Гулял как-то Федька Ершов по городу и забрел нечаянно в сквер, где местные художники свои картины развешивают. Ходит Федька по аллее, картины разглядывает. Большие картины, маленькие... Которые природу изображают, ничего. Так себе. Можно смотреть. Можно было бы и на стену себе привесить, если бы купил. Но с какого перепугу стал бы себе Федька всякие картины покупать? Во-первых, вешать некуда. Квартира у Федьки с его матерью маленькая, двухкомнатная. Это вон олигархи пускай себе покупают. У них дома огромные, на каждую стену хоть по десятку картин можно пришпандоривать.
Да и не интересуется картинами Федька. Так если, посмотреть за ради любопытства, что эти художники сейчас малюют. Вот, к примеру, эти всякие портреты, то Федька и задаром не взял бы. Очень интересно чужие морды в доме содержать. Особенно вот эти голые бабы. Тьфу! Ну, разве нормальный человек станет этакое на стену цеплять? Стрёмно же, ей-богу!
А тут вообще какая-то мазня. Ничего не разберешь: красками по картону наляпано. Небось, еще и продается?
Федька подошел к художнику, сидевшему на бордюре возле картин:
- Эй, мужик! Чё это у тебя за мазня какая-то?
- Не мазня, а супрематив Љ 18
- Чего, чего?
- Супрематив. Ну, абстракция.
- А почему восемнадцать?
- Потому что восемнадцатый по счету.
- И чё, ты этот свой восемнадцатый продаешь?
- А зачем бы я тогда его принес?
- И сколько он стоит?
- Двадцать.
- Рублей?
- Тысяч.
- Чего-о?!
- Двадцать тысяч рублей, говорю тебе. Глухой, что ли?
- За эту хрень ты желаешь двадцать тыщ получить? Да я бы и копейки не дал. За что тут двадцать тыщ?! Красками наляпал, и двадцать тыщ ему выложи! Да я и сам могу такую мазню десятками настряпать. А он двадцать тыщ!
- Много ты понимаешь, идиот! Шел бы себе своей дорогой, пока мы тебе тут не накостыляли!
- Ну и пойду! Деятели! Собрались тут мазилы, фигню всякую народу втюхивают.
К художнику стали подходить другие художники-мужики:
- Чего он тут выступает?
- Да ладно, ладно! Пошел я уже.
Идет Федька домой, в уме прикидывает, что, небось, нехилые бабки можно на этих картинах загребать. Полчаса поляпал по полотну - двадцать тысяч заработал. А если таких с десяток за день настругать, то это ж с ума сойти можно! Во бизнес! Через год можно Федьке с матерью и хату нормальную купить. Ну, и почему бы Федьке не заняться этим бизнесом? Сиди себе в квартире, малюй на здоровье! Не надо по утрам раненько подниматься и на работу шлепать. Зря с этим мужиком поскандалил. Надо было бы расспросить поподробнее, из чего и как все это делается. Ну, да ладно!
Тут Федька вспомнил, что у них на площадке Светка живет, соседка. Она вроде как художница.
Не заходя к себе в квартиру, Федька позвонил в дверь напротив. Поздоровавшись со Светкой, Федька без всяких прелюдий приступил к расспросам.
- Светк, ты, это, в художку ходишь?
- Уже не хожу.
- Почему?
- Скучно. Не нравится это дело.
- А почему ходила?
- Родители хотели, чтобы я художницей стала.
- А почему ты не хочешь?
- Ой, да надоело целыми днями всякие горшки и кувшины рисовать.
- Ну, ладно. А что нужно, чтобы какой-нибудь там супрематив изобразить?
- Много чего. Это смотря чем работать. Если, скажем, маслом или акрилом, то нужно приобрести полотно на подрамнике, а если акварелью...
- Я думаю, что достаточно этого твоего... масла и акрила. А это что такое, кстати?
- Ну, краски масляные или акриловые. Еще кисти нужны. Ну, там, растворители, лак...
- И где это все брать?
- В художественном салоне. А знаешь, давай я тебе лучше свое отдам. Мне все-равно уже ничего не нужно. А тебе для начала самый раз.
Светка тут же полезла в кладовку и выгребла из неё несколько готовых полотен, кучу красок, кистей, разных баночек, тряпок. И к этому добавила еще мольберт на ножках.
- Мольберт потом вернешь как-нибудь, когда надоест это занятие, - сказала Светка на прощание.
Увидев все это добро в комнате у сына, Федькина мать совсем не удивилась. Она привыкла уже ко всяким Федькиным фантазиям и чудачествам и относилась к этому вполне лояльно. Не пьет, не курит, не шляется по подворотням - и ладно. А что в комнате вечный бардак и места нет от всяких железок, деревяшек, компьютерных прибамбасов, чтоб ногою ступить, так бог с ним, чем бы дитя не тешилось. Спросила только, для чего все это приволок?
- Вот, буду картины малевать и продавать! Пора уже нам с тобой, мамка, по-человечески зажить.
- А-а, ну малюй, малюй! Ты только работу свою не вздумай пока бросать.
- Ну, пока не раскручусь, не буду, пожалуй.
Так уж получилось, что не уложился Федька со своим супрематизмом в полчаса, как того хотел. Поставил на мольберт подрамник с полотном, принялся на него краски из тюбиков выдавливать, а краски не держатся на месте, вниз валятся. Федька их кисточкой назад толкает, размазывать пытается, а они не размазываются: густые слишком. Побежал Федька к Светке за консультацией. Она посоветовала разбавить краски в растворителе. Федька пошарил на балконе: у матери там всяких баночек тьма. Выбрал себе несколько штук поменьше, разлил в них разбавитель и краски в этот разбавитель повыдавливал.
Принялся опять мазать этими красками полотно. Теперь краска стекать стала с холста.
Опять Федька к Светке пошел. Пришла Светка, глянула на Федькино творение, говорит:
- Надо не в банках разводить краски, а на палитре. Вот, видишь, эта дощечка. Немножко краски выдавишь на неё, потом кисточкой разбавитель добавляй. А потом уже краску наноси на полотно. А то ты из полотна палитру сделал.
- А с этим что делать?
- Смой разбавителем.
- Я весь разбавитель в краски залил.
- Ну, можно смыть любой жидкостью для масляных красок. В любом магазине стройматериалов всяких разбавителей валом.
Отправился Федька в лакокрасочный магазин. Набрал с запасом, чтобы и самому от красок очиститься.
В общем, пришлось Федьке продолжить свою работу следующим днем. Хорошо, что следующий день - воскресенье, и у Федьки два выходных: в субботу и в воскресенье.
Полностью смыть краски не получилось. Холст вместо белого стал серым. Но ничего, какая разница, по белому полотну мазать или по серому? Намазал. Ничего, вроде, получилось. Краска держится. Оставил сушиться.
Мать в комнату зашла:
- Что это у тебя такое?
- Супрематизм.
- Лучше бы ты, Федя, своими, этими, роботами занимался.
- Ты же сама говорила, что это слишком дорогое занятие. А тут наляпал красками, и получай себе 20 тыщ.
- Каких 20 тысяч?
- Таких. Я сам видел у художников на аллее. Ну, на первых порах можно и не двадцать, а хотя бы пять-шесть. И то деньги.
Махнула мать рукой.
А в следующее воскресенье потащил Федька свой шедевр в сквер. Пристроился с краю. Художники хотели его прогнать, но когда увидели, с чем пришел, покрутили у виска и оставили Федьку в покое.
Полдня Федька простоял. Хоть бы кто-нибудь поинтересовался его творением! Даже у того хмыря, который 20 тыщ просил за свой 18-й, кто-то купил его. Правда, не за 20, а всего за 5 тысяч. Но и то хлеб. А на Федькино полотно никто и внимания не обратил. Плюнул Федька на это дело в сердцах, сунул картину в пакет и поплелся домой.
У подъезда Светку встретил.
- Слушай, Светк, забирай ты свои краски с мольбертом обратно.
-Что, уже разонравилось рисовать?
- Да мне это дело и не нравилось никогда. Пустое это всё.
- А твоего робота, которого ты мне подарил, я в школу на выставку отнесла. Нашему физику понравился. Говорит: гениальная вещь.
- И чё, ты его там и оставила?
- Зачем бы я его оставила, если ты мне подарил? А физик, как узнал, что это ты сам робота сделал, сказал, чтобы я тебя в школу привела. Очень хочет с тобой познакомиться. Давай сходим?
- Когда?
- Ну, хотя бы и завтра.
- Ладно, после работы к тебе подгребу.
Заходит Федька домой, а мать ему повестку в военкомат протягивает:
- Вот, Феденька, в армию тебе повестка.
- Прямо сразу в армию?
- Ну да. Написано же: завтра к 9-00 с вещами и харчами.
Прочитал Федька бумагу и говорит:
- Ну, и слава Богу! В армию, так в армию. Не я первый, не я последний. А ты не боись. Всего-то один год служить. А Светке пока её мольберт не отдавай. Пусть ждет, пока я отслужу. Скажи ей, что вернусь из армии - сам отдам, а потом, может, и к физику сходит.