Lib.ru/Современная:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Помощь]
Инженерно-популярная -- почему и зачем
При рассмотрении любого явления мы как-то выделяем его из "всего", из мира. Формально это происходит уже в тот момент, когда мы просто называем его, мысленно обращаемся к нему по имени. Выделение из мира эффективно тогда, когда оно позволяет что-то понять (это позиция теоретических наук) или что-то сделать (это позиция инженерии). А прикладные науки удобно устроились на двух стульях, поставленных вплотную. Стулья сболчены и болты законтрены. Или -- дань архаике -- "на красочке".
Некоторые книги могут быть с достаточной точностью поняты без рассмотрения влияния на них окружающего мира. Например, справочник по математике "пригоден для всех мыслимых вселенных" (Ст. Лем), но справочнике по физике -- уже не совсем: относительная глубина погружения и подробность проработки разных разделов у цивилизаций Меркурия, Земли и Юпитера будут несколько различаться. "Философский словарь" и "Словарь иностранных слов" разных годов, да и просто словари русского языка могут стать прекрасным материалом для учебника по истории страны. Влияние власти на биологию, кибернетику и историю привело к серьезным последствиям, в биологии, как мы теперь видим -- необратимым. Да и невозможность для большинства осознать происходившее -- не следствие ли это контроля власти над историей как наукой? Похоже, что без учета этого влияния многие книги, касающиеся истории этих наук, понять трудно или невозможно; впрочем, это можно сказать и о физике с химией.
Власть в России не была чуждым людям дьявольским порождением, она успешно опиралась на плохое в людях. Следовательно, плохое было почти повсеместно, и рейтинг был 99,9%, как нынче в некоторых регионах (а не всего лишь 85%, как в отстающих), и науки пострадали все. Наверное, любое общество своей традицией и многие государства своими законами и беззакониями влияют на всю науку, а через нее, например, на технику. Патриархальное американское общество в середине прошлого века мешало социологам исследовать сексуальность, российская власть делала это же, но на полвека позже. Сегодня американское академическое сообщество мешает исследованиям расовых различий (при их -- в очевидном смысле -- очевидности), а российская власть влияет на исследования в сфере политики. Это не всегда прямое преследование и подавление, это и цензура, и подкуп, и естественная самоцензура.
Если общество или государство создает какой-то барьер, то со временем барьер рушится и то, что накопилось за барьером, обрушивается на общество. Если же что-то изо всех сил поощряли и тянули за верхушки, то когда это прекращается, общество отползает зализывать раны. После прекращения почти принудительного отправления студентов в "закрытые города" и распределения в "ящики" произошел закономерный откат, спад интереса к естественным наукам. Не плачь, ученый и инженер, это расплата за твой вчерашний статус, за атомный щит, покорение вселенной, девять дней одного года, иду на грозу и так далее. Мне тоже обидно и больно; и немного стыдно за эту обиду.
Скачки в воздействии общества и государства на науку и технику влияют на публикацию книг, в первую очередь -- о науке, технике и особенно об их истории. Каналов влияния несколько. Простейший -- начинают публиковать то, что было секретно. Правда, проще сказать, что не было секретно в СССР; все животные были равны, но одни животные были секретнее других. Потом стена не рухнула, конечно, но частично и на какое-то время треснула. Стали публиковать "всякое", а читабельность-покупабельность складывалась из интереса к существу и "клубничности". Вчерашний запретный плод сладок, под этой маркой идет и тухлятина -- написать на обложке "секретно", "рассекречено" и тому подобное может любой, с загадочным видом врать про эксклюзивные источники, страх за свою жизнь и т. п. -- тоже. Наверное, сейчас на это уже никто не ведется, более серьезные издатели все поняли. Но заголовок "состоялось секретное совещание" (наверное, надо сказать, "мем"?) популярен в Интернете, куда и стекают помои. "Навозну кучу разрывая, студент нашел ответ на свой билет".
Далее -- оставшиеся не у дел и обиженные (а при любых быстрых изменениях в обществе появление таковых неизбежно) люди начинают писать книги. О прошлой жизни, где они девять дней ходили на грозу и так далее. При этом они честно рассказывают о реальной жизни (иногда приукрашивая свои личные подвиги), причем то, что мы вряд ли где еще прочтем. Не потому, что это секретно, а просто потому, что это никто не опубликовал бы тогда, никто -- если бы там не было ранее недоступного -- не стал бы публиковать и сейчас. Причем картины жизни, которые дают эти авторы, достоверны -- идеология прорывается у них локально по пространству и импульсно по времени. То про родину слонов, то про нерушимый союз, то ругнут тех, кто росчерком пера разом развалил нерушимый союз -- тут инженерная логика им разом изменяет.
Еще вариант -- переоценка догм. Сомнение в чем-то одном хоть немного да побуждает задуматься и усомниться и в другом. Например, в роли иных великих ученых или писателей, ставших великими просто потому, что они были объявлены таковыми, а простой человек и повелся -- ему надо же чем-то гордиться. Раз мяса и туалетной бумаги нет, то хоть погордимся, что родина слонов. Под это дело, кстати, прекрасным образом забывали о тех, кем реально следовало бы гордиться или кому следовало бы хоть на закате их жизни создать минимально достойные человека условия. Попутно: доля россиян, которые чем-то гордятся, выросла за последние годы в три раза; инженер бы насторожился -- если что-то раздувается в три раза, напряжения в материале возрастают очень сильно. (Тут Первочитатель тактично заметил -- а если это воздушный шарик?)
Основная область, в которой произошел постсоветский литературный прорыв -- военная техника. Потому что всегда был ореол секретности, таинственности, сопричастности, этакий психологический костыль -- "зато мы делаем ракеты". Кто-то, одурманивался, увы, водочкой, кто-то этим, а кто-то не видел необходимости выбирать. Военную технику можно очень условно разделить на атомную, ракетно-космическую, авиационную, морскую и радиотехнику с электротехникой. В каждой из этих отраслей была и не военная составляющая; где-то ее можно было заметить разве что в электронный микроскоп, где-то -- и в обычный. В книжках в разном соотношении всегда смешаны собственно рассказ о технике, рассказ об истории и рассказ о жизни. Причем разделить историю и жизнь невозможно, даже если автор пытается. И в этом -- главная польза от таких книг. Сегодня посмотрим на некоторые книги по первому из перечисленных разделов -- по атомной технике.
Делалась военная техника везде, милитаризация страны была тотальной, то есть, как сказали бы математики, "всюду плотной". Но для атомной техники были, как добавили бы они же, "точки накопления" -- закрытые города. В 2000 примерно году в Сети появился словарь "Стругацкие: комментарий для генерации NEXT", где ситуация кратенько суммировалась (на тот момент!) так:
"Арзамас-16 -- один из закрытых городов, главный центр разработки атомного оружия; Законом о закрытых административно-территориальных образованиях (ЗАТО) от 1992 года к этой категории в России было отнесено 47 городов, насчитывающих около 1,5 млн. жителей, из них 10 подчинены Минатому (бывший Минсредмаш), 37 -- Минобороны; распоряжением правительства РФ в 1994 году части этих городов были присвоены "гражданские" названия; однако все они в той или иной степени остались секретными, в них не разрешено "просто так" селиться и проживать, ограничен -- даже для ближайших родственников -- въезд; города огорожены контрольно-следовой полосой и колючей проволокой, имеют ограниченное и контролируемое сообщение с окружающим миром, железнодорожные билеты "просто так" не продаются, поезда обыскиваются и т. д.; интересна психология жителей этих городов -- она является концентрированно-советской и содержит уверенность в своей избранности, большой роли в безопасности Державы, патерналистское отношение к остальной стране; основные публикации: В.А.Тихонов "Закрытые города в открытом обществе" (М., 1996); В.Каганский "Особая точка" // Знание -- сила. -1997. -- N 7; М.Литвинов, Л.Хатуль "Страна 47 островов" // Химия и жизнь. -- 1998. -- N 7".
Весьма подробно фактическая сторона изложена в Википедии, соответствующую статью
"Закрытое административно-территориальное образование" читать можно. Но о психологии там ни слова, так что если есть дополнительный интерес -- придется, например, брать из Интернета указанные выше статьи, но лучше прочесть книгу В.Ф.Матюшкина "Повседневная жизнь Арзамаса-16" (2007). Подробное описание с множеством деталей создает у нормального человека достоверное ощущение гнетущей атмосферы, многими воспринимавшейся как нормальная -- работал пафос причастности к большому делу. Наверное, играли какую-то роль и лучшие, чем у всей страны, бытовые условия. Первые 90 страниц посвящены вполне интересной для историка культуры религиозной истории Сарова. Но при чем здесь это? А вот причем -- автор загадочно пишет, что есть "что-то" в том, что именно в этом городе делали бомбу. Это даже не смешно -- глядя, как служители культа в современной России освящают оружие, хочется с автором согласиться.
Для многих в современной России отношение к религии -- часть того же самого поиска причастности хоть к чему-то. Впрочем, для многих это чистое политиканство, участие в спонсируемом бизнесе и т. д.; ну, как всегда. Вообще читать книгу Матюшкина, как и многие другие, посвященные данной тематике, -- тяжелая работа: нужно постоянно отделять факты от интерпретаций и оценок, продиктованных комплексами и ущемленным самолюбием. Болезнь "зато мы делаем ракеты" переходит в болезнь "зато мы делали ракеты" и, как мы видим, замечательно отравляет сознание следующего поколения. И это неизбежно -- человек не может жить со слишком низкой самооценкой: он либо уходит из жизни, либо находит способы ее поднять и транслирует свои оценки детям и ученикам.
Инженерная сторона в этой книге освещена не сильно, она все же больше о жизни, как и книга Б.Н.Швилкина "Зона особого назначения: Из жизни создателей атомного оружия в СССР" (2007). Отдельной проблемой читателя подобных книг является то, что их авторы не врут, но иногда что-то выпячивают, а что-то замалчивают -- даже и не намеренно. Например, некто радостно пишет, что в Сарове в результате заботы руководства не было аварий на производстве, в отличие от Америки. Пусть это и правда, но неужели автор не знает, что творилось в других местах? Власть отчасти берегла квалифицированных и спокойно обрекала на смерть и болезни многие тысячи простых людей. Интересующиеся этой стороной вопроса просто читают статьи А.Митюнина "Атомный штрафбат" (2005) и А.С.Садовского и А.В.Товмаш "Плутониевый пневмосклероз глазами химика" (2007). Все они есть в Интернете, а при проблемах со скачиванием спросите Google'а "сохраненная копия".
Продолжить знакомство с жизнью закрытых городов можно по книге М.П.Грабовского "Плутониевая зона" (2002). Причем именно в этой книге инженерные проблемы изложены подробно и вполне популярно. Примерно в таком же соотношении находятся инженерия и быт в книге А.В.Веселовского "Ядерный щит" (1999). Последняя интересна прежде всего широтой охвата -- автор занимался испытаниями, поэтому он рассказывает и о бомбе, и о ракетах, причем о ракетах -- больше; поэтому мы вспомним об этой книге и в другой статье. Упоминает он и о повсеместном небрежении здоровьем и безопасностью. Заметим, что это было следствием не только пафоса сопричастности и низкого уровня знаний, как иногда пишут, а еще и нечеловеческого отношения к жизни человека. Все эти три причины и работали вместе, и были связаны; пафос вообще охотно заменяет знание. Кроме того, для сбережения людей нужно не просто знание, а знание определенное и повсеместное, а вот с ним были проблемы именно из-за нечеловеческого отношения.
Теперь о том, что делалось на другой стороне океана. Вполне хорошо читаются книги М.Хуберта "История атомной бомбы. Краткий курс" (2012) и Дж.Бэгготта "Тайная история атомной бомбы" (2011), хотя ни ту, ни другую назвать вполне научно-популярными нельзя -- науке и инженерии уделяется довольно мало внимания. Зато книги весьма увлекательны; это некое театрализованное повествование о создании бомбы на Западе. Первая книга начинается с Клапрота и Рентгена, заканчивается испытанием "Тринити" и повествует только о событиях на Западе. Вторая книга, естественно, не содержит чего-либо тайного, ее название -- "не фича, а бага", как сказали бы программеры, финтифлюшка для продавабельности. Охватывает она период с Фриша и Мейтнер по начало разработки водородной бомбы, в отличие от первой повествует о событиях по обе стороны океана, причем подробно -- об их связи. Заметим, что хотя фактическая сторона дела в основном известна, но крики на эту тему в Интернете продолжаются, причем крикуны по большей части не знают реалий и не интересуются ими -- они "знают, как надо" (Галич). Еще подробнее об американско-советских атомных связях тех лет (назовем это так, чтобы крикуны не охрипли) рассказано в опять же, советско-американской книге В.М.Чикова Г. Керна "Охота за атомной бомбой: Досье КГБ N 13676" (2001).
Ситуация с авариями в атомной отрасли по обе стороны океана рассмотрена в инженерной и отчасти в популярной американо-российской (да, было и такое в момент просветления в нашей стране) книге Т.Маклафлина, Ш.Монахана, Н.Прувоста, В.В.Фролова, Б.Г.Рязанова, В.И.Свиридова "Обзор ядерных аварий с возникновением СЦР" (2003). В книге детально рассмотрены 55 случаев аварий с возникновением неконтролируемой самоподдерживающейся цепной реакции (СЦР) на установках атомной промышленности и на исследовательских ядерных установках четырех стран. Первые эксплуатируются в состоянии глубокой подкритичности, вторые, напротив, эксплуатируются в целях изучения критических параметров различных систем и оснащены системами управления и гашения цепной реакции. Весьма полно представлены обстоятельства и причины возникновения аварий, характеристики самих аварий и их последствия.
Что касается -- я понимаю, что вы хотите спросить -- Чернобыля и Фукусимы, то, по прочтении значительной части опубликованного, хотелось бы указать на две книги: А.С.Дятлов "Чернобыль. Как это было" (2005) и Р.М.Цирулев "Япония. Вся правда. Первая полная антология катастрофы" (2013). Рекомендуя первую книгу, я исходил из странного требования -- написанное должно быть понятно читателю с инженерным и физическим образованием. Дело в том, что большая часть написанного о Чернобыле сводится к попыткам убедить читателя, что виноват тот, кто не может ответить на обвинения, то есть тот, у кого меньше должность или ученая степень. При чтении многих источников выясняется, что подобная тактика (вообще-то это стратегия...) влечет муть в конкретном описании. Вторая книга интересна, кроме всего прочего, "страноведческой" стороной -- это книга еще и о стране, причем, как это довольно часто бывает, более правдивая, чем специально об этом написанные. Впрочем -- можно добавить меланхолично, -- любая правдивая книга о критической ситуации, затрагивающей репрезентативное множество людей, будет вполне себе страноведческой.
И еще две хорошие книги -- В.И.Вишневский "Запах атомной бомбы. Воспоминания офицера-атомщика" (2009) и С.М.Поликанов "Разрыв" (1983) -- последняя написана относительно давно (и тогда была, естественно, издана не в СССР). В обоих случаях это не чисто инженерно-популярная (ИП) литература, потому что социальная, общественная, личная жизнь отражены там не менее широко. Личная? -- да, и личная, но не потому, почему в глянцевых журналах. Работа и личная жизнь всегда связаны, а при некоторых видах работ и при некоторых видах социального устройства эта связь такова, что любое честное повествование будет и о том, и об этом. В советской стране человек вообще в значительной мере принадлежал государству, а не себе -- например, многочасовые очереди, в которых стояли все нормальные люди, и были -- если вдуматься -- формой принадлежности. А обязательное получение разрешения для преподавания во внерабочее время, то есть, по сути дела, крепостная зависимость? А принудительные поездки "на картошку" месяц в году, а чудовищные поездки "на хлопок" в среднеазиатских республиках? Но в военизированных отраслях и в армии зависимость была еще сильнее -- например, государство фактически вмешивалось в семейную жизнь. Люди не всегда это понимали, потому что или не знали другой жизни, или не знали, можно ли этого избежать, или принимали это в комплекте с возможностью заниматься любимым делом (ученые, многие инженеры), или опять же, все компенсировал пафос принадлежности. Который хорошо виден в этих и некоторых других книгах.
Что же касается классического "научпопа", то есть хорошей НП- и ИП-литературы, то к нашим услугам две замечательные книги: А.Б.Прищепенко "Шелест гранаты" (2009) и "Шипение снарядов" (2012). Веселенькие названия не мешают этим книгам быть научно-почти-популярными -- в основном текст доступен умненькому школьнику, хотя местами -- лишь студенту-физику, причем добросовестному старшекурснику, вовремя и самостоятельно делающему лабы.
Автору этих строк тоже хочется добавить свои три копейки по курсу Центробанка. Когда-то я учился в московском институте электроники и математики, МИЭМе (а потом много лет в нем преподавал, пока мой МИЭМ не сожрала, позарившись на здание, Высшая школа экономики). Так вот, чтобы было понятнее, насколько вся советская жизнь была пропитана милитаризмом -- спросите Googlе'а или Bing'а "альбомы пользователя leonid53" (вот так, в кавычках) и ткните в альбом "МИЭМ_история". И учтите, что все эти фотографии сделаны уже в Перестройку, ранее похабно комментировать такие плакаты даже студенты МИЭМа... и не то что "не осмелились", а просто никому бы "не пришло в голову". Почувствуйте разницу.
И еще несколько параметров ИП-литературы, на которые надо обращать внимание при выборе чтения. Тревожными признаками являются (1) сильный нажим на свою личную роль во всем, (2) близкое знакомство со всеми, особенно с "верхами", (3) употребление "сильной" лексики, (4) постоянное подчеркивание первенства: именно Россия -- родина слонов, причем лично я принимал роды. В отличие от научно-популярной литературы, в сфере которой погружение в личную жизнь часто маскирует беспомощность автора в собственно научно-популярной области, в инженерно-популярной литературе почти не требуется прибегать к этому способу. Может быть, просто потому, что ее пишут те, кто реально делал дело, а научно-популярную -- в половине случаев -- те, кто это дело не делал.
А вообще -- хороших книжек много! Следующий раз мы расскажем о других НП- или ИП-книжках.
Связаться с программистом сайта.
