Костарев Юрий Николаевич
Прекрасно жить!

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Костарев Юрий Николаевич (dyukon@gmail.com)
  • Обновлено: 08/12/2007. 15k. Статистика.
  • Сборник стихов: Поэзия
  • 2003. По правилам любви
  •  Ваша оценка:

    ПРЕКРАСНО ЖИТЬ!
    1997


    Февраль

    Синица в звон пошла — февраль в исходе:
    Трещит зима по швам, мороз не в моде!
    А если и блажит порою вьюга —
    Так и она бежит оттуда, с юга.
    Синица в звон пошла, сосульки плачут.
    Но и слезу душа переиначит:
    Пурга — к большим снегам,
    А слезы — к счастью...
    И грех с тобою нам не повстречаться.


    Последняя пурга

    Зима держалась до упора —
    И даже чуть перебрала:
    Ни днем, ни ночью не спала,
    Храня сугробы у забора
    И у кленового ствола.
    И партизанила ночами
    С остатком белых вьюг своих
    Под стягом вихрей ледяных —
    И все ж не сладила с ручьями
    И с пацанами возле них.
    Вот и вчера — на грани срыва,
    Уже на выдохе — она
    Тоскою смутною пьяна,
    В горячке белой глухо взвыла —
    И гнев свой испила до дна.
    А утром, вскинувшись спросонок,
    Вспылила, но уже незло —
    И солнце в небе расцвело...
    В объятьях маминых ребенок
    Всплакнул — и вновь уснул светло.


    «Мне сказать бы...»

    Заключу лицо в ладони,
    Молча в душу погляжу,
    Не страшась ничьей погони,
    Не круша ничью межу:
    — Даст Господь еще мне пару
    Отрезвелых ясных лет —
    Без потопа и пожара,
    Поглядеть на белый свет?
    Как-то я без детства прожил,
    Юность — скоренько прожил,
    Людям, добрым и хорошим,
    Помотал немало жил:
    И без мысли куролесил,
    И любовь опровергал,
    И стеснялся тихих песен,
    И признаний избегал.
    Всё оставил пепелищу,
    Что назначено душе...

    — Ну зачем ты, дядя, ищешь
    Что просвистано уже?
    У тебя сегодня дома
    Треплет ветер старый хлам,
    За столом — народ знакомый:
    Новый плут да прежний хам!

    — Ничего, я им дорогу
    До порога укажу:
    Слава Богу, понемногу
    Тропку к людям нахожу.
    Мне бы молвить близким людям,
    Что терзал я их, любя:
    «Потому-то бьем, что любим —
    а казним-то мы себя».
    Мне теперь понятно стало,
    Что сказать и как сказать, —
    Если б жизнь начать сначала!
    Знать бы то, что надо знать!

    ... Но слова обрыдли судьям,
    а друзей — не нахожу...
    погляжу в глаза я людям, —
    ничего я не скажу.


    На рассвете

    Лес обобран до нитки —
    Не сыскать ничего:
    Даже нет паутинки
    На просторах его.

    Только небо и воля
    На сквозящем ветру
    Да поземка, что с поля
    Прибрела поутру.

    Доползла — и упала
    Обреченно под ель...
    А когда рассветало,
    В лес ворвался апрель.

    И наполнился смехом
    И дыханием лес,
    И сияньем — как эхом
    Вечно юных небес.


    Круг по кругу

    Любимая, не смей, не смей
    И в самом черном сне представить,
    Что нас когда-нибудь не станет,
    Что нас, как всех, постигнет смерть.

    Мы будем вечно, без конца —
    Пока в глаза глядим друг другу —
    Взмывать всё выше круг по кругу
    Под взглядом доброго Творца.

    А если одному из нас
    Наскучит вольное паренье
    Внезапно, сразу, в трезвый час,
    И он очнется в заточеньи
    Любовной каторжной тюрьмы, —
    То эти смертные — не мы!


    На грани

    И день и ночь скользит Арахна
    Вперед — назад, назад — вперед:
    На поле паутины дряхлой
    интригу времени плетет.

    На сломе двух тысячелетий.
    На грани горестных эпох
    Меня что впишет в бездны эти? —
    Лишь краткий вздох.

    Я общей участи не против,
    Пусть был или казался прост:
    Плыл в теплых толпах утлой плоти,
    Но головой касался звезд.

    Не очень в дружбе одаренный
    И не талантливый в любви,
    Я жизни был побег зеленый —
    И нужен был я меж людьми,

    Был без меня бы мир не полон —
    Как без тебя, как без него.
    Неразделенный хлеб не солон:
    Что без гостей за торжество?

    У края двух тысячелетий,
    Век, — мой тебе утешный вздох:
    Орут, являясь миру, дети, —
    И кажется, им внемлет Бог.


    В потоке

    Утешное осеннее тепло
    И лихорадка юного апреля —
    Всё в кровь мою с дыханием текло:
    И жгли меня года, и просто грели.

    Рассудочность протяжных белых зим
    И поцелуйные привалы лета —
    Ваш дальний свет почти неразличим,
    Мой оклик замирает без ответа.

    Я с Временем сраженье не веду —
    Оно со мною милосердно было:
    Не торопило попусту, не било,
    Не волокло, как рыбку в неводу.

    Горчащее веселье бытия
    Перетекает к юным и беспечным.
    — Дай, Боже, — говорю им нынче я, —
    Вам устоять в потоке быстротечном!

    Дай Бог, чтоб вспоминались вам светло,
    Когда придете вы к конечной цели,
    Шальной озноб влюбленного апреля
    И терпеливой осени тепло.


    «Скажите так...»

    И тихий звон синичек поутру,
    И говор льдинок на веселой крыше,
    И утренний восток зарею дышит —
    Как будет это всё, когда умру?
    Наверно, я перед людьми совру —
    И согрешу пред Господом, конечно,
    Когда скажу, что жить хотел бы вечно...
    Но как я в крайний час в душе сотру
    Бегучий лед с нагретой солнцем крыши,
    Птиц утренних беспечную игру?
    Скажите: «Он лишь на минутку вышел —
    Погостевать у солнца на пиру:
    Хотя не слишком жаловал жару —
    Но был привержен солнечному свету"...
    Я стану там припоминать про это.
    На Землю глядя рано поутру —
    Если, конечно, там существует Время.


    Приемля всё

    Загостилось нынче бабье лето,
    Попирая осени права...
    Набирай, народ, побольше света!
    Миг еще поторжествуй, трава!
    И не очень отравляет знанье,
    Что играет осень в поддавки:
    Мы и сами ладим летом сани
    У веселой ласковой реки,
    Зная, что повяжет жизнь метелью,
    Что авансы не даются зря...
    Ну и что? Душа найдет веселье
    И в студеных играх декабря.
    Ничего, переживем и это,
    И не то еще переживем —
    Лишь бы пробивался лучик света
    Над сиротским сереньким жнивьем.
    Как снежинка из безбрежной тучи
    Своего не ведает пути.
    Может быть, и человеку лучше
    Просто с человеками идти,
    Не чураясь ни чьего привета,
    Никому неправедно не мстя...
    Загулялось нынче бабье лето
    У приветной осени в гостях.


    Молитва

    «Что же наши-то гражданки
    В ихний просятся стриптиз?»
    Б. Попов


    Наступит год и день, и час,
    Когда иссякнут в реках воды, —
    И оскорбленная природа
    В отчаянье отринет нас.
    И станет голубь над жнивьем
    Кружить без радости обычной...
    Но впроголодь нам жить привычно —
    И это мы переживем.
    Как перетерпим — не впервой —
    Позор постыдного бесхлебья
    И нуворишское отребье.
    И — грех сказать — сирот без войн.
    Лес — щепки. Мельница — мука:
    Так и положено, наверно...
    Но, Господи, спаси от плена
    И мук чужого языка!
    Чтобы зеленый наш подрост,
    Мужчины завтрашней России,
    Не по-английски в долг просили, —
    По-русски робили всерьез!
    Родная речь, родной язык
    Милы нам даже на погосте, —
    И чтоб нам диктовали гости
    Брать в образец их рык и мык?!
    Неужто маму помянуть.
    Вину свою поведать Богу,
    Склонить к согласью недотрогу
    Нельзя по-русски как-нибудь?
    Неужто Родины заслон
    Ее опора и надежда —
    Не мальчик вовсе, а тинэйджер,
    Не русской матерью взращен?
    Да, и еда, и питие
    У нас сегодня издалече,
    Но будет отпаденье речи —
    Последний шаг в небытие.
    Превыше всяких бед иных
    Обереги, Господь, от счастья
    Со всеми в мире объясняться
    Без примененья слов своих!
    Всё выдержим — хоть путь далек.
    Ничто нам не раздавит плечи,
    Пока родимого наречья
    Не пересохнет ручеек.


    Ранняя зима

    Тот год зима настала рано:
    Ревнуя осень к холодам,
    Она из ледяного храма
    Пришла к живым еще садам,
    Когда румянится от солнца,
    А не от стуж калины куст,
    И жук на зелени пасется,
    И спелых яблок сочен хруст.

    Ещё подумалось: «К чему бы?
    А уж, наверно, не к добру"...
    Но так твои пылали губы
    На зябком северном ветру.
    Так по-апрельски ликовали
    Неискушенные глаза,
    Что даже в небе цвета стали
    На миг сверкнула бирюза.

    Ты сделала безумный выбор.
    Но как судить со стороны?
    Такой уж, видно, случай выпал?
    И в этом нет ничьей вины:
    Ты просто чувством заразилась,
    Как будто гриппом по весне.
    Но, девочка, скажи на милость,
    Ведь первозданно белый снег
    На этой голове не виден,
    А на твоей заметен так...

    — Зачем ты девушку обидел
    С пригорка лет своих, чудак?
    Смотри: ведь осень, отступая,
    Не стала горестной и злой...

    Да, но не стоит в песню мая
    Вводить октябрьский ветр сквозной.
    А зимы ранние прекрасны,
    Сорокалетним — в самый раз:
    Нам вихри сердца не опасны,
    А и смертельны — лишь для нас.


    Мой сад

    Давно уже прочитанная мною,
    Предчувствованна от начал самих,
    Ты наконец-то не стоишь стеною
    Передо мною, осень дней моих.

    Не надо приступом идти на стену:
    Снаружи здесь не стерегут ворот.
    Тот, кто внутри, и рад бы на измену,
    Да выхода отсюда нет — лишь вход.

    Конечно, мне еще бы малость вёсен,
    И августами я не шибко пьян...
    Но вовремя свой дар приносит осень
    Мне, саду и бездомным воробьям.

    Чему-то жизнь уже и научила,
    Но все же были песни да гульба:
    Долги юнца взимаются с мужчины —
    И в том права всесильная судьба.

    Прекрасна осень дней моих покоем,
    Где тихий сад — не крепость, не тюрьма.
    А суждено зиме нагрянуть вскоре —
    Что ж, будь благословенна и зима.


    Друзьям, друзьям, друзьям

    Литинститутским выпускникам 1973-го

    Выхожу на главное теченье.
    Может быть, и поздно выхожу...
    Что поделать, мужики: ничем я
    По-другому вам не угожу.
    Так сложилась эта жизнь-житуха —
    Нету равновесия никак:
    То словил удар с размаху в ухо,
    То при козырях попал впросак.
    Но когда ко дну тебя прижало,
    Всем нутром поймешь, без дураков:
    Жестко рвет за жабры нас кружало,
    Нету мочи рваться из оков.
    А и оставаться в круговерти
    Общих фраз, домов, закусок, жен —
    Это мне, ребята, хуже смерти:
    Смертной сетью будней окружен,
    Я, ребята, унырну на волю
    От обрыдлых надоедных фраз:
    Если я морковку чту в застолье,
    Не хрен прославлять мне ананас!
    Мне теперь бы только умудриться
    До конца моих остатних дней
    Рассказать, о чем тоскует птица,
    И куда нас манит осень с ней.
    Извините, мужики, я тихо —
    Без битья посуды, без крови...
    А и, правда, как скрутило лихо,
    Что и не мелькнуло о любви.


    «Когда рожден...»

    Если ты настолько бестолков,
    Что родился второпях поэтом.
    То зачем и толковать об этом:
    Видно, суд небесный был таков.

    Если ж при рождении своем
    Был в чело ты Богом поцелован,
    Майся над нагим и горьким словом
    И, немотствуя, томись о нем.

    И с алкающим вина и хлеба
    Поделись своим наделом Неба.
    А повергнет бомж отказом в стыд —
    Вас Господь обоих и простит.


    Сад бомжей

    Ничего придумывать не надо:
    Сердце бьется? — то-то и отрада.
    Незачем изобретать слова,
    Если ночью слышишь вздохи сада —
    И от них кружится голова.

    Но в саду-то — пьянь да рвань, да шлюхи,
    Жизнь для них — лишь сон, пустые слухи:
    Так — позавчерашнее кино...
    Мент прошел, раздал пинки да плюхи,
    Доглотил трофейное вино.

    Чуть не плачу, вас жалею честно,
    Но не лезу: знаю — неуместно...
    Брат! Мою наглаженность прости:
    Там, под галстуком — тебе известно —
    Все мое богатство: голый стих.

    Разве я средь вас не убивался.
    Честным горем вдрызг не упивался,
    Не орал, что тоже — человек?..
    Только вот такой нам век достался —
    Недостойный человека век.

    ... Ничего придумывать не надо,
    Незачем разменивать слова:
    Темь и хлад в пустых аллеях сада,
    В небесах — ни стройности, ни лада
    И трезва седая голова.


    Предзимье

    Лес облетел. Вздохнули вольно грядки.
    Вторые рамы вставлены вчера.
    В отхлопотавшем мире всё в порядке:
    Неспешны утра, долги вечера.
    По выходным капусту бабы рубят
    И сеновал трамбуют мужики.
    И снова по ночам друг дружку любят,
    Остуде и привычке вопреки.
    И плоть сквозь рай, минуя муки ада,
    Душе несет покой и благодать.
    Так человекам и дано. Так надо.
    И осень стоит просто принимать
    Со всем, чем одарила, озарила,
    И что, отняв, другим передала...
    Тихонько осень двери притворила —
    Недальнюю сестру встречать пошла.


    Ты и Она

    Ну пусть юнцы, тебя моложе втрое,
    Еще не зная сердца своего,
    Токуют, точно глухари весною,
    Распознавая жизни естество.

    Но сердцу твоему — вдруг безответно
    Вскипеть?! И смехом громы усмирять,
    И ливню подставлять лицо, и ветру —
    Дождем лицо свое драпировать?!..

    В Ней раствориться, сгинуть, позабыться:
    Небытие — превыше всех наград!..
    Предвестницей любви взлетает птица —
    И падает в уснувший черный сад.

    Пылает юность, отвергает осень,
    А ты, остыв, сам про себя остришь:
    «Когда пробило дважды двадцать восемь,
    добро, что хоть мечтою воспаришь».

    Ум понимает невозможность счастья,
    А сердце то замкнет, то воспоет, —
    А сердце глупой птицей, сбитой влет,
    И падая, не может ввысь не рваться,
    В счастливый погубительный полет.

  • Оставить комментарий
  • © Copyright Костарев Юрий Николаевич (dyukon@gmail.com)
  • Обновлено: 08/12/2007. 15k. Статистика.
  • Сборник стихов: Поэзия
  •  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.