Узлом противоречий жизнь захлестнута... Или скажем иначе - задавлена Злом. Которое повсеместно. Всесильно. Всенасмешливо и всепрезрительно. Что делать будем? Как себя вести-нацеливать? Как бороться? Или пустим все на самотек - вариант отчаяния? Или - вариант земных хозяев - примем условия игры этого всемирного Зла? И сами в него обратимся?
Проза Андрея Гальперина - проза аналитика Зла. Перо - инструмент хирурга, причиняющего людям боль. Порой мучительную. Но после нее наступит избавление...
Зло отнюдь не многолико. Оно плоско и примитивно. Но зато огромно в первозданной своей величине и однозначно - смерть несущее. Вот об этом - проза Гальперина.
Гибель людей - просто так, посреди яркого дня... Уход неожиданный и странный, потому что - кто в силах объяснить Зло? Кто в силах его понять?
Однако прозаик стремится именно к такому пониманию. Исследует природу и происхождение Зла. И лишь проникновением в суть явления можно объяснить - и ничем другим - логическую безукоризненность рассказа "Мешок зла".
Злоба и ненависть к миру ребенка... Об этом писали скупо. Причина ясна: дети - они еще не испорчены, не способны к порокам в такой мере, как взрослые. И если уж дитя живет в ненависти, то оно обделено судьбой, сделавшей его сиротой, к примеру. А если не сирота? Обычный мальчишка? В обыкновенной семье? Где вокруг все только "Пашуля" да "Пашутка"?
На первый, слишком поспешный взгляд, прозаик не показывает нам первопричины, истоки зла. Их словно нет. Но откуда же тогда явился на свет этакий злой мальчик? Или он - страшное воплощение мечты о злобе и ненависти? Реализация сознания? Что вполне реально: Небо слышит наши молитвы... Обо всем.
"Паша отлетел, сбитый с ног страшным ударом. Дед Мороз наклонился над ним и посмотрел в разбитое детское лицо черными глазами без зрачков.
- Твои мечты сбылись, мальчик. Все зло о котором ты мечтал, все это зло существует. Каждое злое слово - тебе. Каждый злой поступок - тебе. Каждая капля зла - тебе. Целый мешок зла...
Паша бился, задыхаясь от ужаса, чувствуя, как цепкие руки поднимают его за ноги и несут. А потом... потом его лицо обожгла холодом грубая ткань мешка, его крутили и мяли, вдавливая в мягкое шевелящееся нутро. Все глубже и глубже, в бурую вонючую бесконечность. Он дико кричал, пока черные щупальца не проникли к нему в рот, вырвав язык. Когда крик оборвался, Дед Мороз взвалил мешок на плечо, рассеянно посмотрел по сторонам и грустно улыбнулся:
- Тяжелый... Эх, надо же такое... В этот год - полный мешок..."
Писатель обмолвился, что он не любит людей. Позволю себе не согласиться. Любовь к людям далека от сентиментальных описаний влюбленной парочки на зеленой лужайке под синим небом. Отнюдь. Скорее всего, любовь к ним и вынуждает зорко видеть пороки человеческие и писать жестко о том, чего душа не приемлет... Хотя однозначно - если мы смотрим в бездну, то и она смотрит на нас.
Зло у Андрея Гальперина метафорично. Неизменно его воплощение и в силы земные и морские - чудища невидимые. Едва оступишься, едва позволишь себе дрянной поступок или мысль... И накажешь себя сам. Только сам! Поскольку все остальное - материализация помыслов наших... Думайте о хорошем! Растите в себе мысли добрые, светлые... Не бытие определяет сознание, а все наоборот... Задумал - и получил...
Составляющие творчества Андрея Гальперина уходят в глубины фантастического реализма Достоевского.
Исконно русский мотив искупления и страдания в рассказе "Томатная паста".
"Когда Семен услышал приговор, он не расплакался, не стал молить о пощаде и твердить о своей невиновности. Он положил измученное лицо на шершавые ладони, чтобы никто из многочисленных присутствующих не увидел его счастливой улыбки, и подумал о том, что наконец все закончилось, и о том, что вся эта жизнь - настоящее дерьмо".
Четкие параметры формулы "преступление - наказание" практически во всех произведениях Гальперина. И наказание стремительное, не расплывающееся в пространстве.
Отрицание любой партийности в рассказе "Бегемот". И противопоставление совершенно иных идеалов.
Образы странненьких, не от мира сего... Тихо помешанные, как говорят они о себе. А в чем их странность? В том, что они стремятся уйти от этого мира хотя бы на время... Уйти вверх. В горы... Поближе к Небу...
"Мы возвращаемся с гор полными сосудами всепонимания и терпимости. Мы идем в горы, год за годом, оставлять растопленную, черную и вязкую, как мазут, бытовую злобу. Мы распинаем на алтаре вершин свои проблемы и заботы и смотрим с высоты птичьего полета на жизненные мелочи. Каждый из нас ищет свою легенду. Такую, в которой можно жить. Порой мы наталкиваемся на следы наших глубинных желаний, исполненных живой природой в миниатюрах, то скалами, то листьями, то просто ночным шептанием ветра. ... В грязном тамбуре я закуриваю последнюю ночную сигарету и вспоминаю крошечную бухточку на Джангуле. Потом оборачиваюсь и смотрю по сторонам. Может, плоды моего воображения действительно живут среди нас?"
Да, живут. Это Гальперин доказывает всей своей прозой. Философски интересной и чистой стилистически. Когда природа величава так же, как мысль.
"В одиннадцатом часу тяжелое желтобрюхое солнце перетащило себя через хребет, и тут же просочилось длинными жгучими лучами сквозь прорехи в покрывале виноградных листьев, и заплясало по двору ехидными длинноухими зверьками. Утренний туман уполз куда-то в горы, ему на смену, переваливаясь и клубясь нездоровым маревом, потянулась июльская жара".
"К вечеру ветер стих, и когда из-за горизонта показал остренькие рожки молодой месяц, по степи пополз, переваливаясь с боку на бок, туман. Часть его спустилась с неба мутными серыми капельками, часть выползла упругими кольцами из змеиных нор, часть принесло тяжелое дыхание гниющих лиманов.
Туман придавил своей тяжестью слабые огни на далеких створах, поглотил ночные звуки, загнал зверушек и птицу в тайные камышовые убежища. Лишь большие черные пауки, перебирая по росе мохнатыми лапками, вышли этим утром на свой извечный промысел. К утру туман укрепил свои позиции, наложил заклятие на восток, не давая слабому сентябрьскому солнцу высунуться из-за края земли".
Но пока оно каждый день встает... До тех пор жива надежда, что мир выстоит...