За полгода нашего ПМЖ в Таджикистане мы прижились на новом месте. Людмила работала бухгалтером в вневедомственной охране Орджоникидзеабада. Сыновья устроены в детском садике. Меня вполне устраивает работа на военизированной автобазе-2937 в качестве художника-оформителя и художника-дизайнера. Моя зарплата вполне устраивает мою семью.
Всё было нормально. Но с первых чисел декабря месяца 1979 года начались никому непонятные перемены. По ночам над Орджоникидзеабадом летели куда-то тяжёлые военные самолёты, гул моторов которых ни давал нам спать.
Меня, как художника, закрепили за бригадой людей по благоустройству города. Весь день писал на зданиях название улиц и номера домов.
- В течении двух недель ты должен наглядно изменить облик города. - сказал мне, второй секретарь горкома партии. - Мы дадим тебе помощников столько, сколько ты пожелаешь.
- Вообще-то мне, как художнику, помощь не нужна. - ни к месту стал бузить. - Пускай эти помощники весь город перекрашивают. Меня интересует зарплата за мою срочную работу.
- Вот бузить ни начинай. - строго сказал, Юрий Филимонович. - Зарплата будет день за три. Летом нового года твоя семья, по выбору, получит бесплатную путёвку в курорте республики.
- Моя художественная мастерская на автобазе ни площадка большой работе. - возразил.
- Близко от твоего дома несколько общественных зданий с большими залами. - стал Поносов предлагать места срочной работы. - Можешь даже использовать мой кабинет в своей работе.
- Ваш кабинет мне не подойдёт. Он слишком маленький. - с серьёзным видом, пошутил. - Меня вполне устраивает актовый зал Дома культуры и бесплатное питание на время работы.
- Актовый зал Дома культуры и бесплатное питание на время работы будет. - согласился второй секретарь горкома партии, с моими требованиями. - Спиртные поставлять не могу.
- Спиртные напитки употребляю только в праздники. - шутя, сказал. - Вообще-то моя работа, это праздник моей душе и вдохновение. Но во время работы не пью. Сейчас буду заселяться.
Прямо из здания горкома партии пошёл в Дом культуры. Хасан Маирбеков, заведующий Дом культуры, предоставил все условия к работе. Дал ключи от актового зала. Принёс туда раскладушку к моему отдыху после работы.
Прямо в актовый зал заставил поставить телефон. Приказал сторожам хорошо охранять меня. Своим служащим наказал выполнять мои требования.
- Уважаемая Раис, начальника, здесь всё для Вас. - мне поклонившись, сказал Маирбеков.
- Спасибо, Хасан! У меня к тебе просьба. - обратился к заведующему. - Скажи своим людям. Пусть они снимут все плакаты и вывески из Дома культуры. Начну обновлять город от вас.
Хасан Маирбеков тут же засуетился с выполнением моих требований. С этого момента заселился на две недели в актовый зал Дома культуры. Дома у нас телефона не было. Когда Людмила была на работе, то мы перезванивались друг с другом. Иногда жена с детьми заглядывали ко мне на работу в актовый зал Дома культуры, где работал и жил две недели.
Через две недели выполнил задание в срок по обновлению в городе реклам, стендов, названий улиц, а также наглядной агитации города. Перебрался жить обратно вы свою квартиру и работать на прежнее место в автоколонну-2937. Где за время моего отсутствия накопилось много работы. Кроме работы художника за мной были закреплены партийные обязанности.
Когда пришёл на территорию автоколонны-2937, то сразу обратил внимание, что автоколонна сильно изменилась. Буквально всё перекрашено в маскировочный цвет, как защитная форма десанта или спецназа. Если посмотреть на территорию автоколонны сверху, то можно подумать это небольшой зелёный парк в маленьком городе или в современном кишлаке.
- Ваш пропуск! - остановил меня солдат на проходной в автоколонну-2937.
- Какой пропуск? - удивлённо, воскликнул. - Здесь место моей работы. Художник...
- Пропусти его под мою ответственность. - сказал солдату знакомый мне майор, который часто был у нас с проверкой до военной комиссии. - Сейчас ему выпишу пропуск на вход.
Тут же проследовал за майором в его кабинет, который находился напротив кабинета директора автоколонны-2937.
Согласно записи в моём паспорте, майор заполнил бланки и пропуск на моё имя. Дал мне прочитать инструкцию на право пользования пропуском в автоколонне-2937. Вручил мне про-пуск. Отдал честь под козырёк и тут же выпустил из своего кабинета.
Пройдя на территорию автоколонны обратил внимание, что все машины буквально прижаты к бетонным плитам ограждения. Посредине территории образовалась огромная площадка, на которой стоят два больших военных вертолётов. Свободное место на территории автоколонны занято военными ящиками. Открыл ящик. Там брикеты пластилина. Взял в руку один брикет.
- Положи на место. - сказал майор, возникший за моей спиной. - Ты зачем это сделал сейчас?
- Просто из-за любопытства. - удивлённо, ответил. - Подумал, что зачем в армии пластилин?
- Это пластид, взрывчатое вещество. - сдерживая гнев, сквозь зубы процедил майор. - Здесь на территории несколько тонн пластида. Если этот пластилин взорвётся, то от вашего города останется одна воронка. Иди к себе в кабинет и не выходи оттуда до конца рабочей смены.
Удивлённо пожал плечами и как провинившийся пацан отправился к себе в художественную мастерскую. Мне было чем заниматься. Кроме наглядной агитации на носу новый год. Учитывая то, что один художник на весь город, так мне придётся заниматься две недели бесплатной общественной работой. Новогодние ёлки в автоколонне-2937, в детских садиках и так далее.
Когда вышел из своей мастерской в конце смены, чтобы идти домой, то обратно обратил внимание, что автоколонна приняла обычный рабочий вид. Все машины стоят на своих местах. Военных вертолётов и ящиков пластидам нет. Со всей территории автоколонны-2937 сняты маскировочные сетки. Даже будку с солдатом на проходной убрали. Всё вернулось на круги своя.
- Ну, как, Александр, твои дела? - обратился ко мне парторг. - Новогодние праздники скоро.
- Дела у меня хорошо, хуже не бывает. - в шутку, грустно отвечаю. - Скоро под ёлкой отдохну.
Мы обсудили с парторгом предновогодние проблемы. Конечно, главной проблемой была новогодняя ёлка. Где купить хорошую ёлку к новому году? Солдаты обещали нам прямо на вертолёте доставить, три года ждут, а ёлку нам надо сейчас. Вообще-то эти дела профсоюза, а не партии. Но у нас проблема с профкомом.
- Может быть ты возглавишь профком? - предложил парторг. - Наведёшь там порядок.
- Вот мне только профкома не хватало! - возмущённо, воскликнул. - На меня целый город повесили с этим срочным заказом, а ты ещё профком подсовываешь. Дома уже давно не был!
- Да ладно успокойся, это так к слову сказал тебе. - по-дружески хлопая мне по плечу, сказал Сергей. - Сейчас еду к себе домой. Может быть тебя тоже подвести по пути?
- Ты прекрасно знаешь, что не люблю транспорт. - спокойно, отказался. - К тому же нам как раз не по пути. Тебе на север, а мне на юг. Так что встретимся завтра на работе. Пока-пока!
Сергей сразу сел на свой автомобиль и окружной дорого поехал к себе домой. Мне было проще. От автоколонны-2937 через небольшой кишлак и окраины города до моего дома чуть больше километра. Так как быстро хожу, то через пять минут буду дома. Вообще-то стоило по пути зайти к маме. Но там младший брат Юрка со своей выпивкой, как с уважением к брату.
- Ну, когда ни будь дома ты будешь? - целуя меня в щеку, спросила жена. - Праздники скоро.
- Вот с этими праздниками замотался совсем! - возмущённо, сказал. - На жену времени нет.
- На жену мы время найдём. - шёпотом, сказала Людмила. - Было бы у мужа здоровье. Сейчас после ужина укладу детей спать. Мы займёмся страстной любовью. Ты только дождись меня.
Как всегда, после ужина жена положила детей у них в детской комнате в кровати. Стала им перед сном рассказывать сказки. Часа два рассказывала. Наверно все сказки Пушкина рассказала. Сама чуть не уснула. Как только дети уснули. Мы быстро друг друга раздели и тут обратно полетели над городом большие военные самолёты. Дети проснулись и прибежали к нам.
Заняться страстной любовью в этот раз у нас никак не получилось. Мы оделись и вышли на улицу. Смотреть как над нашими головами всё летят и летят большие военные транспортные самолёты. Словно огромные хищные птицы с чёрными крыльями они планировали над нами выбирая себе жертву на завтрак. Было жутко смотреть на полёт этих чёрных птиц.
- Куда это они летят? - спросил из ночи чей-то женский голос. - Ну, прямо как на войну.
- Это на полигон в Ляур летят. - ответил мужской голос. - Там наверно военные учения будут.
- На полигоне Ляур аэродрома нет. - голосом знатока, сказал другой мужчина. - Да и сам Ляур в другой стороне. Это они летят в Афганистан с тяжёлой техникой. В Афганистане идёт война.
Мы больше ни стали слушать обсуждения проблемы над головой. Дети захотели спать. Прямо с улицы Людмила отправилась с сыновьями в детскую комнату и там с ними заснула. Отправился на балкон, где у нас была семейная кровать. Завёл на шесть часов утра сразу три будильника. Послушал удаляющийся гул военного самолёта и сразу моментально заснул.
- Папа! Папа! Вставай! Твои будильники давно нас всех разбудили, а ты спишь. - услышал сквозь сон голоса сыновей. - Вставай! Мы в садик уходим. Мама на работу идёт, а ты спишь.
- Мне на подъём много время ни надо. - вскакивая с постели по-армейски, сказал своим сынам. - Сорок пять секунд, и готов. Чай с булочкой в дорогу во время пробежки на работу.
Жена с детьми дружно стали аплодировать мне, когда первым вышел из квартиры. На улице прохладно. С неба сыплет мелкий снег, как предвестник скорого нового года. Почти по-летнему одетый ускоряю свой бег.
Надо согреться до места работы, чтобы после не дрожать. Хорошо, что военные поставили нам мобильную котельную. Сейчас в мастерской будет тепло.
- Александр! Вас директор приглашает к себе. - говорит секретарь, выглядывая из фойе.
Прямо за секретаршей направляюсь в кабинет директора. У девушки попка такая красивая, что так и хочется потрогать. У меня аж руки горят, чтобы к этой попке прикоснуться. Прячу руки за спину, чтобы не совершить грех. Женщины очевидно чувствуют мужской взгляд на себе. Девушка театрально крутит попкой и оглядывается на меня, чтобы определить, как её оценил.
- Абосс Додорджанович! К вам можно? - почти врываюсь в кабинет директора. - Вы вызывали?
- Тебя всегда приглашаю, а не вызываю. - радостно, вставая мне на встречу с протянутой ру-кой, сказал директор. - Проходи! Садись! Рад тебя видеть. С тобой изменилась моя жизнь.
- Ни понял, что случилось? - растеряно, спрашиваю, садясь на стул напротив директора.
- Ты что телевизор не смотришь и газеты не читаешь? - с удивлением, спрашивает Раис.
- Да у меня дома телевизора нет и газеты некогда читать. - отвечаю ему. - Весь в работе.
- Президиум Таджикистана наградил меня медалью "За трудовое отличие". - сказал директор.
- Поздравляю! От души поздравляю! - пожимая руку шефу, сказал. - Причём тут я?
- Ты прекрасно знаешь, что без наглядной агитации ни одно достижение ни рассматривают в Советском Союзе. - торжественно, заявил Абосс Додорджанович. - Если бы ни твоя работа по наглядной агитации, то меня могли разжаловать до рабочего, а тут такая награда.
- По любому, это заслуга коллектива и руководителя. - стал, возражать. - Нет моей заслуги.
- Перестань выкручиваться! - серьёзно, сказал директор. - Говори, что тебе надо за труд.
- У меня много работы, а у шефа штаны протираю. - серьёзно, ответил. - Дарёному коню в зубы не смотрят. Любому подарку буду рад. Сейчас, пожалуйста, отпустите меня на работу.
- Хорошо! Подарю телевизор. - объявил директор. - В конце смены Рустам привезёт тебе домой телевизор. Будешь смотреть в него и вспоминать меня, что это Абосс красный нос подарил.
- Спасибо! Пойду. - пытаясь уйти, сказал. - Мне надо картинки к новогодней ёлке рисовать.
- Нет подожди! Надо награду и подарок обмыть. - сказал директор, достал из тумбочки заранее приготовленные две рюмки с коньяком и по кусочку ветчины, мы выпили. - Теперь можешь идти.
Весь этот день и до конца месяца у меня была работа к встречи нового года. Мы купили новогоднюю ёлку, и солдаты на вертолёте привезли нам ёлку.
Самую лучшую ёлку нарядили в фойе. Другую ёлку поставили в актовом зале нашим детям автоколонны-2937. Кто-то придумал детскую ёлку украсить конфетами. К концу детского новогоднего праздника ёлку всю ободрали.
Как принято всюду новый год мы решили встретить в семье. Моя мама, наша бабушка, осталась у себя в квартире со своими близнецами и их детьми.
Мы остались в своей квартире у нового телевизора, которого нам подарил Абосс Додорджанович Додорджанов за свои заслуги. Новогоднюю ёлку домой мы купили сами и наряжали сами. Лучше, чем у всех в этом города.
Конечно новый год нашим детям мы стали отмечать с наступлением вечера. Нам хотелось уложить детей спать пораньше до боя курантов. Голубой огонёк в чёрно-белом экране можно было посмотреть в другое время. Главное, было у нас на уме это заняться страстной любовью.
Ведь мы многократно раз по разным причинам откладывали это мгновение нашей любви.
Торт со свечками, подарки, сказки, весёлые игры, песни и пляски для наших детей вокруг новогодней ёлки проходили очень долго. Пока наши дети просто свалились под новогодней ёлкой и уснули. Людмила отнесла детей по кроватям.
Посидела рядом с ними, чтобы убедиться, что они действительно спят. Прибежала ко мне в постель и тут звонок и сильный стук в дверь.
- Кто там? - заорал, громко, через всю комнату. - Новый год! Дед Мороза мы не приглашали.
- Военная тревога! - уверенно, заорали за дверью. - Пять минут на ваши сборы. С собой брать паспорт. Ждём на улице. После будем ломать двери. Ваше время пошло.
- Это ни шутка. Это серьёзно. - собираясь по-армейски, сказал жене. - Закрой за мной дверь.
Когда спустился на улицу, то понял, что это очень серьёзно. У дома стоял армейский большой автомобиль, в котором были мужчины. Так как в темноте было трудно разглядеть их лица, то ни знал их лица. Единственное, что мог определить по запаху, кто они по профессии. От них сильно пахло бензином. Это были водители. Вот только все они, по запаху были пьяны.
Приехали мы на территорию автоколонны-2937. Нас тут же завили на четвёртый этаж в актовый зал. Там выдали согласно паспорту военный билет и военную форму. Наши паспорта замкнули в сейф. Нас заставили переодеться в военную форму. Гражданскую одежду положили в вещмешки, в которых была военная форма. Вещмешки с гражданской одеждой убрали к сейфу.
- Александр Черевков! Пройдите к директору. - объявил по селектору знакомый мужской голос.
Отправился на первый этаж в кабинет директора. Дверь была открыта. Вошёл без стука. В кабинете офицеры разных званий. От старшего лейтенанта до генерала. Один только рядовой. Среди офицеров знакомые лица. Второй секретарь горкома партии Юрий Филимонович Поносов - капитан. Директор автоколонны-2937 Абосс Додорджанович Додорджанов - капитан.
- Почему ты рядовой? - поинтересовался капитан Поносов. - С высшим образованием - капитан.
- Долго объяснять, товарищ капитан! - по-армейски, ответил. - Сейчас мы на сборах.
- Ну, ладно, рядовой Черевков. - официально, обратился ко мне по-армейски, капитан Поносов. - Будешь сопровождать колонну в сто двадцать шесть автомобилей до военного полигона Ляур. Там мы разберёмся кем ты будешь дальше. Вот документы. По машинам и полный вперёд.
Мне показали головную машину ГАЗ-69, за рулём которой снабженец Усманов Рустам - лейтенант. Он посмотрел на меня, усмехнулся, но ничего мне ни сказал. Сел рядом с ним, делая вид, что мы не знакомы.
В это время на КПП включили табло с временем отчёта движения автомобилей военной колонны до военного полигона Ляур. Уставился в электронное табло.
- По машинам! - когда в место цифр на табло загорелось "пошёл", заорал так, что лейтенант Усманов едва не выпал из кабины своей машины. - Безопасное расстояние между машинами пять метров. Скорость по трассе шестьдесят километров. Движение начали. Головная вперёд!
В руках у меня был мегафон. Но совсем забыл про него. Как говорят на эстраде, это чистый звук. Все офицеры из кабинета директора стояли рядом со мной.
Вытаращив на меня глаза они с удивлением слушали мои команды. Когда головная машина тронулась, большинство офицеров показали на пальцах знак ВО! Гордо сделал вид, что не заметил их внимание ко мне.
- Вообще-то ты кто по званию? - когда мы выехали на трассу, решил спросить лейтенант.
- Вообще-то мы генерал! - хлопая по кожаному офицерскому планшету, ответил. - Форма рядового на мне, это чистой воды конспирация. Вы видели, как меня приветствовали офицеры разных званий. Лейтенант! Вы забыли, как надо обращаться к высшему по званию офицеру.
- Виноват, товарищ генерал! - пытаясь отдать честь едва не совершил аварию лейтенант.
- Сразу видно, что давно не был в армии. - строго, напомнил офицеру. - Честь разучился отдавать высшему командиру. Ничего за год на сборах там ты всё до мелочей вспомнишь.
- Ка-как на год?! - заикаясь, в ужасе, спросил лейтенант. - У-у-у меня жена и дети есть.
- Ничего страшного! Мы тебе полевую жену выделим и не одну. - по-деловому, сказал. - У вас мусульман многожёнство. Так что на сборах солдатиков настрогаешь. Скучно тебе не будет.
Так прикалывался с полчаса. Затем мне всё это надоело. Уткнулся в угол кабины и стал дремать. Зачем всё это устроили с реконструкцией автобазы в автоколонну и эти дурацкие сборы в новый год. Если серьёзно думают о возможной войне со стороны Афганистана. Так на это есть регулярные войска, которые можно перебросить... Мои мысли прервал удар в машину.
- Что случилось? - едва не вылетел из машины, с испуга, спросил. - Мы где сейчас?
- Авария, товарищ генерал? - уныло, сказал лейтенант. - Мы под мостом большой трассы.
- Чего это тебя под мост занесло? - с удивлением, спросил. - До Ляура дорога имеется.
- Военный патруль на трассе куда нам указывал, туда мы ехали. - оправдался водитель.
- Почему дистанцию между машинами не соблюдал? - выяснял причину аварии.
- Дистанцию соблюдал. - обратно, оправдался водитель. - Меня с обеих сторон ударили.
- Как ни будь отсюда выехать сможешь? - доставал, лейтенанта, своими вопросами.
- Никак нет! Товарищ генерал! - по-армейски, ответил он. - Радиатор на стекле висит.
Осторожно оглядевшись, только сейчас увидел в ночи, что нашу машину смяли спереди и сзади до самой кабины. Мы чудом никак не пострадали. Попытался открыть дверь, но дверь заклинило.
Со стороны водителя тоже самое. Хорошо, что машина не загорелась. Иначе бы мы заживо сгорели. К нашей машине подошли солдаты. Ломиком с трудом оторвали двери.
- Кто ни будь знает сколько километров отсюда до полигона Ляур? - спросил у солдат.
- По оврагу километра два будет. - ответил кто-то из темноты. - Блиндажи с левой стороны.
- Лейтенант Усманов! У вас есть фонарик в машине? - спросил, вглядываясь в темноту.
- Нет, товарищ, генерал! - чётко, ответил водитель. - Моя машина на парковке в гараже.
- Везёт машине. - в слух, подумал. - Придётся грязь ногами до самого полигона месить.
- Он сам, что в натуре генерал? - почти шёпотом кто-то спросил. - Почему форма рядового?
- Это у него форма попевая. - разъяснил лейтенант Усманов. - Он не на параде, чтобы форму генерала носить. Сам рассуди, что он генерал. Рядовому не дадут автоколонну угробить.
- Мне придётся идти туда за тягачами. - обратился к солдатам. - Вы будьте здесь. Никуда не расходитесь. Думаю, что к утру вас вытащат отсюда. На месте добьюсь питания для вас. Сейчас всем разойтись по своим машина. Лейтенант Усманов остаётся за старшего.
Два часа ночи. В небе тусклая луна. Впереди нашей помятой машины десятка два автомобилей не из нашей автоколонны. Все машины увязли в сырой глиняной почве жирной как масло. По ходу моего движения во всех автомобилях включены фары. Можно разглядеть сухие места, чтобы не утонуть в грязи, как наши автомобили. Через километр моего движения свет фар пропал в ночи.
Дальше передвигаюсь по левой кромке оврага. Здесь суше, чем в овраге. Видимо днём солнце сушит почву. На большом расстоянии в дикой природе один. Наверно хищники учуяли меня на расстоянии и сообщают об этом друг другу. На другой сторон оврага тявкает лисица. Выше по оврагу жалобно воет шакал. В безлюдном пространстве истерически хихикает гиена. Впереди мерцает свет. Иду к свету.
Метров двести впереди меня огоньки с блиндажей. Чуть дальше огромная площадка с многочисленной техникой. Из людей никого не видно. Наверное, все спят. На часах три часа ночи. Иду к ближайшему блиндажу, откуда пробивается свет наружу. По деревянным ступеням спускаюсь в блиндаж.
Видимо это командный пункт. Посредине блиндажа стол. Вокруг стола офицеры склонились над картой.
- Солдат ты как сюда попал? - спрашивает майор, который первым увидел меня в блиндаже.
- Снаружи пришёл. - спокойно отвечаю. - Привёл колонну машин, которые находятся в двух километрах отсюда по оврагу под мостом. Машины увязли в грязи. Частично разбиты. Нужно вытягивать машины...
- Вот видите какое начало у нас. - обращается генерал к офицерам. - Вы что приведёте в Кабул, если здесь у вас застряла техника в грязи и частично разбиты. Да вас разжаловать надо и отдать под суд!
- Товарищ генерал! Не виноват. На руль не был. - стал оправдываться. - Вот документы при мне.
- Да ни о тебе разговор, солдат. - забирая у меня планшет с документами, спокойно сказал ге-нерал.
- Товарищ генерал! Мои солдаты и офицеры с прошлого года не кормлены. - с волнением, сказал.
- Вот с кого надо брать пример! - показывая на меня рукой, сказал генерал. - У него машины увязли в грязи и частично разбиты, а он о людях думает. Его солдаты и офицеры с прошлого года не кормлены.
Кто-то из офицеров хихикнул. Генерал сурово посмотрел на своих подчинённых. Стал давать указания конкретно по моей проблеме. За мной закрепили двух офицеров. Один офицер должен был заняться моими машинами. Другой офицер должен был обеспечить моих солдат и офицеров питанием.
Получив задание от генерала. Мы тут же втроём вышли из блиндажа и отправились на плац с техникой.
- Покажи по карте где находится твоя автоколонна. - сказал майор, доставая карту из планшета.
- Мне карта не нужна. Отсюда видно мост. - сказал ему, показывая рукой в предрассветных сумерках направление к мосту. - По оврагу отсюда будет два километра. По дороге километров пять. Шёл к вам по оврагу. Там техника не пройдёт. Лучше ехать по дороге. Вообще-то это вам решать, а ни мне.
- Завтрак у нас в семь часов утра. - сказал мне, капитан, когда мы остались вдвоём. - Ваши офицеры и солдаты будут накормлены. Вы можете отдыхать в свободной палатке до утра. Вас поднимут к завтраку.
Капитан показал мне на свободную палатку к моему отдыху, а сам ушёл готовить завтрак. Наверно этот капитан был шеф-повар. Рядом с палаткой была стойка мойки обуви вместе с краном воды и несколько разных щёток. Прежде чем войти в палатку тщательно помыл ботинки от налипшей глины и вошёл в палатку. Там было шесть кроватей раскладушек. Видимо для офицеров. Лёг спать на дальнюю.
- Вставай! Вставай! Постели убирай! - услышал почти забытый сигнал армейской трубы к подъёму.
Быстро вскочил с кровати раскладушки, заправил постель, оделся и вышел на улицу. Умыться со сна. Посмотрел на свои часы. Ровно одна минута седьмого утра. За одну минуту подъём, это норма офицера в советской армии. Ну, прямо как генерал. Осталось по-генеральски позавтракать. Здесь же рядом с палаткой полевой умывальник. Долго умывался холодной водой, чтобы окончательно проснуться.
Примерно, полчаса подождал, когда за мной пришёл солдат, пригласил к завтраку. Рядом с полевыми палатками солдат была длинная палатка столовой солдат. Меня пригласили пройти в палатку поменьше.
Видимо для офицеров командного состава. В палатке четыре стола на двадцать мест. Давно не был на пайке полевой кухни. За это время мало что изменилось. Тот же суп из тушёнки и рагу по-флотски...
После сытного армейского завтрака мне надо было найти свою автоколонну и определить своё место на военном полигоне Ляур. Ведь мне ничего не было известно, что будет дальше. Отправят меня в Кабул, столица Афганистана, быть может оставят служить на военном полигоне Ляур в качестве художника-оформителя наглядный агитации. Ведь в моём планшете, наверное, указано кем служил в армии.
Ещё издали увидел роту наших солдат и офицеров у машин из нашей автоколонны. Из сто двадцать шесть автомобилей три автомобиля помяты в аварии. С головной машины вообще ничего не осталось, что можно назвать машиной. Остались лишь куски пятого металла, щепки древесины и рванный брезент. Просто чудом мы остались целы. При виде меня ещё издали солдаты и офицеры построились в шеренгу.
- Вольно! - скомандовал, как настоящий генерал. - Вообще-то не генерал, то была шутка. Мне просто доверили сопровождать автоколонну до полигона Ляур. Дальше определят без нас нашу судьбу.
Действительно дальше всё пошло по сценарию разработанному Генеральным Штабом Советской Армии. Театр советских войск в Афганистане начинался отсюда из военного полигона Ляур в Таджикистане.
Командование нашей автоколонной передали майору, который вытаскивал тягачами наши машины из-под моста. Меня закрепили за штабом управления на полигоне Ляур в качестве художника-оформителя.
Две недели фактически не выходил из палатки художника-оформителя. На армейскую и политическую тему, писал лозунги и плакаты, на русском и английском языках. Все эти плакаты и лозунги отправляли в Афганистан, где проходили главные сцены театра военных действий. Войска Советской Армии были втянутые в гражданскую войну в Афганистане фактически против войск США в Афганистане.
Спустя две недели моего присутствия на военном полигоне Ляур в качестве художника-оформителя наглядный агитации. Мне разрешили вернутся в семью и на постоянное место работы в военизированную автоколонну-2937. Где из трёхсот автомобилей осталось всего несколько десятков машин и те были повреждены взрывом снарядов и изрешечены пулями из автоматов, то есть все были на войне.
Моё возвращение в автоколонну не было замечено. Всюду царило траурное напряжение. В фойе конторы стояли портреты погибших солдат, то есть, наших водителей. Кто-то от руки тушью крупно написал на листе ватмана "Мы их не забудем". Рядом с портретами погибших вазы с цветами и горящие свечи. Чёрные и красные ленты с надписью золотом имён погибших висят над портретами и при входе в фойе.
Наверху в актовом зале дежурный офицер в обмен на военный билет и военную форму выдаёт мне обратно гражданскую одежду и мой паспорт. Сейф полный паспортов и вокруг сейфа много вещмешков с гражданской одеждой. Это столько много в новогоднюю ночь были призваны на военные сборы. До сих пор наши водители находятся в гражданской войне в Афганистане или на военном полигоне Ляур.
Иду к себе в художественную мастерскую. На двери приклеена записка на фирменном бланке военизированной автоколонны-2937. В записке перечень срочной работы до конца января месяца 1980 года.
В низу дата записки 15.01.1980 год. Отсюда вывод, что записка была написана от руки вчера вечером после работы. Когда не было секретарши и не было доступа к печатной машинке. Подпись директора.
Весь рабочий день был занят выполнением срочной работы указанной в записке директора. На контакт ни с кем не выходил. Обычно ко мне в мастерскую хоть раз в рабочее время заглядывал парторг. Но сегодня его не видно. Вполне возможно, что он на военных сборах. В конце рабочего дня, как всегда, закрываю на ключ дверь на своей мастерской и внизу на запасном пожарном входе. Работу закончил.
На следующий рабочий день, рано утром пришёл на работу. В это время на территорию автоколонны въезжает новенький военный автомобиль ГАЗ-69. Буквально весь изрешечённый пулями из автоматной очереди. За рулём лейтенант Усманов. Сильно постаревший на вид. С обросшим лицом. С поседевшей головой. С перевязкой на правой руке. Сквозь перевязку наружу просочилась свежая кровь.
Усманов Рустам выходит из машин. Открывает дверь кабины, с другой стороны. Вытаскивает оттуда тело солдата. Точнее, труп своего родного брата. Кладёт труп брата на асфальт. Пальцами левой руки закрывает брату глаза. Опускается перед трупом брата на колени. Кладёт свою голову на труп брата. Долго находится в таком положении. Затем тихо начинает что-то причитать себе под нос.
У лейтенанта Усманова начинается истерика. Он бьёт себя по голове кулаком левой руки. Обдирает лицо ногтями. Вопит в истерике так, что у меня аж мурашки побежали по коже и меня пробил холодный пот.
Рустам причитает молитвы на языке фарси над телом своего родного брата. Когда он немного успокоился, то к нему подошли парни таджики с носилками. Положили труп на носилки и закрыли саваном.
- Больше никогда ни сяду за руль военной машины. - говори Рустам. - Мы с братом везли хлеб нашим братьям-таджикам в Афганистан. У нас даже оружия не было. За что они убили моего родного брата?
Усманов лейтенант поднялся на третий этаж в актовый зал. Оттуда вернулся в гражданской одежде. Таджики подняли носилки с трупом покрытым белым саваном и вперёд ногами трупа быстро побежали с криками молитвы и проклятия войны в сторону мусульманского кладбища. Ведь по закону ислама труп мусульманина должны придать земле до захода солнца, чтобы там засветло встретили родственники. Прошло несколько месяцев после новогодних военных сборов. Когда все выжившие водители вернулись обратно на места своей работы и сели за баранку гражданских автомобилей. Пострадавшие от военных действий автомобили вывезли в неизвестном направлении. В парке автоколонны-2937 остались только двести пятьдесят машин. Остальные видимо погибли на войне вместе со своими водителями.