Знакомство их состоялось мгновенно, как вспышка бенгальского огня. Тонкая проволочка, обложенная слоем серого оксида магния, и конечно же огонь, спичка или зажигалка, раскаляющие закругленный пик, и наконец, начинающееся извержение разлетающихся в стороны снопиков искр. Дети визжат от восторга. Взрослые? Они всегда анализируют, больше чем чувствуют. Чтобы визжать как дети, им нужно стать сытыми и пьяными, довольными и веселыми. А так? Так они начинают думать. Какая прелесть! Но какая она короткая, всего несколько секунд нужно, чтобы догорела сероватая матовая палочка, превратившись в черную ноздреватую безобразную проволоку. Какое совершенство искр, похожих на звезды. Но не греют они, а так летят в стороны, как метеоры и гаснут через мгновения. И все- все в этой краткой сказке бенгальского огня! Радость и мимолетность, рождение и жизнь, уход и забвение, небесное удивительное и безобразное земное. Неужели, неужели так много укладывается в секунды вспышки?
Он? Он был подернут сединой, словно серебряной патиной времени. Годы придали ему благородства и достоинства. По углам глаз уже жили лапки морщинок. Но улыбка? Улыбка тоже жила в уголках глаз и рта. Она конечно стала сдержанной. Годы изменили ее, превратив из безудержной в скептическую. Фигура его оставалась спортивной, а шаг пружинистым и легким. Если бы сюртук и белую рубашку с брызжами и запонками, галстук или бабочку, он бы без труда сошел за аристократа, или по крайней мере за богему. Но на нем были мешковатые полуспортивные штаны с кожаным ремнем и свободная мятая на спине рубашка. Так он являл вполне современную фигуру, отлично приспособленную к югу, к жаре, неотделимую от автомобиля.
Она? Она сидела и пила самую простую воду со льдом. В сухую жару надо много пить, говорят больше, чем хочется. И она, следуя рекомендациям, пила.-У Вас не будет огня, закурить?-спросила она, когда он проходил мимо столика. Он резко обернулся к ней. Глаз ее видно не было, они прятались под темными очками.-Нет, я не курю-ответил он-и Вам не советую.-А почему? Я читала, что умеренное курение защищает от болезни Паркинсона.-Ооо! Я вижу Вы хотите поспорить о пользе и вреде вина, кофе, шоколада, сигарет, яиц по отдельности и вместе взятых. Он присел у ее столика напротив. Теперь можно было рассмотреть ее лицо, чем он с удовольствием и любопытством занялся. Оно было чуть скуластым, придававшим азиатский акцент, но губы слегка припухлые, напоминали африканское. Ямочки на щеках и еле заметная на подбородке завершали экзотический облик.
-Меня зовут Алекс, а Вас?-Меня Пенелопа.-Очень приятно-И мне тоже. Алекс-это из алии?-А Пенелопа из Греции? Они рассмеялись одновременно.-Папа с мамой из алии. Мама из России, вернее из Советского Союза, а папа из Польши. В общем, Восточная Европа. А родился я здесь, к счастью или сожалению. А имя дали по деду.-А я тоже из алии. Мама родилась здесь, а папа в Германии. Он преподавал древнюю историю и назвал меня Пенелопой.-Прелесть какая! А сколько Вам лет, Пенелопочка?-Так сразу в лоб? Мне 2000.-А если серъезно?-Ну я ведь без Ваших восточноевропейских глупостей. Серьезно мне 46. А Вам?-Мне 41.-Мальчишка, сосунок!-Старушка-Пенелопочка!
-Алекс, пожалуйста, найдите мне огонь для сигареты.-Дайте мне сигарету, и я схожу прикурю у соседнего столика.-Алекс, мы еще не так близко знакомы, чтобы прикуривать таким образом.-Пенелопочка, а если бы я поцеловал Вас, мы были бы достаточно знакомы? Она ничего не ответила, а он воспользовавшись ее секундной нерешительностью, вынул из тонких длинных пальцев сигарету, пошел с ней к соседям, прикурил. Вернулся.-Вот, пожалуйста. И прежде, чем она поднесла сигарету ко рту, сказав ему-Большое спасибо, Алекс, он быстро и напористо поцеловал ее в губы.
Она сняла очки медленно, стараясь отойти от впечатления первого с ним поцелуя, открыла большие зеленые, словно удивленные глаза. Они встретились и заговорили во второй раз, уже по-другому, глазами. Она ничего не говорила, а только затянулась сигаретой. Он молча сел на место и смотрел на Пенелопу, не отрываясь.
Через несколько затяжек она первая нарушила молчание-Алекс, Вы где живете?-В Кирьят-Шмоне, а Вы?-В Бэр-Шеве.-Между нами 350 км.-Это много или мало?-Смотря для чего?-Для чего?-Я не знаю.-И я тоже не знаю.
-Вы замужем, Пенелопа?-Уже второй раз, 15 лет. А Вы?-Я тоже, почти...-То есть как почти? Она рассмеялась.-То есть я еще не развелся.-Ааа. Это не простая история.
Они снова замолчали.
-Вы здесь одна в Мицпе-Рамоне?-Нет, что Вы, Алекс. Муж с сыном пошли в кафе, а мне не хотелось. Я села здесь покурить. И тут Вы подошли.-Я не подходил, я проходил, а Вы меня остановили.-Да, да так и было.
-Так у нас немного времени, как я понимаю.-Ну во-первых муж у меня не патологический ревнивец, можете не беспокоиться. Но вообще то говоря Вам лучше не встречаться пока...
-Тогда дайте мне Ваш телефон, Пенелопа.-Вы уверены, что он Вам так нужен?-Абсолютно!-Тогда пишите.-У меня нет ручки.-Занесите в память пелефона.-Хотите взять мой?-Не надо, Алекс. Вы позвоните мне, и он у меня сохранится автоматически.-Правда? А когда можно позвонить?-Она улыбнулась ему-Сейчас, до того, как они вернутся.
В груди Алекса гулко стучало, когда он набирал девять цифр, словно он звонил не ей через столик, а президенту Соединенных Штатов через океан. Ее пелефон откликнулся из сумочки мелодией напоминавшей калинку-малинку.-Привет, Алекс-тихим грудным и совершенно незнакомым голосом ответила она. В груди его застучало еще сильнее, как будто президент так запросто пригласил его Алекса на ланч в белый дом. Он ответил-Это я, Пенелопочка. Можно Вам назначить свидание?-Можно, Алекс.-Давайте завтра в Тель-Авиве вечером.-Завтра я не смогу, мой друг. Сейчас я взгляну в записную книжку. В среду хотите?-Почему в среду?-В среду вечером с 8 до 11 у меня кружок психологии. Потом я расскажу Вам о нем. Так вместо кружка мы встретимся.
Алекс в нетерпении с трудом дожидался обещанной прекрасноликой Пенелопой среды. Воображение его буйно работало, не давая ни спать, ни заниматься ежедневной рутинной деятельностью. В среду днем они условились созвониться. И звонок действительно раздался у него около часа дня.-А она пунктуальна. В дополнении к красоте и благородству это уже нечто необычное. Неужели мне наконец повезло?-вопрошал себя Алекс.-Пенелопочка, радость моя!-только и мог воскликнуть Алекс. Голос в сочетании с воображаемым образом ее доводил парня до безумия. Но его избранница оказалась достаточно сдержанной, она лишь сказала-Алекс, извините меня ради бога. Обстоятельства так сложились, что я не смогу сегодня прийти.-Но как же, Пенелопочка, я так ждал, я даже не могу себе представить, что мы не встретимся сегодня. -Да, да, я знаю, друг мой, но сегодня я не смогу никак, Вы понимаете? Повисла пауза в разговоре. -Я Вам перезвоню, ладно? И в телефоне зазвучали частые сигналы отбоя. Его разочарованию не было границ.-Стервоза, как и большинство остальных! Для чего надо было обещать? Кто тебя заставлял? Думай вначале! Прошло дня два или даже три, и Алекс даже успокоился. Он придерживался мнения-если ничего не вышло сразу быстро с наскока значит шансов нет, лучше забыть об этой истории. Так подсказывал ему опыт. Но вот на четвертый день, кажется в йом ришон, раздался звонок, и зазвучал ее неземной голос-Алекс, дорогой мой мальчик, я так скучала, если б ты знал...Ты хочешь провести со мной вечер завтра?-Да, да, да !!!-Я знала, что все образуется, мой милый. Завтра в семь у синематеки. У нас будет много времени, достаточно много времени. Ты понял? Нет, ты ничего не понял! У меня будет время до утра.
И снова сердце Алекса билось чаще обычного, и снова считал он часы до условленной с ней встречи.-Ей намного труднее, чем мне, ведь у нее муж и сын-думал он-и при живом муже она обещает прийти и провести со мной...нет, даже не вечер, а ночь. Ночь, целую ночь.-
На самом деле спичку уже поднесли к бенгальскому огню. Раскалили закругленный его кончик. И первые, словно еще нерешительные искры вырвались наружу, предвосхищая взрыв.
У синематеки народа было немного. Алекс пришел первый. Он походил из стороны в сторону, взял жевательную резинку и отошел в угол между зданием и забором. В пять минут восьмого ее остренькие как копытца, каблучки зацокали по асфальту.-Я здесь, Пенелопочка, привет-не выдержал Алекс. Она обернулась к нему, сделала еще несколько быстрых, мелких как у китаянок, но очень грациозных шажков, и упала к нему в объятия, разгоряченная быстрой ходьбой, возбуждением, и источающая модный аромат горьковатых на вкус духов. Его язык, коснувшийся ее влажной шеи, ощутил этот пикантный горьковатый вкус. Потом уже встретились и их раскрытые словно цветочные лепестки, губы. И наконец, одна из самых интимных встреч, язык Алекса встретился с языком Пенелопы. Она попыталась отпрянуть в вечном рефлекторном женском страхе, но он крепко держал ее, и задержал таки на несколько мгновений.
Бенгальский расцвел роскошным райским цветком. Он разбрасывал совершенные снопики искр во все стороны.
Наконец, Пенелопа освободилась от долгого поцелуя Алекса.-Мой друг, Вы совсем потеряли гоглову.-Это плохо? А Вы?-Алекс, это фантастически хорошо! И я тоже потеряла.-И не дав ему продолжить диалога Пенелопа уже сама впилась ртом в его рот.
Бенгальский еще не добрался до своего пика, до середины, он только готовился к ней.
-Сашенька-вдруг зашептала она быстро, быстро. Его так давно уже не звали, долгие последние годы.-Сашенька, мой милый Сашенька, нам надо снять какую-нибудь гостиницу. Не самую дорогую, у нас с тобой нет на нее денег, но и не самую дешевую, а с душем, хорошо бы и с ванной и с джакузи.
Алекс слегка замешался от нескольких вещей сразу. Первое, он действительно не подумал о гостинице вовремя. Ему почему-то казалась их любовь чем-то неземным, эфемерным, не нуждающимся в гостинице и постели, и в других атрибутах. Во-вторых, его чуть смущала денежная перспектива снять в Тель-Авиве гостиницу. И наконец, почему для нее все это было так просто, естественно, как-будто она постоянно снимала гостиницы для свиданий. И словно отвечая на его вопрос, словно читая его мысли вслух, Пенелопа сказала-Сашенька, пойдем. Я ни разу не снимала в Тель-Авиве гостиниц, но я уверена, что мы найдем что-нибудь подходящее, правда?-Она взяла его под руку, и они будто знакомые долгие годы быстро зашагали в сторону моря. В первом ряду на набережной у самого бело-зелено-синего моря стояли в ряд роскошные Дан Панорама, Шератон, Краун Плаза, Карлтон, места, где обычно останавливались VIP Мадонна, Клинтон или на худой случай нобелевский лауреат разрушитель Берлинской стены. Алекс с Пенелопой пошли во второй ряд.-Пенелопочка, смотри на колокольчик, как он светится, и написано-BELL. Давай зайдем узнаем.-Давай. За стойкой стоял черноглазый высокий с бритым черепом администратор лет сорока.-Мы бы хотели снять номер до утра-чуть волнуясь и стесняясь попросил Алекс, тщательно стараясь скрыть и волнение и смущение.-Нет проблем, адони*-бритоголовый погрузился в компьютер.-Пенелопа шепнула ему-С душем, а лучше с ванной.-Есть с ванной?-спросил Алекс.-Есть даже с джакузи, правда будет чуть дороже.-Берем с джакузи, как ты думаешь?-Алекс слегка нервничает.-Берем, берем, не волнуйся, дорогой, половину я заплачу, рано еще тебе позволять для меня такие подарки. Ее кредитная карточка оказалась на стойке у бритоголового рядом с визой Алекса.-Пополам-пояснила Пенелопа.-Хорошо, хорошо, гверти*, вот ключи. Распишитесь здесь. Телефон писать не обязательно.
После оформления они подошли к лифту и поцеловались. Поцелуй был другим, как бы предвкушающим. Еще только одна минута отделяла их от заветного номера. В постель они упали одновременно, беспорядочно срывая с себя и друг с друга одежды, падающие на пол возле кровати. Только в старинных фильмах слетают кринолины и жабо, брыжжи и галстуки, чулки и подвязки. А на деле в жаркой стране всего то брюки да рубашка, трусы да туфли, да у женщин иногда и бюстгальтер. В первой своей страсти оба они были жадны до неистовства, как будто ждали встречи месяцы пока не соединились как две половины.-Мне кажется, что я потерял голову еще тогда в МицпеРамоне, сразу, как увидел тебя.-Я знаю, и меня как магнитом потянуло к тебе, дорогой.-А как будет дома?-Я не знаю, вернее, я пока не задумывалась над этим.-А у тебя?-У меня дома нет. Вернее есть несколько стен, дверей, комнат, называемых домом. Я его снимаю. Там я ем, сплю, работаю.-Милый, а где ты занимаешься любовью?-Тоже там, только не любовью, а сексом. Любовью последние 15 лет я не занимался. Только сегодня с тобой, Пенелопочка! Новый прилив нежности привел их к захлестывающей волне страсти. В такие минуты люди узнают друг о друге, как за месяцы обычного общения.
Бенгальский полыхал в зените, расточая вокруг самые красивые, самые частые букетики огня. Алекс гладил Пенелопу за ушком, как кошку, а она приткнулась к нему. Ее пелефон зазвонил неожиданно и резко.-Да, я в ТельАвиве, скоро ложусь спать. Завтра. Да.да...Все нормально...Спокойной ночи-Пенелопа отключила пелефон.-Я не врала, правда? Сказала, что в ТельАвиве, что скоро лягу спать.-Ты надеешься?-Я уверена, что буду спать...с тобой. А завтра я приеду домой.-А как тебе удалось вырваться на ночь?-Я давно собиралась навестить свою лучшую подругу. Она живет на Шенкин. И я была у нее до нашей с тобой встречи. А потом...она знает,что у меня дома не все в порядке...и что я хочу...начать с тобой...и что я останусь в ТельАвиве. Если ей позвонят, она скажет, что я устала и легла спать. Ты не волнуйся, это мои проблемы, я их создала, я их и должна решить.
Огонь рассыпался с сухим треском, было светло и празднично. Все, кто мог бы видеть его, смеялись бы и радовались.
Вдруг, а настоящая страсть всегда спонтанна, Алекс с Пенелопой решили забраться в джакузи. Быстро наполнили его и достали охладившееся шампанское. Вода пенилась у их голов, рядом стояло шампанское и два бокала. Они чекнулись.-Теперь ты свет моей жизни-сказал он.-А я сейчас думаю, как мы встретимся следующий раз.-Я опять тебя захотел.-А я хочу тебя не переставая-На этот раз любовью они занялись в воде, как две рыбы. Когда волны улеглись, Алекс спросил ее-Ты любишь делать это в воде?-С тобой я люблю везде.
Примерно через месяца полтора регулярных встреч вначале в гостиницах, а потом на квартире у подруги Пенелопы случилось наконец то, что должно было с неизбежностью произойти. Пенелопа позвонила ему на следующий день после их очередного свидания.-Алекс, больше не могу. Он устроил мне такую жуткую сцену. Я не умею врать, Алекс, милый...Я сказала, что люблю тебя. Дура, правда? Меня всегда учили, что в этом деле нельзя признаваться, даже если тебя поймали с поличным. Даже если вытащили из постели, изворачивайся, давай шанс не верить...Но я больше не могу...Я собираюсь уйти из дома, и меня ничто не удержит, даже мой любимый сынуля...-Так где ты будешь?-Я? Я пойду к Дафне. Дафна меня, то есть нас, всегда выручала.-Пенелопочка, а почему тебе не переехать ко мне?-Алекс, ты хочешь, чтобы у нас все продолжалось также? Чтобы также полыхал и радовал нас бенгальский огонь? Чтобы всегда сохранялось радостное ощущение дня рождения? Когда вокруг поют-Хэппи бездей...Алекс, милый, я же люблю тебя, и хочу продолжать любить...А ты хочешь, чтобы мы жили вместе, и у нас все это кончилось...
Он сел в задумчивости за стол. Вспомнил ее вопрос о доме. И свой ответ. Он взял ручку, с любимым тонким капилляром. Линию она выписывала тонко-тонко, мягко, словно чернила сами тончайшей струйкой ложились на бумагу.
Дом
Стены, голые стены старого дома,
Двери, белые двери снова и снова,
Окна-глаза, или нет-глазницы,
Ставней и занавесок ресницы.
Но без женской души дома просто нет,
Есть только лишь остов или скелет,
Есть место для отдыха, место для встреч,
Место поесть и место прилечь.
Есть и немало удобного места,
Но к сожалению-все это вместо,
Вместо уюта, покоя, любви,
Живем мы с тобою и домом одни.
Алекс нервно заходил по комнате туда-сюда.-С ней что-то надо решить. И как я могу ей помочь?-
Новый телефонный звонок вырвал его из размышлений о Пенелопе. Звонила она. И в очередной раз, как бы читала его сокровенные мысли.-Только ты не мучься комплексом вины. Ты ни в чем не виноват. Мы все делаем по взаимному желанию. А желание у нас сильное. У нас сильное желание, милый Алекс?-У нас невероятное желание, моя дорогая. И я тебя очень люблю.-Я это так хотела слышать. Мне так нужно это слышать. Особенно сегодня. Особенно сейчас.-Ты колдунья, Пенелопа.-Почему?-Ты позвонила, словно подслушав, что я думал о нас, о тебе.-Без всякой мистики скажу тебе насколько это просто и естествеено, когда люди по-настоящему связаны. А у нас не просто связь, мы как одно тело сейчас с тобой.У тебя такого не было?-Мне кажется было...Почему кажется?-Давно было. Да и правда ли?
-А когда мы встретимся?-А когда ты хочешь?-Сейчас!-Сейчас, изумительно. Жаль, что между нами больше трех сотен километров.-Алекс, ты не прав. Между нами 150, а посередине ТельАвив. Помнишь математику, пункт А, пункт В...Ну, едем. Встретимся у Дафны. Она уехала на север. Бай, мой милый. До встречи через 2 часа.
Дафна принадлежала к богеме. Те, кто живет на Шенкин или около, так или иначе богема, схожая с далеким НьюЙоркским Гринвич Вилиджем. Да и все здесь напоминает маленькие Штаты с поправкой на ближний Восток. Рядом с Латруном есть мини Израиль, так сам Израиль-мини Америка. И если говорить про американскую культуру, то израильская-это-миниамериканская. Правда и мини-Америка и мини-культура щедро сдобрены ближневосточным безжалостным солнцем, вечно-живым, хотя часто больным сионизмом, и конечно же пропитаны словно сочный шашлык, иудаизмом, таким многообразным, настолько запутанным, что иногда сами исповедующие его забывают что исповедуют.
Квартира Дафны, соединявшая Пинелопу и Алекса посередине их пути друг к другу, с севера на юг и с юга на север, находилась в маленьком ТельАвивском переулке на углу с улицей Шенкин.
Дома здесь теснятся словно в средневековом гетто. Земля, а поэтому и жилье, баснословно дорогие. Соседи-астронавты. Один весь в татуировках. Нынче они в моде, сама Мадонна сделала татуировку...Сама Мадонна! А кто ж моду делает? Мадонны, Бритни, Ореры...Таков уж конец двадцатого и начало двадцать первого. И у Дафны тоже две татуировки, одна на плече, другая на пояснице. Много всякого есть у богемных. Например пирсинг, разные колечки, шарики, вставленные в самые немыслимые места тела. Дафна тоже отдала дань этой невинной забаве. В ее 45-летнем пупке красуется два стальных колечка, которые она охотно показывает, нося короткую майку, так называемую хульцат-бэтэн*. Но не столько в этих милых подробностях состоит богемность. Она в образе жизни.
Утром заспанные обитатели Шенкина идут пить свой кофе в первые открывающиеся кафе, которых изобилие в районе. Ночью они были на вечеринках, а сейчас они пробуждаются. В большинстве шенкинцы молоды, но попадаются и в возрасте Дафны. После сорока в молодой среде возраст уходит, разница исчезает, поэтому стоит снимать квартиру здесь, что уже делает лет десять Дафна.
Он позвонил в дверь и Пенелопа открыла ему мгновенно, словно ждала этой минуты. Поцелуи их были горячи, как всегда в последние месяцы, но когда Алекс повлек Пенелопу в постель, она отстранилась и сказала-Милый я хочу, чтоб ты меня сводил в кафе на Шенкин, Дафна давно говорила мне, что мы обязаны посетить кафе Сансэт. Там есть особые суши, которых нет во всем ТельАвиве. Он согласился, хотя где-то в глубине его кольнуло словно заноза-Раньше она всегда предпочла бы постель любому кафе. Они вышли, взявшись за руки, направились в Сансэт. Было около часа ночи. На Шенкин было светло, как днем. Почти все кафе заполнились любителями ночной жизни, и интифада здесь совершенно не чувствовалась. Только бенгальский огонь любви слегка потускнел, как бы съежился, еще не понимая, отчего, но искорки его раскидывались уже не в такт, а с перебоями, и эта аритмия чувств, где-то совсем внутри чувствовалась и Алексом и Пенелопой.
В кафе жил вечный полумрак. В огромном плоском аквариуме среди кораллов плавали подсвеченные экзотические рыбки абсолютно немыслимых форм и расцветок. В интимных уголках Сансэта сидели парочки. Среди них и расположились Пинелопа с Алексом. Руки их были сцеплены вместе, а рты время от времени соединялись в поцелуе. Кроме суши они не заказывали ничего. Большую часть времени они молчали. Пинелопа много курила. -Подожди, я схожу в туалет-сказала она. Он провожал взглядом ее до боли знакомую и ладную фигуру в джинсах и блузке. Через несколько минут Пенелопа вышла, направляясь к их столику. Рядом с ней вертелся какой-то наголо бритый, что-то шептавший ей на ухо. Кровь бросилась Алексу в лицо, горячая словно огонь.-Что это за подруга? На минуту вышла и сразу же кого-то подцепила! Самое интересное, что Пинелопа отвечала, и даже улыбалась бритому.-Какая наглость!-тяжелая как свинец и черная как ночь ревность накрыла с головой Алекса. Не понимая, что делает, Алекс поднялся и вышел из кафе. Ноги шли независимо от его головы, в висках стучали молоточки, язык пересох, словно он не пил целый день. Он готов был сделать все, даже убить бритого. Но вместо убийства он уныло поплелся к дому Дафны.-Стоило тащиться в такую даль с севера страны на улицу Шенкин, чтоб все это увидеть и пережить. Он даже не заплатил в кафе.-Пусть сама платит! А еще лучше, чтоб этот ее бритый платил. Алекс мстительно усмехнулся, уже стоя перед самым домом Дафны.
Он прикрыл глаза и явственно увидел, как бенгальский огонь стремительно гас, жалко раскидывая последние искры, оставляя еще слегка нагретый, но уже совсем черный обгоревший стержень. Алекс еще посомневался-зайти в дом или сразу уехать? В ту же секунду заверещал пелефон и на экранчике высветился номер Пинелопы. Он не ответил, но решил зато, что все-таки следует зайти в дом и оставить хотя бы записку. Отыскав какую-то рекламу, вынутую Пинелопой из почтового ящика Дафны. Он написал на ее обратной стороне-
Дорогая моя,
Хорошо, что это произошло сегодня. Я почувствовал отчуждение в ту же минуту, как только зашел сегодня в дом Дафны и встретил тебя. Но то, что случилось в кафе несколько минут назад превзошло самые тяжкие мои предчувствия. Как я понимаю, ты готова знакомиться на улице с каждым встречным, как сделала это со мной не очень давно. Я должен был такое предвидеть, и во всем я виню только себя.
Я уезжаю домой и думаю, что наши отношения кончились, погаснув, как бенгальский огонь.
Спасибо тебе за все,
Алекс.
По осутствию ответа на свой звонок Пенелопа догадалась, что что-то случилось. Она быстро расплатилась, чуя неладное, даже забыла дать чаевые. Потом бегом вернулась, кинула на стол несколько шекелей. И не помня себя, помчалась к дому Дафны. Подбежав, сразу же заметила, что алексовой машины не было. Сердце ее, томимое неясным предчувствием, стучало в груди, готовое выпрыгнуть наружу. Она открыла дверь и залпом, не успевая читать, а лишь окидывая взглядом, пробежала записку. Читала снова и снова. Но голова ее оставалась пустой и невосприимчивой к прочитанному, отказывалась принимать слова. Пенелопа выпила стакан ледяной воды из холодильника. Села. Вода ее немного протрезвила.-Кто он ее знакомый-незнакомый Алекс? Патологический ревнивец? Или это был аффект? И что за отчуждение он почувствовал? Неужели он не понимал, что значит оставить женщине дом, мужа, сына? А она оставила их только сегодня утром. Они знакомы с Алексом пол года, и никогда она не замечала в нем ревности. Что делать? Догонять его? Попытаться дозвониться или послать сообщение? Вместо всего этого она разделась, и оставив только маленький свет, упала в постель. Когда она закрыла глаза, то совершенно явственно услышала-Хэппи бездэй ту ю, Хэппи бездэй ту ю... И бедный бенгальский огонек умер, стал черным и обугленно-безобразным. Пенелопа взглянула на часы, показывающие пол второго ночи. Выключила ночник, закрыла глаза, и перед тем, как провалиться в спасительный сон, еще раз услышала чистое и звонкое, словно колокольчик- Хэппи бездэй ту ю, Хэппи бездэй ту ю...