Lib.ru : Седакова Лариса Ильинична. Тайны Сказок Пушкина

Тайны Сказок Пушкина

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие

Идеальный мир Сказки о мертвой царевне и о семи богатырях

Цена исполнения желаний в мире Сказки о рыбаке и рыбке

Единение магии и власти в мире Сказки о золотом петушке

Волшебные и рукотворные чудеса в мире Сказки о царе Салтане

Труд - владыка мира Сказки о попе и о работнике его Балде

ПРЕДИСЛОВИЕ

В 1829-1834 годах Пушкин создал пять сказок: Сказку о мертвой царевне и о семи богатырях, Сказку о рыбаке и рыбке, Сказку о золотом петушке, Сказку о царе Салтане и Сказку о попе и о работнике его Балде. Аналогов этим уникальным творениям нет, и эти сказки знают даже те, кто не прочел ни одной: фильмы и мультфильмы донесли содержание практически до каждого, кто говорит на русском языке. Библиография сказок относится к истории их создания, тем источникам, которые были положены в основу сюжетов и достаточно поверхностному анализу текстов. Истинный смысл сказок Пушкина нам еще только предстоит постичь, чтобы дорасти до тех уроков, которые уже почти два века пытается преподнести нам поэт.

Анализ и реставрация текстов становятся все более популярным методом работы с первоисточниками. Это позволяет по осколкам, обрывкам, намекам, по тому, что лежит между строк воссоздавать целостную картину, обучаться синтетическому видению мира, запоминать, сопоставлять и мыслить, а не довольствоваться шаблонами, стереотипами и привычными штампами, усиленно внедряемыми в сознание людей. Я.Голосовкер с его "Сказаниями о титанах", В.Пропп с его монографиями являют собой уникальные примеры нестандартного подхода к сказкам и мифам. В данной книге предпринята попытка анализа текстов сказок Пушкина, в результате которого хорошо известные, хрестоматийные образы предстают с новой неожиданной точки зрения, а сюжеты получают неочевидную, оригинальную трактовку.

Последовательность, в которой сказки размещены в книге, отличается от хронологической, в которой они были созданы, и это не случайно. Вдумчивое прочтение и сопоставление текстов обнаруживает, что помимо людей в сказках присутствуют не вполне проявившее себя герои, это как действующие лица, так и иносказательные или едва лишь поименованные сущности. Они органично связаны с миром каждой сказки, они - отражение духа каждой. Таковым, например, является лес в Сказке о мертвой царевне. От сказки к сказке происходит закономерное усложнение, и в Сказке о царе Салтане это уже мир не деревьев, а птиц, здесь и "орлица над орленком", и злодей коршун, и прекрасная царевна лебедь. При таком прочтении пяти сказок оказывается, что в них в поэтической форме переданы этапы становления жизни на Земле от растений к рыбам, земноводным и насекомым, от них к пресмыкающимся, затем к птицам и, наконец, к млекопитающим и к человеку.

В каждой сказке доминирует определенная идея, и герои тратят все силы, порой даже жертвуют жизнью, чтобы не сойти с желанного пути и ни при каких обстоятельствах не изменить себе. Царица, героиня первой сказки верит в собственную избранность, в торжество вечной молодости и красоты, несмотря на то, что ради этого ей пришлось пожертвовать обычными радостями жизни и материнством, сделаться черствой, бездушной и даже жестокой. Героиня другой, старуха это материалистка до мозга костей, которая верит только в торжество корысти, но сама не в состоянии распорядиться никаким хоть сколько-нибудь значимым имуществом и в финале остается у разбитого корыта. Герои третьей признают лишь силу власти и оружия, спокойно отправляют на смерть одну армию за другой, но губит их не война, а любовь к нежной красавице. В финале этой самой страшной сказки Пушкина погибают все главные герои, кроме петушка и шамаханской царицы, которые живыми, а, следовательно, смертными не являются по самой своей сути. Четвертой сказкой правит любовь. Это любовь материнская, движимая ею Бабариха изо всех сил пытается устроить счастье двух одиноких дочерей, для чего соглашается отправить на верную смерть свою третью замужнюю дочь с сыном. Это возвышенная и земная любовь, которая преодолевает любые расстояния и преграды, обходит тайные козни и, в конце концов, побеждает. В пятой сказке показан идеолог масс. Он берется учить тому, во что не верит сам, он думает и живет не так, как учит, за это двуличие и за презрение к людям его серьезно наказывают, оставляя без языка и без ума.

Все эти идеи невероятно жизнеспособны, они весьма часто овладевают нашими современниками с рождения, проходят фоном по жизни, принуждая порой неосознанно следовать в русле различных человеконенавистнических программ. Сказки Пушкина являются уникальными учебниками школы жизни, по которым мы, сами того не подозревая, учимся с раннего детства. Если же перевести это скрытое воздействие сказок в осознанное, если мысленно пройти вместе с героями по пяти мирам, описанных в них, то процесс обучения можно ускорить. Тогда мы сможем, насколько это вообще в силах людей, управлять собственной жизнью, быстрее прорабатывать заложенные в нас шаблоны и освобождаться от них. Настоящая книга - путеводитель по этим мирам. Следование за текстом позволяет не сойти с безопасной тропы и избежать тех травм, потерь или иных неприятностей, которые подстерегают "отрицательных" героев сказок; позволяет ощутить и осознать личное созвучие или диссонанс с персонажами; позволяет продумать, прожить или хотя бы проиграть негативные программы и выйти с каждого из пяти замкнутых кругов обновленным и освобожденным, готовым к дальнейшему обучению и развитию.

Как учат нас сказки Пушкина, героев каждой из них обогащают определенные радости, подстерегают определенные опасности, им приуготовлено конкретное будущее и конкретное отношение со стороны людей. Стоит только погрузиться в каждую, примеряя сюжет на себя, как станет понятно, во что нам может обойтись следование каждой из заложенных в них идей, какие перипетии встретятся на нашем пути, какие опасности и награды приуготовлены нам и что вообще нас ждет. Каждая из этих идей давно и привычно обрела право на существование. Однако истинное равновесие и устойчивость обретает только тот, кто успешно пройдет по всем пяти дорогам, окончит все пять классов этой непростой школы.

Когда-то Шлиман поверил в то, что сказания Гомера имели исторические корни и раскопал легендарную Трою. Не может быть сомнений в том, что сказки Пушкина также являются отголосками давно прошедших эпох жизни на Земле. Трудно найти литературу, которая была бы так доступна и популярна, так очевидна и понятна и одновременно так бы способствовала нравственному прогрессу в наш век торжества искусственных идеалов прогресса технического, как сказки Пушкина. Они занимают в литературе особое место, потому что созданы гением, удел которого творить без изъянов и намного обгонять в своем творчестве время.

Самые непостижимые тайны нет прока прятать в потаенных местах, куда их отправятся искать многочисленные любители загадочного. Лучше всего поместить их на виду в томике сказок Пушкина, ведь они есть практически в каждом доме и к ним большинство из нас обращалось, по крайней мере, дважды: в первый раз несмышлеными детьми, а во второй - всезнающими родителями. Давайте прочтем их в третий раз и, задав сами себе всевозможные "почему", переосмыслим прочитанное. Возможно, что именно в этом состоит самый короткий путь к тому, чтобы стать взрослым человеком. Это чрезвычайно сложная задача, и вся та созидательная деятельность, которой отдают себя люди, может рассматриваться только как этап на пути к этой цели.

Анализ сказок показывает, что в каждой из них заключен собственный мир, каждая следует определенному своду законов, а ее герои подчиняются набору программ, из которых они (в отличие от нас, живых людей) ни при каких обстоятельствах не могут выйти. Сказочные законы чем-то напоминают аксиомы в геометрии. Если изменить их, то следствием этого будет появление новой геометрии, по-иному организованного пространства. Именно так происходит и в сказках Пушкина, где один свод законов, суть одна группа аксиом разрешенного поведения формирует как следствие и новое физическое пространство. Это девственный лес Сказки о мертвой царевне, горы и людные площади столицы царя Дадона, базар Сказки о попе и о работнике его Балде, морские просторы Сказки о царе Салтане. Местом действия Сказки о рыбаке и рыбке почти всегда является граница, это берег моря, граница между водой и землей, где была вырыта ветхая землянка рыбацкой четы, порог дома или крыльцо терема. Именно там мы встречаем всегда готовую пуститься в погоню за новой корыстью жадную старуху.

Позволю себе пригласить читателей в путешествие по мирам сказок Пушкина, чтобы заново открыть их для себя, задуматься над тем, какие уроки уже почти два века пытается донести до нас, до "добрых молодцев" поэт; изумиться тому, как досконально точно описана в Сказке о попе и о работнике его Балде наша эпоха покорения планеты, наше базарное общество; тому, что, как и многие наши современники, злая царица из Сказки о мертвой царевне предпочитала общаться с экраном говорящего стекла, а не с живыми людьми, а также многим другим удивительным предвидениям Пушкина.

ИДЕАЛЬНЫЙ МИР СКАЗКИ

О МЕРТВОЙ ЦАРЕВНЕ И О СЕМИ БОГАТЫРЯХ

"ЦАРЬ С ЦАРИЦЕЮ ПРОСТИЛСЯ..."

"Царь с царицею простился, в путь-дорогу снарядился, и царица у окна села ждать его одна...". Ждала она его долгие девять месяцев, почти не сходила с места и не сводила глаз с заснеженного поля, лежавшего за окном ее горницы. На исходе этого срока царица родила дочь, тут сразу же и возвратился отец семейства. Казалось бы, на что уж лучше, жить бы им да радоваться, но молодая мать вдруг умирает. Несчастный вдовец год горевал безутешно, но все-таки вступил в новый брак. Вторая царица была умница, писаная красавица, но ревнивица и гордячка. Она не могла жить без полученного ею в приданое волшебного говорящего зеркальца. Впрочем, диалог красавицы с ним был на редкость однообразным. Ее интересовало только одно, является ли она милее, румянее и белее всех женщин на свете. Всякий раз, когда царица хотела перемолвиться с кем-то наедине о чем-то самом потаенном, заветном, она неизменно обращалась к этому стеклу с одним и тем же вопросом: "Я ль на свете всех милее?", а получение одного и того же утвердительного ответа неизменно вызывало у нее прилив сил, радости и веселья. Получение же отрицательного, напротив, провоцировало приступ ярости, злобы и отчаяния.

Не стоит пересказывать сюжет, он у всех на слуху, но за привычным звучанием знакомых с детства стихов мы порой пропускаем вложенный в них смысл. Давайте попробуем прочесть сказку еще раз, ведь многое в ней лежит между строк, а это недосказанное не вполне ясно нам и по сей день. Начнем с того, где и когда происходили описанные в сказке события. Девочка родилась в Сочельник, т.е. накануне праздника Рождества или Крещения, а, это значит, что она была зачата либо накануне Благовещения, т.е.6 апреля, либо двумя неделями позднее. Кроме того ясно, что действие происходило в холодном климате наших или более высоких широт, поскольку за окном будущая мать видела один только снег. О том, куда именно отправился царь, в сказке нет ни слова. Вероятнее всего, это был не военный поход, а мирное путешествие, доподлинно же мы можем сказать только то, что поездка будущего отца была дальней и долгой.

ОДИНОЧЕСТВО

Как ни велика была боль царицы от разлуки с любимым человеком, но все-таки непонятно, почему же она все время только ждала и смотрела, сидя у окна, на заснеженное поле, почему она более ничего другого эти девять месяцев не делала? С отъездом царя из нее как будто бы вынули жизнь, и от живой женщины осталась одна только оболочка, пустое тело без силы. Так, как она ждала возвращения мужа, ждет своего хозяина преданная собака. Оставшись в одиночестве, животное не понимает, почему ему вдруг стало плохо. Для верного пса хозяин становится кем-то вроде Бога и, если пес почувствовал, что разлука будет длиться долго, он может перестать есть, не сходить с места, совсем зачахнуть и даже умереть с тоски.

Наверное, нечто подобное происходило и с царицей. Она ощущала себя безмерно одинокой в доме без хозяина. Формально она не осталась одна, во дворце находились слуги и придворные, но общение с ними по какой-то причине не могло поддерживать в ней горение жизни. Скорее всего, дело было в том, что в свои разговоры с ними она не могла вложить всю боль так неожиданно свалившегося на нее одиночества. Она просто не имела права обсуждать свои проблемы с теми, кто был ниже ее по происхождению, слишком велика была разделявшая ее и царедворцев сословная дистанция.

Случилось так, что на свете был только один близкий ей человек, но именно он надолго ее покинул. Она не могла не думать о нем и денно, и нощно, только думы ее в начале и в конце разлуки были очень разными. В самом начале, когда память о нем еще согревала ее, она вспоминала все хорошее, что он дал ей, его любовь, его нежные слова и обещания скорой встречи. От этих мыслей ей становилось так хорошо, как будто они превращались в реальность. Время шло, и у нее уже не хватало сил на то, чтобы играть сразу же две роли, говорить и за себя, и за него. Тогда ее постепенно стала охватывать тоска, она все глубже заползала в ее душу, пока не вытеснила оттуда все остальное.

Тоска заставила ее вначале начать думать о нем с раздражением, обидой и болью. Царице начинало казаться, что царь совсем забыл про нее, что у него давно уже есть другая, что ему весело и хорошо жить вдали от дома, что он специально оставил ее одну, чтобы она не мешала его приятным приключениям. Потом, уже перед самой встречей, когда она совсем разучилась думать, ее покинули и эти мысли, и она оцепенела, превратилась в почти что неодушевленный предмет.

ОЖИДАНИЕ

Предстоящее материнство сделало возвышенную душу царицы еще более уязвимой. Недомогания и опасения, неизменно сопровождающие ее положение, а также груз еще одного ожидания - родов, еще сильнее заслонили от нее весь остальной мир, и она еще глубже погрузилась в себя. Ей не у кого было найти защиту и поддержку, некому излить душу и некуда сбросить все те неотступные и тягостные мысли, которые переполняли ее. Ее жизни, наверное, не хватило бы даже и на эти девять месяцев, и она умерла бы еще до встречи с мужем, если бы ни дитя в ее утробе. Эта растущая капелька мужней крови требовала, чтобы царица продолжала существовать и вынашивать. По мере того, как ребенок развивался, силы все больше оставляли мать, и к тому моменту, когда девочка отделилась от материнского тела и начала жить отдельно, жизненная энергия царицы иссякла, перетекла в дочь, и несчастная мать навсегда ушла из мира людей.

В эти девять долгих месяцев царица не жила, а только ждала возвращения супруга и властелина и рождения ребенка. Она день за днем отдавала весь запас своих сил будущему, она полностью израсходовала себя на эту неизвестность и неопределенность. Наверное, она каждый день готовилась к его прибытию, воображая и грезя, мысленно проживая радость от встречи или боль от возможной потери. И, когда наконец-то долгожданная встреча произошла, она, привыкнув к ожиданию и тоске и сжившись с негативным, просто не смогла переключиться на позитивное, не смогла вынести накала радости.

Без мужа царице вообще незачем было жить, все вокруг одушевлялось только им и имело смысл только, когда он был рядом. Она просто до безумия любила его и не понимала, как можно есть, пить, смеяться, просто чем-то интересоваться, если все это невозможно разделить с любимым. Возможно, что он уехал сразу же после свадьбы, когда она еще не привыкла к своему новому положению жены и хозяйки в незнакомом доме, когда для новобрачной весь мир заключен в любимом человеке, а все помыслы - в непрестанном обожании.

По-видимому, она воспитывалась в однообразном мире женских разговоров, замуж вышла на чужбину, где все для нее пока еще было чужим. Она мало знала реальную жизнь, ее и готовили не к ней, а только к тому, чтобы быть верной и любящей женой. Только ее преданность и любовь оказались никому не нужными.

Много всего передумала будущая мать в своем добровольном заточении, много этих тяжелых дум повисло без ответа в покоях дворца. Они притянули грядущие беды, которые вскоре постигли семью царя, и стали карой за гибель ее невинной души.

МАТЬ И ДОЧЬ

Расплата не замедлила себя ждать, и после смерти нежной, любящей и преданной супруги и матери царь получил в жены бездетную, черствую и грубую противоположность истинной, но безвременно ушедшей хозяйки дворца.

Конечно, душа покойной не оставляла семейство царя ни на минуту, она незримо продолжала витать над мужем и дочерью и смогла успокоиться только тогда, когда дочь ее оказалась уже вне опасности. Самая главная проблема, над которой работал дух матери, дух мертвой царицы, была охрана дочери. Мать девочки, несмотря на замужество и роды, земной женщиной так и не стала. Эту ее невыполненную роль пришлось играть дочери, которая во многом повторяет жизнь матери, но делает это по-своему.

Им обеим пришлось расстаться с миром людей в юные годы, но в отличие от матери, дочь ушла из него ненадолго, как будто бы понарошку и при совершенно других обстоятельствах. Правда, безразличие отца мертвой царевны и мужа мертвой царицы, его неспособность понять женскую душу сыграли не последнюю роль в трагической судьбе каждой из них. Еще одно различие между матерью и дочерью состояло в том, что царица-мать имела связь с земной жизнью только через мужа. Она не умела слышать других людей и чуралась повседневности, пребывая в мире своих мечтаний и грез. Не избалованная вниманием отца царевна выросла среди прислуги и челяди, в мире простых людей, благодаря чему стала намного более приспособленной к жизни, чем мать. Она умела общаться с простолюдинами и работать, как и они, руками. Из-за этих своих нецарских навыков она смогла найти подход к Чернавке и тем избежала верной гибели в лесной чаще. Затем девушке удалось правильно поставить себя в доме семи богатырей и не умереть с тоски в разлуки с любимым Елисеем.

ВЕРНОСТЬ СЕБЕ

Герои этой сказки напоминают прилежных учеников, которые стремятся как можно лучше ответить выученный урок, жить, как научили, старательно и без ошибок выполнять самостоятельное задание. Они ведут себя как первопроходцы, как будто не обладают ни личным опытом, ни опытом прежних поколений. Они делают все, что в их силах, чтобы исполнить возложенную на них миссию, стоят до последнего именно на том, на что были первоначально нацелены. Царица-мать стремится целиком отдаться ожиданию мужа и своей любви к нему, злая царица изо всех сил старается сохранить свой титул уникальной и неповторимой красавицы, а царевна - исполнить связавшее ее и жениха слово.

Они - рабы программы, и если по какой-то причине программа дает сбой, и ее невозможно исполнить: не хватает сил дождаться мужа, сохранить титул самой прекрасной в мире женщины, то и сама жизнь в таком случае становится не мила и не нужна. Если царевне не удается выйти замуж за ее нареченного Елисея, то лучше ей вообще не вступать в брак ни с кем. Непререкаемая задача царя состояла в том, чтобы найти женщину для длительного брака, для чего он, человек мягкий и деликатный был готов не обращать внимания на грубость своей второй жены. Он не замечал даже того, что царица ненавидит и всеми силами пытается сжить со света его единственную дочь. Задача Елисея заключалась в том, чтобы увидеть свою невесту живой или мертвой. Для этого он готов день и ночь скакать по свету, сам, не зная, куда держит путь. Он не изменяет себе даже тогда, когда страшные слова ветра не оставляют ему ни малейшей надежды на счастливый исход дела. Царевна всегда при любых обстоятельствах обязана была подавать нищим потому, что так ее научили делать, и делать так хорошо и правильно. Напрасно верный пес Соколко пытается остановить ее и предупреждает об опасности. Девушка всегда будет следовать этой затвержденной с детства науке, а потому ей не дано различить под маской нищенки злобу и коварство.

ОНИ КАК ДЕТИ

Цари и царицы в этой сказке как дети, как герои золотого века человечества, который был таким безмятежно-счастливым, каким бывает только детство в изобильном родном доме. Мир здесь предстает перед людьми не только как арена для действия или объект для изучения, но как доброжелательно настроенный и щедрый отчий дом, всегда готовый подсказать и придти на помощь. Сами люди выглядят еще очень наивными и не слишком подготовленными и нацеленными на перемены в собственной душе. У каждого героя есть внутренняя программа, она крепко держит его в своих тисках, не только не позволяя выйти из нее, но, даже не предоставляя шанса взглянуть на себя со стороны и увидеть себя глазами другого человека.

Тон сказки радостный и светлый, Пушкин не оставляет сомнений в том, что все кончится хорошо, все преграды будут успешно преодолены, зло будет наказано, а добро восторжествует. Мертвая царевна и ее суженый предстают уравновешенными людьми, они приветливыми ко всему, что их окружает: друг к другу, к людям, животным и силам природы. Их ведет вера и оптимизм счастливых людей, чей жизненный опыт не слишком отягощен печальными ошибками прежних поколений. Она смотрят на мир с детской беспечностью, они как будто бы знают, что рождены для счастья. Они уповают на защиту высших сил, они верят в справедливость, и ничто не может их в этом поколебать. Все преграды представляются им не наказанием за грехи, а испытанием их любви к Богу и друг к другу. Стоит пройти испытания до конца, как все тучи рассеются, выглянет солнце, и счастье продолжит переполнять их бытие.

Если какие-то силы дают человеку много, то они вправе и много потребовать от него взамен. Человек, живущий на энергетике этой сказки в наши дни, получает с самого рождения громадные авансы, которые с одной стороны дают ему огромные возможности, а с другой - заставляют действовать только в рамках определенных задач и программ. Обитатели этого мира обладают непоколебимой уверенностью в собственной исключительности, а за счет этого пребывают в энергетической сытости. Им нет дела до других людей с их проблемами, им просто не дано понять их. Какие бы уроки ни преподносила им судьба, они просто не пытаются что-то из них извлечь. Они - цари и царицы, остальные люди не хуже и не лучше, чем они, просто все прочие не царского сословия.

Со стороны может показаться, что такие мнимые цари и царицы просто холодные, высокомерные и бессердечные люди, но дело обстоит гораздо сложнее. Трудно вообразить, в каком аду оказывается душа человека, который не виноват, что с рождения наделен чувством исключительности, но которого жизнь не избаловала ни радостями, ни почетом, ни благосостоянием. С недоумением взирает он на то, как куда менее способные его коллеги, друзья или родные почему-то поднялись выше, чем он и достигли процветания и счастья. Чтобы обрести согласие с миром, такому человеку надо изменить отношение к людям, стать проще и душевнее, сократить дистанцию, но тогда он потеряет главную свою привилегию - избранность, а также внутренне убеждение, что труд это не его удел. Где-то в глубине своего существа такой человек понимает, как это больно, когда, родившись для парения над низменной жизнью, вне ее повседневных проблем, вдруг начинаешь жить приземленностью и обыденностью человеческих будней, вдруг становишься таким, как все.

Разорвать эти узы и стать обычным человеком, имеющим право на ошибку и ее устранение, весьма нелегко. Выход за рамки этого пространства сопровождается страхом того, что вне его человек может оказаться похожим на всех прочих, обыкновенных и заурядных людей. Однако выход необходим, поскольку чувство избранности, под покровом которого так часто пребывают любимые дети в отчем доме, неизбежно ограничивает их существование теми законами, которым этот дом подчиняется. Выход взрослого сына за пределы обеспеченного родительского дома всегда требует решительности и самоотверженности. Ведь при этом порой приходится жертвовать во имя еще не известных даров судьбы теми благами, которые очевидны и реальны, получены от рождения, а, следовательно, принадлежат по праву.

УЧИМСЯ ЖИТЬ ПО-ЗЕМНОМУ

Каждое действующее лицо сказки не признает иной роли, кроме той, которой он призван следовать. Герои не ропщут, не заняты поиском чего-то нового и ни при каких обстоятельствах не могут стать иными, неважно лучше или хуже, чем их задумал создатель. Им очень трудно перестраиваться, рассуждать, анализировать и обучаться. Они живут так, как будто всякое проявление самостоятельности может нарушить некое неизвестное им хрупкое равновесие, как будто бы сама жизнь, пути ее развития, ритуалы, порядок, ритмы и законы бытия еще только-только нащупываются. Им приходится всему научиться самим, а любая самодеятельность, уход от инструкции, ошибка может стоить очень дорого. Самих людей еще очень мало, и ни одним нельзя рисковать.

Сами инструкции и программы также еще только составляются и проверяются, многое делается методом проб и ошибок, что требует постоянно вносить необходимые поправки и корректировки. Одинаково существующие для всех людей проблемы пола, рождения и воспитания потомства, проблема труда и оценки его результатов миром людей, а также многое другое еще только утверждается, чтобы стать впоследствии правилами жизни на Земле.

Герои делятся на две группы, одна состоит из хозяев и хозяек дворца, а другая из простых людей. И, хотя представители нецарского сословия богатыри живут совсем рядом с дворцом, похоже, что их мир и мир дворца отделены почти непреодолимой стеной.

ТРЕТИЙ ЛИШНИЙ

В сказке рождение девочки сопровождается смертью матери, а вступление девушки в брак предваряет смерть мачехи, еще одной женщины из царской семьи. Получается так, что энергетические затраты нового, недостаточно сильного царского рода на оба этих процесса были очень велики. Поэтому появление нового отпрыска или новой, способной на деторождение пары, немедленно приводило к потерям. Это выглядит так, будто родная мать мешала жизни дочери, а мачеха была помехой ее браку. Чтобы возникла новая жизнь, необходимо, чтобы кто-то из жизни ушел, а во дворце не может одновременно быть более одной взрослой женщины или одной супружеской пары. Чтобы девица вступила в брак, а тем самым создалась новая пара, прежняя, не давшая потомства, должна распасться. На Земле еще так мало строительного материала, что все необходимое для постройки нового, может быть взято только из пошедшего на слом старого. Жизненного пространства во дворце тоже так мало, что для полноценного "царского" размещения в нем кого-то нового, кто-то из прежних обитателей должен уйти.

В сказке один за другим возникают два различных стиля отношений между царем и царицами, а, в конце концов, вырабатывается третий, который оказался устойчивее первых двух и обязательно приведет к желанной цели - сохранению жизни матери и продолжению рода. В сказке все происходит, как в игре в третий лишний. Как только девочка появляется на свет и членов царской семьи становится трое, умирает мать. Как только отец женится вторично, лишней становится царевна. Мачеха просто не замечает ее присутствия, сведения о ней получает из уст зеркальца, а лицом к лицу с падчерицей встречается лишь в финальной сцене. Девушка для нее просто не существует, впрочем, и отец вряд ли находил время для общения с дочерью. Как только девушка вступает в брачный возраст, царица и вовсе прогоняет ее из дома и даже покушается на ее жизнь. Зато, как только спасенная царевна возвращается домой, то немедленно вынуждена оставить бренный мир ставшая лишней мачеха.

В начале сказки царь и царица живут по отдельности, царь находится вдали от дворца, а царица в одиночестве ждет его дома. Супруги заняты своим делом и не мешают друг другу. Когда обитателей становится трое, происходит как будто бы достижение некоторой критической массы, следствием чего становится энергетический взрыв, уносящий жизнь одного из троих, матери. После чего в доме остается пара лиц противоположного пола, это отец и дочь, но такая пара не обеспечивает устойчивой жизни. После кончины жены муж просто выпадает из жизни, на целый год оказываясь в небытие, в пространстве "пустого сна". Его переполняет уныние, тоска, бессилие, безразличие и бездеятельность. Для поддержания жизненных сил ему необходима не девочка-младенец одной с ним крови, а взрослая посторонняя женщина. Женившись, он снова обретает спокойствие, но девочка вытесняется на задворки. Она, скорее всего, общается не с отцом и мачехой, а с няньками-мамками, слугами и кормилицами. Она лишь временный житель дворца, задача отца состоит в том, чтобы выдать ее замуж и отправить в дом супруга.

Новая пара, отец и мачеха, остается устойчивой до достижения девицей зрелости. До этой поры царевна не является конкуренткой новой царицы и никак не занимает ее мысли. Но как только девица просватана, наступает перебор, приводящий к новой трагедии. Вначале мачеха пытается уничтожить конкурентку с помощью сенной девушки Чернавки, а когда это не удается, царица идет на преступление сама. Она не только дает царевне отравленное яблоко, но и внушает ей мысль съесть его до обеда. Девица не была любительницей покушать, есть наспех или в одиночестве вообще избегала, но под чарами мачехи нарушает свои устоявшиеся привычки. Мы помним, что она попала к богатырям после долгого блуждания по лесу, а войдя в их терем, начала с тщательной уборки холостяцкого дома. Вряд ли можно не проголодаться за сутки поста, но девица в хлебосольном доме братьев не берет в рот ни крошки. Когда же возвратившиеся богатыри начинают с почтением потчевать ее сами, девица нехотя, как будто бы из вежливости откусывает только кусочек пирожка.

НЕМНОГО О ЦАРЕ И ЦАРИЦАХ

После исчезновения девицы, мачеха вновь приходит в отличное расположение духа, но зато начинает страдать и безутешно плакать по дочери царь. Ему было тоскливо жить вдвоем с девочкой без жены, но и вдвоем с женой без дочери оказалось тоже не сладко. Похоже, что царь во второй супруге так и не обрел своей истинной половины. Всю жизнь ему не хватало той идеальной женщины, которой была его первая жена, и черты которой он с радостью видел в подрастающей дочке. Однако он только страдает, но не предпринимает никаких шагов к поиску пропавшей девицы. Он реагирует на исчезновение дочери только эмоционально, он только по-женски плачет, хотя именно он и по семейному, и по общественному положению должен был бы первым заняться поиском и учинить следствие по делу о таинственной пропаже.

В Сказке о царе Салтане царица рожает сына "для батюшки царя", здесь "Бог дает царице дочь", по-видимому, царевна была более тесно связано именно с матерью, а не с отцом, она и продолжает материнский жизненный путь. Отцу еще только предстояло полюбить дочь и обучиться взаимодействию с нею. В первые годы жизни эта девочка, невольно ставшая причиной гибели горячо любимой жены, не могла вызывать у царя нежных отеческих чувств. Царь не был в состоянии возложить на себя ответственность за гибель покойной, он не отдавал себе отчета в том, что не сумел обеспечить жену нежностью, вниманием, заботой и поддержкой, в которых она так нуждалась при вынашивании.

Вступив в новый брак, царь очень боится снова остаться в одиночестве и погрузиться в пустой сон. Он боится, что новая жена умрет родами, а потому солидарно с нею не заводит детей. Еще больше он боится чем-то прогневить ее и расстроить. Он старается обращать поменьше внимания на теневые стороны ее характера, уходит ото всего, чтобы может ей не понравиться, внести в дом разлад. Он не замечает грубых слов, которыми поминает покойницу молодая жена, он не видит, как ранят дочку эти уколы в адрес матери. Злая царица мало церемонилась, а когда говорила о людях, допускала совершенно нецарские выражения. Царь при этом оставался непробиваем, он-то уже испытал на себе, что лучше такая жена, чем никакой.

Новой царице, впрочем, также было непросто жить в семье царя. Ей, с ее властным характером и уникальным общественным положением первой и к тому же самой прекрасной женщины царства, приходилось постоянно утверждаться в роли хозяйки дворца. Мачеха вынуждена была постоянно держать оборону, поскольку навсегда оказалась в доме царя всего лишь второй. При всей ее красоте и царственности, при том, что "молодица уж и впрямь была царица", ей оказалось никак невозможным быть лучше первой царицы. Именно мать царевны навсегда осталась в памяти людей и истинной царицей, и истинной хозяйкой дворца. Она оставила по себе исключительно добрые воспоминания, была тиха, нежна, никому не сказала худого слова. Слуги и челядь не чаяли в ней души. Со временем все это лишь усиливалось не только потому, что о покойниках принято вспоминать лишь хорошее, но и потому что новая царица постоянно стремилась повелевать и приказывать, возвеличивать себя и унижать всех вокруг. Второй царице больше всего на свете хотелось быть первой во всем подлунном мире. Однако, несмотря на ее очевидные преимущества и достоинства, она видела, что не всех они приводят в восторг. То кто-то из челяди отведет глаза, то косо посмотрит, то отвернется. Мачехе никак не удавалось выиграть поединок с матерью, счет оставался не в ее пользу.

ГОВОРЯЩЕЕ СТЕКЛО

Поистине мудрено, воспринимая себя изнутри, увидеть себя снаружи, глазами людей. В этой сказке человек и не видит себя с этой внешней точки зрения, не видит того, как смотрится со стороны. Человек здесь как ребенок, он еще не может соотносить себя со своим окружением. Для такого постороннего взгляда, взгляда извне здесь придумано говорящее зеркало, которое всегда правдиво передает словами то, какое изображение зафиксировалось, запечатлелось на его неживой поверхности. В жизни каждый из нас окружен даже не одним, а множеством говорящих зеркал, ведь все мы вынуждены смотреться, как в зеркала, в глаза других людей. Отражаясь в них, мы можем увидеть себя и свои поступки со стороны, через их оценку посторонними наблюдателями и созерцателями. Оценка эта может быть выражена не только словами, но мимикой, игрой глаз, жестами и другими непроизвольными движениями собеседников и просто проходящих мимо людей. Без этого внешнего взгляда на себя нам не всегда удается понять, что мы делаем так, как считается приемлемым для нашего окружения, а что не соответствует нормам общественной этики.

Впрочем, сказать, что мы смотримся, как в зеркала, в лица других людей, будет неточным. Мы, как и злая царица в сказке, часто просто не в состоянии сами разглядеть, как выглядим, какое впечатление производим и что о нас могли подумать люди. Мы предпочитаем, чтобы нам, как и ей, наши говорящие зеркала растолковывали все понятными и простыми словами, порой повторяя их по многу раз. Мы предпочитаем не смотреть, видеть и самостоятельно оценивать увиденное, а смотреть и слышать чужое мнение, доверяя ему больше, чем собственным глазам. Как и она, мы часто слышим намного лучше, чем видим, что совсем неудивительно, если речь идет о таких ситуациях, которые возникли впервые, и адекватному поведению в которых нам еще только предстоит научиться. Правда, бывает и так, что раз за разом мы оказываемся в неких похожих обстоятельствах, в которых совершаем одни и те же стандартные и повторяющиеся ошибки. Мы ходим по кругу, не зная, как выйти из него.

Герои сказки многому еще только учатся, например, искусству общежития, а потому они еще не вполне знают, что можно, а чего нельзя, какие действия допустимы, а какие начинают выходить за рамки дозволенного. В трудные минуты мачеха находит поддержку не у мужа или придворных, в глазах которых, несомненно, отражается все, что она делает. Она смотрит на собственное отражение в говорящем стекле. Оно одно умеет сказать ей всю правду, причем сделать это так, чтобы она услыхала и поверила. Чтобы снять напряжение, приобрести уверенность, царице не нужно делиться сомнениями с мужем. Она перекладывает бремя житейских проблем на мертвое стекло и заряжается энергией от собственного отражения в бездушном предмете. В этом, а не в семейной жизни обретает она устойчивость и эмоциональное равновесие. Мнением зеркальца она дорожит больше, чем мнением людей. Она старается не представать перед ним в дурном свете и перед тем, как отдать страшный приказ Чернавке, бросает его под лавку, чтобы оно ничего не увидело.

Стекло не только фиксирует облик царицы и ее манеры, оно еще и обобщает внешние данные всех женщин мира и мгновенно выносит вердикт, сообщая, кто на свете всех милее. В нем заложена программа, заменяющая собой множество конкурсов красоты в городах и странах, а затем и финального конкурса, в котором соревнуются победительницы во всего света. Если сейчас для проведения всего этого требуется время, средства, участие жюри и зрителей, то в сказке зеркальце одно справлялось со всеми этими ролями, к тому же результаты конкурса на звание Миссис Вселенная оно обрабатывало с колоссальной скоростью.

ПЕРЕМЕНЫ СМЕРТИ ПОДОБНЫ

Мачеха не уверена в собственных силах, а потому время от времени нуждается в энергетической подпитке. Источником ее силы, аккумулятором, подключившись к которому она на некоторое время может находиться на автономном питании, является зеркальце. Она все время противостоит миру, а от этого очень устает. Ей необходимо хоть с кем-то быть добродушной и веселой, ведь оставаться все время самой красивой очень сложная задача для живой женщины. Наконец наступает момент, когда ни при каких условиях в ответ на свой единственный вопрос, мачеха больше не слышит так необходимого ей, привычного и приятного ответа. Ответный пароль, подтверждающий ее исключительность, перестает звучать, и тогда она немедленно уходит из жизни. Как и первую царицу, ее как будто бы просто отключают от источника питания.

Каждая из цариц умирает от избытка чувств, будучи не в силах с ними совладать. Царица-мать умирает от восхищения, злая мачеха от тоски. Обе они, привыкнув к одному устойчивому состоянию души и положению дел, оказываются просто не в состоянии пережить их другой, противоположный оборот. Одна, привыкнув тосковать, не смогла перестроиться на восторг, вторая, находясь в состоянии восторга, не смогла вынести тоски. Одна умела только тосковать, вторая только восторгаться, но обе одинаково не умели управлять собой и адекватно реагировать на изменения обстоятельств жизни, которые в сказке, как и в жизни, не всегда зависят от воли и желаний людей.

ИДЕАЛЬНАЯ ЖЕНЩИНА

Итак, первые люди, как малые дети. Они пока что только учатся всему, а прежде всего, тому, как стать главными действующими лицами, играющими во всех земных пьесах, как стать мужчинами и женщинами, какая роль отводится каждому полу, и для чего, кроме продолжения рода, необходимо это разделение. Сказка учит нас, как надо вести себя, чтобы двое могли стать единым целым, а не только сосуществовать порознь. Мужчина здесь не сидит дома, он воюет, ездит по делам, даже сватает. Женщина его тень, остается в доме, покорная своей доле жены, хозяйки, матери. Даже вздорная царица наряжается перед зеркальцем не для бала, она всего лишь собирается на девичник, женскую вечеринку перед свадебной церемонией, на которую мужчин не приглашают. По-видимому, за пределы дома не выходила даже и она.

Царевна, попав в дом семи богатырей, продолжает привычно плыть по течению. Она машинально принимается за домашнюю работу и ничего не делает, чтобы сообщить царю и милому жениху, где и почему оказалась. Она лишена инициативы и целиком полагается на волю Бога. Покорность судьбе и своему повелителю мужу - вот удел женщин этой сказки. Да и они сами, чувствуя важность этой своей миссии, постигают мир на женской половине дома или на кухне. От этого они не становятся менее развитыми, чем их сестры из других сказочных миров Пушкина, мир кухни для них такой же огромный, как и мир за ее пределами. Важно понять, что выйти из блока программ, заключенных в этой сказке, не проработав мира кухни и домашнего очага, невозможно.

Женщины этого мира могут быть настоящими хозяйками, отлично готовить, владеть тайнами рукоделия, в их доме всегда чистота и порядок, уют и домашнее тепло, согревающее всех: и домочадцев, и гостей. Сама женская работа не в тягость им, они отлично владеют прикладной магией обыденной жизни. Они способны возвести в ранг чародейства такие повседневные дела, как стирка, уборка, стряпня. Им и особой благодарности за этот кажущийся непосвященному черный и неблагодарный труд, не требуется. Они доподлинно знают, а вернее сказать, ощущают, что, прибирая дом, по-своему обустраивая его, начищая в нем все до блеска, они делают его своим. Они укрепляют и обживают его энергетическое пространство, они наполняют его своей личной энергетикой. Такой дом находится во власти хозяйки, он ее опора и защита, а через нее он становится таковым для домочадцев и гостей. Такой дом в состоянии отвести не прошеных посетителей, готовых повредить обитателям оговором, клеветой, сплетней, завистью.

Именно такая женщина может стать поддержкой для мужчины в его деле, она способна выстроить надежный тыл и защитить его энергетически. Она не предаст, не станет тормозом на пути, не оставит в трудный час испытаний. Ее трудами в доме все будет под стать хозяину, в нем он всегда сможет расслабиться и отдохнуть, но лишь настолько, чтобы восстановить силы и стать готовым к новым делам. Такая женщина сможет прекрасно воспитать детей, сохранить семейные традиции. Она осознает свое высочайшее назначение и истинную цену своего места в жизни, а поэтому не променяет его ни на какое иное.

Идеальная женщина этого мира, это истинная женщина, такая, какой ее создал всевышний - покорная, любящая, слабая, нежная и преданная. Такова царевна, которая чем-то напоминает Татьяну Ларину. После разочарований в любви, Татьяна оставляет активную линию поведения и принимает и жизнь, и собственное место в ней такими, какими они ей были посланы свыше. Все попытки найти самой свое счастье не принесли Татьяне успеха, и она стала просто отражением того общества, в котором жила. Она не вносила в него искажений, была просто чиста, невозмутима и добропорядочна, она - "Татьяны милый идеал".

МИССИС ВСЕЛЕННАЯ

Для равновесия в мире этой сказки существует противоположный образ мстительной, ревнивой, строптивой и злой особы, в котором, кажется, воплотились все пороки. Злая царица живет только для себя, она отгорожена от мира черным экраном себялюбия и самолюбования, и, когда жизнь вынуждает ее сойти с того пьедестала, на котором она красуется перед всем миром, то она погибает. У нее есть комплекс капризного ребенка, которого все обязаны любить только за то, что он есть и за то, что он готов добровольно украшать мир своей уникальной красотой или иными достоинствами. Исключительность царицы постоянно подтверждалась строгим и беспристрастным судьей - зеркальцем. Всю жизнь она жила под грохот медных труб и оваций всего мира, ее не устроило даже второе место на конкурсе красоты, а на роль обычной женщины она вообще не была согласна ни при каких условиях.

Ощущать радость жизни злая царица могла, лишь находясь на самом верху, лишь становясь недостижимой для прочих женщин подлунного мира. Красота, ум, царственность были подарены этой Миссис Вселенная от самого рождения. Более того, она смогла успешно сохранять этот титул вплоть до совершеннолетия царевны, т.е. на протяжении шестнадцати-восемнадцати лет. Она не просто была самой красивой женщиной мира, она оставалась таковой на долгие годы. Она установила сразу два рекорда, что делало ее еще более уникальной и неповторимой.

Эта самая прекрасная женщина воплотила в себе все то, что не было свойственно ее безвременно ушедшей предшественнице: напористость, властность, умение действовать наперекор обстоятельствам. Она была настолько же решительной, активной, злобной и способной постоять за себя, насколько первая царица была нерешительной, пассивной, доброй, беспомощной и беззащитной. Как будто бы природа, начав с почти неземной представительницы слабого пола, убедилась, что в условиях земли ей не выжить, а потому решила воплотить женский дух в теле ее полнейшей противоположности.

ГРЕЗЫ ЦАРИЦЫ

Первая царица ощущала себя совершенно чужой на Земле среди нескончаемой вереницы повседневных дел и людских пороков. Ее возвышенная душа не могла выдержать того, что здесь неизбежно присутствуют и беспорядок, и грязь. В мыслях и снах она парила, жила неземной любовью к своему идеальному супругу. Наяву оказывалось, что воплотить эти грезы невозможно, что без взаимодействия с заурядным миром людей земного существования не может быть. Люди несовершенны, и если даже сам царь оказался весьма далеким от придуманного ею образа, что же тогда говорить обо всех остальных людях. Ей было очень трудно вжиться в роль земной женщины, она была почти бестелесной, она вообще не покидала стен дворца и не ступала на грешную землю. У нее не было сил на то, чтобы утяжелять себя земными проблемами, она просто не понимала, в чем их суть.

Перед царицей встали две неразрешимые задачи: стать супругой и матерью, но для решения обеих недостаточно было просто любить мужа и оставаться преданной ему душой и телом, а после рождения дочери также относиться и к ней. Как жене, ей надо было научиться оберегать мужа, даже находясь в разлуке с ним и пребывая на значительном расстоянии от него, чтобы потом уметь точно также вести себя и с дочерью. Их дом, где она ждала его, должен был стать маяком, светом в окне для одинокого путника, он должен был согревать его теплом, придавая силу и даря надежду на долгожданное соединение.

Ничего особенного для этого не требуется, надо было просто думать о муже без жалости к себе, без тоски и уныния. Надо было принимать его таким, каким он в действительности был, а не таким, каким она придумала и нарисовала его в мечтах и грезах. Надо было думать о нем с радостью, и тем самым мысленно вселять радость и в него. Надо было признавать важность и значимость его дел, так не похожих на ее женские дела. Она обязана была верить, что встреча с каждым днем все ближе, что ее безграничная любовь охраняет его в пути. Ей нужно было избегать мыслей об одиночестве, о том, что ей страшно жить в его доме одной, ей нельзя было ощущать себя покинутой и несчастной.

Бедная царица всего этого не знала, и ее некому было этому научить. Она была просто не в состоянии устойчиво думать еще о ком-то, кроме себя, воображать иные картины, кроме собственных фантазий. По сути, царицу волновала только ее собственная, как ей представлялось, загубленная, жизнь. Ей не хватало сил на то, чтобы в грезах своих перенестись к нему, в его чужой и непонятный мужской мир. Она не была в состоянии принять этот мир и его значимость и для своей жизни также. Она была очень далека от любой, а тем более от той внешней реальности, которая открывалась за стенами дворца. Она даже не попробовала за время его отсутствия стать полновластной хозяйкой дома, чтобы утешив себя домашними делами, заполнить ими пустоту, которая образовалась в ее душе после отъезда главы семейства.

КАК ЖИТЬ В НЕСОВЕРШЕННОМ МИРЕ

Первая царица умела думать только о собственных несчастьях, которые могла создать из чего угодно, на пустом месте. На это уходили все ее силы, так что на все остальное их просто не хватало. Ее тонкой возвышенной душе слишком хотелось улететь туда, откуда она родом, на небо. Ей хотелось слиться с вечным и запредельным, где она так и оставалась пребывать, несмотря на видимость земного существования. Она еще только обучалась, как жить среди людей, она еще не приспособилась к тяготам этого мира. Все здесь еще чужое, а к тому же слишком далекое от идеала ее грез, а потому она все время пристально смотрит на снег, который состоит из бесконечно разнообразных, но неизменно совершенных по форме и удивительных по красоте снежинок. Их прекрасные кристаллы завораживают и притягивают ее, они такие чистые и безукоризненные. Всем этим они ближе ей, чем такие заурядные и посредственные, такие приземленные в своей черноте побуждений и дел люди. Она и в дольнем мире осталась частью того высшего порядка, по законам которого организована и которому подчиняется горняя жизнь, но которого нет, да и не может быть на Земле. Вокруг нее все несовершенно, ведь даже любовь мужа, в вечности которой он клялся, на деле оказалась только словами.

Она все время погружена в себя, ощущая лишь себя частью этой незыблемой гармонии. Она пугается не только земных дел, но и чувств, ей кажется, что их теплота может растопить совершенный кристалл, нарушить идеальные пропорции чего-то цельного, сохраняющегося только в ней да в божественно-прекрасных снежинках. Она не хочет стать теплой, тогда она будет такой, как все вокруг, а снежинки превратятся в обыкновенную мутную воду.

Каждый, принадлежащий миру этой сказки человек, имеет в себе хоть в какой-то степени комплекс первой царицы и особенно остро ощущает все несовершенство нашего мира. При этом неосознанно, исподволь он может противопоставлять ему возвышенность собственной души. Однако, как правило, такой человек не может, не хочет и не имеет сил на то, чтобы что- то предпринять и как-то преобразить жизнь, возвысить ее или изменить к лучшему. Он не желает спускаться со своей мнимой высоты, уходить с головой в круговерть будничных земных дел. Он редко бывает счастливым, зато часто ощущает, что не понят, одинок, отвергнут, он сетует на то, что волей обстоятельств вынужден губить себя, общаясь с недостойным собственной утонченной персоны окружением.

МАТРЕШКА И ЧЕЛОВЕК

Вторая царица также служит совершенству, своей неземной красоте, но в отличие от первой, ей дается и сила для защиты собственных интересов. Первая царица только прикоснулась к земной юдоли и ушла, улетела, разочаровавшись во всем. Ей не дано было привязать себя к этому миру каким-то делом, увлечением, даже материнством. Ее мысли все время витали где-то, а бестелесный дух постепенно взял верх над оболочкой плотного тела, которое стало для матери лишь тяжким грузом, удерживающим здесь ее душу.

Наше физическое тело окружено более разреженными, тонкими высшими телами, которые находятся одно в одном наподобие матрешек в русской игрушке. Самая крохотная из них заключена внутри своих больших сестер точно так, как наше видимое всем и малюсенькое плотное тело заключено в куда более протяженные, но разреженные высшие тела. В человеке должен поддерживаться определенный баланс между духом и телом. Если у кого-то более развито низшее, земное тело, то такой человек предстает приземленным, он погружен в материальную жизнь и ее проблемы, не верит ни во что, кроме того, что можно потрогать руками, измерить, взвесить, сосчитать. Он и все вокруг оценивает только по шаблонам и меркам и обожает сопоставлять друг с другом полученные результаты. Если же в человеке доминируют дух и высшие тела, то ему не интересно заниматься будничными проблемами, а люди, посвятившие себя им, кажутся ему ограниченными. Он мало чем дорожит в этом мире, ему легко улететь, покинуть пространство земной жизни.

Всю свою жизнь мы обязаны уравновешивать дух и тело, чтобы не оторваться от Земли, но и не зарыться в нее. Чем выше человек призван подняться, чем сильнее предназначено ему продвинуться на поприще духовного развития, тем больше он обязан заботиться о параллельном развитии низшего, физического тела. Если же не работать над ним, не совершенствовать его и не решать неизбежно встающие перед человеком насущные земные проблемы, то можно сойти с ума или потерять разум иным способом, например, уйти из мира людей в собственный изолированный мир, отдалиться, перестать считаться с людьми и обстоятельствами. Герои этой сказки еще только учатся, только нащупывают, каким должно быть это равновесие, чтобы жить и получать радость, а не только с трудом выживать в условиях земного притяжения, чтобы иметь потомство, трудиться, преображать себя и мир, словом, выполнять все то, для чего они сюда пришли.

В этом мире сон и смерть в чем-то схожи. Смерть здесь наступает как-то вдруг, легко, без боли, болезней и страданий. Здесь сон ночной и сон вечный мало различаются. Само слово сон встречается в сказке много раз: пустым сном была в течение целого одинокого года жизнь царя, когда жена оставила его для лучшей жизни; как под крылышком у сна лежала мертвая царевна, когда ее отравила мачеха. На смену жизни с ее переменами приходит пустота, пустой сон отца, пустое место могилы у дочери. Приходит пустота видимости жизни у него и видимости смерти у нее. Обоих из этого состояния полу-жизни полусмерти выводят лица противоположного пола. Отца спасла вторая жена, а дочь - жених Елисей. Пустой была и жизнь первой царицы в разлуке с мужем. В этой сказке человек один, без пары живет с трудом, одинокий человек никто, пустое место, двое, ставшие одним, вот что такое человек этого мира.

МАГИЯ ПАРЫ

Овдовевший царь, наверное, тосковал в одиночестве также сильно, как тосковала в разлуке с ним царица, только у нее эта тоска продлилась девять месяцев, а у него год. По-видимому, те страдания, которые невольно причинил ей он, можно было искупить точно такими же, но чуть более продолжительными собственными муками.

В сказке нет ни слова о родных правящей четы, они как будто бы с неба свалились, как будто прибыли откуда-то на межпланетном корабле и очутились в абсолютно чужом для себя месте. Он отправился изучать окрестности, а она осталась в уже обжитом и безопасном пространстве вынашивать под сводами дворца ребенка. Связь между супругами, скорее всего, отсутствовала, но царица должна была строго исполнять приказ: до его возвращения стены не покидать. Ее окружала неизвестная среда обитания, а потому царица смотрела на мир только сквозь оконное стекло. Ее оберегали как будущую мать, а мир вокруг был полон тайн и опасностей. В общем, картина их жизни чем-то напоминает жизнь инопланетян со страниц фантастики, когда те впервые прилетают на еще не изученную и полную тайн неведомую планету. Она заселена аборигенами, чьи вкусы, обычаи и нравы, система ценностей и среда обитания представляются непонятными и чужими.

Царю нелегко было справиться со своим заданием, и, желая выполнить его как можно лучше, он отдался ему целиком. Он и не подозревал, какими могут быть последствия его полного погружения в дела. По-видимому, он не слишком часто вспоминал о доме и жене в своем непрерывном калейдоскопе впечатлений. Он ничем не мог помочь ей в деле ожидания, она была обеспечена всем необходимым: кровом, уходом, питанием и заботой. Ей же, кроме как о нем, не о ком было думать, и не для кого было жить. Он все время был в ее мыслях и мечтах, супруги оказались как будто бы связанными прочным энергетическим каналом, только он был открыт и действовал в одном направлении: от нее к нему, но был закрыт и бездействовал в противоположном.

Двое любящих всегда находятся под покровом любви. Он дарит им невидимую защиту от распада пары, и, благодаря ему, граница между любящими исчезает. Между ними нет тайн и недомолвок, они открыты друг для друга полностью. Часто бывает так, что двое в паре не вполне равноценны, кто-то предпочитает быть любимым, а кто-то любить. Любящий преимущественно отдает, а любимый, напротив, берет. Может случиться так, что берущий полностью перетянет энергетическое одеяло на себя. Он будет делать собственное персональное дело за счет силы другого, за счет обоюдной энергии пары. Жить так, чтобы делать все дела согласно и дружно, вместе радоваться успехам одного и помогать тому, кому в настоящий момент труднее и кто не может справляться со своими делами в одиночку, очень нелегко. При таком стиле поведения каждый в паре готов поддерживать супруга добрым искренним словом, поднимать его настроение, высоко оценивать его дела и считать его проблемы такими же важными, как собственные.

Находясь далеко от дома, не думая о последствиях, попросту не зная, какими они могут быть, царь невольно выпивает до дна чашу силы своей жены. Его никто не учил тому, что и в разлуке он должен ощущать ее рядом с собой. Для этого ему нужно было мысленно разговаривать с ней, думать о ней и ее проблемах с нежностью и любовью, ощущать, когда ей становится невыносимо трудно. Подключившись к жене, он мысленно подпитывал бы ее, отсылая ей часть себя, и она тогда жила бы не из последних сил. Всего этого, к сожалению, не произошло, попав в незнакомый мир, он увлекся как ребенок, и новые впечатления вытеснили образ жены. Он на время забыл о миссии хозяина и мужа.

Может быть, те, кто создавал этих людей и занимался их энергообеспечением, тоже еще только учились и делали новое для себя дело, а потому еще и сами не знали, как должно происходить обеспечение людей жизненной силой. В начале сказки еще нет земной любви с ее восторгами и пламенем страсти, а та громадная сила, которая в ней заключена, еще только готовилась явить себя людям.

ГОРДЫНЯ И ТРУД - ЛЕКАРСТВА ОТ УНЫНИЯ

Уныние - вот тот смертный грех, который привел к выпадению из реальности и царицы, и царя. Новую жену излечили от уныния другим смертным грехом - гордыней. Мачеха, помимо зеркальца, получила в приданое истинно мужские черты характера, была решительной, смелой и пыталась самостоятельно защитить утраченные позиции самой красивой женщины мира. Обе жены царя не были готовы к тому, что на Земле нет ничего вечного, обе были неприятно удивлены и даже сражены этим. Первая жена царя верила в вечную любовь и пыталась жить только ею, а вторая создала себе фетиш из неувядающей красоты и молодости и жила только этим. Как и мать девицы, ее мачеха также еще не стоит на Земле обеими ногами. Чтобы привязать красавицу к дольнему миру и вынудить к действиям, ей был внушен дух соперничества и уверенность в непобедимости. Вначале ее приучили к тому, что она самая прекрасная в мире, уверили в собственной исключительности, а потом отняли все это в одночасье без малейшей надежды на возврат. Не только она, но и все герои сказки должны были понять и смириться с тем, что, в отличие от горнего мира, на Земле все проходит, здесь просто по определению нет ничего вечного.

Чтобы оставить после себя проходящий сквозь время след, людей надо было научить трудиться, работать руками, изменяя тем самым как сам мир, так и собственное положение в нем. Однако, научить труду женщин царской семьи удается только с третьей попытки. Царевна отличается от матери и мачехи тем, что не чурается ручного труда. Это становится в сказке истинным чудом, далеко продвинувшим девушку по сравнению с ее предшественницами. Она в состоянии раздваиваться, мысленно находиться в одном пространстве, в мире собственных грез, в ожидании и в предвкушении встречи с любимым женихом, а физически -там, где она реально находится, в тереме богатырей, где девушка постоянно что-то делает руками по дому. Мечты не отвлекают ее от работы, а домашний труд не мешает мечтам. Руки заняты одним, а голова совершенно другим. Она не думает над тем, что делают руки, они действуют сами, на автомате. Мысли текут в одной плоскости, а действия совершенно в другой, параллельной и не пересекающейся. Голова и тело не зависят друг от друга, а раздвоение не сводит царевну с ума, для нее органично жить одним, а заниматься совершенно иным. Она умудряется одна обслуживать семерых мужчин и при этом не унывать, не роптать на судьбу и не проклинать ее. Дело в том, что она просто не замечает этой грязной работы по дому, нелегкого труда домашней хозяйки.

Пока она трудится не покладая рук, мысли ее витают далеко от такого трудного и безрадостного настоящего. Как и мать, она виртуозно владела этим раздвоением: пребывая в одном пространстве, думать о совершенно ином. Только мать умудрялась скучать и тосковать, оставшись полновластной царицей в собственном дворце, а дочь выглядит счастливой и "не скучно ей у семи богатырей", несмотря на то, что мачеха прогнала ее прочь из родного дома и чуть не убила, что всесильный царь, ее родной отец не пришел на помощь и не стал ее искать, что ей пришлось найти приют и защиту в доме людей низшего сословия, на которых она батрачила от зари и до зари.

ЦАРЕВНА БАТРАЧКА

Можно только удивляться тому, как легко и беззаботно служит она семи богатырям. Они уезжали рано утром, а все хозяйство оставалось на хрупкой и изнеженной девице. Вообразим, сколько надо работать, чтобы кормить, обихаживать и обслуживать семерых дюжих молодцев, когда из всех удобств в наличии лишь русская печь да колодец. Не всякая сызмала привыкшая к тяжелому труду работница справится с этим, а у царевны все дела делаются сами собой, естественно и беззаботно, как будто по мановению волшебной палочки или магического слова. Сколько требуется сил, чтобы разделать дичь, начистить и нарезать овощи для щей, ворочать ведерными чугунами в печи, замесить и испечь хлеб, выстирать семь перемен грязного мужицкого белья, прибрать в доме, а потом еще и прясть в свое удовольствие, поджидая милых братьев с молодецкого разбоя.

Одна из причин неиссякаемой силы девушки заключалась в том, что она умела не загадывать на будущее и не тосковать по прошедшему, а жить настоящим. Этого не умела делать ни ее мать, которая всю себя отдавала только предстоящей встрече, ни мачеха, которая жила только своей ушедшей красотой, изо всех сил стараясь удержать ее на веки вечные. Обе они не могли принимать настоящее время с его неизбежными переменами, с чередой неожиданных и не зависящих от воли и желаний человека событий. Девица умела безропотно заниматься именно теми делами, которые вставали перед ней сей момент, она умела не заботиться о том, к чему приведет настоящее и какую цель оно преследует. Она естественно и просто принимала все повороты судьбы и спокойно следовала за ними, она действовала, как могла и как того требовали обстоятельства, она не роптала, не сожалела, не боялась.

Она верила в Бога и не сомневалась в его любви, она жила с верой в будущее. Она старалась не нарушать законы, она чувствовала, что выход всегда есть, и ничто не может завести ее в тупик. Просто Бог посылает ей новые испытания, он любит ее, а это обозначает, что ей всегда хватит и сил, и разумения, чтобы, пройдя через все, жить дальше. Она просто пыталась наилучшим образом решать все те задачи, которые перед ней возникали. Она кожей, сущностью своей ощущала, как нужно себя вести в каждой ситуации, чтобы не наживать врагов, чтобы не оставить после себя грязных следов, чтобы каждый человек на пути полюбил ее и занял ее сторону.

Царевна владела даром делать дела почти что механически, машинально, она не тормозила действия ни постоянной оценкой, ни сомнениями, она умела не окрашивать происходящее чем-то негативным. У каждого, а в особенности у повторяющегося, ежедневного и будничного дела есть свой проверенный и отработанный временем ритм, последовательность операций. Если следовать всему этому, то дело начнет делаться как будто бы само собой, а наши зря не напрягаемые тело и ум, не будут мешать автоматизму наших движений. Сами подобные механические движения не вполне наши, до нас их делали многие поколения людей, выверивших и отточивших все до мелочей.

Сейчас никого не удивят устройства, способные выпекать практически без участия рук человека. Работник только загружает в печь порции готового теста и вынимает румяную выпечку. Ему не надо думать, технология заложена в программу полуавтомата. Как и он, царевна не делала лишних движений, не суетилась зря, она точно ощущала тот момент, когда необходимо ее вмешательство, а все остальное время дело делалось как будто бы само собой.

Царевна не стремилась отдалить неприятные дела, не откладывала их на завтра, она не бередила душу воспоминаниями. Она сразу же полюбила и свой новый дом и его хозяев, и свои обязанности, и дворовую собаку, и не слишком чистую и ухоженную утварь холостяков, и неизбежный беспорядок, с которым они, живя без женских рук, срослись. Все и вся рядом с ней получали роскошное право оставаться самими собой и делать то, для чего были предназначены и так хорошо, как только могли. От прикосновений ее рук ничто не портилось и не ломалось, все старались ей услужить и помочь. Сам дом и все, что в нем есть: одежда, утварь и обитатели умиротворялись. Все старались обрести под ее нежными руками и взглядами свое высшее и идеальное предназначение - предстать единым энергетическим пространством для всех, кто населяет дом.

Она могла создать такой дом, в котором нет места для раздоров, лжи и ненависти. Она в состоянии сделать из дома храм и служить, священнодействовать в нем. При ином отношении к дому семейный очаг ни светить, ни согреть не может. В этом мы убедились на примерах двух старших цариц.

КАК НЕ УМЕРЕТЬ ОТ ЛЮБВИ

Царевна, родная дочь первой царицы, обязана была хоть в чем-то повторить ее путь, ее программу. Был риск потерять и эту женщину, тогда Елисей, оставшись вдовцом, повторил бы путь тестя. Необходимо было научить будущих супругов оставаться вместе не только в мыслях, но и в делах. Две первые пары еще не имели ни общих мыслей, ни общих дел, а двое в третьей паре уже думали об одном и том же, о предстоящей встрече и будущей счастливой семейной жизни. Однако разделить друг с другом земные тяготы и заботы намного труднее, чем вместе грезить о счастливом очаге. Существовала опасность того, что когда жених с невестой наконец-то соединятся, то воспарят в этом полном слиянии душ. Им станет настолько хорошо просто быть рядом, что не захочется заниматься земными делами. Любое место для них будет раем только потому, что там они будут вдвоем. Такие созданные друг для друга идеальные пары слишком возвышены, им нет места на Земле, а потому они легко покидают ее для лучшей жизни в иных мирах. Так было с Ромео и Джульеттой, с другими хрестоматийными влюбленными, чьи имена стали нарицательными.

После долгого и бессильного пребывания в пустом месте в пещере в хрустальном гробу царевна пропиталась энергетиками не только земного, но и подземного миров. Она стала частью Земли, вросла в нее и получила от матери-Земли, матери всего живого защиту. Девица уже не расстанется с жизнью так легко, как ее мать. Пережитое чувство непоправимой утраты заставит влюбленных дорожить друг другом. Они не станут ссориться по пустякам, а прежде, чем думать о себе, подумают о партнере. Они будут беречь свою любовь, у них есть шанс научиться тому, как жить в равновесии, давая силы друг другу взаймы, чтобы никто не израсходовался быстрее другого. Тогда Елисей не останется в одиночестве, как это дважды произошло с царем, тогда можно будет прожить жизнь, как в сказке, когда двое живут долго, а умирают в один день.

Царевна и Елисей в состоянии создать такую гармоничную и живущую в энергетическом равновесии пару, когда ни один не пытается взять у другого больше, чем имеет право, чем другой способен отдать без саморазрушения, чем тот резерв, который может быть восполнен без ущерба для здоровья и душевного равновесия партнера. Тогда не будет нарушен ход выполнения персональной программы, судьбы каждого в паре, тогда не будет взаимных претензий и двое в действительности станут одним. Судьба каждого станет общей, а дело - общим делом. Наверное, когда люди научатся этому искусству жизни вдвоем, не будет на Земле ни несчастных вдовцов, ни вдов.

ЧУДО ОТРАЖЕНИЯ

В сказке появилось чудо отражения, данное паре. С тех пор каждая жена глядится как в зеркало в глаза мужа, и наоборот, каждый муж видит себя глазами жены. Она обязана научиться видеть его глазами то, чего не в состоянии увидеть в себе сама и чего не достает ей, чтобы непрерывно приближаться к идеальной женщине. Он должен увидеть все это посредством ее глаз. Если она уже готова и способна сделать новый шаг вперед, по направлению к этому идеалу, то по закону отражения он обязан подтвердить эту ее готовность и подтолкнуть вперед. Если же она по каким-то причинам тормозит себя, боится его сделать, то он вдруг начнет сердиться на пустом, казалось бы, месте, все в ней будет вызывать у него бурную реакцию и протест. Естественно, что и она в ответ также будет нервничать, и все вокруг станут свидетелями их нового семейного скандала.

Нет, наверное, работы более трудной, чем работа в паре, очень нелегко идти со своим супругом по жизни рука об руку, не взваливая себе на плечи больше, чем можешь нести, но и, не отдавая ему без конца собственную ношу. Нет большей радости, чем радость от совместного созидания, науки, чем наука сотворчества. Нет более тонкого равновесия, чем равновесие двоих, когда приходится то брать, то отдавать, вовремя переключаясь с одного на другое.

Все вокруг проверяют пару на прочность: и родители, и друзья, и враги, и дети. На первый поверхностный взгляд может показаться, что все просто мешают им спокойно жить, ставя преграды. Однако все люди искренне и без скидок на родственные отношения и привязанность стараются изо всех своих сил научить двоих, как стать парой, такой, как Елисей с царевной, как пройти через все жизненные испытания и не разбиться пополам. Мало придти в мир, созданными друг для друга, мало вступить в свершившийся на небесах брак, надо земными методами пройти проверку на его прочность. Надо пройти через злобу, зависть, жадность, обман, наговоры, предательство и сохранить при этом друг друга, чтобы передать эстафету детям.

МАЧЕХИНА ПРАВДА

Царицы также были отражением друг друга, но как будто бы в кривом зеркале: то, что было у одной достоинством, отразилось в другой, как порок. Женский дух, колеблясь между этими героинями и еще не зная, какую форму принять, не успокоился ни на одной, а принял третью - царевну. Как и каждый ребенок, оставшийся сиротой, она хотела знать, какой была ее покойная мать. Наверняка она любила расспрашивать про нее отца и челядь. Вряд ли хоть кто-то мог сказать про мертвую царицу худое слово, но отголоски этих разговоров могли доходить до ушей хозяйки дворца и не могли ее не раздражать. Они бросали тень на тот ореол недосягаемости, который окружал мачеху. Поэтому она старалась при каждой возможности принижать и оскорблять память матери, употребляя грубые, нецарские выражения.

Мачеха завидовала царице-матери. Прежде всего, она завидовала ее самодостаточности и дару не зависеть от мнения других, от общественного мнения. Она не понимала, почему та стала матерью, а ей Бог детей, а, следовательно, наследников трона не дал. Злилась мачеха и потому, что дочь ненавистной доброй царицы оказалась красивее ее. Каждый пункт жизненной позиции матери вызывал активный протест у мачехи. Ей казалось, что поскольку она самая прекрасная и идеальная, то, кому же как не ей дано право судить, какой должна быть истинная женщина и как она должна себя вести. Каково же было ее разочарование, когда она вдруг одну за другой начинает терять все свои установки и оказывается несостоятельной.

У мачехи есть собственное мнение по всем вопросам, она быстро принимает решения и не умеет отступать от них. Ей не пристало ждать, тратить силы на выстраивание какой-то новой стратегии, она не может противостоять собственному разрушительному порыву, она обязана погубить падчерицу даже ценой собственной жизни: "иль не жить, иль царевну погубить".

Вначале, когда злая царица приказывает завести девицу в лес "на съедение волкам", то действует почти открыто и не маскируется. Мы помним, что женщины правящей династии не имели обыкновения ходить по земле, как будто бы свежий воздух для них был губительным. Наверно, надо было очень верить людям, не иметь и тени злобы или зависти или жить, просто не замечая других, погрузившись с головой в свой внутренний мир, чтобы легко и доверчиво пойти с Чернавкой в глухой неведомый лес и оказаться вне защитительных стен отцовского дворца.

ЖИЗНЬ ЗА СТЕНАМИ

Стены окружали девицу практически всегда, она жила вначале за стенами родного дома, потом - дома семи богатырей и затем лежала в хрустальном гробу за нерукотворными стенами пещеры. Она не выходила из стен одна, в лес она идет вдвоем с Чернавкой, на руках богатырей отправляется к месту захоронения и вдвоем с Елисеем выходит оттуда на свет. Только дважды мы встречаем ее одну на воле, в первый раз, когда она бредет по лесу к дому богатырей, а затем, когда, околдованная чарами нищей черницы, девица на долю мгновения сходит с крыльца терема богатырей, чтобы бросить нищенке хлеб, а взамен получить отравленное яблоко.

Вне стен дома нет для девицы опеки и защиты, впрочем, если женщина по сути своей уже стала хозяйкой, то дом с его прочными стенами для нее всегда найдется. Дом богатырей встретил ее, как свою, она в ответ мгновенно стала играть роль его хозяйки, с легкостью приняв тот устав, по которому жили обитатели терема. Однако в душе она продолжает оставаться царевной и нареченной королевича. Она не может окончательно стать ровней семи братьев, стать женой одного их них не только из-за слова, данного жениху. Само пребывание под сенью дома она рассматривает лишь как временное. Как и ее покойная мать, она обязана дождаться встречи и воссоединения с любимым. Она не испытывает тягот от ежедневного изнурительного труда не только потому, что безропотно приняла тяжелую долю за неимением лучшей. Она, как и мать, умеет жить будущим, ожиданием, но в отличие от нее, уже способна не отдавать себя этому будущему целиком.

Царевна уже не является истинным, неискаженным отражением матери, но она еще не стала обычным человеком, который способен ходить по земле, а не прятаться за стенами. В ней сосуществуют противоположности: царская дочь и простолюдинка. Первая привыкла следовать ритуалам и подчинять им свои желания, и она ни за что не стала бы есть немытое яблоко, полученное от грязной, а возможно, что и нездоровой черницы, есть его до обеда, кое-как, впопыхах, повинуясь порыву. Вторая - не стала бы навязывать подаяние и услыхала бы предостережения пса об опасности. В царевне уживаются обе эти ипостаси, одна из которых живет возвышенной, а другая земной жизнью. Одна ее половина пребывает в круговерти повседневных будничных дел, а другая парит в мечтах и грезах о любимом. Эти половины не мешают одна другой, они дополняют и уравновешивают друг друга, как должны уравновешиваться в каждом из нас наши низшее, физическое и высшие тела. Благодаря этому раздвоению, она в конце сказки становится живой женщиной и перестает играть роль куклы, неважно с каким лицом, добрым, как у матери, или злым, как у мачехи.

Царевна, как ее мать и мачеха, старается не выходить за рамки установленного порядка. Строгое следование положенному ритуалу, не способствовало выживанию цариц. Именно они были наиболее уязвимыми героями сказки, и, чтобы сохранить их для продолжения царского рода, их необходимо было сделать чуть-чуть менее идеальными. Чтобы они смогли выйти из стен, их необходимо было научить действовать по обстоятельствам, не следуя одним только установкам. Первая царица вела себя только так, как ее научили, она рано умерла, но родила дочь. Вторая не только следовала программе, но и пыталась защитить свое право на нее. Она жила намного дольше, но не имела детей. Царевна также делает, что положено, но дважды она все-таки выходит из роли возвышенной царственности. В начале сказки она не приказывает, как полагается царской дочери, а смиренно молит служанку Чернавку не губить ее и обещает взамен награду, позднее, в тереме богатырей она с вожделением до обеда и в одиночестве ест грязное яблоко.

Незыблемый порядок вещей ведет по жизни всех троих, мать, дочь и мачеху. Утвержденная форма зачаровывает их тем, что не надо думать, изменяться, надо только научиться принимать нужный стиль отношений и неукоснительно следовать ему. Изо всей многообразной науки жизни можно взять только одно это, чтобы быть всегда на вершине и оставаться царицей. Ведь в избранности ни на минуту не сомневается даже кроткая царевна, что же тогда говорить о законных царицах. "Не губи меня, девица! А как буду я царица, я пожалую тебя" - именно такими словами останавливает она посланную погубить ее Чернавку. Она будет царицей, в душе и перед Богом она уже и есть царица, а все преграды не более чем туман на ее пути, и он непременно рассеется. С самого своего появления на свет она стояла на вершине, тучи, временно появившиеся над головой, улетят, как прилетели. Ей не нужно для этого что-то предпринимать, все получится само собой, ведь Бог всегда с ней.

ДОКАЗАТЬ СООТВЕТСТВИЕ

Хозяева царских хором являются аристократами, они рождены этим сословием и воспитаны в его традициях. Его уклад и принципы ограничивают и направляют действия героев, не давая им труда самим думать и анализировать, это само сословие работает за них. Именно аристократизм, что называется на автомате, без страха и внутренней борьбы ведет царевну по жизни. Она - избранная, и никто не может отнять у нее царское происхождение. И пусть из-за вмешательства непредвиденных обстоятельств ее положение оказывается ниже, в душе она все равно останется спокойной и даже умиротворенной при любых перипетиях. Только дважды она поддается естественному чувству, порыву и позволяет эмоциям заслонить свою сверхзадачу: в сцене с Чернавкой и с яблоком. Благодаря первому порыву она спасает жизнь, благодаря второму - чуть не погибает.

Схематизм ее врожденной линии поведения, неизменный у матери, дает сбой. Жизнь заставляет ее не только следовать тому, что заучено с младых ногтей, но и отстаивать свое мировоззрение перед лицом смертельных испытаний. Девица должна приобрести собственный опыт аристократизма, сделать собственный выбор: аристократкой или простолюдинкой представать перед лицом невзгод. Ей надо понять самой, какую защиту дарит ей роль аристократки, почему так необходимо не ронять свое достоинство ни при каких обстоятельствах и ударах судьбы. Выйдя из роли один раз, когда она заискивает перед сенной девушкой мачехи, девица невольно посеяла новую опасность гибели от отравленного яблока и не смогла воспротивиться еще одному отступлению от царской роли.

Вторая ситуация стала отражением первой, также как боль от одиночества, которую испытала ее мать, притянула за собой аналогичные страдания отца. Отец оставил мать тосковать в одиночестве девять месяцев, а потом вынужден был пожинать плоды этой тоски, погрузившись в свой пустой годичный сон. Любой неправильный, в вернее, выходящий за пределы программы поступок, как будто бы застывает в виде изображения в невидимом зеркале. Стереть или заслонить это мнимое, но навечно сохраняющееся изображение может только равное или большее по величине. Заставил тосковать девять месяцев, тоскуй потом сам целый год.

ИДЕАЛЬНОЕ И ЖИВОЕ

Царевна нашла выход из врожденной возвышенной роли, но для этого ей потребовалось преодолеть гордыню, пришлось включиться в жизнь простых людей, по-черному работать и при этом улыбаться. Жизнь превратила куклу в самостоятельного человека, научила ее не только следовать уставу, но вести себя как простой человек: смиренно просить и трудиться в поте лица. Идеальное уникально и неповторимо, ему не за чем изменяться, а тем самым отклоняться от идеала. Уникальное не в состоянии перестраиваться и приспосабливаться. Живое и обычное, хотя и является несовершенным, но зато может становиться другим, новым, а от этого у него намного больше шансов на выживание в годину перемен и испытаний.

Девица учится слушать не только голос Бога, а также голоса людей, леса, животных. Она чувствует, что все вокруг живое и нуждается в прикосновении ее ласковых рук. В лесной чаще, стоя на пороге гибели, она взмолилась, обращаясь не к Всевышнему, а к служанке. От этой мольбы Чернавка опомнилась, и в ее душе проснулась любовь к царевне. В этот момент царевна, может быть, впервые не просто скользила взглядом по сторонам, а увидела наконец-то мир за стенами дворца. Это лес пробудил в обеих девушках человеческие чувства, это его облагораживающее влияние освободило ровесниц от наваждения извечного дворцового порядка, принципам и законам которого они обязаны были следовать.

Чернавка отступила от данного царицей приказа, поставила человеческие отношения выше приказа хозяйки и не стала брать греха на душу. Она вдруг ощутила себя не рабыней, а просто женщиной, едва не совершившей преступление. Она почувствовала, что не только царице, но и ей придется держать перед Богом ответ за тот грех, который она уже почти взяла на себя. Царевна вышла из состояния избранности, она понимает, что обязана хотя бы заявить, что поняла, догадалась о том, что ей уготовано. Ее мать ждала смерти, как избавления от тягот земной жизни, которую она так и не успела полюбить. Девица уже любит, и ей страшно умереть, так и не испытав радостей взаимного счастья.

Этот всплеск человечности, к длительному проявлению которой она еще не была готова, затих, едва девица попала в дом к богатырям. В нем она немедленно становится собой и тут же начинает наводить порядок и чистоту. Машинально, не раздумывая, она расставляет все по своим местам, приближая этот чужой для нее дом к собственному идеалу. Она делает его своим, вносит в убранство свои акценты, она не в состоянии жить среди хаоса и беспорядка. Она также не в состоянии жить в окружении чуждого ей порядка, который из-за чуждости представляется ей в чем-то сродни хаосу. Главным побуждением к уборке, с которой она начала свое пребывание в чужом доме, было то, что люди ее круга по-настоящему комфортно могли себя чувствовать только там, где все было обустроено по их нормам и понятиям.

Девушка основательно потрудилась, но, кажется, что она и не заметила этого труда, и не устала от него. Уборка была для нее чем-то органичным, составной частью ритуала обживания этого чужого дома. Для нее не уборка была тяжела и грязна. Сама жизнь в доме, устроенном не по ее понятиям, в котором приятный для нее порядок вещей отсутствовал бы, была для нее просто непереносимой. Ей необходимо было приложить свои руки к каждому уголку, чтобы наполнить его собственной энергией, чтобы дом не сопротивлялся ей, а вместе с ней порадовался новому для него состоянию уюта, чистоты и красоты. Тогда дом и хозяйка смогут объединиться и станут частью единого целого.

ИДЕАЛЬНЫЙ ТРУД

Есть и еще одна причина, по которой девица не устает от грязного труда. Она ощущает себя и в доме богатырей, и на Земле вообще всего лишь гостем, который пришел в этот мир на время и скоро его покинет. Она еще смутно помнит тот небесный мир, откуда пришли ее родители. Ее мысли, как и мысли всех царей из этой сказки, еще где-то там, далеко, где их звездная отчизна. Девица немного витает над бренным миром, ее не вполне занимают земные дела и проблемы, а поэтому она делает дело, как будто играя в игру. Так ведет себя сын богатых родителей, когда, имея в отчем доме все, что захочет, идет из прихоти или, чтобы испытать себя, на грязную или подневольную работу. Он заранее знает, что работа эта не сможет ни захватить его, ни дать ему пропитание, что он вправе оставить ее в любой момент, ведь он свободен и волен распоряжаться сам собой.

Такой труд, в который мы хотя бы иногда не погружаемся целиком, без остатка, как говорится, и душой, и телом, не может оставить след в обоих мирах: земном и небесном. Если только мечтать, но ничего не делать, если формировать только небесный канал, по которому день за днем легко и привычно будут течь наши мысли, то мы не сможет оставить след в земном мире. Но, если работают одни только руки, а душа и мысли витают далеко, то души предметов и вещей мало будут затронуты. Изменения произойдут на физическом плане, а тот, другой небесный мир, как отражение земного мира, будет мало затронут. Если не вкладывать себя в труд целиком, то небесное отражение его будет слабым и его будет не трудно стереть. Тогда все сделанное может быть легко уничтожено, в нем мало силы, оно не одушевлено.

Стиль работы на автомате хорош для ежедневно повторяющихся, обязательных дел, но не подходит для дел творческих, новаторских, совершаемых впервые, а потому еще не имеющих собственного энергетического русла. Рутинные домашние дела и их энергетики составляют женский стиль поведения, а инициативные, незапрограммированные - мужской. Дела не поглощали ум и душу царевны, она еще только учится без остатка отдавать себя тому, над чем сейчас работает, ей еще только предстоит овладеть магией материального мира и ощутить ее силу. Ей еще только предстоит научиться тому, как можно с ее помощью защитить семью от возможных напастей судьбы. Как и ее мать, она была еще очень "белой", она не прошла еще через такое страшное испытание, как абсолютная чернота и печальная тьма глубокой норы, вырытой в высокой горе, стоящей на пустом месте вдали от всего живого. Ее суженый Елисей стал единственным из героев сказки, кто погружен в свое дело, в свой поиск пропавшей невесты и головой, и телом. Он отдается ему всем своим существом, а потому происходит чудо, в безнадежной ситуации он вновь обретает свою любовь.

КРАСОТА И ЧИСТОТА

Для царевны чистота и красота почти синонимы, во всяком случае, для нее красоты без чистоты быть не может. Богатыри поразились, как она преобразила их холостяцкий дом: "Что за диво! Все так чисто и красиво". Для них чистота и красота это диво, без которого они прекрасно обходились, для нее без этого не может быть радости ни в новом доме, ни в жизни вообще. Девица боится, что иначе не сможет справиться с посторонними энергетиками, которыми заполнено пространство чужого дома. Они никак не вредят богатырям, но для нее они не органичны. Она не чувствует себя уверенной на Земле, а потому ей необходимо беречься от ее грязи. Она обязана соблюдать меры предосторожности при общении с незнакомым миром, а гигиена и чистота возводятся в сказке в особый ритуал, которому девица должна следовать и без соблюдения которого не надеется сохранить здоровье и жизнь.

Чернавка и богатыри, поистине земные люди, здесь их дом родной, они простоваты, прямолинейны, прямодушны, в их речи нет изысков, они закалены жизнью в поле и в лесу, им понятен язык животных, понимали же богатыри своего пса. Женщинам из породы царей на воле немного неуютно. Разница между обеими группами персонажей напоминает разницу между беспородными дворовыми псами и породистыми, рафинированными и изнеженными собаками. Последние созданы не природой, а выведены людьми, им трудно выжить на воле без той дополнительной силы, которую дает уход и внимание со стороны хозяев. С позиции домашних животных люди, их хозяева наделены поистине божественными возможностями. Королевич Елисей стоит особняком и не принадлежит ни к одной из групп персонажей. Он не схема, а живой человек, рядом с ним первой из героинь сказки преображается восставшая от сна царевна, когда ее в финальной сцене жених выносит на руках из тьмы подземелья на свет.

СМОТРЕТЬ И ВИДЕТЬ

Участь дочери оказывается милосердней, чем у родителей. На время смертного сна сознание девицы угасло, и в отличие от отца с матерью, она, даже оцепенев в хрустальном гробу, страданий не испытывала. Мать ее девять месяцев ощущала безжизненный холод одиночества, отец прожил в пустом сне целый год. Родители не сумели уберечь дитя от того, во что погружались сами, но их муки не пропали даром, и судьба, кажется, сжалилась над их чадом. Только при пробуждении царевна поняла, как долго спала мертвым сном. Ее отец и мать могли ей помочь только в том, через что прошли сами, они не в силах были научить ее тому, чего сами не умели - воспринимать реальную жизнь без искажающих очков, такой, какой она отражалась в их очах. Лица царской фамилии умеют только смотреть, но не видеть. Мать смотрела на снег, и не могла разглядеть ничего, кроме изысканности снежинок, дочь глядела на яблоко, но не видела, что в нем заключена ее смерть. Мать смотрела на мир через прочную, хотя и прозрачную стену оконного стекла, мачеха видела мир, отраженным в говорящем стекле.

Царевна мечтает соединиться с любимым, но предварительно она должна какое-то время провести в гробу за стенами из прозрачного хрусталя. Каждая их трех женщин прикрывается стеклами: оконным, зеркальным или хрустальным. Все они до срока оберегали хрупкий эмоциональный мир своих хозяек. Они вставали между ними и внешним миром, чтобы со временем женщина смогла научиться непосредственному восприятию реалий земной жизни, чтобы смогла освободиться от эмоций с помощью слез, застилающих и омывающих глаза.

БЕЛОЕ И ЧЕРНОЕ

Начало сказки окрашено в белый цвет бескрайнего заснеженного поля, на которое день за днем долгие девять месяцев смотрит первая царица. Она и ее муж это "белые" герои сказки, лично для себя им почти ничего не нужно, но и действовать самостоятельно им не просто. В однообразной белой гамме действие сказки развиваться не может, в ней не будет движения и разнообразия, а монотонность заведет повествование в тупик. Безразличие, которым страдали и отец, и мать, не слишком способствовали становлению их единственного чада. "Черная" героиня сказки, злая мачеха действует и вынуждает к ответным действиям. Она исполняет в сказке роль черного учителя девицы, а мать - учителя белого. Роль черного учителя в семье обычно берет на себя отец, он чаще запрещает и наказывает, а мать чаще позволяет и ласкает. В нашей сказке оба родителя были белы как снег, и, чтобы действие не остановилось, понадобилась полная черной зависти мачеха.

Противопоставление матери и мачехи часто встречается в сказках, вспомним "Золушку" Ш.Перро или русскую сказку "Морозко". В обеих сказках матери семейства добры и заботливы по отношению к своим дочкам, они оберегают их и стараются взять на себя их проблемы, но те вырастают ленивыми, злыми и безрукими и не выходят замуж. Те же матери семейства не любят своих падчериц, заставляют их много работать и не балуют едой и одеждой, но девушки вырастают рукодельными и добрыми и находят хороших мужей. Чем сильнее ограждает мать свое чадо от тягот жизни, тем более неприспособленным к ней оно вырастает. Гармоничное развитие девушек происходит только между двумя полюсами, между черным и белым, между злом и добром, и роль каждого одинаково важна и значительна.

Добро и зло не отделены стенами, они перетекают друг в друга, принимая на первый взгляд противоречивые формы. Мы привычно держим сторону доброй матери и ее кроткой дочери, а злую мачеху и ее дочерей привычно осуждаем. Между тем, если бы родная мать царевны осталась в живых, то воспитала бы девицу по образу и подобию своему, сделав ее такой же далекой от реальности, как и она сама. Лишь столкнувшись с необходимостью идти по жизни на собственных ногах, царевна смогла проложить свой путь.

С одними только добрыми учителями пройти школу жизни нельзя, а поэтому мы обязаны быть особенно благодарны по отношению к нашим черным учителям. С ними невозможно договориться, они не станут снисходить к нам, потакать нашим слабостям и привычкам, вынудят нас обучаться по-настоящему без скидок. Именно так учила мачеха падчерицу, ведь в характере царевны очень мало мужских черт, она, как и ее мать, воплощает собой пассивность, и мать, и дочь принимают все происходящее и почти не пытаются хоть что-то изменить.

Отец девицы действует, например, ездит по делам. Но, вопреки своему положению, он безоговорочно подчиняется мачехе, не вступается за дочь и не начинает ее поиски, а только бессильно плачет. Царь потакает мачехе, а его слабость притягивает новые беды, которые обрушивает на семью злая царица. Настоящим мужчиной царь так и не стал, мужские черты более всего проявляются в характерах Елисея, богатырей и злой царицы. Только счастливая пара получает право гармонично объединить активность и пассивность, противостояние и согласие, мужское и женское начало.

В МИРЕ ГРЕЗ

У царевны, которая столкнулась с жестокой наукой мачехи с пеленок, было два способа выжить: либо стать такой, как та, т.е. грубой, лживой, нетерпимой, либо ни в малейшей степени не снисходить до образа ее мыслей. Девушка просто не могла стать повторением мачехи, а потому с того самого момента, как она стала что-то понимать в жизни, предпочла уйти от фальшивой реальности в мир грез и фантазий. Двойственность жизни, с которой она столкнулась в отчем доме, выработала у нее защитную реакцию. От отца и слуг она слышала о покойной матери только добрые слова, все любили первую царицу, которая никого не обидела ни словом, ни делом. Как и все сироты, девочка хотела знать о матери как можно больше, а потому расспрашивала о ней всех, кто был в состоянии наполнить воображение ребенка живым образом матери. Мать представала перед ней красивой, задушевной, мягкой и нежной, такой, какой мечтала вырасти и сама царевна. Девочка не могла понять, почему мать умерла и оставила ее одну, почему на ее место пришла черствая и злая мачеха, почему отец слушается эту противную женщину и не замечает ее лицемерия, почему так редко вспоминает добрую мать, так сильно любит жену и так мало обращает внимания на нее. И почему все молчат, что у мачехи нет детей.

Царь-отец, самый уважаемый и сильный человек в мире, к которому так тянулась душа девочки, не останавливал мачеху, когда та оскорбляла память покойной. Дочь не могла понять, почему он молчал. Ребенок не мог знать, что отцу без мачехи самому было не выжить, что он нуждается в мачехе и в ее поддержке даже больше, чем мачеха в нем и его высоком статусе. Он слишком отчетливо помнил о годичном пустом сне, в который погрузился, оставшись вдовцом и который наполнил страданием его душу.

Все эти противоречия нужно было как-то уравновесить, а одно с другим примирить, что было для ребенка непосильной задачей. Бог не дал царевне сойти с ума от неразрешимых дум и тяжких мыслей. Девочка просто научилась жить, не замечая тех низостей, которые в доме отца стали обыденностью. Она научилась жить в придуманном ею мире, где играла в прекрасную принцессу, как любят играть девочки во все времена. В жизни она настоящей принцессой не была, ведь ей пришлось расти не только дочерью царя, но и падчерицей царицы. Чтобы исполнилась ее мечта, и она вышла, как ей и полагалось, замуж за принца, она хотя бы перед самой собой должна была научиться не выходить из роли всеми обожаемой и очаровательной принцессы.

Играя в жизнь, в придуманный образ, выстроив свою защиту от злобы, она научилась уже ничего не бояться. Ни темный дремучий лес, в который женщины ее сословия просто ни заходили, ни дикие звери в нем, ни богатыри, которые, в сущности, промышляли разбоем на дорогах, не страшат ее. Испугалась она только в один краткий миг, когда вдруг очнулась от своего оцепенения и почувствовала, что ей уготована смерть в темном лесу. Она ощутила, что все, что она выстрадала в жизни, ее недетское каждодневное горе, которое она научилась скрывать даже от самой себя, что все это было напрасно. Она никому так и не сможет поведать об этом и ни с кем не разделит свою беду, потому что все, что ей пришлось пережить в отчем доме, сейчас умрет вместе с ней. Она так гордилась своей победой над мачехой, гордилась тем, что злодейке не удавалось ни вызывать у нее слезы отчаяния и бессилия, ни проникать в мир ее счастливых грез. Она видела, как это злит царицу и внутренне торжествовала. Она уже готова была стать королевой в королевстве Елисея и сделаться недосягаемой для козней злой мачехи.

ЗЕМЛЯ - РОДИНА ЛЮБВИ

В это мгновение страха в царевне просыпается живой человек, что вынуждает ее выйти из роли прекрасной принцессы. "Не губи меня, девица!" - умоляет она Чернавку. Она обращается как сверстница к сверстнице, как несчастная падчерица к бесправной холопке мачехи. Обе знают, как мачеха помыкает всеми, обе хотят избавления, не сговариваясь, потому что разговоры о царице были, конечно же, под запретом, обе думают об одном. "Та, в душе ее любя", как и весь двор, Чернавка любила и жалела царевну, из любви к ней она нарушает приказ и отпускает приговоренную на все четыре стороны.

Простые люди любили девицу, но она и сама всех их любит. "Всех я вас люблю сердечно" - признается она своим названным братьям, но замуж собирается за того, кто ей "всех милей", за королевича, для которого она тоже не любимая, а милая невеста.

Девица притягивает Чернавку и богатырей как белое притягивает черное. Она и они тоже противоположности. Простолюдинам так же не достает ее непреложного следования законам красоты, чистоты и порядка, как ей не хватает их настойчивости, решительности, самостоятельности, умения жить и работать в лесу, не бояться земной грязи, вольного воздуха и беспорядка. По отношению к Елисею она испытывает другое, тонкое, почти что неземное, как и сама царевна, чувство. Живя друг для друга, жених и невеста видят друг в друге, скорее всего, идеальное воплощение собственных грез, а не живых людей. Оба они сделают все возможное для того, чтобы в супружестве не разрушить этот идеал, чтобы ежедневно служить ему, превратив будни в праздник. Елисей и девица живут возвышенным, а любовь это земное достояние, богатыри и Чернавка знают, что такое земная любовь, а эти двое еще только готовятся к ней.

Земная любовь есть только на Земле, чтобы испытать ее, так часто превращались в простых смертных бессмертные боги. Они посещали людей, чтобы утолить в их объятьях тот голод, который на небесах и возникнуть-то не может. Люди оказались в чем-то недоступными богам, владея этим волшебным чудом соединения двух в одно целое. Чтобы приобщиться к нему, богам нужно было спуститься с небес, а для коренных землян чудо любви, вибрации которого ощутила, живя у семерых братьев чувствительная царевна, было естественным.

В ответ на прямое и безыскусное признание, с которым обратился к ней старший из семи братьев, она вдруг произносит слова о любви, с которыми не обращалась даже к своему нареченному и которые вряд ли вообще произносила ранее. Она умеет сочувствовать и может ощутить то, что переживает собеседник. Энергетика признания в любви отражается в ее сердце, как в зеркале: "Всех я вас люблю сердечно" - говорит она в ответ. Никто во дворце не употреблял это слово любовь, и она с наслаждение повторяет его вслед за братьями, пробуя слова любви на звук. Она - прямой потомок тех, кто совсем недавно сошел с небес, она еще только вбирает в себя энергетики земной любви. В конце сказки вдруг обнаруживается, что любовь может спасти от смерти и защитить от напастей лучше, чем прочные стены дворца. Владея этим чудом, царевна получает новую защиту, перед которой расступается лютая злоба, ненависть и зависть, разлагаются яды и рушатся чародейства.

ПЛЮС И МИНУС

Женщины царского рода жили за крепкими стенами, их берегли как зеницу ока, не давали ступить на землю, да все напрасно, им ничего не помогало. Дворец царя приносил одни несчастья его обитательницам. Все они покидали его или лежа в гробу, как мать, или уходя на неминуемую смерть, как царевна, или чтобы посеять смерть, а потом выйти вперед ногами, как мачеха. Только царь пользовался привилегией спокойно уходить из дома и возвращаться в него, этим же правом наделены слуги, например, Чернавка. Вторая царица, правда, и покидает дом и приходит назад, но она делает это инкогнито, одевшись в одежду нищей черницы.

На женщинах царской фамилии как будто бы лежит запрет, и им по собственной воле и в своем обличии уходить из дома не позволялось. Не мудрено, что их так охраняли, ведь смертность среди них была намного выше, чем среди мужчин. Из трех лиц женского пола, составлявших семью царя, выживает лишь одна. Оба царственных мужа много путешествовали, но остались невредимыми, несмотря на все непредвиденные ситуации и тяготы, которые неизбежно встречаются в пути.

Царевна, как и ее мать, обретает суженого через сватовство, обе они не мыслят иных отношений с мужчиной, кроме супружеских и семейных. Царевна готовила себя именно к таким. Она всегда жила в доме отца и видела и семью, и себя в ней, глядя изнутри. Чтобы по-настоящему разглядеть жизнь в отцовском доме, нужен взгляд со стороны, а для этого необходимо выйти наружу. Взгляд изнутри искажает мир, оказавшись за стенами дома, девица освободилась не только от их защиты, но и от той платы, которую обязана была платить за нее. В стенах дома она не могла разглядеть изменяющиеся узоры дворцовой жизни, они были спрятаны за ритуалами и словами, а выйдя наружу, она увидела в собственной душе их застывшее отражение. Дома она не могла увидеть всю картину в целом, чтобы жить там и не переполняться эмоциями, она отключалась и уходила в мир своих грез, в вымышленную реальность. У нее не было сил на то, чтобы занять в доме отца достойное ее царского статуса положение. Чтобы выдержать, ей приходилось быть незаметной, и она, "тихомолком расцветая", сама не знала, что превратилась в красавицу и конкурентку царицы. Никто из слуг не говорил ей об этом, зная зависть и злобу мачехи, а говорящее правду зеркало было только у царицы.

Дворец царя для женщин его семьи оставался замкнутым, энергетика отрицательных, разрушительных эмоций, порождаемая мачехой и копившаяся там годами, не имела выхода во вне, обмена с внешней средой. Чтобы дом мог существовать, чтобы он не превратился в черную дыру, поглощающую все живое, в нем для равновесия обязательно должна была присутствовать энергетика другой полярности, а поэтому принцесса не могла стать преемницей мачехи, она не могла вырасти злой. Ей суждено было стать настолько же доброй и мягкой, терпимой и приветливой, насколько мачеха была злой и жесткой, нетерпимой и грубой.

СТАТЬ НИКЕМ

В сказке образы или состояния порождают отражения, а герои двигаются от ситуации к ситуации, вначале копируя и подражая. Они как в зеркале отражают в себе те энергетики, которые пока еще ими не освоены, чтобы научиться воспринимать то, чем они еще не владеют. Копирование требует намного меньше сил, чем наработка собственного опыта, хотя именно личный опыт позволяет ученику ориентироваться в тех ситуации, которые не описаны в учебнике и которые не предвосхитил учитель. Такой опыт приобрела царевна, когда шла ногами по земле, бредя в одиночку по темному лесу ночью, а потом спала мертвым сном в пещере, под землей. Приобретя его, она получает право и на жизнь, и на любовь, и на продолжение рода.

Ситуации сказки встают перед нами каждый раз, когда мы начинаем обучаться чему-то новому и непонятному. Наши учителя, наши родители говорят на пока еще не известном для нас языке новых понятий, а мы еще не обладаем их опытом. Вначале мы, как первая царица, пытаемся отгородиться стеклом, прозрачной стеной страха перед новым делом, ситуацией или знанием. Мы боимся выйти за эту стену, нам кажется, что мы отлично все видим и через нее, мы уговариваем себя, что просто не хотим наружу, где придется сделать свой шаг на новой дороге, мы пребываем в иллюзии того, что нам это совсем не нужно.

Первая царица, когда глядела через свое окно на вечный снег за ним, скорее всего, думала именно так. Она умерла, так и не расставшись с этой иллюзией. Она не была способна на перемены в себе, а поэтому прекратила развиваться задолго до физической смерти. Перемены и новшества в чем-то сродни смерти, ведь они на какое-то время разрушают наши привычные стереотипы поведения и развенчивают наши прежние идеалы. А тем самым они убивают какую-то часть нашего прежнего я. В ходе обучения мы невольно разрушаем в себе что-то старое и отжившее, чтобы на освободившемся месте могло появиться и развиваться новое. Когда старое уже ушло, а новое еще не пришло, мы, как мертвая царевна, оказываемся на пустом месте, уже не там, но еще не здесь. Мы уже не прежние, но еще не стали новыми, мы никакие, мы никто, пустое место.

Положение ученика вынуждает нас хоть на время, хоть немного потерять чувство самоуважения и апломба, 100%-ной уверенности в себе. Очень трудно сойти с вершины прежних знаний, умений, навыков и опыта. Они всегда поддерживали нас, но вдруг по какой-то не зависящей от нас причине перестают быть для этого мира ценностью. Сказка учит нас, что есть только один способ остаться востребованным в этом непрерывно изменяющемся мире. Мы обязаны измениться, а не превращаться в говорящих марионеток. Сказка учит, что не стоит бояться на время потерять себя. Став никем, отдав, можно взамен что-то получить, можно приобрести то, что является единственной ценностью: личный, а не заимствованный опыт, опыт собственной души. Если же отгородиться от мира стенами: самолюбования, как злая царица, страха, как добрая, то жизнь неизбежно зайдет в тупик, а человек начнет отталкивать от себя реальность, отдаляться от людей и противостоять им.

Каждый, кто рядом с нами, может учить нас жизни. Царевна, например, могла многому научиться у собаки по кличке Соколко, которая безошибочно умела отличить друга от лицемера. Земные существа в сказке, люди и животные умеют слышать мысли других, ощущая биополе, ту энергетику, которую каждый, сам того не ведая, излучает. В отличие от них сказочные цари и царицы еще только научились слушать, они смотрят, но не видят происходящего вокруг, они еще гости, а не хозяева, ученики, а не мастера в земных делах.

КОРОЛЕВЫ КРАСОТЫ

Мир каждой сказки непременно дает человеку, живущему в ее энергетическом пространстве, свою защиту. Непреложное следование законам сказки делает человека почти неуязвимым и дарит ощущение собственной правоты, силы, энергетической сытости, исключительности и защищенности. Это только в сказке красавица и гордячка находит свою погибель, жених находит и спасает невесту и пара соединяется. В жизни не всегда так происходит. В обществе прекрасно живут, отлично выглядят и пользуются уважением особы, которые заняты лишь собой. Им подражают, их почти обожествляют, их черствость и холодность не замечают. Они или не стали обременять себя потомством, или успешно и безнаказанно посягнули если не на жизнь, то на свободу и счастье собственных детей, подмяв и поработив их, сломив их волю, внушив им разнообразные комплексы. Среди королев красоты встречаются и такие, кто откровенно сторонится мужчин, считая их ниже себя, кто предпочитает слабых, неуверенных партнеров, общение с которыми дарит многочисленные шансы для непрерывного самоутверждения.

Таких особ мало интересует взгляд со стороны, взгляд собственной пары, им достаточно любоваться собственным отражением в зеркале. Они - королевы красоты, они холодны и недоступны, но всегда находятся в отличной форме. Рабыни внешности, они постоянно готовы уличать в небрежности туалета, недочетах и отклонениях от идеальности и моды всех, кто не посвятил этому свою жизнь, не вложил миллионы в тело, лицо, одежду и имидж. Их мало занимают люди с их проблемами и слабостями, они обожают окружать себя чистотой и порядком, они служат собственной неувядающей красоте. Если же им встречается кто-то, кто не признает их права на исключительность, то для уничтожения такого человека они, как и мачеха, способны на многое.

Про таких людей принято говорить, что у них нет сердца, они - порождение этой сказки и похожи на Снежную королеву из сказки Андерсена. Ее дом был далеко на севере, где люди уже не жили, она была прекрасной, но не имела детей. Для поддержания власти над миром ей необходимо было овладеть теплым человеческим сердцем, и она выбрала мальчика по имени Кай. Сказка начинается с того, что злой тролль смастерил зеркало, в котором все доброе и хорошее, отражаясь, превращалось в уродливое и безобразное. Ученики тролля решили посмеяться над Богом и ангелами и стали подносить зеркало все ближе к небу. Чем выше они его поднимали, тем кривее оно становилось, а под конец так перекосилось, не выдержав божественного света, что разбилось на биллионы крохотных осколков. Те люди, в которых они попали, начинали, как и ученики тролля, видеть все только в черном свете. Они становились холодными, как безжизненные кристаллы льда и начинали ненавидеть мир за отсутствие идеального порядка, за то человеческое тепло, от которого тает лед.

Человек, который чрезмерно привержен порядку, чистоте, стремится к идеальной красоте, в чем-то сродни упорядоченному безупречному кристаллу или безжизненной белизне снежной равнины, в которой каждая снежинка идеально красива. Часто такие люди бывают бездетными, а семьи их вырождаются, не случайно и у Снежной королевы, и у мачехи детей не было. Однако каждой такой красавице для поддержания вечной молодости была необходима живая душа невинной жертвы. Снежная королева овладела мальчиком Каем, а мачехе была необходима душа падчерицы.

ВОПРОС - ОТВЕТ

Мачеха является чемпионом подлунного мира дважды: в качестве королевы красоты, обладательницы титула Миссис Вселенная и в качестве особы, у которой этот титул был дольше всех. Она умудрилась оставаться самой прекрасной до времени достижения падчерицей брачного возраста. Царица, по-видимому, владела тайной управления временем, оно для нее остановилось на том самом мгновении, когда она сделалась прекраснее всех живущих женщин мира. Мачеха не была простой женщиной, за ней стояли могущественные силы. Они предоставили ей возможность быстро обнаружить пропавшую девицу, легко добраться до нее и незамеченной вернуться во дворец. О том, кто помог мачехе, сказка молчит. Возможно, что она имела доступ и к создателям говорящего стекла, которое было в сказке настоящим чудом.

Сейчас говорящие стекла стали реальностью, любой человек может задать вопрос и мгновенно получить на него ответ, людям доступна любая информация, интернет знает все. Можно получить ответ на вопрос заданный в явной форме, сформулировав его и начав поиск. Можно проделать это в неявной форме, для чего просто включить какое-то говорящее стекло и услышать или прочесть что-то сокровенное, что адресовано как будто бы персонально нам, что поможет нам разобраться в себе или в ситуации, принять решение, укрепиться в выборе и успокоиться.

Всегда, во все времена существовало чудо отражения, когда спрашивает один человек, а отвечает, не всегда подозревая, что отвечает правильно, другой. Тот, кто спрашивает, зачастую адресует вопрос в никуда, тот, кто отвечает, дает ответ также ниоткуда, сам не понимая, как он пришел к нему в голову, но часто ответ этот удивительно точно попадает в цель, в самую сердцевину, в самое яблочко вопроса. Для получения правильного ответа необходима пара, дополняющая половину до целого, ведь чудо отражения подвластно лишь двоим.

В мире давно уже найдены ответы на все вопросы, мир просто переполнен информацией. Однако чрезмерная эмоциональность вопрошающего и его заинтересованность в получении приятного, ожидаемого или правильного с его точки зрения ответа мешает услышать правду. Никак не заинтересованный в этом собеседник, случайный прохожий отражает истину не хуже правдивого зеркала.

Энергия, заключенная в вопросе, отражается от первого встречного как от беспристрастного зеркала и возвращается назад, но только уже очищенной, отфильтрованной от постороннего шума и ненужной взволнованности и суеты вопрошающего. В самом вопросе уже заключен ответ, но он заслонен от нас пустыми мыслями, собственными образами, личной корыстью и тем, что волнует нас на сегодняшний день и отчего мы не в состоянии разобрать за этими помехами верные слова. Незаинтересованный человек, не реагируя на эти помехи, может для нас и вместо нас подключиться к энергетике нужных нам вибраций и выдать правду. На это мгновение, на этот момент истины собеседники становятся парой, находясь на одном энергетическом канале, они делаются почти одним человеком. Такой парой могут стать друг для друга любящие супруги, тогда на все вопросы одного всегда может ответить другой. Необходимым условием такого сотворчества является принятие другого, взаимное доверие, отсутствие границы, преграды, лжи, зависти, сомнения, эмоционального и другого противостояния, а также направленных против партнера отрицательных и разрушающих его здоровье и благополучие программ.

Первая царица и ее супруг были далеки от такой пары, вторая пара также не продвинулась в этом направлении. Правда, мачехе было дано зеркальце, взявшее на себя вместо мужа роль посредника в ее общении с небом. Царь слабо вникал в то, что происходило вокруг него, многого старался не слышать или просто не замечать, а мачеха слышала только себя да зеркальце. Супругам было трудно не только договариваться, но даже просто разговаривать друг с другом. Зеркальце было необходимо и для эмоциональной разрядки, для сброса груза тех волнений, которые переполняли царицу в ее постоянном противостоянии всем женщинам планеты. Нам и по сей день сбросить все то, с чем мы не справились за день, услужливо помогает светящийся прозрачный экран телевизора, компьютера или иного устройства, подчас заменяя человеческое общение вымышленной, виртуальной реальностью мертвого стекла. Изображением на экране можно управлять, нажимая на кнопки и клавиши, формируя реальность по собственной прихоти. Погрузившись в изображение на экране, мы наконец-то превращаемся в хозяев жизни, в царей и цариц, мы ни от кого уже не зависим, мы тешим себя, неуверенность и несостоятельность отступает, все, что мы видим перед собой, находится теперь в нашей власти.

ОСТАНОВИТЬ ВРЕМЯ

Царице было незачем куда-то двигаться, услужливое стекло было всегда под рукой и наполняло женщину новыми силами. Да и зачем ей было что- то делать, зачем иметь детей, если такую самую совершенную красоту, какой она обладала, было просто невозможно воспроизвести. Природа достигла в ней своего идеала, а идеал может быть только один. Зеркало для несчастной женщины стало своеобразным наркотиком, пагубной привычкой, преодолеть которую она оказалась не в состоянии. Сколько бы ни проходило времени, говорящее стекло всегда демонстрировало ей один и тот же прекрасный портрет времен ее молодости и подтверждало, что таково и есть ее теперешнее изображение. Для поддержания этой иллюзии, требовалось немало энергии, а остановленное время подобно сжатой пружине, рано или поздно должно было ударить по гордячке.

Царица не только остановилась в собственном развитии, она не давала развиваться женщинам всего мира, поскольку была априори красивее любой уже рожденной или еще не родившейся смертной. В этом смысле время остановилось и для всех живущих женщин, им незачем было совершенствовать свою внешность, работать над ней, поскольку ни достигнуть, ни тем более обойти эту Миссис Вселенная было невозможно. Вся энергия, которая должна была идти на их развитие, шла лишь на поддержание ее уникального статуса. Это она стояла на одном полюсе планеты, а все прочие женщины на другом, противоположном. Уравновешивая всех, она попутно узурпировала то, что должно было быть поделено между всеми.

Остановить время и развитие мира невозможно, и конец правления царицы пришел оттуда, откуда она его ждала менее всего. Ее главной соперницей стала, сама того не подозревая, подраставшая у нее под боком девица. Тем самым царевна невольно бросила вызов мачехе. После этого у нее не было иного выбора: или стать воином и сражаться, или сдаться без борьбы и признать собственное поражение. Однако ни того, ни другого не происходит. Царевна идет по жизни "белым" путем и отступает. Она не принимает бой, она просто забирает с собой в дом семи богатырей принадлежащий ей по праву переходящий приз - корону самой прекрасной женщины.

Девица, как и ее мать, не нуждается в публичных овациях, славе, признании, общественном мнении. Она естественно, "тихомолком" овладела тем энергетическим каналом, который позволил ей стать всех милее. Мачеха не смогла ни пресечь этого, ни добровольно смириться с поражением, она зашла в тупик и должна уйти со сцены. Впрочем, у нее есть шанс на спасение, она должна попытаться склонить падчерицу к "черному" пути, сделать ее своей духовной дочерью, а не наследницей первой царицы. В таком варианте она обрела бы над царевной полную власть.

ЭНЕРГЕТИЧЕСКАЯ ПИРАМИДА

Мачеха похожа на черного мага, она способна внедриться в чужой энергетический канал и направить его на себя. Благодаря этому она обладала даром заимствовать энергию молодости и красоты у любой женщины, но только с того момента, когда та начинала боготворить ее, завидовать ей или подражать. Если бы падчерица захотела стать как мачеха и получить власть над душами и умами прочих женщин, то царица смогла бы передать ей свое искусство, а тем самым продолжить свое дело, переселившись в юное тело, как это делает перед смертью колдунья. Обычно ведьма не может умереть, пока не найдет себе замену, не сыщет того, кто, как принято говорить, продаст душу дьяволу. Кандидата на это ведьма посвящает в свои тайны, причем, эта передача силы и власти не всегда происходит в словесной форме. Для передачи канала в более юные руки, достаточно бывает просто прикоснуться к ним ладонь в ладонь. Вот только без добровольного согласия преемницы сделать это невозможно.

Колдунья, жившая за счет чужой силы, получает тогда право не только не расплачиваться перед смертью за содеянные против мира прегрешения, но и передать их вместе с даром колдовать своей преемнице. Она передает ей всю себя, свой канал видения мира, свои проступки, своих должников и покровителей. Для продолжения эстафеты идейная наследница ее также будет обязана найти себе перед смертью замену.

Таким образом, постепенно выстраивается своеобразная энергетическая пирамида, наподобие пирамид всевозможных дутых фондов, банков, других финансовых структур, волна которых время от времени захлестывает человечество. Тогда входит в моду использование финансовых чудес, которые дарят власть над миром, изобилие, дают возможность зарабатывать, но не трудиться. Если ведьма не сможет найти добровольца, не сможет внушить, что ее путь одурачивания людей приятен, поскольку позволяет жить и процветать, не прикладывая к этому рук, то вся пирамида обязана рассыпаться. Так рассыпаются финансовые пирамиды, когда махинации их создателей из тайных становятся явными, и люди перестают доверять им свои сбережения.

Мачеха понимает, что покушение в лесу не удалось, что падчерица не только спаслась, но по-прежнему превосходит ее по красоте. Мачеха обязана своими глазами увидеть, в кого превратилась падчерица, испытать ее силу в поединке или склонить на свой путь. Однако девица повела себя и не так, как мать, но и не так, как ожидала мачеха. Если бы она выросла дочерью мачехи, то напоенное ядом злобы яблоко, не повредило бы ей, а если бы осталась копией матери, то не стала бы навязывать чернице свое подаяние, не получила бы в ответ яблоко, не стала бы есть его в одиночестве до обеда и до возвращения богатырей.

В царевне появляется двойственность, присущая живому человеку, который может быть то "черным", то "белым" в зависимости от того, с кем имеет дело и в какие обстоятельства ставит его жизнь. Эта двойственность позволяет девице не копировать в точности ни одну из прежних программ. Откусив отравленное яблоко, она и не умерла, но и не осталась такой, какой была до этого. Она впала в долгий сон, состояние не жизни, но и не смерти, промежуточное, пограничное состояние, из которого, тем не менее, есть выход на этот свет. На время сна мачеха получила право на пользование принадлежащим девице энергетическим каналом, а дух матери - надежду на то, что девица восстанет ото сна.

ЖИВЫЕ СЛОВА

Орудие убийства, отравленное яблоко не было передано из рук злодейки непосредственно в руки невесты Елисея. Оно было брошено мачехой и летело по воздуху. Может быть, еще и поэтому ветер вынужден помогать жениху в поиске пропавшей девицы. Он - часть оскверненной мачехой стихии воздуха, и покушение было совершено при его непосредственном участии. Речь, слова также часть этой стихии. Гибкость речи и ее многозначность, оттенки, полутона, весь спектр присущих ей энергетик в начале сказки еще мало проявлен, а развитие сюжета происходит параллельно с развитием речи героев. Здесь первая царица не произносит ни слова, она так и умирает безмолвно, успев лишь "тяжелешенько" вздохнуть перед своей безвременной кончиной. Диалоги мачехи происходят либо с неодушевленным зеркальцем, либо со служанкой Чернавкой. С ними царица не церемонится, покрикивает, грубит, приказывает, предпочитает не слушать, а высказываться самой. Если она и делает паузу в разговоре с зеркальцем, то лишь для того, чтобы выслушать новую порцию похвалы в свой адрес.

Следующий по действию диалог царевны с Чернавкой скорее мольба о спасении, на которую сенная девушка отвечает не словом, а мыслью и действием, но, тем не менее, это первое простое человеческое общение. Затем следует лай пса, который почуяв царевну, отвечает ей приветствием на собачьем языке. Поняв, что она своя, пес замолкает. Первый полнозвучный диалог происходит между старшим из братьев и девицей. Он обращается к тому невидимому гостю, который заявил о своем присутствии в доме без слов, а тем, что чисто и красиво прибрал в нем. Когда девица сходит к ним, они лишь по речи догадываются, что принимают царевну. Это обозначает, что она выражала свои мысли совсем не так, как было принято в их среде.

Ее витиеватый ответ действительно не похож на их весьма конкретную просьбу и обещание защиты. Понимание того, какой смысл девица вложила в свои слова, требует определенного усилия. Она извинилась за то, "что-де в гости к ним зашла, хоть звана и не была". Ответ краток, но он на миг обескураживает, заставляет вникнуть, а что она имела в виду. Девица обладает даром естественно и легко поставить себя на присущее ее высокому положению место одними только словами, речью. Ответ сразу же ставит дистанцию между гостьей и хозяевами, и они, не сговариваясь, начинают за нею ухаживать, сажают на почетное место и подносят угощение. В дальнейшем она никак не роняет себя перед братьями и не сходит с занятой позиции, хотя формально работает у них прислугой.

Ее речь была пропуском, визитной карточкой, она лучше, чем что-нибудь другое указывала на ее царское происхождение. Она умела изъясняться сложно, она обладала культурой речи. Ее воспитали еще и в том, что надо относиться уважительно ко всем, видя в каждом проявление лика Всевышнего. Обращаясь к служанке, она говорит ей "жизнь моя", при знакомстве с богатырями низко в пояс кланяется им и смущается, как будто это они, а не она царского рода. Она обладает даром держаться ровно со всеми, при этом не молчит, как мать и не кричит, как мачеха.

МЕРТВЫЕ СЛОВА

Нищая черница, придя к дому богатырей, копирует манеру речи царевны. Она, кажется, просто проходит мимо, сама разговора не начинает и ничего не просит. Мачеха без слов отгоняет пса клюкой, а молчание, разделяющее женщин, первой нарушает, обратившись к нищенке, девица. Черница не умеет говорить на ее языке, она способна уловить тон и интонации девушки и начать подражать им только тогда, когда падчерица сама заговаривает с ней. Мачехе удается настроиться на их волну и ответить в унисон, без фальши. Мачеха старается не спугнуть девицу, вызвать у нее сочувствие, жалость, втянуть в разговор, чтобы девица приняла мачеху за того, за кого та себя выдает. Отсюда речь черницы и ее интонации это только отражение, повтор речевого стиля царевны. Действия женщин повторяют рисунок диалога: девица начинает говорить и кидает хлеб, мачеха подхватывает диалог и бросает ей в ответ яблоко. Хлеб, брошенный девицей, отразившись от рук мачехи, становится отравленным яблоком и летит назад, как снаряд, прямо к ней в руки.

Мачеха искусно пользуется чужим словом и интонациями, она оплетает ими девицу, обволакивает ее, притупляя чувства и лишая осторожности. Ее причитания, благодарности, ее обращение к Богу, в которого она, конечно же, никогда не верила, делают ее для девицы своей. Все это напоминает магию кошки, которая играет с мышью, прежде чем съесть ее. Это магия охотника, изучившего все повадки будущей жертвы, а потому стреляющего без промаха. Все они: мачеха, кошка, охотник своими точными попаданиями в цель только подтверждают тот факт, что они уже одержали победу, а смерть жертвы нужна только затем, чтобы их торжество увидели все.

Истинная победа была совершена ранее, в невидимом тонком мире, который для искусного охотника также зрим, как мир земной. Перед финальным прыжком кошка убивает мышь энергетически, и жизнь жертвы заканчивается за долю мгновения до гибели. Потому завороженная, остановленная и почти что бессильная мышь неспособна бежать, хотя физические силы, силы мышц у нее для этого вроде бы еще есть. Перед прыжком кошка вытягивается, перенося центр тяжести тела туда, где сидит мышь, делает она это очень плавно и осторожно, почти перетекая и зависая на передних лапах. Она накрывает мышь своей энергетикой, окружает, обтекает ее со всех сторон и тем отрезает жертву от всего мира. Заслоненная ото всех мышь оказывается как будто бы в пустом месте, она цепенеет и парализуется.

Разговаривая с падчерицей, мачеха добивается такого же эффекта. Она ловит на наживку, подводит и подсекает, следя за тем, чтобы жертва не сорвалась с крючка, осыпая ее лживыми словами, их магией и их энергетикой заслоняя ее от мира. Она помещает несчастную царевну под колпак. С того момента, как царевна взяла приманку, пожалела нищенку и вступила с ней в разговор, сорваться с крючка ей уже невозможно. Летит отравленное яблоко, лает в исступлении верный пес Соколко, а жизни царевны осталось на несколько минут.

ЯБЛОКО

Яблоко является одним из символов мира этой сказки, хотя играет в ней такую печальную роль. Это один из самых распространенных плодов на земле, оно и другие косточковые представляют для людей идеальную пищу. Люди наслаждаются сочной сладкой мякотью плодов, но не наносят никакого вреда их семенам. Косточки проходят через организм, а люди и животные, сами того не подозревая, способствуют расселению яблони. Фрукты помогают жить людям, а люди - фруктам. Совсем иначе обстоит дело, когда мы едим растения целиком или когда съедаем семена злаков, орехи, семечки. Мы при этом употребляем в пищу сами семена, а тем самым наносим жизненной силе растений вред.

Яблоко занимает уникальное место в сказках, мифах и легендах многих народов. Еще со времен Древней Греции вошло в поговорку яблоко раздора. Это богиня раздора Эрида положила яблоко на свадебный стол, за которым среди прочих гостей восседали три богини: жена Зевса Гера, его дочь воительница Афина и богиня любви Афродита. Яблоко как приз должна была получить самая прекрасная из богинь. Спор, возникший между тремя богинями, Троянский царевич Парис разрешил в пользу Афродиты. Сюжет послужил толчком к началу многолетней войны, в результате которой Троя была разрушена, а сам Парис погиб. Это яблоко Эрида взяла из садов Гесперид, где росли золотые яблоки вечной молодости. Все помнят и о том яблоке, с помощью которого змей искусил Еву в эдемском райском саду.

Яблоко должна получить самая прекрасная женщина, так было в древнегреческом споре трех богинь, так происходит и в нашей сказке. Узнав, что есть на свете та, кто всех милее, мачеха обязана отдать яблоко ей, и тем признать собственное поражение. Черная царица попыталась вложить в совершенный по форме плод свое содержание, но как часто это бывает и в сказках, и в жизни, тому, кто сознательно мешает другому жить, суждено погибнуть первому.

Много загадок спрятано в яблоке, одна из них заключена в самой его сердцевине. Попробуем разрезать яблоко не так, как это делают обычно, вдоль его вертикальной оси, а перпендикулярно ей. Для наглядности возьмем плод правильной формы и будем резать его на кружочки не толще полсантиметра. На самом первом срезе, неважно, откуда мы начнем, со стороны плодоножки или с противоположной, мы увидим в центре точку более темного, чем остальная мякоть, цвета. На следующем срезе окажется, что из этой точки выходит десять лучей. Затем пять лучей превратятся в более ярко очерченные линии, а пять промежуточных станут точками. Наконец, на среднем сечении плода мы увидим пятиконечную звезду, каждый луч которой окружен линией, своим очертанием напоминающей лепесток цветка яблони. В лучиках-лунках этой звезды находятся косточки. Это плоскость симметрии, движение от нее в обратном направлении повторяет всю описанную картину обратном порядке.

ПЕНТАГРАММА

Пятиконечная звезда, пентаграмма часто изображается на флагах и эмблемах, являясь частью многочисленных символик во всем мире. Ее можно считать фигурой, в которой соединены четыре стихии под главенством пятой. Если поставить пятиконечную звезду на два нижних луча, то луч, символизирующий пятую стихию, будет направлен вертикально вверх. Пентаграмма является необходимым атрибутом посвящения ученика во многих тайных мистических школах древности, она случит символом приобщения его к сообществу единомышленников. Она олицетворяет все те испытания, через которые обязан пройти и не ошибиться ученик. Чтобы подняться над собой, как пятый луч над остальными четырьмя, соискатель должен пройти через испытания четырьмя стихиями: огнем, водой, землей и воздухом. Для этого надо переплыть бурный поток, сохранить чувство равновесия, находясь над землей, не испугаться темноты и ограниченного пространства, пройти через зажженный огонь.

Стихии затрагивают уровень инстинктов и относятся к нижним лучам пентаграммы. Самые главные испытания на человечность относятся к верхнему лучу. Это испытания совестью, умением держать данное слово, не брать чужого, не доносить, не предавать и многое другое. Эти испытания проводятся без свидетелей, что создает иллюзию полной безнаказанности и отсутствия проступка. Пятый луч характеризует главенство головы над телом, силу сознательного духа и свободу воли личности. Перевернутую пентаграмму принято считать символом черной магии, сатанизма.

Пентаграмму, заключенную в яблоке, мачеха дарит падчерице, черный учитель дает ученику. Этим жестом мачеха пытается произвести посвящение, приобщить девицу к тому, чем владеет сама. Девица не могла служить тем силам, которые послали черницу, она принадлежит другим силам, происходит нестыковка программ, и посвящения не происходит.

Энергетический кризис, в который попадает девица из-за своей чистоты, приводит к тому, что ее приходится поместить под землю, устроить испытание стихией земли, которого она пока еще не прошла. По собственной воле она никак не хотела приземляться и становиться такой, как хозяева-аборигены, жители Земли. Погрузив в подземелье, девицу приобщили к Земле, напитали ее энергетиками, чтобы она стала частью планеты и получила ее полноценную защиту. До выхода из подземелья царевна была похожа на куклу, которую дергали за веревочки правила, принципы, долг, обязанности, следование обстоятельствам, жалость, все те нормы поведения, с которыми она пришла на этот свет и чему ее научили с пеленок. Отказаться от них у нее не было сил.

Только вмешательство мачехи дважды выводит ее из кукольной роли, дважды толкая на смерть. Оба раза ее защищает любовь, неизвестное девушке чудо. В первый раз любовь Чернавки, второй раз - Елисея. Без любви она погибла бы в темном лесу или во мраке подземелья. Любовь дала ей и защиту, и силу, подключив к неиссякаемому источнику энергии. Без этого преодолеть кризис оказалось невозможным.

Двое, Елисей и девица, выйдя на свет из тьмы, умеют то, чего до них не удавалось в сказке никому, они просто, "беседуя приятно" едут вдвоем на коне. Они обмениваются мыслями и впечатлениями, не пытаются мешать, вредить собеседнику, возвышаться и доказывать свое, они равны и равноправны. Они люди, они просто радуются жизни.

ДЕРЕВО И ЛЕС - ГЕРОИ СКАЗКИ

Яблоко, лежавшее перед царевной, было почти прозрачным, девица видела его насквозь, видела его косточки. Оно манило ее, она должна была его съесть. Косточки это самая драгоценная часть яблока, это то, для чего оно было придумано. В каждой косточке скрыта тайна, заключена полная информация о яблоне, спрессована энергия, сила будущего ростка. Мякоть это только приманка для тех, кто с помощью яблока хочет утолить голод. Само дерево яблоня знает: те, кто проглотил приманку, делают для яблони громадное дело. Они делают так, чтобы нарушилась справедливость известной поговорки, и яблоки-дети смогли упасть далеко от матери-яблони.

Вырастить культурное дерево из семечка невозможно, необходимо произвести прививку, поместить на ствол дичка веточку от сортового дерева. Для этого веточку надо вначале отрезать от прежнего ствола, на какое-то время она оказывается и не живой, поскольку жить без ствола и корня не может, и не мертвой, поскольку ей предназначена новая жизнь на новом стволе и корнях. Именно так, через мнимую смерть происходит переход девицы из отцовского дома в дом мужа.

Пятой стихией можно считать дерево, не случайно поворотное событие в сказке происходит в лесу. Там должна была погибнуть девица, но именно там посреди леса в доме семи богатырей она получила не только спасение, но и защиту. Лесные деревья были и молчаливыми свидетелями всего происходящего, и его участниками. Это они скрыли царевну и от злых глаз мачехи, и даже от солнца и от месяца.

Лес многообразен, в нем уживаются разные деревья, он может научить, как жить и не мешать жить другим, не похожим на нас. Гуляя по лесу, мы можем приобщиться ко всей разноликости "лесных характеров". Можем стать такими же гибкими, как ива, твердыми, как дуб, стройными, как кипарис, прямыми, как ель, нежными, как береза. У каждого дерева свой характер, в лесу, как и в человеческом сообществе, присутствует множество индивидуальностей. Общение с лесом возвращает силы, снимает проблемы, дарит радость. Лес забирает то, в чем у нас переизбыток и наполняет тем, чего не достает. В лесу мы попадаем под сень различных деревьев, различных энергетических пространств, мы обмениваемся с ними энергетическими потоками, в результате чего происходит ни с чем несравнимое взаимное очищение. Непроходимый бурелом чащи становится светлее, а измученная душа - чище.

Дерево это отражение человека, это человек, стоящий на голове. Основное питание дерева идет за счет корней, а человек принимает пищу ртом. Затем соки дерева идут вверх, питая крону, а пища в человеческом организме идет вниз, питая тело. Органы размножения человека соответствуют цветам на дереве, только у людей они располагаются в нижней части туловища, а у дерева в верхней. В отличие от человека дерево потребляет углекислый газ, а выделает кислород. Самое главное отличие состоит в том, что дерево растет на одном месте, а человек передвигается по земле. Человек, как и дерево, имеет вертикальное положение, благодаря чему оба способны связывать, соединять верх и низ, небо и землю.

Дерево связано с землей корнями, а с небом ветками и листвой. Оно впитывает энергетики земли, собирая ее с той громадной площади, которую покрывают корни, а громадная поверхность кроны улавливает потоки небесных энергетик, чтобы соединить и те, и другие в стволе. Дерево способно воспринимать лишь то, что его окружает, а человек, меняя свое положение в пространстве, может тем самым изменять, усиливать или ослаблять те потоки энергии, которые идут на него снизу вверх и сверху вниз, чтобы потом уравновешивать их в своем теле.

Дерево это огромный дом, а когда мы стоим под ним, то попадаем в его гостеприимное пространство. Оно ограничено двумя полюсами дерева: земным и небесным, корнями и кроной, а мощный ствол между ними как канал, в котором непрерывно происходит обмен. Вокруг дерева есть и еще один энергетический поток, силовые линии которого похожи на силовые линии между полюсами магнита, а внешний контур напоминает по форме яблоко. Вокруг дерева существует энергетическое поле, им ограничивается принадлежащее дереву пространство.

ЗЕМНЫЕ И НЕБЕСНЫЕ ЗЕРКАЛА

Чудесное зеркальце для запертой в стенах дворца царицы явилось одновременно и судьей, и зрительской аудиторией. Оно должно было собирать информацию о прелестях всех женщин, уметь сравнивать ее и в тот же миг выносить беспристрастный вердикт. Зеркальце это идеальное, безукоризненное устройство, которое никогда не ошибается и говорит одну только правду. В конце сказки его в гневе разбивает злая царица, а перед этим оно долго валяется под лавкой, позабытое и никому не нужное. Будь зеркальце поумнее, посговорчивее и не таким прямодушным, оно могло бы продлить свое существование. Быть самым правдивым оказалось ничуть не менее опасно, чем быть самой красивой.

Земные зеркала имеют долгую историю, они обладают властью над людьми, что нашло отражение во многих легендах. В рисунках созвездий северного неба также есть зеркала, в одно из них него глядится красавица Кассиопея. Она была когда-то давно женой эфиопского царя Цефея и очень любила хвастать своей красотой. Владыка морей Посейдон наказал ее за уход от жизни в самолюбование и наслал на страну ужасное чудовище, роль которого исполняет созвездие Кит. Для спасения страны пришлось отдать на съедение Киту дочь Цефея и Кассиопеи прекрасную Андромеду. Победил Кита и спас девушку герой Персей, для этого он поместил на свой щит голову горгоны Медузы, взгляд которой обладал свойством обращать все живое в камень. Чтобы получить голову Медузы и самому не окаменеть при этом, Персей, сражаясь с ней, смотрел не на нее, а на ее отражение в своем отполированном, подобно зеркалу, щите. В этом мифе зеркало встречается дважды. Все действующие лица этой драмы: Андромеда с остатками цепей на запястьях, ее отец Цефей, Кассиопея с зеркальцем в руке, Персей с головой Медузы на своем зеркально отполированном щите, а также само чудище Кит украшают наше небо.

ЗЕРКАЛО ДУШИ

В зеркале каждый разглядит только то, что в состоянии воспринять. Бесполезно показывать человеку что-то такое, что ему не интересно или неприятно видеть, он не сможет увидеть это изображение. Все мы постоянно излучаем поток энергетик, спектр которых индивидуален. Наше окружение формируется как отражение этого излучения, а люди вокруг нас это те зеркала, которые беспристрастно показывают нас такими, каковы мы на самом деле. До той поры, пока мы возмущаемся, боремся, протестуем против наших спутников, отказываемся увидеть в них часть себя и принять ситуацию, окружение наше не имеет права измениться. Это не удивительно, ведь мы сами притянули его и прочно удерживаем. Мы не желаем меняться и тем самым не хотим отпустить ни наших надоевших спутников, ни те ситуации, в которых они постоянно мешают нам жить и радоваться.

Стоит нам понять, почему мы окружены именно такими людьми, какие свойства нашей натуры вызвали их появление перед нашими очами, стоит попытаться изменить и переделать себя, как наша жизнь, как по мановению волшебной палочки, преобразится. Старое окружение уйдет, возникнут вдруг новые неожиданные возможности, и наш образ жизни, склонности, характер и даже внешность претерпят удивительные метаморфозы. Никаких чудес нет, просто мы стали другими, и по закону отражения, мир вокруг нас обязан отразить новое положение дел. Наше окружение это только следствие того, кем являемся мы, только отражение нашей истинной сущности, которая порой неведома даже нам самим.

Нам трудно уследить за изображениями в большом числе зеркал, поэтому их бывает перед нами ровно столько, чтобы мы оказались в состоянии поглядеться в каждое и уловить свое отражение. Каждое зеркало это конкретный человек. Он может воплощать в себе какие-то прекрасные черты характера, владение каким-то ремеслом или учением, позитивный опыт. Всего этого еще нет у нас, нам только еще предстоит этому обучиться, видя, как хорошо тому, кто всем этим обладает, живется. Человек рядом с нами может обладать неприятными свойствами характера и привычками. Наблюдая, как нелегко ему с таким багажом ладить с миром, мы можем постараться изменить себя к лучшему.

Говорящее зеркало всегда говорит правду, такое у него свойство. Стоит нам только совершить оплошность, как оно тут же встанет перед нами и укажет на это. Все это будет, естественно, вызывать у нас всплеск негативных эмоций, возникнет потребность оправдать себя и обвинить во всем ни в чем не повинное зеркало. В других ситуациях мы сами можем для кого-то стать таким же беспристрастным зеркалом. С другой стороны, стоит нам преодолеть себя и сделать шаг вперед, как говорящее зеркало тут же засвидетельствует это, и жизнь преподнесет нам подарок, например, исполнение заветного и долгожданного желания, прилив сил и хорошее настроение.

СТОРОЖ

В сказке действует сторож, верный пес, сторожа будут фигурировать и в других сказках Пушкина, вспомним, например, золотого петушка в одноименной сказке, который один сторожил границы целого государства. Собака по кличке Соколко только на первый взгляд покажется второстепенным персонажем. На сторожа возложена важнейшая миссия, он обязан мгновенно отличить врага от друга и занять правильную позицию по отношению к каждому. Соколко не ошибается, нищенка это враг, но он не в состоянии справиться с превосходящим противником и, не умея выражаться словами, жертвует собой. Идя на смерть, съедая яблоко, он показывает, что послужило орудием убийства.

Понятие сторожа возникает, когда есть понятие хозяина и границы владений. Такую границу мы вольно или невольно, зримо или мысленно проводим, когда заявляем о том, что принадлежит нам по праву собственности. Чем на большее мы претендуем, тем сильнее должны быть наши внутренние сторожа. Сторожа контролируют границы и предотвращают посягательства извне. Граница пространства, внутри которого мы ощущаем себя в безопасности, может быть физической, зримой, а может быть и невидимой, энергетической. Однако каждая реальная граница, окружающая наши материальные владения, имеет свое отражение в тонком мире, имеет свою энергетическую границу. Всякая же энергетическая, мысленная граница рано или поздно обязана появиться в виде границы реальной, зримой.

Нам постоянно приходится пересекать границы пространств, хозяевами которых мы не являемся, как царевне пришлось войти незваной гостьей в дом семи богатырей. Она умела это делать, она приняла устав и уклад, по которому жили хозяева дома. Она сумела не нарушить порядок их жизни, она облегчила ее, вписалась в их быт, естественно и органично помогая хозяевам. Она не навязывала им свои нормы и правила, она уважала их образ жизни. Пересекая границу, она, прежде всего, поладила со сторожем, с псом. Он почуял своего, а не чужого и пропустил ту, что пришла с миром. Мачеха приходит с войной, и сторож верен себе, он делает все, что в его силах и гибнет, не справившись с агрессором.

Пес реагировал не на слова, а на то, что излучает человек. Он умел ощущать враждебные энергетики, как говорится, по запаху, а царевна таким даром не владела. Задача сторожа в том и состоит, чтобы реагировать на спектр чужих и опасных энергетик. Люди часто чувствуют себя неуютно рядом с велеречивыми захватчиками, хотя по сути те еще не сделали ничего плохого. Такая реакция, представляющаяся со стороны неадекватной, это сигнал того, что рядом противник, какие бы внешне приятные облики он ни принимал.

Брошенный вызов, сигнал о нападении требует ответных действий, а всеобщая справедливость, на которую так уповали "белые" герои сказки, обязательно восторжествует, только никто не знает, скоро ли. Может случиться, что справедливое возмездие за нанесенный нам урон придет только к нашим детям, как это произошло с первой царицей и ее дочерью. Ускорить время, выявить тех, кто незаконно присвоил чужое, можно, если не ждать, а действовать, как это делал Елисей.

Если границы наших притязаний задеты, то это вряд ли могло быть следствием случайного стечения обстоятельств, кому-то было нужно и выгодно, чтобы мы понесли потери. Роковой поворот дел не произошел сам собой, за ним, как правило, стоял опытный режиссер, который действовал в чьих-то интересах. Так происходит в сказке, точно так бывает и в жизни. Самый короткий путь преодоления обиды и возращения потери заключается в работе не только с реальным, проявленным в физическом мире противником, но и с его энергетическим отражением в тонком плане. Девица не спорит с мачехой, ничего ей не доказывает, не судит ее за грубость и несправедливое отношение к покойной матери. Она просто побеждает противника энергетически, она превосходит ее неземную красоту. При этом происходит отключение царицы от источника силы, она лишается хорошего настроения и самолюбования, своей единственной радости в жизни. Новое положение дел немедленно отражается во всевидящем зеркальце, которое сообщает мачехе о поражении. Побежденная мачеха начинает отчаянно бороться с падчерицей, но кончина ее уже предрешена, а после физической смерти царицы круг замыкается окончательно.

С БОГОМ В ДУШЕ

Пес сторожил дом семи богатырей, но и сами они больше всего напоминают стражей порядка. Ежедневно на рассвете они выезжали из дома "серых уток пострелять", но, по правде говоря, на охотников они мало похожи. Они скорее являются, наделенными большими полномочиями блюстителями порядка. Без разбора убивали они иноверцев: черкесов, татар, так во времена Пушкина называли жителей Северного Кавказа, где тогда воевала Россия, а также сорочин, т.е. арабов.

Богатыри с одной стороны нежны, заботливы и предупредительны в отношениях с девицей, а с другой - жестоки и скоры на расправу с врагами иноверцами. Оказавшись в их доме, девица сразу же увидела, что тут "люди добрые живут", как и в ее комнате во дворце отца, в красном углу горницы богатырей висели святые иконы. Именно это послужило ей порукой в том, что никто ее не обидит. Пространство дома охраняется не только и не столько псом, сколько Богом, который и для нее, и для них один, а это значит, что правила поведения, нормы, обычаи, заповеди для них и для нее также едины. Пушкин не говорит о православии, но читателю так легко додумать это, увидев вместе с девицей привычные для русского образа. В тех сказках Пушкина, герои которых молятся, они молятся именно этому Богу.

Под защитой семи богатырей девице в лесу жить не скучно, она знает, что от нее требуется только одно: веровать и не впадать в искушение ни одним из семи смертных грехов, а Бог тогда успокоит ее, найдет, как ей помочь и спасет от беды. Сказка и заканчивается спасением. Девица никогда не остается в одиночестве, она всегда перед лицом господа. Бог дал царице дочь, с Богом отпустила Чернавка девицу в темном лесу, девица клянется Богом в истине своих слов, когда отказывает богатырям, усердно молится Богу Елисей, отправляясь на поиски невесты.

Однако в устах царя и обеих его жен нет слов о Боге. Правда, мачеха в сцене с яблоком благословляет царевну именем Божьим, но она произносит эти кощунственные слова, настроившись на волну девицы и подражая ей. Мачеха поет не своим голосом. Царь и царицы не имели потребности в молитве. Девица общалась с челядью больше, чем с ними, и благочестие она переняла у простых людей. Вера укрепляла ее дух, который был надломлен двуличием мачехи и покорного ее воле царя. Невеста и жених веруют искренне, всей душой, совсем как Чернавка и семь богатырей. Вера помогает им с честью проходить испытания, посланные судьбой, принимать верные решения, помогает победить зло и укрепить справедливость. С Богом на устах Чернавка первой восстает против злой мачехи и не исполняет ее приказ. Бог видит все, что происходит с человеком на Земле, но мачеха не верит в него, она обращается с заклинанием к всевидящему оку мертвого стекла.

МУЖЧИНЫ ПЛАЧУТ

В жизни, как и в сказке, нельзя надеяться только на Бога, человеку необходимо научиться действовать самому. Мачеха и Елисей, в отличие от остальных героев сказки, не предаются тоске и унынию, не принимают со смирением жизненные ситуации, они действуют, самостоятельно принимая решения. Разница состоит в том, что мачеха действует, чтобы погубить и призывает в союзники злые черные силы. Елисей действует, чтобы спасти и призывает Бога в помощь. У царя не было сына, и не потому ли Елисей делает вместо него то, на что царю не хватило сил, как будто бы продолжая линию жизни будущего тестя.

Мы привыкли к тому, что слезы чаще орошают глаза женщин, а не мужчин, а в сказке все наоборот. Тяжелые испытания, которые выпали на долю дочери, не вызывают у нее ни слезинки, ее мать, сидя в одиночестве долгие месяцы в пустом дворце, также не плачет. В то же время царь, господин, отец и хозяин льет и льет слезы по пропавшей царевне, вместо того, чтобы начать, как положено руководителю страны, расследование и поиск. Когда королевич узнает, что его невеста лежит в гробу, его первой и непосредственной реакцией было рыдание.

Мужчины герои сказки, несмотря на отсутствие кровных уз, близки по духу, они словно родня. Это не удивительно, ведь отец одобрил, а скорее всего, сам выбрал мужа для дочери. Любя отца, дочь полюбила и того, кто понравился ему и кто так на него похож. Женский дух, трансформируясь, движется в сказке от матери к дочери, а мужской - от тестя к зятю. Елисей выступает, как духовный сын царя, а потому делает то, чего не успел или не смог сделать царь. Царь не смог уберечь от смерти жену, спасти дочь, вывести на чистую воду мачеху. Елисей идет другим путем, ему удается решение более трудной задачи: он спасает не жену, а только лишь невесту из мира мертвых, в результате чего мир освобождается от злодейки царицы.

КОГДА БОГ В ПОМОЩЬ

Елисей владеет тем, чего был лишен царь, он способен совершать поступки, противостоять, а не плыть по течению. Он идет по жизни с верой в душе и собственным трудом совершает невозможное, а обстоятельства покоряются его воле. Он предстает хозяином жизни, царем над обстоятельствами, каким и должен быть человек на Земле. Вообразим, как день за днем скакал он по свету, не зная сам толком, куда едет. Никто, ни один человек не мог ему хоть что-нибудь сказать о местонахождении его без вести пропавшей невесты. "Кто в глаза ему смеется, кто скорее отвернется" - вот и все, что он слышит в ответ на свой вопрос. Он давно уже имел полное право повернуть домой, успокоиться и начать новую жизнь. Елисей не замечает ни насмешек толпы, ни недомолвок, ничто не смутило и не остановило королевича, все его мысли были только о ней. Царь не уберег живую, он оживляет мертвую. За год, прошедший после смерти жены, царь забыл ее и нашел утешение в новом браке. Елисей не хочет верить очевидным свидетельствам смерти невесты, он привык не только думать о ней, но и ощущать ее рядом. И жених, и невеста за время разлуки научились мысленно разговаривать друг с другом, научились диалогу. Они овладели искусством общения, когда интереснее не говорить о себе, а слушать, не наслушаться собеседника-друга.

Царь, с позиции своего царского восприятия мира, ждет, что все произойдет само собой, кто-то незримый вмешается, тучи рассеются, и он снова будет счастлив. Он, как и полагается царю, находится в центре всего происходящего. Елисей, прежде всего, думает не о себе. Он единственный из героев сказки идет, когда идти уже некуда, делает, когда ничего сделать уже невозможно. Верят и надеются и другие персонажи, но не впадает в состояние тоски, как царь и обе его жены, из царственных героев сказки только он. Летаргический сон девицы в темном подземелье чем-то тоже напоминает черную тоску.

МЕСЯЦ, СОЛНЦЕ И ВЕТЕР

Терем семи богатырей не мог находиться далеко от дворца, расставшись с Чернавкой, девица проблуждала впотьмах в глухом лесу ночь и на заре набрела на него. Мачеха вообще смогла настолько быстро обернуться туда и назад, что ее отсутствие осталось не замеченным. Елисей же скакал на быстром коне много дней и ночей без отдыха. По-видимому, он ехал совсем не в ту сторону, а, возможно, ехал по кругу. Но зададим себе вопрос, почему люди смеялись над ним и поскорее отворачивались, когда он спрашивал про невесту? Не доходили ли до простых людей слухи о том, что в доме семи холостых мужчин, который был недалеко от дворца, проживает молодая царевна? Можно себе представить, какие намеки делались в ее адрес, можно понять, почему люди насмехались над обманутым женихом.

Никто из простых людей не хочет произносить горькую правду, никто не понимает, почему Елисей не желает наконец-то увидеть то, что очевидно всем. Похоже, что он и простолюдины изъясняются на разных языках, хотя и употребляют одни и те же слова. Зато между небожителями: солнцем, месяцем и королевичем взаимопонимание возникает сразу и легко. Светила не только слышат, но и немедленно отвечают такому незначительному в сравнении с ними человеку. Посредничество между земным и небесными мирами не является для Елисея чем-то сложным. Начиная разговор со светилами, он первым делом величает их и превозносит, находит для каждого красивые и правильные слова, которые отражают характеры, природу, образ жизни и проблемы его небесных собеседников. Он не заискивает перед ними, остается искренним, простым и естественным. Он ощущает себя частью мира, в котором все сущее объединено общим замыслом Создателя, а все сущности ничтожны перед его ликом, а потому равны.

Светила обращаются к нему, как к ровне. Солнце величает Елисея "свет ты мой", месяц называет королевича "братец мой". Похоже, что они хорошо знакомы с ним, что для небожителей разговаривать с этим человеком дело простое и обычное. Солнце и месяц ничего не знают о пропавшей царевне, и только ветер указывает дорогу к ее гробу, путь в третий мир, подземный мир мертвых. Ветер оказался более сведущим, чем светила, хотя им сверху, кажется, должно быть виднее. Солнце не имело случая увидеть царевну, она входит в терем богатырей на утренней заре, когда оно еще не встало, а выносят ее оттуда в гробу в полуночную пору, когда солнце уже зашло. Все остальное время она из дома богатырей не выходила. Один лишь раз в сцене с черницей она попыталась сойти с крыльца, выйти из-под крыши дома, но ей помешал верный пес.

Дневное светило советует жениху обратиться к месяцу, и он с нетерпением дождался появления на вечернем небе тонкого серпа. В это время на небе может быть только молодой растущий месяц, а он не мог увидеть девицы. В вечернее время она один раз была вне стен терема богатырей, когда блуждала по лесу после сцены с Чернавкой, но густой лес скрыл ее от взгляда месяца, и она проскользнула невидимкой.

Каждое светило охраняло подведомственный ему мир в свое время. "На стороже я стою только в очередь мою" - говорит месяц, а все, что происходит за пределами этого отведенного ему времени, не его забота. В сказке есть и еще одно действующее лицо, это лес, охраняющий покровом своих густых ветвей всех, кто спрятан под ними. Под их сень не могут проникнуть ни лучи солнца, ни месяца, а маршрут царевны после ее расставания с Чернавкой ни разу не вышел за пределы леса, да и сам терем богатырей находился в лесу.

Только ветер, самая подвижная стихия мог на своих крыльях залететь, куда угодно, а поэтому знал обо всем: о том, что происходит и в чаще леса, и за закрытыми дверями терема, и в подземелье гробницы. Он в состоянии контролировать ситуацию и днем, и ночью, и на рассвете, и на закате. Он, как и Елисей, посредник между мирами, как и королевич, никого, кроме Бога ветер не боится. Ветру нет нужды ждать своей очереди, чтобы увидеть земные дела, он может мгновенно переноситься, куда угодно, он видит и слышит все. Для ветра нет запретов, он залетает и в пространство мира мертвых, за ту тихоструйную речку, где находится пустое место с его глубокой черной норой. Он может присутствовать везде и быть свидетелем всего происходящего.

СИЛА ИСТИННОГО СЛОВА

Ветер, дав Елисею ответ, "дале побежал", а Елисей "пошел к пустому месту". Место это было где-то совсем рядом, поэтому у королевича не было необходимости скакать к нему на коне. Всадники вообще не любят спешиваться, а жених почему-то предпочитает идти пешком через реку к крутой горе, вокруг которой "страна пустая", ведя коня на поводу. Королевич сразу понимает, где это: речка, гора, страна пустая и нора, он не тратит времени зря и мгновенно оказывается у гроба царевны, как будто он уже бывал там, и дорога туда была ему хорошо знакома, и все это находилось всего в двух шагах. Просто он не знал, что невеста именно там, а как только ветер назвал ее местоположение, то королевич сразу же понял, где это, пошел и пришел.

Чудом этой сказки является тождество слова и образа, слова и дела. Здесь важно точно знать правильные слова и произнести их вслух, после чего возникает или происходит именно то, что они обозначают. Секрет успеха состоит только в том, чтобы вкладывать в слова именно то, что в них заключено, чтобы не произносить пустых, мертвых слов. В словах героев сказки заключена сила и мощь, поистине неземная энергия. Они значимы и весомы как слова Создателя, без произнесения которых сотворения мира не было бы. Стоило Создателю сказать: "Да будет свет", как свет немедленно возникал. Как будто бы действие сказки происходило в ту эпоху, когда слово и дело были неразделимы и, более того, абсолютно тождественны. "В оный день, когда над миром новым/ Бог простер свое чело, тогда/ Солнце останавливали словом,/ Словом покоряли города", так писал об этой эпохе Н.Гумилев.

Может быть, царевна, разговаривая с утварью в тереме богатырей, управляла ею без помощи рук, одной силой мысли, а именно поэтому не уставала, не унывала, не раздражалась от своего тяжкого подневольного труда. Что имел в виду Пушкин, описывая ее труд, напоминающий пантомиму балетного танца Золушки, мы не знаем. Однако некоторые из ныне живущих людей грешат тем, что ощущают себя всемогущими, избранными, уникальными, совсем как герои из этой сказки. Они опрометчиво полагают, что их правильные мысли, прекрасные намерения или нужные слова есть гарантия совершения истинных дел и поступков. Они берут на себя право сравнивать свои прекрасные мысли с отвратительными делами прочих людей. Иллюзия тождественности слов и дел настолько глубоко укоренилась в сознании таких людей, как будто бы они находятся в центре событий, а каждое их слово или всего лишь помысел исполнены самым высоким смыслом и обязательны для исполнения остальными людьми, словно царская воля.

"ЗАРЫДАЛИ ОБА"

Королевич не отступает ни перед чем, его не останавливает и то, что вокруг пустого места "не видать ничьих следов", что он шагает в темноту, откуда может и не быть выхода на волю. Быстро входит он в нору и умудряется разглядеть хрустальный гроб, подвешенный на шести чугунных цепях. Какое странное и контрастное сочетание черного и белого, темный мрачный чугун и прозрачный светлый хрусталь. Гроб покачивается, но все сооружение из тяжелого металла и хрупкого хрусталя, устойчиво.

Хрусталь стал еще одной стеной из стекла, которая прочно отгородила третью героиню сказки от мира. Стекла позволяли героиням сказки не участвовать в жизни напрямую, укрыться и обособиться, они были чем-то вроде очков, предохраняющих от слепящей реальности черного и белого, от ее контрастов. Стекла отражали все лишнее, что могло переполнить героинь эмоциями, позволяли спрятаться, уйти в себя, остаться наедине со своими иллюзиями.

Гроб был сделан целиком из стекла и укрыл царевну со всех сторон. Разбивая его, королевич пробуждает девицу не только от вечного сна, но и от сна наяву, в котором она пребывала всю жизнь, и оба они в этот миг рыдают. Елисей зарыдал еще раньше, когда узнал от ветра, что она мертва. Конечно же, слезы не переставали течь по его щекам, и от того, что они застилали глаза, и от того, что в самой норе чернела печальная мгла, он почти ничего не видел. Хрустальный гроб отражал во тьме подземелья те слабые проблески света, которые проникали в нору с воли, и все это сооружение слабо мерцало. В свое последнее прощальное объятие Елисей вложил любовь, отчаяние, боль утраты, и со всей этой силой ударился о гроб. Тогда гроб, который выдерживал соседство чугунных цепей, не вынес удара мягкого тела и разбился. Дева ожила, к ней вернулась память, и она мгновенно вспомнила все: и то, что спала, и то, при каких обстоятельствах заснула таким крепким сном.

Она была первой женщиной из царской семьи, которая научилась плакать. Этим таким привычным для современных женщин способом сброса накопившихся эмоций, женщины героини сказки еще не владели. Тогда плакали мужчины, а женщины взирали на происходящее сухими глазами, сейчас все наоборот. Тогда мужчинам было необходимо смотреть на мир сквозь пелену слез, а женщины защищались от его контрастов стеклянными стенами, но всегда во все времена, начиная с той изначальной эпохи, людям была необходима защита зеркал.

ОТРАЖЕННЫЙ СВЕТ ЛУНЫ

Самым большим и самым главным зеркалом, подаренным нам природой, является Луна. Она светит отраженным светом нашего истинного светила Солнца. По ночам она вместо него украшает небо и рассеивает мрак. Размер лунного диска в полнолуние равен солнечному. Вращаясь вокруг Земли, Луна очерчивает линию собственной орбиты, эта воображаемая линия как ограда, а Луна как сторож, приставленный к ней. Ничто, никакая энергетика не может попасть за ограду, минуя сторожа. Все, что излучает Земля, все, чем светимся мы, ее обитатели, на пути во вне, к звездам, к космосу, проходит через орбиту Луны. Все это сталкивается с ее энергетической защитой и либо задерживается, либо получает право проникнуть дальше.

"Белые" герои сказки были настроены на свет, а потому способны были различать отдельные снежинки на зимнем поле. Они могли улавливать все оттенки света, и их коробило от появления даже легчайшего налета тьмы, мимолетной тени. Именно поэтому они были светлее, чем день и нетерпимы к малейшему проявлению черноты. Другие герои, для которых вся тьма не была на одно лицо, могли и в ней увидеть множество оттенков, а в ночи ориентировались так же легко, как "белые" днем. Они чувствовали, что свет разрушает их, а потому бежали от него, как от огня.

Обе группы героев не вполне еще были людьми, ведь живой человек способен различить и тьму, и свет, способен сделать свой выбор между ними. С помощью этого выбора можно постигнуть то, как стать ни темным и ни светлым, и тогда, стоя между светом и тьмой, можно стать просто живым человеком. Каждый не запрограммированный полностью, а обычный ошибающийся и сомневающийся человек, в чем-то поступает "по белому", а в чем-то "по-черному", такой человек наделен даром изменяться и приспосабливаться, адекватно реагируя на постоянно происходящие перемены. Поведение и оценка событий у "белой" и "черной" героинь сказки предсказуемы. Эта предопределенность делает обеих жен царя родными сестрами. Они как две стороны одной медали, а потому уходят из жизни одинаково легко и безболезненно, как-то сразу, вдруг, неожиданно и без видимой причины.

МЕЖДУ СВЕТОМ И ТЬМОЙ

Между светом и тьмой, между днем и ночью есть период полусвета-полутьмы, есть пограничная область, которая не принадлежит ни одному, ни другому пространству. На этой границе, которую каждое время суток может совершенно справедливо считать своей, находятся рассвет и закат, время начала и окончания дня. Это время самых длинных теней, когда контрасты сглажены мягкостью освещения, это время неопределенности, время канунов, предвкушений начала дела или его завершения. Находясь там, можно поставить себя в положение свободного человека, можно, воспользовавшись защитой ночи, принять на время ее законы, а можно попросить, сообразуясь с собственным выбором, помощи у дня. Это самый большой уровень свободы, который только может иметь человек, и благодаря которому, можно совершать персональные земные дела, обходя возможные помехи и ловушки.

Во Вселенной очень мало мест, где можно что-то совершать, а значит, что-то изменять, трансформировать, преобразовывать, строить. Таким местом является наша земля. Не все ее двуногие обитатели являются людьми, ими становятся лишь те, кто способен обжить узкую полоску между светом дня и темнотой ночи, эту ничью, нейтральную территорию, это пограничное пространство. В этой области нам позволено быть самими собой, здесь мы отдыхаем после трудного дня забот, думая о пережитом, или готовимся начать новый день, для чего строим планы. Вечером день и земная жизнь соприкасается с ночью, утром мы вспоминаем и отгоняем сны, чтобы выйти из-под пространства ночи и вступить в область света и дня. Вечером мы освобождаем себя от дневных проблем, чтобы стать восприимчивыми для сна и снов, утро призывает нас освободиться от наплывов сновидений, чтобы они не мешали делам яви.

Между черным и белым есть полоска зари, время озарения. Между кроной дерева, обращенной вверх, в будущее, и корнями, погруженными вниз, в прошлое, есть перемычка, ствол. Само дерево, если мысленно освободить корни от почвы, похоже по форме на песочные часы, по которым сверху вниз, из будущего в прошлое течет непрерывный поток времени, поток перемен. В идеальных часах будущее и прошлое должны быть уравновешены, а каждому времени должно быть отведено свое место. В идеальном дереве крона должна быть уравновешена корнями, а ствол обязан быть ровным, без изгибов, как и спина у состоявшегося человека.

Дерево - символ этого мира это сосна, о ней единственной изо всех лесных обитателей упоминается в сказке. Сосна прямоствольное дерево, но у нее недостаточно мощная корневая систем, а потому сильный ветер может вырвать ее из земли. Сосна устремлена вверх к солнцу и свету. В лесу по мере роста дерева старые нижние его ветки отмирают, серые и безжизненные они висят на стволе, как будто бы дерево живет для будущего и жертвует для него тем, что уже отжило свое. Точно так будущим временем живут и герои сказки, они лишь скользят по настоящему времени и плохо помнят прошлое. Мир этой сказки это только самое начало, это время, когда прошлое еще только формируется, и вся жизнь наполнена ожиданием, и все еще впереди, все еще только будет.

ВЕТЕР

Замрите, прежние обиды,

Укрой меня и успокой,

Лес зачарованный Арктиды

И неба купол голубой.

Лежат кругом равнины пашни,

Кормящей сытно, до новин

Румяной выпечкой домашней

В оцепененье долгих зим.

Весной сады в накидках белых,

В них летом благодатный рай

Румяно-сочных яблок спелых,

Лишь не ленись да подбирай,

Лес ягодой и дичью полон,

Хрустящим без червя грибом,

А вечерами звездный полог

Струится с неба в каждый дом,

Но звездный хор не слышит ухо,

Здесь всяк, как малое дитя

Иль полоумная старуха,

Способен слышать лишь себя,

Ни гром с небес, тем паче шорох

Не возмущают грубый слух,

И, глядя прямо, точно в шорах

Шел человек к другому глух.

Здесь солнце днем за всем смотрело,

А ночью прятало свой взор,

И вот тогда, когда темнело,

Нес месяц пристальный дозор,

Но лес был истинным покровом,

И сень густых его ветвей

Была обителью и кровом

И для людей, и для зверей,

В его спасительные кущи

Напрасно силились продеть

Светила, звезды всемогущи

Свои лучи: лес разглядеть

Им не дано, листвой играет

Здесь только ветер перемен,

Он в самой гуще пробегает

Нигде не попадая в плен,

По кронам волнами струится,

Лаская каждый ствол и сук,

В дубравах, рощах веселится,

Рождая шума мерный звук.

Ему не будет угомона,

Спокоен и неутомим,

Он вне порядка и закона,

Беспечно вечный пилигрим.

ЦЕНА ИСПОЛНЕНИЯ ЖЕЛАНИЙ

В МИРЕ СКАЗКИ О РЫБАКЕ И РЫБКЕ

СТАРИК СО СТАРУХОЙ

Стихотворный узор, которым написана эта сказка, плавный и переливчатый, как сами волны, а каждая строка напоминает волну со своим характером. Ударит волна о берег и отхлынет, оставляя мимолетный след на песке. Неповторимы волны, в каждой свое чередование гребней и впадин, а в каждой строке свое чередование ударных и безударных слогов. Не похожи друг на друга нерифмованные строки, как не похожи сами волны, но всех их вместе объединяет сказка, как все многообразие волн объединено морем. Монотонно шумит оно, а у самого его берега также монотонно и однообразно протекает жизнь рыбацкой четы. Забытые всеми и даже, кажется, самим Богом, они уже тоже мало что помнили. Они позабыли даже свои имена, и потому давно стали именоваться просто стариком и старухой. Тридцать три года они прожили вместе, все это время они слышали только один звук - шум волн, ели только одну пищу - рыбу, видели только один пейзаж - морской берег и небо.

Всю свою жизнь они зависели от всемогущего моря, даст оно рыбу - будет еда, не даст - нечего будет есть. Будет рыба - будут деньги и на пряжу старухе, и на скудную одежду. Вот уже проходит их убогая жизнь, но ничего с ними за все ее годы так и не произошло, а все их достояние по-прежнему составляют лишь старухины прялка и корыто да невод старика. Есть еще и их общая собственность - ветхая землянка, которую человеческим жильем считать трудно, она вросла в землю как нора зверя. Даже лодки они не нажили, ее место занимает дырявое корыто, это их лодка в море жизни.

Ниже их в обществе никого нет, даже крестьяне и те богаче и счастливее. У крестьянина есть дом и надел земли, запас пищи до нового урожая. Все это дает хоть какую-то уверенность в завтрашнем дне и разнообразие в жизни. Человек стоит и ходит по земле, а не плавает как рыба, а земля ближе и понятнее людям, чем морская стихия. У старика со старухой все наполовину, на морском берегу, одинаково принадлежащем и суше, и морю, находится их ветхая землянка, а жизнь рыбацкой четы протекает сразу же на двух границах: моря и земли, земли и подземелья. Сырость от моря и сырость от земли пронизывает все вокруг, оттого и сидит старуха все время перед землянкой, на воздухе. Запах гниющих морских отбросов, водорослей, рыбы, запах, которым они пропитаны насквозь, сделал их подобием неприкасаемых. От этого запаха, который давно уже стал для них привычным, естественным и незаметным, нельзя избавиться. Он отталкивал и отдалял рыбацкую чету от людей, зато делал их близкими и понятными безбрежной морской стихии.

СТАРИК И МОРЕ

Старик давно уже слился с морем и стал его частью, наверное, поэтому царица морская, сама золотая рыбка и попала в его сети. Она просто не заметила их, они стали такими ветхими, что почти растворились в воде. Рыбка заговорила с ним человеческим голосом, что удивило и даже испугало старика. Испугал его и сам тон рыбки, ведь она назвала его уважительно "старче", а так его никто и никогда не называл. Она и обратилась к нему с тем, с чем никто не обращался, она обратилась с вежливой просьбой о милости. Все эти великие чудеса поднимали старика в его собственных глазах, делали его значительным перед ликом владыки его жизни, всемогущего моря. Они напомнили ему, что он является человеком. Сегодня не он обращался к морю с мольбой о пропитании, а сама великая государыня рыбка умоляла нищего старика не губить ее и помиловать. Смиренная просьба рыбки поставила его не только вровень со всесильной царицей, но даже в чем-то выше ее.

Старика взяла оторопь, охватил страх. Ему было, отчего испугаться. Он привык большими трудами получать у моря то немногое, что оно соизволяло давать ему, он смиренно благодарил стихию за самое малое воздаяние. Теперь вдруг ему предлагалось легко и без усилий получить у моря что-то такое, чего он не заработал, не выстрадал непомерным трудом и соленым потом. Море просто так, чудом одаривало его чем-то ценным и незаслуженным. Суровая жизнь приучила старика к тому, что за все в жизни надо заплатить. Он хотел поскорее закончить этот нежданный разговор, чтобы не произошло что-то непоправимое и неизвестное. Он не знал, какие последствия все это будет иметь. Что, если из этого разговора произойдет что-то недозволенное, ненужные перемены, вдруг за этот полученный им выкуп потребуется какая-то еще неизвестная расплата...

Старик был большим гордецом, хотя никто и не подозревал об этом. За долгие годы своей безмерно ограниченной жизни у моря он научился ощущать себя свободным, и никто не мог отнять у него это громадное достижение. Он уговорил себя, что живет именно так, как ему больше всего хотелось бы, этим он укреплял и поддерживал собственное свободолюбие. Над ним не было никого, кроме моря, никому, кроме него, он был не подвластен. Он испугался, что если возьмет что-то лишнее у моря, то потеряет эту свободу, а между ним и морем встанет что-то еще, что помешает ему общаться со стихией, как раньше. Да разве ему нужно было что-то еще, когда он и так уже давно стал частью моря, и никто не мог с ним сравниться в его сопричастности стихии. Он добивался этой великой милости все время долгого служения морю, прежде всего, тем, что никогда не взял у него ни на кроху больше самого-самого необходимого и насущного, того, что нужно, чтобы только не умереть с голоду. Он стал почти как рыба, которой не нужны ни дом, ни запасы еды, ни одежда, а нужна одна только вольная и беспредельная стихия.

Перед концом жизни, когда он научился наконец-то понимать характер моря и язык волн, когда научился по невидимой ни для кого малейшей игре настроений стихии распознавать изменения погоды и приход рыбы, это непрошеное чудо могло все разрушить. У старика уже не было сил становиться кем-то еще, он давно уже стал просто никем, безликой частью морского пейзажа, которую не замечало само море и рыба, не заметили бы, наверное, и другие люди, случись им оказаться возле его землянки. Рыбка была последней проверкой, море испытывало, соблазняло старика дарами, но старик выдержал это испытание. Гордый собой и своей новой победой шел он домой. Восторг перед чудом, посланным ему морем за долгую и безропотную службу, окрылил его, наполнил давно забытым чувством радости, и тогда он заговорил со старухой.

СТАРИК, СТАРУХА И МОРЕ

Они уже давно почти перестали разговаривать друг с другом, они вообще редко произносили слова вслух. Между ними все давно уже было переговорено, а иных собеседников у них просто не было. Для общения друг с другом супругам не нужны были слова, с ними не происходило ничего нового, ничего такого, что не было бы известно до мелочей и обсосано до косточек. Оба они привыкли разговаривать про себя, молча произнося внутренние монологи или, вернее сказать, диалоги, адресованные безответным собеседникам. Различие состояло в том, что у него этим собеседником было море, а у нее пряжа.

Старик был рабом морской стихии, а старуха, хоть и была его женой, но с морем не общалась. Она занималась хозяйством и своей пряжей, которую покупала на вырученные от продажи рыбы деньги. Старику было интересно только то, что касалось моря, а старуху занимала другая, человеческая жизнь. Старик давно уже не замечал жизни других людей, не сравнивал с ними себя и свой уклад. Его голова была занята капризной стихией, а у старухи в голове иногда прокручивались картины быта других людей и их иного образа жизни.

За тридцать три долгих года они разучились не только говорить, но и размышлять. Море вымыло из голов все лишнее, все, что мешало их примитивной жизни, они воспринимали окружающее одними только ощущениями, жили инстинктами, почти ощупью делая одинаково повторяющиеся каждодневные дела. Они научились ничего не загадывать, морская стихия капризна, под ее напором могут быть сметены любые, даже самые невинные планы. Это земные люди могли позволить себе глядеть в будущее, в их жизни есть хоть какая-то устойчивость. Конечно, крестьяне тоже сталкивались с капризами природы, с засухой, набегами саранчи, градом и другими стихийными бедствиями. У рыбацкой четы под властью стихии протекала вся жизнь без остатка и то, что для земледельца было исключением, для нее стало суровой нормой. Рыбаку надо научиться приноравливаться к морю, выверять по нему не только дела, но и мысли, чтобы ничем его ненароком не обидеть и никак не задеть. Язык моря не содержит чего-то конкретного и определенного, он расплывчатый и монотонный, как шум прибоя. Старик принял и выучил этот язык, а вместе с этим языком пришел к нему свой особый неопределенный и незаконченный образ мысли. Он, а через него и она умели думать ни о чем, не формулируя точно ничего, чтобы не сосредоточиться на чем-то конкретном, не выделить ненароком самое важное, чтобы даже в мыслях шуметь так, как шумит море.

КАК МОРЕ ПОРАБОТИЛО СТАРИКА

Море научило старика подчиняться себе полностью, оно навязывало ему свои правила игры и вынуждало к постоянному диалогу. Когда старик был молод, его движения были порывистыми, а дух напористым, ему казалось, что чем больше он будет трудиться на море, тем больше сможет заработать и дать своей семье. Но шло время, и море переделало его под стать себе. Он понял, что такие смелые мысли могли бы быть у крестьянина, который с двух десятин земли рассчитывает получить в два раза больше зерна, чем с одной, а потому всегда стремится взять большой надел. Крестьянин знает, что чем усерднее будет его труд, тем больше будет и воздаяние. Труд рыбака построен на совершенно иных законах. Можно провести целый день на море под палящими лучами солнца и лечь спать голодным, а можно за один раз вытащить столько рыбы, что не будешь знать, как справиться с ней.

В молодости он завидовал крестьянам, их прочным домам и запасам, определенности их бытия. Он тоже пытался строить себе прочный дом и заготавливать рыбу впрок, но все это не было угодно морю. Раз за разом море учило его, что чем более он наг и нищ, тем лучше слышит его морская стихия. В молодости он принял те условия, которые поставило перед ним море, и начал суровое соревнование с самим собой, а стихия стала ему свидетелем и судьей. Раз за разом он доказывал, что может быть терпеливым, еще терпеливее, самым терпеливым, что может есть совсем мало и даже еще того меньше, что может жить в холоде и сырости и летом, и зимой.

Много других условий, еще более ограничивающих его и без того убогую и скудную жизнь, ставил перед собой старик. Море иногда принимало их и вознаграждало его. Иногда, казалось, просто не замечало его усилий, не снисходило к ним и ничего не высказывало в ответ на их совершение. Старик вначале сердился, раздражался, пытался что-то доказать морю, потом успокоился, затих, смирение и покой стали его уделом, смыслом и идеей всего его существа.

ПРИВЫЧКА НЕНАВИДЕТЬ

Старуха не знала о той игре, в которую играл с морем старик, а если бы и знала, то не смогла бы понять в ней ни смысла, ни правил. Она давно уже не обращала внимания ни на мужа, ни тем более на его никому не нужные рассказы о том, на каком языке разговаривает с ним море. Многое изменилось в их супружеских отношениях за долгие годы совместно прожитой жизни. Давно, в начале брака она, слушая его рассказы про море, гордилась мужем, потом стала ревновать его к морю, потом наконец-то поняла, что никого, кроме моря, он не любил, что он не любит не только ее, но даже и самого себя. Она поняла, что не в силах хоть что-то сделать с этим, что все ее попытки удержать мужа возле себя напрасны. Даже, находясь рядом с ней, он все равно думает и всегда будет думать только о море. Она пыталась вдохнуть в него другую жизнь, привязать к себе, успокоить еще чем-то, но она не справилась с его морской болезнью, и море навсегда встало между ними.

Души их стали так далеки одна от другой, как морские берега, но жизнь супругов продолжала протекать в тесноте их ветхого жилища. Они давно уже не пытались как-то объясниться, чем-то поделиться, они старались даже не обращаться друг к другу, потому что слова одного неизменно вызывали раздражение, обиду и неприятие в другом. За долгие годы обид накопилось уже так много, что своими силами они не могли справиться с ними, и обиды жили уже сами по себе. Эти обиды нуждались в пище, им необходима была непримиримая и непрекращающаяся ненависть супругов. Она объединяла старика и старуху не менее крепко, чем иные пары любовь. Различало их то, что у старухи была активная, протестующая форма ненависти, а у старика тихая, пассивная. Различало их и то, к кому они с этой ненавистью апеллировали. Старуха обретала поддержку в пряже, которую сучила по целым дням, а старик - в море.

МОРЕ И КУДЕЛЬ

В этом различии отражена идея сказки о некой всезнающей, все понимающей и всеобъемлющей силе, способной и дать, и отнять все. Для старика она воплотилась в море, а для старухи - в ее пряже. Море можно считать проявлением беспорядка, однако, из него в сказке могли быть получены любые чудеса, все, что только можно вообразить, например, то, о чем грезила наяву неуспокоенная старуха и о чем просила она через мужа всесильную рыбку. Старухина кудель это также проявление беспорядка, случайно перемешаны не только волны в море, но и волокна в кудели. Волны изменчивы, они постоянно приобретают новые формы, играют, перетекая одна в другую. Каждое волоконце кудели тоже имеет собственную форму, они неповторимы, но неподвижны и оживают лишь под пальцами старухи. Когда старуха прядет, то придает им конкретную форму, форму нити. Самой нити она придаст новую форму, смотает ее в клубок, а потом дело пойдет еще дальше: она свяжет что-то, соткет или починит порванный невод. Старуха пытается создать и утвердить из хаоса волокон порядок, придать бесформенности конкретность, извлечь из нее какую-то пользу для своей убогой жизни.

Старик занят подобной работой, он пытается выловить из хаоса волн необходимую для жизни рыбу, но он не уповает на себя и свой труд, он уповает лишь на милость моря, он признает, что зависит от его настроения, доброты, каприза или иного проявления его воли безраздельно. Старуха дерзает создать собственный рукотворный порядок, она сучит нить, вытаскивая волокна из беспорядочного и бесформенного их переплетения в кудели. Старик не понимает усилий старухи, ее постоянного внутреннего сопротивления и упрямства. Жизнь, поддерживаемая случайными капризами стихии, ближе ему. Старухе чуждо полное смирение старика и его неизменное благоговение перед стихией, которая так часто бывала чересчур жестока к ним. Этот вечный спор, который они перенесли внутрь себя и о смысле которого сами уже и не помнили, они так и не смогли разрешить. Пройдя полный круг и вернувшись к тому, с чего начали, к землянке и к разбитому корыту, они так и остались каждый при своем. И, если бы случилось новое чудо, и старик снова поймал бы рыбку, они снова точно также закрутились бы в колесе взаимной неприязни и неприятия и снова ни на шаг бы не продвинулись по пути согласия, взаимопонимания и примирения.

МУЖ И ЖЕНА - ОДНА САТАНА

Старик и старуха не разделяют жизненные позиции друг друга. Они перечат друг другу во всем, но со стороны видно, как много между ними общего. Оба не способны доводить дело до конца, а потом остановиться, порадоваться результату и отдохнуть. Оба не способны на созидание, оба - слуги хаоса, только каждый по-своему обосновывает отказ от направленного действия. Старик уговорил себя, что просто ничего не хочет, что ему и так хорошо, что именно к такому положению дел он всегда и стремился. Старуха считает, что только она одна что-то делает для семьи, а он просто все время мешает ей. Она принесла себя в жертву ему, а не будь его, она жила бы совершенно другой жизнью. В действительности, если отнять у нее старика, то ее существование, основанное на ненависти к нему, потеряло бы всякий смысл. Он нужен ей, как воздух, как вода. Она привыкла бранить его, а он привык слушать ее попреки. Оба они давно уже оглохли от шума прибоя и своей нескончаемой ненависти, чтобы пробиться сквозь этот шум, каждый выкрикивает свои слова собеседнику, повторяя одно и то же по много раз. У супругов слишком высокий порог восприятия, тихие нежные слова, оттенки настроения партнера они просто не в состоянии различить.

Старуха мысленно твердит одно, что работает в семье она одна, а старик только и делает, что гуляет по целым дням у моря. Но старухе только кажется, что она занята своей пряжей, ее нескончаемое прядение нескончаемой нити представляет только видимость действия. Она по привычке перебирает руками, не видя и не слыша ничего вокруг. Она слилась со своей нитью, как он с морем, она постоянно общается с ней, вкладывая себя в нее и передавая ей весь безрадостный опыт своей жизни. Старик перетекает в море и делится с ним всем, что у него на душе, а море рассеивает, растворяет весь негатив в своей пучине. Старуха копит зло в своем клубке, он становится сгустком ее эмоций, непрожитых желаний, глухой тоски по лучшей доле и дремучей ненависти к мужу. Будучи не в силах ни измениться, ни понять, ни сделать хоть что-то с собой и с мужем, она силится понять, за что ей была уготована такая участь.

БРАТЬ ИЛИ НЕ БРАТЬ, ВОТ ВОПРОС

И вот к старику пришло чудо, к нему в сети попала золотая рыбка, готовая дорогой ценой откупиться за освобождение, но старик отпускает ее на свободу даром, говоря, что ему никакого откупа не нужно. Он чувствует себя приподнятым этим благоволением моря, выбравшего для общения со своей царицей изо всех людей его одного. Рядом с морем рыбак наслаждается этой нежданной радостью, но чем ближе подходит он к своей землянке, тем тяжелее становится у него на душе. Волнение и восторг еще не улеглись, и он нечаянно выдает старухе истинную причину отказа от подарка: "Не посмел я взять с нее выкуп". Старик испугался, оробел перед полной свободой выбора, который предоставляла ему стихия. Может быть, если бы рыбка сама назначила ему цену за свою свободу, он бы еще согласился взять ее дар, но принять решение самому, назвать что-то конкретное, взять это, а потом пользоваться, радоваться, получать удовольствие было выше его сил.

Его старуха не боится ничего. Она считает, что если уж есть чудеса, если они доступны, то почему бы не получить власть над ними ей. Все равно они попадут к кому-то, если не к ней, так к другому человеку. Если кто-то имеет право на пользование чудесами, то почему не она. Всю жизнь она прожила в нищете и неприкасаемости, пока другие наслаждались радостями жизни, а вот теперь наступила долгожданная пора насладиться дарами судьбы ей самой, а после этого будь, что будет. Старик, прежде чем ответить на щедрое предложение рыбки, удивился и помедлил. В его голове пронеслись обрывки каких-то мыслей и эмоций. У его старухи мгновенная реакция, ей не надо думать. Она набрасывается на мужа, едва он рассказал ей о великом чуде. Она как будто бы только того и ждала, что кто-то наконец-то заметит и оценит ее, воздаст ей за все ее великие заслуги и редкостное долготерпение.

ДВА ПАРАЛЛЕЛЬНЫХ МИРА

Часто бывает так, что тот, к кому приходит чудо, не желает и не умеет воспользоваться его дарами, а тот, кто наверняка знает, какая от чуда польза, никогда в жизни с чудесами не сталкивается. Мир чудес и мир их земных вещественных даров - это два разных мира. Чудеса творит море, а пользуются ими жители суши. Тот, кто понимает язык моря, притягивает чудеса, но они не представляют для него никакой ценности, а тот, кто стоит на земле, не может быть счастлив без чудес, но не знает, где их взять. Вот и притягиваются две противоположности друг к другу, и из двух половинок образуется целое. Один живет в пространстве чудес и может общаться с ними, но не имеет земных желаний, а другого переполняют разнообразные потребности, но он не имеет ключей к чуду воплощения сокровенного. Ей нужно все, в том числе и чужое, он не осмеливается взять даже то, что от всего сердца преподносят ему в качестве искреннего подарка.

Со стороны представляется, что проблемы вообще нет, она задумывает желание, говорит об этом ему, он идет к морю, зовет рыбку, задуманное исполняется, а потом оба вместе наслаждаются подарком и радуются жизни. Однако, оказавшись в подобной ситуации, мы становимся похожими на старика и старуху и сами не замечаем, как подпадаем под власть их взаимного разрушения. Мы начинаем спорить и шуметь, как те двое, не справляемся с накалом страстей, мы волнуемся и шумим, обвиняя партнера во всех бедах и обижаясь на него до глубины души. И тогда чудо уходит от нас в другие руки. Наши непрерывные взаимные претензии приводят к разрушению того, что мы наработали за годы жизни. Более того, мы теряем даже и то, что было дано от рождения и принадлежало нам изначально по праву. Мы ходим и ходим по замкнутому кругу, чтобы раз за разом возвращаться к разбитому корыту. Мы только шумим, раскачивая и разрушая монотонностью навязчивых мыслей и самих себя, и партнеров по жизни.

ЛИХА БЕДА НАЧАЛО

Первое желание старухи состояло в том, чтобы иметь наконец-то новое корыто взамен старого, которое совсем развалилось. Корыто это главная принадлежность старухи, с него начинается и им же заканчивается наше знакомство с ней и с ее мирком. Все невысказанное, непрожитое и невостребованное баба вместе с мыслями вкладывает в те предметы, с которыми ежедневно общается, в свое корыто и в свою пряжу. В объеме корыта способна вместиться малюсенькая часть моря, но зато она безраздельно принадлежит бабе. В корыте она разделывает рыбу, моет ее и свою пряжу, стирает одежду и моется сама, да мало ли, для чего еще можно применить корыто, когда оно не худое. Но вообразим себе ежедневные потуги старухи, когда она старается хоть как-то приспособить к делу развалившийся предмет, главное назначение которого состоит в удерживании воды. В таком случае будет лишь видимость работы, пытка бессмысленностью пустого, никогда не кончаемого и ни разу толком не сделанного дела, видимость занятости, ненужная трата сил, времени и материалов.

К такому делу и приступать-то не хочется. Вот она и делает вид, как в непрерывной пантомиме, что что-то совершает. Но совершает она только нескончаемый танец, священнодействие вокруг дырявого корыта, без конца прилаживая пробки, затычки и клинышки, чтобы хоть как-то справиться с дырками и трещинами в нем. Раньше она при этом ругала своего непутевого старика, а теперь устала и давно оставила это бесполезное занятие. Ей позарез нужно новое корыто, но, как помеха, как пустое баловство, оно не нужно ее мужу. Чем дольше и упорнее она станет попрекать дырявым корытом мужа, тем более закрытым и глухим в ответ на это выступит он. Старик смутно ощущает, что если только он даст себе слабиночку и уступит, то старуха войдет в силу, почувствует свою власть над мужем, и он не сумеет более противиться всей нескончаемой лавине ее желаний. Тогда он не сможет общаться на равных с морем и из свободного человека станет старухиным рабом.

Старуха не перестает мысленно точить его, как вода точит камень, и старику от этого некуда спрятаться, но он нашел способ, как справиться с бедой. Он научился растворять эту точащую воду в бескрайнем море. Впрочем, кто знает, почини он ее корыто, доставь жене это маленькое для другого, но громадное для ее безрадостной жизни удовольствие, может быть, переменилось бы все вокруг них без чудес, даров и соизволения моря. Супруги не знали и так никогда и не узнают, что труд позволяет творить настоящие чудеса, если только научиться доводить дело до конца.

Старуха чувствует, что в корыте заложено много силы, и будь оно целым, она много чего могла бы сделать в этой жизни. Старик до некоторой степени также признает справедливость ее притязаний, а потому просьба о корыте является единственной, с которой он обращается к рыбке от имени их обоих: "Наше-то совсем раскололось" - оправдывает он просьбу о корыте перед государыней рыбкой. Все остальное, с чем он приходит к морю, старик выставляет необходимым одной только бабе, даже просьба об избе, доме, без которого на старости лет очень трудно жить, исходит только от нее одной: "Избу просит сварливая баба" - жалуется старик. Однако милостивая рыбка дарит избу обоим, произнося: "Так и быть: изба вам уж будет".

ВОСХОЖДЕНИЕ БАБЫ

Немного времени наслаждалась баба корытом и избой, ровно столько, сколько понадобилось старику, чтобы дойти от землянки до моря и назад. В первый момент ей казалось, что только корыто и есть предел ее мечтаний, но, получив вожделенный предмет, она даже не попробовала что-то сделать с ним, порадоваться, налить в него воды и как-то применить его для своей убогой жизни. Она не стала делать его частью своего быта и бытия, не успев появиться, оно уже опостылело ей и сделалось бесполезным. Старухе не нужно было корыто, ей нужно, чтобы оно было. Точно также ей не нужна была и изба. Получив избу, она немедленно посылает старика за новыми чудесами. Ее захватил сам процесс получения, доступность внешнего, поверхностного преображения жизни, с магией которого она уже не могла совладать.

Когда она владела разбитым корытом, то все ее желания и эмоции уходили вместе с водой сквозь его щели, и она не могла сосредоточиться ни на чем конкретном. Целое корыто вместило в себя образ избы, изба сумела задержать, не дать рассеяться образу дворянского терема, терем - царских палат, а палаты стали колыбелью образа владычицы морской. Поднимаясь и поднимаясь по социальной лестнице, старуха за несколько часов из неприкасаемой рыбачки стала барыней-сударыней дворянкой, при этом она изменила только платье, жилище и окружение. Нрав ее и характер, понимание жизни и отношение к людям остались прежними, зато беспредельно расширились ее возможности. Раньше она имела право ругать одного только мужа, а теперь для расправы ей дана уже целая армия верных слуг, которым не позволяется перечить ей ни в чем. Их преданность и услужливость, на проявление которых баба вообще не была способна, вызывают в ней лишь озлобление. Она не верит никому, а поэтому везде и всегда ищет предательство или то, чем оно прикрыто. Она торопится защититься от мира стенами, титулами, слугами, но под любой даже самой надежной крышей она не в состоянии чувствовать себя спокойно и комфортно. Она в любой момент готова выйти из стен, чтобы продолжить свой нескончаемый путь по замкнутому кругу. Оттого мы всегда находим ее на пороге: то она сидит перед землянкой, то перед избой, то на крыльце терема. Едва обретя следующий дом, она уже торопится перебраться в новый, еще более престижный.

Лишь царские палаты, в которых ей прислуживают бояре и дворяне и перед которыми стоит стража с топориками, кажутся ей надежным пристанищем. Она наконец-то сидит внутри палат, вкушает заморские вина, она теперь ни с кем сама не дерется, на это есть челядь и охрана. Она теперь "вольная царица", она свободна и вольна сделать все, что захочется, ей не с кем делить силу и власть.

ЭТАПЫ ПОДЪЕМА

Три первых желания за один день перенесли ее из ветхой землянки в высокий терем, статусом дворянки она упивалась целых две недели. Она наслаждается новыми нарядами и украшениями, едой и питьем, праздностью и властью. Она щедро выплескивает скопившуюся на тридцать три года прозябания и одиночества силу, она со всей алчностью заполняет своей персоной, своими эмоциями и злобой рамки нового общественного положения. Она все пробует на прочность, она еще не знает, что можно и чего нельзя. Она играет со своей новой ролью, как хищный зверь с добычей. Но через две недели ей уже становится тесно в стенах дворянского терема, ей его мало.

Старуха может ухватиться лишь за следующую ступеньку лестницы восхождения, а перепрыгнуть через несколько, чтобы в одном желании превратиться из рыбачки в царицу, она не в состоянии. Будучи рыбачкой, она могла видеть крестьян и пожелать себе их жизни. Когда она получила это, то в поле ее зрения могла попасть стоящая на следующей ступеньке дворянка. Поднявшись на ее уровень, она смогла разглядеть палаты царицы и пожелать себе точно такие же. Исполнение желаний происходит в той же последовательности, в которой их образ возникает и утверждается в голове старухи. Не получив корыто, она не могла бы иметь избу, а без избы стать дворянкой и т.д. Корыто и изба ей совсем не нужны, едва обретя их, она немедленно отказывается от них, но законы сказки таковы, что без хотя бы мимолетного обладания ими, получить право на иное, более заманчивое и притягательное владение невозможно.

В своем непрерывном подъеме она сдерживает ненасытность два раза по две недели, становясь дворянкой и царицей. Пока она заполняет своей энергией новые "корыта", ей нет дела ни до рыбки, ни до старика, она абсолютно забыла про них.

ЛОМАТЬ, НЕ СТРОИТЬ

Неистовая работа разрушения, которому старуха служит, не прекращается в ней ни на мгновение. Едва получив новое имущество и роль, она начинает искать, за что можно зацепиться, чтобы вознестись на новую высоту, забросить подальше предмет вчерашней мечты, занять место того, кто пока еще ее превосходит. В сказке, как и в жизни "старухи" трудиться и созидать не умеют, они могут только разрушать. Созидание требует накопления сил, концентрации энергии, а при разрушении, напротив, происходит их высвобождение. В таком ключе действовать легче и проще, а, главное, разрушение нужно не меньше, чем созидание.

В мире все находится в равновесии, и то, что высвобождается при сломе старого идет на построение нового. Поэтому недовольные и бушующие нужны миру не меньше, чем способные творить и радоваться жизни. Задача старухи состоит в том, чтобы незаметно посеять семена раздора, распрей, волнений и недовольства. После этого тайного, не видимого сева, необходимо срочно прореживать обильные и уже зримые всходы. Старуха теперь активно наводит порядок, прилюдно усмиряет, выдворяет, судит и милует, изо всех сил стараясь оставить сорняки, а уничтожить полезные растения. Она ласкает похожих на себя ничтожных слуг и убирает подальше дельных, совестливых, рядом с которыми ей просто не по себе. Она добивается того, чтобы без ее вмешательства подданным нельзя было выжить, чтобы в ней были заключены начало и конец всего. Не удивительно поэтому, что все, что она делает, неизбежно приводит ко все возрастающей путанице и неразберихе. Они были заложены в систему ее правления изначально, она просто не представляет, какими путями можно навести порядок и поддерживать его.

Только в одном она не может остановиться и обрести предел, в уничтожении всего, до чего в состоянии дотянуться. Она - непревзойденный мастер в создании невыносимых условий жизни для любого количества людей. Вначале это один ее старик, который все время проводит у моря, потому что домом и домашним имуществом владеет исключительно она и она доподлинно знает, как сделать так, чтобы, кроме нее, никому там не было ни покоя, ни уюта. Она настроена враждебно и по отношению к своей собственности, она выплескивает свою злобу и на него, и на весь белый свет. Она лично заинтересована в том, чтобы ее утварь была мало пригодной для дела. Если бы у нее было целое корыто, то она лишилась бы своего главного козыря, источника власти над мужем. Она не могла бы его корить и бранить. Ее девиз таков: чем хуже обустроена жизнь вокруг нее, тем лучше ей, и тем к

комфортнее она себя чувствует, ловя рыбу в мутной воде.

СТАРУХА И ВЛАСТЬ

В жизни "старухи" получают свои привилегии не за счет личных заслуг, а потому что ловко умеют присвоить себе чужое. Каждый, кто делает, неизбежно ошибается, ошибки списываются, если дело стоит дороже, чем они. Нерадивая старуха плохо работает сама, но отлично умеет видеть недочеты каждого. У нее не достаточно сил и проворства, чтобы научиться работать собственными руками или мозгами, но их с избытком хватает, чтобы увидеть слабости и просчеты других. Она способна быстро перенимать форму, а не суть дела. Форма эта внешне очень похожа на живое дело, но в действительности она абсолютно мертва, поскольку остается только формой без содержания, без развития и позитивного начала.

Попадая в новые условия, занимая новое положение, которого она не достойна еще больше, чем предыдущего, она вначале еще не знает, что от нее требуется. Она начинает просто копировать поведение тех, кто ситуацией владеет, но скопировать лучшее ей не дано, она "не ступить, ни молвить" не умеет. Старуха и не подражает лучшему, она точно знает, что у всех людей есть недостатки и пороки. Вот к этим-то темным сторонам их жизни она и находит дорогу, причем делает это безошибочно. Выявив слабости тех, кто находится в ее безраздельной власти, она начинает ловко манипулировать своими подданными, стравливая, подставляя, оговаривая, сваливая ответственность на тех, кто ни в чем не виноват. Невозможно догадаться, как она поведет себя и что у нее на уме, впрочем, она и сама не имеет об этом никакого представления, а потому вокруг нее все время нарастает неразбериха.

Руководить, поднимая и развивая подчиненных, умеет только искусный и одаренный правитель. Старуха правит, поднимая людей ничтожных, устраняя преданных и способных, не связывая почести и награды с результатами работы. Если она получила свое положение чудом, просто так, не стоя его, значит, возвыситься таким же образом может и еще кто-то. Она меряет всех по себе, она ждет, что кто-то все время ищет удобную ситуацию, чтобы подставить и предать ее. Она ни на минуту не может расслабиться, она не верит никому, а тем более мужу, который отлично знает, что она из себя в действительности представляет.

Старухе не требуется занимать силы, любой пост, любая власть ей по плечу. Она всегда как рыба в воде, так что никто не может и заподозрить в ней грязной рыбачки. Один только старик продолжает видеть в ней всегда и везде, перед землянкой и в царских палатах одну и ту же сварливую бабу. Все прочие по получении бабой нового титула немедленно начинают воспринимать ее иначе, в соответствии с ним. Власть, которую она получает с помощью рыбки, застилает людям глаза и затуманивает мозги. Люди с подобострастием и почтение взирают на вчерашнюю рыбачку, ее брань, грубость, невежество, дурной вкус никак не коробят подданных. То, что у простого человека считалось бы невежеством и ненавистью к людям, превращается в каприз или прихоть царицы. Все выходки старухи надо не только терпеть, им необходимо радоваться и завидовать тому слуге, на чью долю выпала честь быть собственноручно наказанным ею. Счастливчика пожурят, побьют, но потом могут и наградить, а, минуя старуху, ничего в царстве получить невозможно, личные заслуги в этом мире не в большой цене.

СВИДЕТЕЛИ НЕ НУЖНЫ

В начале своего хоровода, своего танца по кругу старуха еще не знает, чего она в действительности хочет. Только одно ее первое желание выглядит вполне конкретно и определенно, она хотела иметь новое корыто, такое, как у нее, только новое. Рыбка могла подарить какое-то иное корыто: разукрашенное, резное, большое или поменьше, но корыто ни с чем не спутаешь. Изба, которую просила баба во втором желании, также достаточно конкретна, это не коттедж, не вилла, не терем, и, как ее ни украшай, изба останется избой. Три последних желания касаются уже не предметов. Старуха хочет определенного общественного положения. Она хочет стать дворянкой, царицей, владычицей моря.

В начале сказки старухе еще не хватает воображения, она может просить только о том, что видела, и чей образ задержался в ее сознании. Вскоре старуха может представить себя уже в новой, мельком ею увиденной роли и в окружении чего-то такого, что ей еще вчера не могло даже присниться. Старуха старается концентрировать неясные, случайно возникшие в голове всплески, туманные отражения чего-то нового в форму конкретного желания, а потом выразить все это одной фразой, точно соответствующей тому, чего ей не хватает для полноты счастья.

Рыбка не ставит ей преград вплоть до самого последнего желания, которым баба задумала сместить свою благодетельницу. Жадная баба в состоянии успокоиться только, когда уничтожит всех, когда она будет владеть всем: и сушей, и водой одна. Прежде всего, ей необходимо уничтожить рыбку, одного из двух свидетелей того, как она сделалась царицей. Вторым ненавистным свидетелем является ее муж. Баба просто не может спокойно спать, пока хоть кто-то из них жив и не доступен для ее власти. Одним фактом своего существования они напоминают ей о ее происхождении, о том, что она всю жизнь просидела в смраде рыбных отбросов. Пока помнят они, баба и сама не в состоянии об этом забыть.

Впрочем, лишенная эмоций рыбка, могла подойти к исполнению последнего желания старухи - стать владычицей морской - формально. Старуха хотела, чтобы рыбка была у нее на посылках, но рыбка и так уже целый месяц фактически пребывала в этом качестве, удовлетворяя любой каприз старухи. Правда, обращалась баба к рыбке не напрямую, а через своего мужа, который владел языком моря. Только вновь вернувшись к разбитому корыту, став рыбачкой, живущей у самого моря, баба обретала шанс наконец-то овладеть этим языком, как владел им ее муж. Тогда она сможет поймать, как ее муж, рыбку и вступить с ней в диалог уже напрямую, без его посредства.

ЗАПАХ НАЖИВЫ

Старуха слепа и глуха, она чувствует носом, в каком направлении надо двигаться, чтобы стать поближе к деньгам и власти, чтобы опередить и уничтожить соперников. Ее притягивает запах наживы, запах грязи, копошась в которой, как в помойке, можно найти что-то пригодное для ее дел. Люди стараются выкидывать отбросы подальше от жилья, инстинктивно сторонясь их. Старуха не брезглива, ей хорошо только тогда, когда вокруг нее беспорядок. Всегда и везде она первым делом начинает поднимать со дна муть, чтобы невозможно было понять, откуда пошли дрязги и раздоры. В чистой воде, где видны ее проделки, ей не выжить.

Рыбка не нравится бабе, она не может взять в толк, как это она делает что-то даром и не красуется перед миром. Рыбка, выполняющая желания просто так, существо глупое и странное. Понятно, почему рыбка заплатила первый выкуп в виде корыта, это была плата за ее освобождение, но остальные благодеяния рыбка могла и не совершать. Все, что было выше уровня понимания старухи, все чужое и необъяснимое лучше поскорее уничтожить, чтобы оно не мешало устраивать жизнь по ее, старухиным законам. Владетельной царице не по чину самой обращаться с просьбами к простому мужику. Это возмутительно, что только он один умеет вызывать рыбку и разговаривать с ней, возмутительно и то, что он посмел публично заявить, что старуха "ни ступить, ни молвить" не умеет. Всю жизнь она его поедом ела за пустые разговоры с морем, а тут вдруг оказалось, что именно от них произошла такая удивительная корысть, о которой невозможно было ни помышлять, ни грезить.

Старуха боится потерять свои привилегии, но взваливает на себя все новые титулы и владения. Они с супругом вообще пребывают в постоянном страхе, но каждый пытается избавиться от него по-своему. Она пытается либо уничтожить всех врагов, либо стать недосягаемой, заняв вершину власти. Он пытается стать маленьким, незаметным, никаким, никому ничем не досаждать, а потому врагов не наживать. О постоянных испугах беззащитного старика в тексте упоминается не один раз. Его старуха предстает грозной и воинственной, только, владея всем не по праву, она до смерти страшится все потерять. Вершина, на которую все время карабкалась баба, дает самое удобное положение для обзора. Нет лучшей позиции для защиты рубежей, но места там достаточно лишь для одного, и, если не старуха займет его, то там обязательно окажется кто-то другой. Старуха торопится жить, она не способна воспринять какое-то иное, не похожее на собственное мировоззрение. Ей кажется, что рано или поздно рыбка поумнеет, одумается и отнимет все также легко и быстро, как дала.

ЕДИНСТВО МОРЯ И СУШИ

Баба не может разделить свой успех ни с кем, а тем более с мужем, а потому стремится прогнать его с глаз долой, унижает и помыкает. Став царицей, она лишь глазами на него показала, и верная стража чуть не изрубила его топориками. В начале сказки каждый из супругов адресует свои переживания молчаливым союзникам, морю и пряже с корытом, чью реакцию супруги имеют право истолковывать в свою пользу. Взойдя на трон, старуха получила публичное подтверждение своей правоты в борьбе со стариком. В расправе с ним народ безоговорочно принял ее сторону: "Поделом тебе, старый невежа! Впредь тебе, невежа, наука: не садися не в свои сани!". Он не поверил, что баба усидит на троне, он сказал, что она насмешит этим целое царство. Прошло совсем немного времени, он едва успел сходить к морю и вернуться назад, как она уже стала полновластной государыней, а люди стали насмехаться над ним, а не над ней.

Став титулованной особой, старуха перестает замечать мужа, а вспоминает о нем лишь, когда приходит время новой службы. От старика должна быть польза, а иначе, зачем нужно его терпеть. Подобное потребительское отношение к партнеру встречается у женских особей и в животном мире. Пчелы, например, перестают кормить трутней и изгоняют их из улья, когда убедятся, что те сделали свое дело, и царица матка не останется без потомства. Паучиха может съесть паука, когда брачный ритуал завершен. При клеточном содержании млекопитающих иногда встречается агрессивность самок по отношению к самцам.

Наша пара также живет в клетке, которой является землянка. Обогащаясь, старуха все сильнее отдаляется от старика, но в каждый поворотный момент жизни она снова на то короткое время, которое нужно, чтобы отдать приказ и убедиться, что старик его исполнит, становится на одну доску с мужем. Она невольно возвращается в узы семьи, к положению жены рыбака и обитательницы ветхой землянки. Их короткий контакт сопровождается не всплеском взаимной любви, а выплеском ненависти. Затем начинается новый виток возвышения старухи и одновременно возрастает уровень волнения моря.

Море как будто бы уже знает, с чем именно подходит к нему старик, с какой просьбой, оно знает обо всем, что говорят и делают на суше. Стихия успевает отреагировать на ту новую просьбу, с которой старик еще только собирается обратиться к золотой рыбке. Когда старик шел просить о корыте, море слегка разыгралось, когда шел просить об избе - помутилось, о дворянстве - стало неспокойно, о царстве для старухи - почернело, а в конце, когда баба потребовала стать владычицей морской, на море сделалась черная буря. Море отражает тот раж, в который входит баба. Ощутив и почувствовав, силясь точно сформулировать то, чего не хватает ее душеньке для довольства и спокойствия, она начинает концентрироваться на новом желании. Старуха все сильнее шумит, изливая все новые волны злобы, раскачивая все вокруг, пока наконец-то бурлящая в ней энергия ни соберется в конкретный, обращенный к мужу приказ. Чем больше энергии необходимо затратить на воплощение замысла старухи, тем сильнее начинает волноваться море.

НЕ ОТДАВАТЬ НИЧЕГО И НИКОМУ

Все прочнее были стены домов старухи, все выше поднималась она по лестнице восхождения, но все страшнее становилось ей в ее безумном одиночестве. Все дальше уходила она от людей, все более не управляемой становилась ее реакция на происходящие события. Она была настолько жадной, что не могла и не умела освободиться ни от чего, даже от постоянно нарастающей в ней злобы на мир, которая с каждым новым желанием тащила ее назад к опостылевшей землянке. Она умела только брать, а чтобы жить дальше, надо было эту злобу кому-то отдать. Лишь один человек, старик мог хоть на время снять с нее напряжение и облегчить этим ее грешную душу. Это он освобождал ее от тяжкого груза, от несоответствия занимаемому положению. Это он освобождал старуху от ипостасей рыбачки, крестьянки, дворянки и царицы. Потом он шел к морю, а, вернувшись, находил жену в новой, еще более сложной роли.

Взвалив на плечи куда более тяжкий груз, она со временем начнет еще сильнее безумствовать и злиться. Однако на короткий промежуток между новым отданным мужу приказом и согласием рыбки на его исполнение безумство неисполнимого желания оставляло ее, и она становилась простым, обыкновенным человеком. Тоска от несбыточности навязчивого желания, от бессилия воплотить самой даже самый ничтожный порыв души отступало, и на какое-то мгновение баба делалась счастливой.

Шесть раз ходил рыбак к морю, а, возвратившись, четыре раза находил на прежнем месте новые картины жизни жены. Дважды, в начале и в конце сказки он видел такие привычные землянку и разбитое корыто, это законно полученное и по праву принадлежащее супругам убогое имущество. У нас нет сведений о том, в какой именно момент на бабу сваливалось чудо, но скорее всего ее желание исполнялось непосредственно после диалога старика с рыбкой. Во всяком случае, когда старик возвращался, то находил жену или с обновой, с корытом, или уже в новом качестве: крестьянки, дворянки или царицы.

СУМАСШЕСТВИЕ СТАРУХИ

Попробуем вообразить, как это все происходило. Когда он ушел к морю с первой просьбой о новом корыте, старуха, случайно обернувшись, увидела вожделенный предмет. Она так долго хотела иметь новое корыто, что не сразу поверила, что оно не приснилось ей. Она поднялась и потрогала его, но ничего с ним делать не стала, она остолбенела и задумалась. Тогда перед ней ясно возникла изба, недосягаемое, недоступное, теплое и прочное жилье.

После этого все стало настолько ускоряться, что она вряд ли помнила и понимала хоть что-то из того, что обрушивалось на ее голову. Она становилась самой собой и возвращалась к реальности, только делая единственное, бывшее для нее родным и естественным дело, когда она кричала на мужа и облегчала бранью душу. Грубым окриком она снова и снова отправляла его к морю, не отдавая себе отчета, к каким последствиям могут привести вызванные ею перемены.

Когда человек не может различить, сон или явь его окружают, он может дернуть себя за волосы или ущипнуть. Старуха, чтобы поверить в реальность происходящего, кричит на мужа и слышит свой голос, который не мог измениться ни при каких обстоятельствах. Откричав, она снова впадает в состояние прострации, не удивляясь ничему, воспринимая все как должное. Она жила, чтобы без конца продолжать спор с мужем, возвышаясь над ним и призывая весь мир в свидетеля ее нового успеха. Снова и снова она неизменно справлялась с трудной новой ролью, а он был еще сильнее посрамлен и унижен ею. Она демонстрировала, прежде всего, ему, а потом уже и миру, что никого достойнее, чем она просто нет.

Шесть раз старик ходил к морю, каждый раз оно представало в новом виде, как будто бы отражая то, что было спрятано в тайниках души бабы. Отражение это становилось реальностью, в нем можно было жить и действовать. В первый раз старик пришел с вестью о чуде, после второго раза появилось корыто, третий поход подарил бабе избу, четвертый - дворянский терем, пятый царские хоромы, а после шестого она снова очутилась у разбитого корыта. Шесть раз меняло свое состояние море, вначале оно было безмятежный и спокойным, а в конце на нем сделалась черная буря.

Два первых желания старухи касались получения конкретного имущества. В результате исполнения остальных желаний она обретала новое качество, статус, что само по себе давало ей право на власть и материальное обеспечение. Старуха остро чувствовала, какую силу имеют привилегии, она умело пользовалась властью и манипулировала теми, кого смогла подчинить. Никто, кроме старика, не мог заподозрить ее в том, что она завладела не своим, не тем, что принадлежит ей по праву.

РОЖДЕНИЕ И СМЕРТЬ ВЕЩЕЙ

Мы привыкли к тому, что в мире есть только то, что можно потрогать, измерить, ощутить органами чувств. Каждый организм, как и каждый предмет, окружен, а вернее сказать, заключен в энергетический футляр, в собственную ауру. На ней нашли отражение чувства и мысли всех тех людей, через чьи руки он прошел, тех, кто его сделал и тех, кто им владел. Там есть отсвет тех состояний, с которыми люди обращались с вещью. Создание каждого предмета начинается с формирования его ауры, а разрушение этой ауры предваряет окончание его бытия. История любой вещи начинается с того мгновения, когда кто-то захотел ее сделать и начал об этом думать. Когда человек обдумывает план действий, идею, образ, вещь уже начинает жить в его воображении, а тем самым начинается формирование ее ауры. В ходе изготовления автор придает своим планам форму, вливает личную энергию, одушевляя этим предмет.

Когда вещь отслужила свое, когда ее все реже и реже употребляют и даже забывают о ней, заключенная в ней энергия постепенно начинает рассеиваться, а аура становится тоньше. С этого начинается гибель вещи, приобщение ее к хаосу, к беспорядку. Забытое и вышедшее из моды платье поражается молью, в ненужной мебели заводится жук древоточец, покинутый дом разрушается, чахнут оставшиеся без хозяина растения и животные, приходят в упадок вчера еще процветавшие города и даже целые страны. У них тоже есть душа, защитная аура, а от жителей, от граждан зависит благополучие и благоденствие той части земли, где они проживают. Чем больше критиковать, хулить и ругать отечество, отчий дом, тем сильнее будет разрушаться его защитная аура, тем труднее будет там жить, и легче будет разорить его врагу.

ПРАВО НА АТРИБУТ

Если употреблять вещи, насыщенные отрицательными эмоциями, то можно заболеть или лишиться сил. В цивилизованном мире люди не всегда могут увидеть, что именно несет им владение и пользование теми или иными предметами. Мы замечаем, однако, что некоторые вещи приносят удачу, потому любим и бережем эти "счастливые" украшения, предметы одежды или интерьера, автомобили, спортивный инвентарь. Такие предметы мы вольно или невольно стараемся держать поближе к себе и, не отдавая себе отчета, употребляем чаще других, но они, несмотря на это, меньше снашиваются, пачкаются, реже ломаются. Они приносят нам радость на протяжении всего срока службы, они становятся нашими друзьями. Нам жаль их выбрасывать, кажется, что и сами вещи не торопятся оставить наш дом. Это не удивительно, что они подходят нам, не вызывают отрицательной реакции, отторжения организма, дело в том, что они нам созвучны. Неподходящие вещи мы, напротив, подсознательно стремимся вывести из строя сами, а потому они чаще рвутся, портятся, отказывают.

Те предметы, которые стали продолжением человека, его неотъемлемой частью, право на пользование которыми он по праву заслужил, можно считать его атрибутами. Он может общаться с ними так легко, как никто другой, он понимает их душу. Человек сделал предметы своими, а в ответ на это они могут ему помочь, поддержать и защитить. Рядом с ними можно пополнить запас силы, а не израсходовать ее напрасно. Если портрет такого человека напишет проницательный художник или создаст вдумчивый фотограф, то на нем непременно будут присутствовать и атрибуты: садовод будет изображен среди цветов, писатель с книгой, гонщик с автомобилем, менеджер с компьютером.

Чем большее количество предметов мы сделали своими, чем более гармонично мы общаемся со стихиями - огнем, воздухом, водой и землей, тем тверже мы стоим на ногах. Сталевару и стеклодуву, работающим со стихией огня, он не причинит такого вреда, как прочим людям. Тот, кто работает с огнем, реже обжигается и не так чувствителен к жару. Летчик любит высоту, водолаз и дайвер не страшатся морских глубин, шахтер легко спускается в подземелье.

Можно получить атрибуты по наследству, если родиться в семье, члены которой из поколения в поколение занимались каким-то ремеслом или владели имуществом. Тогда их наследник, который посвятил этому свою жизнь, овладел семейным ремеслом, научился заботиться о родовом имуществе, получает право на заслуженный атрибут. Опираясь на поддержку рода, получить атрибут проще и естественнее, чем пробивать дорогу самому.

У героев сказки тоже есть атрибуты, корыто и пряжа у старухи, невод и море у старика. Пушкин, вводя нас в мир сказки, сразу же указывает на то, что окружает чету: "старик ловил неводом рыбу, старуха пряла свою пряжу". Старухины атрибуты сделаны руками, а старик в отличие от нее умеет общаться со стихией воды, с морем. Проходя по жизни, человек может заработать право на новые атрибуты, что будет подтверждать его духовный рост. Заслуженные атрибуты отражают созвучие души человека душам предметов и стихий, а ложные, чужие - вызывают у людей недоверие к их хозяину. Старуха имела право на владение одним только разбитым корытом да пряжей, а успела две недели править целым царством, но ни у кого, кроме старика это не вызвало неприятия. Дело в том, что старуха умела присваивать себе атрибуты других людей, им они принадлежали по праву, она же это право просто узурпировала. Но в конце сказки справедливость торжествует, она остается с тем, на что имеет право, а выражение: "остаться у разбитого корыта" настолько органично вошло в нашу жизнь, что давно стало поговоркой.

ВЕЩИ, ЛЮДИ И ПРОЧИЕ СУЩНОСТИ

За те тридцать три года, в течение которых старуха вела домашнее хозяйство семьи, она так и не научилась бережному отношению к вещам. Ее окружает ветхое, грязное, полуразрушенное жилье и такая же убогая утварь. Между тем рачительное отношение к предметам имеет почти магический смысл. Если ухаживать за ними, любить их и беречь, то они становятся самыми верными помощниками человека. Если не следить за ними, не мыть, не чистить, не чинить, то предметы могут превратиться во врагов собственного хозяина. Борьба предметов домашней утвари со своей нерадивой хозяйкой показана в сказке Чуковского "Федорино горе". Здесь вещи восстали против своей горе владелицы и предпочли убежать от нее, куда глаза глядят. Конфликт в сказке не является чистым вымыслом, в нем заложено не только сказочное, но и вполне реальное содержание. Работая с предметом, заботясь о нем, приводя его в порядок, человек вкладывает в него как в копилку часть себя, своей личной силы. В нужный момент все это можно оттуда взять и воспользоваться, возвратить радость и уверенность, успокоиться и поверить в себя.

В сказках звери, птицы, растения общаются так, как это делают люди, словами. В сказках так принято, и никто не удивится таким диалогам человека с сущностями, лишенными дара речи. В жизни мы также адресуем свои переживания домашним животным, растениям и предметам. Разговаривая с ними на равных, мы на время становимся, как дети, для которых такие разговоры являются естественной потребностью. С годами люди заменяют его взрослым, рациональным подходом к сути вещей, ставя и поддерживая дистанцию между собой и всеми остальными сущностями, обитающими на планете. Если бы взрослые не утратили этот язык детства, то ко всем могли бы придти окружающие нас в изобилии чудеса, как пришла к старику говорящая рыбка.

В такой открытый для общения мир, где преображенные чарами феи люди, могут не только обращаться ко всем прочим сущностям, но вступить с ними в реальный диалог и учиться у них пониманию тайн природы, помещает нас Морис Метерлинк в известной с детства пьесе "Синяя птица". В ней все общаются на равных, независимо от уровня на эволюционной лестнице или места в доме человека. У каждого, пусть он всего лишь головка сахара, кошка, собака или дерево, есть право на жизнь, собственные интересы, мнение и характер. У героев пьесы неодинаковое отношение к человеку, одни занимают его сторону, другие состоят с ним в извечной вражде, но каждому персонажу позволено отстаивать свою позицию, каждому можно жить на своей энергетике и именно ее излучать. Все уважают его персональное право и не мешают его самовыражению. Главные герои сказки, дети знакомятся с истинными лицами персонажей, учатся тому, как правильно общаться с каждым, учатся понимать бессловесную речь, которой пользуются все, кроме взрослых, серьезных, но немного глуховатых людей.

Сделать так, чтобы материальный мир смог в трудный момент встать на нашу защиту - одна из самых важных задач, стоящих перед людьми. Человек должен получать вещи и другие материальные ценности только для выполнения своей персональной миссии и только тогда, когда без них ее исполнение невозможно. Вещи могут быть получены в качестве награды за то, что сделано человеком. В таком варианте обретения предметов человек органичен по отношению к ним, а они становятся его естественным продолжением. Все, чем человек владеет, должно постоянно служить ему, приносить пользу, быть востребованным. Всему, что стало ненужным, чем перестали пользоваться, что мешает и превратилось в мусор, не место в доме. Любая вещь должна получать свою долю внимания, заботы, любви и ухода. Тогда каждый предмет будет живым и подарит радость, а жизнь в таком окружении превратится в праздник.

Старуха не владела по праву ничем, кроме разбитого корыта, а все, что дала ей рыбка, в действительности не было ей нужно. Она не смогла научиться ни тому, чтобы вещи служили ей, ни тому, чтобы их обслуживать. Нарастающее волнение морской стихии вызвано еще и тем, что все сильнее бунтуют вокруг бабы новые, заказанные ею, но невостребованные вещи. Они призваны были радовать кого-то, кому-то быть нужными, быть в обороте, но этого не случилось. Вокруг бабы концентрируется мертвая, пустая реальность, а сама баба превратилась в подобие черной дыры, которая непрерывно поглощает и непрерывно требует все новых порций пищи. Сделавшись еще значительнее, получив новые возможности, она на какое-то время может жить автономно, самостоятельно. Это продолжается недолго, и она стремится к новым рубежам, чтобы катализировать процесс еще более масштабного разрушения и еще сильнее возмутить море.

ДВОИМ НА ВЕРШИНЕ ТЕСНО

Нападение для бабы - лучший способ защиты. Не может быть так, чтобы в мире правили двое: одна на суше, а другая на море. Власть должна быть в одних руках, в руках старухи. Если чудеса из моря могут воплощаться на земле, если море и земля так тесно связаны друг с другом, то необходимо узаконить это, объединив и море, и землю под ее началом. По каким-то непонятным причинам рыбка не хочет править всем миром, но это может вдруг измениться, она может захотеть. Тогда старуха, которая больше ничего не умеет и не хочет делать, но которая уже привыкла без конца помыкать и требовать, просто никому не будет нужна. Глупая и недальновидная рыбка и так уже давно работает на нее. Она находится у нее в услужении, даром исполняя все ее желания. Рыбка не протестует, а это означает, что так надо и так должно быть, что таков и есть правильный порядок вещей.

Теперь старуха набрала достаточно силы, чтобы узаконить новый порядок, тогда все увидят, кто кому в действительности служит. Слабая духом рыбка и жалкий старик не ровня ей, а потому им пора занять свое место. Она сама начнет приказывать рыбке, а старика наконец-то можно будет обвинить в измене, посадить в тюрьму или как-то иначе сжить со света. Тогда старуха сможет избавиться от грязного мужика, который на глазах у слуг дерзнул поучать саму царицу, не проявлял смирения, послушания и покорности. Тогда у бабы будет новый объект для помыкания, она будет помыкать рыбкой.

ШАГ ОТ ЛЮБВИ К НЕНАВИСТИ

Неприкрытый материализм старухи, ее ненависть ко всему, из чего нельзя извлечь пользу и что поэтому находится за пределами ее понимания, заставляет ее унижать и уничтожать свою благодетельницу. Для старухи существует только то, чем владеешь, что можно взять, съесть, а также власть, которая дает право на обладание. Всего остального нет и быть не может. Старуха глядит на все сверху вниз, но она в сказке не одинока. Ее старик и сам при удобном случае не прочь посмотреть на мир свысока. Он все время старается поставить жену на место, говорит о ней так, чтобы представить ее перед двором, слугами и самой рыбкой полным ничтожеством. Он не может увидеть в своей жене никого, кроме переодетой грязной старухи, сидящей у порога ветхой землянки. Ему необходимо, чтобы рядом с ним, обездоленным и нищим был хоть кто-то, на кого можно взирать с чувством собственного превосходства, кому он мог бы постоянно демонстрировать, что он всегда прав. При каждом удобном случае он с завидным упорством, невзирая на побои и насмешки, без конца ставит бабу на место, доказывая ей собственную правоту.

У пары или не было детей, или они, не выдержав их бесконечных перебранок, разъехались, кто куда. Эти двое постоянно выясняют, кто главнее, тратя на это все силы, а потому теряют все и остаются у разбитого корыта, одинокие, не нужные ни себе, ни людям. Осознанно и подсознательно, они уничтожают друг друга бранью, попреками, тем, что изо всех сил стараются не вслушиваться в слова партнера и делают все ему наперекор. Они не могут жить без этого, это стиль их жизни, форма их отношений. Они питаются взаимной ненавистью и без нее не могут существовать. Взглянув на партнера, каждый видит в нем собственное отражение и пугается, не понимая, что видит самого себя. Ни он, ни она не в силах принять супруга, услышать его и полюбить. В этой смертельной не прекращающейся схватке друг против друга ни один не понимает, что борется с самим собой, что убивая другого, прежде всего, убивает себя. Они связаны не менее тесно, чем сиамские близнецы. Они навсегда скованы одной цепью, и удар по партнеру, немедленно отзывается ответным ударом по самому себе.

Оба они действуют как давние и отлично изучившие друг друга противники. За тридцать три года они узнали слабые места друг друга, до тонкости овладели тактикой этого затянувшегося убийства. Они наносят удары по больному, зная наизусть незащищенные места. Они бьют с закрытыми глазами и уже не могут жить без энергетики взаимоуничтожения. Она превратила в ненависть их былую любовь и встала на ее место. От любви до ненависти одни шаг, они давно сделали его, но, как и влюбленные, не могут жить друг без друга. И, кто знает, не потому ли старуха придумывает все новые поручения старику, чтобы просто иметь оправданный повод еще раз позвать его к себе и взглянуть на него, вдохнуть родной, близкий и неустранимый запах рыбы и заняться такой привычной и естественной перебранкой.

СТАРУХА ВСЕГДА ПРАВА

Ее ненависть к миру, а, прежде всего к мужу, бездонна как море. Она и сама вначале еще не знает всей ее меры и глубины, всех форм ее проявления и дозволенных границ. Поначалу она умеет только бранить мужа, на что он давно уже перестал обращать внимание. Не вкушая достаточной пищи, жадность и злоба еле теплятся в ней, но по мере обретения новых берегов, они разрастаются, а богатство и власть питают их новыми соками. Жизнь доказывает старухе, что она всегда права. В самом деле, "еще пуще старуха бранится", получив новое корыто, а в награду за это ей явилась отличная изба со светелкой. Получив такой прекрасный дом, баба вместо благодарности начинает уже ругать мужа, на чем свет стоит. Результатом этого стал высокий терем столбовой дворянки. В таком роскошном жилище ее ненависть получает новую обильную пищу. Теперь бабу вынужден слушать не один жалкий старик, а многочисленная челядь, ее желания ловят слуги, а она наказывает их за верность со всем своим рвением. Вот уже ей хватает наглости прилюдно ударить мужа по щеке, осердившись за его непокорность. Но никто и не думает ее за это укорять, и она получает еще более высокую награду - царский трон и палаты.

Чем дальше продвигается старуха по восходящей лестнице, тем более утверждается она в мысли, что выбрала абсолютно верный и единственно возможный путь. В самом деле, если бы, наперекор себе стала она благодарить, радоваться подаркам рыбки, прекратила бы требовать все новых, то именно в этот миг ей бы пришлось остановиться и в дальнейшем пользоваться дарами только последнего своего желания. Получи она корыто и порадуйся, так не получила бы избу, а если бы получила избу и сказала спасибо, так уж точно не видать бы ей терема, а возлюби она свой новый терем, так не сидеть бы ей в царских палатах. Старуха имеет все основания считать, что напор, сила, вздорность, наглость и презрение никогда не подведут ее и приведут к достижению новых заветных целей. Смирение и терпение, которые навязывал ей муж, дали одно только нищенство и унижение.

Как только злоба и жадность начинают переполнять берега ее владений, она призывает мужа. Он на миг возвращает ее на место жены рыбака, баба нагружает его новой порцией ненависти и брани, а он несет весь ее эмоциональный накал к морю. Эмоции бабы как вода, ее владения как берега, когда ее ненависть выходит из берегов, муж как канал соединяет их с безбрежной стихией. Он идет к морю, а с ним перетекают в него все ее неукротимые эмоции, которым стало тесно в прежнем русле. Возвращаясь, он приносит ей новые более просторные берега для заполнения. Баба, начиная жить в новых границах, на некоторое время успокаивается. Потом все повторяется снова. Иным способом освободиться от накала своих страстей старуха не умеет и так никогда и не научится.

КРУГОМ ВОДА

Буря в старухе и буря на море одного происхождения. Ищет выход эмоциональная буря в ее душе - выходит из берегов море, волнуется баба - волнуется море, закипает старуха - бурлит море. Вся вода на земле едина и управляется одними законами, неважно, в какой сосуд она налита: в море, в сосуд или в телесную оболочку. Наше тело более чем наполовину состоит из воды, даже в костях ее 40%, а в мозгу - 98%. Все живые организмы можно представить как воду, заключенную в клетки, ткани и органы. Основное вещество, из которого состоят растения, также вода. В сказке, когда человек спокоен, то спокойно и само море. Если человек нервничает, не может управлять собой, если он в плену у необузданных эмоций, то на море начинается волнение, равное по силе буре в его душе. Море заранее знает о силе нового желания старухи, оно без старика адекватно отражает силу ее неистовства до того, как старик успевает обмолвиться с рыбкой о том, с чем пришел к ней. Разыгрывается стихия в сердце бабы, бушует в ответ синее море.

Когда человек уравновешен, то спокоен в ответ и мировой океан, и сами небесные реки. Небо наполнено звездными водами, которые предстают отражением привычных людям, земных. Млечный путь в легендах народов предстает рекой, в названиях многих созвездий присутствует тема воды. Это Рак, Дельфин, Кит, Рыбы, Южная рыба, Водолей, Золотая рыба, Компас, Корма, Летучая рыба, Паруса, Киль и другие. Давно замечено, что люди, рожденные под знаками стихии воды, под знаками Рыб, Скорпиона или Рака, чувствительнее других. Всякое волнение в чужой душе созвучно им, они ощущают его и реагируют даже тогда, когда для всех прочих людей оно неощутимо. Наблюдая это, мы говорим, что рожденные под знаками стихии воды, психологичны. Они тонко воспринимают переживания других людей.

Земная вода подвижна и, независимо от того, в чем она находится: в капле, в ложе мирового океана или в теле, испытывает на себе громадное влияние Луны. Вода удерживается на поверхности планеты силами земного притяжения, но все мировые воды испытывают притяжение к спутнику Земли Луне. Сильнее всего это притяжение сказывается на мощных толщах воды океанов, следствием чего являются приливы и отливы. Вращение Луны вокруг Земли приводит к возмущению воды не только мирового океана, но и той, которая заключена в наших телах. Подчиняясь лунным ритмам, ссорятся и влюбляются люди, растут растения.

ФАЗЫ ЛУНЫ И ЖЕЛАНИЯ СТАРУХИ

Все живое реагирует на циклы Луны, образуя свои узоры, ритмы жизни, но женский организм отличается особой чувствительностью к фазам нашего спутника. Можно провести параллель и между старухой и Луной. Действие сказки длится четыре недели, лунный месяц. В его начале, сидя у разбитого корыта, старуха никак себя не проявляет. Через две недели, став царицей, она достигает пика своего восхождения, после чего начинается ее падение, деградация. Еще через две недели она приходит к завершению круга, к тому, с чего мы начали свое знакомство с ней, к разбитому корыту. Начало сказки соответствует новолунию, вершина старухиных достижений - полнолунию, а окончание пути возвращает нас в исходную точку, соединяющую начало с концом, точку новолуния.

В момент новолуния Луна не видна на небе, ее как будто бы и нет там. В этот момент и старухи вроде бы и нет, она никак себя не проявляет, находится в состоянии прострации, полусна. И старуха, и Луна в новолуние неразличимы, невидимы, они нечто. Через несколько дней на небе появляется месяц, у него два рога, это та двойственность, которую хочет соединить в себе старуха, двойственность желания и его воплощения. Фаза полнолуния это момент, когда они наконец-то соединились, став кругом, целой Луной, а старуха получила такую власть, выше которой на Земле быть не может и которая позволяет ей удовлетворить любое из земных желаний. Но нет конца движению, возникает новое желание бабы, оно относится к миру океана и выполнить его на Земле нельзя. Появляется новое раздвоение убывающей, стареющей Луны, движущая сила его имеет уже негативный, отрицательный импульс. Старуха неминуемо должна возвратиться к своему корыту. В ослеплении бессильной злобой неминуемого конца она становится подобием скорпиона, который смертельно кусает сам себя. Желания сильнее ее, сильнее всего, что есть в ней, сильнее даже угрозы саморазрушения. В результате последнего ее желания возникает ничто, пустое место. Оно выражается в новом состоянии оцепенения у старухи и в исчезновении, уходе с небосклона Луны, снова вступившей в фазу новолуния.

НЕПОСТОЯНСТВО

Жизнь старухи похожа на волну и подчинена ее ритму. Из морской глади зарождается новая волна, она усиливается, на ней появляется гребень, который обозначает, что она достигла своей полной силы. Затем волна затухает, угасает и гаснет. Луна также появляется в небе ниоткуда из черноты в виде еле заметного месяца, растет, становится ярче, превращается в полную Луну, диск которой равен диску Солнца. Потом она убывает, делается тоньше и пропадает в ночи, чтобы вновь повторить нескончаемый цикл превращений. Так и наша старуха будет вновь и вновь повторять круг своих метаморфоз, если ее вдруг вновь посетит новое чудо.

Похожи и связаны в нашем мире женщина, вода и Луна. Вода управляется Луной, она и переменчива как Луна. Вода может принять обличье белого пушистого снега, капель дождя, безбрежного моря, мощного водопада, белоснежных слепящих торосов севера, зыбкой трясины болот, разноцветной глади горных озер, морозного узора на стекле, снежных шапок гор, измороси, тумана и чая на нашем столе. Трудно уследить за ее непостоянным нравом, узнать ее в этих разных формах. Легко ли узнать в тонком изящном месяце и в полном сияющем диске, во всех последовательных фигурах от едва заметной линии на горизонте до диска, по размеру не меньше солнечного одну и ту же спутницу Земли. Каждый день восходит она в разное время, в ином месте небосклона и в новом облике. Не так ли переменчива и женщина со своим не всегда адекватным мировосприятием, непредсказуемой оценкой происходящего, ставшей притчей во языцех, женской логикой, с причудами, нервозностью, интуицией и неуравновешенностью.

СПУТНИЦА СТАРИКА И СПУТНИК СТАРУХИ

Луна не самостоятельна, она спутник Земли, а старуха спутница мужа, старика. Она не может жить без него, хотя лично ей кажется, что она важнее, умнее и призвана стать богаче, чем он. Луна существует, потому что есть Земля, а старуха всему, что получила в жизни, обязана старику. В этом заключена еще одна аналогия между старухой и Луной. Сама старуха не отдает себе отчета в том, что способна генерировать только волнение и бури, что созидание ей не подвластно. Ее эмоциональный шквал, силу ее давления мало кто может вынести, не потому ли все торопятся подчиниться ей, чтобы только отстала, не мешала, дала пожить и другим. В ней таится невероятная сила, способная раскачать целое море. Эта сила была предназначена для вынашивания и кормления, для воспитания и выращивания, но детей у бабы не было. Женщина-мать обязана иметь резерв такой величины, чтобы его хватило и на себя, и на ребенка, она просто обязана иметь запасы. Старуха также была на это запрограммирована, и ее желание копить было бы оправдано, если было бы на кого это потратить.

Все могло бы быть иначе, если бы он мог что-то сделать для нее, ну, хоть починить корыто. Тогда она могла бы из благодарности приласкать его, между супругами могла возникнуть нежность, возродиться любовь, у них могли быть дети. Но, кто знает, может быть, это она должна была начать, попробовать хоть раз пожалеть и утешить его, а он тогда сам, без просьбы сделал бы для нее все, о чем она могла только мечтать. Только никто из двоих не был в состоянии сделать этот первый шаг навстречу. Им просто не было никакого дела друг до друга. Более того, все, что для одного становилось жизненно важным, другой начинал немедленно ненавидеть всем своим существом. Оба они не представляли, как можно думать о чем-то, кроме собственных дел, воспринимать кого-то, кроме себя, как можно вслушиваться с чужие слова и становиться созвучным им.

Мы не знаем, хорошо ли слышала старуха, но у старика с этим было точно не все в порядке. Только совсем глухой рыбак, не различит по шуму волн, что на море буря или штиль. Нашему рыбаку, чтобы оценить степень волнения моря, на него надо было посмотреть, и Пушкин каждый раз говорит нам, что именно увидел, а не услыхал, подходя к морю, старик.

Владеть всем хотела старуха, не владеть ничем хотел старик, но нельзя сказать, что у него вообще не было желаний. Больше жизни он хотел только одного, чтобы его оставили в покое. Он все время повторяет рыбке одно и то же, что глупая баба "не дает, старику, мне покою". Им обоим, ему и рыбке нужно, чтобы старуха замолчала, потеряла право на свои новые притязания. Тогда старик снова говорил бы с морем о своем, а не о старухином, а рыбка наслаждалась бы покоем безмятежных морских глубин.

Владеющий всем и не имеющий ничего очень похожи. Если человек ничего не хочет, если он сам никто, то, по сути, он уже владеет все миром, потому что никак от него не зависит. Он тогда неуязвим. Если человек имеет все, что пожелает, то ему больше уже нечего желать. Старик породил старуху, а старуха - старика. Каждый по отдельности владеет всем, он морем, а она землей, но вместе они получают в законное владение одно разбитое корыто и ветхую землянку. Ничем, кроме этого скудного имущества, старик обеспечить жену не мог. Ему страшно что-то иметь, страшно вступить в мир людей. Наедине с морем, когда нет других суждений, кроме его собственных, он неповторим и даже уникален. Сказка показывает нам, что он так до старости и не научился жить среди людей и общаться с ними. Люди сторицей платят ему за гордыню, смеются и обижают его. Он им чужой. Рядом с морем он ощущает себя частью стихии, рядом с другими людьми он предстает таким, каким они его видят: жалким, беспомощным, нищим, старым невежей.

ОБОНЯНИЕ - ДРЕВНЕЙШЕЕ ЧУВСТВО

Старик принадлежит природе, а не миру людей, а для нее не важно, как он одет, ей приятно, что он обладает природными запахами: моря, рыбы. Людей эти запахи отталкивают. Море и рыба по запаху чувствует в нем своего, а люди - чужого. Рыбы вообще очень чувствительны к запахам. Стаю лососей, например, останавливает малейшая примесь в воде вещества, вызывающего тревогу. Насекомые различают запахи еще лучше рыб, они являются в этой области чемпионами среди всех обитателей планеты. В их мире, населенном оттенками ароматов, воспринимаются и руководят поведением такие крохотные концентрации веществ, которые практически невозможно не только измерить, но даже просто вообразить себе. Они бесконечно превосходят не только наш, человеческий, но даже недоступный нам собачий уровень обоняния.

Обоняние считается самым первым чувством, которым начали обладать обитатели земли. Оно появилось в глубокой древности, в начале четвертого периода палеозойской эры, девона, отделенного от нас промежутком в 350 млн лет. В ту пору суша еще только начала заселяться первыми вышедшими из воды позвоночными. Это были громадные амфибии, которые с трудом могли передвигаться по земле, а большую часть времени проводили в воде. Первыми же по-настоящему земными существами были паукообразные и другие насекомые, которые достигали поистине громадных размеров. В каменноугольных отложениях находят останки стрекоз с размахом крыльев до 70 см. Новая и чужеродная среда обитания, неведомые воздух и земля, несли с собой неизвестных врагов, что потребовало наработки защиты от них. Обоняние позволяло ощущать присутствие чужого на большом расстоянии, а разносимые ветром запахи могли информировать о происходящих вокруг переменах в любое даже темное время суток.

Каждое животное, растение, человек имеет свой индивидуальный, генетически закрепленный запах. Он уникален и неповторим, он непрерывно источается в окружающий мир, оповещая о себе. Он притягивает тех, кому приятен и отталкивает остальных. Обоняние по своей сути сродни иммунитету, оба работают на защиту организма, быстро и безошибочно разделяя всех и все вокруг на своих и чужих, на безопасных и опасных. Чем ближе степень родства различных особей, тем более похожи их запахи. В животном мире партнеров подбирают по приятности запахов, а у людей этот древнейший механизм в значительной степени утрачен. Между тем в природе именно он служит ключом для выбора наиболее удачного с точки зрения потомства партнера. В наше время в цивилизованном мире на первое место выступают, прежде всего, мода, общественное положение и другие социальные факторы, а не те естественные предпочтения, которые заложены в природе и которые ориентированы на рождение наиболее здоровых детей.

В генетическом коде животных семейство генов, ответственных за органы обоняния, почти такое же, как и у человека. У всего живого, кроме людей, обоняние является основным чувством, связывающих особь с миром. Обонятельный сигнал обрабатывается в мозгу быстрее всего, а аппарат обоняния расположен в передней части мозга, позади глаз. Это его древнейшая часть, она образовалась на первых шагах эволюции. Это область страхов, страстей, инстинктов. Животные и люди, лишенные обоняния, имеют низкую степень адаптации, их иммунитет снижен, а их потомство подвержено повышенному риску.

РЫБЫ, ЗЕМНОВОДНЫЕ, НАСЕКОМЫЕ

Осваивая мир сказки, мы невольно возвращаем себя к периоду зарождения жизни на Земле. Мы по-новому понимаем, как живут и чем дышат насекомые, земноводные и рыбы, вникаем в их характеры и мотивировку их поведения. Проживая вместе с героями сказки их жизнь, мы можем освободиться от груза многих проблем, которые невольно несем в себе. Каждый из нас, будучи эмбрионом, очень быстро прошел весь путь эволюции, в направлении от рыбы к земноводному и далее к человеку. Развиваясь, как развивались они, зародыш должен был, как и они, научиться различать запахи. Если произошел сбой, и обоняние не развилось в необходимой степени, то следствием этого могут возникнуть нарушения в выборе между своим и чужим.

Это может проявиться в том, что любой посторонний запах будет казаться опасным, каждый человек априори станет чужим, и тогда произойдет его немедленное отторжение. Такой подход к людям дает старуху. Старик был крепок задним умом, сам выбирать вообще не мог, а потому предпочитал одиночество. Издержки обоих вариантов состоят в том, что, следуя им, измениться, обучиться, трансформироваться невозможно. Жизненные позиции у супругов противоположны, подходы полярные, но дополнить друг друга они не в состоянии.

Если проводить параллель между характерами супругов и их сходством с первыми обитателями планеты, то можно заключить, что старуха, которая прядет свою нить, напоминает насекомое: паука, скорпиона, а старик - земноводное: тритона, лягушку, жабу. Старуха уже выбралась на сушу, поняла, как там жить, хочет утвердиться на ней, занять как можно больше площади и лидировать. Старик не принадлежит ни земле, ни воде, он, как вечный маятник, все ходит и ходит между сушей и морем, так и не решившись на предпочтение, не поняв, что ему роднее и ближе. Как и каждый, кто сидит между двух стульев, он не становится своим ни для моря, ни для земли. Он не выбрал среду обитания, он ничей, беспризорный, он и не хочет иметь ничего общего ни с кем из обитателей суши и моря, не в состоянии сближаться и находить с ними общий язык.

Проживая вместе с героями сказки их жизнь, примеряя на себя их привычки, отношения к людям вообще и к партнеру в частности, мы можем освободиться от груза тех проблем, которые несем, не догадываясь об этом, со времени внутриутробного развития. В тот период мы торопились проскочить весь путь эволюции, споткнулись, а потом всю жизнь не можем распрямиться и заявить о себе в полный голос, нам мешает страх, нас пугает проблема выбора.

НАСЕКОМЫЕ - ЧУЖИЕ?

Старуха была центром, вокруг которого плодились подобные ей жадные, нечистоплотные и вероломные люди. Она создавала для них питательную среду, умела внушить любому страх, почтение и раболепство. Ее слушал, перед ней благоговел целый народ, никто не увидел в ней просто вздорную бабу. Она возбуждала вокруг себя потоки неизжитого рыбного духа и другие, еще более гнилостные и смердящие запахи. Однако их присутствия никто не замечал. Она как гигантский паук плела и плела свою паутину, чтобы опутать ею весь мир.

Старуха была ничтожеством, ничуть не более страшной, чем таракан, тараканище, насекомое из еще одной сказки К. Чуковского. Этого обыкновенного таракана с рыжими усами боялись могучие и сильные звери: львы, тигры, медведи, и все приносили ему на съедение своих малых детушек.

За старухой-пауком, за тараканищем стояла мощная сила, без ее поддержки, без ее гипноза, внушения и подавления всех непохожих, править зубастыми, клыкастыми, умными и сильными невозможно. Зодиакальный знак Скорпион управляется планетой Плутоном, названной так в честь владыки мрачного подземного мира. Под властью Скорпиона и Плутона находятся насекомые: облако саранчи, пчелиный рой, термитник, муравейник, а также любые напоминающие рой структуры. Это стада животных, орды завоевателей, многотысячные митинги, толпы людей, переполненные стадионы и концертные залы. В больших коллективах личность утрачивает самостоятельность, она одушевлена не больше, чем тень из царства мертвых душ. Здесь торжествует коллективные воля, честь и совесть. Вместо природных законов мир управляется идеей, место нравственности занимает искусственная мораль, подобие старухиной, вместо Бога люди поклоняются живому кумиру всесильной властительнице царице. За ней стоит нечто холодное, бесчеловечное и безжалостное. Это ощущают не только подданные, но и сама баба. В жертву этой всевидящей и всепоглощающей мощи должно быть принесено все персональное, индивидуальное и личное.

Остановить старуху, почувствовавшую вкус чужих страданий, трудно, она нуждается во все более мощных потоках человеческой боли. Чем значительнее те задачи по разрушению мира, которые были поставлены перед ней, тем большую власть она должна для этого получить и тем меньше ограничивают ее действия моральные запреты. Старуха превращается в черного мага, всесильно владеющего душами колоссального числа людей, у которых вместо отвращения она вызывает любовь и радость. Люди для нее жертвуют всем, они становятся бессловесными тенями в царстве Плутона, в ней одной концентрируется все то, для чего была предназначена каждая маленькая человеческая жизнь в отдельности. Не оттого ли в ней столько силы, что, кажется, бабу просто невозможно победить.

ЗЕМЛЯ, МОРЕ И ЕГО ТАЙНЫ

В сказке говорится о борьбе между морем и сушей, в которой победило море. Царица моря золотая рыбка уничтожила старуху, погрузив ее в навязчивую медитацию, подобие вечного сна. Рыбка не хотела ничего давать людям, хотя формально ее не в чем упрекнуть: она немедленно одаривала старуху всем, чего та только могла пожелать. Она не упрекала и не корила ее за жадность, она ровно и без эмоций отмеряла все новые и новые блага. Ее абсолютно не интересовало, в какие руки попадает каждое новое чудо, сколько оно будет стоить людям и какие жертвы придется им принести для старухиной прихоти. Она ко всему подходила формально, а заботилась лишь о собственном покое и о безмятежности моря, среды ее собственного обитания. До той поры, пока баба не посягнула на ее свободу, рыбка, никак не оценивая и не комментируя происходящее, осыпала ее, как из рога изобилия, милостями. Как только старуха стала угрожать лично ей и пожелала овладеть и морем, она, не говоря ни слова, все также спокойно, как перед этим давала, отняла все в единый миг.

Рыбке не нужно, чтобы люди приобретали силу, мешали ее покою, она не собиралась их учить, а потому старик со старухой так ничего и не поняли. Никто из пары не смог ни преобразиться, ни поумнеть. Рыбке перемены в людях и не нужны. Если люди станут другими, то придется поумнеть и ей, а вот к этому рыбка не была готова. Рыбка это белый маг, для которого нет ничего важнее, чем следование тишине, бездействию и медитации. Шум, движение, активность, суета людей раскачивают море, создают беспокойство, волны и даже бурю. Волнение доходит до самых глубин, поднимает со дна грязь и муть. Все это требует работы по усмирению моря и уводит рыбку от ее неги и праздного гуляния на просторах волн.

Давая старухе имущество и титулы, рыбка чувствовала, что жадная баба обязательно попадется, что не быть ей владычицей морской. Умная рыбка только ждала своего часа, зацепки и повода, чтобы сразить жадную бабу. Если бы рыбка отказалась стать благодетельницей старика и старухи, ее могли счесть не благодарной, лицемерной обманщицей. Пообещав любой откуп, она не оговорила срок действия договора. Она сказала только, что откупится всем, что только старик пожелает. Рыбке нужно было, чтобы ее не в чем было упрекнуть, чтобы она оставалась чистой и безукоризненной. Рыбке было важно, чтобы ничто не возмущало стихию, чтобы море оставалось спокойным, с тихой мелкой рябью и монотонным, "белым" шумом прибоя. Ей надо было добиться того, чтобы старуха изжила себя сама, и по возможности помочь ей в этом. Тогда ни муж, ни жена так и не станут людьми, снова вернуться к нищенству, страху и бессилию.

Рыбка умела ждать и жертвовать сиюминутным для большого и главного, поступаться частью, чтобы не затронуть основного. Рыбка умела исправлять собственные ошибки, действуя чужими руками и используя чужие промахи. Рыбка вообще не оказывала давления на происходящее, она не привносила в ситуацию ничего личного, никаких помех. Она использовала только то, что ситуация давала ей, но делала это с наибольшей выгодой для себя. Давая и давая бабе, она знала, что баба держится только за счет того, что сбрасывает свой мусор, свои эмоциональные отбросы в море. Она чувствовала, что баба ни за что не остановится и попытается овладеть и морем тоже. Для этого ей неизбежно придется перерезать связывающий море и сушу энергетический канал. Тогда она неминуемо начнет пожирать сама себя и немедленно скатится на те позиции, с которых начала свое головокружительное восхождение за четыре недели до того, как возвратилась к своему разбитому корыту.

Рыбка знала законы, которым подчиняется этот мир, но она хотела владеть ими монопольно, она не стала делиться тайными знаниями с недостойными людьми. Она знала силу этих законов, но могла утратить свою естественную связь с ними, если бы кто-то еще узнал их и стал им следовать, если бы еще кто-то мог стать своим для моря. Рыбке важно было, чтобы люди оставались убогими и примитивными, тогда их продвижение застопорится, а она одна будет владеть морем. Ее устраивал установившейся порядок вещей, а всякое изменение еще неизвестно, к чему бы могло привести.

МЫ ЕСТЬ ТО, ЧЕМ ПАХНЕМ

Рыбка была обтекаемой и неуловимой, как сами волны. Она выскальзывала из рук, она не выдавала тайны моря. Она сделала все, что от нее зависит, чтобы помешать людям в их становлении, чтобы они не стали добрее, умнее, сильнее, грамотнее, чтобы они не могли править морем вместо нее. Пусть пребудут с ними их проблемы там, где их дом, на земле, но море священно, лишь немногим достойным дано общаться со стихией. Рыбка проверила людей, они оказались не готовыми, им нужно только одно - вытеснить всех обитателей планеты и занять своим племенем всю ее: и море, и сушу. Она опять смогла переиграть их, оставить их перед лицом их проблем, неуемных желаний, жажды власти, разрушения собственной среды обитания или рабского подчинения силе. Они могли пожелать все, что можно вообразить: всевозможные таланты, вечный мир, процветание, доселе неведомые человеку возможности, великие свершения, детей, наконец, да мало ли к чему может стремиться человек на земле. Только все это не могло придти в голову ни жадной старухе, ни доброму старичку.

Они могли, наконец, попросить избавить их от вечного рыбного запаха. Из-за него их постоянно будет преследовать навязчивая судьба, неизменно дающая супругам ипостась рыбака и рыбачки, живущих милостью моря. Они могли пожелать царского статуса, а не царской личины, истинной царственности, а не обретения внешних, формальных символов власти: короны, дворца и собственного государства. Люди не поняли: чтобы быть царем, надо им вначале стать.

Герои древнеиндийского эпоса Махабхараты понимали это. Там отвратительный рыбный запах рыбачки Сатьявати был свидетельством ее низкого положения. Возвышение девушки, ее преображение и изменение социального статуса было предварено новым благоуханным запахом ее тела. Однажды мудрец Парашара попросил Сатьявати перевезти его на лодке через реку. Окутав землю тьмой, он уговорил ее стать матерью Кришны, автора Махабхараты. Рыбачка согласилась, а за это он подарил ей прекрасный аромат, который притягивал мужчину также властно, как цветок пчелу. Цветок превращается в спелый плод, а Сатьявати, благодаря своему изысканному благоуханию, стала женой великого царя Лунной династии Шантану. Ее потомки стали героями великого сражения, битвы богов.

В Махабхарате прекрасный запах является отличительным признаком героя, символом его принадлежности к элите, к избранным мира сего. В сказаниях других народов, созданных позднее, личным запахам человека уже не отводится такая решающая роль, притягательный запах не определяет выбор партнера и супруга. С давних времен люди предпочитают пользоваться благовониями, чтобы источать заведомо известное благоухание, а не совершенствовать свой личный и неповторимый аромат.

Запах неуловим, его трудно описать, в языке не так уж много эпитетов, относящихся к ароматам, да и слова эти описывают аромат букета в целом, а не отдельные ноты всей гаммы оттенков. Мы говорим: аромат сирени, ландыша, вмещая в одно слово всю неповторимость того благоухания, который дарит нам цветок. Мы оперируем штампами запахов, подаренных нам природой, мы не в силах разделить их на составляющие, выделить из всего спектра опасные или, напротив, полезные, притягательные для себя. Мы ощущаем, что запах, как и вода, непрерывен, текуч, переливчат, а потому, описывая его, часто применяем те же слова, что и при описании воды. Мы говорим о волнах благоухания, о том, что запахи льются, струятся, истекают. Мы, наконец, не случайно говорим, что слышим запах, ведь у запаха волновая природа, как и у звука.

На первом месте изо всех чувств у человека лежит зрение, дающее 90% информации о мире. Мы видим, если нам удается различить очертания предметов и их цвет. Запах не имеет четких границ, он сообщает нам об истинной сути мира и людей, его невозможно спрятать за слова, одежду, мимику, духи, идею, лозунги, учения и прочие ухищрения цивилизации. Запах это проявления поля, тех вибраций, которые, помимо воли, излучает все вокруг.

ОПАСНАЯ ДОБРОТА

Старуха была истинным материалистом, тонкий мир и его вибрации были ей непонятны и недоступны. Подданные, которыми она, став дворянкой и царицей, себя окружила и с которыми мы встречаемся в сценах ее объяснений с мужем, ничем от нее не отличаются. Все они воспринимают лишь то, что слышат или видят. В этом мире, чем больше у человека денег или власти, тем большего уважения он достоин, неважно, каким путем он к этому пришел. Поэтому, чем большая та сословная дистанция, которая разделяет супругов, тем пренебрежительнее относятся к старику люди. Он все более отдаляется от людей, он чужд им, хотя по-прежнему остается своим для моря. Рыбка обращается к старику все время одинаково, с какой бы старухиной просьбой он к ней ни обратился. Она каждый раз пытается успокоить его одними и теми же словами: "Не печалься, ступай себе с Богом". Для нее он все время один и тот же, а для людей все более жалкий и все менее достойный уважения человек. Пушкин в отличие от рыбки в конце сказки меняет свое отношение к рыбаку. Когда старуха посылает мужа к рыбке за царским титулом, за последней из ее удавшихся прихотей, то ударяет для острастки мужа по щеке. Тогда поэт называет его старичком, подчеркивая этим пренебрежительным обращением ничтожество несостоявшегося главы семейства.

Рыбке не было дела до того, как устроен земной мир, кто там правит, лишь бы не мешали жить на просторах моря ей. Если старуха не будет царицей, так будет кто-то другой, у людей свои не понятные рыбке игры. С позиции рыбки старуха не претерпела каких-либо перемен, кем была, тем и осталась, чем пахла, тем и продолжает вонять, как излучала фальшь и одержимость, так и излучает. Рыбак тоже не изменился, как желал он покоя в начале, при их с рыбкой первом разговоре, так и продолжает излучать это желание, какие бы слова от лица старухи он ни произносил. Оба они: и рыбка, и рыбак хотят одного - покоя. Рыбка понимает его, а люди - старуху, но, ни рыбку, ни рыбака люди понять не в состоянии. Народ подневолен, если не старуха, будет править ими, то на ее место найдется кто-нибудь другой, таков земной закон, от него нельзя уйти, как того хочет старик.

Тот, кто в состоянии объять и море, и сушу, знает, что старик не был добрым, он был трусливым, безразличным и жалким в своем желании все время пребывать в покое. Если бы он сумел во время поставить бабу на место, то совершил бы поистине доброе дело. Тогда человечеству удалось бы избежать многих бед, тогда не было бы ее мерзкого правления, невинно наказанных и несправедливо возвышенных ею людей. Не затормозилось бы развитие мира, не оказалось бы человеческое общество отброшенным назад. Не смели бы подобные ей поднимать голову, иметь наглость, сеять подлость, утверждаться в бездушии и без духовности, не смогли бы они править и тем, презирая, попирать обычных людей.

СОН РЫБЫ

Я лягу в омут сонной рыбой

И буду молча сны смотреть,

Спасибо, Господи, спасибо,

Что мне позволил умереть,

Что отпустил меня до срока

Из мира денег и вещей

И научил ленивым оком

Следить налимов и лещей,

На свет из толщи не стремиться,

Жить погруженным в вещество,

С которым так сознаньем слиться,

Как только может существо.

И еле плавниками двигать,

И лучшей жизни не хотеть,

Спасибо, Господи спасибо,

Что не могу я умереть.

Я спрячусь в омут рыбой сонной

И буду молча сны смотреть,

В своем пристанище придонном

В четыре стороны глядеть.

ПУТЕШЕСТВИЕ В СКАЗКУ

Сыпал дождь на зеленую ряску

И она раздвигалась на миг,

Мы с тобою приехали в сказку,

Где старуха живет и старик,

Здесь крыльцу не хватает ступеней,

В дождик каплет вода с потолка,

И всегда не хватает ей денег,

А ему не хватает пинка,

Не дал Бог в утешенье ей чадо,

И отринула баба его,

Ей теперь всю Вселенную надо,

Но не нужно ему ничего.

Только жадным желаньям не сбыться,

Вновь пред нею постылая клеть,

Ведь она не умеет молиться,

А старик не умеет хотеть.

Сучит сонными пальцами пряха

Изо дня в день суровую нить,

И глаза открывает неряха,

Чтобы старого мужа корить,

И какая разбудит их встряска,

Будет сказке и нити конец,

Разойдется ли плотная ряска

Перед синью небес, наконец.

ЕДИНЕНИЕ МАГИИ И ВЛАСТИ

В МИРЕ СКАЗКИ О ЗОЛОТОМ ПЕТУШКЕ

"СКАЗКА ЛОЖЬ, ДА В НЕЙ НАМЕК"

Сказка о золотом петушке датирована 1834 годом, она стала последней из пяти сказок Пушкина. Ее загадочный сюжет весьма непрост. После прочтения сказки у вдумчивого читателя может возникнуть чувство неудовлетворенности, нелегко догадаться, на какой урок намекает своим добрым читателям, "добрым молодцам" в последних строках сказки автор. В самом деле, какая связь может быть между жизнью современного человека и царем Дадоном с его странным, мистическим окружением? Стоит ли в наше цивилизованное время полагаться на астрологию и магию, вникать в тему фатализма, навевающую тревожные мысли о неотвратимости конца?

Сказка полна наваждения, которое уводит прочь от реальности и погружает в читателя в состояние, напоминающее тяжелый сон царя Дадона. Попробуем стряхнуть оцепенение и понять, что же именно столько лет пытается передать своим потомкам поэт. Погружение в мир этой сказки происходит с трудом, ведь в ней нарисованы ужасные, нечеловеческие картины. Она оставляет ощущение безысходности, в ней вдруг как-то неожиданно погибают не только все главные действующие лица: царь, два его сына и скопец. В ней, как на полотне Верещагина, изображено нагромождение множества ожидающих погребения тел. Они лежат грудами в тесном ущелье высоко в горах после братоубийственной резни, из которой никто не вышел живым.

Ни в одной из сказок Пушкина нет столько смертей, ни в одной смерть не воспринимается так обыденно. Вслед за гибелью всех представителей правящей династии царя Дадона может произойти смена власти, которой будет предшествовать смутное время, междувластие, как мы бы сейчас сказали, перестройка. Произойдет исчезновение с карты мира могущественной и громадной империи, вчера еще подвластной Дадону, ее раздел между обиженными царем соседями.

ПОТЕРЯ ИНИЦИАТИВЫ

Соседи царя достаточно натерпелись от его грозного нрава, из-за которого он смолоду совершал один за другим дерзкие набеги на границы сопредельных государств, без жалости сея на чужих землях зло и насилие. Дадон всегда отличался смелостью, он был задирист и отчаян, не испытывал в ратном деле ни сомнений, ни сострадания. Он никогда не задумывался о том, какие обиды наносил царям и их народам. Он вообще не вспоминал о них и жил так, не зная угомона, всю свою жизнь. Под старость он устал и захотел покоя, но стоило ему ослабить натиск, как властители пограничных стран немедленно сами пошли на него войной, пошли мстить за содеянное старым царем зло.

Дадон потерял инициативу, и теперь хозяевами положения стали другие цари. Теперь они выбирали место и время совершения набегов, навязывая Дадону собственную военную тактику. Вокруг Дадона не было дружественных держав, и у каждой имелось достаточно оснований для вторжения вглубь его территории. Удары сыпались градом, и царь едва успевал уворачиваться, его жизнь и жизнь его страны превратилась в сплошной кошмар. Собственным умом и своими силами царь справиться с напастью не мог, а потому был вынужден обратиться за помощью к тому, кто был умнее его, к мудрецу звездочету, т.е. к астрологу. Этот поступок царя становится переломным моментом сказки, после которого она начинает идти уже в непредсказуемом направлении, а ситуация полностью выходит из-под контроля. Едва вступив в соглашение со звездочетом, царь фактически подписывает смертный приговор и себе, и своему дому, и всему своему царству.

ЧУДЕСНОЕ СПАСЕНИЕ

Внешне все выглядит вполне безобидно: царь просит мудреца о "помоге", а тот дарит ему чудесную птицу, золотого петушка, который один отлично может сторожить границы целого царства. Птица громким криком сообщала не о нападении на царство Дадона, не о нарушении границ его царства, а о значительно более ранних стадиях агрессии. "Чуть опасность где видна", едва только кто-то из соседей обозначает намерение напасть, едва войско его начинает собираться в поход, как петушок принимается громогласно кричать. При этом он поворачивается, как флюгер, на своей тонкой спице, указывая то направление, откуда грозит беда, и не умолкает, пока войско не отправится из столицы Дадона в поход на врага.

Птица не давала сбоев, делая свое дело абсолютно безошибочно. Всех непрошеных гостей неизменно встречал неожиданный мощный отпор, на границе их уже во всеоружии поджидало войско Дадона. С обретением петушка Дадон снова получил в свои руки утраченную с возрастом инициативу, а вместе с нею к нему пришел такой долгожданный покой и безмятежный сон. Впервые в жизни он получает возможность жить, не утруждая себя ничем, спокойно и беззаботно, не творя более греха. После договора со скопцом Дадон начинает опережать соседей. Действуя более оперативно, он получает очевидное преимущество. Самая же главная выгода от этой новой ситуации заключалась в том, что теперь он жил мирно, а нападали, становились завоевателями уже соседи. Перед лицом всего мира Дадон демонстрировал, что он по-прежнему неуязвим и недосягаем, а соседи всякий раз оказывались наказанными за свою дерзость.

ИТОГ ЖИЗНИ

Что может быть благодатнее спокойной старости, честно заслуженного итога жизни под сенью всеобщего почитании и любви. Каждый человек стремится к такому состоянию, каждый, кто сполна заплатил долгими годами трудов и покаяний за неосмотрительные поступки и необдуманные высказывания, совершенные в юные пылкие годы. С помощью звездочета царь обрел такую старость, но так и не сумел извлечь из ошибок слишком бурной молодости никаких уроков.

После обретения чудесного петушка войско Дадона совершало одну разгромную победу за другой. Только на деле победы эти оказались мнимыми, они оказались лишь видимостью военного успеха. Все царство во главе с нерадивым, ленивым и не слишком умным государем давно уже мешало жить и развиваться странам целого региона. Все ресурсы сопредельных государств должны были тратиться на военные нужды, а сам Дадон стал тем центром, вокруг которого сосредоточились и гибель людей, и разрушение ценностей. Целые страны работали на войну, дети появлялись на свет, чтобы погибнуть, люди создавали и строили только затем, чтобы все это было сметено с лица земли.

Конечно, могло произойти истинное чудо, Дадон мог перестроиться, договориться с соседями, наладить торговлю, сотрудничество и мирную дипломатию. Для этого он должен был признать, что был не прав, должен был поступиться своими убеждениями. Однако сам статус царя подразумевает, что он всегда прав, поэтому цари в сказках редко изменяют свой нрав. В каждом сказочном государстве правит свой царь, созвучный собственному народу и тем задачам, которые стоят перед страной. Поэтому характеристика, которая дается царям в сказках, обычно бывает краткой и точной. Царь может быть злым или добрым, умным или глупым, но, как правило, остается верным своему нраву на протяжении всей сказки. Не все герои получают право изменяться по ходу сказки в лучшую сторону, но у царей такого права вообще нет.

"НО ВСЕМУ ЖЕ ЕСТЬ ГРАНИЦА"

Каждая жизнеспособная система отделена от внешней среды, от остального мира границей. Через эту границу поддерживается равновесие между системой и окружающей ее средой. При нарушении равновесия система теряет способность поддерживать собственные границы и утрачивает жизнеспособность. Самый маленький кирпичик, из которого построено все живое, клетка, имеет свои границы, мембраны. Они полупроницаемы и обязаны не пропускать внутрь то, что вредно, что послужит разрушению. Как только клетка окажется не в состоянии поддерживать свои границы, она погибнет.

Каждый орган также имеет свои границы, а любое тело отделено собственными границами от других тел. Более крупные образования: дома, города, страны, планеты, Солнечная система, Галактика и т.д., все-все имеет собственные границы. Внутри границ правят одни законы, а за их пределами - другие, внутри границ одна среда, а снаружи - иная, порой враждебная. Ежедневно мы, сами того не подозревая, пересекаем множество границ. Это происходит всякий раз, когда нам приходится входить куда-то или выходить откуда-то. Выход за пределы квартиры, а потом многоквартирного дома, вход в транспорт, в здание офиса, а потом рабочего кабинета, вход в кафе или ресторан на обед, вход в кабинет начальника или в курилку сопровождается пересечением невидимых границ и вынуждает нас к внутренней перестройке. Звонок по телефону, письмо, устное обращение к кому-либо, в конечном счете, также является проникновением в мир других людей или учреждений.

Переход через границу вынуждает нас сделать выбор. Оказавшись внутри чужого и зачастую непривычного пространства, мы можем принимать, уважать и соблюдать тот уклад жизни, которому следует другой человек, тот свод законов, которым подчиняется страна, те обычаи, которые приняты в той или иной нации, те правила и нормы, по которым работает учреждение. Это обозначает, что мы пришли с миром. Мы можем начать нарушать законы, сделаться агрессором, придти с войной, например, насмехаться, критиковать, навязывать свою точку зрения, демонстрировать неуважение, пытаться что-то изменить и навязать. Такая позиция неизбежно приведет к разрушению или самого агрессора, или того пространства, на которое он посягнул.

Эта сказка рассказывает о границе, ее свойствах и законах. "Но всему же есть граница!" - восклицает в финальной сцене Дадон. Он по своему статусу отлично понимал, чем может обернуться нарушение, а еще того хуже потеря собственных границ. Сказка предлагает нам так хитро пересечь охраняемые границы, чтобы оказаться в чужом и враждебном пространстве не врагом, но и не другом. Именно такой путь тайного проникновения на враждебную территорию подарил царю скопец, когда вынул из мешка своего чудесного петушка.

ЗВЕНО В ЦЕПИ

Мудрец помог царю исправить тупиковую ситуацию, не тратя на это сил. Предложенный скопцом волшебный вариант решения проблемы не потребовал от царя никаких усилий, ему не нужно было как-то перестраивать себя и царство. Благодаря вмешательству астролога, мир получил неоспоримые и очевидные доказательства того, что Дадон по-прежнему намного превосходит остальных царей, что он по-прежнему имеет право жить, не считаясь ни с кем.

Средством, с помощью которого Дадон вновь стал недосягаемым для врагов, стал кричащий с высокой спицы золотой петушок. "Чуть опасность где видна, верный сторож как со сна шевельнется, встрепенется, к той сторонке обернется и кричит" - вот и вся работа, которую исполнял петушок. На деле оказалось, что она была важнее нелегкого ратного труда многочисленного войска под предводительством недремлющих воевод. Физические усилия, которые совершал верный сторож, были, конечно же, ничтожными, зато результаты были колоссальными и просто потрясающими. К тому же петушок формально не нарушал ничьей границы, фактически он все время сидел в центре столицы Дадона, но чудесным образом он как будто бы одновременно находился и за рубежами царства, в столицах всех сопредельных стран.

Петушок обладал удивительным даром, он мог собирать информацию о настроениях, мыслях, желаниях всех прочих царей, не вылетая за пределы собственного царства. Более того, он проделывал все это легко, как будто ему эта работа ничего не стоила. Почти все время он попросту спал на своей высокой спице, а просыпался лишь тогда, когда какой-то соседний царь уже собирался пойти войной на Дадона. Спящий петушок просчитывал и суммировал враждебные настроения соседей. Когда же они, достигнув своего предела, становились началом решительных действий, направленных против Дадона, петушок мгновенно просыпался и кричал, обернувшись в том направлении, откуда готовился удар вражеской рати.

С подачи петушка нападавших ожидала на границе достойная встреча, а его настойчивый крик был первым звеном в одной и той же цепи последовательных событий, в этой своеобразной цепной реакции. Птица включала государственную машину, и она мгновенно и отлажено проделывала то, что была призвана делать. Петушок передавал импульс воеводам, те будили царя, он отдавал приказ войску и назначал главнокомандующего, войско отправлялось в поход, и все успокаивалось. Петушок продолжал кричать не до той поры, когда воеводам удавалось разбудить царя, хотя этого пробуждения было более чем достаточно для того, чтобы рать отправилась в поход. Он замолкал, когда войско начинало свое движение прочь из города, а после этого окончательно затихал вызванный его криком шум. Причем все завершалось в той же последовательности, в какой и возникало: в начале замолкал петушок, а в самом конце - царь: "петушок угомонился, шум утих, и царь забылся".

Помимо тех, кто, как говорится, по должности был обязан вникать в петушиные крики, была в столице и еще одна сила, которая мгновенно и в самую первую очередь реагировала на них. Это был народ, население столицы, у которого крик птицы каждый раз неизменно вызывал страх. Люди не были непосредственными участниками ритуала отправления рати на бой, но, благодаря их шуму, в городе возникало неимоверное волнение, тревога, почти что паника. В задачу царя входило успокоение народа, ему было важно, чтобы этот шум затих, и только после этого царь мог снова забыться своим безмятежным сном праведника.

ИДЕАЛЬНЫЙ РАЗВЕДЧИК

Маленькая птица сумела заменить собой службы по сбору информации о слухах, настроениях и намерениях соседей. Петушок один занимался тем, что в любом государстве исполняет громадный штат квалифицированных сотрудников внешней разведки. В его тельце уместились все те, кто день за днем обязан работать над сбором сведений о планах других стран, черпая их из легальных и нелегальных источников. Птица заменила собой и тех, кто стоит на самом верху этой пирамиды, кто обобщает полученные данные и делает свои важнейшие выводы, от существа которых зависит внешняя политика любого цивилизованного государства. В царстве Дадона, где дипломатия практически не работала, а все действия в отношении соседей носили только открытый и агрессивный характер, петушок определял все внешнеполитические шаги страны.

Дадону теперь почти не приходилось самому делать выбор и думать. Теперь для царя все стало предельно ясным, он точно знал, на каком фронте ему надо воевать, а война была тем единственным делом, на которое он был способен. Теперь, когда петушок указывал ему, с кем и когда надо сражаться, государственная машина, которой управлял Дадон, перестала буксовать. Исключительной прерогативой государя становилось теперь только назначение главнокомандующего. Цепь событий, первым звеном которой был крик петушка, не была длинной. Петушок включался сам и своим криком включал воеводу, воевода будил царя, царь отдавал приказ, войско уходило на битву, петушок выключался и замолкал, затем успокаивался и засыпал царь, а войско, неизменно одолев неприятеля, возвращалось с победой домой.

Сам царь при этом становился почти марионеткой, которая оживала только на краткий миг, необходимый для того, чтобы отдать приказ. При такой слаженно работающей машине царь становился фигурой номинальной и почетной, а не работающей и действующей. Государством спокойно могли управлять двое: мудрец со своим творением, золотым петушком и воевода, умевший взаимодействовать с войском. Цели звездочета, его программа так и остались тайной, старик, убитый царем, мало говорил, а его мысли и намерения ушли с ним в могилу. В сказке одна тайна рождает другую, только у нас нет ключей ни к одной, слишком хорошо они запрятаны в гладком, ровном, красивом тексте. Впрочем, кончик той веревочки, за которую необходимо потянуть, чтобы размотать весь клубок, кроется, как и в остальных сказках Пушкина, в самом названии. Поэтому начать стоит с личности самого петушка.

КТО ТАКОЙ ПЕТУШОК

Петушок в сказке золотой, а, значит, яркий, солнечный, сияющий. Он умеет без еды и питья смирно сидеть на высокой спице годами. Обычные петухи не могут летать, а этот в финале сказки взлетел с легким звоном со своей спицы, чтобы клюнуть царя в темя. После чего он и вовсе взвился в небо и улетел в неизвестном направлении. Еще наш петушок умел стеречь границы царства, он был верным сторожем. Каждый свой крик об опасности он сопровождал человеческими словами, приговаривая: "царствуй, лежа на боку!", несомненно, намекая на ограниченную дееспособность государя.

Петух это неизменный герой сказок и народных поверий во всем мире. Согласно им, именно петух обладает даром и привилегией отпугивать нечистую силу, и после его третьего предутреннего крика она непременно обязана уйти, сгинуть из мира людей. Именно петуху предоставлено право отмерять то время, в течение которого нечистая вражья сила имеет власть над миром. Именно он предупреждает об окончании срока этой власти. В сказке подробно описаны три крика петушка и те действия, которые они возымели. После каждого из этих криков столицу покидает новое войско. Предводителем первого становится старший сын царя, второго - его младший сын, а во главе третьего встает сам Дадон. Сыновья и их рати уходят из столицы, а назад так и не возвращаются, они находят свою смерть далеко в горах. Царь погибает под стенами своей столицы сразу же после того, как собственноручно убивает создателя петушка звездочета.

Петух по народным приметам обладает свойством отпугивать мертвецов, с ним связана символика воскрешения из мертвых и возрождения жизни. Он символизирует непрерывный круговорот: зарождение - жизнь - смерть и т.д. В зависимости от цвета петух является символом разных сил, черный петух принадлежит темным силам, а красный - царству света. Часто петух является символом плодородия, сексуальности и похоти.

У разных народов с петухом связаны различные обычаи. Например, у сванов считается, что душа умершего переселяется в петуха, у индейцев Северной Америки петух также связан с подопечным ему человеком, а смерть петуха связана с его смертью. Здесь петух выступает, как тот дух, с которым таинственно переплетается жизнь человека. Петух является национальным галльским символом. У славян петух часто вышивается на полотенцах и на одежде в качестве талисмана, а его изображение, фигурку в виде флюгера, свободно вращающегося вокруг оси, принято помещать над коньком крыши. В этом случае он служит оберегом и охраняет дом от нечистой силы.

НЕМНОГО О ЭЛЕВСИНСКИХ МИСТЕРИЯХ

Петухов приносили в жертву во время Элевсинских мистерий, которые, может быть, являются самыми известными из дошедших до нас древних ритуалов посвящения. Они были известны в Греции со второго тысячелетия до нашей эры и просуществовали еще четыре века в нашей эре, а всего около двух тысяч лет. Элевсинские мистерии происходили в городе Элевсине недалеко от Афин и подразделялись на малые, проводимые ежегодно, и большие, осуществлявшиеся раз в пять лет. Ритуал посвящения был тайным и сохранился до наших дней в неполном виде, но основные его идеи известны и актуальны и доныне. Они связаны с мифом о богине плодородия Деметре и ее дочери Персефоне. Большие мистерии были приурочены ко дню осеннего, а малые ко дню весеннего равноденствия. В это время день точно равен ночи, светлое время суток совпадает по продолжительности с темным, солнце заходит почти точно на западе, а восходит на востоке. Эти дни являются рубежами, весной после дня равноденствия день начинает обгонять ночь, а осенью день начинает уступать ночи.

Как повествует миф, однажды, когда юная Персефона гуляла по лугу и собирала цветы, земля вдруг разверзлась, и повелитель подземного царства Аид унес девушку к себе. Он сделал ее своей женой и царицей мира мертвых. Ее безутешная мать Деметра отправилась на поиски пропавшей дочери. Во время скитаний она открылась людям в городе Элевсине, где повелела построить в свою честь храм. Богиня плодородия совсем перестала заниматься миром людей, от этого земля перестала плодоносить, возник голод и огромные бедствия среди смертных. На Олимпе, где жили бессмертные боги, также возникло недовольство, но скоро с Аидом удалось договориться, и он стал отпускать жену на полгода домой из тьмы подземелья на свет.

Для непосвященных людей мистерии символизировали смену времен года, на зиму Персефона спускалась под землю, наступало холодное и более темное время года. Весной она возвращалась из подземного мира, день начинал становиться длиннее ночи, а земля, растения и все живое возрождалось к новой жизни. Для посвященных - мистерии рассказывают о таинствах жизни и смерти. Тогда лето, время пребывания Персефоны на земле можно рассматривать как время жизни человека, а зима символизирует скитание души после смерти в мире мертвых душ.

Мистерии учили, что если человек не работал во время жизни, если так и остался в плену у непрерывной череды все новых и новых желаний, то в ином мире он будет находиться в состоянии непрерывной агонии. Он будет постоянно страдать от того, что желания по-прежнему переполняют его душу, а там, в ином мире возможности для их исполнения полностью отсутствуют. Исполнить желания можно, только вновь родившись на Земле, а чем больше сила неисполненных желаний, тем быстрее придется душе возвратиться для земных помыслов и дел. Рождение души в физическом теле можно рассматривать как символическую смерть души. Тогда подлинное рождение души это освобождение от всех телесных оболочек. Для посвященных - сама смерть суть новое рождение.

СВЕТ НОЧИ И МРАК ДНЯ

Инициируемого в мистериях учили духовному освобождению от кандалов жизни. Символом этого был уход Персефоны из подземного мира мрака и тьмы на землю к свету и солнцу. В процессе посвящения ученик по наклонному темному туннелю поднимался из подземелья вверх, как будто бы уходя от тьмы невежества к свету знаний. В ходе ритуала испытуемый продвигался вверх один, преодолевая страх перед тьмой. При этом происходило символическое восхождение его души в область света, к горнему миру, туда, где обитают боги. На высокой горе Олимп была обитель главных богов греческого пантеона. Гора здесь предстает как минеральное дерево, прорастающее своими гранитными, каменными корнями вглубь Земли, к ее центру, к ее сердцу.

Элевсинские мистерии демонстрировали также, что плененная в дневное время своим бренным телом душа, ночью освобождается от его оков и приобретает возможность для свободного общения с высшими мирами. Ночью во время сна она поднимается из материального мира к миру света. Петух, которого приносили в жертву в ритуале мистерий, служил связующим звеном между высшим и низшим, между горним и дольним мирами. Эта связь осуществлялась в тот момент, когда в ходе жертвоприношения его душа отлетала от тела.

Мистерии помогали понять и спокойно принять те великие таинства, во власти которых находится в своей земной жизни человек. Они помогали принять мистический смысл природных явлений, подготавливали людей к принятию жизни и смерти, учили общению с силами земли и космоса. В своих ритуалах они отображали незыблемую периодичность смены времен года, ночи и дня, жизни и смерти. Они подталкивали посвященных к осознанию глубочайших тайны мироздания, объясняли ему непреложность перемен, необходимость постоянной работы над собой без уныния и страха.

СРОК ЖИЗНИ - СОРОК ДНЕЙ

Действие сказки подразделяется на несколько периодов. Первый относится к молодости Дадона, когда он был норовист и удал, а фортуна улыбалась ему. Он всегда только побеждал и жил в ореоле воинской славы и почестей. Второй период - время старости, когда царь устал и решил наконец-то "покой себе устроить". В это время удача отвернулась от него, и он стал приманкой для своих назойливых соседей. Протяженность каждого из этих периодов нам не известна, но сказка помещает нас и в два других точно отмеренных периода его существования, ставших для царя последними. Это два года, которые длился спокойный и безмятежный сон царя. По началу, этот сладкий сон изредка прерывали беспокойные крики петушка. Когда же соседи поняли, что все их набеги неизменно заканчиваются поражением, то "присмирели", и царь смог вообще не просыпаться.

Самый последний период его жизни, в течение которого погибли дети царя и их войско, мудрец астролог и сам царь, длился ровно сорок дней. За эти сорок дней золотой, солнечный петушок прокричал три раза. Если следовать сказочным законам и канонам, то после его третьего крика вся нечистая, вся темная сила обязана исчезнуть. Она обязана сгинуть с глаз долой из дома или иного пространства, в котором раздавались или были слышны петушиные крики. Местом, где кричал петушок, была столица царства Дадона. Трое главных героев уходят из столицы, четверо уходят из жизни. Читатели узнают о двух поединках, в одном врагами выступают два брата царевича, а в другом - царь и скопец. Все погибают, но означает ли это, что все они были на службе у нечистой силы? Чтобы разобраться в этом, попробуем восстановить хронологию тех роковых для царя и царства сорока дней.

ХРОНОЛОГИЯ СОБЫТИЙ

Мудрец, объясняя царю, как пользоваться петушком, сказал, что в случае "набега силы бранной, иль другой беды незванной" петушок обязательно закричит громким голосом. В течение роковых сорока дней он кричал трижды, но в какие именно моменты это происходило, нам пока непонятно. Попробуем воссоздать ход событий, чтобы разобраться, что именно вызывало в петушке ощущение тревоги и вынуждало его просыпаться и кричать. Интервал между тремя криками птицы неизменно составлял восемь дней. После каждого крика в поход отправлялась новая армия, она следовала точно на восток, в том направлении, куда указывал петушок. После первого и второго крика действие разворачивается в столице, и о том, что произошло с войском и царевичами, никаких сведений к царю не поступало: "Было ль, не было ль сраженья, - нет Дадону донесенья". После третьего крика неизвестность отступает, и мы, читатели, становимся свидетелями того, что происходило с войском и его предводителем высоко, в безлюдных горах.

Пушкин ведет читателя вслед за армией и Дадоном к шатру шамаханской царицы. Дорога эта заняла у Дадона ровно восемь дней, скорее всего царевичам, чтобы добраться до царицы, потребовалось точно такое же время. Тогда первый крик петуха возвестил о появлении царицы, второй - о приходе старшего, а третий - о приходе младшего сына царя в ее стан. В тот день, когда петушок разбудил царя в первый раз, в поход отправилось войско старшего царевича, через восемь дней, когда он с армией добрался до заветного шатра, петушок снова закричал. Младший сын со своей армией немедленно двинулся в горы. Они шли ровно восемь дней и на исходе этого срока с радостью увидели войско старшего царевича, расположившееся станом вокруг шатра. Тут же петушок закричал в третий и в последний раз, тогда царь окончательно проснулся и отправился в горы сам. Он пришел к шатру через восемь дней, но петушок на этот раз кричать об опасности почему-то уже не стал.

Дважды, едва к шатру девицы приходило войско под предводительством лица царской крови, петушок просыпался и предупреждал об опасности. Если следовать этой логике, то он обязан был закричать и в тот момент, когда к шатру подошел сам царь с ратью. Если бы это произошло, не дремавший воевода направил бы царю на выручку новое войско и сам пошел с ним в путь. Однако дело приняло совершенно иной оборот. Или встреча царя с царицей не представляла опасности для царства, или скопец, хозяин петушка и автор заложенной в нем программы, не видел в этом опасности. Может быть, программа вышла из-под контроля ее создателя, ведь сказка повествует о том, что и царь, и скопец погибли из-за чар этой непонятной сущности, этой мнимой женщины, которая в конце сказки "пропала, будто вовсе не бывало".

ОТКУДА ШЛА ОПАСНОСТЬ

Мы невольно связываем те факторы, которые представляли опасность для царя и его сыновей, с опасностью и для самого государства. Но, по-видимому, это было не одно и то же. Не исключено, что сам царь, который правил "лежа на боку", о чем не без ехидства всякий раз напоминал ему видевший все со своей высокой спицы петушок, мог представлять основную опасность для государства. Тогда события, предшествовавшие гибели государя, были только необходимой прелюдией к его кончине. Они предшествовали освобождению народа и всей земли от тирании, от той все подавляющей силы и неограниченной власти, которую царь собой олицетворял.

До тех сорока дней петушок кричал каждый раз, когда у кого-то из соседей возникали планы нападения на Дадона. В эти сорок дней ситуация была совершенно иной. Никто не пытался вторгнуться в его земли с военной силой. В его пределы проникла всего лишь одна прекрасная женщина со своим ярким шелковым шатром, шикарной кроватью и роскошными яствами. Именно это почему-то пробудило петушка, а он в свою очередь пробудил царя криками, указывающими на нежданную беду. Пока старший царевич шел к шатру, все в столице было тихо. Встретив царицу, он не ощутил в ней враждебной силы и не стал противостоять слабой женщине. Он полюбил ее, а тем самым стал ее частью и усилил ее, а это уже могло представлять опасность для государства.

Согласно народным поверьям, каждый следующий из трех криков петуха отпугивает более страшную и темную силу. Если подойти к событиям этих дней формально, то получается, что моральная, духовная гибель старшего царевича с войском произошла сразу же после его назначения командующим армией, т.е. сразу же после первого крика петуха. Как только он отправился в поход, и его конец, и конец его воинов был уже предрешен. После второго крика был обречен младший сын и его армия. Обычно в сказках младший сын бывает более любимым и близким, Дадон и не посылает младшего царевича на битву первым, он его бережет. После третьего крика страшная участь предначертана уже самому Дадону.

Народная мудрость учит, что нечистая сила с каждым петушиным криком имеет все меньше и меньше времени и права для своего пребывания в мире людей, у нее становится все меньше возможностей для того, чтобы творить свое неизбежное зло. Но тогда получается, что это Дадон и его дети представляют враждебную для жителей столицы силу. Нечистая сила, подчиняясь крикам петушка об окончании отведенного ей срока, о приближении рассвета, вынуждена покинуть столицу, уйти прочь из мира добрых людей. С каждым новым криком птицы обитель людей обязаны покинуть и в действительности покидают все более и более страшные враги рода человеческого, а ими могут быть только царь и два царевича.

Людей, когда они прислушиваются к предрассветным крикам петуха, не волнует, как, куда и каким образом сгинет нечистая сила. Заботиться об этом - не дело людей, решение вопроса происходит не на человеческом уровне. Дело человека - выявить эти силы и сделать все от него зависящее для того, чтобы они ушли восвояси. Солнечный петух проявляет силы зла и указывает на них, он отводит для их дел точно отмеренное время, а с третьим криком их час окончательно пробит.

ПУТЬ К СВЕТУ НА ЗАКАТ

Сыновья царя и он сам двигались точно на восток, к восходу солнца, они шли из царства ночи, из царства тьмы царя Дадона к свету. Помимо указаний на направление, в котором шли войска, в сказке есть и прямое свидетельство того, что конечной целью пути был именно свет. Дадон, а до него каждый из царевичей подходит к шатру на исходе восьмого дня. "Вот осьмой уж день проходит, войско в горы царь приводит и промеж высоких гор видит шелковый шатер". Видит он и две побитые армии, а возле шатра своих сыновей, "оба мертвые лежат, меч вонзивши друг во друга". Царь, а за ним и все войско оплакивает безвременную смерть наследников престола и гибель своих соплеменников и братьев по оружию. В момент наивысшего потрясения безутешный отец уже не в силах более совладать с болью потери, он призывает собственную смерть, крича: "горе! смерть моя пришла". Дадон завыл, как раненный зверь, за ним завыло все войско, и тут шатер "распахнулся... и девица, шамаханская царица, вся сияя, как заря, тихо встретила царя".

На небе в это время действительно сияла заря, только это была вечерняя заря, последний свет уходящего дня. Однако царю происходящее представляется иначе. В восхищении он немедленно умолкает перед красавицей, как умолкает "пред солнцем птица ночи". Пушкин сравнивает Дадона с птицей ночи, а царицу с солнцем, перед появлением которого, на утренней заре ночная птица обязана смолкнуть. С позиции наблюдателя Дадон подошел к шатру ближе к ночи, к закату дня, а по его внутреннему ощущению встреча с царицей несет свет, и на душе у него становится радостно, как будто бы на дворе не вечер и конец светлого времени суток, а утро и начало нового дня.

Дадон подходит к концу своего земного существования, к закату своих дней. Не случайно он, увидев трупы детей, кричит о своей смерти. Как вдруг с ним происходит странная метаморфоза, и все переворачивается с ног на голову. Царица уже не вестник ночи, смерти, конца дневного света, не вечерняя заря, она символ рассвета, предвкушения счастья и грядущего дня, а царь делается птицей ночи, которая оживает лишь в ночной тьме. Для него самого, как и для его сыновей, она сама по себе уже источник света, она как солнце. Тьма ночи и конец жизни кажутся им светом и началом, а жизнь предстает только что окончившейся ночью. Царь, которого послал в горы символ света золотой петушок, становится птицей ночи, а царица, из-за которой погибло столько народу, кажется ему яркой и сияющей, как утреннее солнце.

БРАТОУБИЙСТВЕННОЕ СРАЖЕНИЕ

В сказке нет ни слова о том, когда произошла гибель царских детей, мы видим их смерть только глазами отца и солдат его армии. К концу восьмого дня своего похода царь приходит в пустынную местность в горы, где люди, судя по всему, не жили. Воины, привыкшие к битвам, столкнулись с необычной для себя ситуацией. В пути им не встретилось "ни побоища, ни стана, ни надгробного кургана". Царь и его люди готовились к встрече с врагом или со следами битвы, но ничего похожего им не попалось. Было непонятно, куда делись два войска с сыновьями, тревога царя достигла апогея, он не знал, что думать. Только на закате последнего дня пути он увидел странную и страшную картину последней кровавой битвы, после которой в живых не осталось никого, кроме коней.

Попробуем вообразить, что же открылось взору царя и солдат в тесном ущелье безлюдных высоких гор. После братоубийственной сечи прошло уже несколько дней, и перед зрителями этой трагедии предстали горы окровавленных трупов, смрад и зловоние от не погребенных тел, над которыми кружились потревоженный войском Дадона птицы падальщики. В центре этого побоища стоял роскошный шелковый шатер, а перед ним "без шеломов и без лат" лежали, вонзив друг в друга мечи, оба сына царя. Царевичи были без доспехов, а это обозначает, что они не ждали поединка и не готовились к нему, что схватка произошла случайно. Картина была настолько ужасающей, а гибель людей настолько бессмысленной, что даже привычные к смерти в боях солдаты, завыли от горя и ужаса.

Любвеобильная царица с зовущей и не оставляющей сомнений улыбкой выходила навстречу каждому, кто приходил к ее шатру. Шестнадцать дней тому назад она именно так встретила старшего царевича. На ее ложе он расслабился и доспехи, естественно, снял. Восемь дней он, как потом и его отец, пировал с ней в неге и радости. К концу этого срока к шатру подошел младший брат, он ждал боя и готовился к нему, а потому был, как положено, в латах и шлеме. Увидев войско брата, стоящее в горах мирным и спокойным лагерем, царевич, естественно обрадовался и пошел в шатер к старшему брату. Девица и его встретила такой же тихой радостной улыбкой, братья, наверное, обнялись и сели пировать втроем. Им было, чему радоваться, опасность миновала, врага нет, а это значит, что не будет ни битвы, ни смертей.

Царица была абсолютно равнодушна к переживаниям людей, у нее отсутствовали какие-либо эмоции, она одинаково ласкала и одного, и другого. Она расточала свои чары и не высказывала предпочтений, она любила каждого. Хмельные братья просто не поделили красавицу, оружие было всегда под рукой, а запал, с которым они пришли в горы, не был израсходован. Они вышли из шатра, чтобы выяснить отношения, одновременно схватились за мечи и стали биться не на жизнь, а на смерть. Тут начали сражаться и их войска. Как и их предводители, солдаты не сознавали, что делают и не контролировали себя. Вспыхнула внезапно возникшая взаимная ненависть, началась сеча, из которой никто не вышел живым, а братья одновременно вонзили друг в друга мечи.

Это побоище не могло произойти в тот момент, когда братья только встретились. Они должны были выпить, начать спор, ощутить неприязнь друг к другу, разрешить которую мог только поединок. Для всего этого требуется некоторое время, часы или даже день. Скорее всего, бой произошел, когда царь уже двигался к шатру, и до его встречи с царицей оставалось менее восьми дней. Петушок к этому времени уже успел прокричать в третий и в последний раз.

НЕЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ СИЛА

Итак, в конце жизни царя петушок начинает кричать не для того, чтобы предупредить о грозящей опасности. Крики его были сами по себе, а смерть отпрысков царя и его кончина сама по себе. Скорее всего, он кричал не затем, чтобы указать на опасность, а чтобы любой ценой вызвать из города в горы всех наследников престола, а затем и самого царя, всю царскую фамилию. Не удовольствовавшись обильными человеческими жертвами и горем старого царя и отца семейства, какая-то слепая сила с такой же слепой настойчивостью требовала все новых и новых жертв. За последние в жизни царя сорок дней петушок как будто бы сломался. Он перестал исполнять свое предназначение и впервые за два года своей верной службы царю не только не предупредил беду, а сам ее и накликал. Петушок перестал охранять границы государства.

Может быть, он кричал уже и не по своей воле, а это сама шамаханская царица звала царевичей и их отца, кликала их, внушая петушку время его крика. Она заманила в горы старшего царевича, но увидела, что нужен ей не он, потребовала выдачи младшего, а потом вынудила выйти из-под укрытия стен столицы и самого царя. Пока он добирался до нее, она, чтобы никто ей не помешал сделать дело, вынудила неопытных в обращении с царицей красоты царевичей на смертельный поединок, а их рати на взаимное уничтожение. Это она ждала мужчин правящей династии в горах, куда она явилась по их душу. В таком варианте прочтения сказки царица это сама смерть, властно зовущая Дадона в свои объятья. Напрасно царь пытался откупиться от нее обильными кровавыми жертвами, посылая на погибель рать за ратью и одного сына за другим. Она благосклонно принимала все это, но не удовлетворялась. Кровь и боль подданных царя стали только кратковременной отсрочкой конца как самого Дадона, так и его страны. Царица продолжала настойчиво требовать своего, и ничто уже не могло отдалить конец земной жизни Дадона.

ГРАНИЦА ЖИЗНИ И СМЕРТИ

Обычай приносить человеческие жертвы для того, чтобы умилостивить богов и предотвратить тем самым кончину заболевшего или немощного правителя, а также приносить обильные жертвы на могилах царей существовал у многих народов. По понятиям древних для перехода через границу жизни и смерти знатному человеку обязательно потребуется сопровождение. Такой человек привык почти все делать с помощью слуг, и в загробной жизни ему без них также невозможно будет обойтись. Жертвоприношения богам проводились и для того, чтобы что-то вымолить у них, например, дождь, а также получить силу для исполнения трудного дела. Финикийцы, поклонявшиеся богу Молоху, приносили ему в жертву невинных детей их знатных родов. В Ветхом Завете Авраам едва не принес в жертву своего любимого сына Исаака. В ритуалах ацтеков людей убивали непосредственно в храмах, проливая на алтари кровь жертвы, запах которой не смущал ни жрецов, ни простых людей. Даже в наше время то и дело возникают секты, пропагандирующие массовые ритуальные самоубийства или убийства своих адептов.

Древние полагали, что страдания жертв, которые путем изощренных мучений долго находились в пограничном состоянии, пребывая между жизнью и смертью, были угодны богам. То, с какими просьбами жрецы обращались через них к небу, обязательно доходило до него, было слышнее и понятнее, чем просьбы и молитвы живых и здоровых людей. Если жертва была угодна, если боги ее принимали через посредничество священного посланца и мученика, то народ получал облегчение в жизни, победу над врагами, милость неба, долгожданный дождь или, напротив, прекращение чрезмерных осадков. Как правило, жертва не должна была иметь физических изъянов, жрецы выбирали красивого, молодого, полного сил человека из хорошей семьи. Если необходимо было принести в жертву девушку, то она непременно должна была быть непорочной.

Душа невинной жертвы, отлетая от тела в определенный жрецами момент смерти, пересекала границу между человеческим, земным миром и божественным, небесным. Этот посланец нес на небо просьбу, обращение, мольбу о снисхождении к людям.

ГРАНИЦА И БЕЗГАНИЧНОСТЬ

В сказке рассказывается как о границе между бытием и небытием, так и о других границах: государственных, ночи и дня, о границах всего дозволенного. Можно сказать, что сказка посвящена свойствам границы и пограничного пространства, этой нейтральной полосы, ничьей территории. Здесь рассматриваются также условия, при которых можно и разрешено безопасно пересекать границу.

Граница любых владений должна иметь такую протяженность, чтобы хозяину хватало сил на ее защиту. Чем значительнее граница, тем труднее ее охранять, тем лучше должны быть сторожа и тем точнее надо знать, откуда может придти опасность. Со всей этой премудростью пришлось столкнуться Дадону. Он настолько расширил в ходе непрерывных войн границы своего царства, что оказался уже просто не в состоянии охранять их собственными силами. Он навязывал всем соседям свой порядок, свои законы и власть, он подчинял подневольные народы. Внутри границ его ставшего огромным царства образовалась определенная структура жизни и порядок вещей, за границами империи жизнь текла по иным правилам и нормам. Положение становилось критическим, в любой момент империя могла лопнуть как мыльный пузырь. Спас положение человек неопределенного пола, не мужчина, но и не женщина, а скопец, кастрат.

Неопределенность, размытость, многообразие, неконкретность стирает само понятие границы. Легко провести границу между черным и белым, между темнотой и светом, между любыми полярностями. Между сумерками и ночью, между рассветом и ясным днем, между серым и черным или серым и белым, между гермафродитом или лицом с выраженным полом провести четкую границу не всегда легко и просто. В полдень люди плохо различают оттенки и подробности, яркий контрастный свет ослепляет. В полночь темнота почти лишает человека зрения. Сумерки это время когда мир воспринимается при идеальном освещении полусвета-полутени, когда мягкость и задушевность сглаживает контрасты. "Между светом и тенью есть нечто среднее, двойственное, присущее им обоим - в нем тайна пленительной прелести. В сумерках на лицах людей особая нежность, между истиной и ложью такая же разница, как между светом и мраком. Пиши только перед сумерками или когда туманно, это свет идеальный" - так писал о полусвете и полутьме Леонардо да Винчи.

Граница приводит к ограниченности, отсутствие границ - к безграничности. Каждая сущность имеет границы не только физического плотного тела, но и высших тонких тел. Люди непрерывно транслируют в мир разнообразные эмоции, ощущения и мысли, что создает вокруг каждого невидимую, но достаточно четко ощущаемую даже на расстоянии ауру. Не надо думать, что невысказанный протест, неприятие, отторжение и прочий негатив может пройти незаметно как для мира людей, так и для мира животных, растений и даже неживых предметов. Если от кого-то сыплются искры, то от перегрева и перекала со временем начнут страдать все вокруг. Для защиты от такого нападения необходим сторож, наподобие безошибочно указывающего на агрессора золотого петушка. Чем большим имуществом, властью, знаниями, полномочиями или иными привилегиями обладает человек, тем лучше должны быть его внутренние сторожа, тем реже они обязаны ошибаться и быстрее реагировать на нападение.

На определенном этапе развития личности дальнейшее расширение тонких тел невозможно без стирания границ между человеком и миром. В результате этого происходит объединение человека со всем сущим, а для этого он обязан стать никаким, не проявлять себя каким-то определенным образом, иначе любая его конкретность предстанет границей. Для ее охраны и защиты потребуются все более и более мощные сторожа, и все силы личности станут расходоваться только на это.

ЧЕМ ЖИЛО ЦАРСТВО ДАДОНА

Главное действующее лицо сказки царь, глава государства и "отец народа" постоянно завоевывал все новые и новые земли, расширяя границы своих владений. Жители покоренных стран, его новые подданные обязаны были жить по законам Дадона, следовать его правде и с радостью принимать навязанный им порядок. Царь получал право повелевать своими новыми подданными, а они - славить его и его мудрую политику и радоваться, что им выпало счастье получить такого доброго и человечного вождя. Для поддержания самого справедливого мироустройства в военизированном государстве Дадона существовала отлаженная система подавления, не дремавшие воеводы и огромная армия. Войско Дадона намного превосходило армии соседей, а ресурсы для его пополнения были, по-видимому, неисчерпаемыми, ведь население империи было очень велико. Мы видим, что собрать и отправить в поход одну за другой три рати не составило для царя никакой проблемы.

Народное хозяйство царства было нацелено исключительно на военные нужды, а потому развивались только те его отрасли, которые были необходимы для ведения войны. Среди мужской части населения была высокая смертность, чтобы обеспечивать высокий уровень рождаемости, все женщины были обязаны иметь детей, даже, если мужа для каждой не хватило. Воевать было престижно, и большую часть высокопоставленных лиц составляли военные. Общественное положение женщин вряд ли могло быть высоким. Может быть, что как и в армии Вермахта, солдату перед отправкой на побывку, вручали люльку, а выбранной им девушке давалось почетное право приютить победителя на несколько ночей любви. Это единственная из сказок Пушкина, в которой действуют исключительно мужчины. Шамаханская царица не в счет, она была кем угодно, но только не живым человеком.

Не все дети в царстве Дадона получали родного отца, да и зачем нужен был родной отец, когда у каждого в этой стране, у взрослых и у малышей с начала жизни и до ее конца был один общий добрый и самый человечный отец - царь Дадон. "Царь ты наш! отец народа! - возглашает воевода" всякий раз, когда будит царя после нового крика петушка. Как и каждый любящий отец, Дадон был справедливым, он никого не наказывал без причины. Всех жителей царства объединяло нечто большее, чем идейное родство, все они были братьями и сестрами, детьми самого великого, могучего, чуткого и т.д. отца. У других народов такого отца не было, они не испытали счастья жить под сенью его ласковых рук и любящих глаз. Поэтому и весь народ, и каждый человек в отдельности был в царстве Дадона избранным и счастливым.

Государство жило войной, а ратный труд сильно отличается от труда, например, ремесленника. За одну успешную кампанию солдат может получить столько имущества, сколько обычный труженик не заработает за всю жизнь. Рабы, женщины, ценности, добытые на войне, обеспечивали народу безбедную жизнь. В стране неизбежно должна была существовать двойная мораль, одна для соплеменников, а другая для всех прочих народов. Это должно было сопровождаться падением нравов и неверием. Богу в мире этой сказки действительно нет места, Живым богом, объектом поклонения был Дадон. К слову сказать, это одна из двух сказок Пушкина, где героям не до веры. Как это ни покажется странным, но о Боге ни разу не вспоминают также герои Сказки о попе и о работнике его Балде, хотя одним из главных ее героев является священник.

ЦАРСТВО МЕРТВЫХ ДУШ

В царстве Дадона не было места для религии, там процветала магия, а потому люди поклонялись своему лидеру царю и своему спасителю скопцу с петушком. Магия идейно обосновывала и подкрепляла тот факт, что жители царства не обязаны жить честным трудом и соблюдать общечеловеческие нормы морали. Им не нужно заниматься спасением души, замаливать грехи, соблюдать посты и т.д. Любые проблемы можно решить с помощью магии, стоит только попросить об этом звездочета или кого-то из его учеников. Если магии подвластны такие серьезные дела, как охрана страны, что же тогда говорить о более мелких, повседневных проблемах обычных людей. За свои услуги звездочет-скопец не брал денег. Как следует из текста, ему по каким-то причинам было не интересно взимать плату за труд золотом или каким-то иным вещественным достоянием.

Итак, государство Дадона было тоталитарным, опираясь на кучку приближенных воевод, царь выступал от лица нации, выражая волю целого народа. Он присвоил себе исключительное право распоряжаться жизнью и смертью любого. Индивидуальная воля подданных была подвластна его воле, но это не выглядело, как насилие над личностью. Это являлось добровольным актом, при котором младший и несмышленый с благодарностью принимает волю того, кто старше и мудрее. В таком обществе лидер обладает сверхчеловеческой силой, а все прочие, не задумываясь, дарят себя ему. Освобождаясь от самостоятельности, подданные приобретают мнимую свободу, теперь им больше не нужно думать, решать, осознавать, отвечать за ошибки и просчеты. Вместо них все это взвалит на себя кто-то другой.

Противостоять силе такого властителя-тирана очень трудно, а для маленького человека, для обывателя практически невозможно. Такое государство и не населено живыми людьми, в нем обитают тени, мертвые души, которыми очень легко манипулировать. Им можно внушить все, что только взбредет в голову повелителю. Народ становится подобием стада баранов, которые без предводителя, без идущего впереди козла будут жалобно блеять, не зная, куда им направиться. Зато вслед за козлом они без оглядки побегут даже в пропасть.

Царь был отцом народа, а к мудрецу, который был скопцом, кастратом и детей иметь физически не мог, Дадон в финале сказки обращается "мой отец". Дадон не оговорился, ведь после того, как он попросил звездочета о помощи и получил ее вначале даром, а вернее сказать, с отнесением платы на неопределенный срок, он фактически заново родился. Никогда прежде он не мог жить в свое полнейшее удовольствие, лежать по целым дням на боку, но при этом поддерживать в государстве благоденствие и порядок. Впрочем, трудно сказать, в кого превратился под старость сам царь, не стал ли и он мертвой душой, не погиб ли давным-давно, еще в день обращения "за помогой" к звездочету. Ведь вся его жизнь в последующие за этим два года была лишь видимостью жизни, поскольку ничего от него уже и не зависело.

ШЕСТЕРНИ ВОЕННОЙ МАШИНЫ

Дадон был вовлечен в слепую стихию разрушения сильнее всех прочих людей. Он не представлял своего существования без власти, она стала для царя подобием наркотика, без принятия новой порции которого он своего существования уже не мыслил. Он изнашивался в государстве быстрее всех, ведь разрушительная сила смерти, на которую он постоянно обрекал людей, проходила, прежде всего, через его душу. Вспомним, из каких этапов состоял ритуал отправки войска под предводительством царевичей в горы. Вначале птица кричала, обернувшись к востоку, вследствие чего в столице возникал и нарастал страх и шум, потом воевода бежал будить царя. Прежде чем что-то предпринять, царь выглядывал в окно, чтобы лично удостовериться в происходящем, а потом отдавал приказ: назначал главнокомандующего и указывал, куда ему с войском идти. Как только войско приступало к исполнению приказа, действие сворачивалось в той же последовательности, в какой развивалось. Вначале замолкал петушок, потом стихал шум в столице, а последним успокаивался и засыпал царь.

Если всмотреться в картину отправления войска, то может показаться, что роль Дадона сводилась только к формальным вещам, он всего лишь отдавал абсолютно очевидный для воеводы приказ. Но в том-то и дело, что никто, кроме самого Дадона, отдать приказ, посылающий на вероятную гибель войско под предводительством наследника престола, не мог. Ответственность за этот шаг лежала на царе, и никто другой не имел достаточно силы, чтобы взвалить ее на себя. Требовалось одно движение, чтобы включить отлично налаженную военную машину, это мановение руки Дадона, подписывающей подготовленный воеводами приказ. Вот только без этого движения она не могла сдвинуться с места.

После запуска этой страшной машины столица успокаивалась, и все вставало на свои места. Жизнь военизированного государства входила в привычное русло очередной военной кампании. Шум и страх, возникший от неопределенности и неизвестности, на время затихал. Те, кому было положено уйти в поход, уходили, на их место вставали другие солдаты и готовились к тому, что в случае новой войны они будут следующими в очереди. Очередь за смертью продвинулась вперед: вторые стали первыми, а третьи - вторыми. В результате возникал новый неоспоримый порядок, неизбежность подчинения которому ставила заслон паническому страху.

После крика петушка в столице каждый раз возникал хаос, преодолеть который и восстановить порядок, было под силу лишь главе государства. Толпа начинала волноваться, подобно морю в бурю, а после приказа царя в ней вновь воцарялось спокойствие. Без вмешательства царя людской поток мог бы, наверное, смести в своем неистовстве все, что угодно. Сила петушка состояла в том, что он мог одним поворотом туловища и криком указать на опасность, но этим своим действием он вызывал волнение целого народа. Сила царя состояла в том, что он мог одним росчерком пера, приказом успокоить народ. Однако все участники этих событий оказывались не более чем шестеренками в передаточном механизме. Живыми, способными делать что-то вне программы, оказались только золотая птица и народ.

"СТРАХ И ШУМ ВО ВСЕЙ СТОЛИЦЕ"

Петушок один в целом царстве позволял себе роскошь подсмеиваться над отцом народа, позволяя себе всякий раз прокричать Дадону: "Царствуй, лежа на боку!". Только птица имела мужество говорить царю голую правду, несмотря на то, что за ее произнесение, каждому, но только не петушку полагалась жестокая кара. Жителей столицы крик петушка ставил на грань войны, а перед ее лицом им уже нечего было терять. Людей охватывал страх смерти, он на время освобождал их от другого страха, страха перед военной машиной Дадона. Этот шум и страх были опасны для Дадона больше, чем внешние враги. Перед смертью все равны и все подвластны ей, появлявшийся с криком петушка ее призрак, на время уравнивал всех: и последнего смерда, и великого царя. Перед отправкой солдат на войну полагается кутить, гулять, шуметь, не печалясь о том, что принесет завтрашний день. На время проводов воинам можно стать свободными и раскованными, забыть про дисциплину и порядок. Все в столице забывали о распрях и обидах, объединяясь перед лицом внешнего врага, все становились братьями. За это сплочение народа перед общей опасностью стране Дадона вскоре придется дорого заплатить бойней, увечьями и смертями.

Сам царь и его воеводы делали только то, что было положено, что входило в их обязанности, они ничего не могли изменить, у них не было никакой свободы в выборе личных поступков. После приказа о мобилизации, люди становились войском, начинали полностью подчиняться приказам, действовать механически, не рассуждая и не сомневаясь. Этим автоматизмом люди ставили, насколько это возможно, заслон перед ужасами войны, не пропуская их в свое сознание, чтобы не сойти с ума, чтобы не вникать в трагизм творимого ими и царящего вокруг них зла и разрушения.

ГРАНИЦЫ МАГИИ

Властители многих империй увлекались оккультизмом и не предпринимали никаких серьезных шагов без соответствующих ритуалов. Для этого существовали специальные люди: жрецы, маги, ясновидящие, астрологи, порицатели, которые испрашивали совета у высших сил или искали благоприятствующие и неблагоприятные знаки судьбы. Так было в Древнем Египте, цивилизациях Востока, в Древнем Риме, нацистской Германии и других сверхдержавах. Все эти империи погибли, вопреки благоприятным прогнозам оккультных советчиков. Вещатели действительно имели доступ к пограничному пространству, владели информационным каналом, который позволял им видеть будущее. Они стремились оправдать действия хозяев, создавая для него подходящую идеологию. Они были способны творить такие вещи, которые с точки зрения обычного человека воспринимаются как чудеса. Только каждый, кто ступил на путь подавления чужой воли и манипулирования людьми, должен быть готовым к тому, что в точности так же поступят и с ним. Каждый, кто полагает, что обрел право игнорировать обычных людей, что ему предназначено вознестись над ними, кто подключился к потоку энергетик власти, незаметно превращается в марионетку и сам. В мире непременно найдется некто более значительный, кто начнет дергать за веревочки и его, кто найдет, чем оправдать насилие, подавление и даже физическое уничтожение даже доброго тирана.

В сказке царь не считал своих подданных за людей, они были лишь пушечным мясом, а в ответ на это его сладкая подруга не погнушалась ни самим царем, ни его детьми, и все трое погибли. Дадон застыл, остолбенел, утвердившись в своей высокой миссии отца народа и вершителя судеб мира. Вместе с ним остановилось в развитии и его царство, и покоренные им соседи. Замолк на долгие два года, прикорнув на своей высокой спице, золотой петушок. Но время не может остановиться, оно неумолимо шло вперед и требовало перемен. Царь и его команда были не в состоянии как-то развиваться и что-то изменить, они умели жить только за счет чужих достижений. Они были глухи к новациям, их стиль оставался неизменным - разрушать и властвовать. Они уже давно и сами стали помехой, время разрушения, их время прошло, но убрать их, пока на спице сидел петушок, не представлялось возможным. Чтобы разладить искусный механизм отражения любого врага, нужно было заставить петушка слететь с его высокой сторожевой башни, со спицы.

ТОЛПА И НАРОД

Петушок был каким-то образом связан с населением столицы, поскольку именно люди реагировали на его крики первыми. В финале сказки мы наблюдаем удивительную метаморфозу. Петушок уже не кричит, сидя на своем наблюдательном посту, а делает самостоятельные, выходящие за рамки программы, действия. Он слетает со спицы, наносит смертельный удар царю в темя и улетает в неизвестном направлении. Перед этим из-под контроля выходит и сама столица. Люди, покорно принимавшие и наблюдавшие гибель многих и многих в бою, вдруг ужаснулись от одной единственной смерти скопца. Они ужаснулись от того, что царь публично и собственноручно убил того, кто столько раз спасал его и царство. Привычный уху царя и царедворцев шум, стихийное волнение горожан вдруг неожиданно сменилось сплоченным, мощным импульсом, выплеском энергии огромной массы народа, вдруг "вся столица содрогнулась". До этого убийства люди в царстве Дадона вели себя как толпа, Пушкин пишет, что люди жили слухами, молвой, страхом. Только в финальной сцене сказки он употребляет слово народ. Это народ в едином порыве осудил собственного царя.

Перед небом и людьми Дадон перестал быть хозяином собственного слова, он пустился на публичный обман и совершил самоличное убийство собственного спасителя. Все это произошло у ворот столицы, на границе ее территории. Дадон отправлял на смерть тысячи и тысячи своих подданных, и никто его за это и не думал осуждать. Одно единственное, но совершенное его собственной рукой убийство, оказалось роковым. Оно стало последним поступком царя на земном пути, превратилось в каплю, переполнившую чашу всеобщего терпения и послушания.

Никто в столице не мог доподлинно знать, что произошло с пропавшими в горах армиями, достоверные сведения об этом замалчивались, а слухи, как всегда, были противоречивы. В царстве Дадона, как и в любом тоталитарном государстве, на полных оборотах работала идеологическая машина. Она занималась пропагандой, подтасовкой фактов и лакировкой имиджа верхушки. Все участники произошедшей в горах трагедии погибли. Свидетелями бойни были только молчащие горы, да верные присяге солдаты войска Дадона. Солдаты не смели рассказывать о том, что видели, правду в царстве славного царя можно было говорить только шепотом и только самым надежным людям. Молчание это золото, а говоруны там давно сгинули, неизвестно, куда. У солдат нет выбора: либо исполнять приказ, либо, если приказа нет, подражать царю, Своеволие и свободомыслие истреблялось на корню. Мы помним, что в горах все послушно повторяли действия Дадона. Он завыл, увидев трупы детей, за ним немедленно завыли его воины. Встретив царицу, царь обомлел и умолк, и всё войско сразу же обомлело и смолкло.

СИЛА ПРИТЯЖЕНИЯ

Вот уже позади все неудобства долгого восьмидневного возвращения домой. Старый царь со своим трофеем и целым и невредимым войском подходит к воротам столицы. "Перед ним молва бежала, быть и небыль разглашала", а он, совсем как в юные годы, сидит как триумфатор на победной колеснице и вдвоем со своей будущей юной супругой приветствует народ. Рядом с ней Дадон помолодел и приосанился, он, кажется, только начинает жить новой жизнью. Наверное, таким же приподнятым ощущал себя перед неминуемым концом каждый из его сыновей. Все трое готовы были смести с лица земли любого, кто вознамерился бы встать на их пути, и отец и сыновья спешили получить девицу в свое полное обладание.

Царь не избежал участи собственных детей. Каждый из сыновей увидел в брате соперника, возненавидел его и решил убрать досадную помеху счастью и любви. Царь тоже вдруг люто возненавидел скопца, когда тот потребовал отдать ему прекрасную добычу. Царь гордился своими подвигами и подозвал мудреца, чтобы продемонстрировать ему царицу и поделиться переполнявшим его чувством гордости и счастья. Он был многим обязан скопцу, но девицу он добыл сам, без его помощи и участия, и царю хотелось похвастаться этим неслыханным успехом. Также поступил и старший брат, первым испытавший на себе чары сияющей девицы. Когда младший пришел в горы к шатру, старший с радостью продемонстрировал ему прелестницу.

Каждый, кто приближался к царице, не мог противостоять этому губительному, смертельному притяжению к самой прекрасной женщине, а, вкусив его, погибал. Возле нее каждый: и молодой, и старый, и настоящий мужчина, и старик, давно утративший интерес к женщинам, и скопец, не имевший его вовсе, вдруг ощущал потребность любить и быть любимым, испытывал волнение, желание, начинал верить, что она любит только его. Любой соперник немедленно воспринимался как временная, случайная, незначительная преграда, которую нужно как можно скорее устранить. Да разве могут быть преграды на пути к неземному блаженству и всепоглощающей взаимной любви, разве такую великую любовь может что-то остановить.

Властное чудо наваждения еще совсем недавно внушило каждому из братьев, что она ждала именно его, что именно он имеет все права на обладание. Позднее точно такие же чувства испытал отец, а последним точно в такую же ситуацию попал скопец. Он возомнил, что она приехала в город специально для него, что принадлежать она будет только ему. Каждая встреча девицы с любым, кто носил одежду мужчины, заканчивалась его полным беспамятством, безумием и, наконец, смертью. В горах это привело к смертельному поединку братьев, у ворот столицы произошло столкновение царя со скопцом. Разница была в том, что первая дуэль происходила в тиши безлюдных гор, а здесь ее свидетелем стал народ.

В горах и поединок братьев, и схватка их армий не нарушила ничей покой. Свидетелями происходящего были безучастная царица и безмолвные горы. Горы сотряслись лишь тогда, когда завыл по убитым детям несчастный Дадон, тогда "застонала тяжким стоном глубь долин, и сердце гор потряслося". В столице убийство скопца привело к тому, что в едином порыве содрогнулась вся столица. Горы, где доселе не происходило подобного побоища, вздрогнули не от него, а от криков смертельно раненого увиденным царя. Столица, привыкшая к насильственной смерти тысяч своих сограждан, близких и родных людей, содрогнулась от убийства одного единственного человека.

СКОПЕЦ

Скопец не мог не знать, какой у царя крутой нрав и к каким последствиям может привести упрямый спор с ним. Тем не менее, мудрец сознательно идет на публичное выяснение отношений. По-видимому, иного пути для того, чтобы вынудить царя нарушить твердое царское слово, причем в присутствии многочисленных свидетелей, у скопца не было. Скопец выстроил ловушку для Дадона, и царь попался в нее.

Звездочет, одетый в белое, седой и белый как лебедь, предстает разительным контрастом царю, который как "птица ночи". Скопец просит исполнить обещание и наконец-то расплатиться, в уплату за свою услугу он просит отдать ему царицу. Его не привлекает ни одно из предложений царя, ему не нужны ни казна, ни чин боярский, ни конь с конюшни царской, ни даже полцарства Дадона. Царь возмущен его несговорчивостью, тем более что девица, созданная для сладких утех, скопцу ни к чему. "И зачем тебе девица?" - искренне недоумевает царь. Он приказывает оттащить старика, но вдруг, сам не понимая, как это произошло, как будто бы нечаянно ударяет старика жезлом, а тот испускает дух.

Царь обращается к скопцу "мой отец", получается, что скопец это отец отца народа. В царстве все свершалось по слову царя, а в два последних года его жизни все диктовалось петушком, а фактически шло от скопца. Спасителем царства в сказке становится человек, не отягощенный проблемами пола, не мужчина, но и не женщина. Такой человек свободен от плотского, первородного греха, что делает его голос более угодным небу. Кастраты вообще обладают необычайно приятным и притягательным голосом, певческий диапазон которого недостижим для обычного человека. Кроме того кастрат свободен от проблемы двойственности, по самой своей сути он не служит одному из двух начал, ни черному и не белому, ни ночи и ни дню, ни тьме и не свету, ни женскому, ни мужскому. Эти две контрастные области постоянно противопоставляются в сказке. Граница между ними, полусвет и полутень это та область, которой принадлежит скопец. Он никакой, он - "пограничник", ему не надо прибегать к каким-то ухищрениям, чтобы попасть на нейтральную полосу, на границу между небом и землей, светом и тьмой. Он законный обитатель этой полосы, а поэтому всегда стоит на земле только одной ногой.

ДВОЕ: МАГ И МЕДИУМ

Чем больше человек знает, тем отчетливее понимает, что фактически не знает ничего. Чем больше личной силы он обретает, тем острее ощущает, что у него становится все меньше личных желаний и потребностей, он постепенно становится никаким. Чем больше, тем меньше, эта формула связывает бесконечно большое и бесконечно малое. Большое может вместить в себя все, что угодно, а малое - стать частью, чего угодно. Оба этих состояния объединены тем, что не имеют собственной границы, оба они обладают свойством перетекать друг в друга, становясь чем-то не неопределенным.

Безграничны притязания царя, и их невозможно удовлетворить, он раздул свое государство настолько, что границы его владений стало невозможно охранять. У скопца нет личных желаний, он только отдает, одаривает несметными благами целое царство, но целых два года ничего не просит взамен. Царю нужно все, но ничего не нужно скопцу. Отринуть желания это важнейшая задача для высоко духовной личности. Только скопец отказался от желаний искусственным путем, прибегнув к операции. Он не преодолел тот огромный и нелегкий путь личного развития, который естественно и гармонично приводит к отказу от желаний. Если бы он стал таким, ему не нужна была бы как воздух шамаханская царица.

Желания намечают границы жизненного пути, они делают этот путь проявленным и зримым. Тогда тот, кто идет по нему, становится более уязвимым, а его поступки и даже ход мыслей предсказуемыми. Труден и долог путь ухода от непрерывного потока просьб и сетований, нелегко оставить это русло. Для скорейшего исполнения задуманного люди обычно обращаются с просьбой, с молитвой к высшим силам. Чтобы быть услышанным небом, просьбу лучше переложить на постороннего человека, того, кто отвлечен от данного докучливого желания и лично в его исполнении не заинтересован. Тогда получается, что просящий вроде бы как и не хочет того, о чем просит, ведь просит он не для себя, а для другого. Внешне это выглядит как своеобразная форма отказа от собственного желания.

Для такого разговора с небом требуется пара, например, маг и медиум. Медиум это тот, кто входит в контакт с высшими силами, но плохо понимает, в чем суть вопроса. Маг вводит его в состояние транса, полнейшей отрешенности, временно погружая на границу между жизнью и смертью, бытием и небытием. Это дает медиуму возможность считывать информацию с таких высот, откуда видно все. Как правило, эта информация выражается им в довольно бессвязной и трудно переводимой на смысловой язык форме. Однако маг силой личной концентрации способен из разрозненных обрывков создать стройную картину, увидеть ее целостную форму и понять смысл и содержание. Это похоже на то, как по фрагментам, по пазлам воссоздается целостное, законченное изображение, мозаичное полотно.

Маг наделен даром синтеза, обобщения, создания единой и стройной картины из, казалось бы, несвязанных частей. Маг стоит на земле, он способен делать на ней свое дело. Медиум взлетает и парит, он может улететь и не вернуться, может сойти с ума. Полет требует отрыва от тверди, он всегда рискован, но маг страхует медиума. Эти двое образуют пару, в которой один воспринимает нечто для него непонятное и передает, а другой принимает, трактует, понимает и действует. Найти такую пару также трудно, как пару безраздельно любящих людей. Роль мага, как правило, играет мужчина, а медиума - женщина. Такая пара пропускает через себя потоки огромной мощности, поэтому важно, чтобы двое оставались в полном согласии и всегда отлично понимали друг друга. Любая разбалансировка может привести не только к разрушению пары, она может нанести вред партнерам и даже погубить обоих.

Любая нерасторжимая пара, например, супружеская постепенно начинает напоминать пару магическую, поскольку природа любых пар по сути своей едина. Супруги в паре могут постоянно меняться ролями. Практически это выглядит так. Тот, кому нужно принять решение, сделать выбор, спрашивает об этом супруга, а тот спонтанно, не думая отвечает. Условие, которое здесь необходимо соблюдать, это отсутствие границ, т.е. состояние полного принятия партнера, слияние с ним, при котором отсутствует малейший налет зависти, злобы, неприятия, протеста и других отрицательных состояний.

Если двое заняты одним делом, а именно творчеством жизни, то противостоять такой паре очень трудно. Энергетически такая пара образует сверхчеловека, подобие мифического андрогина, которым практически невозможно манипулировать, использовать в чьих-то узкокорыстных целях.

ГРАНИЦА МЕЖДУ ПОЛАМИ

Андрогины или двуполые существа относят нас к той доисторической мифической эпохе, когда разделения полов еще не произошло. По-видимому, когда-то существовало пограничное состояние двуполости или бесполости, которое делало принадлежащих ему существ такими же безмятежными, как наши цветы. Предки людей, согласно Платону, были сродни богам и имели по две пары рук и ног и по две головы. Они были очень гордыми, и Зевс, чтобы исключить их соперничество с богами, разрубил каждого вдоль вертикальной оси. С тех пор каждый ищет свою утраченную половину, без которой чувствует себя неуютно, а найдя ее, обретает любовь, всесильную мощь Эроса.

В древности существовали религиозные культы, в которых андрогины были вытеснены и заменены юношами, сознательно оскоплявшими себя в честь какого-либо божества. Идея двуполости подменяется здесь идеей лишения пола. Например, финикийско-сирийский бог Адонис, мистерии в честь которого широко практиковались в античности, первоначально считался андрогином. Аналог Адониса бог Аттис оскопился, посвятив себя этим актом великой матери богине Кибеле. Сущность, не имеющая пола, стоящая как бы между полами, становится сущностью, связывающей миры, стоящей на границе между ними.

Так или иначе, но бесполость, которую юноша приобретал после ритуального оскопления, проведенного им либо в состоянии религиозного экстаза, либо в ходе операции, сделанной жрецом, приводила к мобилизации, к усилению магических способностей. Наш скопец принадлежит промежуточному полу, тому пороговому состоянию границы, на которой формируется то, что с точки зрения земных представлений называется чудом. Для такого "пограничника" потусторонний мир зависает на нейтральной полосе на такое время и в такой форме, что становится проявленным, понимаемым и зримым. Оказываясь в нашем, земном пространстве, он начинает подчиняться нашим временным законам, и его тогда можно не только увидеть, но и разглядеть, сделать своим и каким-то образом применить к делу.

ДОБРОВОЛЬНАЯ ЖЕРТВА

В империи Дадона сознание отдельного человека формируется под влиянием лидера, а затем им же и управляется. Однако жизнь всей страны, в том числе и правящей верхушки, полностью зависит от некой неведомой высшей силы, которая подчиняет себе волю каждого, в том числе и Дадона, и звездочета. Сила эта не имеет ни жалости, ни милосердия, ни сострадания. В конце царствования Дадона, когда его власть стала неограниченной, и государство начало изживать само себя, громадное влияние на умы приобрела магия. Она идейно обосновывала подавление отдельной личности и замену персонального бытия, сознания и предназначения на общественное, коллективное, обезличенное. Благоденствие нации складывается из благоденствия каждого, без индивидуального развития гражданина государство в целом процветать не может. В царстве Дадона развитие страны не складывалось из суммы развития отдельных людей. Она жила по иным законам.

Личное предназначение, та миссия, для исполнения которой человек приходит в этот мир, в империи Дадона вытеснялись общественными моралью и нормами жизни. Солдаты обязаны жить по уставу, а не совершенствоваться и развиваться. Жизнь в казарме, передвижение упорядоченным строем, форменная одежда, вымывание лишних мыслей превращает людей в подобие роботов, вынуждает их слепо следовать единому порядку. Все, что сверх этого, все, чему человек мог бы посвятить свою жизнь: личный рост, творчество жизни, созидание, любые возможности для преображения и совершенствования остаются неиспользованными. Весь излишек, все, что может вывести за границы серого и однообразного существования по унифицированному шаблону, человек не имеет возможности потратить на себя. Происходит внешне добровольная жертва, в результате которой множество людей отдают свою личную силу на потребу и процветание правящей персоны и его окружения, на поддержание нежизнеспособной идеологии, культа личности, которые в царстве прочно заняли место религии.

Обретя такой бесценный подарок, лидеры начинают беззастенчиво пользоваться чужой энергией. Они вынуждают тех, чьи умы покорили, отречься от собственного прошлого и жить предстоящим и грядущим, тем светлым будущим, приход которого идейно предопределен, но постоянно отодвигается на неопределенное время. Они учат не обращать внимания на проблемы настоящего, которое быстротечно и нужно лишь для того, чтобы постоянно приближать счастливый идеал грядущего. В царстве Дадона учат не замечать временных материальных трудностей, а это затянувшееся пограничное состояние перехода к лучшему и светлому получает идеологическое обоснование. Оно выдается за необходимое преддверие периода всеобщего благоденствия, рая на земле. После победы над всеми внешними и внутренними врагами, которые почему-то не хотят жить в раю, непременно наступит всеобщее счастье и процветание, одним словом, коммунизм.

СЧАСТЛИВОЕ БУДУЩЕЕ

В царстве Дадона восторжествовала идеология, согласно которой лидер, вождь добровольно возложил на себя ответственность за все и за всех. Он гениален и всегда прав, он не может ошибаться. Под его покровительством жители царства обретают право не сомневаться в выборе, поскольку единственно верный выбор уже сделан за них, причем сделан безукоризненно. В этом смысле все становятся свободными. После утраты личного и индивидуального жить становится легче, сама собой возникает беспричинная радость существования. Люди стали счастливее, им больше не надо думать, сомневаться в правильности сделанных шагов, ведь все они уже предопределены. Духовная общность, которая дарит людям чувство локтя, сопровождает жителей царства от рождения и до смерти. Все они - братья, дети одного отца, одна семья. Их объединяет еще и сплоченность перед лицом общих врагов как внешних, так и внутренних, которые есть и будут всегда. Жить с такими короткими мыслями в голове становится лучше, проще и веселей.

Предводители, вожди и лидеры, сами вовлеченные в поток этой нечеловеческой стихии, также останавливаются в развитии и прекращают личный рост. Они берут на себя управление коллективной волей масс, а тем самым препятствуют тому, чтобы подданные занимались работой над собственными проблемами. Вся страна, каждый ее житель живет за счет будущего, фактически перекладывая ответственность за все происходящее на подрастающее поколение. Уход от решения личных проблем приводит к их накоплению, наслаиванию, в конце концов, проблемы эти предопределяют жизнь потомков, награждая их несчастьями, болезнями, нежизнеспособностью, упущенными возможностями и тяготами бытия. Выстраивается энергетическая пирамида, и пока население будет следовать в русле идеологии Дадона, жизнь будет выглядеть безбедной, но стоит тронуть это шаткое сооружение, как государство с его идеологией может внезапно развалиться как карточный домик, а тогда все, кто это проповедовал, останутся не у дел, превратятся в лишних людей.

Время, которое история отводит такому этапу своего развития, обязательно проходит, и тогда неизбежно наступает расплата. Созидательный процесс, приостановленный в ходе, необходимого с исторической точки зрения этапа разрушения, набирает силу. Винтики, человеческие факторы, все, кто на время перестал быть личностями, кто работал на лидера и его идеологию, начинают требовать компенсации за эту добровольную жертву. Они начинают работать на себя, строить свою судьбу своими руками, они готовы изменить свою персональную жизнь и самостоятельно платить по собственным счетам.

ЛИДЕР И АДЕПТЫ

Дадон был лидером страны, но все вышесказанное относится и к вождям значительно более мелкого масштаба. Часто бывает так, что руководитель сравнительно небольшой группы людей: научной школы, трудового коллектива, старший в семье присваивает себе право распоряжаться судьбами своих, добровольно пришедших и подчинившихся его уставу адептов, своих учеников, подчиненных или родных. Здесь все, как в царстве славного Дадона: пока такой наставник и властитель душ развивается, продвигается и совершенствуется, он имеет право вести других за собой. Как только он сделался непогрешимым, остановился, став примером, идеалом, объектом для поклонения, то внутри границ его правления незаметно происходит подмена, и движение вперед превращается в деградацию.

У каждого лидера существуют нерешенные проблемы, личные слабости, порочные привычки и семейные неурядицы, которые он, как правило, искусно скрывает от своих учеников или подчиненных. Они не замечают, что он берется учить тому, чего не умеет сам, что его правильные слова не совпадают и, более того, противоречат неблаговидным поступкам. В таком случае он неизбежно начинает прикрывать свои нерешенные проблемы, свои энергетические дыры за счет потенциала тех, кто встал под его знамена. Разрушаясь сам, он становится катализатором разрушения группы единомышленников, доверившихся ему людей. Например, если лидер пьет, то спиваются его адепты, близкие люди или подчиненные, а на его организм алкоголь почти не воздействует. Если лидер несчастлив в личной жизни, то легко справляется с этим, но подобные семейные проблемы нечаянно возникают и у его окружения. Если он серьезно болен, то болезнь, вопреки прогнозам докторов, не отнимает у него силы и радость жизни, недуг каким-то образом консервируется, но почему-то все вокруг начинают страдать подобным заболеванием, причем в отягощенной форме.

МЕРТВЫЕ ДУШИ

Если лидер, учитель, наставник не может не потакать личным слабостям и перестает развиваться, то он начинает движение по наклонной плоскости, что-то человеческое отмирает в нем, он чем-то начинает напоминать мертвую душу. Он становится маленьким царем подземного мира мертвых. Мертвые души не в состоянии продвигаться, их жизнь может протекать лишь в автоматическом режиме, в котором нет места для творчества. Именно так было в сказке с царем, воеводами и войском. Если жить, как Дадон, только прошлым временем, подчиняясь его власти, то даже тот, кто живет внешне полнокровной жизнью, невольно становится в чем-то мертвой душой и начинает платить ежедневную дань богу мертвых. Это неизбежно отнимает у живого человека силы, лишает его здоровья и даже разума, придает лицу сероватый оттенок.

Людям представляется, что все, что делается без видимого внешнего принуждения, делается по их собственной воле и в соответствии с их желаниями. Действительно, любой добровольный поступок совершается лишь тогда, когда мы заявили, что хотим совершить именно его. Однако за видимой добровольностью часто стоит некто невидимый, кто незримо повелевает нами и внушает нам наши желания, от исполнения которых нам впоследствии невозможно уклониться. На пути наших действий и тех желаний, которые эти действия предваряют, очень часто встает наша семья, род. В нем объединен энергетический потенциал не только тех наших сородичей, которые живут в настоящее время, одновременно с нами, но также и всех наших предков, этих давно умерших и не всегда известных нам людей. Большая часть рода принадлежит миру мертвых, но именно она диктует живым многое, например определенные виды деятельности. В сказке сыновья Дадона были командирами, командармами. Они не могли заниматься чем-то еще, кроме войны, их участь была предопределена самим фактом рождения в семье царя-вояки. Если бы они избрали иной путь, то отец отрекся бы от них, а двигаясь вслед за ним, они получили и привилегии, и власть, и силу.

Тем не менее, человеку дается право и шанс выйти за рамки тех ролей, которые были присущи членам его рода. Человек может научиться тому, чем в его роду не занимались, он способен развить такие склонности и черты характера, каких в роду доселе еще не бывало. Все это становится возможным только, если он отработает то, что задолжал своему роду, то есть то, что получил в наследство, благодаря самому факту появления на свет в той или иной семье.

Все мы рождаемся должниками и получаем от наших предков не только имя, но таланты и склонности, способности и умения, черты характера и внешности, словом, все то, что характеризует каждого из нас и выделяет среди прочих людей. Всю жизнь нам приходится расплачиваться за это, служа роду, исполняя то, что не успели или не смогли исполнить те, кто жил до нас. Один одинешенек, без поддержки прежних поколений, никто человеком не смог бы стать. Если каждый из нас заново прокладывал бы путь, пройденный до нашего рождения человечеством, заново учился бы сам всему тому, чему обучили его родные и близкие, то на это не хватило бы целой жизни. Благодаря предкам, мы относительно легко овладеваем наукой жизни на Земле, и за это каждый обязан подчиняться воле рода, понимать, что без его участия ничего серьезного с нами просто не может произойти.

НАСТОЯЩЕЕ РОЖДАЕТСЯ В ПРОШЛОМ

В Сказке о рыбаке и рыбке нет памяти о прошлом, там никто не извлекает из него уроков, там вообще никто и ничему за жизнь так и не обучился. В сказке отсутствует понятии рода, у рыбацкой четы нет ни потомства, ни предков. В сказке никто не ложится спать, нет ни одного указания на время суток. У супругов не было детей, на которых они могли бы переложить свои проблемы. В Сказке о золотом петушке отец и двое сыновей заняты одним делом, а дети безраздельно подчиняются воле отца. Он, не спрашивая их, самостоятельно решает, кого, когда и на какую бойню послать, а они безоговорочно принимают свою участь. Не колеблясь ни минуты, он отправляет сыновей на войну, на смерть. Это царь всю свою жизнь, возможно, что еще и до рождения детей, наносил обиды соседям. Казалось бы, что ему полагается и отвечать за это зло, а дети, если и имеют отношение к тому, что содеяно им, то в значительно меньшем масштабе. Тем не менее, они погибают первыми, заслоняя его своими телами и продлевая его земные дни. Дети отдают свои молодые жизни за его грехи, а он фактически подставляет их, что на первый взгляд кажется не вполне справедливым.

Мы редко задумываемся над тем, что дети невольно воспроизводят ошибки отцов, безвольно следуют в русле их проблем, что они болеют и даже умирают, будучи не в силах справиться с наплывом прошлых бед и несчастий. Род справедлив, и у него нет лишней энергии, он до последнего бережет своих более умудренных жизнью старших представителей. С позиции рода они являются куда более ценными персонами, чем молодежь, у которой еще нет столь богатого жизненного опыта. На старшее поколение род уже потратил много сил, а более юные не имеют еще опыта самостоятельной жизни, что из них вырастет, пока не известно. Точно так при неблагоприятных условиях растение вначале пожертвует цветами, и они засохнут, а вызревшие побеги начнут отмирать в последнюю очередь.

Род не может быть щедрым, он работает на пределе своих энергетических возможностей и требует того же от своих живых представителей. Он без конца и без устали пододвигает им все новые ситуации, с которыми им необходимо научиться справляться без посторонней помощи, нарабатывая личный опыт. Род справедлив, он не имеет права кого-то задерживать на прежнем уровне энергообеспечения. Если человек уже в состоянии выйти за прежние ограничивающие рамки, если потенциал личности стал выше, чем потенциал рода, род обязан освободить его от своей опеки. В таком случае род уже не сможет обеспечивать дальнейшее развитие своего сына. Такой человек, оставаясь формально членом своей семьи, получает право вступить под опеку нового, более мощного рода, имеющего большие возможности для совершенствования личности.

ВЕРНЫЙ СТОРОЖ

В сказках и мифах красный петух является символом бесстрашного воина. Он способен собрать всю силу своего тела в одну точку, в острый клюв, и поразить им, забыв о возможной опасности, врага. В античной Греции петух был символом бога войны Ареса (Марса у римлян), с этой точки зрения он может считаться покровителем военизированного царства Дадона. Золотой петушок это символ огненной стихии, он - предвестник света. Он сидит высоко над столицей, он - страж границ государства. Столица это сердце государства, а петушок умеет общаться с его душой. Он способен ощутить такое нападение, которое еще только готовится совершиться. Это нападение не на зримые физические границы страны, а на границы невидимые, проявленные лишь на тонком плане.

Все, что имеет свои очертания, свои границы на земле, обязано иметь отражение земного оригинала в высших сферах, где в более тонкой субстанции повторено то, что привычно для земного зрения и его органа - глаза. Чтобы нарушить границы физического тела, каким-то образом напасть на него, необходимо вначале совершить нападение на высшие тела и тем самым привести к их рассогласованию. Внесение беспорядка в высшие тела государства приводит к его ослаблению, разрушениям и войнам вследствие оттока энергии от хозяина границ к внешнему агрессору. Внесение беспорядка в высшие тела человека на первом этапе вызывает материальные потери, потери в личной жизни, затем болезни и даже смерть.

Любая мысленная, словесная или эмоциональная атака, например, беспочвенные обвинения, клевета, зависть, злоба, нетерпимость, предательство, критика, обман приводят к разрушению тонких тел жертвы. Если это нападение не отражается, если человек слаб, труслив, зависим, инфантилен, беспомощен, неопытен, если он живет иллюзиями и не видит реального положения дел, если у него отсутствует интерес к людям, то вскоре у него могут начаться потери. Человек обязан научиться ощущать нарушение этих незримых границ, границ тонких тел, которое происходит, когда кто-то тайно и вероломно посягает на них. Именно так соседи нападали на Дадона, когда он стал стареть. Они делали это незаметно, атаки всегда были настолько неожиданными, что их просто невозможно было ни предугадать, ни отразить.

Не все агрессоры имеют равную силу, но самые сильные способны пробить одно за другим высшие тела, а потом поразить видимое физическое тело. Поддержание высших тел в порядке позволяет, если уж не предотвратить нападения, то достойно их отразить в самом начале, когда у агрессора еще только-только зарождается идея, когда он еще только пробует свои силы.

ПОЛЕТЫ ВО СНЕ

Итак, петушок охранял душу страны, ее высшие тела, небесные двойники государства, которые из-за своей значительно большей протяженности, являются более чувствительными к нападению. Нападения такого рода еще не успели вызвать разрушения на физическом плане, еще не нанесли материального урона и потерь. Их легче преодолеть, ведь все, что мы видим и ощущаем органами чувств, является лишь следствием, а не причиной. Большая часть производимых на нас нападений отражается нашими тонкими телами, которые являются естественным продолжением физического тела и служат посредниками между ним и высшими силами, между землей и небом.

Если бы этих тел не было, то человек не мог бы пользоваться памятью прошлых поколений, был бы менее защищен, а для общения между землей и небом не было бы удобных возможностей. Тогда земляне были бы изолированы, и взаимодействие между ними и космосом было нарушено. Без сна, без космической подпитки, только на энергетическом потенциале физического тела человек способен жить очень недолго. Каждому необходима ночь и сон для погружения в тонкие тела, для энергетического обмена с небом.

Герои Сказки о рыбаке и рыбке не ложились спать. В нашей сказке Дадон часть жизни бодрствовал, а потом также непрерывно годами спал. В этом мире еще не выработан наш теперешний привычный режим чередования бодрствования и сна, еще не найдено равновесие между ними, эта золотая середина. Царь чем-то напоминает удава, который проглотив непомерную добычу, надолго впадает в оцепенение, засыпает, чтобы ее переварить.

Сон это пограничное состояние между двумя днями бодрствования, а момент засыпания и пробуждения это границы между днем и дневным бытием и ночью с ее небытием. В последние два года жизни Дадон засыпал мгновенно, а просыпался с большим трудом. В сказках воины, победившие врага в трудном бою, как правило, спят богатырским сном, спят по многу дней кряду. Если есть победитель, то должны быть и побежденные. Последние или умирают, или лечат раны на больничной койке, или подсчитывают материальные и другие потери. Все их неиспользованные возможности, все, что им положено было иметь, создать, построить, всех, кого они могли бы родить, все это они смогут получить, сделать или произвести только частично, не в полном объеме, а в случае гибели не получат уже никогда. В ходе боя высвобождается энергия, это сила побежденных солдат, которая теперь по праву становится собственностью победителей. Именно энергетическое и невидимое, а не материальное и проявленное является истинным и главным трофеем любой войны. Тонкие тела солдат, выигравших битву, должны поглотить и усвоить новую порцию энергии, а для этого необходим крепкий долгий безмятежный сон. При ассимиляции энергии происходит расширение границ тонких тел. Оно сопровождается расширением человеческих возможностей и спектра земных полномочий победителей.

ПЕРЕСЕЧЬ ГРАНИЦУ ДНЯ

Дадон никогда не стремился жить в мире с соседями, уважать их территориальность, их право на жизнь и счастье. Он прекратил набеги не от того, что решил жить в согласии и дружбе, он состарился и ослаб, а военная удача отвернулась от него. Он не обрел ни широты души, ни уважения к людям, а только эти личные достижения позволили бы ему наработать собственного внутреннего сторожа. Он так и остался грубым, агрессивным и нетерпимым. Это золотой петушок, магический, волшебный, но искусственный сторож стал вместо него охранять его границы. Если бы он не прибегнул к помощи звездочета, то начал бы в скором времени жить в окружении только таких границ, которые смог защищать сам, за счет своей личной силы. Это были бы намного менее протяженные границы, но зато он мог бы меньше спать, легче просыпаться и дольше жить.

Дадон спал беспробудным сном, ему ничего не снилось, он ни разу не просыпался ото сна по своей воле, его всегда будили. Человек помнит свои сновидения тогда, когда оказывается способным задерживать пограничное состояние между сном и бодрствованием в своем сознании. Для этого необходимо не вскакивать, как это делал Дадон, а полностью расслабиться после пробуждения, мысленно вновь погрузившись в сон. Спускаясь с высоты своего ночного полета, проходя через границу между сном и явью, сознание успевает задержать образы и видения, которые являются предвестниками будущего времени. Но их эфемерность без следа растает для того, кто не способен выходить на границу между бытием и небытием, кто не способен отринуть бесконечный мыслительный поток, существо которого чаще всего составляют неутоленные желания и незавершенная борьба.

МОМЕНТ ИСТИНЫ

Находиться внутри пространства, отделенного от мира границей, всегда легче, чем ее пресекать. Граница это начало иного мира, грань между тем, что разъединено. Она является началом либо объединения, либо еще большего разлада. Суть явления, суть человека полнее всего раскрывается в момент выхода из прежних границ. Не столь важно, какая именно граница пересекается: физическая граница дома, страны, порога новой работы или энергетическая граница сна и яви, жизни и смерти. В этот момент перехода у человека, как правило, уже нет защиты прежнего пространства, но еще не обретена защита нового, к чьей границе он еще только подходит. Перед посторонним наблюдателем состояние порога срывает покров тайны, а для того, кто проходит через границу, защитные оболочки. Все на миг предстает таким, каковым оно и есть на самом деле, без прикрас, без грима и ухищрений. Человек виден как на ладони. Именно поэтому так важны приход и уход, начало и конец любого дела, рождение и смерть, эти краткие мгновения истины.

Ни один из героев сказки не сумел достойно принять смерть, никому не удалось приготовиться к ней: покаяться, попросить прощения, умереть среди близких людей, отдать последние распоряжения и попрощаться с тем, что было дорого при жизни. Все герои были бессмысленно убиты, а их последним действием была брань, ссора, спор. Даже скопцу было не дано украсить свои мертвые уста спокойной улыбкой мудреца, даже он перед концом жизни не смог сознательно оказаться в пограничном промежуточном состоянии отрешенности от круговерти земных желаний и дел. Впрочем, можно считать, что скопец играет в последней сцене сказки двойственную роль. С одной стороны он проявляет себя как раб желаний, а с другой - очень напоминает мученика. При таком подходе к его поведению смертельный диалог скопца с царем является подвигом, который он сознательно совершает, жертвуя собой во имя спасения государства.

ДОЛГОЖДАННАЯ НАГРАДА

В царстве Дадона не умели жить сегодняшним днем, но и день завтрашний там намеренно искажали. Люди не слишком заботились о нем, они кое-как справляли свои насущные дела и старались поскорее забыться сном. Государство жило невоплощенными идеалами, а будущее наполнялось причудливыми фантазиями. В настоящем люди разрушали и убивали, жили награбленным и не знали иного образа жизни. Чтобы как-то уравновесить гибель, которую они сеяли, люди должны были верить, что воюют они во имя каких-то высоких идей, убивают ради грядущего райского блаженства. Не было ли в таком случае увиденное в горах ожившим мифом, сном наяву, не обрели ли изнуренные постоянным противостоянием со всем миром воины долгожданный покой и тишину, не была ли царица и ее изобильный шатер желанной наградой за ограничения и тяготы вечной кочевой жизни, за постоянный риск, которому подвергают себя солдаты.

Суровое сердце воина всегда стремится к недостижимому для него умиротворению. Наверное, поэтому, узрев чудесную сказку гор, никто не подумал удивиться. Узрев девицу, не только молодые царевичи, но и умудренный опытом царь, обомлел так, как будто он давно уже искал и наконец-то обрел желанное и заветное чудо. Может быть, шамаханская царица явилась из той сказочной страны на востоке, куда стремились многочисленные завоеватели всех времен. По-разному называли эту страну в зависимости от эпохи, но никто ее так и не нашел, во всяком случае никто из тех, кто шел во главе войска.

Вряд ли является случайным то, что этой идеальной сказкой грезили именно покорители мира. Чем больше им приходилось убивать и разрушать, ссориться и противостоять, тем сильнее нуждались они в противоположном состоянии покоя и расслабления, умиротворения и неги. Принцип равновесия черного и белого, ночи и дня, тьмы и света приводит к тому, что одна полярность обязана компенсировать другую, а противоположности уравновешиваться. Царство Дадона было замкнутым и ограниченным в общении, оно не имело естественного обмена с внешним миром. Культурные, дипломатические, туристические, любые дружественные отношения с соседями там отсутствовали. В царстве, центром которого была столица, постоянно концентрировалась энергетика одной полярности, это мужской принцип агрессии, непокорности, нетерпимости. В ответ на это, в другой точке царства, неизбежно обязан был сконцентрироваться иной, женский принцип. Это сгусток энергии противоположного знака, способность принимать каждого, терпимость, покорность, слабость и нежность. Плюс родил и притянул минус, а при их сближении неизбежно должен был произойти взрыв.

ПРОТИВОПОЛОЖНОСТИ УРАВНОВЕШИВАЮТСЯ

Чтобы отношения между противоположностями не превратились в череду непрерывных столкновений, стычек, выплесков злобы и зависти, граница должна быть открытой, система не должна быть замкнутой. Тогда создадутся условия для свободного самовыражения каждого. Чтобы самая малая ячейка общества - семья - была стабильной, в ней должен быть набор людей с различными характерами, увлечениями, пороками и добродетелями. Когда семья большая, а род древний, то он устойчив, поскольку в нем присутствуют самые разнообразные люди. Маленькая семья и молодой род не могут этим похвастаться, чтобы выжить, каждому из их членов приходится играть последовательно несколько различных ролей, чаще изменяться и быстрее приспосабливаться. Все это приводит к срывам и кризисам, риску душевных болезней.

Если общество, государство открыты, то их члены свободнее, чем в замкнутом мире. Если в обществе насаждается единый порядок, мода, любое единообразие, то общество постепенно начинает жить за счет подавления членов других обществ, соседей, как это произошло в царстве Дадона. Для мирового сообщества важно наличие каждого государства, каждое вносит что-то свое, частное, неповторимое, обеспечивая устойчивость целого. В этом смысле одинаково важен каждый гражданин страны, каждый член семейства, каждая страна в земном содружестве. Без плохих людей не может быть людей хороших, как без злых - добрых. Кто-то обязан брать на себя меру общечеловеческого зла, брать на себя и нашу меру тоже. Если бы никто не взял ее на себя, то тогда эта участь неизбежно пала бы и на нас, а потому не следует осуждать, обвинять или презирать ближнего за его грехи.

Дадон был нетерпимым и нетерпеливым, он не выносил, когда кто-то позволял себе молчаливое несогласие или, что еще хуже, спор с ним. Он был воплощением принципа воинственности, активности, натиска, непримиримости. Он сконцентрировал его вокруг себя, и все жители царства очень напоминали его, все, как и он, не признавали иного стиля отношений. Они застыли, заснули, остановились, ничего нового уже не совершая. Тем самым они отсекли все остальные составляющие из безграничного спектра энергетик, черт характера, которыми может быть наделен человек. Они презирали слабость и покорность, смирение и согласие, считая их уделом побежденных. Однако царица сумела победить их именно этим, заполнив тот вакуум терпимости и принятия другого, который был в царстве. Царь мог только воевать или спать, быть включенным на все 100% или выключенным полностью, а она подарила ему абсолютно новое состояние безмятежности, покоя и царственной неги. В этих состояниях не было ни смысла, ни пользы, но именно они оказались сильнее военной мощи целой державы.

ОБРАТНЫЙ ОТСЧЕТ

Если царь всю свою жизнь олицетворял мужественность, то царица была воплощением истинной женственности. Он был носителем принципа воинственности, а она пассивности и равнодушия. Чтобы победить царя в бою, нужно было наслать на него такую громадную и превосходящую его силу, какой в целом свете никто не располагал. Жизнь пошла иным путем, его убили, используя его собственную силу. Вначале дважды произошло разделение этой силы. Первый раз, когда произошло разделение власти. Формально правителем все время оставался царь, а фактически власть перешла к скопцу, создателю петушка. Царь не понял, что попал от него в зависимость, он простодушно думал, что скопец ему просто услужил. Царь на то и царь, что имеет право на службу любого из подданных, и скопца также. Царь не заметил того, что уже два года живет в долг, что невидимая и неведомая сила уже начала обратный отсчет времени. Дадону казалось, что проблемы нет, он непременно оплатит эту услугу, но просто немного позднее. Он не боялся платы, поскольку ценностей, денег и земли у него было предостаточно.

Второе разделение явилось следствием первого, оно произошло с появлением царицы. Дадону пришлось разделить войско на две армии, первой стал командовать старший, а второй - младший сын. Армии по очереди отправились в горы, где наследники престола вдруг убили друг друга, а обе армии истребили сами себя. Кто-то властно вел семью Дадона и его армии к погибели, предугадывая все его ответные шаги и не снисходя к слезам старого отца. Царь привык жертвовать жизнями людей, теперь кто-то вознамерился вначале пожертвовать жизнью самых близких ему людей, а потом взять и его жизнь тоже. Царь привычно манипулировал жизнями обреченных на смерть воинов, а теперь кто-то манипулировал и его жизнью. Подданные повиновались его приказу, а теперь кто-то затеял такую же игру с ним. Он позволял людям безнаказанно убивать, оправдывая это необходимостью ведения войны, а в конце жизни его самого заставили совершить недостойное убийство.

Царь обладал безмерной властью над людьми, ему стало казаться, что это он является хозяином жизни и смерти любого человека. Как будто это он, а не Всевышний дарует каждому право на жизнь или на смерть. Только все люди, даже цари перед смертью равны. Время Дадона должно было неизбежно кончиться, и не ему решать, когда придет этот срок. Он пытался подчинить личную силу каждого из людей себе, заставить всех мыслить и действовать по собственному шаблону. Он давил всех вокруг, а теперь эта личная каждого сила вырвалась на свободу, все вдруг поняли, что он убийца, что убивать грешно, что любому терпению есть предел, что всему есть граница.

ПЛАТА ЗА МАГИЮ

Попробуем перенести происходящее в сказке на себя, понять, на что намекает поэт, извлечь урок, научиться на чужом примере. Поставим себя на место Дадона и, как и он, попросим "помоги" в какой-то нашей тупиковой ситуации. Позвоним по указанному в рекламном объявлении телефону, а потом придем со своими проблемами к тому, кто предлагает решить их за скромную плату. Как и Дадон, мы получим сторожа, им станет внутренний глас, который будет безошибочно указывать, кто мешает нам жить без забот и проблем, откуда идет нападение, и когда оно произойдет. Лишь кто-то подумает о нас с негативом, лишь кто-то начнет готовить нам какие-то неприятные сюрпризы, как мы уже сами собой, на потоке начнем делать предупредительные шаги. Мы начнем опережать наших противников, предугадывать их помыслы, мы станем недосягаемыми для них. Мы не будем думать над словами, они сами придут к нам в голову, мы не будем делать неверные или бессмысленные шаги, начнем избегать общения с неприятными людьми, какие бы мнимые выгоды оно нам ни сулило. Мы не окажемся в том месте, где нас ждет западня. Мы все будем знать заранее.

Нам не надо будет анализировать, учиться, развиваться, мы начнем превосходить свое окружение, а тем самым получим над ним власть. Наша душа незаметно для нас также окажется в чьей-то власти, нами начнет повелевать та сила, которая дала нам недостающую энергию. Мы, сами того не подозревая, станем игрушкой в ее руках. До поры до времени, пока эта сила будет удовлетворять за наш счет какие-то свои неизвестные нам потребности, делать какие-то собственные темные дела, пока мы будем ей нужны, наши проблемы не будут нас беспокоить. Мы привыкнем к избранности и вседозволенности, но настанет время, когда мы будем выпиты до дна, и силе этой понадобятся новые жертвы. Тогда с нас снимут защиту, и пирамида рассыплется. Та негативная, отрицательная энергия, которая вследствие прикрытия до нас не доходила, обрушится лавиной, сведет с ума, сломает жизнь, лишит здоровья и счастья нас или наших ни в чем не повинных потомков. Именно так произошло с царевичами, сам факт рождения которых в семье царя вынудил их и отвечать за его дела, и расплачиваться за его грехи, и погибать, продлевая его жизнь.

"ЛЮБОВЬ И СМЕРТЬ ВСЕГДА ВДВОЕМ"

Царь был олицетворением мужских энергетик, а царица - противоположных, женских. В каждом обычном человеке присутствует каждое из этих начал, абсолютный мужчина и абсолютная женщина встречаются только в сказках. Даже самый мужественный мужчина обладает хоть малой толикой женских качеств и наоборот, даже самая женственная из женщин хоть в чем-то ведет себя как настоящий мужчина. В царстве Дадона женственность, нежность и любовь были не в чести. Впрочем, и в наше время пропагандируется активная жизненная позиция, а люди ведут непрерывные войны, постоянно вступают в дискуссии и споры, предаются лихорадочной деятельности. В современной кино культуре, как и в жуткой сцене в горах, герои легко забываются на ложе любви, не обращая внимания на только что поверженных противников. Любовь и смерть вообще располагаются где-то рядом, и то, и другое увлекает человека прочь от бренного мира, на тонкую грань между бытием и небытием. Граница притягивает и зовет, а радость любви, оргазм это как маленькая смерть.

Есть люди, которым для акта любви необходимо вызвать телесные муки у себя или у партнера, прибегнув к мазохизму или садизму. Такие люди почти не чувствительны к истязаниям плоти, они легко переносятся в тонкие тела, попадают в пограничное состояние. Последующим актом любви они еще дольше зависают на границе, усиливая тем самым состояние безграничности.

В русском языке слово смерть женского рода, и это не случайно. Женщина дает жизнь, но в ее организме происходит и естественный отбор, выбор, какой именно сущности эта жизнь достанется. Один мужчина способен дать жизнь целой планете людей, но производит на свет лишь нескольких детей. Остальное его невостребованное миром потомство гибнет в чреве женщины. Любой из миллионов зародышей, произведенных им, мог бы стать источником жизни, будущим ребенком. Эти миллионы отправились в путь, но пересечь границу, чтобы попасть к заветной цели, дано только одному, остальные пожертвуют собой ради него.

ПЛЮС, МИНУС И НОЛЬ

В момент любви, двое становятся одним существом, подобием того андрогина, того двуполого существа, которое было богоравным. Каждая половинка сама по себе дает неуравновешенность, незащищенность, одиночка более уязвим и доступен для каждого, кто сильнее. Половинкой легко манипулировать, она сильнее подвержена внешней агрессии. С другой стороны одиночка агрессивнее, чем пара, он вынужден повелевать и управлять. Отнимая силу у других, он затыкает свои энергетические дыры, которые возникли из-за отсутствия собственного тыла. Пара, двое ставшие одним целым, делаются устойчивее. Они счастливы уже тем, что обрели друг друга, они свободнее и меньше зависят от милостей внешнего мира.

В сказке рассказывается о том, как двое становятся парой. Здесь все основные действующие лица имеют пару или хотят ее обрести. Не всегда это пара лиц противоположного пола, но всегда двое в паре в чем-то противопоставлены, и одного можно считать вдохновителем, а другого исполнителем. В жизни, как правило, вдохновляет женщина, а исполняет мужчина. Роль вдохновителя или совсем не заметна, или заметна не сразу, зато роль исполнителя очевидна, ведь именно благодаря его действиям в мире происходят перемены.

В паре царь и царица или каждый из царевичей и царица распределение ролей соответствует полу героев. В паре царь и скопец Дадон, уповающий на милость мудреца, исполняет роль более слабого и зависимого, а скопец предстает человеком более сильным, он наделен несравнимо большими возможностями, от него, а не от царя зависит спасение царства. Впрочем, в этой паре все не так просто. Скопца можно рассматривать и как вдохновителя, как человека, тайно управляющего страной через Дадона, который действует открыто и явно, как и положено царю. Скопец, отринувший пол, мог, по-видимому, исполнять двойственную роль. Он мог выступать как мужчина, если его партнер вел себя по-женски, и как женщина, если у партнера преобладал мужской стиль поведения. Сам по себе скопец был нейтральным и обладал способностью в зависимости от ситуации приобретать как положительный заряд, т.е. становиться плюсом, так и отрицательный, становиться минусом. Этот дар двойственности делал его сильнее любого другого персонажа и ставил до поры до времени вне досягаемости.

Двойственность противоположностей все время обыгрывается в сказке, а сами противоположности постоянно противопоставляются, чтобы подчеркнуть различия между ними. Разъединяющая их грань то намеренно выпячена и утрированно подчеркнута, а то тщательно скрыта от глаз читателя. Одной из самых контрастных сцен сказки является встреча царя и царицы в горах. Они не похожи, как ночная тьма и свет утренней зари, как наполненная звуками жизнь и полная мертвой тишиной смерть, как увядание старости и расцвет юности. Он оживает и наполняется силой только, когда активен и нападает, она отлично живет, ничего сама не предпринимая, а всего лишь наблюдая за действиями других. Он всю свою жизнь воевал, а она ни с кем не борется, все сами дерутся за право обладать ею. Он хочет получить весь мир, она никаких желаний не высказывает, все происходит само собой.

ЖИЗНЬ ГОР

В горах, в узком коридоре тесного ущелья царя и его рать встретил не шум войска, а чудесное безмолвие. Людям открылась страшная картина: тела царевичей, "меч вонзивших друг во друга", побитая смертным боем рать. На поле битвы, посреди всего этого неописуемого ужаса и смрада от не погребенных тел стоял шелковый шатер. Он был такой яркий как цветок неземной красоты. Никто не оплакивал гибель людей, никто не предал их тронутые тлением тела земле. Вокруг царил безмятежный покой, казалось, что и горам, и шатру с царицей, человеческая трагедия была безразлична. Еще совсем недавно люди нарушили покой гор своими криками, лязганьем оружия, потрескиванием костров, запахом дыма и пищи, песнями и солдатскими шутками. Потревоженные невиданным доселе зрелищем и неслыханным шумом, горы призывали привычные тишину и покой. Когда же эта чужеродная, шевелящаяся и суетящаяся белковая масса наконец-то угомонилась и замолкла, горы вздохнули с облегчением. Привычный миропорядок возвратился в ущелье, люди перестали его возмущать и стали потихоньку обращаться в прах, начинали становиться частью гор.

Горы, как и люди, живые, только люди не пожелали разглядеть это. Людям казалось, что если они способны перемещаться, драться и издавать звуки, то это дает им право считать себя важнее и значительнее, чем неподвижные и безмолвные горы. Горы, как и люди, рождаются, живут и умирают, только время, в течение которого все это происходит, совсем иное, значительно более протяженное. Оно несоизмеримо с теми сроками, которые отпущены человеку, а те возрастные перемены, которые происходят с горами, незаметны даже для многих поколений жизни людей. С позиции гор люди все делают слишком быстро. Не успев ничего толком понять и осмыслить на земле, они уже перестают жить своею жизнью. Им кажется, что после жизни наступает смерть, небытие, что они уходят навсегда, но горы-то знают, что это не так. Никто после смерти не умирает, рано или поздно все становится частью гор, частью неорганического мира, а вместе с ним остается жить, пока живет планета.

У гор совсем иные сроки, их молодость длится так долго, что редко каким горам удалось уже пройти весь жизненный цикл до конца, удалось родиться, порадоваться жизни, состариться и стать равниной. Горы, как и все сущее, подчиняются законам бытия, они знают: все, что родилось, обязано умереть. Горы, как и все обитатели планеты, стремятся обрести то, чего у них нет, только, когда все время неподвижно стоишь на одном месте, получить можно только то, что приходит к горам само. Горам для дальнейшего развития нужно органическое вещество, которое может стать удобрением для растений. Если на каменистых склонах появится питательная почва, то на ней что-то вырастет. Растения будут разрушать корнями твердые минералы и вовлекут горы в ускоренный круг превращений. Там появятся новые формы и виды жизни, вырастут деревья, зацветут невиданные доселе цветы, они привлекут зверей и птиц. Горы обязаны изменяться, они обязаны стареть, чтобы скорее умереть, а после смерти родиться в ином образе.

ПАМЯТЬ ЗЕМЛИ

Горы ближе к небу, чем равнины или холмы, и для разговора с небом горам не нужны посредники. В этом их преимущество перед остальными обитателями земли, в этом их уникальность. Каждый посредник, каждый, кто стоит на пути передачи информации, обязательно требует своей платы, своей доли энергии. Поэтому любая просьба, обращенная к высшим силам через посредников, искажается ими. Если таких посредников много, то вся сила молитвы или просьбы может израсходоваться на плату за трансляцию, а обращение, адресованное небу, или так и не дойдет до него, или исказится до неузнаваемости.

Чем больше грехов числится за человеком, чем больше грехов на том роду, из которого он произошел, тем значительнее его долги перед миром и тем труднее докричаться до неба. Вся сила такой личности расходуется только на уплату процентов по этим долгам. Это будет выражаться в том, что человек окажется в состоянии делать лишь то, что ему в неявной форме велят его кредиторы, например, его предки, а также те, на кого он работает, его хозяева. Человек редко осознает, что все его помыслы и устремления, ограничены некоторым пределом, что жизнь катится по желобу, по узкому коридору, подобному тому ущелью в горах, куда пришли один за другим сыновья царя и он сам. Со стен коридора смотрят на человека и ведут его к концу, туда, где тьма видится как свет, все те, кто одарил его умением манипулировать, внушать, подавлять, бороться, властвовать и разрушать.

Каждая пядь земли хранит память обо всех, кто когда-либо проходил по ней, а также о тех, кто, будучи неподвижным обитателем планеты, не мог изменить собственного местоположения, кто рос как дерево или стоял как гора. Оказавшись в каком-либо месте, мы невольно впитываем в себя все следы, оставленные даже теми, кто был здесь задолго до нас. Каждое место, порой незаметно для человека, настраивает его на свой лад, помогая или создавая помеху, прибавляя силы или отнимая их. У каждого человека есть такие сокровенные уголки, которые созвучны ему, которые поднимают его дух. Там все ждут и помнят, все радуются встрече. Вступив даже мысленно под такую благодатную сень, человек становится защищенным от невзгод и неурядиц жизни.

Люди давно уже освоили землю и даже в самых труднодоступных ее уголках оставили свои следы. Вот только горы невозможно сплошь покрыть ничьими следами. На их скалистых склонах почти нет растительности, и только узкие тропы, ничтожно малая часть этого мира освоена людьми или животными. Громадна поверхность гор, если попытаться мысленно распрямить их, представить горы плоскостью, то эта площадь оказалась бы во много раз обширнее той, которую занимают сами горы на географической карте.

Попадая в страну гор, туда, где не ступала ничья нога, человек оказывается с одной стороны свободным от влияния своих близких, своего окружения и тех, кому он служит, а с другой стороны теряет ту защиту, которую они могут ему дать. Человек становится подобием того, кем он был в начале сотворения, и теперь никто и ничто не стоит между ним и небом. Бог теперь сразу же слышит все, что подумал человек, что даже нечаянно сорвалось с его губ. Теперь некому скрыть, как-то исказить, приукрасить или, напротив, очернить его речи и помыслы. В горах почти отсутствует та инерция, те пограничные, нейтральные полосы, к которым мы привыкли на равнинах и которые присущи им. В горах меньше полутонов, там тоньше слой воздуха, атмосферный столб, а сам воздух разреженный. Там день резко сменяется ночью, а тепло - холодом. Там контрастнее тени, а очертания предметов более четкие, чем внизу. Горы полны неожиданностей, они непредсказуемы, это - иной мир.

СЕРДЦЕ ГОР

Подъем вверх приводит нас в другие климатические области. Если двигаться на север или юг по равнине, то для достижения подобных изменений климата придется совершить очень долгое путешествие. Небо в горах имеет более темный, лиловатый отлив. Гулкие скалы отражают там все звуки, там ничто не гасит наши слова и наши мысли. Звонкое эхо усиливает даже то, что произнесено вполголоса, и отзвук слов еще долго продолжает нарушать звенящую тишину гор.

Звук резонирует в горах, громкое слово там может превратиться с громовой раскат и оглушить того, кто осмелился произнести его, может вызвать лавину, камнепад. Ощущая это усиливающее действие гор, люди там стараются говорить тише. Только веские причины, какие-то необычайные обстоятельства могут послужить в горах достаточным основанием для громогласности. Увидев трупы детей, царь завыл, а вслед за Дадоном завыло и все его войско. И тут "застонала тяжким стоном глубь долин, и сердце гор потряслося". Никогда прежде горы не видели так много людей и не слышали такого мощного, звучащего в унисон человеческого вопля. Он огласил мертвую тишину ущелья и заставил горы пробудиться от их многовекового чудесного безмолвия.

Вопль заполнил собой не только то узкое ущелье, в котором развернулось действие кровавой битвы, он оживил все пространство гор, заполнил весь их объем. Неизвестные прежде горам звуки плача, стона, вопля и воя людей дошли до самого сердца гор. Горам поневоле пришлось откликнуться на то, что могло так сильно сразить эти крохотные, копошащиеся существа, которые были в отличие от гор так непрочны и хрупки, а потому куда более уязвимы. На что понадеялись они, такие теплые и мягкие, придя в суровый мир холодного камня, отчего так безнадежно завыли, зачем им так страдать, если теперь вместо податливой белковой оболочки они получают шанс обрести новую, прочную, почти вечную минеральную и стать частью непоколебимо и незыблемо стоящих великанов. Горы, как и все живое, знали, что такое рождение и жизнь, знали они и то, как неотвратима главная перемена в жизни - смерть.

Сила единого вопля людских голосов была такой могучей, что ей удалось сделать небывалое дело, потрясти гранитные скалы до самой глубины, до самого сердца. Ровно через шестнадцать дней в едином порыве содрогнется столица Дадона, вздрогнут горы стоящих в ней зданий. Тогда народ увидит, что царь одним движением легко убил скопца, и в их душах одномоментно произойдет взрыв. В горах люди мгновенно откликнулись на боль царя и завыли вслед за ним. У стен города народ снова был единодушен в своем волеизъявлении, но теперь солидарности с царем уже не было, люди воспротивились и возмутились его поступку. В горах солдаты были вместе с царем, в городе народ стал ему противостоять. Прежде толпа людей только исполняла приказы и действовала в унисон с царем и его свитой, теперь народ вдруг решился ответить на убийство скопца самовольно, не дожидаясь приказа свыше.

Изо всех, кто находился в момент убийства скопца на многолюдной площади, поддержала Дадона в его грехе одна только беспечно смеющаяся чужестранка. Дадону, сидевшему рядом с ней на колеснице, меньше всего хотелось сейчас убивать. Царю казалось, что кровь, пролитая его детьми, стала последней. Царь, чьи войны принесли так много горя людям, теперь испытал чувство безмерной утраты и сам. Боль безутешного отца смогла до основания потрясти даже казавшиеся дотоле бездушными горы. Только царь одушевился лишь на краткий миг, не успело еще растаять в горах вызванное его криком эхо, как он уже благоговейно замолк, глядя в очи прекрасной незнакомки, "и забыл он перед ней смерть обоих сыновей".

Прошло шестнадцать дней, и вот он уже своими руками и убивает того, кто спас его и его царство и кого он только что назвал своим отцом.

ПЛОХАЯ ПАМЯТЬ

В последние двадцать четыре дня своей жизни царь как будто бы проживает всю ее заново. Перед ним снова проходят лучшие минуты его жизненного пути. На склоне лет он, как и в молодые годы, возглавил армию, совершил трудный восьмидневный поход в горы, где ему достался заслуженный трофей - объятия и обожание прелестной царицы. Возвращаясь, он, как и в юные годы, в последний раз прошел по собственной земле в победном ореоле славы и величия, а рядом с ним ехала его будущая царица, юная красавица.

В эти последние дни он испытал не только возвращение молодости и силы, но и тревогу, скорбь и боль от непоправимой утраты. Читатель с недоумением видит, что потеря сыновей совсем недолго мучила царя, что он был даже рад, что получил право отвлечься от трагедии и траура. В объятиях юной прелестницы он мгновенно утешился от потрясений и к смерти детей более не возвращался. Царь ведет себя как ребенок, он немедленно забывает или вытесняет все неприятное, все, что может помешать ему черпать удовольствие, наслаждаться, первенствовать и царить. Он не притворяется, у него действительно очень плохая память. Те ситуации, в которых он оказался не в состоянии настоять на своем, когда он потерял контроль над происходящим, когда хозяином ситуации становился кто-то, но не он, царь стирал из памяти начисто.

Царь не в состоянии анализировать, делать выводы и учиться на прошлых ошибках. Ему кажется, что никаких ошибок он не совершал, что подвластный ему мир создан для личных удовольствий, что он, как царь, имеет законное право вести себя так, как ему заблагорассудится и не обязан ни отчитываться перед кем-то, ни с кем-либо считаться. У него только одна линия поведения, с которой ничто не заставит его сойти. Вновь и вновь он идет по замкнутому кругу, забывая не только о гибели детей, но и о нерушимости царского слова, на крепости которого, как известно, стоит государство. Он давно уже утратил чувство самосохранения, а в последние дни жизни даже не пытается скрывать от народа собственное самодурство. Два раза он не смог остановиться и, вопреки здравому смыслу, продолжал делать то, чего ему безумно хотелось. Дважды, в горах и у стен столицы он устранял любые помехи на пути к обладанию девицей.

Даже горы оказались чувствительнее, чем отец мертвых царевичей. Они откликнулись на понятные всем, кто живет и умирает слова царя: "Горе! смерть моя пришла". После этого вопля Дадон мгновенно забыл о тяжелой личной утрате и отправился развлекаться. Только горы легче стереть с лица земли, чем заставить их что-либо забыть. Земля долго копит свои обиды на людей, которые непрерывно вливают в ее чрево свои пороки, ненасытные желания и алчные мысли. Люди привыкли только брать, считая себя выше всех. Только всему есть предел, всему есть граница. Горы рано или поздно просыпаются ото сна, вздрагивают и одним легким движением уничтожают целые города с их населением.

Горы запомнили вой царя и его войска, они медленно понимали и долго осознавали произошедшее. Им понадобилось шестнадцать дней на то, чтобы поразивший самое сердце гор крик скорби над трупами юных сыновей царя прошел волной по землям Дадона и отозвался эхом в столице. Сердце гор содрогнулось, а через шестнадцать дней содрогнулась столица, и тогда к Дадону пришла его смерть, которую он призывал в горах, рыдая над трупами дорогих сердцу детей.

СЧАСТЬЕ НАЯВУ

Дадон поистине бездушен. Тому, кто постоянно пребывает в иллюзии личной исключительности, почти невозможно испытывать обычные человеческие чувства. Дадон стал игрушкой в чьих-то руках, кому-то было необходимо, чтобы царство вело непрерывные войны, а при этом неизбежно погибали и калечились люди и их судьбы, перекраивалась карта мира, переселялись целые народы. Для этого во главе царства был поставлен такой правитель с комплексом уникальности, как Дадон. Он до старости так и остался ребенком, неспособным успокоиться и заснуть без понравившейся игрушки. Кто-то до поры до времени избавлял его от неприятностей, избаловал и развратил настолько, что он и сам поверил, что никаких неприятностей с ним просто не может приключиться.

Кому-то было нужно, чтобы Дадон крепко спал, не имел памяти, чтобы в нужные моменты рядом с ним появлялись разнообразные живые забавы, то солдатики, то кукла. Играя в них, он и сам становился марионеткой, игрушкой в чужих руках. Той силе, что стояла за ним, было нужно, чтобы Дадон всегда жил без своей истинной пары. Царю не позволялось испытывать любовь к женщине, но он, как и каждый живой человек, грезил о таком счастье, которое состоит не из одних только непрекращающихся боев и побед, личного первенства и безнаказанного права на убийство и уничтожение. Он стремился к идеалу своих грез, к покорной, кроткой, любящей женщине. При этом она должна была быть лучше всех, уникальной и неповторимой, самой желанной, достойной разделить его исключительность. Царица успокоила его разгоряченную битвами душу, согрела холодное каменное сердце. Она сделала его счастливым наяву. Вместо пустых мечтаний к нему явилась такая красавица, которую он не видел даже во снах.

Он обрел блаженство и покой, и в этот самый радостный момент его жизни к нему подошел скопец и потребовал навсегда отдать царицу. Всю жизнь царь делал то, что положено делать царю и что выгодно стране. Сейчас он захотел владеть тем, что было приятно именно ему, но это оказалось невозможным. Перед своей смертью царь осмелился выступить против верховного мага империи и не отдал ему самого дорогого и близкого человека, царицу. Царь рискнул совершить некрасивый, но зато искренний человеческий поступок, на который в качестве главы государства просто не имел права.

Долгая ночь, подобием которой представлялась царю вся его прошлая жизнь, сменилась ярким солнечным днем. Взошло солнце его любви, и без драгоценной подруги он уже не мыслил себя более. Царь искренне возмущен претензиями скопца, они кажутся ему просто лишенными здравого смысла. В самом деле, зачем скопцу вдруг потребовалась прекрасная девица. Всю жизнь царь был обязан прислушиваться к верховному магу. Обладание девицей освобождало его и от одиночества, и от подчинения скопцу. Царь получил новую силу, новый импульс, он впервые за долгие годы перестал непрерывно хотеть спать. При таком положении дел звездочет мог потерять власть над Дадоном и остаться просто не у дел.

ЗАЧЕМ СКОПЦУ ДЕВИЦА

Царица как переходящий приз, как трофей, она достается тому, кто победил ее прежнего возлюбленного. Она не выбирает своих поклонников, она бездумно отдается каждому следующему в непрерывной веренице все новых и новых. Она одинаково любила старшего, а затем младшего царевича, потом самого царя, она в состоянии полюбить и скопца. Для ее извращенности нет предела, в паре с ней даже кастрат может почувствовать себя настоящим мужчиной. Рядом с ней скопец получает шанс обрести свою пару, а в таком случае он может реально увеличить свою мощь, может обрести такую силу, о которой Дадон не смел даже и мечтать. Получив девицу, звездочет сможет получить в придачу власть над всем миром, а не только над империей Дадона.

Скопец не мог не знать, что за птица залетела в столицу, он всеми силами ведет дело к скорейшей развязке. Мудрец был уверен, что царь, как и прежде, останется покорным и будет говорить и делать только то, что он ему внушает. Скопец не учел, что у Дадона теперь есть более мощная поддержка, чем он, что царь будет вести себя только так, как приятно ей. Дадон будет счастлив, если сможет доставить ей удовольствие. Царица умела подчинить своей незаметной власти любого, она делала это естественно и органично, без какого-либо нажима, давления, даже без слов.

Она оказалась сильнее не только царя, но и постоянно жонглирующего им мудреца. Она умела поставить себя вне борьбы и вне принуждения. Каждый новый любовник старался поскорее исполнить любое желание дивы, чтобы опередить соперника, выделиться, понравиться ей и снискать ее милость до того, как это сделает кто-то другой. Она лишь улыбалась и хихикала в ответ на любые, совершаемые во имя ее преступления.

ДВА НАЧАЛА

Царица была из того мира, где понятия греха просто не существовало. Она не могла увидеть грехов ни в самой себе, ни в людях, а как можно бояться того, чего для нее просто не было. В мире, откуда она появилась, ее поведение ничем не было ограничено, она и в царстве Дадона продолжала вести себя точно таким же образом. Она не была связана никакими моральными ограничениями, она и всем вокруг внушала абсолютную и безграничную свободу. Каждый, кто вступал с ней в контакт, незаметно утрачивал границы дозволенного поведения.

В конце сказки, когда все герои были уже убиты, в живых остается двое: царица и петушок. Он является символом мужских энергетик, силы, воли, активности, борьбы и противостояния. В ней сосредоточены противоположные, женские энергетики безволия, покорности, слабости, принятия. Они и арену действия покидают в соответствии со своею сутью. Он, действуя сам, убивает старика царя и улетает, а она, как всегда, ничего не делает сама, а только внушает другим, убивая чужими руками. Сделав свое дело, она просто пропадает, как будто бы ее и вовсе не бывало.

Только эти две силы по-настоящему реальны, они постоянно взаимодействуют друг с другом через посредство людей, в телах и душах которых обретают свое непрерывное воплощение. Контакт между этими силами приводит к появлению новой жизни, а все остальное, каким бы могущественным оно ни казалось в начале сказки, лопается как мыльный пузырь, стоит только проверить его на соответствие мужскому или женскому, этим основополагающим принципам жизни. Это принципы силы и слабости, решительности и смирения, действия и пассивности. Зная о силе этой диады лишь в теории, мудрец фактически оказался бессильным и беспомощным перед ней.

Скопец умеет нажимать на те пружины механизма управления миром, которые не видны прочим людям, тем, кто имеет пол и желания. У скопца отсутствует инстинкт продолжения рода, а тот запас силы, который природа ему на это отпустила, он может потратить на что-то еще, например, на магию. Черное и белое, минус и плюс, женское и мужское это не его сфера, он более чувствителен не к контрастам, а к полутонам и оттенкам. Такой человек тоньше, деликатнее и чувствительнее прочих, а его мировосприятие отличается изысканностью. Не случайно среди лиц, посвятивших свою жизнь служению красоте, тех, кто не интересуется противоположным полом, особенно много. Такой не совсем мужчина понимает женскую суть лучше, чем она это может сделать сама.

ПУТЬ К СБЛИЖЕНИЮ

Цветы наделены поистине безмятежной красотой, и многим из них не нужно заботиться о том, чтобы обрести для продолжения рода свою половину. Природа избавила их от необходимости поиска партнера, борьбы с соперниками, разочарований и драм при невозможности продолжить род. Основной инстинкт здесь не работает, ведь часто бывает так, что мужское и женское начала, пестик и тычинки уже объединены в одном цветке. Цветам подарено право просто быть, существовать и радовать своей красотой всех без выбора, ничего не прося для себя взамен. Сферу действий, активность поиска природа предоставила другим, а цветы остаются трогательными и нежными, слабыми и прекрасными. Любя всех, украшая собой мир, цветок не ищет общества себе подобных, он остается цельным, само достаточным и уникальным.

Каменные сады мира минералов и гор также навевают чувство покоя, они одаривают красотой пейзажа всех, кто любуется ими. Каждая гора, каждая вершина, как и цветок, стоит всю свою жизнь на одном месте. Как и растение, гора отделена от своего собрата, от другой горы непреодолимым пространством. Два цветка объединяет почва, на которой они растут, а две горы - та долина, которая пролегла между ними. Цветы расположены выше почвы, а горы - выше долины. У каждого цветка свой запас энергии, а у горы - свой. Посредниками между ними служит то, что пролегло ниже их собственного энергетического уровня, ниже, чем головка цветка, ниже, чем вершина горы. Эта промежуточная, принадлежащая обоим цветам и обеим горам и вскормившая каждого из них область служит каждому платформой и основанием, фундаментом и опорой.

Точно так в микромире отделены друг от друга две разные молекулы. Диалог между двумя отдельными молекулами возможен только, если они преодолеют разделяющий их энергетический барьер. Молекулам для взаимодействия необходимо утратить собственное я и настолько сблизиться, чтобы оказаться на одном энергетическом уровне. Тогда они смогут ощутить силу притяжения друг к другу, смогут вступить в химическую реакцию. Тогда две отдельные молекулы дадут жизнь новой молекуле.

Каждая молекула имеет свою энергетическую защиту и свою границу. Чтобы ее пробить и тем самым включить молекулу в химическую реакцию, начать процесс превращения, необходимо затратить значительную энергию. Чтобы один человек сошел со своего пьедестала, захотел сделать шаг по направлению к ближнему, к другому человеку, необходимо включить у него поток желаний, направленных во вне, а не внутрь себя. Если каждый из двоих покинет свой пьедестал и двое станут на одну плоскость, на один энергетический уровень, то они смогут наконец-то объединиться, стать одним целым. Тогда граница между каждой особью превратится в общую границу, границу между парой и остальным миром.

ЦЕПНОЙ МЕХАНИЗМ

В сказке действует в едином порыве толпа, войско и даже целый народ. При этом никто не склоняет каждого отдельного человека к общественному поведению, к одинаковому поступку. Люди, действуя заодно, в едином порыве, превращаются в подобие единого организма, становятся как один человек.

Не только люди подчиняются коллективным законам. В химии есть целый класс так называемых цепных реакций, механизм которых имеет взрывной мгновенный характер. При проведении такой реакции нет необходимости воздействовать на каждую молекулу в отдельности. Как и народ в сказке, все молекулы взаимодействуют сразу, сообща. Цепные реакции лежат в основе расщепления атомных ядер, без них немыслима ядерная энергетика и оружие массового поражения. Взрывы это цепная реакция, они могут мгновенно разрушить целые города и одновременно погубить массы людей.

Соединению миллионов молекул в одну служит цепная реакция полимеризации, в ходе которой из газа получают жидкие и твердые вещества. Этот процесс лежит в основе синтеза всего многообразного мира пластических масс, каучуков, множества химических соединений с уникальными свойствами, которые отсутствуют в природе. Без них научно-технические революции современности были бы немыслимы. Молекулы, вступая в мгновенное взаимодействие друг с другом, как будто бы подчиняются невидимому режиссеру. Они действуют слаженно, подобно птицам или рыбам в стае, солдатам в строю, зрителям на концерте, болельщикам на стадионе.

ЭТОТ БЕЗУМНЫЙ МИР

Следование общественному, коллективному оставляет в нашей жизни очень мало места для персонального и индивидуального. Мода на все привычно стала знаменем нашего времени. По сравнению с прежними эпохами на земле проживает намного больше людей, но при этом в непрекращающихся войнах, экологических, техногенных катастрофах, в авариях, эпидемиях, от голода и плохой экологии погибает также несметное, невообразимое количество наших современников. Мы живем в эпоху ядерных испытаний и атомных электростанций, на которых время от времени случаются нештатные ситуации. Люди нечаянно и даже планомерно уничтожают жизнь вокруг себя. Нас окружают мегаполисы, которые погружают всех желающих в море удовольствий, нас уравнивает массовая культура и унифицированные вкусы. Миллионы людей смотрят одновременно одни и те же телепрограммы, одновременно, много миллионно откликаются на одну и ту же новость, испытывая схожие эмоции, мысля и чувствуя в унисон. В один день во всем мире в кинопрокат выходит один и тот же фильм, его создатели умело воздействуют на разум и чувства зрителей. Арсеналу средств, способных формировать общественное мнение, которыми располагает современный талантливый телеведущий, позавидовал бы любой маг древнего мира.

В основе механизма, который управляет нашим привычным образом жизни, лежит все та же цепная реакция. Лишь немногие в состоянии противостоять силе ее воздействия на умы, выработать защитную реакцию и иммунитет. Уникальность цепной реакции состоит в том, что защитные оболочки тысяч и тысяч сущностей, неважно молекул или людей, пробиваются сразу, одновременно. Миллионы маленьких молекул превращаются тогда в одну гигантскую, а миллионы людей за счет обдуманного массового гипноза и внушения становятся единым целым, начинают единообразно думать и поступать. С человека легко снимаются моральные запреты, ему начинает казаться, что он свободен в выборе жизненной позиции.

Когда "в партию сгрудились малые", как писал Маяковский, то получится "рука миллионопалая, сжатая в один громящий кулак". В громящем кулаке, находясь среди собратьев и соратников, маленький человечек обретает незаслуженное счастье. Ему не нужно больше думать, решать, сомневаться в правильности, отвечать за личные ошибки, работать над собственной судьбой. Ему можно пользоваться готовыми схемами и рецептами, общепринятой модой и стилем, можно просто жить как все. Для него возникает коллективная ответственность, а вернее сказать, безответственность за все происходящее. Ему не нужно обучаться науке любви к ближнему, для него создана общность единомышленников, в которой все люди братья, а от общения с ними без усилий, само собой возникает счастье безграничной вселенской любви. Ему не нужно налаживать отношения с домочадцами, если они свои, члены одной команды, то общая крыша защитит от любой непогоды в доме. Если члены семьи чужие, то просто не стоит принимать их нравоучения всерьез, они - враги, даже, если родили и воспитали. Бог мертвых постоянно требует новой пищи, смертей и войн, катаклизмов и убийств. Поджечь легко, погасить трудно. Пожар войны это тоже одно из проявлений цепной реакции.

Мы не в силах исключить изо всего спектра общечеловеческих энергетик те, которые присущи миру этой сказки. Мы не можем отключить энергетики коллективизма, изменить те законы, по которым происходят цепные реакции. Однако мы в состоянии наработать персональную устойчивость к этому, чтобы, если не мы, то хотя бы наши потомки получили достаточно силы для того, чтобы научиться жить вне энергетик манипулирования, подавления личной воли и пренебрежения к персональному предназначению других людей. Наверное, для того, чтобы поскорее выгорело все то, что уже не получит права на жизнь в завтрашнем дне, нас и поместили в этот безумный мир адской погони за удовлетворением всевозможных желаний, вынуждая изо всех сил бежать вверх по лестнице, ведущей вниз. Во главе этой гонки поставили наших всеобщих кумиров. Они всегда на несколько ступеней впереди, а потому стали эталонами, образцами для подражания и недосягаемыми идеалами.

СОЛНЦУ МЕРТВЫХ

Я молилась солнцу мертвых

Много дней и много лет,

В словесах его затертых

Смысл искала и ответ,

А в туннелях душно-спертых

Чистый и прозрачный свет.

Под пинки его когорты

Музыку иных планет

Тщетно услыхать стремилась

И сама с собою билась,

Только солнце закатилось

И, безвременьем одет,

Мир теней угомонился,

Лишь, ступая точно в след,

Равномерно шевелился

Неживой его балет.

СТРАННИК

Минует время, сократятся сроки,

И я опять вернусь к себе домой,

Забытый всеми странник одинокий,

Бредущий меж Сатурном и Луной.

Минует время, я вернусь обратно,

Туда, откуда начат долгий путь,

Белеют за моей спиною пятна,

Другие их когда-нибудь сотрут.

Среди планет, в круженье их обычном,

Так хорошо шагалось налегке,

Я стал для них знакомым и привычным,

Пел на родном для каждой языке,

Я каждую мелодию отметил

И к каждой подобрал особый ключ,

Я в блеске общем каждую заметил

И выделил ее горящий луч.

Чем дольше путь, тем меньше мне понятно,

Почти уже слились и тьма, и свет,

Пора, давно пора идти обратно,

Шагнуть со склона всех прожитых лет.

ВОЛШЕБНЫЕ И РУКОТВОРНЫЕ ЧУДЕСА

В МИРЕ СКАЗКИ О ЦАРЕ САЛТАНЕ

ВЕЧЕР НА СВЯТКАХ

Сказка о царе Салтане начинается в один их тех долгих зимних святочных вечеров, когда девушки по разным приметам и поверьям загадывают на суженого. Две недели между рождественским и крещенским сочельниками это время веселых игр и колядок, когда по дворам ходят и величают хозяев ряженые, а те в ответ одаривают их лакомствами. Это время непредсказуемого и чудесного, когда день только-только начинает прибывать, а ночи еще такие темные. В эти самые длинные в году ночи нелегко разогнать тьму, вот люди и стараются приблизить свет весельем, шуткой и радостью. Желания, загаданные в это время, обязательно сбудутся, только нужно хорошо попросить и задобрить небесные силы. В этом сказочном мире умели ворожить и знали законы исполнения желаний. Все в этой сказке имеет свою цену, есть цена и исполнения желаний, надо только угадать, чем платить и сколько дать, ведь вся жизнь в этой сказке это непрерывный торг.

Как-то поздним вечерком сидели три девицы сестрицы и загадывали на суженого, которым каждая выбрала ни много ни мало, а самого батюшку царя. Занимались они при этом именно тем, чем занимались женщины в трех из пяти сказок Пушкина, они пряли. Нехитрое это дело, прядение, но это, впрочем, как посмотреть. Ведь с одной стороны это рукоделие, а с другой - так чистое колдовство: из хаоса кудели, из ее перепутанных волокон, девицы собственными руками прядут нить, нить своей судьбы. Делают они это то быстрее, то медленнее, то выходит из-под их рук ровная нить без утолщений, то вдруг появляется неровный участок, то узелок, то сильнее, то слабее закручивают они нитку.

В окно, перед которым они расположились, несмотря на то, что из него зимой дует и вечером приятнее сидеть перед уютной печкой поближе к теплу и свету, заглядывают Луна и звезды. Девицам же будто того и надо, будто от звезд им уютнее и светлее, будто свет звезд и Луны вплетают они в свои нити и прядут на своих прялках. Тянутся лучи в окно, переплетаются с пряжей и наматываются под тонкими пальцами юных прях в одну нить. Каждой пряхе своя звезда нашептывает что-то заветное, а они, послушные ее словам, назначают свою плату за желанное замужество.

Где-то рядом сидит и слушает своих дорогих дочерей их почтенная мамаша, баба Бабариха, хотя догадаться, что именно мать девиц скрывается под этим именем, нелегко. Сестры у младшей девицы, ставшей впоследствии царицей, были, а вот слово мать по отношению к Бабарихе ни разу в сказке не произносится, и мы можем только догадываться о родстве между ею и будущей царицей. Лишь уже почти что в самом конце сказки Пушкин называет Бабариху от лица Гвидона бабушкой, и только тогда мы достоверно убеждаемся в том, что именно она родила трех сестер, т.е. была она им матерью, а Салтану - тещей. Ну, а поскольку зятем Бабарихи был все-таки царь-отец, то Пушкин называет ее сватьей, как бы немного уравняв в семейном положении бабу и царя, чтобы не поставить ее над царем, ведь теща это почти что родная матушка.

ЗАМУЖЕСТВО БЕЗ СВАТОВСТВА

Каждая сказка, как и каждая страна, живет по своим обычаям. В некоторых странах, особенно на востоке принято, чтобы правитель ходил по вечерам, когда темно и он может оставаться неузнанным, по улицам своей столицы. Тогда он может без помех слушать, что думают и смотреть, как живут подданные. То ли царство Салтана было на востоке, то ли проезжавший по ночному городу царский поезд просто остановился перед одним из освещенных окон, то ли и царю в эту ночь и его звезды шептали о скорых переменах судьбе, только простоял царь "позадь забора" во все время разговора девиц. Очень уж понравилась ему искренность и непосредственность желания младшей, и скорый на решения царь вместе с осчастливленным им семейством немедленно поехал во дворец, где в тот же вечер состоялось венчание самодержавного властителя и пылкой девицы.

Девица не была знатного и богатого рола, к тому же она была сиротой, ведь упоминания об ее отце в сказке нет ни разу. Бабариха держала своих дочерей в строгости и послушании. Мы знакомимся с семейством поздним вечером, когда люди обыкновенно отдыхают или уже спят, а сестры все еще за работой. Две старших, рукодельных и послушных были ближе матери, они рассуждали и мечтали о простом и понятном, о еде и одежде. Младшая же все больше грезила о том, о чем и говорить-то вслух грешно, о любви. Откуда она могла набраться такого в порядочном доме, что это вообще такое - любовь - ни мать, ни сестры уразуметь не могли. Каково же им стало, когда именно эту, из рода вон младшую царь взял себе в жены.

Какое это оскорбление для матери, когда так просто, без сватовства и без сговора пусть даже и царь берет в жены младшую впереди старших. Как матери теперь исполнять свой родительский долг и выдать замуж старших дочерей, да и кого им теперь брать в мужья, кто они: свояченицы царя или, согласно своим желаниям, просто служанки в царских покоях, обыкновенные ткачиха и повариха? И кто теперь сама Бабариха, не то теща царя, не то мать прислуги? Как так вообще получилось, что дочь вышла из-под ее контроля, что же теперь родительское слово ничего не значит? Как теперь ей обращаться с дочерью, которой она еще вчера могла помыкать, как с матушкой царицей что ли? От хоровода этих мыслей можно было потерять голову, а потому на кухне ли, в ткацкой ли, но непрерывные разговоры трех баб крутились вокруг да около непонятной ситуации быстрее челноков. Надо было срочно делать что-то, надо было восстанавливать утраченное могущество, а для этого ждать удобного случая.

ПРОБЛЕМЫ МЕЗАЛЬЯНСА

Любящие редко замечают что-либо вокруг себя, им кажется, что все люди также счастливы, как и они, что все радуются их счастью. Сытые своей любовью, они не разумеют тех голодных, которые никогда не испытали этого чувства. Не вкусившие любви никогда не перестанут строить козни любящим, подобно тому, как голодные всегда стремятся опорочить или свергнуть сытых. Случай уже поджидал трех злодеек. Вскоре после свадьбы царь уехал на войну, на жестокий и долгий бой с врагом. У молодой и счастливой царицы во дворце не было близких людей. Она не умела достойно поставить себя перед приближенными, она даже не была их ровней. Ее подруги остались за стенами дворца, и разделить свое одиночество ей было не с кем.

Чтобы не скучать в дворцовых покоях, чтобы было, с кем поделиться и новыми ощущениями предстоящего материнства, и новыми впечатлениями от дворцовых ритуалов, от изобилия и роскоши, она приближает мать и сестер. Не без ее легкомысленной помощи эти самые близкие и родные ей женщины получают слуг, которыми начинают распоряжаться по своему усмотрению. Из служанок, на роль которых царь определил их во дворец, ткачиха и повариха незаметно превращаются в сестер самой царицы, а вчерашняя баба Бабариха поднимается до уровня и до высокого положения ее матушки.

Царица исполняет обещание и точно в срок, к исходу сентября рожает сына богатыря. Тогда, пользуясь и своим привилегированным положением при дворе, и доверчивостью юной матери, и тем, что в отсутствие царя крепкой власти во дворце не было, злодейки совершают первое преступление, после которого уже не могут остановиться. Бабы посылают царю ложную грамоту, оговаривая сестру и дочь, перед ним, отцом и мужем. Затем им удается подменить и ответный приказ царя, а затем вся троица радостно взирает на дело своих рук, на изгнание на верную смерть бедной жертвы с новорожденным дитятей. Даже беззащитный младенец, их внук и племянник не может остановить баб перед коварной местью. Смерть обоим и никак не меньше, вот их окончательный приговор. Преступление совершилось, но вот-вот приедет грозный, решительный, смелый добрый царь, он проведет дознание, выведет преступников на чистую воду и накажет виновных, но не тут-то было. Добро и справедливость еще долго не будут торжествовать в царстве славного Салтана, злодейки вошли во вкус и привыкли к безнаказанности.

ДВОРЦОВЫЙ ПЕРЕВОРОТ

В момент возвращения царя домой с войны только три человека доподлинно владели информацией обо всем, что в его отсутствие произошло во дворце. Эти трое завладели и ситуацией. Мать и сестры встретили царя слезами, они не скрывали неподдельное горе от утраты дочери-сестры и внука-племянника. Прямодушный отец ребенка даже представить себе не мог, насколько двуличными могут быть его новоиспеченные родственницы. Он без конца корит себя и само уничижает, он повержен в уныние и отчаяние от непоправимости ужасного преступления. Пушкин не сообщает нам, какую именно ложь сочинили бабы для сраженного и сломленного отца и мужа, и мы можем только догадываться о том, какие именно события произошли во дворце после приезда туда с поля боя Салтана.

Бабы могли передать ему, например, такую версию всего произошедшего. И жена, и отпрыск царя пребывали в добром здравии, как вдруг от царя пришел приказ об их немедленном утоплении в море. Несмотря на слезы и протест Бабарихи и ее дочерей, бояре подчинились этому страшному приказу. Царь с возмущением говорит, что он посылал иную грамоту, в которой велел ждать его возвращения, а до этого никаких действий не предпринимать. Придворные и бабы твердят одно, что именно царский приказ обрек несчастных на верную смерть. Но неужели никто, ни один человек при дворе не понял того, что в действительности произошло, а если такие люди были, почему они не открыли царю правду? Скорее всего, правдолюбцев в доме царя уже не осталось. За время его отсутствия власть в государстве фактически перешла к бабам, а все несогласные с ними и с их представлениями о порядке вещей и справедливости, по-видимому, уже получили свое. Таковые были либо просто уничтожены, либо сосланы подальше как нежелательные свидетели преступления.

Для пущей убедительности бабы могли представить дело так, что в отсутствие царя ими был раскрыт ужасный заговор, во главе которого стояла та самая кучка доверчивых бояр, которые вошли в спальню к царице с ребенком, "прочитали вслух указ" и объявили несчастным их "злую долю". Бояре не слишком задумывались над тем, что делают с женой и сыном царя. Они "в спальню к ней пришли толпой", по-видимому, главного боярина, того, кому царь доверил свои полномочия на время военных действий, в царстве не было. Получается, что толпа бояр, не разобравшись, откуда идет приказ, и кто его автор, по сути дела предала царя. В этот момент еще можно было спасти положение, например, направить к царю нового надежного гонца или поехать в действующую армию кому-то из знати, чтобы получить подтверждение страшного приказа из уст самого царя.

Когда дело уже было сделано, месть свершилась, бабы могли получить титул спасительниц государства от злой измены и на основании этого преспокойно переехать в тронный зал и расположиться там вокруг царя Салтана. Впрочем, они могли переехать туда самовольно сразу же после того, как раскрыли мнимый заговор бояр. Теперь выгнать их из тронного зала можно было только силой.

Бабы могли дойти и до того, что обвинили царя в помрачении ума и слабоумии. В самом деле, если государь доподлинно не помнил о том, что было написано в его грамотах, то он нуждается в опеке. Опекуншами будут, конечно же, они, спасительницы страны. Они запугали его тем, что могут предать огласке, сделать достоянием всего света то, что по его приказу безвинно погублены наследник и его мать. Они внушили царю, что в случае обнародования его темных дел, он потеряет лицо перед народом собственной страны и всего мира. Бабам удалось поработить царя, поселить в его душе тоску и страх, погрузить его в пучину нескончаемых мыслей о непоправимо потерянном прошлом.

За то время, что царь был на войне, власть перешла к тем, кто верен не ему, а Бабарихе с дочками. В стране фактически произошел дворцовый переворот, в результате которого царю было уже просто не на кого опереться. Вместо не слишком умных, но родовитых и опытных царедворцев, тех бояр, которых к власти поставил царь, править стали скороспелые, необразованные, жадные нувориши, приспешники и ставленники баб. С кем же еще, кроме таких людей могла поладить Бабариха, кого еще могла понять своим бабьим умом, и кто мог принять ее за хозяйку царства и госпожу в тронном зале? Новые придворные быстро и ловко растрачивали казну, спеша побыстрее насытиться и побольше урвать, они знали, что их час не долог. Государство при этом обрекалось на нестабильность и неминуемое обнищание, а сам царь - на неспособность царствовать в нем.

МАФИЯ ПРОТОКОЛОВ НЕ ВЕДЕТ

Царь, не привыкший ко лжи, двуличности, закулисным интригам, доносам, смелый и решительный в прямом бою с врагом, совершенно потерял себя. Ведь теперь самое разумное и правильное его приказание доходило до людей в невероятно искаженном виде. Он хотел творить благо для подданных, а получалось все наоборот, найти же виновного не было никакой возможности. Врали теперь вокруг царя все, потому что прямому, открытому, честному человеку просто невозможно было оказаться среди его окружения. От постоянной неразберихи царь в руках оборотистых злодеек, у которых не было ни чести, ни совести, стал как малое и неразумное дитя. Бабы добились своего, они вершили теперь всеми делами царства и с важностью сидели перед царским престолом. Титул царя становился почетным и номинальным, он стал всего лишь символом действительной власти в государстве, вся сила в котором была теперь за бабами.

Царь стал беспомощным и беззащитным, он почти помутился рассудком. Он без конца перебирает в уме недавние радости своей навсегда утраченной счастливой жизни, он не в состоянии понять, кто, как и когда разрушил его счастье. Все вокруг, вещи жены, распашонки и игрушки сына напоминают ему о былом. Его мысли ходят и ходят по нескончаемому кругу, из которого уже, кажется, просто нет выхода. Он привык видеть противника лицом к лицу в открытом бою, но как найти его здесь, когда на словах все хотят ему блага, а жизнь с каждым днем становится все более беспросветной. Все успокаивают его, все ему улыбаются, но кто-то же отдал приказ об утоплении его семьи, и этот кто-то, возможно, находится сейчас рядом с ним. Он знал своих бояр, на которых оставлял государство, когда уехал на войну. Они всегда ему верно служили, он их награждал и одаривал, он верил им, а они клялись ему в преданности. Как же они могли так поступить с ним, а, если это не они, то кто же наслал на него беду, и где ему теперь отыскать правду.

Эта сказка о том, какими методами правит мафия, о том, что может произойти в стране, когда к власти в ней пробились преступники. Они оплели царя такой сетью хитросплетений и интриг, что он стал черное видеть белым, а белое - черным. Он стал искать утешение только в одном, он искал чудеса в заморских странах, потому что спасти его могло только чудо. Он и верил-то теперь только в чудо, перестав верить в здравый смысл. Он был сломлен и не способен к самостоятельным действиям, он был околдован бабами. Его царство было полно чудес, но это были лишь страшные чудеса.

Мафия, как известно, протоколов не ведет, а потому все слова ее можно перевернуть как угодно и куда угодно. Эта сказка об испорченном телефоне, в котором, как и в детской игре, все слова по мере того, как они передаются по кругу от одного играющего к другому, искажаются до неузнаваемости. На другом конце провода звучит уже просто полный абсурд.

Обычно, если ситуация выходит из-под контроля и ею становится невозможно управлять, люди пытаются найти необычное, чудесное объяснение происходящего. Необъяснимое проще всего объяснить чудесами. Только, прежде чем уповать на чудо, стоит поискать простое, обыденное решение проблемы, которое подчиняется законам материального мира. Сказка учит нас тому, что если что-то вдруг разладилось, то разлад этот был кому-то нужен, причем, на другом конце испорченного телефона находится, скорее всего, хорошо знакомый человек. Он вник в обстоятельства наших дел, до тонкостей изучил наши слабости и отлично знает, чем, где и когда нам можно нанести вред, причем так, что именно на него никто и не подумает.

БОГАТЫРЬ

Хлещут морские волны, плывет по безбрежному морю бочка с несчастной женщиной и ее маленьким сыном, и следят за их плаванием только звезды на небе. Теперь та путеводная звезда, которая вложила в уста девицы слова о будущем сыне-богатыре, ведет уже их обоих по грозному морю к чудесному острову. Нет сил от отчаяния и горя у матери, зато у нее есть теперь сын-спаситель. Он - дитя любви, огонь желания его родителей продолжает теперь гореть в нем. Он, как и родители, только ждет своего часа, скоро он полюбит и забудет обо всем, кроме нее. Как и его отец с матерью, он потеряет голову от любви.

Мать "вопит" от безнадежного отчаяния, а сын заклинает волну, просит, чтобы она не губила их душу. Плавание продолжалось немногим более суток, к вечеру второго дня мольба возымела действие, и бочка оказалась на суше. Это чудесное спасение стало только началом метаморфоз, которые в корне преобразили жизнь матери и сына. Море выбросило их на чудесный остров исполнения желаний, где время подвластно иным законам, а чудеса приобретают материальную оболочку и становятся реальностью.

Прошло совсем немного времени со дня рождения богатыря, а он, совершая один подвиг за другим, уже спасает себя и мать, а потом и птицу лебедь. Царица исполнила обещание, сын царя действительно рожден героем, а герой умеет совершать свои подвиги легко, естественно и не задумываясь. Никто не учил его, как нужно разговаривать с волной, как добыть себе оружие на пустынном морском берегу, как никто не учил его мать любить. Все эти таланты были у них в крови. Если есть потребность любить, то обязательно найдется и тот, кто будет этой любви достоин. Если пришел в мир богатырь, то и оружие по его силам, и достойный противник не заставят себя ждать.

Сын не раздумывает ни минуты, видя перед собой поединок двух птиц, он сразу же видит, кто агрессор, а кто жертва, кто враг, а кто друг, против кого сражаться, а кому надо помочь, кто чужой, а кто свой. Он инстинктивно, всем своим существом ощущает, на чью сторону ему надо встать. Он делает выбор безошибочно, как женщина, готовая полюбить, безошибочно выбирает того, кто может стать ей мужем, а ее будущему ребенку - отцом. Поет посланная точно в цель стрела и вонзается злому коршуну прямо в шею. Для богатыря это обычное дело - восстанавливать попранную справедливость, он без этого не способен жить.

Герои поступают так всегда, а сила, данная им от рождения, проявляется уже в младенчестве. Малютка Геракл, лежа в колыбели, задушил двух ужасных змей, которые были посланы для его погибели ревнивой супругой Зевса Герой. Многие сказочные или мифические герои обрели свою истинную силу и мощь только после изгнания из родных мест, после заточения, изоляции или добровольного ухода от мира. Чем сильнее были те ограничения, под власть которых волей обстоятельств был на время поставлен герой, тем более широкие горизонты открывались перед ним, когда оковы сурового плена наконец-то отступали. Чем больше жизнь принижала героя, тем выше он потом поднимался. Как будто бы герою на всю его жизнь бывает отпущена точно отмеренная сила. Она целиком принадлежит ему, но до поры до времени ее нельзя пополнять извне. В период выживания, изоляции, простоя он почти не расходует ее, а только копит, как скопидом копит свое драгоценное золото. Зато после освобождения герой получает наконец-то возможность выплеснуть всю ее и сполна вложить в один удар.

Страдания, перенесенные за два дня странствий, стоят многих лет жизни в привольном родительском доме, а потому, испытав их и пройдя через них с честью, сын так рано повзрослел. Уже на третий день странствия изгнанники получили то, что у них было отнято на родине: столицу, подданных и пышный двор. На третий день безымянный царевич наконец-то получил имя, он нарекся князь Гвидон.

РОДОВОЕ ДРЕВО

Радость, согласие, спокойствие, кажется, отпущено в сказке сестрам-теткам с матерью-бабушкой и сестре-дочери с племянником-внуком одно на всех. Чем больше всего этого становится у изгнанников, тем меньше остается у тех, кто остался дома. Чем сильнее злятся бабы, оставшиеся на родине царицы и ее сына, тем больше жизненных благ получают те, против кого была направлена их злоба. Злоба эта, как будто бы отражаясь от невидимого зеркала, превращается в рог изобилия для Гвидона и его матери. Чем сильнее бабы отлучают Салтана от власти и разоряют его страну, тем прочнее становится правление его сына Гвидона и тем богаче делается его остров. В конце сказки все те чудеса, которые обрели на острове жизнь, становятся общим достоянием всей семьи Салтана.

Отец и мать с сыном, являющие собой разобщенные части этой семьи, по сути также являются единым целым. Чем тяжелее одному из них что-то совершить, тем проще становится делать это оставшимся. Эти трое также делают одно дело. Пока Салтан сломлен, подавлен и не в состоянии править страной, Гвидон работает и за себя, и за него, причем с удвоенным, утроенным рвением. Полученное воздаяние будет позднее распределено между всеми членами семьи.

Получается так, что в сказке нет отдельных героев, а есть только роль каждого в семье. На семейном древе одинаково важны все ветви, старые засыхают и отмирают, и тогда на их месте могут полноценно развиваться здоровые. Каждый герой сказки - служит своей роли, своему месту на этом древе, каждый по-своему прав. Бабариха, как мать была обязана выдать замуж каждую из дочерей, она больше любила похожих на нее старших дочек. Чтобы исполнить роль матери и сделать счастливой каждую из троих, она использует запрещенные приемы. Ее несколько оправдывает то, что перед ней возникли весьма непростые обстоятельства. Неожиданно она стала сватьей самого царя батюшки, а это поставило ее в очень трудное положение.

Так или иначе, но мать добивается своего. Ее старшие дочки, если и не вышли, как младшая, замуж за царя, то сидят, как это полагается царицам, возле него в тронном зале. Они разделяют с ним власть, и он ничего не предпринимает без их совета. Никаких других женщин возле царя более не видно, возможно, что именно ткачиха с поварихой утешали царя в его нелегкой доле вдовца. Возможно, что его склоняли к законному браку с одной из сестер. Во всяком случае, ни на кухне, ни за ткацким станком мы сестер царицы более не встретим.

Формально желание каждой из сестер, произнесенное в ту роковую ночь, исполнилось. Бабариха сделала все, чтобы пристроить всех дочек, чтобы всем выпала равная доля, и старшие, а не только младшая смогли побывать в роли цариц. Только, если законная царица сумела соблюсти условия договора и богатыря царю родила, то самозванки не стали кормить и одевать весь крещеный мир, нарушив тем самым обещание. Обе они преспокойно сидели в роскошных палатах дворца и ничего не делали для мира. Более того, они создавали всякие помехи на пути воссоединения Салтана с семьей, они выдвигали все новые и новые условия, пытаясь отдалить неминуемый конец своей власти над царем и его царством.

Царица была честнее, чем они, а потому исполнила данное обещание честно, без тайных козней. Заглянув в ту роковую, переломную ночь в будущее, она смогла укрепить и упрочить его реальным делом. Она подарила семейному древу новую ветвь, она дала роду царя не просто наследника, а сына-богатыря. Этим она одерживает верх над разлучницами, а сын помогает ей в этом, снимая с отца колдовские чары. За каждый новый оговор баб, за каждую следующую попытку погрузить царя в грезы ожидания и бездействия, он кусает каждую из теток в глаза, а родную бабушку в нос. Он пытается показать царю, кто виновник всех семейных бед, он демонстрирует, что если даже малюсенькая мошка может справиться с бабой и, оставшись невредимой, улететь, то мудрый, грозный, полновластный царь и подавно в состоянии вырваться от них на свободу.

В сказке баб, которые разрушили семью и сделались обидчицами родителей, наказывают не отец с матерью, а их сын. Это он берет на себя расплату за слезы несчастной матери, одиноко живущей за морем и за бесконечную грустную думу отца. Раз за разом сын отнимает у злых баб-жаб полноценное зрение и обоняние, он оставляет им две пары глаз и два носа на троих. Лишившись глаза, ткачиха с поварихой не могут сфокусироваться на глазах царя, гипнотическая сила их взгляда пропадает, и царь начинает постепенно смотреть на все собственными глазами.

Сказку можно прочесть и так: пока желания старших сестер не исполнятся, пока они не поцарствуют, младшей полноценной царицей не быть.

РОДОВОЙ ИММУНИТЕТ

Каждый герой сказки пользуется уже наработанной семейной традицией, программой, судьбой рода. Он пользуется и распоряжается тем, что ему написано на роду. Род огромен, он проходит сквозь века, прорастает сквозь время наподобие дерева. У рода много представителей, как у дерева - веток. В роду могут быть совершенно непохожие друг на друга люди, могут быть и такие, про которых принято говорить, что они из роду вон. Род составлен из противоположностей, которые одинаково важны для него. Это воры и честные люди, пьяницы и непьющие, хозяева и слуги, талантливые и бесталанные, работящие и ленивые, порядочные люди и обманщики, всех не перечесть. Находясь на родовом древе, питая его и питаясь от него, сыны и дочери рода дают ему целый спектр как разрушительных, так и созидательных составляющих, в результате чего должна получиться законченная, гармоничная, но неведомая членам рода форма.

Все эти люди трудятся изо всех сил и делают это не зря. Они стараются сделать все, чтобы грядущие потомки смогли обрести стойкий врожденный иммунитет к разрушающим составляющим спектра общечеловеческих энергетик. Тогда каждый новый член семьи не должен будет заново проходить всю науку жизни, ему не придется все начинать с чистого листа. Он сможет просто вспомнить и упрочить то, что с плюсом, или легко изжить и отринуть то, что с минусом. Это те черты характера, те свойства натуры, неважно положительные или отрицательные, созидающие или разрушительные, которыми род уже обладал ранее через тех своих сынов и дочерей, которые ушли с лица земли, но обогатили и усилили своим опытом родовое древо.

Создать невосприимчивость к болезни можно, если повысить иммунитет за счет прививки. Для этого в организм вводят ослабленную культуру, и болезнь переносится тогда в легкой и неопасной для здоровья форме. Точно такой же механизм создания защиты работает и при столкновении человека с разрушительными программами. Ребенок, рожденный благородными родителями, обладает большей стойкостью к порокам, его труднее сбить с толку. Точно так ребенок, родители которого уже переболели опасной заразной болезнью, скорее всего, окажется невосприимчивым к ней. Если же некто сам, в ходе собственной жизни и впервые в роду создает, преодолевая негативную родовую программу, подобную защиту, то она начнет работать не только на него, но и на его потомков также. В результате такой работы получается подобие не врожденного, а приобретенного иммунитета.

Все это буквально разложено по полочкам Пушкиным в этой сказке на примере жизни трех поколений: бабушки, дочерей и внука. Вдумавшись в историю их жизни, мы можем увидеть, как происходит превращение Гвидона, прямого потомка бабы Бабарихи и родного племянника ткачихи с поварихой в аристократа, финансиста, политика, нежного и заботливого сына и мужа, богатыря и просто порядочного человека.

ЖЕНИТЬСЯ ПО ЛЮБВИ

Если в роду были худые люди, а их дети смогли преодолеть в себе соблазн пойти по такому уже проторенному пути, то род получает для своих сынов новый путь, путь добродетели. Такой род, сыны которого преодолели то, что было им написано на роду и вышли на новый путь, становится более жизнеспособным и творческим. Тот род, все представители которого идут только проторенными путями и не стараются что-то переменить, будет слабее. В такой семье из поколения в поколение все занимаются одним и тем же делом, имеют схожие характеры, пристрастия и даже внешность, и едва появившись на свет, дети уже предназначены продолжить дело отцов.

Известной, проторенной дорогой идти всегда легче, например, родиться, как Салтан, во дворце и не выбирать, кем стать. Всегда трудно прокладывать собственную дорогу, как это произошло с женой царя, вчерашней пряхой. Она стала царицей впервые в семье. В таком случае род требует от счастливицы, у которой появилось, благодаря громадным возможностям, много энергии, чтобы она помогла подняться и тем из ее родни, кто обречен только следовать по стопам матери, но не способен ничего в этом предначертании переменить. Поэтому в сказке, как и в жизни, так тяжела роль тех членов семьи, которые, как это кажется на первый взгляд, просто вытянули счастливый билет в лотерее жизни. В сказке они платят за него сполна, в жизни тоже, только это не всегда так отчетливо выражено. В сказке сразу видно, кто чего стоит и кто есть кто, в сказке нет случайных, не участвующих в основной сюжетной линии персонажей. В ней нет полутонов, герои сразу же разделяются на хороших и плохих. В жизни все более запутано, и каждого человека окружает намного больше людей, причем, подчас людей случайных. Многие из живущих не знают историю собственной семьи, а потому разобраться в хитросплетениях родственных отношений они не всегда способны.

В сказке точно отмерена плата за то, что простолюдинка становится царицей, а также за то, что царь пошел против обычаев, женившись по любви и к тому же на младшей в семье в обход более старших. Не царское это дело - любовь, любовь - удел простых людей, власть, вот удел царей. Царь, сам того не подозревая, сделал выбор в пользу любви. Взяв в жены любимую женщину, он заплатил за это тем, что на время потерял и ее, и сына, и власть в государстве. Но ведь новый путь потому и является новым, что заранее предугадать, как он пройдет, какие на нем будут извилины, ямы, крутые повороты, подъемы и спуски, просто невозможно.

НОВАЯ ДОРОГА

В сказке все понятно: зло будет наказано, а добро восторжествует, на то она и сказка, чтобы положительные герои брали верх над отрицательными. Каждая сказка рассказывает о своем маршруте к счастью и радостной жизни для положительных персонажей. В жизни все намного сложнее, здесь мы не знаем не только сам маршрут, но и то, куда, собственно, мы направляемся. Сказка предлагает нам описание лишь небольшого количества героев, одной или нескольких семей, все же остальные лица находятся до поры до времени в тени. В точно заданный момент они появляются оттуда как по мановению волшебной палочки, отыгрывают свою роль, помогая или вредя главным героям, а потом покидают арену действия. В жизни люди более скучены и теснее переплетены. Кроме того, мы не всегда обладаем информацией о том, кем были представители боковых линий нашего рода, наши тети и дяди, двоюродные дедушки и бабушки. Между тем в сказке именно тетки Гвидона во многом определяют течение его жизни.

Если верить сказке, то можно сделать весьма неочевидный вывод о том, что тетки Гвидона играли в его жизни весьма существенную роль. На каком-то этапе они затмили даже отца с матерью нашего богатыря. Поэтому, чтобы понять собственное предназначение и роль в семейном сообществе, место на родовом древе, мы обязаны хорошо изучить характеры и судьбы всех своих родственников. Хорошо бы нам научиться соотносить себя с ними, чтобы найти свое место среди них, свою роль в развитии и становлении рода в целом. Если проделать такую работу, то мы с удивлением можем обнаружить среди своего родового окружения и истинную Бабариху, и теток, и чародея-коршуна, и лебедь, и царицу с Салтаном. Все это в том случае, если те проблемы, над которыми мы работаем на маленьком отрезке времени длиной в человеческую жизнь совпадают с теми проблемами, которые поставлены перед героями сказки.

В кратком миге нашего персонального бытия в ряду бытия громадной нашей семьи каждый из живущих людей является для рода в целом проявленной, зримой, действующей точкой. Покойные предки и грядущие потомки скрыты от тех, кто проживает на земле. Живые связывают прошлое, умершую часть рода с будущим, с не проросшим еще на земле ростком. Все наши сородичи, все, кто уже ушел, все, кто еще только должен придти сюда, а также все, кто живет одновременно с нами, изо всех сил помогают нам обрести набор тех состояний и энергетик, которыми наш род еще не обладал и которые призван приобрести за счет нашего личного участия.

Человек устроен так, что лучше всего делает именно то, что ему делать мешают, а сам он, напротив, сделать хочет. Именно в таком варианте, когда приходится постоянно преодолевать чье-то сопротивление и бороться, человек лучше и быстрее всего приобретает своей персональный опыт. Он обретает то новое, чего он еще не умел и чем не владел, чего в его роду еще не было. Тогда он получает это новое не как волшебный дар свыше, а как заслуженную награду за свой труд. Подарок можно отнять также легко, как он был даден, а то, чему человек научился, отобрать невозможно. Тогда опыт, наработанный личностью, станет достоянием его рода и перейдет по наследству к потомкам, к новым членам рода.

Если какой-то член рода сумел проложить новый путь труда и воздаяния за него, а потом и пройти по нему, то каждый, кто будет жить после него, каждый потомок также сможет воспользоваться этим путем. Ему не придется прокладывать этот путь с самого начала, он как будто бы вспомнит, что однажды уже проходил этой дорогой. Тот потомок, не известный пока еще человек будет иметь фундамент в этой области, он будет твердо стоять на нем и не пошатнется в трудную минуту. Находясь на нем, можно будет переждать бури, отдохнуть, накопить силы для дальнейших испытаний на жизненном пути.

МАТЬ И ДОЧЬ, СХОДСТВА И ОТЛИЧИЯ

В сказке рассмотрена жизнь трех поколений: бабушки с ее укладом жизни, трех дочерей с их понятием об этом и внука с его семьей. Бабушка Бабариха, несомненно, сделала для своих трех дочерей немало хорошего. Она научила их рукоделию и ремеслу, домовитости, она воспитала их в уважении к семейной жизни. Среди ее добродетелей, переданных по наследству дочери-царице, умение служить своей семье, ухаживать за детьми и заботиться о них. Бабарихе не дано было любить, а потому она не могла рожать богатырей, но именно она стала бабушкой Гвидона. С другой стороны она не хотела дать детям свободу, она старалась непрерывно манипулировать дочерьми, следила за тем, чтобы они исполняли ее волю. Она держалась только за счет власти над ними, ей не нужно было, чтобы дети делали на жизненном пути свои шаги, она свято верила в незыблемость традиций рода, а все, что могло пошатнуть его устои, отвергала на корню. Дети обязаны были слепо следовать семейному укладу, всему, что выходило из его рамок, она не давала развиться.

Бабариха хотела всегда оставаться вершиной, самой почитаемой и непререкаемой единицей рода. Все ее окружение было обязано только подчеркивать и оттенять ее неповторимую и особенную индивидуальность. Ей хотелось, чтобы время остановилось на ней, а развитие семьи достигло в ней своего верхнего предела, чтобы она собой одновременно являла для детей и крышу над головой, и потолок в их развитии. Изменить это положение дел смог только ее внук. Выбивая дно пресловутой бочки, символический фундамент и основание, внук наконец-то выходит на волю. Он ведет за собой мать, для которой время выхода из-под власти Бабарихи уже наступило. А вот на голове его отца, который вступив в брак с дочкой Бабарихи, невольно стал членом ее семьи, зятем Бабрихи, все три бабы сидели еще очень долго.

Опыт матери очень пригодился царице, когда она осталась без мужа в чужом краю. Она жила в достатке и в почете и была не одна, с ней был ее сын, который при живом отце вырос сиротой и не имел известий о судьбе родного батюшки. Младшая дочь невольно повторяет судьбу матери, которая также растила детей одна, без мужа. Если матери удалось вырастить детей без поддержки мужа, то дочь ее окажется способной на это уже от рождения. Царица из этой сказки намного превосходят царицу из Сказки о мертвой царевне и о семи богатырях. Та, оставшись без мужа всего лишь на несколько месяцев, не выдерживает разлуки и погибает. Ей не хватает сил выдержать тяготы не слишком продолжительного ожидания. Царица из этой сказки, не имея надежды на соединение с любимым, продолжает безропотно ждать его долгие годы. Дом, сын и радость от его успехов поддерживают мать Гвидона в ее роли вдовицы.

Изгнанная из родного дома на чужбину, ничего не зная о причинах изгнания, царица не погружается в горе, а живет для сына и помогает ему в его делах. Она не мешает ему, не создает ему помех и не ставит преград, она служит ему и опорой, и крышей. Повторив урок своей одинокой матери, царица смогла пойти в своих отношениях с потомком дальше. Представим себе, что было бы, если на необитаемый остров попала Бабариха с кем-то из дочек. Скорее всего, она не упустила бы возможности взойти на княжеский престол самой, оттолкнув менее опытного и зависимого от ее воли собственного ребенка.

ВЫЙТИ ЗАМУЖ, ЧТОБЫ РАБОТАТЬ

Всю свою жизнь царица живет для других, вначале для мужа, а потом для сына. Она не только готова к роли матери и жены, она с радостью исполняет эту роль и не сомневается, что ее призвание состоит именно в ней. Ее сестры одержимы своей мнимой добротой, им нужно, чтобы мир видел в них самых щедрых и бескорыстных. Они стремятся вступить в брак, но в качестве жены собираются заниматься совсем не тем, чем полагается заниматься женщине в семье. Они не обещают царю любить его, заботиться о нем и осчастливить потомством. Они заявляют, что выйти замуж за царя им нужно, чтобы иметь возможность работать, причем, не только за себя, но и за других. Брак нужен им, чтобы они одни могли одни работать за всех остальных жителей царства.

В ту роковую зимнюю ночь одна из сестер пообещала, что, если бы она была царицей, то приготовила бы одна пир на весь мир, а другая вторила ей: "на весь бы мир одна наткала я полотна". При таком положении дел все прочие люди царства останутся не у дел, они станут как неумелые дети, которым и еду, и одежду дают взрослые. Свояченицы царя стремятся стать уникальными и исключительными, они хотят продемонстрировать, что они добрее всех, умеют работать лучше всех, при этом им самим ничего не нужно. Они хотят только одного, чтобы все были сыты и одеты. Они готовы сделать для этого все возможное и даже невозможное, пожертвовать собой и работать день и ночь на благо отечества.

Каждый правитель требует, чтобы подданные работали для процветания страны, а сестры утверждают, что, приди они к власти, тогда все получат возможность отдыхать и ничего не делать. Это сестры будут вдвоем исполнять работу прочих женщин царства, а за свой непомерный труд им в награду ничего не нужно, они будут заниматься этим от великой любви к людям. Эти популистские лозунги были забыты, едва девицы попали во дворец. Тогда одна попробовала встать у плиты, а другая у ткацкого станка, но надолго их не хватило. Оказалось, что работать они абсолютно не желают, что им нужно совсем другое, что и сердца у них не добрые, как им казалось и как они это выставляли напоказ, а злые. Все щедро раздаваемые посулы и благие намерения были нужны бабам только для того, чтобы обмануть общество. Брак с царем был нужен им, чтобы получить власть, возможность ничего не делать и жить в роскоши, врать и подавлять инакомыслие. На словах они навсегда остались самыми добрыми и трудолюбивыми, бескорыстными спасительницами от голода и холода всех жителей царства, а на деле обрели право на полнейшую безнаказанность за творимое ими зло и беззаконие.

КУПЦЫ ИЗ ЦАРСТВА САЛТАНА

За время правления бабьей троицы в царстве Салтана происходят ощутимые перемены, о которых мы можем судить по тому, чем оно торгует, что экспортирует в иные страны. Пушкин с нарочитым постоянством, упорно и на первый взгляд даже несколько монотонно повторяет, чем ведут торг купцы, проживавшие в царстве Салтана. Они четыре раза посещают остров Буян и каждый раз сообщают Гвидону, что объехали весь свет, а теперь отправляются на восток в царство славного Салтана. Посетив остров в четвертый раз, они добавляют, что плывут "восвояси на восток", в царство Салтана, и тогда становится понятно, что они оттуда родом.

В сказке не сказано прямо, что это были одни и те же гости-господа, но это напрашивается из той реакции, которую вызывают у них новые чудеса, нашедшие на Буяне свое пристанище. Каждый раз они проплывают мимо острова налегке, уже продав весь свой товар. По-видимому, между Буяном и царством Салтана нет уже никаких земель. Корабельщики много раз проплывали мимо острова. Они возвращались домой привычным маршрутом и знали, что остров был необитаемым, нежилым. Только единожды, столпившись на палубе, купцы дивятся обилию теремов и храмов, неизвестно как возникших здесь за короткое время. В следующее посещение острова они воспринимают его застройку уже спокойно, для них она стала привычной.

Чтобы узнать о делах другого государства, вовсе не обязательно внедряться в его жизнь, становясь тайным агентом. Полную картину всех дел можно нарисовать на основании того, какие товары проходят через его таможенные заставы. Фактически остров Буян и стал такой заставой. Именно к ней четырежды пристают гости-господа, подчиняясь пушечным выстрелам с берега. Давайте посмотрим, чем было богато царство Салтана и что везли оттуда купцы по всему свету, чем было выгодно им торговать. Из ответов честных купцов князь узнает о состоянии финансов, о боеспособности родины и о многом другом. Поговорив с гостями, Гвидон начинает думать, он ходит вдоль берега моря, анализирует то, что услышал и делает выводы.

КНЯЗЬ И ЕГО РОДНЯ

Понять грустную думу князя может лишь тот, кто вырос сиротой, у кого, как и у князя, нет возможности хотя бы взглянуть на отца. Рано или поздно такой человек ощущает властный голос крови, силу притяжения неизвестного ему рода, семьи. Как магнит, притягивает такого человека то место, где он появился на свет, тот отчий дом, который по какой-то неизвестной причине отверг своего незадачливого сына. В путь на родину звала Гвидона и неизвестность, желание понять, что же на самом деле произошло в дни его младенчества, кто и почему отправил его с матерью в изгнание на верную гибель.

Его несчастная мать не была способна трезво оценивать ситуацию, не могла постоять ни за себя, ни за малютку сына. Она была царицей, как говорится, без году неделю, она не ощущала себя во дворце хозяйкой, не понимала, как устроен и по каким законам живет роскошный мир дворца, который в одночасье сделался вдруг ее домом. Она была всего лишь слабой женщиной, а сын ее уродился не только смелым и решительным, но и на редкость умным человеком. Мать не могла помочь ему разобраться в причинах семейной драмы. Несчастная, отвергнутая и мужем, и родиной царица любит поплакать, она плачет от горя и обиды, когда плывет по океану в бочке, плачет от радости и волнения, когда дает молодым свое родительское благословение.

Царица ведет себя так, будто родив сына, она исполнила уже свое предназначение, все же остальные семейные дела остаются за мужчиной, сыном или мужем, которые обязаны обеспечивать и оберегать ее до конца дней. Партия царицы практически безмолвна, все свои переживания она, как истинная женщина, выражает очень эмоционально. Вместо слов она рыдает, "вопит", ахает и смущается. В конце сказки, когда любящие родители Гвидона наконец-то соединяются, силы окончательно покидают царицу. Она просто не в состоянии выйти к мужу сама, ее выводит молодая княгиня, ее невестка.

Из объяснений, из версий матери Гвидон вряд ли мог хоть что-то понять в семейной драме. Царица, конечно же, не могла заподозрить ни мать, ни сестер, ни мужа. Ее объяснения не могли быть последовательными, логика, здравый смысл, трезвая оценка событий были ей не по силам. Она могла изъясняться только образно и несколько сумбурно, а ему приходилось по этим разрозненным обрывкам воссоздавать картину прошлой жизни в отчем доме. Скорее всего, между тем, что она рассказывала о тетках и бабушке и тем, что он увидел собственными глазами, когда прилетал к отцу в облике насекомого, было не слишком много общего. Мать и ее родных связывала длинная совместная жизнь, до ее замужества они жили вместе, делили радости и заботы, они были одной семьей. Князь не был связан с бабами никакими общими воспоминаниями, никакими привязанностями и благодарностями. Они были чужими для него людьми, он мог посмотреть на них со стороны, что он и сделал.

Трудно сказать, как именно были распределены в этой троице роли, кто был вдохновителем, а кто, может быть, даже отказывался пойти на преступление. Если считать, что наказание, полученное бабами от князя пропорционально их вине, то сестры-тетки были виноваты больше, чем мать-бабушка. Их он лишает полноценного зрения, но "жалеет он очей старой бабушки своей", и в отличие от теток, Гвидон шмель кусает Бабариху в нос. Вспомним самое начало сказки, когда после венчания "на кровать слоновой кости положили молодых и оставили одних". Именно сестры, ткачиха с поварихой в момент зачатия младенца исходят завистью и злобой. Бабарихи нет рядом с ними. Это сестры, а не мать обладали бешеной энергией разрушения и такой злобой, на которую, согласно поговорке, способны только девки вековухи.

Чтобы отомстить младшей сестре, они готовы на все. Они находят слова и аргументы, они убеждают мать проклясть и дочь царицу, и плод ее чрева. Бабарихе это проклятие не нужно, она и так уже возвышена сверх меры, она - мать царицы и вскоре станет бабушкой цесаревича-наследника. Царский трон, возле которого бабы мечтают сидеть, нужен не ей, а ее дочкам. Для этого они должны уговорить мать присоединиться к их коварному замыслу. Сестры знают, что материнское проклятие действует намного сильнее, чем сестринское, поэтому без матери им невозможно будет справиться с зарвавшейся сестрой. Читатель также понимает, что именно эти двое были зачинщицами преступления. Не случайно всякий раз, когда Пушкин описывает козни троицы, то начинает перечислять баб, согласно их вкладу, их роли в злодеянии: "а ткачиха с поварихой, с сватьей бабой Бабарихой", ставя сестер все-таки впереди матери.

ТОВАРЫ НА ЭКСПОРТ

Много, о чем думал Гвидон, бродя вдоль берега океана. Его волновали судьбы отца и его царства, судьбы родины князя. Ему очень хотелось отправиться в далекое путешествие за море, чтобы разобраться во всем самому и хоть одним глазком взглянуть на далекую отчизну. Действие сказки разворачивается по спирали. Каждый ее новый виток начинают купцы, продающие раз от раза все новые и новые товары, раз от раза новым насекомым становится Гвидон, бабы требуют исполнения нового чуда. Каждый раз по-разному выглядит тронный зал царя, а это значит, что изменения происходят и в самом царстве славного Салтана.

К моменту своего знакомства с купцами Гвидон уже совершает мимоходом два подвига: он спасает из пучины моря себя и мать и убивает коршуна чародея. В результате он обретает то, что у него было отнято на родине, но на что он имеет, как законный сын царя, полное право. Гвидон получает титул князя, остров во владение, а на нем столицу, пышный двор и подданных. Этому чуду дивятся купцы, которые много раз проплывали мимо пустынного нежилого острова и не ожидали увидеть на нем новый город. Князь расспрашивает заморских гостей о том, чем они вели торг, гости обстоятельно отвечают ему, что они с большой выгодой продавали по всему свету соболей и черно-бурых лис.

Предметом торга купцов была пушнина, полуфабрикат для производства шуб, шапок и других изделий из меха. Если страна экспортирует меха, то это обозначает, что там много лесов, укрытых зимой снегами, там стоят долгие холодные зимы и много отличных охотников, но низкая культура пошива изделий из меха. Торговать готовыми шубами и шапками намного выгодней, но в царстве славного Салтана предпочитали торговать шкурками, выделка которых дело грязное и трудоемкое. Шить красивые вещи из меха там не умели, но обрабатывать шкуры могли, и пушнина была отличного качества.

Во втором своем кругосветном путешествии купцы торговали конями, донскими жеребцами. Для разведения коней нужны просторы степей и много кормов. Все это еще раз говорит о том, что царство Салтана было немаленьким и имело много свободной незаселенной земли. Народ его вряд ли прославился ремесленными изделиями, не было среди экспортных товаров и продуктов земледелия. Зерном, маслом и другими сельскохозяйственными товарами купцы не торговали. Не было среди продаваемых ими товаров ни тканей, ни посуды, ни иных промышленных изделий.

В третьем походе купцы торговали "булатом, чистым серебром и златом". Булат можно было бы считать готовым к употреблению товаром, впрочем, булатом называют как булатную сталь, так и булатное оружие. Но поскольку партии булата продавались вместе с партиями чистых металлов: золота и серебра, то, скорее всего, купцы торговали именно слитками металлов, а не изделиями их них. Ювелирные и иные изделия из металлов у Салтана также не обладали настолько высоким качеством, чтобы пользоваться спросом за морем, гости предпочитали грузить свои суда тем, что гарантированно продавалось - сырьем, полуфабрикатом, полупродуктом.

ГВИДОН СМОТРИТ И ВИДИТ

Расспросив хорошенько гостей, Гвидон понимает, что они прямиком направляются в дом отца, и в нем с новой силой оживает желание увидеть его. Он не может явиться к нему в своем настоящем облике, облике князя и героя, это было бы опасно, к тому же его туда никто не приглашал. Лебедь заколдовала его, и он превратился в почти что невидимку, стал комаром. В этом обличии он плывет с корабельщиками на их судне, а затем без труда преодолевает порог родного, но ставшего для него враждебным, дома. Его не видит никто, зато сам он сверху, с высоты своего полета отлично видит все: и то, что отец не забыл их с матерью, что он грустит, что тронный зал его утопает в роскоши, царь сидит на престоле в золотом венце, а все вокруг сияет златом.

Видит он и свою родню, бабушку и теток, которые сидят возле отца и пристально глядят в его очи, гипнотизируя царя тремя парами своих лживых глаз. Кто-то другой, кто не обладает даром князя мгновенно оценивать ситуацию и сразу же понимать, кто друг, а кто враг, мог не понять всего происходящего в тронном зале. Гвидон, как и полагается герою, не задумываясь, видит, кто свой, а кто чужой, с кем надо сражаться, а с кем дружить. На пустынном острове он сразу же разобрался, в кого нужно направить свою точно летящую в цель стрелу. Не ошибается он и сейчас.

Он не колеблется ни минуты, он умеет не только смотреть, но и видеть происходящее. Пушкин при каждом посещении Гвидоном царского дворца повторяет, что он не только смотрит, но и видит. У князя есть дар быстро ориентироваться в незнакомых ситуациях и самому без подсказки безошибочно и своевременно реагировать. Без эмоций, с завидной выдержкой он ждет удобного момента, чтобы вступить в игру и нанести удар тем, у кого мед на устах, но камень за пазухой.

Видя все, Гвидон никак не выражает своего присутствия и спокойно выслушивает разговор купцов, отца и тетки-поварихи от начала до конца. Отца интересует, как там в других странах, живут, хуже или лучше, чем у него в стране, и нет ли там какого-то чуда, которое могло бы его спасти. Князь дает возможность высказаться тетке и показать свое истинное лицо перед миром, а прежде всего, перед беспристрастными купцами, которые много всего повидали и отлично разбираются в людях. Гвидон - ее родной племянник, поэтому он немедленно разглядел повариху, но жалит он ее только после того, как она обнаруживает себя. Комар избежал ловчих рук слуг, сватьи и сестры и с чувством исполненного долга спокойно улетает к себе за море.

НОВЫЕ ПОДВИГИ ГВИДОНА

Переведем разговор, произошедший в тронном зале между царем, гостями и бабами на обычный язык. Посланцы сообщают хозяину дома, что далеко на чужбине есть остров, где он был бы желанным гостем. Там его ждут и именно там совершаются те чудеса, которые он ищет. Хозяин соглашается принять приглашение и посетить остров, но его свояченица, заручившись поддержкой матери и сестры, немедленно заявляет, что тамошние чудеса это сущая ерунда. Она предлагает сотворить на острове иное, настоящее чудо, добыть не иссякающий источник богатства - поющую белку, на которую дождем сыплются орехи из чистого золота. Под этим предлогом бабы не пускают царя навестить чудный остров. Одураченный царь молчит, и тогда Гвидон, принявший облик малюсенького комара, но по-прежнему оставаясь бесстрашным героем, получает право вступиться за свою честь, за честь отца и матери. Он кусает тетку повариху в глаз, отчего она немедленно окривела, и смотреть пристально в глаза царя уже более не может. Таким был третий подвиг Гвидона.

Во втором кругосветном путешествии купцы торговали донскими жеребцами, без таких коней в те времена не могло обойтись конное войско, конница. Узнав о том, что отец его, который любил и умел воевать, распродает своих скакунов, Гвидон опечалился. Снова он в облике крохотного насекомого, мухи отправился на корабле купцов к отчему дому. Взглянув на тронный зал, он увидел, что Салтан все так же думает и о них с матерью, и о своей несчастной доле. Но, слава богу, распродав коней, еще не успел потерять ни злата, ни трона, ни своего царственного венца. Зато тетки и бабушка князя, которые в первый раз просто глядели в глаза царя, теперь глядят уже злыми жабами. Все это видят и гости, но никак не может разглядеть сам царь. Снова Салтан выслушивает достоверный рассказ купцов о новых успехах жителей острова, снова читатели вместе гостями царя наблюдают за его искренней радостью и нескрываемой злобой баб. Вновь Салтан готов ехать в гости на остров, вновь бабы выставляют новые требования, а муха в отместку лишает полноценного зрения ткачиху, и она теряет левый глаз.

В третий заезд купцов на остров Гвидон узнает, что торговали они златом и серебром, скорее всего, распродавая золотой запас страны, а также булатом, булатной сталью или оружием из нее. Совсем плохо стало князю, думы об отце и судьбе его царства не дают ему покоя. Теперь на родине его ожидает самый серьезный противник, бабушка, и лебедь делает его более серьезным насекомым шмелем. Шмелями во времена Пушкина называли кровососущих оводов, от укусов которых так страдают в летний зной и люди, и животные. Жаль царевичу очей старой бабушки, в глубине души он верит, что она еще поглядит ласково и приголубит своего единственного внука.

Гвидона можно понять, у него нет, и уже не будет другой бабушки, он жалеет ее и жалит не в глаз, а в нос. Схватка с нею, перед которой князю пришлось преодолеть естественное чувство жалости по отношению к старому, много повидавшему и традиционно опекаемому и оберегаемому человеку, была его пятым подвигом, после которого Гвидон завершил свои путешествия через океан. Как и прежде, он вернулся домой по тому короткому двухдневному пути через океан, по которому проплыли они с матерью в бочке и который теперь должен был повторить со своим флотом отец.

КОНТРАБАНДА ИЛИ РЕЛИКВИИ

Посещая остров в четвертый раз, купцы рассказывают Гвидону, что торговали они "не даром неуказанным товаром". Это могла быть, например, контрабанда, могли быть наркотики, любой товар, который продают тайно, из-под полы, нелегально. Наш царь продал мягкое золото, пушнину, продал коней, средство передвижения войска, продал драгоценные металлы, а также оружие или металл для его изготовления. Скакуны, без которых в те времена невозможно было ведение войны, а также булат могут быть отнесены к категории стратегических товаров. Царь любил воевать. Едва мы знакомимся с ним, едва он обретает любимую жену, как война, в состоянии которой находилось в ту пору его государство, потребовала его личного присутствия в действующей армии. Он оставляет жену одну, а все беды, свалившиеся на его семью, произошли как раз во время его жестоких сражений вдали от родины.

Может быть, эта беда кое-чему научила царя, и он наконец-то зарекся воевать, во всяком случае, в следующий раз он покинул дворец только для того, чтобы отправиться в гости к сыну, а не на поле битвы. Царь-вояка был грозен, в начале сказки он едва не повесил гонца, который принес ему плохую весть. Его вдумчивый сын-богатырь воспользовался оружием, которое было всего лишь самодельным луком единожды. Он поднял лук не для войны, а для защиты слабого и беззащитного. На его острове никто не собирается драться с соседями, непобедимые тридцать три богатыря, родные братья лебеди становятся надежной стражей острова, а не завоевателями.

В отличие от отца Гвидон не рвался в бой, он обрел иные и куда более эффективные и действенные пути обретения власти в мире. В основе его могущества лежала продуманная экономическая политика. Сидя на своем уединенном острове, Гвидон ждал, когда же наконец-то и отец его избавится от всех средств ведения войны. Окончательно убедившись, что игра в солдатики надоела повзрослевшему царю, сын перестал летать за океан, ставить на место свою зарвавшуюся родню и открывать глаза, ставшему таким беспомощным без жены и сына, папаше.

Что же может скрываться за недомолвками купцов о "неуказанном товаре", не мог ли он представлять собой не имеющие цены драгоценности, ювелирные изделия или иные реликвии, являющиеся достоянием не только царской семьи, но и страны в целом. Скорее всего, продавали честные купцы, давшие царю слово не разглашать тайны торговых операций, такие бесценные вещи, такие раритеты, которые распродают только перед угрозой финансового и политического краха государства, когда оно стоит на пороге гибели. Молчат умные купцы, не разглашают доверенной им тайны, никто не узнает, каким был неуказанный товар. Непрерывно взвешивает и сопоставляет, проводит параллели и вникает в суть обстоятельств упорный Гвидон. Вместе с ним и мы, читатели пытаемся понять, что стоит за недосказанным.

ВАЛЮТА КНЯЗЯ ГВИДОНА

В отличие от отца, который уехал от жены сразу же после свадьбы, князь не стал оставлять молодую княгиню в одиночестве. И мы теперь уже без него с одними купцами в последний раз попадаем в тронный зал царя Салтана. Вместе с ними мы видим, что царские хоромы уже потеряли свою былую роскошь, что царь Салтан уже не окружен златом, Пушкин не упоминает и о троне. Из атрибутов власти у царя остался один лишь царский венец. Отрадным является то, что у него на лице нет уже грустной думы, перед нами почти что прежний, решительный и смелый властитель пусть даже и ослабленной державы. Да и бабы уже далеко не те. Во время этого и предыдущего визита купцов к царю они глядят только четырьмя глазами на всю троицу, причем, не в очи царю, как это было в начале, а прямо перед собой.

Салтан распродал свой золотой запас, а у Гвидона золото некуда девать. В самом начале своего правления ему досталась поющая белка, которая без устали разгрызала золотые орехи, которые сыпались на нее как из рога изобилия. С помощью этого золота князь создал экономические рычаги для возвышения своего крохотного островного государства. Деловой князь, унаследовавший практическую хватку от своей родни по женской линии, отнесся к этому чуду серьезно. Он немедленно наладил учет золота и контроль, для чего приставил к белке специального дьяка, хотя орехи эти были у князя просто в изобилии.

Князь пошел дальше, он повелел лить из золота монеты и пустил их "в ход по свету". На аверсе, как полагается, был профиль Гвидона, а сами монеты назывались в просторечии, конечно же, гвидонками. Эта золотая интервенция неизбежно должна была привести и, конечно же, привела к тому, что мировые цены на золото устанавливал и контролировал Гвидон. Все это подрывало экономику других стран, в том числе и государства Салтана.

В финале сказки, когда на широкий двор дворца князя ступил его отец, мы вместе с Салтаном видим, что весь двор большой просто засеян "золотою скорлупой". То ли монетный двор князя уже не справлялся с потоком золота белки, то ли корабли не успевали развозить монету по свету, то ли хотел сын пустить отцу пыль в глаза и вынудить его попирать презренный металл ногами. Золота так не хватало Салтану, а Гвидон не то, что ел на золоте, он топтал его ногами, ходил по нему, как по листьям или по траве. Гвидон показал отцу, что стал свободным и счастливым, а это стоит дороже золота, и купить это за деньги невозможно.

ВРЕМЯ НА ДОРОГУ ТУДА И ОБРАТНО

Расстояние от царства Салтана до острова Буяна, а вернее сказать, то время, которое необходимо потратить на этот путь, зависит от того, в каком направлении движется путешественник: от острова Буяна к Салтану или обратно. Корабельщики сообщают Гвидону, что прежде чем попасть из царства Салтана в княжество Гвидона, они, продавая свои товары, объехали весь свет. Путь от чудесного острова до материка, до царства Салтана также не близок. Купцы каждый раз повторяют князю, что "лежит нам путь далек, мимо острова Буяна, в царство славного Салтана", что отправятся они "восвояси на восток". Это значит, что царство Салтана находилось далеко от острова и располагалось на востоке от него. Насколько далеко, сказать затруднительно, но если после кругосветного путешествия путь между островом Буяном и царством кажется им далеким, то речь идет не о днях пути, а хотя бы о нескольких неделях или месяце. Когда князь, превращенный лебедью в насекомое, попадает на корабль, то забивается в щель, где затихает и впадает в оцепенение, готовясь к долгому пути. Он знает, что гости-господа не скоро ступят на желанный берег своей родины, которая была и родиной царевича.

Сделав свое дело, посмотрев на отца и родню по матери, выслушав разговоры и разобравшись в сути дела, князь-насекомое жалит одну из баб, после чего спокойно и легко совершает обратный путь. Маленькая мошка на своих крыльях не может пуститься в многодневный полет, она просто не в состоянии пролететь столь большое расстояние. Мошка не птица, к направленному полету она вообще мало приспособлена. Это обозначает, что от царства до острова есть иной путь, который во много раз короче, чем путь в противоположном направлении.

В самом начале повествования заточенные в бочку мать и сын преодолевают расстояние между материком и островом за неполных двое суток. Бочка приспособлена к движению в определенном направлении еще хуже, чем комар или муха. Бочка может только дрейфовать, хотя, возможно, что в этой части моря было устойчивое течение, которое несло бочку прямо к острову. Так или иначе, но четыре описанных в сказке перемещения от Салтана к острову, это плавание Гвидона с матерью в бочке и три полета князя в облике комара, мухи и шмеля протекали существенно быстрее, чем четыре перемещения купцов в противоположном направлении, от острова к царству.

СЕМЕЙНЫЕ КОРНИ И КРОНА

За время действия сказки государство Салтана, фактически управляемое глупыми бабами, сильно разорилось, сам царь чуть не лишился венца, потерял злато-серебро и много иного достояния. Только дойдя до почти полного краха, он оказался в состоянии сбросить нудную опеку жадных, низких и завистливых баб и принять самостоятельное решение. За это же время Гвидон с матерью получил на пустынном острове город с дворцами и церквами, неиссякаемый золотовалютный резерв - белочку, а также надежную охрану чудесного острова - тридцать три витязя богатыря.

У Гвидона налажены связи с миром, свою монету он "пускает в ход по свету", везут ее во все страны на судах, плывущих под его флагами. Все в его городе богаты, "изоб нет, везде палаты" из камня. Матушка князя в доме родительницы на своей родине в палатах не проживала, иначе как мог стоящий "позадь забора" царь, услышать сокровенный разговор трех девиц, сидящих за закрытым окном. Забор должен был стоять вплотную к окну, чтобы царь смог приложить к нему ухо. Бедно и тесно жили тогда в царстве славного Салтана, а за время правления баб стали жить и того хуже. Гвидон доказал, что по праву получил свой титул, на счастливом острове все его усердно славят, а Салтану никто хвалебных гимнов не поет.

Можно много рассуждать обо всей символике упоминаемых в сказке животных, насекомых и птиц, камней и металлов, можно объяснять природу короткого пути из царства на остров в терминах научной фантастики, но это никак не продвинет нас по пути понимания психологии отношений между героями сказки. Между тем, именно проникновение в природу отношений между людьми, связанными различной степенью родства, поможет нам разобраться как в сказочных, так и в наших собственных проблемах и найти выход из тупиков. Если мы возьмем на себя труд перенести действие сказки в наше время и проведем параллель между отношениями родственников в сказке и в нашей семье, то найдем много общего.

Мы поймем, почему современные матери, на словах желая дочерям счастья в семейной жизни, подсознательно и даже осознанно делают все, чтобы они остались одинокими, пусть с ребенком, но без мужа. Мы поймем, почему для получения независимого положения лучше оставить нажитое родителями добро братьям и сестрам, которые больше всего на свете мечтают занять место отца и матери и пользоваться родовым имуществом, но которые не в состоянии нажить ничего сами. Мы поймем, что нет ничего дороже любви, ведь с ней приобретаются любые ценности, а без нее легко можно потерять любое даже самое большое достояние, а то, что останется, будет не в радость.

ПЕРЕДАЧА ИНФОРМАЦИИ

Передача информации, посредничество и торговля становятся в сказке движущей силой повествования. Мало догадываться или предполагать, необходимо добиться подтверждения и удостовериться, мало думать про себя, важно произнести свои мысли и суждения вслух и, желательно, при свидетелях. В сказке, как и в жизни, можно получить все, надо только не поскупиться и заплатить свою цену. Здесь цена, которой оплачивается спасение обреченных на смерть и воссоединение семьи, это подвиги героя.

Гвидон легок не только на подъем, ему без труда дается легкость и непринужденность в общении. Ему свойственна открытость, умение ориентироваться в информационных потоках и неистребимая жажда новизны, которая сродни таланту вечного движения. Без всего этого в сказке не случилось бы никаких чудес. Сословные барьеры легко становятся препятствием на пути обмена информацией. Отец и сын, для которых восстановление родственных связей стало главным делом жизни, открыты для общения. Они рады любому, кто способен помочь им в этом. Купцы - желанные гости за царским и за княжьим столом, с ними говорят на равных и почитают за честь потчевать и расспрашивать. Торговцы товарами, они понимают и поддерживают царя и князя, они становятся друзьями- товарищами своих именитых хозяев. Слова товар и товарищ однокоренные. В старину для защиты от лихих людей купцы при перевозке товаров объединялись в товарищества, а их члены назывались товарищами. Все товарищи были равны и общались на равных.

Все герои сказки кружатся в вихре перемен, в потоке чудес, всех их объединяет свободная и подвижная стихия воздуха. Это ветер, подгоняющий суда вечных путешественников купцов. Они странствуют по всему свету и переносят из одной земли в другую были и небылицы о заморских странах. В сказке показано общение, происходящее между различными сущностями, а не только между людьми, при этом уважение к собеседнику демонстрируется всегда и везде. Царь и простолюдинки, купцы и гонцы, птицы, звери, служилый люд, бояре, двор, море с его волной, все включено в круговорот событий, началом которых служат потребность передать информацию. Нет преград на пути слова, нет пределов чудесам, которые творит человек, когда Бог ему в помощь.

ВСЕ ИМЕЕТ СВОЮ ЦЕНУ

Почему же ткачиха с поварихой и их мать так и остаются в конце сказки на том, с чего они ее начали, в то время как остальные члены семейства обретают заветный остров, на котором исполняются желания? Почему бабы могут только ставить преграды и помехи другим, но сами не в состоянии ничего преодолеть? Они также зависят от передачи информации, но с обратным, отрицательным знаком. Они живут за счет искажения информации, за счет лжи, интриг, наветов и наговоров. На этот путь легко ступить, но сойти с него очень трудно. Бабы живут по законам воровского мира, главные из которых таковы: никому не верь, никого не бойся, никого ни о чем не проси и лови миг своей удачи.

Обманщики тоже исполняют волю Бога, они отбирают у доверчивых простаков, у бахвалов и жадин их достояние и деньги. Кто-то должен наказывать таких людей, не за все грехи предстоит наказание болезнями или смертью, есть и меньшая мера наказания - потеря имущества или денег. Без этой меры у неба будет меньше способов реализовать власть над людьми. Переживая любую потерю, люди невольно возвращаются к обстоятельствам произошедшей с ними неприятности. Потеря это непредвиденная остановка в пути, она заставляет задуматься о том, насколько верным был выбранный путь. Оставшись вдруг без кошелька, поневоле будешь думать, почему это произошло именно с тобой.

Если в роду были ловкачи, нечистые на руку люди, то потомкам нелегко освободиться от их влияния, преодолеть соблазн легкого обогащения и скорой наживы. Если же в семье рождается смельчак, у которого хватит на это сил, то за свободу ему придется хорошо заплатить. Ведь вся наша сказка это торг, и все в ней имеет свою цену. Хочешь выйти из-под власти и влияния Бабарихи, плати назначенную ее родом цену. Вот царица и вынуждена вначале отработать судьбу матери, а только потом соединиться с мужем. Она, как и мать ее, долгие годы живет в одиночестве, она становится вдовой при живом муже. В это время Бабариха сидит в тронном зале, становится опекуншей, матерью царя. Царь все это время ощущает себя кем-то вроде ребенка, "что я? царь или дитя?" - вопрошает он в сцене последнего посещения купцов, когда наконец-то ему удается вырваться от баб на волю.

Мать и дочь на время поменялись местами, обе они вдовы, у обеих сыновья, у царицы свой сынок, Гвидон, а у Бабарихи приемный, Салтан. Обе сделались матерями властителей, царица мать князя, а Бабариха мать царя. Вот так причудливо переплетаются желания матери и дочери, преломляясь через призму кармы рода. Когда же обе они отыграли полагающиеся роли, сполна заплатили роду, каждая получила право возвратиться на свое законное место. Царица получила назад своего Салтана, а Бабариха - свой прежний привычный дом, в котором жила до замужества дочери, Только на него она и имеет законное право.

Младшая дочь Бабарихи впервые в роду стала царицей и получила колоссальные, невиданные для родной семьи возможности. Ее родня так и останется во власти своей изначальной доли жадных баб. Сестры будут продолжать жить по-старому, кто-то же должен продолжать судьбу матери, взять на себя и злобу, и лживость, и низость и все остальные пороки. Царица вынуждена заплатить матери и сестрам за то, что вытянула этот шанс именно она, а тем самым обрекла их тянуть старую лямку. Сама того не желая, она вынудила их взвалить на себя всю присущую их семейству грязь. Старшим женщинам ее рода будет, что вспомнить, они на то время, пока младшая плакала от обиды и одиночества, сделались царицами. Бабы так и останутся во власти судьбы своего бабьего рода, они, скорее всего, так и не получат потомства, они питают собой засыхающую ветвь родового древа.

В сказке несколько таких переплетений судеб. Салтан полюбил девушку простолюдинку, и она становится истинной царицей. Его сын силой любви превращает птицу лебедь в женщину, в княгиню. Став членом семьи простолюдинки, царь платит за это формальным браком с простыми женщинами. Они не являются благородными ни по происхождению, ни по поведению, зато они старше царицы по возрасту. Некоторое время царь благоговеет перед Бабарихой, у него нет собственной матери, он обязан отработать роль сына, проработать свои отношения с матерью жены, с тещей. Вот и приходится ему, как ребенку, слушаться бабьего слова.

В сказке не все делают свое дело, вернее сказать, все делают не свое дело. Трудно ткачихе с поварихой царствовать, Бабарихе быть матерью царя, Гвидону летать в облике насекомого, царевне быть птицей лебедью. Трудно героям скрыть свое истинное лицо за маской. Бабы должны вести себя как знатные дамы, а в душе так и остаться простыми работницами. Не оттого ли так приятно сестрам и матери царицы выпить с гонцом. Еще вчера он был для них недосягаемой персоной и за один стол с ними никогда бы не сел. Не оттого ли так злится в образе комара и мухи внук и племянник злых жаб невозмутимый и мудрый в государственных делах Гвидон. Не оттого ли так безмерно робок с бабами прославленный бесстрашием в бою с врагами Салтан. Герои еще не обрели себя, они еще не крепко стоят на своих ногах. Они еще находятся на границе между "морем и небес", по которой плывут корабли вездесущих купцов мореходов.

ГАРМОНИЯ ЦЕЛОГО

Посредником между матерью и бабушкой выступает сын и внук. Это он защищает семью родителей от семьи бабушки. Сами родители сделать это, создать для своего потомства заслон от энергетик незнатного и низкого рода Бабарихи почему-то не в состоянии. Бабушка символизирует прошлое, родители настоящее, а сын будущее время. Бабушка не стремилась к развитию семьи, для нее было важно сохранить над домочадцами власть. Внук был обязан доказать на деле, что он богатырь и может прокладывать новые пути. Семья бабушки постоянно создавала препятствия Гвидону, в борьбе с ней он закалился и возмужал. Он доказал, что в состоянии жить самостоятельно, он обрел силу, власть, мудрость и любовь. После этого бабушка уже ничем больше не может ему помешать, исчерпав все ресурсы и аргументы, она тихо возвращается в свой прежний дом.

Бабушка учит уму разуму по-своему, по-черному, но зато род может быть спокоен: каждый, кто прошел ее школу, не пропадет. Он сможет внести весомый вклад в суммарную энергетику рода, куда бы его ни забросила судьба. Это сказка о тетках и бабушке - черных учителях, о той огромной цене, которую приходится платить за их науку. Эта сказка о послушных и непослушных детях, о конце традиций семьи. В сказке пространство зависти, лжи и злобы, которое сторожила Бабариха и ее послушные дочки, рассыпается не в открытом бою с ними, оно и не может рассыпаться в открытом бою.

В сказке у всех членов семьи свои роли, их не выбирают, их распределяет всесильный рок. Это он дирижирует невидимым оркестром, добиваясь одной ему известной гармонии. Это он назначает плату за тот инструмент, на котором каждому позволяется исполнить свою партию. Это может быть партия первой скрипки или литавр, которые хотя и звучат громче всех, но имеют в симфонии такое непродолжительное время звучания. Важно то, что без скрипки, как и без литавр симфония не обретет всей силы звучания, что для воплощения не всегда ясного людям замысла автора и дирижера необходимы все инструменты.

Может быть, потому что фальшь легче всего поймать на слух, наша сказка так полна звуками, что выделяет ее из других сказок Пушкина. Здесь и оглушительный трезвон колоколов, и пальба пушек, и пение летящей точно в цель стрелы, и песни поющей белки, и шум морских волн, и мелодия едва-едва трепещущего моря, и вздохи влюбленных, и громогласный победный вопль, и плач, и стоны, и очистительные рыдания, и стенания, и жужжание различных насекомых, и наконец, речь, журчащая словно реченька. И, конечно же, русский язык, на котором, естественно, изъясняются все: и люди, и звери, и птицы.

ЖАБЫ И НАСЕКОМЫЕ

Выполняя свою миссию, Гвидон превращается в насекомое, негоже герою в своем истинном облике воевать с женщинами, да еще и с родными. Он опускается до уровня теток, становится понятным и доступным для них противником. Он издает такие звуки, говорит с ними на таком языке, который им близок. В самом деле, какой смысл объяснять им все, что он чувствует и переживает, если они прочувствовать и пережить это не способны. Зачем метать бисер перед свиньями, а вернее сказать, перед жабами, с которыми Пушкин сравнивает Бабариху и дочек. Для них все, что есть в огромном мире, упрощено и ограничено замкнутым пространством собственного болота. Жабы просто не могут не отреагировать на жужжание насекомых, которых природа предназначила им в пищу. Монотонность и пронзительность этих вибраций привлекают жаб, они привычно оборачиваются на знакомый звук.

Герою чужды мстительность, зависть и злоба, у него на земле есть дела поважнее. Гвидон не хочет отягощать свою судьбу никаким негативом, он позволяет себе отдаться злобе, лишь став мошкой. В этом далеко не человеческом облике, в объеме его нового крохотного тельца заключены родовые программы ненависти и нетерпимости к людям, которые объединяют его с бабушкой и тетками. В сказке свойства натуры передаются через поколение, а внук во многом больше похож на бабушку, чем на мать. Не случайно внуков любят больше, чем детей. Наши внуки - вот наши истинные дети, наши дети это скорее потомки наших родителей. Рядом с бабами Гвидон злится, а укусив, немедленно успокаивается. Его злоба превращается в яд, он впрыскивает его бабам, и их лица становятся навсегда искаженными. Князь, освободившись от яда семейной злобы, немедленно успокаивается. Он спокойно летит домой, чтобы сделать его еще богаче, еще более защищенным, чтобы обрести власть, любовь, жену и продолжить род отца.

ДОБРО ВЫРАСТАЕТ ИЗ ЗЛА

Салтан является царем по рождению, и ничто, никакие переезды за море не могут отнять у него этот наследственный титул. В отличие от него Гвидон у себя на родине наследником цесаревичем не стал, а будучи с позором изгнанным оттуда вместе с матерью прелюбодейкой, потерял даже право на трон. Он возвышается и получает княжеский титул вдали от родины, а возвращение к отцу грозит ему смертью, и каждый перелет князя через море, каждое его появление в родовом гнезде это подвиг. Мать и сын покинули родину не по своей воле, но именно на чужбине они обрели и достаток, и признание, и уважение.

Не для того ли и все мы уезжаем из отчего дома, в душе пеняя ему, мучаясь от того, что оказались там чужими и никому не нужными людьми. В чужих краях мы приобретаем такие сокровища, которыми дом наш просто не располагал. Мы становимся богаче и материально, и духовно. Там далеко от родины мы начинаем сами творить свою судьбу, обогащая и свой род, и его историю. Новые государства, возникшие в результате эмиграции тех, кому не нашлось места на родине, этих обездоленных и непризнанных изгоев возникли не потому, что им захотелось бросить отчий дом. Чаще всего их принуждали к этому силой обстоятельств, угрозами, тюремными сроками, лишениями и многими другими проверенными и отработанными приемами. Именно в результате таких процессов была заселена Америка, также, прежде всего, за счет гонимых и презираемых возник Израиль.

Так стоит ли людям бояться ткачих и поварих с Бабарихой, когда сами по себе они никто, только прислужницы рока. От людей они отличаются тем, что никогда, ни при каких обстоятельствах не в состоянии изменяться. Им никогда не стать царицами, даже, если усядутся они в царских палатах и оденутся в царские одежды. Сила людей заключается в том, что они смогут построить свои палаты, добыть богатство и любовь даже на необитаемом острове, как это сделал Гвидон.

УВИДЕТЬ ОТЦА

В сказке два различных мира, один это царство Салтана, где загадываются чудеса, а другой - это чудный остров, где эти чудеса воплощаются. Чудеса в виде идей, слухов, образов и видений хорошо известны ворожеям царства Салтана, но взять их бабам не дано. Зато на острове их можно не только воплотить, но и приспособить к делу. Там хорошо знает про них, а также владеет чудом их воплощения царевна лебедь, только вот перенести их в удел князя она может только после его просьбы. Без нее царевна даже упомянуть про эти чудеса не имеет права. Тетки и бабушка князя могут заглянуть в мир чудес лишь на мгновение, могут разглядеть их, но не более того. Задержать их они не в состоянии. Лебедь же обитает в одном пространстве с чудесами, они знакома с ними, она им родня.

Только одного, но именно того, чего более всего хочется Гвидону и его матери, увидеть отца и мужа и соединиться с ним, лебедь "наколдовать" не умеет. Салтан не подвластен ее чарам, он должен все понять сам и решиться на путешествие к сыну и жене. Вся сказка это ожидание того, когда царь наконец-то отважится переплыть через море на корабле. Все перипетии сюжета, все многообразие событий творится где-то далеко от царя, он не замечает этого, он спит, находится в состоянии гипноза, прострации. Он слушает, но не слышит, он смотрит, но не видит, он обещает, но не делает. Он скользит по поверхности событий, они не задевают его, он, кажется, не в силах уследить за происходящим и удержать в сознании. На приглашение посетить чудный остров он отвечает так, как полагается вежливому человеку, которого совершенно не занимает жизнь других людей.

Сын поражает органы восприятия у баб, и только после этого они восстанавливаются у отца. Когда две бабы ослепли, а одна потеряла обоняние, он прозрел и ощутил, что вокруг него все прогнило и пахнет ложью и воровством.

Мы, читатели недоумеваем, почему же царь стал добровольным затворником. Как это страшно, когда мужчина, воин становится рабом и пленником завистливого, оголтелого и злобного бабьего царства. Страшно, когда они, стоя у власти, разваливают страну, а хозяину ее, царю невозможно все это растолковать, потому что он все равно не увидит, не услышит и не поверит, потому что он просто слеп и глух.

Как много еще на свете достойных людей, у которых силой оговора и интриг отнят ум и воля к действиям, а вместо этого в их душах поселяется подозрительность и страх, мнительность и апатия. Сказка Пушкина тем и сильна, что показывает нам путь, пройдя по которому, можно превозмочь эти напасти. Следуя сюжету, можно увидеть этот путь и пройти его вслед за героями шаг за шагом. С первого взгляда ясно одно, что в открытом бою преодолеть такую напасть невозможно. Бороться с таким противником, как бабы, методом давления нельзя, можно погибнуть. Только изворотливость, хитрость, выдержка и спокойствие помогут в подобной ситуации, как помогли они князю и его близким. Надо терпеливо работать, преодолевая одну за другой все преграды, которые поставил противник. Нельзя ни отмахиваться от них, ни отступать перед ними. Потребуют белку, будет белка, потребуют богатырей, будут и богатыри, потребуют жену, будет такая, какая бабам могла лишь присниться...

ГЕРОЙ, БАБЫ И КУПЦЫ

В сказке сведения обо всех достижениях Гвидона на острове ненароком узнают умные и беспристрастные, стоящие в стороне от водоворота событий купцы. Они переплывают море и передают обо всем, что увидели, Салтану и бабам. Они просто свидетели происходящего, они никак не заинтересованы в нем, у них свои дела и интересы. В жизни при решении аналогичных проблем также важно, чтобы нашлись напоминающие купцов посторонние наблюдатели, которые одинаково вхожи в оба противостоящих друг другу лагеря.

В жизни, как и в сказке, все, чего хотят бабы, все, чем они заняты, это только требование неукоснительного соблюдения героями правил игры. Благодаря их козням, герои всего лишь проходят проверку на прочность. Навредить тем, кто понял, что из себя представляют бабы, они уже не в состоянии, это выше их сил. Задача героев состоит в спокойном, последовательном и скрупулезном выполнении выставленных бабами условий. Если поддаваться на их провокации, спорить, кричать, доказывать свою правоту, если действовать с напором, то он, отразившись от бездушных баб, обрушится на самих героев с еще большей силой. Выиграть бой с бабами можно только трудом. Поэтому слезы и сетование на несправедливость судьбы вообще и на неправомерность бабьих претензий в частности только отдаляют счастливый конец. Если же начать действовать, соблюдая законы и правила сказки, то конец правления баб наступит скорее. В сказке все персонажи остались живыми и здоровыми, в жизни будет то же самое, никто особенно не пострадает.

Сказка учит нас при решении проблем не поддаваться эмоциям, не проявлять заинтересованности, смотреть на все безучастно, взглядом постороннего наблюдателя. Главное дело здесь - получение достоверной информации, которую необходимо правильно проанализировать и сделать нужные выводы. Гости купцы как раз этим и заняты, и хотя они имеют по всем вопросам собственное мнение, они никак его не обозначают и тем более не высказывают. "Гости умные молчат", что позволяет им одинаково успешно общаться с заклятыми врагами, такими как Гвидон и бабы, неизменно сохраняя при этом собственное достоинство.

Гости красочно и многословно описывают только сами чудеса, а об их владельце говорят вскользь, не ставя никакого акцента, не подчеркивая ум и деловые качества князя. Купцам небезразлично, какими людьми являются их деловые партнеры, но само дело, выгодная торговля и благополучное путешествие намного важнее. На личном примере, на примере беседы с царем и бабами в тронном зале они учат Гвидона тому, что не следует немедленно рассказывать о том, что понял, комментировать события, спорить, учить других. Обличать не дело купцов, их дело с выгодой торговать.

Гвидон научился исполнять жизненно важное дело и при этом не волноваться, жалить свою родню и одновременно жалеть ее только при третьем посещении дворца. Злоба, напор, которыми наделил его род матери, вышла из него с тем ядом, которым он поразил глаза теток. На бабушку яда уже почти не осталось. Гвидону жаль Бабарихи, кусая ее в нос, он скорее исполняет свою миссию, чем мстит. Укусив, Гвидон совершенно спокойно летит домой, он не перебирает в уме то, что произошло в тронном зале, он попросту забыл о нем, его волнует только то, как воплотить на родном острове новое чудо.

МЕТАМОРФОЗЫ

Гвидон научился управлять своими эмоциями, и теперь он может всегда оставаться самим собой. Ему не надо больше претерпевать уменьшительных превращений и становиться насекомым. Он расплатился с родом матери, прошел через череду метаморфоз, чтобы стать полноправным князем, наследником царя. В сказке никто не удивляется превращениям, ведь они здесь встречаются на каждом шагу. Помимо этой сказки мгновенные метаморфозы у Пушкина имеют место лишь в Сказке о рыбаке и рыбке, где рыбачка во мгновение ока оборачивалась крестьянкой, а потом дворянкой и даже царицей. В Сказке о царе Салтане ни разу не меняют ни своего облика, ни своей роли только купцы. У них все время и один стиль поведения, и один род занятий. Все остальные действующие лица сказки хотя бы единожды изменились до неузнаваемости.

Салтан из властного, вспыльчивого, гневного и решительного царя-воина становится вдруг слабым, безвольным, грустным, беспомощным, как малое дитя. Гвидон из цесаревича становится "не мышонком, не лягушкой, а неведомой зверюшкой", сыном прелюбодейки преступницы, изгнанником, героем спасителем, князем и хозяином острова. Затем он последовательно превращается в трех различных насекомых, в финале обретает полную силу, он - настоящий мужчина, заботливый отец и нежный муж. Его мать в один миг из пряхи делается царицей, потом матерью, богатыря, орлицей над орленком, затем изгнанницей, вдовой при живом муже, матерью князя, свекровью и, наконец, снова женой Салтана.

Две старшие сестрицы становятся ткачихой и поварихой, потом почти что царицами, придворными дамами, чтобы закончить круг все теми же теми простолюдинками, с которых когда-то начинали. Одновременно с ними меняет свой облик их мать. Птица лебедь освободившись с помощью Гвидона от чар злого коршуна, обретает способность говорить и творить для своего милого чудеса. В конце сказки она из птицы превращается в красавицу, у которой "месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит". Когда она выходит замуж за князя, то облик ее снова изменяется, и теперь под ее косой блестит уже не месяц, а полная Луна.

Черный чародей коршун погибает, а это, быть может, самое главное событие в сказке. Превращение всесильного мага в мертвую птицу не только освобождает лебедь от его власти, но и дает ей громадную силу. Скорее всего, обе птицы бились за чудесный остров исполнения желаний, на котором рос "дубок единый". Местом битвы стала поверхность моря, пространство "между моря и небес". В воздухе коршун сильнее лебеди, но на море у нее появляется преимущество. Вода это родная для нее стихия, коршун и погибает в море, тонет, раненный стрелой князя, а лебедь топит его, торопя скорую гибель своего заклятого врага.

КРЫЛЬЯ

На небе есть все, любые чудеса, они приходят к людям в грезах и снах, являются в мечтах и видениях, чтобы получить их здесь, надо всего лишь понять, как переносить их на землю, делать частью не только небесного, но и земного миров. Герои, сильнее всех остальных вовлеченные в процесс преображения мира: лебедь и Гвидон имеют в своих ипостасях крылья. Это крылья лебеди и насекомых, и лебедь, и Гвидон способны летать, птица повыше, насекомые пониже.

Высота полета прямо связана с той ролью, которая отводится каждому в этой паре, лебедь переносит небесные чудеса на землю, а Гвидон приземляет их, доводит до ума, и они становятся нужными и полезными людям. Он строит дом для белочки, приставляет к ней дьяка для счета золотых орехов, открывает монетный двор, дает рыцарям остров для охраны, и теперь, благодаря признательности людей, их таланты начинают сверкать по-новому. Он предлагает царевне-лебеди руку, сердце и княжество, вводит ее в свою семью, и она получает возможность прожить жизнь земной женщины и обзавестись потомством. При посредстве князя чудеса начинают работать, служить людям. Только вдвоем будущие супруги в состоянии перенести небесное и не проявленное на землю и сделать частью жизни людей.

ПЕРЕЛОМНЫЙ МОМЕНТ

У Гвидона есть дар разговаривать и с людьми, и со стихией воды. Лебедь начинает говорить, обретает русский язык с момента спасения ее от злого коршуна. Страшная сцена сражения между белым и черным, между добром и злом, в которой человек, не задумываясь, делает выбор в пользу сил света, это ключевая сцена сказки. После нее лебедь получает возможность общаться с человеком. После того, как стрела князя пронзила шею коршуна, уста лебеди отверзлись, и она царевичу "молвит русским языком" о том, что его ждет в будущем. Если бы голодный царевич выбрал ужин и убил лебедь, то верх в сказке взяли бы силы тьмы. В сказке нет даже намека на то, что между чародеем коршуном и бабами существует реальная связь, но идейная близость между ними очевидна. Дело в том, что все четверо могли существовать, только разрушая, а не строя. Кто знает, если бы коршун взял верх в той роковой сцене, то не стала бы Бабариха и ее дочки полновластными хозяйками чудес. Тогда они могли бы овладеть не только сведениями о чудесах, но и правом на их материализацию и использование по собственному усмотрению.

В сцене битвы двух птиц коршун "не птичьим криком стонет", умирая, будучи побежденным, он вынужден отдать силу своего голоса лебеди. Он навек замолк, она заговорила, он утонул и потерял свои чары, тогда лебедь заколдованная, скорее всего, им же, начинает чародействовать. Ее чародейство таинственным образом связано с водой и с чудесным островом. На том самом месте возле дуба, где она топила смертельно раненного коршуна, где она обрызгивала водой его крылья, чтобы ему было труднее держаться в воздухе, произошли позднее все три превращения Гвидона в мошек. Для этого она, как и в сцене сражения с коршуном, обрызгивает князя с головы до ног водой, действуя своими мощными крыльями. Обрызгивание водой это непременное условие трансформации Гвидона в насекомое. Стихия воды играет в сказке не менее важную роль, чем стихия воздуха. Все земли здесь окружены морями, море переносит бочку со скитальцами и корабли купцов, морская волна покорна царевичу, она помогает несчастным спастись.

Остров Буян был "не привальный, не жилой", берега его были крутыми, пристать к нему было нелегко. Никто и не пытался там высаживаться, несмотря на то, что он лежал на торном пути купцов-корабельщиков. Покорная князю волна нашла, быть может, единственный удобный подход к берегу и сумела легонько вынести бочку на берег и тихонько поставить ее среди скал.

Выйдя из бочки на волю, богатырь первым делом сооружает для себя оружие. Он ломает ветку с дуба и вместо тетивы натягивает шелковый шнурок с креста. Это был крест его матери, царица не посмела до возвращения царя с войны окрестить младенца и дать ему имя. Изгнанный царевич одновременно и венчается на княжение, и нарекает сам себя именем, Он становится князем Гвидоном на следующий день после своей блистательной победы над коршуном. До этого момента Пушкин называет царевича только безлично: младенец, дитя, сын.

Лук и стрелу можно считать неразлучной парой, в которой одно без другого лишено смысла. Лук это символ женщины, символ женского, вдохновляющего начала. Лук дает стреле силу, но при этом сам остается неподвижным. Стрела - символ мужского, активного, поражающего начала, она летит вперед, в неизвестность. Вместе лук и стрела являют собой союз полов или союз неба и земли. Стрела, убивающая соперника чародея это почти как предложение руки и сердца, как заявление прав на девицу лебедь.

Существует и еще одна интересная аналогия. На северном небе есть созвездия Лебедь и Орел, разделенные маленьким по сравнению с ними созвездием Стрела. Куда же стрелял наш герой, где происходило убийство коршуна и спасение лебеди, не будем фантазировать. Это не изменит сути сказки. Подвиги героев и на небе, и на земле являют собой точки отсчета нового времени, поворотные вехи в истории, именно поэтому так значительны и памятны их миссии.

КРУГОМ ВОДА

Мгновенные преображения героев, приобретение ими нового статуса или иного облика случаются с героями двух сказок Пушкина: Сказки о рыбаке и рыбке и Сказки о царе Салтане. В обеих сказках без воды никаких метаморфоз не было бы. Рыбак, чтобы получить чудеса, ходил к морю и кликал рыбку, а она немедленно дарила новое чудо. Гвидон впервые увидел свою лебедь у моря на берегу острова, он и позднее встречался с ней там же, когда бродил у воды и раздумывал об очередном дивном диве или о судьбе своей семьи. Подлетев к любимому, лебедь или дарила ему чудо, или изменяла его облик, обрызгивая с головы до ног водой.

Именно вода позволяет в считанные минуты изменить мир, и не потому ли становятся возможными чудеса в сказках, что мировой океан и океан вселенский с его небесными водами едины, а земные воды имеют свое отражение на небе. Между небом и землей есть граница, если размыть ее, то тогда все, что присутствует на небе, возникнет и на земле. Если стать созвучным стихии воды, то можно размыть границы и между отдельными людьми, государствами, религиями и нациями. На границе между морем и небесами плывут и бочка с изгнанниками, и корабли торговых людей купцов, и флот царя Салтана. Все они черпают силы и из моря, и с неба, а сами принадлежат земле.

Герои сказки, а прежде всего, Гвидон растут и преображаются. То, что еще вчера вызывало в князе бурю эмоций, заставляло злиться, поднимало со дна души грязь, что бурлило и не давало успокоиться, сегодня оставляет его невозмутимым. Море немедленно реагирует на эмоции героев. Плачет, бьется в бочке несчастная царица, хлещут морские волны, а по небу идут тучи. В конце сказки герои нашли свое достойное место в мире и успокоились, безмятежно и счастливо идет их жизнь на острове. В ответ на это море не шумит и "не хлещет, лишь едва, едва трепещет". Чисто и безоблачно лазоревое небо, сын смотрит в подзорную трубу и видит, как "по равнинам окияна едет флот царя Салтана".

Свершилась перемена к лучшему в душах героев, произошла она и в их жизни, и на море. Так, где же тогда происходят главные чудеса сказки, в душах или во внешнем мире, в реальной жизни? Что является изображением, а что только его отражением, что было вначале и явилось причиной, а что только следствием? Можно ли без внутреннего преодоления, без внутренней работы успокоиться и полюбоваться безмятежной синью небес? С каждым новым посещением отцовского дома Гвидон обретал все большую невозмутимость. Наконец наступил такой день, когда все черные мысли злодеек свободно проходили сквозь героя, не вызывая в нем никаких ответных вибраций. Ничто в тетках и бабушке уже больше не возмущало героя, видя их злобу, он уже не злился сам, она никак не отражалась в его душе, он стал прозрачным для родового, семейного зла. Он сделался невидимым для этого зла и свободным от него.

СТЕПЕНИ ЗАЩИТЫ

На "не привальном, не жилом" острове Буяне обитал только "дубок единый", преображение острова началось с появления обнесенного прочной оградой большого города. Следующее чудо - белочка - начинается и в словах завистниц, и у купцов с еще одного дерева, ели. Ель была перенесена на остров вместе с белочкой и начала расти прямо перед дворцом. Ель это символ структуры, стержня, это самое прямоствольное дерево в лесу, его ветви образуют настоящий шатер, под которым не страшна непогода. Трудно отыскать два других дерева, которые были бы так похожи друг на друга, как близнецы ели. В форме их стволов, в расположении ветвей нет ничего произвольного, никаких отклонений от матрицы, от единого образа ели. Елям свойственна удивительная симметрия. В еловом лесу царит поразительное безмолвие, ведь каждая ветка на деревьях занимает свое место, она не пересекается с другими и не мешает им. От этого ели меньше других деревьев шумят при ветре. Капли дождя скатываются с идеально подогнанных друг к другу ветвей, иголочки на которых расположены по спиралям. Они начинаются с кончика каждой самой маленькой веточки, потом вливаются в новую спираль на более толстых ветвях, каждая новая спираль усиливается за их счет, устремляясь по восходящей линии вверх к макушке, к небу.

Стены города защищают его с суши, застава, с которой палят пушки, загораживает единственный подход между скал. Направленная вверх ель похожа на стрелу, а под ее густыми ветвями, где всегда сухо, живет в своем хрустальном домике труженица белка. Она без устали разгрызает золотые орешки, изумруды князь прячет в кладовых, а сами блестящие скорлупки переплавляет в золотые монеты и "пускает в ход по свету". Весь его большой двор засеян "золотою скорлупой", он топчет ее ногами, он на золото не падок.

Монастырям, дворцу князя, всем обитателям острова и белке нужна еще и защита с моря. Это дозорные рыцари, тридцать три богатыря, обитающие в воде, при первых признаках опасности они готовы выйти на берег и защитить остров. Рыцари были родными братьями лебеди, все они стали для князя шуринами.

ДВА ПАРАЛЛЕЛЬНЫХ МИРА

В сказке под защитой богатырей пребывают не все герои. Жители материка так и остались жить по старинке, в нищете и бесправии. Бабы, правившие в царстве, обладали широким спектром пороков. Здесь и злоба, и жадность, и лживостью, и зависть, и лень, а также воинствующая нетерпимость и непримиримость. Бабы упорно и настойчиво проводят в жизнь свою политику - разрушить все, что живет иной системой ценностей.

Все герои сказки делятся на тех, кто преображается и тех, кто стоит на месте или деградирует. Бабариха и ее старшие дочки не в силах справиться с собой, жизнь ничему не может их научить. Рядом с ними делается их рабом и начинает топтаться на месте Салтан. На острове непрерывно происходят перемены, а его жители становятся все богаче. Те три героя, в честь которых названа сказка, это Салтан, Гвидон и лебедь были не простого рода. Салтан обладал царством, Гвидон родился его наследником, а лебедь была красавицей девицей. Всем троим довелось претерпеть унижения и обиды, многое потерять, но не отчаяться, а выстоять и успешно выдержать испытания. Они не только вернули то, что было незаслуженно отнято у них, но смогли приобрести новое, ценное, чудесное, небывалое и невиданное.

Мать и ее три дочери, напротив, от рождения мало чем обладали, но много обрели, одна чудом любви, прочие - хитростью. Затем младшая теряет приобретенное, но ценой этой потери в конце сказки окончательно возвращает статус царицы и матери богатыря, а старшие сестры и мать навсегда остаются у своего разбитого корыта. Если бы после всего произошедшего герои начали вдруг новую жизнь в новой сказке, то наши простолюдинки все так же продолжали бы жить, опираясь на предательство и ложь. Иным путем исполнить свое желание и оказаться в царских хоромах они не в состоянии.

Салтан, Гвидон, лебедь и царица оказались под защитой новых сил, могущество которых очевидно. Благодаря этому, они обрели истинные чудеса, которые неподвластны бабьему царству. Они поднялись на недоступный бабам высокий энергетический уровень, они просто перестали в чем-либо с ними пересекаться. Бабы это всего лишь бездушные помехи на пути остальных героев сказки, с ними бесполезно искать общий язык, пытаться как-то облагородить их бесчувственные души. Их необходимо принимать как данность, как почти что неодушевленную преграду, с ними нельзя пускаться в объяснения, как нет смысла просить камни подвинуться или уйти с дороги на обочину.

ЖАБЫ И ОРЛЫ

У злых жаб, с которыми Пушкин сравнивает бабью троицу, отсутствуют человеческие слова, они не обладают ни сочувствием, ни сопереживанием. Они реагируют на укус комара или мухи, потому что от него им самим становится больно, а страдания и боль другого человека никак их не трогают и не задевают. В самом начале сказки, когда "на кровать слоновой кости положили молодых", старшие сестры не обрадовались счастью младшей. "В кухне злится повариха, плачет у станка ткачиха, и завидуют оне государевой жене". Венчание царя и пряхи произошло слишком стремительно, никто не благословлял их на брак, не было ни сватовства, ни сговора. Младенец был зачат хотя и в любви, но в атмосфере зависти и злобы со стороны родни жены, а также неприятия безродной самозванки знатью и родовитыми боярами, которые имели все основания надеяться на иной выбор неженатого государя.

С самого зачатия будущий князь не мог не испытывать силу проклятия бабушки и теток. Он не мог не ощущать себя потомком злых жаб. Эта троица оказала на князя сильнейшее влияние, тем более что с какой-либо родней князя со стороны отца Пушкин нас не знакомит. Ни отца, ни матери царя, скорее всего, просто уже не было в живых. По прихоти рока в жабьем болоте родилась и выросла опасная для жаб птица, которую Пушкин сравнивает с орлицей. Царица ведет себя с сыном не так, как принято у жаб, царица над ребенком как "орлица над орленком". Она обещала родить и вырастить богатыря, а для этого он с молоком матери обязан впитать героизм и благородство, он должен уметь высоко летать. Орлы не похожи на земноводных, они вьют гнезда на скалах и высоких деревьях, они парят высоко в поднебесье, у них острое орлиное зрение, а жабы дальше своего болота ничего разглядеть не могут. Что хорошо и приятно для обитателей высоты, вредно и просто неприемлемо для тех, кто летать не умеет. Потому жабы и птицы на одном языке разговаривать не могут.

В сказке Андерсена семья утки была шокирована появлением гадкого утенка, который оказался впоследствии прекрасным белым лебедем. Уткам было стыдно вывести уродца на птичий двор и представить прочим его обитателям. Он был выродком, не таким, как утки, они его стеснялись. Точно так семья жабы Бабарихи была ошарашена рождением орленка и превращением младшей дочери в царицу орлицу. Орлы для жаб существа опасные и вредные. Бабы совершенно искренне писали царю в своей поддельной грамоте о том, что у царицы родился не близкий и понятный им лягушонок или мышонок, а некто совершенно неведомый и невиданный. Со своей позиции обитателей болота они могли на самом деле сожалеть об ужасном отпрыске. Меряя всех по своим меркам, они не принимали орленка, слишком высокий у него полет, слишком зоркий глаз, он в состоянии разглядеть сверху то, что они скрывают, он в состоянии склевать своих теток и бабку. Пока он еще мал, пока не понял, что к чему, надо торопиться и напасть первыми, уничтожить героя, пока слаб.

Болотные жабы отлично слышат жужжание насекомых, оно является родным для них, они знают, как на него реагировать. Для них комар и муха свои, понятные сущности. Только встав на одну доску с жабами, заговорив с ними на одном языке, Гвидон смог уязвить их, заставить высказаться, чтобы затем получить то, без чего невозможна ни его счастливая жизнь на острове, ни соединение семейства. Герой не вышел против баб с луком и стрелами, он прилетел к хищницам легко доступной для их быстрых и цепких языков мошкой. Для насекомого укусить жабу это подвиг, а для самих жаб укус мошек - сильнейшее потрясение. Человек не может пострадать от него так сильно, как страдают в сказке земноводные, жабы. Они мучаются от укуса всю оставшуюся жизнь.

ХОЖДЕНИЕ ПО КРУГУ

В сказке повествуется об одном из видов мизантропии, о мужененавистничестве. Бабы - борцы за идею, это своеобразные амазонки, не принимающие сильный пол. Богатыри и герои с их открытым и прямым отношением к людям с позиции баб существа бесполезные и даже вредные, их надо или уничтожать, или нейтрализовать, возвращая в детство, делая беспомощными и слабыми. Становится понятно, и почему Салтан попал к ним в плен, и какую цену пришлось ему заплатить, чтобы освободиться из него. Салтан не умел отличать правду ото лжи, он был не в состоянии распознать предательство, вероломство и двуличие. Ему все эти низкие качества были чужды. Он долгие годы ходит, как лошадь в шорах, по одному и тому же нескончаемому кругу, для него время остановилось. Это продолжается до той поры, пока он наконец-то не научился видеть хитрость и противостоять ей. Тогда чары рассеиваются, и он соединяется с сыном и женой.

Каждый из нас замкнут в каком-то своем круге и тем самым напоминает Салтана. Это происходит потому, что как и наш царь, мы не торопимся научиться тому, чего не умеем, но что нам необходимо постичь за нашу земную жизнь. Царь был обязан стать не таким прямодушным, доверчивым и скорым на решения, ему надо было научиться не горячиться и не гневаться так сильно, не играть в солдатики, больше думать, вникать, анализировать, хозяйствовать с умом, извлекать выгоду для страны. Многое мешало ему в этом: и бабы, и лень, и вспыльчивость, и сила привычки, и царственность.

В жизни каждого из нас хождение по кругу проявляется в том, что с нами постоянно происходит одно и то же. После какого-то очередного повтора мы вдруг вспоминаем, что именно это уже не однажды было с нами. В сказке купцы с тоской и сожалением взирают на то, что они три раза рассказывают царю, что его ждут не дождутся на острове, а он трижды, несмотря на явный интерес к невиданным доселе чудесам, не находит сил и времени для визита. Он даже как будто бы рад тому, что с каждой новой уверткой и отговоркой баб, для него находится обоснованный повод ничего не предпринимать.

Только после четвертого рассказа купцов о чудесном острове царь наконец-то решается встать со своего трона и отдать приказ своему застоявшемуся в ожидании флоту. После каждого визита купцов Салтан, наверное, и сам недоумевал, а почему, собственно, он так и не поехал в гости. Он давал себе слово при первой же возможности отправиться туда, а потом снова и снова давал себе поблажку. Люди часто поступают так, когда у них еще не хватает сил на новое дело, когда они еще не готовы взяться за него, когда страх и инерция прочно держат их в тисках. Салтану понадобился не один год, чтобы отринуть авторитет своей "матери", тещи Бабарихи, раскрыть глаза и увидеть все происходящее в его истинном свете. Он стряхнул оцепенение, встал на собственные ноги, пересилил себя и наконец-то сделал самостоятельный шаг.

СЛАДИТЬ И ПОБЕДИТЬ

Когда у человека нет ни семьи, ни друзей, никого, кому он мог бы доверять, как самому себе, то совладать с трудностями ему нелегко. Каждому из нас необходимо зеркало, чтобы смотрясь в него, увидеть себя со стороны. Идеальным зеркалом, которое создала для нас сама природа, являются друг для друга мужчина и женщина, образующие пару. В сказке две таких пары: Салтан и царица, Гвидон и царевна-лебедь. Деградация царя началась с того момента, когда у него обманом отняли его половину, а взамен поставили не стоящих его, ничтожных, недалеких, живущих за счет злобы и ненависти женщин. Царь не заметил и не понял, что произошла подмена. Он стал смотреть на мир глазами баб и видеть себя со стороны их глазами, отражаясь в них как в зеркалах.

Только зеркала эти были кривыми, они все искажали, и царь невольно обрел чуждое для себя видение мира, такое, каким оно было у баб. Изображение получалось черным, безрадостным, все увиденное наводило тоску и безысходность, все было наполнено ненавистью к людям и их счастливой жизни. Царевич кусает каждую из теток в глаз и тем лишает их полноценного зрения. Они не могут больше удерживать взгляд царя, замыкать его на себе. Постепенно он начинает видеть мир не только их глазами, он выходит из-под их гипнотической власти. С его глаз сходит пелена, он прозревает, вновь обретает способность смотреть на все происходящее со стороны, сам поражаясь очевидности того, что увидел. Он начинает вести себя по-царски, встает, топает ногой, отдает приказ снарядить флот и отправляется к сыну и жене.

В чистом виде истинно мужские и истинно женские характеры редко встречаются, их обладатели мало приспособлены к жизни. Герои сказки страдают, мучаются, терпят лишения, чтобы нелегким трудом научиться поддерживать баланс между мужским и женским, активным и пассивным, между поступком и простоем. Настоящий мужчина, воин Салтан вынужден выучиться тому, как стать устойчивым к чисто женским энергетикам. Для этого он, честный и открытый вынужден много лет жить бок о бок со лживыми и двуличными бабами, жить их советами, смотреть их глазами и не иметь своей воли. Всемогущая и всезнающая лебедь должна научиться до поры до времени скрывать свои уникальные способности и возможности. Она обязана терпеливо ждать, пока ее попросит суженый, а потом всего лишь смиренно исполнять его просьбы, отодвигая себя на второй план, не выпячивая и даже умаляя свою роль в паре. Этим она отдает дань своей женской природе. Богатырь Гвидон побеждает теток и бабушку не так, как сделал бы его отец, не в прямом и честном бою. Он жалит теток исподтишка, не открывая собственного лица, прячась под личиной мошки. В сказке есть и женщины новаторы, и мужчины ретрограды, но баланс противоположных по знаку энергетик соблюдается в каждой, неважно постоянной или на время возникшей паре. Именно в его неустанном поддержании и заключается работа каждого в союзе двоих, в паре.

ВНАЧАЛЕ ПИТАНИЕ

Женщины в большинстве своем гораздо лучше приспособлены к жизни на земле, чем мужчины. Не потому ли повсеместно жизнь женщин длится дольше, чем мужчин. Победа в битве между полами остается за теми, за кем остается поле боя - за прекрасной половиной человечества. Мужчины, а в особенности, так называемые настоящие, натиску женской эмоциональности противостоят с трудом. Истинные женщины способны с помощью хитрости, нарочитой слабости, мнимого бессилия, кокетства и прочих уловок исподволь вынудить своих мужей делать то, что противно мужской сути, чего они в действительности не хотят и что противоречит их жизненной позиции. Они начинают делать то, что им навязано, сами не замечая, как и когда это произошло.

Именно так, используя запрещенные приемы, лживые бабы дурят царя. Бабы намного лучше него понимают, как устроена жизнь, они лучше владеют законами материального мира. Они всю свою жизнь работают с тем, что можно потрогать, измерить и взвесить, а затем сравнить, сколько дорогого и престижного находится в наличии у каждого. Вещественное накопление удобно тем, что его всегда можно соразмерить, а после этого расставить обладателей по номерам в списке или по ступеням лестницы.

Ткачиха и повариха умеют ткать и готовить, их труд нужен каждому, его результаты можно оценить точно и достоверно. Но как оценить дела царицы, как определить, в действительности ли она родила на свет богатыря, ведь свои подвиги богатыри подчас совершают без свидетелей, один на один с врагом. Именно так происходит и то единственное сражение Гвидона, в котором он без малейшего колебания предпочел доброму ужину и сытому сну восстановление справедливости и защиту слабого.

Гвидон не стал, как тетки, служить материальному, осязаемому и конкретному. Он не способен торжествовать от вседозволенности, от возможности безнаказанно попирать, унижать, уничтожать всех, до кого только можно дотянуться. В поединке лебеди и коршуна он сделал выбор в пользу возвышенного и идеального и выиграл поединок с судьбой.

Без еды и одежды нет жизни, бабы берутся безвозмездно накормить и одеть всех. Тогда жить станет лучше. Все насущное станет в изобилии для каждого жителя царства, отпадет необходимость работать руками. Во всем царстве этим не всегда приятным занятием - монотонным ручным трудом - будут заняты только двое: ткачиха и повариха. Они будут работать вместо остальных и за них. Эти двое возьмут на себя скучные и однообразные обязанности и все связанные с ними неприятные проблемы. Они пожертвуют собой ради других. Эта идея поднимает бабью троицу в собственных глазах. Они при любых обстоятельствах повторяют одно и то же, что хотели, как лучше, а не получилось потому, что им помешали, не дали средств, предали и т.д.

МАГИЯ ПОВСЕДНЕВНОСТИ

В привычке к ежедневному деланию заключена поистине магическая сила. Как завораживает человека чередование операций при работе на ткацком станке и на кухне, всесильность повторяющегося ритуала одинаковых и отработанных до мелочей, скупых и выверенных движений при работе с материалом и сырьем. Голова при этом отключается, а руки начинают двигаться сами собой. Результат труда сразу же очевиден и непререкаем. Нитки постепенно превращается в струящуюся ткань с неповторимым узором, а сырые непригодные для пищи продукты становятся чудом вкусно приготовленного блюда. И вот эти-то едва ли не самые главные земные чудеса подвластны бабам. С их практической точки зрения, если владеть ими, то все прочие чудеса уже не имеют большого смысла.

Сидя за ткацким станком, женщина не только вырабатывает ткань, чтобы сшить из нее одежду и ею и украсить, и защитить от непогоды. Умелая ткачиха способна сообщить ткани магические свойства не только материальной, но и энергетической оболочки вокруг тела. И сама ткань, и выполненная из нее любящими руками одежда, сродни кольчуге, которая способна защитить, отвести беду, укрыть от злобы. Пища не только утоляет голод, приготовленная с добрыми намерениями, она способна укрепить и излечить, а с дурными - вызвать болезнь и лишить сил. Если пища была приготовлена из самых отборных продуктов, но с недобрыми чувствами, то можно в лучшем случае остаться голодным, а в худшем почувствовать недомогание и даже отравиться. Если самую простую пищу стряпали любящие руки, то она насытит голодного лучше ресторанных яств.

В умелых руках такие обыденные вещи, как стол и одежда становятся всесильным оружием для управления миром, ведь мы состоим из того, что съели, а от мира отделены своей одеждой. Готовя на весь мир и одевая его, можно стать хозяином в нем, можно им править. Ткачиха с поварихой владели магией обыденности, а, сделавшись хозяйками во дворце, воочию доказали, что этой магии подвластно целое царство. Их власть простиралась далеко, работая за всех, они хотели отнять право на труд у целого народа. Если кто-то все время исполняет за человека его работу, то у него со временем трудовые навыки пропадут. Тот, за кого все время все делается, становится беспомощным как ребенок. Если бабы работают за целое царство, то оно вскоре превратится в государство недееспособных людей, которые могут жить, лишь потребляя, лишь чьими-то трудами и заботами. Тогда бабы станут вершить судьбы, получат право манипулировать, чем они в сказке и занимаются.

Впрочем, есть значительно более простой путь порабощения царства Салтана, чем унылая работа за ткацким станком или кухонной плитой. Оказывается, можно просто работать за царя, и одного этого будет более чем достаточно. Непревзойденные мастерицы разрушения, бабы способны уничтожить всех, кто не похож на них, а, прежде всего, их злоба направлена против двух мужчин, отца и сына, а также отступницы царицы. Она изменила их союзу феминисток, отказалась манипулировать мужем и сыном, не стала подчинять собственному капризу жизнь взрослых мужчин.

МЫШИ, ЛЯГУШКИ И ПТИЦЫ

Царица сумела родить "не мышонка, не лягушку", а орленка, а для этого сама сделалась орлицей. Почему же мышь и лягушка являются с позиции баб достойными сущностями, а орленка они обрекают на погибель, какую роль играют в волшебных сказках мыши и лягушки вообще? Героиня сказки Андерсена Дюймовочка чуть-чуть не стала женой сына жабы, а потом зимовала в подземелье у мыши, где едва не вступила в брак с богатым кротом. Только после этого она попала в страну сверкающих эльфов, а спасла ее ласточка. Аналогия между обеими сказками состоит в том, что главные герои противостоят жабам и мышам, а помогают им в этом птицы, ласточка у Андерсена и лебедь у Пушкина.

Родной дом земноводных вода, а мышей нора. Ласточки, орлы и лебеди летают по небу и редко опускаются на землю. Пространство обитания всех этих сущностей разное. Им трудно понять друг друга, что хорошо для одного, для другого смерть. Строение туловища у птиц, мышей и лягушек также разное. Птицам привычнее махать крыльями, а не бегать по земле, поэтому у них сильно развиты мышцы грудной клетки, именно она принимает на себя всю нагрузку при полете, а у мышей и лягушек на туловище выделяется нижняя часть.

Мыши любят поесть, они жуют все, что попадется на зубок, они умеют делать запасы про черный день, уничтожая подчас целые закрома хлеба. О пустяшном, не стоящем внимания деле мы говорим, что это мышиная возня, оно результата не даст. Запах мышей неприятен людям, он ассоциируется с затхлостью и запустением. В своем постоянном стремлении украсть и съесть, мыши достаточно изобретательны. Если уж завелась в доме семья мышей, то их зубками будет источено все, до чего они доберутся, а плодовитость мышей удивительна.

Герои многих мульфильмов мыши успешно борются с котом. В Древнем Египте, где кошка считалась божеством, а за ее убийство наказывали, такая ситуация вызвала бы протест. Сейчас многое встало с ног на голову, сейчас мыши, первые враги главной пищи человека - хлеба научились побеждать кота. Дети с младых ногтей привыкают к тому, что мышки-воришки всесильны, и на них просто нет управы. Если человек по своей сущности напоминает мышь, то он будет все время что-то жевать, будет делать запасы про черный день, будет занят их обслуживанием, а со временем превратится в их раба. Он материалист и маловер, он не допускает мысли о том, что если будет день, то будет и пища.

Сырость болот, в которых обитают лягушки, также неприятна людям, как мышиные подвалы. Лягушки необычайно плодовиты, в свой брачный период стада лягушек, сидя друг на друге верхом, способны, не замечая преград, двигаться к ближайшему пруду, где вскоре из икры появятся стаи головастиков. Вспомним, как в повести "Вий" у Гоголя ведьма каталась на спине у человека целую ночь, эта поза так напоминает позу сцепившихся лапками лягушек, когда бедра одной лежат на бедрах другой, а брюшко плотно прижато к спинке. Лягушка на лягушке, как человек на человеке, ведь нижней частью своего туловища лягушки так похожи на людей. У Гоголя один едет, другой везет, один погоняет, другой перебирает ногами в бешеной скачке, но только оба бессильны что-либо изменить, оба рабы этой гонки.

Один знает, куда ехать, но не может передвигаться сам. Другой может скакать, но не знает, куда ему одному без седока скакать по мокрому от росы ночному лугу. Они - пара, они неотделимы друг от друга. Они как будто страстные любовники, ведь это их способ обмена энергией, их форма проявления любви и, созданные друг для друга, они не знают иной. Тот, на котором едут, живет для наездника, иным способом наездник не может попасть туда, куда ему велено. Эти двое не видят лиц друг друга, только со стороны можно видеть, насколько изможден тот, кто везет и в каком экстазе пребывает седок. Куда же едут оба они, отчего потеряли человеческий облик, не помнят и не осознают себя, почему они так похожи на поглощенных брачным ритуалом лягушек, из каких глубин подсознания возникли эти игры, в которые они принуждены играть против воли до полнейшего истощения.

РАДОСТЬ ВЕЧНОГО ДЕТСТВА

Бабы живут воровством и обманом, они не понимают, как можно что-то делать даже для самых близких людей, для детей, например, и не назначать за это платы или на худой конец раболепной благодарности. Им кажется, что бескорыстное служение дело безнадежное и глупое. Они все время стремятся побольше урвать, чтобы сделать запасы и не прогадать, Незаслуженно обретенная ими сытость и даже изобилие, окончательно развращает их непривычный к мыслям ум. Только все их существование омрачено предчувствием потери, страхом возвращения к тяжкой доле простого человека, к издержкам прежней подневольной холопьей жизни. Они создали окружение из подобных себе людей, они все время ждут, что кто-то украдет у них, как воруют они сами. Всеми силами бабы стремятся защитить этот чудесный праздник незаслуженного обладания, это нежданно свалившееся на них чудо верховенства и изобилия, значительности и почитания.

Сестры подвержены еще одной слабости, которая держит в плену их души, они обожают матушку Бабариху. Их завораживает ее властность, смелость и практическая сметка, умение выстроить интригу и выйти сухой из воды. Мать занимает в жизни сестер место идеального недосягаемого человека, она их хозяйка. У сестер нет своих семей, им, кроме как о матери, не о ком заботиться, а без нее они пропадут. Она старшая в семье, она их защитница и перед Богом, и перед людьми, если с ней что-то случится, то им несдобровать.

Порой домашние животные, которых оберегают от нежелательного потомства, начинают видеть в хозяевах желанных, но недосягаемых половых партнеров. Именно так раболепствует перед своим хозяином, намеренно лишившим ее материнства, сука. Ведомая покорностью и поклонением, собака стремится слиться с этим обожаемым и боготворимым ею существом. Она превращает вещи, которые пахнут хозяином, в мнимых партнеров, она раздираема инстинктом продолжения рода. Так кот, ощущая себя вечным сосунком, а хозяина собственной матерью, пытается возвратить себя в детство и вызвать блаженство сосания материнского молока. Он надавливает подушечками лап на теплое тело человека, чтобы этим рефлекторным движением усилить выделение несуществующего молока и погрузить себя в экстаз младенчества. Он старается задержать свое развитие, чтобы облегчить страдания от кошачьего одиночества.

Эти действия домашних животных уравнивают и хозяев, и питомцев, стирают различия между ними, дают зверям власть над людьми, власть объединяющего все живое инстинкта продолжения рода и невозможности его удовлетворения. Вольно или невольно, в подсознании или наяву, но только мать занимала в жизни дочек место партнера, место мужчины.

БАБЫ НАЧИНАЮТ И ВЫИГРЫВАЮТ

Мы привычно осуждаем "плохих" героев сказки, мать и ее старших дочек, но давайте еще раз вспомним, что хотели они сделать все наилучшим образом. Они хотели предоставить всем жителям царства равные блага, одеть и досыта накормить всех. Возможно, что таким путем бабы пытались избавить мир от зависти, от того порока, которым в избытке обладали сами. Если все люди будут наделены благами в равной степени, а взять что-то сверх этой меры будет неоткуда, то для зависти и вражды останется меньше места. Разноцветный мир сделается безнадежно серым, а у людей пропадет надежда на какие-либо изменения в нем.

В головах у баб навсегда осталась память о том, что они искренне желали для всех людей только самого хорошего и светлого, они желали, чтобы исчезли голод и лохмотья. Эта мнимая забота о людях держит их в плену собственной исключительности, им все время представляется, что они совершают свои злодеяния из высших, гуманных побуждений, жертвуют царицей и сыном для спасения целого царства. Они якобы претворяют в жизнь благородную миссию, которой они оправдывают свои преступления. Они вынуждены были пойти на это, чтобы все, кто мешает их человеколюбивым помыслам, были устранены или хотя бы наказаны.

Бабы хотели выйти замуж не для того, чтобы создать семью, и продолжить род, брак был нужен им, чтобы работать всласть, готовить и ткать за всех и на всех. На первый взгляд это представляется парадоксом: создать семью только затем, чтобы фактически вести домашнее хозяйство. Обратный парадокс порой наблюдается и у наших современниц, вступая в брак, чтобы создать семью, они так много времени проводят за служебными или домашними делами, что на мужа и детей его у них просто не остается.

Не оттого ли среди наших современниц так много Пушкинских "ткачих" и "поварих", у них отвисшие животики и вечно жующие челюсти, они или сами погоняют мужей или погоняемы ими. Они добровольно, без продыху и даже без настоящего вознаграждения работают на весь мир и за весь мир, и только в последнюю очередь на свою семью. Они стараются из последних сил, чтобы всем стало ясно, что они делают свою работу лучше других в обществе, аккуратнее и быстрее всех в собственной семье, что пекутся они об общественном или семейном благе, а им лично практически ничего не нужно. Современные женщины готовы доказывать всему миру, что они не только лучше всех готовят, убирают, воспитывают детей, что умеют дешево и качественно купить, с выгодой продать, они и умнее, и образованнее, и зарабатывают больше, а потому в мужчинах нуждаются весьма редко.

КАК СТАТЬ ЦАРИЦЕЙ

В наше время стать Бабарихой или ее старшими дочками очень просто, но тогда, сделав свой выбор, стать царицами мы уже не сможем никогда. Ведь в сказке царица не стремится работать сама, ее не привлекает власть над людьми, она просто украшает собой этот мир, отдав без малейшего колебания бразды правления на острове сыну. Этой своей уникальной женской сущностью мать князя принципиально отличается от своих деловых сестер и матери.

Если женщина вольно или невольно, вслух или даже только мысленно привычно попрекает домочадцев за нерадивость в сравнении с собой, она постоянно, медленно и верно уничтожает их. Это происходит, потому что во всех бытовых вопросах, во всем, что связано с уютом, питанием, порядком в доме, согласно природным законам, хозяйкой является она, и ее слово там закон. То, что она мысленно адресует мужу и детям, какими рисует их для себя, когда сама или с помощью помощников делает домашние дела, точно такими становятся и обитатели ее дома, и сам этот дом.

В сказке лебедь всегда превозносила своего суженого и величала его, она возвышала князя и обращалась к нему только с неизменно красивыми словами: "Здравствуй, князь ты мой прекрасный!". Это, несмотря на то, что все чудеса на острове были сотворены ею, а не им. Князь лишь управлял чудесами, лишь играл в те волшебные игрушки, которые она ему подарила. Было только одно дело, которое сделал для нее он. Было одно мгновение, когда он превзошел ее и сотворил то, чего сама она исполнить была не в состоянии. Он убил злого коршуна и спас ее, он избавил ее от злодея, и она никогда этого не забудет. "Ввек тебя я не забуду" - говорит она, утешая голодного князя, деликатно извиняясь, что это из-за нее он целых три дня не будет вкушать пищи.

МЕСЯЦ, ЛУНА И НАШИ ЖЕЛАНИЯ

Лебедь исполняла все те желания, которые навевали князю его родственницы, жившие далеко за морем. Личное желание князя было куда более скромным, он всего лишь хотел видеть собственного отца. Мальчик вырос сиротой и не знал мужской руки, как и все сироты, он больше всех благ мечтал о встрече с отцом. Он хотел понять, что произошло сразу после его рождения, кто и что стоит за разлукой родителей и за изгнанием его и матери с родины.

Подходит к концу сказка, выполнены все загаданные желания, каждый получил то, что посеял. Месяц под косой у прекрасной царевны лебеди, символ загаданного желания, символ импульса, начала, превратился в Луну, в символ окончания дела и исполнения желания. Лунный месяц, полный цикл превращения Луны чуть короче месяца календарного. В древности полагали, что Луна позволяет за это сравнительно короткое время прожить полный цикл изменений, связанных с получением того, что было загадано в новолуние в начале лунного цикла.

Не случайно на Руси бытовали присловья, с которыми обращались к юному месяцу, когда он только-только появляется на небе после нескольких безлунных ночей. Как плата за исполнение сокровенного в ритуале фигурирует мелкая серебряная монета. Месяцу показывали эту белую как лунный свет денежку и приговаривали: "Месяц, месяц, на тебе девок кучу, дай мне денег кучу"! "Денежка, денежка, иди в родительский дом!", "Месяц, месяц, тебе золотые рога, а мне кусок пирога!". Затем выбрасывали монетку подальше и забывали о ней. Считалось, что результат будет уже к полнолунию. Если же ничего из загаданного не произойдет, то месяц непременно покажет, что надо сделать, чтобы все вышло на славу: прощения ли попросить, долг ли отдать, а, может быть, что и наоборот, потребовать возвращения забытого долга. В последнем случае необходимо хотя бы потребовать от должника возврата денег, а то вдруг он совсем запамятовал об этом. Если же сгоряча раздавать деньги и имущество направо и налево, забывать, кто, сколько и на какой срок взял в долг, не отдавать себе отчета в причинах собственной щедрости, то новых поступлений денег может никогда и не быть. Деньги любят счет, а к безалаберным людям они редко приходят.

Отдача долгов будет чем-то вроде платы за исполнение желания. Сам ритуал обращения к месяцу это пропуск на торг, в котором хозяйкой является Луна. Здесь продается все, что только пожелаешь, только, как и в сказке, необходимо угадать, что чего стоит. Каждый на этом торге и получит ровно столько, сколько стоит, кто-то облачится в царские одежды, а кто-то даже на должности ткачихи и поварихи не удержится.

ВЛАДЕНИЕ ИНФОРМАЦИЕЙ

Главное, чему сказка учит нас, это то, что стоять на месте нельзя, здесь выигрывает тот, у кого скорость больше, как в соревновании в беге или в плавании. Громадные скорости перемещения были у Гвидона. Именно скорость, а не сила делает его неуязвимым для врагов. Легко ускользает он в окошко в облике неуловимого насекомого, и не могут его поймать ни бабы, ни их верные слуги. У князя мгновенная реакция, он быстро думает и быстро решает, а если уже решил, то не тратит время на колебания, а делает.

Быстро двигаться мы можем тогда, когда нам не жаль того, что остается за спиной, когда нас в прошлом уже ничего не держит, и мы свободны от него. С грузом прошлых ошибок и привязанностей далеко не улетишь, они не пустят, остановят. Поэтому летают не мыши и лягушки, а птицы, которые, как известно, не знают ни заботы, ни труда. Хотя у каждого свой удел, кто-то рожден быть мышью, а кто-то птицей, а кому-то удается побывать за жизнь во многих обличьях, послужить и человеческому, и птичьему царству, как смогла это сделать царевна лебедь.

Нет быстрее мысли, вдогонку за ней летит человеческое слово, оставляя в воздухе свой мимолетный след. То, что было произнесено за морем, слышно и на другом его берегу. В сказке информация является самостоятельной силой, правящей миром не хуже царей. Вести обо всем и обо всех переносят на своих корабликах вездесущие купцы мореходы. Они такие умные, что умеют смотреть и видеть, слушать и понимать, но при этом помалкивать, не ввязываться в ненужный спор и не портить ни с кем отношений. Этим даром владеет и Гвидон, который к концу сказки обрел право взирать на происходящее со стороны, неэмоционально и внешне безучастно, предоставив отцу действовать самому, без подсказки.

ХОД ВРЕМЕНИ

Много есть способов, как выдать желаемое за действительное, можно, например, залить глаза вином, тогда с пьяных глаз правды не увидишь. Мы видим, как бабы легко спаивают гонца, пряча концы своих темных дел на дне бутылки и выворачивая мир наизнанку. Если бы гонец был непьющим, то никакого подлога и обмана не могло бы произойти. Манипулировать пьяницей, отнять разум у того, кто не видит ничего, кроме своей бутылки, очень просто. В мире, где женщины ведут себя как бабарихи, выпивка один из самых коротких путей к расслаблению мужчины. Под "ласковыми" руками таких баб не только Салтан, но и многие мужчины легко впадают в детство и становятся беспомощными. Силе давления баб, когда они стремятся к безраздельной власти и ведут себя хуже грубых мужиков, невозможно противостоять. Властность Бабарихи делает царя беспомощным, а ласка лебеди и царицы превращает князя в героя, делает его сильным, умным и деятельным.

Нет детей у старших сестер, нет внуков у Бабарихи, вот и завели себе бабы мужчину-дитя, бывшего владыку славного царя Салтана. Гвидон стал из ребенка мужчиной, а его отец из грозного царя превратился в беспомощного младенца. Время ускоряется для Гвидона, а для Салтана течет вспять. Царь начинает жить прошлым, воспоминаниями, а Гвидон будущим, ожиданием встречи с отцом. В момент желанной встречи время начинает идти, как ему положено, не отставать и не убегать, а бабы, которые воровали его у Салтана, принуждены наконец-то жить за свой, а не за чужой счет, мерить время по собственным часам.

Время в сказке не движется равномерно, так, как полагается идти часам.

Здесь все происходит, как при перелетах через часовые пояса на современном скоростном авиалайнере. Если лететь на запад, то время формально сжимается, зато при полете на восток - растягивается. Когда мы двигаемся на запад, то, как будто бы, обгоняем время, а при полете на восток - время обгоняет нас. Именно так происходит, когда Гвидон с матерью плыли в своей бочке на запад, от материка к острову. В этом же направлении Гвидон три раза перемещался в облике мошки. Во всех четырех случаях время для него зависало, приостанавливалось и полет получался коротким. При движении корабля с купцами и князем в облике насекомого на борту наблюдалась обратная картина, путь был долгим и далеким.

НА ДРЕВЕ РОДА НЕТ НИЧЕГО ЛИШНЕГО

Все и всё в сказке претерпело изменения, кто-то изменился внешне, а кто-то стал иным внутри, кто-то, как купцы мореходы постоянно перемещался в пространстве, наблюдая за переменами со стороны и разнося весть о них по белу свету. Только один дуб как стоял, так и стоит на берегу острова возле моря. Наверное, принесли морские волны желудь и прибили его к берегу, как позднее бочку с изгнанниками. Вот и поселились дуб и князь рядом. Дуб никуда не стремится, он будет стоять на том же самом месте еще долгие годы. В земле у его корней гнездятся мыши, прыгают лягушки, ходят люди, поют и вьют гнезда на ветках птицы, всем хватает места.

Дуб растет и вверх, в небо вместе с ветками, и вниз, в землю с корнями. У деревьев других пород бывает так, что крона растет быстрее, чем корни, а уникальность дуба состоит в том, что рост дерева в обоих направлениях сбалансирован. Высота, на которую дерево поднимается вверх, в небо равна той глубине, на которую погружены его корни вниз, в землю. Это дает дубу громадную устойчивость и выделяет его среди остальных обитателей леса.

"Дубок единый", который к концу сказки становится настоящим дубом, выступает как мировое дерево, как древо рода, древо исполнения желаний. Оно связывает небо и землю, землю и подземелье, все три мира, олицетворяющие будущее, настоящее и прошедшее время. Дерево питается корнями, энергетиками прошлого и устремляется в будущее. Оно символизирует собой равновесие, оно учит: на сколько хочешь устремиться в будущее, подняться над землей, над своим родом, ровно на столько же необходимо вначале погрузиться в прошлое, к истокам жизни семьи, к ее родовым корням. Только тогда можно устоять перед натиском житейских бурь и ветров.

Чтобы исполнить что-то неординарное, чего до нас в роду еще не было, надо вначале рассчитаться с родом за все то, что он дал нам. Это и хорошее, созидательное, и плохое, разрушительное. Для этого необходимо, подобно археологу, отправиться в неведомое прошлое. Надо научиться по осколкам и обломкам восстанавливать целостную картину былого, надо воссоздать и увидеть весь мозаичный сюжет, дополняя недостающие и утраченные фрагменты с помощью воображения и анализа. Надо вернуть дереву-роду то, что он дал нам когда-то авансом. Пока мы не расплатились со своими кредиторами из прошлого времени, мы будем стоять на месте или даже, подобно Салтану, опускаться вниз. Будут на нас с грустью и недоумением взирать люди, как смотрели они на Салтана, не понимая, почему такой достойный человек оказался в таком недостойном окружении, почему не бросит его и не пойдет по жизни своим путем.

Существует и еще один долг у человека перед самим собой, это его собственные неисполненные желания, а также невыполненные желания его родни. Это непрожитое также ограничивает рост семейного древа. Пока человек находится во власти прежних, неисполненных и постоянно возникающих желаний, он испытывает досаду, чувство неудовлетворенности и огорчения. С такими ощущениями приняться за новое дело, сосредоточиться и отдаться ему без остатка нелегко. Как правило, желания не возникают сами собой, они приходят от тех предков, которые по каким-то причинам не смогли или не успели их исполнить. Только одно желание было у Гвидона, увидеть отца, но у теток и бабушки князя их было немало. Поскольку Гвидон оказался их единственным наследником, единственным, кто продолжил род Бабарихи, то больше исполнять их было просто некому. Потому он так безоговорочно и безотлагательно торопится исполнить каждое, действуя без обсуждений и сомнений, воспринимая все как приказ.

Без белочки, рыцарей и царевны лебеди Гвидон не смог бы обрести настоящее счастье и вернуть в семью несчастного и одинокого отца. Без подсказки баб он никогда не смог бы догадаться, о чем ему нужно попросить лебедь. Они рассказывали о чудесах, не подозревая, кто их слышит в тронном зале, но сами по себе без рассказов купцов о чудесах за морем бабы ни за что бы не проговорились. Князь никогда бы не узнал, что еще необходимо обрести ему и царице для желанной и долгожданной встречи с отцом и мужем.

СВЯЗЬ МЕЖДУ МАТЕРИКОМ И ОСТРОВОМ

В сказке происходит соревнование между теми двумя силами, которые владеют информацией о чудесах, между бабами и лебедью. Различие между ними состоит в том, что бабы могут сколь угодно долго рассказывать про чудеса, только их речи не приведут к воплощению. Лебедь также знает про чудеса, и стоит только князю намекнуть ей на очередное чудо, как оно немедленно обретает жизнь на острове. Для князя каждое новое чудо приносит благо и радость, это и богатство, и влияние в мире, и защита, и семья. Для баб каждое новое чудо это отсрочка неминуемой расплаты за злодеяния и обман. Вот и вынуждены они проговариваться каждый раз о новом чуде, чтобы чуть-чуть подольше пожить во дворце, получить еще немного времени и сил на рост своей ветви на родовом древе, на раскручивание своего витка на спирали жизни.

Снова и снова Пушкин своими непонятными по первому прочтению сказки повторами и однообразным хождением по кругу, а вернее сказать, по спирали заставляет нас вникнуть в текст и осознать, почему чудеса и товары купцов следуют друг за другом именно в такой последовательности. Купцы загружали свои суда товарами в царстве Салтана, потом объезжали весь свет, с выгодой продавая их, на обратном пути они посещали чудесный остров и оттуда напрямую плыли домой, к Салтану. Гвидон плыл с матерью в бочке от царства Салтана к острову, потом три раза плыл с острова к отцу на кораблях купцов, а возвращался оттуда к себе домой на крыльях в облике мошек. Материк, царство Салтана и остров, княжество Гвидона незримо связаны между собой не только за счет путешественников. Любые перемены, произошедшие на материке или на острове, немедленно находят отклик за морем.

Продали купцы соболей и лис, природных врагов белок, тут же на острове появилась волшебная белка со своими золотыми орешками. Продали купцы коней, рыцари, братья лебеди никуда не скачут, а спокойно маршируют ровным строем. Оружие и злато, конечно же, всегда противостоят любви, как только купцы продали их, так князь и обрел красавицу жену. Получается так, что купцы распродают из царства Салтана то, что мешает появлению чудес на прекрасном острове Гвидона.

Салтану недостаточно услышать, что остров полон чудес, он все равно боится отправиться за море. В своем государстве он все-таки владыка, царь, пусть не сложилось его правление, пусть разорено его царство, он все еще сидит на троне, ему отдают почести, к нему приезжают гости, он хозяин за своим столом. За морем другой хозяин, один раз царь уже уехал из дома и потерял в результате этого самое дорогое, что у него было. Кто знает, чем обернется поездка на этот раз.

Но вот наконец-то не без помощи баб наступил такой момент, когда терять Салтану уже просто нечего. Уже не сияет, как прежде, его тронный зал златом, да и про сам царский престол Пушкин уже не упоминает. Уже близится время, когда Салтану придется отдать свое последнее достояние, царский венец. Вот только тогда он наконец-то решается плыть к сыну. Царь стал свободным, у него уже почти не осталось ничего из того, что можно потерять. Нет у него ни жены, ни сына, ни злата, почти нет власти, ничего его уже не держит в родном доме.

СКОЛЬКО СТОИТ ЧУДО

Рассказы баб о чудесах это неясные грезы, вещие сны, с которыми сами они не знают, что делать, как взяться за их исполнение. Бабам вообще нелегко что-то доделать до конца, реально они в состоянии заниматься одним - разрушением и кознями. Однако именно на баб возлагается ответственность и за материальное обеспечение семьи князя, и за выбор его невесты. Именно бабы состоят в контакте с земной, а вернее сказать, с подземной частью родового древа. Они олицетворяют собой прошлое, корни, подключившись к которым, они спонтанно выдают купцам и князю то, что еще необходимо сотворить на острове, чтобы княжество их потомка Гвидона стало более жизнеспособным, чтобы род имел продолжение. Вещая от имени истоков рода, бабы лишь рот раскрывают, их устами говорит мир мертвых с его невыполненными желаниями и незавершенными делами.

В тронном зале, не вполне понимая, зачем, проговорились девицы и их матушка о чудесах. Мол, отпустим мы твоего отца, если сумеешь достать белку, богатырей и девицу, если сможешь уравновесить корни и крону, низ и верх, если докажешь, что ты действительно орел, а не лягушка или мышонок. Если не станешь искать ни в чем сиюминутной выгоды и достатка, если без колебаний станешь делать не так, как хочешь сам, а как попросит тебя твоя половина, даже, если просьба эта покажется тебе нелепой, ненужной, неправильной и опасной. Если голос предков одного в паре будет слышен и понятен другому, если каждый из двоих услышит его, ведь это тот голос, который будет звучать и для будущих детей. Если в тот момент, когда одному покажется, что он главнее и выше, потому что он, например, человек, а она всего лишь птица, то все равно он сделает так, как хочет она. И сделает это не из чувства долга, а потому что просто не сможет провести границу между собой и ею. В таком случае он сможет исполнить все ее, а она - все его желания.

В сказке все исполняют не свои, а чужие желания. Так царь исполнял желания трех девиц, а лебедь - князя. Собственное желание Салтана состоит в обретении потерянной семьи, но он и помышлять об этом не смел. Исполняется же оно только тогда, когда он научился тому, чего все давно уже ждут от него, смог противостоять бабам. Именно в этот момент как по мановению волшебной палочки исполняются самые заветные желания и князя, и его матери. Получается, что все волшебные чудеса сказки не стоили семейной жизни, что нужны они были только для обретения этого личного маленького счастья, что счастливая семья это и есть истинное чудо.

В сказке и желания исполняются, и чудеса воплощаются только тогда, когда за дело принимается пара любящих. Тогда один просит другого что-то сделать для него, а другой делает это так, как для себя или даже с еще большим рвением и полнейшей самоотдачей, не задумываясь и без колебаний. Самое главное чудо состоит в том, чтобы отыскать такого человека, а вернее сказать, заслужить на это право. Не каждому на жизненном пути встречается тот, для кого спасение чужой жизни оказалось бы дороже собственного ужина, как это произошло в сцене знакомства царевича и лебеди.

ПАРА И ОДИН ПЛЮС ОДИН

Гвидон летал во дворец к отцу один, но лебедь незримо присутствовала и сопровождала его в нелегких вояжах за море. С самого первого знакомства между нею и царевичем устанавливается прочная, но, ни для кого из посторонних не видимая связь. Едва на пустынном острове появился город, как князь догадался, что это "лебедь тешится моя". Стоило только князю загрустить и выйти на берег моря, как царевна являлась к нему с неизменным своим вопросом: "Опечалился чему?". Любящая лебедь не давала даже облачку опуститься на его чело, она берегла отца своих будущих детей как зеницу ока.

Любящие наделены даром в трудную минуту быть вместе, если одному грозит беда, то другой сделает все, чтобы встать рядом. Тогда силы пары не просто удваиваются, они становятся несоизмеримо больше арифметической суммы. За каждым в паре стоит его род, а если союз принят обоими родами, если он был освящен, как союз лебеди и князя, то тогда все, что принадлежит обоим родам, вся их сила и энергия помогает тому, кому сейчас необходима помощь. Все заслуги обоих родов становятся тогда достоянием каждого. Гвидон победил чародея, врага лебеди, следовательно, врага ее рода. Это обозначает, что все, чем владеет род лебеди, например, способность летать и лебединая верность становится достоянием рода Гвидона. Он немедленно демонстрирует это, легко перелетает через море и не оставляет дома молодую жену, не повторяя давнюю и роковую ошибку отца.

Лебедь умеет не только без колебаний отдавать себя любимому без остатка, она умеет защищать его. Царица оказалась верной и преданной женой, но защитить мужа и сына от своей родни оказалась не в состоянии. Она, в отличие от лебеди, не получила родительского благословения, поэтому ее родня не была связана никакими формальными обязательствами по поддержанию и упрочению молодой семьи.

Мы привыкли считать, что защита семьи является делом мужчины, а не женщины. Жене полагается иметь желания, а мужу - удовлетворять их и баловать ее подарками. В союзе князя с лебедью каждый, не задумываясь, мужское это дело или женское, не перекладывая дела на плечи партнера, не споря и не пререкаясь, делает то дело, которое формально нужно лишь одному из пары. В самом деле, зачем лебеди было нужно, чтобы князь рисковал жизнью, удовлетворяя свою потребность увидеть отца. Зачем ей нужно было содействовать его небезопасному перелету через море, проще было отговорить его и лицезреть любимого рядом с собой, где ему ничего не угрожает. Внешне это более простой путь, но он уводит от решения тех проблем, которые поставил перед князем его род.

Сиюминутные и более легкие пути: убить лебедь и поесть досыта, не пускать князя к отцу и не волноваться за его безопасность не научат героев работать вдвоем, на одном дыхании, не научат их, как стать парой. Между тем соединение двух непохожих в одно целое открывают путь для решения и тех проблем, которые стоят перед каждым человеком на земле, и перед героями в сказке. Пара любящих может получить, а в сказке и получает шанс начать новую жизнь на новом чистом месте, которое освоено и обустроено ими. В этой жизни не будет места для груза прежних ошибок и пороков их семей.

С ЧУЖОГО ГОЛОСА

В том оркестре, который звучит в сказке, партия каждого действующего лица, как и партия каждого инструмента, имеет свою протяженность и послезвучие. Одни герои говорят так, что их слова отдаются в сердцах, резонируют и усиливаются, наполняя собой все пространство и делая каждого слушателя невольным соавтором этой речи. Кажется, что вся природа, весь мир вибрирует на этой ноте, а звук способен проникнуть сквозь любые преграды. Точно так входит не только в уши, но в каждую клетку тела звук колоколов. Он способен наполнить звучанием человека в целом, он способен озвучить то, что имеет свойство молчать: горы, дома, деревья. Как будто бы каждая частица воздуха издает этот звук, все вокруг переполнено и одушевлено им, а сам звук, многократно усиленный и отраженный всесильно царит и владеет миром.

Человек не слышит тембра собственного голоса, в записи он представляется не своим, а чужим. Между тем для постороннего слушателя и сама речь, и ее запись неразличимы. Каждому кажется естественным и правильным то, что он произносит, а что-то из чужой речи порой представляется фальшивым, неверным и неискренним. Каждый из нас говорит лишь то, что способен изречь, но не каждый говорит со своего голоса. Многих можно тем или иным способом принудить говорить не то, что им полагается от века, а то, что внушено извне, другими людьми. Порой люди сознательно стараются навязывать другим свои слова, чтобы, таким образом усилив самих себя, стать слышнее и тем самым звучать дольше, чем им положено. Тогда голос того, кто поет в унисон, никому не слышен, зато тот, с чьего голоса он поет, звучит для мира как удвоенный.

Когда Салтан начинает говорить словами Бабарихи, то это все равно, как если бы он замолк, утратил присущие ему слова, а она вдруг заговорила намного громче, чем имеет на это право. В таком случае она и есть глава государства, все будет звучать ей в тон и в такт, все будет созвучно ее коротким мыслям о собственной сытости, а не о благе народа. Тогда во всей стране начнет происходить то, чего ей хочется и так, как понимает она, по ее понятиям. Хорошо в ней теперь будет жить только ей да ее прихвостням, а как будут жить все прочие людишки, ей и знать-то неинтересно. Так далеко ее собственные мысли простираться не могут, звуки, которые она способна издавать, быстро тают.

ПОСПЕШИТЬ, ЧТОБЫ УСПЕТЬ

Именно для того, чтобы стать услышанной и значительной, бабья компания и выбрала в жертву самого царя, которому подвластно целое царство. Тогда многократно усиленный звук их еле слышного голоса гудит набатом, разрушая страну. Звуку персонального голоса царя невозможно проникнуть сквозь эту плотную завесу. Он хочет поехать к сыну, а бабы "не хотят его пущать", и сам он ничего с этим поделать не может. Салтан говорит с бабами не как царь, а как родной сын и любящий брат. Это деликатные и нежные речи, но для их грубых ушей эти мелодии звучат как проявление слабости и несостоятельности. Бабы не различают такие звуки, они их просто не слышат.

Речь баб лишена изыска, она напориста и резка, их ужимки и просторечия недопустимы и не уместны в царских покоях. В своей непробиваемости бабы непоколебимы. Надев дорогие наряды, они по-прежнему ведут себя так, как будто все еще живут в своей старой избе. Они то лукаво подмигивают, то смеются исподтишка, не умея иначе выразить переполняющие их чувства. Своими простецкими гримасами они выказывают презрение и к интеллигентным купцам, и к дворцовому ритуалу.

Бабы не могут, не хотят, они попросту не умеют изменить что-то внутри себя. Им достаточно того, что казавшаяся несбыточной мечта о вкусной еде и дорогих нарядах воплотилась наяву. Вся жизнь вокруг них преобразилась, все стало великолепным, отсвет этого сияния лег на их лица. Они не видят своего несоответствия этому миру, им кажется, что, если стать внешне похожими на царицу, то и впрямь превратишься в нее, станешь надо всеми, станешь выше всех.

Те слова и понятия, которыми мы активно не владеем, не стали для нас живыми, мы не вполне понимаем, что они обозначаем, мы стараемся их избегать. Мы стараемся не вслушиваться в то, что наше ухо все равно не способно различить. Бабариха и ее старшие дочки навсегда останутся глухими к мелодии любви, сколько бы раз им ее не пели. Они вообще плохо различают мелодии чужих, а не своих собственных песен. Непонятна и слишком высока и витиевата для грубого уха сестер и матери мелодия царицы, она им слышится надуманной, странной и чужой. Изо всех сил бабы хотят переделать ее на свой лад, приземлить, принизить. Они выискивают в ней отдельные звучащие достаточно громко аккорды, чтобы хоть что-то услыхать. Так и не разобравшись, выносят свой неумолимый вердикт: так петь ни мыши, ни лягушки просто не могут, а зачем нужны еще какие-то песни, бабы представления не имеют.

Чтобы не показаться миру глухой, компания баб поспешила заручиться поддержкой всех, кому их песни по нраву, всех, у кого, как у них, плохо со слухом. Все они хором верещат, что царица фальшивит сама, т.е. попросту врет. Говорила, что родит богатыря, а не смогла родить не мышонка и не лягушку. И вот уже звучит в осуждение заблудшей овцы целый оркестр. Солируют в нем бабы, без конца проклиная дочь и внука, сестру и племянника, а подпевалы без устали вторят им. Знают бабы, что недолго будет слышна их фальшивая музыка, если только не повторять и не навязывать ее постоянно. Вот они и говорят о царице все время без перерывов, судя и рядя, осуждая и обсуждая, критикуя без передышки. Не может потомство полноценно развиваться в доме, где все переполнено сплетнями, перепачкано словоблудием. Если бы не прогнали бабы Гвидона прочь, так вряд ли он спасся бы от их проклятий. Даже богатырь мог просто зачахнуть в отчем доме, если бы бабы перекрыли поток энергии от корней рода к единственному отпрыску родового древа, к царевичу.

СВОИ И ЧУЖИЕ ПЕСНИ

Пока у власти стоят бабы, ласкающим слух песням невозможно пробиться к царству Салтана. Их звуки, как ноги в болоте, будут вязнуть в грязной трясине материнских и сестринских оценок происходящего. Звуки наших слов и вибрации наших мыслей окружают людей как шуба. Все созвучное достигает ушей, все инороднее, чужое, непонятное люди пытаются упростить, адаптировать и даже исказить, чтобы тем самым сделать ближе, перевести на собственный язык, переварить, сделав понятным и своим. Та часть потока информации, которую мы способны воспринять, идет в наш актив, все то, что мы отвергли, выпадает в осадок и лежит невостребованным на дне души.

Та фраза из чужой мелодии, которую мы не услышали или которая показалась нам фальшивой, что вызвало наше, как нам представляется, вполне законное осуждение, обязательно возвратиться вновь, чтобы на этот раз прозвучать уже напевно и мелодично. Вот подумала девица, ставшая в замужестве царицей, что в отличие от матери Бабарихи никогда не останется одинокой и не будет одна воспитывать детей. Будет она так крепко любить своего мужа, что ничто, никакие силы никогда не разлучат их, и они проживут жизнь в дружбе и согласии до могилы. Осудила девица тем самым мать, и вот что получилось. Пришлось ей, несмотря на огромную любовь супругов друг к другу, прожить долгие годы в одиночестве при живом муже. Поделом ей: не осуждай мать, на твое это дело обсуждать, почему отец ушел из жизни раньше матери. Побрезговал, не посчитал нужным царь Салтан получить благословение на брак у своей будущей тещи, простой, нецарского рода женщины, вот и сделался он ее покорным слугой и даже малолетним сынком, который не смеет ни высказать собственное мнение, ни совершить поступок.

Если мать со своими любимыми дочками вечно судят да рядят, обсуждают и осуждают, то от царицы с сыном мы ни разу не слышим в адрес обидчиц ни одного худого слова. Можно себе представить, что вначале их пагубная роль в той драме, которая произошла с семьей царя, не была очевидна, эта троица (хочется сказать, тройка) делала свои дела тайно. Но уже после первого посещения дома отца Гвидон мог бы поделиться с измученной неизвестностью матерью (да и кто из нас не преминул бы сделать это!) своими впечатлениями от увиденного на родине. Давайте прислушаемся к тем речам, которые произносят сын и мать. Их возвышенный стиль и строй не допускает ни сплетен, ни кривотолков, ни тем более, осуждения мужа и отца.

Сын старался максимально оградить мать от неприятностей, он щадил ее, она и так уже перенесла после его появления на свет столько горя от своих самых близких людей, от сестер и матери. Не смеет герой осквернить свои уста и уши матери. Он не говорит, а просто делает, он не переполняется эмоциями, не отдается во власть пустых речей. Умный князь знает, что, пока он думает о бабушке и ее послушных дочках, он остается их наследником и преемником, он часть их симфонии-какофонии. Пока он с ними на одной волне, ему придется довольствоваться партией комара в квартете с лягушками. Тогда он может легко утратить свою позицию героя и хозяина, политика и финансиста. Только насытившись звуком жужжащих крыльев насекомого, исполнив три квартета со своими родственницами, князь смог в полный голос пропеть новую для рода Бабарихи мелодию князя аристократа.

КРАСОТА И ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ

Эта сказка о войне между теми, кто летает и теми, кто сидит в болоте или в норе, в которой побеждают те, кто ближе к небу. Туловище мышей и лягушек напоминает падающую каплю, и брюшко у них заметно толще грудной клетки. Тело птицы скорее напоминает парашют, ведь, махая крыльями, птицы сильно развивают мускулатуру верхней части туловища. Перелетные птицы, которые подолгу находятся в воздухе, имеют по сравнению с птицами хищными еще более мощную грудную клетку. Для того чтобы выдержать такие нагрузки, надо иметь сильное сердце. О сердечной и трогательной заботе, которую проявляют в паре лебеди, написано очень много. Даже при угрозе собственной гибели здоровая птица не оставляет своего раненного или покалеченного партнера. Достоинство, красота и величие лебедей, их царственность и нежность ставят их в птичьем мире вне конкуренции. Благодаря этому они так часто выступают в качестве героев сказок и мифов. Лебеди обладают удивительной, плавной и пластичной грацией, когда мы любуемся ими, нас завораживает отсутствие деловитости и суеты в их движениях, они представляются возвышенными сущностями, и мы невольно наделяем их богатой внутренней жизнью.

Все те черты, которыми принято характеризовать лебедей, относятся к области сердца. Мы не найдем здесь практичности и потребительства, стремления взять побольше и жить за чужой счет, отнять и скопить. Здесь нет места разрушающему уму, хитрости и обману, здесь правят красота и любовь. Любовь в сказке сильнее, чем выгода, неделание - выше постоянной занятости, а нежные руки царицы и ее снохи - созидательнее постоянно снующих рук ткачихи и поварихи.

В сказке эмансипированные женщины, которые стремятся доказать личное превосходство, уповают лишь на богатство, власть и личную исключительность, поневоле разрушают мир. Их сестры легко отдают все эти привилегии партнерам, живут в согласии со своими избранниками, исполняют их желания и не просят ничего для себя, но именно они фактически обретают власть над миром. В сказке правит красота, а не целесообразность. У истинных цариц нет потребности поработить, они не мешают естественному ходу событий, они не подавляют, а уповают и верят. Они верны и преданы, исполнены чувства долга, они принимают выпавшую им долю без сетования и раздражения. Предвидя будущее не умом, а сердцем, они способны охватить день и сегодняшний, и грядущий. Они ощущают ту высшую справедливость, для которой и во имя которой живут.

ТЕНЕВОЕ ЛИДЕРСТВО

Союз свекрови и невестки, союз орлицы и лебеди, царевич орленок, ставший мужем царевны лебеди, это союзы, в которых слились сила и мощь орла с красотой и изяществом лебеди. Птицу лебедь можно считать средоточием энергетик любви, сила которых заключена в слабости. В образе царевны лебеди происходит гармоничное слияние двух главных женских ипостасей. Для нее одинаково естественно быть не только подругой, возлюбленной, предметом обожания и любования, но и заботливой матерью и хозяйкой, хранительницей семейного очага. Царица лишь начинает и намечает обе эти партии, а царевна воплощает их в жизнь, она учит, как приблизиться к идеалу женщины. Она умеет всегда оставаться желанной, она вдохновляет князя на подвиги. Она не будет само утверждаться, доказывать, что умеет делать лучше, чем он. Не будет стремиться подражать ему в его делах, а прежде всего, в делах власти. Она знает, что ступив на этот путь, не исполнит, как следует ни его, мужских, ни своих, женских дел, для которых она, как и каждая женщина, появилась на свет. Женщина обязана обучиться науке женственности и постигнуть ее премудрости, чтобы, прожив земную жизнь, досыта попробовать женскую долю.

Обе главные героини обучаются науке сердечности и любви, искусству защиты мужа и детей, прежде всего, не на физическом, а на энергетическом уровне. Это приходит к ним, потому что они умеют верить в любимого, ждать и сохранять верность. И царица, и княгиня не только птицы: и орлица, и лебедь истинные женщины, которые доказали свою принадлежность к аристократическому сословию. Царицу не притягивает труд, дающий очевидную и скорую власть над миром, она занята не деланием, а созерцанием, что на первый взгляд представляется куда более приятным и легким время препровождением, чем труд. Однако жить в постоянной праздности, утруждая себя в лучшем случае несложным рукоделием, и при этом не унывать, не скучать, не тосковать и не изнывать от постоянного безделья, не предаваться порокам, не потерять себя - непростая задача.

Царица приобрела новый статус, сделавшись из простолюдинки хозяйкой во дворце. Она - мать князя и должна быть эталоном для всех женщин острова. Они подражают ей и любуются ее красотой. Ее изъяны неизбежно станут видны всем, они предстанут изъянами всего княжества, и оно тогда начнет разрушаться, как царство Салтана, когда в паре с царем в тронном зале воссели бабы. Правители - невольники своей доли, они обязаны подавать пример подданным. Когда у власти находится гармоничная пара, ее пример особенно ощутим, он благотворно влияет на целый народ. Безнравственное правление баб едва не привело царство Салтана к потере государственности. Оно, скорее всего, станет территорией, подвластной Гвидону, иным путем, кроме как извне укоренившуюся там мафию изжить невозможно. Прекрасный дипломат, политик и финансист, государственный деятель Гвидон имеет достаточно сил и мудрости для того, чтобы его родина снова стала процветающей державой.

ДВОЙНОЙ СТАНДАРТ

Чтобы собеседники поняли друг друга, необходимо, чтобы те понятия, которые они вкладывают в одни и те же слова, оказались близкими по смыслу. Слова имеют самостоятельную силу, магию и даже власть над людьми. Манипулирование словами заключается в том, что каждый говорящий вкладывает в них свой смысл, а каждый слушающий слышит также свое, это то, что он может или хочет понимать, что ему выгодно или близко. Все это подразумевает некоторый уровень неопределенности, неадекватности и даже лживости в передаче мыслей. Например, в понятие "царица" две старшие и младшая сестры вкладывали совершенно иной смысл. Они по-разному понимали, кто такая царица, и разную плату назначали за этот высокий статус. При этом старшие присвоили себе исключительное право решать, насколько полно младшая соблюла условия договора с царем. Они, не понимающие, кто такой богатырь, взялись судить, является ли новорожденный младенец богатырем. Они не смогли бы разглядеть силу и мощь не только в ребенке, которому только предстоит стать богатырем, но даже и во взрослом, сильном и смелом мужчине.

Судить же о том, насколько они сами следуют взятым на себя обязательствам, бабы не позволяют никому. Они даже и не приступают к исполнению своих щедрых обещаний, не пытаются, усевшись у престола рядом с царем, накормить и одеть, как обещали, весь крещеный мир. Вместо этого они придираются к племяннику и внуку, к порядкам в его владениях. Они скрупулезно выискивают там изъяны, но их нисколько не задевает то, что их родина беднеет, и хоромы царя приходят в упадок. Впрочем, с их точки зрения они никого ни на йоту не обманули. Они обещали одеть и накормить весь мир, но это понятие "весь мир" умещается для баб в их собственном крохотном мирке, состоящем из маменьки и сестриц. В этом душном для других, но таком милом мышином подвале и топком болоте все едят сладко, причем, на золоте и серебре, все богато одеты и выхолены.

В самом же царстве, разоренном правлением баб, никто даже не осмеливается затрагивать продовольственную проблему. Все вынуждены подпевать бабам, говорить с ними на одном языке и объединяться в толковании понятия "весь мир". Все постепенно привыкают к такому положению вещей и образу мыслей, к тому, что правда никому не слышна и не нужна. Каждому в царстве становится нужным и важным только его собственный крошечный мирок, и у каждого он постепенно становится таким же узким как мышиная нора и мелким, как жабье болото. Сузился мир в семье царя, сузился он и в остальных семействах царства.

ДВЕ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

Лягушки и мыши смотрят на мир снизу и видят одно птицы сверху, откуда видно совершенно другое. У них разные точки зрения, и с каждой открывается абсолютно иной вид. Одной приятно квакать в комарином болоте, а другой - парить в вышине, и едва ли между ними могут существовать точки соприкосновения. Ткачиха и повариха познают мир через земные занятия, они знают, как легко его можно преобразить вещами и деньгами, царица и лебедь преображают мир любовью. Ткачиха и повариха знают, какую силу, власть и защиту могут дать еда и одежда. Царица и лебедь не умеют готовить и ткать, но они могут дать более мощную энергетическую, духовную защиту.

Ткачиха с поварихой действуют исподтишка, незаметно, ласково на словах, безжалостно по сути. Они спешат побольше и побыстрее урвать, не обладают ни умом, ни талантами, зато они безукоризненно способны пользоваться слабостями своего окружения, например, прямодушием Салтана. Как и все люди, царь принужден есть, пить и одеваться, а потому не защищен от их наговоров на еду и одежду. Бабы ловко отняли у царя ту защиту, которую давала ему любовь и верность царицы и обманом захватили место законной жены.

Они заявляют примером собственной жизни, что нет их сильнее, что материальное важнее всего, что без любви жить можно, а без еды и питья жизни нет. Едой и одеждой, материальным миром можно покорить любого, одежда и еда приятны, и каждый нуждается в этом. Любовь и верность непросто измерить, а порой даже и разглядеть. Легко сосчитать, у кого больше имущества и денег, а как измерить, кто любит больше. Кого-то любовь просто обошла стороной, зато он богат и этим счастлив, а, главное, может ощущать себя лучше, значительнее и выше того, кто беднее.

СИЛА ЗВУКА

Колокольный звон встречает Гвидона с матерью при вступлении их в новую столицу острова. Звуки колоколов разгоняют нечистую силу, рассеивают те проклятия, отголоски которых сопровождали изгнанников в их плавании в бочке. Набат разрушает силу тех злобных наговоров родни, которые сыпались на молодых в момент венчания, в момент зачатия царевича, его вынашивания и появления на свет. Каждое слово, каждый произнесенный звук, возникшая в воздухе вибрация обладает свойством бесконечно долго затухать, а потому так долго слышны, а порой и вовсе не смолкают их отголоски. Чтобы разрушить энергетики злобы, зависти, ненависти, необходимо затратить много мощной, звучной энергии. Проникающая сквозь любые преграды энергия колокольного звона способна очистить воздух и погасить зло. Со всех сторон раздается "оглушительный трезвон", все величают избранников народа. Рассеивается аура человеконенавистничества, мать и сын свободны от кокона, которым опутали их бабы, от предначертания той злой доли, на которую их обрекла родная семья.

Расширенная книзу женская юбка имеет форму, напоминающую колокол, что позволяет ее хозяйке усиливать вибрации земли, ее энергетик. Этим свойством женщина обладает и в связи с особенностями строения нижней части своего тела, своих детородных органов. Пользуясь этим, она способна избирательно усиливать или ослаблять какую-то информацию. Она может привязать мужчину к себе и не выпускать его из-под своей юбки, а может стать его фундаментом, основанием, опорой в жизни. Она, как колокол, способна погасить и даже разрушить отголоски тех проклятий, которыми окутали, окружили мужчину его предки, его семья. Она может помочь ему в споре с родом, как это сделала лебедь в распре Гвидона со старшими женщинами его рода.

ГВИДОН - АРИСТОКРАТ

Род это единое целое, одна его часть не может восстать против другой части без разрушения единства, как не может один орган стать важнее прочих и тем нарушить гармонию организма в целом. По воле рока Бабариха и ее примерные дочки начинают борьбу против собственного потомка, разрушая тем самым род как единый организм. Тогда, чтобы не брать на себя грех разрушения родового древа, не проклинать обидчиц и не мстить им, не отвечать на зло еще большим злом, Гвидон отпочковывается от рода и дает начало новому. Это уже род не царей по отцу и не простолюдинов по матери, это род князей, аристократов и по происхождению, и по духу.

Аристократ живет по правилам и следует ритуалам, а не спонтанным устремлениям. Для него церемониал каждого действа является пропуском в пространство, окруженное и защищенное энергетиками этого действа, а церемониал обращения с каждый человеком - пропуском в пространство, окружающее каждого. Аристократ никуда не входит без этого ритуала, являющегося ключом. Это человек, владеющий техникой открывания любых дверей, человек, для которого нет закрытых пространств. Грубый взлом, давление, подчинение, как правило, приводит к ответному и равному по силе действию. Аристократизм предполагает умение балансировать и точно отмерять, что необходимо сделать или сказать в ответ на события или слова, на любое воздействие извне. Аристократ не преступит черту, не примется искать результат, который предполагает быть превосходным во всех отношениях, но вынудит для своего осуществления поступиться установленными правилами, нарушить установленную в обществе манеру, стиль поведения. Аристократ умеет жить не страстями и желаниями, а соображениями высшей целесообразности, не критиковать и не обсуждать, а принимать неурядицы в личной судьбе, как испытание на то, сможет ли он не поступиться в трудных условиях своими принципами и честью.

Он обязан делать все, что приходится делать по воле рока, красиво, видя в следовании красоте непреложный закон жизни. Он умеет жить, танцуя, чтобы, если и произойдет остановка, непредусмотренная рисунком исполняемого танца, то он не окажется перед лицом пусть даже и невидимых зрителей в неряшливом костюме, в небрежной позе с гримасой на лице. Нельзя мешать другим в их танце, но нельзя и самому танцевать под чужую мелодию, как нельзя никого принуждать танцевать собственный танец.

ГВИДОН БЫЛ РОЖДЕН "НА ИСХОДЕ СЕНТЯБРЯ"

Гвидон был рожден в конце сентября. В его характере органично сочетается велеречивость, простота, естественность и служение красоте с чувством долга, умением контролировать себя, следовать нормам и правилам. Достоинство, честь, верность, чувство справедливости владеют им и ведут по жизни. Он умеет двигаться по границе, вызывая в мире наименьшее возмущение и почти не оставляя следов. Именно так двигаются по поверхности вод, между морем и небесами, не мешая ни людям, ни природе, другие герои сказки, купцы.

Вторая половина осени это время года, которое так любил Пушкин. Это время окончания сбора урожая, время отлета перелетных птиц, время золотой осени и начало осени поздней. В это время все готовится к зиме, проверяя запас сил для выживания. Это время подведения итогов, когда бесшумный дождь из облетающих листьев наполняет воздух прелым запахом, а небо становится выше и ближе. Именно этот уже становящийся унылым период года наполнял силой Пушкина, именно тогда родился Гвидон, первый князь династии, начавшей правление на острове исполнения желаний.

Он смог гармонично соединить и уравновесить верх и низ, правое и левое, небо и землю, а также сердечное и возвышенное с земным и материальным. Гвидон научился служить року и времени, он стал хозяином пограничного пространства между небом и морем, этого тонкого слоя, даже линии, на которой случаются чудеса. Он обрел способность поставить себя в рамки, продолжать жить в условиях всевозможных ограничений, как тех, что уже установлены в обществе, так и тех, что возникли внезапно и неожиданно. Он умеет получать удовлетворение от того, чем владеет, но при этом находить силы для непрерывного подъема и развития. Он умеет радоваться не тому, что будет и тогда, когда оно будет, а тому, что уже есть, принимая и это малое, как подарок судьбы и как ее знамение.

Во всем этом заключено необходимое условие того, как стать созвучным своему времени. Когда человек способен жить в согласии со временем, он становится способным управлять им. Такая способность раздвинуть временные границы дается Гвидону, когда он плывет по безбрежному океану, зажатым в ограниченное и темное пространство бочки по границе "между моря и небес". Ограниченность пространства делает его властелином времени, и он начинает расти "не по дням, а по часам".

ПРОСИТЬ НЕ ЗА СЕБЯ

В трагический момент бессилия, в темной бочке произносит Гвидон свое первое желание. Он обращается к волне и просит не губить их с матерью души и выбросить их на сушу. Гвидон уговаривает волну, заклинает ее, используя изысканные слова. Он входит в ее пространство, говорит, прежде всего, о ней, о том, что ей было бы приятно услышать, он славит ее и возвеличивает. Он подтверждает ее всесилие, ее свободу делать, что ей хочется. Он не требует и не принуждает, не плачет и не обвиняет никого в своих бедах. По воле рока он принужден стать частью стихии, он немедленно начинает воспринимать себя как ее часть. Он объединяется с ней, стирает границы между собой и морем, он добивается того, чтобы его желание стало и желанием волны также.

По ходу сказки Гвидон много раз повторяет этот прием, мысленно становясь то частью купцов, то частью баб, то рыцарей, то лебеди, то белки. Он умеет разговаривать с каждым на его языке, используя его слова и обороты, вникая в его ситуации и потребности, помогая, защищая, наказывая, но, ни разу не выходя за рамки дозволенного и необходимого, за рамки роли. Он не фальшивит и не вносит диссонанса в мелодию общения. Искусство общения наделяет Гвидона всемогущей силой. Кажется, что все-все получается у него само собой, между тем Гвидон и есть гений общения. Он постоянно и с удовольствием играет в ту игру, которая спонтанно и не по его воле разыгрывается вокруг него, а он всего лишь мгновенно обучается новым правилам, принимая их и условия игры, и каждый раз непременно выигрывает.

Желания теток даже его матери стать царицами имеют корысть и личную выгоду, личные желания Гвидона не преследуют каких-либо материальных благ. Он просит волну о спасении его и матери от неминуемой смерти, а потом трижды просит лебедь о свидании с отцом. Он не просит исполнить что-то за него, обогатить или возвысить, он просит дать ему возможность, шанс проявить себя. И в самом деле, при исполнении каждого желания ему этот шанс дается, и он пользуется им наилучшим образом. Он только просит перенести его во дворец отца, у того, кто будет это исполнять, в данном случае у лебеди, остается свобода, как именно, каким путем это совершить. Желания девиц значительно более конкретны, а чем желание конкретнее, тем больше ограничений возникнет как для того, кто исполняет, так и для того, кто просит. Чем точнее сформулировано желание, тем прочнее получается тот энергетический кокон, в который попадает, произнеся желание человек, и из которого он уже не в состоянии выйти, пока его желание не сбудется.

О ЧЕМ ЖЕ НАМ ПРОСИТЬ

Если мы хотим чего-то определенного, если получить намерены именно это и ничего другого, то тем самым мы ставим перед миром тесные рамки и границы, отнимая у судьбы любую свободу действия. Если же просить только о возможности, если не назначать платы за исполнение, если не выражаться в категориях материального, то получить можно намного больше. Ведь мы не всегда знаем, сколько стоим и чего в действительности заслуживаем, а прося конкретное, то, чего хочется именно сейчас, что представляется значительным и важным в настоящий момент, мы отнимаем у себя шанс на получение чего-то непреходящего, вневременного, например, талантов или любви. Мы сами выстраиваем для себя эту лестницу восхождения, устанавливаем потолок, выше которого, как нам кажется, для нас не может быть в жизни подъема.

Мы идем по жизни от желания к желанию. Нам кажется, что движет нами собственная воля, но чаще всего это воля наших предков, которым на исполнение задуманного не хватило сил, возможностей и времени. Тогда их неисполненные желания переходят к нам по наследству вместе с именем и родовым имуществом. Мы часто идем не по своему собственному, а по чужому пути, вбирая в себя, как наивысшее достояние и достижение то, о чем лишь могли мечтать наши покойные или давно уже беспомощные родные. Мы с радостью улавливаем их вибрации и делаем их своими, чтобы прозвучать им в унисон. Другие песни, другие звуки нам не слышны, мы зациклены на знакомых с детства мелодиях, бесконечно повторять которые так приятно и нам, и нашему семейству.

Загадывая желание и назначая плату за его исполнение, будущая царица и ее сестры ставили перед собой программу жизни, сообразную их интересам, способностям и склонностям. Они не вникали в то, насколько эта программа нужна миру и соответствует ли ему, приведет ли ее исполнение к нарушениям в установившемся миропорядке, к нарушениям гармонии. Ведь любое воплощенное на земле желание требует материального обеспечения. Например, чтобы стать царицей, надо каким-то естественным образом познакомиться с царем и сочетаться с ним браком по установленной в стране форме. Чтобы накормить и одеть весь мир, надо откуда-то взять достаточное для этого количество еды и одежды. Впрочем, можно сделать так, как в сказке, чтобы никто уже и не просил ни есть, ни одеваться, понимая, что просьбы эти бессмысленны и даже небезопасны.

Определенность желания, четкая программа его исполнения требует конкретного способа воплощения задуманного. Чтобы просто взглянуть на отца, чтобы волна слегка подтолкнула, подгребла бочку к суше, энергии потребуется намного меньше. Проситель Гвидон оставляет за тем, кто будет исполнять желание, свободу выбора. Существует множество способов, какими Гвидон может увидеть отца, а среди множества волн какая-то одна уж наверняка поплывет прямо к суше, надо только, чтобы на просьбу отозвалась она, а не другая. Природа, рок, судьбы сами ищут, как сделать так, чтобы затратить как можно меньше силы, чтобы результат стал максимальным, а то возмущение, которое неизбежно произойдет в мире, оказалось минимальным. Тогда нарушение равновесия, которое неизбежно случится при исполнении желания, произойдет ненадолго и не слишком сильно помешает заведенному порядку жизни.

ГДЕ ОБИТАЛИ ЧУДЕСА

В личные желания Гвидона не включены и в них не задействованы другие люди, за исключением царицы, которая, как и он, стеная в заточении, молила, как и он, о спасении. При исполнении трех своих желаний увидеть отца Гвидон действует весьма незаметно. Он невидимкой залетает на корабль, плывет на нем, забившись в щель, крохотным пассажиром, точно так же не замеченный никем прилетает во дворец. Он вызывает в мире настолько малое возмущение, какое только может вызвать полет насекомого в воздухе. То, что он кусает и уродует баб, не было его желанием, он подчиняется невысказанному вслух желанию родителей выявить тех, кто их разлучил. Он действует, подчиняясь инстинкту, он всего лишь гасит вибрации злобы, излучаемой бабами.

Группа его желаний, относящихся к получению трех чудес, напротив, более чем конкретна. Здесь не присутствует даже та малейшая степень свободы, которая была в желаниях девиц, мечтавших о счастливом браке. Каждый раз речь шла о единственном, неповторимом и уникальном чуде. Как следует из текста, каждое из чудес уже где-то существует, его надо было только перенести в благословенный предел князя. Чтобы девица стала царицей, все-таки полагалось хоть какое-то время, пусть даже ускоренный, но вполне приемлемый ритуал ее бракосочетания с царем. Царевне лебеди для воплощения серии чудес на острове ни времени, ни обычного пути для материальной реализации чего-либо на земле вообще не потребовалось. Они сваливались прямо как снег на голову, но никто и не подумал этому удивиться, все было воспринято как должное.

Город, явившийся во мгновение ока, как будто только стоял и ждал, находясь в оцепенении, когда же проснутся князь с матерью, а как только это произошло, немедленно ожил, зазвонили колокола, зазвучали в их честь здравицы. Белка ни на мгновение не обескуражена своим перемещением из леса ко дворцу, ни на минуту не прерываясь, она все также продолжает грызть свои вечные и неизменные золотые орешки. Богатыри, несмотря на душный воздух земли, немедленно приступают к охране подведомственного им чудесного острова. Только сама девица медлит с перевоплощением, но ведь на то она и девица, чтобы набивать себе цену и хоть немного пококетничать с возлюбленным.

Так сколько же сил и энергии стоит появление этих чудес на острове и откуда взялась эта сила? Больше всего появление таких чудес напоминает выигрыш в лотерею, когда один из миллиона заплативших за билет, получает свой солидный куш, а ответственность за этот счастливый для него, но неудачный для всех игравших случай, берет на себя могущественный, но невидимый организатор этой игры. Выигрышный билет достался Гвидону по заслугам, он нашел выход из мрачного тупика, что по плечу немногим. Он был оклеветан и опозорен, а потом отправлен на верную смерть, но продолжал любить отца, по приказу которого действовали его бояре. Он щедро расплатился за чудеса тем, что, несмотря на все страшные обстоятельства, с которых началась его жизнь, смог остаться человеком, смог не возненавидеть, хотя имел на это полное право.

В этой игре все было добровольно, и выигравшему никто не имеет права завидовать. Гвидон сумел доказать, что не будет пользоваться плодами своей удачи в одиночку, не нанесет никому урон. Все-все: и город с крепкою заставой, и белка, и богатыри, и нежная преданная любовь принадлежат ему по праву. При получении всего этого он не проявляет никаких эмоций, не теряет головы, он знает, что со всем этим делать, как извлечь пользу для мира и как его обогатить.

"ВСЕ ДВИЖЕТСЯ ЛЮБОВЬЮ"

Где-то и когда-то, в других мирах они уже жили все вместе: он с матерью, город, белка, рыцари, жена его, там был еще и отец, а потому для полноты счастья необходимо, чтобы он опять был рядом, без него все это не в радость. Эти две пары и так настолько богаты своей любовью, что все внешние атрибуты богатства и власти уже ничего не могут добавить к их счастью. Они и так владеют миром, и так всесильны и это не нуждается ни в каких доказательствах. Они знают, что им и так уже принадлежат все главные богатства и привилегии подлунного мира. У них и так уже есть все. Для того чтобы это увидели и все остальные, те, у кого не такое хорошее зрение, любящие демонстрируют всем, кто не имел счастья в любви, что, если есть любовь, будет и все, чего только пожелаешь, а, если ее нет, то зачем все это нужно. Как в сказке, так и в жизни, все одушевляется любовью, все имеет смысл, только если есть, с кем разделить радость обладания.

Те, другие, не видящие истинного, способны различать только то, что можно потрогать руками, про что кто-то уже сказал, что это хорошо, красиво, модно, престижно. Сами они ни увидеть, ни рассудить не могут. Они не знают, глядя под ноги, что есть небо и звезды, не слышат поэзии и речей влюбленных, употребляют слова для того, чтобы передать другим, что сколько стоит и где это можно с выгодой купить. Покупая, они стремятся, прежде всего, не отстать от других, суметь выделиться, а за счет этого утвердиться, стать значительнее и тверже держаться на ногах. Они маневрируют в водовороте денег и покупок, создавая видимость деятельности, тратя и транжиря, находя в таком способе существования и свой путь в жизни, и утешение в ней, и статус в окружении себе подобных.

Кончилась сказка, начался новый виток жизни, теперь уже не Бабариха, а царица будет бабушкой, а ее внуками будут дети Гвидона. Мы верим, что она не будет, как ее мать, проклинать собственного внука. Она не будет отягощать этим свою судьбу и карму рода. Привольная и безмятежная жизнь героев будет протекать в чудесном городе, как в раю. Но надолго ли хватит этого спокойствия, и сколько времени эта безмятежность будет владеть ими. Если они не смогут ее поддерживать, то чудеса начнут "буксовать", а то и просто сломаются. Жители острова своими руками работать не приучены, они умеют лишь пользоваться чудесами. Трудно быть человеком в раю, а богам нет места на земле, земля это родина людей. Впрочем, ни в одной сказке повествование не идет дальше обретения героями рая на земле, после этого наступления нового времени и новой реальности в сказке наступает счастливый конец.

Каждый обитатель Земли отрабатывает какую-то персональную программу, какую-то свою маленькую роль, нарабатывая свое персональный опыт и пользуясь личным набором энергетик. Все это находит отражение в его облике, привычных жестах, повадках, языке и образе жизни. В спрессованной форме человек в период внутриутробного развития ускоренно проходит через этапы развития земной фауны. Тогда на крохотные промежутки времени эмбрион становится то подобием то рыбы, то земноводного, то зверя, вбирая в себя их навыки, их память и их сны. Потом в облике человека можно будет при необходимости использовать эту память, чтобы стать невесомым, как комар, нежным, как лебедь, зорким, как орел. Только человек способен объединить в себе все, развить по желанию и верх и низ своего тела, верх не в ущерб низу, а низ не в ущерб верху. В этом его главная сила и отличие от прочих обитателей планеты.

Такой человек становится совершенным, как бог, он не привязан к земной юдоли. Ему, свободному и любящему, в общем-то, нет места на Земле, она уже не для него. Поэтому не в пространстве нашего земного мира, по-видимому, находился чудесный остров. То ли бочка была инопланетным кораблем, перенесшим героев далеко от грешной земли, то ли они просто попали в рай, ведь их души были чисты, а безвинным страданием они искупили все грехи. Им сверху было видно, как мучается Салтан рядом с бабами и их приспешниками и соглядатаями. Они молили всех, кто может передать царю на землю весточку, убедить его, что там высоко, где нет ни бед, ни горя, ждут его, что только там произойдет истинное соединение любящих и счастье их полного слияния.

А, может быть, существует где-то эта обетованная земля, про которую так любят писать фантасты, то место, где все богаты и счастливы. Эта земля скрыта от глаз занятых вечной суетой слепцов и открыта для зрячих, тех, кто постиг истинный смысл жизни. Но, может быть, что частицы этого мира живут в каждом из нас, что все мы только отбываем здесь время среди пустяков и пустословья, а наша истинная жизнь идет там, где обитают чудеса, где вечная радость любви, где можно быть таким, каков ты есть, просто счастливым человеком.

КОНЕЦ СКАЗКИ

Все, кончено, мы сбрасываем маски,

Рукой с лица стираем липкий пот,

Мы, как могли, сыграли эту сказку,

Хотя, быть может, все наоборот:

Не мы в нее, а в нас она играла,

Переиначивая каждый миг,

Быть лиходея принцем заставляла,

И к этой роли он почти привык,

Здесь ведьма воплощала роль принцессы,

Венки из одуванчиков плела,

А ангелов играли злые бесы,

Им Белоснежка матерью была,

Здесь каждой твари выдали по паре,

И состоит с царицей в браке шут,

Никто не волен изменить сценарий,

И роль героя воплощает плут.

Всем трудно говорить чужие речи

И маске наспех выбранной служить,

Но кончен бал, мы погасили свечи,

И можно всем своею жизнью жить:

Царю царить, царице улыбаться,

Шуту шутить, герою победить,

Злодею воле Божьей подчиняться,

Чтоб знать, кого и где ему убить,

Дурить доверчивых и жадных бесам,

И над землею ангелам парить,

С прекрасным принцем в брак вступать принцессе,

А нам с тобою чудеса творить.

ТРУД - ВЛАДЫКА МИРА

СКАЗКИ О ПОПЕ И О РАБОТНИКЕ ЕГО БАЛДЕ

ОБЫДЕННЫЙ МИР

Сказка о попе и о работнике его Балде, стоит особняком, выделяясь из остальных сказок Пушкина и своим нарочито простецким языком, и тем, что среди персонажей мы не встретим ни царей, ни цариц, ни даже тех, кто возмечтал бы вдруг оными стать. В сказке все обыденно и просто, в ней действуют обычные люди в окружении обычных предметов и привычного для жителя средней России скромного северного пейзажа. Все декорации неприхотливы и будничны, нет ни дворцов, ни лазурного моря, ни лазоревого неба, ни высоких гор, ни волшебных стран, в которых чудеса, кажется, должны происходить сами собой. Перед нами дом с подворьем, пашня, лесок и до смешного малюсенькое море. Это море либо внутреннее и потому не является частью мирового океана, либо соединяется с ним таким узким ручейком, что его легко может перепрыгнуть обычный серый заяц.

Начинается же повествование на базаре, с которым мы в других сказках Пушкина также не встречались, зато храмов, чудотворных икон, церковных ритуалов, здесь вовсе нет, хотя им, казалось бы, как раз полагается присутствовать там, где главный персонаж служит Богу. Впрочем, нашему попу не до высоких материй, он занят по преимуществу делами личной выгоды и мелким интересом экономии. Поп занят увлекательной погоней за дешевизной. Батюшка не слишком полагается на Божью благодать, которая дарует каждому то, чего он заслуживает и которая не может пролиться на грешника до той поры, пока он не покаялся и не заслужил прощение и милость Всевышнего. Торопится поп жить, спешит взять побольше, заплатить поменьше, умудряясь привычно сохранить при этом на своем располневшем лице благостное выражение отрешенности от мирских дел.

СКУЧНАЯ ЖИЗНЬ

По-человечески попа можно понять, он не один, у него семейство, жена и двое детей, приход сельский, небогатый, цены на базаре непомерные, а сан священника не позволяет ему, как простому мужику, работать самому, да и времени на это маловато. Господь поставил его над мужиком, умудрил грамоте, приобщил ко многим знаниям и премудростям, недоступным смердам. За все это мужик должен служить ему, не требуя большого воздаяния за свой труд. В этих мыслях о неоплатном долге паствы он не одинок, за ним горой стоит его супруга, матушка попадья, которую Пушкин подчас называет попросту бабой. Ей, в отличие от мужа, не нужно было постоянно раздваиваться, на словах проповедовать одно, а на деле заниматься совершенно иным. Она была до мозга костей погружена в заботу о барышах, неустанно пиля попа за его невысокие доходы. Она укрепляла его в том, что стоит он намного больше, чем получает.

Оставаясь наедине со своими мыслями, попадья, наверное, не раз сетовала на то, что не наградил Бог мужа умом, что не хватает его на служение и мирскому, и Божественному. В этом с ней невозможно не согласиться, толоконным, т.е. твердолобым именует его поэт. Вот и приходится не слишком образованной бабе думать за мужа и принимать решения в практических делах низменной жизни.

Невесело живут поп с попадьей, не умеют они радоваться тому, что имеют и чем наградил их Господь. Да и времени для радостей им, явно, не достает, много надо успеть сделать практичным супругам, а чудеса на них не сыплются с неба. В сказке и правят-то миром не чудеса, владыкой мира здесь, по сути, является труд. Только признаться в этом поп и его семейство ни за что не смогли бы, для них труд - занятие зазорное и недостойное приличного человека.

ТРУД В СКАЗКАХ ПУШКИНА

В каждой из сказок Пушкина присутствуют персонажи, занятые трудом. Вспомним, как день-деньской работали старик со своею старухой, но так и не смогли получить за этот рабский труд почти ничего. Ратным трудом жило царство славного царя Дадона, но пришло в результате этого в полнейший упадок. Таким же ремеслом промышляли в Сказке о мертвой царевне семь богатырей, а сама она работала по дому братьев, но делала это как-то не по-нашему. Царевна трудилась легко, играючи, словно не замечая своих однообразных, грязных и явно нецарских обязанностей. Она умудрялась и обихаживать, и кормить семерых богатырей, после чего у нее еще оставалось время посидеть перед окном с пряжей. Она пребывала в неизменно ровном и прекрасном расположении духа, как будто бы изнурительная работа по дому никак не обременяла ее, хотя работала царевна не хуже последней батрачки. Для трех сестер в Сказке о царе Салтане прядение было делом скорее магическим, чем практическим, сидя за пряжей, они загадывали желания. Переехав во дворец, сестры постарались своих ручек не утруждать и не пачкать. Другие работающие персонажи сказки: купцы, дьяк, приставленный к чудесной белочке, сам Гвидон были заняты умственным, а не ручным трудом.

Изо всех персонажей Пушкинских сказок грязный, черный ручной труд предстает жизненной необходимостью и дает пропитание для одного только Балды. Зато сам этот мужик обладает удивительным талантом легко, как в танце пахать, сеять, плотничать, обращаться со скотиной, нянчиться с малым дитятей, добывать у чертей оброк, словом, исполнять, не задумываясь, быстро, сноровисто и легко, привычно и умело все, что угодно, что можно и что почти невозможно придумать. Благодаря этому, он получает громадную власть над миром. Герои остальных сказок отличались от него тем, что для обретения этой власти вначале становились или уже рождались царями или царицами. Обладая сословными привилегиями, они начинали жить за счет чужого труда, а собственных рук не ни к какому делу не прикладывали.

ПРАЗДНИК ОБЛАДАНИЯ

В наше время, как и в мире Сказки о попе и о работнике его Балде, жизнь людей невозможно себе представить без труда. От его результатов порой зависит благосостояние человека и его общественное положение, а также возможности удовлетворения многообразных потребностей, которые предоставляет ему наша цивилизация и которые стоят наравне или даже превосходят сказочные чудеса древнего мира. В наше время труд все больше становится обезличенным, безымянным, наши современники не вникают в то, кем и как товары были сделаны, а услуги оказаны, они привычно пользуются самими результатами. Это и прекрасные вещи, и разнообразные машины и устройства, и практически готовые к употреблению и почти не требующие времени на приготовление или обработку продукты питания. Все это превратило жизнь и быт многих миллионов людей в подобие праздника, освободило их от необходимости работать руками, а тем самым поставило тех, кто сумел добиться соответствующего уровня жизни, не только вровень с царями из волшебной сказки, но и намного выше их.

Обеспеченный человек делает свое дело не за счет личной силы, а с помощью тех программ, которые заключены в сложнейших устройствах, этих детищах современных высоких технологий. Их оживляет сконцентрированная энергия, которой люди научились управлять. Самые незначительные усилия человека способны приводить в действие сотни лошадиных сил двигателей, вся мощь которых направляется согласно его воле. В цивилизованном мире только редкие счастливцы могут пользоваться результатами ручной сборки, ручного шитья, индивидуального строительства из природных материалов, а также полностью приготовленной руками пищи. Это или очень богатые, или, напротив, очень бедные люди. У обеих этих категорий людей мало желаний, первых очень трудно чем-то удивить, и им уже почти ничего не хочется, вторым бесполезно что-либо хотеть, все равно ничего не исполнится. Люди среднего класса, составляющие основу современного общества, в значительной мере пользуются тем, что сделано на конвейере, на потоке, что произведено в автоматическом или полуавтоматическом режимах. В таком варианте в товары не вкладываются даже крупицы человеческого тепла и радости или злобы и раздражения.

СИЛА КОНВЕЙЕРА

В древности люди тщательно оберегали свой быт и среду обитания от всего непознанного, от того, что способно нанести вред людям. Избегали, например, мест, которые плохо влияли на человека, преследовали людей с дурным глазом, не употребляли в пищу мясо и молоко животных, на которых была наведена порча. Путем сознательного отбора человечество постепенно освобождалось от внедрения тех энергетик, с которыми основной массе людей трудно сладить, от того, что принято именовать нечистой силой. Ее носители, ведьмы и прочие нелюди истреблялись, изгонялись, не могли иметь потомства, а потому не могли передавать свои таланты по наследству. В настоящее время, когда зачастую просто невозможно определить, мясо и молоко каких животных мы едим, что за люди поселились с нами по соседству, что прежде находилось на месте нашего дома, человечество вынуждено прибегать к иному механизму защиты от странных и неудобных для большинства энергетик. Обо всем этом лапидарно, как и полагается стихотворной форме, написано в сказке.

Ключ к этому механизму в том, что работающий на конвейере своей души и эмоций в труд не вкладывает. Современный балда, как и Балда сказочный, по большей части, делает дело механически, машинально, не видя в животных и растениях живых существа. Он просто придерживается дозировок тех кормов или тех удобрений, которые определены квалифицированным зоотехником или агрономом. Более того, он даже обязан не вкладывать ничего своего, а всего лишь строго следовать распорядку, программе, технологическому процессу. Последующая переработка продуктов земледелия и животноводства и доведение их до той формы, в которой они поступают к потребителю, оставляет в них только то, что необходимо для питания, внешнего вида и вкуса. Это те жиры, белки, углеводы, а также другие компоненты и специальные добавки, содержание которых услужливо приводится на упаковке.

Такие продукты с одной стороны очищены от жизненной силы, души природных составляющих, но с другой, благодаря тщательному рафинированию до нас в меньшей степени доходит и та негативная информация, которая содержится них. Это вещества стресса, страха, других отрицательных состояний, неизбежно возникающих у животных при их скученном содержании в закрытых помещениях, когда они не могут удовлетворять свои инстинкты, лишены солнечного света, чистого воздуха или подвержены истязаниям на бойне.

АДСКАЯ ГОНКА

В природном мире остальных сказок Пушкина, где животные предстают друзьями человека, невозможно даже вообразить такого потребительского отношения к ним со стороны хозяев, как у Балды или наших современников. Балда действует без сомнения и страха, без оглядки на остальной мир. Он не ошибается в том, что, как и когда надо делать. Он никого не принуждает работать вместе с собой. Напротив, все его соратники по труду почитают за честь понравиться и услужить ему. Он не давит на мир и не разменивается на пустяки и мелочи. Он ведет себя так, будто он и есть хозяин этого мира, а все остальные чувствуют это и не могут противиться его силе.

Работая, он как будто бы угадывает, предвосхищает одну за другой все последующие операции трудового процесса, втягивая каждого в такой ритм, который лежит на пределе его возможностей. Все это доводит до изнеможения, но при этом дарит состояние бездумной радости, глупого счастья от того, что небывалое дело делается, и вот оно уже почти готово. Всем, кто рядом с Балдой, не хочется останавливаться, он внушает это добровольное безумие механически повторяющихся действий, вводящих в состояние исступления, экстаза и вынуждающих забыть о себе. Наваждение, насылаемое им, притупляет мозг и создает уверенность, что все происходящее - абсолютно добровольно. Каждый не только с готовностью, но даже с радостью, красуясь перед другими и непрерывно соревнуясь с ними, работает, как заведенный. Каждый, как и сам Балда, работает за семерых, каждый без ума от того, что он один может работать за семерых.

Каждый в этой гонке мечтает о том, чтобы его похвалил, приласкал сам Балда, но лично Балде не хочется ничего. Вследствие этого он спокоен и неуязвим, он как кукла, как робот, как машина. Всем живым, уставшим от непрерывной борьбы за существование, от гонки за выживание, хочется прикоснуться к этому состоянию безмыслия, безучастия и не включенности в смысл происходящего, к этому почти божественному чувству полнейшей свободы, которым обладает работник попа. Вседозволенность, отсутствие радости и удовлетворения от сделанного ставит Балду вне конкуренции и досягаемости. Ему можно только подражать, стать таким, как он, человеку невозможно, как невозможно ему сравниться с машиной по производительности, безукоризненности, полнейшей без эмоциональности в любом деле. Балдой можно любоваться, как любуемся мы работой совершенного устройства, но стать Балдой страшно, у него, как и у робота, нет человеческого лица.

ИЗДЕРЖКИ ВЕЧНОГО ДВИГАТЕЛЯ

Балда обращается с людьми, животными, морем, чертями, не думая и не сомневаясь, он ведет себя так, как ему удобно и нужно. Еще вчера он шутил с поповной, играл с попенком, который называл его тятей, а сегодня - равнодушно уйдет из дома, который сам же разорил, оставив семью без кормильца, без мужа и отца. Он не может почувствовать себя неправым, он вообще не может что-либо чувствовать и желать, зато он умеет вызвать в каждом потребность понравиться и угодить себе. У каждого сама собой возникает необходимость доказать это делом, что нетрудно, надо только исполнять то, что угодно Балде. Балда умеет выявлять и высвобождать тайные желания каждого, снимать те страхи и опасения, которые тормозят исполнение затаенного и заветного. Этим он дает каждому шанс стать счастливым, свободным и станцевать свой персональный танец на земле.

В сказке все торопятся поскорее исполнить этот танец, ежедневно начиная плясать вместе с Балдой еще затемно. До света пляшет утварь на кухне, лошадь под плугом, все, к кому он только прикасается взглядом. Всем кажется, что они танцуют так, как им хочется, и только внимательный наблюдатель увидит, что пляшут они под его дудку. Сам же Балда почти не тратит сил, стоит только ему дотронуться или просто посмотреть на кого-то, как всякая тварь уже рада пуститься в пляс и насладиться этим бешеным галопом. Его руки обладают удивительной магией прикосновения. Они обладают способностью включать каждого, нажимая на видимую одному только Балде кнопку. После этого все начинают ликовать вместе с ним, кружась в бешеном хороводе.

Поп не умел радоваться жизни и мешал обрести радость другим. Поп сам ничего не делал и мешал другим проявить себя каким-то действием. Балда же, балагуря и усмехаясь, как будто бы ненароком вызывает в каждом потребность делать и поступать, не заботясь о последствиях. Он мгновенно начинает обладать чем-то большим, чем мысли или чувства, он считывает то заветное, к чему люди, звери или предметы безуспешно стремятся и создает у них полнейшее ощущение, что может все это дать. Он безошибочно владеет всеми движениями, всеми па в их персональном танце и предлагает, не откладывая в долгий ящик, немедленно начать двигать руками, ногами, лапами и т.д. Он бросает каждому вызов, вызывает на соревнование, предлагая поиграть и повеселиться вместе. Каждый рад стараться принять условия игры и выполнить все на совесть. Работа начинает идти почти без трения, без суеты и лишних движений.

Поп, когда просил себе отличного, но дарового работника, фактически мечтал о вечном двигателе. В образе Балды, который не брал за труд платы, ел одну только вареную полбу, он этот двигатель обрел. Балда, хотя и ел эту самую полбу за четверых, но работал-то уже за семерых. В этой несложной арифметике дешевого труда, которая поначалу привела попа в восторг, есть одно несоответствие. После ухода Балды, всё, к чему прикоснулись его руки, осталось разрушенным или разоренным. Все, кто доверился ему, принял его всерьез, остаются разочарованными, надорванными, несчастными.

НАШИ РУКИ

Балде невозможно противиться, хотя он собственной головы и не имеет. Она и не нужна ему, он не думает и не внушает другому собственных мыслей или желаний. Он просто открывает тайники чужой души, укрепляя в безверии и в крамольной мысли о том, что недозволенного нет. Поп это работник умственного труда, Балда работает руками. Жизнь без головы заставила Балду выучить язык бессловесных тварей, язык прикосновений и жестов. Главная сила Балды заключена в его руках способных, кажется, и чувствовать, и ощущать, и говорить, а не только осязать, как у остальных людей. Руки в этой сказке играют самостоятельную роль и не только потому, что в ней единственной из сказок Пушкина герой с их помощью обретает пропитание. Здесь руки становятся отражением души человека, рода его занятий и особенностей характера.

Каждая наша мышца связана с двигательной частью коры головного мозга. Область, которую группа мышц, принадлежащих какому-то органу, занимает на этой коре, определяется совсем не размером органа. Она определяется тем, насколько сложные движения способна эта часть нашего тела совершать. Таким образом, чем сложнее эти движения, тем больше та часть двигательной коры головного мозга, которая за эти движения отвечает. Из суммы этих областей получается странный человечек, пропорции которого искажены до неузнаваемости. У него огромные голова и кисть руки, зато туловища и ног почти что нет. На голове выделяются рот с языком и мощными челюстями, малюсенькие глазки, ушки и лобик. Своими могучими пальцами этот человечек мог бы легко обхватить свои ножки и даже туловище, ведь конечности на двигательной коре мозга выглядят не крупнее, чем мизинец. В самом деле, лоб, глаза, нос и уши как будто пришиты к лицу, они малоподвижны. В отличие от них губы и язык находятся в постоянном движении. Сравнение пальцев и кистей рук с остальными их частями приведет нас к такому же выводу. Набор тех движений, которые совершают наши пальцы, разнообразен, а вот туловище, сами руки или ноги в этом отношении куда более скованы.

Кисти и пальцы, рот, язык и челюсти у современного человека чрезвычайно активны. Сильнее всего мы двигаем ими, когда что-то делаем или когда жуем или говорим. Уставшие от постоянного перенапряжения и привыкшие к нему руки бывают не в состоянии успокоиться и расслабиться, они непрерывно теребят или перебирают что-то. Люди то потирают их, то мнут, складывают или рвут ненужные бумажки, то машинально чертят что-то на бумаге, то нажимают на клавиши и пульты электронных устройств. Наши губы также не умеют расслабляться, рот то бывает крепко сжат, то искажен привычной гримасой, а зачастую люди говорят, не умолкая, не видя того, что давно уже всем надоели.

ПРЕИМУЩЕСТВА ОБЩЕПИТА

Усталость, стресс, перенапряжение цивилизованные люди любят снимать едой, жеванием, пустыми разговорами, монотонным ручным трудом, а также интернетом, компьютерными играми или созерцанием светящегося экрана. Эти наиболее привычные и доступные способы снятия напряжения не требуют работы над собой. Постижение других способов расслабления и сброса негативных эмоций ставит человека перед необходимостью овладения искусством жить среди людей, не мешая, не судача, не критикуя. Привычка вмешиваться в чужую жизнь с собственной оценкой, наносит вред обоим: и тому, кто говорит, и тому, в чей огород был брошен камень. Такой камень пробивает дыру в энергетическом поле жертвы, но и сам нападающий рано или поздно рискует получить ответный удар таким же или даже большим по размеру камнем.

Такие дуэли могут происходить с человеком по многу раз в день, выматывая его к вечеру до полного изнеможения. Привычка бороться, само утверждаться, потребность соревноваться и побеждать ввергает наших современников в непрерывную гонку с преследованием. Думая с неприязнью о том, кому оказывают услугу или что-то дарят, люди, сами того не подозревая, применяют оружие замедленного действия. Особенно сильные удары наносит незаметная "домашняя" магия, когда срывают злобу на том, для кого готовят пищу или исполняют еще какую-то работу. Даже само присутствие в доме такой еды и предметов может привести к утрате домочадцами жизненной силы. Защитой и спасением от такого незаметного нападения может служить и отлично служит еда, одежда и предметы, обезличенные массовым, поточным изготовлением. Отличный результат дает пища, приготовленная для широкого круга потребителей, которую подают в сетевых кафе и ресторанах. Блюда туда чаще всего поступают уже готовыми, но замороженными или охлажденными, персонал равнодушен к посетителям, а само обслуживание происходит на потоке.

ПРОТИВОПОЛОЖНОСТИ ПРИТЯГИВАЮТСЯ

Эту сказку отличает то, что в ней истинных героев, таких, кто может вести за собой, служить примером или идеалом, просто нет. Балда только на первый взгляд может показаться положительным персонажем. При всем многообразии талантов, которыми он обладает, Балда заводит в тупик, оставляет после себя пустоту и разорение. Он - одиночка и не стремится к союзу ни с кем. От героев всех остальных сказок Пушкина Балду отличает еще и то, что он владеет каналом сброса энергии через руки, через рукоделие, через труд. Этот канал включается у человека только в том случае, когда руки обладают достаточной подвижностью и чувствительностью, когда их прикосновение к любой поверхности вызывает ответный импульс.

Балда, кажется, получал удовольствие от общения со всеми и со всем, к чему прикасались его руки. Вряд ли он ощущал потребность в посещении храма. У него были натруженные руки, а у попа - руки нежные и пухлые. Поп не любил работать руками, делать это на автомате, легко и непринужденно у него не получалось. Поп обязан быть возвышенной личностью, которой не пристало заниматься насущными житейскими делами, у него чисто вымытые руки. Балда каждый день пачкает руки и не замечает этой грязи, она ему никак не вредит. Поп и Балда как будто бы дополняют друг друга до идеального целого, до такого человека, который умеет раздваиваться, как персонаж Маяковского, который вначале "землю попашет", а потом "попишет стихи". Эти две противоположные ипостаси с трудом уживаются, а тем более совмещаются в одном теле. Не всегда уважают друг друга работники умственного и физического труда. Не все понимают, что возвышенной душе, чтобы не улететь с грешной земли, надо отдавать себя не только молитве или мечте, но и ручному труду, в то время как душе низменной, чтобы не погрязнуть окончательно и не зарыться с головой в землю, надо время от времени поднимать голову к небу.

Противостоящие друг другу поп и мужик как раз олицетворяют собой белоручку и рукодельника. Эти центральные герои сказки образуют пару, только, в отличие от остальных сказок Пушкина, это пара мужчин, а не лиц противоположного пола. Если каждому обитателю планеты необходимо найти свою половинку, то эти двое уже нашли друг друга. На базаре соединились две части целого, которое было разрезано пополам посредине туловища.

Этих двоих, бок о бок проживших целый год, разделяет пропасть. Они разговаривают, не слыша друг друга, не пытаясь понять и принять собеседника, хоть как-то снизойти до его мировосприятия, до его правды. Один их двух может сделать все, что угодно, но не хочет ничего. Другой хочет получить слишком много, но не в состоянии хоть к чему-то приложить собственные руки. На объединение эти двое не способны, хотя именно оно могло бы дать им громадную созидательную силу. Поп без прислуги зарастет грязью, а Балда сам собой без попа не пошевельнется, и его действия будут лишены цели. Поп вдохновляет, Балда исполняет, и они прекрасно могли бы дополнить друг друга, плати поп работнику настоящую цену за его труд. Можно было бы женить его на поповне, обновить застоявшуюся поповскую кровь. Только по законам этого мира ни того, ни другого сделать невозможно. Поп может только покрикивать, Балда - исполнять приказы. Уйдет Балда от одного хозяина, погуляет по свету и потом обязательно придет к другому, сам собой и на себя он работать не может.

РОДСТВО ДУШ

Оба героя постоянно доказывают друг другу, кто умнее, но роль умника навсегда отдана попу, хотя у него и толоконный лоб. Согласно толковому словарю Даля, толоконный лоб является принадлежностью дурака и обозначает глупость. Только в этом мире держаться дураком призван не поп, а Балда, хотя он может справиться с любой непредвиденной задачей. Мужику просто не дано быть умным, умный руками не работает, у умного есть свой дом и деньги на прислугу. Только дурак будет батрачить на хозяина, болтаясь по свету, как неприкаянный. Умный поп служит только Богу, дурак служит всем, кому прикажет умный. В конце сказки дурак берет свое, он не черт, с ним шутки плохи. Ему даден талант видеть каждого насквозь и наказывать его по заслугам.

Балда призван жить земным, поп - небесным, но между ними немало общего. Оба они, например, мало интересуются прекрасным полом. Так и не сумела поповна произвести впечатление на работника, сколько она ни печалилась о нем. Покинул Балда и ее, и разоренный им же отеческий дом девицы. Между попом и попадьей нет теплых отношений, жена нужна хозяину дома только для недостающей ему хитрости и догадки. В этой сказке, как и в этой эпохе, дело делают одни только мужчины, оставляя женщин в стороне. Может быть, поэтому здесь нет места чудесам, для земного проявления которых нужны двое, ставшие одним, нужна пара любящих. Все, что сделано одними руками без сердца непременно приведет к разрушению, как, не задумываясь, разрушает все, что сам же и создал, Балда.

Его хозяин по большому счету тоже не думает о семье и детях, о благополучии собственного дома, он слишком занят сиюминутной выгодой. Домашние не избалованы его вниманием, дети не чувствуют в нем отца семейства. В ответ на мнимую ласку Балды истосковавшийся по общению со взрослым мужчиной попенок начинает называть его тятей. Наверное, попу некогда было хоть иногда приласкать сына и поиграть с ним.

Похожи поп и Балда еще и тем, что для обоих дети природы, водяные черти силы дьявольские, а потому без зазрения совести с ними можно делать все, что угодно. Для природы, как и для любви, места в этом мире не находится. Одинаково не заботит главных героев сказки и грядущий день. Как перекати-поле, подчиняясь чьему-то капризу, без видимого смысла и плана идет, бредет по белу свету работник. Мы не знаем, какого он роду племени, где его дом родной, куда он отправится завтра. Он и сам не знает или не вспоминает о своих корнях и родстве. Поп надеется только на авось, а не на здравый смысл или Бога. Он не думает о расплате за грехи, и ему все равно, что останется после него.

Оба героя чужие на базаре, на этом празднике жизни для покупателей и продавцов оба они оказались случайно. Балда забрел, идя путем дорогой. Поп, ненадолго спустившись с небес, возмечтал получить, как и все, выгоду, барыш. Нет у него таких денег, чтобы купить добросовестный товар, нанять потребных ему для ведения хозяйства семерых работников. Может быть, потому и отправился он на базар ранним утром, когда первому покупателю делается скидка, когда не пришли еще туда те, кто может спать подольше и перед кем умный продавец привычно накинет цену. А, может быть, это попадья так запилила мужа за безалаберность в домашних делах, что он решился наконец-то, не сказавшись ей, предпринять что-то сам, нанять дельного работника и свалить на него все домашние дела, а самому спокойно заняться службой и отдохнуть от жениных попреков.

ЗАБЫТЬ НАВСЕГДА

Балда и поп, как разделенный на две части человек, одна, верхняя половина с головой, другая, нижняя - с руками и ногами. Один призван стоять, возведя очи к небу, а другой, согнувшись над тяжелой работой, смотреть вниз, под ноги. Один не понимает другого и считает важным только себя и свою работу, но каждый игнорирует, как может, своего оппонента и непрерывно борется с ним, используя собственные методы и не останавливаясь ни перед чем. Каждый норовит сжить противника со свету. Поп ждет, что Балда будет работать на него почти даром, станет его руками и ногами, а ему самому можно будет полностью отдаться роли учителя, поводыря для паствы. Балда же, обеспечивая попа и его семью хлебом насущным, совершенно справедливо считает, что хлеб и есть всему голова и никак не может уразуметь, а зачем вообще нужен поп, когда, сколько ни молись, сколько ни отпускай грехи, закрома от этого полнее не станут.

У Балды нет головы, он оболванен и не имеет памяти о прошлом. Он не тратит времени и душевных сил на угрызения совести, не вспоминает о тех, с кем свела его дорога странствий. Балда не проживает жизнь и не дает себе труда забывать то, что проходит мимо него, он просто не помнит ничего из того, что было. Живой человек невольно возвращается назад, ворошит прошлое, пытаясь как-то разобраться в нем, понять собственные и чужие ошибки, чтобы на них научиться и приобрести личный опыт. Право на забвение прошлого человеку надо заслужить. Оно возникает после переосмысления, когда человек на деле докажет, что никакие возвраты к уже прожитому не всколыхнут неприятных воспоминаний, не вызовут ненужных эмоций. Только тогда, освободившись от груза былых ошибок и обид, выйдя из круга прежних заблуждений и слабостей, человек в состоянии сделать первый шаг вперед, в новом направлении. Каждого, кто не имеет силы учиться, судьба заставляет кружить на одном месте, создавая иллюзию движения вперед. Идти по жизни с грузом прошлого труднее, чем налегке, когда ничто уже не бередит душу. Все силы человек отдает тогда на события сегодняшнего дня, не тратя их на ненужные воспоминания и пустые планы.

В пустую голову можно легко вложить все, что угодно, человек с вытравленной памятью удобен для исполнения любого дела. Он становится подобием манкурта, героя романа Чингиза Айтматова. Кочевники превращали плененных юношей в рабов манкуртов, которые слепо исполняли волю хозяев и успешно воевали даже против своих соплеменников, родных и близких. У манкуртов память о прошлом и о родине отнимали путем изощренной пытки. Для этого голову наголо обривали, надевали на нее сырой бычий пузырь, связывали и сажали на коня. Высыхая, пузырь настолько плотно обтягивал голову, что отраставшие волосы не могли пройти через эту натянутую пленку и врастали назад в кожу жертвы. Человек испытывал такую нестерпимую головную боль и жажду, что терял память.

Одновременно с потерей памяти манкурт терял и все свои обязательства перед родиной и семьей, привязанность и любовь к предкам и роду. Он становился послушным исполнителем любого приказа хозяев и не смог бы узнать даже свою родную мать. Жизнь для него как будто бы начиналась вновь с того самого момента, когда хозяин прекращал его мучения, снимал с головы пузырь вместе с волосами и давал напиться досыта. После этого второго рождения юноша начинал признавать лишь того, кто избавил его от страшной пытки, не помня того, что именно он его на эту пытку обрек. Не имея груза прошлого, не испытывая сомнений, угрызений совести, утратив память, юноша легко обучался. Он становился выносливым, нетребовательным, не испытывал страха и становился идеальным, не обсуждающим приказы командира воином. Он был предан хозяину, как верный пес и готов был пойти за него на смерть.

СТАТЬ ВСЕСИЛЬНЫМ

Балда, у которого нет ни дома, ни родных, ни имущества, ни памяти, является также неплохим объектом для манипулирования и исполнения чьей-то воли. Если требуется создать много подобных ему или манкурту людей, то способ, как это сделать, описан Пушкиным в сказке. Для этого достаточно переселить человека далеко от дома, оторвать его от родных корней, уничтожить и вытравить или дискредитировать память о близких, о предках, внушить безразличное отношение к личной собственности, разрушить общечеловеческие нравственные устои и заменить их иными, новыми. В результате этих манипуляций рождается человек-машина, он не думает, не анализирует, легко обучается и отлично работает. Подобно роботу-автомату или нашему Балде, такой человек находится в одном из двух состояний: либо включен и работает изо всех сил, либо выключен и пребывает в прострации.

В отключенном состоянии Балда бредет, сам не зная, куда, но в любом состоянии и при любых обстоятельствах Балда не сможет выразить словами, что и как он собирается сделать, какому плану намерен следовать. Он не способен к обобщению, мир для него разделен на отдельные, не связанные между собой и, как правило, однотипные действия или поступки. Он в них всегда играет роль правого, главного, а потому имеет право на все. Он ведет себя так, будто ощущает, что за ним стоит огромная сила. Она выбрала его, отметила своими милостями и своим могучим покровительством. Под ее защитой, на потоке ее воли идет он, один одинешенек по свету. Все, что он совершает, это творит его руками она, все, что произносит, внушает ему тоже она, а он всего лишь говорит ее устами. Просто у силы этой нет рук, она безгласна и не может обойтись без его умения преображать мир трудом, а потому она наделила его языком, руками и ногами. Это по ее воле, как будто бы случайно забрел Балда на базар, а потом ее словами заговорил там с попом и назначил такую на первый взгляд странную плату за свою годичную службу. От ее лица говорил он потом со всеми: с животными, с попадьей, поповной, попенком и чертями. Сам по себе он ни за что не смог бы придумать, как ловко всех обмануть, как сделать так, что все захотели стать с ним заодно, вступив, таким образом, в союз против попа, своего настоящего хозяина, отца и мужа.

КАКОВ ПОП, ТАКОВ И ПРИХОД

Поп читает, не особенно вникая в содержание и не веря в святость совершаемых им ритуалов, молитвы. Неграмотный Балда читает в душе каждого, как в книге. Он тонко ощущает разницу между людьми, чувствует, чего каждый ждет от него, он знает, как понравиться каждому и незаметно подчинить себе. Поп не видит отдельных людей, перед ним в храме стоит одноликая паства, лишенные индивидуальности рабы Божьи. Он живет в иллюзии собственной непогрешимости, величия и избранности. Ему представляется, что это сам Бог говорит с прихожанами его устами. Если же они рабы Божьи, то они и его рабы также, а это значит, что для них честь работать на него, как работает Балда, не получая ни платы, ни даже благодарности.

Поп как-то незаметно вытеснил из своего сознания, что он всего лишь человек и слуга Божий, что это Бог поставил его над людьми, возвысил этим, но может низвергнуть в один момент. По долгу службы поп был призван гасить неосознанные тревоги, волнения и страх людей, чтобы не поминали они имени Господня всуе, не обращались к нему по пустякам, а учились самостоятельно решать свои проблемы и исполнять желания. Молитвы, покаяния, службы, посты, праздники, установленный порядок жизни призван был успокаивать и умиротворять людей, останавливать вспышки злобы, инакомыслия, своеволия и неверия.

Пока поп был в состоянии сдерживать людские эмоции и направлять их в нужное обществу русло, он был нужен всем: и земле, и небу. Когда же он не смог более властвовать над мыслями и душами прихожан, то стал, способствуя бунту и протесту, просто опасным. Каков поп, таков и приход, утратил поп веру, стал слишком много внимания уделять мирским заботам и выгоде, потеряла веру и его паства. Не спасают более людей пустые, лишенные благодати проповеди, не в состоянии поп замаливать и отпускать грехи, не может поставить заслон на пути пустых обращений и досужих просьб прихожан к Богу.

ЖИЗНЬ БЕЗ ГОЛОВЫ

Глупый и трусливый поп лишился разума еще задолго до того, как получил три своих заслуженных щелчка по лбу. Он давно уже медленно терял его, когда постоянно обманывал народ, говоря одно, а делая совершенно иное. Всё, что учинил Балда в поповом доме, стало только следствием. Причина заключалась в том, что поп давно уже служил службу механически, молился и произносил положенные словеса церковных ритуалов по привычке, скороговоркой. Он не вкладывал в них той силы и мощи, которую дает истинная вера. Поп занялся делами коммерции, в которых немного смыслил и оттеснил спасение собственной души на второй план. С какого-то момента он начал совершать ошибки. Не дело попа считать деньги и экономить, его дело - укреплять молитвой путь к Богу. Оставив этот, уготованный ему небом путь и вступив на чуждое званию духовника материальное поприще, поп оказался между двух огней.

Когда "русский авось" перестает охранять попа, когда он, наконец-то осознает, что Балда выполнит все условия договора и к нему не в чем будет придраться, попа начинает одолевать страх. Твердолобость и упрямство не позволяют ему перестроиться, отнестись к происходящему по-новому. Поп превращается в мученика за идею, он ни при каких обстоятельствах не в состоянии изменить свое отношение к мужику. Он не может попросить Балду смягчить условия договора, не в состоянии повиниться перед ним, поговорить ласково, приголубить, поблагодарить, наконец, за службу.

Слово является главным орудием попа, вложенное в его уста самим Всевышним, оно призвано творить истинные чудеса. Но, похоже, что поп лишился дара слова уже задолго до того, как лишил его языка второй щелчок Балды по лбу. Молча и угрюмо взирает поп на усердную работу Балды, он не знает, что сказать, он не в силах вымолвить хоть словечко в его адрес. Куда подевалась та велеречивость, к которой так привык и сам он, и прихожане. Оглашая мощным голосом своды дома Божьего, он оказывается немым в доме собственном. Здесь он не в силах рассудить, как положено, о делах семьи, он не имеет на этот счет твердой жизненной позиции.

КТО В ДОМЕ ХОЗЯИН

Да и был ли тот дом, в котором проживал поп, тем местом, где он мог бы побыть самим собой, отдохнуть, расслабиться, почувствовать, что дорог и нужен кому-то таким, каков он есть. Нет на земле такого места, где он мог бы жить, как простой мирянин, без данной ему власти усмирять бесов, отпускать грехи, без отличительных знаков и привилегий своего сана. Поп не сумел стать главой в собственном доме, в нем правила попадья, баба, как именует ее Пушкин. Она и самим попом правила, по-своему, бабьим умом понимая, что и как он должен делать и сколько взимать за свой нелегкий труд. Ничего серьезного, по-видимому, поп без совета с ней не предпринимал. Она была его тылом и вставала за спиной всякий раз, когда в этом возникала необходимость. За годы совместной жизни они привыкли обсуждать все щекотливые вопросы и просто затруднительные дела, из которых баба всегда умела найти выход. Баба была хитроумной, поп - крепок задним умом. Он не подвергал сомнениям ее подсказки, а она крутила им, как только могла.

Она порядком устала от его бесхозяйственности, от запущенного дома, от вечного безденежья. Попадье не удавалось пожить в достатке и почитании, как это полагается женщине ее звания. Она устала учить мужа, принимать за него решения, защищать его и успокаивать, как будто он малое дитя. С появлением Балды все в доме переменилось. В нем наконец-то появился настоящий мужчина, на которого можно было во всем положиться. Он привел в порядок хозяйство, взял на себя не только мужскую, но и женскую работу. Все расцвели под его умелыми руками: она, поповна и попенок, а самому попу стало совсем неуютно. На старости лет попадья смогла отдохнуть от мельтешения мужа и от его бессмысленной суеты, пожить спокойно и достойно. После получения Балдой со дна моря несметных сокровищ сбылась ее мечта об обеспеченной старости. Поповна уже давно печалилась о статном парне, попенок звал его тятей, а поп постепенно становился лишним в собственном доме, досадной помехой для всех.

Попадья была призвана оставаться всегда и везде надежной защитой для мужа, но она могла, сама о том не подозревая, предать его. Она могла мимоходом порадоваться тому, что поп перестал докучать ей и пожелать, чтобы так было и впредь. Этим она лишала мужа опоры и почвы под ногами, не случайно от первого щелчка Балды поп подпрыгнул до потолка. Он и так уже давно оторвался от земли и был не в состоянии ни опуститься вниз и начать идти на собственных ногах, ни оторваться и воспарить на крыльях молитвы. Он завис давно, а теперь это состояние подвешенности уже невозможно было более скрывать.

БАТЮШКА С МАТУШКОЙ

Если поп для прихожан должен быть батюшкой, то попадья - матушкой. Священник в сельской местности вынужден вести довольно замкнутый образ жизни. Сойтись с простыми людьми ему не позволяет сан, для людей знатных он навсегда остается человеком другого круга, а в церковной среде существует собственная иерархия, препятствующая обычным дружеским отношениям. Развлечения, принятые у людей светских, церковью не поощряются. Поэтому именно семья занимает в жизни священнослужителей такое большое место. Прихожан мало интересуют личные проблемы батюшки, он должен оставить их дома, а на людях держаться с достоинством, быть безукоризненным, чтобы уважение к нему и его сану не ослабевало. Жизнь на виду у всех нелегка, особенно, когда дома нет понимания и признания, когда становишься там второстепенным человеком, как случилось это с нашим попом.

Священнику не обязательно разбираться в хитросплетениях простой человеческой жизни, поддерживать его и взять на себя львиную долю житейских забот обязана его преданная жена. Так происходит и в сказке, после обсуждения проблем с женой поп всегда становился смелее и начинал глядеть веселее. Матушка была докой в мирских делах, и с годами в ней все больше укреплялась уверенность в том, что ее житейская мудрость будет поважнее философии мужа. Она все больше брала над ним верх, и попу было все труднее противостоять ее давлению. Она пилила мужа и доказывала, что он никчемный и неприспособленный, пока не вынудила наконец-то взять работника. Этим шагом поп доказал жене, что и сам не промах, что выгодно нанял отличного мужика, только торжествовал он недолго. Вскоре матушка вместе с домочадцами и Балдой взяла над ним верх.

Когда поп оказался в тупике и понял, что время расплаты уже близится, именно попадья дала мужу дельный совет. Баба посоветовала отправить Балду к водяным, к чертям за якобы недоплаченным оброком. После этого рокового совета поп стал снова держаться свысока и покрикивать на своего верного работника. Сила внушения и то влияние, которое баба на него имела, были настолько велики, что он до самой своей смерти верил в то, что жена сможет его защитить. Когда поп увидел Балду с мешком оброка на спине у ворот своего дома, то пытался спрятаться за бабу, однако, в сказке нет ни слова о том, что она вступилась за супруга и отца своих деток. Похоже, что она вначале мысленно, сгоряча и нечаянно, а потом уже на деле и осознанно предала мужа.

РАЗДВОЕНИЕ ЛИЧНОСТИ

Невозможно совместить в одном лице роль и слуги Бога, и слуги бабы, если же поп не добился уважения в своем доме, может ли он рассчитывать на уважении прихожан. День за днем, поневоле и незаметно покидал батюшка уготованный ему путь служения Богу, пока не встал на путь взаимодействия с дьяволом. Христианский Бог един, а дьявол начинается с сомнения, с раздвоения. Нельзя вести за собой к Господу, являясь примером лишь на словах, как нельзя отмолить те грехи паствы, в которых батюшка оказался повинным сам. Если духовное лицо не подвержено власти наживы, дешевизны, постоянной экономии, то все те грехи прихожан, которые относятся к делам легких денег и корысти, будут ему по силам. Если же батюшка замешан в таких грехах сам, то они неизменно встанут преградой на пути людской молитвы, станут тем потолком, до которого его подбросил первый щелчок Балды. Молитва не дойдет до неба, она будет уходить в черную дыру мыслей батюшки о дешевизне, поскольку собственных сил для прикрытия этой дыры ему будет уже не достаточно. Тогда все, кто призван трудиться вместе со святым отцом на поприще духовного совершенствования, остановятся. Подняться в своем развитии выше наставника прихожане просто не могут, им для этого не отпущено ни сил, ни возможностей.

Грешник, провозгласивший себя духовным отцом, учителем, наставником, на словах говорящий одно, а поступающий совсем иначе, наносит обществу огромный вред. Его члены поневоле становятся слугами грешника, а не Бога, а расплачиваться за это приходится обществу в целом. Конечно, виноват в таком положении вещей и в подобных заблуждениях не один только поп, а само общество, которое живет двойной моралью. Здесь принято одним не доплачивать, а другим - переплачивать, а плата не зависит напрямую от результатов труда. В этом мире практически все заняты увлекательной погоней за дешевизной, за миражем, за подобием вечного двигателя, который стоит вне законов природы и не имеет права на существование. По законам материального мира есть за четверых, а работать при этом уже за семерых просто невозможно.

Законы, которые правят в сказке, вынуждают каждого вступить в соревнование, в погоню за деньгами и прибылью, а семье небогатого попа досталась не лучшая стартовая позиция. Вся личная жизнь супругов как на ладони, и облегчить душу, и излить ее они могут только друг перед другом. Они обязаны держать дистанцию, не подпуская прихожан близко. Матушка-попадья должна быть все время на высоте, она не может посудачить, поболтать с соседками, перемолвиться с кем-то простым человеческим словом. Она не вольна ни в речах, ни в поступках, она замкнута на семье и муже. Супруги устали от своей вынужденной изоляции, от невеликого дохода, от того, что общество так много требует от них, но так мало дает взамен. Дети растут, дочь уже на выданье, сыну надо дать образование, дом запущен, а денег все нет, и пожаловаться некому, и взять негде. Вот и стал батюшка жить, как все, надеясь на халяву, подчиняя дела и мысли личной корысти. Стал он и службу свою исполнять так, как стремятся в этом мире работать все, без души, кое-как, наспех, не радея о будущем, уповая на счастливый случай и личное везение.

ГОВОРИТЬ - НЕ ДРОВА РУБИТЬ

Тяжела жизнь священника. Ему приходится выслушивать разнообразные излияния верующих, вникать в их тяготы и заботы, разбираться в их грехах, распутывать семейные отношения и, самое главное, давать правильные советы. Чтобы дела их сдвинулись с места, надо работать на совесть. Если не делать этого, то можно сойти с ума от постоянных повторов надоевших житейских историй, которые поп уже давно выучил наизусть и из которых не только верующие, но и он сам не знает выхода. Чтобы не сломаться под лавиной, напором тех несчастий, с которыми прихожанину просто некуда больше пойти, чтобы наставить его на путь истинный, подсказать, научить, предостеречь или, напротив, подтолкнуть вперед, чтобы просто успокоить и утвердить сомневающегося в силе Господа и его промысле, священнику надо иметь не только твердую веру. Священнику хорошо иметь и достаточный вес, не только в смысле влияния в обществе, но и в самом прямом смысле, в смысле массы тела. Действительно, священники редко бывают худосочными. Для этой весьма непростой службы необходимо хорошо кушать, ведь еда это естественная защита человеческого организма от тех вредных условий, в которых волею судеб ему приходится трудиться.

Со стороны кажется, что говорить языком легче, чем работать руками, на это не требуется много сил. Служба в храме это не пахота и не косьба, от которых изнеможение валит человека с ног. Крестьянину нелегко понять тяготы церковной службы, вообразить, почему священник так устает от нее, хотя ничего руками не делает. Не от этого ли непонимания в народе так много пословиц и поговорок, высмеивающих попов. Одна лишь матушка-попадья знает, как мучается ее благоверный, как не имеет он отдыха ни днем, ни ночью. Он готов в любое время пойти к больному и умирающему, даже, когда сам не здоров и смертельно устал. Жизнь его обозрима всеми, всякий огрех в ней обсуждаем досужими языками, а осуждение дается полной и самой тяжкой мерой.

Начав жить не так, как положено и достойно при его сане, а так, как принято, поп постепенно привык к своим порокам, сросся с ними и перестал их замечать и стыдиться. Они разрослись и встали между ним и Богом непробиваемым потолком. Попу казалось, что его отклонений от строгих правил, предписанных церковной моралью, никто не видит. Однако, Бог, как известно, видит все, и все дела попа были уже давно известны небу. Там давно уже не дополучали людских голосов, той энергии, которую люди вкладывали в свои молитвы. Молитвы прихожан застревали, путаясь в навязчивых мыслях попа о дешевизне, и он поневоле заставлял общий хор верующих звучать в унисон своим мелким меркантильным мыслям.

СИЛА ДЕШЕВИЗНЫ

В приходе попа было нарушено извечное равновесие между небом и землей, поскольку земное было усилено в ущерб небесному. На первый взгляд для дела наживы хорошо, когда о нем все время радеют, чем больше тратится на дело сил, тем большего успеха можно добиться. Молитвы, посты, покаяния в карман не положишь. Только Божественное соизволение должно быть на все, в том числе и на богатство, конечно, в том случае, если богатство заработано честным трудом. Деньги же, нажитые в результате обмана, не могут быть дарованы небом, их дарит людям кто-то иной. Если воры и обманщики получают в обществе предпочтительные возможности в области наживы, то уж не черти ли предоставляют их тем, кто вместе с попом забывает о Боге. Кому же, как ни чертям может быть адресована просьба об обогащении за счет дешевизны, недоплаты, получения по бросовой цене добротной услуги или товара.

Счастье видится героям сказки в том, чтобы купить, обманув продавца, подешевле, а продать, обманув покупателя, подороже. Здесь в расчет принимается одна только материальная выгода, которая стоит превыше всего, даже превыше жизни. Между степенным и солидным торгом в Сказке о царе Салтане и базаром в этой сказке пролегла пропасть. Там купцы это умные, образованные и, самое главное, честные люди. Здесь торговлей управляют совершенно иные законы.

Купцы из царства Салтана "торговали недаром" и с большой для себя выгодой, что неудивительно. Их прибыль складывалась, в том числе и из того, что везли они товары по белу свету, рискуя и ими, и собственной жизнью. В этой сказке прибыль складывается из того, что товар, купленный дешевле, чем на рынке, норовят продать дороже рыночной цены. В таком случает кто-то должен все время оставаться в накладе, а со временем и производство товара, и его честная продажа становятся делом вообще невыгодным.

Тем не менее, общество, построенное на дешевизне, существует, и правят в нем на первый взгляд непонятные законы. Согласно им, бесконечные взаимные сделки оказываются выгодными для всех, хотя они и являются прямым нарушением природных законов, согласно которым чуда вечного двигателя в земных условиях быть не может. Это нарушение обусловлено еще и тем, что в мире этой сказки узаконено истребление природы, права которой на существование давно уже попраны. О равенстве между людьми и силами природы не может быть и речи, по природным законам здесь давно уже не живут, здесь о них просто забыли.

ЖДАТЬ МИЛОСТИ У ПРИРОДЫ?

Природа здесь загнана очень глубоко, а ее вчерашние хозяева, водяные это и есть, по понятиям людей, черти. Они не показывают носа из глубин своего последнего пристанища, малюсенького моря, больше похожего на озеро. Оно такое крохотное, что заяц в состоянии обежать его за несколько часов. До дна этого водоема Балда спокойно достает своей веревкой. Он настолько силен, что готов потревожить самые потаенные уголки моря. Если ему прикажут, то он готов осушить любые водоемы, повернуть вспять питающие моря реки, готов выкачать всю воду до дна. Природа бессильна, человек сумел обойти ее законы, попрать их и формально поставить свое существование вне их.

Человек соорудил гигантскую пирамиду, в основании которой лежат несметные богатства земли, права на которые люди присвоили себе. Только, как и каждая подобная пирамида, она рано или поздно должна рухнуть, подмяв под себя всех, кто поверил в торжество дешевизны и кто обогатился за ее счет. Попирать извечные природные законы человеку удалось лишь на какое-то время. Он поставил себя выше всех остальных обитателей Земли, разорвав связь между собой и всеми, забыв при этом, что человек это точно такая же малая часть незыблемого целого, как и все.

Исключив себя из природной сферы, сделав необязательным для себя соблюдение Божественного равновесия в ней, человек стал фактически жить за счет все большего и большего разрушения среды обитания. Люди постоянно черпают со дна моря богатства, отнимают силу и ум Балды и ему подобных, не платят, сколько положено за его труд смеются над ним, нищим и убогим, держат его в дураках. В сказке нет положительных героев, как нет в описанном в ней обществе резерва для обновления. Все богатства, отнятые обманом у чертей, остаются у попа, у которого больше нет ни ума, ни языка. Они не оставят следа в мире, рассеются и просто пропадут, не принеся никому радости.

ИЗГОЙ В ОБЩЕСТВЕ ПОТРЕБЛЕНИЯ

В сказке незаметно произошла подмена Бога творца и вершителя судеб тем, кому в действительности служит поп. Всесильная природа утратила свое величие, она стала существовать только на потребу людям, а выразителем ее интересов предстает глуповатый черт. Идеалом в обществе становится тот, у кого денег много, кто может потреблять в большем количестве и лучшие товары, ничего не делая при этом руками. Здесь законы социума поставлены над природными, а все перемены происходят не в результате чудес, как в остальных сказках Пушкина, а путем труда. Чудо непредсказуемо, оно может снизойти, а может и помедлить, может, как в волшебных сказках востока, придти не вовремя и не к тому, кто надеется на него. Там хозяином волшебного кольца, лампы или иного чудесного предмета становится просто случайный человек. На подобное чудо невозможно рассчитывать, а вот на мужика, который все умеет, у которого работа горит в руках, расчет будет потверже. Море, у которого можно безнаказанно взять все богатства, а в качестве платы сбросить туда любые отходы, также важнейшая часть дешевизны, в гонку за которой вовлечены все, кроме Балды.

Самому Балде почти ничего не требуется для жизни, а потому он стоит в обществе потребления особняком. Ему отводится и еще одна роль - посредника, способного говорить со всеми на их языке: и с людьми, и с животными, и с духами природы чертями. Как и полагается посреднику, он взирает на все происходящее со стороны, не участвуя в повсеместной погоне за прибылью. Его не занимают всеобщие ценности, корысть, дешевизна, нажива. Такой человек, если только он не святой и не монах затворник, фигура страшная. Его действия трудно предугадать, нельзя предвидеть, как он поведет себя в той или иной ситуации. Если человек жаден, можно прогнозировать его поведение в вопросах денег и вещей, можно поймать его на этом. Если хвастлив, то не сумеет устоять перед лестью. Охотник за удовольствиями или властью никогда не пройдет мимо того, кто сможет ему это дать. Привычный набор пороков делает человека таким, как все, его поступки легко просчитать, он понятен.

Неимущий и ничего не желающий пролетарий Балда является родным сыном общества потребления и грозной, слепой и дикой нечеловеческой силы разрушения. Приручить эту силу можно, если сделать так, чтобы все без исключения члены общества были включены в неистовую гонку за товаром, в непрерывное приобретательство. Все в этой гонке играют по одним правилам, но только в разных ценовых категориях, поскольку соревнование между классом люкс и эконом просто невозможно.

Покинув дом попа, Балда, ведомый своим суровым инстинктом, отправится искать новую жертву. Он будет ловить ее на крючок наживы, чтобы потом без сомнения и сожаления снова и снова учить по-своему, калечить, наказывать, вышибать последний ум. Поп был не первым, кто пытался не доплатить ему и стремился поживиться за его счет, поп не был его первой жертвой. Все прекрасно знают, что из себя представляет поп, все знают, что он грешен, но все помалкивают. Если поп вдруг станет праведником, то потребует, чтобы все начали каяться и перестали грешить. Все это повергнет корыстных прихожан в трепет и нарушит устоявшийся ход вещей и сложившийся уклад жизни. Все уже как-то приспособились, привыкли и притерлись к заведенному порядку и нормам, давно свыклись с двуличием. Уже не раз жизнь заводила и попа, и прихожан в тупик, но как-то все обходилось. Неминуемая расплата вдруг куда-то отодвигалась, а дело спускалось на тормозах. Поп и на этот раз до последней минуты был уверен, что никакой договоренной платы не будет, что он останется в выигрыше, а мужик - в накладе.

"ВСЯ-ТО НАША ЖИЗНЬ ЕСТЬ БОРЬБА"

У Балды нет ни злобы, ни даже раздражения против нерадивого хозяина, этих очевидных спутников и предвестников надвигающегося нападения одного человека на другого. Балда карает попа как-то слишком спокойно и буднично, без криков и стонов жертвы, без плача и причитания близких, без трагедий. Он просто делает свое дело, сам не зная, зачем калечит беззащитного старика. Вся жизнь Балды как спортивное соревнование, из которого он всегда выходит победителем. Если же есть победитель, то обязан быть и побежденный. Все тогда расставляется по своим местам: поп превращается в беспомощного полуживого инвалида, а удовлетворенный свершившейся местью Балда отправляется искать новую жертву.

В сказке не только поп, здесь все соревнуются в том, кто сумеет взять кусок пожирнее и подешевле. Балда навязывает собственные правила, которые уже стали подзабываться. Он предлагает выяснить, кто может больше сделать, лучше работать и при этом меньше потреблять. Он выигрывает поединок, переиграв всех его участников. Только на деле его созидательная сила оказывается разрушительной, а ему самому даже не интересно, чего он своим трудом добился. Во всем, кроме борьбы, он слеп и глух. Он и жить-то начинает только тогда, когда включается в борьбу с попом. Без приказа и для себя он ничего делать не будет, он впадет в апатию, потеряет интерес к чему-либо. Его интересует только одно - схватка, соперничество, только это вызывает у него прилив активности, а когда одержана очередная победа, и он уходит, остается только пустота.

Балда стал таким, впитав законы сказки, которые заставляют каждого выгадывать и на этом строить жизнь, если же не делать так, то будешь всю жизнь батрачить на того, к чьим рукам липнут деньги. Если же толком не умеешь ни работать, ни считать, то одни молитвы все равно не спасут. В этом мире со справедливостью встретиться непросто. До Бога здесь очень высоко, а царя и власти совсем не видно. Рассчитывать приходится только на самого себя, даже на жену нельзя надеяться, если не обеспечил ее приличным содержанием. Живя одной верой, без денег и силы, можно легко лишиться и языка, и ума, как случилось это с несчастным попом, который не хотел сделать никому ничего дурного. Он имел одну только вполне человеческую слабину, любил поп деньги, был жадноват да глуповат, вот и поплатился за это.

ВЛАСТЬ ТРУДА

Работа Балды сродни чуду, сродни магии. Не ведая о том, как и чем будет жить завтра, Балда всегда точно знает одно: все, за что взялись его волшебные руки, будет исполнено наилучшим образом. Он ведет себя как истинно природный человек. Он разбирается в характерах животных и предметов, он владеет их языком, знает, как с ними поладить. Он и они одной природы, зайку он называет своим меньшим братом. Балда владеет всеми правилами и ритуалами, с которыми следует обращаться к земле, воде, продуктам, к печи, лошади, ко всему, чем населен этот мир. Он чувствует душу каждого, умеет вести себя так, чтобы никого не обидеть и не задеть. Рядом с ним любая работа спорится, все начинания завершаются, все рады довериться ему, отдаться в его властные руки.

В Сказке о царе Салтане ткачиха и повариха, освоив свои ремесла, научившись ткать и готовить, стали управлять царем Салтаном, а через него и всем его царством. Они заявили, что смогут всех без исключения одеть и накормить, что с их трудовой мощью никто не сможет сравниться. Вот только дальше идеи о спасении человечества за счет личного труда бабы пойти не смогли, а Балда правит миром силой своих рук на деле. В этой сказке человек окружил себя только тем, что сделано или выращено его руками. Воображение ткачихи с поварихой ограничивалось только рукотворными одеждой и едой, а Балда способен выполнить не только любую работу, но и любую услугу, например, заменить собой и мужа, и любовника, и отца. Он в состоянии исполнить все, что только можно вообразить. В других сказках Пушкина мир преображает только чудо, в этой - человек рукотворными чудесами заполнил пространство вокруг себя и с удобством и комфортом расположился внутри замкнутого круга, из которого нет выхода.

ХОЗЯЕВА ПЛАНЕТЫ

Здесь человек сам, без Божественной помощи или соизволения научился решать свои проблемы. Это он устанавливает, что должно расти в полях и на огородах, а чему там нет, да и не может быть места. Он решает, какие растения считать сорняками и только на этом основании оставляет за собой право безжалостно уничтожать их. Это он устанавливает, каких животных разводить и до какого возраста их откармливать. Если же кто-то уже не оправдывает затрат на свое содержание, то его надо убить и пустить на мясо или иную людскую потребность. Это человек решил, какие животные наносят ему вред, а одно это уже дает право на их безжалостное истребление. Человек волен определять, что, где и когда сеять или сажать, когда наступает пора сбора урожая.

Все эти обыденные вещи только на самый первый и поверхностный взгляд могут показаться простыми и привычными. Просто люди уже давно сжились с ними и считают само собой разумеющимися. Они выстроили изо всего этого прочную ограду от природы, отодвинув ее подальше, чтобы не мешала. В непрерывном круговороте ежедневных дел заключена громадная сила, чтобы не выйти из него, необходимо обладать таким совершенным знанием потребностей жизни, какие имел работник попа. В практических делах он был безукоризненным.

Пространство жизни можно обустроить так, чтобы оно стало помощником и защитником, чтобы оно общалось с нами, учило, советовало и предупреждало об опасностях. Такое пространство по праву принадлежит нам. Балда везде свой, он умеет понимать язык, на котором общаются между собой любые сущности и стихии: вода, хлеб, заяц, лошадь и черт. Он может различить их мысли и чувства даже в сутолоке базара. Очутись Балда рядом с нами, в мегаполисе, он различил бы все это и средь шума громадного города, где люди уже оглохли от грохота машин и своих нескончаемых мыслей. А, может быть, мы потому и создали эти мегаполисы, чтобы нам стало удобнее и проще жить, потеснив на обочину природу. Жить, не принимая в расчет то, что мы дерзнули исключить ее из наших рукотворных условий жизни.

Мы давно уже пребываем на вершине той пирамиды, в основании которой лежит так безжалостно эксплуатируемая нами окружающая среда. Вокруг нас искусственная реальность, где нет места инстинкту самосохранения, ощущению того, что природа по-прежнему призвана вести по жизни каждого, как бы хорошо он ни спрятался и ни изолировался от нее. Мы стараемся не слышать ее грозных слов, землетрясений, наводнений, прочих знамений, окрестив их стихийными бедствиями или капризами природы. Мы ждем, что она когда-то угомонится, и все будет, как встарь: чистые и глубокие реки, изобильные и густые леса, населенные всякой живностью моря с ласковыми песчаными пляжами.

ПРИВЫЧКА ДОВОДИТЬ ВСЕ ДО КОНЦА

Балда - природный человек, он свой для всех и каждого, но он пришел разрушить этот мир. Поп - человек социальный, но он не снисходит до Балды, до зверей и чертей. Зато поп в мире сказке свой, а Балда по своей сути остается чужим везде. В отличие от попа Балда привык доводить все дела до конца, ничего не оставляя на полдороге. Он не умеет работать плохо, а хорошая работа предполагает, что все начатое надо непременно завершить. Всякое незаконченное дело тормозит начало следующего, а во всем их сонме никогда не утвердится гармония целого, к которой так тяготел работник попа. Посреди незавершенности ритуалы общения с предметами не сложатся, и они будут часто ломаться, а живые существа - болеть. Найти партнеров в том танце, до совершенства которого Балда довел свой труд, можно, когда у танца есть рисунок, а у мелодии - ритм. Все это должно возникнуть, развиться, достичь кульминации, затем, стихая и завершаясь, смениться новым ритмом и рисунком танца для всех его участников.

Каждое дело, которым виртуозно овладел человек, играет у него в руках. При этом у всех, кто кроме человека задействован в нем, появляется своя тема, свой характер движений. Задача человека, которому подвластна эта пантомима, дать проявиться каждому, не мешая никому становиться частью целого, задать общий рисунок танца, воплотить замысел, постоянно совершенствуя и оттачивая ремесло. Балда, прежде всего, выбирает тот темп, в котором будут двигаться танцоры, чтобы к тому времени, как один участник танца завершает свое па, следующий был бы уже готов вступить на арену действия. Нельзя до остатка выпить силу каждого, надо рассчитать все так, чтобы перерыва в работе хватило на восстановление. Надо уметь вовремя остановиться, чтобы не бросить все в беспорядке, а прибрать рабочее место, расставить все по местам, уважительно поблагодарить всех, кто помог исполнить дело и пожелать всем спокойного и приятного вечера.

Может быть, именно эта привычка доводить все до конца, не бросать на полпути и ставить точку в каждом деле и заставляет Балду по совести рассчитаться с попом. Незавершенность это напрасно начатое дело, оно только отвлекает силы, исполнителей и время от других, действительно нужных дел. Всякий, кто затеял дело, а потом ушел и бросил начатое, рискует всю последующую жизнь выслушивать сетования всех тех, кто по его вине простаивает и теряет силу на заброшенном запустении, вместо того, чтобы приносить пользу другим, а самому идти вперед и обучаться. Незавершенность это тот же обман, она зависает между небом и землей, как невоплощенная идея, как подвешен был всю жизнь торопливый без толку суетящийся поп. Его авось, стремление жить за чужой счет, уход от ответственности, состояние взвешенности не могли существовать вечно. Работа попа говорить, работа Балды делать. Только говорить, но не делать это очень опасный путь, он и привел попа на дорогу вседозволенности и исключительности. Подтолкнула его к нему меркантильная матушка попадья, отражающая, как в зеркале, облик мужа.

"ЕДИНИЦА - ВЗДОР, ЕДИНИЦА - НОЛЬ"

В Сказке о царе Салтане герои, чтобы вступить на свой собственный жизненный путь, вначале расплачиваются с родом, отрабатывая свои родовые программы и долги перед семьей. В этой сказке никто и не думает заниматься этим. Здесь мы имеем дело не с подчинением судьбы одного человека судьбе рода, а с подчинением судьбы одного человека судьбе другого. Это судьба прихожанина, включенная в судьбу священника. Такое же распределение ролей может быть между учеником и учителем, подчиненным и начальником, ребенком и родителем, если первые безропотно повинуются последним. Если в Сказке о царе Салтане ограничения, помехи в делах человеку ставил его род, то здесь это делают посторонние, не связанные никакими кровными узами люди, но механизм взаимодействия остается прежним. В Сказке о царе Салтане голоса старших по роду: матери, бабушки, теток, их мнение и позиция слышны и значимы, а молодые потомки почти безгласны на их фоне. Старшие стремятся говорить как можно дольше, заставляя всех прочих звучать себе в унисон. В Сказке о попе происходит то же самое, здесь голос батрака в течение целого года звучит в такт мыслям хозяина, а сам хозяин наподобие колпака закрывает работника от высших сил. Это происходит до тех пор, пока щелчок Балды не заставляет голос хозяина навечно замолкнуть, когда со своего второго щелчка Балда лишил попа языка.

Причина, по которой два или более голосов начинают звучать как один, та же, что и в Сказке о царе Салтане. На земле проживает слишком много людей, и право говорить от себя заслуживают далеко не все. Для усиления собственного голоса люди объединяются в группы, общества, коллективы, связывающие и объединяющие непохожих и разных воедино. Объединение в род, в семью происходит помимо воли, формально выбор предков и потомков от человека не зависит. Все прямые родственники, а также представители боковых ветвей решают какие-то общие задачи, они включены в родовые программы. Объединение людей по профессиональным или иным производственным программам внешне происходит как будто бы добровольно. В результате него образуются союзы, например, торговцев, писателей, адвокатов, строителей, единоверцев и т.д.

Не всегда существование таких союзов подтверждается документами, но всегда представители одной конфессии, профессии, как и члены одной семьи, решают сходные проблемы и понимают друг друга с полуслова. Их объединение происходит, прежде всего, на энергетическом уровне, а скрепленные печатями бумаги только отражают внутренний, глубинный смысл общности. Старинные и знатные роды, которые знают свою генеалогию, также как и союзы представителей наиболее закрытых и творческих профессий, имеют собственную отличительную символику, свои эмблемы, знаки, гербы. Часто фоном для последних служит щит, что подчеркивает охранительную функцию таких сообществ.

Не только род или профессия может быть тем признаком, по которому люди становятся в чем-то подобными друг другу. Их может объединять, например, одно имя. Тогда каждый невольно выступает в мире от лица всех своих, пусть даже и неизвестных тезок. Все они объединены тем, что привыкли автоматически реагировать на звучание собственного имени. Все те, кто окончил какое-либо учебное заведение, кто жил в каком-то городе, местности, стране объединены общим энергетическим пространством. Случайно встретившись вдали от знакомых мест, они по неуловимым для постороннего наблюдателя признакам узнают друг друга и всегда находят, о чем поговорить. Страны и города имеют свои гербы и флаги, многие учебные заведения также обладают отличительной символикой.

ДУША ОБЩЕСТВА

У каждого общества есть лидер. Это, например, основатель страны или города, первооткрыватель какого-то места на карте, имя которого оно чаще всего носит. Это может быть изобретатель, конструктор, глава модного дома, основатель живописного или литературного направления. Это может быть святой, покровитель имени, в честь которого был назван ребенок. Такой человек предстает хозяином общества, его основателем, его душой. Его голос звучит намного громче, чем голоса других членов данного общества. Поп в сказке является хозяином сразу же нескольких таких обществ. Во-первых, он играет роль духовного лидера, идеолога, а, следовательно, исполняет роль наставника и учителя для паствы. Во-вторых, он глава семейства, а это значит, что он исполняет роль хозяина дома.

Попав в дом священника, Балда вынужден подчиняться ему и как хозяину дома, и как духовному наставнику. В связи с этим его зависимость от попа достаточно велика. Поп прекрасно понимает это и помыкает своим работником, как только может. Балда без остатка отдает себя соревнованию с попом, он чувствует, что сможет победить его, если полностью подчинится укладу его дома, если будет исполнять всю работу на поповом подворье как свою, не ожидая указаний и понуканий. В этом случае работник не будет противостоять хозяину, между ними не будет границы, они станут как один человек. Тогда двое в этой специфической производственной паре станут просто нерасторжимым единым целым.

Балда отдает попу свой труд и личное время искренне, не сетуя и не протестуя. Находясь под защитой этой самоотдачи, он не совершает ошибок. Он поистине любит своего хозяина, его домочадцев, он ведет себя по отношению к оппоненту именно так, как предписано христианской моралью. Чем больше поп требует, тем больше, соглашаясь и смиряясь, исполняет Балда. Вместе с ним мы еще раз убеждаемся, что оружия сильнее, чем любовь, на земле нет.

Обычно батрак работает на хозяина совсем иначе, он всегда ищет, как бы сделать дело кое-как, а работает по-настоящему, только если хозяин стоит рядом, над душой. Для успешного завершения своей миссии Балда, который ни при каких обстоятельствах не ошибался, полностью покоряется хозяину, перестает иметь хоть какие-то индивидуальные черты. Он превращается в придаток, мускульную, силовую часть устройств и предметов, он просто приводит их в движение. Он не имеет собственного лица, растворившись в работе, став никем, Балда тем самым провоцирует попа на все нарастающую жадность. Отдавая новые приказы, поп не встречает в ответ никакого протеста или даже внутреннего сопротивления. Вывести Балду из себя попу так и не удается.

ЗА ЧТО МСТИЛ БАЛДА

Поп торопится получить как можно больше от практически даром работающего на него мужика, он утратил чувство меры и вошел в раж. Поп куражится, а Балда терпит и внутренне посмеивается над его корыстолюбием. Только чем сильнее поп подчиняет своего верного слугу, чем сильнее зажимает его и закрывает от мира на своем подворье, тем более грозными станут для него последствия, когда мужик наконец-то оторвется от батюшки, и они разлетятся от щелчков Балды в разные стороны.

Целый год Балда работал на попа и его семейство, он остановился и завяз там. Вместе с мужиком на попа работали силы его рода, многих поколений отличных работников, которые вырастили и научили батрака трудиться. Они стояли за мужиком, их науку он впитал с молоком матери. Эти силы могли быть потрачены на прекрасные дела, могли принести радость людям, но оказались в плену у поповой дешевизны и вечной привычки выгадывать на пустяках. Это и силы природы, которая по приказу попа истощалась и чахла.

Попово подворье стало той черной дырой, в которой оставалось лежать, превращалось в труху все, что только ни попадало, как превратится в прах мешок с драгоценным оброком. Рано или поздно все, кто подчинился попу, кто признал его своим духовным учителем, непременно вырвутся на свободу и отомстят ему за то, что прикрывали его неверие, служили беззаконию, которому он потакал. Отомстят за то, что прикрывали его стремление к корысти, внимали ему и верили, когда он на словах говорил одно, а делал другое.

ПОЛНОМОЧИЯ УЧИТЕЛЯ

Учитель, духовник это человек с философским складом ума, знающий жизнь и способный показать другим пример того, как жить достойно. Такой человек имеет авторитет и вследствие этого возвышается над другими людьми. Он способен пролить на тех, к кому благоволит, щедрость и оптимизм, радость жизни, стремление самому стать хозяином судьбы, стать независимым и созвучным всему самому величественному, что заложено в каждом из нас. Такому человеку почти невозможно нанести урон или вред. У него очень большие, просто гигантские полномочия на Земле, он идет по жизни легко, но весомо, оставляя по себе долгую память в сердцах людей.

Кажется, что бури, несчастья и неудобства никак не касаются его и не могут задеть. Он их не замечает, а, может быть, что они просто не могут достать его под сенью благих энергетик. Учитель обладает властью над умами, а все даруемые им благодати может по достоинству оценить лишь благодарный ученик. Истинный учитель заслужил право родиться в благой семье, а благодаря этому, почти не страдает от невзгод.

Когда истинный учитель встречается на нашем пути, его трудно не заметить, он невольно притягивает к себе. Всем хочется погреться в лучах его тепла, он излучает веру в завтрашний день, которой всем прочим так часто не достает. У него в избытке есть и многое другое, и он щедро раздает все это, но чем щедрее он дарит, тем больше у него остается. Через него проходит непрерывающийся поток мудрости, благодати и оптимизма. Сам же он, кажется, ничего не предпринимает для получения этих ценностей, он слегка ленив, нетороплив, сановит. Но он знает цену себе и своим делам, а также людям с их делами. Он не делает лишних движений, не произносит лишних слов, никуда не торопится. Кажется, что он делает мало, а порой просто пребывает в праздности. В самом деле, его жизнь со стороны напоминает праздник, что неудивительно, ведь он и есть любимец богов.

Стремление выйти за границы материального бытия, приблизиться к высшему, совершенному как нельзя лучше соответствует тем задачам, который стоят перед духовным лидером. Он обязан стать проводником между верующими и Господом, чтобы под его руководством каждый смог обрести покой в душе. Если же в душе учителя будут находить отклик нечестивые помыслы паствы, то исполнять свою миссию он уже не сможет. Черные помыслы со временем приведут к тому, что он просто сгорит.

УЧИТЕЛЬ И УЧЕНИКИ

Между нерадивым учителем и его доверчивыми учениками могут возникать серьезные энергетические проблемы. Ученики, лишенные канала общения с небом, могут оказаться в трудном положении. Они не смогут получать ответы на свои сокровенные вопросы, и постепенно у них будет нарастать чувство неудовлетворенности. Ученики будут уходить от решения собственных персональных проблем, все их силы будут тратиться на поддержание того положительного имиджа учителя, которому он не полностью соответствует. Если на словах провозглашать высокие идеалы любви к людям, а на деле использовать их только в качестве лозунгов для прикрытия все возрастающих потребностей и удовлетворения личной корысти, то вся энергия паствы будет расходоваться на потакание слабостям поводыря. Ученики редко отдают себе отчет в причинах происходящего, они склонны возлагать ответственность за все нарастающие личные проблемы друг на друга, на кого угодно еще, но только не на нерадивого наставника.

Плохой учитель не дает развиваться ученикам, ставит потолок над их головой, выше которого, выше уровня развития учителя они подняться не могут, как говорится, по определению. Такой учитель рискует быть свергнутым своими же учениками. Находясь под сенью учителя и его школы, ученики обязаны платить за это, отдавая часть своей личной силы. Учитель свободно пользуется этой силой для контроля над энергетическим пространством своей школы. Тогда никто не сможет проникнуть в него, а тем самым помешать учить и развивать людей в заданном, но не всегда очевидном для учеников направлении.

Учитель, идейный лидер, хозяин, родитель защищает своих учеников, работников или детей, а все, кто стоит за его спиной, обязаны учиться или работать, не разрушая школу учителя, подворье хозяина, производственный коллектив или семью отца с матерью критикой, завистью, каким-то еще негативом. Они обязаны честно работать на поддержание и упрочение энергетического пространства вокруг учителя или хозяина до той поры, пока не сравняются с ним или не превзойдут его по знаниям, умению, профессиональному или нравственному уровню. Как правило, такой рост происходит с немногими, только с теми, кто оказался в состоянии полностью расплатиться с учителем или хозяином за ту защиту, которой он обеспечил ученика или работника в период его становления. Ученик может покинуть школу и встать на собственный путь лишь, когда окажется в состоянии выплатить все энергетические кредиты, на которые, как и на каждый кредит, непременно нарастают ощутимые проценты.

Отдавать всегда приходится больше, чем получил. При этом неважно, в какой форме была выражена полученная когда-то давно поддержка: в денежной, т.е. материальной или в энергетической, т.е. не проявленной. Это закономерно, открывая собственное дело, люди часто берут кредит, который необходимо выплатить в установленные сроки и с лихвой, с процентом. В начале обучения ученика всегда авансируют энергией за счет резерва школы, и только благодаря этому он наконец-то решает наболевшие проблемы и выходит из тупиков. У него может появиться иллюзия, что очевидный успех пришел заслуженно, что обществом наконец-то были по достоинству оценены его заслуги, что никто ему в этом не помогал. В крайнем случае, ученик может решить, что ему повезло.

Это заблуждение, никакого счастливого случая или заслуженного успеха здесь нет. Просто его личные дела были сделаны на энергетике школы и учителя. Эта сила не является собственностью ученика, она принадлежит школе, впоследствии ученик обязан отработать аванс личным бескорыстным служением. Если же он покидает школу без отдачи долга, без честной и продолжительной работы на ее процветание, то за это приходится расплачиваться болезнями, упадком сил, депрессией, потерями в делах. То же самое происходит, когда повзрослевший ребенок решает покинуть отчий дом, собирается круто изменить направление жизненного пути, выбрав для себя новое, отличное от семейного поприще.

Чем более сильными узами привязанности были связаны учитель и ученик, хозяин и работник, родители и дети, тем более эмоциональным и взрывным становится момент их разрыва. Это не удивительно, чем прочнее и длительнее была устоявшаяся связь, тем больше энергии потребуется затратить на ее разрушение. Скандалы, протесты, нетерпимость, беспочвенные взаимные обвинения расшатывают, раскачивают вчерашний союз, рвут привычные узы. Накал страстей изматывает всех участников конфликта, выводит из себя, заставляет, чтобы сберечь здоровье, поскорее разойтись в разные стороны.

СИЛА ЛИЧНОГО ПРИМЕРА

Без такого установленного порядка использования коллективной энергии, напоминающего обоюдовыгодный заем денежных средств, развитие и обучение невозможно. Заем этот позволяет в трудный момент вхождения ученика в русло нового для него учения или трудного ремесла получить энергетическую помощь в форме совета, поддержки, перекладывания груза проблем на плечи других более подготовленных учеников или самого наставника. Когда вчерашний ученик окрепнет и наберется силы, станет полноправным членом группы, он в свою очередь и сам сможет одарить тех, кто еще только начинает обучение. Энергетика цеха, творческого союза, школы, рода имеет свойство тормозить развитие младших и менее искушенных, если они в чем-то собираются обойти старших. Чтобы вернуть ученика в лоно школы, ребенка - в лоно семьи, поставить зарвавшегося коллегу на место, используются общие приемы. Все верные ученики, остальные члены семьи, коллеги по работе сами собой и без видимого принуждения в едином порыве начинают вдруг нападать и пытаются даже сжить выскочку со света. Эта травля может показаться нечестной, обидной, злой и жестокой, но она закономерна. Благодаря этому выскочка проверяется на прочность. Каждый, кто сделал заявку на право собственного голоса, должен доказать, что в действительности заслужил и заработал это, что невозможно смешать его мысли, заставить произносить не свои слова, выражать чуждую идеологию, служить чужому делу, жить в подчинении, выслуживаться и раболепствовать.

Существуют приемы, препятствующие отделению ученика от учителя, детей от родителей, работника от руководителя, которые можно считать запрещенными. Каждое учение и каждое дело имеет свое секреты, в каждой семье есть свои тайны. Они никогда не становятся всеобщим достоянием. Секреты мастерства раскрываются только перед особо приближенными учениками, часто это происходит, когда лидер отходит от дел или умирает. Секреты оживляют собой дело, делают недосягаемыми для конкурентов удивительное качество товаров или ассортимент услуг. Сокровенная часть учения одухотворяет его, ставя вне досягаемости скорость и уровень продвижения учеников и ту энергетическую защиту, которую дает духовная школа и ее лидер.

Естественно, что для рядовых учеников или работников истинная подоплека искажается, сопровождается недомолвками и даже неверным истолкованием. В области производства та строжайшая тайна, за семью печатями которой находятся так называемые ноу-хау, призвана тормозить передачу информации конкурентам. В сфере духовного обучения аналогичные процессы приводят к остановке в продвижении учеников, а то и к тому, что они оказываются абсолютно не на том пути, к которому стремились и который декларирует учитель.

Прорваться через замалчивание правды нелегко, но еще труднее обойти намеренную ложь. Она становится особенно циничной, когда учитель берется научить тому, чего сам не умеет. Именно так происходит с попом в сказке. Можно найти тренера, который не является профи в данном виде спорта, но способен вырастить чемпиона, вырабатывая у ученика волю к победе и качества борца. Однако передать ученику те качества, которыми не обладает учитель, невозможно. Учитель лжец не может научить честности, даже если на словах будет постоянно возвеличивать правду, вор не научит порядочности, проститутка - целомудрию, потребитель - честному труду. Секрет духовного учительства заключается в том, что нравственный уровень, до которого смог подняться учитель, становится эталоном, верхним пределом для всех его учеников. Оставаясь в его школе, они просто не имеют энергетических возможностей для того, чтобы в этом смысле обойти, перерасти учителя. В этом заключается главная причина, по которой попа необходимо было как можно скорее убрать из плеяды духовников. Его не подкрепленные энергетикой, пустые слова вели паству в мнимое, ничем не защищенное пространство. Поп начинал уже мешать всем, а люди под его руководством, служить не Богу, а самому дьяволу.

ПРИВЫЧКА ЭКОНОМИТЬ

Склонность человека к экономной жизни очень важна, но как же привязывает она сотнями маленьких веревочек к земле, как держат они все вместе, распластав и не давая оторвать ни руки, ни ноги, а тем более, голову. Так привязали в романе Сфивта малюсенькие лилипуты громадного Гулливера и тем лишили великана силы. Как захватывает не только попа, но и многих наших современников привычка поискать продавца, отдающего товар за полцены. В какой азарт входит каждый, кто пустился на этот вечный поиск мелкого барыша, сколько времени он тратит на эту работу и в какое расстройство приходит, когда не удалось сэкономить там, где это сделали другие. Как отлично пользуются этой нашей поповской привычкой к экономии продавцы. Они умело обманывают нас, то всучат по дешевке что-то оптом. И вот лежит ненужная нам вещь, сгнивает не съеденная еда, не доставив нам ни пользы, ни радости. Бывает и так, что вовсе непригодными для дела оказались по случаю приобретенные товары, тогда получается, что наши пусть даже и скромные деньги истрачены зря.

Мы тратим время, не получая удовольствий, наш дом захламлен ненужными и некачественными товарами, мы едим и носим не то, что нам хотелось бы, а то, что дешевле. Мы привыкаем к чувству самоуничижения и незначительности и удивляемся, почему нас не уважают люди. Мы сами ставим себя в разряд людей второго сорта, а, пытаясь выгадать на мелочах, стремясь хоть немного обставить другого, прогадываем в крупном. Пучина пустяков и грошей застилает нам глаза, и мы перестаем видеть свет. В такой убогости нет, да и не может быть места для чуда. Не случайно герои сказки ведут такую обыденную и нерадостную жизнь. Желание солдата стать генералом приводит к тому, что он хотя бы пытается подражать своему кумиру, равняется на него. Если же всегда хотеть одних только пустяков, навряд ли можно подняться выше их. Настроившись на пустяки, просто не услышишь, когда более значимые и интересные дела наконец-то постучатся в твой дом.

БАЗАР

Мы встречаемся с героями сказки на базаре, там мы экономим гроши, и там нас привычно надувают. Базар это не магазин, где наличествует документ, удостоверяющий качество продуктов и вещей. Базар это стихия, где надо верить на слово и надеяться на случай. В цивилизованной торговле существует сертификат, он удостоверяет покупателя в определенных свойствах товара, которые обязаны соответствовать его назначению и гарантировать экологическую чистоту и безопасность. Сертификат является свидетельством того, что товар произведен честным путем, и его приобретение не сделает покупателя невольным соучастником сбыта краденого или загрязнения окружающей среды. Сертифицированный товар не наносит вреда здоровью, имеет гарантийный срок использования.

На стихийном базаре присутствует любой товар, ворованный, недобросовестный, абсолютно некачественный, вредный и даже опасный для здоровья. Задача продавца, у которого именно такой товар, притупить бдительность покупателя, одурачить его. На базаре всегда есть шанс быть обманутым и обкраденным, а потому, не владея его законами, туда лучше не соваться. Покупатель, пришедший на базар с уверенностью, что именно ему удастся купить хороший товар за бесценок, всегда хоть чуть-чуть убежден в собственной исключительности. Ему, незаслуженно обделенному судьбой, полагается хоть какая-то компенсация за эту вопиющую несправедливость. Именно с таким чувством пришел туда поп. Ему хочется хоть немного выгадать, чтобы доказать и себе, и семейству, что он не лыком шит, что он умнее, практичнее и хитрее даже умудренных базарных торговцев.

Прохвосту кажется, что честная дешевизна достанется именно ему. Это может быть скидка первому или просто понравившемуся покупателю, скидка, которую делает тот продавец, который торопится или устал, кто пошел на сезонную или вызванную иными причинами распродажу. Существует оптовая торговля, когда продавец работает с вала, с оборота. Вор также спешит поскорее покинуть базар, чтобы не попасться с поличным. Торопясь купить побыстрее и подешевле, даже честный человек рискует вступить в сделку с тем, у кого есть недозволенные честной торговлей причины спешить, рискует замкнуть своими честными деньгами ту цепь, которой мошенник опутывает людей.

Сомнительные сделки, которые сулят большие барыши, это один из вариантов поповой дешевизны, за которую рано или поздно придется ответить самому, без скидок на то, что так поступали все вокруг, что так было принято. Ответственность вообще бывает только персональной, и платить свою цену за то, что молился на дешевизну или поклонялся выгоде, приходится каждому в отдельности. Именно так, собственным лбом пришлось заплатить попу за то, что, будучи лицом духовным, он так и не научился жить с миром в душе.

СТАТЬ КАК ВСЕ

Базар не любит индивидуальностей, он уравнивает всех, смешивая разные потоки в один, усредненный, вырабатывая единый стиль, идеал жизни, моду. То, что потребовалось одному, может пригодиться и другому, то, что никому не нужно, так и не будет востребовано никем. Если у прилавка стоит народ, значит, там что-то стоящее, а если никого нет, так и подходить не стоит. Если прошел слух, что некий товар или услуга пользуются спросом, то мы будем охотно тратить на это деньги, доверяя не себе, а чужому, общественному мнению и рекламе.

В обществе потребления возникает потребность в доверчивых, непритязательных людях. Жить в нем и быть не таким, как все, очень нелегко, совсем как белой вороне в стае обычных серо-черных птиц. Все пытаются оттолкнуть изгоя, все боятся походить на него, опасаются сделаться отверженными. Базарное общество является отличной экспериментальной базой для отработки глобальных идей, моделей, форм жизни. Ведь все новинки в нем насаждаются опытной рукой, чтобы сразу же войти в обиход. Они немедленно употребляются в дело и разносятся по всему свету, служа одновременно миллионам и миллионам. Механизм базара по самой своей стихийной сути позволяет обкатать, опробовать и с громадной скоростью внедрить любое новшество, чтобы впоследствии утвердить или отбросить, чтобы с его помощью и при его посредстве безнаказанно манипулировать людьми.

КОЛЛЕКТИВНАЯ БЕЗНАКАЗАННОСТЬ

Базар захватывает, вводит в состояние азарта, погони за прибылью, ставит во главу угла деньги не только как меру той энергии, того труда, которые были затрачены на производства товара. Деньги здесь это мера престижа, веса, достоинства любого человека. В атмосфере базара тот товар, в изготовление которого было в действительности вложено больше сил и средств, не всегда стоит дороже, а тот, кто нажил состояние обманом, не всегда бывает наказан. Здесь все зиждется не только на природной пирамиде, в основании которой лежит безнаказанное загрязнение окружающей среды, презрение к братьям меньшим и варварское исчерпание природных ресурсов. Здесь выстроена еще одна пирамида, в основании которой находится коллективная ответственность за происходящее. Более богатый или облаченный властью может в этом обществе заплатить за то, что страдать и мучиться за его грехи и пороки, работать на их сокрытие будут те, кому он за это заплатит. Отпущение грехов также становится товаром и может быть, как и любой товар, куплено за деньги.

Время, в течение которого действует коллективная ответственность, ограничено. Рано или поздно любые пирамиды рассыпаются, и тогда каждый начинает платить по своим счетам сам. Не всегда те, кто взлетел на вершины пирамид, расплачиваются при жизни. Бывает так, что за грехи отцов приходится платить детям. Тогда за поколением тех, кто наживал, попирая все вокруг, родится племя, спускающее деньги на ветер, за поколением волевых, умных и деловых - поколение слабых и безвольных, нерадивых и неумелых. Часто корни респектабельности, о которых давно постарались забыть, лежали в воровстве, мошенничестве, иных проступках и даже преступлениях или в пособничестве этому. Тогда дети, повинные только в том, что родились в семьях нечистых на руку людей, вынуждены вставать на скользкую дорожку, а потом по всей строгости закона расплачиваться не только за собственные дела, но и за дела отцов и даже дедов.

В сказке идейная связь между поколениями, похоже, прерывается. Попенок тянется к чужому человеку, он как будто не ощущает себя сыном попа, его притягивает Балда, которому на дешевизну и экономию наплевать.

Обман, творимый в мире этой сказки, просто не успевает сделаться раскрытым. Человек здесь получил громадные скорости, к которым инерционная и значительно превосходящая людей по продолжительности существования на планете древняя природа просто не может приноровиться. Она не в состоянии мгновенно создавать защитные механизмы от бед, творимых человеческим племенем. В таком случае социальные законы начинают доминировать над природными и попирать их.

ПРИРОДНЫЕ БОГИ СУТЬ ДЬЯВОЛЫ

Трудно поймать нечестного продавца на базаре, а если не пойман, то и не вор. Именно в таком именно ключе идет торг Балды с природными сущностями, которых в сказке олицетворяет старый черт и глупый чертенок. Торг между Балдой и чертями превращается в соревнование, в котором мужик врет от начала до конца, а доверчивые как малые дети черти не в состоянии уследить за его манипуляциями с зайцами, палкой и кобылой. Первые две игры чертенок придумал сам, предложив Балде соревнование на скорость и дальность метания предмета. Это традиционные, как говорится, Олимпийские виды спорта. Судьей в обоих случаях становится не беспристрастный и честный третий, а лично заинтересованный в результате судейства, неумолимый Балда. Он назначает не только правила судейства, но и правила самой игры, легко переигрывая доверчивого простака, живущего по законам природы, а не базара. Первый тайм играют оба участника, во втором - чертенок сдается без боя. В третьем - Балда уже диктует от начала и до конца, во что и по каким правилам играть, а потом сам засуживает нерадивого противника.

Бесенок мал, тороплив, недогадлив, он мяукает как голодный котенок, находясь на суровом пайке, отпущенном природе неумолимым социумом. В сказке черт это не всесильный владыка подводного царства, какой была золотая рыбка из Сказки о рыбаке и рыбке. Это забившийся на самое дно и спрятавшийся там от человечества недоумок. Черти уже не могут больше дурачить людей, как они это делали раньше, в других сказках. Они панически боятся их, торопятся исполнить любые требования, чтобы только те оставили их в покое и не дали совсем погибнуть без привычной среды обитания.

Человек в своем неистовом стремлении покорить природу может все. Он построил мощные машины, на которые не действуют колдовские заклятия и которые не подвластны никакой чертовщине. В старину силы природы держали людей в плену, не давая выйти из-под своей власти, теперь люди взяли свое. Теперь чистый воздух, вода, земля и пища отпускаются по карточкам всем: и людям, и чертям. Люди для собственных нужд научились очищать все это от техногенных загрязнений, а черти делать этого не могут, и им просто не у кого найти управу на людей. Вот старый Бес (у Пушкина это имя собственное) вылезает на поверхность моря только на минутку, но немедленно прячется, боится отравленного воздуха и людей.

Балда называет бесов собаками, угрожая выкорчевать все их поганое племя, устроить им свалку. Бесы знают, что эти угрозы не пустые слова. Обнищала природа, в сказке мы не видим того девственного леса из Сказки о мертвой царевне, который мог успокоить и укрыть всех обиженных, вернуть им силу. Перед нами убогий лесок, где негде спрятаться и некуда убежать от Балды даже зайцу. Давно уже выкорчеваны человеком все не приносящие пользы, а только затеняющие поля деревья. Давно превращены в свалку вчера еще обильно населенные морские глубины и земные просторы. Природа уже не в состоянии защитить человека, ей самой давно уже необходима защита.

Закрыли люди небо черным дымом и дурными мыслями о наживе. Не доходят до Бога молитвы попа и его паствы, мало кто еще сохранил веру и обращается к Богу с искренним словом, все торопятся жить и брать. Нарушена связь между всеми мирами: подводным, земным и небесным. Это значит, что прервалась связь времен: прошлого, настоящего и будущего. Балда не хочет вспоминать прошлое, не радеет о потомстве, ему неважно, что было вчера, безразлично, что принесет с собой день грядущий. Очень напоминает Балду и идеолог этого мира, поп с толоконным лбом.

КТО ЕСТ СКОРО, ТОТ РАБОТАЕТ СПОРО

В старину работника выбирали по тому, насколько быстро он ест. Считалось, что кто быстро ест, тот быстро и работает. Работник обязан уметь есть между делом, на ходу, у него должна легко усваиваться эта наспех съеденная пища. Плохое пищеварение само по себе требует немало сил, откуда же тогда их взять еще и на тяжелый крестьянский труд. Основную энергию, личную силу человек получает из пищи, а когда еда не в радость, то любое дело не будет спориться и ничто не пойдет впрок. Нанимаясь на работу, Балда особо оговаривает, что есть будет самую простую и дешевую пищу - вареную полбу. Полба это злак, напоминающий пшеницу. В настоящее время он мало распространен, хотя является одним из самых древних, его сеяли еще в Древнем Египте.

Питаясь лишь полбой, а не мясом, молоком, яйцами и другими сытными продуктами, Балда работает за семерых. Впрочем, он и самой полбы-то съедает всего только за четверых. Баланс его организма был удивительным, а утечки энергии просто не было. Условный коэффициент полезного действия от его работы составлял 7/4, т.е.175%. Одна из причин этого уже обсуждалась выше, она состоит в том, что Балда все силы отдавал только текущему моменту, не вкладывая их в бесполезные воспоминания и пустые мечты. Это сделало его с одной стороны автономным, ни от кого не зависящим. С другой стороны, не имея ни корней, ни кроны, ни прошлого, ни будущего, он стал, как перекати поле, превратился в оторванного от родной земли вечного скитальца. Если у человека нет корней, то его невозможно подрубить под корень, трудно сломать, зато он легок на подъем. Ему трудно встать на собственный путь, зато он может с легкостью лететь и оказаться там, куда дует ветер.

ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ ЖЕЛАНИЙ

Другая причина исключительной работоспособности Балды заключена в том, что у него не было никаких собственных желаний. Герой своего времени, простой мужик Балда это не князь, не царь, как персонажи других сказок Пушкина. Мир стал простым и более и приземленным, в нем нет места ни Богу, ни чудесам, ни государям. В других сказках люди позволяли себе желать богатства, красоты, любви, власти, всего не перечислишь. Подобные желания всегда имели приоритет над другими и становились движущей силой во все времена. В сказках Пушкина есть и другие персонажи, которые на первый взгляд ничего не хотят для себя. Таковыми предстают царь Дадон, устроивший себе на старости лет покой и старик рыбак из Сказки о рыбаке и рыбке. Только это не совсем так. На самом деле Дадон хотел, чтобы ему не мешали спокойно спать, а старик - общаться с морем. Оба они были уже немолоды, для них было уже естественно жить прошлым и уйти от мира действий. Царь хотел погрузиться в грезы снов, а рыбак - в постоянный диалог со свободной стихией. Оба старика были гордецами и верили в собственную исключительность, Дадон из-за своих ратных подвигов, рыбак из-за того, что море избрало его своим собеседником.

Оба сказочных героя отживали свой век, но Балда был молодым и полным сил человеком, весельчаком, красавцем, силачом, он вполне мог исполнять роль героя любовника, отца семейства, хозяина и просто честного парня. От того, что человек, который так много может, не хочет совсем ничего, становится как-то не по себе.

ЧЕЛОВЕК-РОБОТ

Если человек вмешивается в естественный ход событий с личной, к тому же не всегда адекватной оценкой происходящего, в его жизни могут возникать накладки и сбои. Тогда происходит невольное искажение неуловимой, моментальной истины из-за того, что данное мгновение останавливается и задерживается в личном сознании. Если человек не демонстрирует собственной заинтересованности, не смотрит на мир через призму постоянного личного взаимодействия с ходом вещей, то и окружающий мир также никак не реагирует на такого человека, как будто бы, не замечает его. Тому, кто ни во что сам не вмешивается, никто не мешает делать и его персональное дело. Именно таким был Балда. Он никоим образом не внедряется в информационно энергетический поток с тем, чтобы кого-то похвалить, к кому-то отнестись превратно, выделить то, что может содействовать его личному возвышению или завуалировать то, что может его ославить. Он безразличен ко всему.

Балда так напоминает идеального человека, который все знает, все умеет и в состоянии понять каждого. У него, кажется, просто отсутствуют побочные действия, которые не нацелены непосредственно на успех, на дела, на победу. Обычные люди не так устроены, львиная часть нашей силы безвозвратно утекает по каналам непреодолимых пристрастий, привычек, пороков, без которых живого человека просто нет. Балда всего этого лишен начисто.

У него не проявлены даже так называемые смертные грехи, борьба с которыми является для верующих одним из главных земных дел. Балда был свободен и от потакания грехам, и от их преодоления. Никто не мог зацепить его ничем, пенять ему на то, что он не исполнил обещание, был сластолюбцем, лжецом, где-то и с кем-то повел себя неосмотрительно. Балда никогда не делает ничего лично для себя и ничего себе не просит. Он всегда точно знает, как именно надо вести себя при любых даже случайно возникших и непредвиденных обстоятельствах. Обладая очевидными талантами общения, он никого не смог бы всему этому научить. Он не в состоянии сформулировать те правила, подчиняясь которым делает свои небывалые дела. Он сам не знает, как поступит в следующий момент, за него думают его руки. Его жизненная сила это ни в коем случае не собственность батрака, это дар свыше и передать этот дар кому-то сам мужик не может. На это способен только истинный хозяин Балды, та сила, которая стоит за ним и ведет его по миру.

"РАДОСТЬ ПРЁТ"

Балда привык жить, как живется, он ничему новому за жизнь не научится, ничего на человеческом поприще не приобретет. Он и сам не понимает, как его руки делают все дела, почему, стоит ему только взглянуть на работу другого человека, как он тут же и почти без ошибки может ее повторить. Стоит ему встретить, кого угодно: попа, попадью, поповну, попенка, черта, как он точно знает, как посмотреть, что сказать и сделать, чтобы все вышло, как ему нужно, чтобы все стали тянуться к нему и внимать его словам. В его руках как будто бы есть ключ к живому и неживому, будь то растения или плуг, лошадь или кухонная утварь, человек или сам черт. Он, как герой сказки об Али-бабе и сорока разбойниках, владеет сокровенным заклинанием, тем волшебным словом, тем "сезамом", который легко открывает любые двери. Открыв их, Балда получает право пользоваться всеми спрятанными за ними богатствами, а истинные хозяева начинают почему-то ощущать от его наглого вторжения подобие детской радости полного идиота. Не скоро люди начинают понимать, что их просто одурачили, что он, играя, получил неограниченную власть над ними, а они, полностью потеряли себя и одержимы теперь беспрекословным подчинением ему. Они счастливы с готовностью исполнить все, что придет ему в голову.

Только не является ли сам Балда говорящей отмычкой, ключом, не пользуется ли кто-то неимоверно сильный и им, как он сам пользуется всеми. Этот кто-то, благодаря манипуляциям Балды, получает безграничную власть над миром. Талант, которым владеет Балда, позволяет батраку идти по жизни без трения, безбедно существовать без дома и имущества, без денег и запасов пищи. Все, с кем он взаимодействует, кто попадает в поле его притяжения, начинают, как он, расходовать себя только по прямому назначению, жить без досадных помех и потерь, без мыслей и сожалений, без любви и снисхождения. Все они начинают просто радоваться и плясать его танец, отдаваясь повторяющимся движениям, которые напрочь отключают голову и делают всех свободными, счастливыми и беззаботными.

КУЧА

До прихода Балды на попово подворье, там царило запустение, любое дело не доводилось до конца, ничто не приносило удовольствий и радости. Душа попа, как не наполняемая черная дыра поглощала души верующих, а его подворье способно было поглотить любые сокровища. Подворье требовало постоянной подпитки, обеспечить которую мог только такой незаурядный работник, как Балда. Не было бы попова подворья, не явился бы на свет и не пришел туда работать Балда, оно было призвано распылять все, что создавали его руки. Одно постоянно уравновешивало другое, чем больше созидал и добывал у чертей Балда, тем лучше должна была работать машина разрушения другого, чтобы не нарушалось извечное равновесие жизни.

Как напоминает это подворье знаменитую кучу Плюшкина из Гоголевских Мертвых душ. Куча эта находилась в углу дома этого богатейшего помещика, она, кажется, была живой и постоянно требовала себе новой пищи. Все, что владелец огромного состояния успевал поместить туда: забытое у колодца ведро, оброненная рукавица, разбитая кринка, а также все другое, за чем не успели доглядеть его нищие крестьяне, постепенно превращалось в прах. Куча была катализатором разрушения, все в ней со временем покрывалось такой пылью, становилось такой трухой, что рука проходила насквозь и становилась покрытой подобием плотной перчатки серого цвета. Если Плюшкин еще только нес найденный им предмет в кучу, то у хозяина оставался шанс возвратить его. Все, что уже оказывалось там, обязано было пропасть, вынуть что-то из нее у хозяина не было сил. Куча завладела несчастным Плюшкиным, который, как и помешанный на экономии поп, панически боялся продешевить и был безнадежно скуп. Все, что производили и потом свозили в амбары и закрома его крестьяне: лен, пенька, сукно, зерно также сгнивало, истлевало и поражалось вредителями, не принеся ни пользы, ни радости.

ПРОЛЕТАРИЙ

Балда не позволяет себе думать ни о чем, а тем более о своих коллегах и напарниках, он просто работает, просто взаимодействует с предметами, животными, людьми. Он к ним никак не относится, они ему по большому счету просто безразличны. Ему интересно только то, какую часть работы им можно доверить. Вернее сказать, как сделать так, чтобы они с радостью и готовностью взяли ее на себя. Он пребывает в вечном соревновании, прежде всего, с самим собой, постоянно ускоряя трудовой ритм и расширяя свои возможности. Он постоянно обновляет трудовые поприща, он преодолевает себя и черпает в этом непрерывном сражении все новые силы.

Балда - истинный пролетарий, ему нечего терять и не о чем жалеть. Никто из людей не волнует его одинокое сердце. Он занят тем, что выискивает тех, перед кем еще не сумел утвердиться и доказать собственное превосходство, чтобы потом покарать. Все люди, а их в его непрерывном скитании по белу свету попадалось батраку немало, интересуют его только в качестве противников. Если это люди его круга, работяги, то с ними можно помериться силой, удалью молодецкой, умением, сноровкой и выносливостью. Если же дорога свела его с представителями более высоких сословий, то их Балда воспринимает как соперников иного рода. Они становятся для него соперниками в битве идейной. С таковыми он уже не раз сражался не на жизнь, а на смерть. К их числу принадлежал и поп. Мужики работали руками, были своими, он понимал их, а они его, а поп находился по другую сторону черты. Балда недолюбливал белоручек, он с трудом воспринимал попа как человека. Для Балды человек это тот, кто, как и он, живет силой собственных рук.

БОРЬБА НЕ НА ЖИЗНЬ

Балда мог в один миг уйти с любого места, если ему что-то там не понравилось. Он не ставит задачи с кем-то ужиться, как-то смягчить свой воинственный характер истинного хозяина мира, хоть чем-то поступиться во имя драгоценной свободы. Он всегда и везде вынужден искать недостатки, чтобы, зацепившись за них, получить право оставить попутчика, сотрапезника, хозяина или приятеля и с легким сердцем отправиться в новый нескончаемый путь вечного скитальца.

В доме попа Балда ни на йоту не поступается своими принципами, он спокойно вступает в сражение с хозяином, принимает все новые претензии попа и ни разу не сбивается с темпа. Ровно, выдержано и профессионально проводит он раунд за раундом, становится неумолимым судьей и безжалостным и даже равнодушным палачом одновременно. В своем непреложном праве сурово карать попа, он непоколебим. Ни минуты не раздумывая, он со всей силой мощных рук завершает свою страшную миссию, заканчивает с трех попыток суровую расправу, калечит старика, оставляя его на руках семейства без языка и без ума.

В мире сказки труд явно не в чести, хотя именно от его результатов полностью зависит потерявшее веру в чудеса и утратившее связь с небом человечество. Здесь между работником умственного труда попом и его слугой лежит непреодолимая пропасть. Ни в одной другой сказке Пушкина такое презрение к людям иного ранга, образа мыслей, рода занятия и уровня благосостояния не демонстрируется. Исключение составляет Сказка о рыбаке и рыбке, в которой старуха, став дворянкой и царицей, начинает помыкать и слугами, и мужем. Впрочем, ее торжество длится не долго, она возвращается к разбитому корыту. В Сказке о мертвой царевне даже занятая только своей красотой злая царица позволяет сенной девушке Чернавке говорить в своем присутствии, каяться, вступать в объяснения и плакать. Царевна вообще ведет себя с простыми людьми на равных, она даже прислуживает семи богатырям, убирает и стряпает в их тереме. Царь Салтан спокойно берет себе в жены девицу нецарского рода и поселяет во дворце ее мать и сестер.

ПРОГЛОТИТЬ НАЖИВКУ

Сословная дистанция между хозяевами жизни царями и простыми людьми, их слугами намного больше, чем между попом и Балдой. Однако наш поп все время кичится своим положением и всем своим видом показывает, что между ним и наемным рабочим не может быть ничего общего. Началось это с самой первой встречи обоих героев на базаре, когда батюшка построил свою ласковую речь так умело, что с одной стороны ни с какой просьбой к мужику не обратился, а с другой - работника на свой двор получил. Поп отправился на базар за товаром, а не нанимать работника, но, встретив Балду, сразу же смекнул, что тот будет отличным батраком, что он одинок, никого здесь не знает, в случае чего заступиться за него будет некому, а значит, с ним можно будет не церемониться. Наверное, в этот момент поп мысленно возблагодарил Всевышнего за то, что услышал его молитвы и исполнил его сокровенное желание, послав недорогого, даже дарового работника. Балда и в самом деле как будто бы был послан кем-то свыше. Он возник ниоткуда, чтобы, сделав свое дело, снова уйти в никуда.

Встретить попа считается на Руси дурной приметой, но Балда ничуть его не сторонится, а чуть грубовато и напористо обращается первым. В отличие от недомолвок, которыми полна речь попа, Балда говорит внятно и конкретно. Он ставит определенные, четкие условия того договора, на которых соглашается работать на попа. Правда, поп не предлагал ему работать на него, он говорил вообще и напрямую к мужику не обращался. "Нужен мне работник, где найти такого?" - вопрошает он в воздух. Поп явно не хочет, чтобы инициатива исходила от него. Он строит свой разговор с мужиком так, чтобы Балда вроде как сам напросился к нему на работу и предложил себя. Шел по базару бездомный мужик, а поп пожалел и подобрал его, дал крышу над головой и позволил из милости работать на своем подворье, только и всего.

В результате поп получает такого умелого батрака, который не только один делает работу семерых, но которому не требуется ни отдавать приказаний, ни делать замечаний, ни понукать. Он работает на хозяина так, как стал бы работать на самого себя, экономя время даже на еде. У Балды нет никаких конкретных обязанностей, никаких пределов в объеме его непрерывного от зари до зари труда. Он работает столько, сколько надо, чтобы все в доме было сделано наилучшим образом. Однако, несмотря на все его усердие, поп не замечает рвения и радения своего верного слуги. Ни при каких обстоятельствах Балда для попа не станет человеком. Он для него средство для обеспечения собственной праздности и изобилия. По понятиям попа, если не Балда, так кто-то еще обязан удовлетворять все его потребности, а при этом еще и благодарить Бога за оказанную честь служить и прислуживать самому попу.

ГОЛОВА И РУКИ, ЧТО ВАЖНЕЕ

Поп не слышит Балду, они далеки, как небо и земля, они и символизируют собой вечное противостояние неба и земли, идеализма и материализма. Поп - работник умственного, а Балда - физического труда. Поп привык ни к чему не прикладывать свои пухлые чистые руки, он работает только языком. Балда лишнего слова не произносит, он работает руками, но так умело, что все вокруг него преображаются и получают удовольствие от нынешнего дня и дела. Он умеет направить каждого без понукания и принуждения в то трудовое русло, которое проложено личной силой батрака. Он ненавязчиво поправляет и учит, как можно легко, изящно и красиво проплыть по нему. Он заранее готов к круговороту тех движений, которые будет производить вместе с орудием труда или помощником.

Вначале он производит все, что предстоит совершить, в собственной голове, он не продумывает и не осмысливает все это, а как бы вбирает в себя. Силой внушения, данной ему, он помечает смену, череду действий и предельный трудовой ритм. Этим он снимает со всех, кто вскоре разделит с ним работу, сомнения и неуверенность, изгонит ненужные мысли и страхи, заставит верить в личную исключительность каждого, кто поставлен трудиться под его руками. Каждому начинает казаться, что он уже всему научился и завтра сам, без помощи Балды сможет проделать все сегодняшние операции, что он все уже сам осмыслил и понял. Каждый ощущает перспективы нового дня, чувствует, что все трудности им уже преодолены, а науки освоены. Каждому в его компании кажется, что он уже поднялся над собой, своей унылой участью и постылой ролью бездушного предмета и бессловесной твари. Каждый начинает одушевляться и понимать свое персональное и высокое предназначение в мире, понимать, как много он может и как плохо будет без него.

Только их иллюзия не может быть долгой. Балда уходит, не вспомнив о них, никогда даже мысленно к ним не возвратившись. Он их использовал и бросил без сожаления. Просто они на время стали его полновластной собственностью, а им казалось, что под его руками они только-только начинают жить, становятся из обузы полезными, из дармоедов - кормильцами, из неодушевленных предметов - живыми. Они же всего лишь пленники того непрерывного кругооборота общества потребления, в котором вертятся и предметы, и растения, и животные, и поп с Балдой, и все остальные люди. Завтра их отправят на свалку, на бойню, как вскоре Балда отправит на свалку самого попа. Здесь просто необходимы кучи, отходы, отбросы, завалы мусора и нечистот, куда можно выкидывать то, что надоело, что не приносит прежней пользы и дохода, что вышло из моды и перестало нравиться. Балда эксплуатирует скотину и утварь, поп - его самого, а в конце эта пирамида рушится, поп остается не у дел, а Балда пребывает в упоении своей мнимой победой.

ЧЕГО ИЗВОЛИТЕ

Попу нужен работник и без достояния, и без достоинства, настоящий балда, которого можно включать и выключать как машину и который сам по себе ничего сделать не сможет. Если один человек принадлежит без остатка другому, если он совершенно не работает на себя, над своей жизнью, то вся его сила и сила его семьи идет на отработку нерешенных проблем и семейных программ его хозяина. Вся сила работника идет на затыкание энергетических дыр работодателя. Перед лицом неба в течение года Балды как будто бы и вовсе не было. Зато поп на это время взял на себя право решать за него, что хорошо и что плохо, что нужно и чего нельзя.

У Балды нет собственных желаний, он удовлетворяет чужие. Он просто говорящая собственность попа и его семейства, он будет делать все, что прикажут, угождая каждому. Он исполняет многочисленные роли: отца для попова сына, возлюбленного для его дочери, служанки для попадьи, работника, повара, конюха, плотника и еще, и еще, и еще. Он избавляет от грязной работы всех, не обижается и не сетует, работает легко и без спешки, весело и непринужденно, без раздражения и лени. Даже привередливому хозяину невозможно к нему придраться. Он делает каждого счастливым и безмятежным, снимает заботы и сомнения, освобождает от памяти о прежних просчетах и заблуждениях. Каждый начинает ощущать себя таким, как в самых смелых мечтах, беззаботным, любимым, востребованным и полным сил.

Состояние полнейшего, абсолютного смирения позволило Балде поквитаться с попом. Попу, когда его полностью обслуживали и не отвлекали от его духовного поприща, становилось хорошо и приятно жить. Только воспарив над суетой грешной жизни, он мог отдаваться своим философским размышлениям и ощущать полноту бытия. Балда был счастлив всегда, он, не ведая, что творит, мог сотворить все, что угодно. Поп был уверен, что стоит намного выше таких, как мужик, что он ближе к Богу. Балда показывает ему, что нельзя служить Богу и одновременно жить мирскими делами, надеясь на "русский авось". Поп привык держать людей в послушании, пугая их злым чертом, как родители страшат детей злым дядькой. Он стремится одурачить прихожан, внушая, что, если не слушать его во всем, не делать, как велит он, то бесы замучают человека не на этом, так на том свете. Пусть в неявной форме, но поп, чтобы погубить человека, вступает в контакт с дьяволом.

ПОБЕДА ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ

Без попа не могло бы быть Балды, а без Балды - попа. Балда умеет сделать так, чтобы вещи, предметы, животные и люди полностью раскрылись и раскрепостились под его руками, достигли тех пределов совершенства, на которые без него не могли бы и надеяться. Он дает им шанс показать, на что они способны. Не так ли он сам, перекати поле, вечный скиталец с узелком за спиной получил на поповом подворье возможность показать, чего на деле стоит, и получить иную, кроме вечной дороги, стезю в жизни. Он обрел кров, семью и смысл существования. Он мог бы остаться там, жениться, родить детей, остепениться. Только его потребность побеждать перевешивает все эти радости.

Балда беспамятный, он забыл, как холодно зимой, как грязно в дождь, как голодно и одиноко в пути вечному страннику. Как и все те, к кому прикасались его руки, Балда начинает впадать в иллюзию. Ему кажется, что он уже все может сам, а этот дом и подворье принадлежат ему по праву, без него они существовать не смогут. Ему мерещится, что, если он работает больше всех, если он своими руками восстановил пришедшее в запустение хозяйство, то тогда и дом, и всё вокруг уже по праву принадлежат ему. Ему кажется, что он стал истинным хозяином жизни.

Балда не в состоянии испытывать иные удовольствия, кроме наслаждения от победы. Эта самая сильная его радость затмевает все прочие. Заранее упиваясь неизбежным поражением попа, он просто не может справиться с собой, придти к полюбовному решению конфликта. Балде не нужны люди, он не может жить среди них, принимать их такими, каковы они есть, спокойно относиться к их недостаткам и стремлению к корысти. Вечный бой обрек Балду и на вечное одиночество, которое стало его судьбой. Он свободен от главнейших человеческих пороков. Он создает у попа и его семейства иллюзию абсолютного личного смирения, покорности, отсутствия даже малейших желаний или побуждений, бескорыстного радостного служения всем и каждому. Он - никто и ничто.

Овладев попом, Балда получает право наказывать его, завершая этой расплатой свое знакомство с домом попа и его домочадцами. Во имя этого финала он готов терпеть, молчать, покоряться даже полному ничтожеству, а потом, когда наживка проглочена, сорваться не удается уже никому, охота всегда бывает удачной. Никакие обстоятельства не могут ему помешать поквитаться сполна. Победа в такой борьбе дает мужику немало сил. Побеждая своего нового хозяина, Балда получает всю без остатка душу несчастного в свое полнейшее распоряжение. Поп был особенно лакомым куском, при победе над ним сила парня не удвоилась, как было бы при победе над обычным смертным, а усилилась во столько раз, сколько душ прихожан, забыв о спасении собственной души, жили поповой меркой, поповой головой и поповым радением о дешевизне.

КТО СКАЗАЛ, ЧТО ЛЮДИ РАВНЫ

В сказке торжествует идеологическая подоплека неравенства между людьми. Здесь оба главных героя не желают преодолеть это неравенство и гордятся тем, что совершенно не похожи друг на друга. Сам критерий полезности и вредности служит в этом обществе достаточным основанием для развития и разведения одних или уничтожения и даже истребления других существ. Право уничтожать ненужные сорные растения или вредных, опасных, мешающих деятельности людей животных постепенно приводит героев сказки к тому, что они берут на себя право доминировать и возвышаться, наказывать и судить себе подобных. Они призваны совершать это в силу личной, сословной, идеологической, национальной или какой-то иной избранности. Такой суд перестает быть судом Божьим.

Люди в сказке разделены непреодолимыми барьерами. Отнесение каждого в какой-то разряд, навешивание ярлыка дает основание для манипулирования, для использования каждого по какому-то не известному для него назначению. Жизнь в этом мире напоминает шахматную партию, а люди похожи на почти неодушевленные фигуры. Они и не подозревают ни об игроках, ни о самой игре, ни об ее жестоких, нечеловеческих правилах и задачах, о конечной цели происходящего. Никто из самих игроков вовсе не собирается открывать людям-фигурам глаза, манипулировать людьми, которые все еще не доросли до понимания того, что на самом деле происходит, намного легче.

ОТКАЗ ОТ ЖЕЛАНИЙ?

В этой единственной из сказок Пушкина героем становится простой человек, не воин, не царь, а батрак. Конечно, положительным героем его можно считать весьма условно. Он напоминает классического героя народных сказок, нашего русского дурака, который в конце непременно становится царем. Истинный царь в сказках это тот, кто сумел овладеть своими эмоциями, кто не стал отказываться от выполнения высокого предназначения стать человеком, кто не прельстился теми многочисленными соблазнами, которые щедро разбросаны на этом нелегком пути восхождения. Балда, как будто бы, похож на такого человека, он неэмоционален, его не обуревают никакие желания. Только он стал таким ценой собственного беспамятства, отрицания семьи, неприятия людей, безразличного и равнодушного отношения ко всем и ко всему. Его не заботит и то, что каждый его шаг, подобно семени, прорастет в будущем времени и будет иметь необратимые последствия.

Истинный царь умеет принимать свое прошлое, свои истоки, способен с честью исполнять все то, что оно диктует. Он обязан вначале научиться исполнять желания, чтобы потом научиться отказываться от них, какими бы заманчивыми они ни показались. Наши желания это в большинстве своем желания наших предков, которые они не успели или не смогли воплотить, и которые повисли над нашей головой, отгораживая и изолируя, подобно куполу. Исполняя их, мы освобождаемся от кабалы привязанностей к прошлому, от его ограничений, которые сдерживают наши персональные порывы. Только заплатив ему свою дань, мы получаем право на избавление от его власти, и обретаем шанс на самостоятельные шаги, на возможность пойти по жизни в своем собственном, новом направлении.

МУРАВЕЙНИКИ В МЕГАПОЛИСАХ

По первому впечатлению Балда человек неплотоядный. Он не ест мяса, он - чистый вегетарианец. Однако, он в состоянии переваривать нечто большее, чем просто животная пища. Он умеет поглощать энергию живой души. Лично ему она мало нужна, в этой энергии живых душ нуждается та сила, которая стоит за Балдой и ведет его по свету. Это ей понадобилось изучать человеческие муравейники, в которых понятие индивидуальности и личности давно уже стерлось. Базар это один из таких муравейников. Там происходит непрерывное взаимодействие людей, обмен энергией и информацией. Люди там становятся просто передатчиками, они, как и поп, не отдают себе отчета в том, зачем они отправились на базар, кто и с какой целью поджидает их там, как Балда поджидал попа.

Поп думал, что пошел "по базару посмотреть кой-какого товару", а Балде казалось, что он, как всегда, "идет, сам не зная куда". Пути их случайно сошлись в одной точке, но эта встреча оказалась роковой. В голове попа еще звучат отголоски тех мыслей, с которыми он пришел на базар, но сила, притянувшая мужика и попа друг к другу, уже вкладывает в уста собеседников нужные ей слова, чтобы скрепить взаимное притяжение годичным союзом. Случайно завязавшийся разговор поражает тем, что, хотя эти двое и договорились обо всем весьма быстро, но каждый отвечал собеседнику невпопад. Каждая новая реплика попа и мужика не была ответом на заданный вопрос, хотя в ней, несомненно, отражались намерения вопрошавшего. Похоже, что и поп, и Балда отвечали не на прозвучавшие, а на молчаливые, незаданные вопросы, считывали мысли друг друга.

Для Балды и попа их встреча на базаре случайность. Для всех покупателей и для продавцов все происходящее на базаре также сродни стихии. Для того же, кто управляет этим базаром, все события расписаны до мелочей, нет места ни для одной непродуманной встречи, случайного промаха, потери или, напротив, наживы, выгоды. Базар обладает колоссальными скоростями передачи информации, он позволяет собрать вместе множество разных людей, на несколько часов объединить их единой энергетикой и выявить реакцию каждого на нее.

Ситуации на базаре можно легко и быстро модулировать, здесь всегда присутствует широкий спектр характеров, состояний, ситуаций. У базара собственная энергетика, которой трудно противиться, которая перемалывает, причесывает, чистит по-своему всех, навязывает каждому по его делам и по их мерке. Базар обладает неуловимым духом перемен, удивительных возможностей для взаимного обмена, для снятия напряжения через механизм купли-продажи, приобретения-отдачи. При общении, при передаче денег, в которых заключена огромная энергия, происходит ее перетекание и или очищение участников сделки и поднятие уровня их силы, или, напротив, опустошение, уныние, загрязнение чужими программами.

Базар дает повод собраться вместе для торговли и покупки. Социум предлагает иные форматы и поводы для концентрации людей и взаимообмена. Это могут быть выставки, просмотры, фестивали, собрания, курорты, клубы, рестораны, школы, биржи, спортивные и зрелищные мероприятия, все невозможно перечесть. Только всегда, на всех сходах, кроме очевидной цели, есть еще и подспудная, в осуществлении которой мы, не подозревая об этом, участвуем. Это цели той силы, которая стоит за нами и управляет перетеканием энергии из одной точки в другую, от одних к другим, вследствие чего происходит, то, что случается вокруг нас.

ДЫРА В ГОЛОВЕ

До тех пор, пока люди не изжили природных сущностей, водяных и прочую нечисть, пока умели договариваться с ними, человек не ощущал себя теперешним венцом творенья. Он, как и все живое, был обязан выполнять природные законы, призванные поддерживать всеобщее равновесие между теми, чьим домом является планета Земля. Единобожие и единовластие, которые восторжествовали в мире этой сказки, способствовали утверждению у человека чувства собственной исключительности. Запреты на истребление, уничтожение, загрязнение были сняты, и люди оказались в плену своих идей о господстве человека над природой. Человек поневоле стал мстить ей за то, что долгое время оставался всего лишь игрушкой в ее руках, не смел и не умел оградиться от ее капризов.

Теперь люди получили возможность аккумулировать, концентрировать огромные запасы энергии и с огромными, невиданными ранее скоростями перемещать их по планете. Это позволяет всему живому намного быстрее проходить через вереницу земных метаморфоз, набирая тот энергетический потенциал, который необходим для освобождения души от силы земного притяжения.

Любой поступок начинается с намерения, с мысли. Чтобы исключить нежелательные поступки, проще всего изменить этот самый образ мыслей. Думают, как известно, головой. По голове, по толоконному лбу бьет попа мужик, делая в голове дыру, в которую уходят его ум и речь. Существует довольно-таки употребительное выражение "лох ин коп", дыра в голове. Опытный мошенник, манипулятор начинает свое взаимодействие с жертвой с того, что делает в ее голове дыру. Через нее вытекает осторожность и осмотрительность, внимание и чувство самосохранения, и человек раскрывается перед врагом. Дыра лишает жертву собственной защиты, и она становится легкой, а часто еще и абсолютно добровольной и дозволенной законом добычей. Манипулятор старается еще раз напомнить или внушить жертве, что она являет собой исключительную и незаурядную в том или ином отношении личность. Это может быть доброта, красота, порядочность, интеллигентность, а также богатство, власть и прочее. Он умело отделяет жертву от остального мира, притупляет бдительность и замыкает границы, переключая все внимание и общение на себя.

Жертва начинает думать так, как ей было внушено и добровольно отдает все, что просят. На базаре берут деньги, имущество и другие ценности. Балда берет силу попа и его семейства. По этой отработанной схеме действуют многие, забирая себе средства, волю, нереализованные возможности и энергию других. Так делал поп со своими прихожанами, так делают лидеры различных учений, так может происходить, когда миллионы одновременно смотрят одну и ту же телепередачу или кинофильм, упиваются модным шлягером или речью искусного оратора. В таком случае дыра образуется в головах тысяч и миллионов одновременно, а в освободившееся пространство можно незаметно поместить другое содержание, образ мыслей, идеологию, мировоззрение и любые, в том числе и человеконенавистнические программы.

РУКОТВОРНЫЕ ЧУДЕСА

В сказке нет чудес, люди давно уже изжили их. Чудо вообще дается не каждому, но даже и этими счастливцами оно не всегда может быть надежно и однозначно воспроизведено. Человечество давно уже пошло другим путем, разработав надежное чудо современных технологий. В отличие от волшебства и магии эти чудеса современности могут быть воспроизведены любым, кто в состоянии овладеть инструкцией, полное и безукоризненное следование которой приводит к получению раз за разом одного и того же восхитительного результата.

Все, о чем только могли мечтать люди в сказках, давно уже способны делать современные машины. Чем более умные программы заложены в них, чем дальше человечество уходит от ручного труда и общения с природой, тем более населенной становится планета и тем дешевле стоит человеческая жизнь. Чем более приближена к райским условия жизнь избранных, тем многочисленнее армия голодных и обездоленных. Нищие невольно противостоят сытым и своим недоеданием и преждевременной смертью уравновешивают их изобилие и продолжительную молодость. В какие бы одежды мы ни одевали и как бы ни причесывали свое мировоззрение, какие бы иллюзии в отношении новых источников энергии ни создавали, мы не в состоянии выйти за тот рубеж, тот потенциал, который отпущен нашей планете для тех дел и того нравственного уровня, который является сейчас коллективной нормой. Те, кто соответствует этому уровню, получают в цивилизованном мире львиную часть денег и достояния, те, кто ниже - изолируются от общества, чтобы оно не распалось. Те, кто превосходит эту норму нравственности, к деньгам и власти доступа иметь не могут. Эти последние, эти праведники не менее опасны для данного общества, чем преступившие закон. Они призваны указывать обществу на его пороки, а оно не желает о них ничего знать. Есть и четвертая категория людей, это сообщество пар, наподобие попа с Балдой. В каждой такой паре один из разряда богатых лжецов, а другой из разряда честных бессребреников нищих. В такой паре богатый получает право брать вместо бедного его долю радости и счастья до тех пор, пока бедный помалкивает. Только эти двое находятся в состоянии постоянной вражды.

Новые энергетические возможности могут появиться перед жителями планеты только, когда борьба и соревнование, соперничество и противостояние перестанут быть стилем жизни. При современном уровне развития и нормах нравственности новым потокам более дешевой энергии просто неоткуда появиться. Сейчас, как никогда ранее, происходит только перекачка силы от одних к другим, а добывается она по старинке, за счет манипулирования, истребления, мнимых побед, варварской эксплуатации природы и исчерпания восстановительных способностей планеты.

Балда называет зайца своим меньшим братом не для красного словца. Балде кажется, что заяц просто не дорос до него. Заяц никогда не стал бы для мужика тем меньшим братом, о котором старший радеет и заботится. Ни среди людей, ни среди зверей у Балды нет родственных душ. Просто по уровню развития он ближе к животным, он просто не вполне человек, думать по-человечески не умеет, планировать не может, живет спонтанно, так, как выйдет, как получится. Он идет, куда его ведут, делает, что ему прикажут, никого не любит и превыше всего ценить свою свободу, свои мнимые победы и свое истинное и непреходящее одиночество.

НОВЫЙ СВЕТ

Веками шлифовали люди,

Чтоб отделиться от богов,

Размер и вид своих орудий,

Пригодных для земных трудов,

Их древний механизм убогий,

Что требовал немало сил,

Продукт высоких технологий

Собой надежно заменил.

Жизнь посреди чудес безличных

На перекрестке двух эпох

В разряд волшебников обычных

Нас возвела без лишних слов.

И наши умные машины,

Программой точною сильны,

Нам дарят то, в чем властелины

Империй были не вольны.

И тысячи свечей сгорают,

И сотни лошадиных сил

Нас над землею поднимают,

Чтоб каждый день, как праздник, был.

Мы чувство заменили словом,

Инстинктам возвели заслон,

И под искусственным покровом

Расцвел всеобщий эталон.

Беспечно подчинившись моде,

В огромных чистых городах

Мы позабыли о природе,

И светлый дух ее зачах.

Утратив магию общенья

С землею, воздухом, водой,

Мы начали порабощенье

Людей их собственной средой.

Нам стало все необходимей

Единомыслие сберечь

И хлопотней и нетерпимей

Выслушивать чужую речь.

Самодостаточны и глухи

Живем в кругу своих идей,

И заперты земные духи

Единобожием людей.

298

Седакова Лариса Ильинична Тайны Сказок Пушкина

Седакова Лариса Ильинична
Тайны Сказок Пушкина