А Пушкин - наше все: Пушкин - представитель всего нашего душевного, особенного, такого, что остается нашим душевным, особенным после всех столкновений с чужим, с другими мирами. Пушкин - пока единственный полный очерк нашей народной личности, самородок, принимавший в себя при всевозможных столкновениях с другими особенностями и организациями все то, что принять следует, отбрасывающий все, что отбросить следует, полный и цельный, но еще не красками, а только контурами набросанный образ народной нашей сущности, - образ, который мы долго еще будем оттенять красками.
Аполлон Григорьев
Говоря о творческой личности, о личности необычной, дарованной нам Свыше, изначально обращаешь внимание на сложности ее духовного развития. Это важнейшая проблема не только самого творца, но и - прежде всего - русского национального сознания. Поэтому именно исследование творчества Александра Сергеевича Пушкина может привести к ответу на непростой и столь болезненный во все времена - а в наше особенно - вопрос о духовном здоровье русского общества. Точнее, о возможности его выздоровления, нравственного обновления, возрождения.
Путь творца к истине тернист. И до слов, произнесенных великим поэтом на смертном одре: "...Хочу умереть христианином", - было немало терзаний, поисков, отступлений... Однако ошибки, несовершенства, прегрешения - суть человеческой натуры, равно как и осознание своей греховности, которое рано или поздно приходит к любому человеку. Примем это априори.
В 1830 году, в Болдине, размышляя над вторым томом "Истории русского народа" Николая Полевого, Александр Сергеевич напишет: "Величайший духовный и политический переворот нашей планеты есть христианство. В сей-то священной стихии исчез и обновился мир. История древняя есть история Египта, Персии, Греции, Рима. История новейшая есть история христианства".
Но этой истине, давно нами забытой, проигнорированной, как бы выпавшей из Пушкинского наследия, предшествовали годы заблуждений и разочарований писателя.
Да, человек слаб. Но разве был виновен в своем безверии ребенок, маленький Саша, рожденный с порочной наследственностью, лишенный нравственных и моральных основ, правильного воспитания? Ибо в той среде, где родился и рос будущий поэт и прозаик, веру признавали лишь формально. По сути своей семья и окружение Александра пробуждали и укрепляли в нем чувственные страсти, неверие и скептицизм, атеизм и порочность. В своем "Начале автобиографии" (датировано тридцатыми годами, вероятнее всего, написано в Болдине осенью 1834 года) Пушкин ярко и конкретно опишет предков, характеризуя тем самым свою наследственность. Следовательно, подростку, юноше, мужчине предстояло бороться не только с самим собой, но и с греховностью рода. И нельзя не отметить, что в поисках истинного пути у Пушкина были прекрасные и преданные помощники. Вспомнить их необходимо: это, конечно, бабушка Мария Алексеевна Ганнибал и няня Арина Родионовна Яковлева, рассказывавшие Александру народные сказки, крестившие его и научившие молиться. Это дядька Никита Тимофеевич Козлов, которого поэт называл "благообразный служитель", это диакон Александр Иванович Беликов, преподававший Пушкину в период с 1809 по 1811 годы Закон Божий, русский язык и арифметику.
Именно знание Библии, Закона Божьего, стремление философски осмыслить и осознать вопросы бытия и загробной жизни, существования и предназначения человека на Земле привели юного поэта к созданию стихотворения "Безверие", написанного в 1817 году и прочитанного на выпускном экзамене по русской словесности в Лицее 17 мая. Первые же строки говорят о подлинных и глубоких страданиях человека, лишенного веры:
О вы, которые с язвительным упреком,
Считая мрачное безверие пороком,
Бежите в ужасе того, кто с первых лет
Безумно погасил отрадный сердцу свет;
Смирите гордости жестокой исступленье:
Имеет он права на ваше снисхожденье.
Взгляните - бродит он с увядшую душой,
Своей ужасною томимый пустотой,
То грусти слезы льет, то слезы сожаленья.
Напрасно ищет он унынью развлеченья;
Напрасно в пышности свободной простоты
Природы перед ним открыты красоты;
Напрасно вкруг себя печальный взор он водит:
Ум ищет божества, а сердце не находит.
Интересно отметить, что эти строки вышли из-под пера юноши, оканчивающего Лицей, то есть получившего серьезную опору в своем изначально заложенном семьей безверии, поскольку профессура Царскосельского либерального лицея в основном была представлена последователями масонских традиций.
Впереди почти четыре года до создания "Гавриилиады", изящной и поэтической, но кощунственной и цинической поэмы-пародии на Евангельский рассказ о Благовещении. Поэма разошлась в списках без указания автора. Спустя семь лет, в 1828 году, в связи с возникшим по доносу делом об авторстве, поэт признается в нем Николаю I в письме, до нас не дошедшем. Дело будет закрыто, но грех не смыт и останется на совести автора, мучимого раскаянием, навсегда.
Некоторые исследователи творчества Пушкина относят юношеские настроения поэта к возрастным. Вот что пишет митрополит Анастасий в книге "Пушкин в его отношении к религии и Православной Церкви":
"Нельзя преувеличивать значение вызывающих антирелигиозных и безнравственных литературных выступлений Пушкина также и потому, что он нарочито надевал на себя иногда личину показного цинизма, чтобы скрыть свои подлинные глубокие душевные переживания, которыми он по какому-то стыдливому целомудренному внутреннему чувству не хотел делиться с другими...".
В этих словах немало правды. Немало ее - горькой, выстраданной - и в стихотворении "Возрождение" (1819), и в особенности в стихотворении "Воспоминание" (1828). Определенной нравственной, духовной и четко выраженной позицией стали отныне и до конца жизни поэтические строки, знакомые, очевидно, всем поклонникам поэта, имевшего немалое мужество написать:
И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
Но строк печальных не смываю.
Безусловно, последующий путь не был безгрешным. Здесь и грех уныния, и неумение прощать, и страсти, бесконечные страсти, терзающие сердце писателя до последней минуты жизни на Земле. Он вспомнил в оде "Вольность" о вечном, то есть религиозно-нравственном Законе, осудил гордость Алеко в поэме "Цыганы", создал яркий образ Пимена в трагедии "Борис Годунов", написал "Вечерня отошла давно", "Видение короля" и "(Из Пиндемонти)".
11 января 1825 года, в день посещения Иваном Пущиным Михайловского, именно святое Провидение поможет печальной и последней встрече двух близких, любящих друг друга, искренне преданных друг другу людей. И именно это Провидение спустя почти год будет молить поэт об утешении и облегчении мук осужденного по делу декабристов Пущина. Как раз в Михайловском, где Пушкин, постоянно посещая Святогорский монастырь, провел два года, произошел основной перелом в настроениях и творчестве писателя. Вот как охарактеризовала этот период в своих воспоминаниях А. Тыркова-Вильямс:
"Среди подлинной, старинной русской жизни сбросил он с себя иноземное вольтерьянство, стал русским народным поэтом. Няня с ее незыблемой верой, Святые Горы, богомольцы, слепые, калики перехожие, игумен <...>, чтение Библии и святых отцов - все просветляло душу поэта, там произошла с ним таинственная перемена, там его таинственным щитом святое Провидение осенило. После Михайловского не написал он ни одной богохульственной строчки, которые раньше, на потеху минутных друзей минутной юности, так легко слетали с его пера. Не случайно его поэтический календарь в Михайловском открывается с "Подражания Корану" и замыкается "Пророком"".
Монастырь вообще играл в жизни Пушкина немалую роль: вряд ли можно считать случайностью то, что осенью 1826 года привезенный из Михайловского в Петербург поэт встретился с Николаем I в Малом Николаевском дворце, примыкавшем к Чудову монастырю, совсем недавно описанному поэтом в трагедии "Борис Годунов".
Однако создателя Пимена продолжали мучить сомнения в смысле жизни, в благой и разумной воле Творца, и 26 мая 1828 года, в день своего рождения, Пушкин пишет хрестоматийное "Дар напрасный, дар случайный...".
Митрополит Московский Филарет ответил на эти стихи следующим стихотворением:
Не напрасно, не случайно
Жизнь от Господа дана.
Не без цели Его тайной
На тоску осуждена.
Сам я своенравной властью
Зло из бездн земных воззвал,
Сам наполнил душу страстью,
Ум сомненьем взволновал.
Вспомнись мне, Забытый мною, -
Просияй сквозь сумрак дум, -
И созиждется Тобою
Сердце чисто, светлый ум!..
В 1830 году Пушкин посвящает Филарету стихотворение "В часы забав иль праздной скуки", которое было как бы ответом на ответ и звучало с беспредельной искренностью:
...Я лил потоки слез нежданных,
И ранам совести моей
Твоих речей благоуханных
Отраден чистый был елей.
И ныне с высоты духовной
Мне руку простираешь ты,
И силой кроткой и любовной
Смиряешь буйные мечты.
Твоим огнем душа палима
Отвергла мрак земных сует,
И внемлет арфе Серафима
В священном ужасе поэт.
В том же году было написано стихотворение "В начале жизни школу помню я...", не слишком известное, нечетко истолкованное, но явно осуждающее греховные начала, и "Два чувства дивно близки нам", где поэт-патриот четко формулирует кровью выстраданную истину:
Два чувства дивно близки нам,
В них обретает сердце пищу -
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
На них основано от века
По воле Бога Самого
Самостоянье человека,
Залог величия его,
Животворящие святыни!
Земля была б без них мертва,
Без них наш тесный мир - пустыня,
Душа - алтарь без Божества.
Попробуем обобщить вышесказанное: речь идет не просто о безусловном и непреложном принятии христианства как истины и высшего Закона жизни, но и о приоритете нравственных ее устоев. Отнюдь не правовые, не политические догмы в конечном результате волнуют творца, который, казалось бы, начинал именно с них, а проблемы добродетели, морали и духовности. Русская поэзия в лице Пушкина проповедует именно христианское возрождение, обращение к Христу, светлую веру и ее заветы.
Незадолго до смерти, в 1836 году, как бы подводя итоги не только творческой, но - прежде всего! - нравственной, духовной деятельности, Пушкин создает поэтическое переложение великопостной молитвы преподобного Ефрема Сирина "Отцы пустынники и жены непорочны...". Сравните стихотворение с каноническим текстом молитвы, оцените величие духа, чистоту, беспредельную веру... Налицо глубокое преклонение перед молитвой, знание церковнославянского языка, любовь к Богу...
В том же году Пушкин публикует в своем журнале "Современник" статью-размышление о книге итальянского писателя Сильвио Пеллико "Об обязанностях человека", где напишет:
"Есть книга, коей каждое слово истолковано, объяснено, проповедано во всех концах земли, применено ко всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира; из коей нельзя повторить ни единого выражения, которого не знали бы все наизусть, которое не было бы уже пословицею народов; она не заключает уже для нас ничего неизвестного; но книга сия называется Евангелием, - и такова ее вечно новая прелесть, что если мы, пресыщенные миром или удрученные унынием, случайно откроем ее, то уже не в силах противиться ее сладостному увлечению и погружаемся духом в ее божественное красноречие".