- Нет! - неожиданно сказал папа, - Я этого не потерплю!
- Чего? - испуганно спросила жена.
- Не потерплю, чтобы они сюда ходили, кололи себе морфий или что там еще, нюхали марихуану и вообще раньше времени предавались разврату!
- Кто? - не веря своим ушам тихо спросила жена.
- Тинэйджеры! - мрачно сказал папа и от волнения распушил свою обычно слегка клочковатую бороду.
- Что? - спросила жена, в очередной раз оставив надежду понять супруга.
Понять его действительно было непросто, поскольку в этот вечер происходило
обсуждение покупки нового дома и в момент неожиданного папиного выступления рассматривалось разделение жилплощади в соответствии с надобностями членов семьи.
Никаких тинэйджеров в доме не наблюдалось.
- О чем ты говоришь? - уже не пытаясь получить вразумительный ответ, спросила жена.
- О двери! - мрачно сказал отец, что повергло жену в естественную тоску.
Уже поздно ночью выяснилось, что папа говорил о комнате, предназначавшейся дочери, дверь в которой могла пагубно повлиять на плоды непрекращающегося воспитания, поскольку через нее (дверь) в комнату смогли бы проникать разные сомнительные личности, причем в любое время дня и ночи.
Хотя дочь, которой недавно исполнилось шесть лет, справедливого волнения родителя не понимала и никаких поводов пока не давала, дверь решено было заколотить до лучших времен. Снаружи и изнутри. Что и было сделано сразу же после покупки нового дома.
2.
Шло время.
3.
Шло время.
4.
Прошло.
5.
Однажды утром папаша вбежал на кухню, где дочка как раз готовила завтрак. Он был в несказанном, но радостном волнении.
- Дорогая дочка! - с порога закричал он. - Сегодня твой день рождения. Тридцать пять лет это не шутка, и у нас с мамой есть для тебя удивительный подарок. Мы так долго ждали этого момента. Бери всех детей, третьего мужа, потому что второй еще не проспался после вчерашнего, и идем в твою комнату.
Все потянулись за ним.
Папа вошел в комнату, расставил народ и, достав давно и специально припасенный гвоздодер, кинулся на ненавистную заколоченную дверь.
От ощущения эпохальности момента все чуть не прослезились, и только дочка плакала всерьез, потому что именно сейчас окончательно поняла, что уже ни один тинэйджер в эту, затянутую паутиной дверь, к ней не войдет.