15-летняя княжна Мария Александровна Меншикова, шумя атласными юбками и кружевным рукавом прикрывая красное лицо, вбежала в отцовский ореховый кабинет и упала на кушетку с расшитой золотом лазоревой обивкой. Напрасно ждал ее француз-парикмахер, напрасно голландец-садовник принес из сада росистый букет свежесрезанных левкоев, напрасно домашний оркестр выводил сладкозвучные пассажи, готовясь к встрече прибывающего на днях модного итальянского певца, напрасно бегали с колокольцами и кликали ее в анфиладах комнат две резвые карлы, и третий раз на золотом подносе несли к ней в спальню горячий шоколад с венским ликером в инкрустированном золотом приборе.
Она была влюблена в своего жениха, сына польского щляхтича Петра Сапегу. Не удивительно: с этим стройным золотоволосым ясновельможным паном - могла ли она сравнить сынков русской знати, тяжеловатых полуграмотных неряшливых недорослей, домашние воспитатели которых до самой женитьбы так и не могли приучить своих питомцев не сморкаться в кулак и не чихать с криком, как порося на закланье, не ковырять в носу в общественном месте и мясо не есть с ножа, облизывая перста, чмокая и рыгая.
Сундуки наследных бояр лопались от мехов, золота, алмазных украшений, столы ломились от явств, но все богатства прятались за высокими частоколами, ворота запирались на пудовые замки, достаток хозяева таили от гостей и сами в гости ходили редко, не кичась нажитыми сокровищами, не хвастая, глаза потупя и помалкивая. К наукам и краснобайству не шибко стремились, почитали скромность, на учителей не тратились.
Польский красавец выгодно отличался на общем фоне. Он умел вовремя непринужденно поклониться, ловко и почтительно поцеловать даме ручку, и волна шелковых кудрей щекотала Марии запястье. А как легко, стремительно взлетал он в резное кожаное золоченое седло, похлопывая шею коня узкой своей перчаткой из лосиной кожи! О, эти кружевные надушенные ослепительные рубашки тонкого голландского сукна, о мимолетные пронзительные взгляды - горячие, дерзкие, нежные, тайные...
Влюбленных детей обручили, готовили к свадьбе, но едва бобруйские паны были приняты при дворе императрицы Екатерины , корабль Машенькиного счастья стремительно пошел ко дну.
Полубольная зрелых лет императрица, после властной любви Петра по кончине супруга совершенно ошалевшая от бесконечных балов, пиров, необъятной свободы, без конца меняла фаворитов, и милый польский юноша не мог уйти от внимательного взора скучающей кокетки.
Императрица поселила Петра Сапегу в своих покоях, собираясь, коль скоро прискучит, женить его на своей племяннице девице Скавронской, и не отпускала уж от себя до смертного часа. Марию Меншикову с того времени велено было во дворце не принимать...
Отец Маши, фаворит Петра и Екатерины, могучий и хитрый политик и фельдмаршал Александр Меншиков, тронутый слезами дитяти, разыграл в этой мелодраме свою карту.
- Ваше Императорское Величество, - ласково обратился он к Екатерине с бокалом старого рейнского в ее будуаре, обитом алой китайской камчой. - Мы с Вами два старинных любящих друга, мин херц... Не гоже нам обижать детей, дорогуша. Забрали Петра Сапегу, дайте хоть Петра Алексеича моей Машеньке в утешение. Пускай Петров внучонок порезвится, пора и ему посидеть на троне...
Старые приятели посмеялись, вспоминая шалости юных лет, выпили свое вино и решили: быть по сему!
Екатерина не возражала против наследования трона сыном царевича Алексея, внуком Петра 1 от первого брака с Евдокией Лопухиной. Она знала на своем примере, как досаждают женщине государственные дела, и хотела своим дочерям, Анне и Елизавете, другого счастья - удачного брака с правящими фамилиями Европы, богатства и беспечной праздности великих княгинь.
Императрица не слишком уважала русский двор. Бывшая прачка, она до самой смерти не обучилась как следует писать и считать, и с трудом изъяснялась по-русски. И зачем, думала она, ее милым девочкам, утонченным и беззаботным Аннушке и Лизочке, разбирать старинную вражду русских боярских фамилий, входить в суть непримиримого церковного раскола, усмирять бунтующих голодных мужиков необъятной московской державы, в медвежьи заснеженные углы которой кое-где еще не ступала нога человека...
Внук ее покойного мужа Питер был премилый мальчик: белокурый, ясноглазый, с нежным румянцем во всю щеку. Правда, совсем еще ребенок - почти на 4 года младше этой княжны Меншиковой!
Властительный дед не слишком заботился об его образовании: то нянькала его сомнительного поведения трактирщица, то портняжка какая-то, письму обучал танцмейстер - Петр Великий явно не готовил внука к восшествию на престол, считая его "крапивным семенем", надежей врагов своих, родов старорусского уклада. А в мальчишке меж тем бродила дедушкина кровь... Может, для пользы империи будет слегка отшлифовать сей перл в питерском доме европейского уклада старого дружка Меншикова...
Вскоре майской ночью императрица умерла в горячке от острой пневмонии, и ее воля, с листа, подписанного дочерью Елизаветой, прочитанная поутру приближенным царской фамилии в бережном окружении дворца Семеновским и Преображенским полком, была внесена в протокол и принята к исполнению.
Сын "государственного преступника" царевича Алексея, замученного в застенках Петропавловской крепости своим отцом Петром 1 при активном участии верного царского друга Александра Меншикова "за вооруженный мятеж с покушением на власть и жизнь государя", внук Петра 1 от брака с Евдокией Лопухиной, насильно постриженной в монастырь под именем старицы Елены, а затем как мать преступника заключенной в Шлиссельбургскую крепость, в скорби и строгом посте проведшей весь цвет своей жизни; сирота с младенческих лет, одиннадцатилетний подросток
Петр П вступил в дом Александра Меншикова, чтобы сочетаться браком с его 15-летней дочерью Марией. На плече единственного родного человека, старшей сестры Наталии, рыдал бедный мальчик, умоляя расстроить этот брак.
Но хитрый Александр Меншиков представил трон и женитьбу в неразрывной связи, и поместил самодержавного отрока почти под домашний арест, укрывая его от посторонних влияний врагов - князей Долголруких, Голицыных, Трубецких, Лопухиных, Репниных, Салтыковых.
Княжна Маша, получив от отца известие о подготовке к новой свадьбе с юным государем, упала без чувств на руки камеристок. Но отцу недосуг было успокаивать нервы изнеженной барышни, хотя бы и была то собственная дочь. Он спешно слал в острог подарки старице Елене, стараясь загладить старинную вражду, и выпрашивал бабушкиного благословения на брак ее внука и его дочери; спешно достраивал дворец с домовой церковью в Ораниенбауме и готовился к свадьбе.
Уже через 2 недели после похорон Екатерины состоялось обручение Петра П с Марией Меншиковой. Вместе с царским обручальным кольцом, помимо щедрых подарков придворной знати, Машенька получила титул высочества, придворный штат с огромным содержанием и право выступать в царских процессиях впереди всех великих княжон, что очень польстило девичьему самолюбию. Но главным достижением были подобострастные умоляющие взгляды ее бывшего жениха и бывшего фаворита Екатерины, Петра Сапеги, которые Маша теперь имела возможность встречать с ледяным равнодушием.
Такое положение невольно внесло теплоту в отношение Марии к новому жениху Петру П. Однако она тяжело переносила его детскую подвижность и непосредственность. Часто юный царь неожиданно ловил на себе ее презрительно-снисходительную улыбку и был смущен до слез. Сразу после обряда обручения, совершенного архиепископом Феофаном Прокоповичем, Петр уехал в Петергоф на охоту.
Устав от дворцовых интриг, Александр Меншиков не очень следил за движениями тайных сил, кои подвластны обидам, намекам, сплетням и умозаключениям, слагающим общественное мнение. К тому же сын крестьянина, он считал: был бы в доме достаток, а всякими политесами и церемониями пусть учителя занимаются, им за это деньги платят.
Получив из рук Петра П чин генералиссимуса, Меншиков не считал его все же вполне государем, и обращался как с ребенком. Посмеиваясь, он отбирал у нарочных дорогие подарки, посылаемые Петром своей сестре Наталье, запрещал царю участвовать в охоте, ходил за ним подобно няньке, не допускал к нему буйновеселую 16-летнюю его тетку великую княжну Елизавету, видя в ней соперницу своей Машеньке. Терпение царя было на пределе.
Стоило новоиспеченному генералиссимусу заболеть и пару недель не показываться на людях, как почва стала уходить у него из-под ног.
Петр сблизился с 18-летним княжичем Иваном Долгоруким. Рассказывали про того, что знатные горожанки, навещая по своим женским заботам его мать, часто были насильно увлекаемы им в кабинет и попросту изнасилованы, а с княгиней Трубецкой был он в постоянной связи и открыто издевался над ее мужем, вваливаясь в его дом с компанией гуляк.
Юный царь презрел дворцовый этикет , всякие науки и церемонии, предался молодецким подвигам и удовольствиям, участвовал в охотах и буйных кутежах, и так преуспел на этом фронте, что иностранные послы московского государства свидетельствовали в своих отчетах: царь резко повзрослел и возмужал телесно, однако делами государства нисколько не интересуется.
И ведь никто не остановил, не усовестил, не открыл царю глаза на его обязанности правителя. Более всего окружающая среда заботилась о своих интересах: чины, доходы, выгодные браки, связи, интриги, пиры и развлечения...
В этом буйном процессе взросления и самоутверждения молодого монарха Меншиков, по-крестьянски домовитый, оберегающий, опекающий, вьющий гнездышко своей дочери в качестве будущей императрицы, был Петру как бельмо в глазу. В очередной пирушке он заявил, что до 25 лет жениться не намерен, ибо престол и так в его руках, а жизнь царя полна радостей и помимо супружеских.
Меншикова со всем семейством решено сослать с глаз долой.
При объявлении сего неожиданного указа с генералиссимусом Александром сделелся апоплексический удар. Но врачи вовремя пустили кровь. Вме еще не веря в серьезность каприза царствующего дитяти, князь, посмеиваясь: отдохнуть, мол, от ваших царских утех на старости лет, - снаряжает богатейший выезд и отправляется с семьей, придворным штатом, прислугой и роскошным скарбом в окружении солдат конвоя в Раненбург.
Но каждый день ему вдогонку шлют гонца с новым поручением: отобрать ордена и свидетельство о звании генералиссимуса, принять по описи драгоценности княгини, золотую и серебряную посуду; вернуть кнежне Марии ее обручальное кольцо и отобрать царское у нее, отозвать штат придворных и лишить звания высочества...
Как звериная свора кидается добивать поверженного врага, так на опального Меншикова сразу свалились все хорошо укрытые им темные дела: посыпались в сенат доносы о взятках, казнокрадстве, утайке и присвоении князем государственных доходов и даже - о предательстве государственных интересов в пользу Швеции. Как следствие этого, были отняты у князя все города и земли в России и за границей, жалованные царскому любимцу Петром 1, разорены дворцы, заводы, библиотеки - огромное, роскошное состояние было отобрано в одночасье. Лишь несколько европейских банков отказались выдать его денежные вклады посторонним лицам, и сохранили их до возвращения детей, наследников Меншикова , из ссылки.
Меж тем целиком овладев душой и телом государя, князья Долгоруковы добиваются для Меншикова еще более удаленной ссылки: через Урал, в поселок Березов.
У ссыльных отбирают последние "лишние" вещи: теплое белье, табакерку, гребни и рукоделие, вилки и ложки... Княгиня Дарья Михайловна, не выдержав холода, дорожной грязи и унижения, умерла в 12 верстах от Казани, в крестьянской избе в окружении солдат на руках своиъ дочерей.
Несчастье произвело в душе бывшего фаворита нравственный переворот. Во время ссылки он соблюдает строгий пост, читает церковные книги и диктует детям свое жизнеописание. На скромное арестантское содержание своими руками с привлечением местных умельцев строит Александр Данилович деревянную церковь. Сам копает землю, звонит в колокол, говорит проповедь в своем храме.
Перед смертью отец призвал Машу.
- Голубка моя, прости старика. - Сказал он ей. - Погубил я тебя, слишком высоко вознестись хотел, о душе не думал...
Молчание было ему ответом. Молчала дочь о поруганном девичьем чувстве, не желала обвинять отца, смирилась перед Божьей волей...
Местная легенда повествует, что перед смертью судьба еще раз улыбнулась Маше. Сын польского посла Василия Долгорукова, молодой князь Федор Долгорукий, как только государь освободил свою бывшую невесту от данного обещания, тайно отправился вслед за ней и недалеко от Березова обвенчался с Машей в сельской церкви. Через год она умерла в тяжелых родах.
Раскопки, произведенные в 1825 году тобольским губернатором Д.Н.Бантыш-Каменским с целью найти могилу князя Меншикова, выявили на месте деревянной церквушки гроб с трупом женщины, с двумя детскими гробиками по сторонам.
Через несколько месяцев простудился и умер в Москве от оспы Петр П, не успев обвенчаться с сестрой Ивана Долгорукова Екатериной. А пришедшая в власти Анна Иоановна "за небрежение к здоровью государя" сослала князей долгоруких в Березов, на место двух оставшихся в живых помилованных детей Меншикова.