Расторгуев Андрей Петрович
Игра в города

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Расторгуев Андрей Петрович (andras@r66.ru)
  • Обновлено: 30/03/2007. 8k. Статистика.
  • Поэма: Поэзия
  • 2006. Дом из неба и воды
  •  Ваша оценка:

    ИГРА В ГОРОДА
    Поэма


    I

    Попробуй из Питера вытянуть нервы Невы —
    и город, заложенный ниже воды и травы,
    объявится перед глазами не каменной глыбой,
    а брошенной на берегу кистепёрою рыбой.

    Ещё шевелятся проспектов его плавники,
    похожие на разведённые пальцы руки,
    но, словно слюдой заменили оконные стёкла,
    навеки его чешуя островная поблёкла,

    и невдалеке от соборов, холстов и «Крестов»
    бесцветными жабрами движутся дуги мостов,
    покуда, уже не подвластное нервным сигналам,
    дыхание жизни уходит Обводным каналом...

    Но что за причуда в бездомной моей голове
    за тысячи вёрст от Невы вспоминать о Неве
    и дух возвышать Мельпоменою и Аполлоном
    в Екатеринбурге, к изящному слогу не склонном?

    В заботах о жизни заводов, машин и монет
    и вправду основы для слога изящного нет.
    Но если душа занялась утончённым предметом —
    она открывается неочевидным приметам

    и сразу становится неисправимо чутка
    к соприкосновениям воздуха и языка,
    и вдруг осязает, что в русской забаве словами
    иные взаправду бросаются и головами.

    Такие в бумагу и в бок — всё едино пером,
    и третьим — не в лавку за водкой, а Третьим Петром.
    Пускай на помосте от собственной кровушки скользко
    и медленно в памяти меркнет Яицкое войско,
    и медленно входит в живой человеческий мозг
    железной занозою индустриальный Свердловск...


    II

    А стоит опять оживить отдалённое имя —
    земные истоки и связи предстанут иными,
    и вновь через дали натянется нитью живой,
    что Екатерина Петру приходилась женой.

    И выступит снова из-под многолетнего сплава
    роднящая Катер и Питер недобрая слава,
    и сколько холодные камни водой ни кропи —
    не вымыть из их родословия царской крови...

    Но если по крови и памяти — чем не столица?
    Как будто столицею надобно только родиться
    иль тихою сапою выйти из гиблых грязей
    по воле ордынских татар и великих князей.

    Не всё ли равно, что Исеть припадает к Тоболу?
    Россия давно приучила себя к произволу.
    Когда приглядеться, окажется и Петроград
    с лица европеец, с изнанки — полуазиат...

    И сам я таков в незапамятных дедах и бабках,
    чей след обрывается в пронумерованных папках,
    откуда и чуткому сердцу предстанет не вдруг
    резной полукаменный старый Екатеринбург

    с его огородами, банями и лошадями,
    печными дымами, Сенной, Дровяной площадями,
    гранильною фабрикой и паровозным гудком,
    железным заводом и Маминым-Сибиряком.

    Но век миновал, и отныне в любую погоду
    на прежние улицы нет ему нового ходу,
    хотя при желании сыщется с малым трудом
    земля, где стоял да не выстоял дедовский дом.

    На улицах этих теперь задирается к небу
    стеклянными башнями полуварначеский Ебург.
    А, впрочем, своё поминая житьё-бытиё,
    весёлый уральский народ упирает на «Ё».

    Хотя по весне зеленеют берёзы и пашни,
    и ящерки греются на родоните и яшме,
    уже до поры, пересказана для детворы,
    состарилась в девках Хозяюшка Медной горы...

    Но время покажет ещё, кто законченный урка.
    И если уже не воротишь Екатеринбурга,
    наверное, этот неписаный город нехай
    походит лицом заодно на Москву и Шанхай,
    тем более сросся хребтиною и сердцевиной
    навеки и с той, и с другою земной половиной...


    III

    К железной дороге себя приучить нехитро.
    По сути и стати она — продолженье метро:
    еды запаси да поболе бульварного чтива
    и, лежа на полке, без ропота и перерыва
    на фоне унылой степи или горной цепи
    почитывай, спи да закусывай — словом, терпи.

    Наешься-наспишься — кругом погляди: у народа
    от скуки дорожной найдутся доска и колода.
    А коли продуться боишься — начни не спеша:
    Москва — Алапаевск — Коломна — Анапа — Аша —
    Актюбинск... Короче, от Астрахани до Якутска —
    что видел и слышал, и помнишь со школьного курса...

    И если, когда доберешься слегка одуревший,
    тебе не поможет с дороги рассол огуречный —
    домашняя ванна и даже гостиничный душ
    немало в себя привели неприкаянных душ...
    О том и турбин самолетных надсадное пенье
    нудит неустанно: терпенье, терпенье, терпенье...

    И это дорожное свойство впитаешь когда,
    сойдутся в пространстве и времени все города —
    как будто Россия, минуя столбы верстовые,
    сплела воедино свои пояса часовые,
    вобрав нищету и величие, мощь и рваньё
    в округло-рычаще-свистящее имя своё.

    В ней за сыновей успокоится только покойник.
    Свистит соловей — непременно добавим «разбойник».
    В охотку словами и смыслами наперебой
    из пишущей братии нынче сыграет любой.
    А я, бестолковый, опять без конца и без краю
    собою самим в города и вокзалы играю...


    IV

    Покуда метели кипели в небесном котле,
    однажды неделю терпели на Новой Земле.
    Бывал-добирался да жил-поживал без прописки
    в Архангельске, Вологде, Бийске и Новосибирске.
    Легко-белопенно качала онежская зыбь,
    бездонно-вселенно молчала байкальская глыбь.

    Добавлю ещё в эту евроазийскую брагу
    я Ригу и Хельсинки, Вильнюс, Варшаву и Прагу:
    пускай не Россия, а всё не чужая земля —
    история наша такие плетёт вензеля.

    А сверху кто сведущ в родимых земных окоёмах —
    ещё сыпанет лепестки вычегодских черёмух,
    в сияние венских свечей и скрипичных ключей
    плеснёт сыктывкарских и питерских белых ночей...

    Ну, вот тебе два — докатились уже до концерта,
    хотя исчерпали едва половину рецепта.
    В глазастой моей погребушке чего только нет:
    печорские уголь и сёмга, усинская нефть,

    туманы Мурмана и птичий базар Кандалакши,
    челябинский тракт в обрамлении розовой кашки,
    ракиты в пыли новгородской и псковской земли,
    где давние дремлют курганы и дышат кремли;

    уральские хляби и харьюз опять же уральский,
    якутский алмаз, свежеловленый омуль байкальский,
    копчёная волжская стерлядь, казанский чак-чак...
    Анапское солнце — и то потемнеет в очах.

    От чёрного угля до белых ночей и медведей
    отыщется всё под обложками энциклопедий.
    Но что на бумаге роится, летит и плывёт,
    без голоса, вкуса и запаха не оживёт.

    Да если они и добавятся — дело пустое.
    Здесь надобно чувство иное, хотя бы шестое,
    чтоб этот случайный, невообразимый комок
    с тобою сомкнулся и кровью твоею намок...


    V

    Платя за билеты надеждой и жизнью самою,
    по белому свету я езжу с сердечной сумою,
    ромашку, полынь, мать-и-мачеху да лебеду
    с небесною синью в котомку живую кладу.

    Пока ее стенка не просит иглы и заплатки,
    как сонный зародыш растёт в тяжелеющей матке
    из влаги любовной и цепких белковых рядов,
    во мне облекается плотью Страна Городов.

    Она, если верить учебнику или плакату,
    подобна то маленькой ящерке, то целаканту,
    а по завершении всей череды родовой
    объявится миру своей золотой головой.

    Она уже ищет украдкой, на что опереться,
    и снова мне тычется пяткою в самое сердце.
    Но светом и холодом тьму и тепло заменя,
    хотя бы полдня она как проживёт без меня?

    Из моря солёного выйдя на горькую сушу,
    кому западёт она в неискушённую душу,
    повадкой и повестью на сердце ляжет кому,
    чтоб наново — честью и совестью и по уму?

    Какими далёкими ныне от нас городами
    сыграют потомки, дороги свои коротая?
    Какие вдали за собой сохранит имена
    страна моя, что не убита и не рождена?

    А, впрочем, и наша тропинка неисповедима.
    Бог даст, повидаем и Рима-Иерусалима,
    а то и древнее отыщем: айда поглядим
    в башкирской ковыльной степи земляной Аркаим.

    Когда корешками на тысячи лет углубиться —
    не всё ли едино, какая верста и столица?
    И раньше бывали медвежьи углы-времена,
    да вновь прорастали из тёплой земли семена.

    И мы на пути подорожные наши скрижали
    не с чистого камня писали, а лишь продолжали,
    поскольку не нами затеяна эта игра
    задолго до Юрьева града и града Петра...

    февраль-апрель 2005,
    Екатеринбург

  • Оставить комментарий
  • © Copyright Расторгуев Андрей Петрович (andras@r66.ru)
  • Обновлено: 30/03/2007. 8k. Статистика.
  • Поэма: Поэзия
  •  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.