На серые просеки высыпал снег
И мир стал нарядным и чистым,
К хазарам сбирается вещий Олег
Под солнцем последним, лучистым,
Их мощное царство - степной каганат
Мечам и пожарам подвергнуть он рад.

Играет распутица слякотью луж
С обозами скверную шутку,
Ноябрь - время требовать с данников кущ
Начало кладет первопутку
И алчущих ратников сомкнутый строй
Сияет на солнце царьградской броней.

Над ними творила история суд,
Даруя и смерть, и увечья,
И витязи песню об этом поют
на чуждом на руссов наречьи.
Вот надо дружине на юг повернуть,
Вдруг белый старик преграждает ей путь.

И кто только в чащу лесную занес
Седого босого скитальца,
Его не смущают ни князь,ни мороз,
Он смело глядит из-под пальцев,
Коней осадили дружина и князь,
Под древним кудесником молча склонясь.

Князь Велесом клялся, как греки Христом,
От имени русского царства,
Он старца рассеяно манит перстом,
не предполагая коварства,
На фоне больших белоствольных берез
Легко отвечает старик на вопрос.

Зачем было спрашивать местных богов,
Когда его богом был Один,
Как все атеисты во веки веков,
По сути Олег стал безроден.
Того, кто к единству души не привык,
Сразил раздвоенный змеиный язык.

Ну что за проклятая эта земля,
Гаданью дающая сбыться,
На чреве ползет гробовая змея,
И к князю бесшумно струится,
И конь, что носил его радостно в бой,
Той смерти нелепой явился виной.

Ах, поздняя осень, ну сколько же раз,
Каким подчиняясь законам,
Земля будет, в новый кидаясь окрас,
Россию толкать к переломам,
И осенью будут как ныне, так встарь,
Сменяться правители, князь или царь.

Ах, поздняя осень, дух мертвых хазар
Доныне бунтует и злится,
И вот на арену взошел комиссар,
С его бородатым провидцем,
И скачет по пыльной степи большевик,
Не меньше Олега он к дани привык.

А истины прежние: падает снег,
Мир делая свежим и чистым,
Как ныне сбирается вещий Олег
И править спешат коммунисты.
Пусть станет одно только наоборот,
Пусть канет куда-нибудь переворт.