Каралис Дмитрий Николаевич
Писательский клуб в Доме набокова: Формула Чехова

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 1, последний от 01/03/2012.
  • © Copyright Каралис Дмитрий Николаевич (dn.karalis@gmail.com)
  • Обновлено: 29/01/2010. 15k. Статистика.
  • Интервью: Публицистика
  •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    К 150-летию А. Чехова. Беседа в Пушкинском Доме. Опубликовано в газете "Невское время" 29.01.10 со значительными сокращениями и другим заголовком


  • Формула Чехова

      
       Писательский клуб в доме Набокова
      
       Очередное заседание Писательского клуба, посвященное 150-летию Антона Павловича Чехова, прошло в Институте русской литературы Академии Наук. Наши собеседники - главный научный сотрудник Пушкинского Дома доктор филологических наук Наталия Юрьевна Грякалова и профессор Санкт-Петербургского университета доктор филологических наук, известный литературовед, член союза писателей Санкт-Петербурга Игорь Николаевич Сухих.
       В "чеховской беседе" приняли участие прозаик Дмитрий Каралис и корреспондент Алина Циопа.
      
       Дмитрий Каралис (Д.К.): Известно, что именно Петербург стал для Чехова литературной колыбелью. В конце 1885 года издатель юмористического журнала "Осколки" Лейкин за свой счет привез молодого автора в Петербург, поселил в своей роскошной квартире, дал выезд в пару лошадей, снабдил билетами во все театры и две недели показывал столицу. Чехов был буквально ошеломлен приемом, удивлен свалившейся на него славой, и пришел в ужас, ощутив небрежность своих прежних текстов. В столице он переменил свое отношение к раннему писательству. Первый рассказ, напечатанный в суворинской газете "Новое время", был подписан уже не псевдонимом, а настоящей фамилией. Так читающая Россия распрощалась с автором юморесок Антошей Чехонте и узнала писателя Антона Чехова. При том, что Чехов считается "непетербургским" писателем (декорации Северной столицы лишь вскользь упоминаются в его произведениях) какие-то следы Антон Павлович все же оставил в нашем городе?
       Наталия Грякалова (Н.Г.): В Литературном музее Пушкинского Дома хранятся рисунок Ильи Репина, запечатлевший Чехова на заседании "Литературного общества", портрет работы Николая Кравченко, гравюры, семейные фотографии, шаржи, карикатуры, есть личные вещи писателя - чернильница, кошелек, значок счетчика Всероссийской переписи населения 1897 года... Но, несомненно, наибольшую ценность представляют хранящиеся в Рукописном отделе Пушкинского Дома письма Чехова к издателям, общественным деятелям и литературным приятелям, например Леонтьеву-Щеглову, с которым он был дружен. Письма необычайно интересны и вносят живые черты в хрестоматийный облик Чехова - добропорядочного человека и интеллигента до мозга костей, который уже сложился в массовом сознании. Чехов практически не писал статей, не выступал с литературными манифестами, но таковыми можно признать многие его письма; считается, что он был аполитичен, но письма показывают, что он был человеком страстным, заинтересованным.
       Игорь Сухих (И.С.): Письма - совершенно особый предмет разговора. Во-первых, Чехов написал их чрезвычайно много, их в 30-томном академическом собрании около 4 тысяч, 12 томов. И еще около 2 тысяч известно, но да нас они не дошли. Во-вторых, когда они появились, а их начала публиковать еще сестра Мария Павловна, их сразу назвали вторым собранием сочинений. Они дают психологический портрет, неожиданный облик Чехова. Если бы кто-то из чеховедов сделал двухтомную или однотомную выборку "Чехов в письмах", это была бы необычайно увлекательная книга.
       Н.Г.: Есть такой замысел.
       Д.К. В декабрьском номере журнала "Нева", который, кстати, весь посвящен Чехову, председатель Чеховской комиссии РАН Владимир Катаев признается, что осталось большое количество белых пятен - "...до сих не издано полностью все, что вышло из-под пера Чехова". Освоены не все архивные материалы самого писателя и его окружения, не полностью изданы записные книжки. Самый же большой пробел, считает известный чеховед, - многочисленные купюры в десятках писем. В то же время письма Чехова, изданные за рубежом, печатаются без ложностыдливых умолчаний... Один из примеров - книга английского автора Дональда Рейфилда "Жизнь Антона Чехова". Правда, Катаев утверждает, что жизнь Чехова рассматривается в этой книге в отрыве от его творчества, и сетует на то, что до сих пор не существует подлинно научной биографии Чехова. В этом же номере "Невы" замечательная публикация нашего собеседника - Игоря Сухих "Чехов в жизни: сюжеты для небольшого романа" (журнальный вариант, в полном виде книга готовится в издательстве "Время"). Игорь Николаевич, это ваш ответ Рейфилду?
       И.С.: Дональд Рейфилд очень интересный чеховед, чеховед-провокатор, он пропахал многие архивы. Его книга с энтузиазмом читается широкой аудиторией и с не меньшим энтузиазмом и скептицизмом обсуждается большинством критиков. Я смотрю на его труд глазами простого читателя и вижу биографию эротомана, биографию человека больного чахоткой, измученного своей многочисленной семьей, которую он тащил на плечах и не решался бросить. Рейфилд говорит: я хотел показать вам, дорогие читатели, не русского святого интеллигента, а обычного человека. У меня возникает вопрос: а кто из биографов Чехова хотел показать святого?
       Н.Г.: Для русской традиции характерно обожествление интеллигента, и в данном случае Чехов оказался очень подходящей фигурой. Вот вы говорили, эротоман, больной, тянул на себе семью, - а разве он не тянул на себе семью? Разве у него не было сложных отношений с женщинами? Разве он не посещал публичные дома? Все это так!
       И.С.: Если пишется биография человека, главным смыслом жизни которого было посещение публичных домов, чахоточная болезнь и висящие на спине родственники, то совершенно непонятно, каким образом и почему этот человек успел написать 30-ти томное собрание сочинений. Это Чехов, ставший классиком русской и мировой литературы, или кто-то другой? Конечно, небезынтересно будет узнать, что Чехов не просто ходил по публичным домам, но общался с японкой в экспериментально-сравнительных целях. Если этот эпизод органично включается в общий контекст - это одна история. А делать сенсацию из вполне понятных особенностей чеховской биографии, - все равно, что подглядеть в щель в купальне или в бане, а потом бегать по улицам и хвастаться, что прекрасно знаешь классика.
       А.Ц.: В этом же чеховском номере "Невы" публикуется отрывок из сценария Виталия Мельникова "Львы, орлы и куропатки" о любовных отношения Чехова с молодой писательницей Авиловой.
       И.С.: Я с интересом жду этот фильм. Мне кажется, весь сценарий строится на мифе. Скорее всего, никакого настоящего романа с Авиловой, в отличие от очень сложных психологических отношений с Ликой Мизиновой у Чехова не было. Этот роман Лидия Алексеевна придумала через много лет, романтически переигрывая свою жизнь.
       А.Ц.: Был этот роман платоническим или нет, но Лидия Авилова и Чехов впервые встретилась в Петербурге. И фильм снимается в Петербурге. Можно ли вообще говорить о жизни Чехова в Петербурге, о чеховских местах в нашем городе?
       И.С.: После публикации в декабрьском номере "Невы" обширной статьи Елены Душечкиной о чеховском восприятии Петербурга, стало понятно, что интересную книгу "Чехов в Петербурге" написать можно и нужно. Хотя Чехов в Петербурге бывал лишь наездами, иногда достаточно шумными и веселыми.
       А.Ц.: Чехова читают и ставят по всему миру. В чем секрет такого внимания к писателю, чьи герои - совсем не героические, к тому же жившие полтора века назад в России?
       И.С.: Да, Чехов стал одним из "большой тройки" нашей литературы. Человек, окончивший гимназию хоть на острове Пасхи, твердо знает, что в России были Пушкин, Достоевский, Чехов. Московский журналист Александр Минкин, бывший театральный критик, сказал, что главные статьи нашего экспорта вовсе не нефть, не газ, не мед, не медведи и не развесистая клюква, а 10 килограммов книг: два романа Толстого, три романа Достоевского, и четыре пьесы Чехова.
       А.Ц.: Ч чем же Чехов так привлекателен для западного человека, далекого от российской реальности?
       И.С.: Если искать самую общую формулу, я бы процитировал Сергея Довлатова. Пытаясь распушить хвост перед американскими славистами, он на одной конференции в 80-е годы сказал: рядом с Чеховым даже Толстой кажется гениальным провинциалом. "Крейцерова соната" - это провинциальный шедевр. Потому что и музыка, и этот ревнивец, - это все очень русские мотивы. А Чехов делает себе мировое значение на простой и понятной вещи - он медленно раскачивает маятник супружеской жизни от идиллии к драме. Весь Чехов - это то, как он ее полюбил - она его не любит. Или наоборот: они полюбили друг друга, поженились и были несчастливы. Этот сюжет можно перевернуть : "Они полюбили друг друга и не поженились". Глобальное - проходит. А вот это раскачивание маятника - "ушла, повернувшись, в другую комнату, а потом пришла требовать" - интересно всем.
       Д.К.: У меня такое ощущение, что у Чехова не было резких высказываний относительно людей. Они могли быть оценочные, но злых высказываний как интеллигентный человек он себе не позволял. Мне кажется, он был очень терпимым человеком в отношениях с людьми.
       Н.Г.: В мемуарах современников сохранился образ человека мягкого, терпимого, не всегда настаивающего на своем мнении. Но вместе с тем он твердо отказывался от решений, которые могли осложнить его жизнь. Сколько раз Чехов был на грани брачных предложений и уходил от них - то ли не был уверен в истинности чувств, то ли не хотел терять свою писательскую свободу. Резко не высказывался, но всегда поступал так, как считал нужным, отшучивался, нередко обижая близких людей.
       И.С.: Я бы продолжил. Да, Чехов был деликатен и терпим к людям. Но часто был резок, когда шла речь о тенденциях, о структурах, об учреждениях и так далее. Про Сахалин он напишет, что наши замечательные реформы 60-х годов ничего не дали для улучшения положения каторжных. Или пишет: "Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую, не верю даже, когда она страдает и жалуется, ибо ее притеснители выходят из ее же недр. Я верую в отдельных людей..." Такого рода резких суждений у Чехова довольно много.
       А.Ц.: То есть он был человеком компромисса.
       И.С.: До тех пор, пока речь не шла о важных вещах. Когда Лика Мизинова упрекнула его - дескать, ваши грезы значат для вас больше, чем отношение к женщине, он очень резко написал, что "вы, дорогая моя, не знаете, что вы прочирикали, вы не знаете всей тяжести, всей мучительности этого высасывающего труда". Или знаменитое письмо брату Николаю (с недавно восстановленными вставками) - резкое, переходящее в грубость, когда он пытался вернуть его на путь истинный. Вот кто был истинный гуляка - Николай. Он умер в 1888 году, пропив, прогуляв свой незаурядный талант.
       Д.К.: За Чеховым не числится каких-то грязных или компрометирующих историй. Его реальный образ, мне кажется, совпадает с тем представлением об интеллигенции, которое складывается из прочтения его произведений.
       И.С.: В одной своей работе я перечисляю два десятка "не", которые к Чехову нельзя применить. Чехов не страдал от безответной любви, не ссорился с царями, не стрелялся на дуэлях, не служил в армии, не сидел в тюрьме, не был на каторге - только сам приезжал... Единственное место, где ищут что-то компрометирующее - это отношения с женщинами. Как так! - она его любила, а он не любил, и даже иронизировал и всякое прочее. Но что любопытно: в отличие от других почтенных классиков Чехов никогда не составлял своих донжуанских списков. Про японку он может рассказать, потому что это некая общая японка, а вот про отношения с Авиловой, про отношения с Ликой - при посторонних рассуждать не будет. Его холостяцкий донжуанский список даже замечательно въедливому Дональду Рейфилду приходится восстанавливать на догадках - потому что материала нет.
       Н.Г.: Качество, которое можно назвать доминантным, - деликатность.
       Д.К.: Можно сказать, что чеховский интеллигент, которого мы привыкли выкристаллизовывать из произведений Чехова - по сути дела реализовался в самом Антоне Павловиче?
       И.С.: Я бы сказал, что главным героем, главным чеховским интеллигентом чеховского художественного мира был сам Чехов. Биографию Чехова можно поставить на полку, как еще один том собрания сочинений. В своей жизни Чехов оказывается больше любого из его героев. Чехов построил свою жизнь как доказательство какой-то нравственной теоремы, он самому себе доказывает, что можно быть талантом и заниматься делом. При этом, не общаясь с царями, не хлопоча о судьбах народа, а делая очень конкретные дела.
       А.Ц.: Вообще очень актуальная мысль - побудить каждого человека не просто судить о морали, а взять и сделать что-то самому. Понять, "кто же, если не я?"
       И.С.: Я пишу в своей книге - ощущение такое, что о нуждах городского образования Таганрога он заботится больше, чем о семье. Он покупает в Париже книги для библиотек, он строит школы, он завещает сестре, чтобы после ее смерти все его доходы отошли на нужды городского образования в Таганроге. За несколько месяцев до того, как он отправится в Баденвайлер и умрет там, пытается устроить сына какого-то малознакомого человека в московский университет... Приехав от Толстого, он пишет брату: "К Толстому пришел некий слепец, ты не можешь уконопатить его в какой-нибудь приют?" Что ему этот слепец, он с Толстым сейчас общался? Нет, он пишет Александру в Петербург: к тебе придет этот слепец, помоги ему, пожалуйста! Если издать "малые дела" Чехова списком, то получится еще несколько томов. Это огромная часть его биографии!
       Н.Г.: Наверное, гений складывается не только из идеалистических черт, но и из очень конкретных. Например, работоспособность. При своей хронической болезни Чехов был удивительно работоспособен. А вначале еще и совмещал писательство с медицинской практикой, затем с общественной деятельностью. 12 томов писем! Для современного человека это вообще поразительно.
       И.С.: Я всегда говорю своим студентам: сколько томов за сорок четыре года написал Чехов? Попробуйте, - причем, не на компьютере, а ручкой, - просто исписать столько бумаги, чтобы получилось 30 томов. Возможно, "Дама с собачкой" у вас не получится, но обязательно получится что-нибудь интересное.. При этом он тоже ездил, и тоже болел, и очень тяжело жил, и плохо учился, и еще эта гипотеза о том, что он был "ходок" и много выпивал. Понятно, что ничто человеческое ему не было чуждо, но если мы будем пить с утра до вечера, то не успеем написать не только 30, но и 3-х томов! Он при любых обстоятельствах помнил, что должен писать и выполнять обещанное. Наверное, вот это "я должен" - очень важная часть формулы чеховской жизни...
      
       Текст подготовили Дмитрий Каралис и Алина Циопа
      
       27 января 2010г.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       1
      
      
      
      

  • Комментарии: 1, последний от 01/03/2012.
  • © Copyright Каралис Дмитрий Николаевич (dn.karalis@gmail.com)
  • Обновлено: 29/01/2010. 15k. Статистика.
  • Интервью: Публицистика
  •  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.