Второй кандидат (технических наук), Саркис, был в прошлом осциллографистом и изобретателем. Румынский армянин... но тут нам придется позадержаться. Внешности он был такой, что отнести его к какой-либо национальности было трудно. Лицо короткое и щекастое, глаза навыкате, нос грушей (уж никак не орлиный, горский). И возникала, глядя на него, коварная мысль, что не было, кажется, в мире наций с носом-грушей, что таким шнобелем природа обычно награждает помесных граждан... И дальше шла мысль. На Балканах, откуда Саркис родом, смешение кровей было в порядке вещей: здесь кто только не жил, варясь, как овощи в котле, - румыны, болгары, армяне, греки, евреи, югославы, албанцы. А турки - те осеменяли всех красивых и некрасивых женщин 200 лет подряд. Злодейка же любовь сама отбирала пары в этой разнородной толпе, нимало не заботясь о том, что через время нации во всем мире будут сгущаться и начнутся между ними мерзкие свары, которые можно сравнить только со сварами в советской коммунальной квартире.
Позволю себе вот еще какое замечание по поводу смешения кровей. Замечание на вольное отношение homo sapiens к законам Природы, Она, обескураженная человеческими прихотями, отвечает на них то носом-грушей, то чуть ли не слоновьими ушами, то разного цвета глазами, то еще какой-то несуразностью в лице - но и гением, конечно - может быть, для того, чтобы человек не разуверился в своих экспериментах. Природа ведь тоже всю жизнь экспериментировала, по-детски лепя молекулу к молекуле и выращивая чудищ и чудовищ одного за другим...
Однако, родня Саркиса настаивала на своем армянстве, хотя и проговаривалась иногда, рассматривая старые фотографии, что-де какой-то дед был "примерно" еврей, а какая-то прабабка "слегка" гречанкой. Скорее все-таки, в Саркисе смешались несколько соперничающих меж собой кровей, например, турок и армян, румын и евреев, и лицо Саркиса являло собой следы их давних распрей. Глаза требовали других щек, нос - других губ, а у губ должен был быть другой подбородок. Это было не лицо, а прямо-таки поле сражения. Со всем тем, Саркис был добродушнейшим и гостеприимнейшим малым, абсолютно беззлобным. Постоянная пикировка с Самсоном не в счет.
Уроженец Румынии, он оказался в Молдавии, учился в Москве под именем Сергея, потом под тем же именем осел на Украине... "Зачем человеку столько душевных приключений? - говаривал он. - Я завидую просто армянину, просто русскому, просто румыну и просто хохлу..." Владея пятью, вместе с английским, языками, он предпочитал изъясняться старым и добрым московским матом, который, по его словам, спас его в первые годы эмиграции от депрессии, как в Союзе спасал от громких, на всю площадь, на всю страну, коммунистических призывов во время первомайской и октябрьской демонстраций. Кипение его мозга уже утихало, ибо он пробыл в Америке десять лет и убедился, что старые советские мозги никому здесь не нужны и носят их только по привычке что-то носить в черепе, как носят доллар-другой или утиралку в кармане. Еще он убедился, что все, что он открывал Там, все, что он Там изобретал, открыто и изобретено здесь чуть не сто лет назад... Ну, а еще ему нужны были мозги для того, чтобы горько и остро по своему адресу шутить. Так, он любил рассказывать эпизод про то, как он побыл ради эксперимента "просто армянином".
Мы его перескажем, убрав (безмерно жалея при этом) все украшавшие его словечки: их было много, но гораздо меньше, чем у Юза Алешковского в повести про уголовника, сдававшего сперму для научных экспериментов. Словечки Саркиса, вкрапленные в текст, в самом деле украшали его, посверкивая там и сям, как стразы, но не превращали в помойку. Еще скажу. Ругаться матом, безусловно, может только очень талантливый человек. Талантливый именно в этой области знаний и умений. Иначе, повторю, помойка, какой отличаются нынешние русские матерщинники. А помойку от непомойки легко можно отличить.
Знаете, что мы сделаем. Я буду ставить многоточия в скобках там, где у Саркиса был мат, а читатель пусть вставляет украшения по своему усмотрению, на свой то-есть вкус. В меру, так сказать, своей то ли испорченности, то ли, наоборот, продвинутости.
Итак, рассказ Саркиса
-Как вы знаете, я человек (...) спокойный, уравновешенный. Никогда почти не взрываюсь (...), только в редких случаях.
Как-то решил я съездить на родину. Нет, не в Румынию (...), а в Армению. Там есть кое-какие родственники, там, в конце концов (...) Гарни, Гехард, Матенадаран, Эчмиадзин и тэдэ, там, кажется, мои настоящие (...) корни. Ну, скажем (...), корешок.
Поехал. Вернее, полетел. Самолет сел, я увидел (...!) снежные вершины Масиса-Арарата. Я вздохнул - никогда раньше так глубоко не вздыхал, и взял этот вздох (...) на учет.
Вот Ереван... Широкая площадь, большой бассейн с фонтаном посередине, где собираются по вечерам пожилые ереванцы, гостиница из розового туфа (.......).
На центральной улице, куда я вышел пройтись, фонтаны - 2770 штук - по числу лет древнего Еревана. Там же сгущается (...) толпа - начинается какой-то (...) митинг. Подхожу ближе - базарят насчет Карабаха: чья земля? Чьи там в конечном счете (...) самые старые могилы - армян или этих (...) турок-азербайджанцев?!
Я в стороне. Стою, наблюдаю. Я гость, я Армению и видел-то всего (...) раз.
Кричат (...), размахивают (...) руками... Потом толпа куда-то мимо меня разом (...). И вот что со мной (...) произошло.
Не знаю я (...), что со мной произошло. Были какие-то две-три минуты (...) затмения сознания, а потом я неожиданно ощутил себя в (...) толпе. Как все, я кричал что-то (...), как все, размахивал (...) руками, как всех, меня куда-то (...) несло...
Опомнился я, когда (...) завизжал - такого со мной (...) прежде ни разу не было.
Тут же и опомнился - и потихоньку выбрался (...) из толпы. Никто на меня внимания не обратил.
И вот я снова стою на тротуаре и прихожу в себя (...), что со мной (...) только что было?! В кого я (...) превратился?
-Наверно, - заключил Саркис, - я все-таки армянин. Армянин (...!) - Но, чуть помолчав, добавил, рассуждая уже по-кандидатски: - Хотя не исключено, что это (...) был зов толпы (...).
В общем, мужики, побыл я "просто армянином" и понял (...), как это сложно...
Была еще одна молчаливая пауза в этом "родовом" признании, которое обмысливало все общество. Молчание нарушил всё тот же Саркис:
-А иногда, братцы, я ловлю себя..., редко, но бывает, ловлю - на том нутряном, - заключил он, - что порой мне хочется опять туда, в толпу... Там легче. Есть ведь разница между двумя вещами: "ломать голову" или "ломать чью-то голову". Второе легче...
К рассуждению подключился недремлющий, хотя и был закрыт ото всех газетой, Самсон:
-Иисуса Христа, - заявил он, - убили не римляне и не евреи, а - Толпа. - При слове "Толпа" осененное Истиной лицо Самсона показалось над газетой. - Даже Он не смог с ней сладить. - Самсон скрылся было за газетой, но вот снова высунулся (показывался он то над газетой, то сбоку). - А может, - добавил, - не захотел с ней связываться. Он выбрал смерть.
Но, видимо, слушая рассказ Саркиса, он успел дать ему свою оценку, успел сотворить и свою мысль, и, пока компания осваивала первую, Самсон сообщил и вторую:
-Я думаю, - узкое, как клин топора, лицо, растянутая на животе газета, - я думаю, что известное миру Возрождение, воспротивившееся Средневековью, начиналось в Европе именно с мата. Мат был неизбежен и необходим. Но это тема диссертации... Скажу только, что новые тогда вольности городов, духовное, так сказать, брожение, рождение городской новеллы, плутовского романа, востребование обществом шутов, великий Рабле, чьим смехом человечество питается вот уже пять веков, - всё это требовало вольности языка.
-Так что Россия, отчаянно сейчас матерясь - сделал Самсон неожиданный вывод, - находится на верном пути!
Поднял было газету, но вот опять показался над ней и добавил:
-А шута, между прочим, не подозревая о действии на него теперешнего Возрождения, разыгрывает Жириновский. Правда, сыграть роль до конца ему мешают президентские амбиции. Жаль...
И еще раз высказался Самсон по поводу очередного откровения Саркиса, так же щедро украшенного , ну, скажем, цветами красноречия, - высказался, но уже иначе:
-Вы заметили, господа, как легко, как свободно лилась речь нашего уважаемого Саркиса? Как ей было вольготно в его устах! На мате она катилась, как на колесиках! Не каждому из нас дана такая легкость...
И продолжил следующим образом:
-Я давно ловил себя на мысли, что подступает пора тоже вполне научного труда под названием "Мат как средство производства". Причем, первенство идеи принадлежит не мне - народу! У народа есть давнее выражение, объединяющее труд и мат, показывающее их прямую зависимость друг от дружки. В нем - непременное условие лада в работе, известное каждому мастеровому человеку. Вот оно, родимое: "Молоток, зубило и е... мать!" Кто-нибудь пробовал работать молотком и зубилом без третьей составляющей? То-то. Такого подсобного фольклора, я подозреваю, в русском языке тьма, на нем стоит вся наша страна, вся наша промышленность - все стены, все трубы, все станки. Все кирпичи - от самых первых, от царя Гороха - держатся, на, кроме древних глинистых и известковых растворов и цемента, еще и на этой словесной скрепе. Жаль, сии выражения известны мне лишь частично. Ну, Саркис, ежели я возьмусь за этот труд, надеюсь, мне поможет, а я припишу в конце, что он был консультантом.
-Покорно благодарю, - в тон Самсону ответил Саркис. - Вообще-то я был когда-то осциллографистом.
-А что ты приговаривал, когда тебе не паялось? - спросил Самсон.