Поезд мчался на юг. Колеса ровно постукивали, и Алене снилось, что они с бабушкой опять едут в Ялту. Когда мама разбудила ее, Алена не сразу поняла, где они. А потом, еще не совсем проснувшись, вспомнила и стала напяливать платье, чулки и ботинки.
Они с мамой ехали к дяде, с которым теперь будут жить в новом месте. Дядя этот должен был встречать их на станции, но сейчас стоял с ними рядом в купе и поторапливал их. Значит, они уже приехали. Дядю этого Алена видела только однажды, но сейчас сразу узнала его. В прошлый раз, когда он был у них дома, то говорил с Аленой о школе, а Алена показала ему свою игру в телевизор. Сейчас он взял чемоданы и двинулся к выходу.
- Алена, скорей! - волновалась мама и перекладывала из руки в руку большой яркий букет.
Они оказались на маленькой чистенькой станции. Мама, Алена и дядя пошли, не спеша, вдоль пути. Было рано и пасмурно. Дядя рассказывал, что жить они будут на даче. Алена вспомнила, как они с бабушкой жили на даче, и это ей не понравилось.
Дядя устал и поставил чемоданы на землю. Мама начала расспрашивать, как у него дела на работе, но тут мимо них загрохотали, помчались вагоны, и мама поспешно прижала Алену к себе. Дядя посмотрел вслед электричке, взял чемоданы, и они пошли дальше.
На работе у него было по-прежнему. Но скоро он собирался взять отпуск, чтобы побыть с ними месяц на даче.
Тут к ним подошел какой-то старый толстый мужчина. Дядя ему очень обрадовался, опять поставил чемоданы на землю и стал знакомить с ним маму:
- Семен Захарович!
Мама протянула ему руку, и он сказал:
- Очень приятно!
Мужчины взяли чемоданы, и они зашагали дальше. Идти было интересно. На деревьях краснели вишни, висели орехи... Алена знала здесь почти все деревья, потому что раньше они жили с мамой и папой неподалеку отсюда, в городе.
- Ну вот, пришли! - сказал дядя, а толстый добавил:
- Будьте как дома!.. Собаку не бойтесь, привязана! Вера, Дуся! Встречайте гостей!
Из калитки навстречу им вышли две женщины, молодая и старая, и стали знакомиться. Мама назвала себя по имени, и обе женщины сказали:
- Очень приятно!
- А это Лена, - сказала мама. И все стали смотреть на Алену, а тети сказали:
- Здравствуйте, Леночка!
И Алена сказала им:
- Здрасьте!
Все стали входить во двор и разговаривать о погоде, о саде, который был за забором, а из конуры вылезла и заворчала собака, но толстый Семен Захарович сказал ей:
- Рекс!
И она перестала.
- Ваш дом направо, - сказала старая тетя Дуся, - а наш дальше, налево. Располагайтесь, отдыхайте с дороги, а там и позавтракаем. - Мама и дядя сказали "Спасибо!", и Алена следом за ними вошла в дом.
В окна обеих комнат заглядывали яркие ягоды вишни, и мама вдруг обняла дядю за шею и вскрикнула:
- Боже мой, как хорошо тут!
Дядя обрадованно засмеялся, потом отвел мамины руки, а сам наклонился к Алене и спросил:
- А тебе нравится?
Алена молчала. Тогда дядя сказал:
- Я уже говорил с тетей Дусей, с хозяйкой, она выделит тебе целое дерево!
Алена молчала. Не то чтобы дядя заискивал перед нею, но все-таки... Дядя опять засмеялся и сказал ей:
- Ладно, сама облюбуешь!
И это Алене понравилось.
- Ну, а теперь умываться! - сказала мама, и они с дядей стали снимать с Алены пальтишко.
Рукомойник стоял во дворе. Алена никак не хотела мыть руки с мылом, но дядя заставил. И Вера стала кормить их котлетами, а тетя Дуся принесла слив и вишен. Алена аккуратно брала вишни за тонкие ножки-веточки и мягко кусала ягоду, и во рту разливался и таял кисло-сладкий вишневый сок, алые капли его текли у Алены по подбородку, и мама, укоризненно улыбаясь ей, время от времени отирала их тряпочкой. А после пошли гулять.
Мама, Алена и дядя шли по дну небольшого лесного оврага. Весной здесь, наверно, шумел ручей, а сейчас под ногами шуршала листва. Все вокруг было зелено, и солнечно, и умыто... И такое синее-синее небо сверкало над чистой листвою чинар, и так гордо и мощно проявлялась из-за деревьев солнечная вершина горы, и в лесу было так тихо, тепло и прохладно, что всем троим было хорошо, и радостно, и покойно.
Одно только смущало Алену: кто им теперь этот дядя?
"С мальчишкой связалась!" - вспомнила Алена бабушкины слова. Бабушка любила Алену и из-за нее ссорилась с мамой. И вот сейчас они приехали к этому самому дяде-мальчишке... И как Алене с ним разговаривать, и как его называть?..
Он шел рядом с Аленой и мамой и рассказывал об этих горах и о лесе, и еще о том, где они будут жить и работать... "А бабушка и не знает, где мы, - соображала Алена. - И где я тут буду учиться... А учебники и тетради в Москве остались... А мама сказала, что мы отсюда скоро уедем, только поживем немного и уедем... В Симферополь или Владивосток... Лучше Владивосток... Далеко и не жарко, там море... А в Симферополе жарко..."
Алена споткнулась о корень и, верно, упала бы, если бы дядя не подхватил ее. Алена всегда спотыкалась и падала. И еще ставила ноги носками внутрь. И мама от этого огорчалась и часто ругала ее. Но Алена любила маму. И когда мама в театре играла Аленушку и была такая красивая... И когда мама нигде не работала, и это было лучше всего, потому что тогда Алена и мама были всегда, целыми днями вместе... Алена очень любила маму. Больше бабушки. И больше всего на свете.
А папу она не так вовсе любила. Да он ей и папой-то был понарошку. Тот папа, тот, настоящий, остался в Новосибирске. Алена помнила, как он наказал ее, побил и запер в ванной. А мама пришла и освободила ее. Мама думала, что Алена не помнит того, настоящего папу, а Алена все помнила. Алена все помнила, и когда мама сказала ей, что они больше не будут жить с папой, - с другим ее папой, не настоящим, - Алена только спросила: "А я с тобой буду?" И когда мама сказала ей, что да, она всегда, всегда будет с нею, Алена успокоилась и больше уж ни о чем не спрашивала и сердилась, если бабушка очень ругала маму и требовала оставить Алену ей, бабушке...
Алена споткнулась, и снова дядя не дал ей упасть, а потом вдруг хлопнул возле самого носа в ладоши, развел их, стряхнул комара и засмеялся:
- Во какого убил!..
"А если и там ничего не выгорит, тогда в Красноярск поедем, не пропадем!.." - Алена еще не успела обдумать про Красноярск, как дядя спросил ее:
- В Красноярск хочешь?
И она опять промолчала.
- Ах ты, молчуха, - сказал дядя и, посмотрев на маму, добавил: - Философ!
Алена обиделась.
Утром Алена не сразу вспомнила, где она, а вспомнив, повернулась на спину и, поймав лицом солнце, долго лежала, зажмурившись, и слушала, как за окном гудят пчелы, как на огороде толстый Семен Захарович кричит:
- Дуся, ну куды же ты столько картошки сыпешь!
А тетя Дуся сердится и объясняет, "куды"...
А мама с дядей за дверью тихонечко разговаривали, и мама все нервничала и смеялась...
Прогудел поезд, за окном раздался грохот колес, и Алена почувствовала, как густо дрожит весь дом и она на кровати... Алена потихоньку шлепнула босыми ногами об пол - свежевыкрашенный, усеянный солнечными пятнышками, - подумала, что ей из-за астмы нельзя ходить по полу босиком, и с наслажденьем стала ступать босыми ногами прямо на этот пол, свеженький, как пирожное, и ногам стало легко и приятно от этой разбросанной по полу теплой солнечной сетки... Она уселась на теплый, ласковый подоконник, свесила ноги наружу и стала смотреть, как желтые с черным, похожие на малюсеньких тигриков, пчелы лазят внизу по желтым цветам и вынюхивают своими черными носиками все, что есть в них хорошего... Одна пчела села к Алене на ногу и теперь ползла по ноге и рубашке, среди нарисованных цветочков... Дверь в комнату отворилась, Алене подуло в спину, и пчела улетела.
- А-а! - раздался голос дяди. - Мы уже встали, пятаки уж открыты!..
Про пятаки Алена не поняла и не обернулась. Дядя подошел к ней, обнял за плечи и тоже засмотрелся на пчел во дворе. И вдруг сзади еще кто-то - мама! - обняла их обоих, поцеловала ее, прижалась к ней и сказала:
- Зачем же ты босиком ходишь?
И все трое долго молчали и слушали, как гудят пчелы.
А потом Алена сказала:
- А бабушка знает, где мы?
И мама вздрогнула и сказала:
- Нет, но я сегодня же напишу ей. И всем им... А сейчас пошли завтракать, и проводим тебя на работу. - Это уже относилось к дяде.
Они поели картошки, огурцов с медом, и пошли на станцию. Там дядя купил билет, сел в электричку и скоро уехал, и Алена с мамой остались на пустом перроне одни. Все вокруг было тихо, дремотно, и даже далекие петушиные крики не могли разбудить этого сонного дачного царства. Они побрели в лес - туда, где вчера гуляли с дядей. Там было солнечно и пятнисто, и также лениво и ласково, но что-то все-таки изменилось. Алена никак не могла понять, что же, пока мама вдруг не сказала:
- А все-таки одним здесь страшно!.. Идем-ка домой!
И они поскорее вышли из леса на шоссе, и потом уж пошли медленно, не спеша.
- Мама, - спросила Алена, - а мы здесь всегда будем жить... с дядей?
Мама остановилась, и Алена увидела, как у нее на шее бьется-бьется синяя жилка. И тогда Алена сказала: - Мама, пойдем снова на станцию, там хоть городом пахнет!
И они долго гуляли на станции, и Алена разглядывала фонари, висевшие на столбах, словно виноградные гроздья, и приходившие-уходившие поезда - из них то вываливались целые толпы, а то выпрыгивало два-три человека... И все тут было интереснее, чем на даче, и чем... у них тут... И самое главное - Алена с наслаждением вдыхает смолистый, волнующий воздух железной дороги, и ей хочется снова поехать куда-то, и ехать на поезде долго-предолго, всю жизнь...
- Алена, следи за ногами, опять носками внутрь ходишь!
Что такое?.. Ах, это мама!.. Следи за носками, а толку-то? Ведь не Алена же командует своими ногами, они сами ходят! Как хотят, так и ходят, как им удобнее!.. А вот новый состав из города!
- Алена, ты что, не слышишь?
Ну почему же не слышу, очень даже прекрасно слышу! Попробовала б сама, как ходить и следить!..
- Аленушка, пожалуйста, ставь ноги правильно, тебе это необходимо!
Все! Все! Нет ни вокзала, ни поездов, ничего больше нету, а есть только ноги, которые надо ставить правильно!
- Мама, пойдем домой!
И они молча идут вдоль пути - по гравию, по тропинке, вдоль кудрявых кустов, мимо дачек, собак и колодцев, все вверх и вверх...
- Мама, а дядя давно тут живет?
- Нет, детка, недавно, сколько и мы.
- А раньше он где жил?
- Раньше? Здесь рядом, в городе.
- А почему он теперь не живет там?
- Теперь... теперь там нельзя жить ему... неудобно...
- А почему неудобно?
- Неудобно... Мы здесь, а он там.
- А ездить сюда удобно?
- Ездить тоже, конечно... Но все-таки... Так он с нами!
- А мы с ним всегда будем жить?
- Мы с ним, Алена, всегда... Наверно...
Дядя приехал поздно. Рекс в темноте не узнал его, бросился, поцарапал и слегка укусил. И мама намазывала дядю йодом.
- А вам не больно? - спросила Алена из кровати.
- Больно, конечно. Щиплет.
- А вы подуйте, тогда пройдет.
Дядя подул и сказал:
- Зато завтра я выходной. И мы пойдем в лес.
- А мы на гору пойдем завтра? - спросила Алена.
- Пойдем! Только не на большую, а тут рядом, поменьше!
- А на большую?
- На большую сразу нельзя, надо вначале акклиматизироваться.
- Что надо вначале?
- Акклиматизироваться!.. Привыкнуть к местному климату.
- А мы же тут жили раньше! - сказала Алена. - Помните, вы к нам тогда в гости пришли?
- Помню, - ответил дядя. - Но ведь после этого ты в Москве жила и отвыкла... А помнишь, как ты мне про телевизор рассказывала?
- Помню... А вы в шахматы умеете играть?
- Умею... Ну вот, все, теперь раны мои обработаны... - И дядя пришел из маленькой освещенной комнаты и сел на кровать к Алене. - Хочешь, научу?
- Нет, это я так спросила, - сказала Алена и отвернулась.
- Ну, спи, - сказал дядя и поцеловал ее. - Спокойной ночи. До завтра.
Алена лежала и думала. "А мама сегодня не написала письмо бабушке... И завтра тоже... Завтра пойдем гулять, и ей будет некогда... А послезавтра? Дядя сказал, что он выходной только завтра... А послезавтра напишет?.."
Утром Алену заставили делать зарядку. Заставил дядя. Алена терпеть не могла делать зарядку, но в саду все было по-новому, интересно... Упражнения у нее, конечно, не получались. Но дядя делал их сам и ее подбадривал, и Алене временами казалось, что и она тоже делает все хорошо. Рекс, во всяком случае, глядел на нее с любопытством и даже лаял, тоже, наверное, подбадривал. А мама, улыбаясь, наблюдала за ними с веранды и готовила завтрак.
В лесу они долго шли вдоль небольшого оврага. И когда сели отдохнуть на поваленную ветром чинару, Алена молчала. Она почувствовала, что устала, ей стало досадно и захотелось чего-то такого непонятного, чего, наверное, и не бывает, и все-таки Алена сердилась, что этого нету, сердилась на дядю, на маму, на лес, на себя и на все на свете...
- Алена, поставь ноги ровно, - сказала мама.
"Не буду я ставить ноги!" - про себя сказала Алена.
- Алена, поставь ноги ровно! - еще раз сказала мама.
- Не буду я ставить ноги! - буркнула вслух Алена.
- Что ты сказала?
- Не буду!
- Да брось, Аленка, ну что ты! - сказал примирительно дядя. - Я, знаешь, раньше сам не так ноги ставил... Только ты - внутрь носками, а я - наружу... А потом ничего, стал следить за собой, и вот, видишь - нормально! - И дядя показал, как нормально.
- А я не буду! - опять пробурчала Алена.
- Алена, в чем дело, ты что, устала? - строго спросила мама.
- Ни в чем! - рассердилась Алена.
- Ну, раз ни в чем, - опять подхватил примирительно дядя, - так и говорить не о чем. - Смотри лучше, как капли падают! - И он показал на высокое дерево, с которого после утреннего тумана падали на камни у корня маленькие блестящие капли. Было видно, как эти капли собираются вверху, на самом краю листа, набухают, большеют и, набравшись силы и солнца, внезапно срываются, разбиваясь о нижние листья, и с них уже маленькими веселыми брызгами сыплются на замшелые камни. И от этого мох на камнях унизан прозрачными бусинками, такими яркими и сверкающими на солнце, что во рту возникал их холодный, ледяной вкус и слегка ныли зубы.
Кругом густо стояли сухие сосны, и на них капель не было видно, а это веселое дерево стояло одно над оврагом, и солнце играло этими каплями, как жемчужинками. В другое время Алене понравилось бы, но сейчас ей не хотелось отступать от своего настроения, и она упрямо и зло пробурчала:
- Некрасиво!
- Разве? - удивился дядя. - Нет, по-моему, очень красиво!
- А в Москве лучше, - подумав, зло сказала Алена.
- Разве? - опять удивился дядя. - Ну, что ты?!
- Не надо! - прервала его мама. - Ей сейчас хочется портить другим настроение, не надо с ней разговаривать.
- А-а... Ну, ладно, тогда пошли! - произнес дядя, и они с мамой поднялись с дерева.
- Не холодно? - спросил дядя.
- Нет! - ответила мама, и они пошли дальше мимо капающего дерева, берегом того же оврага.
Алена осталась сидеть. Ей не хотелось сидеть, но и идти не хотелось, и соглашаться никак не хотелось, и слушаться не хотелось, а хотелось только... она и сама не знала, чего ей хотелось, но только ей не хотелось... И она потихоньку поднялась и пошла за ними, но только так, чтобы не совсем за ними, а так - отстав и чуть сбоку, и она долго шла так, опустив голову и глядя в сторону, и ставя ноги носками внутрь, цепляясь за корни и спотыкаясь...
Несколько раз мама и дядя останавливались и ждали ее, но Алена не подходила, а останавливалась шагах в десяти, и тогда мама и дядя шли дальше, а Алена опять тащилась за ними и спотыкалась, изнемогая от собственного упрямства... Наконец, мама остановилась и строго спросила:
- Тебе что, надоело гулять? Тогда сейчас же пойдем домой, и будешь целый день сидеть в комнате!
Алена глядела в землю и, краешком глаза наблюдая за муравьями у дерева, упрямо молчала.
- А как же гора? - поинтересовался дядя.
- Гора?.. - Это было новое! Про гору Аленка забыла. Ей захотелось, чтоб не было того, что было на самом деле, но чтоб все было по-другому, нормально, как раньше... Но побороть себя, подойти к ним Алена была уже не в силах. Мама крепко взяла ее за руку и быстро пошла обратно, вниз по тропинке.
Алена плакала, ей не хотелось идти домой, а хотелось гулять, ей теперь так хотелось гулять, а мама тащила ее домой, и Алена не успевала за нею и все спотыкалась и чуть не падала, а все из-за этого проклятого дяди, который шел сзади и насвистывал, и разговаривал с мамой, как ни в чем не бывало... Но Алена все равно знала, что он притворяется, что ему сейчас тоже плохо, только он делает вид, что это не так, а все равнодушничает и разговаривает, и свистит, и все только для того, чтобы было еще хуже ей, Лене... И Алена, роняя на гибкую темную тропинку тяжкие капли слез, изнемогая от собственного слепого упрямства и теряя последние силы в этой борьбе с дядей, с мамой, с собою, в последнем отчаянном выпаде против, почти закричала:
- А ты не свисти там, мальчишка!
Ах, как задрожал дядин свист!.. Так вот и надо, так надо... Пусть теперь он опять свистит ровно, пусть, все равно - он мальчишка, мальчишка!
И, дергаясь, как неисправный прицеп, спотыкаясь, Аленка чуть не бегом тащилась за мамой, обессилев от собственной злобы и неправоты...
Дядя вскоре умолк, а когда притащились домой и Алена осталась одна в большой комнате, он вышел на веранду, и Алена слышала, как он вздыхал и вздыхал там...
Алене пришлось извиняться... Она лежала в кровати, свет был погашен, мама сидела рядом. А он стоял рядом с кроватью, и Алене надо было сказать ему эти трудные слова извинения: "Я больше не буду..."
Нет. Кажется, это слишком тихо... Так и есть. Мама требует громче. Алена сопит, вздыхает и потом снова - чуть громче:
- Я больше не буду!..
- Чего не будешь?..
- Не буду... Вас называть...
- Как? Вообще не будешь? - Голос дяди повеселел!
- Нет!.. Только мальчишкой...
- Ну, что же... Тогда давай потолкуем.
Дядя присаживается на кровать рядом с мамой, ближе к Алене.
- Вот ты говоришь, Алена, что я мальчишка. А ты знаешь, что у меня сын есть?..
- Что?!.. - Алена аж вздрогнула.
- Да, Алена. У меня сын есть. Правда, он маленький, меньше тебя... Но раз у меня есть сын, разве я могу быть мальчишкой?
Этого-то Алена никак не ожидала! Бабушка этого не говорила!
- Как ты думаешь?
- Н-н-ет...
- По-моему, тоже...
Утром Алена сразу вспомнила, как вчера дядя рассказал ей о своем сыне. "А кто я теперь? Дочка?.." - подумала Алена, но мама не дала ей раздумывать, а заставила быстро подняться (чего Алена, впрочем, попросту не умела), быстро одеться (это было тоже почти непосильно) и выйти во двор, на зарядку.
- Ну, что же ты стоишь? - спросила мама с веранды. - Делай!
- А где?.. - спросила Аленка и замолчала. - Где?
- Он уехал, - поняла мама.
- Куда?
- На работу!.. Ну, делай, делай!
И Алена, вздохнув много раз, помявшись, стала делать зарядку.
- Алена, ну что же ты вяло так? - укоризненно произнесла мама и вышла к ней в садик. - Руки надо поднимать энергично, свободно, а у тебя руки, как плети!
Нет, все-таки делать зарядку - это бессмыслица. Ну, кому это нужно - поднимать руки-ноги и дышать под команду? Кому это нужно? Кому нравится, тот пусть и делает! И вовсе глупость все это!.. Вдох - выдох, вдох - выдох... Удовольствие. Для недоразвитых!.. Дураки все какие-то!.. Лучше сидеть, как Рекс... Поел - полаял... Если захочется...
- Леночка, а чего ж ты, как капуста какая, вся сквасилась!
Ну вот, еще тети Дуси не хватало... Сами зарядку не делают, а только командовать все... Попробовала б... А я командовала б... Животастые!..
- Ты зарядку-то хорошо делай! Будешь хорошо делать, я тебе еще дерево отведу какое!
И не буду!.. Деревьями покупают... Я их и так есть буду... Вот... Вот придет... с работы... я ему все расскажу!.. Или бабушке напишу!.. А мама бабушке так и не написала!..
- Мама, а ты написала бабушке?!
- Не разговаривай во время зарядки!.. Энергичнее, энергичнее!..
Значит, не написала!.. А я напишу, как они меня все заставляют! И не буду я больше делать!.. Пусть они сами делают!.. Вот и все!..
- Ну, а теперь попрыгай, ну, сложи ручки над головой и прыгай!.. Руки в стороны - вместе, в стороны - вместе! В стороны - вместе... в стороны - вместе... Рекс - тетя Дуся... Рекс - тетя Дуся...
- Ну вот, видишь, как хорошо, и заулыбалась сразу!
- Ото ж и я говорю, це ж здоровье!.. А я вам сейчас огурчиков с медом, нехай Лена побалуется!
- Спасибо, Евдокия Мироновна!.. Ну, а теперь умываться!
А завтра не буду делать зарядку, и умываться не буду.
Дядя приехал рано.
- Алена, а я привез тебе шахматы!
Дядя, весь нагруженный сетками, сумками, свертками, влазил в калитку!
- А где они?
- А тут, в свертке!..
- А вы их на работе купили?
- Нет, что ты, на работе такого не продается!
- А когда мы играть будем? Сейчас?..
- Нет, милая, давай пообедаем вначале, тогда будем думать получше!
- Почему?
- А как почему? Очень просто. Паровоз без воды и угля поедет?
- Поедет!
- Нет, не поедет!
- А почему?
- А потому! Ему топливо нужно! Калории... Как и нам!
И дядя, разбираясь на веранде с покупками, стал рассказывать, почему нужен стране хлеб и уголь, и электричество.
Алена слушала, и когда дядя давал ей подержать что-нибудь, она держала охотно... С нею еще никто не говорил на такие важные темы, и она держала и слушала...
- Ну, вот, наконец, и шахматы!
- А откуда вы все это знаете?
- Ну, я же учился! В школе и в институте!.. И читал ведь!
- А это все знают?
- Кто учится и читает - конечно, знает!
- А где я здесь буду учиться?
- Посмотрим, Алена! Здесь или еще где - найдем что-нибудь подходящее!
"Подходящее... Про школу так бабушка не говорила..."
- Пошли руки мыть!.. Сейчас Семен Захарович придет, обедать с нами...
Алена сидела вместе со взрослыми и старалась все есть без хлеба. Хлеб она ела после обеда, отдельно. Залезть с книжкой на дерево, усесться там, читать и есть хлеб!.. А дядя рассказывал Семену Захаровичу про то, чего Америка хочет, а Египет не хочет... А Семен Захарович наливал бражку и тоже рассказывал про Америку и Египет, и про пожарную команду свою тоже рассказывал, и опять про Египет... Только он там не был ни разу. И дядя там тоже не был. Но они там все знали, как будто тыщу лет там прожили, и Алена слушала их, и ей все было интересно...
- Алена, возьми хлеб и ешь, суп остынет!
Алена взяла хлеб, ложку, а когда мама пошла за вторым, потихоньку хлеб положила обратно, и стала есть суп скорее, чтобы съесть его весь без хлеба, а сама слушала... И после обеда она слушала, как дядя рассказывал про другие страны... И когда дядя, проводив Семена Захаровича, сказал:
- Ну, а теперь в шахматы! Алене совсем не хотелось играть...
Какой, оказывается, у них был сад! Ровные ряды деревьев увешаны медовыми сливами, и сливы эти рассыпаны по всей земле под деревьями, и Алене хочется поднять их и съесть, и дядя, угадав это, говорит:
- Возьми, возьми, и нам с мамой тоже... Бери, что потрескались, они самые сладкие!
И Алена, жадно глотая медовую мякоть, спрашивает:
- А это муже мора? Дядя смеется и говорит:
- Начало горы, Аленка, это только начало...
И они проходят сливовый сад, идут по дороге мимо домов и коровников, и потом уже, правда, гора... Аленка сразу понимает это, потому что вокруг теперь нет никаких домиков, а только травы и травы... Дышать тяжело, ноги скользят, и теперь они часто останавливаются отдохнуть, посмотреть вокруг, и все такое синее и красивое, а поля внизу желтые... Алена спрашивает:
- А почему здесь не живут люди? Ведь так красиво!..
И дядя начинает рассказывать ей, что здесь бывают сильные ветры, и потому жить внизу легче, а здесь, наверху, и воды нет, хоть раньше здесь было море...
- Как было море? - пораженно спрашивает Алена, и дядя рассказывает ей о Сарматском море, которое здесь было давным-давно, об аланах и нартах, которые жили потом... И Алена крепко берет дядю за руку и просит рассказать ей еще и еще, и дядя рассказывает обо всем, что она ни попросит, и оказывается, все на свете так интересно! Почему же ей никто раньше не рассказал об этом?
А дядя смеется:
- А ты просила? - И вдруг останавливается, говорит: - Ну все, дотопали!
И тут Алена соображает, что они уже на вершине, пусть перед ними высокие синие горы, и справа такие же горы, и слева, но все равно - они на вершине!
Мама смеется:
- Заговорил девчонку!
А дядя улыбается:
- Вот и наши вулканы!
И Алена сразу спрашивает его:
- Где? Где?
И дядя, махнув рукой вокруг, говорит:
- Да вот, все они! - И рассказывает ей о вулканах, об этих и о других, и о самых больших вулканах на свете, которые в океане... И Алене кажется, что она и сама в океане, на самых больших вулканах на свете, и вокруг нее синие горы и волны... И она еще крепче ухватывает дядю за руку и смотрит, как исчезает за лесом покрасневшее солнце...
А мама вдруг шепотом произносит:
- Боже мой, как красиво!
И Алена тоже видит, что все это очень красиво, и говорит - тоже шепотом:
- Как в океане!
А дядя слегка усмехается:
- А может, и лучше! Да-а! Этого Алена никогда не забудет!
Вечером, попив теплого молока, они с мамой и с дядей усаживаются на скамеечке перед домом и смотрят на крупные звезды, и Алена опять просит дядю:
- Расскажи еще что-нибудь!
И дядя, переглянувшись с мамой, рассказывает о высоких снежных горах и лавинах, а потом вдруг, прервав себя, говорит:
- Знаешь, Алена, давай лучше песни петь!
И, оказывается, песни петь тоже прекрасно, и даже смешно бывает, когда песня попадается такая веселая... И Алена ложится спать совершенно счастливая, дядя и мама целуют ее, желают ей доброй ночи, и она, погружаясь в дремоту, бормочет им: "Доброй ночи..." - и плывет, плывет по синим волнам на красивом зеленом вулкане...
И вот утро. И надо делать зарядку. И кажется, не было ни вчерашней горы, ни рассказов, а была только зарядка и Рекс с тетей Дусей... И Алена сразу вспоминает о своем утреннем вчерашнем решении.
- Аленочка, та шо ж ты опять такая вареная!
- Ничего, сейчас проснется! - отвечает хозяйке дядя.
"Подумаешь! А вот и не проснусь!".
И как потом дядя ни бьется, как ни уговаривает ее, - Аленка стоит, поджав губы, глядя вниз - в сторону, и не делает ни движения! И ни мама, ни тетя Дуся не могут ему помочь. Но дядя не отступает. Он ходит по кругу сам, и за руку водит с собою Алену и, делая вольное дыхание, сам поднимает и опускает ей руки - вроде делает сам зарядку, но ее руками... И Алена, сопротивляясь, вместе с ними поднимает и опускает руки, и наклоняется влево-вправо, и поворачивается, но все это - упираясь и морщась, и бурча постоянно:
- Не буду!
И вот, наконец, когда дело доходит до "ласточки", Аленка нарочно обвисает на его руках и падает... Он удерживает ее, но Алена снова валится, будто вещь, и он ругает ее, заставляет стоять на одной ноге, но из этого ничего не выходит... Он раздражается, а Алена стоит - руки за спину, скривив губы, и смотрит вниз - в сторону.
- Дрянь! - яростно кричит дядя и убегает в дом. Алена, скривив рот, усмехается. А на веранде грустно-грустно смотрит на все это мама. Так начался дядин отпуск.
- Мам, а пойдем сегодня куда-нибудь?
- Не знаю. Спроси...
Алена молча уходит в дом, проходит мимо дяди, строгающего доску, берет в своей комнате книжку и отправляется в сад, на орех. И, удобно усевшись на ветке, читает и потихоньку ест хлеб. В доме и в саду тихо. Мама варит обед, дядя красит забор. Хозяева на работе.
Рекс прячется от жары в своей будке, погромыхивает там цепью. Гудят на пасеке пчелы, изредка тукает о землю перезревшее яблоко...