Lib.ru/Современная литература: Колесов Валентин Иванович. Как Джеффри Сакс спасал Россию

Джеффри Д.Сакс в книге "Конец бедности. Экономические возможности нашего времени" (2005г.) рассказал о своей работе в России в 1991-1994 годах.

Россия - иной мир

В конце 1991 года Гайдар пригласил меня в свою команду.

Сакс Гайдару: Два года назад началась реформа в Польше. Внешний долг 40млрд долларов, дефицит товаров. Я

предложил три немедленных шага со стороны Запада в поддержку реформ:

Создание стабилизационного фонда для польской валюты - злотого в размере 1млрд долларов.

Немедленное приостановление выплат по долгам с последующим списанием долгов.

Принятие программы по поддержке реформ, нацеленной на самые уязвимые социальные секторы экономики.

Сначала мне отказывали. По стабфонду для злотого я ездил к канцлеру ФРГ Колю, после долгого разговора он согласился. По списанию долгов мне говорили, что долги нельзя списать и что различные пакеты помощи никогда не будут приняты, Я считал, что запрашиваю не слишком много, поскольку такие суммы представляли собой лишь доли процента от доходов богатого мира и ничтожную часть ежегодных расходов на вооружения в годы "холодной войны". Подобная гарантия стала бы незначительной и вполне окупающейся долей тех дивидендов, которые получал бы Запад. После чего все, о чем мы просили для Польши, осуществилось с поразительной быстротой.

Опираясь на опыт польских реформ и экономических событий, происходивших по всей Восточной Европе, мы вместе с новой командой приступили к очень долгой и напряженной дискуссии о российских реформах. Различия между Россией и тем, что мы видели в других странах, были ошеломляющими.

Реформы начались 2 января 1992 года.

Мой главный совет сводился к скорейшему осуществлению тех ключевых реформ, которые были возможны. - таких, как стабилизация и рыночная либерализация, и к решительному, хотя и не одномоментному проведению приватизации. Кроме того, мы настаивали на получении любой внешней помощи, какая только возможна.

Реформы могли вывести Россию на путь, который заняли бы не одно поколение. Россия нуждалась в существенной экономической помощи и финансовых резервах для стабилизации рубля.

Вопрос зарубежной помощи для России на два следующих года стал для меня главной темой. Я полагал, что Россия нуждается в помощи наподобие той, которую получила Польша, только умноженной на четыре в силу гораздо более обширной экономики и более серьезных вызовов, стоящих перед этой страной. Я неоднократно призывал к выполнению программы по ежегодному выделению России 15 млрд долларов, которые позволили ей стабилизировать свою валюту, предоставить социальные гарантии пенсионерам и другим уязвимым группам и приступить к реструктуризации промышленности. Я считал, что запрашивать по 15 млрд в год - это не слишком много, поскольку такая сумма представляла собой лишь доли процента от доходов богатого мира и ничтожную часть ежегодных расходов на вооружения в годы "холодной войны". Подобная гарантия невозобновления "холодной войны" стала бы незначительной и вполне окупающейся долей тех дивидендов, которые нес с собой мир.

Но в Вашингтоне были не согласны с моей точкой зрения. Всю степень его враждебности моим идеям я сумел осознать лишь много лет спустя, поскольку в то время мне казалось, что помощь вполне достижима, если приложить больше усилий. В каком-то смысле меня избаловал неожиданный успех аналогичных просьб от имени Польши и Боливии, так как в тех случаях мне тоже говорили, что долги этих стран нельзя списать и что различные пакеты помощи никогда не будут приняты, после чего все, о чем мы просили, осуществлялось с поразительной быстротой.

Я выступал за три немедленных шага со стороны Запада в поддержку российских реформ:

Создание стабилизационного фонда для рубля, как в Польше.

Немедленное приостановление выплат по долгам с последующим крупномасштабным списанием российских долгов.

Принятие новой программы по поддержке реформ, нацеленной на самые уязвимые социальные секторы российской экономики.

Моя главная работа в течение двух лет состояла в безуспешных попытках мобилизовать международное содействие ради смягчения тех неизбежных трудностей, которыми сопровождались российские попытки избавиться от советского наследия.

Ярким примером западного тупого упрямства может служить сага о стабилизационном фонде для рубля. Значение подобного фонда в полной мере проявилось во время польских реформ. Он позволил Польше решительно и быстро перейти к конвертируемой валюте. Это позволило Банку Польши ни разу не воспользоваться средствами фонда для защиты злотого.

Первоначально МВФ отказался выделять средства, отчасти на ошибочных формальных основаниях (МВФ хотел, чтобы советский рубль оставался в обращении на территории всего бывшего СССР, не желая заменять его отдельными национальными валютами), а также вследствие политического сопротивления со стороны США и других лидеров "Большой восьмерки".

Я безуспешно добивался выделения средств для стабилизационного фонда рубля в первые месяцы 1992 года, проникаясь отчаянием из-за пассивности и упрямства МВФ и "Большой восьмерки". ... Мне говорили: "Этого фонда не будет. Это год выборов в США. Забудьте об этом". Именно в этот период министр обороны Ричард Чейни и его заместитель Пол Вулфовиц разрабатывали весьма спорные "Директивы по оборонному строительству", призванные обеспечить долговременное военное преобладание США над любыми соперниками, включая Россию.

Мне представляется вероятным, что администрация президента Буша-старшего и оборонный истеблишмент считали, что быстрое выздоровление России не отвечает интересам США.

Отношение "Большой семерки" к российским долгам советской эпохи стало для меня таким же разочарованием. Я выступал за немедленную и одностороннюю приостановку обслуживания долга в ожидании долговременного соглашения меду Россией и ее кредиторами. Но министр финансов США потребовал платить, иначе обещал приостановить поставки срочной продовольственной помощи.

Требование "Большой восьмерки" о выплате долгов было безрассудным и близоруким. Оно просто-напросто гарантировало, что к началу 1992 года у России не останется никаких валютных резервов, что и случилось в феврале 1992 года.

Я считал, что США будут стремиться обеспечить успех российских реформ. Его не ждали в ЕС и НАТО. Быстрое выздоровление ее не отвечает интересам США.

Я выступал за отсрочку выплат по российским долгам советской эпохи. Минфин США требовал продолжения выплат. Это требование Большой семерки было безрассудным и близоруким. Оно означало, что к началу 1992 года у России не останется никаких валютных ресурсов, что и случилось в феврале 1992 года. Россия не могла рассчитывать на замораживание обслуживание долгов как это принято в законе США о банкротстве. В результате в проигрыше оказалась и Россия и ее кредиторы.

В качестве шага по содействию реформам Запад объявил о выделении 24 млрд долларов в помощь России. Это было обманом. Россия не получила реальных денег. Большую часть этих средств составляли краткосрочные займы на покупку не слишком нужных ей товаров у западных фирм, имевшим связи с правительством США. Это полная противоположность плану Маршалла - выдачу субсидий, возродивших Европу.

В итоге 1992 год оказался пагубным для реформ. После первых мер по либерализации цен прочие реформы так и не были осуществлены или проводились в крайне урезанном виде. Хуже всего то, что не была достигнута стабилизация цен. Галопирующая инфляция продолжалась в течение всего года. Отчасти это было результатом нерешительности в проведении монетарной политики, отчасти итогом провальной политики председателя Госбанка Геращенко. Свою роль сыграла и неспособность МВФ поддерживать российскую национальную валюту. 15 суверенных государств не желали расставаться с единым советским рублем и печатали деньги по своему желанию.

Гайдар обещал снизить инфляцию к концу 1992 года, этого не произошло, Ельцин заменил его на Черномырдина.

1993 год оказался не лучше. Это был год борьбы за предотвращение гиперинфляции. Я пытался убедить Клинтона сделать больше, чем делал Буш. Однако стало ясно, что серьезного увеличения помощи России не будет. Клинтон обеспечил Ельцину политическую поддержку, но фигурировавшие в заголовках цифры финансовой помощи России были сильно раздуты. Это не позволяло обеспечить такие бюджетные потребности как выплаты пенсий и оплата медицинских услуг. Для России 1993 год стал еще одним годом обманутых надежд. В январе 1994 года я оставил должность советника по экономической политике. За два тяжелых года я почти не добился успеха в продвижении тех инициатив, в которые верил, - в первую очередь идеи об использовании зарубежной финансовой помощи для смягчения российских реформ.

Нежелание Запада прийти на помощь России обошлось ей очень дорого. Оптимизм сменился цинизмом и глубокой деморализацией. Реформаторы были заменены серыми аппаратчиками и коррумпированными мздоимцами.

Самое худшее произошло в 1995 и 1996 годах, когда я уже был только сторонним наблюдателем. В течение двух этих лет российская приватизация приобрела откровенно бесстыдный и криминальный характер. По сути, коррумпированная группа так называемых бизнесменов, которых впоследствии стали называть новыми российскими олигархами, сумела прибрать к своим рукам природные ресурсы стоимостью в десятки миллиардов долларов - главным образом месторождения нефти и газа, принадлежащие российскому государству. По самым скромным оценкам, частные лица получили нефти, газа и других ценных активов примерно на100 миллиардов долларов, отдав взамен не более одного миллиарда долларов. За самое короткое время в России сложился новый класс миллиардеров - гордых (и богатых) владельцев российской нефтегазовой отрасли.

После того как был объявлен этот липовый приватизационный процесс, проводившийся по неприглядной схеме "кредиты в обмен на акции", при которой инсайдеры получали доступ к акциям компании в обмен на кредиты, выдававшиеся правительству, я обратился к правительству США, МВФ, ОЭСР и правительствам других стран "Большой восьмерки". Я указывал на то, что знаю участников этих позорных сделок и что в итоге ценные государственные ресурсы будут разграблены, а российская казна понесет тяжелые потери. Так, государство не сможет использовать доходы от нефти и газа для поддержки пенсионеров - выручка энергетического сектора потечет прямиком в частные карманы.

Но Запад позволил всему этому случиться без единого слова протеста. Кажется, многие в администрации Клинтона полагали, что схема "кредиты в обмен на акции" - это очень хитрый ход: Ельцин раздает государственные активы, а их получатели - новые олигархи - помогают финансировать переизбрание Ельцина в 1996 году. Какой катастрофически неэффективный способ финансировать избирательную кампанию! Из казны, вероятно, утекли десятки миллиардов долларов, а взамен на кампанию Ельцина было получено всего несколько сотен миллионов долларов.

В 1997 году американские власти узнали, что один из моих коллег по факультету экономики в Гарварде, профессор Андрей Шлейфер, осуществлял личные инвестиции в российскую экономику, когда он по контракту с американским правительством работал советником по приватизации при российском правительстве. Понятно, что разразился громкий скандал. Ничего до этого не зная о деятельности Шлейфера, я и тогда, и сейчас воспринимал и воспринимаю ее как бесспорное нарушение профессиональной этики. Суд в 2004 году признал Шлейфера виновным в обмане американского правительства.

Российские уроки

Мы знаем, что многие возможности были бездарно упущены. Стабилизация произошла бы в России гораздо быстрее при наличии стабилизационного фонда, замораживания и частичного списания долгов и реальной программы помощи. В этом случае реформаторы сумели бы удержаться у власти, коррупция не приобрела бы такого размаха, а слово "олигарх", возможно, осталось бы неизвестным в России. А если бы доходы от нефти и газа поступали бы в российскую казну, а не в частные карманы, положение пенсионеров, безработных и прочих лиц, зависящих от государства, удалось бы смягчить, а страна могла бы осуществить инвестиции, необходимые для возобновления экономического роста.

Атаку Путина на олигархов в 2003 и 2004 годах можно рассматривать как абсолютно правомочную борьбу с незаконно нажитым богатством; но можно рассматривать ее и как борьбу с независимым капиталом, который способен бросить вызов власти государства. Вероятно, в какой-то мере верно и то и другое. Время покажет.

Большинство негативных явлений - таких, как крупномасштабное расхищение государственных активов под видом приватизации, - абсолютно противоречило как и моим советам, так и важным для меня принципам честности и беспристрастности.

В интервью 2000 года Сакс говорил: "Российское руководство превзошло самые фантастические представления марксистов о капитализме: они сочли, что дело государства - служить узкому кругу капиталистов, перекачивая в их карманы как можно больше денег и поскорее. Это не шоковая терапия. Это злостная, предумышленная, хорошо продуманная акция, имеющая своей целью широкомасштабное перераспределение богатств в интересах узкого круга людей".

По результатам своей работы он определил такой экономический феномен, как внерыночный скелет экономики: "Это транспорт, связь, энергетика, снабжение питьевой водой, здравоохранение и народное образование, в случае России еще и наука. Когда это есть на приемлемом уровне - остальное надстроит рынок. Трудность в том, что внерыночные структуры должны создать весь скелет одновременно, т.к. все его элементы взаимосвязаны и не могут существовать друг без друга. Кто способен создать этот скелет? Только государство или надгосударственные структуры, действующие (это принципиально важно!) внерыночным образом, т.е. не стремящиеся к прибыли. Никакие частники не будут инвестировать в неприбыльные проекты".
Сакс утверждает, что там, где само государство сумело взять на себя эту работу, например в Китае, реформы оказались успешными. Там, где этого не произошло, например в России, реформы привели к углублению бедности и упадка. Он объясняет успешный опыт китайских рыночных реформ тем, что Китай был к началу реформ преимущественно крестьянской страной, жившей натуральным хозяйством, и реформы там начинались по сути с чистого листа. "А в России мешала советская промышленность".
В России внерыночные структуры переводили в рынок еще при Саксе: транспорт, связь, энергетика, здравоохранение, народное образование и наука. Наверно, тогда он еще не додумался до скелета. Интересно, не додумается ли он еще через десяток лет до социализма?

Колесов Валентин Иванович Как Джеффри Сакс спасал Россию

Колесов Валентин Иванович
Как Джеффри Сакс спасал Россию