Я ехал в трамвае ?365. Уже было темно, мне было очень скушно, даже тоскливо. Хотелось заштопать душу, но чем? Сочилась из сердца пустота. Старческая нежность появилась во мне.
Трамвай ехал, звенел, иногда сигналил своим гудком, он был почти пустой. Впереди одна пожилая женщина с авоськой, в середине мужик в сером пиджаке мышиного цвета, и я. Я сидел на заднем сиденье, горбился в окно, плавил лбом стекло, глядел в пробегающие мимо магазины, машины, прохожих.
Тело мое ныло от усталости. Пару часов назад я был на банкете сына, в ресторане Белуга в отеле "Хайат Редженси". Я в разводе с женой, но все мероприятия сына я оплачиваю сам. Это мой долг.
Вот и сегодня было весело, детишки бесились. Пацан мой учится в 6 классе.
Пригласили известных певцов, накрыли стол, прекрасная кухня, 5 этажный торт. Даже клоун был необычный, разноцветно одетый, с длинными башмаками с приподнятыми кверху носками.
Смешил всех дико. Я его почему - то запомнил. И смешил он как то необычно, серьезно что ли, по философски.
Через остановку сошла женщина. Остались в салоне трамвая я, и тот мужчина в сером пиджаке. Трамвай был почти пуст, и воспользовавшись этим, я захотел закурить. Спичек у меня не было, мне показалось, что "серый" пассажир курящий, и я, придерживаясь за железные ручки сидений, и на ходу пошатываясь от тряски, подошел к нему.
- Товарищ, у вас прикурить не найдется? - показывая ему свою сигарету, спросил.
- Есть, должно быть...- ответил он.
Его лицо и голос расположили меня к общению, на меня смотрели два больших зрачка, и через пару минут мы уже сидели рядом, курили прямо в трамвае.
Я сидел сзади него, он повернулся боком, и выпуская дым на табличку "НЕ КУРИТЬ, НЕ СОРИТЬ", которая висела у окна, поддерживал беседу.
- Правильно. Вот я буквально только что был на банкете сына в ресторане "Белуга" в отеле "Хаят". И там мне скушно было.
Мой попутчик после этих моих слов косо обернулся на меня и улыбнулся. Потом, заметив мое удивление, заметил:
- Все дело в том, что я тоже участвовал на этом банкете вашего сына. Я вас помню, вы сидели у окна, рядом с большим аквариумом.
- ...Не понял...(немного растерявшись)...Вы кто? Почему я вас не видел там.
- Я клоун. Да да, тот самый клоун, зелено красно желтый, который смешил всех. Вы тоже смеялись моим приколам, особенно, когда я в конце всех детей обманул. Помните? Прятки, когда я стал считать до 10, а они попрятались под столы, а я убежал.
- Да, конечно помню. Сейчас уже вспомнил. Но как я мог бы вас узнать? Вы сейчас без грима...
- (Перебивая) Кстати, вы случайно не сходите? Мне на следующей станции пора выходить.
- Следующая станция, мне кажется кладбище.
- Ну да, мне туда.
- Шутить изволите. Сейчас вы без грима вроде бы.
- Причем тут грим? Я рою могилы на кладбищах...Оппа! - я выхожу, мне пора, рад был (протянув мне руку на прощанье).
- Нет, я тоже выхожу. Нам по пути.
Мне стало интересно, что делает этот профессиональный клоун каждую ночь на кладбище в поселке "Монтино".
По пути по ходу мы разговорились еще больше. Познакомились, его звали Ариф.
Мы шли рядом, и он был не против того, если я ему составлю компанию. Это был высокий мужчина лет 35, плечистый, с европейским лицом, густыми бровями, русскоязычный, на своем азербайджанском говорил очень неправильно. Так что, мы болтали на русском языке.
Стоял чудный безветренный вечер. Огромный шар луны освещал нам тропиночку, по которой мы подошли к черной калитке, клоун ее отворил, и мы вошли на территорию кладбища.
Пахло осенней прохладой, звезды мерцали на синем небе, придавая яркость голубым сумеркам.
Трель кузнечиков, где - то рядом пискнул незнакомый мне зверек, под ногами шелестела трава. Ариф отворил будку своим ключом вагончик, зашел внутрь, зажег свет, включил электрочайник. Мы присели в грязном вагончике, даже описывать его грязь и неряшливость неохота. Будто там жили лошади, а не люди.
Лицо Арифа было печальным. Он, грустно улыбнувшись, повернулся ко мне корпусом.
- Я знаю, вас беспокоит вопрос: мол, что делает ночью этот клоун на кладбище? Я рою могилы. Причем рою их бесплатно. Я вижу у вас на лбу вопрос: почему, зачем? Сложно на это ответить, братишка. Очень сложно. Так послушай мою историю.
Я уже опытный клоун, актер русской драмы. Зарабатываю на этом не малые бабки. Однажды меня пригласили на банкет к одному чиновнику, надо было развлечь там публику. Обещали не обидеть. Я все сделал как обычно. Был шутом весь вечер, смешил, потешал там всех, за это получил автомобиль "Мерседес". То есть, все нормально.
И вот однажды, пол года назад, меня пригласили на мероприятие в санаторий для умственно отсталых детей. Я не хотел туда ехать, не хотел и все. Я знал, что это благотворительство, и не желал тратить время попусту.
И все же я пошел туда, решил поработать пол часа и уйти.
Но когда я увидел там детей, этих несчастных малышей, я стал их смешить там до самого вечера. Мне стало их страшно жаль. Они не понимали мои шутки, не знали, не ведали того, что я проделываю, но чувствовали, что я им не желаю зла. Поэтому после каждого моего трюка они неуклюже хлопали в ладоши, часто промахивались.
После этого банкета, я плакал до утра. Я понял, понял бесповоротно то, что все люди должны друг другу. Пусть никто не думает, что я - де, никому ничего не должен. В этом мире все обязаны, должны друг другу, и этот долг человек отрабатывает всю свою жизнь.
Мы, люди, в долгу друг перед другом. В вечном долгу. Даже незнакомцы между собой. Все!
Сказав это, Ариф смачно почесал свои яйца, зевнул, зажег новую сигарету. Стал сильно затягиваться. Его персона продолжала меня заинтриговывать.
- Послушайте, милейший, а что, теперь каждый вечер вы приходите сюда на кладбище и задарма роете могилу?
- Да, у меня договор с директором этого кладбища. Ой блин, поссать захотелось. Ссать не хочешь?
Я отрицательно мотнул головой. Он вышел на свежий воздух, обогнул вагончик, и послышалась струя его мочи. Он писал сзади вагончика, в кусты. Потом опять зашел внутрь.
- Уф... по кайфу погодка. Слышь, у тя время есть? Шикарно. Ты мне не поможешь в одном деле? В поселке Кирова есть база одна, база - свинарник, "Баксоль" называется. ...Ну, там пасут свиней, их там держат, кормят. Айда туда?
- А что мы там будем делать?
- ...Это тоже мой долг. Надо их накормить. Свиней говорю надо накормить.
- А чем?
- Сейчас узнаешь.
Он достал из под угла вагончика огромный медный казан, огромный. Казан был тяжел, у Арифа пошла одышка, он с трудом придвинул казан на середину пола. Туда поместился бы 10 летний мальчик. Крышка была плотно закупорена желтым скотчем. Ариф мне кивнул.
- Вот этих казанов у меня тут три. И мы должны их отнести туда на базу, накормить свиней. А то они проголодались там.
- Ариф, я шокирован твоим благородством. Кладбище, недоразвитые дети, сейчас свинарник...Х-мм... Это все таки движение. Да, это движение.
- Движение будет потом, ты лучше помоги мне поместить эти три казана в багажник мотоцикла, муравейника.
- Давай, конечно.
Мы управились быстро. За пять минут мы разместили на борт мотоцикла - люльки три казана, они все были герметично закрыты скотчем. Но я почувствовал неприятный запах, исходящий с казанов, но не решался спросить об этом у Арифа.
Я пристроился сзади Арифа, дышал ему в затылок, и он запыхтев, загремев, тронул с места.
Я чуть не оглох от шума его драндулета.
- А где твой Мерседес?! - крикнул я ему в ухо.
Он сделал знак рукой, означающий примерно так: мол, сейчас не время это обсуждать.
Его трехколесный драндуль долго пыхтел, кряхтел, отпугивал по дороге дворняг, и прохожие шарахались от шума нашего мотоцикла, и все же мы благополучно через 20 минут доехали до свинарника.
Ариф заехал с задней стороны свинарника. Уже издали свиньи хрюкали, орали.
- Да еду, еду. Блин, разорались, - притормозив у маленькой траншеи с горящей лампой, сказал Ариф. - Ты отойди в сторону, покури, отдохни, я быстро, - сказал, он и стал ловко разгружать казаны с люльки.
Я стал курить, наблюдая за его действиями. Он быстро, по солдатски, принимал груз, правда ему было в одиночку тяжело, затем он раскупоривал казан ножом, открыл крышку, и через овраг стал сыпать содержимое свиньям.
По воздуху пронесся страшный гадкий трупный запах.
Я тут же услышал удовлетворенное хрюканье. Свиньи обрадовались еде, новой пище. Я их не видел, но слышал их визг, чавканья, как они радовались ночной трапезе.
Затем Ариф опорожнил еще два казана точно таким же образом. Визг свиней затих, были слышны только топот и бульканье. Шла мощная жратва.
Но мне было интересно, чем же Ариф накормил свиней. Когда он все завершил, помыл руки у крана, стал вытирать их носовым платком, я сделал к нему шаг, и решился задать этот вопрос.
- Ариф, только честно, чем ты щас накормил свинюшек?
- Честно?
- Да!
- Это трупы людей. Трупы, да! Тсс...Тише, тихонько. Да, это трупы, они давно прогнили. Я их откапываю, разделываю ножом, обрабатываю на столе, потом варю в казанах на огне, и вот, получается неплохое трупное рагу. О-хо-хо-хо! А что, по кайфу ведь. И знаешь в чем смысл этого всего? В том, что я возвращаю свой долг, жизненный долг. Объясняю! Эти свиньи идут на стол коррумпированным чиновникам. Чиновники люябт шашлык из свиньи. Буквально послезавтра ими, этими свиньями, будут кормить семью одного сволоча министра. Он по трупам ходит, по головам людей. И вот, пусть его семья, его дети кушают человечину, а то совсем зажрались. И ты веришь мне чувак, после такой кормешки, как мне отлично спится. Вот сегодня ночью я буду спать как камень. Меня мой сменщик будит минут пять, тормоша меня за спину и голову.
Этого было для меня достаточно. Как во сне я с ним расстался. Как во сне. На пару часов я стал безъязыким, попрощался молча с ним и ушел оттуда прочь.
Уже стояла глубокая ночь. Стал моросить дождь. Трое таксиста ждали клиентов у своих машин. Мимо на белом "Тофаше" проехал ночной полицейский патруль, мигая своей красной мигалкой.
На вокзале пробили часы: уже час ночи. Часы пробили ровно шесть раз, пробили точно и строго, прошел еще один час, как с плахи голова казненного.
У меня от этого вечера со спины прыгнул нерв. Мой лоб горел, озаряя загиб бровей. Я чувствовал, что был прекрасно болен. Гвоздь, который был прибит мне в голову, был более кошмарнее, чем фантазия Маркиза де Сада.
Домой я пришел в 2 часа ночи, размозолев от брожения. Мои жилы и мускулы ныли. Был весь обрызган громом городского прибоя и дождя. И вы верите, я тоже очень крепко спал. Меня разбудила моя собака, долматинец. Она бедная целый час лизала и лаяла у моей головы, после чего я проснулся.