Все знали, как амбициозен Йонатан, и еще с одиннадцатого класса дали ему прозвище "Сноб". С этим прозвищем он закончил школу, призвался в армию.
Он родился в Рамат-Авив гимел, в семье высокого социально-экономического уровня. Его папа был генерал-майор при Ашкенази, а мама член правящей партии со связями, включая премьер-министра. Естественно, что окружение Йонатана в престижном районе влияло на парня. Но немногие становились такими, как он, снобами.
Йони служил в элитной части разведки "8200"*. Трудно поверить, но без всякой протекции родителей. После окончания школы он объявил им следующее: "Пожалуйста, не помогайте мне ни в чем. Я серьезно. Если узнаю, просто вы меня не увидите". И генерал-майор армии, и женщина, приближенная к премьер-министру, сидели вечером, пили кофе, обсуждали заявление сына.
Папа Даниэль заключил: "Я уважаю его решение. Если признаться, уже думал позвонить Ицхаку. Дадим ему возможность пробиться самому".
Способности Йонатана превосходили обычные, например, к призыву в армию обороны, он знал в совершенстве четыре языка, родной иврит, английский, арабский и испанский. Он читал на этих языках с необычной скоростью и запоминал прочитанное. Его память и зрительная и логическая была феноменальной. Однажды в компании его попросили прочитать страницу из корана на арабском и пересказать на иврите. Проверявший его по тексту был поражен точностью и быстротой перевода по памяти.
Легенды окружали его способности и его снобизм. В последнем классе он дружил с девушкой по имени Ноа. Она была из профессорской рамат-авивской семьи. Мама Йонатана, как могла, поощряла увлечение сына. Повторяла: "Это Б-г свел вас вместе. Вы, как брат и сестра, похожи во всем". На самом деле, Йони и Ноа были неразлучны. А папа Даниэль с мужским скепсисом и улыбкой говорил: "У него еще таких девушек будет, как у царя Соломона "без числа". Все-таки первый сексуальный опыт у Йони случился с ней, с Ноа.
"Конечно, я ее хотел с первого дня нашего знакомства. Но в тот вечер запах ее свежевымытых длинных волос просто сводил меня с ума. Было часов семь, уже смеркалось на улице. Мы расположились на кожаной софе рядом с профессорским кабинетом. Я намекнул, что лучше перейти в ее комнату. Она же прямо сказала, что родителей до поздна не будет, и сама сняла с меня футболку. Я запомнил брошенную ей фразу: "Только я уже не девственница..." Потом, крошечную татуировку на плече, какой-то китайский иероглиф. И помню, как бы я не переворачивался с ней на этой черной кожаной софе, в открытую дверь профессорского кабинета видел доску с написанными на ней формулами. Моя проклятая память не отключилась полностью даже в эти минуты. Формулы я помнил всю жизнь..."
На втором году службы в конце недели Йони и Ноа собирались на свадьбу к друзьям. Оба оделись, Ноа прихорашивалась перед зеркалом, поминутно спрашивала его: "Ну как? Подходит? Цвет косметики, помады, украшения?" И он отвечал автоматически: "Да, да, здорово. Мне нравится". Наконец, она одела туфли и спросила: "Они тебе нравятся?" "Нет, - ответил он, - одень на высоком каблуке, ты же знаешь, я люблю на высоком, и тебе подходит к платью". "Ну, малыш, у меня ножки болят, давай сегодня на низком", - попросила Ноа.
"Ты спросила, я ответил. Зачем тогда спрашивать?"
"Какой ты сегодня, настоящий "Сноб". А скорее просто упрямец".
Йонатан вспылил: "Сноб, так сноб. Не нравится, иди одна без меня".
"Что-то на тебя сегодня нашло, малыш".
Ноа приблизилась к нему и потянулась к поцелую.
"Не хочу, я "Сноб".
Она фыркнула, взяла ключи от машины и хлопнула дверью. Так они расстались. А еще через несколько лет Йонатан получил приглашение уже на ее свадьбу, свадьбу Ноа.
"Я поняла, что люблю его, уже на следующий день после того злополучного случая с туфлями. Но то ли гордость, то ли уязвленное самолюбие не давали мне позвонить ему. Все-таки в конце недели я позвонила, но он не ответил. А еще через неделю его мама Яэль позвонила мне. Она позвала меня посидеть в кафе. Я с радостью согласилась, надеясь через нее наладить с ним контакт. Она заказала мой любимый пирог с яблоками и корицей. Мы пили кофе. И тогда она произнесла сакраментальную фразу, которую я запомнила на всю жизнь.
"Моя дорогая, самые важные события происходят от незначительных причин. Сейчас это каблуки туфель, в следующий раз другое. Так было и у меня. Я тебе как-нибудь расскажу. Но важнее другое, как вы сможете выбраться из такой ситуации".
Так получилось, что мы не выбрались из той ситуации. И Яэль никогда не рассказала мне о своих коллизиях".
2
Головокружительная карьера "Сноба" началась через несколько месяцев после свадьбы Ноа. Так совпало. Вообще-то, жизнь полна совпадений. И это увлекательно. Но чаще всего, в совпадениях нет никакой связи, и они остаются только плодом нашего воображения. Йони занял пост руководителя отдела по внешним связям в одной из хайтековских фирм в Герцлии. Для парня двадцати шести лет это было блестящее достижение. Вел параллельно переговоры с инвесторами и с другими фирмами о сотрудничестве, ездил на выставки. В один из дней Суккот позвонили из Сингапура. Он уже пару раз встречался в Сингапуре с представителями очень известной компании. На этот раз их приглашали втроем, директора, Йонатана и представителя финансового сектора. Все директора фирмы, кроме Йонатана, были против этих переговоров и против этой сделки. Но парень настоял на своем, он умел идти против течения.
В одной из башен делового Сингапура на берегу океана проходила встреча. На улице стояла невероятная влажная духота. Одеты же все были по деловому этикету, а не по ближневосточной левантийской небрежности, царившей обычно в хайтеке. Быстро перепрыгнули из кондиционеров машины в кондиционеры небоскребного лобби. Почти сразу подали фуршет, деликатесы западной и восточной кухонь, коктейли и алкоголь в изобилии. Напротив расположились партнеры, несколько мужчин китайской наружности. Обменялись визитными карточками.
Йонатан в своем дневнике потом записал:
"Я любил восточную куртуазность с поклонами. Она чуть притворна, но приятна. Мы сидели с этими китайцами и говорили ни о чем. Да и говорить было не о чем. Я встречался с ними третий раз, и мы обговорили каждую деталь соглашения. Главные моменты я рассказал боссу. Он тогда заметил, что почти все принимает, но... но в фирме есть силы, которые не согласны в принципе с соглашением. И еще. Некоторые думают, что я молод, неопытен и не могу принимать решений, влияющих на судьбу всей компании.
Я был огорчен. Мне казалось, что меня все понимают и любят..."
Принесли чай и две тесненые папки. Раскрыли папки, в них лежали экземпляры соглашения. Предстояло подписать их. Несколько пунктов касалось контрольного пакета и совета директоров. Все это Йонатан уже знал наизусть. И вдруг, он услышал новость:
"Назначить Йонатана Фрида директором по внешним связям и ввести в совет директоров с полным правом голоса..."
Босс похлопал Йонатана по плечу, пожал руку. Так "Сноб" вернулся домой директором.
В те годы его интимная жизнь как-то ушла в тень, все силы и время забирала карьера. Месяца через три после сингапурской сделки в фирме начались перемены. Босс, а с ним еще несколько директоров, ушли в отставку. Появилось два человека азиатского вида, говорившие только по-английски. А вскоре сообщили, что фирму переводят на север страны, недалеко от Хайфы.
Новый босс по имени Хаим пригласил Йонатана на беседу. Мужчина лет шестидесяти, сильно располневший, в белой слегка мятой рубашке на выпуск удобно развалился в директорском кресле. Он курил сигару. И был с ней немного похож на Черчилля. Прямой взгляд его голубых глаз сразу располагал к себе.
"Сигару?" - предложил он, раскрывая деревянную коробку с надписью "Гавана".
Йони никогда не курил и отказался.
"Ну тогда немного виски, хороший шотландский", - и не дожидаясь реакции Йонатана, налил в два пузатых стаканчика янтарного цвета виски.
"Мы служили вместе с твоим отцом. Да, были молодые, - он словно разговаривал сам с собой, - тогда нас жестоко обстреляли в Южном Ливане. Немало друзей не вернулись. А мы выжили. Тогда он был моим командиром. Не думал, что его сын будет работать под моим началом".
Босс поднял стаканчик: "Ле хаим"*.
"Ле хаим", - отозвался Йони. Он ощущал некую неловкость ситуации, опасаясь протекции своего папы генерала.
"Но я тебя позвал не поэтому. Ты знаешь, что наши сингапурские партнеры имеют сейчас контрольный пакет акций и решающее право голоса. Я, как президент, могу только наложить вето на некоторые решения. Но сейчас я этого делать не буду. Мне нужна тишина в компании и хорошие прибыли. Слава богу, у нас это пока есть. Так вот в следующем месяце фирма переезжает на север страны в нескольких километрах от Хайфы. Там меньшие налоги".
"Но это очень далеко, каждый день больше двухсот километров", - возразил Йонатан.
"Послушай. Фирма получит десятки миллионов шекелей прибыли. Для тех, кто останется с нами, мы поднимем зарплату на двадцать процентов. А тебе вообще не о чем беспокоиться, ты не женат, и можешь снять недорогое жилье в Галилее. Ле хаим".
И они выпили еще по глотку виски.
"Сноб" Йонатан возвращался домой после семи. Вечерело. Пробки мешали движению, но помогали размышлять. При въезде в Тель-Авив он прождал пол часа. И здесь он пришел к выводу, что переезд на север станет интересным приключением в жизни.
3
Галилея было фантастическим местом. Утренние туманы стелились над изриэльской долиной. Росы выпали на траву. Йони вдохнул полной грудью воздух, который давно не вдыхал. Неделю он не работал, занимался переездом. Сегодня первый день на новом месте. И в новом статусе. Он вице-президент. Один из трех заместителей Хаима, два сингапурца и один израильтянин, он, "Сноб".
В его новом кабинете царила первозданная пустота и тишина. Не было еще запаха людей, телефонных звонков. Йонатан подошел к голому окну без жалюзи и штор. С четвертого этажа открылся захватывающий дух вид на зеленые поля и холмы вдалеке. Вид, ничуть не уступающий Тоскане или Провансу.
Тихий стук в дверь вырвал его из нирваны. Дверь открылась и на пороге появилась женщина. Он вспомнил, что назначил интервью. По его новому статусу положен секретарь или секретарша.
"Айша", - представилась она.
"Садитесь, Айша, - предложил Йонатан, - хотите пить? Воду, кофе".
"Нет, спасибо. Это будет моя функция приносить питье посетителям", - с улыбкой ответила Айша.
"Ооо! - подумал Йонатан - приятная уверенность. Я ее еще не принял и настроился на долгий перебор кандидатов". Он тоже ей улыбнулся.
Когда она вышла, Йонатан начал внимательно читать ее резюме. Родилась в одной из деревень Галилеи, живет в Хайфе. Там и училась. Провела два года в Америке у дяди, работала секретарем в "Микрософте". Родной язык арабский. Иврит и английский в совершенстве.
"Микрософт" и английский в совершенстве впечатлили его. Но первый звонок вывел его из раздумий, начинался обычный рабочий день. Работа захватила Йонатана, и только вечером дома он вдруг вспомнил Айшу. Это даже не было воспоминанием, это было легким намеком, словно "сфумато". Ее фраза "Это будет моя функция приносить питье посетителям". И еще ее улыбка. Такой улыбке нельзя выучиться даже в Америке и даже в "Микрософте". С ней можно только родиться. Йонатан закрыл глаза, пытаясь вспомнить одежду Айши, но не смог. Потом спросил себя про ее фигуру, ноги, грудь. Не смог вспомнить. И наконец, спросил себя: "А почему я думаю о ней?"
Часы показывали без четверти двенадцать ночи. Обычно в это в время он ложился в постель, но сегодня он зашел в компьютер и начал просматривать резюме кандидатов и кандидаток, претендующих стать его секретарем. Их было больше десяти. Он читал их с удовольствием, всматривался в лица фотографий, и вот она, Айша Хусейни. Йонатан закрыл компьютер, выключил свет, быстро погружаясь в сон. Галилейское утро встретило его рассветным пением птиц. Он потянулся в кровати. Первым его ощущением была она, Айша.
Йонатана сегодня ждали трое претендентов на должность его секретаря. Он тоже готовился к интервью, что спросить, на что обратить внимание. И в первую очередь он думал о критериях . Самое главное, что он хочет видеть в секретаре. Внешность, языки, знания, послужной список? Он подошел к голому окну. Сегодня обещали сделать жалюзи. Наконец-то. Он всматривался в галилейские дали. И... и вместо своих колебаний Йони поднял телефонную трубку. Набрал номер. Он волновался. Да, очень волновался. Чуть быстрее стучало в груди. Старался взять себя в руки.
И далее последовала фраза: "Айша, шалом. Я принимаю вас на работу. Нужно принести несколько документов в наш отдел кадров. Я надеюсь, что на следующей неделе сможете начать. Поздравляю".
После короткой паузы она ответила: "Спасибо. Я очень рада. Надеюсь быть вам полезной".
"Я почти не верила, что меня примут. Да и не сильно волновалась. Работа в Хайфе была недалеко от дома. Разослала интервью в десятки мест. Искала место без всякой протекции, просто по интернету. Правда по описанию фирма представлялась солидной. И босс, который меня интервьюировал, показался прямым... даже симпатичным. Пару раз взглянул на меня, как на женщину. Но я не сильно настраивалась на романтику. К тому же иметь дело с неарабским мужчиной у нас непросто. Я бы сказала, нереально. Все эти наши деревенские и прочие предрассудки..."
4
"Я давно знал, что я "Сноб". Но вкладывал в это что-то свое. Да, я любил общение с людьми высокого уровня и старался не выходить из этого круга. Я называл многих снисходительно "Простаки". Я одевался чуть по-другому, чем большинство. Думаю, что стремиться к более высокому и лучшему, и нежелание быть конформистом, это не снобизм".
Много развлечений в Галилее не было. Работа-дом. Скорее работа-работа-работа. В конце недели на шабат Йонатан обычно уезжал к родителям и встречался с друзьями. Но в один из шабатов он позвонил Айше и прямо без намеков предложил встретиться. После короткой паузы она ответила: "В Хайфе есть хорошее кафе в порту. К семи я буду готова. Сможете подъехать туда?"
"Нет проблем", - согласился Йонатан. Он любил точность и без пяти семь был у дверей кафе. Не прошло и минуты откуда-то сбоку вынырнула Айша. Она оделась элегантно, но по-деловому, серые узкие брюки, белая блузка и черный короткий жакет. Они только коснулись друг друга взглядами и руками, все-таки босс и секретарша. Он пропустил ее вперед. При входе ее спросили по-арабски заказано ли место. Она ответила,что нет, но место для них, для пары, нашлось.
Они сидели напротив, разделенные маленьким квадратным столиком, уставленным яствами. Йонатан почувствовал запах шоколода. Потянул носом, но на столе кроме хумуса, тхины и многочисленных салатов, ничего не было.
"Ты чувствуешь запах шоколада?" - спросил он.
"Да. Это мои духи. Нравятся?"
"Очень".
"Необычный запах, правда. Я их из Штатов привезла. Правда сомневалась перед встречей..."
Йонатан вместо ответа коснулся ее руки: "Никогда не надо сомневаться".
Обычно Йонатан не курил, но иногда. Да, иногда. Айша пошла в туалет, а он вышел покурить. Рядом стоял мужчина за пятьдесят с сигаретой. Невысокий, с длинными волосами и залысинами. Он несколько раз бросил острый, колючий взгляд на Йонатана и вдруг без предисловий сказал: "Друг мой, я смотрел на вас, как бы помягче, сказать, на вашу смешанную парочку и не смог сдержаться. Детишки то по нашим законам не наши будут. И придется тебе парень воспитывать Мухамедов и Ахметов. Ты думал об этом?"
Вместо запаха шоколада ушат помоев. Йонатан вдохнул поглубже дым сигареты, не торопясь выдохнул его в сторону незнакомца, и тихо, но твердо ответил: "Расизм, он из худших пороков". Повернулся, и не дожидаясь продолжения разговора, вернулся к столу.
"Все в порядке?", - спросила Айша.
"Да, конечно".
На работе на неделе они вели себя вежливо корректно, стараясь соблюдать дистанцию. Лишь иногда, когда Айша приносила на подпись бумаги, Йонатан дотрагивался до ее руки, а она в ответ бросала на него теплый полный понимания взгляд. Словами они не напоминали о том притяжении, которое уже возникло. К концу недели он задержал ее руку в своей и предложил в шабат проехаться по северу.
"Я люблю путешествовать по стране", - согласилась без колебаний она. Итак, вместо поездки к родителям второй конец недели он проводил с ней. Встретились утром и на служебной машине Йонатана отправились в сторону Кинерета. Когда она села рядом с ним, по машине разлился аромат шоколада.
"Я тебя буду звать шоколадница. Можно?"
"Да...а как я тебя буду звать?"
"У меня уже давно есть прозвище "Сноб".
"Почему сноб. Я ни разу не чувствовала твоего снобизма".
"Наверно с тобой я им и никогда и не был. Правда... правда некоторые скажут, что я вместе с тобой, это уже снобизм. Но они не понимают ничего..."
И вдруг. Айша впервые положила руку на его плечо и дотронулась до его волос. "А я... я все понимаю", - полушопотом сказала она.
Йонатан притормозил машину и съехал на обочину. Потянулся к ней, обнял. Они стали целоваться. Как будто не целовались всю жизнь, долго, жадно.
"Моя шоколадница...", - тихо ей на ушко повторял Йонатан. "Мой сноб, мой...", - вторила ему Айша.
День, такой длинный и счастливый, продолжался на Кинерете и на Голанах, а закончился... Да, как все на свете, он закончился. Он закончился в квартире Йонатана. Кстати, его феноменальная фотографическая память, оставила ему лишь кусочки воспоминаний. Айша оказалась для первого их раза открытой и искренней. Она, не сдерживаясь, постанывала и покрикивала, когда ей было хорошо, и эта ее искренность полностью покорила "Сноба". Айша уехала в Хайфу, а он один еще долго переживал весь день от первых и до последних минут.
5
Хаим встречался со своими тремя заместителями раз в неделю на специальном административном совещании, и старался с каждым из них еще посидеть и неформально поодиночке. На этой встрече с Йонатаном Хаим, как обычно, курил сигару. Говорили о всем на свете. Йонатан сделал глоток виски. Неожиданно Хаим вонзил в парня глаза и спросил: "Как там твоя пассия?". Йонатан умел держать удары. Сделал вид, что ничего не произошло. Ответил тихо, но спокойно: "Работать с ней кейф".
Босс улыбнулся: "А как все остальное?"
"Тоже на уровне".
"А ты знаешь, что романтические отношения между сотрудниками фирмы не поощряются".
"Это" было сильнее меня".
"Я понимаю. Но сделай так, чтоб ко мне больше не приходили с глупостями и сплетнями про вас".
"Я постараюсь, Хаим".
"И еще. Чтоб ты знал, характер у арабских девушек непростой. А родственники. Твои и ее. В общем, проблемы впереди".
"В этот же вечер мне позвонила мама. Беспокоилась, что уже две недели я не навещал их. Я мямлил про напряжение на работе. Но она прервала меня и сказала- девушки. В общем, мы договорились о визите с Айшей в этот шабат. Я только гадал, была ли связь моих родителей с моим боссом. Пришел к выводу - связи не было".
"Я проснулась в шабат рано, как в обычный день. Не знаю почему, наверное рефлекс сработал. Выглянула на балкон. Прошел дождь и пахло дождем. На улице на асфальте разлились лужи. И я стояла на балконе босиком в луже. Вода была теплая и высыхала на нашей жаре почти мгновенно. На небе над Хайфой повисла радуга. Я волновалась, через два часа мы выезжали в Тель-Авив к его родителям. Но дождь и радуга успокоили меня. Я сказала себе самое простое: "Айша, все хорошо. И все будет хорошо". Я произнесла это вслух на иврите. Потом на своем родном языке. Потом по-английски. У Йони случились какие-то проблемы с машиной, и мы решили поехать на моей. Он ночевал у меня, еще не встал. Я позвала его посмотреть на радугу. Он выскочил на балкон. Мы стояли, обнявшись, в луже воды, целовались, смотрели на небо и снова целовались".
Договаривались приехать в Рамат-Авив до обеда. Папа Дани и мама Яэль с утра готовились к приезду сына. Не очень баловал их визитами в последнее время, а тут еще и не один, а с подругой. Яэль сделала мемуляим* и хераймэ*. Салаты заполняли пол холодильника. Позвали младшего брата Йони Дорона с его постоянной девушкой Лимор и сестру Карни. Наконец, все прибыли. При входе в дом обнимались и знакомились. Карни, Лимор и Айша пошли помогать Яэль расставлять блюда и напитки. Вдруг Айша вспомнила что-то, встрепенулась, взяла ключи от машины, вышла из дома.
"Что-то случилось?" - поинтересовалась Яэль у Йонатана.
"Забыла кое-что для вас в машине".
"Она милая", - заметила Яэль. Давно хотела, чтоб у Йонатана появилась настоящая подруга.
"Мам, я ее очень люблю". Яэль погладила сына по голове и поцеловала в щеку.
В эту секунду с улицы послышались даже не крики, а вопли.
"Грязная арабка! Что ты здесь делаешь? Готовишь теракт! Всех вас стрелять надо, сволочей!"
Йонатан выскочил из дома, кинулся к воротам. Ворота открылись. Заплаканная Айша упала в его объятия. В ее руках был букет цветов и коробочка клубники для родителей Йонатана. Она не могла говорить. Вся семья окружила их. Яэль взяла цветы и клубнику. Дани положил руку на плечо Айши.
"Милая, не бери в голову... это больная старая женщина... у нее несколько лет назад в Газе был убит внук... так что пойми ее и прости... а мы все тебя любим, как свою дочку...".
"Моя шоколадница...", - приговаривал Йони и гладил ей руку.
6
На севере текла другая жизнь, непохожая на суетный и неугомонный Гуш-Дан. В один из дней начала недели в дверь кабинета Йонатана постучалась Айша.
"Если б ты знал, как я себя скверно чувствую", - сказала она.
"Я понимаю, наверное не можешь еще забыть, что у родителей произошло".
"Нет, нет, это обычный вирус, у меня всегда так начинается".
"Ну иди домой, конечно. Что ж будешь нас всех заражать". Он улыбнулся, встал и поцеловал ее в губы. "Только меня твои вирусы не берут".
День продолжался, обычный день фирмы с телефонными звонками, назначением встреч, работой с программистами. После обеда ему позвонила Лея, спросила разрешения прийти. Лея работала в отделе кадров. Она вошла в кабинет без стука, сразу расположилась в кресле для посетителей. Зажгла сигарету, после чего сказала: "Я закурю, ладно". Йонатан подставил ей пепельницу и ему показалось на миг, что он у Леи на приеме в отделе кадров. Она была самой близкой подругой Айши, и наверное поэтому, он не стал язвить ей, ставить на место. Лея была женщиной резкой, прямолинейной с мужским прокуренным голосом. Она пару раз затянулась сигаретой. Йонатан, чтоб прервать молчание сказал: "Айша приболела, отпросилась у меня. говорит вирус". Лея вновь затянулась и неожиданно взорвалась: "Сноб, ты хоть и вице-президент, но извини, или дурачок или дурачком прикидываешься. Я тебе на правах старой женщины и матери троих детей говорю. Девушка от тебя забеременела, а ты мне сказки про вирусы рассказываешь. Вся фирма об этом говорит. Хаим не знает, что делать. Разговаривать со своим бывшим командиром твоим отцом? Но ты вроде совершеннолетний давно, и в гениях ходишь. Фирме миллионы принес. Акционер. И ты понимаешь пикантность ситуации, Айша, как тебе сказать, из другой стаи".
Желание выгнать Лею у Йонатана испарилось мгновенно. "Я в шоке..., - промямлил он, - но мне то почему она не сказала".
"Ты, как многие, дружок. Мужчина часто в этой ситуации узнает последним". Лея докурила сигарету.
"Спасибо, что сказала, Лея. Я должен подумать, что делать".
"Думай, думай, гений". Она встала, словно Фемида, совершившая акт справедливости, бросила Йонатану: "Пока" и вышла.
Йонатан не мог думать. Состояние это называют "быть в растрепанных чувствах". Его переполняли радость, гордость, любовь. Вначале он собирался позвонить ей. Потом решил ждать до вечера. Работать по-настоящему он не мог.
И вообще, что значит думать. У Йонатана была феноменальная фотографическая память, мощный аналитический ум, организаторские способности. Он умел найти выход практически из любой ситуации. Все это давало ему возможность делать блестящую карьеру и побеждать. Он родился победителем. И вот "победитель" вернулся с работы и сидит, не раздеваясь. Он задает себе вопрос: "Что делать?". И не находит ответа. "Может быть ничего". Звонит Айше, а она не отвечает, только автоответчик. Уже поздно. Он выпивает рюмочку бренди. Идет в постель. Но сна нет. Заполночь. Он встает с постели.
Есть только один друг, которому можно позвонить в это время. Эли, с которым они служили в "8200". Он уже знает большую часть истории. Йонатан рассказывает о визите Леи.
"Друг мой, тебя еще ждет немало сложностей впереди. Но сегодня расслабься. Что собственно случилось? Твоя девушка забеременела. Радуйся! Что тебе не призналась, а подруге да, так это извечная женская солидарность. А по поводу положения в фирме, иди напрямую к боссу и говори с ним. Видишь, как я тебе все по полочкам разложил. Также, как ты мне пару лет назад. А сейчас иди и спокойно спи. Приятных снов".
7
Переливчатая трель телефона вырвала Йонатана из короткого утреннего сна. Это была ее мелодия. Из арабского попури.
"Милый мой... Я знаю, тебе Лея рассказала... У меня самой духа не хватило... Я тебя так люблю...". Он слышал, как ей трудно давались слова.
"Я счастлив, милая. Я хочу быть с тобой всю жизнь. Я тебя люблю, как никого прежде не любил".
Он проспал меньше трех часов, но после разговора с Айшей, чувствовал, как в крови бушевал адреналин.
В конце этой недели они решили нанести первый визит ее семье. Cемья Хусейни жила в Кфар Кана.
Стоял конец ноября. Дожди также внезапно кончились, как и начались пару недель назад. Исмаил Хусейни решил встретить пару Айшу и Йонатана во дворе. Делали на углях бараньи ребрышки. Мама Айши Мирьям готовила свое коронное блюдо синию, говядину в тхине. Суетились сестры и братья Айши, их мужья и жены, дети - племянники Айши.
Кфар Хана встретила "Шоколадницу" и "Сноба" воротами с голубем и надписью на трех языках "Добро пожаловать в Кану". Они проехали площадь с известной францисканской церковью Венчания и повернули в мусульманский квартал. Айша позвонила маме по телефону, предупредила, что они подъезжают. Недалеко до их дома Айша вдруг попросила притормозить. Отстегнула ремень и потянулась к Йонатану. Он обнял ее. Между поцелуями она бормотала: "У нас дома так нельзя... они же из другого поколения...".
Вся семья высыпала на улицу, ждала их. Шум от этих двух десятков человек стоял невероятный. Прошли в дом, потом во двор. Мужчины и женщины незаметно разделились. Исмаил показывал Йонатану свое хозяйство. Айшу окружили сестры. Часов около четырех начали пировать. Время текло незаметно. Первое напряжение Йонатана прошло. Он расслабился и свободно разговаривал по-арабски со всей семьей. Незаметно начало темнеть, дни то становились короткими. Есть уже было невозможно, количество мяса, салатов, питт превосходило все мыслимое и немыслимое.
"Ну, что чай, кофе, пахлява, кнаффе?" - спрашивает Мирьям Исмаила. В эту минуту подбежал мальчишка лет семи-восьми. Что-то прошептал Мирьям. Та оторопела, отозвала в сторону мужа. Исмаил тронул за локоть Йонатана. Заговорил тихо и быстро на иврите.
"Вам с Айшей надо срочно покинуть деревню. Есть сведения, что кое-кому не нравится ваша... дружба. Оставь машину здесь, а я отвезу вас. Быстро!"
В эту минуту щелкнул выстрел.
"Не успели. Бегите через заднюю калитку. Айша знает куда. Быстрее".
Стемнело мгновенно. Йонатан схватил за руку Айшу, и они побежали. Через кусты на соседнюю улочку. Очередь прошила вечернюю деревенскую тишину. "М-шестнадцать", - отметил про себя Йонатан и вдруг почувствовал, как беззвучно оседает на землю его Айша. Она зажала рот рукой, чтоб не кричать.
"Тихо, тихо..., - умоляла она его - если заметят, то мне сразу конец. Ты слышал - смерть предательнице!"
"Это из-за меня, да?"
"Да... вернее нет, из-за меня"
Он увидел, как на белой штанине расплылось пятно крови. Йонатан быстро стащил с себя рубашку, потом майку, начал рвать ее на куски.
"Тише, тише", - шептала она.
Хорошо, что брюки у нее были широкие. Он задрал штанину и начал перевязывать майкой ее рану.
"Твой папа сказал, что ты знаешь, как выбраться отсюда".
"Подожди минут десять, они должны удалиться отсюда. А потом позвоним моей подружке. Она нас увезет".
Подружка не отвечала. "Звони папе", - просит Йонатан. Айша бормочет что-то невнятное. Йонатан выхватывает из ее рук телефон, находит "папа".
"Исмаил, Айша ранена, быстрее вези нас в больницу"
"Где вы?"
"Черт, я не знаю названий улиц. Сейчас посмотрю". Йонатан тщетно ищет надписи на домах.
"Рядом за углом мечеть"
"Я знаю. Выезжаю", - кричит Исмаил.
Со скрежетом его старый "Вольво" останавливается метрах в десяти от них. Йонатан несет Айшу к машине.
"Она вся в крови! Бедная девочка!"
"Быстрее, Исмаил, быстрее". Они несутся по улицам Кфар Каны.
"Пей", - просит Йонатан, дает ей бутылку с водой. Она делает пару глотков. "Еще!", - кричит он. "Куда ты ее везешь?"
"В Афулу. Как она там?"
"Я думаю есть пуля внутри, она и не дает остановится крови. Сейчас попробую рубашкой остановить". Йонатан отрывает рукав от своей нарядной рубашки, пытается сделать подобие жгута и стянуть артерию.
Они дотянули ее до "Ха эмек". Сидели грустные в приемном покое. Йонатан в разорванной и окровавленной рубашке. Минут через двадцать вошли полицейские.
Эпилог
Пулю калибра пять-пятьдесят шесть успешно удалили из ноги Айши. Через три дня счастливая парочка сидела на хайфском балконе. Прошел дождь, и вновь появилась радуга. Перед ними на столике стояли две чашки кофе и букет белых хризантем в вазе, которые купил к ее выписке Йонатан. Они молчали, смотрели на радугу, медленно потягивали кофе.
"Я думаю, - сказал он, - нам надо поехать жить в Европу или в Америку. Нельзя рисковать жизнями. Тем более, нас уже почти трое".
"А я думаю, - сказала она, - мы останемся здесь навсегда. Здесь мы живем и здесь наша земля. И дети наши тоже будут жить здесь. Может быть, они вырастут другими".