"Мне экспозиция понравилась, в ней действительно есть ощущение выхваченного момента, она живая и искренняя" ...сказал незаметный прохожий, сильно надеясь этим замечанием сделать себя заметным...
Ни у Адамса, ни у Виткина, ни у многих, и многих, которые показали миру "живые и искренние" фотографии, "выхваченных моментов" ни на йоту. Так что, "выхваченность мгновения", безусловно, средство фотографического метода, но отнюдь не обязательное и, уж тем более, не исключительно феноменальное.
Одни выхватывают мгновения, другие их суммируют...
Можем видеть даже в фотолюбительском мотлохе фотографий, что этот прием не добавил кое - кому "искренности и живости", а другим или добавил, или укрепил впечатление от тех же "живости и искренности", соединив силу "выхватывания" с другими инструментальными приемами и средствами фотографии.
Но прохожий пытается быть замеченным и продолжает другую тему:
"...единственное, с чем не соглашусь, так это то, что автор кому-то что-то должен в своём творчестве: социально значить или открывать новую страницу. Ничего он никому не должен, может только себе и зрителю не врать"
В искусстве не врать?!...Ладно уж, нервничать,слово, конечно, резковатое. Ну, скажем иначе: в искусстве не придумавать? Эх, знал бы правду, так... Но искусство правдолюбцам зачем? Опять бичевать что ли, за чистоту рядов, за "пролетарскую идею" и "линию партии"?... "Не врать" в искусстве- это явный перебор обязательств гражданина и недобор свободы самовыражения... Привыкли, что ли...
А в отношении того, должен ли художник,замечу, что это крайне интересная тема!
Должен автор кому-нибудь что-нибудь тем только, что предъявляет обществу своё произведение... или не должен?
Полагаю, отношениях автора с обществом более полно отраджает слово "должен", чем необязательное "может".
Как человек, не обремененный обязательством выбора профессии или места в общественных отношениях, автор, безусловно, никому ничего не должен... Пока не обременен обстоятельствами духовного единства, сопереживания.
Но человек в отношениях к себе и к обществу проявляет себя как разноликий аттрибутив.
Кому-то родственник, чему-то гражданин, для кого-то потребитель, сам себе производитель, кому-то друг, кому-то недруг, кому-то сочувствующий, кому-то соперник... И еще кому-то и чему-то в великом множестве сам себе нагружает обязательствами во имя импреративных прав и ответственности...
Вот! (это он так заявляет сам, что... или иначе, сам статус находит его...) Вот он - художник.
Коль человек сам считает себя художником, но не предпринимает к тому никаких мер, чтобы заиметь такой статус в общественных отношениях, то он и не должен никому ничего. Мало ли кто сам себя самоназначит или возомнит, или даже, вполне по справедливой оценке сил, втихомолку будет считать себя таковым.
Но, провозглашая статус себя в общественных отношениях, только тем, что предъявляя обществу свои произведения, он этим актом (воспользовавшись безусловным натуральным правом заявить себя на быть художником, пусть и не профессиональным) одновременно обязуется выполнять некую сумму неоговариваемых, но существующих обязательств, принятых по умолчанию гуманистических традициях в отношении выбранного им рода деятельности.
Конечно, чаще всего происходит путанница именно по причине неявности и несформулированности эстетических норм и этических правил. Общество не декларирует, что есть нормально в отношении функционирования таких категорий, как художник, композитор, маэстро... в общественных отношений. Но, не декларируя, предъявляет требования социального, идеологического (включая эстетическое) и даже правового свойств.
Думает человек, что он художник, к примеру, заявляет себя таковым, а в действительности такому качеству не соответствует... в глазах той части общества, которая тянет на себе основной культурный груз цивилизации, являясь носителями эстетического.
Кто они? Да опять же, безымянны и рассеяны по весям. Но опосредовано мнения их уверенно влияют на ореолы оценок авторам. Безымянные культуртрегеры также считают себя "должными" обществу за поддержание определенного достигнутого обществом уровня эстетического. Они, каждый по силам, каждый на своем месте, на трибуне или без нее...создают общественно важный продукт - суждения о произведениях. Их много, которые вливают свой глас в общественную копилку...И их мало, кто действительно льет воду не куда-нибудь вообще, но именно на колесо истории. Никто не может знать, что он есть для этого явления, но история потом узнает о них, хотя бы тем, что отдаст все их голоса суждению родившегося гения.
Так вот, обществу художник "должен". А долженствование оценивает общество именно гласом той самой части общества. Должен негласно и неявно, а оценки за долженствование получает публично. И справедливые, и не совсем, и совсем не справедливые. Выбор верных оценок производит общество, но в историческом дискурсе.
Как ни странно, но художник должен соответствовать эстетическим идеалам той части общества, которая несет идеалы высших достижений. Порой и не всегда он и дает себе отчет об этом предназначении судьбы и о месте среди людей, которая уготовила ему далеко не всегда завидная роль.
Эти идеалы проникают, в разной степени вовлеченности во все слои общества и люди невольно без какого-либо нажима стягиваются под знамена передовых эстетических идей.
Художник обществу должен. А если не "должен", то этим отрицанием отрицает и себя, свой статус быть художником.
В обществе слоев с разного уровня требованиями к деятельности художника немало. Числом они протягиваются в охвостье прошлого, до самого нетребовательного в эстетическом отношении социума.
Во всех слоях общества художник "должен", но мера долженствования разнится. В некоторых из них звание художника имеет атрибутивное свойство. Достаточно, например, только заявить о себе, что, мол, художник, или напялить на себя хламиды соответствующее профессии, берет, скажем, толстовку, или таскаться на людях с подрамником или большим фотоаппаратом...
Должен все же, полагаю, если желает, чтобы художником его считали, а не только сам себя называл... Звание обязывает соответствию критериям в общественном сознании.
Другой прохожий долго прислушивался и, наконец, не выдержав, вмешался:
"...со всею наглостью утверждаю, что институт художничества как профессии и элемента социальной стратификации - устаревшее понятие, снятое товарно-денежными, и возможное сейчас не более как субкультурное образование, его социальные функции присвоены манагерами, пропагандистами и фокусниками разного рода..."
Ну, да... В народе говорят, что "наглость - второе счастье". Так может и нас осчастливите знанием того, как теперь называть художника? Как получилось, что наименование "художник" осталось, а института художничества не стало?
Может Вы имеете в виду, что сей институт изменил существо с того, что было, на то, что стало?
Было бы интересно послушать...
Со своей стороны, все же замечу, что институт художничества функционирует в обществе не одной стороной. Художник всегда и во все времена выступал как, собственно, творец неких эстетически значимых произведений. Но одновременно он был и бизнесменом. Хотя бы даже потенциально, если был в торговле своими творениями неудачлив. Он был собственником продукта, имеющего спрос на рынке. Художник всегда, лучшим или худшим образом, но вступал в товарно-денежные отношения с покупателями, с кредиторами его производства, арендодателями и фискальными государственными институтами. К тому же, он выступал одновременно в своем лице и как институт эстетического воспитания и обучения.
И, наконец, художник выступал как гражданское лицо, обремененное ответственностью перед государством наравне с другими гражданами, но с некоторыми нюансами, обусловленными профессией и призванием.
Но прохожий не унимался, впрочем, уже без наглости:
"...Художник как "чувствилище человечества" (была такая идиома в ходу в девяностых помнится) - оторвана от физического существования самого автора, автор не очень нужен для этой социальной роли - есть наследие и его интерпретаторы, зачем он сам? Да и без удачно трагического финала биографии как - то надуманно и незакончено всё выглядит, незавершенно..."
Кажется мне, что тревожащее Вас отношение общества к художнику было всегда.
Сегодня, в силу беспрецедентного развития коммуникаций и колоссально увеличившегося свободного времени у населения (в общем, разумеется), все те процессы, которые сопровождали жизнь и деятельность института художничества "просто" усилились.
Их величины перехлестнули узкие пороги внутрицеховости художнического мира в себе, характерного для прошлых времен, и обнажили далеко не романтическое состояние этого вида деятельности, всегда окруженного в бытописании ореолом исключительности и довольства.
Но ведь и раньше имена создавались рынком. Рынок был другим. Более камерным, закрытым, степенным,.., но не менее жестким и совершенно безразличным к качествам не рыночного свойства товара и уж тем более, к состоянию продавца.
Как и на любом другом рынке, существовали и существуют товароведы. В искусстве их называют искусствоведами.
Существовал и существует институт "независимых" оценщиков. Их роль всегда была велика. Но профессиональные оценщики появились уже в поздние времена.
В этом смысле аукционы типа Сотсби. Кристи...дальнейших шаг к увеличению числа оценщиков и, тем самым, к частичному отрыванию зависимости суждений о... от отдельных субъектов. Стало более демократично, но не более рыночно, чем было и было...
И потуги на массовое производство произведений существовали во все времена. Просто принципы массовки зависели от реальных возможностей технологии. Но первые мануфактуры были именно в мастерских художников, когда подмастерья ваяли "авторское" произведение каждый по своей специализации - кто руки, кто лики...
Это было и в фотографии. Не в ремесленной - там само собой, но в художественной. Ведь сам факт, например, печати чужими руками - весомое свидетельство. Но было еще и большое количество ассистентов и в съемочном процессе. Мастер наносил бесценные непредсказуемые штрихи и сваяное помастерьями произведение завершалось!...
Не все это делали и не во всем...Но и краски живописцы давно сами себе не мастерят, и фотографы давно не смешивают и не взвешивают химикаты, не составляют повсеместно эмульсии, не пишут программы обработки изображений "под себя"...
Мир унифицируется и мир все унифицирует. Все и во всем. Кроме творческой потенции...
А то, что художнику нужно умереть, чтобы стать записанным в каких-то фолиантах, подтверждающих его самобытие не только как гражданина, но и как художника.., так это дело обычное для всех времен.
Мы же не знаем, сколько произведений и скольких художников не дошли к нам только по той причине, что для них не нашлось душеприказчика, сохранившего их произведения.
Признаюсь, я озабочен и печален по поводу нарастающего равнодушия к жертвенному уходу творцов из мира сего без востребованности. Но я и не вижу ничего, что бы делало в моих глазах мир более справедливым при взгляде на былые времена, чем то, как это видим вокруг.
Сейчас мы уже больше знаем, чем знали в былые времена о безвестности, как черты современного художничества. Потому только знаем, что развиты современные коммуникации и вырос интерес общества к познанию всех сторон своего существования. Времени больше стало, лучше стало с едой...
Но институт художничества, кажется мне, не атрофировался в изначальном существе своем, изменения естественны, но не принципиальны.
Прохожий увлекся и продолжал:
" Я согласен в общем - то, что таки было и так и будет. Я не согласен скорее с изложенной Вами системой социальных обязательств. Она справедлива при существовании мифического художника-певца-муз, который вырабатывает продукт "прекрасное", востребованный обществом. Настоящее художничество как эмпирический факт - это личная проблема самого художника, не связанная с социумом проблема. Морального обязательства перед обществом может и не быть. Вполне реальна фигура автора, который не "должен". Именно информационная открытость и какая-никакая свобода этот долг ставит под сомнение. Возможно в этом и причина смерти больших стилей и кризис изобразительного вообще"
Но я ни словом не обмолвился о морали и не ссылался на обстоятельства, в которых мораль не называлась, но подразумевалось, что художник морально зависим от общества.
Это отдельная тема.
Мораль всегда сослагательна в действии и принципиальна в теории.
Как я могу судить о морали художника, когда художничество, как институт, не имеет социально обусловленного происхождения. Художничество питается из всех слоев общества.
А мораль не всеобща. Мораль, как институт нравов, целей и мотивов поступков, оценок, возникает в каждом социуме из исторических традиций, верований. Это определитель цивилизованности, наконец.
В художники же, как, кстати, и в науку, и в ремесло, приходят с разными, порой сильно разбегающимися взглядами на добро и зло.
Художник, хотя и не связан описанными законами и инструкциями правил в отношениях с обществом, однако зависим от общества, в котором осуществляется себя как художник. Отношения художника и общества регулируются правом, наконец.
Разумеется, художник морален. Но зависимость эта не художественного и не профессионального свойства. На качестве супа происхождение матери повара непосредственно не отражается.
Не корректно ставить вопрос, а может ли аморальный автор создать произведение искусства. Соблазнов тьмы и переступаний через моральные запреты в не меньшем количестве.
Общекультурной морали не существует. Была бы, то и в народе не существовало бы выражения "читать морали" - все и так бы было единоморально.
А если серьезно, то мораль изменялась в истории и довольно разительно. В терминах, так называемого неписанного натурального права, моральные нормы имеют и непреходящие позиции, которые как бы накапливались, но не изменялись, а оставались неизменными.
Изменчивость моральных норм подтверждают дошедшие до нас источники права, которое, как известно исстари, отражало, прежде всего, моральные традиции. Так в законах Хаммурапи наказание за преднамеренное убийство в некоторых обстоятельствах было меньше в денежном выражении, чем наказания за нанесение оскорбления. Кража же почти в любых случаях каралась смертью. Членовредительсво осуждалось по принципу талиона - око за око. А законы Хаммурапи, написанные почти за 2 000 лет до нашей эры отражают еще более древние шумерские моральные нормы.
Но уже в современной истории мы знаем как изменилась европейская мораль, закрепленная в правовых нормах инициированных высшими слоями общества. Многие моральные нормы, базисные для современного права, были отражены еще в кодексе Наполеона. Многие, но не все.
И европейское право далеко не отражало моральные нормы всех европейцев и ранее, и теперь. Хотя нанесение оскорбления карается по моральным и правовым нормам не так строго, тем не менее, до сих пор, например, в некоторых социумах традиционно считают смерть равной ответственностью за оскорбление.
Аналогичные несоответствия прошлого и настоящего, как и в самом настоящем, есть и в отношении чести, достоинства, уважении прав личности на неприкосновенность и так далее.
Кража же осуждается далеко не во всех случаях, начиная со Спарты хотя бы, далеко не при всех обстоятельствах и по разному, в зависимости от социума.
И так далее...
В искусстве для морали вообще места мало по существу, поскольку мораль регулирует поведение, а не производство. Но всегда в каждом немного места остается тому, в чем человек всегда член социума.
В деятельности моральные нормы применимы постольку, поскольку люди, включенные в технологию производства, общаются между собой. Наедине с собой художник аморален. Другое дело, что остаться наедине с собой ему не позволяет его собственное "Я", сохраняющее зоркое око ханжеского пригляда окружающих за окружающими. Да и мы, читатели мемуаров порой воссоединяемся с ханжеством, когда невольно примеряем поведение какого-нибудь гражданина и про себя корчим на это поведение "Фээ...!" Это не делает чести нам, но абсолютно не подвергает сомнению моральность свободного самовыражения для себя самого, так сказать in vitro...
В отношениях "художник - общество" мораль уступает место идеологии, поскольку обществу важна в этом отношении та его сторона, где он художник, а не член социальной группы. Да и общество давно и привычно переступает всякие незыблемые моральные устои, когда его бунтует голод, принуждение и несвобода. В том, что касается людей искусства, да и прочего творчества, общество заинтересовано в присутствии и развитии этих производителей.