Аннотация: Юмористическая повесть о приключениях группы "челноков" в Венгрии.
Написана в 1996 году.Опубликована в журнале "Юность" (за январь 2008 г.) и в марте-апреле 2008 года издана отдельной книгой
Генрих Палоян
Челноки в Венгрии
Стоял февраль одна тысяча девятьсот девяносто второго года. Это была та самая зима, ознаменованная началом рыночных преобразований в нашей стране, когда определился развал Советского Союза, а его население получило представление о первых азах экономической теории. Только что произошло "отпущение цен", когда за один день они выросли в семь раз, а правительство готовилось преподать новые уроки.
Но в русском языке в те дни зазвучали не только экономические термины, вроде "понижения курса рубля", "инфляции" и "девальвации", но и такие новые понятия как "заграничные туры" и даже "туристический бизнес". Открывшаяся свобода передвижения и свобода предпринимательской мысли породили принципиально новые подходы и к ранее имевшим место способам времяпрепровождения - туристическим поездкам и всякого рода путешествиям. Теперь это должно было быть поставлено на коммерческие рельсы.
Сколько гневных речей и обличительных статей говорилось и писалось те времена по этому поводу! Данный вид бизнеса назывался национальным унижением, для тружеников данной профессии было придумано обидное прозвище - "челноки", закрепившееся в нашем лексиконе на многие годы.
Но подобными издевками нельзя было сломить энтузиазма пионеров нового дела. Хотя далеко не всегда их путь был гладок и приятен, а порой он бывал даже очень тернист, сопряжен со всевозможными трудностями и лишениями, никакие препятствия не могли остановить этих мужественных людей. Все больше и больше бойцов становилось в их ряды под знамена общего дела - новоиспеченного туристическо-базарного предпринимательства.
* * *
В те дни, когда у людей только-только появились новые свободы и возможности, еще мало кто догадывался ими воспользоваться. О том, какие удивительные настали времена, человек узнавал скорее по слухам, порой самым невероятным. То вы вдруг получали известие, что один из ваших знакомых, который еще вчера с открытым ртом слушал ваши рассказы о командировке в соседнюю область, недавно ездил отдыхать на Средиземное море. То выяснялось, что другой ваш знакомый, которому вы сто раз отказывались дать взаймы рубль, ввиду его крайней несостоятельности, теперь попал в автомобильную катастрофу и разбил в ней свой новенький "Мерседес", купленный после нескольких поездок в Польшу.
Такие новости поставят в тупик кого хочешь. У меня лично объектом подобных слухов оказался один из ближайших соседей по имени Андрей. Раньше он был вполне обычным молодым человеком, разве только - чуть более высоким, спортивным и жизнерадостным, чем мог бы быть. Почти весь его круг занятий составляли тогда занятия физкультурой и спортом. Но времена наставали все тяжелее и тяжелее, а Андрей не только не утратил своей обычной жизнерадостности, но, казалось, сумел развить ее гораздо более прежнего. Время шло, а лицо его становилось все румянее, одежда - новее и лучше. Он был женат, но и жена его имела вид довольный и никому ни на что не хотела жаловаться. Это было более чем подозрительно. Вся соседская общественность терялась в догадках по этому поводу, пока кто-то не догадался спросить об этом самого Андрея. Было установлено, что он ездит за границу, что за месяц у него бывает по несколько таких поездок, и поэтому, по его словам, экономические бедствия в отдельно взятой стране его мало затрагивают.
Честно говоря, в те времена меня не сильно занимали подобные вопросы, да и самого Андрея я был младше почти на десять лет: мне было восемнадцать, а ему - двадцать семь, поэтому у нас было мало общих интересов. Наше общение ограничивалось тем, что если я попадался ему на пути, то мы здоровались. Но вообще-то Андрей иногда к нам заглядывал. У него с моими родителями сложилась взаимовыручка по бытовым проблемам, и его редким визитам я не удивлялся.
Не удивился я и в этот раз. Когда после того как открыли дверь, послышались одновременно топот ног, громкий шорох одежды и возгласы, выражающие самые разнообразные эмоции, я сразу понял, что пришел сосед Андрюха - он ничего не делал тихо. Обычно, ворвавшись к нам по какому-нибудь поводу, будь то неожиданно понадобившаяся ему дрель, или что-либо другое, не менее важное, и пошумев минут десять, он возвращался к себе. Однако на этот раз я услышал, что шаги его направились к моей комнате. Я насторожился.
Андрей появился передо мной с сияющим выражением лица и протянутой для пожатия рукой. Поздоровавшись он не медля перешел к делу:
- Ну что, Гена, привез я тебе приглашение! - радостно сообщил он.
- Какое приглашение? - с удивлением спросил я.
- В Венгрию.
- Какую Венгрию? - спросил я голосом, свидетельствовавшим, что удивление мое возросло многократно.
- Обыкновенную. Страна такая, - объяснил он.
Я молча глядел на своего гостя. Мои глаза были так широко открыты, как они не открывались ни до, ни после этого случая. У меня был легкий шок, я ничего не понимал. Андрей вывел меня из этого состояния вопросом:
- Ты что? Меня же твоя мама просила...
- Чего просила?
- Тебя взять с собой... когда поеду в следующий раз...
Он принялся меня пристально разглядывать. Я в свою очередь продолжал во все глаза смотреть на него. Оба мы ничего не понимали.
- Она тебя просила? Чтобы ты меня взял с собой? - спросил я недоверчиво. До меня начинало доходить, что речь идет о моей возможной поездке заграницу.
Я напряженно пытался сообразить, в чем тут могло быть дело, но мои соображения были здесь бесполезны. Того, что он говорил, просто не могло быть. Он явно что-то напутал. Тем не менее, он на полном серьезе пришел ко мне с приглашением в Венгрию и ждал моего ответа. Необходимо было как-то прояснить ситуацию.
- Так что она просила? Я ничего не знаю, - сказал я.
На эти мои слова Андрей почему-то очень обиделся. Большого труда мне стоило упросить его продолжить разговор.
- Я еду за рубеж, я плачу там свои деньги, чтобы купить ему приглашение, везу его две тысячи километров, а он тут, видите ли, ничего не знает! И такого человека я должен брать себе в компаньоны. Он, понимаете ли, ничего не знал, с собственной мамой он не мг поговорить! - обличал он.
- Но я правда ничего не знал... - пытался я оправдаться, но мой новоприобретенный компаньон был неумолим:
- Мы тут в бирюльки играем, или делами занимаемся? Это - не деловой подход! - заключил он, затем более спокойным голосом добавил: - Пойми, Гена, нам послезавтра уезжать, а я тут выясняю...
- Послезавтра... - выдохнул я мучительно.
В дальнейшем разговоре я уже не участвовал. В этот день моя голова не могла вместить более новостей. А сосед Андрей еще долго распространялся о том, куда нам предстоит пойти и что сделать в ближайшие два дня. Он ни капли не сомневался, что я поеду с ним в Венгрию, ведь от таких предложений не отказываются. А мне было не до разговоров, я сидел и молча смотрел в пол, предоставив своему собеседнику возможность выговориться. Наконец я услышал:
- Так что, Гена, с твоими родителями я договорился. Ну так - до завтра?
Я кивнул.
- Ну пока, мне надо бежать.
Андрей посмотрел на часы, попрощался со мной за руку и бодрым шагом покинул мою комнату. Когда за ним закрылась дверь, я наконец-то мог обдумать все в тишине. Но как я ни старался это сделать, у меня ничего не выходило. Таких ошеломляющих новостей как сегодня мне еще не приходилось выслушивать. Весь мой жизненный опыт тут не мог помочь. Никогда раньше мне не предлагали покинуть Родину, и уж тем более - в столь сжатый срок.
Я повалился на кровать, продолжая напряженно осмысливать услышанное. Но чем дальше, тем сильнее путались мои мысли. Всего какой-нибудь час назад я наслаждался жизнью, а теперь лежал не в состоянии ни пошевелиться, ни думать о чем-либо. Да и зачем мне могло понадобиться думать, когда за меня все уже решили, даже не спросив на этот счет моего мнения. И самое в этом деле противное - что мне нечего было возразить. Мне действительно месяца два назад исполнилось восемнадцать лет, следовательно я мог идти получать свой загранпаспорт, да и учиться я уже закончил и отдыхал в то время на зимних каникулах, так что и на учебу я не мог сослаться при желании. Да и откуда у меня возьмется такое желание, когда каждому дураку известно, что заграница - дело хорошее, и отказываться было бы глупо...
Мои мысли явно не хотели зацепляться одна за другую. Так как думать получалось плохо, я решил попробовать просто помечтать. Что ни говори, а в моей жизни может произойти что-то совершенно новое и удивительное. Раньше со мной ничего похожего не случалось, я уже успел это почувствовать. Да, все-таки Венгрия, заграница... И это я туда смогу поехать. Поразительно!
Мало-помалу воображение мое разыгрывалось. Венгерские просторы, по которым оно разгуливало, видимо, оказались для него благоприятной почвой. Я уже представлял себе, как через неделю я вернусь домой и, встретив кого-нибудь из знакомых на улице, вдруг заявлю: "Я тут как-то в Венгрию съездил - так себе страна". Погляжу я тогда на его рожу.
К ночи мне уже стало казаться удивительным, как же я до сих пор жил, так ни разу не ощутив, какая прекрасная страна - Венгрия. В этот вечер я заснул в уверенности, что она мне приснится, эта чудо-страна.
* * *
Немного придя в себя, я принялся расспрашивать своих родителей. Меня интересовал вопрос: что принесло ко мне этого обормота-Андрюху, и почему я раньше ничего об этом не знал. На что последовал ответ, что культурному человеку посмотреть другие страны никогда не помешает. Когда я спросил, где мне взять на это средства, они ответили, что вообще-то для родного сына им ничего не жаль, но при этом они надеются, что я отдам им деньги по возвращении, так как говорят, что поездки заграницу - выгодное занятие. Тронутый такой родительской заботой, я пообещал, что не займу у них много денег.
- Мне бы только дорогу окупить, никакие сверхприбыли мне не нужны, - сказал я скромно. Оставалось еще одно, что надо было у них выяснить: - Но как вам удалось уговорить его взять меня с собой? - спросил я.
Мама задумалась.
- Не знаю. Я у него спросило как-то раз полушутя, может ли он тебя с собой взять, когда в очередной раз поедет. Андрюша сказал, что подумает. Я и не знала, что он все это так серьезно воспримет. Наверно просто такой он человек хороший.
Мне показалась несколько странной такая доброта со стороны не самого близкого из наших знакомых. О ее причинах я решил поговорить с Андреем при нашей следующей встрече, намеченной наутро, как и о многих других вопросах.
* * *
Хотя события, начавшиеся в моей жизни полсуток назад, и ошеломили меня своей неожиданностью и стремительным развитием, способность мыслить покинула меня еще не окончательно. За ночь я успел немного свыкнуться с происходящим, и у меня даже стали появляться собственные соображения: поскольку в делах, которыми мне предстояло заняться, я ровным счетом ничего не понимал, я решил в дальнейших своих делах не проявлять никакой инициативы, а во всем полагаться на своего многоопытного компаньона и во всем слушаться его авторитетного мнения. Рассудив таким образом, я смело отправился на встречу с Андреем.
Когда мы с ним вышли из подъезда, я обнаружил, что направляемся мы к соседнему дому. Я спросил, куда это мы идем?
- Понимаешь, Гена, - отвечал он, - Я с одним человеком в Польше неделю назад договорился еще раз побыстрее за границу съездить - нам обоим деньги нужны. А в поезде нам отдельное купе нужно занять. Ты Серегу из этого дома знаешь? Моего одноклассника? Тоже с нами поедет. Вот нас тогда четверо и будет, мы купе и займем. Я вас с ним поэтому и беру.
Так вот, оказывается, в чем была загвоздка! Вот почему Андрей решил взять меня с собой в Венгрию. Просто чтобы занять купе, ему не хватало четвертого человека! Теперь во мне теснились разные чувства: хотя и было жаль, что, что Андрей оказался не тем "хорошим человеком", готовым идти со мной на край света единственно из личной симпатии, зато радовало, что у меня появился собрат по несчастью, которому это путешествие тоже предстоит проделать впервые в жизни.
Серегу я помнил из далекого детства по нашей дворовой игре в футбол. Тогда мне, ввиду моего малого возраста, доверяли только защищать ворота. С тех пор много воды утекло. В футбол мы не играли уже лет десять, а других общих дел у нас не было. Поэтому я почти забыл о Серегином существовании. Теперь, когда он открыл нам дверь, я увидел, что с тех пор он сильно изменился. За это время он успел стать гораздо меньше меня и утратить усы, ранее бывшие его отличительным признаком.
Поздоровавшись с нами, он тут же скрылся опять в своей квартире, все время продолжая кричать оттуда:
Я сейчас! Андрей, мне паспорт нужен и все, да? Сейчас, уже иду!
Серега появился в прихожей и, не переставая суетиться, начал одновременно что-то надевать и застегивать руками, а ноги совать в обувь. Когда он наконец кое-как оделся, мы вышли на дневной свет. Сергей молча ошалело хлопал глазами и то и дело восторженно поглядывал на Андрея, ставшего вдруг вдвое более важным. В дальнейшем я узнал, что Серега вообще обладал впечатлительной натурой и всегда все воспринимал близко к сердцу. В данный же момент он был полностью подавлен величием Андрюхиной персоны. Тот для него был не просто примером, а идеалом современного бизнесмена, которого сам Серега и не думал достичь в своей жизни. В его присутствии он сразу замолкал, стараясь не упустить ни одного слова из тех, которые Андрей вздумает произнести.
Так как мои попутчики говорить не собирались, а дорога предстояла не близкая, я решил прервать молчание:
- Так ты считаешь, что мы до завтра успеем оформиться? - обратился я к Андрею. Ответ был утвердительный.
- А если не успеем?
- Успеем, скажем, что у нас билеты уже куплены.
- И ты думаешь, после этого нас тут же оформят?
- Конечно. У меня там знакомая работает, - пояснил Андрей снисходительным тоном, - Мы же им взятки даем, им же тоже жить надо.
Мне все это показалось слишком сложным.
- Ну ладно, посмотрим, ѓ - сказал я с сомнением, - А когда мне товар на продажу покупать? - спросил я не без гордости, что так быстро начал усваивать торговую терминологию.
- Сегодня и купишь.
Я напрягся, представив, сколько мне еще в этот день предстоит сделать.
- А чего надо покупать?
- Игрушек, - ответил Андрей серьезно. После паузы, вызванной моим удивлением, он пояснил, что лучше всего купить игрушек, которые называются "Веселые человечки" и сказал, где их можно приобрести.
- И сколько их надо купить?
- Да штук пять-шесть.
- И что - на прибыль с пяти игрушек можно ездить из Москвы в Венгрию и обратно?
Так как я оказался глупее, чем он мог предположить, Андрею пришлось объяснять, что это только так называется - торговать игрушками, а на самом деле нужно везти что-нибудь посущественнее: сигареты, консервы с черной икрой и крабами, еще можно везти водку, но она тяжелая, громоздкая, гремит и булькает. Но все это брать в больших количествах запрещено, это уже будет контрабандой. Запрещенный товар мы спрячем, когда будем проходить таможню. Так как я не успеваю искать в продаже икру или крабов, мне необходимо запастись сигаретами. В заключение Андрей посоветовал, где и каких сигарет хорошо бы купить.
Эти сообщения я слушал едва ни зажмурившись: подумать только, я - контрабандист! Кому скажешь - не поверят. У меня пробежали по коже мурашки, все-таки я привык считать перевозку контрабанды делом, не лишенным некоторой доли риска. Я спросил:
- А не поймают?
Андрей улыбнулся.
- Эх, Гена, смешной ты! Не волнуйся, не пропадешь. Со мной поедешь. Будешь делать то, что я тебе скажу, и все нормально будет, - бодрым голосом сказал он. Серега при этом глянул на него с утроенным восхищением.
Мы подошли к дверям здания, на четвертом этаже которого располагался ОВИР нашего района. Когда мы поднялись туда, оказалось, что внутри это учреждение представляет собой небольшой коридор, вдоль одной стены которого были расставлены столы, чтобы посетители могли заполнять на них всевозможные бланки, а в другой стене были три-четыре двери, за одной из которых сразу же исчез Андрей. Прокричав там несколько фраз, он вышел обратно и тут же скрылся за другой дверью, из-за которой тоже раздался его голос. Мы с Серегой оставались в коридоре вместе с другими посетителями, пришедшими раньше нас, и растерянно наблюдали снования нашего "шефа" туда и обратно.
- Нашей женщины тут нет, она заболела. Попробую с другой договориться, - объявил Андрей, появившись наконец перед нами, - Нате, заполняйте пока, - велел он, раздав нам какие-то бланки, - Я скоро подойду.
Его мелькания возобновились. Он появлялся то тут, то там и нигде не задерживался. Когда я ознакомился с врученными мне анкетами и решил внести в них первую запись, Андрей появился в сопровождении дамы средних лет. С сияющим лицом и сильной жестикуляцией он что-то убедительнейшим образом ей обещал. Обо всем договорившись, с очень довольным видом он подошел к нам.
Посмотрев в наши бланки и убедившись, что без него дело не продвигается, Андрей отнял их у нас и принялся заполнять все сам, спрашивая то у меня, то у Сереги анкетные данные. Я понял, что в этом учреждении мы долго не задержимся. Настроение резко ухудшилось. Если раньше я сомневался, что мы успеем уехать завтра, то теперь мне стало казаться, что если события пойдут и дальше в таком же темпе, то мы и сегодня уедем. Действительно, посещение ОВИРа отняло не более двадцати минут нашего времени.
На выходе Андрей дал нам оставшиеся указания и взял по сто рублей "на взятку".
- Ну, я - за билетами. Завтра созвонимся, - попрощался он. Мы разошлись. Дальше нужно было действовать самостоятельно.
Дел на этот день хватало. Нужно было собрать все подписи и печати на анкетах, которые нам выдали, и потратить все деньги, доверенные мне родителями в качестве торгового капитала - не самая легкая задача даже для человека, которому и раньше приходилось иметь дело с деньгами. Самая большая сумма, которую мне приходилось к тому времени держать в руках, равнялась размеру моей стипендии и составляла тридцать рублей. А тут у меня неожиданно оказались пять тысяч - две банковские упаковки с двадцатипятирублевыми купюрами. Можете себе представить мое тогдашнее состояние...
Если вам случилось в тот день побывать в центре Москвы, ваше внимание мог привлечь молодой человек с огромной сумкой и ошалелыми глазами, то и дело шарящий руками по своим карманам и извлекающий из них по несколько четвертных банкнот, тут же принимаясь их пересчитывать, а затем, вытерев со лба пот, следовавший в очередной по ходу магазин. В магазине этот молодой человек страшно внимательно разглядывал полки с товарами и, отойдя в сторону, снова принимался несколько раз пересчитывать свои деньги, сохраняя такое жалкое и беспомощное выражение лица, которое только бывалый человек может себе представить. Сей красочный образ являл собой автор данных строчек в те суровые часы его жизни.
В описываемый день он добрался домой только глубокой ночью, когда все уже спали, и не раздеваясь повалился на кровать. Утром родителям удалось установить, что денег у этого бизнесмена не осталось ни копеечки, зато вместо них около постели возвышалась огромная сумка, набитая всякой ерундой, рекомендованной соседом Андреем.
* * *
Лишь только я разомкнул глаза, как вид этой сумки напомнил мне, что на сегодня намечен мой отъезд в Венгрию. Отступать было некуда. Если я не поеду, то куда, спрашивается, девать все накупленное? Со вздохом поднялся я с кровати. Предстояло встретиться с Серегой и топать с ним в ОВИР. Загранпаспорта у меня еще не было. Хотя на словах Андрей и давал все гарантии, у меня не возникло никакой уверенности, что в нашей стране такой документ может быть оформлен за один день. Это несколько успокаивало, оставалась возможность, что наша десятилетиями создаваемая бюрократическая машина сможет положить конец произволу моего соседа.
Мы с Серегой решили отправиться в ОВИР за паспортами прямо с утра. При встрече Сергей имел вид задумчивый и какой-то отрешенный. Было похоже, что душою он уже там, за границей. Я попробовал обратиться к нему с вопросом:
- Серег, а, Серег! А ты то чего решил за рубеж податься?
Ему потребовалось заметное усилие, чтобы вернуться в пределы нашей Родины. Через некоторое время наконец прозвучало:
- М-м-м? За рубеж? Так - деньги мне нужны... Я сейчас со своей работы старой уволился, а тут Андрей про это много рассказывал - как туда ездить...
- Да? А мне он ничего не рассказывал, я только позавчера обо всем узнал.
- Да ты что! - удивился он, - Да тебе просто повезло, ты просто бога должен благодарить, что тебе Андрей ехать с ним предложил. С ним такие деньги мы сможем сделать! Просто очень хорошие деньги сможем сделать, если с умом подойти...
Глаза его начали разгораться. Сергей стал объяснять мне, что можно сделать, если подойти с умом, как можно развернуться. По мере его рассказа речь его становилась все более громкой и возбужденной. Деньги, которые он сможет получить, по-видимому, слишком живо представились его воображению. В конце он превратился совсем в какого-то психа, размахивающего во все стороны руками и кричащего на своего собеседника. Я и не подозревал, что могу разбудить такое море страсти. Так как в разговор я не мог вставить ни одного своего слова, мне оставалось лишь следить, чтобы по ходу своей речи он случайно не сбил меня с ног, или не оторвал мой воротник.
Из его слов я понял, что встал на правильный путь, поддавшись Андрюхиному натиску, что дело это - верное, и что сам Серега не прочь будет на вырученные средства приобрести себе машину, дачу и уважение окружающих. Конечно, за одну поездку этого будет сложно достичь, так как ему еще надо расплатиться с долгами, но в целом, если правильно взяться за этот бизнес, можно добиться и не таких результатов. А что касается нашего шефа, Андрея, тут у Сереги просто не хватало слов, чтобы описать, насколько он в нем уверен.
- Так ты считаешь, значит, что мы сегодня уедем? - спросил я, когда мой собеседник наконец выговорился и немного успокоился.
В ответ Серега посмотрел на меня с презрением. Мы подошли к цели своей прогулки. Войдя в двери ОВИРа, мы прямо направились к женщине, с которой договорился вчера Андрей. Кроме нее в комнате оказались еще две ее сотрудницы. Все они сидели за своими столами, со степенным видом изучали какие-то бумаги и слушали радио.
- Здравствуйте, - сказали мы, встав около ее стола.
- Здравствуйте, - ответила она и посмотрела на нас.
После того как она снова занялась своими делами, Серега счел нужным пояснить:
- Мы - за загранпаспортами.
Она снова обратила на нас свое внимание.
- Вы когда документы сдали?
- Мы их сейчас принесли.
- Ну так давайте их сюда, недельки за три мы вам оформим.
Так как мы не шевелились, она оглядела нас более внимательно. Я вмешался:
- Но нам паспорта сегодня нужны, у нас уже билеты куплены!
- Но мы так быстро не оформляем, у нас же очередь!..
Возникла заминка. Мы совсем растерялись. Нельзя же было при всех ей сказать: "Разве про взятку вам ничего не говорили?" Пауза затягивалась. Секунды текли, а мы как истуканы стояли посреди комнаты, ничего не произнося. Я смерил взглядом Серегу, тот совсем сник. Все мои мысли были направлены на то, как бы поскорее отсюда выбраться. Покраснев от неловкости, я проклинал про себя и эту женщину, и этот ОВИР, и этот день, пока она наконец сообразила:
- Это вы с Андрюшей вчера приходили?
- Да! - выдохнули мы одновременно.
- Так бы сразу и сказали.
Забрав наши документы, она добавила:
- Подождите в коридоре, пока вас примет начальник.
В коридоре на меня накинулся Серега:
- Ну что, понял?!
Я понял.
Через некоторое время нас по очереди вызвали к начальнику ОВИРа. Начальник оказался мужчиной лет тридцати пяти, тем самым, который несколько раз пробегал мимо меня, пока я был в коридоре, все время что-то насвистывая на ходу. Лишь только я появился в его кабинете, его лицо отразило всю важность проделываемой им работы. По-видимому, он хотел произвести солидное впечатление.
- Так, посмотрим, где вы тут у нас, - сказал он строго и придвинул к себе стопку приготовленных паспортов.
Я догадался, что это и есть та самая очередь, в которой стоят ожидающие по три недели. Женщина, к которой мы обратились, каждый день складывала в эту стопку новые паспорта, а начальник брал их снизу, подписывал и ставил печати. Ежедневно таким образом очередь продвигалась на несколько "человек". Конечно, начальник мог бы вдруг взять и оформить все имеющиеся у него паспорта, но надо помнить, что он представляет государство, а оно не может действовать наспех. Единственная возможность ждать вместо трех недель несколько минут состояла в том, что наша знакомая положит загранпаспорт не сверху, а снизу стопки... Так мне случилось наблюдать, как смекалка рядового работника может существенно ускорить работу целого государства.
Мои документы оказались, естественно, самыми первыми. Следующими - Серегины. Когда тот вышел из дверей кабинета начальника ОВИРа, лицо его выражало самодовольство.
- Ну что, убедился? - сказал он мне, - Фома ты неверующий. Что - сомневаешься еще? Да если и дальше все так идти будет, то мы с тобой из Венгрии миллионерами вернемся.
Но вместо того чтобы заразить меня своим оптимизмом, Серега добился обратного действия. Почему-то с каждым его словом я становился все более хмурым и замкнутым. Ничто не предвещало беду, просто мне подумалось, что на самом деле серьезных проблем у нас еще не было, и начаться они могут только теперь, когда наш отъезд определился.
Хотя я еще никуда не уехал, я почувствовал у себя первые симптомы ностальгии. Сегодня я покину родные края. Где я буду через сутки? Что там со мной приключится? Не будет никого, чтобы меня утешить, поддержать. Там ведь и по-русски то никто не понимает... Когда у меня было самое кризисное настроение, я посмотрел на своего спутника и вдруг сразу понял: Серега будет со мною в Венгрии, он будет там понимать по-русски и поддерживать меня в трудную минуту. Как кусок Родины на чужбине, как память о милых сердцу местах, он будет там всегда со мной. Невыразимую нежность испытал я к Сереге в эти мгновения. А когда пришла наконец пора нам разойтись, я едва ни плакал у него на плече, и если бы он не вырвался из моих объятий и не убежал, я бы так и не отпустил его от себя.
* * *
Следующая моя встреча с компаньонами состоялась вечером этого дня. Ее назначил Андрей, позвонив и обрадовав меня тем, что он купил билеты на поезд, и что все идет по плану. Теперь мы трое должны были собраться вместе и поехать на вокзал на такси.
Когда я вышел во двор на место нашего свидания, уже сгустилась темнота. Компаньоны появились точно в назначенное время. Вид у всех оказался внушительный: у меня была одна большая сумка, у Сереги была одна огромная сумка и другая поменьше, у Андрея были две огромные сумки и рюкзак за плечами. На лицах у всех застыла решимость, говорившая о готовности штурмом взять венгерскую границу, если в том возникнет необходимость.
Андрей строго нас оглядел.
- Так, ничего не забыли? Паспорта, приглашения с собой? А деньги?
Мы с Серегой отвечали утвердительно.
- Тогда пойдем. Вы будете ловить машину на этой стороне дороги, я - на той, - скомандовал Андрей и зашагал к улице. Ворочая сумками, мы побежали за ним. Когда мы с Серегой наконец достигли нашего края дороги, там нас уже поджидала машина, в багажник которой Андрей складывал свои вещи.
Добравшись до вокзала, нам предстояло встретиться с нашим четвертым коллегой, чтобы наше купе стало полностью укомплектованным пассажирами. Четвертым бизнесменом оказалась тщедушного вида девушка, имевшая при себе сумку, рюкзак, а также двухколесную тележку с еще одной вместительной торбой.
Сходу нас перезнакомив, Андрей поручил мне нести ее сумку и проследовал дальше. Мы двинулись за ним. Девушка, которую, как оказалось, звали Наташей, шла передо мной. Ее тележка все время гремела колесами и жалобно скрипела на поворотах. На нашем пути показалась лестница. "Интересно, какие звуки будет издавать этот тарантас на ступеньках?" - подумал я. Наташа храбро решилась сама тянуть вверх свой транспорт, но, преодолев три ступеньки, тележка отказалась служить дальше: последний раз звякнув, ее колеса раскатились так далеко, что собрать их обратно не представлялось никакой возможности. Так как ближе всех находился я, то вытягивать ее дальше снова пришлось мне. Ощутив в руке вес этой тележки, я сначала простонал, я затем спросил:
- Что у тебя там?
- Икра, крабы. В общем - консервы.
- А это что торчит? - указал я на высовывающийся предмет.
- Это лошадь.
- Что?
- Лошадь.
- Я так и подумал.
"Повезло еще, что не слон", - добавил я мысленно. Подъем по лестнице закончился. Так как я был сильно перегружен, мы отстали от остальных. Когда мы отдышались, Наташа решила объяснить:
- Это лошадь игрушечная. Чтобы дети качались. Она - разобранная, - и тут же сходу заговорила о другом: - Представляешь, я эту тележку только вчера купила. А сегодня только до такси и по вокзалу только ее провезла и она сломалась. Представляешь, как делают!
Тележку теперь нес я. Я был очень злой. Я ответил:
- Это же ведь - не человек, она и не выдержать может.
Дальнейший путь до вагона проходил в молчании.
В купе уже успели освоиться Андрей и Серега. Андрей пребывал в самом приподнятом настроении, он уже вовсю шумел, кричал и размахивал руками, а Серега по обыкновению молча с восхищением глядел на все, что от делает. Как только появились мы с Натальей, раздался радостный возглас:
- А вот и они! Наташа, ты почему такая невеселая? - спросил Андрей и усадил ее перед собой.
- У меня тележка сломалась.
- У Наташи тележка сломалась! Ха! У Наташи тележка сломалась, - с радостью повторил он, обращаясь к Сереге, - Ничего, Наташка, не горюй, - утешающим голосом сказал Андрей и положил руку ей на колено, - Если сломалась, значит - это была плохая тележка. Мы тебе в Венгрии новую купим, такую, что ты просто с ума сойдешь! Договорились?
Андрей веселился и утихать, судя по всему, собирался еще не скоро. Как только мы разобрались с вещами, разделись и устроились поудобнее, он извлек откуда-то бутылку водки и приказал Наталье собирать на стол.
Не могу точно сказать, сколько времени продолжалось это веселье, так как в самом его разгаре Наташа предложила помочь постелить для меня на верхней полке, и я согласился. Серега же наотрез отказался ложиться спать, пока не выяснит, как обстоит дело в Венгрии с правами человека вообще и русских туристов в частности. Скорее всего, ответ он получил неутешительный. Последним, что я в тот день услышал, были его возмущенные крики и удары кулаками по столу.
* * *
Первым, что я увидел на следующее утро, было Серегино тело, валявшееся на соседней полке. Одеяла на нем не было, из одежды были только штаны и майка. Руки его были согнуты, а ноги вывернуты самым неестественным образом. Он лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку, и каким местом он дышал - оставалось только догадываться. "Может - умер?" - подумал я. В ответ моим мыслям Серега слегка пошевелил пальцами ноги. "Ну - слава богу, если это не агония, то он жив," - решил я и успокоился. Я посмотрел вниз: Наталья спала, Андрюхина полка пустовала.
Минут через десять Андрей появился умытый и довольный. Увидев, что я уже не сплю, от тут же начал снова шуметь и веселиться. Наталья от этого проснулась, и мы решили позавтракать. Когда все было на столе, Серега еще не подавал признаков жизни. Андрей взялся это исправить. Действительно, через какое-то время сверху свесились ноги. Сергей сидел на своей верхней полке и ощупывал голову.
- Что, Сережа, как самочувствие? - поинтересовался Андрей.
- Бр-р-р, - ответило сверху.
Когда Серега сполз к нам за стол, Андрей решил его просветить о вреде алкоголя:
- Разве ж можно столько пить? Ведь ты ж совсем дурной становишься, ты хоть помнишь, что ты вчера нес?
- А чего? - удивился Серега.
- Да бред какой-то. А когда эти гости к нам пришли, разве можно себя как ты вести? Они же посторонние люди, что они о тебе подумали?
- Да что я такое делал то?
- А - хрен с тобой, - махнул рукой Андрей.
На этом он решил, по-видимому, что Серегу он пристыдил уже достаточно и снова продолжил галдеть. Размахивая руками по всему купе, ударяя нас то по плечам, то по коленям, он говорил какую-то ерунду, заражая нас своей жизнерадостностью.
Когда вслед за Андреем все немного повеселели, Наталья вдруг обнаружила в своей сумке колоду карт. Предложила сыграть. Все отказались. Тогда она стала раскладывать пасьянс, которому ее недавно научили.
- Слушай, Наташ, а гадать ты умеешь? - спросил я.
- Конечно, - ответила она и залилась смехом. Это ей почему-то показалось забавным.
- Тогда погадай мне, а?
- Ну, давай.
Не докончив свой пасьянс, она сгребла карты в кучу и, вытаскивая из нее то по две, то по три карты, все время улыбаясь, стала рассказывать:
- Значит так, видишь эти карты? Это значит, что ждет тебя дорога в Венгрию, а по дороге на таможне весь твой товар у тебя отберут. В Венгрии попадешь ты в милицию, и там у тебя отнимут все, что осталось. Домой ты вернешься весь оборванный... и без денег... и без ничего...
Очевидно, все это было для нее верхом юмора, дальше говорить она уже не могла, она растянулась на койке, где сидела, и стала корчиться от смеха.
Вообще говоря, наше купе было самое веселое во всем вагоне. Когда я выходил в коридор, со всех сторон я ловил недоуменные взгляды соседей по вагону. В коридоре было сравнительно тихо, и только из нашего купе то и дело раздавались хохот и громкие голоса. Так продолжалось до самого вечера, пока в один прекрасный момент лицо Андрея не приняло вдруг самого серьезного выражения из всех, которые я на нем видел.
- Так, пора стол отвинчивать, - объявил он, - Наташа, давай, что тебе нужно спрятать, и выходи.
Моментально воцарились тишина и рабочая атмосфера. Сереге было поручено помогать откручивать стол, мне - одну планку над верхней полкой. Выпроводив Наталью, мы взяли в руки заготовленные Андрюхой инструменты и принялись за дело. Теперь я понял, почему нам было так необходимо отдельное купе...
За моей планкой не оказалось ничего. Там было небольшое узкое ничем не занятое пространство ровно такого размера, чтобы складывать туда блоки с сигаретами. Так как моя часть работы состояла в откручивании шести винтов, мне оставалось в оставшееся время лежать на полке и наблюдать за работой коллег, которая была не из легких. Им нужно было отвинтить стол, аккуратно вытащить лист фанеры и выковырять пенопласт, составлявший весь остальной объем стены вагона. Коллеги пропотели над этим около часа, но результат их работы стоил и не такого: в открывшейся нише было столько места, что при желании туда можно было бы засунуть вместе с контрабандой и небольшого контрабандиста.
Все остались довольны: удалось спрятать все, что было нужно, и даже осталось свободное место. Вставили обратно фанерку, приделали стол, впустили Наталью. После того как мы снова разложили по местам свой багаж, потянулось время ничегонеделанья и ожидания таможенного досмотра. Положение усугубил Андрей, который решил заранее дать нам необходимые инструкции:
- Короче - так: когда будем проходить таможню, если это все обнаружат, не вздумайте говорить, что это - ваши вещи.
- А чьи же они тогда? - спросил я. Андрей посмотрел на меня уничтожающе.
- Какая разница? Не наши, и всё. Забыл кто-то. Тогда у нас все это конфискуют, и больше ничего. А если скажете, что ваше, то это уже - статья за контрабанду. Уголовное дело на тебя заведут, понял?
Я понял. Конфискуют... в лучшем случае... Мы с Серегой переглянулись своими расширенными глазами. У меня в тайнике остались все сигареты, которые я вез. В моем "бизнесе" они составляли основную часть, кроме них у меня была только почти ничего не стоящая дребедень. Если таможенники обнаружат наши запасы, у меня оставались две перспективы: либо - все отдай, либо - будь добр, садись в тюрьму.
- И часто такие тайники находят? - поинтересовался я.
Андрей поглядел на меня. Мой вид почему-то вызвал у него усмешку. Он сказал:
- Да ладно, Гена, успокойся. Я уже сколько раз ездил, и всегда все нормально было. И в этот раз скорее всего так же будет.
Затем, подумав, он добавил философски:
- Хотя, конечно, всякое бывает...
Его ответ меня не утешил. Я снова и снова возвращался мыслями к прохождению таможни. Так как я ничего об этом не знал, то стал обращаться к Андрею и Наталье с вопросами. Они с удовольствием стали рассказывать разные случаи, сплетни и слухи о таможне, которые знали, выбирая самые страшные из них. Я и Серега жадно выслушивали все, что они говорили. Им же, по-видимому, было приятно, что кто-то боится больше, чем ни сами. На нашем фоне они, похоже, сами себе казались героями.
Однако понемногу разговоры стали утихать. Как ни храбрились Андрей с Натальей, они тоже оказались людьми не без нервов, и им предстояло то же самое испытание. Чем больше проходило времени, тем более скованными и порывистыми становились у всех движения, лица стали напряжены и отрешенны. Каждый понимал, что ни от кого из нас больше ничего не зависит, теперь каждый остался наедине со своими опасениями. Даже такое веселое мероприятие как ужин не смогло внести оживления. Наше некогда самое шумное купе теперь оказалось населенным чрезвычайно тихими, ушедшими в себя пассажирами.
К границе поезд подъезжал ровно в полночь. К этому времени все так извелись, что желали только одного: чтобы как можно скорее прекратилось это мучительное ожидание. У нас просто не хватало нервов нервничать дальше. Поэтому когда поезд начал замедлять ход, это воспринималось чуть ли не с облегчением.
Лишь только мы остановились, в коридоре сразу же послышался топот десятков ног. Наши взгляды с напряжением устремились на дверь. Через несколько секунд в нее постучали. За порогом оказался человек в форме, который попросил всех выйти в коридор. Когда мы покинули купе, он вошел туда сам и пригласил войти за собой еще двух человек в штатском, в руках у которых блестели отвертки. Усевшись поудобнее на середине нижней полки, он ленивым голосом произнес:
- Ну что, ребят, приступайте.
Ребята приступили. Из коридора все было прекрасно видно - дверь все время оставалась открытой. Один сразу стал снова отвинчивать стол от стены, а другой полез на верхнюю полку открывать организованный мною тайник. Дальше мне все было ясно, и я решил пройтись по коридору: из-за волнения я не мог стоять на одном месте. Выходы из вагона были закрыты и охранялись. Кругом толкались соседи, у которых тоже был обыск. Я повернул обратно. Оттуда я увидел, как сбились в кучу около нашей двери Андрей, Сергей и Наталья и заглядывали внутрь купе. Глаза у них повылезали из орбит, рты были открыты, на лбах выступила испарина. "Ну и глупые же у них рожи", - подумал я со злостью.
Вскоре в наше купе стали с любопытством заглядывать и другие люди. Я подошел поближе. Оказалось, ребята с отвертками достали огромные мешки и сыпали в них из обнаруженных тайников все, что мы туда спрятали. Все кругом охали: банки с икрой, блоки с импортными сигаретами появлялись из стены вагона и тут же исчезали в мешках таможенников. Настроение испортилось до такой степени, что дальше, казалось, уже ничто не сможет меня расстроить.
Когда люди в штатском закончили свою работу, и унесли мешки с нашим добром, таможенник в форме стал вызывать нас в купе по одному. Вызвали меня. Он окинул меня самым безразличным взглядом, показывая мне этим, что видит меня насквозь. "У меня таких как ты - двадцать вагонов за смену", - казалось, говорил его вид. Вообще говоря, он производил впечатление человека, который не спал уже не менее трех суток и все это время измучивал свой организм нелегкой таможенной службой и другими излишествами. Так как моя личность для него не представляла решительно никакого интереса, то, рассмотрев сквозь меня все, что за мной было примечательного, свое внимание он обратил на содержимое моей сумки.
- Вы в гости едете? - спросил он, вытаскивая мои вещи.
- Да, в гости.
- Ну-ну, - выразил он свое недоверие.
С почтительным видом я ждал, пока он все обследует.
- Что это тут у вас?
- Игрушки.
- Сколько их? Пять? Нельзя. Две надо сдать в камеру хранения.
Эти его слова я воспринял как изощренное издевательство. Подчистую ограбленный, я теперь должен буду заниматься тем, что побегу в камеру хранения и сдам туда две игрушки. Это было настоящее хамство. Тем не менее, пришлось с улыбкой пообещать сделать все как полагается.
Таможенник переключился на обследование содержимого моих карманов, которых у меня было не менее десятка. В каждый из них с прежним равнодушным видом, не торопясь он тыкал указательным пальцем, проверяя, лежит ли там что-нибудь. Ничего не разрешенного в моих карманах не нашлось. Изучив напоследок мои документы, он спросил:
- Вы в первый раз за границу выезжаете?
- Да.
- Желаю вам приятно провести время в Венгрии.
Со всей испытываемой мною сердечностью я поблагодарил его за напутствие, разложил по обратно карманам свои вещи и удалился. После меня вызвали Наталью, за ней - Серегу и Андрея. Кроме игрушек у них тоже ничего примечательного обнаружено не было, и только Натальина лошадь чуть было не заставила удивиться нашего все повидавшего таможенника.
В тот день он и его коллеги поработали на совесть. По крайней мере, в нашем купе ничто не ускользнуло от их придирчивого взгляда. Были обнаружены даже инструменты, которыми мы отвинчивали стол. Сергей спрятал их за подкладку своего пальто и повесил его на крючок около двери, но и это не помогло. С того дня я пребываю в убеждении, что даже голый и не имеющий багажа человек не может быть спокоен при прохождении нашей таможни.
Не лучше нашего обстояли дела и у многих наших попутчиков. Из разных концов вагона слышались споры, ругань, причитания и другие нерадостные звуки. Кругом сновали люди с крайне ошарашенным видом, делающие страшные жесты и гримасы.
Представители таможни обосновались в вагоне. Они настойчиво выпроваживали меня с моими лишними игрушками. Я расправил свою пустую сумку так, чтобы создавалось впечатление, что в ней что-то лежит, и вышел. Снаружи было не лучше: тут и там суетились возбужденные люди, всеми правдами и неправдами пытающиеся запихнуть обратно в поезд то, что их заставили оттуда вынести. Это им часто удавалось. Да и никто из наших не сдал в камеру хранения вещи, которые нам указали. В этом пункте у нашего государства был, похоже, какой-то просчет. Таможенники, по-видимому, не особенно заботились тем, что не могли конфисковать.
Я направился к вокзальному зданию. Там мне предстояло написать заявление о том, что изъятые у меня вещи принадлежат не мне. Помещение таможни я нашел сразу же по двум признакам: во-первых, там было полно людей в форме, а во вторых, туда то и дело приносили мешки с конфискованным имуществом. Внутри этого помещения я увидел своих компаньонов, которые уже что-то писали. Я подошел к ним и стал списывать текст заявления. Стоявшие поблизости таможенники, удовлетворенно потирая руки, переговаривались:
- Вот эти ребята в седьмом вагоне стену надергали.
- И много у них забрали?
- Да уж порядочно, - ответил тот и хихикнул.
Андрей покончил с письмом и подошел к ним сдавать свое заявление. Посмотрев в его объяснительную, хихикавший таможенник спросил:
- Не ваш товар, значит?
- Нет, не мой Я и не знал, что там что-то может быть, - отвечал Андрей, изображая в глазах искренность, как будто она где-то отмечалась.
- Ну конечно, не ваше, я так и думал, - сказал тот издевательским тоном.
Мне стало противно. Мало того, что они у нас почти все отобрали, они еще наслаждались нашим бессилием. Я закончил писать и подошел к этим людям. Заглянув в мою бумагу, таможенник продолжил ехидничать:
- И не ваше тоже? - спросил он с деланным удивлением.
- Разумеется, - ответил я, сделав самую хитрую улыбку, на которую был способен. Вообще я заметил, что чем больше выпадало на мою долю всяких напастей, тем наглее я становился. Впрочем, в моем положении это было и не удивительно: терять было почти уже нечего.
Разделавшись с заявлением, я решил выйти подышать свежим воздухом. На границе поезд стоял более часа, его переставляли с одних рельсов на другие, импортные, так что времени у меня было предостаточно. На морозе я стал немного приходить в себя после случившихся потрясений. Стояла тихая зимняя ночь. Хотелось жить дальше. Это, конечно, скверно, что придется обходиться без денег, но тут уж, видно, ничего не поделаешь. Наверно так звезды сошлись на небе, придется привыкать.
* * *
Кругом все поуспокоилось. Кто еще не был в своем вагоне, направлялся к нему. Направился и я. В дверях вагона меня опять остановили служители таможни, охранявшие вход.
- Все сдал в камеру хранения?
Я молча расстегнул свою сумку, показал, что в ней у меня ничего нет. Прошел к своему купе. Все мои компаньоны уже возвратились. Между ними шел разговор.
- Говорят, тут недавно крупную партию икон задержали на таком же поезде и теперь всех проверяют, так им приказано, - рассказывала Наталья, - а слышали, как соседи наши говорили: они, мол, всю дорогу смеялись, вот, мол, хорошо смеется тот, кто смеется последний.
- Гады, - возмутился Сергей.
Наташа продолжала:
- А вообще, наверно это нас проводники заложили, чтобы их самих не трогали.
Непонятно, где за такое короткое время она успела набраться таким количеством сведений, но проводники, как выяснилось, были подозрительны не одной только ей.