Губайловский Владимир Алексеевич
Апокриф

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Губайловский Владимир Алексеевич (telega1@yandex.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 13k. Статистика.
  • Сборник стихов: Поэзия
  • Стихотворения и поэмы
  •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Собрание литературных анекдотов, разной степени достоверности



  • Апокриф

    Собрание литературных анекдотов



    Содержание
    Баратынский
    Толстой и сын
    Толстой и Горький
    Блок и Шкловский
    Розанов
    Последний идеалист
    "Все стили хороши, кроме скучного"...
    Я был совсем молодым музыкантом...
    Однажды Александру Гротендику
    Plath with Nicholas, December 1962
    В кабинете редактора
    Лермонтовские юбилеи
    Письмо другу философу
    Гении
    Слава




    Баратынский
    Жил на свете поэт Баратынский,
    сочинял понемногу стихи,
    иногда их печатал в журналах,
    иногда между дел забывал.

    Занимался все больше хозяйством.
    Дом построил и землю купил.
    Все хотел в Петербург переехать
    был женою любим и детьми.

    Был прославденным или богатым,
    был, быть может, обласкан двором?
    Нет, конечно, но не был и нищим,
    был оценен в кругу знатоков.

    Так и жил. Простудился и умер.
    И его кипарисовый гроб
    из Неаполя тряской дорогой
    привезли в Петербург через год.


    Толстой и сын
    Однажды Сергей Львович Толстой
    по пути в Ясную Поляну
    завернул к приятелю
    и немного у того задержался.
    Когда под утро
    уже в полный хлам
    его доставили к родному порогу,
    стоять на ногах он не мог
    и всходил на крыльцо на четырех
    конечностях -
    вдумчиво переходя с иноходи на галоп.
    Лев Николаевич,
    рано поднявшийся в это утро,
    вышел ему навстречу
    и воскликнул растерянно:
    - Господи, что это?
    Сережа поднял на отца
    полные любви и печали глаза
    и ответил:
    - Это - Ваше творение, Лев Николаевич.
    Может быть, лучшее.


    Толстой и Горький
    Однажды Горький приехал к Толстому.
    Проникнуться дабы и прикоснуться.

    Баба мыла полы,
    высоко подокнув подол.

    Толстой, подмигнул пролетарскому барду:
    - Как Вы по женской части?
    - Что Вы, Лев Николаевич, -
    перепугался Горький -
    я весь в мыслях о благе народа,
    о судьбах русской интеллигенции,
    о роли русской литературы.
    - Да? - с сожалением покачал головой
    Лев Николаевич Толстой.
    - А я в молодости большой блядун был.


    * * *
    Однажды к поэту Блоку
    пришел молодой Шкловский.
    Он рассказывал долго и ловко
    о своих формальных открытьях.
    Поэт внимательно слушал
    и сказал на прощанье:
    - То, что вы говорите,
    интересно необыкновенно,
    но поэту знать это вредно.
    Я ваши слова забуду
    так быстро, как только можно.


    Розанов
    Умирая от голода,
    Вася просил творожку.
    Флоренский позвал его в Сергиев,
    где жить будто бы посытнее,
    чем Петрограде революцьонном.
    Где был он? Флоренский?
    Принес творожку Христа Ради,
    сладенького с изюмом?
    Да хоть какого-нибудь...
    Пришел отпевать язычника.
    Отпел. Не спросил.

    Нельзя жить так жадно,
    Василий Василич!
    Нельзя так любить жизнь.
    Умирать будешь страшно,
    от голоду умирать.


    Последний идеалист
    Однажды вождь и учитель
    в конце тридцатых годов
    спросил у своих придворных
    исторических матерьялистов:
    - Скажите, а есть у нас
    живые идеалисты?
    Ему ответили:
    - Есть.
    - А много ли?
    - Единственный идеалист
    у нас Алексей Лосев.
    - Если один, пусть живет, -
    изрек учитель и вождь,
    и Лосева больше не трогали.


    * * *
    "Все стили хороши, кроме скучного".
    Бунин говорил: если ты увлекателен,
    то рано или поздно
    станешь детским писателем,
    как Стивенсон.
    Проза должна быть скучновата.
    Стало быть:
    хороши все стили.
    Без исключений.


    * * *
    Я был совсем молодым музыкантом,
    когда Самуил Абрамович Самосуд
    пригласил меня слушать
    только оконченную
    "Войну и мир".

    Прокофьев сел к роялю и заиграл.
    Я поразился:
    он играл откровенно плохо:
    слишком сухо и слишком жестко.
    Я сыграл бы, конечно, лучше.

    Я обернулся
    к Самуилу Абрамовичу
    готовый высказать
    свое суровое сужденье
    обернулся и замер:
    великий дирижер плакал.



    * * *
    Однажды Александру Гротендику
    одному из самых великих,
    одному из самых странных
    математиков в истории мира,
    явился Ангел
    и поведал великую истину.
    Но математик, нашел ошибку
    в его рассужденьях.


    Plath with Nicholas, December 1962
    На этом снимке с ребенком
    Сильвия Плат похожа на Юлю.
    Такую как двадцать лет назад.
    (Двадцать лет это много?
    Двадцать лет это - много.)

    Сильвия Плат смотрит в камеру.
    (Чем снимали тогда?
    Тот же "Кодак", наверно.)
    Она улыбается.
    Восторг
    в огромных черных глазах,
    волна
    тяжелых черных волос...
    Она улыбается сыну.
    От этой идиллии
    становится холодно.

    Ты-то думала,
    что у кошки девять смертей,
    а оказалось их только три.
    Я уже старше тебя...
    Я намного старше тебя,
    черноволосая девочка,
    самоубийца со стажем,
    кошка, которая репетирует
    смерть, как минорную гамму.
    Раз-и, два-и, три...


    В кабинете редактора
    Однажды в кабинет Сергея Маковского,
    редактора "Аполлона" -
    самого продвинутого и раскрученного
    поэтического журнала начала века,
    ворвалась разъяренная дама.
    За собой она волочила несчастного юношу
    смешавшегося и растерянного.

    Дама швырнула на стол Маковского
    ученическую тетрадку:
    "Мой сын утверждает, что он поэт.
    Скажите ему, что он в этом
    ничего не смыслит и ни на что не годен".
    Маковский скользнул по стихам
    и поднял глаза на юношу.
    Редактору стало его искренне жаль.
    Он встал и торжественно провозгласил:
    "Мадам, Ваш сын - поэт, и поэт истинный".
    Дама ахнула от неожиданности:
    "Да? Ну что же делать, тогда печатайте".
    Маковскому повезло.
    Юноша оказался Осипом Мандельштамом.



    Лермонтовские юбилеи
    В октябре шестьдесят четвертого года
    Ахматова спросила Наймана:
    "Вы не замечали,
    что на лермонтовские годовщины
    обязательно происходят катастрофы:
    столетье рожденья - 1914,
    столетье смерти - 1941.
    И вот шестьдесят четвертый -
    сто пятьдесят от рожденья.
    Юбилей - поскромнее,
    и беда ему вровень -
    убрали Хрущева".

    Ни Ахматова,
    Ни Найман, ее слова записавший,
    знать не могли, что ближайший
    по определенью Ахматовой - "скромный"
    юбилей придется на 1991
    год, в который страна треснет,
    и распадется на черепки
    с режущими краями.

    Я не верю в гаданье по числам.
    Может быть, это - только совпаденье.
    Но мне зябко подумать, что будет
    в 14 году двадцать первого века
    200 лет - юбилей серьезный.


    Письмо другу философу
    (Перевод с гревнедреческого)

    Текст
    Диоген Охломону (1) шлет привет.
    Не далее как вчера, чуть свет
    выходит Анаксагор (2)
    на косогор,
    ему навстречу Парменид (3)
    семенит
    и говорит:
    - Человек - это мера! (4)
    Анаксагор отвечает:
    - Какого, простите, хера,
    Вы развешиваете у меня на ушах вашу лапшу?
    Отвали на семь шагов - по числу планет, а то укушу.
    Парменид возражает:
    А ты Платона знаешь? А Сократа?
    а бабу его лысую (5)? А чего тогда ты
    тут выеживаешься? Уйди
    с моего многотрудного пути.
    В общем, вырвали друг другу по полбороды.
    В этом, друг Охломон, еще нету большой беды.
    Одному стоику на пиру
    в полемическом, сам понимаешь, жару
    просто откусили нос.
    Стоически перенес. (6)
    Обдумывай сказанное, Охломон, днем и ночью,
    и ты убедишься воочью,
    что тот, кто живет созерцаньем бессмертных благ,
    тот удостоен сих,
    тот бессмертен. Так!
    (В оригинале латынь: Sic!)

    Примечания
    1. Охломон - от греческого ohlos - толпа.
    Судьба
    неизвестна, сочиненья, скорее всего, обратились в дым.
    Впрочем, это случилось не с ним одним.
    Возможно, саркастический псевдоним.

    2. Анаксагор в основанье всего положил Ум.
    3. Парменид говорил: Cogito ergo sum,
    или что-то близкое в том же роде,
    правда, в греческом переводе.
    Излагал свои сочинения в виде поэм,
    не стеснялся ритмических подпорок
    чем
    и дорог.
    Встреча философов маловероятна,
    Хотя многочисленные белые пятна
    в биографии и того, и другого
    не исключают такого.

    4. Фраза, судя то тону и напору,
    принадлежит Протагору.
    Довольно загадочная фигура.
    Есть мнение, что ему принадлежат многие
    платоновские диалоги.
    По этому поводу существует целая литература,
    и рано еще подводить итоги.

    5. Сократ был лыс как колено.
    Несомненно
    искаженье фактов, обычное в эклектическом стиле:
    У Ксантиппы волосы были.

    6. Источник, скорее всего, точен, как это ни странно.
    Вероятней всего ссылка на Лукиана -
    "Философы или пир лапифов" -
    довольно свободное переложенье известных мифов.
    Мужчина, вероятно, находился в состоянии покоя
    или атараксии. Такое
    поведенье было довольно широко распространено,
    во всяком случае, приветствовалось как идеал.
    Лосев, в пятом томе "Эстетики", отмечал,
    что стоик и бесчувственное бревно
    не одно
    и то же,
    хотя и очень похоже.

    Реконструкция биографии автора письма
    Автор жил, скорее всего, в Риме.
    Типичный подонок
    (обитатель дна). Ходил по бабам,
    с ними
    был добр и тонок.
    Страдал малокровьем.
    В связи со слабым
    здоровьем
    любил пожевать латук,
    и мальчиков, иногда сразу двух.
    Зимой ночевал в котельной при Термах Нерона,
    завернувшись в попону.
    Настоящий философ, замечательный человек,
    истинный грек.
    В возрасте 83 лет и 7 дней
    переменил этот мир на иной.

    Замечания
    Источник можно датировать II или III веком
    от Р.Х. Судя по указанной ссылке на Лукиана
    I век - рано.
    У нас нет никаких оснований считать автора не греком!
    К "Жизни философов" отношения не имеет,
    хотя имитировать стиль немного умеет.
    Источник представляет собой
    эклектический набор фактов, имен, идей
    совершенно несовместимых, практически на любой
    вкус и цвет,
    лексики самого разного рода
    от площадного жаргона до глубокомысленных эмпирей,
    (что, естественно, сказалось на языке перевода)
    никакой собственно философии в источнике нет.
    Но если к нему отнестись внимательно и осторожно,
    некоторые выводы сделать можно.
    Собственно, именно такие крохи
    и позволяют реконструировать климат эпохи.
    После того как распались отдельные царства
    Эпикура, стоиков, скептиков и так далее,
    и попытки александрийских и римских контаминаций
    ничего не дали,
    наступила эпоха обесцениванья
    и в конечном итоге смерти классического идеала.
    Самым типичным приемом, приметой времени
    является ядовитое жало
    пародии. Это - II век на всем пространстве Рима.
    Пародия действительно необходима,
    чтобы вытравить с полустертых монет
    профили Диоскуров, которые застят свет.
    Человек не может смеяться над тем,
    что близко и трогательно, этих тем
    смех не касается. Смех - это средство
    абстрагирования и, в конечном счете, убийства.
    Лукианово безудержное витийство
    есть отказ от наследства.
    "Человечество, смеясь, расстается со своим прошлым",
    тем паче
    с чем-то действительно дорогим и хорошим
    расстаются иначе.
    Пародия - состоянье души, разучившейся плакать,
    мякоть
    съедена или иссохла, остались корки,
    вылущенные лозунги, слипшиеся скороговорки.
    Но в этот период всегда за сценой идет работа,
    и кто-то
    обязательно понимает, что прошлое дороже и ближе,
    чем кажется большинству, что этой разлившейся жиже
    нужно поставить действительную плотину,
    и тогда оседает тина,
    и наступает время нового синтеза, домината, Плотина.
    Библиография
    Диоген Лаэрций "Жизнь философов"
    и весь Лосев.


    Гении
    Не бывает непризнанных гениев,
    бывают - непринятые.
    Современники точно знают,
    кто сколько стоит.
    Но как они умеют ошибаться!


    Слава
    Центон
    о Шиллере, о славе, о любви,
    о доблестях, о подвигах, о славе,
    о читателе, теле и славе,
    о жизни, о смерти, о славе.
    Кто знает, что такое слава?


  • Оставить комментарий
  • © Copyright Губайловский Владимир Алексеевич (telega1@yandex.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 13k. Статистика.
  • Сборник стихов: Поэзия
  •  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.