Тридцатое сентября - лучший день в году. Другого такого нет. Даже Рождество, Пасха, Новый год и дни рождения с ним сравниться не могут. Да и вообще в семье всегда к женским дням рождения относились равнодушно, порой о них почти забывали, потому что у всех женщин семьи был лишь один большой праздник - тридцатое сентября. Сестры Вера, Надежда, Любовь и мать их Софья. И день этот обычно выдавался ясным и солнечно-тихим. Под Киевом в конце сентября всегда тепло. Вся деревня Димиевка праздновала это день. А потом часто ходили в Голосеевский лес, что напротив, чуть ли не рядом с домами.
Отец умер неожиданно от сердечного приступа. Еще молодой и веселый, всеми уважаемый судья, очень привязанный к жене и детям, любящий всех, он их осиротил по-настоящему. Матери дети побаивались - была она суровой, строгой, со сдвинутыми к переносью густыми, мрачно-черными бровями - и часто искали защиты у отца.
Мать ненамного пережила отца и тоже ушла как-то незаметно, быстро, словно случайно, под гром революционных маршей. Дети тотчас разбрелись по свету.
Старшая Вера, нежная красавица, на которую все оборачивались, созданная улыбкой и гладкой головкой на прямой пробор, вышла замуж за офицера, белогвардейца, и уплыла с ним вместе от революции на пароходе в Стамбул. Их обоих очень быстро, еще в дороге, скосил тиф.
Старший брат Алексей ушел служить в армию, только непонятно, в какую. Говорили, что в казачью. И его там вскоре застрелили.
Средняя сестра Надя, тоже красавица, но другого типа, чем Вера: полная, с материнскими черными мохнатыми, как гусеницы, бровями, почти сросшимися на переносице, она было одновременно и совсем непохожа на сестру, и чем-то удивительно ее напоминала. Надя уехала делать революцию сначала в Тамбов, а потом в Москву. И не присылала о себе ни одной весточки. Ходили слухи, что красавица Надежда вышла замуж за замполита армии Блюхера. Родом замполит был из какой-то глухой деревеньки под Каховкой.
Выросшие дети не вспоминали о родной Димиевке: каждый из них по-своему искал счастья на Земле. Остались четырнадцатилетняя Люба и десятилетний Миша. И снова подошло тридцатое сентября...
Люба встала пораньше: она хотела испечь хоть самый маленький пирожок. Печь дымила, не слушалась. Люба заранее готовилась к этому дню. Жили брат с сестрой давно подаяниями, и она стала оставлять немного муки и приберегать кусочки масла и яйца. В деревне подавали неохотно, часто прогоняли от окон, бранились. Бедствуют они, думала Люба, сами живут впроголодь, где еще на чужих детей взять? И отправляла Мишу в соседние деревни, подальше. Может, там жизнь посытнее...
Потом из деревни выгнали батюшку, а злые люди объявили Любе, что их отец был дворянин, и мать тоже дворянка, тетка владела шоколадной фабрикой, а власть теперь принадлежит крестьянам, поэтому жизни хорошей пусть дворянские отпрыски не ждут. И радуются каждому малому куску и тому, что живут пока в своем доме.
Люба и не ждала. Она сначала надеялась, что их заберет к себе Вера, потом - Надя, потом - что вернется наконец Алексей... Теперь она не знала, что делать и как жить. Они с Мишей не могли даже пахать землю, потому что ее у них давно отобрали. А если бы и не отобрали, пахать было нечем, все порастащили, да и сил у голодных детей вряд ли хватило бы.
Миша послушно пошел сегодня куда-то далеко, думая, что на Любины именины надо расстараться особенно. Пока он ходил, Люба с трудом справилась с печкой, которую давно пора было перекладывать, и испекла все-таки маленький пирожок. На двоих как раз хватит.
Она ждала брата, а тот никак не шел. Наверное, задержался в дороге, или устал и присел где-нибудь отдохнуть... Чтобы пирог не остыл, Люба оставила его в печке, заботливо укутав.
Как всегда было весело в доме раньше в этот день! Как громко басисто смеялся отец, поздравляя жену и дочек забавными сюрпризами! Хохотали братья. Даже мать оттаивала и смотрела ласково и с улыбкой. В один из таких дней отец повез их всех в Киев фотографировать. Сейчас они смотрели на Любу, такие разные и родные: отец, грозно сдвинувшая черные брови мать, нежная красавица Вера, круглолицая Надя, смеющийся Алексей... Люба и Миша были тогда совсем маленькими, но и их тоже сфотографировали. Фотографии на стене... Почему так долго нет Миши? Ему давно пора бы вернуться...
Люба осторожно раскутала пирог и отщипнула кусочек. Все время хочется есть... А раньше можно было бегать за шоколадом к маминой тете Ульяне, и рвать яблоки с веток, и подбирать их с земли... Тетя тоже умерла, и дядя... Еще были дядьки и тетки в Киеве, но Люба не знала о них ничего, и боялась рисковать и ехать туда с Мишей, бросив дом на произвол соседей, которые до поры до времени не решались выгнать на улицу двоих сирот. Почему так долго нет Миши?
В окно постучала соседка:
- Люба, выйди!
Люба торопливо выскочила за дверь. Подумала, что ее пришли поздравить, совсем как раньше, несколько лет назад...