Шалыт-Марголин
Отчаяние

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Шалыт-Марголин (a.shalyt@mail.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 175k. Статистика.
  • Пьеса; сценарий: Драматургия
    •  Ваша оценка:

      
       Александр Эммануилович Шалыт -Марголин
      
      
      
      
       Киносценарий полнометражного художественного фильма
      
      
      
       Отчаяние
      
      
      
      
      
       Время создания: Декабрь 2006 года - Февраль 2007 года
      
      
      
      
      
       Зарегистрировано РАО
       произведение
       Шалыт - Марголина Александра Эммануиловича
       Киносценарий полнометражного художественного
       Фильма
      
       Под названием
      
       <<Отчаяние>>
      
       за N 11834
       от 14 мая 2007 года
      
      
      

    Москва. Наши дни.

       Спальня, в которой находятся двое - муж и жена Веригины. Ранним утром телефонный звонок будит Леонида. Леонид не сразу снимает трубку. Жена Ирина, переворачиваясь с бока на бок, ворчит.
       Ирина. Кто это так рано? Не иначе кто-то из твоих друзей.
       Наконец, Леонид отвечает на звонок.
       Леонид. Слушаю. (После паузы) Ну ты, Марик, совсем сошел с ума. Будить нас в субботу в такую рань.
       В трубке слышится голос его друга Марка Колыванова.
       Марк. ЛКнька! Тут такое дело. Вышла книга Башкирова "Кино и жизнь". Так вот в этой книге он называет имена своих любовниц. Одна из них Юля - жена Серёжи. Это когда она снималась в фильме "Любовь в кредит".
       Леонид, не дослушав до конца, резко обрывает Марика.
       Леонид. И по этой причине ты будишь нас так рано? (После небольшой паузы). Где ты это вычитал? Ты что купил книгу?
       Марик. (смущенно). Нет. Просто я заглянул на Компромат ру. Там уже есть отрывки... Есть и в “Экспресс-Газете” и ещё.
       Леонид опять не дослушивает до конца.
       Леонид. Я надеюсь, ты ничего не скажешь СерКге?
       Марк. Ты, наверное, спятил. За кого ты меня имеешь?
       Леонид. Может твоя Света проболтаться.
       Марк. Во-первых, она ничего не знает. Во-вторых, уехала с дочкой в Ярославль, к бабушке.
       Леонид. И слава Богу. Пока.
       Он поднимается с постели, набрасывает халат, проходит в ванную, после этого заходит на кухню, где варит крепкий кофе. С чашкой кофе садится за компьютер, закуривает сигарету. Ирина тоже в халате подходит к нему. Ехидно произносит.
       Ирина. Что такое случилось, что ты вдруг до завтрака решил закурить и вообще так рано вскочил?
       Леонид. (Задумчиво глядя на монитор). Ничего... Вот гнус!
       Ирина. (удивлКнно). Это ты о ком?
       Леонид. О Башкирове, конечно!
       Он говорит это довольно тихо и жена переспрашивает.
       Ирина. О ком?
       Леонид. (поворачиваясь к ней лицом). О Петре Григорьевиче Башкирове - выдающемся российском режиссКре и по совместительству, конечно, подлеце.
       Ирина. Почему подлеце?
       Леонид. Потому что он (Леонид кивнул в сторону монитора, на котором была фотография Башкирова) выпустил книгу и в ней обнародовал имена женщин, с которыми находился в близких отношениях. В этом списке Юля Корнильева - жена СерКжи, когда она снималась в "Любовь в кредит".
       Ирина. Ну и что? Это было, если мне не изменяет память, больше двадцати пяти лет назад.
       Леонид. Двадцать шесть.
       Ирина. Тем более. Переживёт твой любимый СерКжа. По-моему, когда это снималось, они ещё не были женаты.
       Леонид. Да, но тогда они уже жили вместе, любили друг друга, собирались пожениться ... Фактически были мужем и женой.
       Ирина. Твой друг женился на актрисе. В этом всегда есть доля риска - слишком много соблазнов.
       Леонид. (резко поворачивается к жене). Что за чушь ты несКшь? ПричКм здесь это? Я знаю лучше тебя! Они любят друг друга всК так же, как и тогда. У них двое прекрасных детей. Есть внучка. И потом, какая разница актриса или нет? ВсК зависит от человека.
       Ирина. Ну не скажи. Профессия накладывает определКнный отпечаток.
       Она становится к плите.
       Ирина. Тебе жарить глазунью или омлет?
       Леонид. Мне ничего.
       Ирина. То есть как?
       Леонид. Я пока ничего есть не буду. Не хочется.
       Ирина. Мы же собирались после завтрака ехать на дачу? (Улыбнулась). Сегодня Аля привезКт внуков.
       Леонид. (После паузы). Я приеду попозже.
       Ирина. (С раздражением). Как знаешь.
       Она ставит тарелку с яичницей на кухонный стол, рядом салат из помидоров и огурцов и садится есть.
       Леонид тем временем вытаскивает ещК одну сигарету из пачки.
       Ирина. (удивлКнно поднимает брови). Ты же только что выкурил сигарету.
       Леонид засовывает сигарету в рот, берКт зажигалку и пепельницу в руки и направляется в свой кабинет. По дороге слышит голос Ирины.
       Ирина. Это что, из-за Нестеренко?
       Леонид. (вяло) Можешь считать, что так.
      

    Сокольники.

       Сергей Нестеренко ставит свою машину на стоянку, проходит по небольшой улице, заходит в дверь, над которой написано "Роспечать".
       Сергей. (Улыбается. Обращается к продавщице). Здравствуйте, Клавдия Аркадьевна!
       Клавдия Аркадьевна. Здравствуйте.
       Сергей. Как вы себя чувствуете? Прошлый раз у вас были проблемы с давлением.
       Клавдия Аркадьевна. (Тоже улыбается) Спасибо. Сейчас получше.
       Сергей. Мне как всегда: старые и новые "Известия", "Московские новости", "Независимую" и "Коммерсант".
       Продавщица выбирает газеты из стопки и подаКт Сергею.
       Клавдия Аркадьевна. Может, хотите ознакомиться с книжными новинками? (Она показывает рукой в сторону стеллажа). Только вчера привезли.
       Сергей. А что, есть что-нибудь новенькое?
       Клавдия Аркадьевна. Не знаю. Я еще не смотрела.
       Сергей подходит к стеллажу. Смотрит на корешки книг. Его внимание привлекает книга с названием "Кино и жизнь". Он просматривает эту книгу, покупает её, прощается с продавщицей и уходит.
       Садится в машину и заезжает в тихий уютный дворик, расположенный неподалКку, открывает оглавление книги Башкирова, пробегает глазами строчки. Один из разделов - "Женщины и творчество". Листая этот раздел, натыкается в нескольких абзацах на имя своей жены - Юля Корнильева.
       Сергей. Подонок! (Бросает книгу на заднее сиденье).
       Он вспоминает, что было тогда, двадцать шесть лет тому назад. Ему было двадцать семь, а ей - двадцать один.
       Небольшая съКмная квартира на окраине Москвы. Утро. Он и Юля лежат в постели. Она умиротворКнно положила свою голову Сергею на плечо, а рукой гладит его.
       Юля. СерКжка, так ты не против, чтобы я снималась у Башкирова?
       Сергей. Солнышко! Ну, конечно, не против. Это - большая честь. Ты прошла отбор на главную роль, выиграв конкурс у двух десятков актрис, среди которых есть именитые. И пока ещК учишься. (После паузы). Мы поженимся сразу после съКмок. Я надеюсь, они не затянутся больше, чем на три-четыре месяца. А на днях подадим заявление. Ты не против?
       Юля. Нет. Я - за.
       Она встаКт обнажКнная с постели, одевает на себя халат, завязывает пояс.
       Юля. (поворачивается к Сергею). Ты не будешь меня ревновать?
       Сергей. (удивленно). К кому? К чему?
       Юля. (поясняет). К кино! Мне придКтся какое-то время уделять и ему, а не только тебе и детям.
       Сергей. Не буду. И хочу, чтобы ты состоялась в своей профессии, а не только стояла у плиты... Ты молодая красивая талантливая женщина. Мне будет обидно, если это уйдКт в песок из-за чьих-то прихотей... В том числе моих.
       Юля не даКт ему договорить до конца.
       Юля. (улыбаясь). Ну что ты лежишь? Лежебока. Ну и лентяй же ты, Нестеренко!
       Она в халате прыгает к нему в постель поверх одеяла, обнимает его, целует в губы.
       Сергей. Я жуткий лентяй во всКм, кроме одного...
       Он развязывает пояс, раскрывает халат...
       Звонкие голоса детей во дворе возвращают Сергея в настоящее. Он достает мобильник, набирает номер Веригина.
       Сергей. ЛКнька, привет! Ты где?
       Леонид. (удивленно). Что значит где?
       Сергей. Ну, в Москве или уехал?
       Леонид. В Москве. А почему ты спрашиваешь?
       Сергей. Потому что сегодня суббота, и ты обычно уезжаешь на дачу.
       Леонид. Обычно, но не всегда. Ирка поехала, а мне неохота. Может поеду завтра, может вообще не поеду.
       Сергей. Можно сейчас к тебе заехать?
       Леонид. ЕщК спрашиваешь? Ты можешь ко мне приехать в любое время дня и ночи.
      
       Звонок в дверь. Леонид открывает. На пороге стоит Сергей.
       Леонид. Проходи. Чего стал?
       Сергей. Спасибо. Выпить есть?
       Леонид. (усмехается). И выпить и закусить столько всего есть, что хватит на целую роту. (После небольшой паузы). Ты куда хочешь? В кабинет или на кухню?
       Сергей. Мне всК равно.
       Леонид. Тогда пошли на кухню. Там обстановка более домашняя.
       Они располагаются на кухне. Веригин вытаскивает из холодильника тарелки с многочисленной снедью, ставит на стол бутылки с коньяком, водкой, виски... Становится у плиты, чтобы подогреть отбивные.
       Через несколько минут весь кухонный стол заставлен.
       Леонид. (иронично). Только ты не подумай, что мы так питаемся каждый день... Просто вчера у Ирки в фирме выгорела крупная сделка, и решили это дело в узком кругу отметить...
       Сергей. А я и не думаю.
       Леонид разливает водку по рюмкам.
       Леонид. Давай выпьем. Давно так не сидели.
       Он углубляется в тарелку. Сергей почти ничего не ест, только пьёт. ДостаКт и кладКт на стол книгу Башкирова.
       Леонид. Ты что это ничего не ешь?
       Сергей. Не хочется. (После паузы). Видел это? (кивает в сторону книги) Читал?
       Леонид. (Морщится.).Нет. Не читал и читать не собираюсь.
       Сергей. Что так?
       Леонид. Неинтересно.
       Сергей. Ага. Значит, ты знаешь что это неинтересно. Откуда?
       Леонид. Ну что ты пристал? Слышал...
       Сергей. Видишь. Книга не успела выйти, а про неК уже все всК слышали.
       Леонид. (опустил глаза, потом посмотрел в лицо Сергея) Не цепляйся к словам! Что ты сегодня такая зануда?
       Сергей. Может и ты знал, что у Юли с ним что-то было?
       Леонид. Ничего я не знал! А если бы даже и знал, то никогда бы тебе об этом не сказал. Я - не Башкиров. (резко) Ты понял!
       Он берКт в руки сигарету и зажигалку, закуривает. Продолжает.
       Леонид. У вас с Юлькой прекрасная семья, двое детей, внучка. Вы любите друг друга так, как будто не прошло двадцати шести лет. (После паузы). И потом, когда снимался "Любовь в кредит" Башкиров мог не знать, что Юля - твоя жена. Вы тогда не были еще официально расписаны.
       Сергей. ВсК он прекрасно знал. (Смотрит Веригину в глаза). В это время он несколько раз звонил нам на съемную квартиру и когда спрашивал "С кем имею честь говорить?", я всегда отвечал: "С мужем".
       Леонид. Ну что тебе сказать? (Задумчиво, выпуская кольца дыма). Прошло двадцать шесть лет. Много воды утекло. Прости за банальность. Плюнь и разотри. Он, конечно, полное дерьмо, но если ты в это дерьмо полезешь - от тебя тоже будет плохо пахнуть.
       Сергей. (выпивает очередную рюмку водки). Нет. Так просто ему это с рук не сойдет.
       Леонид. И что ты собираешься делать?
       Сергей. (резко) Это мое дело!
       Он уже сильно пьян. Говорит вязким голосом. Встает из-за стола.
       Сергей. Ладно. Я пошел.
       Он направляется к двери. Леонид вскакивает из-за стола, преграждая ему путь.
       Леонид. Ты куда это? Никуда я тебя не пущу!
       Сергей. (Пытаясь пройти к двери). Пусти!
       Леонид. Нет. Не пущу. Ты и за руль в таком состоянии сесть не сможешь. Сегодня останешься ночевать у меня.
       Сергей. (обмяк). Ладно.
       Леонид берет Сергея за плечи, заводит в большую комнату и сажает в кресло.
       Леонид. Давай завтра лучше съездим на дачу к Марику, попаримся в баньке, посидим... Сейчас я его наберу.
       Сергей ничего не отвечает.
       Леонид. (звонит Колыванову). Калым, привет! Ты, конечно, на даче.
       Марк. Естественно. А где мне ещК быть в субботу, в такой день?
       Леонид. А что если мы завтра подъедем к тебе с Серёгой. Попаримся, посидим втроКм, как в старые добрые времена.
       Марк. Принимается.
       Леонид. (обращается к Сергею, улыбаясь). Ну, вот. ВсК в порядке. Завтра едем к Марику. А теперь тебе надо выспаться.
       Он заводит Сергея в гостевую комнату, расстилает постель.
       Леонид. Всё. Ложись.
      
       Квартира Нестеренко.
       Юля Корнильева в волнении ходит по комнате. Несколько раз она набирала мобильный телефон мужа, но Сергей не отвечает. Он отключил телефон. В комнату заходит сын Саша.
       Юля. Сынок, ты не знаешь, куда делся папа? С утра я ему пытаюсь дозвониться и всК время безуспешно. Он тебе ничего не говорил? На него это так непохоже.
       Саша. Нет. Он мне ничего не говорил. Куда он денется? Отыщется.
       Юля. (смущенно) В субботу он с утра мог уехать, но всегда возвращался к обеду. А сейчас уже вечер.
       Саша. Ничего страшного. (После паузы) Ладно мама, я тороплюсь. Мы сегодня с Таней идем на дискотеку.
       Он подходит к Юле, целует ее.
       Юля. Ты поздно придешь?
       Саша. Может, вообще, не приду.
       Юля. (усмехнувшись). Ты можешь спать с ней и в нашей квартире. У тебя своя комната.
       Саша. (ехидно). Она вас стесняется. Она говорит, что любит спать в своей постели.
       Он выходит из квартиры и нос к носу сталкивается с Галиной Козыревой - подругой матери, живущей в соседнем подъезде. Козырева идет к ним.
       Саша. Тётя Галя, здравствуйте! Вы к нам?
       Козырева. Да. Хотела пообщаться с мамой. Выпить с ней кофе.
       Юля выходит в переднюю и видит, как Козырева входит в дверь.
       Юля. Галка, привет. Я сейчас сварю кофе. Пошли на кухню
       Они заходят на кухню. Юля становится у плиты, начинает варить кофе. Они сидят на кухне, пьют кофе с печеньем и конфетами.
       Козырева. Я вижу, что ты сегодня не в настроении.
       Юля. (посмотрела в еК сторону). Странно. СерКжа куда-то пропал. Отключил свой мобильник.
       Козырева. (смущКнно). Так это может из-за новой книги Башкирова?
       Юля. Какой книги? Я ничего не знаю.
       Козырева. Ну, я тоже не очень много знаю. Но он выпустил новую книгу. Там много всего: о кино, о симпатиях и антипатиях. КоК-что он обнародовал. Например, свои связи с женщинами. Ты тоже в этом списке.
       Пауза.
       Юля. Дай сигарету.
       Козырева. Ты же не куришь. Давно бросила. (После паузы). Ладно. Как знаешь.
       Юля прикуривает от зажигалки подруги. Козырева продолжает.
       Козырева. Это тогда, когда ты снималась у него в "Любовь в кредит".
       Юля. (резко обрывает) А больше я у него нигде не снималась.
       Козырева. Ну, всё равно. И потом. Прошло столько лет. К чему тут ревновать? К прошлому? А что твой муж думал, когда ты начала сниматься у Башкирова. Кино есть кино.
       Юля. (горестно) Он ничего не думал и я - тоже. СерКжа хотел, чтобы я стала настоящей актрисой.
       Козырева. Да брось ты! Петька Башкиров уже тогда был известный бабник. И когда ты - сопливая девчонка, была утверждена на главную роль в его фильме, всем стало ясно, что он захотел тебя как женщину.
       После паузы.
       Юля. Галка, извини, но мне сейчас лучше побыть одной. Я тебе позвоню попозже.
       Козырева. Хорошо. Я пойду.
       Она уходит.
       Юля проходит в гостиную, садится в кресло, набирает номер Колыванова.
       Юля. Марик, привет. СерКжа не у тебя?
       Марик. Пока не у меня.
       Юля. Что значит пока?
       Марк. Он сейчас у Лёньки, а завтра они оба приедут ко мне в гости на дачу. Попаримся. Немножко выпьем. Посидим.
       Юля отключается и тут же звонит Веригину.
       Юля. Лёня, здравствуй. Дай мне СерКжу.
       Леонид. Он сейчас спит. Я не буду его будить.
       Юля. Сильно напился?
       Леонид. Прилично.(после паузы) Не расстраивайся. Все обойдКтся. Завтра мы еще съездим к Калыму, успокоим его вдвоКм. Завтра с ним и поговоришь.
       Юля. Спасибо тебе. Пока.
       После некоторого колебания она набирает номер телефона.
       Юля. Аллочка - это я. У тебя есть телефон Башкирова? Домашний, мобильный. Дай мне, пожалуйста. Сейчас запишу.
       Она берКт в руки листок бумаги, записывает, затем звонит.
       На том конце снимают трубку: "Слушаю".
       Юля. Какая ж ты мразь!
       И тут же отключается.
       Слышно несколько звонков на еК мобильный. Но каждый раз, глядя на телефон, она видит, что звонит Башкиров, и не отвечает на звонки.
      
       Утро следующего дня.
       Леонид и Сергей едут в машине к Колыванову на дачу.
       Леонид. (обращаясь к Сергею) Ты хоть немного успокоился?
       Сергей не отвечает.
       В это время звонит мобильник Леонида. Это - Юля.
       Юля. ЛКнька, привет! Дай трубку СерКже.
       Леонид. (протягивает телефон Сергею) Тебя.
       Сергей. Меня? А почему звонят тебе?
       Леонид. Потому что ты свой сотовый отключил.
       Наконец Сергей берКт трубку.
       Сергей. Слушаю.
       Юля. СерКжа. Когда ты придешь домой?
       Сергей (сухо). Когда-нибудь приду. Мне сейчас нужно побыть одному или с ребятами.
       Юля. СерКжа. Я тебе всК объясню.
       В голосе жены Сергею слышатся всхлипывания.
       Сергей. Не надо мне сейчас ничего объяснять.
       Сергей отключается и передаКт трубку Веригину.
      
       Полдень.
       Пётр Башкиров проезжает на своей машине по Измайлово. Он видит, как по тротуару идет старик с авоськой, опираясь на палку. В этом человеке он узнает друга своего покойного отца, останавливается, выходит из машины, подходит к старику, выхватив у того из рук авоську. Старик поворачивает голову.
       Башкиров. Андрей Ильич, давайте подвезу.
       Андрей Ильич. Петя, но это довольно далеко.
       Башкиров. Ничего. Довезу до самого порога.
       Андрей Ильич усаживается в машину на заднее сиденье, и они срываются с места.
       Башкиров. Андрей Ильич! Что это Вы так далеко ходите за продуктами? Да ещК один в вашем возрасте. Что, никто из домашних не смог вас сопровождать?
       Андрей Ильич. Зачем? Я собирался посидеть в Измайловском парке, а продукты - это не главное.
       Башкиров. Как Вы себя сейчас чувствуете?
       Андрей Ильич. По возрасту, Петя. (После паузы). Ну, а что ты? Готовишься к юбилею?
       Башкиров. Да. Послезавтра состоится. А завтра по этому поводу press-conference в Доме Кино. (Улыбается). Пора подвести промежуточные итоги. ВсК - таки, шестьдесят.
       Андрей Ильич. Ты, говорят, к этому событию и книжечку выпустил.
       Башкиров. Да. Вышла моя большая книга воспоминаний. А Вы откуда знаете?
       Андрей Ильич. Внучка лазила в Интернет, показывала мне отрывки. (После паузы). Знаешь, Петя, конечно, это не моК дело, но я бы не стал сообщать публике имена всех женщин, с которыми у меня были отношения.
       Башкиров. Во-первых, не всех. Далеко не всех, а только тех, кто был в этот момент незамужем. Про замужних я ничего не написал.
       Андрей Ильич. Какая разница? У этих незамужних в тот момент могла быть тоже своя жизнь, любимые мужчины. (Вздыхает). Твой отец и мой друг был статен, необычайно красив. Да еще знаменитый кардиохирург. Женщины сходили с ума. Как его любили! Ты внешне - жалкая его копия. Не обижайся. Я так думаю, что твой донжуанский список он не поместил бы в свой даже в качестве примечания. Да и у него этот список скорее можно назвать рыцарским. Но никто никогда не знал имени ни одной из его женщин. Так... Могли только догадываться. Помнишь, что я тебе сказал на поминках отца?
       Башкиров. Как-то смутно.
       Андрей Ильич. (продолжает) Не делай ничего такого, что ему не понравилось бы. А это бы Грише точно не понравилось.
       Башкиров. Сейчас другая жизнь, другое время, другой ритм. Вы с отцом жили почти в девятнадцатом веке, а сейчас - двадцать первый.
       Андрей Ильич резко его прерывает.
       Андрей Ильич. Представления о порядочности, Петя, не должны зависеть от времени.
       Башкиров. Мои романы с женщинами - это моя жизнь, в том числе творческая. Я не хочу выбрасывать часть своей жизни в угоду кому бы то ни было.
       Андрей Ильич (внезапно). Останови машину!
       Башкиров. Зачем? Мы еще не доехали.
       Андрей Ильич. Здесь совсем близко. Я и так дойду.
       Андрей Ильич выходит из машины и не оборачиваясь громко произносит.
       Андрей Ильич. Не звони мне больше. Не надо.
       Башкиров. (УдивлКнно). Даже и так? Ну что ж, дело хозяйское.
       Он стоит еще несколько мгновений, ждет пока старик скроется за поворотом, затем уезжает.
      
       Парилка на даче Колыванова.
       Все трое: Колыванов, Веригин и Нестеренко сидят, завернувшись в простыни.
       Марк. Ну, как? Хорошо?
       Леонид. Классно. Как в старые, добрые времена. (Обращаясь к Сергею) А ты что молчишь?
       Сергей. Ребята! А, вообще, как тогда было здорово. Мы просто этого не понимали.
       Они начинают вспоминать.
       Их было трое закадычных друзей: Марик Колыванов - Калым, Леонид Веригин - Вера, Сергей Нестеренко - Нестор. Так их и называют - КВН. Все трое - студенты факультета журналистики.
       Они присутствуют на лекции по истории журналистики. Лекцию нудно и неинтересно читает доцент Корзун. Аудитория опускается "лесенкой". Сидят достаточно высоко и играют в шахматы. Доска поставлена на одно из свободных мест.
       Леонид рядом Сергеем, подсказывает ему.
       Марк. (укоризненно обращается к Леониду). Вера! Почему ты подсказываешь Нестору, а не мне? Он играет лучше меня. Значит и подсказывать ты должен мне.
       Леонид. Потому что так мы сели с самого начала.
       Марк. Ну так пересядь!
       Леонид. Ты спятил, что-ли? Как я это сделаю сейчас, во время лекции.
       Он смотрит вниз, где Корзун бубнит об особенностях журналистики во времена Великой Французской революции.
       Сергей. Ладно, ребята. Не мешайте думать. (После небольшой паузы, громко). Шах!
       Корзун слышит это слово, взбегает вверх по лесенке. Подбегает к троице. Они не успевают спрятать шахматную доску.
       Корзун. Ну-ка, все трое вон из аудитории. Но недалеко. Во время перерыва пойдКм к декану.
       Они берут свои сумки, большую шахматную доску и под общий смех выходят.
      
       Кабинет декана факультета.
       Декан сидит за столом, они - напротив него.
       Декан. Скажите, что мне с вами делать? А, КВНы? Руки у меня чешутся выгнать вас за все ваши проделки.
       Марк. (обращается к декану) Иван Матвеич! Корзун, как бы это помягче выразиться, читает свои лекции несколько скучновато. Можно и заснуть. Вон Вера (он кивает в сторону ЛКни), ой простите, Веригин прошлый раз на его лекции даже захрапел. Вот мы и решили в качестве борьбы со сном сыграть в шахматы.
       Декан. (смеКтся) Вы за кого меня принимаете? Почему ж вы тогда не играли в карты? Было бы меньше шансов вас застукать.
       Сергей. Ну вы и хитрован, Иван Матвеевич! Карты - азартная игра! Если бы нас зажо... гм застукали с картами - вы бы нас точно отчислили.
       Декан. Ишь, какие искушённые.
       Потом ударяет ребром ладони по столу. Продолжает.
       Ну, хорошо, а кто Лизе Корнышевой подбросил презервативы в учебник. Скажете не вы? Интеллигентная девочка, из профессорской семьи, абсолютно невинная. Она чуть в обморок не упала.
       Все трое. Да это не мы. Честное слово (хором).
       Декан. Кроме вас больше некому. Вы громче всех смеялись.
       Сергей. Ну, так что? Мы - очень смешливые. Поэтому и зовёмся КВН.
       Декан. Ладно. Пока живите. Не выгоняю вас только потому, что вы хорошо учитесь. Но это последнее предупреждение. Все получите выговор.
       Они выходят от декана и вспоминают историю с Корнышевой.
       Лиза Корнышева - полная аккуратная девочка в очках. Недотрога. "Синий чулок". Отец - профессор, заведующий кафедрой романских языков в инязе. Она всегда сидит в первом ряду прямо перед преподавателями, все слово в слово за ними записывает, отвечает бойко и всегда только на отлично. Во всех учебниках закладки.
       На одной из лекций она открывает учебник в том месте, где закладка, а там ... пачка презервативов. Сначала начинает смеяться первый ряд, потом сверху сбегается весь поток и тоже хохочет. К ней подбегает лектор: "Что это у вас, Корнышева?"
       Корнышева. (Краснеет. Руки у неК трясутся) Ой. Я не знаю.
       Лектор еще долго не может успокоить аудиторию.
       Лектор. Кто это подсунул? (После паузы). Ну, ничего. Я всК равно выясню.
      
       Вся троица после занятий выходит на улицу.
       Леонид. Хлопцы! А кто же, всК-таки, подложил Корнышевой презервативы в учебник? Наверное ты, Калым? (он обращается Колыванову). У тебя ж возникла эта идея.
       Марк. Не-а. Это - Костя Хованов. Он стоял рядом с нами и слышал весь наш разговор, улыбался. Он потом и признался мне, что это его рук дело.
       Сергей. Вот засранец. А все думают на нас.
       Марк. Ну и пусть думают.
       Сергей. Ребята! А вообще, какая разница: Костя Хованов, Марик Колыванов ...
       И вся троица обнимается и дружно хохочет.
      
       Сразу после окончания университета.
       Они валяются в лесу на траве. Рядом скатерть, на которой стоит бутылка вина, лежат помидоры, хлеб и шампуры с шашлыком.
       Леонид. Что, так вот и разбежимся?
       Сергей. Нет, конечно. Будем постоянно встречаться, перезваниваться, помогать друг другу.
       Марк. Ловлю тебя, Нестор, на слове.
      
       Проходит ещК четыре года.
       Они втроКм стоят на тротуаре, разговаривают. С противоположной стороны улицы Юля.
       Юля. (кричит) СерКжа! Ты скоро?
       Марк. (обращаясь к Сергею). Значит, Нестор, дружили втроКм, дружили, а теперь у тебя появилась баба, ты отрастил себе крылья и улетел... А нашей дружбе кирдык?
       Сергей. Во-первых, не баба, а любимая женщина, во-вторых, никакой не кирдык...
       Он не успевает договорить, его прерывает Леонид.
       Леонид. Хоть познакомь нас с ней. Посмотрим, какой у тебя вкус.
       Сергей. Конечно. (поворачивается в сторону Юли, подзывает еК). Юля! Подойди, пожалуйста, ко мне.
       Она подходит.
       Сергей. Знакомься. Это - мои лучшие друзья - Лёня и Марик.
       Юля здоровается с Колывановым и Веригиным.
       Сергей. (обнимает Юлю за талию) Ладно, ребята, мы пошли. Созвонимся.
       Сергей и Юля уходят.
       Марик и Леня провожают их взглядом.
       Леонид. (задумчиво). Знаешь, Калым, я бы тоже с такой девочкой отрастил бы себе крылья, оторвался от земли и улетел куда глаза глядят.
      
       Они возвращаются в наше время.
       После парилки обедают в столовой на даче Колыванова.
       Марк. (обращается к Сергею). Ты, старичок, пытаешься создать какой-то идеальный мир, которого в реальности не существует и не существовало никогда. Спустись на грешную землю! Все у тебя должно быть прямо, чисто, красиво. А прямая линия - это только и исключительно кардиограмма покойника. В жизни все сильно искривлено. Вот даже физики говорят, что наше пространство - кривое и измерений в нем больше, чем четыре. А о некоторых из них мы, возможно, никогда и не узнаем. Может и ты сейчас пытаешься влезть в то, во что влезать совсем не нужно, в зазеркалье.
       Сергей. (Обращается к Марку с раздражением). Калым! Не надо мне читать лекцию по современному естествознанию. Смотри ты, какой подкованный нашелся. (Усмехается). Сразу видно, что пишешь очерки на научные темы. (После паузы). Если уж продолжать твои физические аналогии, то я никому не позволю превращать свою супружескую жизнь в чКрную дыру.
       Марк. (удивлКнно). Да кто превращает?
       Сергей. (продолжает) Как у всякого нормального человека моя семья - храм в который я никого из посторонних впускать не намерен. К нему мы с женой идКм вместе уже двадцать шесть лет. Не скажу, что путь такой уж идеальный. Встречаются небольшие колдобины, шероховатости, камешки. Но я никому не позволю навалить на этом пути кучу дерьма...
       Марк. Сергуня. По-моему, ты сам себя распаляешь. Не забывай, что восхождение твоей жены в кинозвКзды началось с фильма "Любовь в кредит". Теперь она - народная России.
       Сергей. (ехидно) Ну так что? Теперь мне Башкирову следует в ножки поклониться?
       Марк. Никто так не говорит. Но на некоторые вещи надо научиться смотреть по-философски. ОтстранКнно. Не углубляясь слишком далеко, не занимаясь самокопанием. Иначе можно дойти до того, до чего дошли герои фильма "Широко закрытые глаза". (После паузы). Не знаю, не знаю, Нестор, но, по-моему, ты начинаешь заниматься самоедством.
       Сергей. (резко обращается к Марку) Калым! Я ничем таким не занимаюсь! Просто - это моК сокровенное. МоК и моей жены. И я никого в это не собираюсь впускать. Даже ради чьих-то творческих прихотей.
       Марк. Ну, успокойся, успокойся. Давай выпьем ещё.
       Он разливает водку по рюмкам. Они выпивают, закусывают. Леонид смотрит на часы.
       Леонид. ВсК ребята. Я побежал. А то Ирка меня убьКт. Надо повидать Алю и внуков.
       Сергей. (улыбается). На чКм ты поедешь? Мы приехали на моей машине, и я тебе еК не дам. Она мне нужна.
       Леонид. Да ладно. Поеду автобусом. Тем более, что я под “мухой”. Здесь недалеко.
       Все встают из-за стола. Он подходит к каждому из друзей, обнимает, затем обращается к Сергею.
       Леонид. А ты не наделай глупостей.
       Уходит.
       Леонид идКт через лес. Подходит к автобусной остановке. В это время раздаКтся звонок мобильного телефона. Это - Юля.
       Юля. ЛКня, ну как он?
       Леонид. Мне кажется, стал спокойнее. Я их оставил с Мариком на даче, а сам сейчас еду на свою. А почему ты ему не позвонишь?
       Юля. Потому что у него телефон до сих пор выключен.
       Леонид. Разве? Он же, по-моему, его включил.
      
       Квартира Нестеренко.
       Юля и сын Саша сидят в креслах в гостиной. Она, набросив пуховый платок на плечи, и поджав ноги.
       Саша. (задумчиво). Мама! Я не понимаю, как же ты могла?
       Юля (после паузы). Сына! Поверь мне, что всю жизнь я любила и люблю только одного человека - твоего отца. А тогда? Тогда мне было меньше лет, чем тебе теперь. Я была молодая неискушКнная девочка и поскользнулась. Каждый человек может находиться в таком расслабленном состоянии, что ему очень тяжело плыть против течения.
       Юля закрывает глаза. Она вспоминает, что было тогда, двадцать шесть лет тому назад.
      
       Двадцать шесть лет тому назад.
       СъКмочная площадка фильма "Любовь в кредит".
       Стоят камеры, осветительные приборы. Молодой актКр сидит в инвалидной коляске, покрытый пледом. Рядом, облокотившись на поручень, присела Юля. Ассистент Башкирова громко произносит: "Дубль четыре. Мотор. Начали!" Через мгновение Башкиров взрывается.
       Башкиров. Юля! Костя! Это у вас не любовная сцена. Это чКрт знает что!
       Обращается к Юле.
       Башкиров. Пойми ты. Фильм потому и называется "Любовь в кредит", что твоя героиня знает - у них всК ещК будет. Врачи ей чКтко говорят, что он встанет с этого кресла, что все его мужские функции сохранены. А вы здесь детский сад развели какой-то! Ну! Давайте ещК раз попробуем. Ты, Костя, должен положить ей ладонь под юбку на внешнюю часть бедра, погладить, потом по внутренней части. Ты видишь, какой у неК вырез на платье? Это для чего? (сам отвечает). Для того, чтобы ты туда тоже положил руку. Можешь залезть поглубже.
       Ассистент Башкирова (женщина). Вырежут, ПКтр Григорьевич!
       Башкиров. Вырежут так вырежут. Не всК. Что-то же останется! (Потом подумав). Не вырежут. Я не позволю. Об этом фильм. (После небольшой паузы) обращается к ассистенту.
      -- Давай пятый дубль
       Она командует: "Дубль пять".
       Башкиров. Нет. Опять деревянно. Смотри, как это надо делать.
       Он подбегает к актКру в коляске, кричит "Освободи кресло!", затем садится в него и демонстрирует всК то, о чКм он говорил несколько минут назад.
       После этого встаКт с кресла. Юля поправляет юбку.
       Башкиров (резко). Перерыв до 16-00. А ты, Юля, после обеда приходи в два часа в мой номер. Надо серьКзно поговорить. Мне не нравится твоК отношение к делу.
      
       Юля и Башкиров сидят в креслах в его гостиничном номере.
       Башкиров. (обращаясь к ней) Ты какая-то напряжКнная. Расслабься. Твоя героиня в данном случае ещК и терапевт. Она не просто любит своего мужа, но и врачует его. Эти ласки нужны ему в качестве лекарства. Он быстрее поднимется с инвалидного кресла. (задумывается). Надо немножко выпить.
       Башкиров достаКт из шкафа две рюмки и бутылку коньяка. Разливает коньяк по рюмкам и они пьют.
       Дальше она помнит смутно, что было. Он что-то говорит, она невпопад отвечает. Они ещК раз выпили.
       ... Когда она пришла в себя, они уже лежали в одной постели.
       Воспоминания Юлии прерывает голос сына.
       Саша. Мама! Что, папа ни о чКм не догадался?
       Юля. (с горечью) Папа всК понял.
      
       Юля продолжает вспоминать.
       Она приезжает со съКмок. Сергей открывает дверь, они целуются. Юля идКт в ванную комнату.
       Юля. (обращается к сыну). Я долго находилась в ванной. Хотела смыть с себя эту грязь.
       Потом они сидят на кухне. Юля ест, Сергей смотрит на неК.
       Юля. Ой, СерКжка! Я так устала.
       Она выходит из кухни, ложится в постель. Сергей подходит, накрывает еК пледом, ещК мгновение с грустью смотрит на неК, потом садиться за письменный стол.
       Юля (обращается к сыну). Несколько дней было полное отчуждение. Спали в одной постели, но ничего не было. Я не знала что делать. Я видела, как ему было больно. Папе нашему. Но мне не хватило духу первой сделать шаг навстречу, поговорить с ним. Боялась, что он прогонит меня. Чувствовала себя побитой собакой.
       Саша. И как же всК это разрешилось?
       Юля (улыбается). Папа... Однажды, дня через четыре после моего приезда, он как всегда сидел и писал за столом, а я поджав ноги лежала на диване и читала книгу. Внезапно он повернулся ко мне, улыбнулся, погладил по волосам и ласково произнКс: "Иди ко мне. Я не кусаюсь".
       Саша. И всК?
       Юля. (улыбается) И всК. Все последующие дни мы старались не расставаться ни на минуту. Быстро расписались. Примерно через год родилась Милочка, а ещК через два после этого - ты. Мы поняли, что не сможем друг без друга, договорились, что теперь надолго разлучаться не будем. Поэтому, если мне предстояли затяжные съКмки, то папа выискивал возможность и приезжал ко мне. А если у него была длительная командировка, то это делала я. Главное, и я и он осознали, что для испытания наших чувств одного раза достаточно. И если еще раз произойдКт то, что произошло на съКмках моего первого фильма - это приведКт к немедленному и необратимому разрыву.
       Саша. Но почему, если папа сразу всК понял, не пошКл к этому Башкирову, не врезал ему, не набил морду?
       Юля. И что бы это дало? Во-первых, во всём случившимся была большая доля и моей вины. Во -вторых, Башкиров после этого бы встал и отряхнулся. А вся грязь была бы на мне. Это начало бы вонять повсюду. Твой отец очень любил меня и, надеюсь, продолжает любить, поэтому дорожил мной, моей репутацией. ВсК что случилось мы оба восприняли как несчастный случай в самом начале нашего супружества. Двадцать шесть лет с твоим отцом были для нас очень счастливыми. Мы постарались об этом забыть, пока Башкиров не напомнил ...
       Она берКт сигарету, закуривает. Продолжает.
       - Это - пощКчина нам обоим.
       Саша. Не только вам.
       Юля. Какая разница? Для меня и папы здесь нет разницы.
       Саша. (резко). Мама! Но ты уже давно не куришь. (после небольшой паузы). А Башкиров больше не домогался тебя?
       Юля (затягивается). Домогался. Домогался. Несколько раз приглашал на главные роли в своих фильмах. Я неизменно отказывалась под разными предлогами. Один раз набрался наглости и позвонил отцу: "Дескать, Сергей Александрович, почему ваша супруга отказывается у меня сниматься? Повлияйте на неК". Отец сухо ответил: "Моя жена -самостоятельный человек и сама выбирает, где ей сниматься. Я в еК творческую жизнь не вмешиваюсь". И повесил трубку. Но было ещК ...
      
       Юля закрывает глаза, вспоминает.
       Сергей в командировке. Она вечером выходит из дому. Возле дома еК поджидает Башкиров, рядом стоит его машина. Юля пытается избежать встречи с ним, но это не удаКтся.
       Башкиров. (обращается к Юле). Почему ты меня избегаешь?
       Юля. Не хочу видеть!
       Башкиров. Но тебе было хорошо со мной. Лучше, чем с твоим СерКженькой.
       Последнюю фразу он произносит с ехидством.
       Юля. Даже как любовник ты ему в подмКтки не годишься. Так что считай, что с тобой ничего не было.
       Башкиров. (хватает еК за плечи). Вот как? А если про это "ничего не было" твой благоверный узнает?
       Она бьКт его по физиономии.
       Башкиров. Ты ещК пожалеешь об этом!
       Он садится в машину и уезжает.
       Юля. (продолжает) Примерно год после этого меня не приглашали сниматься. (Улыбается). А потом всК наладилось.
       Саша. И ты с Башкировым больше нигде не пересекалась?
       Юля. Почему? Пересекалась на разных творческих вечерах, приКмах, банкетах. Иногда одна. Иногда вместе с папой. Неизменно кивала головой и отходила в сторону.
       Юля гасит сигарету. В это время раздаКтся звонок в дверь. Юля открывает. На пороге стоят дочь и внучка.
       Мила. Ну, вот, мы приехали.
       Юля. (БерКт на руки внучку, целует). Ну, здравствуй, моК солнышко.
       АлКнка. (внучка) Бабуська, а где мой свон?
       Юля. (раздевает внучку) Сейчас, сейчас.
       Она заводит внучку в комнату, где в углу лежат игрушки, а в центре - огромный плюшевый слон.
       Мила. Где папа?
       Юля. Он ушКл по делам.
       Мила. У нас большая радость. Гену с Нового года берут с испытательным сроком в Интел. Так что поедем в Силиконовую долину.
       Юля. Поздравляю.
       Мила. Мама! Можно, пусть пока на это время АлКнка побудет у вас.
       Юля. Пусть она вообще остаКтся у нас. Мне и папе только в радость.
       В это время в комнату входит Саша.
       Саша. (ехидно обращается к Миле). Ты зубы не заговаривай. Скажи, лучше, почему ты мать не взяла с собой на концерт?
       Он не даКт ей ответить, продолжает.
       Саша. Ясно, почему. Потому что еК узнают все, а тебя - никто. Потому что, когда вы идКте рядом, то кажется, что это не мать и дочь, а две сестры.
       Мила. (обращается к Юле). Мама! Он когда-нибудь угомонится или нет?
       Юля. Ну ладно, хватит. А то вы как соберётесь вместе, то как кошка с собакой.
       Понедельник. Утро. Дача Колыванова.
       Марк провожает Сергея к машине.
       Марк. (обращается к нему). В общем-то, я тебя понимаю. Оставлять безнаказанным это не следует. Нужна сатисфакция. Но какая? Будешь действовать импульсивно - ничего не добьёшься. Тут надо подумать. Во всяком случае не предпринимай ничего без нашего совета - моего и ЛКньки.
       Сергей. (улыбается) Постараюсь.
       Он садится в машину.
      
       Сергей звонит в дверь. Ему открывает среднего роста полноватый седой человек.
       Сергей. Здравствуйте, дядя Миша!
       Михаил Николаевич. А, СерКжа? Проходи.
       Они сидят в большой комнате, в которой стоит стеллаж с книгами, письменный стол, заваленный журналами и рукописями. На журнальном столике - две чашки дымящегося кофе, рядом печенье.
       Михаил Николаевич. Не знаю, СерКжа, что тебе и сказать. Мне, наверное, самое время умереть, потому что многое, что сейчас происходит понять не могу. ЕщК лет двадцать, а то и пятнадцать тому назад это было немыслимо. Интимная жизнь человека оставалась тайной за семью печатями. А сейчас появились, какие-то, новые и абсолютно непонятные слова - пиар, например. Мне кажется, что это и от скудоумия и от полной потери нравственных ориентиров. Прости за банальность. (После паузы). Когда мы с твоим отцом воевали - на фронте были скотские условия существования, а отношения были исключительно теплые, человеческие, может, поэтому мы и победили. Понятно, что сейчас не фронт - война окончилась шестьдесят лет назад. Но и общество стало абсолютно терпимо относиться к полному дерьму. (После паузы). Меня теперь не Башкиров интересует. Меня интересуете вы: ты и твоя жена. Что после этого будет между вами. Ты же еК любишь?
       Сергей. Да. Я ведь, дядя Миша, ещК тогда сразу обо всКм догадался.
       Видел, как ей тяжело. Почувствовал, что со съКмок этого фильма приехала чужая потерянная женщина, и первый шаг навстречу сделал сам.
       Михаил Николаевич. А когда было больнее - тогда или теперь?
       Сергей. Тогда было больнее, сейчас - гаже. У меня с Юлей всК в порядке. Двадцать шесть лет такого счастья. Случайность бывает с каждым. А вот с ним придКтся разобраться. Мне-то по барабану. Но я никому не позволю марать имя моей жены.
       Михаил Николаевич. Ты хоть с Юлей поговори.
       Сергей. Зачем? Она всК сделает, чтобы меня удержать. А это не нужно. Это моК мужское дело. (После небольшой паузы). Если я сейчас не смогу защитить любимую женщину и семью, то грош мне цена. (Улыбается). Я даже телефон отключил.
       Михаил Николаевич. Давно?
       Сергей. Пару дней назад.
       Михаил Николаевич. Но она же волнуется.
       Сергей. Она знает где я. Регулярно общается с моими близкими друзьями по сотовому. (Улыбается). Они делают вид, что ничего не происходит, но я-то слышу обрывки разговоров.
       Михаил Николаевич. (подумав). Смотри, не наделай глупостей. Мне не нравится твоК настроение.
       Сергей. Дядя Миша! Я спокоен. Думаю, что делать дальше, но спускать это не намерен.
      
       ТренажКрный зал
       Сергей входит в тренажКрный зал своего спортивного клуба. Людей в этот момент немного. Они тренируются. В зале тихо играет музыка. Сергей подходит к одному из тренирующихся.
       Сергей. Витя! Жим лКжа ты делаешь неверно. В следующий раз поработаю с тобой. А что это у вас включена музыка?
       Виктор. Было скучно. Решили пустить что-нибудь спокойное.
       Сергей. Ну, песни Высоцкого спокойной музыкой не назовКшь. Хотя это как раз подходит.
       Из динамиков в этот момент слышится:
       ... Я выполнил обычное движенье
       С коротким злым названием "рывок".
       "СерКжа, привет!", - к Сергею подходит тренер. "Тренироваться будешь?"
       Сергей. Нет. Нет настроения.
       Тренер. Что же тогда приехал?
       Сергей. Чтобы поднять настроение.
       Тренер смеКтся.
       Тренер. Может хочешь сходить на каратэ? (Он показывает рукой в сторону зала за стеной).
       Сергей. Спасибо, Геннадий Афанасьевич! В другой раз.
      
       Квартира Нестеренко
       Юля. (Обращается к сыну). Где же папа? Я надеялась, что он включит свой телефон. Сегодня разговаривала с Колывановым. Он сказал, что папа утром от него уехал, был в неплохом настроении... Но телефон-то включать не хочет. (После паузы). Я с ума схожу.
       Она закуривает сигарету.
       Саша. (резко) Мама, ты опять? (телефонный звонок прерывает его. Саша берКт трубку). Это тебя.
       Юля. Здравствуйте, Михаил Николаевич. Так. В каком он был настроении? Что-нибудь говорил? Ага. Нет, я всК понимаю. Но не знаю, что делать. Если бы я знала куда он поехал. А Вам он об этом не говорил, не намекал? Ладно. Спасибо.
       Юля кладКт трубку.
      
       Сергей подходит к стойке бара, где часто бывает. Хотя уже четыре часа, но в баре совсем немного людей.
       Сергей. (обращается к бармену) Мне как всегда кофе без сахара.
       Бармен. Может с коньяком?
       Сергей. Если только граммов двадцать пять.
       Бармен. Сергей Александрович, таких порций нет. Минимальная - пятьдесят.
       Сергей. Ну, хорошо, хорошо. Я заплачу за пятьдесят, но больше половины не нужно.
       Сергей берКт чашку с кофе, вливает в неК коньяк и садится за столик в баре напротив телевизора. По НТВ идКт программа "Сегодня".
       Диктор. Завтра известному российскому кинорежиссКру Петру Башкирову исполняется шестьдесят лет. Сегодня в предверии этой знаменательной даты наш корреспондент встретился с Петром Григорьевичем.
       Корреспондент. Петр Григорьевич! Как вы себя чувствуете накануне юбилея?
       Башкиров. Превосходно. В настоящий момент два моих фильма выходят в прокат. Один из них представлен в отборочную комиссию Каннского фестиваля. Отснят ещК один фильм, который пока не смонтирован.
       Корреспондент. Каковы ваши дальнейшие творческие планы?
       Башкиров. А вы приходите сегодня к 18 часам на мою пресс-конференцию в Дом Кино. Там всК узнаете. Зачем же забегать вперКд.
      
       В это время к стойке бара подходит мужчина лет тридцати с усиками и обращается к бармену вязким пьяным голосом: "Мне ещК сто граммов белой".
       Бармен. Тебе, Вася, уже вполне достаточно. Ты уже, итак, никакой.
       Мужчина возвращается к столику, за которым сидят ещК двое его друзей. Один из них обращается к нему:
      -- Вася! Смотри это не Нестеренко ли там сидит?
       И показывает в сторону Сергея.
       Вася. Нестеренко. Сейчас к нему подойду.
       Он медленной шатающейся походкой подходит к Сергею.
       Вася. Господин Нестеренко, как вы можете прокомментировать избранные места из книги Башкирова, касающиеся вашей ...
       Он не успевает договорить.
       Сергей. (громко и резко) Что?! ПошКл вон.
       Вася. Не понял.
       Сергей. (встаКт) ПошКл вон. Я сказал.
       Вася. Понял, понял.
       Вася возвращается за свой столик.
       Вася (обращаясь к своим друзьям). Какой-то он злой сегодня.
      
       Саша Нестеренко заходит в тренажКрный зал, подходит к тренеру.
       Саша. Здравствуйте! Папы сегодня не было у вас?
       Тренер. Был. Но уехал часа три тому назад.
       Саша. Он не сказал куда?
       Тренер. Нет. Я понял, что у него было плохое настроение. А что случилось?
       Саша. Ничего. Просто он отключил свой мобильный, и мы с мамой очень волнуемся.
      
       Компания, сидящая за столиком в баре недалеко от Сергея, продолжает веселиться. Один из друзей замечает Машу - их общую знакомую: "Ребята! У меня появилась неплохая идея".
       Он тут же обращается к Маше: "Машуля! Иди к нам". Маша встаКт и направляется к ребятам. Пока она идКт, Вася тихо читает стишок.
       Вася. Машка-прилипала! С кем сегодня спала?
       Маша подходит и слышит отрывки.
       Маша. (обращается к Васе) Ты кажется что-то сказал? Или мне послышалось? А по морде получить не хочешь?
       Один из друзей Васи. Ребята, ребята. Не надо ссориться. (обращается к Маше) Машенька! Видишь того мужика (Он показывает на Сергея).
       Маша. Вижу.
      -- Знаешь, кто он?
       Маша. Нет. Не знаю.
      -- А как он тебе как мужчина. Нравится?
       Маша. Да. Он в моКм вкусе.
      -- Тогда так. Если ты его снимешь или он тебя - получишь сто баксов.
       Маша. Годится.
       Она встаКт, подходит к столику Сергея.
       Маша. У вас свободно? Можно присесть?
       Сергей. Да, пожалуйста.
       Маша. Закурить есть.
       Сергей. Не курю.
       Маша. Может, что-нибудь закажешь?
       Сергей. Тебе, Маша, что? Кофе, коньяк, вино, мороженое, может хочешь что-нибудь более существенное?
       Маша. (удивлКнно смотрит на Сергея). Ты меня знаешь? Откуда?
       Сергей. Да кто в этом баре не знает такую красивую женщину?
       Маша. (громко) Мне кофе и бокал изабеллы.
       Бармен быстро приносит заказ. Сергей рассчитывается с ним.
       Маша пьКт вино.
       Маша. Может пойдКм ко мне. У меня очень уютно. Ты не пожалеешь.
       Она нежно гладит Сергея по щеке.
       Сергей. Нет.
       Маша. (Резко) Что значит нет?
       Сергей. Нет и значит нет.
       Маша. (С раздражением) Вот тюфяк! Из-за тебя я не получу сто баксов.
       Сергей. (УдивлКнно) И только-то? ДКшево тебя ценят (морщится). И потом бакс сейчас падает. (Он достаКт бумажник, вытаскивает сто евро, протягивает Маше). Возьми лучше в более твКрдой валюте. Считай, что я с тобой был.
       Маша. Что значит “считай”? Ты что, сумасшедший? Неужели ты меня совсем не хочешь? Нам бы было очень хорошо: и тебе и мне.
       Она поднимает ногу и забрасывает её Сергею за колено.
       Сергей. Немножко, конечно, хочу. Совсем не хотеть такую женщину, как ты, невозможно. Но больше хочу другую.
       Маша. (Смотрит по сторонам). Какую другую? Вот эту кикимору? (Она показывает на пожилую женщину за соседним столиком с какой-то невероятной причКской и косметикой).
       Сергей. Нет. Этой женщины здесь нет. Она сейчас в другом месте.
       Маша. Вот видишь. ЕК здесь нет, а я - рядом.
       Сергей. Ну и что. У меня с детства богатое пространственное воображение.
       Маша. Ты не болен?
       Сергей. Не знаю. Я не обследовался. Для того, чтобы знать болен человек или здоров, ему надо обследоваться.
       Маша. Тебе что, очень плохо?
       Сергей. Сказать честно - не очень хорошо.
       Маша. Вот видишь. Пойдём ко мне - будет очень. И не нужны мне твои деньги.
       Маша нежно гладит руку Сергея, потом прижимается к тыльной стороне его ладони щекой, кладёт на стол сто евро.
       Сергей. Во-первых, не хочу. Во-вторых, не поможет.
       Сергей смотрит на часы и продолжает.
       Сергей. Извини. Я побежал. Спасибо тебе за всё.
       Маша. За что?
       Сергей не отвечает. Он встаКт из-за столика, нежно целует Машу в щКку, оставляя ей сто евро.
       Сергей. Постарайся быть счастливой.
       Уходит. Маша в недоумении поворачивается ко всей компании.
       Сергей идКт по коридору, подходит к комнате, на дверях которой висит табличка Редакционная коллегия журнала "Факел", он проходит мимо этой двери и заходит в другую, на которой написано: "Секретарь редакции".
       За компьютером сидит молодая женщина и что-то набирает.
       Анечка. Сергей Александрович! Ваша жена вас уже обыскалась. Звонила трижды, интересовалась, когда Вы появитесь. Я не знала, что и сказать. Позвоните ей.
       Сергей. Анечка, спасибо. Какие новости?
       Анечка. Ваше эссе о Розанове пойдКт в этом номере, а переводы, скорее всего в следующем. Вас это устраивает?
       Сергей. Более чем. Главное - эссе. Сейчас начало выходить полное собрание сочинений Розанова. Так что это эссе как раз в струю. А переводы могут выйти и через пару номеров. Это не к спеху.
       Анечка. А как насчКт рецензий на публицистику? Главный просил вам напомнить.
       Сергей. (улыбается) Анна Леонидовна! Рецензии уже лежат на столе у главного. Можете посмотреть, удостовериться.
       Анечка. Да?! Я вам, конечно, верю, но надо посмотреть, чтобы их никуда не переложили.
       Она выходит из своей комнаты. Возвращается через пару минут.
       Анечка. ВсК в порядке. Извините. (СмущКнно). Там такой кавардак. Столько бумаг. А что вы так торопились? Их надо было дать к двадцатому, а сегодня только седьмое.
       Сергей. Торопиться надо всегда. Вдруг что случиться.
       Анечка. (удивлКнно). Господь с вами, Сергей Александрович, что может случиться?
       Сергей. (смеКтся). Да мало ли? Вдруг заболею, попаду в больницу, или просто долго буду отсутствовать. (Он смотрит на часы). Мне пора.
       Уходит. Анечка ещК минуту сидит неподвижно, потом снимает трубку, набирает номер Юли.
       Анечка. Юлия Кирилловна? Сергей Александрович заходил. Я ему передала вашу просьбу, но он, почему-то, не позвонил. Что? Да, да. Вообще то мне не понравилось сегодня его настроение. Какой-то странный разговор...
      
       Дом Кино.
       Пресс-конференция Башкирова в разгаре. В зале много людей. Часть из них стоит в проходе. Башкиров сидит в центре большого стола. Возле него стоят два микрофона, бутылки с минеральной водой.
       Вопрос из зала. Корреспондент "Московского комсомольца" Лариса Шиманская.
       Петр Григорьевич! Как вам удаКтся так выглядеть, сохранять прекрасную физическую форму? Спасибо.
       Башкиров. Ничего сложного. Водные процедуры, плаванье, фитнес-клуб, теннис, салон красоты, включающий в себя солярий. Да. Солярий. У настоящего мужчины кожа должна быть чуть смугловатой.
       В зале сильный шум.
       Вопрос из зала. Корреспондент еженедельника "Аргументы и Факты" Владислав Терентьев.
       Что у вас сейчас в проекте? Спасибо.
       Башкиров. Два фильма. Первый - исторический. Смутное время, нашествие поляков. Второй - о наших днях. Некая остро стоящая проблема нравственного выбора. (Башкиров улыбается). Пока не буду раскрывать карты. Есть интересное предложение ставить в Италии фильм-оперу. Подумываю и о кинопублицистике.
       Сергей пытается пройти к залу, в котором Башкиров даКт пресс-конференцию. Его останавливает охранник.
       Охранник. Вы куда?
       Сергей. На пресс-конференцию. (Показывает членский билет Союза журналистов).
       Охранник. Вы аккредитованы?
       Сергей. Нет.
       Охранник. Тогда не о чем говорить.
       Он становится на пути у Сергея.
       Сергей. (Пытается убрать его с дороги). Да иди ты.
       Охранник и Сергей начинают бороться друг с другом. На шум выбегает лысоватый человек небольшого роста: "Что тут происходит?"
       Охранник. Да вот пытается пройти без аккредитации.
       Человек узнаКт Сергея: "Сергей Александрович!. Проходите, пожалуйста". Он тут же обращается к охраннику: "Пропусти!"
       Охранник. Как знаете.
       Когда Сергей отходит от них слышится: "Ты что с ума сошКл? Это же Нестеренко!".
      
       Сергей входит в зал, медленно продвигается по проходу.
       Сергей. Пропустите. Извините. Мне надо пройти.
       Один раз он слышит в догонку "Хам!".
       В это время Башкирову задаКт вопрос корреспондент "Комсомольской правды".
       Вопрос из зала. Корреспондент "Комсомольской правды" Валентина Пескишева.
       В своей последней книге "Кино и жизнь" вы довольно откровенно пишете о своих взаимоотношениях с женщинами, многочисленных романах. А как к этому относится ваша жена? Кажется, она сегодня присутствует в этом зале? Спасибо.
       Башкиров. (Улыбается) Да, моя жена сегодня здесь присутствует и относится к тому, что я пишу совершенно спокойно. В том числе к моим увлечениям. (Поясняет) Я уже как-то говорил, но повторю для тех, кто не слышал: моя творческая и личная жизнь всегда тесно переплетались друг с другом. И если бы не было моих увлечений, то и не было бы многих интересных фильмов, творческих озарений, призов на кинофестивалях... Моя жена всегда с пониманием к этому относилась, как с пониманием относились Джульета Мазина к увлечениям Феллини.
       Тот же корреспондент пытается продолжить, но Башкиров его опережает.
       Башкиров. (улыбается) Нет, ради Бога! Я не сравниваю себя с Феллини, а только хочу сказать, что в моей профессии это - общее место.
       В это время Сергей, наконец, подходит к месту, где сидит Башкиров. Он поднимается по ступенькам и идКт прямо к нему.
       Башкиров инстинктивно встаКт из-за стола и движется навстречу Сергею. Сергей подходит к Башкирову почти вплотную, на расстояние вытянутой руки. Мгновение они смотрят глаза в глаза друг другу. Затем Сергей даёт Башкирову пощёчину. Удар слышится на весь зал. ЕщК мгновенье и Сергей поворачивается, чтобы уйти. Но в это время получает вдогонку несколько мощных ударов сзади. Он удерживается на ногах, поворачивается лицом к Башкирову и тут же в ответ наносит ему серию ударов. Башкиров падает. Сергей уже не может остановиться. Он продолжает бить Башкирова.
       Зал на минуту оцепенел. Затем слышится истеричный крик жены Башкирова: "Помогите! Он убьКт Петю".
       В зале поднимается суматоха. Наконец, Сергея отрывают от Башкирова. Кто-то что-то кричит, кто-то звонит по мобильному телефону, вызывает скорую помощь. Несколько человек держат Сергея за руки.
       Сергей. А что вы меня так держите? Я никуда не собираюсь бежать.
       Он слышит в ответ: "ЧКрт вас знает! Это же надо такое вытворить".
       Наконец, приезжает скорая помощь, Башкирова кладут на носилки и увозят.

    Фойе Дома Кино.

       Охранник, который не пропускал Сергея в зал, стоит перед высоким спортивного вида человеком с усами и сединой, опустив голову.
      -- Как ты посмел его пропустить без аккредитации? Идиот! Ты понимаешь, что наделал?
      -- Виноват, Николай Иванович. Но его пропустил не я, а какой-то лысый человек, коротышка.
      -- Какой лысый коротышка? Ты что, с ума сошёл? Ты здесь главный и за всё отвечаешь ты, а не какой-то там... Ты на посторонних не вали.
      -- А я и не валю. Но надо его найти.
      -- Кого?
      -- Этого коротышку.
      -- Ну, вот что. Наша фирма отвечает за безопасность присутствующих здесь. В том числе и Башкирова. Он поэтому и отказался от дополнительной охраны в зале, предполагая что будут только свои. Пока я тебя увольняю. Но если Башкиров пострадал серьёзно - я тебя, мудак, под суд отдам. Ты понял или нет?
      -- Понял.
       Квартира Нестеренко.
       Юля сидит у телевизора и смотрит выпуск "Сегодня". В это время в комнату вбегает внучка.
       Алёнка. Бабувя, почему у этой куквы гваза так пвохо закрываются?
       Она протягивает Юле куклу средних размеров, одетую в купальник.
       Юля. Как? Ты ещё не спишь? Я же тебя уложила два часа назад. А ну-ка немедленно в кровать!
       Алёнка. Я без тебя не усну.
       Юля (берёт её на руки). Ладно. Сейчас пойдём...
       В это время по телевизору.
       Диктор. Только что мне принесли сообщение с пометкой “Срочно”: "Сегодня в Доме Кино произошёл инцидент. Дававший пресс-конференцию накануне своего шестидесятилетия Пётр Башкиров был жестоко избит известным эссеистом и переводчиком Сергеем Нестеренко. Башкиров отправлен в реанимацию. Нестеренко взят под стражу. Ведётся следствие. Обо всех подробностях мы сообщим в дальнейших выпусках нашей программы".
       Юля оцепенела. Она только чувствует, что лицо её становится влажным от слёз. Алёнка видит это и ползёт по Юлиным коленям.
       Алёнка. Бабуська, ты пвачешь?
       Алёнка пытается своими ладошками вытереть слёзы с глаз Юли.
      
       Кабинет следователя.
       Следователь сидит за столом. Сергей - на стуле напротив него.
       Следователь. Ну и как вы всё это, Сергей Александрович, можете объяснить? Я уже битый час с вами бьюсь, но ничего понять не могу.
       Сергей. Что тут понимать? Все всё видели. В зале стояло много камер, так что снимали с разных точек. По-моему, никаких вопросов быть не должно. Всё предельно ясно. Сажайте меня.
       Следователь. Ха. (повторяет Сергея). Сажайте меня... Хорошенькое дело. А мотивы? Не может один нормальный человек избить другого до полусмерти просто так. Или у вас имеется справка из психдиспансера? Так мы уже успели проверить. Вы в таких заведениях нигде на учёте не состоите. Тогда, что случилось?
       Сергей. Ровным счётом ничего. Почерк мне его не понравился.
      
       Веригин набирает номер телефона Колыванова. На том конце Марик снимает трубку.
       Марк. Да.
       Леонид. Ты видел десятичасовой выпуск "Сегодня".
       Марк. (мрачно). Видел.
       Леонид. Как ты мог отпустить его в таком состоянии?
       Марк. В каком таком состоянии? Он был в нормальном состоянии.
       Леонид. (в сердцах). Ты - не калым! Ты - козёл!
       И вешает трубку. Через мгновение раздаётся звонок. Звонит Марк.
       Марк. Ты можешь сказать что-нибудь более конструктивное?
       Леонид. Ладно. Ты где? Уже в Москве? Тогда так. Давай сейчас встретимся где-нибудь в кафе посредине между мной и тобой. Например, в "Леле".
       Марк. А разве его не закрыли?
       Леонид. По-моему, нет. Если даже и закрыли, то там рядом куча других...
       Марк. Хорошо. Через двадцать минут.
       Леонид. Через полчаса.
      
       Через сорок минут они сидят за столиком в кафе.
       Марк. Что будем делать?
       Леонид. Не знаю. Надо срочно искать хорошего адвоката. У меня таких знакомых нет. А у тебя?
       Марк. Тоже, как-то, не обзавёлся. Пока не было нужды.
       В это время кто-то звонит Леониду на мобильник.
       Леонид. (Смотрит). Кто это ещё так поздно (смущённо). Номер какой-то незнакомый.
       Да! Слушаю! Леопольд Ярославович?! (Затем Леонид закрывает микрофон и шёпотом говорит Марку). Это - Навроцкий (потом продолжает отвечать в трубку). Да. Мы сейчас с Мариком обсуждаем сложившуюся ситуацию. Конечно можем к вам приехать. Прямо сейчас? Хорошо. Диктуйте. (Обращается к Марку) Ручку дай.
      
       Квартира Навроцкого.
       На кухне сидят и пьют кофе трое: Навроцкий, Колыванов и Веригин.
       Навроцкий. Вы меня простите, что принимаю вас на кухне. Просто мои уже спят и, кроме того, я не хотел, чтобы нас слышали.
       Леонид. Да нет, ничего страшного. Всё в порядке.
       Он не успевает договорить, так как его прерывает Навроцкий.
       Навроцкий. Я звонил Юлии Кирилловне. Она в жутком состоянии, плачет... Нужен не просто очень хороший адвокат, а юрист экстра-класса. Притом желательно, чтобы это была женщина.
       Марк. Почему?
       Навроцкий. Видите ли, Марк Тимофеевич, специфика этого дела такова, что женщины в нём будут играть доминирующую роль. Во-первых, речь идёт о защите чести и достоинства женщины. Во-вторых, надеюсь, что это дело будет разбирать суд присяжных, в состав которого, как правило, входит много женщин. И женская составляющая суда присяжных часто определяет исход дела.
       Леонид. Серёжа может воспринять это как проявление жалости. Для него жалость всегда была унизительна.
       Он не успевает договорить.
       Навроцкий. (обращается к Леониду). Что вы? Здесь нет никакой жалости. Просто, на мой взгляд, женщина тоньше поймёт все нюансы этого дела. И такая женщина есть среди моих знакомых. Это - Анастасия Александровна Померанцева.
       Марк. Можно вопрос? Почему вы вызвались помогать Сергею? Вы, по-моему, никогда с ним не дружили, не имели рабочих контактов.
       Навроцкий. Всё это так. Но я его всегда ценил как профессионала. С удовольствием читал его публицистику, эссе, критику. Мне очень нравятся его переводы.
       Леонид. Понятно. Вы - известный драматург и переводчик. Правда, последние десять лет пишите историческую прозу.
       Навроцкий. Причём здесь это? Я видел книгу Башкирова. У меня к таким вещам давно выработалось искреннее отвращение. Поэтому понимаю Сергея Александровича. Я его и раньше уважал, а сейчас - ещё больше. (После паузы). Ладно. (Набирает номер телефона).
       Марк. (испуганно). Уже почти полночь. Не слишком ли поздно мы звоним?
       Навроцкий. Нет, нет. Мы договорились. (После небольшой паузы). Анастасия Александровна?
      
       Утро следующего дня в квартире Навроцкого.
       Та же троица: Веригин, Колыванов, Навроцкий сидят на кухне. На столе кофейник с тремя чашками кофе, бутерброды, бутылка коньяка, рюмки, пепельница, полная окурков.
       Навроцкий. Значит, мы обо всём договорились. Сегодня Померанцева приступит к делу, посетит Сергея Александровича в изоляторе. Я полагаю, что дело быстро передадут в суд. (Потом смотрит на часы). А сейчас время уже позволяет. Позвоним супруге. (Он набирает номер). Здравствуйте. Попросите, пожалуйста, Юлию Кирилловну...
       Слышен голос Саши.
       Саша. Она не может подойти к телефону. Ей очень плохо.
       Навроцкий. Попросите, когда она придёт в себя, перезвонить одному из нас Колыванову, Веригину или Навроцкому. Телефон она знает. Всего доброго. (Задумчиво). Юлии Кирилловне очень плохо.
      
       Больница.
       Коридор перед реанимационным отделением. В нём находятся врач и жена Башкирова.
       Жена Башкирова. Ну как он?
       Врач. Ничего особенно обнадёживающего вам, Екатерина Николаевна, сказать не могу. Жить будет, но... (После паузы). Нижняя часть, скорее всего, будет парализована. Слишком сильно повреждён позвоночник. И почки пока работают отвратительно. К нему подключён аппарат искусственной почки. Речь затруднена.
       Жена Башкирова. (Плачет). Зверюга! Это он его так избил?
       Врач. Нет. Это не результат избиения. Все удары наносились в верхнюю часть тела, и не по голове. Он не были такими травматичными. Пётр Григорьевич очень неудачно упал, сильно ударился о выступ. Это и стало причиной тяжёлых травм.
       Жена Башкирова. Я могу его видеть?
       Врач. Только если на две-три минуты. Не больше.
       Екатерина Николаевна заходит в палату. Башкиров лежит, подключённый к различным аппаратам. Рядом стоит капельница.
       Жена Башкирова (всхлипывает, садится возле Башкирова, гладит его по голове, целует). Петенька! Ничего. Этот выродок за всё ответит. Скоро начнётся суд.
       Башкиров. (медленно) Какой суд? Не надо никого судить! Я прошу, чтобы его отпустили. Он не виноват. (Башкиров говорит медленно).
       Жена Башкирова. (жёстко) Отпустили? Как же. Нет. Он совершил преступление и будет наказан.
       Башкиров. Но я прошу. Я не имею к нему претензий.
       Жена Башкирова. Зато я имею.
       Башкиров. Катя! Умоляю тебя. Не надо никому мстить и позвони Андрею Ильичу Мельникову, другу моего отца. Телефон ты найдёшь в моей записной книжке, в кабинете. Пусть придёт...
       В это время в палату входит врач. Всё, Екатерина Николаевна.
      
       Следственный кабинет, в котором находится Нестеренко.
       В него входит моложавая красивая женщина лет пятидесяти, пятидесяти пяти, со вкусом одетая, в руке у неё портфель. Она обращается к Сергею.
       - Здравствуйте. Я - ваш адвокат. Анастасия Александровна Померанцева. Сергей встаёт со своего стула.
       Сергей. Здравствуйте. Вот уж не ожидал.
       Померанцева. Что не ожидали?
       Сергей. Что меня будет защищать женщина. Да ещё такая красивая. Дело-то, моё, абсолютно мужское.
       Померанцева (с иронией). Вы не хотите, чтобы я была вашим адвокатом?
       Сергей. Я этого не говорил. Просто удивлён и всё.
       Померанцева (продолжает). А вообще, нет мужских или женских дел.
       Сергей. Не будем вдаваться в дискуссию по этому вопросу.
       Померанцева. Не будем (после паузы). Ваше дело быстро передадут в суд. Оно ведётся почти что молниеносно. Без процессуальных нарушений, насколько я могла заметить. Была, вначале, небольшая заминка с адвокатом. Сперва назначили другого, но ваша семья и друзья настояли на моей кандидатуре. Единственный вопрос, который остался у следствия и частично у меня - мотивы.
       Сергей. Мотивы - моё дело, они имеют личный характер, и я их раскрывать не хочу.
       Померанцева. Даже мне - вашему адвокату?
       Сергей. Даже вам.
       Померанцева. В таком случае, позвольте вас спросить, на каком основании я должна выстраивать линию защиты?
       Сергей. Что я могу вам сказать. Если так - не выстраивайте! Я не могу вам сообщить здесь ничего принципиально нового.
       Померанцева. Мне говорили, что вы - очень тяжёлый человек. Теперь я смогла в этом сама убедиться. (Возникает пауза).
       Померанцева продолжает. Неужели это произошло из-за последней книги Башкирова? Но ведь прошло двадцать шесть лет...
       Сергей её резко обрывает.
       Сергей. Хоть сто. Какая разница. Моя жена любима мной также как и двадцать шесть лет назад. Надеюсь, что это взаимно. Мы все - живые люди, мы пока не исчезли. Можно плюнуть в душу так, что попасть и через двадцать шесть лет.
       Померанцева. Но, в книге Башкирова написана правда?
       Сергей (резко). Мне плевать на это. Правда или нет. Это - наше внутреннее дело. Моё и Юли. (потом резко бьёт ребром ладони по столу, рядом с которым сидит). Анастасия Александровна! Я больше не хочу на эту тему говорить! Не хочу и всё.
       Померанцева (встаёт). Ладно. Поняла. Несмотря на кажущуюся простоту дело это для меня будет сложным. Если бы знала с самого начала - может быть и отказалась.
       Сергея (улыбается). Так в чём загвоздка? Ещё не поздно.
       Померанцева. Во-первых, уже - поздно. Я не бросаю начатые дела. Во-вторых, кроме вашей семьи за вас просили такие люди...
       Сергей. Кто? Небось, Веригин, Колыванов...
       Померанцева. И они тоже. Но их лично я не знаю. А вот Леопольд Ярославович Навроцкий, с семьёй которого я давно дружу...
       Сергей. Навроцкий? Странно. Я с ним никогда не поддерживал близких отношений. Что это он.
       Померанцева. Представьте себе. Принимает активное участие в вашей судьбе. И так вас охарактеризовал, что хоть над головой нимб ставь. (после паузы смотрит на часы). Мне пора. Скоро увидимся. До свиданья.
       Она выходит из следственного кабинета.
      
       Бар, в котором часто бывает Сергей.
       Та же компания, сидящая за столиком. Сейчас все трезвые. Только перед Василием стоит коньячный бокал, в котором чуть-чуть коньяка.
       Василий. Что-то давно Ганшиной не видно. Как та история с Нестеренко приключилась - так она исчезла. Кто-нибудь её после этого видел?
       Сосед Василия. Да нет. По-моему, её не было. Мы здесь каждый день. Она не появлялась.
       В это время в бар входит Маша.
       Василий. Машка! Легка на помине. Иди к нам.
       Маша подходит к столику, но не садится за него.
       Василий. Садись. Чего стоишь?
       Маша (сухо). Спасибо. Продолжает стоять. (После паузы). Значит фамилия человека, к которому вы меня тогда подсадили Нестеренко?
       Сосед Василия. Да. А ты разве не знала? Личность известная.
       Маша. (грустно) Не знала. А правда, что всё это он сделал из-за своей жены?
       Василий. Что сделал?
       Маша. Избил Башкирова.
       Василий. Откуда мы знаем? Наверное. (Потом подумав) Конечно. (Усмехается). Вот, Машуля, если бы ты тогда его увела, он бы успокоился в твоих объятьях, остыл и, скорее всего, ничего бы и не было. А так... Сейчас его посадят и боюсь надолго. Так что ты могла спасти от тюрьмы известного человека.
       Маша поворачивается и собирается уходить.
       Сосед Василия. Машка, ты куда? (Резко хватает её за руку и тянет к столу) Посидим, расслабимся.
       Маша. (резко вырывает руку). Да пошёл ты! Я тебе не Машка!
       Уходит.
       Сосед Василия. Чего это она так взбесилась?
       Василий. Может влюбилась?
       Сосед Василия (удивлённо). В кого?
       Василий. Думаю, в Нестеренко.
       Сосед Василия. Да у тебя, Вася, капитально крыша едет. От алкоголя.
       Василий. Можешь посылать меня на все буквы алфавита, но уверен, что это так.
      
       Кабинет следователя.
       Следователь (обращается к Сергею). Так как следствие по вашему делу практически закончено и скоро будет передано в суд, то вам разрешено свидание с родственниками. Сегодня вы увидитесь с женой.
      
       Комната для свиданий.
       Сергей и Юля сидят напротив друг друга. Между ними прозрачная перегородка. Каждый из них держит у уха трубку.
       Юля. Серёжа! Что ты молчишь?
       Сергей смотрит на неё, но не отвечает.
       Юля. Я люблю тебя, слышишь, люблю. Всегда любила только тебя одного. А это было затмение.
       Сергей. Не кричи. У меня хороший слух.
       Юля. (Кладёт свободную ладонь на перегородку). Милый мой, любимый, единственный. Тебе больно, я знаю, больно. Ну прости меня, прости...
      
       Колыванов с Веригиным сидят в машине.
       Колыванов. Завтра начинается суд. Вопрос: как попасть в зал?
       Веригин. Фигушки ты туда попадёшь. Толпа будет ломиться. Киношестёрки, всякие там корреспонденты бульварных изданий, мелкая тусовочная шушера, прочие.
       Колыванов. А если я предъявлю удостоверение Союза Журналистов?
       Леонид. (смеётся). Наивняк. Каким ты был ребёнком, Марик, таким и остался. Да с этим удостоверением там будет больше половины. А у многих есть документы и покруче.
       Марк. (с раздражением). Что им так неймётся?
       Леонид. Как это что? Ждут грязного белья, пикантных подробностей. Вот, думают, вонищи будет. А они на этом потом срубят бабки.
       Марк. Почему, в таком случае, процесс не сделали закрытым?
       Леонид. Случай не тот. Две известные личности. Государственных секретов никаких. (Он достаёт сигарету и закуривает). Кроме того, никто не доказал, что здесь какие-то интимно-личные дела, нежелательные для посторонних людей.
       Марк. В таком случае какой у нас есть выход? Мы должны быть в зале, поддержать его морально.
       Леонид. Не знаю, не знаю. Шансов у нас очень мало, если только Леопольд...
       Марк. Навроцкий?
       Леонид. Да. Думаю у него с этим проблем не будет. Его пропустят при любом раскладе: член Общественной Палаты, один из руководителей Фонда Культуры, зам председателя комиссии по историческому наследию. Так что если даже нам не поможет, то сам он...
       Марк. (обрывает). А он собирается присутствовать?
       Леонид. Конечно. Он мне сам об этом сказал. Причём, по возможности, на всех заседаниях.
      
       Комната для свиданий. Сергей на свидании с сыном.
       Сергей. Санечка, у меня к тебе большая просьба сделай так, чтобы мама не ходила на суд. Я не хочу этого.
       Саша. Почему?
       Сергей. Не хочу и всё. Я не буду ничего объяснять, тем более она всё равно не поймёт.
       Саша. А я?
       Сергей. Я тебе потом объясню. Не сейчас. Здесь нет ничего такого.
       Саша. (после паузы) Что тебе принести в передаче?
       Сергей. Ничего не надо. Меня здесь хорошо кормят.
       Саша. Что передать маме?
       Сергей молчит, поднимает голову, смотрит на сына.
       Саша. Хорошо. Я её поцелую за тебя.
      
       Зал суда.
       Все места заняты. В проходе стоят приставные стулья. В зале шум.
       Сергей смотрит в зал и видит в нём жену, сына, Веригина, Навроцкого, несколько сотрудников журнала “Факел” и много незнакомых лиц.
       Председательствующий. Обвиняемый! Доверяете ли вы суду? Отводов нет?
       Сергей. Нет
       Председательствующий. (Обращается к Сергею) От вас поступило ходатайство об удалении из зала средств массовой информации. Хорошо. (он не успевает договорить).
       Прокурор. Ваша честь! Я протестую. Дело имеет широкий общественный резонанс и ...
       Председательствующий. Протест откланяется.
       Тут же обращается к представителям СМИ.
      -- Прошу покинуть зал заседаний.
       Довольно большая толпа выходит в коридор.
       В толпе слышен разговор двух молодых ребят.
      -- Ну что? Так ничего и не запишем?
      -- Как сказать. (Смех). При современном уровне развития техники всё что произойдёт в зале будет записано и попадёт в сеть.
      -- Так мобильники же у всех поотбирали перед входом в зал.
      -- Хе. Ну так что? Кроме мобильников есть масса другой высококлассной техники. Народ, Лёша, не стоит на месте. Так что пусть выгоняют. Материал, всё равно, будет.
      -- За это и посадить могут.
      -- Как? Как докажут кто слил информацию? Стой. Мне позвонить надо. (Он берет трубку, набирает номер, говорит). Из зала нас выгнали, так что топчемся в кулуарах. А что у вас? Понятно. Думаю, что всё будет ОК. (Затем опять обращается к Лёше).
      -- Не понимаю я этого Нестеренко. Чего он добился? Хотел защитить свою супругу? А нынешний скандал ещё больше добавит грязи.
       Смотри, как все за это ухватились. В Интернете почти на всех сайтах, на телевидении Кафтанов собирается сделать специальный выпуск "Не могу молчать", посвящённый этому делу. В киношных тусовках только об этом и говорят. Да и не только в киношных.
      
       Больница.
       Палата, в которой лежит Башкиров. Рядом с его кроватью сидит Андрей Ильич.
       Башкиров. Вот, Андрей Ильич, наверное в чём-то вы были правы. Помните наш разговор.
       Старик молчит.
       Башкиров. Ладно. Речь сейчас не об этом. У меня к вам две просьбы. Первая: сделайте всё, чтобы Нестеренко не попал в тюрьму, чтобы его освободили. Он ни в чём не виноват. Только потом я понял, как ему было больно. Не надо его судить. Я знаю, что освободить его будет сложно, но постарайтесь сделать всё возможное. У вас ведь в этом мире большие связи. Я даже оставил специальный документ, заверенный нотариусом, что у меня нет претензий к Нестеренко. На документе расписался мой врач. Вас в этот момент не было в городе. Поставьте и Вы свою подпись. (Башкиров всё это произносит еле-еле).
       Старик не успевает ответить.
       Башкиров. Вторая просьба. Нижняя часть у меня парализована. Почки работают плохо: я на аппарате. Жить я не хочу не только поэтому. Вы меня очень обяжете, если примете минимальные меры к тому, чтобы это поскорее закончилось. Вы же врач!
       Андрей Ильич. Первую твою просьбу я, конечно, выполню. Подпись поставлю. Хотя здесь мои возможности ограничены. У меня нет таких связей, чтобы влиять на суд. Но я тебя понимаю.
       Что касается второй просьбы... (Старик на мгновение замолкает). Это - выше моих сил, и тут я тебе ничем помочь не смогу.
       Башкиров. Андрей Ильич! Прошу Вас. В память о моём отце, о вашей дружбе.
      
       Зал суда.
       Допрос тренера Нестеренко.
       Прокурор. (обращается к тренеру). То, что вы сообщаете о личности подсудимого не укладывается в рамки настоящего процесса. Вы хотите нарисовать портрет какого-то чуть ли не гуманиста, а он совершил жестокое, тяжкое преступление.
       Тренер. Я говорю то, что знаю. А знаю я Серёжу и по секции и как человека уже очень много лет. За это время, занимаясь восточными единоборствами, он старался никого не травмировать. Это, к сожалению, не всегда удаётся. Был случай, когда он неаккуратно выполнил приём и нанёс травму своему спарринг-партнёру. Но ушибов и переломов не было. И тот, ну партнёр его, никаких претензий не имел. И то Серёжа чуть с ума не сошёл. Повёл его к врачу, оплатил массаж, какие-то процедуры. По крайней мере, я знаю два случая, когда он спасал людей.
       Прокурор. Что вы имеете в виду?
       Тренер. Только то, что сказал. В первом случае трое мерзавцев хотели изнасиловать девушку. Серёжа услышал крики, подбежал и вырубил их. Девушку отвёз на машине в больницу. У неё был шок. Во втором - какие-то бугаи отнимали у детишек деньги. Сергей тоже вмешался, разогнал.
       Прокурор. (с иронией) Прямо-таки герой какой-то из дешёвых фильмов или книг. Может это всё выдумки?
       Тренер. Нет. Серёжу в обоих случаях разыскивали, хотели объявить благодарность.
       Тренер не успевает договорить.
       Прокурор. Что-то я об этом нигде не читал, не слышал, хотя подробно изучал биографию обвиняемого.
       Тренер. И не услышите. Серёжа не хотел, чтобы об этом писали и говорили. Он - тихушник.
       Прокурор (опять с иронией) Какой, однако, скромняга. Хоть ты шапку перед ним снимай.
       Померанцева. (обращается к судье) Ваша честь, я протестую. Эти комментарии не имеют к делу ни малейшего отношения.
       Судья. Протест принимается.
       Прокурор. Чем же это всё можно объяснить? Может Нестеренко хотел Башкирова убить?
       Тренер. (улыбается) Да что вы? Если бы хотел его убить - он бы это и сделал. Серёжа - мастер спорта по боксу во втором среднем весе, имеет третий дан по каратэ до, так что может убить одним ударом.
       Прокурор. Тогда что это? Ярость, ненависть, исступление, дикая злоба...
       Тренер. (пожимает плечами) Не знаю. (после паузы). Не знаю. Достали, наверное, мужика.
      
       Квартира Навроцкого.
       В кабинете три человека: Навроцкий, Веригин, Колыванов.
       Навроцкий. Пока всё идёт неплохо. Свидетелей со стороны обвинения - масса, но они ничего добавить не могут к той видеозаписи, которая имеется. Снимали с разных точек, уровень - великолепный, так что против правды не попрёшь.
       Марк. Вы полагаете, что плёнка будет свидетельствовать в пользу Серёжи?
       Навроцкий. Не сомневаюсь. Он в тот момент находился в состоянии сильного душевного волнения и пощёчиной ответил на оскорбление в адрес жены. А то, что было, потом можно интерпретировать как драку, которую начал не он, а Башкиров.
       Леонид. Мы это с вами понимаем. Важно, чтобы это принял и учёл суд.
       Навроцкий. Будем надеяться. Я разговаривал с Анастасией Александровной. Она собирается именно так выстраивать линию защиты. Кроме того, личность подсудимого, его моральные качества не вызывают никаких сомнений.
       Леонид. У нас! А у них? Башкиров - слишком известный человек. Набежит куча людей, которые начнут давать показания против Сергея?
       Навроцкий. Кого? Киношников? Что они конкретно могут сказать против Нестеренко, которого не знают? Он не участвовал в их тусовках, практически не общался с ними. Это - параллельные миры.
       Леонид пытается что-то возразить. Навроцкий улыбается.
       Навроцкий. (обращается к Леониду) Я понимаю, что вы хотели сказать: "Его жена - известная киноактриса". Насколько я знаю, она тоже там редко появлялась и только по необходимости. (После паузы). А в кругу профессионалов у него исключительно высокая репутация, и я не знаю у кого повернётся язык сказать что-то плохое.
       Марк. Ваши слова, да Богу в уши.
       Навроцкий. (улыбается). Вы же неверующий, Марк Тимофеевич?
       Марк. В таких случаях всегда хочется, чтобы Бог был.
       Навроцкий (разливает по рюмкам коньяк). Ладно. Давайте выпьем за Сергея Александровича, его жену, семью.
       Все поднимают бокалы.
      
       Зал суда.
       Допрос знакомого Сергея - Алексея Левашова.
       Прокурор. Вы об обвиняемом говорите исключительно в возвышенных тонах. Но как не крути, его поведение не назовёшь джентльменским.
       Левашов. Не согласен. Категорически. Пощёчина, которую заработал Башкиров, была вполне заслужена. А всё остальное - драка, которую начал не Сергей и вёл её, по-джентльменски, бил только выше пояса. Ни одного удара ниже не было. Я видел запись. Её почти что сразу поместили в сеть. (После паузы). Нет. Серёжа - джентльмен. Вот я - не джентльмен. Я в детстве был постоянным участником дворовых драк, которые иногда происходили с жутким остервенением. Если до этого доходило - следовал удар по яй... гм, в пах, а когда в результате человек сгибался или падал на колени - удар по голове. И я так дрался тоже. Так что если бы был на месте Сергея...
       Его прерывает прокурор.
       Прокурор (обращается к судье) Ваша честь! Я протестую. Это не имеет прямого отношения к делу. Суду совершенно ни к чему выслушивать этот монолог о садистских наклонностях свидетеля.
       Судья. Протест принят.
      
       Зал суда.
       Допрос свидетельницы со стороны обвинения Натальи Ерофеевой - ассистента режиссёра во время съёмок фильма “Любовь в кредит”.
       Ерофеева. Пётр Григорьевич - прекрасный человек и режиссёр.
       Я работала с ним на шести картинах в качестве ассистента.
       “Любовь в кредит” был вторым совместным фильмом.
       Работать с ним легко и необыкновенно интересно. Профессионал он до мозга костей. Мгновенно чувствует любую фальш. Поэтому во время кастинга - бескомпромиссен, иногда даже чересчур, но в конце концов всегда оказывается прав. (Пауза). Про связь с Корнильевой на съёмках фильма все знали. Нет! Башкиров это не афишировал, но и не скрывал.
       Прокурор. А Корнильева?
       Ерофеева. А что Корнильева? Тогда она была “никто”. Просто Богом, а вернее Петром Григорьевичем поцелованная девочка. Пусть скажет спасибо, что он выбрал её, а не другую актрису на главную роль.
       (Пауза) В книге Башкирова - всё правда. Значит подсудимый избил его за правду?
       Померанцева. Можно вопрос? ( Не дожидаясь ответа Ерофеевой) У вас есть родственники, друзья, знакомые, которые усыновляли, удочеряли детей с младенческого возраста?
       Ерофеева. Да.
       Померанцева. Эти дети знают, что родители у них не родные?
       Ерофеева. Нет. В подавляющем большинстве случаев не знают.
       Померанцева. Тогда пойдите и сообщите детям правду об их усыновлении. Представляете, что с вами сделают их приёмные родители?
       В зале шум, оживление.
      
       Квартира Нестеренко.
       В комнате Мила, Юля и Алёнка.
       Алёнка подбегает то к матери, то к бабушке. Мила сидит в кресле, Юля на диване.
       Юля. (обращается к дочери) Ты есть хочешь? Может быть чаю, кофе?
       Мила. Нет. Я недавно ела.
       Алёнка (обращается к Юле) Бабуська, поставь "Гавубой вагон".
       Юля подходит к проигрывателю, вставляет компакт, включает. Слышится "Голубой вагон летит, качается".
       Алёнка начинает танцевать.
       Мила. (обращается к матери). Что это ты такая подавленная?
       Юля. (с раздражением) А чему мне радоваться?
       Мила. Есть люди, которые создают проблемы не только себе, но и своим близким.
       Юля (поднимает голову, смотрит в глаза дочери). Это ты об отце? Мои проблемы - моё дело. У меня с ним проблем нет. Какие он создал тебе?
       Мила. Документы Гены, посланные в Интел застряли. Вызов на работу они ему не шлют. Думая, что из-за этой истории.
       Юля. (удивлённо). Какое это к ним имеет отношение? В огороде бузина, в Киеве - дядька.
       Мила. Самое прямое. В Интеле достаточно много русскоговоряших. Они там всё знают - материалы скандала уже давно в Интернете. А в фирмах такого высокого ранга бдительно следят за репутацией своих сотрудников, в том числе и семьи.
       В это время в комнату входит Саша.
       Саша. (обращается к сестре) Значит на отца тебе наплевать, а интересует только репутация и карьера твоего мужа. Так?
       Мила. (кричит ему) А ты, вообще, заткнись! Ты не имеешь к этому разговору никакого отношения.
       Саша (жёстко). Как сказать. Это - мой отец и, кстати, твой тоже.
       Юля. Ладно, Саня, не вмешивайся! Сами разберёмся. (Поворачивает голову в сторону Милы). К сожалению, он прав.
       Мила (с раздражением вскакивает с кресла). А ну вас!
       Быстро выбегает в прихожую, одевается, открывает дверь. Алёнка бежит за ней.
       Алёнка. Мама!
       Мила. Я тебя скоро заберу отсюда.
      
       Зал Суда.
       В зале шум.
       Судья. Нам поступило сообщение. Сегодня ночью, без четверти четыре в больнице скончался Пётр Григорьевич Башкиров.
       Шум в зале резко усиливается, судья продолжает.
       Судья. За несколько дней до своей кончины Башкиров оставил нотариально-заверенное заявление. В связи с этим сегодня порядок заседания с утра будет изменён: вначале мы заслушаем нотариуса, затем врача Башкирова в качестве свидетелей. Пригласите нотариуса. (Нотариус входит в зал). Вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний.
       Расскажите, пожалуйста, об обстоятельствах появления имеющегося у вас документа.
       Нотариус. Пётр Григорьевич через свою супругу пригласил меня в больницу и продиктовал (читает) Я, Башкиров Пётр Григорьевич, в присутствии нотариуса Сергеева А.Ф. и моего врача Авакяна Т.А. заявляю следующее: Вина в инциденте, произошедшем в Доме Кино 7 сентября сего года, лежит только и исключительно на мне. Я тяжело оскорбил С.А. Нестеренко, его супругу, семью. В связи с этим прошу высокий суд освободить С.А. Нестеренко от уголовной ответственности. Хочу попросить прощения у всех, кого я вольно или невольно оскорбил или обидел в своих воспоминаниях.
       Также прошу в моей смерти никого не винить. Число. Подпись. Подписи присутствующих.
       Прокурор. Можно посмотреть?
       Нотариус. (протягивает ему листок) Пожалуйста.
       Прокурор. (разглядывает листок). У меня к вам три вопроса. Первый: в заявлении говорится о двух присутствующих. Откуда взялась ещё одна подпись?
       Нотариус. После того, как документ был составлен, Башкиров попросил подписать его ещё одного человека - Андрея Ильича Мельникова, являвшегося другом его покойного отца. Андрей Ильич это и сделал в нашем присутствии. Я не стал составлять новый документ, зная, что Мельников всегда подтвердит свою подпись.
       Прокурор. Второй вопрос. Что означает фраза "в моей смерти прошу никого не винить"?
       Нотариус. То и означает. Я не знаю больше того, что сказал.
       Прокурор. Третий вопрос. Этот документ был составлен несколько дней тому назад. Почему о нём стало известно только сегодня?
       Нотариус (мнётся). Потому что пока был жив Башкиров, он был неактуален и Екатерина Николаевна, жена Петра Григорьевича, не желала этого... Но сейчас, когда он умер...
       Прокурор. Понятно.
       Померанцева. Можно мне посмотреть?
       Ей передают бумагу.
       Померанцева. Скажите, может когда бумага составлялась, Башкиров находился под действием каких-либо лекарств, специальных препаратов, необходимых для его лечения?
       Нотариус. Не знаю. Не могу точно сказать, но внешне он был абсолютно адекватен. Сам подписывал бумагу. Нижняя часть тела у него отказала, но руки были в абсолютном порядке.
       Померанцева. Заявляю ходатайство о приобщении данного документа к материалам дела.
       Судья. (обращается к прокурору) Обвинение не возражает против этого?
       Прокурор. Нет.
       Судья. Суд приобщает данное заявление к материалам дела.
       (обращается к нотариусу) Спасибо. Вы свободны.
       Позовите, пожалуйста, Авакяна.
       Нотариус уходит, а врач входит в зал.
       Судья. Вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний.
       Врач. Я уже говорил, а здесь только повторю: непосредственной причиной тяжёлых травм Башкирова явились не удары в верхнюю часть тела, а неудачное падение. На плёнке, которую многие видели, это запечатлено. Он упал и сильно ударился о выступ на сцене, тяжело травмировал позвоночник и повредил левую почку. Правая, к сожалению, у него работала тоже не очень хорошо.
       Прокурор. Вы, как будто, выгораживаете Нестеренко.
       Врач. Неправда. Никого не выгораживаю. Я не голословен. Есть соответствующее экспертное заключение.
       Прокурор. Но падение Башкирова было результатов удара Нестеренко?
       Врач. Наверное.
       Прокурор. Ладно. Что явилось непосредственной причиной смерти.
       Врач. По предварительным данным - отказ в работе аппарата искусственной почки.
       Прокурор. Это было умышленным действием?
       Врач. Ничего определённого сказать не могу. Окончательное слово за экспертизой. Если это было сделано умышленно, то тогда это не в моей компетенции.
       В зале нарастает шум.
       Судья. Перерыв 10 минут.
       Все выходят в холл. В холле слышен негромкий разговор.
      -- Смерть Башкирова сильно осложнит и обострит это дело.
      -- Думаешь?
      -- Уверен.
      -- А его заявление? Разве оно не может толковаться в пользу Нестеренко.
      -- Вряд ли. Всё-таки, это было заявление больного, парализованного, а не здорового человека.
       В это время объявляют: перерыв закончен.
      
       Зал. Суда.
       Идёт допрос старого человека лет 75-80.
       Прокурор. Насколько я могу понять в школе подсудимый был драчлив, агрессивен? Вы ведь были директором школы всё время, пока он учился в ней.
       Директор. Почти. Только когда Сергей перешёл в выпускной класс, я сменил место работы. (Пауза). Нет. Он не был драчлив и агрессивен. Серёжа часто принимал участие в драках, но никогда их сам не начинал. Он всегда защищал слабых. Был за правду. Иногда это доходило до курьёзов.
       Прокурор. То есть?
       Директор. Однажды мне позвонили из детской комнаты милиции. Тогда это было ЧП. Что же произошло? В нашем районе был детский кинотеатр "Орлёнок", где подолгу показывали полюбившиеся фильмы. В то время уже месяц шло "Седьмое путешествие Синдбада". Сергей смастерил рогатку, пришёл на сеанс, сел в первый или во второй ряд выстрелил и попал циклопу в глаз. В зале поднялся крик, сеанс прекратили. Экран был повреждён, Серёжу доставили в детскую комнату милиции, а оттуда в мой кабинет.
       Мы сидели с ним друг напротив друга. Он вжался в кресло. Я только спросил: "Ты, хоть, понимаешь, что совершил хулиганский поступок. Зачем ты это сделал?"
       Сергей. А чего он хочет съесть Синдбада и его друзей?
       Директор. Ах, ты мой сердобольный! А если я тебя сейчас такого за ухо и из школы? Ничего, ничего. Батька твой как заплатит штраф за повреждённый экран, да ещё тебе ремня... (После паузы он продолжает). Всё, славу Богу, тогда закончилось мирно: отец Серёжи заплатил штраф, а школа заверила, что больше это не повторится. Правда, какое-то время стали проверять школьников на наличие рогаток перед входом в детские кинотеатры.
       В зале суда начинаются смешки, которые быстро переходят в дружный хохот. Улыбается и Сергей.
       Судья. Попрошу тишины. Смех неуместен, тем более сегодня, когда было получено печальное известие.
      
       В связи с тем, что рассказал директор школы Сергей вспоминает ещё один эпизод, происшедший уже после описываемых событий.
       Однажды к ним в класс во время перемены зашёл человек средних лет и обратился к одному из мальчишек.
      -- У вас учится этот шкет?
      -- Какой?
      -- Который выбил глаз циклопу.
      -- У нас. Вот он.
       Мальчик указал на Сергея, который в это время руками опирался на парты, а ногами делал угол. Человек подошёл к Сергею.
      -- Я возглавляю секцию стрельбы в "Динамо". Пойдем к нам.
       Сергей. Не пойду.
      -- Почему.
       Сергей. Я уже хожу на самбо, в авиамодельный кружок. А со следующего года собираюсь идти еще в литературный кружок и на бокс.
      -- Смотри! Упрямый! Передумаешь - позвони по этому телефону.
      
       Кафе-мороженое.
       За столиком сидят Саша Нестеренко и его подружка Таня. Она ест мороженое с шоколадом. Рядом стоит стакан вишнёвого сока.
       Саша. Ну, как?
       Таня. Прелесть.
       Саша. Потом пойдём к тебе?
       Таня. (смущённо). Мои родители стали не очень хорошо к этому относится.
       Саша. Почему?
       Таня. Не знаю. Из-за всей этой истории, наверное.
       Саша. А ты?
       Таня. Честно?
       Саша. Конечно.
       Таня. Я тоже считаю, что твой отец мог бы быть помягче...
       Она не успевает договорить.
       Саша. (резко) Спасибо, что сказала правду. (Встаёт, достаёт деньги, кладёт их на стол, подзывает официанта).
       Таня. Саня! Ты куда?
       Саша. Я занят. Не звони мне больше.
       Уходит.
      
       Зал Суда.
       В качестве свидетеля со стороны обвинения даёт показания художник по костюмам Олег Платов.
       Платов. Последние десять лет я в качестве кинохудожника работал, в основном, с Петром Григорьевичем. Меня приглашали другие режиссёры, но я принимал эти приглашения только тогда, когда у Башкиров не снимал. За эти десять лет я у него многому научился, а самое главное, тёплому, великодушному и я бы даже сказал нравственному отношению к людям. Об этих качествах его характера знали все. Примеров здесь масса и мне не хочется их приводить. А то, что он выдающийся режиссёр - не подлежит сомнению. (Пауза) Я был на этой последней злосчастной пресс-конференции, и у меня не укладывается в голове как можно было до смерти избить такого человека.
       Померанцева. Вы читали последнюю книгу Башкирова?
       Платов. Не полностью. Фрагменты.
       Померанцева. А я полностью. Ряд мест кроме отвращения и брезгливости, а может быть, и жалости к автору никаких других чувств вызвать не может. Вы хотите меня убедить, что великодушный человек способен был такое написать?
       Платов.(тихо) Мне трудно судить, потому что я не читал всей книги.
       Башкиров - не рядовой человек и поэтому обычные мерки...
       Померанцева его резко прерывает.
       Померанцева. ( с иронией) Ну это понятно. Что дозволено Юпитеру... . Только перед законом все равны. В том числе и перед нравственным, коль скоро вы говорили о высоких нравственных качествах потерпевшего.
      
       Комната для свиданий.
       В комнате двое: Нестеренко и Веригин.
       Леонид. (обращается к Сергею) Глаза б мои на тебя не смотрели. Мы же договорились, что без нас, меня и Марика, ты ничего не предпримешь. Лучше бы ты мне по морде врезал.
       Сергей. Тошно мне, Лёнька! Если бы ты знал, как тошно!
       Леонид. Опять ты самоедством занимаешься? Башкиров действительно сам во всём виноват. Хорошо ещё, что перед смертью покаялся. (После паузы). Ладно. Теперь совсем немного осталось. Завтра в качестве свидетелей выступят какая-то женшина, Навроцкий, потом обвинение, защита и финита. Нам с Мариком посоветовали не выступать. Мы слишком близкие друзья и можем быть необъективны.
      
       Зал суда.
       Допрос свидетельницы обвинения актрисы Канунниковой.
       Канунникова. Мне ни разу так не повезло как Корнильевой. Чтобы в двадцать один год, да сразу на главную роль, да ещё в те застойные времена. Пусть скажет спасибо покойному Петру Григорьевичу, царствия ему небесного, что он на неё глаз положил. Этого хотели многие актрисы и женщины. Целая очередь стояла. А он выбрал, почему-то, её. Ничего в ней такого особенного нет кроме внешности. Таланта, какого-то, не вижу. Башкиров был замечательный режиссёр и человек. Я у него работала в нескольких картинах и воспоминания у меня самые тёплые, но всегда была актрисой второго плана, эпизода. Не вышла, к сожалению, ни кожей, ни рожей. Везёт же некоторым с папой и мамой.
       Померанцева. Это спорное утверждение. Фаина Георгиевна Раневская тоже красотой не блистала, однако стала великой актрисой. У вас есть ещё, что-нибудь, сообщить по существу дела?
       Канунникова. Нет.
      
       Зал суда.
       Допрос свидетеля Навроцкого.
       Навроцкий. Я не являюсь близким другом Сергея Александровича. Знаю его как блестящего профессионала во всех областях творческой деятельности: публицистике, эссеистике, литературных переводах. У него необычайно высокая репутация в литературных кругах. Человеческие и нравственные качества не вызывают никаких сомнений. А это дорогого стоит. Особенно в наше время.
       Теперь непосредственно о деле. Мы подошли к краю. Грязный жёлтый поток захлестнул средства массовой информации, радио, телевидение, Интернет, мемуары.
       Прокурор. Ваша честь, я протестую! Свидетель, используя своё общественное положение, вышел за рамки. Он уже не даёт показания, а произносит некую речь в защиту подсудимого.
       Судья. Протест отклоняется. Продолжайте, Леопольд Ярославович.
       Навроцкий. (повторяет последнюю фразу). Грязный жёлтый поток захлестнул все мыслимые и немыслимые СМИ. Мы не заметили, как стали жить в каком-то чудовищном, искажённом мире, полном мерзости, вранья, инсинуаций, слухов, где личная, семейная, интимная жизнь человека не является табу. Один из моих друзей как-то остроумно заметил: "Этот поток похож на детский понос". Так может быть мы ещё дети? Когда повзрослеем? Но виноваты мы все. Все без исключения. Если бы глава издательства, куда Башкиров принёс свою книгу, отказался её публиковать. Сказал бы ему: "Мил человек, я не буду её публиковать по этическим соображениям, либо ты сделаешь большие купюры. Не буду и всё тут. Хоть ты там самый распрекрасный, выдающий, знаменитый.". А вслед за ним тоже самое он услышал бы и в других издательствах. Если бы Интернет- порталы отказались это распространять, а средства массовой информации комментировать - наверняка ничего бы не было. Может случившаяся трагедия хоть сейчас нас чему-нибудь научит?
       (После небольшой паузы) Нестеренко единственный человек, который активно попытался этому противостоять и вышел за рамки закона. Но это не его вина, а беда наших законов. В существующих, на сегодняшний день,
       рамках невозможно защищать честь и достоинство себя и своих близких, не залезая при этом во всё большую и большую грязь и не распространяя её всё дальше.
       И, наконец, несколько слов о Башкирове. Я не разделяю принцип древних римлян "Говорить о покойнике или хорошо или ничего". Опять же, так мы никогда ничему не научимся. Если ушедший от нас человек, где-то поступил нечистоплотно, безнравственно, то об этом можно и нужно сказать, но, конечно, к месту. Я не знал Башкирова близко, но считаю публикацию отдельных глав последней его книги поступком абсолютно безнравственным. Даже не предполагаю, чем он при этом руководствовался. Может быть, в какой-то момент пересёк красную черту, считая: "Ничего. Стерпят. Я не такой как другие - мне всё дозволено". То есть принципом Фёдора Карамазова. Хорошо, что накануне своей кончины Башкиров это понял. Лучше поздно, чем никогда. Правду или неправду он написал в своей книге не имеет ни малейшего значения. Принцип, по которому нравственность - это правда, сам по себе, вне конкретной ситуации - абсурден. Конечно, есть масса случаев, когда правда жизненно необходима. В истории надо честно обнародовать самые горькие, самые страшные страницы иначе мы не извлечем никаких уроков, не сможем идти дальше. Но, например, говорить слабому духом человеку, больному последней стадией рака, которому осталось жить пару месяцев правду о его состоянии - значит поступать абсолютно безнравственно. И таких примеров очень много. Мне кажется, истинная нравственность может и должна руководствоваться принципом настоящего врача: "Не навреди". К счастью, такой врач был в семье Башкировых. Это Григорий Романович Башкиров - выдающийся кардиохирург - отец Петра Башкирова. Недавно, к его девяностолетию, вышла замечательная книга воспоминаний об этом человеке. Судя по ней, этот принцип был основным жизненным кредо Башкирова-старшего. Очень жаль, что Башкиров-младший его не унаследовал...
      
       Комната для свиданий.
       Напротив Сергея сидит Михаил Николаевич.
       Михаил Николаевич. (обращаясь к Сергею) А говорил, что тебе не больно. Что тогда было больнее.
       Сергей. Болит, дядя Миша, не тогда когда больно, а тогда, когда на это плюют и проезжают по тебе и близким людям как по мостовой или идут как по тротуару.
       Михаил Николаевич. А почему ты так не хотел, чтобы Юля присутствовала на процессе?
       Сергей молчит, затем...
       Сергей. Не хотел, чтобы её в её присутствии валяли в грязи. Не сомневался, что в какой-то момент это может случиться. Так оно пару раз и было. Правда, Померанцева, пыталась остановить, но безуспешно.
       Михаил Николаевич. (встаёт) Что передать жене? (Сам отвечает). Передам, что ты её, по-прежнему, любишь.
       Сергей. И это правда.
      
       Квартира Нестеренко.
       Юля. (обращается к Алёнке) Во что мы с тобой будем играть.
       Алёнка. Во врача. Я буду врач, а ты - бавная. Важись на диван.
       Юля. Хорошо.
       Ложится на диван. Алёнка подходит к ней, кладёт ладошку на лоб.
       Алёнка. У тебя тепвый воб. Надо измеить темпеатуу.
       Она берёт градусник и даёт Юле. В это время раздаётся телефонный звонок. Трубку берёт Саша.
       Саша. Нет. Я же тебе сказал. Не звони мне больше. Всё кончено.
       Юля. (лежит с термометром) Это с кем ты так резко разговариваешь?
       Саша. (хмуро) С Таней.
       Юля. Вы что, поссорились?
       Саша. Мы порвали отношения.
       Юля. (удивлённо) Почему?
       Саша. Я её разлюбил.
       Юля. Что случилось?
       Саша. Ничего не случилось. Разлюбил и всё. Не хочу говорить на эту тему даже с тобой, мама.
       В это время раздаётся звонок в дверь. Саша открывает. В квартиру входит Михаил Николаевич.
       Саша. Это к тебе, мама.
       Юля. (обращается к Алёнке) Солнышко моё. Сейчас вместо меня заболел твой дядя Саня. (обращается к Саше) Иди-ка, полежи вместо меня.
       Саша берёт у нее термометр и ложится на диван.
       Юля выходит в прихожую.
       Михаил Николаевич и Юля сидят на кухне.
       Михаил Николаевич. Да любит он тебя, любит. Меня старика не обманешь.
       Юля. Что же не хотел, чтобы я ходила на суд?
       Михаил Николаевич. Щадил тебя. Боялся, что твоё имя начнут полоскать. Не хотел, чтобы ты это слышала.
       Юля. (вздыхает) Завтра последний день.
       Михаил Николаевич. Я знаю. Как ты?
       Юля. (вымученно улыбается) Никак. У меня такое ощущение, что это всё происходит не со мной. Как будто я долго-долго плыла рядом с любимым человеком в чистой прозрачной воде и вдруг нас обоих вытащили и насильно погрузили в грязное вонючее болото. Если бы не Алёнка и Саня - меня бы уже не было.
      
       Зал суда.
       Фрагмент выступления Померанцевой.
       Таким образом, из всего вышеизложенного следует, что мой подзащитный не имел намерения убить Башкирова или нанести ущерб его здоровью. Его пощёчина явилась минимальным ответом на тяжёлое оскорбление, нанесённое Башкировым супруге подзащитного и, в конечном итоге, его самому. Да и сам Башкиров это признаёт в своём предсмертном письме. Всё что случилось далее должно рассматриваться в отношении подзащитного как превышение пределов необходимой обороны. Естественно Нестеренко находился в состоянии сильного душевного волнения. Это была драка, которую начал Башкиров, что хорошо видно на видеозаписи пресс-конференции. После пощёчины Нестеренко поворачивается, чтобы уйти. Башкиров тут же наносит несколько ударов ему в спину. Нестеренко отвечает. У него не было умысла и действий на причинение Башкирову тяжких телесных повреждений или убийства. Возникает вопрос: был ли какой-нибудь разумный выбор у моего подзащитного. При существующей судебной системе я уверена, что нет. Он бы ничего не доказал в суде, а грязи стало бы ещё больше. В этом плане можно только позавидовать нашим предкам, жившим в девятнадцатом веке. После такого оскорбления последовал бы вызов на дуэль. Здесь одному из свидетелей обвинения задали вопрос, что это было со стороны моего подзащитного: дикая злоба, ненависть, ярость, исступление... По-моему, ни первое, ни второе, ни третье, ни четвёртое. Это - отчаяние. Отчаяние чистого и сильного человека, которого загнали в угол, пытаясь надругаться над ним и любимой женщиной...
      
       Судья. Подсудимый! Вам предоставляется последнее слово.
       Сергей. Я от него отказываюсь. Скажу только, что не хотел смерти Башкирова.
       Один из присяжных. Но, вы раскаиваетесь в содеянном?
       Сергей молчит.
       Судья. Суд удаляется на совещание.
      
       Комната, в которой Сергей и Померанцева.
       Померанцева. Почему вы отказались от последнего слова?
       Сергей. В нём не было нужды. Вы всё очень хорошо сказали. Мне было нечего добавить.
       Померанцева. Если суд не примет во внимание всё то, о чём я говорила - будем подавать кассацию.
       Сергей. Спасибо вам за всё (Целует ей руку).
      
       Большая толпа возле здания суда разделилась на две части. Одна - за Сергея. Другая - против. Та часть, что против скандирует "Позор убийце!", держит плакат с такой же надписью, портрет Башкирова, плакат "Убийце не место в нашем обществе". Между этими частями толпы то тут, то там начинается потасовка.
       Милицейский чин, который сидит в машине рядом, громко кричит в микрофон: "Здесь начинается драка. Немедленно дайте подкрепление!"
       Наконец, Сергея выводят из здания суда. В части толпы, которая поддерживает Сергея слышен чей-то голос: "Неужели восемь лет? Какой кошмар". И все стоящие рядом, увидев Сергея, начинают аплодировать. Впереди Колыванов, Веригин, Навроцкий. Часть толпы, которая против Сергея ещё сильнее свистит и скандирует "Позор убийце". Сергей идёт к машине, видит лица друзей, заплаканное лицо жены и вдруг на мгновение останавливается, заметив в толпе лицо Маши Ганшиной. Он закрывает и открывает глаза в знак того, что узнал её.
      
       Юля с сыном сидят в машине. Юля на заднем сидении, сын - на переднем.
       Юля. (рыдает) Санюля! Восемь лет! Я не выдержу.
       В стекло дверцы стучит Навроцкий. Рядом с ним Колыванов и Веригин. Юля открывает дверь.
       Навроцкий. (целует Юле руку) Юлия Кирилловна, дорогая! Я вам клянусь, что мы сделаем всё возможное, чтобы Сергея Александровича выпустили совсем скоро.
       Юля. (сквозь слёзы) Спасибо Леопольд Ярославович, Марик, Лёня! Но я уже ни во что не верю.
      
       Небольшое кафе на Сретенке.
       Полдень. Посетителей совсем немного. За одним из столиков сидят Корнильева и Померанцева.
       Померанцева. Первую кассацию, Юлия Кирилловна, мы подали. Теперь будем ждать.
       Юля. Вы надеетесь, что уже первая кассация даст результат?
       Померанцева. А вы не надеетесь?
       Юля. Конечно, надеюсь. Но я не знаю этих механизмов, и поэтому не могу прогнозировать.
       Померанцева. Если бы я ни на что не надеялась, то никаких бы шагов не предпринимала. Даже из уважения к Сергею Александровичу, вам и Навроцкому. (Она поднимает чашку с кофе и отпивает из неё, продолжает). Я не борюсь в заведомо проигрышных ситуациях. В этом смысле я - прагматик.
       Юля. Можно вопрос?
       Померанцева. Пожалуйста.
       Юля. Вы что-нибудь до этого процесса слыхали о моём муже, например, как о литераторе?
       Померанцева. Слыхать слыхала. Но, к сожалению, ничего не читала.
       Юля. Почему "к сожалению"?
       Померанцева. Потому что сейчас прочла многое из того, что им написано и почти всё мне нравится. Прочла, конечно, пока готовилась к процессу и после него, но не жалею. А можно встречный вопрос? Только не обижайтесь, если он будет не очень скромный.
       Юля. Конечно.
       Померанцева. Это у вас единственный муж? Официально? Может быть были гражданские браки?
       Юля. (улыбается) Нет. Единственный уже больше двадцати шести лет. Он же официальный и гражданский и во всех смыслах...
       Померанцева. А у меня сейчас уже третий. От первых двух - сын и дочь. Я, как-то, подумала, что если бы мне попался такой же, как ваш, то он тоже был бы единственный. (После паузы) А может быть и нет. Мы с вами слишком разные. Во всяком случае к таким мужчинам хочется возвращаться, если даже где-то накуролесил. Так что я не жалею, что взялась за это дело. Сначала жалела, а теперь - нет.
       Они поднялись почти одновременно.
       Юля. Вы меня постоянно будете держать в курсе?
       Померанцева. Непременно. А как же иначе?
      
       Тихий дворик. Несколько скамеек.
       На одной из них сидят Саша и Таня.
       Саша. Ты хотела меня видеть? Зачем?
       Таня. Ты меня избегаешь. Трубку бросаешь.
       Саша. Я же тебе сказал, что всё кончено. Я не хочу больше с тобой встречаться. Я тебя не люблю. Давай на этом поставим точку.
       Таня. Это из-за твоего отца? Из-за того, что я тебе тогда сказала. Сашенька, прости меня.
       Саша. (поворачивает голову, смотрит на неё). Тебя не за что прощать. Ты сказала то, что думала. Просто я понял - мы слишком разные. Нам было какое-то время хорошо, но любви не было. Постарайся это спокойно пережить. На свете много прекрасных ребят, гораздо лучше меня. На мне свет клином не сошёлся.
       Таня. (даёт ему пощёчину). Просто ты меня никогда не любил, а только пользовался мной.
       Плачет.
       Саша. (встаёт) Ну, что ж. Можешь так и считать, если тебе от этого будет легче. Тем более, зачем тебе нужен негодяй, если кругом полно других. Ты - очень красивая и проблем у тебя не будет. А мне больше не звони, не унижай себя. Ты ведь гордый человек.
       Уходит.
      
       Кабинет начальника колонии.
       За столом сидит начальник, в кресле - заместитель.
       Зам. начальника. Ну, что Тимофеич? В какой отряд определим Нестеренко?
       Начальник. А где у нас Беляев?
       Зам. начальника. В 4-ом. Возле него как раз одно место свободно. А почему к Беляеву?
       Начальник. Там спокойно. Беляев - весёлый человек. Пусть поднимет ему настроение. (После небольшой паузы) Да. И вот ещё что. Ты распорядись на общие Нестеренко не гонять. У меня для него есть отдельная работа.
      
       Сергей идёт по коридору в сопровождении конвоира. Возле одной из дверей конвоир останавливается, открывает её, жестом приглашает Сергея. Сергей заходит в помещение. В помещении много кроватей в два яруса, конвоир подводит Сергея к одной из них внизу, произносит: “Это ваше место”, затем выходит. На кровати рядом лежит человек. Он медленно подымается, протягивает руку: "Давайте знакомиться. Борис Беляев".
       Сергей. Сергей Нестеренко.
       Беляев. Какой Нестеренко? Тот самый?
       Сергей. Какой тот самый?
       Беляев жестом показывает: слегка кулаком бьёт себя в подбородок.
       Сергей инстинктивно делает шаг назад.
       Беляев (продолжает). Ну, Сергей Александрович, вы даёте!
       Сергей. Объясните мне. Откуда вы, сидя здесь, так хорошо осведомлены?
       Беляев. А вот. (Показывает головой)
       В углу камеры стоит небольшой телевизор.
       Беляев. Нам разрешили. Я здесь по дурости, скоро выйду. А вообще, занимаюсь бизнесом. Не крупным - средним. Так что не олигарх, но человек вполне обеспеченный.
       Сергей. А где все остальные?
       Беляев. На общих. Кто где. Одни - ящики сколачивают. Другие - рукавицы шьют.
       Сергей. А почему вы...
       Он не успевает договорить.
       Беляев. Меня сегодня освободили. Ушиб ногу.
       Сергей и Беляев садятся на кровати.
       Беляев. (продолжает) Вы - чудо в перьях! Кто это в наше время... Мы с женой женаты почти пятнадцать лет. Двое детей. Мне - тридцать шесть, ей - тридцать четыре. У каждого давно своя жизнь. Я знаю практически всех её мужчин. Да и она моих баб видела. Главное - никаких скандалов.
       Сергей. А зачем такая ...
       Он не успевает договорить.
       Беляев. Зачем такая жизнь? А куда нам деваться? Детей делить мы не можем: они любят и папу и маму. Бизнес мой тоже делить глупо. Поэтому принимаем всё как есть. Но с чувством юмора. Это нас и спасает. Даже подтруниваем друг над другом. Например, я ей могу сказать "Сегодня у тебя мужичок ничего. Более-менее". Она мне: "Что это у тебя сейчас какая-то крашеная лахудра. Класс говно. Низко летаешь". Я ей в шутку: "Буду стараться улучшить свои показатели". (Беляев задумывается. После небольшой паузы). Вот она прислала мне сюда письмо. (Достаёт из общей тетради, зачитывает, при этом старается изменить голос на женский) "Лапуля моя! Ну, как ты там?" Ну, тут дальше всякая мура. Угу, гу, гу, гу... Жду тебя с нетерпением". Дескать ждёт.
       Беляев улыбается.
       (Продолжает) Да знаю я как это письмо писалось. Её последний бой-фрэнд с таким плоским плоским животом. Вот они лежат утром голенькие в постели, в нашем загородном доме, он поставил ноутбук себе на пузо и набирает это дело. "Лапуля моя" (Беляев смеётся). Ха. Ха. Ха.
       Сергей. (Тоже начинает смеяться). Ну, вы и фантазёр!
       Беляев. Фантаст! У меня даже фамилия соответствующая. И в школе кличка такая же была. В детстве я зачитывался его романами: "Продавец воздуха", "Человек-амфибия", "Вечный хлеб", "Властелин мира". Так что, как говорил Ролан Быков в известном фильме: "Вот такая картина, Лазарев, в красках и цветах". Знаете этот фильм?
       Сергей. Конечно. Он мне нравится.
       Беляев. И мне тоже. Значит у меня с вами много общего. Поэтому вас не понимаю. (После паузы.) Да если бы я всем любовникам жены или даже части из них бил морды ... То я бы вообще из тюрьмы не вылезал. Прописался бы здесь постоянно.
       Сергей. (улыбается, потом улыбка исчезает). Борис! Мы с вами в этом плане никогда не поймём друг друга. У нас разные представления о том, что такое семья. И слова "любовник", "любовница" здесь не годятся. Здесь другое. (После паузы) Насколько я понял, ваша жена не очень ждёт вашего возвращения. Раз вы так иронизируете по поводу прочитанного письма. А моя - очень. Это меня греет. В этом вся разница. На мой взгляд, у вас не семья, а партнёрство во имя мира.
       Беляев. Ладно. Не будем спорить. Всё равно рад, что вас определили в наш отряд. Спасибо Тимофеевичу.
       Сергей. Какому Тимофеичу?
       Беляев. Начальнику колонии. Видимо, он и распорядился. А мне повезло.
      
       Квартира Веригина.
       В гостиной в креслах сидят Колыванов, Веригин, Навроцкий. Веригин нажимает на кнопку пульта, включает телевизор. Идёт передача Кафтанова "Не могу молчать".
       В студии большая аудитория, в креслах в центре сидят несколько участников программы
       Кафтанов. (обращается к одному из участников)
       А что вы, Алексей Иванович, скажете как бывший врач о том, что увидели на записи 7 сентября?
       Крымов. По своей первой профессии я - врач - психиатр и киносценаристом стал только через десять лет после окончания мединститута. Что я могу сказать? По-моему, Нестеренко, как минимум, психически неуравновешенный человек, а может быть, в этом плане и серьёзно болен.
       Грушин. (доктор медицинских наук, профессор). Позвольте, как с бывшим коллегой с вами не согласиться! Любого человека при определённых обстоятельствах можно довести до состояния исступления, так что со стороны будет казаться, что он нездоров.
       Разуваева (автор детективов) Нестеренко занимается восточными единоборствами и обязан держать себя в руках.
       Грушин (ехидно) Вы хотите сказать, что человек, имеющий дан по каратэ, превращается в робота или в бегемота с непробиваемой, толстой кожей?
       Разуваева Нет. Но надо соизмерять силу своего ответа, особенно в данном случае, когда речь идёт о таком человеке, как Башкиров, иначе наше общество превратится в зоопарк!
       Грушин (резко) По себе знаю, что иногда бывает очень тяжело соизмерить силу ответа на унижение и оскорбление особенно, когда дело касается самых близких тебе людей.
       Рогожников (поэт, участник программы) (обращается к Разуваевой)
       Вы сказали, когда говорили о Башкирове фразу “такого человека”. Используя вашу терминологию хочу подчеркнуть, что Нестеренко - не менее такой человек. Только Башкиров - публичный, а Неcтеренко - нет. Вот и вся разница. Кстати, отец Башкирова был ещё более такой, чем его сын - знаменитый хирург, спасший тысячи жизней, однако тоже абсолютно не публичный человек.
       Кафтанов. (обращается к одной из зрительниц) Вы хотели что-то сказать? ( передаёт ей микрофон)
       Зрительница. Да кто он такой, этот Нестеренко? Как посмел?
       Что случилось, что нужно было такое вытворить? Башкирова знают и любят все, а Нестеренко не знает никто. Пусть в аудитории поднимут руки те, кто знает Нестеренко?
       В аудитории поднимаются считанные руки.
       Кафтанов. (резко её прерывает) Стоп. Здесь программу веду я, а не вы.
       Зрительница. Вот видите, Альберт, Нестеренко почти никто не знает.
       Кафтанов. (подходит к ещё одному зрителю) Вы тоже хотели что-то сказать? ( передаёт микрофон)
       Зритель. Я пытался разобраться в этом деле. Всё очень сложно. Прошло двадцать шесть лет, но всё же ... Даже не знаю, как бы повёл себя на месте Нестеренко. Может быть и убил бы: я по натуре - собственник. Рискую остаться в меньшинстве в этой аудитории, но я на стороне Нестеренко.
       Кафтанов. По просьбе нашей программы был проведен опрос на улицах Москвы об отношении к этому делу. Внимание на экран!
       Корреспондент (молодая женщина обращается к первому прохожему)
       Что вы знаете об инциденте в Доме Кино вначале сентября и дальнейшем
       судебном процессе?
       Прохожий. (человек лет тридцати пяти - плохо одетый) Ничего не знаю. Нет времени. Мне бы семью прокормить. Ребёнок маленький, жена болеет.
       Тот же вопрос повторяется молодой девушке.
       Ответ. Я не знаю деталей, но, конечно, Нестеренко - садист, и общество должно быть ограждено от таких.
       Отвечает плохо одетый подвыпивший старик лет семидесяти пяти.
       А ну их. C жиру бесятся. (Матерное слово и редакторская заглушка) Пошли они на (заглушка). Мне не жалко ни того, ни другого. Это всё из-за бабы? Так ведь? Из-за них всё зло в этом мире. Даже Пушкина убили. Не люблю я этих актёров, писателей, режиссёров, певцов. Зачем они, ваабше, нужны? Только наш хлеб жрут, пида (заглушка). Повкалывали бы с моё на вредном производстве, может им бы мозги враз прочистило!
       Отвечает хорошо одетый человек интеллигентного вида лет сорока пяти - пятидесяти.
       (Улыбается) По-моему, дело ясное. Во всём виноват Чубайс!
       Он моргает ведущей левым глазом и хочет уйти.
       Корреспондент (опять обращается к нему) А если серьёзно?
       - А если серьёзно, то произошла трагедия, а вы пытаетесь устроить из этого какой-то балаган.
       Кафтанов. А сейчас в нашей студии встречаем известную актрису театра и кино Аграфену Вохминцеву!
       В студию входит и садится в кресло участниц Вохминцева, раздаются продолжительные аплодисменты.
       Кафтанов. ( обращается к ней): Что бы вы ощущали, Аграфена Андреевна, на месте Корнильевой, когда бы ваш муж из-за вас обвинялся в тяжком преступлении?
       Марк. Лёнька! Да выключи ты это! Противно смотреть!
       Веригин выключает.
       Навроцкий. Давайте поговорим о деле. Кассационная жалоба отклонена. К сожалению. Сергей Александрович уже в колонии.
       Леонид. Юля знает? Если нет, то надо ей сказать.
       Навроцкий. Пока не знает. Это случилось пару дней назад. Анастасия Александровна сейчас в отъезде, поэтому вовремя не сумела ей сообщить, да и я узнал только сегодня.
       Марк. Что делать?
       Навроцкий. Бороться дальше - подавать жалобу выше. Но всё это будет не так быстро. (После небольшой паузы) Я вот о чём подумал. В этом деле большую роль будет играть общественное мнение. Считаю, что необходимо послать письмо в защиту Сергея Александровича, подписанное известными людьми. Я уже разговаривал кое с кем в литературных и журналистских кругах. Очень многие готовы поставить свои подписи. Но этого мало. Нужны подписи кинематографистов.
       Леонид. У меня там никого нет. Я далёк от этого мира.
       Марк. У меня тоже.
       Навроцкий. Ладно. Это я беру на себя. Но если у вас появится малейший шанс на кого-либо выйти, то...
       Он не успевает договорить, его прерывает Леонид.
       Леонид. Ну что вы, Леопольд Ярославович! Конечно. Будем использовать любую возможность. У вас есть копия письма?
       Навроцкий. (протягивает листок бумаги) И уже собрано много подписей.
       Леонид. (берёт бумагу) А Юле надо сказать.
       Навроцкий. Надо, но как можно помягче. Насколько я знаю, у неё сейчас скачет давление.
      
      
       Кабинет начальника колонии.
       За столом начальник, напротив него на стуле - Сергей.
       Начальник. Вы хотели меня видеть?
       Сергей. Да. Хотел спросить у вас, почему меня освободили от общих работ.
       Начальник колонии. Потому что глупо такого человека использовать на общих. У нас для вас есть отдельная работа: преподавать литературу, вести драмкружок, наконец, надо помочь поставить спектакль.
       Сергей. Я такой же как все и не хочу, чтобы мне здесь создавали особые условия.
       Начальник колонии. Не такой же. Я знаю. Знаком с вашей профессиональной деятельностью.
       Сергей. Вы что, читали что-то мной опубликованное?
       Начальник. Не что-то, а очень многое.
       Сергей. Ну и начальники в тюрьмах сейчас пошли.
       Начальник. (улыбается) Я ведь по основному образованию - филолог. Закончил филфак Ростовского университета. Рано насмерть влюбился. Тут же женился. Трое детей родились за пять лет. Пришлось получать другое образование: заочно закончил юридический. А мечтал совсем о другом. Сам хотел писать. И даже балуюсь.
       Он достаёт стопку общих тетрадей.
       Сергей. Можно прочесть?
       Начальник. Возьмите. (После паузы). Последнее, что читал из ваших эссе - статья о Розанове в "Факеле". А до этого - "Бердяев в формате XXI века", переводы с японского, шведского. Мне всё очень понравилось.
       Сергей. Спасибо. Не ожидал. И всё-таки, я хотел бы пойти на общие.
       Он не успевает договорить.
       Начальник. (жёстко) Гражданин Нестеренко! (потом уже мягче) Сергей Александрович, вы в армии служили? Воинское звание имеете?
       Сергей. Проходил сборы. Я - старший лейтенант.
       Начальник. Вот. А я - подполковник. Потрудитесь соблюдать субординацию.
      
       Съёмочная площадка фильма "Детали натюрморта".
       На площадке молодой парень с мольбертом. На его холсте - натюрморт. Юля подходит к нему, делает замечание: "А вот фон, Миша, надо сделать чуть темнее".
       Реплика женщины-режиссёра: "Стоп! Юля, ну что с тобой такое? Вялая походка, вялая речь. Семнадцатый дубль снимаем, а воз и ныне там".
       Юля выходит из кадра, устало садится на стул.
       Юля. Ничего не могу с собой поделать. Не в состоянии сниматься. Всё фальшиво.
       Женщина-режиссёр. Так. Объявляю полуторачасовой перерыв.
       Подходит к Юле, обращается к ней.
       Ты что, хочешь угробить фильма? Что это за фокусы? Я всё понимаю, но надо жить и работать! Твоему Серёже там не понравится, если ты перестанешь сниматься.
       Юля. Я не могу. Я как выжитый лимон. Нет никаких душевных сил. Да и физических тоже маловато.
       Режиссёр. (мягко) Юленька, что же делать? Заменить тебя Никифоровой? Тогда это будет совсем другое кино. Гораздо хуже.
       Юля. (задумчиво, безучастно). Не знаю. Может попробуешь пока снять сцены, в которых я участия не принимаю.
       Режиссёр. Ладно. Сейчас другого выхода нет.
      
       Московская тусовка.
       Часть людей сидит за столами, другая - разбилась на группки и стоит с бокалами, разговаривает. Тихо играет лёгкая музыка. Режиссёр Мальков, завидев Навроцкого, громко обращается к нему.
       Мальков. Леопольд Ярославович! Какими судьбами? Вот уж не ожидал, что вы почтите нас своим присутствием. Вы же не бываете на подобных мероприятиях.
       Навроцкий подходит к нему, улыбается.
       Навроцкий. Здравствуйте, Егор Афанасьевич! Зато вы частенько бываете. Я здесь только и исключительно ради того, чтобы увидеть вас.
       Мальков. Шутите?
       Навроцкий. Нет. Вполне серьёзно.
       Мальков. Вы могли бы повидать меня и в другом месте.
       Навроцкий. Тогда бы это было искусственно. А здесь - естественно.
       Мальков. (сухо) Хорошо. В чём вопрос? Впрочем, догадываюсь.
       Навроцкий. Давайте отойдём куда-нибудь, где можно бы было поговорить.
      
       Они стоят вдвоём. Мальков нервно курит.
       Мальков. Вы понимаете, о чём просите. Петя был моим другом!
       Навроцкий. Понимаю. В вашем мире существует корпоративная этика, но такие понятия как честь, совесть, порядочность, чистоплотность, пока ещё никто не отменял. (Усмехается) Наверное, я произношу какие-то старые затёртые слова, первоначальный смысл которых сейчас утрачен, но о вас был всегда в этом плане очень высокого мнения.
       Мальков. Как я после этого посмотрю в глаза его вдове и дочери?
       Навроцкий. Спокойно и честно. Тем более ваш покойный друг оставил предсмертную записку, в которой дал карт-бланш. (После небольшой паузы, нервно). Подпишите. Подпишите. Я вас очень прошу. Вы сами знаете, что Нестеренко ни в чём не виноват. Так считает и большинство квалифицированных юристов.
       Мальков. А что без моей подписи никак нельзя?
       Навроцкий. (мягко) Можно, Егор Афанасьевич! Но если подпишите вы, то, может быть, подпишут другие режиссёры, продюсеры. А это очень важно.
       Мальков. Давайте свою бумагу. Я подумаю.
      
       Квартира Нестеренко.
       В комнате Юля, её зять Гена и Алёнка.
       Алёнка танцует под песню "Пусть бегут неуклюже..."
       Гена. Не обращайте внимания, Юлия Кирилловна. С Милой это бывает довольно часто. Психанёт, а потом сама жалеет.
       Юля. Значит, как я понимаю, у тебя всё в порядке. Когда вы летите в Сан-Хосе?
       Гена. Через две недели. Вы правы. Алёнка пусть пока побудет у вас. Миле надо учить английский и у неё совсем не будет времени заниматься домом. Может она попытается устроиться там на работу.
       Юля. Слава богу, что вся эта история тебе не повредила.
       Гена. Я и не сомневался, что не повредит. Моя жена как всегда преувеличивает.
       В это время к Юле подбегает Алёнка.
       Юля. (обращается к Алёнке). Кисуля! Хочешь быть с бабушкой и дедушкой, когда папа и мама уедут.
       Алёнка начинает прыгать на месте.
       Алёнка. Да. Да. С бабуськой и дедуской.
       Гена. (облегчённо). А что Вы ей сказали про дедушку?
       Юля. Сказала, что по своей работе уехал в командировку.
      
       Кабинет заместителя генерального прокурора.
       За столом зам. генерального прокурора - Рыбарев. Напротив него в кресле - Навроцкий.
       Рыбарев. Всё-таки, не понимаю, Леопольд Ярославович, что Вы хотите? Дело Нестеренко уже не зависит от нас. Насколько я знаю, очередная жалоба подана. Что ещё?
       Навроцкий. Я хочу, чтобы в случае положительного для Нестеренко решения, вы не вносили протест.
       Рыбарев. Ну, знаете ли. Если мы считаем...
       Навроцкий его перебивает.
       Навроцкий. Что вы считаете? Я разговаривал со многими известными юристами, и все в один голос твердят, что дело Нестеренко весьма неоднозначно, что он действовал в состоянии аффекта, вызванном тяжёлым оскорблением. Наконец, имеется предсмертное письмо Башкирова, подтверждающее это.
       Рыбарев. Грош цена этому письму. Если Нестеренко действовал в состоянии аффекта, то уж Башкиров, на пороге смерти...
       Навроцкий. Позвольте не согласиться. Это письмо было написано и заверено в присутствии нотариуса и других свидетелей, которые в один голос утверждают, что Башкиров был адекватен.
       Рыбарев. Не все так считают. По-моему, пользуясь своим положением в обществе, Вы, Леопольд Ярославович, пытаетесь давить на генпрокуратуру. Есть люди, которые придерживаются диаметрально противоположной точки зрения. Например, кинематографическая общественность...
       Навроцкий прерывает его.
       Навроцкий. Вот, вот. Прочтите, Никодим Петрович, эту бумагу. (Он достаёт лист из папки и протягивает Рыбареву. Тот одевает очки, читает).
       Это коллективное письмо в защиту Нестеренко завтра опубликует ряд центральных изданий. Появится оно и в Интернете. Заметьте, его подписали ряд ведущих кинематографистов страны: Мальков, Крутилин, Жордания, другие. Мальков был наиболее близким другом Башкирова и его подпись весьма показательна. Там есть много и других подписей весьма уважаемых людей в государстве: членов общественной палаты, фонда культуры, учёных, писателей, актёров, спортсменов.
       Рыбарев. (откладывает бумагу, задумчиво произносит). Башкиров был выдающимся режиссёром.
       Навроцкий. (жёстко). Поверьте мне, Никодим Петрович, что Нестеренко -сделал для российской культуры ничуть ни меньше, чем Башкиров.
       Затем Навроцкий встаёт из кресла, собирается уходить.
       Навроцкий. Вот всё, что я хотел вам сообщить. Спасибо, что приняли.
       Рыбарев. Позвольте, напоследок, один вопрос. Нестеренко - Ваш близкий друг?
       Навроцкий. Нет.
       Рыбарев. Почему же тогда Вы так рьяно его защищаете?
       Навроцкий. Я защищаю не его - всех нас. Работая над историческими романами, я немало времени провёл в архивах и понял одну простую вещь: человеческий, если хотите, этический облик любой эпохи определяло совсем небольшое число людей, которые являлись, не побоюсь высокопарных слов, нравственным камертоном. Нестеренко из их числа. Заметьте никто из свидетелей обвинения не смог сказать о нём ни одного плохого слова. Я много писал о таких людях. Теперь пора для них что-то сделать. Если удастся - буду считать это лучшим поступком в моей жизни. Потому что это не слова - дела.
       Рыбарев. Но то, что написал Башкиров правда?
       Навроцкий. (укоризненно) Никодим Петрович! Хоть Вы не становитесь обывателем, циником, не разочаровывайте меня! Это дело только двоих: Сергея Александровича и его супруги. Постарайтесь понять это. Сие есть тайна велика, как тайна исповеди, и пусть таковой и останется.
       Рыбарев. Ну всё, всё. Ладно.
       Навроцкий выходит из кабинета.
      
       Проходит год.
      
       Квартира Нестеренко. Раздаётся звонок в дверь. Юля открывает. На пороге - Маша Ганшина.
       Маша. Здравствуйте. Я - Маша. Это я вам звонила.
       Юля. Проходите.
       Они сидят на кухне. На кухонном столе - чашки с кофе, кофейник, печенье, конфеты.
       Маша. Ну, вот и всё. Знакомство с Сергеем Александровичем стало переломным. Три года до этого я жила по инерции. Мне не везло. Сменила несколько газет. Нигде не прижилась: из одной меня вышибли, потому что не понравилось содержание статей, в другой - шеф-редактор попытался залезть под юбку, я дала ему по морде и тоже вылетела. А потом как это часто бывает, отсутствие денег, случайные компании, случайные мужчины, алкоголь...
       Юля. А как сейчас?
       Юля нежно кладёт свою руку на руку Маши.
       Маша. Встреча с вашим мужем и вся эта история привели меня в чувство. Я поняла, что возможна совсем другая жизнь и взяла себя в руки, работаю в одном из еженедельников, не буду говорить в каком, чтобы не сглазить, у меня постоянный друг. Юрой зовут.
       (Она мнётся, что-то хочет сказать). А вы меня, Юлия Кирилловна, прощаете? Не сердитесь?
       Юля. (удивлённо) За что я вас должна простить? В чём вы виноваты?
       Маша. Я тогда хотела соблазнить, совратить вашего мужа.
       Юля. (Улыбается). Машенька! Да если бы это случилось, то я была бы благодарна вам до конца дней. Стояла перед вами на коленях. Думаю, что тогда не произошло бы всего остального, и он был бы сейчас со мной. (Продолжает улыбаться). Честно говоря, я его не понимаю. Я бы на его месте, глядя на такую красивую женщину, не устояла. (После небольшой паузы) Вы торопитесь? Может, немножко посидим, выпьем.
       Маша. Хорошо. Сергей Александрович оставил мне тогда сто евро. Я хотела бы их вернуть. (Она достаёт деньги, затем после паузы). Меня многие стали считать шлюхой. Я и сама склонялось к этой мысли, но мне уже было всё равно. Ваш муж, кажется, знал об этом, но разговаривал со мной как с королевой, вернул чувство собственного достоинства, сказал напоследок: “Постарайся быть счастливой”. Я стараюсь. Очень стараюсь.
       Юля. Он так разговаривает со всеми женщинами.
       Юля в это время достаёт из холодильника закуски, вино, из шкафа - коньяк.
       Маша. (продолжает) Я была в отчаянии, и он первый это понял.
       А вот я ..
       Она не успевает договорить.
       Юля. Ну не надо. Вы во всём очень хорошо разобрались. А деньги отдадите мужу, когда он вернётся. Вы наш адрес и телефон узнали от Веригина?
       Маша. И от Веригина и от Колыванова. Я звонила Веригину, а Колыванов в это время был у него. Честно говоря, я очень боялась вас, боялась к вам идти.
       Юля. Почему?
       Маша. Не знаю. Боялась и всё. Думала - прогоните. А почему вы мне налили коньяк, а себе вино?
       Юля. Я сейчас коньяк пить не могу. Я недавно из больницы - прыгнуло давление.
       В это время в комнату вбегает Алёнка.
       Юля. (обращается к ней). Познакомься, кисуля.
       Алёнка подходит к Маше поближе, та протягивает ей руку.
       Маша. Меня зовут Маша.
       Алёнка. Меня - Авёнка.
       Юля. Только ты говори не Маша, а тётя Маша.
       Юля и Маша, чокаются, пьют, закусывают.
       Алёнка приносит на кухню куклу в купальнике, протягивает её Маше.
       Алёнка. Маша! А почему у моей куквы Ови гваза не закрываются?
       Юля. Ну, милая моя. Ты со своей куклой всех тут заколеблешь.
       Маша. Юлия Кирилловна! Можно мне послать письмо Сергею Александровичу?
       Юля. Конечно.
       Маша. Может, вы хотите прочесть?
       Она протягивает письмо Юле.
       Юля. Я не читаю чужих писем. Сейчас я принесу адрес (она встаёт, потом задумывается). На днях сын едет к нему на свидание. Он повезёт мое письмо. Хотите, захватит и ваше?
       Маша. Да.
       Она запечатывает конверт, надписывает его.
       Юля. Санёк. Иди сюда.
       Саша заходит в кухню видит Машу, они здороваются.
       Юля. (продолжает) Отвезёшь папе вместе с моим письмом письмо Марьи, как по отчеству?
       Маша. Сергеевны.
       Юля. Марьи Сергеевны.
       Саша. Мама! Но я же тебя предупреждал, что письма могут не разрешить передать из рук в руки.
       Юля. Тогда бросишь в ящик.
       Юля и Маша прощаются в прихожей. Саша стоит в стороне.
       Юля. Приходите, Машенька, когда хотите. Всегда буду рада вас видеть. Давно мне не было так комфортно.
       Юля целует Машу в щёку. Маша открывает дверь.
      
       Колония.
       В 4-ом блоке много людей. Довольно шумно.
       Беляев. ( тихо обращается к Сергею) Сергей Александрович, вы куда собираетесь?
       Сергей. На свидание с сыном. А что?
       Беляев. (улыбается). Тогда давайте попрощаемся. Я сейчас освобождаюсь.
       Сергей. (удивлённо) Вы же говорили вечером?
       Беляев. Нет. Сейчас. Мне быстро оформили документы. (Он что-то записывает на листочке бумаги). Вот мои координаты. Позвоните, когда выйдете.
       Сергей. Спасибо.
       Они обнимаются.
      
       Сергей и Саша сидят друг напротив друга.
       Сергей. Ну, что у вас?
       Саша. (Достаёт письма). Вот. Это тебе.
       Сергей. (берёт письма, читает письмо от Юли). В нём написано:
       Люблю, жду, тоскую, считаю дни.
       Целую. Твоя Юля.
       Затем открывает письмо Маши.
       Сергей. А как мама? Она ведь должна была сняться в "Детали натюрморта".
       Саша. Нет. Она не снималась. После больницы...
       Сергей резко прерывает его.
       Сергей. Как больницы? Она что, была в больнице?
       Саша. (опускает голову). Да. У неё был гипертонический криз. Врачи говорят, что на нервной почве. Но сейчас всё в порядке.
       Сергей. А ты не врёшь мне, что всё в порядке?
       Саша. Нет.
       Сергей. Почему же ты мне сразу не сказал о её болезни?
       Саша. Мама запретила. Я проговорился.
       Сергей. Почему запретила.
       Саша. Не хотела тебя огорчать. И потом ей, кажется, что ты (пауза). Что ты её разлюбил. Ты написал ей всего два письма.
       Сергей. Глупости. Я вообще здесь никому не пишу. Нет настроения. Скажи маме, что я люблю её, как прежде. Поцелуй за меня её и Алёнку. Береги её. (Тяжело вздыхает). Что у тебя с Таней? Ты мне ничего не рассказываешь. Я думал, вы готовитесь к свадьбе.
       Саша. Я порвал с Таней.
       Сергей. Как это так?
       Саша. Мне не понравилось её отношение к этой истории.
       Сергей. Может, ты погорячился. Таня - хорошая девочка. (Он не успевает договорить).
       Саша. Отец! Я горжусь тобой и никому не позволю...
       Сергей. Санёк! Не надо мной гордиться.
       Саша. (удивлённо). Ты что жалеешь Башкирова?
       Сергей. (печально). Отчасти и его. Но больше его жену и дочь. Им то это за что. Говорят, они были убиты горем. Его не пожалел, так хоть их надо было пожалеть. Да и с ним сорвался. Надо было ограничиться одним ударом в ответ, а не бить его.
       Саша. Но по заключению экспертизы уже первый удар в ответ привёл к падению и травме, не совместимой с жизнью.
       Сергей. Значит, надо было только пощёчиной и ограничиться.
       Саша. Это было невозможно. Он начал тебя лупить по спине.
       Сергей. Ну и что. Стерпел бы. Я - человек тренированный. Теперь, когда выйду на свободу - пойду просить у его родных прощение за причинённую им боль.
       Саша. Тебе не за что просить прощения. Ты перед ними ни в чём не виноват.
       Сергей. Как сказать. Думаю, они так не считают. (После паузы) Помнишь, что на словах передать маме? Пусть во мне не сомневается: у меня дороже её никого нет.
       Саша. Конечно.
       Сергей. И ещё скажи ей, что я очень хочу, чтобы она продолжала сниматься, если будет здорова. Ради меня, ради всех нас. (Пауза)
       Передай привет и ей. ( Он показывает письмо Маши) Скажи, что я о ней помню.
      
       Квартира Навроцкого.
       В большой комнате сервирован журнальный столик. На нём бутылка коньяка, различные бутерброды, нарезанный лимон, кофейник, чашки с кофе. В каждом из трёх бокалов налито по чуть-чуть коньяка.
       В креслах сидят Колыванов, Веригин и Навроцкий.
       Навроцкий. Подана последняя жалоба. В Верховный суд. Теперь вся надежда на неё.
       Марк. И когда будет известен результат?
       Навроцкий. Точно не знаю. В ближайшее время. Мы договорились с Померанцевой, что она тотчас же сообщит.
       Леонид. На ваш взгляд, Леопольд, какие шансы?
       Навроцкий. Не знаю. Я уже ни в чём не уверен. Но есть приятная неожиданность. В среде творческой интеллигенции был произведен закрытый опрос об отношении к этому делу. Сейчас больше двух третей считают, что Сергей Александрович прав и его не за что было судить. Год назад были совершенно другие цифры. Как раз всё наоборот. Значит, общественное мнение за год резко изменилось, что не может не радовать.
       Марк. Ну и что? Что это даст для суда? Вы думаете, суд это учтёт?
       Навроцкий. Посмотрим. Так как это дело с самого начала допускало различные толкования, то будем надеяться. Каждый судья может поставить себя на место Нестеренко. Выбор тут невелик. (После паузы) Ладно. Давайте выпьем.
       Они поднимают бокалы, но ещё не успевают выпить.
       Леонид. А откуда судьи узнают об этом опросе?
       Навроцкий. (улыбается) Вы - ребёнок, Леонид Васильевич! Это уже есть и в Интернете и в каких-то печатных изданиях.
       Марк. Даже, несмотря на то, что опрос закрытый?
       Навроцкий. Закрытый, открытый. Сейчас никакой разницы нет. Информация уходит мгновенно.
      
       Съёмочная площадка фильма "Детали натюрморта".
       Помощник режиссёра командует: "Дубль два!"
       На площадке молодой парень с мольбертом. На его холсте - натюрморт. Юля подходит к нему, делает замечание: "А вот фон, Миша, надо сделать чуть темнее. О чём ты думаешь? Ты влюблён! Поэтому всё у тебя светлое. Ты думаешь о Кате, а не о картине".
       Миша. Я влюблён, но это только помогает мне писать.
       Женщина-режиссёр. Стоп. Снято. Ну, вот, это совсем другое дело. (Обращается к Юле) Слава Богу. Ты взяла себя в руки. Зритель увидит прежнюю Корнильеву, а не призрак какой-то.
       Юля выходит из кадра, садится на стул.
       Юля. Я не взяла себя в руки. Просто Серёжка передал через Саню: он хочет, чтобы я снималась. Через какое-то время и я поняла, что хочу того же.
       Режиссёр. Вот и славно. А сняли бы в главной Никифорову - запороли бы фильм.
       Юля. Почему? Я видела пробы Никифоровой. По-моему, она стопроцентно подошла бы. Красавица! Такие портреты!
       Режиссёр. (с иронией). Да. Да. Осталось бы только чуток классика перефразировать и как раз в точку: “Портрет хорош - годиться для кино, а фильм - беспрецедентное говно!”
      
       Ресторан.
       Выпуск журфака отмечает тридцатилетие окончания. В банкетном зале возле столиков столпотворение. Все обнимают друг друга, фотографируются. Колыванов увидел Лизу Корнышеву.
       Марк. Лизка! Неужели это ты? Сколько лет, сколько зим! Это значит с той самой поры мы так и не встречались? Говорят у тебя трое детей.
       Лиза. (улыбается) Четверо. Самому младшему сейчас десять лет.
       Леонид. Вот это да! Значит, не зря тебе сунули тогда презервативы в учебник. Ты поняла, что это - бяка и пользоваться ими не следует.
       Лиза. (улыбается) Ваша троица это и сделала.
       Веригин ничего не успевает ответить, в разговор встревает Хованов.
       Хованов. Нет, Лиза. Это сделал я.
       Лиза. (удивлённо) Ты? (Смеётся) Ах ты... А сколько у тебя детей?
       Хованов. У меня одно. Ой, один.
       Марк. Вы что Костю не знаете? Он всю жизнь гулял. А когда понял, что силы на исходе, решил быстрей жениться, чтобы сделать хотя бы одного пусть маленького, дробненького.
       Все смеются, затем садятся за стол.
       Леонид. Давайте выпьем за того, кого сейчас с нами нет, за всеобщего любимца, за Серёжу, за нашего Нестора. Давайте выпьем стоя.
       Все молча встают и поднимают бокалы. В это время у Веригина звонит мобильник.
       Леонид. Ребята, одну минуту. Так. (Громче) Так. Здорово. Спасибо, Лепольд. (Пауза. Веригин садится за стол и не может произнести ни слова). Ребята! Только что звонил Навроцкий. Верховный суда изменил приговор Серёжке. Его действия переквалифицированы в другую статью. Снижена мера наказания. Осталось отбывать месяц.
       Все. Ура! (Разливают шампанское по бокалам, чокаются, обнимаются).
      
       Марк подходит к Леониду.
       Марк. Давай позвоним Юле.
       Леонид. Давай.
       Марк. Давай я.
       Он набирает номер. Сокурсники становятся рядом.
       Марк. Юленька! Мы тебя поздравляем. Ну, что ты плачешь? Ну, успокойся, успокойся. Радоваться надо! Вот мы тут на тридцатилетие выпуска собрались, обнимаем тебя и Серёжу. Ладно, позвоним попозже. Ты сейчас говорить не в состоянии.
       Хованов. Есть предложение узнать точно, когда выпускают Нестора, приехать и встретить его.
       Веригин и Колыванов в один голос: "Принимается".
      
      
       Квартира Нестеренко.
       Юля. (обращается к Маше) Может, всё-таки, Машенька, поедете с нами.
       Маша. (улыбается). Нет. Я уже договорилась с Леонидом Васильевичем и Марком Тимофеевичем. Значит, Сергея Александровича выпускают в четыре часа?
       Юля. Да. Около этого. Плюс минус пятнадцать, двадцать минут.
       Юля провожает Машу до двери, возвращается в комнату, обращается к Саше.
       Юля. Я жду с нетерпением этого момента и боюсь.
       Саша. Чего?
       Юля. Как он меня встретит после всего?
       Саша. Всё будет нормально.
       Юля. Думаешь?
       Саша. Уверен.
      
       Кабинет начальника колонии.
       Сергей стоит напротив начальника.
       Сергей. Спасибо, Анатолий Тимофеевич!
       Начальник. За что?
       Сергей. За отношение. За понимание.
       Начальник. Пустяки. Когда я узнал, что вы попадёте в нашу колонию, то дал себе слово, что сделаю всё, чтобы облегчить ваше пребывание в ней. Кажется, Бальзак сказал: “Ничто не меняет так взгляды на жизнь как тюремная решетка”. Мне очень импонируют ваши взгляды, и я бы не хотел, чтобы они изменились.
       Сергей. (достаёт несколько общих тетрадей, протягивает их начальнику). Прочитал. Очень интересно. И, в общем, хорошо написано. Стиль мне по душе. Но, всё равно, нужен редактор.
       Начальник. Вы думаете, это может быть опубликовано?
       Сергей. Думаю - да. Если меня как зэка не вышибли из "Факела", постараюсь вам помочь. Несмотря на то, что много об этом писалось, вам удалось найти новое. Это ни на что не похоже. Надо подумать и о названии.
       Начальник. Спасибо.
       Сергей. (Пожимает ему руку, достаёт листок бумаги). Мои московские координаты. Звоните, пишите, появитесь в Москве - заходите в гости. Всегда буду рад.
      
       Сергей с сумкой через плечо идёт по коридору, проходит через КПП и выходит из ворот тюрьмы. На улице его ждёт большая толпа сокурсников. Почти все держат в руках букеты цветов и бутылки шампанского. Рядом стоит много машин. Возле ворот его встречает сын. Юля стоит в метрах двадцати.
       Сергей обнимает сына.
       Сергей. Здравствуй, сынок!
       Он видит Юлю. Ещё мгновение и они бросаются друг к другу. Целуются, потом долго стоят обняв друг друга, не замечая никого.
       Сокурсники Сергея тихо кладут букеты и бутылки с шампанским на машину Сергея, садятся в автомобили и уезжают. Веригин хочет тронуть Машу за локоть: "Дескать, поехали и мы", но Колыванов даёт ему знак не делать этого. Маша продолжает стоять, тихо плачет, поворачивается, чтобы тоже уйти, но в это время слышит голос Юли.
       Юля. Машенька! Подойдите, пожалуйста, к нам.
       Маша подходит к Юле и Сергею.
       Юля. У нас сегодня большая радость и дома накрыт стол. Мы хотим, чтобы в этот день вы были рядом и приглашаем.
       Маша вопросительно смотрит на Сергея.
       Сергей. Я тоже очень хочу этого и присоединяюсь к жене.
       Маша. Хорошо.
      
       Они едут в машине. Ведёт Саша. Маша рядом. Сергей и Юля на заднем сиденье. Там же большая часть цветов и шампанского.
       Юля. (обращается к Маше). Позвоните Юре. Может и он приедет? Мы его тоже приглашаем.
       Маша. Сейчас позвоню. (Она набирает номер) Юра! Нас сейчас приглашают, Сергей Александрович и Юля Кирилловна, отметить возвращение... Ты не можешь? Как жаль. (Она поворачивается к Юле). К сожалению, он не сможет быть. Сильно занят и находится вне Москвы.
       На том конце трубки Маша слышит заливистый женский смех: "Машка совсем тронулась. Звонит мне, разговаривает с каким-то Юрой".

    Эпилог.

       Квартира Нестеренко. Очень поздно. За столом Юля, Сергей, Маша и Саша. В комнату вбегает Алёнка с куклой.
       Алёнка. (обращается к Сергею). Дедувя! А почему у моей куквы гваза не закрываются.
       Юля. Это что ещё такое? Ну-ка, марш спать.
       Сергей. Не знаю. Почему не закрываются. Сейчас я тебя уложу. (Берёт её на руки).
       Алёнка. Маша! Ты у нас останешься?
       Юля. (Алёнке). Сколько раз тебе говорить, не Маша, а тётя Маша.
       Машенька, а может, действительно останетесь? Места у нас хватит.
       Маша. Нет. Я пойду. Мне уже пора.
       Саша. Я сейчас вызову такси и провожу вас.
      
       Все кроме Саши выходят в прихожую. Саша появляется через минуту.
       Саша. Такси 13-34. Будет в течение пяти минут.
       Они спускается с Машей по лестнице.
       Саша. Вам далеко ехать.
       Маша. В Бибиково.
       Саша. Неспокойный район. Может, уже Юра появился в Москве? Встретит вас.
       Маша опускает голову.
       Маша. Ничего страшного. (После паузы) Нет никакого Юры.
       Саша. Я это понял ещё днём. Я хоть чуть-чуть похож на него?
       Маша. На кого?
       Саша. На своего отца?
       Маша. Не чуть-чуть, а очень.
       Саша. Тогда можно будет мне вам позвонить?
       Маша мгновение молчит, затем
       Маша. Да. Сейчас запишу мой телефон.
       Она не успевает достать блокнот.
       Саша. Я знаю ваш телефон.
       Они выходят на улицу. Такси уже ждёт. Саша открывает дверцу, Маша садится в машину, но ещё не успевает закрыть дверцу.
       В это время в раскрытом окне появляются Юля, Сергей и Алёнка. Сергей одной рукой обнимает и прижимает к себе Юлю, а во второй держит Алёнку и тоже прижимает к себе.
       Все трое начинают скандировать: "Санёк. Санёк. Санёк". Саша оборачивается, улыбается. В это время Алёнка произносит: "Маша" и все трое начинают кричать: "Маша. Маша. Маша". Маша ещё не успевает закрыть дверцу, обращается к таксисту: "Подождите ещё мгновение", выходит из такси, подходит к Саше и коротко целует его в губы.
       Маша. Я тебе скоро сама позвоню. Обещаю.
       Саша гладит её локон.
       Саша. Хорошо. Буду ждать.
       Маша садится в машину и уезжает.
       Троица продолжает скандировать: "Санёк. Маша"
       Из открытого окна напротив, на этом же этаже слышен недовольный сердитый голос: "Вот козлы! Разбудили. Я сейчас позвоню в милицию".
       Юля, Сергей и Саша начинают дружно смеяться.
      
       Александр Эммануилович Шалыт-Марголин
       Домашний адрес: ул. Красноармейская д. 19, кв. 5,
       220030 Минск, Беларусь.
       Телефон: (37517) 2276729
       E-mail: 1) alexm@hep.by 2) a.shalyt@mail.ru 3) Ruta.Shalyt@gmail.com
      
      
      
       Это произведение заверено заместителем заведующего государственной нотариальной конторы 1 Ленинского района города Минска Республики Беларусь Ольгой Ивановной Васильевой - Логуновской в 15 часов 10 минут 13 апреля 2007 года и зарегистрировано в реестре за  2-451
      
      
      
      
      
      
       93
      
      
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Шалыт-Марголин (a.shalyt@mail.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 175k. Статистика.
  • Пьеса; сценарий: Драматургия
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.