(статья для журнала "За мирную Россию" Љ 5 (23) 1999, с.9.)

Александр Ю. Костинский

На основе анализа собранного в настоящее время экспериментального материала можно утверждать, что "дедовщина" является не просто массовым явлением в армиях стран СНГ. "Дедовщина" - это основной тип взаимоотношений в коллективах солдат и сержантов срочной службы в линейных войсках и не учебных подразделениях в учебных частях [1,2].

Зародилось это явление по-видимому после Второй мировой войны, когда призывники военных лет, имеющие часто большой боевой опыт, ранения и правительственные награды, не были уволены в запас после окончания войны. Срок службы некоторых достигал 6-8 лет, они получили название - старослужащие. Откуда и возникло понятие "дед". В то же время в войска приходили новобранцы, "не нюхавшие пороха". И на их плечи легла основная нагрузка по несению должностных войсковых обязанностей. Старослужащие во многом отстранялись от текущей работы. В то время такое перераспределение нагрузки не выглядело несправедливым ни в глазах самих новобранцев ни в глазах офицеров, боевых товарищей старослужащих, ведь эти солдаты вынесли на своих плечах все тяготы тяжелейшей войны и победы над фашизмом и имели моральное право, если не на демобилизацию, то на отдых.

Проследить распространение этого явления на всю структуру вооруженных сил СССР с течением времени, в настоящее время, не представляется возможным, ввиду малой изученности вопроса. Но с уверенностью можно сказать, что последние 35 лет эта система существует, перейдя без изменений из Советской Армии, в армии стран СНГ. Если в начале "дедовщина" проявлялась в довольно "мягких" формах и касалась по большей части выполнением "молодыми" за "дедов" должностных обязанностей, то к концу шестидесятых положение новобранцев резко ухудшилось.

Результатом этого ухудшения стало, как массовое и систематическое нарушение большинства основных элементарных прав человека на первом году службы, так и резкое снижение качества обслуживания техники и боеготовности армии. В числе тысяч военнослужащих, погибающих в мирное время только в Российской армии, немалое количество - жертвы "дедовщины". В избавлении от "дедовщины" заинтересованы, как гражданское общество, так и армия. И они должны действовать сообща. Можно ли преодолеть это явление и если можно то как?

В настоящее время среди правозащитных организаций широко распространен взгляд, что избавиться от "неуставных взаимоотношений" можно введением контрактной службы и профессиональной армии [3]. В перспективе мы, конечно, разделяем эти представления, но произойдет это, как мы все понимаем, не скоро. А что делать сейчас, когда большое количество новобранцев подвергается значительным унижениям, а, порой, издевательствам?

Нам хотелось бы обратить внимание на другой путь, который практически не рассматривается в правозащитных работах.

Кто виноват?

Для этого надо понять основную причину порождающую "дедовщину". Ответить на вопрос "Кто виноват?" и "Кому это выгодно?"

По нашему мнению, основными причинами "дедовщины" являются не "плохое материальное положение", не "призыв ранее судимых" не "состояние общественных процессов" на которые так любят ссылаться военные прокуроры и социологи. Основная роль в поддержании "дедовщины" лежит в сознании и армейской практике российского офицерства. Именно они перекладывают на плечи двадцатилетних "дедов" организационную работу в отделениях и взводах. Именно с "дедов" спрашивают боевую и парко-хозяйственную подготовку. При этом офицеры закрывают глаза на "педагогические" приемы (если не поддерживают их) исключительно "физического" воспитания и обучения солдат первого года службы.

Армейская "педагогика" в войсках ежедневно формулируется на разводах одной фразой: "Через ноги лучше доходит, чем через голову". Это касается не только линейных, но и учебных частей, где главный войсковой учебный навык "подъем переворотом". (Из Черновицкой учебки в/ч 82648 сержанты, командиры орудий "горных минометов" М-100, уходили в Афганистан в 1981 году, произведя по одному учебному выстрелу). Следствием такой офицерской установки становятся приседания и отжимания сотнями раз за любую мелкую провинность или ошибку при обучении, длительные пробежки в противогазах и, конечно, постоянные побои. Не только "деды", но и офицеры смутно представляют сколько необходимо провести учебных занятий для получения нормативных навыков. Поэтому, с первого же занятия обучаемый оказывается под прессом "постоянной вины", как "козел", "кретин", "идиот" и т.д. Еще хуже бытовые отношения. "Молодые" держатся в рабском состоянии и готовы на любую работу по "обслуживанию" старослужащих и офицеров, "лишь бы не били".

Такое положение выгодно офицерам, так как существует большой круг тяжелых, круглосуточных обязанностей, возникающих внезапно. И хорошо иметь абсолютно безропотных подчиненных, готовых их исполнять. Кроме того, "забитые молодые" с удовольствием трудятся, когда их используют офицеры в личных целях. При этом в награду, обычно, кормят.

Что делать?

То, что офицеры являются главной причиной дедовщины, доказывает приведенный ниже пример быстрого устранения неуставных взаимоотношений, когда старшее офицерство на уровне роты, дивизиона, полка борется с этим явлением.

Это происходит, если действуют два фактора:

1. приказ и контроль со стороны высшего офицерства

2. моральное и материальное поощрение со стороны государства и гражданского общества.

Этот вывод нами сделан на основе анализа улучшения состояния воинской дисциплины в некоторых частях Прикарпатского военного округа после издания летом 1982 года приказа Министра обороны СССР Љ 0100, направленного на пресечение неуставных отношений в солдатских и сержантских коллективах.

Если до оглашения приказа, нормой внутриказарменных отношений были ежедневные побои, недоедание и хроническое недосыпание солдат первого года службы, которые часто совершали побеги из части, самовольные длительные отлучки и самоубийства, то, после предпринятых командованием мер, обстановка резко оздоровилась.

Эти меры включали:

Ј Круглосуточное нахождение старших офицеров в казарме. Было организовано ночное дежурство по графику. Присутствие хотя бы по одному старшему офицеру в парках при проведении учебы и парко-хозяйственных работ.

Ј Усиление учебной работы и снижение занятости солдат и сержантов на неармейских работах.

Ј Возобновление уголовного преследования за неуставные взаимоотношения (дивизионным и армейским прокурорам округа разрешили возбудить несколько показательных уголовных дел).

Ј Вовлечение (как не комично это звучит) в систематическую культурно - массовую работу военнослужащих обоих годов службы с привлечением гражданского населения (учащихся женских профессионально - технических училищ). Были концерты, и даже шахматные турниры внутри отдельных частей.

Ј Более свободным стал режим общения военнослужащих с родственниками.

Ј Была также приведена в соответствии с уставом караульная служба и исключен порядок оставления в карауле военнослужащих больше чем на сутки.

Все эти мероприятия привели к тому, что, после демобилизации "дедов", офицерам удалось всего за два месяца переломить ситуацию. Конечно, остались мелкие нарушения со стороны старослужащих и солдаты первого года службы по-прежнему выполняли основную тяжелую работу, но практически были сведены к нулю наиболее жестокие издевательства, продолжавшиеся часто в казарме всю ночь, а в парке - весь день. Большинство военнослужащих первого года службы страдает не от тяжести воинских обязанностей, а от моральных и физических унижений.

Надо, в то же самое время, отметить, что, став старослужащими они будут, почти все, с не меньшим ожесточением унижать новый призыв, передавая эстафету "дедовщины" новым и новым поколениям.

На основании этого анализа мы можем высказать утверждение, что даже до введения контрактной формы призыва возможно коренным образом улучшить взаимоотношения внутри солдатских и сержантских коллективов.

Ј Для этого необходимо развивать совместные гражданско - военные исследования в области этих отношений. К сожалению, накопившие огромный опыт военные социологи и юристы не свободны в высказывании своих точек зрения и зависят от приказа. Это часто ведет к не соответствующему фактам изложению реального положения вещей в армейских коллективах.

Ј Также значительно смягчает внутриармейские отношения взаимодействие с негосударственными гражданскими сообществами, так как под их воздействием открываются армейские коллективы и они дрейфуют в область общечеловеческих ценностей. Недаром наиболее страшные армейские преступления в мирное время совершаются в войсковых группах, оторванных от гражданской жизни, таких как, отдаленные склады, воинские составы, отдельно вынесенные небольшие подразделения. (Исключая пограничные заставы, где в общем благотворно влияют жены офицеров, смягчая отношения).

Ј Необходимо также продумать государственные и негосударственные методы поощрения офицеров, непосредственно работающих с солдатским и сержантским личным составом.

Ј Важнейшим фактором может стать также развитие военной педагогики.

По нашему мнению, именно в открытом взаимодействии армейских и гражданских структур достижим быстрый прогресс, как в области прав человека солдат первого года службы, так и в области повышения боеготовности. При этом выиграют все, и военные - тоже. Военкоматам не нужно будет ловить уклоняющихся от службы, ведь большинство призывников хочет "пойти в армию и стать мужественными сильными мужчинами", а не "измерять спичечным коробком казарму и не скакать на стуле через ряд дедов хлещущих его ремнями". И идеал этот можно видеть иногда осуществленным. Те, кто остался сержантами в учебных подразделениях, посвящают значительную часть свободного времени занятиям с гирями и на турниках.

Основное препятствие.

Основным препятствием на пути таких преобразований стал, по нашему мнению широко распространенный предрассудок, что "дедовщина" - основа дисциплины в армейских подразделениях. Насколько это закоренелое заблуждение можно судить по недавней (28-29 мая 1999 года) сессии "Консультативного комитета по вопросам срочной службы", где эту точку зрения твердо отстаивали не только военные, но и депутат Госдумы, член Совета обороны РФ, профессор Алексей Арбатов, весьма известный сторонник профессиональной армии и закона об АГС.

Это говорит о полном непонимании роли армейских отношений в формировании гражданского общества. Ведь через мясорубку превращений из "молодого раба" в "деда рабовладельца" проходил и проходит целый слой мужского населения страны под надзором миллионной армии "офицеров-латифундистов". Под воздействием "дедовщины" формируется реальность, где нет места правовому сознанию. Есть четкий внеправовой "ролевой репертуар", заданный традицией, часто находящейся в противоречии с основными человеческими ценностями, который требует одного: неукоснительного исполнения неписаных инструкций поведения.

Почему мы ждем политической активности от людей, которые вынесли из армии мысль, что любая апелляция к закону и праву будет квалифицирована, как "стукачество", как "предательство" общих "солдатских интересов"? Что достойного существования можно достигнуть не упорной работой и соблюдением законов, а "правильным" прыжком из "плохой роли" в "хорошую". Такое мышление исключает обсуждение политических порядков, тем более их изменение. Не потому ли мы сейчас обнаруживаем обескураживающее пренебрежение на деле (воровство, взяточничество) интересами общества высшим военным и гражданским руководством страны, что годы армейской службы "вбили" в их коллективное бессознательное миф о безропотном подчинении реальности?

Литература:

[1] Белановский С.А., Марзеева С.Н. Дедовщина в армии. М., и-т народнохоз. Прогнозирования., 1991.

[2] Подрабинек К.П. "Казармы в Туркмении". Очерк. 1977, там же.

[3] "За мирную Россию", Љ2(20) март 1999 г. с.7-14.