Словами: «Где кот один добудет пропитанье...» — Учитель — он жил тогда в Джетаване — начал свое повествование о матери Каны.

Жила, рассказывают, в Саваттхи некая женщина, которую все звали «Мать Каны»; она вступила на благой Восьмеричный Путь, сделавшись ученицей благороднейших тхер, по продолжала пребывать в миру. Дочь же свою Кану она выдала замуж за молодого человека из ближней деревни, равного ей по роду и положению.

Однажды Кана пришла по какому-то делу к своей матери. После того как она прогостила у матери несколько дней, муж прислал за ней человека из деревни с наказом: «Пусть Кана возвращается немедленно. Я хочу, чтобы она была здесь». Выслушав посланного, Кана сказала: «Что ж, надо идти, матушка». «Ты уже и так задержалась на несколько дней, — сказала мать. — Я не могу отпустить тебя с пустыми руками». И она принялась печь пирог. А тут как раз к ней зашел за подаянием некий бхиккху. Женщина, приверженная дхамме, усадила его и накормила свежеиспеченным пирогом. Бхиккху рассказал об этом своему собрату. Мать Каны и его накормила свежеиспеченным пирогом. Следом явился и еще один бхиккху, затем — по совету третьего — четвертый; и всех их хозяйка кормила пирогами: едва поспевал один пирог, как его съедал бхиккху. В конце концов не осталось ничего. Так и не смогла уйти дочь хозяйки. Муж посылал за ней и во второй раз, и в третий. С третьим гонцом он велел передать: «Если Кана тотчас не воротится, я введу в дом другую жену». По причине, о которой уже говорилось, Кана все никак не могла уйти домой, и ее муж взял себе другую жену. Когда до Каны дошла весть о том, она принялась плакать.

Узнав о ее беде, Учитель встал рано поутру, оделся, набросил на плечи накидку и, взяв в руки чашу для сбора подаяний, направился к матери Каны, Усевшись на почетном месте, он спросил у хозяйки: «Почему плачет Кана?» — и та поведала ему обо всем. Выслушав мать Каны, Учитель успокоил и ободрил ее, а затем, наставив в дхамме, поднялся и пошел обратно в монастырь. Вскоре вся монастырская община прознала о том, как четверо бхиккху один за другим являлись к матери Каны и съедали пироги, из-за них-то не смогла уйти Кана.

Однажды, сойдясь в зале собраний, монахи толковали между собой: «Вы знаете, почтенные, четверо монахов съедали пироги, испеченные матерью Каны, поэтому Кана не смогла уйти к мужу, а он потерял терпение и не захотел ее принять. Несчастье, приключившееся с дочерью, повергло ее мать, женщину замечательную, в большое горе». В эту минуту в залу вошел Учитель и спросил монахов: «О чем это вы, братия, здесь беседуете?» Выяснив, в чем дело, он сказал: «О бхиккху, не только ведь ныне эти четверо объели мать Каны и причинили ей горе: они и прежде уже поступали точно так же, заставляя ее страдать». И Учитель поведал монахам о том, что было в прошлой жизни.

«Во времена стародавние, когда на бенаресском престоле восседал Брахмадатта, Бодхисатта родился в семье резчика по камню; когда он вырос, то и сам стал резчиком, и притом чрезвычайно искусным. Л в одном из городов царства Каси жил очень богатый торговец, у которого в укромном месте было припрятано сорок коти золотых монет. Жена этого торговца умерла. При жизни она чрезмерно любила деньги, поэтому ей суждено было возродиться мышью, живущей прямо над зарытым кладом. Шло время, постепенно все члены семейства умерли, и сам торговец тоже наконец перешел в иное рождение. В конце концов городок опустел, покинутый всеми его прежними жителями. В ту пору, о которой речь, Бодхисатта обосновался на окраине этого заброшенного городка. Он находил себе подходящие камни и занимался их обработкой. Мышь, что стерегла клад, каждый день выходила из норы на поиски пищи. Встречая Бодхисатту все на том же месте, она преисполнилась к нему теплого чувства и в конце концов решила: «Огромное богатство, которое я охраняю, все равно пропадет попусту: что, если мне договориться с резчиком и начать тратить эти деньги?»

Как-то раз мышь выбежала к Бодхисатте с монетой в зубах. «Зачем это ты, матушка, прибежала ко мне с монетой?» — ласково спросил ее Бодхисатта. «Возьми ее, дорогой, — ответила мышь. — Купи себе еды, да и мне принеси немного мясца». «Хорошо», — согласился Бодхисатта, взял золотую монету, отнес ее домой, купил затем немного мясца и дал его мыши. Мышь утащила еду себе в нору и наелась досыта. С тех пор так и повелось: мышь что ни день приносила Бодхисатте по одной золотой монете, а он покупал для нее еду.

Но вот однажды мышь попалась в лапы коту. «Не убивай меня, господин!» — стала она его молить. «Не убивать? — усмехнулся кот. — Но ведь я голоден и хочу мяса. Нет, нет, я не могу тебя пощадить!» «Скажи только, — стала уговаривать кота мышь, — что ты предпочел бы? Насытиться только сегодня или же есть мясо ежедневно?» «Конечно, я хотел бы есть мясо ежедневно», — сказал кот. «Ну что ж, коли так, отпусти меня, и я буду тебе каждый день давать мясо», — обещала мышь. «Ладно, — молвил кот, — только смотри не обмани!» И он отпустил мышь на волю. С тех пор все мясо, что приносил Бодхисатта, мышь делила на две равные части, половину — отдавала коту, другую — съедала сама.

Случилось так, что мышь поймал другой кот, но и от него она откупилась той же ценой. Немного погодя она угодила в лапы третьему коту, и его тоже уговорила отпустить ее. Наконец, изловил ее четвертый кот, но и его мышь убедила освободить ее. С того времени мышь принуждена была делить свое мясо на пятерых. Ей самой доставалась лишь пятая часть, поэтому она начала худеть и вскоре совсем отощала, остались от нее только кожа да кости. Видя это, Бодхисатта спросил у мыши: «Почему ты так исхудала, матушка?» И мышь поведала ему обо всем. «Что же ты молчала до сих пор?» — воскликнул Бодхисатта. — Ну, да ничего: это дело поправимое». Ободрив мышь, Бодхисатта принес большой кусок прозрачного горного хрусталя, прорезал в нем ход и сказал мыши: «Полезай, матушка, в эту дыру. Когда подойдет какой-нибудь из этих четырех котов, осыпай его изнутри бранью и всячески угрожай ему». Мышь залезла через отверстие внутрь куска хрусталя, а тут как раз появился один из котов и начал требовать мяса. «Ах ты, паршивый кот! — стала поносить его мышь. — Да что я тебе — поставщица мяса? Ступай домой да сожри своих котят!» Кот пришел в ярость. Не заметив, что она спряталась в куске горного хрусталя, он бросился на нее и со всего маху стукнулся о прозрачную стенку. Глаза у него вылупились, сердце его от сильного удара лопнуло; с воем откатился кот в сторону и в тот же миг подох. Точно так мышь разделалась и со вторым котом, и с третьим, и с четвертым. Все они погибли в страшных мучениях. С того дня мышь никого не боялась и приносила Бодхисатте по две, а то и по три золотых монеты ежедневно. Со временем она передала Бодхисатте все хранившиеся под землей деньги. И всю оставшуюся жизнь двое друзей жили во взаимной любви и согласии, а с истечением отпущенного им срока перешли в иное рождение в полном соответствии с накопленными заслугами».

И, завершая свой рассказ о прошлом, Учитель — он был теперь уже Всепробужденным — спел такой стих:

Где кот один добудет пропитанье,

там тотчас явится другой проворно.

Примчатся третий и четвертый следом,

но помни о кончине их позорной.

Наставив слушателей в дхамме, Учитель истолковал затем джатаку. «В ту пору, — сказал он, — котами были четверо бхиккху, мышью — мать Каны, а резчиком но камню — я сам».

Джатака о коте (137)