Сказка опытного духовного наставника М.Е. Салтыкова-Щедрина о Диком помещике-монахе описывает путь святого подвижника и содержит ценные наставления по аскетической практике. Она также предостерегает от неудач на Пути, предупреждая о возможных искушениях и препятствиях при выполнении садхан высшей йоги.
"В некотором царстве, в некотором государстве жил-был помещик, жил и на свет глядючи радовался. Всего у него было довольно: и крестьян, и хлеба, и скота, и земли, и садов".
Человек, наделенный благоприятной судьбой-кармой-предназначением, до поры живет припеваючи и наслаждается мирскими утехами, как Будда в своем дворце, как благочестивый Иов. Однако в определенный час приходит откровение, которое ставит перед ним высокие цели спасения и свободы.
"- Господи! всем я от тебя доволен, всем награжден! Одно только сердцу моему непереносно: очень уж много развелось в нашем царстве мужика!"
Герой начинает свой путь с видения всеобщего страдания и стремится к обретению чистоты. Чистоты внутреннего царства - своего сознания - от внешнего греховного мира, от обуревающих его страстей.
"Но Бог знал, что помещик тот глупый, и прошению его не внял. Видит помещик, что мужика с каждым днем не убывает, а все прибывает, - видит и опасается: "А ну, как он у меня все добро приест?"
Необходимость спасения уже очевидна - внутреннему взору открываются темные адские бездны миров сансары, пожирающие личное благо. Однако первого прозрения, которое досталось новоначальному монаху даром, недостаточно - впереди долгая дорога духовного труда.
"Заглянет помещик в газету "Весть", как в сем случае поступать должно, и прочитает: "Старайся!"- Одно только слово написано, - молвит глупый помещик, - а золотое это слово! И начал он стараться, и не то чтоб как-нибудь, а все по правилу".
Надежной опорой в практике становится благая весть, включая все священные писания - сутры, тантры, агамы... Они дают постижение святого Закона, веру и вдохновение на аскетические подвиги согласно наставлениям древних отцов.
"Видят мужики: хоть и глупый у них помещик, а разум ему дан большой. Сократил он их так, что некуда носа высунуть: куда ни глянут - всё нельзя, да не позволено, да не ваше! Скотинка на водопой выйдет - помещик кричит: "Моя вода!" курица за околицу выбредет - помещик кричит: "Моя земля!" И земля, и вода, и воздух - все его стало!".
Знающий, что своё Я - приятно, пусть бдительно охраняет себя. Полностью смирив себя, он может смирить и других. Поистине, смирение самого себя - трудно. Ведь своё Я - господин себе. Кто же ещё может быть господином? Полный смирением своего Я человек находит господина, которого трудно найти.
Умное делание, работа внимания, самоограничение, тщательное наблюдение за собой приводит к очищению сознания от вмешательства физических и духовных сущностей, мыслей, чувств и желаний. Практик становится господином своего Я, обретает собственное пространство свободы и действия.
"Вот и взмолились крестьяне всем миром к господу Богу. Услышал милостивый Бог слезную молитву сиротскую, и не стало мужика на всем пространстве владений глупого помещика".
Все бодхисаттвы-махасаттвы должны так овладевать своим сознанием: сколько бы ни было существ, должны они думать, всех их должен я привести в нирвану без остатка и уничтожить их, даже если речь идет о несчетном, неизмеримом и бесконечном числе живых существ.
"Послушался его актер Садовский: сам приехал и актерок привез. Только видит, что в доме у помещика пусто и ставить театр и занавес поднимать некому".
Перед взглядом прозревшего мировая иллюзия-майя постепенно исчезает, открывается истинная реальность - пустотность бытия.
"Вспомнил помещик, что есть у него поблизости четыре генерала знакомых; думает: "Что это я все гранпасьянс да гранпасьянс раскладываю! Попробую-ко я с генералами впятером пульку-другую сыграть!" Сказано - сделано: написал приглашения, назначил день и отправил письма по адресу. Приехали - и не могут надивиться, отчего такой у помещика чистый воздух стал.- А оттого это, - хвастается помещик, - что Бог, по молитве моей, все владения мои от мужика очистил!- Ах, как это хорошо! - хвалят помещика генералы. - Должно быть, вам, господа генералы, закусить захотелось? - спрашивает помещик.- Не худо бы, господин помещик! Встал он из-за стола, подошел к шкапу и вынимает оттуда по леденцу да по печатному прянику на каждого человека.- Что ж это такое? - спрашивают генералы, вытаращив на него глаза.- А вот, закусите, чем бог послал!- Да нам бы говядинки! говядинки бы нам!- Ну, говядинки у меня про вас нет, господа генералы, потому что с тех пор, как меня бог от мужика избавил, и печка на кухне стоит нетоплена!"
Аскет-подвижник способен выйти за рамки монашеского одиночества и запросто общаться с начальствами небесной ангельской иерархии. Теперь он превосходит их в святости и может давать им наставления в праведности.
"Раскладывает он "дамский каприз" и думает: "Ежели сряду три раза выйдет, стало быть, надо не взирать". И как назло, сколько раз ни разложит - все у него выходит, все выходит! Не осталось в нем даже сомнения никакого".
Все ангельские силы обязаны помогать монаху-практику - тому, кто следует истинному учению. Не все ли они суть служебные духи, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение?
"А во сне сны еще веселее, нежели наяву, снятся. Снится ему, что сам губернатор о такой его помещичьей непреклонности узнал и спрашивает у исправника: "Какой такой твердый курицын сын у вас в уезде завелся?" Потом снится, что его за эту самую непреклонность министром сделали, и ходит он в лентах, и пишет циркуляры: "Быть твердым и не взирать!" Но вот и сны все пересмотрел: надо вставать".
И сам он продвигается вверх по небесным обителям, сохраняя свою веру и отвергая соблазны власти над мирами. И опять в бой, на духовную брань.
"Много ли, мало ли времени прошло, только видит помещик, что в саду у него дорожки репейником поросли, в кустах змеи да гады всякие кишмя кишат, а в парке звери дикие воют".
Возникают все новые проблемы: приходится осваивать и нижние миры, где неизбежны встречи с демоническими сущностями и предстоит жестокая борьба.
"Однако твердость души все еще не покидала его. Несколько раз он ослабевал, но как только почувствует, что сердце у него начнет растворяться, сейчас бросится к газете "Весть" и в одну минуту ожесточится опять. - Нет, лучше совсем одичаю, лучше пусть буду с дикими зверьми по лесам скитаться, но да не скажет никто, что российский дворянин, князь Урус-Кучум-Кильдибаев, от принципов отступил!"
Следуя высшей дхарме, подвижник постепенно освобождается от законов и оков ложной человеческой нравственности и обретает сверхобычные силы, в которых и новые возможности, и соблазны-искушения. За свои заслуги и добродетели он удостоен богоявления из Запредельного:
"И сделался он силен ужасно, до того силен, что даже счел себя вправе войти в дружеские сношения с тем самым Медведем, который некогда посматривал на него в окошко.
- Хочешь, Михайло Иваныч, походы вместе на зайцев будем делать? - сказал он Медведю".
Встреча с Богом в образе учителя - Господа Шивы, который становится верным другом на стезе освобождения, - способствует переходу к следующему уровню практик. Герой осваивает методы тантры, возобновляя ритуальное употребление мясной пищи и активную деятельность в окружающем мрачном лесу чувственного мира.
"Весь он, с головы до ног, оброс волосами, словно древний Исав, а ногти у него сделались, как железные. Утратил даже способность произносить членораздельные звуки и усвоил себе какой-то особенный победный клик".
И сам он обрел божественную сущность согласно библейскому пророчеству. Тотчас и исполнилось это слово над Навуходоносором, и отлучен он был от людей, ел траву, как вол, и орошалось тело его росою небесною, так что волосы у него выросли как у льва, и ногти у него - как у птицы.
"Между тем капитан-исправник хоть и покровительствовал помещикам, но в виду такого факта, как исчезновение с лица земли мужика, смолчать не посмел. Встревожилось его донесением и губернское начальство, пишет к нему: "А как вы думаете, кто теперь подати будет вносить? кто будет вино по кабакам пить? кто будет невинными занятиями заниматься?" Отвечает капитан-исправник: казначейство-де теперь упразднить следует, а невинные-де занятия и сами собой упразднились".
Сатана-супротивник делает донос на святого, ставшего слишком опасным для установленного миропорядка, согласно которому народ нужно держать в омрачении-неведении, опаивая его церковным вином.
"Обеспокоились начальники и собрали совет. Решили: мужика изловить и водворить, а глупому помещику, который всей смуте зачинщик, наиделикатнейше внушить, дабы он фанфаронства свои прекратил и поступлению в казначейство податей препятствия не чинил. Как нарочно, в это время чрез губернский город летел отроившийся рой мужиков и осыпал всю базарную площадь. Сейчас эту благодать обрали, посадили в плетушку и послали в уезд".
Освобождение живых существ и разрушение тварного мира не входит в планы небесных сил - ведь они, высшие, своекорыстно питаются его низкой энергией. Поэтому их вмешательство прекращает аскетический подвиг и вновь устанавливает власть божественного закона, закона материального творения.
"Что же сделалось, однако, с помещиком?" - спросят меня читатели. На это я могу сказать, что хотя и с большим трудом, но и его изловили. Затем капитан-исправник сделал ему надлежащее внушение, отобрал газету "Весть" и, поручив его надзору Сеньки, уехал. Он жив и доныне".
Мир все-таки сумел уловить нашего героя; теперь ему назначена судьба страдальца Иова, временно лишенного божественной благодати, и предстоит упражнение в смирении. Пусть на этот раз его постигла неудача, впереди будут еще попытки. Борьба за свободу не завершена, Путь не кончается.
