Время подвигалось к весне.Растеплило. Снег осаживался, превращался в воду. Но эима будто не все свои запасы вывалила на землю за долгие месяцы, посылала последние отяжелевшие от влаги снежинки.Тихо, легко падали хлопья теперь уже первовесеннего снега.
Иваныч открыл сарай и выпустил наружу черную большую собаку.Вышла она неуверенным шагом, пошатываясь, низко неся голову, опустив хвост. Шерсть во многих местах спины, боков отсутствовала, пятнами виднелась воспаленная, в струпьях кожа.Глаза гноились, в них не было живинки, не было интереса, они говорили о том, как собака устала от долгой болезни.
Возле других сараев жизнь шла своим чередом, собаки играли, грызлись, разбегались, опять сбегались, гоняясь друг за другом.
-Ну, что,Макс, тебе совсем плохо?- спросил Иваныч, протирая глаза собаки тряпицей, -Вчера вроде бы повеселей был, а сегодня совсем голову уронил.Эх, собака ты собака, плохи, знать, наши дела...
Подошел Андрей, недальний сосед по сараю, охотник и рыбак, держащий штук пять охотничьих собак.
- Как он,Иваныч, живой еще? Мужики вон говорят - убрать его надо, пока не заразил других собак, а того хуже - ребятишек. Чего жалеть его? Породистый, что ли, какой, или каких-то особых королевских кровей. Произведение лохматой улицы...
-И что ты предлагаешь?- спросил Иваныч, заранее зная ответ.
- А чего тут предлагать, его уже не вылечишь, и нечего его мучить и самому возле него мучиться. Пойду вон ружье принесу, бабах,и отмучились все. Как, а ?
- А что, может это самый разумный выход, - вроде как и обрадовался Иваныч. - На самом деле, сколько мучиться. Давай, неси ружье.
Андрея уговаривать не надо, он тут же заторопился за ружьем.
- Ну, Макс, что скажешь на это? Или тебе все равно, устал ты? Вот и отдохнешь.
Собака слушала хозяина. И этот покорный, обреченный вид ее взорвал хозяина изнутри:"Что я делаю! Как жить после стану!"
Андрей подошел с ружьем наготове.
- Где мы его, прямо здесь? Или отвести туда вон, к деревьям?
- Ни где,- ответил Иваныч.
- То есть? - не понял Андрей.
- Считай, минутная слабрсть.
Иваныч закурил и в две-три затяжки выкурил всю сигарету, отбросил окурок.
- Вот сегодня я его предам. А завтра кого? Мать. Жену. Сына. Понимаешь это?
-Сравнил! Мать.Жену.Сына. Всех собрал. Философия это, дохлая философия!
- Нет, Андрей, все с малого начинается...
- Вот и сиди со своей собакой, пока она подохнет. А на улицу не выпускай, нечего заразу разносить.
И они разошлись, недовольные друг другом.
Иваныч вошел в сарай и позвал собаку. Она пошла на его зов, улеглась на место, тяжело вздохнула.
Щенка прошлым летом Иванычу подбросили. Он уже был болезненный: плохо ел, чесался, повизгивая. Иваныч несколько рах купал его в корыте в отваре череды, чистотела, зверобоя. Помогало мало. Надеялся Иваныч, глядишь, окрепнет, возмужает, пройдет с ним все это. Но не проходило. В сентябре Иваныч заметил на лбу пятно, будто волос был выдернут, виднелась кожа. "Не лишай ли, вот беда-то" Сходил в аптеку, купил мази, мазал, но пятно не проходило, даже начало разрастаться. А уже глубокой осенью в конце октября пошел Иваныч с Максом в лес походить, последних грибков понабрать и как-то неожиданно для себы в низких лучах солнца увидел - все тело собаки было красным. Он даже на себе ощутил, как трудно Максу, как горит у него теперь кожа. Расстроившись окончательно, пошел домой.
Приводил Иваныч ветврача, осмотрел он собаку, пожал плечами - трудно сказать что-то однозначное, надо наблюдать, поить витаминами, а лучше избавиться от него. А Иваныч зачастил в аптеку, покупал витамины, мази, особо ему рекомендовали нафталан. По вечерам всю осень и зиму Иваныч пропадал в сарае. Над погребом сделал теплое убежище для Макса, на дно настелил пенопласт, соорудил невысокий шалаш, накрыл его рубероидом, а сверху на рубероид настелил старые одеяла, половики, матрацы. Приходил уже затемно после работы, кормил Макса с руки, давал ему таблетки, смазывал плешины нафталаном. Руки да и сам весь пропитался тяжелым запахом этой мази. В автобусе, когда ехал по утрам на работу или возвращался после работы, от него отсаживались подальше, хотя мыл он руки раз по пять на дню и с мылом, и с шампунями - не помогало. Жена ворчала : " С собакой твоей... Хоть в дом не заходи... " Что ж теперь, выкинуть ее или убить?" - спрашивал Иваныч, заранее зная, что жена не скажет выкинуть, а тем более убить.
В аптеке давно Иваныча признали, и как только он заходил купить лекарства, как одна, Людмила, умильно- ехидненьким голоском спрашивала:
- Опять собачка заболела?
Что на это ответишь? Заболела.
А однажды на вопрос Людмилы неожиданно для себя сказал:
- Напрасно вы так. Может она все мои болезни на себя взяла. Может такое быть?
Аптекари озадаченно промолчали, а женщина, стоявшая у окошечка за лекарствами и услышавшая разговор, поддержала Иваныча:
- А почему бы и нет. Животные - они знаете, они на многое способны, что неведомо нам. Лечите, лечите свою собаку, и вам зачтется.
А в середине зимы, вскоре после нового года Иванычу объявили - поедешь в командировку недельки на две-три, пусковой объект в нашем ведомстве, нужен хороший электронщик. На Иваныча как кипятком плеснули - а Макс- то как же без меня? Нет, я так не могу. Как я его брошу? И как сказать, почему не поеду?
Три дня ходил Иваныч в сомнениях: был бы Макс здоровый, то попросил бы кого-то приглядеть за ним. Да и жена могла бы. Но она с работы затемно возвращается, разве пойдет в сарай. Нет, будь что будет - не поеду. Так и заявил: недомогаю, не до командировок мне.
А-а-а, раз так, то и мы тебе так, пенсионеров не держим, скатертью дорожка, - кипятился директор. Иваныч не стал терпеть, заявление на стол начальнику цеха - ухожу по собственному желанию. Главный инженер вступился: Иваныча отпускать нельзя, электронщик от бога, как без него в лаборатории быть. Нет-нет утряслось, и в командировку не поехал, и на работе остался.
Весна не заставила себя ждать. Утром засветило солнышко с теплого неба, а после обеда уже побежали шальные ручьи с пригорков. Возле сарая оттаяло и подсохло. Иваныч соорудил у стены на солнечной стороне постель, вывел из сарая Макса и уложил на постель.
- Теперь лежи на солнышке, прогревайся, оно нужно тебе. Скоро травка всякая полезет, ты найдешь себе лечебную и выздоровишь. И побежишь к собакам. И играть будешь с ними, и драться. Все будет у тебя, как других собак.
Мимо по тропинке тяжело шла пожилая женщина. Ей явно было жарко под пуховым платком и в зимнем пальто. Остановившись, женщина сказала:
- Отдохнуть бы мне, ребятки. Вы не против?
- Вон пень дубовый, уже обсох и согрелся теперь. Отдыхайте.
Женщина тяжело опустилась на пень, посидела, вглядываясь в Иваныча и его собаку, спросила:
- Болеет дружок-то?
- Болеет,- вздохнул Иваныч, - всю зиму вот болеет.
- И что с ним? -
Женщина поднялась с пня, постояла, укрепляя спину, подошла к собаке.
- Ну, и что тут с нами? О-о, диатез какой глубокий. Что же вы так запустили?
- А вы понимаете в этом что-то, - спросил Иваныч. Ему очень хотелось найти в этой добродушной женщине спасительницу.
- Кое что понимаю, всю жизнь ветеринаром проработала, в основном с собаками занималась. Ему сколько, больше года?
-Да вот вскоре год будет. И все время болеет.
- Диатез - это такая штука, что не враз вылечишь. Собака в три года мужиком становится, а до трех лет она ребенок, подросток. Как у людей, и болеют теми же болезнями.
- А это не заразная болезнь? - спросил Иваныч.
-Что вы ,нет, конечно, и не думайте об этом. Вот что, я вам черкну рецептик, вы уж расстарайтесь, достаньте лекарство. Хорошо бы где на птицефабрике, у них хорошее средство есть, птице они дают, чтоб перьевой покров был хорошим.
Женщина достала из сумки ручку, листок бумаги, написала всего два слова, подала Иванычу:
- Возьмите и обязательно достаньте и пропоите его. А собака хорошая будет, по кости вижу.
Иваныч поблагодарил женщину, сказал, чтобы она в случае поломки телевизора, компьютера, другой радиоаппаратуры обращалась к нему, попросил записать его телефон.
Женщина ласково заговорила:
-Да у меня свои наладчики вон какие, что стоит внук один, ему любую технику подавай, наладит.
Распрощавшись с женщиной, Иваныч стал соображать, кого же заслать на птицефабрику. И остановился на Геннадии, экспедиторе, этот чего хочешь раздобудет.
С Геннадием вечером порешали вопрос быстро.
-Без проблем, Иваныч, сейчас буду звонить в Вольное гнездо, на птицефабрику, там расстараются.
На следующий день к Иванычу в лабораторию забежал Генндий и поставил на стол бутылку с жидкостью.
- Принимай, Иваныч, лечи своего лохмобокого.
- А по сколько давать не сказали? - спросил Иваныч.
-Да кто скажет-то, водила, который привез?
Вечером в сарае Иваныч поприкидывал по сколько давать лекарсва и пришел к выводу: "Если вот из этого стаканчика, лампадочки, то можно примерно по две трети. Раз на десять хватит, а там видно будет".
Налил в стаканчик жидкость из бутылки , заметил - она маслится, зажал голову Макса между колен, раздвинул пасть, придержал левой рукой, а правой вылил поглубже, чтобы не выплюнул, подержал пасть открытой и когда почувствовал, что Макс проглотил жидкость, отпустил его. И хозяин, и собака за зимние месяцы привыкли к приему лекарства, Макс почти не сопротивлялся, принимал все, что хозяин вливал в него.
- Вот и молодец, проглотил, глядишь, на пользу пойдет. Ничего, брат, пересилим твою болезнь. -Иваныч почему-то уверовал в эту бутылку, должна же она помочь им.
Уже после трех приемов лекарства собакой Иваныч вдруг почувствовал в ней какую-то новую, неведомую ему доселе упругость, да и глаза собаки начали очищаться, глядеть на хозяина вопрошающе, и повиливание хвостом говорило о том же - лекарство на пользу идет.
Бутылка заканчивалась, и Макс уже выбегал из сарая, интересовался собаками, уходил все дальше. А месяц спустя начал активно обрастать новой молодой шерстью, которая закучерявилась на спине ближе к хвосту, распрямилась грудь с белой звездочкой, глаза сделались острыми, внимательными, плутоватыми даже.
В один из выходных дней Иваныч сидел возле сарая и увидел идущую ту женщину, ветврача. Поднялся, пошел навстречу. Поздоровались.
- Как дружок наш?- спросила женщина.
- Да отлично, спасибо вам, вон он гонится. Макс! Макс! Ко мне!
Собака послушно подбежала к хозяину, закружилась вокруг него.
- Ишь, какой славный пес, - улыбнулась женщина. - Как же вы его поили, по сколько давали?
- Мне поллитровку привезли, ну, за десять дней я ему всю ее и споил, по маленькому стаканчику в день.
- Что,что! - воскликнула женщина. - Как по стаканчику? И он живой остался!
- Да вот он, живой и здоровый.
- Мистика, не поверю, да он после второго стаканчика должен был погибнуть, представляете, какую дозу вы ему дали! Ему по чайной ложечке, и то много. А вы - стаканчик. Ну и ну...
Подошел Андрей, спросил:
- Слышал, кобель-то твой выздоровел. Ты гений, Иваныч.
- Не я, вот эта добрая женщин гений.
- Ну, мужики, ну, мужики, - улыбнулась женщина, покачивая седой головой, - с вами не соскучишься. Ладно, пошла я.
- А мы вас проводим,- сказал Иваныч, - Макс, ко мне! Пойдем проводим добрую женщину...Спасительницу нашу.