Предложение озадачило. Давно не общались, не встречались, перезванивались редко, и вдруг душевное, радостное приглашение: ребята, мы же были когда-то друзьями, а у меня событие, давайте отметим!
Артём Агатов больше всего удивился составу приглашённых. Он, конечно, Васильев, Резун и Кислицын. Странно, Кислицына тогда-то никто за надёжного товарища не считал, ну однокурсник, выпивали вместе, не больше. Однако приглашающий так распорядился, его повеление и его условия. В пятницу к восемнадцати ноль-ноль быть у метро такого-то, перейти на другую сторону проспекта, встреча у ларька с шавермой, дальше поедем на машине. Он за рулём и четыре пассажира. Брать ничего не надо, всё есть, предупредить лишь жену и близких, что с ночёвкой. Странность Артём ощутил сразу, даже начал отнекиваться было, но под напором льстивых похвал, каким он был отзывчивым когда-то, согласился. Да почему бы и не оттянуться, вспомнить молодость?
Кислицын поджидал на месте встречи, кинулся обниматься, нешуточный восторг, брызги из глаз, изо рта, жестами. Артёму даже неловко сделалось, у него такой радости не было, а как-то выразить ответные чувства надо, наверняка человек искренне, возможно переменился за столько лет.
- А ты возмужал, молодец, седины почти нет!
- Да и ты не стал моложе. Потолстел, солидный.
А мысленно Артём старался вспомнить, как имя бывшего товарища по учёбе. Звали они его Викой. Виктор, что ли?
Выручил появившийся Борис, организатор встречи с поездкой на дачу. Он появился буквально через минуту, в костюме с галстуком, представительный, холёный.
- Викентий! - махнул он Кислицыну, не подходя ближе. - Давайте в машину!
Так вот в чём бело, разгадал, наконец-то, ребус Артём. Они поддерживают отношения. Наверняка, давно. И, наверняка, с чёткой иерархией, кто доминирует, а кто подчиняется.
У машины поздоровались за руки. Крепко, но без обниманий. Хлопнули друг друга по плечу и рассматривали, как отразились прошедшие года на том, за кого раньше держался.
Борис Гребнев сделался значительным, к чему и раньше был предрасположен. Дорогой костюм, свежий загар, недешёвые часы, располнел чуть, следит за формой, чётко подстрижен, лицо ухоженное, вот только седины больше, чем у взлохмачено-лысеющего Кислицына.
Первое, о чём Борис сообщил, был жест на солидный автомобиль.
- Поехали. Ждать больше некого. Васильев и Резун отказались.
- Как? - не удивился, а скорее возмутился Артём. - Оба? Одновременно?
- Сначала дали добро, я же тебе говорил, - пояснил Борис, открывая дверцу водителя. - А сегодня после обеда звонит сначала один, потом другой. Извини, дела, возникли проблемы.
Артём пожалел, что лично не связался, а ведь была мысль уточнить планы с бывшими верными дружками. Он больше хотел встретиться с ними, а не с этими двумя. Он поверил Борису, что Васильев и Резун будут обязательно, тот звонил ему на работу перед обедом. Неужели он тогда уже знал, что поедут не все? Даже садиться в машину расхотелось.
- Ну, давай уже, чего ты? - сказал Кислицын, открывая заднюю дверцу в салон.
И Артём сел.
- Я вообще воспринял это как подставу, - продолжил объяснять Борис за рулём. - Ну как так, взрослые люди, деловые как бы, дают слово, обещают, и вдруг в самый последний момент... Как сговорились.
- Да вы вспомните, - взвизгнул с какой-то язвительной весёлостью Кислицын. - Мы ещё когда учились, они всегда были как бы отдельно. Всегда держались немного в стороне, вроде бы с нами, и в тоже время у них какие-то свои дела. Деловыми уже тогда были. А я вот всегда не доверял деловым людям. Если бизнесмен, значит, способен кинуть. А что, не так? Они уже тогда были не нашего поля фрукты.
Он сидел рядом, на заднем, не сел рядом с Гребневым, будто знал своё место. И Артёму захотелось двинуть ему в ухо и сказать, что это ты, ты всегда был не нашего поля, лез со своими хихоньками, тебя игнорировали, отталкивали даже, а ты лез и лез, играя в рубаху-парня, тот же Борис отзывался о тебе чуть ли не последними словами, но вот сейчас почему-то с тобой по-дружески, непонятно пока.
Борис в это время завёл мотор, и машина тронулась.
Доехали за час. Хозяин вёл машину солидно, не гнал, и обстоятельно рассуждал на тему какими они были когда-то, в студенчестве, и куда их способности теперь подевались, чего-то жаль, а чего-то не очень, а вот плохое, наоборот, улетучилось без всяких сожалений, потому как многие обстоятельства жизни преобразовались ныне в лучшую сторону.
- Ну так или нет? - оборачивался он к сидящим сзади, подводя итог анализа очередной сентенции.
Викентий словоохотливо поддакивал, добавляя личных рассуждений, а вот Артём помалкивал, соглашаясь короткими словами, но чаще неопределёнными фразами "да вроде бы" или "может быть". Его больше занимала разгадка, что же этих двоих связывает. Расстановка понятна, один барствует, другой холопствует, но крепость такой связки возможна лишь на взаимности, на добровольном и обязательном служении друг другу.
Таинственность слегка раскрылась, когда приехали. Машина свернула с узкой асфальтированной дороги богатого дачного посёлка на широкую площадку въезда и уткнулась в решетчатые двустворчатые ворота меж строгими прямоугольными колонными шириной в полметра, а высотой в три. Цоколь и верх колонн украшала облицовка под серо-чёрный необработанный камень, что подчёркивало значимость красного кирпича, идеально ровно уложенного и расчерченного швами. Такие же колонны располагались на одинаковом расстоянии друг от друга, составляя основу и крепление для решётки, ограждающей участок. Лишь одна, слева от ворот, стояла ближе к парадной колонне, потому что на них висела калитка из таких же, как ворота и вся ограда, чёрных прямоугольных прутьев заострённых наверху.
Гребнев открыл калитку, щелкнув замком на расстоянии, включил что-то сзади колонны, вышел и нажал другую кнопку на небольшом пульте, висящем на цепочке с ключами как брелок. Открывались ворота под тревожные пикающие сигналы. Гребнев сел в машину, въехал во двор, заглушил мотор, вышел, не приглашая остальных, и ещё раз нажал кнопку пульта, чтобы ворота закрылись. Артёму дал команду вылезать Кислицын.
Хозяйство впечатляло не только размером. Строительные работы проходили здесь недавно. Бетонная дорожка к дому, идущая от въездной асфальтовой, не везде была украшена по краям оригинальным бордюром, отходящие от неё тропы не все забетонированы, ещё не прижились саженцы деревьев и кустов, а вскопанные квадратные, прямоугольные и круглые участки земли, еще не определились как будущие грядки для овощей или куртины для цветов. Справа от ворот, у незавершённого гаража, сбились в кучу бетономешалка, две тачки, металлические ёмкости, разобранные конструкции, лопаты и прочий инструмент. Хозяин ведь и приглашал отметить окончание стройки, поэтому не без гордости демонстрировал объект, как результат композиционно и эстетически выверенного плана.
- Не по средствам живёте, Борис Борисович, - весело заметил Артём.
- Я всего лишь скромный государственные служащий, - ответил с ироничной улыбкой Гребнев.
Впечатление, начавшееся от решётки, отличавшейся от соседних заборов и оград, здесь переходило в восхищение художественной выверенностью.
- Стильно, - похвалил Артём.
- Да это всё он, - кивнул на Викентия Гребнев.
- Не понял, - удивился Артём. - Кислицын, неужели ты стройкой занимаешься? Насколько я помню, у тебя не было задатков к оформительским решениям.
- Да я тебе за деньги любую красоту сварганю, - ответил Кислицын тоже весело. И самодовольно пояснил. - Я организатор. Найду хорошую бригаду, классных специалистов. На этот участок я редкого архитектора добыл. Несколько лет к нему подбирался. А у него заказов выше крыши. Зато уж мастер. Не авангардный молодняк. И не фантазирующие бабы, те как придумают что-то, на уши не натянешь. А этот не спеша, сантиметр к сантиметру. Верхушки кирпичных столбов, на которых ограда, три раза переделывали. Сам видишь.
- Да уж, - согласился Артём. И добавил. - Когда подъехали, у меня сразу возникло в голове. Как решётка Летнего сада.
- А что же не сказал? - Кислицыну явно хотелось комплиментов.
- Да решил, как бы не навредить лишним дифирамбом.
- Это дурака хвалить - только портить, - выдал очередную сентенцию с указательным пальцем Гребнев. - А мы люди разумные. Ну, ладно, пошли в дом, там всё готово.
В доме, куда вошли с длинной террасы, уличная эстетика продолжалась. Архитектор действительно постарался от души. У Артёма даже мелькнуло сравнение. Те интерьеры, которые иногда удивляют в телевизионных сериалах, с этим не конкуренты.
Стол оказался накрытым. Кислицын лишь достал из встроенного в стену холодильника тарелки с закусками, снял с них прозрачные крышки. Он распоряжался по-хозяйски, а не просто выполнял указания старшего. Он и налил Артёму и себе элитного коньяку, а Гребневу подал фужер с розовым соком.
- Ну, за это всё, - поднял тост хозяин и чокнулся с длинноногими рюмками гостей. - Долго я ждал, наконец-то свершилось. Ну, как тебе? По-моему, неплохо получилось.
- Отлично, - кивнул Артём, отмечая про себя, что хвалит искренне.
Выпили. Гребнев отщипнул виноградинку, а гостям указал на бутерброды с сёмгой. И сдержанно, неторопливо, выказывая скромность с достоинством, разъяснил жующему Артёму.
- Я, когда занял теперешнее место, искал, мне нужна была небольшая своя надёжная компания по строительству и ремонту. Хотелось проверенных, которые не подведут. Я даже тогда звонил вам, если помнишь. Тебе, Резуну, Васильеву, но вы отказались. У вас свои дела, не поняли, или не захотели понять, что дело очень перспективное.
Артём вспомнил. Был звонок лет десять назад, и они даже специально встретились, чтобы втроём обсудить предложение Гребнева, и пришли к единодушному мнению, что с бизнесом, идущим от властей, лучше не связываться.
- А я тогда уговорил Кислицына, он ко мне обращался по разным вопросам. Сначала тоже не хотел, сомневался, а потом начал, я помог с оформлением конторы, и дело пошло. Даже очень хорошо пошло, к нему стали обращаться помимо меня.
- Это потому, - хохотнул самодовольно Кислицын, - потому что я не ворую, как остальные. Расценки у меня божеские.
- Это ты раньше не воровал, - поднял руку, чтоб тот заткнулся Борис. - Боялся поначалу. А сейчас разошёлся. Уж я-то знаю.
- Да ничего я не разошёлся! - даже повысил голос Кислицын.
- Так что зря ты тогда отказался, - словно не заметил выкрика Гребнев.
Если б я тогда согласился, подумал Артём, то прислуживал бы сейчас за этим столом как Вика.
А тот в это время налил. В рюмки коньяку, а в фужер грейпфрутового соку.
- Ты-то чего не пьёшь? - спросил всё-таки Артём. - Или мы не отмечаем ещё?
- Мне надо будет кое за кем отъехать.
- За женой, что ли?
- Ну зачем? - весело поморщился Гребнев. - У жены своя машина.
И тут же выхватил из кармана запиликавший мобильник.
- А вот, кстати, и она.
Отвернувшись и приложив телефон к уху, Борис пошёл в прихожую, откуда донеслась его фраза: "Молодец, сейчас буду". Гостям, не успевшим притронуться к налитому, он крикнул.
- Я минут через пятнадцать! Вы пейте!
- Ну что, давай? - кивнул на рюмки Кислицын.
Артём поднял, но вместо слов за всё хорошее, спросил.
- Куда это он, за кем?
- Да ты её знаешь, - ответил Викентий и махнул одним глотком.
Вот как, ухмыльнулся про себя Артём, уже интересно. А выпив, почувствовал, как от растекания спиртного по жилам, азарт разрастается.
Задавать вопросы не пришлось, Викентий сам охотно взялся разъяснять, будто гордясь знанием тайны.
- Да это же Люська, ты чо, не помнишь? Ну, помнишь, когда мы после института в старую контору попали, там была смазливая такая лаборанточка? Люська. Нам тогда повезло, всех пятерых, всю компанию в одно место пригласили. Будто кто слово замолвил. Я даже подозреваю кто. А Люську эту мы же все тогда по очереди... Точнее, она всех нас пропустила.
Артём вспомнил. Им тогда действительно несказанно повезло. Страна, в которой они учились, вдруг на глазах превратилась в какое-то дикое сообщество, где законным образом работы стало не найти, каждый выкручивался как мог, а их малой группой дипломников, хотя от пятого весьма желали отделаться, зазвали вдруг в солидную контору. Человек двадцать таких же выпускников их факультета оказалось в положении бездомных щенят. Небольшое производство с большим опытом работы и связями надеялось не только удержаться на плаву в разразившейся экономической стихии, а желало занять главенствующее положение на рынке в своей области, для чего преобразовывалось не просто в объединение с ограниченной ответственностью, а в солидное акционерное общество. Не повезло, через два года структура развалилась, акции пошли по ветру. Но за это время институтские дружки обзавелись надёжными связями, хорошо себя зарекомендовав. И на личном фронте добились успехов, не прозевав ни одной соблазнительной юбки. Одна из которых тщательно изучила каждого из них. Причём начала с того самого пятого, от которого друзья всячески открещивались. Викентий ей быстро надоел, или разочаровал, а вот за Артёма она взялась всерьёз, со страданиями, с интригами, явно желая заполучить этакого героя в будущие супруги. Затем тоже она проделала с Резуном и Васильевым. Потом очередь дошла и до Гребнева, который, поди ж ты, давно женившись, не забывает старую подружку. Артём вспомнил даже забавные детали приключений из лихих девяностых годов. Они были молоды и бесшабашны, а потому всевозможные ужасы и трудности встречали с юмором. И каждый нашёл своё дело, когда пришлось с конторой распрощаться.
- Да я уже сам по себе давно, - продолжал Викентий о другом, не видя, что Артём его не слышит. - У меня такие возможности, такие наработки, что ко мне в очередь стоят. Вот тебе нужна дача? Сделаю покруче этой. Если деньги есть. Знаю хорошие участки в элитных местах. Я Васильеву предлагал, но он, дурак, отказался. Конечно, Борис мне помог. Но дальше я сам, я давно уже сам. Он всё считает, что он мой благодетель. А я сам, если хочешь знать, могу облагодетельствовать кого хочешь, запросто.
Артём рассматривал его, чувствуя сожаление. Хотелось остановить поток слов упрёком, что всегда-то ты был хвастуном, парнишка, и что-то подзадержался в юном возрасте, а ведь тебе года три, как сорок исполнилось, если мы ровесники.
- А знаешь, зачем я ему нужен? - продолжал Кислицын, хотя по лицу Артёма мог бы догадаться помолчать. - Ему изначально нужны были свои, проверенные. Надёжные. Он же на крутые заказы сел. Он там не один, но ему тогда организаторские функции доверили, как я понял. Сейчас-то он повыше, там другие бегают, но схема налажена чётко. Откаты идут без всякого риска. Понимаешь?
Понимаю, хотел ответить Артём и добавить, спросить. Что же ты легко так дружка своего выдал? Не зная, что сказать, он предложил Викентию.
- Ну, давай, наливай, что ли.
Приехали те, о ком только что говорили. Хозяин галантно пропустил гостью войти первой. Та, громко стуча каблуками, пошла к столу, раскинув руки.
- Кого мы видим! Дружок из прошлого!
Она смачно поцеловала в щёку, и Артём, ощутив помаду, тут же откровенно стёр неприятный чмок.
Люська села напротив, даже не взглянув на Кислицына, который поднялся ей навстречу что-то говоря.
- Ну, привет. Как дела?
Артём терпеть не мог этих слов. На работе не уставал делать замечания молодым сотрудницам, что это приветствие не из нашей культуры, зря вы ориентируетесь на голливудские фильмы, американизм этот говорит всего лишь о том, что приветствующему с лучезарной улыбкой глубоко наплевать, как твои дела, он всего лишь произносит пароль, что мы с тобой из одного стада.
- У тебя как жизнь? - нашёл он быстрый ответ. - Как дети?
- Старший в пятый класс пойдёт, младший тоже учится. Что дети? Дети подрастают.
Артём знал, что у неё двое сыновей с разницей в три года. Судя по тому, что Люська не удивилась шикарному интерьеру гостиной, было понятно, что она здесь не впервые.
- Ну, давайте уже, ухаживайте, что ли! - возмущённо потребовала она. - Наливает кто? Викеша, не сиди.
Она и раньше была вульгарна, вспомнил Артём.
- Если знала, что едешь к трём мужикам, подружек могла бы захватить, - хихикнул Кислицын, наполняя фужер водкой. Он разбирался в том, что любит гостья.
- А вам что, меня одной мало будет? - игриво ответила Люська, взглянув лукаво на Артёма.
Всё такая же кокетка, всё такая же игрунья, усмехнулся он. Годы сказались только на внешности. Ей было лет тридцать пять, и на вид было столько же, а то и больше. Ещё годы отразились на стервозности характера.
Выпила она залихватски, еле дождавшись окончания тоста Бориса про старую дружбу и чудное знакомство, произошедшее так давно, а кажется будто вчера.
А когда выпили по второй, Гребнев тревожно вскочил и бросился к окну. Во дворе запиликали открывающиеся ворота.
- Этого ещё не хватало, - сказал Викентий.
- А кто это? - спросил непроизвольно Артём.
- Жена.
Увидев, как Люська прячет улыбку в поедаемую закуску, Артём ощутил неестественность, надуманность происходящего. Сразу вспомнилось, как ему не хотелось ехать, были же сомнения. Значит, предчувствия не обманули, здесь будет что-то похожее на кино, а не просто отдых.
Борис живо подошёл к сидящему Артёму, зашёл со спины.
- Артём выручай. Людмила с тобой.
- Какая Людмила?
- Да Люська!
- А почему со мной? - тут же вырвалось у Артёма от всколыхнувшегося внутри нежелания. - Почему не с ним?
- Да, действительно, - расплылся Викентий в сальной улыбке. - Почему не со мной?
- Артём убедительнее, - Борис распоряжался как грамотный начальник. - Люда, тебе ничего объяснять не надо?
Люська неторопливо положила вилку, посмотрела на потолок и сказала лениво с замысловатой улыбкой на лице.
- На фотографиях я жену твою видела. Наконец-то познакомимся.
Ирина, женщина лет сорока, вошла в дом по-хозяйски, но остановилась как от неожиданности произошедшего изменения, увидев расположившихся за столом и стоящего мужа.
- Ирина Николаевна! - поднялся с возгласом на распев Кислицын. - Какими судьбами!
- Здравствуйте, - только и сказала Ирина.
- Привет, - быстро подошёл к ней Борис. - Ты чего это вдруг?
- Планы изменились, - ответила жена. - Ты же говорил, что у вас будет мальчишник.
- У нас тоже планы изменили. Знакомься, это Людмила...
- Моя подруга, - опередил его Артём.
Борис мог ляпнуть "жена". Он вряд ли помнил, что Агатов был у него на свадьбе с супругой, и женщины не только познакомились, но и долго болтали о чём-то сокровенном. Он хорошо лишь знал, что с тех пор Артём с Ириной не виделись, а прошло больше десяти лет.
- Ты сразу к нам присоединишься, или тебе надо переодеться? - спросил Борис жену без тени каких-либо проблем на лице.
- Да я не знаю, - пожала плечами его жена. - Мне кажется, что я вам помешаю только. Я вообще думала заехать и уехать. Мне забрать кое-что надо.
И она пошла по лестнице наверх, скинув туфли и надев тапочки.
- Друзья! - воскликнул Борис чересчур громко. - Мне кажется, мы засиделись. Пойдёмте на свежий воздух? Там мангал, решётка, барбекю. Викеша, у нас всё готово?
- Только спичку поднести, - ответил так же радостно Кислицын, явно подыгрывая. - Давайте ещё по одной и вперёд.
Как только вышли, Люську словно прорвало, разговорилась. Ни о чём, прыгая с одного на другое, и без умолку. Викентий быстренько привлёк её к организации уличного стола. Артём с Борисом остались неподалёку вдвоём.
- Ты же говорил, что собираемся без жён, - сразу пошёл на откровение вполголоса Артём.
- Да я не знал, что она приедет, - ответил Борис с искренней печалью.
- Я о другом, чего ты строишь из себя? Люську ты зачем притащил? Сериалов насмотрелся?
- Ну, если б ты знал, что будет Люська, ты бы поехал? У тебя бы сразу возникли причины как отмазаться. А я хотел вспомнить молодость, от души.
- Значит, ты считаешь, что всё нормально, да? Обмануть для тебя в порядке вещей? С Резуном и Васильевым ты ведь тоже меня обманул?
- Артём, ну мы же друзья, - сказал Борис ещё печальней.
Из дома вышла Ирина, переодетая в спортивный костюм. На руке сумка и плащ, значит, решила уехать.
- Как в пошлой мелодраме, - сказал Борис, наблюдая за супругой. - Только собрались гульнуть, как нагрянула жена.
Артём хотел упрекнуть Гребнева, чтобы не переводил стрелки, не прикидывался дурачком, понятно же, кто виноват в создавшейся картине. Но Борис пошёл наперерез Ирине, сообразив, что жена идёт к автомобилю.
- Э, нет-нет, Ира, мы тебя не отпускаем. Раз уж ты нас застукала, то давай будь с нами.
И он буквально потащил, силой повёл жену к Артёму.
- Да не хочу я! - вырвалась Ирина. - Я же вижу, что мешаю. К тому же вы собирались без жён.
- Это я нарушил договор, - пришёл на выручку Борису Артём. - Я решил взять старую знакомую. Мы когда-то все вместе были знакомы. Это моя инициатива.
- Надеюсь, - улыбался жене Борис, - жена Артёма ничего не узнает?
- А у меня даже нет её телефона. Мы с неё, если помнишь, познакомились на свадьбе и с тех пор не общались. К сожалению.
- Почему же к сожалению? - продолжал улыбаться Борис.
- Потому что она мне тогда показалась интересной женщиной. Нам было о чём поговорить. Но знакомство не продолжилось почему-то.
Артём знал почему. Его жене тогда как раз Борис весьма не понравился, и она не желала продолжения знакомства семьями. Да и Артём не очень настаивал. Точнее, не настаивал вовсе. Некрасивость Ирины за прошедшее время сказалась ещё заметнее. Неправильность носа ещё больше обозначилась, а подбородок смотрелся ещё тяжелее. Возникала мысль, что это Гребнев её довёл.
Мясо на углях приготовилось довольно быстро, и они сгрудились вокруг небольшого высокого стола, за которым полагалось только стоять. Борис несколько раз подавал знаки Артёму, чтобы он держался откровенней, циничней с Люськой. Артём старался тереться о Люськину правую руку, один раз даже слегка обнял, а слева к ней прилепился Кислицын, гундосящий одно и тоже: "Ну, почему ты не захватила подружек, ну почему?.." Он как-то быстро захмелел. Люська после третьей рюмки захотела целоваться, но Артём ткнул её ногой, чтобы знала меру. Несколько раз он поймал улыбку Ирины, наблюдающей за их отношениями, но не пьющей, так как намеревалась всё же уехать. Мясо понравилось тем, что не на шампурах, а большими кусками, отрезаешь на вилку сколько хочешь, макаешь в один из трёх соусов и жуешь в удовольствие.
Борис дал команду Викентию включить ненавязчивую музыку. Создались все условия для получения удовольствий. Но Артёму становилось всё неприятнее импровизировать с Людмилой, к тому же, он чувствовал, что сейчас пополокут ещё и танцевать. Люська выглядела значительно симпатичней Ирины, но вести разговоры хотелось не с ней. А Ирина решилась всё же покинуть компанию, и не попрощавшись, не сказав ни слова, пошла к автомобилю у ворот. Но Борис догнал её и там, на расстоянии, между ними разразился эмоциональный разговор с яркими жестами, после чего Ирина ушла в дом. Люська, словно не замечая произошедшего, стала требовать, что если Артём её кавалер, то пусть уже ведёт на интимную пляску. Артём кивнул ей и пошёл к Борису. И первые слова его были про увиденное.
- Зачем ты так? Если она хочет уехать, то пусть едет. Тебе же легче будет. И всем нам.
- Ага, легче, - ответил Борис, глядя на дом и стараясь улыбаться. - Она мне потом такое устроит. Она уже два раза на развод подавала. А мне сейчас это сейчас ну никак нельзя. У меня повышение на носу.
- А что, разве вас не сокращают? - повеселел от услышанного Артём. - По телевизору говорят, что чистят вашего брата, шерстят.
- Кого-то сокращают, но на их места должен же кто-то приходить, - ответил Борис как-то автоматически, но тут же понял, что сказал лишнего, и быстро переменил тему. - Так что спасибо тебе, Артём, не подвёл, играешь правдиво. Я взял с жены честное слово, что про сегодняшний пикник информация никуда не просочиться.
- Да на фиг мне это надо? - возмутился Артём. - Ты приглашаешь на мальчишник, после которого я должен ещё и волноваться, чтобы моя жена ничего не узнала?
- Ну, а как ты хотел? - захохотал Борис и хлопнул Артёма по плечу, мол, держись, такой юмор. - Мы же решили вспомнить молодость, так что должно быть по-настоящему, с риском, а как же ещё-то! - Но увидев, что юмор такого уровня Артёма не веселит, сменил пошлый хохот на мягкую, дружескую улыбку. - Ну, Артём, ну, пожалуйста, доиграй до конца?
Артём не хотел соглашаться, но подумав, тяжело выдохнул.
- Хорошо.
- С меня проставка - сколько закажешь.
- Я столько не выпью.
Их позвала Люська. Давайте, уносите уже этого дружочка вашего. Викентий нешуточно раскачивался и повторял один и тот же вопрос о подружках. Они отвели его в дом, где он сразу определил своё место, рухнул на диван в гостиной, у окна напротив телевизора, и тут же ушёл в забытьё, лишь ноги ещё какое-то время сучили друг о друга, избавляясь от обуви. Артём хотел спросить Бориса, как давно тот нянькается с Кислицыным, но его вдруг позвала наверх Ирина.
Там находились несколько комнат. В самой ближней к лестнице Ирина застелила постельным бельём двуспальный диван. И объяснила Артёму, что здесь он проведёт ночь со своей подружкой.
- Вам же, наверняка, приходится встречаться тайно и редко, так что у нас можете насладиться на полную катушку. Желаю приятных ощущений.
Последняя фраза прозвучала с иронией. Явная издёвка над кем-то или чем-то.
- Спасибо за заботу, конечно, - сказал Артём, глядя на неё и пытаясь разгадать смысл насмешки. - А что, уже ложимся? Почему так рано?
- Первый час ночи. Нет, вы, конечно, ещё сидите, пожалуйста, а я ложусь, всё.
Артём было обрадовался, что сейчас спустится на первый этаж и наверх больше не поднимется, но тут в комнату зашла Люська и весело спросила.
- Мы с тобой здесь? Ну, что ж, пора, я так устала.
Ирина вышла, прикрыв дверь, а Люська начала демонстративно раздеваться. Серьги и бусы она громко швырнула на столик у зеркала. Артём не сразу, но сообразил, что делать, и стал искать место, где уляжется. Но только не на безразмерный диван. В дверь тихо постучали, заглянул Борис и махнул рукой, мол, выйди.
- Артём, ты меня, конечно извини, - заговорил он шёпотом у лестницы вниз, - но жена, похоже, специально такую подлянку... Как назло, честное слово... Короче, Артём, я тебя очень прошу...
- О чём? - спросил тоже шёпотом Артём. - О чём ты просишь? Сначала я должен по твоей просьбе разыгрывать любовника, теперь мне предлагают доказать это на деле, и что я должен делать?
- Артём, ну ты же понимаешь... У меня к Люське искреннее чувство...
- Ах, у тебя к ней чувство? А чувства других ты хоть как-то учитываешь?
Он оставил Бориса в растерянности, вошёл в комнату, закрыл дверь, нащупал защёлку и повернул два раза. Свет Люська уже потушили и разделась. И стояла у окна, выказывая в полумраке свои прелести. Артём подошёл к постели, взял одну из подушек, вернулся к двери и бросил приспособление для сна в угол, который раньше определил. И улёгся, покряхтывая и решая, сейчас взять покрывало с дивана или потом, если замёрзнет. Люська шумно улеглась на диван, поворочалась под одеялом и через несколько минут напряжённого молчания, сказала.
- Артём, не будь сволочью, иди сюда.
Ответ у него был заготовлен.
- Не жирно ли будет? Сначала я должен вас спасать, а теперь ещё и обслуживать? Ты к кому сюда приехала? У Бориса к тебе искренне чувство, между прочим.
- Да пошёл он со своими чувствами, - прошёптала она громко в темноте.
И вдруг решительно откинула одеяло, встала с дивана, подошла к лежащему на полу Артёму, опустилась на колено и дотронулась до руки.
- А если я на самом деле тебя хочу? Я не назло ему, я по правде. Я же действительно тебя любила когда-то.
- Люсь, ну не начинай, - попросил Артём жалобно и убрал свою руку из-под её прикосновения. - Сейчас заведёшь старую пластинку про то, что, возможно, твой старший от меня, да?
- А если это действительно так? - громко и весело спросила Люська.
- Люсь, ну не надо. Я же тебе ещё тогда объяснял, что по срокам не получается. Когда старший у тебя родился, между нами больше года ничего не было. А потом я женился.
- Как ты хорошо всё помнишь! - весёлось Людмилы наполнилась душевностью.
- Да, особенно во сне, - ответил Артём, повернулся к стене и демонстративно захрапел.
Люська подождала некоторое время, поднялась, ушла к дивану, легла, тихо накрылась одеялом и с той же душевной весёлостью произнесла.
- Сволочь!..
Вскинулся Артём как по сигналу внутреннего будильника. За окном начинало светать. Услышав мирное дыхание Людмилы, он постарался встать бесшумно. И сообразил, что скажет, если спросят, куда это он подорвался ни свет ни заря. Ему захотелось в туалет. А куртка и наплечная сумка внизу, на стуле. Дверь не подалась, он дёрнул дважды и вспомнил, что нужно повернуть защёлку. Дверное устройство издало звук, но не громкий, спящая не услышала.
На первый этаж Артём спустился на ощупь. Внизу было светлее от большого окна, и он сразу нашёл вещи. А вот поиск туфель занял больше времени, нашарились они не у входа в гостиную, не у стола, а под лестницей наверх. Собравшись, наконец, Артём выдохнул, как от усталости, и пошёл к двери, надеясь, что хозяева не закрыли их на ночь. Железная махина оказалась заперта на щеколду. От звука открывания широкой пластины содрогнулся чуть ли весь дом. Артём быстро вышел, прикрыл дверь и прислушался, не разбудил ли кого. Постояв и убедившись, что всё тихо, он закрыл дверь плотней, и пошагал к воротам.
Но поджидала реальность, о которой он забыл. Калитка справа от ворот, из таких же чёрных прутьев, как вся ограда, была закрыта надёжней, чем двери, оставшиеся позади. Вспомнилось, как Борис открывал их электронным пультиком. Значит, ключ даже бесполезно искать. Артём всё-таки проверил на всякий случай интимные уголки под цоколями кирпичных прямоугольных столбов, на которых висела запирающаяся решётка, а, взглянув на недостроенный гараж, понял, что нужно сделать. Там в груде строительных приспособлений и инструментов находились деревянные козлы, сколоченная площадка с раскоряченными ножками, схваченными для устойчивости брусом крест-накрест и с дощатыми планками как у лестницы. Высотой до плеча, то, что надо. Он быстро приволок самодельное оборудование для строительных работ к воротам, с него взобрался на одну из кирпичных колонн, страхуясь о решётку калитки, а на другой стороне по той же решётке спустился, чтобы не прыгать с рискованной высоты. И бодро пошёл по чистенькой асфальтированной улочке мимо элитных оград и разноэтажных строений за ними.
Отойдя метров на тридцать, Артём ощутил, про что забылось в торопливости. Надо бы справить малую нужду. Он подошёл к глухому забору, из-за которого не увидят. А когда затягивал молнию на штанах, услышал приближающиеся быстрые шаги.
Его догонял Борис. Озираясь на тёмные окна коттеджей, он заговорил тихо и тяжело дыша.
- Артём, ну зачем?.. Ну ты совсем обалдел, что ли?.. Ты чего удумал?..
- Да не могу, не могу я больше! И не хочу!
- Тихо, не ори. Люди спят. Ну ты сам посуди в какое положение ты меня ставишь. Утром все встанут, а тебя нет. Ну, чего они подумают? Люська-то сделает вид, что ничего не поняла, она отшутится. А моя жена догадается. Она вчера меня достала, что здесь что-то не так. Якобы не может у тебя быть такой любовницы, ты какой-то особенный. Вот ведь! С чего она такое решила? А ты ей как раз подтверждение. Ты понимаешь, что ты делаешь? Я-то как буду выглядеть? Что мне после этого, сдаваться?
- Ну, а что я должен, чего ты хочешь?
- Пошли назад. Артём, ну будь другом, очень прошу. Потерпи до обеда. Позавтракаем и отвезу вас всех в город. Вот клянусь, честно.
- Ты же хотел на день и две ночи. Я так своей и сказал. Что буду только в воскресенье.
- А сейчас ты куда собрался? Всё, пикник не удался, ладно. Я устрою жене скандал, что она испортила нам праздник своим дурацким появлением. Из-за этого вы с Викентием решили вернуться по домам сегодня, а не завтра. Логично?
- Викентий вряд ли захочет уезжать после вчерашнего. Будет просить Люську выцепить какую-нибудь подругу. Захочет продолжения.
- Не захочет. Пошли. Ну, Артём, ну пожалуйста.
Не спеша направились к дому.
- Ну и куда мы с тобой ходили в такую рань? - задал вопрос Артём, предполагая неожиданные варианты.
- Все ещё спят, - ответил уверенно Борис, готовый к любым вариантам. - Никто ничего не увидит, а потому не узнает, что мы куда-то выходили.
Но на пороге дома стояла, кутаясь в шерстяной платок, жена Гребнева. Они увидели её, как только вошли и калитка ещё не закрылась. Первая мысль Артёма была смыться, пока за спиной не щёлкнуло. Борис дёрнул решётку на себя, поторопив щелчок. Как в капкане, была вторая мысль Артёма.
Когда подошли к дому, он уже знал, что врать.
- Доброе утро, хозяйка! Представляешь, он еле меня догнал. У меня с утра сушняк, а похмеляюсь я только квасом. Только он мне помогает. Пошарил на столе, в холодильнике, у вас даже минералки нет. Только соки, а я их не могу, сладкие. Ну и ломанулся до ближайшего магазина, не зная карты. Думал, что незаметно, чтобы никого не разбудить, а он как-то услышал.
- Ты правильно пошёл, магазин там, - улыбнулась Ирина, но так печально, что стало понятно - не поверит. - Только до открытия ещё часа три, если не больше.
- Да вот и Борис сказал, что здесь нет круглосуточного, мы не в городе.
- Чай тебя устроит? - вступил Борис, якобы раздражённый произошедшим.
- Только с лимоном, - поставил условие Артём.
- Лучше рюмку, - предложил Борис.
- Ни за что на свете! - категорично ответил Артём. - С утра пьют обречённые.
- Ну, ты как хочешь, а я выпью. Считайте меня слабаком.
- Даже не вздумай! - выкрикнул Артём уже без наигрыша. - А кто нас в город повезёт?
- Мы же договаривались до воскресного полдня, - удивился Борис так, чтобы Артём понял, что это игра.
- Ну, мало ли о чем договаривались, - подхватил игру Артём. - Я думаю, что планы изменятся. Сейчас проснётся Викеша и мы проведём консилиум.
Викентий проснулся, как только загремели чашками, разливая свежезаваренный чай. И Борис громко разговаривал, намазывая себе бутерброд. Убедительные доводы Агатова, что надо уезжать, Кислицын не поддержал, он желал остаться. От чая отказался, налил себе виски, про которое вчера забыл. Артём посмотрел на Бориса, тот был спокоен, на вопрошающий взгляд не отреагировал.
После чая Ирина стал уговаривать Артёма немного вздремнуть, а то он чего-то мечется, наверняка плохо спал, видимо между ним и Людмилой ночью что-то случилось. То, что и остальным не мешает прилечь не обсуждалось, время-то раннее. Неужели подслушивала, предположил Артём, ждала ночью заскрипит ли диван в соседней комнате? Он был согласен прилечь, но только здесь, на диване в гостиной, а Викентий пусть идёт наверх. И чуть было не сказал об этом, понимая, что после его слов возникнут недоразумения. Но с лестницы прозвучал весёлый голос Люськи, она словно пришла на помощь.
- Вот так, да? Они тут похмеляются, а меня даже не зовут!
Викентий услужливо рванулся к ней навстречу, подвёл ко вчерашнему месту сидения, стал перечислять имеющиеся напитки. Они возбуждённо заговорили, не обращая внимание на молчащих хозяев, которых Кислицын призывал к соучастию.
- Ладно, вы тут пейте, а я пошёл, - сказал Артём Ирине, дескать, она права, надо вздремнуть, и показал пальцем наверх, куда направляется.
Он хотел было защёлкнуть дверной замок, чтобы уж точно не потревожили, но мысль о том, что такая выходка покажется совсем уж подозрительной и навредит Борису, остановила, он снял руку с защелки, не повернув её. Освободившись от брюк с носками, он прямо в рубахе благостно прыгнул на широкую постель, ещё не утратившую Люськиных ароматов.
Проснулся Артём резко, будто подтолкнули. Он не слышал, как в комнату вошли и громко закрыли дверь, он вскочил от импульса тревоги. У двери стояла Ирина в соблазнительном пляжном одеянии.
- Ты чего это, зачем? - искренне удивился Артём.
Ирина медленно подошла и присела на край дивана. И смотрела всё с той же печалью, но призывно, будто с настойчивой просьбой к человеческому пониманию или состраданию.
- Они ушли, никого нет, - сказала тихо Ирина.
- Куда ушли?
- Я выпроводила их за квасом. Ты же хочешь квасу? Борис пошёл показать, где у нас тут магазин.
- А зачем ты разделась?
- Я хочу отомстить Борису.
- В каком смысле? - непроизвольно вырвалось у Артёма, и он присёл ближе к подушке, отодвигаясь от Ирины и натягивая на себя одеяло.
Она протянула руку, желающую ласки, как ночью Люська, но только не дотянулась.
- Артём, ну что ты как маленький? Я же прекрасно поняла, что эта самая Людмила не с тобой. Она любовница Бориса, это он её сюда пригласил. Когда-то, возможно, у тебя с ней что-то было, потому что она ведёт себя с тобой как-то уж откровенно... Но дело даже не в этом.
- А в чём? - спросил Артём грубо.
- Ну, если ты действительно ходок по женщинам, каким был когда-то... То есть, мужчина опытный... Ну, в общем, я прошу тебя помочь мне... Не помочь даже, неправильно, а как бы, не знаю как сказать... Ну, понимаешь, у нас давно ничего нет. Между нами, с Борисом. Ни душевного, ни постельного, ничего, даже уважения. Дом, дача, дети. Ах да, машины ещё, он не только себе, но и мне купил, заставил сдать на права. А внутреннего ничего. Я предлагала мирно разойтись, как нормальные люди. Ему никак. Нельзя, разные причины, тогда одни, сейчас другие. Я-то знаю, что он ни в чём себе не отказывает, у него разные связи бывают, вот только нормальных женщин у него не бывает, все какие-то... Я только про тех, которых видела, но, думаю, что и другие не лучше. Вот и эта Людмила тоже. Ну не может быть она твоей любовницей, ну никак. А для него в самый раз, только таких он и может охмурять. Но дело не в нём, дело даже не в этом, я про другое. Понимаешь, то, что я пытаюсь от него уйти, предлагала несколько раз, это желание только. Понимание, что так будет лучше и для меня и для детей, дети же развращаются, глядя на нас таких. Но мне не хватает какой-то внутренней уверенности, какого-то чувства, что всё, конец, порвано. Надо переступить через какой-то дурацкий барьер. Я ведь за столько лет, что с ним маюсь, ни разу ему не изменила, представляешь? Знаю, чувствую, что надо, а не могу. Могу, но не хочу с первым попавшимся. Хочется с мужчиной достойным, понимаешь?
И она прилегла на вторую подушку, что ближе к ней.
Да не надо мне этого! Хотел крикнуть Артём, но лишь подскочил, скинул на Ирину одеяло и выпрыгнул с дивана. И заходил из угла в угол.
- Отомстить - дело понятное!.. Отомстить - дело хорошее, конечно...
- Да не отомстить! - поднялась Ирина с подушки. - Я не правильно сказала. Не отомстить. Я прошу мне помочь. Чисто по человечески. Если тебе неприятно, конечно, то извини, давай забудем этот разговор...
- Чисто по-человечески? - переспросил Артём и повторил слова, уже рассуждая. - По человечески... Он просит по-человечески, ты просишь по-человечески... А вам не кажется, что ваши установки на человечность уже какие-то не человеческие? Ты же предлагаешь мне, чтобы я отработал кроликом. Какая же это человечность, если мне предлагают стать животным?
- Всё, извини! - она тоже встала с постели. - Я ни о чём тебя не просила, ничего такого не было.
Но стояла в купальнике, и её внешний вид не подходил под серьёзность фразы. И глядела так печально, что Артём чуть не взвыл.
- Всё, ложись, досыпай, я ухожу.
И Артём ляпнул то, чего не хотел говорить.
- Ирина, извини, но я сейчас не могу, не в форме, наверное. Не проснулся ещё. Может быть, попозже?
- Сейчас тебе принесут квасу. Приходи в себя. Хорошо, давай попозже. После обеда могу отвезти тебя в город. По дороге что-нибудь придумаем. Борис не сможет ехать, он уже выпил.
- Уже выпил? Вот мерзавец.
Она вышла. Он схватился за голову. Зачем, с какой стати выговорилось это идиотское "попозже"?
Артём долго ворочался на диване от скребущих внутри размышлений и сожалений, а когда начал засыпать, на первом этаже зашумели. Громко стуча каблуками, в комнату вошла Люська и положила ему на грудь холодную двухлитровую пластиковую бутыль кваса.
- Держи лекарство, инвалид.
И устучала обратно, не закрыв плотно дверь. Она не сняла обувь, поднимаясь наверх, о чём вчера несколько раз напоминали хозяева.
Артём выпил чуть ли не половину освежающего напитка и у него начал складываться вариант дальнейшего поведения. Выйдя из комнаты, он громко позвал Кислицына. Когда тот вошёл, Артём лежал под одеялом и потягивал квас. И дал знак прикрыть дверь.
- Викентий, ты сможешь больше не пить? Чтобы не нажраться?
- Зачем это?
- Через час нам надо отсюда свалить. Уехать. У хозяев неприятности, пусть тут сами разбираются. Ирина поняла, что Люська не со мной, надо бы её в этом разуверить. Думаю, что Люська согласится составить нам компанию, уедет с радостью. Она хорошо знает дорогу до маршрутки, как я понял.
- Я тоже знаю, - ответил недовольно Кислицын. - Только я как-то не понимаю, зачем уезжать?
- Этот квас мне не нравится, химия. Предпочитаю бочковой. А Люську надо всего лишь отсюда увезти, не понятно, что ли?
- А ты уверен, что она захочет? Мы с ней нашли общий язык, когда возвращались. Так что между нами возможно продолжение.
- Что значит, нашли общий язык? - искренне удивился Артём. - При Борисе? С вами же Борис ходил.
- Да она с ним не разговаривает вообще. И на тебя сердится. Говорит, что ты сволочь. Она с тобой не поедет. Тебе надо - ты и поезжай, а у меня как-то нет желания. И Люська не захочет, уверен.