Urbi:Литературный альманах. Выпуск шестой.
Баден-Баден.
Санкт-Петербург, 1996
Тебе, Петербург.Альманах Всемирного Клуба петербуржцев, выпуск 2-1.
Санкт-Петербург, 1997
***
"O sole mio", не своди с умаменя... Звеня, посверкивают пилы.
В квадрате неба голубь светлокрылый.
Где валидол? - погладила карман.
Всем серебром селедкина спина,
хлеб пузырьками воздуха пронизан,
и чай - как наважденье, и так близок
единственный... И так быстра луна,
что, sole mio, возвращайся, как
чудесный сбой небесного круженья.
О, sole mio, красного варенья
и красной водки - инфернален знак.
Кошачья лень, сорвавшаяся в страсть,
движения легки... O, sole mio...
Твой смех, мое удержанное "милый!".
Не удержалась, чтобы не припасть.
И что мне ум?.. O sole, sole mio...
1994
***
Как бабочка на миг среди ладоней -оставив карнавальную пыльцу
на пальцах, как приснившиеся кони -
вдоль берега к рассветному крыльцу,
как сорванный гранат - взахлеб всем соком
разлом - еще живой и сам не свой,
как миртовый веночек - ненароком
слетевший с неба, чтобы с головой
простоволосой нечто пребывало
чудесное, как солнечный поток,
смывающий все темные завалы
всех горестей, как тонкий завиток
от ветки золотого винограда -
моя любовь, я так тебя люблю...
Что, кажется, тебе еще не надо...
1994
***
Тот город, где шпили готичнороссийское небо пронзают,
химеры рекламные кривят
отверстые рты над толпой,
снующей средь танков и шопов,
летящей в метро, в мерседесах,
меж русских и новых и старых,
в трех кольцах зажавший себя,
тот град фейерверков, пожарищ,
стрельбы и летящих камений,
бомонда, тусовок, разборок
и спящих пугливо людей,
тот - пыточный, мирный, столичный -
стоглавая тьма накрывает...
О Боже, его Ты помилуй!
Меня ж из него - отпусти...
1994
Любовь
А я думала - свободаи паренье в небесах.
Выше, выше, выше... Что там
над любовью? Голоса
гулко падают в низине,
в буреломе: "Оглянись!
Вот забор колючий. Ныне
здесь любовь - а значит - жизнь".
Я не птица - каторжанка
вечной каторги любви.
Ох и тяжко! Зябко, жалко...
- Не будь дурой! Не реви...
Не зови его напрасно:
и услышит - не придет.
А придет - так станет ясно,
что... - Ох нет, пускай соврет.
Сколько весен отмотала!
Двадцать лет - ему не срок.
"Я люблю тебя!" - Всё мало.
Всё глядит куда-то вбок,
мимо, сверху... Милый, милый,
вот я в стеганом пальто
вдруг сбегу, дай, Боже, силы...
И не хватится никто.
1994
"Кольцо "А", 13, 2000
Литературный журнал. Москва.
***
Далматинцев и гончих, пастушьих и прочих собакна площадки салфеток сбежавших с французских шпалер,
что мне делать с глазами, друг на друга глядящими, как
сиротинки, подранки?.. Немыслимо. Как ты смотрел
мне в глаза - улыбаясь: "Ах, собаки у нас хороши!",
над прозрачным столом, выпивая "за нас! за тебя!"...
Как мне быть с пустотой после: "Я... я решил..."?
Что там воет и воет, коль не стало Помпеи? Любя -
забывается?!
"Всё, всё уляжется" - трогаю горло рукой.
И не знаю, куда мне глядеть, чтобы больно не видеть твое
отраженье вокруг. "Может, встретимся как-нибудь..." -
голос другой
у тебя - где-то в мире не нашем, уже не моем.
Одного опасайся посреди дорогого житья -
далматинцев и гончих, пастушьих и прочих тоски -
многоглазой, ревущей, прорвавшей основы шитья -
что закружит тебя - и очнешься, и сбросишь силки.
1997
***
Какая смутная зима!И серый снег, и небо серо,
и серой кажется сама
вся жизнь моя. Совсем не дело,
а слово кажется судьбой.
И одинокой иностранкой
бреду я по зиме домой,
где дочь смеется в желтой рамке.
Тиберий вспомнился, что так
был равнодушно занят царством.
Он не мешал распять Христа,
но не казнил за христианство.
1998
***
Летучий клевучий комочек,воробышек, братик меньшой,
что знаться со мною не хочет,
как он говорит хорошо
соседкам по тоненьким веткам -
Ириде, Дриаде, Весне...
И выгнулась радуга в лето,
и светятся почки во сне.
Вот ирисы, крокусы вскинут
молитвы свои к небесам.
И все меня беды покинут,
в горючие канув леса.
Свирелевый, флейтовый голос
поет о веселой любви.
Что было - уж перемололось.
Мукой стали муки мои.
1998
***
Когда холода наступаютна город, подняв на крыло
тревожные черные стаи,
я знаю - не произошло
мечтанного чуда, что в Новый -
мерещилось - в елочный год.
Неделя еще до Покрова.
Безмолвие снегом падет
на головы в шапках унылых,
и вновь мандарины зажгут
фонарики. Видишь? - всё было.
Всё будет. - Не так и не тут.
1998
***
Или волк - или собака,
или темень - или свет.
Искаженья полумрака
отрицаю. " Да" иль "нет" -
остальное от... Послушай,
лучше - ни души вокруг... -
Мне уже давно не нужен
Полувраг и полудруг.
1998
|
|
Связаться с программистом сайта.