На этот раз я достиг первобытной местности в глубине Дивного Континента. Необыкновенный солнечный пейзаж открылся мне: на лесной опушке под развесистыми кронами вековых деревьев кормились травой огромные мастодонты, в другой стороне на лугах среди приземистых холмов древние игуанодоны тянулись мордами высоко к нежной листве акаций, а в небе кружили неизвестные науке крылатые ящеры. В поиске удобного места для наблюдений я направился по травянистой долине и, обойдя холм, вышел на открытое пространство. Передо мной распростерлась саванна. Тут и там росли старые и молодые деревья. Они отбрасывали рыхлые синие тени. Я направился к большой корявой оливе с необъятным стволом, чтобы отдохнуть под сенью ее плотной кроны. Как вдруг, словно из ниоткуда, в дрожащем влажном мареве, навстречу мне выдвинулась толпа дикарей. Смуглые, раскрашенные цветной глиной под кору деревьев, коротко стриженные "в кружок", они были вооружены копьями, луками и дубинами. В плетеных корзинах за спиной несли они плоды, коренья, дичь. Крепкий и суровый вождь, с зигзагообразным орнаментом на щеках и лбу приблизился ко мне. Он между своих сородичей единственный, кто был в цветной набедренной повязке, а на его шее висел амулет из речных ракушек.
Мы поздоровались, коснувшись рукой правого плеча друг друга, после этого я объяснил ему, зачем пришел в его страну.
- Теперь здесь опасно, - предупредил он. - Дурака валяют охотник Анибал и его вооруженные люди. Они преследуют нас. Остерегайся и ты.
- Как же от них спастись? - спросил я.
- Это бывает трудно.
- А как же вы?
- Мы научились.
Едва только вождь произнес это, как далеко, на горизонте, заклубилось темное облако пыли. Оно стремительно приближалось. Дикари мигом рассыпались по склону холма и обратились в большие и маленькие деревья.
- Но я так не смогу, - с досадой заявил я вождю. - Дара вашего не имею.
- Тот, кто не умеет маскироваться - будет съеден, - предупредил меня вождь. - Но я помогу тебе. Заберись в дупло этой старой оливы, - показал он рукой. - Может, и уцелеешь.
Я поспешил к дереву. Нашел среди его ветвей дупло и, распугивая пауков, многоножек и мотыльков, которые таились в его вечном сумраке, проворно забрался внутрь. Едва только дерево приняло меня, как нахлынула вражеская орда.
На джипах, вооруженные автоматами бандиты продвигались в сторону леса, где звери попрятались, почуяв опасность. Сам Анибал и его спутники промчали мимо, не найдя среди деревьев долины легкой жертвы.
Когда опасность миновала, дикари вновь собрались вокруг вождя. Они заторопились домой. И я последовал за ними в гости.
Большая прямоугольная хижина была построена посреди лужайки из бамбуковых жердей и крыта пальмовыми листьями. Внутри на земляном полу разостланы тростниковые циновки для сна. Во дворе женщины, обернутые в кусок ткани подобно длинной юбке, готовили на костре обед, стирали в деревянных корытах, кормили зерном кур. Дети играли с прирученными животными, бегали в догонялки, отважно сражались на палках как на мечах.
Но враг рыскал повсюду: издали послышались гул, треск, шорох. Шум резво приближался. По велению вождя деревня мигом опустела. Лишь большие и маленькие деревья вновь зашелестели тут и там своей тревожной листвой. Брошенный костер подмигивал красными огоньками в золе. Не найдя укромного места я так и предстал перед шайкой белых разбойников.
Сотня вооруженных людей во главе с Анибалом ворвалась в опустевшую деревушку. Предводитель серый лицом, с густой черной бородой и сальными вьющимися до плеч волосами был одет в военную куртку и брюки. На его шее висело тяжелое ожерелье из человеческих зубов, клыков зверей и птичьих черепов. Ему еще не приходилось видеть в здешних краях человека иной цивилизации. Несколько бандитов окружили меня для препятствия бегству, схватили под руки и привели к своему господину, сидевшему в джипе с открытым верхом.
- Кто ты? - обратился ко мне Анибал пикантным басом.
- Я этнограф, изучаю жизнь диких племен, их древние обычаи, - ответил я.
- Что ты знаешь о них? - ухмыльнулся он, блеснув пронзительно синими глазами.
- Они добрые люди, - сказал я.
Толпа грянула хохотом.
- И это все? - нахмурился Анибал.
- Дикари веками живут в этих лесах, не причиняя им никакого вреда, - объяснил я. - Всю живность в целости сохранили. Как им удается? Ответ на этот вопрос я ищу здесь.
- Занятный вопрос решаешь, - покачал головой Анибал. - А куда же они сейчас подевались?
- Они бежали от опасности.
- Куда?
- Все ушли в лес в том направлении, - я показал рукой наугад.
- Далеко не уйдут, - рассудил Анибал. - Хочешь примкнуть к нам, ученый?
- Нет, я должен вернуться в город с новыми знаниями.
- Хорошо, ступай. Расскажешь своим властям о щедрости и доброте Анибала - охотника за головами. Но прежде приглашаю тебя отобедать.
Он махнул рукой. Тотчас разбойники расступились, и я увидел богато накрытые столы. Какой только не было на них снеди! Копченый хобот слона, жаркое из птеродактиля, редкие фрукты, человеческие черепа наполненные вином, словно бокалы. Пришли бандиты в трепетное волнение для утоления голода. Я же скромно попробовал фруктов. Отпировали лютые весело, широко и сытно. А после мигом собрались, вернулись в машины, постреляли в воздух и стихийно исчезли в пыли, чтобы продолжить свое браконьерство.
Как только улеглась желтая пыль, и растворились в жарком воздухе последние звуки удаляющейся лихой стаи Анибала, дикари вернулись к своему хозяйству.
- Мое племя благодарит тебя за то, что не выдал нас, - проговорил вождь, горячо пожимая мне руку. - Ты всегда будешь нашим дорогим гостем.
- Может быть вам нужна помощь? - спросил я.
- Теперь мы готовим опасные ловушки от наших мучителей, - ответил вождь.
- Тогда удачи вам, - ответил я.
- Мир тебе, - сказал вождь и приложил ладонь к своей груди, там, где сердце. - Возьми с собой в путь орехов, меду, фруктов сколько пожелаешь.
Я поблагодарил и попрощался с добрым племенем, обещая навестить их в скором времени снова.
2
Вернулся я в родной город и что-то неуютное ощутил на его улицах. Холодная безмолвная печаль окутывала серые дома. Редкие прохожие спешили прочь, словно что-то невидимое гнало их, заставляя поскорее скрыться с глаз. На дорогах мало машин. Там, где еще недавно выстраивались длинные караваны гудящего транспорта теперь пусто и тихо. Не понимая ничего, я хотел узнать причину, но глубоко увлеченный результатами своей этнографической поездки сразу же забылся в написании научных статей.
Несколько месяцев я просидел за работой, погруженный в мысли, работал над очерками о жизни, судьбах, традициях обитателей Дивного Континента. Потом опубликовал их в журналах. А через неделю получил приглашение от нашего правителя на высочайшую аудиенцию. Пришлось отыскать в шкафу костюм получше, собраться с мыслями и шагать по указанному адресу.
Дорогой, уже возле Резиденции, я прямо-таки наткнулся на давнего своего приятеля из Института. И мы немного поговорили.
- В Стране кое-что в твое отсутствие изменилось, - сообщил он. - Будь осторожен, твои журнальные публикации властям не по душе.
- Что тут произошло? - допытывался я.
- О Дивный Континент! - вздохнул он. - Правитель вычитал в твоих очерках призыв к сбережению тамошней природы, что препятствует его замыслам в присвоении богатств. Ведь он ждет, когда головорезы изведут дикарей, чтобы потом, не опасаясь критики извне, вырубить лес. А потом безнаказанно черпать оттуда земные дары.
- Но это несправедливо, - задумчиво проговорил я.
- Удачи тебе, - сказал мой приятель на прощание и поспешил прочь.
Я попался. Кто-то донес. Истолковал мои тексты превратно. Оклеветал. С тяжелыми мыслями направился я дальше.
В кабинете нашего правителя стол из слоновой кости. На стенах чучела голов тиранозавра, саблезубого зайца и редкого дронта. Светло и просторно в кабинете этом.
- В очерках увидел я критику власти, - сразу сообщил Правитель. - Меня это встревожило. Огорчило. Ведь стипендию вы получили из государственной казны. Всеми признанный ученый, - покачал он головой. - Досадно. Вместо того чтобы поддержать нашу идейную работу, вы сомневаетесь в ней, критикуете. Вы мешаете формированию нового общественного сознания. Когда-то с подобным инакомыслием в некоторых странах поступали сурово: расстрел, лагеря, депортация. Мне как гаранту безопасности, процветания и прогресса нации придется защищать интересы нашей страны. Я вынужден вас наказать. Потребовать высшей меры. Но, уважая ваш самоотверженный труд на чужбине, заменю казнь ссылкой. Вы отправитесь валить лес в Край Долгих Зим.
- Но это неправда, - возразил я. - Меня волновали другие вопросы. Я лишь надеялся привлечь всеобщее внимание к защите лесов, дикарей, их языка и культуры. Чтобы и в будущем мы могли продолжать изучение самобытной природы Дивного Континента и пользоваться полученными знаниями во благо нашей страны. Жителям лесов там грозит смертельная опасность.
- Боюсь, вы перестарались, мой отважный первопроходец, - покачал головой Правитель. - Пошли по кромке обрыва. Но почва под вами уже осыпается. Вы ошиблись в направлении. Это не та стезя. Ваши замыслы обречены. Поверьте, власть не допустит народных волнений. - Он нахмурился. - Появились новые трудности. Своими статьями вы пробудили у граждан сомнение. Зарубежные партнеры задумали сдерживать наши замыслы экономическими санкциями. В государстве появилось опасное противостояние. Вот, чего добились вы своими дерзкими статьями. Я не могу оставить это без наказания. - И он позвал: - Охрана! Уведите этого изменника.
Так я попал в Край Долгих Зим.
А Правителю после моих публикаций пришлось наводить в государстве порядок: подавлять восстания активистов, отвечать на санкции, вводить цензуру.
Рабское существование в бараке. Я вспоминал былое. Казалось, еще совсем недавно я вернулся домой, нетронутый боевиками Дивного Континента, инфекциями, против которых у меня не было иммунитета, и жаром тропического солнца. И можно было бы радоваться счастливому исходу моей экспедиции. Как вдруг оказался я за колючей проволокой в лагере лютого холода. Сослали меня валить наш северный лес. Наступило для меня время тяжелых потрясений. И было нас много - терпеливых мучеников режима нашего вождя. Замученные голодом, болезнями, холодом пропадали наши сидельцы в дремучем лесу. Нежить правила этой печальной местностью. А я спасался в жарких снах о прошлом. И сны эти согревали меня суровыми ночам, вселяли надежду, вели к спасению.
И вот однажды в Край пришло счастливое известие, словно луч солнечный пробился к нам сквозь тучи, метели, морозы. С неделю как сердце Правителя перестало справляться с положенным ему делом. Отказало сердце тирана. Он внезапно скончался. А все потому, что сердце в теле нашем призвано любить, а не губить человеческие души. Правитель наш пренебрег истиной сердечного страдания. И вот он перестал жить. А в другой день взошел над всеми нами новый глава. Он был иных интересов. Отогрел измученные наши существа.
Новая система реабилитировала человеческое достоинство. Отныне мы, узники беспощадного Правителя, замученные голодом, болезнями и холодом стали вольны вернуться в открытый мир добра, чтобы продолжать жить по совести, любить по сердцу и творить по призванию. Мы как будто превратились в птиц. В самых красивых, длиннокрылых, перелетных птиц. Разлетелись кто куда, расселились в родных краях среди обыкновенных людей и принялись жить светлой, доброй, самобытной жизнью. И тогда, вернувшись домой из далекого своего отсутствия, я написал новый рассказ теперь уже о голоде, болезнях и холоде в Краю Долгих Зим.
3
Время. Оно неумолимо бежит. Вновь мое сочинение оказалось таким популярным, что его пришлось многократно переиздавать, потому что его принялись изучать в институтах Страны и на других континентах. Новая слава принесла мне достаток, тепло и уважение читателей, почитателей и даже заносчивых критиков. Но дело вновь усложнилось. Я так глубоко изобразил наше лагерное существование, истязания, недоедание, голод и холод, что повесть моя уязвила Бешеного Полковника, который в то жестокое время стоял над лагерными надзирателями в начальниках. И вот что из этого вышло.
Начинался новый весенний день полный щебета птиц в соседнем парке, звонких детских голосов во дворе и солнечного света, который заливал мою маленькую квартиру, струясь изо всех окон. Я как раз сидел за работой, сочиняя электронные письма в ответ моим читателям. Как вдруг в дверь позвонили. Звонок - свиристель. Яркий, сочный, с угасанием звонок. Трижды пропел он. Я оставил занятие, открыл дверь и увидел перед собой красную корочку удостоверения следователя - лейтенанта тайной полиции - с фотографией лысоватой, гладко-бритой, моложавой личности с белесым Г-образным шрамом на правой щеке. А после увидел точно такое же лицо обладателя сего документа.
- Доброго здоровья, - радушно сообщил мне Следователь. - Разрешите войти. У нас ордер на обыск.
Я и ответить не успел, как в следующую минуту, дерзко отодвинув меня в сторону, в квартиру проникли трое одинаковых, словно близнецы, смурных полицейских с бегающими, как у натасканных ищеек, глазами.
- А в чем дело? - поинтересовался я сердито.
Они недолго ворошили мой скромный быт. Наконец один из них с бегающими глазами позвал следователя в мою комнату, и там оба уставились на пакетики с веществом похожим на стиральный порошок, которые оказались в среднем ящике письменного стола. Эти пакетики материализовались из небытия, или, может быть, из пыли, солнечных бликов, хлебных крошек, попавших в ящик во время моих чаепитий за компьютером. Или его принесли с собой полицейские?
- Вы арестованы по обвинению в незаконном хранении наркотических веществ, - с важным видом заявил следователь.
После этого меня бесцеремонно вывели под руки, а квартиру закрыли и опечатали.
Началось следствие, которому, я думал, не будет конца. Напрасно я пытался вообразить: Где? Как? От кого? у меня в столе очутилось зелье - ничего не получалось. На пятый день жестоких допросов я уже хотел было согласиться с тем, что действительно изготовлял и хранил запретное с целью сбыта его в школьных столовых, ночных клубах и домах престарелых, как вдруг что-то такое наверху произошло. Накануне вынесения мне приговора вдруг арестовали Бешеного Полковника, Следователя и трех полицейских с бегающими глазами. А с моих запястий сняли "браслеты".
Я вернулся домой. Усталый, истерзанный, голодный. Вернулся живым с недописанной судьбой. И вскоре во всем разобрался. Оказывается, в интернете, газетах и теленовостях только и было разговору, что обо мне и Бешеном Полковнике. Общественность забурлила, взбунтовалась, докопалась до истины. Журналисты обнаружили, что Бешеный Полковник испытывал дикое желание избавиться от знаменитого этнографа за обличающие лагерный быт описания в книге. И особенно за психологические эксперименты над заключенными, которые полковник там проводил, чтобы укрепить свое влияние в Крае. Наконец волна моего дела докатилась до нашего правителя, и он распорядился во всем разобраться.
Оправданный человеческими сердцами, но хворый, голодный и замерзший я вновь прибыл на Дивный Континент, чтобы прогреться, откормиться, подтянуть струны моей нервной системы для новых открытий.
Теперь я свободен. Меня переполняли свежие творческие замыслы. Я вновь тихо шагал по незабытой временем тропинке среди леса и лугов, на которых по-прежнему паслись уцелевшие животные. Вышел на залитый солнечным небом простор и радовался деревьям, что стояли на своих прежних местах нетронутыми. Потом спустился в урочище, где среди леса жили мои друзья, вождь которых много лет назад обещал научить меня искусству маскировки. И сердце мое среди знакомых кущ, цветов и зверей возрадовалось: свершились мечты, которые так долго вплетались в причудливый узор моих жарких сновидений. Я вновь с чувством радости наблюдал наяву неизменные образы моих северных грез.
Дикари очень мне были рады. И вождь сказал:
- Потому рады, что мы не прячемся, не бегаем, не маскируемся, не боимся, не вздрагиваем от пальбы автоматов. Нам больше не от кого скрываться. Ведь своими сочинениями ты освободил нас от лютых преследователей - разбойников Анибала, которые без поддержки былой власти разбежались. Тогда правитель Дивного Континента отловил их и переселил жить в тюрьму. Отныне нам, стало быть, и незачем маскироваться.
Я тоже порадовался такому хорошему обстоятельству и остался с дикарями, чтобы продолжить свои научные изыскания.