Есть у русского человека некая отчаянная безоглядность без удержу. Была она исстари, сохранилась, надо полагать, и поныне. И вот то ли отголосок ее, то ли отсвет, как назовем.
Произошла эта история с полвека назад. Отправилась на Алтай с гуманитарной миссией медицинская экспедиция из Москвы. В Алтайский край и сейчас добраться не просто, а тогда и вовсе почти никак. Глухомань. А в глухомани какая медицина, народ умирал своей смертью, врачи не подталкивали. Непорядок. Вот и надумали светлые столичные головы послать туда в летние каникулы группу будущих врачей из московских институтов, им практика, а людям польза. Возглавил экспедицию студент-шестикурсник, почти доктор. С ним человек шесть, с бору по сосенке, но все в той или иной мере к врачебной науке причастные и в походах тертые, бывалые. Перемещались они по необъятным Алтайским просторам, останавливались в школах или иных приютах, куда стекался окрестный люд за посильной помощью "светил" столичной медицины.
В очередной школе медики, как всегда, развернули походный лазарет и принимали больных. Школа двухэтажная, на втором этаже "сам" с помощниками прием вел, а на первом этаже барышня экспедиционная сидела, пришедших на прием записывала и в очередь определяла. Подходят к ней два мужика, один другого за плечи поддерживает. Так-то на ногах еще стоят, но видно, что приняли в себя немало. Тот, что другого вел, просит: "Дочка, посмотри друга, прихворнул малость". "Что с ним", - спрашивает дежурная. "Да, понимаешь, какая история - гвоздь у него в голове". Ну, шутники! "Мужики, вы бы шли проспаться. Здесь народ больной, людей много, а нам скоро дальше двигать. Не до ваших забав".
Ушли мужики, только недалеко, минут через десять опять появились. "Дочка, посмотрели бы друга. Непорядок ведь, ну, как ему с гвоздем-то ходить?" Видит девушка, что не отстанут, поднялась наверх, к начальнику экспедиции, доложила. Спустился старший товарищ хулиганов выпроваживать. Они ему ту же песню завели: "Помоги, мол, вынь гвоздь". Врач объясняет, что небывальщину мужики несут, такого быть не может, а мужики на своем стоят. Делать нечего, надо убедительнее быть. Взял этот студент-старшекурсник скальпель и обратной его стороной по голове того парня, у которого якобы в голове гвоздь сидит, да и постучал: "Вот, - мол, - какие здесь гвозди!" И вдруг обалдело слышит отчетливый металлический звук. Тут уже ему поплохело. Мужика с гвоздем наверх под руки проводили, на голове тонзурку осторожно выстригли, а из черепа шляпка гвоздя отчетливо выпирает. Больного с предосторожностями уложили и давай у друга его выпытывать, как и что. Тот честно поведал, что побились они с тем гвоздатым мужиком на бутылку. Спорили, можно ли кулаком с одного удара загнать в голову гвоздь длиной с палец. Вот и проверили, получилось хорошо. А гвоздь в голове сидит, надо вытащить, с гвоздем-то жить неправильно.
Оказывается, есть в голове между полушариями мозга некое мозолистое тело, сплетение нервных волокон, очень малая зона, где действительно может разместиться инородное тело без явных нарушений сознания и очевидного вреда здоровью. Упаси бог кого-то пробовать! Это ж какое счастье надо иметь, чтобы туда гвоздь вогнать и на этом свете остаться.
Ясно, что нужна операция. Причем здесь же, тащить некуда. Анестезия условная, только по местным масштабам. Когда этот вопрос встал, бедолага попросил спирта. Дали, много. Потом со всеми предосторожностями гвоздь извлекли. Больному палату в школе соорудили, в кровать уложили и круглосуточное дежурство возле палаты организовали на случай, если больному что понадобится. А больной той же ночью со второго окна втихую сиганул и до своего дома подался. Возможно, и сейчас гуляет с друзьями по многоликому Алтаю, воздухом горным дышит и жизни радуется.
Есть еще в народе отчаянный замес. Жив курилка!
ЧТО ТАКОЕ ОРДЕН
Хотя из соображений этики имена прочих участников мы здесь не называем, одно имя, принадлежащее истории, утаить нельзя. К тому же колоритная фигура первого Президента России Бориса Николаевича Ельцина будет узнаваема под любым псевдонимом.
После очередного награждения деятелей науки и культуры в Кремле устроили банкет, поставили столы, рассадили награжденных. Борис Николаевич ходил с рюмкой между столами и выпивал с присутствующими, дабы обозначить единение руководства страны и народа. В тот раз одним из награжденных был талантливый художник, именуем его условно Александром. Сидел с другими за столом, ел-пил. Борис Николаевич в путешествии по залу остановился как раз возле Александра. Тот уважительно встал. Ростом он оказался повыше очень немаленького Ельцина, новенький орден на пиджаке Александра сверкал на уровне глаз Президента. Борис Николаевич к тому моменту уже достиг известной кондиции, на ногах стоял крепко, но взглядом искал точку опоры. Такой точкой стал орден Александра. Устремив на него взгляд, Борис Николаевич с ордена и начал речь: "Орден - это..." И замолчал, не найдя подходящего продолжения. После паузы повторил: "Орден - это...", и опять умолк. Молчание стало напрягать. Зал с интересом наблюдал за развитием событий. Гомон приутих, зависла тишина зрительского ожидания. И когда в третий раз Ельцин произнес: "Орден - это...", Александр рыцарски пришел на помощь. Глядя на Бориса Николаевича, он вполголоса продолжил сказанное: "...не х... собачий". В глазах Ельцина промелькнуло понимание и одобрение, и он уже без запинки с готовностью в полный голос повторил и подтвердил: "Орден - это не х... собачий!" После чего чокнулся с Александром, опрокинул в рот свою рюмку и деловито двинулся к следующему столу.
МИЛОСЕРДИЯ!
Обычный российский город на пару сотен тысяч жителей. Какой? Да, неважно. Обычный судебный процесс. Что совершил обвиняемый? Какая разница, важно, что виновен. Подсудимый дал признательные показания, вина явная. Неожиданностей быть не должно, рутина, тоска. А тут на судебном заседании адвокат вытаскивает "из рукава" медицинское заключение о том, что его подзащитный страдает "неизлечимой алопецией второй степени". Заключение официальное, выдано авторитетной клиникой. Перед законом все равны, кому, как не судье, это знать? Но судья тоже человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Есть такой термин в юриспруденции - "Argumentum ad hominem", что означает перенос акцента спора с предмета обсуждения на оценку личности участника. В нашем случае это была попытка адвоката привлечь внимание к тяжелому состоянию обвиняемого и призвать суд к милосердию и состраданию. Попытка удалась. Высокий суд с учетом заболевания подсудимого назначил ему вместо реального срока наказания условный. Пусть лечится и живет, много ли ему осталось с такой грозной болезнью.
Спустя некоторое время вынесший приговор судья нашел время и любознательно стал разбираться в медицинских терминах. Алопеция, которой страдал подсудимый, оказалась тривиальным облысением, плешивостью, свойственной большинству представителей сильного пола.
БЕЗ НАДЕЖДЫ
Даже прочная броня летающего танка не устоит при прямом попадании американского "Стингера". Тяжелый российский вертолет огневой поддержки Ми-24, по-свойски именуемый нашими ребятами "Крокодилом", кружа и дымясь, грузно осел в сдавленную горными грядами афганскую долину. Из распахнувшейся двери вертолета вывалились три человека в летных комбинезонах с автоматами в руках. Пока весь экипаж жив. Огляделись. Спасения не было - по горам к вертолету неспешно спускались две группы душманов, человек не меньше двадцати. На расстоянии разглядеть трудно, но советские АК в их руках просматривались, у иных, похоже, даже с подствольниками. Не уйдешь и не отобьёшься. Спрятаться, укрыться негде, на помощь рассчитывать тоже не приходится. Ладно, уйдем с шумом. Генка, старший по званию, прикинул расстояние - есть с полчаса. Сели спина к спине, и потянулись томительные минуты. "Духи" приближаются, сколько осталось жить?
Вдруг вдалеке запылило, неужели наш БТР? Невозможно, так быстро никто сюда не доберется. Пылевое облако стремительно приблизилось, и ребята с удивлением разглядели обычное городское такси, перемещающееся по лощинной дороге. Генка вытянул руку, голосуя. Только бы было свободно! Машина остановилась возле накренившегося у дороги вертолета. Водитель-афганец, если чему и удивился, то виду не подал, позволил парням сесть в автомобиль. После чего такси спокойно покатило дальше, увозя наших ребят. Чудеса случаются, даже если их не ждешь.
ДЕДУШКА-ОБЕЗЬЯНА
Начало восьмидесятых годов. Во главе страны - Генеральный секретарь Коммунистической партии Юрий Владимирович Андропов. Советский Союз упорно строит социализм, атрибутика партии по незыблемой традиции священна.
В партком московского завода заходит по случайному делу работница. За ее руку держится малыш детсадовского возраста: понятно, дома оставить не с кем, а в детский садик, как бывает, после простуды-ангины его не взяли. На стене партийной комнаты висит дорогой символ, портрет Владимира Ильича. Ребенок с интересом оглядывая комнату, задерживает на нем свое внимание и громко интересуется: "Мама, это - дедушка Ленин-обезьяна?" Сразу стихают голоса. За такое во времена Юрия Владимировича!.. В осознании непоправимости женщина дрожащим голосом спрашивает сына: "Деточка, ну, почему же обезьяна?" Ребенок объясняет: "Мама, нас в садике учили, что Ленин - дедушка всем нам. А мы произошли от обезьяны. Значит, дедушка Ленин - обезьяна".
ДУЭЛЬ ЧЛЕНА ПРОФСОЮЗА
В тесноте столовской очереди столичного НИИ старшего научного сотрудника этого института Вершака обозвали дураком. "Вершак" - это фамилия такая. Обиделся Вершак. В прежние времена в дворянском сословии за такое на дуэль вызывали, перчатку в лицо - и до смертельного исхода. Ну, возможно, перчатку к ногам - тогда только до первой крови. Как характер обиженного подскажет. В наше время все проще, мог обидчик и по физиономии схлопотать. Впрочем, в дружеской обстановке научного института Вершака обидеть вряд ли хотели, можно бы отшутиться и простить. Только наш герой решил сквитаться и довел-таки дело до дуэли, но на свой лад - написал на обидчика заявление в профсоюзный комитет института. Так мол и так, меня прилюдно дураком назвали. Могу ли, я кандидат наук и старший научный сотрудник, быть дураком?
Заявление в профкоме взяли, в дело подшили, а заданный Вершаком вопрос в установленном порядке поставили в Повестку дня очередного заседания этого авторитетного органа. После чего десятка полтора облеченных доверием его членов деловито обсуждали, дурак ли товарищ Вершак. В решение заседания записали, как положено: "Не может кандидат технических наук Вершак быть дураком". Для себя каждый решил этот вопрос иначе. Решение профкома долго висело на доске профсоюзной организации и веселило полуторатысячный институтский коллектив.
КАЗУС
Говорить Андрюшка начал рано, а года в четыре уже знал буквы и читал по складам. Лет в пять подхватил, не понимая значения, от ребят ли на улице или по наводке всезнающего телевизора, словечко совсем не детского лексикона - б... . Звучное слово вошло в повседневный Андрюшкин язык и произносилось им во всех мыслимых ситуациях. Робкие родительские уговоры и прямые запреты оказались бессильны перед напором упрямой детской памяти. И тогда удрученные родители обратились за помощью к детскому психологу. Специалист проблему осмыслил и порекомендовал убрать плохое слово из сознания малыша методом вытеснения, предложив взамен какое-нибудь другое слово, не менее привлекательное. Например, слово чайник. На нем и остановились.
Андрюше слово чайник тоже понравилось и заменило в его речи постыдное б... , многократным своим повторением услаждая уставший от ненормативной лексики родительский слух. Казалось, жизнь наладилась. И была бы совсем прекрасна, только через полгода Андрюша заболел, не то простыл, не то заразился. Ну, как это у детей - болит горло, голова, температура и сопли. Вызвали участкового педиатра. И пока тот осматривал больного, на кухне запел модный в то время чайник со свистком. На что ребенок среагировал радостно и шумно: "Мама, мама, б... свистит!"
ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ
Светлана Л., профессиональный лингвист, преподавала английский язык в московском институте. Позади богатая практика и работа по специальности за рубежом. Грамотная и принципиальная, Светлана порой позволяла себе резкие замечания в адрес руководства. А однажды высказала критическое отношение не к кому-нибудь, а к самому Генеральному секретарю КПСС. Высказала хоть и заочно перед портретом вождя, но в присутствии коллег-партийцев. Скандал. Следствием его стало персональное дело коммуниста Л. Вопрос встал остро: не может человек с таким мышлением состоять в членах нашей родной Коммунистической партии! Со всеми вытекающими последствиями - увольнением с ответственной работы преподавателя, запретом выезда за рубеж. Да мало ли ограничительных мер!
Здесь надо сказать, что у Светланы была дочь, Надя. Милая, умная и привлекательная, такая не могла не нравиться молодым людям. Она и нравилась, особенно одному соученику. Худенький и очень славный Андрей тоже пришелся по душе Наде. Ребята делили досуг, романтические отношения перешли в серьезное чувство. Андрей стал бывать в семье Нади и родителям ее понравился. Деликатный, скромный, всем хорош, только немного застенчив. Семья Нади по тому времени могла считаться состоятельной - сказалась работа за рубежом. И всякий раз, когда молодые люди оказывались у них в доме, Светлана сажала ребят за стол и старалась Андрюшу подкормить. Ей даже казалось, что не слишком обеспеченный, по-видимому, Андрей стесняется их достатка и крайне робко пробует деликатесы, которыми хлебосольная Светлана угощала ребят.
И вот в самый разгар партийных неурядиц Светланы, когда ей за оскорбление образа Генерального секретаря грозила партийная обструкция, Надя и Андрей объявили о своем намерении пожениться. И только тогда родители Нади поинтересовались будущей фамилией дочери. Фамилия Андрея была знакома - Брежнев. Андрей оказался родным внуком Леонида Ильича, Генерального секретаря КПСС. В институте, где работала Светлана, об этом родстве стало известно накануне партийного собрания по разбору персонального дела коммуниста Л. Как-то незаметно ее персональное дело стало рассматриваться как дело семейное. Какое уж тут общественное осуждение? Вопрос закрыли.
ИНДЕЙСКАЯ РЫБАЛКА
Тихий курортный городок Гуардамар-дель-Сегура в устье реки Сегура на испанском побережье Коста Бланка. Хилым ручейком начинающаяся в верховье, река по мере продвижения на восток набирает силу, углубляется и широким разливом впадает в Средиземное море. Давшая название городу и начало рыбному промыслу тех мест, Сегура и по сей день приманивает любителей-рыболовов.
В один ничем не примечательный день на берегу появилось семейство индейцев - несколько мужчин и женщин, выходцы из Латинской Америки, каких в Испании немало. Мужчины деловито разделись и вошли в воду, женщины расположились на берегу в ожидании. Мужчины заходили в реку все глубже. Впереди двигался глава семейства, за ним косячком, как журавли в полете, трое сыновей. Движения их были бесшумны, вода не колыхнулась. Погрузившись целиком, так что над водой оставались ноздри слегка отклоненных назад голов, мужчины встали в круг и замерли. Стояли неподвижно и тихо несколько минут. Внезапно один из них сделал в воде быстрое движение рукой и извлек на поверхность ошалевшую рыбину килограмма на полтора. Бросил ее на берег, где женщины тут же сунули бедолагу в большое ведро. Лов продолжился. За полчаса промысла набралось полное ведро рыбы, после чего семейство удалилось.
ОБЛОМ
Виктору с детства предрекали большое будущее. Незаурядная память позволяла способному ребенку легко запоминать длинные тексты, с одного прочтения повторять стихи. Школьные годы промелькнули незаметно, мальчик в осознании собственной одаренности учебой особо не утруждался. В итоге аттестат расцветили тройки, по причине чего в институт юношу не приняли. Армия способствовала прилежанию, но с некоторым опозданием. Непрочные школьные знания за годы армейской службы выветрились из бедовой головы, да и родителей следовало поберечь, так что пошел работать. Что может предложить обществу молодой человек без квалификации? Знаний нет, только руки и обучаемость. Устроился официантом, и здесь парню повезло. Ресторан "Петрович" в тихом московском закоулке, взявший его на работу, был клубным местом, одним из тех, куда стекалась ностальгирующая интеллектуальная элита. В созвездии громких имен и знакомых лиц из телевизионной кассеты Виктор воспрял, навыками официанта успешно овладел. И несколько неожиданно для себя стал своего рода достопримечательностью учреждения благодаря уникальной способности лихо принимать заказы "на память". Этот дар у молодого человека заметили быстро, и вот уже проинформированные и заинтересованные посетители наперебой заказывали ему по длинным спискам. Безукоризненное исполнение и четкость работы все больше укрепляли репутацию официанта к чести заведения.
Тут в Москву наведался любимый сценарист и близкий друг Федерико Феллини - Тонино Гуэрра, писатель и поэт, обладатель четырех "Оскаров". Гуэрра был женат на россиянке, и они с женой нередко навещали нашу страну. Ко времени этой истории возраст Тонино Гуэрра перевалил за восемь десятков лет. Ну, где было принять почтенного маэстро? Неформальный "Петрович" с домашней кухней подходил как нельзя лучше. Привезли, усадили, предварительно проведя уважительной экскурсией по залам в стиле "советского ретро". Предложили сориентироваться в меню, и в дивертисменте отрекламировали, как звезду ресторана, Виктора, приставленного к дорогому гостю. Гуэрра талантом официанта восхитился и сделал заказ. Виктор в точности повторил наизусть все заказанное маэстро и его спутниками. И отправился исполнять. В интересных разговорах потекло время. Принесли заказанное спутникам дорогого гостя, поужинали и стали расходиться посетители из-за соседних столиков. А маэстро Гуэрра все ждал заказанной им еды.
Еда не прихоть, если человек, как Тонино Гуэрра, страдает диабетом, требующим своевременного питания. Иначе беда. Светская беседа прервалась неожиданно: терпеливо дожидавшийся Гуэрра стал заваливаться, теряя сознание. Конечно, помогли. Конечно, тут же обратили внимание на задержку. И выяснили: в этот день было много посетителей, и хваленый дар Виктора, обращенный к приезжей знаменитости, от волнения официанта дал осечку. Попросту говоря, Виктор напрочь забыл о Гуэрра.
"Я МИЛИЦИЕЙ ДОВОЛЕН"
В таежной зоне Среднего Поволжья посреди Марийской низменности течет река Малая Кокшага, несущая воды в великую русскую реку Волгу. С давних времен населяли те места свободолюбивые финно-угорские племена, именовавшиеся марийцами или черемисами. В 16 веке царь и великий князь всея Руси Иван IV Грозный, дабы воспрепятствовать многократно вспыхивавшим Черемисским войнам, повелел заложить на Малой Кокшаге город-крепость, в память чего город назван Царевококшайском. В советской действительности этот город стал столицей Марийской автономии и с конца двадцатых годов прошлого века носит имя Йошкар-Ола, что на русский язык переводится как Красный город. Положенным образом Йошкар-Ола обрастала во времени всеми атрибутами столицы, чему немало способствовало перемещение туда в начале Великой Отечественной войны потребных для военных нужд заводов из западных областей страны. В то лихолетье на улицах города утонула в грязи, захлебнувшись, персональная лошадь директора одного из местных предприятий. Улицы постепенно замостили, а потом и вовсе закатали в асфальт. На провалах пешеходных дорожек воздвигли деревянные мостки на сваях. Появились кинотеатры и театр. И тогда в общем потоке всепроникающей культуры в Йошкар-Оле заработали вытрезвители.
Как, вы не знаете, что это такое? Большой толковый словарь Д.Н. Ушакова определяет вытрезвитель как "Учреждение санитарно-медицинского характера для вытрезвления пьяных". Людей, пьяных до невменяемости, свозят в эти заведения, где они ночуют. Не могу сказать, в какой мере вытрезвители являются отечественным изобретением, но в России первый вытрезвитель под названием "Приют для опьяневших" появился в 1902 году в городе Туле в целях борьбы с вырождением населения, его экономическим разорением и нравственной порчей. Штатный кучер вытрезвителя ездил по городу и подбирал попавших в поле зрения бесчувственных граждан, которых доставлял затем в вытрезвитель для оказания им помощи. Спустя несколько лет через вытрезвители Тулы проходили ежедневно по триста и более человек. К тому времени во многих губернских городах страны существовали подобные заведения. На событиях 1917 года вытрезвители исчезли, чтобы возникнуть вновь через полтора десятка лет, вначале как заведения Наркомата здравоохранения, а с 1940 года - Наркомата внутренних дел. В советское время пьяных на улицах собирали наряды милиции и народные дружинники. Существовали привилегированные категории граждан, которых запрещалось помещать в вытрезвители. Вместе с тем сложилась целая когорта соотечественников, для которых ночь в вытрезвителе стала нормой жизни. В 2011 году вытрезвители на территории России закрыты, что вряд ли следует рассматривать как следствие тотального сокращения алкоголизма в отечестве. Практика работы вытрезвителей при громких реляциях была довольно непривлекательной. Пришедшие в бессознательное состояние люди должны были получить там медицинскую помощь, пройти санитарную обработку и найти кров над головой и чистую постель. Услуги эти, конечно же, потом надлежало оплатить. Фактически медицинская помощь сводилась к беглому осмотру и фельдшерской помощи с приемами ускоренного отрезвления. Кров, какой-никакой, тоже был. А вот с чистыми постелями везло не всем. Нередко случались побои и ограбление беспомощных людей.
Но вернемся к упомянутой Йошкар-Оле. Годах в семидесятых постоянным клиентом Йошкар-Олинского вытрезвителя стал некий марийский поэт. Любил человек выпить, ну и что? А если случалось ему многократно ложиться на улице отдохнуть, приняв свою дозу, так организм же требовал. Милицейская перевозка его добросовестно подбирала и в вытрезвитель транспортировала. Тут случился очередной юбилей доблестной милиции. Поэт, естественно, по случаю праздника выпил и опять попал в вытрезвитель. Проспался и на следующее утро бодро попросил в вытрезвителе книгу отзывов. Удивляться не следует - во всех нормальных советских учреждениях книги отзывов были. Дали нашему герою книгу отзывов. И он оставил в ней такую искреннюю запись:
"Я милицией доволен, у меня претензий нет.
За хорошую работу шлю милиции привет.
А пить я буду и знаю наперед -
Моя милиция меня подберет".
Говорят, эти стихи одна из местных газет перепечатала как пример хорошего тона для культурных жителей марийской столицы.
ПЕРЕД ЮБИЛЕЕМ
Как не вспомнить мудрую, как народ, русскую пословицу "Робкого и в церкви бьют"? Илья Петрович был типичным ученым слегка карикатурного образа - интеллигентным до робости, любознательным до наивности, аналитичным до самозабвения. Перейдя пенсионный рубеж, продолжал трудиться на благо родной космической отрасли, на пенсию прожить трудно.
Случилось это в сентябре, в первый год двадцать первого века. Накануне своего семидесятилетия вознамерился Илья Петрович купить себе зонтик, для чего отправился после работы на ближайший рынок. Так неоправданно громко именовали обычную московскую барахолку, стихийно возникшую вокруг станции метро "Улица 1905 года". Безрезультатно пройдя по ряду рыночных палаток, Илья Петрович потешил себя лоточным пирожком с луком и возобновил поиски. Тут навстречу милицейский патруль. Походил ли пенсионер на какого-нибудь разыскиваемого террориста или обликом своим напомнил патрульным о существовании бомжей, но только привлек он внимание бдительных стражей. Его остановили и документы потребовали. Илья Петрович безропотно протянул всегда носимый при себе паспорт:
- Пожалуйста!
- Что это от тебя так воняет? - повел носом слуга закона, учуяв луковый дух. - Пьян, наверное.
- Что Вы, - несмело возразил Илья Петрович, - я вообще почти не пью.
- В вытрезвитель, на освидетельствование, - деликатно пояснили работники правопорядка.
После чего запихнули несчастного в автозак и транспортировали в расположенный вблизи Краснопресненских бань вытрезвитель. В приемнике этого славного заведения Илья Петрович с трепетом ждал обследования. За свою семидесятилетнее честное прошлое он впервые оказался в такой ситуации. Ну, везде жизнь. Случился рядом товарищ по несчастью, пребывавший в хорошем расположении духа соответственно своему легкому подпитию. Незамедлительно узрев в Илье Петровиче родную душу, по-свойски откровенно поведал, что привозят его сюда не впервой. Что удобно, потому что живет он совсем рядом с этим вытрезвителем. Мест в вытрезвителе обычно не хватает, так его, подержав недолго, попросту отпускают. И выходит, что родная милиция человека бесплатно домой доставляет. Вот ведь везение! Илья Петрович даже слегка позавидовал.
Специалиста для освидетельствования ждали часа полтора. Затем возник некто с лицом строгим и озабоченным. Надел белый халат, стало понятно - врач, будет объективно оценивать степень опьянения задержанного. Алкотестера не оказалось. Возможно, теоретически он был, но в наличии его точно не нашлось. Специалист предложил свой метод, не менее точный и, главное, доступный. Протянув Илье Петровичу чайную чашку, дал установку: "Дыхни!" Тот прилежно дыхнул. Врач понюхал из чашки, поморщился. Затем заставил Илью Петровича дыхнуть еще разок и опять понюхал. Вердикт гласил: "Вроде и не пьян". На этом интерес служителей к Илье Петровичу иссяк. Со словами: "Вали, мужик. Нечего тебе здесь делать" они выпихнули его на улицу. И Илья Петрович счастливо отправился домой, праздновать свой юбилей. Зонтик так и не купил. Да бог с ним, с зонтиком!
СТАРИЧКИ-КИБОРГИ
Заступив в девятый десяток, Илья Петрович оказался в госпитале, куда "скорая помощь" доставила его с переломом шейки бедра. Заслуженному ветерану поставили импортный эндопротез последней спортивной модели с ресурсом на пятьдесят последующих лет. Протез прижился с явным намерением оправдать свое назначение. А года через три незадачливый герой ухитрился сломать шейку другого бедра. В том же госпитале его приняли как родного и установили бедренный эндопротез на второй ноге.
Вскоре выйдя на свободу и временно приноровившись к костылям, Илья Петрович шествовал по круговому променаду садово-дачного кооператива, в очередной раз совершая предписанный для набора формы регулярный марш-бросок. Навстречу женщина почтенного возраста и тоже с явными проблемами передвижения. Незнакомка участливо поинтересовалась:
- Что, милок, ножки не ходят?
- Нет, - парировал Илья Петрович, - у меня протез шейки бедра.
- Да, да, - оживилась дама. - У моего мужа тоже протез шейки бедра, и даже на обеих ногах.
- И у меня такие протезы на обеих ногах.
- А вот у моей подруги, - не сдавалась женщина, - так той протез на колено поставили. Теперь ходит, а раньше очень она жаловалась.
- Да, колено - это ужасно больно. И у меня колено стало болеть, придется, наверное, и его протезировать.
Тогда собеседница гордо выложила свой козырь:
- А мне год назад позвоночник оперировали, какую-то железку вставили и сто тыщ взяли. Вот, видишь, бегаю. - Приветливо кивнула и заковыляла дальше.
А Илья Петрович пошкандыбал своей дорогой, размышляя об этом сумасшедшем диалоге, немыслимом всего несколько лет назад.