Заместителем начальника ВОХРа по кадрам, которому непосредственно подчинялся Крупский, был Крупнянский Арон Моисеевич - единственный за Полярным кругом представитель древнейшей национальности, не ограниченный не только в правах, но и в свободе передвижения. Правда, Ветхий завет уже давно уступил своё природное место трёхтомнику И.В.Сталина, а традиционная субботняя молитва - неизменной здравице отцу всех народов. Видимо поэтому, Яшу он принял как родного сына и, распивая с ним долгой полярной зимой чай, любил рассказывать о своей жизни.
Рассказы Арона Моисеевича были поучительны, бесконечны, как полярная зима, и всегда начинались стандартной фразой:
- Видите ли, Яшенька, в отличие от Вас, у меня таки были папа и мама. Но моё детство выпало на такое время, что счастья видел я не больше Вашего...
Затем речь прерывалась прихлёбыванием из алюминиевой кружки свежезаваренного чая без сахара. Сахар был, лежал на столе, напоминал осколок силикатного кирпича и потреблялся исключительно вприкуску. Процесс разгрызания длился необычайно долго и, в случае его успешного завершения, лишь подтверждал визуальное сходство с уже упомянутым строительным материалом.
Рассказ первый.
Юный чекист.
Настоящая фамилия Арона Моисеевича была Гольц. Выходец из скромной одесской семьи биндюжника Моисея Гольца. Да простит меня просвещенный читатель, биндюжник - это извозчик, развозивший камень-ракушняк на плоских подводах (биндюгах). Вполне приличная профессия. Отец и старшие братья, как, впрочем, и остальная родня мужского пола были потомственными биндюжниками. Маленького Арона в детстве тоже пытались обучить ремеслу, но его лягнула лошадь, от удара которой он стал хромать на левую ногу. Окончив 4 класса, что по тем временам считалось вполне солидным образованием, по причине крайней стесненности семьи в свободных денежных знаках, он был вынужден помогать отцу в разгрузке камня. Тяжелый физический труд настолько угнетал его тщедушное тело, что сразу после провозглашения в городе Советской власти он вступил в комсомол. Борьба комсомольской ячейки с религией осуществлялась на субботниках по уборке города. Уборка велась регулярно возле здания синагоги по субботам и рядом с Преображенским собором по воскресеньям. Таким образом, участникам удавалось быть проклятыми одинаково успешно представителями всех религиозных концессий.
Как сознательного молодого человека в 17 лет Арона Гольца направляют для работы в только что созданную ГубЧК, уже занесшую карающий меч революции над пока еще мирным городом.
Умеющему читать и писать Арону здесь были искренне рады. Естественно, что столь серьёзное учреждение немедленно выдало ему грозный мандат, отпечатанный на тыльной стороне ценной бумаги Спичечной фабрики Гецеля Бродского. Странный документ обычно вызывал массу вопросов у населения, которое никак не могло понять, что конкретно собирается делать предъявитель - обыск или собрание акционеров. Кроме столь внушительной бумаги новоявленный чекист получил кожаную тужурку, в которую при удачном раскладе могли бы поместиться еще несколько евреев, не менее кожаную кепку и огромный маузер в деревянной кобуре. Маузер был чрезвычайно тяжел и тянул немощное тело стража революции влево настолько, что полностью компенсировало - хромоту вправо. При таком мощном антураже он передвигался теперь вразвалочку, как заправский матрос на палубе броненосца. Полному сходству мешали три небольшие, но очень существенные детали. Во-первых, у него не было тельняшки. Во- вторых, приличного броненосца не было не только у него, но и у всей Страны Советов. И, наконец, в-третьих, его нос так сильно выпирал из остального тела, что даже при наличии первых двух деталей, ни у кого не возникло бы сомнений в том, что перед ними никто иной, как Арон Гольц - сын биндюжника Моисея.
В течение первых двух недель он героически обследовал чердаки, подвалы и дворовые туалеты, но контрреволюции не обнаружил. Настреляв с десяток голубей и, тем самым, набравшись боевого опыта, чекист Гольц был направлен в специальный отряд по борьбе с бандитизмом. Суровый командир отряда, на несколько лет старше нашего героя, объяснил, что пресловутый бандитизм обнаружен на границе Слободки с Кривой Балкой и при удачном стечении обстоятельств будет окончательно уничтожен этой ночью силами вверенного ему отряда. Стечение обстоятельств заключалось в необходимости застать бандитизм врасплох, т.е. неожиданно. Арону поручалось забраться под деревянное крыльцо бандитского логова, т.е. неказистого домика на окраине Слободки, и находится в засаде, т.е. лежать тихо до полного окружения врага. "То есть" - командир добавлял к каждой фразе, что делало его историческую речь более грамотной и связной. После недолгого спора о том, кто первым крикнет: "Именем революции, сдавайтесь!", собрание пришло к логическому выводу, что операция подготовлена настолько тщательно и профессионально, что тут же село на грузовик и с песней направилось в сторону врага.
В связи с выходом электронного сборника рассказов "Кутюрье Биберман и его еврейское счастье", автор вынужден сократить полный доступ к этому рассказу. С продолжением можете ознакомиться по ссылке http://www.litres.ru/sergey-steblinenko/kuture-biberman-i-ego-evreyskoe-schaste/