Покровская Ольга Владимировна
Подарки к Новому году

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • © Copyright Покровская Ольга Владимировна
  • Обновлено: 21/03/2016. 17k. Статистика.
  • Рассказ: Проза
  • Скачать FB2
  •  Ваша оценка:

      Журнал "Новый Мир", номер 2, 2016
       Copyright Ольга Покровская 2016
      
      Ждали снега, но в конце декабря еще держалась слякотная осень и шли дожди. Пристанционный подмосковный поселок утопал в грязи, мокли голые ветки, почки на кустах набухали, но распускаться не рисковали. На отсыревших досках коробилась краска, горький дымный запах из труб прибивало к земле. Временно безработный Андрей, сбежавший в дедовский домик от укоризненных взглядов жены - главного бухгалтера страховой компании, - выбравшись утром под свист проходящего скорого поезда на белый свет и обнаружив вчерашнюю картину без перемен, поморщился и содрогнулся от промозглого, проникающего сквозь телогрейку холода. Заварил чаю, послушал телевизор - сквозь рябь и шипение, поправляя антенну. Потом выкатил велосипед, поехал в магазин у станции и привез, прикрепив к багажнику, рюкзак тушенки. От последней халтуры оставались кое-какие деньги, это позволяло потратиться на запасы.
      Совершив деяние, достаточное, чтобы на этом завершить дневные труды, он вытащил из поленницы охапку дров и снова затворился в домике. Буржуйка не требовала много топлива, а маленькая комната с плотно притертыми дверями служила и спальней, и кухней. Он лежал, смотрел новости по телевизору, пил пиво. Потом застучали в окошко, и, выбравшись на улицу, он обнаружил соседа Илью, еще по-московски собранного, пахнущего одеколоном и автомобильным салоном, а за забором - соседов замызганный джип.
      - Болгарку дашь? - спросил Илья. - Замок заело намертво.
      Андрей побрел в сарай и вынес соседу болгарку. Потом, когда Илья ушел на свой участок, приблизился к забору.
      - Тебе, может, двести двадцать подать?
      - А есть удлинитель? В окно лезть неохота...
      Андрей выволок длинный шнур удлинителя. С визгом взмыли в воздух искры, тяжелый замок от соседской двери свалился на дощатое крыльцо.
      - Попортили? - спросил Андрей озабоченно.
      - Нет... похоже, масло застыло.
      - Что ж у тебя за масло, в плюс застывает? Вон - снега еще нет... Новый год на носу, а снега нет.
      - Может, сломался. Делают на коленке... через пень колоду. Разве сейчас замки?
      - Это точно, - согласился Андрей. - Когда не надо - гвоздем откроешь. А когда надо - руби болгаркой...
      Илья покатил джип на участок, а Андрей принялся сматывать провод. Отнес болгарку в сарай и залег на диван. Есть не хотелось. Телевизионное изображение то прояснялось, то - когда самолет пролетал над крышей или в стороне - звук пропадал, а экран становился белым, как молоко. К этому самолетному свойству местные жители притерпелись, и Андрей к помехам относился философски, спокойно прихлебывал пиво. Жидкость в бутылке образовывала крепкую пену, словно в пиво добавили стиральный порошок. Андрей взболтал остаток и придирчиво рассмотрел на свет, но в немытом окошке висела сумеречная муть. Тогда Андрей навел бутылку на телевизор - в бутылке замерцали сдержанные блики. Потом он сунул в печку полено и проверил выдвижной ящик. Золы насыпалось достаточно, но выгребать было лень. От колосников шел жар, и сквозь решетку метались огненные отсветы. Печка загудела, Андрей прикрыл дверцу и откинулся на продавленный диван. Новости закончились, и Андрей защелкал пультом, переключая немногие доступные в поселке каналы. Показывали что-то нестерпимое, но выбора не было - иначе пришлось бы вставать и чем-нибудь заниматься.
      Потом пришел Илья, успевший переодеться в камуфляжную куртку. В руках задумчиво, словно клешню краба, держал покалеченный замок, откидывая и снова захлопывая болтающуюся полудужку.
      - В ночь поеду, - сказал он. - Будут поручения?
      Андрей усадил Илью на табуретку у стола, и гость спокойным взглядом изучил Андреево затхлое логово.
      - Без изменений? - спросил он.
      - Старый я, никому не нужен, - ответил Андрей. Он не уточнил, что не сильно затруднял себя поисками работы. Его слишком выбросило из городского динамичного ритма, он приспособился к оцепенелому безделью, и ему претило втягиваться обратно в образ жизни, казавшийся издалека суматошным беличьим колесом.
      Илья щелкнул перепиленной дужкой.
      - Смотри. Кризис наступит - вообще работы не будет.
      Андрей оживился.
      - Кризис - да... курс-то вон какой... падает. Все не как у людей - зимы нет, снега нет... рубль валится. Я антикризисные меры принял. Ящик тушенки сегодня съездил - купил.
      Илья невесело хмыкнул.
      - Что тушенка... если так дело пойдет - патроны запасать надо, а не тушенку.
      - Пока обходилось.
      - Это пока.
      - Патронов у кого-то обязательно окажется больше, - возразил Андрей рассудительно. - Тогда нужно покупать патронный завод. И агроферму...
      В одиночестве Андрей чувствовал себя комфортно, но присутствие постороннего человека вызывало неловкость за гору несвежих тряпок, лежащую в углу, за липкий стол, усыпанный крошками, за банку рыбных консервов, грубо вскрытую ножом, за кривую немытую вилку, за щепки и куски коры, разбросанные по полу. Подумалось, что надо, видимо, прибрать.
      - С прошлого раза еще запасы остались, - похвастался он. - Мешок макарон в ящике лежал - нетронутый.
      - У тебя прошлый раз-то когда был? - поинтересовался Илья.
      - В две тысячи восьмом, тогда вроде крик поднимали. Цены подросли - жена сказала: купи да купи...
      Илья отмахнулся. Руки у него уже были испачканы землей и машинным маслом - приехав, он приступил к каким-то работам, и ясно было, что у такого занятого человека смена лет происходит размеренно, и две тысячи восьмой год он ничем не выделяет.
      - Фигня была... пугали только.
      Андрей согласился.
      - Я в детстве кашу ел из крупы, которую бабушка запасла в Карибский кризис. Весь диван у нас был битком набит...
      - Купи лучше антибиотики, самые простые, - посоветовал Илья. - И хлоргексидину... он дешевый, купи сразу упаковку - антисептик. А макароны зачем? У тебя ж картошки полон погреб.
      Андрей рассудил:
      - Картошка долго не лежит... а макаронам что сделается?
      Илья передернул мощными плечами под камуфляжной курткой. Воспоминания были ему, здоровому возрастному мужику, не просто неприятны - они ранили его, вызывая непроизвольную телесную реакцию.
      - Мне в девяностых зарплату выдавали макаронами, - вздохнул он. - Мы эти макароны, помню, варили... жарили... в кофемолке толкли и пекли оладьи. С тех пор я макароны как-то не очень... не люблю.
      Андрей хлопнул ладонью по колену.
      - Макаронами! Это тебе повезло. Мягкими игрушками - не хочешь? Или рубильниками электрическими? В Гусе-Хрустальном, по-моему, до сих пор зарплату люстрами выдают... мы мимо ехали - поезд час стоял, так мимо окна целый час эти люстры туда-сюда носили, подвесками трясли.
      Пока Илья кивал, войдя в горестную прострацию, Андрей внес свою лепту в картину двадцатилетней давности.
      - Тетка у меня, помню, плавленый сыр из творога и соды как-то замешивала... жена кильку в духовке чайной заваркой заливала и пекла - вроде шпротов получалось, не так противно. И ребенок маленький! А я, помню, спирт этот мерзкий... активированным углем очищал... и марганцовкой. Я с Арбата на троллейбусе ездил - он тогда с Калининского налево, к Манежу заворачивал... там у гостиницы "Москва" по вечерам проститутки стояли... Бабищи как коровы - в куртках... в рейтузах с начесом... Машина у гастронома остановится - они бегут... Я все помню... не удивишь.
      - Ну, сейчас не так и обидно, - сказал Илья и еще раз клацнул замком. - Вроде хоть за дело какое-то...
      Он поднял голову, прислушиваясь к очередному самолетному проходу.
      - У тебя-то с работой нормально? - спросил Андрей. - А то ведь: если надолго кризис - разоряться начнут...
      Илья искривил рот ухмылкой.
      - Переживем, - сказал он. Подумав, еще повертел замок, загляделся на скважину внимательно, как будто на поцарапанной металлической поверхности были символы со смыслом. - Одно только: помереть хочется - хорошо... после этой дряни. Всю жизнь - лямку тянули... какой я только фигней ни занимался! Кто-то должен ответить? Не дождемся... так хоть помереть как люди...
      Андрей слегка оторопел, потому что умирание - любого качества - не входило в его ближайшие планы, а Илья неожиданно улыбнулся широко, лязгнул напоследок замком и распрощался. Поглядывая потом в окошко, Андрей видел, как сосед за забором опрокидывает бочку и устанавливает ее кверху дном. Проникнувшись положительным примером и сделав над собой усилие, Андрей все-таки взялся за расхристанный веник и подмел пол, выгнав мусор прямо на крыльцо. Потом с чистой совестью доел из банки толстолобика в томате. Вытер изнутри банку хлебом, зажмурился от сытого удовольствия и рычажным усилием о край стола открыл новую бутылку пива. Набрел, переключая каналы, на сходку комментаторов, твердящих о падении нефтяных цен и о враждебных происках. А к вечеру приехал сын Костя - без шапки, со взбитыми ветром светлыми волосами, в легкой курточке - по молодежной моде. Поставил у двери сумку и скривился от запаха псины, тяжело висящего в отцовой каморке.
      - Не надо, - отказался он от угощения, брезгливо косясь на засоренный стол. - Я сейчас обратно, семичасовой электричкой. Вон - мать тебе прислала...
      В красивой спортивной сумке - Андрей отметил, что хлипкая молния на ладан дышит - оказались все те же консервы, несколько пачек печенья, сыр, пакет мандаринов и несколько измятых в дороге общепитовских пирожков.
      - Мать спрашивает, почему ты трубу не берешь, - процедил Костя неприязненно. - Она вчера весь день дозванивалась.
      В ответ на высокомерную мину сына отец навесил на лицо шутовскую издевательскую ухмылку.
      - Так это... разряжается, телефон-то.
      Костя непроизвольно сморщил нос.
      - А электричество отменили?
      - Бывает, выключают, - подтвердил Андрей, кивая с нарочитой угодливостью. - Генератор купить надо... с дизелем не пропадем.
      Костя отодвинулся от замызганной телогрейки, свисающей с вешалки.
      - Еще землянку вырой. - Он покосился на груду тряпок и на телевизионный экран. - И лошадь заведи. Лежишь... смотришь черт знает что... что ты смотришь?
      - Выключу, сынок, выключу, - проговорил отец с ехидцей. - Если не нравится...
      Костя, оглянувшись, непроизвольно протянул руку к велосипедному колесу, чтобы ощупать, как надута шина, но, заметив грязь, отдернул руку с полдороги. Андрей под курткой заметил у сына новую рубашку с разноцветной клеткой, в плетениях которой видна была розовая полоска, и сделалось странно: он не привык видеть на мужчине вещи розового цвета. Хотя ничего особенного не было в том, чтобы кто-то носил розовое, и Андрей был равнодушен к стилям одежды - просто он отметил, что именно этот цвет отчего-то бросается в глаза.
      - Да мне что... смотри, пожалуйста. Духовными скрепами проникаешься? Бег по эволюционной лестнице вниз - зомбоящик и пиво... домой-то собираешься?
      - Боюсь, сынок - помешаю... - произнес Андрей смиренно. - Ну, если позовете - приеду, конечно...
      - Вот глупости.
      - Что ж ты так: глупости... отцу-то.
      Костя поджал губы.
      - Мать спрашивала - чего тебе подарить на Новый год? - спросил он сухо.
      - На Новый год-то? Да где он, этот Новый год... его и не видно. А знаешь, что? Подари мне снег.
      - Что? - не понял Костя, сосредотачивая взгляд.
      Это серьезное выражение у него было материнское, а цвет глаз - ярко-бирюзовый - достался от деда по отцовской линии, и Андрею было забавно наблюдать молодое и привлекательное собрание черт от противоположных людей.
      Он вздохнул и задернул пыльную занавеску, за которой на улице окончательно стемнело.
      - Разве это зима? Новый год, а снега нет... лужи по колено. Вот чего мне к Новому году не хватает, сынок. Но ты этого не можешь, правильно? И мама не может... при ее возможностях и умениях... которые заслуживают всяческого уважения...
      Костя сделал каменное прокурорское лицо - совершенно как его мать, когда та бралась демонстрировать глубину душевных травм, которые наносит ей непутевый муж.
      - Не могу, - процедил он, не подозревая, как трогательно выглядит со стороны его голубоглазая надутость. - Господи, в стране неизвестно что творится, а тебе снега не хватает.
      - А что в стране творится? - осведомился Андрей с наивным удивлением.
      - Ничего, - проговорил Костя после паузы. - Для тебя - ничего. Для тебя - все в высшей степени органично... Ты как рыба в воде себя чувствуешь... при любом режиме.
      Он еще скупо поотвечал на вопросы об учебе, о том, как они живут, и, подняв воротник куртки, отправился в свое неотапливаемое логово на второй этаж. Андрей слышал, как сын ходит по комнате, как он со скрипом открывает шкаф, и через какое-то время Костя вернулся к отцу, укладывая в сумку титановую кружку и стопку дисков с фильмами. Вежливо, с оттенком неудовольствия, попрощался и поспешил на станцию, а Андрей очистил мандарин, вдыхая едкий цитрусовый аромат. Потом открыл третью бутылку пива. Положил очистки к печке, предчувствуя запах высохших корочек, как в детстве. В телевизоре к тому времени что-то мельтешило - кажется, бегали и стреляли, а звук пропал окончательно. Настраивать антенну в потемках не хотелось, и Андрей предпочел здоровый сон. Когда он выключил свет, навалилась глухая темнота, окошко полностью сливалось со стеной, и на улице из звуков только стучали колеса проходящих поездов, но не было живого человеческого присутствия: ни голосов, ни шагов, даже машины не ездили. Соседское окно тоже не светилось, и Андрей подумал, что Илья, наверное, уехал. Колеса стучали где-то до часа ночи - пока уходили из Москвы ночные поезда, и потом установилось безмолвие. Ночью Андрей выбрался во двор - на него из кромешного мрака дохнуло резким морозным холодом.
      А утром, когда он проснулся, было светло. Окошко замело снегом, по краям образовалась толстая пушистая рама, внутри билась густая метель - так, что не видно было веток и забора напротив. Андрей накинул телогрейку, распахнул дверь, окунаясь в снежный вихрь, и блаженно вдохнул. Нависшее небо было серым, грозовым - зато все, что ниже, светилось ликующей белизной. Свежий нетронутый покров лежал на земле, на крышах, на проводах. Вода в ведерке замерзла. Соседский участок выглядел необитаемым. Насладившись радостными ощущениями, Андрей вернулся в дом, пересчитал оставшиеся деньги и оделся, чтобы идти за пивом.
      Он шагал по улице, снег летел ему в лицо, оседал на ресницах, растаявшая вода стекала по щекам, но Андрей только бодро оглядывался по сторонам и приговаривал:
      - Ну, наконец-то... вот и хорошо... теперь можно и Новый год встречать...
      Магазин у станции украшали к празднику - крепили на крышу ядовитую мигающую гирлянду, увивали дверной проем пластиковой мишурой, изнутри вешали снежинки, грубо вырезанные из бумаги. Пенсионер Михаил Евгеньевич, покупавший сметану, возбужденно повернулся к вошедшему, махнув полой расхристанного армейского тулупа.
      - Здорово! Что, продрал глаза? Проспишь царствие небесное!
      - Так вроде не наступило. Или пора в простыню зашиваться?
      Андрей спохватился, что с утра еще не включал телевизор - не хотел убивать ликующее погодное настроение. Знал прекрасно, что, в противоположность природному настрою, цивилизованный мир норовил подкидывать неприятности.
      - Тебе не наступило, радуйся. Вот соседу твоему...
      Андрей замер.
      - Какому соседу?
      - Илюше! Ты видел его вчера? Он чего приезжал - в баню, что ли?
      Андрей потряс головой, осмысливая услышанную фразу.
      - Не топил он баню... Он замок спилил... бочки перевернул... а что случилось-то?
      Михаил Евгеньевич энергично крякнул.
      - Удачно время выбрал... Что случилось? Пять машин столкнулись на трассе! Ленка наша на "скорой" дежурила, выезжали. "Мазда" на встречку вылетела - двоим прямо в лоб, и еще двоим сзади досталось. А "мазда"-то эта как танк. Ленка говорит - "жигули" стояли... передок до самой кабины - как обрублен! Только зонтик, говорит, из этой гармошки торчит... Трое - насмерть... Вот скажи, ну какая сука лезет на скользкую трассу в штормовое предупреждение? В декабре? На летней резине? На скорости сто двадцать? Сегодня везде по-любому-то день жестянщика - ползи, как улитка! Придурка не жалко, прости господи... но ведь люди гибнут! Женщина еще была - молодая, говорит... лет тридцать...
      Продавщица Света плаксиво скривила губы.
      - На этом повороте все время, - жалуясь, вставила она из-за спины Михаила Евгеньевича. - Нормальные люди давно бы отбойник поставили. За мужа боюсь: невозможно...
      Забыв, зачем пришел, Андрей очухался на магазинном крыльце. Белые хлопья все кружились, кое-где подтаяло, и на ступеньках сделалось скользко. Земля еще не замерзла, и покупатели испещрили рыхлую порошу у дверей затейливыми дорожками грязных следов. Андрей постоял, бездумно изучая подошвенные отпечатки, свыкаясь с поворотом событий и отгоняя видение вечера. Потом молча развел руками - он что-то хотел сказать самому себе, но не находил слов. Спустился с крыльца, побрел домой, но через несколько шагов вспомнил, что ничего не купил, и вернулся.

  • © Copyright Покровская Ольга Владимировна
  • Обновлено: 21/03/2016. 17k. Статистика.
  • Рассказ: Проза
  •  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.