Посвящается моему французскому товарищу Jean Le Guennec
1. Шимон
Между площадью Государства и улицей Ибн Гвироля, в самом сердце Тель-Авива, располагался клуб. Здание времен Британского Мандата эклектического полуколониального стиля с примесью ориентальной вычурности требовало ремонта. К клубу подходили по одиночке или парами шумные левантийские мужчины. В шортах и в джинсах и в старомодных брюках неопределенного цвета. Многие с выпуклыми раскормленными животами. Почти все "в возрасте" после сорока, а многие за пятьдесят и шестьдесят.
В здании они разбредались по нескольким комнатам. Опаздывали разумеется. Время отсчитывали не по Гринвичу. По Леванту. А в Леванте точность не в почете. В каждой комнате начиналась встреча по интересам. Нумизматы и филателисты, собиратели антиквариата и мебели.
Последним к клубу подходил мужчина лет сорока пяти, абсолютно непохожий на уже прижедших собирателей. Он напоминал денди из ушедших времен. На нем была безукоризненно белая рубашка, заправленная в классические брюки. Кожаные туфли темно коричневого цвета поблескивали в лучах садящегося солнца. Линию между брюками и рубашкой, как и положено, подчеркивал пояс, похоже сделанный из одной с туфлями кожи. Несколько деталей дополняли колорит истиного джентльмена. Карманные часы на цепочке и запонки на длинных рукавах рубашки. Мужчина остановился при входе в клуб, вынул часы из часового кармашка на брюках, откинул назад голову, видно дальнозоркость уже началась у него, усмехнулся, и вошел внутрь.
Джентльмена звали Шимон Мизрахи. Он был по происхождению и по имени человек востока, ведь мизрах на иврите - восток. Шимон был смугл, поджар, со смоляно-черными волнистыми волосами, которых коснулась на висках проседь. Когда-то он жил и учился в Париже. И не просто в Париже, а в Сорбонне. Конечно, современная Сорбонна, как и современный Париж, как и современная Европа, это далеко не классическая Европа прошлого. Во всех столицах мира уже давно одинаково одеваются. Удобство и дешевизна сменили индивидуальность. В первое время, когда он только поселился в Париже, усиленно искал приметы классики, культуры. Увы! Только базилики и мосты, музеи и памятники напоминали о прошлом. Новые дома были коробочно одинаковы, похожи на современные кварталы любого Сан-Пауло или Куало- Лумпура. Женщины, знаменитые фрацуженки, про которых Шимон с упоением читал у Бальзака и Золя, в массе ничем не отличались от других. Ну понятно джинсы джинсами. Но он искал лица, манеры, вкус, изысканность.
Как-то раз после лекции по римскому праву Шимон вместе с товарищем Лео шел по набережной Сены. Около букинистов они остановились. Шимон занялся книгами, а Лео гравюрами. Книга, которая притянула внимание израильтянина, называлась "Классика и современность". Он зачитался. Его поразила фраза- "Многое из современного станет со временем классикой". Шимон уже начал спорить с автором, как-будто тот стоял рядом с ним. Он даже голову повернул. И тут... да, как в кино. Самый лучший фильм наша жизнь. Шимон увидел девушку, сошедшую в современность словно из книг Золя или Мопассана. Он сразу забыл про свои комплексы. Комплекс не-француза, комплекс восточного мальчика. Неважно, араба, еврея, африканца. Хотя девушка могла быть нездешней. В Париже половина не-парижан. Но Шимону и мысль такая не пришла. Она могла быть только француженкой и только парижанкой. Обычно ему трудно давались такие знакомства. Но сейчас. Он чувствовал внутри, как слова вырываются наружу.
"Добрый день, мадемуазель".
Она улыбнулась, словно над Сеной показалось солнце.
"Добрый день, мсье"- ответила она низким бархатным голоском.
"Вы когда нибудь читали эту книгу?" -Шимон показал ей обложку.
"Нет. Интересная книга?" она подвинулась к нему на один шаг, разглядывая название.
Он подумал, как она искрення, даже не поняла, что Шимон начал разговор для знакомства.
"Я еще не знаю. А вы из Парижа?"
"Нет я из Бретони"
"Мне почему то показалось, что так должна выглядить истиная парижанка"
"А вы откуда?"
"Я из Тель Авива"
"Откуда?" -переспросила она.
"Вы не слышали про такой город?"
"Конечно слышала. Столица Израиля. Я хорошо знаю географию"
"А вот и нет... не угадали. Столица Израиля Иерусалим"
"Я почему-то всегда думала Тель-Авив. Наверное учила плохо"
"Мне кажется, вас учили плохо. Сколько у вас арабского населения?"
"Я не знаю. Сважите лучше как вас зовут?"
"Не убегайте от ответа. Меня зовут Шимон...а вас?"
"Я не убегаю...меня зовут Бриана"
"Бриана... мне очень приятно..." Шимон заметно смутился.
"Шимон... как красиво.." Бриана протянула ему руку.
Шимон взял руку и против всех правил этикета не выпустил ее. А Бриана оставила руку в руке Шимона. Они продолжали говорить, не разнимая рук.
Лео стоял молча рядом, смотрел близоруками глазами через очки. А Шимон смотрел только на Бриану. Бриана обратила внимание на Лео.
"Кто это?" - спросила она.
"Я извиняюсь. Это мой друг Лео. А это Бриана"
Так втроем она пошли по набережной Сены. Втроем сидели в кафе. Втроем вернулись на Монмартр.
В следующий вечер Бриана и Шимон встретились без Лео. Они взялись за руки и направились к Люксембургскому саду. Смеркалось, и сиренево-бежевые сумерки словно одеялом окутали вечерний Париж.
"Ты знаешь, что в той войне нельзя было победить. Как впрочем в большинстве войн. Проблема в том, что каждый в войнах считает себя правым. А на самом то деле мы оказываемся заложниками политиков. Я иногда думаю, а зачем вообще политики? Мы сами их выбираем. Может их просто не надо выбирать. Никаких вообще. Представляешь мир без политиков! Я об этом думал на блок-посту в Ливане. Глупый был несмышленный. Правда?"
"А мне кажется ты прав. Я об этом никогда не задумывалась. Мне про войну дедушка рассказывал. Он у меня учитель был в школе. ..."
"У вас последняя война была больше сорока лет назад. А мы из войн не вылезаем"
"Давай не будем про войны...сегодня такой ласковый вечер"
Бриана слегка сжала руку Шимона. Шимон приблизился к ней. Нет, нет, в этот вечер он так и не решился ее поцеловать. Но их первый поцелуй витал в воздухе, похожий на бестелесного ангела. Лишь феромоны да флюиды счастья окружали их сегодня в Люксембургском саду. Бриана и Шимон не замечали вокруг себя ничего. Исчезло время и растворилось пространство.
2. Бретонь
В зимние каникулы Бриана пригласила Шимона посетить ее родную Бретонь. В "Лафайете" покупали подарки. Длинный шерстяной трехцветный шарф, похожий на французский флаг, для папы Брианы. Бордовую сумочку из кожи для мамы. По паре теплых зимних перчаток для братьев. Для дедушки радиотэйп, он стал плохо видеть, стеснялся этого и почти не читал. А бывший директор школы слыл в прежние времена самым читающим человеком департамента.
Бретонь открылась перед Шимоном всей своей зимней красотой. Дул ветер с океана. Облака летели по небу словно сорвавшиеся с якорей шхуны. Бриана улыбалась.
"Вот я и дома...нет сейчас уже мы дома...ведь это и твой второй дом", она поцеловала его в щеку словно старого члена семьи, " Смотри, смотри! Это наш Рекс бежит. Он уж меня забыл. Я пол года не была здесь. Ничего не изменилось ... Вон мама стоит... бегом, бегом". Бриана потянула его за руку, и они вместе побежали. Она сразу оказалась в объятиях мамы. Семья вышла на улицу. Все смотрели на Шимона молча, как на заморскую диковину. Наконец, Бриана разомкнула объятия, и вновь взяв Шимона за руку, объявила "А это Шимон, мой друг из Сорбонны". Ее семья по очереди здоровалась с ним. Здоровались молча, только Бриана представляла их. "Моя мамочка Жанна, мой папочка Хоэль , мои братья Артур и Роберт, и наконец, мой дедушка Корентин. А это Рекс." Собачка прыгала, лаяла, лишь по ней было видна радость встречи. Остальные оставались молчаливы.
Вначале раздавали подарки. "Это от нас с Шимоном" - сообщила Бриана. Но чувство какой-то настороженности не проходило. Когда дошла очередь деда взять тэйп, он поблагодарил, а потом без перехода спросил Шимона "А вы, молодой человек, откуда?"
"Я родился в маленьком городе около Тель Авива под названием Лод".
"Да, да, -пробормотал дед - я вижу плохо, но разглядел, что вы не отсюда". Никто не произнес больше ни слова.
Когда Бриана и Шимон остались наедине, то он спросил "Что-то не так?"
"Нет, они такие, они хорошие. Вы познакомитесь ближе. Вы подружитесь. Они полюбят тебя. А ты полюбишь их. Бретонь и бретонцев нельзя не полюбить". Они поцеловались. И целовались долго и жарко.
"Знаешь, - сказала Бриана в смущении, -нам придется спать здесь в разных комнатах. Они здесь так воспитаны. Нам их не переделать. Ты не обижаешься?"
Шимон отрицательно мотнул головой "Мол нет, не обижаюсь". Но улыбка его показалась Бриане неубедительной. Она вздохнула-"Ладно, пойдем к ним, Шими". Так она называла его. А ей имени не придумалось, Шимон всегда называл ее Брианой.
Они сели за стол. Блинчики и рыба, лангусты и крабы лежали на больших тарелках. А между ними стояли большие темные бутылки с сидром. Выпивали за хозяев, за Бретонь, за Бриану, за учебу, за родителей, за дедушку. Бриана вдруг словно пробудилась и сказала "Я пью за Шимона. Мы с ним недавно познакомились, но я как-будто знаю его много лет. И я хочу чтобы он всю жизнь был со мной. Я хочу чтоб он был членом нашей семьи. Шими...". Бриана потянулась к Шимону и поцеловала его в щеку.
Пауза повисла над столом. Дед поставил стакан сидра на стол. "Он не наш человек. Он чужак. Я уверен Бриана, что ты найдешь себе подходящего бретонского парня". Дед резко встал из-за стола и вышел из комнаты.
Бриана закрыла лицо руками. Мама прижала ее к себе, что-то прошептала на ухо, выбежала вслед за дедом. Папа пытался смягчить обстановку: "Не обращайте внимания. Это возраст. Давайте выпьем за жизнь". Шимон подтолкнул Бриану, прошептал "Ладно, прости его", и тоже поднял стакан навстречу. Но в эту секунду из соседней комнаты раздались крики деда "Я не позволю! В моем доме! Неужели она никого не могла найти себе не из Тель-Авива!".
Теперь Шимон выскочил из-за стола, выбежал на улицу. А за ним Бриана. "Я не могу быть здесь. Я уезжаю"- сказал он жестко. Бриана плакала. "Шими, прости его, прости их. Завтра. Завтра мы вместе уедем".
Поздно ночью Шимон лежал в темной комнате. За окном дул ветер. В доме было тихо. Наверное все уже спали. "Для чего я здесь. Я люблю ее, но необязательно было ехать сюда. Как одиноко...как горько на душе...как я бы хотел оказаться сейчас в Лоде...где вы мама и папа?..". Комок подступил к его горлу. Шимон стал думать об эльфах и гномах Бретони. Какие они эти эльфы? Наверное, добрые. Где они сейчас, ночью? Говорят, что ночью они не спят, а летают в бретонских лес...Так он уснул уже под утро.
3. Галилея
Года через полтора летом Бриана и Шимон сидели в самолете, снижавшемся на посадку. В иллюминатор было видно сине-зеленое средиземное море и тесно стоящие башни Тель-Авива. Сердце Шимона колотилось в предчувствии. Рядом сидела Бриана на седьмом месяце беременности. А всего три недели назад умер папа Шимона Элиэзер, как его все звали Эли. "Так оно и водится, жизнь и смерть рядом. Сделать было ничего нельзя. Метастазы в печень." Но Шимон укорял себя, что не был в последние дни вместе с ним. "Милый мой,- писала ему мама в письме, которые он ни разу не получал в жизни, ведь пишут нынче только по компьютеру. "Он не страдал, в последние дни спал от наркотиков. До этого тебя все время вспоминал. Но когда я порывалась написать тебе письмо, он кричал - Не смей ему говорить! Я скоро встану на ноги. А ему учиться и учиться. Ты знаешь сколько стоит билет из Парижа к нам? Так вначале узнай, а потом пиши ему".
Мамино письмо лежало у Шимона во внуреннем кармане. Время от времени, пока Бриана спала, он вынимал его, перечитывал снова и снова...
Зашуршали динамики самолета "Леди и джентльмены, наш самолет соверщает посадку в аэропорту Бен-Гуриона. Температура воздуха за бортом двадцать девять градусов. Просим оставаться на местах до полной остановки самолета. Экапаж от имени компании Эр Франс благодарит вас за полет." Бриана пробудилась. Больше всего Шимон боялся повторения бретонской истории. Он написал несколько писем маме, подробно рассказал о романе с Брианой. Предупредил, что она беременна, и скоро они поженятся. Для подстраховки он позвонил своему товарищу из западной Галилеи. Если мама не выдержит, они поедут к товарищу.
И мама не выдержала...
Стоял вечер. Бриана и Шимон ехали из Лода на север. Бриана не спала, но сидела откинувшись на кресло. Бледная, усталая. "Почему все против нас, Шими? Почему? Мы никому не сделали плохого". Она заплакала. "Ну не надо, девочка моя. Тебе нельзя расстраиваться. Это жизнь такая жестокая штука. Древняя история. Двое из разной стаи".
У друга в северном израильском мошаве было как в раю. Они уже забыли про обиды. Утром пели птицы. Вечером высыпали огромные звезды. Ночью снились чудесные сны про бретонских гномов и эльфов. Мамы и папы в снах были удивительны, а утреннее расставание с ними навевало легкую радостную печаль. В это утро Бриана решила поехать в Наарию, посмотреть что-нибудь для себя. Вся одежда на глазах становилась мала. Она села в полупустой автобус, купила билет и задремала.
В эти дни Шимон непрерывно волновался за нее. Когда она уехала, он нервно включил телевизор. Показывали новости. Где-то в далеке за окном раздался гул, но Шимон продолжал смотреть. Рассказывали о переговорах. Ведущий на секунду прервался и сказал "Сейчас несколько ракет "Катюша" упали недалеко от нашей границы. Причинен материальный ущерб, несколько человек ранены". На карте появились маленькие звездочки - места падений катюш. Шимон не верил своим глазам. Катюши в районе Наарии. Он кинулся к машине, рванулся с места и понесся по шоссе на северо- запад. Минут через двадцать он заметил за холмами Галилеи дым. Прибавил скорость. Включил радио. Передавали о первом ударе авиации по пусковым точкам террористов.
Шимон не думал, как он сможет помочь Бриане. Закрыть ее своим телом? Догнать автобус? И в это мгновение около поворота он увидел автобус. "Бриана!" - пронеслось у него. Он выскочил из машины, не выключив двигателя. Побежал. Бриана лежала на носилках. Санитары уносили ее. "Я ее муж, муж!!!" кричал он. "Поезжай с нами". Бриана была без сознания. Аппарат дышал за нее. В обе руки вливались жидкости. Потом он сидел рядом с операционной. Вышел доктор. "Ребенка мы спасли...". И он замолчал. Шимон смотрел в глаза врача. Глаза не могли скрыть правды.
4. Бриан
Сына он назвал в честь Брианы Брианом. Время летело стремительно. Через пять лет после ее гибели Шимон вместе с Брианом стояли напротив могилы. Светило яркое средиземноморское солнце. Шимон положил несколько камешков на плиту. Сын сделал тоже самое и заглянул в лицо отца снизу вверх. По щекам Шимона катились слезы. "Папочка, почему ты плачешь? Мы же к мамочке пришли". Шимон дошептал молитву, вытер слезы. "Ты прав, малыш" - сказал он, присев на корточки. Снял темные очки, обтер салфеткой глаза и улыбнулся сыну. "Пойдем. Попрощайся с мамулей".
"Мамочка, я тебя люблю...не скучай без нас... до свидания". Шимон подал сыну руку, и они направились к выходу.
Бриан рос болезненным мальчиком. Может быть из-за кесарева сечения на седьмом месяце, может из-за смертельного ранения Брианы. Шимон сидел как-то вечером дома, пил пиво и смотрел за играми малыша. Мама возилась на кухне. "Я сделаю из него израильско-бретонского героя, он будет силен и здоров",- решил Шимон. Он ушел в свою комнату и начал составлять программу оздоровления сына. На следующий день купил два детских тренажера. В конце недели он повел его в бассейн и сауну. Вечером он включил спортивный канал. "Надо, чтобы это вошло в его кровь". Потом записал мальчика вместе с товарищем в кружок восточных единоборств.
Сам Шимон больше не женился. Друзья знакомили его с девушками, но больше двух-трех встреч не получалось. Время свое он разделял между Брианом и собиранием старинных вещей. Начал одеваться безукоризненно, дорого, со вкусом. Большинство друзей махнули на него рукой и начали считать его странным. А некоторые поговаривали, что у парня "крыша поехала".
В восемнадцать лет Бриан пошел служить парашютистом в доблестную армию обороны. Многолетняя работа Шимона принесла плоды. Когда он увидел загорелого, широкоплечего, мускулистого сына в форме с закатанными до локтей рукавами, все внутри у него заволновалось от радости. А лицо! Это было лицо Брианы на набережной Сены. "Боже! Сколько лет прошло".
Самым трудным оставалось для Шимона наладить контакт с Бретонью. Через день после гибели Брианы он послал телеграмму семье. Но ответа не получил. Много лет мучился вопросом- "Или семья прокляла их или может быть телеграмму не получили". Он писал письма, но рвал их. Через год службы сына, когда тот был дома к Шимону пришло решение.
Они сидели в салоне. Смотрели телевизор.
"Сынок, выключи его на минуту. Мне надо тебе кое-что сказать" -Шимон от волнения облизал пересохшие губы,-
ты же знаешь, что у тебя...нет, не так...у нас во Франции есть семья...твои бабушка и дедушка".
"Да, ты мне рассказывал, пап".
"Я решил, что мы должны поехать туда".
"Почему мы не сделали это раньше?"
Шимон ждал этого вопроса. Он сам себе его задавал. Было так больно, как будто он получил удар между ног.
"Знаешь, я расскажу тебе... я никому не рассказывал... даже бабушка Авива не знает...".
И Шимон рассказал события той памятной ночи в Бретони.
"Папа, у тебя болезненное самолюбие" -сказал Бриан резко.
"Наверное" -ответил Шимон.
"Ну ты согласись, что это ненормально. Из-за минутной обиды прервать отношения на двадцать лет. Я завтра же попрошу у командира отпуск, и мы летим".
"Да, да, конечно. Ты прав. Позвони мне завтра. Я закажу билеты. А сейчас я очень устал. Очень. Как будто марафон бежал".
"Ну иди папуль, отдыхай. Извини меня. Лайла тов*". Бриан встал и поцеловал Шимона в щеку.
Лайла тов* - спокойной ночи (ивр)
5. Бретонь: двадцать лет спустя
Через четыре часа лета двадцать лет спустя Шимон вновь оказался здесь. Морской ветренный край встретил его, на этот раз вместе с сыном Брианом. Шимон не помнил названия остановки автобуса. Зато помнил место.
"Пойдем, - сказал он Бриану -приехали".
Они вышли. Шимон в длинном темносинем плаще с чемоданом на колесиках, Бриан в куртке с огромной армейской сумкой на плече.
Дошли до поворота. Здесь она поцеловала тогда Шимона и сказала: "Вот я и дома...нет сейчас уже мы дома...ведь это и твой второй дом".
"Смотри, - обратился Шимон к сыну, показывая на небольшой домик с черепичной крышей и садиком за забором, здесь мама родилась". Бриан молчал. В его серых глазах смешивались любопытство и напряжение.
Они позвонили. Услышали шаги. Дверь открыла старенькая Жанна. "Вы узнали меня? - спросил Шимон, с трудом переводя дыхание от волнения, - меня зовут Шимон, Шимон Мизрахи, муж Брианы". Жанна впустила их в дом.
"Я сяду, хорошо...подайте мне очки, пожалуйста". Шимон подал ей очки.
"А это наш сын и ваш внук Бриан Мизрахи" - сказал Шимон, подталкивая Бриана к бабушке. Жанна протянула руки. Бриан нагнулся. Она начала его целовать. "Милый мой...бедная наша девочка...". Жанна заплакала. Шимон опустился на пол и положил голову ей на колени. Она гладила их вместе по головам. По коротким ежиком волосам Бриана и густой седеющей шевелюре Шимона.
Потом, отойдя от шока, сидели за столом, пили сидр. Бриан плохо знал французский, но Жанну он сразу же начал называть бабушкой, бабулей, как и свою другую бабушку Авиву - маму Шимона. Жанна разлила сидр. Шимон на правах старшего мужчины поднялся и тихо сказал:
"Давайте выпьем за нее...за любимую Бриану".
На утро они рано-рано вышли из дома. Первым Бриан, он привык в армии подниматься затемно. За ним вышел Шимон. Стелился густой туман. Вставало солнце, и туман редел на глазах. Показалась группа островерхих, огромных как скалы камней.
Сзади раздались шаги, и к ним подошла бабушка Жанна.
"Смотрите, это мегалиты, -сказала она, - это Бретонь".