|
| |
БОРИС ШТЕЙМАН
НЕПРАВИЛЬНОЕ ЧТЕНИЕ
(C)Мне все надоело. Я надуваю щеки и кричу, что есть сил: "На-до-о-о-е-ло-о!" Но воздух только со свистом срывается с губ. Мне скучно. Ничто уже не радует меня. Я смотрю на рыбок. В центре комнаты - большой аквариум, и я часами качаюсь в кресле-качалке и наблюдаю за движением рыбок, за игрой света в чуть мутной зеленоватой воде. У меня большая комната. Справа я устроил маленький фонтанчик. Журчит вода. Когда надоедает, я его выключаю. Когда надоедают рыбы, выключаю подсветку в аквариуме. Я качаюсь и пью коньяк, пью, пью. Пока, наконец, какие-то чудесные светляки не начинают прыгать перед глазами, а губы не деревенеют в идиотской ухмылке. Тогда мне становится весело, что я такой дурак. И я хочу, чтобы ко мне зашла моя подружка Марика. Это замечательная женщина. Она молода, романтична, красива, нежна... и не болтлива. Она прелестно одета, наши музыкальные вкусы совпадают, и мы вместе смотрим в аквариум, кормим рыбок или чудесно проводим время на широком диване. "Мы сибариты!" - негромко восклицает она и очаровательно смеется. А я начинаю думать, может быть, она глупа? Может быть, и я глуп? Разве можно так уничтожать время, собственную жизнь, наконец?! А дело, черт возьми! Ведь у каждого мужчины должно быть дело. Это же закон! Иначе ему будет несладко потом, лет в сорок, когда пора подумать о бессмертной душе. А мне тридцать, и поэтому я напрягаю свой ум, ищу свое дело. Возможно, мне надо помогать обездоленным, больным, страдающим? Было бы неплохо... но для этого надо быть хотя бы... врачом. И я делаю еще один глоток коньяка, комната наливается серебристым светом, и раздается мелодичный свист. Рыбы встают вертикально в своем стеклянном доме, прислушиваясь и выкатывая свои и без того выпуклые глаза. Я чувствую, что все, все протухло и я сам, в том числе, и надо немедленно, не-мед-лен-но на свежий воздух, в сумерки улицы... Я иду, бормочу какие-то гадости, людской поток, радостно принявший меня, скудеет, и вот уже я один бреду по незнакомой улочке и останавливаюсь перед букинистическим магазином. Темная витрина, только в углу розовато мигает лампочка: то ли сигнализация, то ли аварийное освещение. "Наверняка, закрыт", - думаю я и с силой толкаю стеклянную дверь и чуть не падаю с небольшой ступеньки внутрь. Покупателей нет. И это странно, весьма странно. Потому что внутри свет, а ведь снаружи его не было видно. "Специфика стекол, все эти дурацкие технологии", - думаю я. Недоброжелательно смотрит на меня букинист, скользя вдоль прилавка в причудливом ритуальном танце. Синий халат, а сверху еще черные нарукавники. Это уже, прямо скажем, верх бережливости! Мой взгляд обегает бесчисленные корешки книг, выхватывая то одно, то другое название. Все это, разумеется, ложь, порой бессовестная, порой удивительная. Наконец глаза натыкаются на гладкий корешок без названия. Хотел проскочить мимо, но не успел. Что-то внутри щелкнуло, замкнуло, соскочило, упало, сместилось. И вот я уже произношу не без важности: "Сударь! Прошу вас вот это издание", - и указую небрежно рукой. Букинист недобро блестит очками. Берет том, стоящий рядом, - хотя я уверен, я просто убежден, он прекрасно знает, что мне надо, - и подает с мерзкой угодливой улыбкой. "Нет, любезный! Вы, видимо, меня неправильно поняли. Нет, нет, не эту! И даже не эту. Пожалуйста, вон ту, что рядом. Ну, право же, я начинаю терять терпение! Вы понимаете меня?! Ря-дом!" Сползает угодливая улыбка с лица странного, весьма странного букиниста, и уже сухо, очень враждебно он заявляет, почти категорически: "Это вам не подойдет-с! Это издание специальное. Только для профессионалов!" И загораживает своим телом книжного червя заветный, теперь я уже нисколько не сомневаюсь, заветный фолиант! Я силен, я еще очень тренирован и силен, несмотря на расслабляющий образ жизни. Я бы мог раздавить этого паука вместе с его лавкой. Так вдруг я разозлился! Хотя в действительности не трону даже комарика. Без необходимости. Боюсь наследить в этом безумном мире. Стараюсь ступать весьма осторожно. И дышу-то еле-еле. Все это я подумал-произнес, чтобы усыпить бдительность букиниста. Пытаясь создать у него иллюзию моего существования-небытия. Но, видя, что это не действует, решительно заявляю тоном, не терпящим возражения, голосом настоящего мужчины, хозяина жизни, коротко и твердо: "Прошу!" И возобладала в букинисте функция, ведь он же всего лишь продавец. Побледнев смуглым лицом, он не подает, а кладет книгу на прилавок и пододвигает ее ко мне брезгливо. Беру, заглядываю в конец тома, нахожу цену, ужасаюсь, но вида не подаю, - последняя, слабая надежда покидает лицо букиниста, - и плачу сумму, равную стоимости двух, нет, трех бутылок отборного коньяка! Не торопясь, отступаю за порог магазина и погружаю свое тело в вечерний теплый воздух. Ветерок слабо бьет меня по лицу, толкает в разгоряченную грудь, вызывая жажду жизни и подтверждая превосходное физическое самочувствие и желание немедленного скольжения. Я бегу длинными плавными прыжками, мягко отталкиваясь от асфальтовой поверхности. Время, отсчитываемое ударами пульса, застыло у меня под ногами. Достигаю своего жилища. Плюхаюсь в кресло-качалку, располагаюсь поудобнее, вытягиваюсь, начинаю качаться и погружаюсь в воспоминания о недавнем визите к врачу... Старик врач почти и не смотрел, не слушал, кому интересно, что там у тебя в груди. А сразу же приступил к разговору. Соскучился, стосковался по собеседнику. Обрушил на меня поразив?шие его сведения, газетные впечатления, а заодно и прочее разное из далекого-далекого крестьянского прошлого вперемежку с достижениями современного научно-технического прогресса. Говорил долго и, не дожидаясь ответа, закончил внезапно: "Когда люди перестанут лгать?!" Я открыл, было, рот, чтобы объяснить неразумному старику, что слово уже само по себе - ложь. Что, даже подумав, еще только создав его в голове, ты уже солгал, объяснив себе самому необъяснимое. А тем более, произнеся! Тут уже ты не властелин, слово оторвалось от тебя, и уже оно владеет тобой. Путник, ты ступил на опасный путь! Берегись! Лучше улыбнись, дружок. Протяни руку или нахмурь брови, если тебе это уж так необходимо... А о написанном и говорить нечего! Просто значки для сообщения, закорючки, точки, не более чем увлекательная игра. Я сообщаю тебе то, что, прости, сам знаю плохо. Тут уж и самого не видно, спрятался меж страниц... А он - лгать! И я, закрыв рот, вышел в коридор, где недовольные посетители честили на все корки болтливого старика врача. Журчит фонтан. Я нежным, ласкающим движением беру книгу. Открываю, начинаю читать, удивляюсь, и мне открывается какой-то интересный, потаенный смысл. Я замираю в предчувствии... Бегут слова, образуя любопытные сочетания, складываясь в причудливые фразы-цепочки. Уже начинают мелькать в голове какие-то тени, звуки. Экая коварная книга! С трудом вырываюсь - звонит телефон. Подхожу - гудки, повесили трубку. Снова открываю, читаю сначала и... изумлению нет предела! Там же все совершенно, абсолютно другое! "Так вот, почему не хотел продавать ее букинист!" - догадываюсь я. Но первоначальное чтение было несравнимо с тем, что там на самом деле. Читаю в нетерпение дальше... Снова пошло то, первоначальное. Подкрадываюсь к чему-то сокровенному в себе самом, вглядываюсь напряжен?но в зеркало воспоминаний... Читаю про себя и не про себя. Со мной такого не происходило. Я знаю это наверняка. Прекрасно помню свое благополучное, сейчас я даже могу с уверенностью сказать, счастливое детство. Мне хочется закричать, убедить какого-то хитреца, придумавшего такую дьявольскую штуку, что у меня было детство. Бы-ло-о! А у героя этого странного повествования не было. У него с самого начала все было не слава богу! Он просидел несколько лет в шкафу! Просто с ума сойти, какое невезение! Нет, это все-таки не про меня! С облегчением откладываю книгу и смотрю, как рыбки шевелят плавниками. Я сделаю все, чтобы им было хорошо, и они смогли размножаться. Через день я снова спешу в этот магазин. Букиниста не узнать, он само радушие, приветлив необычайно: "Прошу меня извинить за тот раз! Теперь-то я вижу, что вы настоящий знаток! Прошу, пожалуйста, следующий том!" Мне дурно, - хотя я за этим и пришел, - опять выкладывать деньги?! Видимо, я не могу скрыть глупой улыбки. "Да, да, - подтверждает букинист. - Этот в два раза дешевле. Так у нас заведено!" - и благодушно разводит руками. Я снова качаюсь в кресле-качалке и облегченно вздыхаю: обычная книженция. Я почему-то и рад и огорчен одновременно. Но все мои эмоции преждевременны. Где-то с середины я опять начинаю читать не то, что написано. Слова подобраны таким образом, что их легко спутать с похожими по написанию, но совершенно другого смысла. Теперь-то я уверен, что в прошлый раз у меня просто разыгралась фантазия. А все из-за этих проклятых рыбок и коньяка! Я раздраженно швыряю рюмку, осколки разлетаются по комнате, образуя причудливый узор, которым я любуюсь некоторое время, а потом сметаю их мягким веником в совок и в помойное ведро, к чертям!.. Но, тем не менее, здесь про нее, про женщину, которую я мог бы полюбить. Да, чего там - которую я люблю! В этом нет сомнения. Я смеюсь от радости и непонятного сожаления. Ведь на самом деле я никого не люблю. Да я и не хочу сгореть в этом бессмысленном огне. Сгореть в любви к женщине?! Что может быть нелепей?! Нет, я не мотылек! Увольте! Уж лучше безрезультатная игра ума. Хоть знаешь, на что идешь! Я увлекся, я стал наркоманом! Я пристрастился к неправильному чтению! Я приобрел следующий том. Там про человека, которому всю жизнь не везло. Он все делал наперекор, все время в бессмысленной борьбе. И - поражение за поражением. А ему все нипочем, даже зло берет из-за его тупого упрямства. Не смог вовремя себя понять, а путь-то все короче, а он снова за свое. Ну, все, допрыгался! Ока?зался где-то за городом, в заброшенном доме, больной, совершенно один, нуждающийся в помощи. Я по привычке перечитываю адрес и описание дороги. Автору, как будто заранее, известна моя слабость: я всегда звоню по телефону или проверяю адреса, которые нахожу в книгах, журналах или кинофильмах... Чутье, осторожность, все при?родное, защитное единодушно предупреждает: "Не ходи, не смей!" А для меня такие предостережения, как масло в огонь. Одеваюсь, тушу свет в аквариуме, выключаю фонтанчик. Зачем? Ведь я же ненадолго. Подсыпаю рыбкам корм. Сердце сжимается в тревожном предчувствии, и я смеюсь от удовольствия, от остроты ощущения. Ехать надо на электричке. Довольно долго. Покупаю билет до седьмой зоны. Эх, надо было сразу и обратный взять! Пытаюсь исправить свою ошибку, но это невозможно. Турникет уже довольно проурчал и высунул билет-язычок. Погас красный глаз, зажегся зеленый. Приезжаю, отыскиваю этот домик. Все точно, как в книге, да и дорога к нему тоже очень точно описана. Без удивления нахожу в нем старика героя. - Ну и что? - говорю я. - Я очень рад, что вы пришли... Я был уверен, что ты придешь... - тихо произносит он. - Мне так много надо тебе сообщить... Он почему-то лежит в гамаке, слегка покачиваясь. В углу пыльный, пустой аквариум. - Вам плохо? - спрашиваю я довольно доброжелательно, хотя все это меня изрядно раздражает. Меня злит, что я так легко попался на удочку. - Я могу чем-нибудь вам помочь? Дать воды или вызвать врача? - Нет, нет! Ради бога, не беспокойся и... не обижайся. Я вынужден был прибегнуть к такому странному способу сообщения. Иначе до тебя было не добраться. Букинист - мой старый приятель. Это он посоветовал мне так сделать, - и, извиняясь, добавил: - У него большая семья... - Да, Бог с ним! - произношу я. - Мне и самому надо многое у вас узнать. Почему вы все время в какой-то непонятной борьбе... Вместо ответа незнакомец тяжело, бурно задышал и, несильно дрогнув телом, замер. Я сделал все, что было в моих силах!.. Скорая помощь, на удивление, приехала очень быстро. Но пробыли они недолго. Врач даже немного удивился, что он вообще столько протянул. Мне почему-то было страшно жаль старика. Я поискал его записную книжку. Надо было бы сообщить родственникам о происшедшем. Но ничего не нашел. Посидел немного в странной надежде, что он, может быть, откроет глаза, и ушел, тихо прикрыв дверь... Я перевернул последнюю страницу, с трудом разжал пальцы и закрыл книгу. Вздохнул и откинул назад голову, прикрыв глаза. Нет, все, надо кончать с этим... опасным чтением. А то совсем свихнешься. И в следующий раз уже и не вернешься в этот мир... Я снова качаюсь, но теперь уже в гамаке. Это гораздо удобнее, и рыбки то появляются, то исчезают из поля зрения. Надо бы поговорить с букинистом, но стоит ли? И потом, откровенно говоря, я боюсь какого-нибудь нового подвоха. Хорошо бы все забыть! Наверное, я так и сделаю... Я жду свою подружку, хотя мне все изрядно надоело. Я надуваю щеки и кричу, что есть сил: "Надо-о-о-ело-о!" Но воздух только со свистом срывается с губ...
|
|