Lib.ru/Современная:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Помощь]
Научно-популярные... из чего это сделано?
У рыбы до определенного момента не возникает вопросов про воду. То есть до сковороды.
Определение тому, что называют "научно-популярной литературой", попробуем дать не менее научное и не более популярное, чем определяемый объект. Рассуждение обопрем на трех не рыб, но китов: слова "научный" и "популярный", а также метаонтологический принцип продолжения существования. То есть попробуем выделить те признаки, наличие коих, как кажется, способствует выживанию объекта. Продолжению существования рыбы на сковороде и научно-популярной литературы в нашей области пространственно-временного -- пока не опустился ржавый занавес -- континуума.
Наука -- это то, чем занимаются ученые. Мне тоже смешно, но этот тезис поможет нам соорудить нечто более конструктивное, более того -- экспериментально проверяемое. Рассмотрим множество всех публикаций (на бумаге и в Интернете) и множество всех людей. Спросим (глубокий вдох...) каждого про каждую, разрешив использовать при ответе одну из классических шкал "наука -- наверное, наука -- наверное, не наука -- не наука -- затрудняюсь ответить". Мы немедленно увидим двумерный кластер -- группу публикаций и группу респондентов, отвечающих "наука" про публикации из этой группы с почти абсолютной корреляцией. Изучая параметры этих респондентов и этих публикаций, мы увидим "сеть": существенная часть публикаций будет сосредоточена в нескольких сотнях изданий, публикации будут связаны ссылками, авторы будут связаны совместными публикациями. При более тщательном анализе мы увидим несколько подсетей (это будут физика, химия, биология...), а также узрим то, что можно будет объявить дополнительными параметрами: фактор развития и фактор использования. Развитие -- это получение новых результатов на основе имеющихся, а использование -- это смартфон для связи с подругой, лекарство для спасения жизни человека и ракета с дрона, уничтожающая террориста.
Причем требование "использования" надо понимать дифференцированно: в разных частях одной и той же науки характерное время использования различается -- сравните материаловедение и космологию; причем на скорость использования влияют иногда внешние по отношению к науке причины. Потребности военных и бизнеса ускоряют, а FDA (Food and Drug Administration), Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов в США -- замедляет. "Сначала проверяйте на мышах, а не сразу на школьниках, как русские со своим ЕГЭ", -- говорят они и Джонсону, и Джонсону. И все идут тестировать.
Вот мы и дали определение науки. Чтобы меня не порвали изобретатели вечных двигателей (в России выдано на них несколько патентов -- могло ли это произойти в СССР?) и тех, кто сосчитал до десяти: это "ограничительное понимание" -- не просто волюнтаризм, у него есть обоснование: четкое определение своих границ увеличивает шансы на выживание в долгосрочной перспективе. А журналы и государства, пытающиеся в момент кризиса слегка расшириться, если и выигрывают, то лишь в перспективе краткосрочной.
Кроме научно-популярной литературы, есть еще -- хоть термин и не общепринят -- инженерно-популярная. Критерий аналогичен и прост: берем сто инженеров, которые делали в своей инженерной жизни нечто реальное -- то, что летало или ездило, стояло, задевая облака, или скользило в глубинах, усиливало или преобразовывало, пилило или сверлило -- важно, что делало это. И заказчик был... ну, почти доволен -- совсем доволен он не бывает никогда, и это необходимо для прогресса. Если эти сто, а лучше тысяча, почесав репу, скажут: ну, похоже, это работать будет, похоже, что они это сделали, на вранье не похоже -- значит, об этом можно писать. Тем более, что у этих ста или тысячи оценки будут коррелировать очень сильно.
Теперь про более сложное -- про популярность. Критерий прост -- это то, за что пипл платит столько, что навара издателю и распространителю хватает, чтобы заниматься именно этим, а не ежегодным перекладыванием мостовых и тротуаров в Москве. Недостаток такого критерия -- зависимость от состояния экономики; но зато он конструктивен. Человек платит за удовольствие; это трюизм -- вопрос в том, от чего он удовольствие получает. Получает он его при прочтении, потратив на прочтение некоторый труд, а планирует все это при покупке: оценивает ожидаемый доход (собственно удовольствие) и расходы (деньги и труд при прочтении). Труд, в свою очередь, зависит от исходного уровня знаний и готовности напрягать мозг.
Как эта готовность складывается, от чего зависит, где здесь семья-I, генетика, а где семья-II, которая "семья и школа", -- очень интересная и важная для существования цивилизации тема. Но сейчас мы не об этом, а о последствиях для научпопа. Они просты -- рынок рулит, клиент всегда кошельком прав: глядя на эволюцию научпопа за последние десятилетия, мы видим, как рыбы на сковороде пытаются приспособиться.
Самый простой путь -- быть как можно проще. Никаких формул, никакой логики, каждый абзац можно читать отдельно, большие картинки, короткие предложения, все только в наглядных образах -- то, что один из моих учителей называл "прыжочки вокруг". Другой путь, примененный некоторыми журналами, -- выделить какой-то сегмент (например, биологию) и в этой области предъявлять к читателям большие требования, чем в других. Книжное издательство может позволить себе издавать разные книги; может быть, стоило бы прямо указывать, на какой базовый уровень знаний рассчитана книга и много ли труда потребует при прочтении. Клеить рядом со штрих-кодом этикеточку "9 класс, 40 МДж".
Теперь про увлекательность. Увлекательными пытаются быть все -- одни опираются на классические области интереса (оружие и секс, здоровье и дети), другие -- на новые (деньги, политика). Для научпопа это не важно -- области интереса не пахнут. Но важно, чтобы все было честно -- без вранья про секретность с эксклюзивностью. Без необеспеченных векселей и лживых посулов -- аналога приспущенных трусиков и пальца, загадочно засунутого в рот, как на журналах с соседнего прилавка. Потому что систематический обман влечет изменение круга читателей, журнал идет у них на денежном поводу, ситуация развивается и приходит к естественному концу. Поскольку рынок попсы уже занят, причем более мощными игроками, эффективная тактика оказывается провальной стратегией. Кстати, так бывает часто -- нам ли этого не знать?
Заметим, что наглядные образы работают двояко -- они и уменьшают труд, необходимый для прочтения, и увеличивают увлекательность. Но они исключают применение прочтенного и -- даже если оно есть -- усвоенного: образы не конструктивны, за ними нет содержания, которое способно создать связную научную или инженерную картину мира. Ощущение информированности и даже понятности возникает, но это обман -- на основе образов нельзя продлить рассуждение, невозможно продвинуться дальше. Более того, невозможно даже проверить рассуждения автора. Это принципиально -- в хорошем учебнике проверяемо все; студенты в серьезном вузе (например, в моем МИЭМе до того, как его сожрала ВШЭ) изучали не только результаты, но и выводы, и на экзамене должны были показать умение выводить результат. Правда, тут возникает вопрос -- если не прибегать к наглядности, то чем тогда отличается научпоп от научнепопа, в частности, от учебника? Ответ прост -- в научпопе допустима образность или пропуски "сложного места"; но читатель должен быть предупрежден, что вот с этого места -- игры. Или: вот тут -- пропуск, примите на веру.
Но при таком ригоризме научно-популярный рассказ о многих областях науки вообще невозможен. Увы, я считаю, что да, невозможен. Вы не можете прыгнуть вверх на два метра. И выиграть в шахматы у Каспарова. И еще много чего не можете. И почему-то не пытаетесь себя обмануть в этих вопросах. Почему же вы пытаетесь обмануть себя, создать себе впечатление, что вы что-то понимаете на переднем крае современной космологии или физики вроде бы элементарных частиц? Только потому, что книгоиздатель на этом зарабатывает, а вы жалеете его малых деток, сидящих без молока?
В очень многих статьях и книгах собственно научно-популярное повествование сопровождается социальной и личной картиной, то есть рассказом о жизни общества и конкретного человека. Более того, часто ход развития науки трудно отделить от жизни общества, а иногда и от жизни конкретного ученого и инженера. Особенно в нашей стране, с ее опытом борьбы с генетикой и кибернетикой, с селекцией абитуриентов, с лагерями и шарашками, с переписыванием истории и долго так далее. Показ социальной жизни людей и страны, а также личной жизни ученых и инженеров может быть действительно важен для понимания научной и инженерной стороны вопроса, но может быть и введен лишь для развлекухи.
Важный параметр всего на свете, и в том числе научпопа, -- достоверность. Собственно научная или инженерная картина преподносится обычно достоверно, а то, что передается "образами", тесту на достоверность не подлежит, оно вообще "не о том". Что же касается серьезной части, то достоверность нарушается обычно либо ради упрощения, но это еще куда ни шло, либо с политической целью установления новых данных о родине слонов. Про второе понятно, ложь -- она и есть ложь. Нарушение достоверности ради упрощения кажется допустимым, но это надо оговаривать в тексте, чтобы читатель знал, что тут его за ручку обводят вокруг черной дыры в земле. Заметно чаще нарушается достоверность, когда речь заходит о социальном и почти всегда -- когда речь заходит о личном. Как же любят авторы конструкцию "N. подумал" или "N. сказал ученику", когда никаких надежных данных на этот счет нет. Как же любят авторы описывать погоду и настроение N. в день великого открытия. И читатель радостно хрумкает, а потом другой автор ссылается на бредовые фантазии и пошло-поехало, точнее -- полетело со свистом. От колебаний бьющейся на ветру лапши.
Лекарств от этой болезни два, но оба неэффективны: призвать авторов выделять свои фантазмы-парамнезии курсивом и призвать читателя фильтровать авторский базар при чтении. Виктор Суворов в предисловии к научно-популярной книге "Облом" пишет: "Эти диалоги -- не то, что произносили участники событий, но что, по моему мнению, они могли произносить в той или иной ситуации". Такое примечание следовало бы делать многим авторам.
Научпоп может быть об объекте, а может быть -- о науке, об изучении объекта. Может быть о Марсе, а может быть -- о полетах на Марс. Эти два подхода обычно переплетаются -- в ортодоксальной науке результаты приводятся вместе с указанием, как они получены, а методические статьи иллюстрируются результатами. Для научпопа это еще более естественно, только надо понимать, что это разные вещи, они удовлетворяют разные интересы, а если вы имеете в виду приохотить дитенка к науке, то понятно, как со временем должно меняться соотношение. Итак, вот семь параметров научпопа.
Научная или инженерная достоверность.
Требования к исходной подготовке читателя.
Требования к готовности читателя трудиться.
Суммарная увлекательность.
Доля "наглядных образов".
Доля социального и личного, достоверность и необходимость.
Доля "об объекте" и "о науке".
А дальше -- и хотим как лучше, и делаем как всегда -- включаем в заявку кого-то из грантодателей, пилим, подаем проект закона, обязывающего книгоиздателей наносить на издание данные, учреждаем комиссию по оценке параметров всех книг, вводим туда деньгодателей, себя, жену, тещу и т. д. Вот тут самое время проснуться, когда деньги уже получены, а повестка еще не пришла.
Мы же, проснувшись, поговорим на этот раз о книгах... о книгах... да начнем хотя бы с химии. Действительно, мы обсудили, из чего делается НП-литература, так обсудим, из чего делается ВСЕ! Именно этим призывом начинается книга Л.Н.Стрельниковой "Из чего все сделано" (2010). А далее автор объясняет детям, что химии бояться не надо, потому что все, что нас окружает -- химия. Правда, ровно так же можно сказать, что все -- физика и все -- математика, а важнейшая часть мира -- все, что мы едим, и мы сами -- биология. Но химия ничем не хуже других наук, просто ей не повезло: промоутеры с вот такими мерчандайзерами хором распевают мантру -- "никакой химии, только натуральные ингредиенты".
За увлекательность книге можно смело ставить шесть-ноль. Поскольку она для совсем маленьких (школьный курс не используется вовсе), то образность применяется широко, а что касается достоверности, то многие формулировки, по той же причине, экстремально упрощены. Требования к готовности трудиться отсутствуют, информации об обществе и людях немного, и книга не о науке химии, а об ее объекте -- о материалах. Причем поскольку речь идет о классических материалах, то сами эти материалы -- результат не столько науки, сколько давнего технологического поиска. О химии как о науке немного говорится -- но, опять же, на детском уровне. Поскольку книга в значительной мере именно об объектах, которые окружают человека в быту и вообще сильно апеллирует к семейной жизни, то автор часто ссылается на вещи и ситуации, которых может не быть в вашей семье (бриллиантового колечка, бабушки с валерианкой, папы, готового отвечать на вопросы, машины во дворе). Поэтому до покупки скачайте и посмотрите файл; впрочем, это полезно делать всегда.
Куда можно двигаться дальше? Если мы хотим в ограниченном объеме рассказать больше, то варианты вот: опираться на больший уровень знаний либо ограничить область рассмотрения. Второй путь естественно приводит к "жареному" -- наночастицам, графену и т. п. Мрачный взгляд издателя, упертый в спину, и учет выпущенных книг при вычислении рейтинга преподавателей заметно сказывается на качестве продукции. Но вот пример эффективности движения по первому пути: книга П.А.Образцова "Мир, созданный химиками" (2011) -- в ней есть формулы веществ и даже несколько реакций. Автор рассказывает обо всем, где можно употребить слово "химия", то есть обо всем, что сумел найти, а сумел он многое. О методах химии он почти не пишет, о самих химиках пишет, но немного, да и в социальные сферы не очень заглядывает. Но если заглядывает, то вытаскивает всякие забавные детали -- например, упоминает о том, как на Химфаке МГУ студенческая радиостанция была закрыта почему-то именно в 1968 году, о том, как был отравлен Кивелиди и даже упоминает, что "случаи предумышленного отравления полонием известны". Наглядные образы ему не очень нужны, научиться по этой книге ничему нельзя, за увлекательность книге можно поставить высокую оценку, а от предыдущей она отличается разухабистым стилем и заездами в область фантазии - автор маленько писатель, это чувствуется.
Несколько иной подход демонстрируют книги И.А.Леенсона "Удивительная химия. О чем умолчали учебники" (2009) и "Занимательная химия для детей и взрослых" (2013). Первая книга действительно может и должна использоваться как дополнение к учебникам, причем дополнение в основном в сторону эксперимента. Хотя учебный эксперимент отличается от натурного, но между ними столько общего, что книга может считаться рассказывающей и про химию как науку - правда, только про ее экспериментальную сторону. Хотелось бы, конечно, увидеть на прилавке или в Интернете книгу, рассказывающую, как вообще работает современная химия...
Вторая книга использует формулы веществ и уравнения реакций и повествует не только о веществах, но и о процессах. В этой книге имеется некоторая информация и о том, как работают химики, так что для процесса соблазнения химией она может оказаться и эффективнее тех, которые повествуют только о результатах. Интересно рассмотрение в книге вопросов, одновременно и химических, и физических. Для демонстрации единства природы это гораздо полезнее, чем "агрегированные" курсы, не дающие знания ни по одному из подвергшихся агрегации предмету. Обе книги достоверны, предполагают умеренное знакомство со школьным курсом (можно читать параллельно с учебником). Книги увлекательны без применения побочных методов, повествование не связано с социумом и почти не касается личной жизни химиков.
Само слово "химия" не всегда используется как пугало -- иногда и как символ чего-то загадочного и непостижимого; что, впрочем, тоже может быть обидно, по крайней мере, некоторым химикам. Вот пример такого использования: Ларри Янг, Брайан Александер "Химия любви. Научный взгляд на любовь, секс и влечение". К собственно химии книга имеет мало отношения, это скорее биология. Книга посвящена связи сексуальности животных и человека со структурой мозга и химическими веществами. Сама по себе книга вполне увлекательна -- отчасти за счет темы. Она достоверна, почти не требует от читателя исходной подготовки, но предъявляет заметные требования к его готовности работать. Особенно, если вы хотите не просто скользить взглядом, а чему-то научиться. При этом книга рассказывает не только о результатах, но и о том, как они были получены, то есть о методах биологии. В наглядных образах авторы не нуждаются -- биология поведения и так достаточно наглядна. Иначе мы не могли бы общаться с нашими домашними животными и с разными людьми.
Экстремальный пример увлекательности за счет темы -- книга Оливии Джадсон "Каждой твари -- по паре: Секс ради выживания" (2012). Это книга по биологии, содержащая огромное количество информации, а по структуре -- просто серия рассказов о сексе у разных животных. Книга достоверна, не требует от читателя исходной подготовки, не предъявляет заметных требований к его готовности работать, почти ничему не учит, почти не нуждается в наглядных образах. Так что если надо возбудить интерес к биологии и возраст респондента именно таков, когда этот интерес уже может пробудиться, то выбор сделан. Впрочем, легко представить себе человека, который, изучив эту книгу, будет со смехом вспоминать ее в самые неподходящие моменты. Так что опять же, прежде чем покупать, посмотрите в Сети и подумайте, оправдан ли риск.
Раз уж мы заговорили о биологии... хорошо биологам. Они могут рассуждать о том, как, почему и откуда произошли мы с вами, причем интерес человека "к себе, любимому" делает книги на эту тему гарантированно интересными даже без искусственных приемов. А что автор якобы "предоставляе слово" своим персонажам в книге Ричард Докинз "Рассказ предка. Паломничество к истокам жизни" -- так это и старый прием, и проводит он его почти незаметно, да и с достоверностью там все в порядке.
Более того, биологи могут задаться вопросом, какие животные будут ходить-плавать-летать-ползать на Земле через пятьдесят миллионов лет, и вот ответ: Дугал Диксон "После человека: Зоология будущего" (2007), а если физик задается вопросом, что будет вместо энного закона Ньютона через сто миллионов лет -- то это диагноз. Правда, вопрос о постоянстве фундаментальных констант обсуждать зазорным не считается, но из эксперимента и наблюдений следуют такие ограничения на дрейф, что и за времена, на много порядков большие, можно быть спокойным. Не останавливаясь на достигнутом остолбенении читателей, Диксон продолжил свое путешествие в недостижимое будущее и посмотрел, как будет эволюционировать то, что мы сегодня называем "человек": Дугал Диксон "Человек после человека" (2009). В отличие от первой книги картинка, признаться, некоторыми читателями воспринимается как жутковатая, а почему? Ведь даже если это и будет, то нас уже много-много раз не будет. Это тема для отдельного размышления, для нетривиальной интроспекции. Обе книги увлекательны без применения примитивных методов, обе не требуют для чтения знания школьного курса (хотя оно и не повредит), обе не требуют от читателя большого труда. Однако если этот труд приложить и за рассуждениями автора следить, а не просто наслаждаться результатами, то можно чему-то и научиться. Кому интересна альтернативная зоология, весьма рекомендую слазить по адресу
http://rat.ru/forum/index.php?topic=43041.0
или спросить Google'а или Bing'а: Хонтор "Неизвестные жители других планет"
Кстати, лезть после прочтения одного источника в другой -- более чем естественно, правда? Но важно начинать с чего-то достоверного, это сэкономит силы и время в последующем и уменьшит вероятность "недоплытия по причине утонутия" в бреде. Поэтому лучше начинать с книжек, а не с Интернета, среди книжек -- с написанных более-менее серьезными людьми или изданных более-менее серьезными издательствами. Все это не гарантирует, но переходя дорогу, мы смотрим по сторонам, хотя это не гарантирует, правда?
Связаться с программистом сайта.
