В семь часов вечера, когда сумерки начинали выползать из углов просторного зала на середину, под низким потолком зажигались люстры. Посетителей в это время в заведе-нии всегда было много- вечер, желание немного расслаќбиться после работы, слегка выпить, снять дневную усталость за рюмочкой водки или кружкой пива.
Все столики были уже заняты, когда появился этот чеќловек- элегантный, в отлично сшитом сером костюме, со скромным синим значком на правом лацкане, знаке за особые заслуги. Тут же место около входа волшебным образом освободилось и к мужчине больше никто не подсаживался.
Человек этот появлялся всегда в одно и то же время-- семь пятнадцать, всегда в одно и тот же день- первое число месяца. Так было уже целый год, что прошёл после Реформы не -так официально назывался переворот. Хозяин считал его завсегдатаем своего заведения,
одного из многих, построенного сразу же после воцарения порядка, по спецуказанию, почти рядом со стеной жертв Реформы.
Человек сидел за столиком всегда один, смотрел туманќным взглядом в окно и напивался потихоньку в стельку. Поќтом у. выходу подкатывала машина, из неё вылезали двое подќтянутых молодых людей, бережно усаживали мужчину в авто и уезжали. Во время второго визита вежливые молодые люди предупќредили хозяина о том, чтобы этого мужчину обслуживали по первому классу и без задержек, иначе ему, хозяину, будет плохо и он просто исчезнет вместе со своим семейством.
Теперь этот человек в сером тихо сидел за столиком у окќна, почти не меняя позы потягивал из рюмки водку и изќредка заливал её минеральной. Ходили слухи, что он был то ли советник, то ли главзксперт у самого Первого. До Реформы он был простым инженером на занюханной фирме, потом выдвинулся во вреќмя переворота и что-то совершил там такое, за что и поќлучил Знак. Болтали много, но никто не знал ничего точно. Пара болтунов, из тех, кто все про всех знает, исчезли тихо без следов, в один день.
Поэтому возле стола были сейчас страх и пустота, только этот человек сидел почти неподвижно, тихо тянул из рюмки водку и изредка запивал ее минеральной водой. Офи-циант мигом менял на столе опустевшие рюмки и доливал в фужер минеральную.....
... Рано утром на город опустился туман. Липкий, каќкого-то сизого цвета, пахнувший чем-то знакомым. Туман, казалось, родил из своих недр этих молчаливых, хорошо знающих, что они делают, людей.
Как только в шесть ноль-ноль включились приёмники, хоќрошо поставленный мужской голос объявил в каждом доме, что в результате ошибочных действий прошлого руко-водства, опять исказившего заветы Великого Учителя, страќна оказалась поставленной на грань экономической катастрофы.
Резкое падение уровня жизни, исчезновение почти всех первейших продуктов, карточная система, нравственное вырождение, низкопоклонство перед соседями- это все видели и знали. Рабочая паќртия была заведена в тупик и превращена демагогами от власти в послушную игрушку.
Но здоровые силы в её недрах исќправили положение. Зашедший в тупик поезд одним сильным рывком должен быть вытолкнут на основную магистраль. Верные правительству войска будут способствовать в пресечении беспорядков в стране.
На этом сообщение закончилось, потом на город упал туќманн с фабрик- и началась Реформа.
Власть сменилась быстро и решительно. Уже к восьми часам после небольшой стрел-бы новые комитеты раздавали оружие благонадёжным. Сюда же свозили арестованных и документацию...
Игоря разбудил длинный, бесцеремонный звонок. Едва он открыл дверь, как его сбили в сторону, защелкнули наручники на запястьях, наткнули кое-как одежду и, не обращая внимаќния на истошные вопли жены, вытолкали во двор. Трое пришедќших за ним были в штатском. Явно не военные. Маленькие автоќматы казались игрушками в их руках, но орудовали они ими уверенно. И всё время улыбались при этом. Улыбались, когда спрашивали его фамилию в прихожей, улыбались, когда он подтвердил, что это он самый и есть, улыбались, когда выталкивали прикладами на лестницу. Одного их них Игорь помнил, на какой-то комсомольской конференции тот сидел за столом в прези-диуме.
Когда Игоря вывели в туман улицы, знакомец пхнул его в спину прикладом и тот влетел в кузов грузовика, полного людей. Там было темно, душно и мерзко пахло. Он на кого-то упал и сбил неизвестного с ног. Упавший молча сопел и барахтался под ним. Потом их везли куда-то минут пятнадцать. Накоќнец машина в последний раз дернулась и встала. Далее кузов освободили и всех, кто был внутри, поставили около какой-то ободранной стены.
Игорь молча и дико озирался, узнавая. Ага, городская площадь... За стеной -общественный парк.. Цепь улыбающихся людей с автоматами...Зачем я здесь? Дикость, бред какой-то, надо просто проснуться! Может быть это шутка?
Рядом кто-то знакомый, слева тоќже...
Он шмыгнул носом и провёл сомкнутыми руками по губам.
И тут всё встало на свои места.
Площадь заволакивало туманом, который медленно заглатывал стеклянные витрины универмага, затем стоящие в ряд леќгковые автомобили и сейчас подбирался к цепочке смертќников, сузив видимость до нескольких десятков метров.
А сквозь туман, мимо шеренги автоматчиков бодро шагал к нему толстяк Носков. Старый школьный товарищ и друг по детским играм, Серёга Носков и уже издалека расплывался в улыбке.
- Ну и болваны! Ах, болваны! - сокрушался он,- Ничего нельзя довеќрить этим общественникам! Игopeк , прости, я список мельком проглядел. Времени в обрез, ну не заметил!- ворковал он, отќтаскивал бывшего однокашника в сторону.
Руки у него были, как всегда, мягкие, будто без костей. Роќзовое, без морщин, лицо безмятежно и сияет виноватой улыбкой.
- Что это?- провёл уже свободными руками по лицу ( жестом фокусника Носков смахнул стальные браслеты)- Кто это?
- Да это так, отходы. Кто не с нами, тот ....сам понимаешь!.....Ты что, не узнаёшь приятелей?
Людей у стены стояло человек пятнадцать. Половину он не знал, но вот остальные...
Нет, он не проснулся. Дичь продолжалась.
Прямо на него глядел прищуренными глазами Влад Чернов, или просто , старина Влад. Кажется, неделю назад Игорь встретил его на улице, вместе посетовали на дела . Живут рядом, а вырваться в гости- никак, только по телефону и общаешься!
Влад предложил через пару дней встретиться у него, посидеть за бутылкой армянского коньяка, повспоминать былые дни, Эх, есть же , что вспомнить, сколько лет вместе, еще со школы, лучший друг все же, морда эдакая! Душу за него положу!
Тогда встреча сорвалась , Наталья на дыбы встала, сразу навалила кучу домашних дел, пришлось звонить Владу ,отказываться, извиняться. Да разьве последний раз встречаемся! Через неделю обязательно устроим сабантуйчик, да еще и с девочками!
Вот теперь и встретились. Те ,что рядом стоят в цепочку около стены- это другой разговор, хотя тоже не чужие...
- Так, Игорек! Сейчас здесь дела закончим, - деловито продолжил между тем Носков,- Держи "парабеллум", за тобой твой дружок, а этих уже мы сами...И не вздумай рыпаться, не то я тебя опять рядом поставлю. Я ведь тебя по доброте душевной вытащил, но терпение мое не безгранично, учти! Тут как на базаре- мен на мен.
Игорь глянул на Влада, ожидая увидеть его поддерживающий взгляд. Оказалось, что тот глядит куда-то в сторону.
- Он же поверил, что я сейчас выстрелю,- и с ужасом понял,- Даже не сомневается в этом!
Носков, видимо, тоже нисколько не сомневался и сейчас протягивал ему рукояткой вперед огромный пистолет, весело скаля свои выпирающие наружу, как у зайца, зубы.
- Не глупи, Игорек!, - проговорил он,- У тебя выбора нет- или ты его шлепнешь, или я ему пистолет дам. Он не откажется, я же его знаю!
- Врешь! Откажется! Он даже плюнуть в тебя не хочет!
У Игоря мелькнула шальная мысль: взять пистолет- и две пули Носку в мягкое брюхо, остальные по цепи серых - а потом все равно ведь пристрелят! Чего терять!
Глаза все же поднял на бывшего друга: нет, тот опять равнодушно глядит куда-то в сторону, будто не слышит.
Да что он, дурак, стрелять в своих друзей! Но Носок ведь стреляет! Не чужой ведь, за одной партой ведь сидели. Сволочь!
Он скрипнул от бессилия зубами. Да, здесь не кино, этот пижон не дурак и пистолет так просто не даст и свой драгоценный лоб под выстрел не подставит. Тем более, что двое ближайших штатских держат Игоря на мушке.
- И сделают они из меня дуршлаг, стоит мне дернуться не в ту сторону!, - в этом не было у него ни малейших сомнений.
Вот тогда он просто, без всяких мыслей ,шагнул назад, к стене рядом с Владом, и его зад больно ткнулся в острый кирпич.
- Ну ты даешь!,- развел руками Носков, - Как хочешь, тебе жить, как говорят..... ...Идиот!,- вдруг завопил он ,- Ты же придурок, у тебя ведь семья!
Носков еще что-то орал, но он уже не слышал. В ушах стоял какой-то звон, вокруг прибавилось тумана - как будто ветер дунул и нагнал его с заводского пруда.
Носков перестал брызгать слюной, с жалостью посмотрел на него, передернул затвор и махнул рукой. Огненный смерч ударил навстречу маленькой шеренге, смял, скрутил ее и кинул на землю....
- Да очнись ты!,- дошел до Игоря сквозь звон знакомый голос и мир перед глазами у него начал дергаться. Потом он понял, что рядом кого-то лупят по лицу, потной , мягкой ладонью, так она звонко шлепала по отвисшим щекам. Он выпал из небытия и невольно отвел от своего лица эту мерзкую ладонь.
А потом он увидел Наташу. Она представляла собой жуткое зрелище, какое-то пугало: щеки в пятнах, волосы торчат дыбом и в разные стороны, хотя плащ на ней застегнут и , кажется, босоножки черные на ногах..
Вежливые , улыбающиеся ребята поддерживают ее под руки, автоматы закинуты за спину, а рядом Носков жирной рукой держит Людмилку и та с детским любопытством пытается дотянуться ручкой до блестящей игрушки, которую дядя держит у ее головы. Его самого, оказывается, держат эти двое из шеренги, те самые, что держали раньше на прицеле, крепко, за локти. Четырнадцать скрюченных, лежащих фигурок у стены и одна стоящая, сутулая возле нее, лицом к стене.
И тут включился звук.
- Ну ты, Игорек, выбирай! - это добродушно басил Носков,- Наследницу - вот на этого.....
- Он тебя всегда ненавидел! Завидовал и презирал! Чего же ты ждешь, по-одлец!
Кажется, это кричит Наталья.
Ему всовывают в руку шершавую рукоятку, толкают ближе к стоящему у стены.
- Прелестный ребенок! Не балуйся детка!, - Носков отводит руку дочери от пистолета,- Сейчас папа сделает немного пиф-паф- и вы к маме пойдете. Не трусь , Игорек! Пом-нишь..." Да сбудется реченное через пророка Исаию, который говорит: " Он взял на Себя наши немощи и понес болезни...". Я Беру На Себя Твои Грехи!
Ствол пистолета утыкается в шею стоящего, такую знакомую шею..
- Мой друг! Отчизне посвятим души прекрасные порывы!, -всплыло вдруг в мозгу.
- У тебя нет выбора! Нет, нет. Нет...
- Нет!,- заорал он , кося глазом на расшалившуюся дочь,- Нет!
Он зажмурился и надавил на спуск. Глухо ударил выстрел. На закрытые веки плеснуло чем-то горячим ....
- Клиент уже готов!,- шепнул хозяину официант, - подхватывая со стойки очередную порцию водки и минеральной Љ 6,- Сейчас под столик пойдет. Что делать, а? Он еще просит!
Молодые люди что-то запаздывали и хозяин растерянно покрутил головой, вгля-дываясь через витрину в сгущающиеся сумерки. По площади еще сновали туда-сюда автомобили, но знакомого экипажа черной масти не наблюдалось.
- Раз просит, значит -неси. Забыл что-ли, как героев обслуживают?, - разозлился хозяин. Как только официант отскочил от стойки, он потянулся к телефону и набрал номер, который ему тоже сообщили те вежливые молодые люди на случай разных там неприятностей.
- Ты вот что..,- сказали в трубке после его доклада,- Надоел нам этот пьяница. Ты ..это..такси ему вызови и домой отвези, к жене. Пусть она с ним разбирается.
Сбитый с толку, хозяин растерянно опустил трубку на рычаг, потоптался за стойкой и нерешительно засеменил к столику.
- Уважаемый!,- робко сказал он в бессмысленно-пьяное лицо посетителя, -Сейчас прибудет такси и отвезет вас домой!
- Сам, сам дойду!,- неожиданно трезвым голосом брезгливо сказал человек, резко отодвинул стул и встал. Тут же его резко качнуло прямо не хозяина, он вцепился за его грузную талию , прилип к нему, как к лучшему другу и они двинулись к выходу.
- У меня прекрасная жена и дочка любимая, понимаешь, ты! Превосходная девочка, умница! А как меня любит! У меня везде друзья, у тебя таких никогда не будет! Я душу за них положу! Понимаешь ты, жирная харя! Вот, держи на чай, не обижайся!,- человек похлопал хозяина по отвисшей брыле щеки, -Все, дальше я сам! Пшел!
Хозяин спрятал деньги в карман брюк , потер обслюнявленную щеку и долго смотрел, как человек уходит твердым пьяным шагом в темноту площади, мимо стены Жертв Реформы, человек с глубоко запрятанным внутри страхом, который так и сочится из его глаз, и ничего он поделать с ним не может....