Над долиною Омо
                       синий вечер, густой и тяжелый. 
                       Лишь у кромки небес 
                       тлеет след отгоревшей грозы.
                       Всё предельно знакомо - 
                       травы, кладбища, нищие сёла.
                       И космический лес
                       где небесные водятся псы.

                       Я ушел в Огаден,
                       сотню лет разменяв на мгновенья - 
                       будто ветер, летел
                       по воздушной тропе среди скал.
                       И, оставив свой плен,
                       я в оковах нашел избавление.
                       Замерзая, сгорел
                       и, сожженный, в огне замерзал.

                       Отстучали часы
                       над пустыней, где век коротаю.
                       Время льётся в песок.
                       Жду сегодня, когда позовут
                       те небесные псы,
                       что в ночи собираются в стаю
                       и в назначенный срок
                       обещают свободу от пут.
                           
                       Я беру и огонь
                       и студеные льды в побратимы.
                       Все что было - раздал,
                       а что скрыл - все равно потерял.
                       Холодеет ладонь,
                       в Лалибэлу идут пилигримы:
                       кто их раз повстречал - 
                       тот разгадку Вселенной узнал.

                       Вот посланник спешит,
                       и под сенью соломенных хижин
                       все ликуют навзрыд,
                       умирая во сне вместе с ним.
                       Черный раб сторожит -
                       и небесная стража все ближе.
                       Нам Спаситель простит.
                       Только мы ничего не простим.