Шендерович Виктор
Шендерович Виктор "Крыса"

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 12, последний от 05/08/2010.
  • © Copyright Шендерович Виктор (kostinsky@yandex.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 10k. Статистика.
  • Рассказ: Проза
  • Оценка: 4.63*70  Ваша оценка:


      
       Виктор Шендерович КРЫСА
      
       Дивизионный хлебозавод находился в стороне от остальных полков гарнизона. Налево от калитки был контрольно-пропускной пункт, но туда никто не шел. Шли прямо - через дорогу, в увитом колючей проволокой заборе была выломана доска. Ее прибивали и тут же выламывали снова. Шли и направо - там через пару минут забор кончался и начиналась самоволка. Рядом с гарнизоном стоял поселок, где жила (а может, живет и сейчас) подруга всех военнослужащих, рыжая Люська.
       Но речь не о ней.
      
       - Пора, - сказал старшина Кузин, припечатал кружку к настилу с выпечкой и поднялся.
       Жмурясь от слепящего холодного солнца, они выскочили из подсобки и сгрудились у пекарни, озирая фронт работ.
       - Отслужила палаточка, - ностальгически высказался Глиста (мама назвала его Володей, но в армии это имя не прижилось).
       Палатка-пекарня была с одноэтажный дом. Прожженный верх подпирали пыльные столбы света. Через две минуты, выбитая сержантской ногой, упала последняя штанга, и палатка тяжело опустилась на землю.
       - Л-ловко мы ее, да?
       Рядовой Парамонов захлопотал рябоватым лицом, пытаясь улыбнуться всем сразу. Хмурый Шапкин внимательно посмотрел на салагу, Григорьев сплюнул.
       - Вперед давай, - выразил общую старослужащую мысль эмоциональный Ахмед. - Парамон гребаный. Разговоры. Терпеть ненавижу.
       Через полчаса старая палатка уже лежала за складом, готовая к списанию, а огромную печь дюжие пекари матюками закатили на пригорок и, обложив колеса кирпичами, уселись на пригреве покурить. На месте пекарни теперь дожидались своей очереди гнилые доски настила и баки из-под воды.
       Солнце разогревалось над сопками.
       - Значит, так, Ахмед. - Старшина Кузин соскочил с печки и прошелся по двору, разминая суставы. - Ты, значит, рули тут, и чтобы к обеду было чисто.
       У стенки склада стояла ржавая койка с матрацем, и Кузин лег на нее, укрывшись чьей-то шинелью. Прикрыв веки, он думал о том, что до приказа - считанные дни, а до дембеля - никак не больше месяца; что полковник обещал отпустить первым спецрейсом, и теперь главное, чтобы не сунул палки в колеса капитан Крамарь. С Крамарем Кузин был на ножах еще с осени, когда штабист заказал себе на праздник лососину, а Кузин, на том складе сим-симом сидевший, не дал. Не из принципа не дал - просто не было уже в природе той лососины: до капитана на складе порыбачили прапора, а с прапорами старшине ссориться было нельзя...
       Между тем у палатки что-то происходило. Приподнявшись, старшина увидел, как застыл с доской в руках Парамонов. Глядя вниз, сидел на корточках Григорьев, а рядом гоготал Ахмед.
       - Гей, Игорь, давай сюда! - Ахмед смеялся, и лицо его светилось радостью бытия. - Скажи Яну - у нас обед мясо будет!
       Ян - звали повара.
       Влажная земля под настилом была источена мышами, и тут же, отвесно, уходила вниз шахта крысиного хода. Кузин откинул шинель и подошел: события такого масштаба редко случались за металлической калиткой хлебозавода.
       Личный состав собрался на военный совет. Район предстоящих действий подвергся разведке палкой, но до крысы добраться не удалось.
       - М-может, нет ее там? - В голосе Парамонова звучали тревожные нотки; это была тревога за общее дело.
       - Куда на хер денется! - отрезал Григорьев. Помолчали. Глиста поднял вверх грязный палец:
       - Ахмед! Я придумал...
       Ахмед не поверил и посмотрел на Глисту как бы свысока. Но тот продолжал сиять:
       - Ребята! Надо залить ее водой!
       Генералитет оживился. Шапкин просветлел, Кузин самолично похлопал Глисту по плечу, Ахмед восхищенно выругался. Мат в его устах звучал заклинанием: смысла произносимого он не понимал: говорил, как научили.
       Парамонов побежал за водой, следом заторопился автор идеи.
       Из-под ящика выскочила мышка, заметалась пинг-понговым шариком и была затоптана. В этот момент на территорию дивизионного хлебозавода вступил начальник оного, лейтенант Плещеев. Лицо его, раз и навсегда сложившись в брезгливую гримасу, ничего более с тех пор не выражало.
       - Вот, товарищ лейтенант. Крыса, - доложил старшина, и в голосе его прозвучала озабоченность антисанитарным элементом, проникшим на территорию части. Круг раздвинулся, и Плещеев присел на корточки перед дырой. Посидев так с полминуты, он оглядел присутствующих, и стало ясно, что против крысы теперь не только количество, но и качество.
       - Несите воду, - приказал лейтенант.
       - Послали уже, - бестактно ляпнул Шапкин. Из-за угла показалась нескладная фигура рядового Парамонова. Руку оттягивало ведро.
       - Быстрее давай, Парамон гребаный! - Ахмеда захлестывал азарт. Лейтенанта здесь давно никто не стеснялся. Парамонов ковылял, виновато улыбаясь; у самого финиша его, с полупустым ведром, обошел Глиста.
       - Хитер ты, парень, - отметил внимательный старшина.
       - Так я чего, Игорь? Ведь хватит воды-то. Не хватит - еще принесу.
       - Ладно. Давай мухой за пустыми...
       Кузину было не до Глисты - надо было организовывать засаду.
       Минуту спустя Парамонов начал затапливать крысиное метро.
      
       Крыса уже давно чувствовала беду и не ждала ничего хорошего от света, проникшего в ее ходы. Когда тот обрушился на нее водой, крыса поняла, что наверху враг - и ринулась ему навстречу, потому что ничего и никогда не боялась.
      
       Крик торжества потряс территорию хлебозавода.
       Огромная крыса, оскалившись, сидела на дне высокой металлической посудины - мокрая, сильная, обреченная. На крик из палатки, вытирая руки об уже коричневую бельевую рубашку, вышел повар Ян, он же рядовой Лаукштейн. Постоял и, не сказав ни слова, нырнул обратно.
       Лейтенант Плещеев смотрел на клацающее зубами, подпрыгивающее животное. Он боялся крысу. Ему было неприятно, что она так хочет жить.
       - Кузин, - сказал он, отходя, - после обеда всем оставаться тут.
       И калитка запела, провожая лейтенанта.
       Спустя несколько минут крыса перестала бросаться на стенки ведра и, задрав морду к небу, застучала зубами. Там, наверху, решалась ее судьба.
       Хлебозаводу хотелось зрелищ.
       Суд велся без различия чинов. Крысиной смерти надлежало было максимально мучительной, и перед этой задачей меркли сословные различия.
       . - Ут-топим, реб-бят, а? Пусть з-захлебнется, - предложил Парамонов. Предложение было односложно забраковано Шапкиным. Он был молчун, и слово его, простое и недлинное, ценилось. Забраковали расстрел - для этого надо было снова звать лейтенанта. Предложение Григорьева крысу повесить было отвергнуто как предприятие чрезмерно затейливое и с неясным исходом.
       Тут Ахмед, все это время громко восхищавшийся зверюгой и тыкавший ей в морду прутом, поднял голову к Кузину, стоявшему поодаль, и, блеснув улыбкой, сказал:
       - Жечь.
       Приговор был одобрен радостным матерком. Григорьев, признавая ахмедовскую правоту, сам пошел за соляркой. Крысу обильно полили горючим, и Кузин бросил Парамонову:
       - Бегом за Яном.
       Парамонов бросился к палатке, но вылез из нее один.
       - Игорек. - Виноватая улыбка приросла к лицу. - Он не хочет. Говорит: работы много...
       - Иди, скажи: я приказал, - тихо проговорил Кузин.
       Ахмед выразился в том смысле, что если не хочет, то и не надо, а крыса ждет. Шапкин парировал, что, мол, ничего подобного, подождет. В паузе Григорьев высказался по национальному вопросу, хотя Лаукштейн был латыш.
       Тут из палатки вышел счастливый Парамонов, а за ним и повар-индидуалист. Пальцы нервно застегивали пуговицу у воротника. Кузин дождался пуговицы и разрешил:
       - Давай, Ахмед.
       Крыса, похоже, все поняла: она уже не стучала зубами, а, задрав морду, издавала жалкий и неприятный скрежет. Ахмед чиркнул спичкой и дал ей разгореться.
       Крыса умерла не сразу. Вываленная из посудины, она еще пробовала ползти, но заваливалась набок, судорожно открывая пасть. Хлебозаводская дворняга, притащенная Ахмедом для поединка с калекой, упиралась и выла от страха.
       Вскоре в палатку, где яростно скреб картошку Лаукштейн, молча вошел Шапкин. Он уселся на настил, заваленный серыми кирпичами хлеба, и начал крутить ручку транзистора. Он делал это целыми днями - и на ночь уносил транзистор с собой, в расположение хозвзвода. Лежа в душной темноте, он курил сигарету за сигаретой, и светящаяся перекладинка полночи ползала туда-сюда по стеклянной панели.
       Григорьев метал нож в ворота нижнего склада, раз за разом всаживая в дерево тяжелую сталь. Душу его сосала ненависть, и быстрая смерть крысы не утолила ее.
       Парамонов оттаскивал в сторону гнилые доски. Нежданный праздник закончился; впереди лежала серая дорога службы, разделенная светлыми вешками завтраков, обедов, ужинов и отбоев.
       Глиста укатывал к свалке ржавые баки из-под воды. Его подташнивало от увиденного. Он презирал себя и тайно ненавидел всех, с кем свела его судьба на этом огороженном пятачке между сопок.
       Лейтенант Плещеев, взяв свою ежедневную дозу, лежал в своем блочно-панельном однокомнатном убежище, презрительно рассматривая обои. Он хотел стать старшим лейтенантом - и бабу.
       Старшина Кузин дремал на койке за складом. Его босые ноги укрывала шинель. Приближался обед. Солнце припекало стенку, исцарапанную датами и названиями городов. До приказа оставались считаные дни, а до дембеля - самое большее месяц, потому что подполковник Градов обещал отпустить первым спецрейсом...
       А крысу Ахмед, попинав для верности носком сапога, вынес, держа за хвост, и положил на дорогу, потому что был веселый человек.
       1983
      
      
      
      
      
       4
      
      
      
      

  • Комментарии: 12, последний от 05/08/2010.
  • © Copyright Шендерович Виктор (kostinsky@yandex.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 10k. Статистика.
  • Рассказ: Проза
  • Оценка: 4.63*70  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.