Сигов Анатолий Петрович
История шпиона

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 1, последний от 16/11/2015.
  • © Copyright Сигов Анатолий Петрович (anatolisigov@yahoo.com)
  • Обновлено: 12/12/2015. 447k. Статистика.
  • Роман: Проза
  • Скачать FB2
  •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Он забыл об основном правиле - не доверяй никому.


  •   
      

    Анатолий Сигов

    ИСТОРИЯ ШПИОНА

      
      
       Данное произведение - игра воображения автора. Имена, образы, названия и события придуманы, и любое сходство с живущими или умершими лицами и событиями чисто случайно.
      
      
      
      
       Центральное разведывательное управление США.
       Отдел России и Европы.
      
       Очередной документ появился на экране, и Джон Дашков напрягся, потому что ничего не смог прочитать.
       - Опять всё напутали в аналитическом отделе!
       Как и в любой бюрократической организации, здесь все недолюбливали друг друга. Каждый думал: "Чем они там занимаются? За что им только деньги платят? Вот у нас работа! А у них что?" Джон тоже так считал и регулярно в кругу своих посмеивался, когда рассказывали, куда иногда попадали важные документы.
       Он понял, что текст был на испанском и нашёл в своём ПК переводчик, которым никогда не пользовался. Всё, что ему приходилось читать на работе, было на английском или на русском языках, и с этим у него не был проблем. Хотя он и родился в Америке, но в доме родителей всегда говорили по-русски, и это помогло ему после колледжа устроиться на нынешнюю работу.
       Переводчик сработал быстро, и он стал просматривать документ, чтобы потом рассказать своим коллегам, как аналитики опять всё напутали и прислали чужую бумагу, но быстро понял, что на этот раз смешного рассказа не получится. Ему направили копию донесения агента с Кубы, в котором тот сообщал, что родственник Кастро, живущий в Чили, переписывался по Интернету с какой-то русской женщиной. К тому же только сейчас он заметил, что документ пришёл из их кубинского отдела.
       - Да, ребята! За что вы платите деньги какому-то мудаку на Кубе? И за что вы сами деньги получаете?
       Чили и Россия. Интернет. Дигитальная любовь. Ну, и что?
       Про Чили он мало, что слышал, а вот о России знал многое. И понимал, что сделал большую ошибку, когда пошёл работать в ЦРУ. Эх! С его знанием русского, да попасть бы в Россию лет десять назад вместо того, чтобы идти в колледж! Сейчас был бы миллионером. В этом он был уверен. А здесь зарплата, которой едва хватало, чтобы расплатиться по счетам. У него, конечно, накапливался пенсионный фонд, да и неплохая страховка на всю семью. Но всё же это не сравнить с миллионом, который, он уверен, был бы у него уже в кармане, если бы он тогда уехал в Москву. Да, и девочками Россия всегда славилась. А о собственной семейной жизни даже не хотелось вспоминать. Но поздно. Поезд уже ушёл. И без него.
       "И что же мне делать с милашкой, которая переписывается с родственником Кастро?"
       Проще было бы забыть об этой мути, но об информации могли вспомнить в их кубинском отделе и запросить, что было сделано. Так у них бывало. Кто знает, как они собирались поработать с родственничком самого Кастро. Надо обезопасить себя. Джон Дашков потянулся на стуле и шлёпнул пальцем по клавишам.
       На экране возникли файлы с Интернет перепиской парочки.
       "Это вам только кажется, что вы уничтожаете ненужные письма из социальных сетей. Ошибаетесь! Мы сохраняем всё то, что вы уничтожаете. Потому что Интернет - это мы".
       Он заглянул в один из них. Оказалось, что там было много килобайт, и все на испанском.
       "А что, в России уже говорят по-испански? Эта шпана засрала всю Америку и уже добралась до России?"
       Но вслух говорить об этом не полагалось. Так можно и работу потерять.
       - Марк! А что, в Москве девочки говорят по-испански?
       Марк два года проработал под прикрытием в посольстве.
       - Там есть бляди, которые говорят на трёх языках. Но очень дорогие! Твоей зарплаты не хватит.
       Марк знал! После возвращения в Штаты он шумно разводился с женой и полгода ходил как пришибленный.
       - Ну, ты-то брал с Ленинградского шоссе. Там дешевле.
       Это был третий, который тоже какое-то время просидел в посольстве. Марк не стал утруждать себя ответом. Он не отрывался от своего экрана.
       Тема для разговора была исчерпана. Ещё оставалось немного времени до окончания рабочего дня, и можно было позволить себе покопаться в подноготной русской бабёнки. Джон поработал мышью.
       "Ого! А, дамочка-то ездила на отдых в Испанию, Грецию, Францию, ещё раз в Испанию".
       Она получала визы на въезд, поэтому эти страны по договорённости передавали информацию в США.
       "Хорошо живут девочки в России!"
       А Джон дальше Флориды в отпуск не выезжал. Да, и был там лет 8 назад. Потом пошли дети, выплаты по кредиту за дом и за машину. Стало не до поездок. А тут Испания с Францией!
       Джон вывел на экран фотографию из паспорта дамочки-путешественицы.
       "Симпатичная мордашка!"
       Он прикинул, а как бы его жена Мегги выглядела на фотографии в паспорте, и настроение у него упало. Да, и заграничного паспорта у неё никогда не было. Им не до поездок. Съездить на уикенд на озеро в Северную Каролину раз в полгода - это предел их возможностей.
       Год и место рождения. И больше ничего в их базе данных.
       "И как? Ты одна ездила в Испанию?"
       Оказалось, что нет. С мужем - Шаровым В. П.
       "И кто же счастливый супруг милашки? Что у нас есть на Шарова В. П?"
       Оказалось, что кое-что имелось. Фотографии и заметки из газет, изложения выступлений, упоминания о нём в электронных информационных изданиях. Шаров В. П. оказался депутатом Государственной думы. В базе данных было всё, что насобирали о нём сотрудники ЦРУ, пока протирали штаны в кабинетах посольства в Москве, имитируя работу, как его сосед по офису.
       - Марк! А депутаты Думы хорошо живут в России? Путешествуют за границу?
       - Не хуже, чем наши конгрессмены. Оттягиваются по полной программе. VIP обслуживание. Всё включено.
       Марк уже надевал пиджак. Его рабочий день закончился.
       "И что же тогда милашке надо от кубинской шишки в Чили? Она же всё имеет у себя в России".
       Тут ничего не сходилось. Если бы русские собирались поиграть с кубинцем, то не использовали бы жену депутата. Подставили бы кого-нибудь попроще. Девицу без имени. Если кубинцы затеяли игру против своего, то русская красавица тоже не вписывалась в картину.
       Он взглянул на часы.
       "Так! Служба родине закончилась".
       Теперь предстояла стандартная процедура: разослать копии документа Министерству внутренней безопасности, ФБР, военным, в их отделение в посольстве в Москве. Всего в 15 адресов.
       "Думайте, ребята! А мне пора домой".
       Завтра он уже и не вспомнит о милашке с её мужем-депутатом. Пойдёт поток других докладов, меморандумов и сообщений, которыми все 15 государственных организаций заваливали друг друга, изображая бурную деятельность на ниве защиты родины. Но это будет уже завтра.
       А сегодня Джон Дашков отключил свой ПК.
      
      
      
      
      
       Сентрвилль, штат Виржиния, США.
      
       Свен Андерсен затянулся сигареткой, стоя у въезда в свою авторемонтную мастерскую на окраине городка. Рабочий день заканчивался, и сегодня новых клиентов больше не предвиделось. Да, и не надо. Не до них сейчас. Он бы их и не принял. До начала сеанса оставалось всего десять минут.
       Жители городка знали его как малоразговорчивого шведа, который был известен тем, что ремонтировал машины, за которые не брались в других мастерских. Иногда пригоняли даже тракторы с соседних ферм. Копаться и разбираться в двигателях его научил отец, который сам держал на ходу их старенькую "Копейку", которая по всем расчётам должна была давно закончить свои дни на свалке. Поэтому вместо того, чтобы менять двигатели, как советовали владельцам развалюх в других мастерских города, Свен просто перебирал их и экономил хозяевам сотни долларов, создавая себе репутацию надёжного механика. Но репутация не спасала от роста цен и снижения активности в экономике. За последние кризисные годы многие из деловых предприятий в городе закрылись, и хозяева исчезли. На его бизнесе это тоже отразилось. Все экономили, как могли, и клиенты пропадали один за другим. Только лишь деньги из Москвы помогали ему держаться на плаву.
       Хозяином автомастерской он стал случайно. Когда о нём забыли в Москве и перестали передавать деньги на жизнь, ему пришлось вспомнить то, чему учил отец, и он устроился помощником к автомеханику. Хозяин подолгу болел, и постепенно он остался единственным, кто продолжал работать в мастерской. Как-то незаметно подвернулась дочь хозяина, которая вскоре забеременела, и он оказался женатым и во главе семейного бизнеса после смерти тестя. Потом пошли дети, выплаты по кредитам, проблемы с мастерской. Он целые дни проводил за работой, а когда приходил домой, видел одну и ту же картину. Жена пробегала мимо с криком: "Опаздываю. Покорми детей!" и исчезала. Она работала медсестрой в ночную смену и почему-то всегда туда опаздывала. Свен её практически не видел, потому что днём он работал, а жена отсыпалась. Дети, две девочки, незаметно подросли, и у них была своя тинэйджерская жизнь. Так под одной крышей стали обитать четыре индивидуума, которым не было никакого дела друг до друга. У каждого были свои заботы. Постепенно сложилось так, что и жена, и девочки стали проходить возле него, как мимо пустого места, когда встречали в доме. Спрашивать о том, как у них идут дела, было бесполезно. Единственным ответом было: "Всё в порядке". Подозревал, что не так всё здорово, но что он мог сделать? "Разговоров за жизнь" в этом семействе не предполагалось. О нём вспоминали лишь изредка:
       - Пап! Дай денег! Очень нужны.
       Шли к нему, потому что он безропотно давал им на карманные расходы, а жена в таких случаях всегда пускалась в крик, что они не могут позволить себе столько тратить.
       Только раз в году, в апреле, Свен позволял себе расслабиться, когда брал бутылку водки, садился на их малюсеньком заднем дворе рядом с жаровней для барбекю, которая изображала для него костёр, потому что за открытый огонь грозил немыслимый штраф. В апреле был день рождения бати, и он, выпив дозу, глядел на звёзды и вспоминал о том, как вот так же смотрел на небосвод из открытой двери "Ваза", пока отец с дружками о чём-то басил у костра после ухи под водочку. А потом батя расталкивал его на рассвете. Вставать не хотелось, но он заставлял себя. Они ставили удочки, а над рекой поднимался предрассветный туман. Стояла тишина, от которой звенело в ушах. Такое не забыть никогда!
       Потом был институт в Рыбинске. Благодаря природной памяти ему легко давался английский. Перед окончанием какие-то дяди беседовали с ним с упором на патриотизм. Начиналась перестройка с неопределённостью в трудоустройстве, и он согласился. Затем был Институт внешней разведки КГБ, английский и шведский язык. Попал маленький городок в Швеции, где бродил, запоминая, где он якобы учился, и какую церковь посещали его родители. Переезд в США и натурализация. В это время по телевизору стали показывать жуткие кадры из СССР о старушках, торгующих барахлом в переходах, людях на баррикадах, толпах, сваливающих памятники. Денежный ручеёк из Москвы иссяк, и пришлось думать, как зарабатывать себе на жизнь. Так он оказался в автомастерской в городке поблизости от Вашингтона.
       О нём вдруг вспомнили два года назад, и как раз вовремя, потому что он уже собирался закрыть мастерскую и объявить банкротство. Пошли инструкции и деньги, на которые ему удавалось всё ещё поддерживать на плаву свой бизнес. За ним закрепили лишь один "ящик" в пригороде Вашингтона, куда он ездил раз в неделю. Вот и сегодня, как его в своё время обучили в школе КГБ, после проверки местности он выкопал из-под желтых листьев в парке пакет и оставил другой, очевидно, с деньгами. Российская Служба внешней разведки работала по старинке, как бывшая КГБ.
       Свен Андерсен посмотрел на часы, загасил сигарету и тщательно запер все двери. Затем он достал отвёртку и отвинтил заднюю крышку старенького приёмника, стоявшего в мастерской. Внутри находилось входное отверстие для флешки, которую накануне вынул из тайника в парке. Нажал на кнопку на передней панели, и сообщение пошло. Затем он вторично проделал ту же самую операцию, как того требовала инструкция, которую прислали из Москвы вместе с приёмником. Задняя крышка вернулась на своё место. Достал паяльную лампу и расплавил флешку. Его функции на этом завершились. Дальше пусть разбираются в Москве, а ему пора домой.
       В это время над Северной Америкой пролетал российский спутник-шпион.
      
      
      
      
       Служба внешней разведки России.
       Отдел США.
      
       На этот раз компьютерная сеть работала. Их начальство не хотело отставать от технического прогресса, и понаставило массу электроники, половина из которой не функционировала или просто простаивала потому, что никому не была нужна. К тому же происходили постоянные сбои, в которых оперативные службы винили технические, а те, наоборот, обвиняли всех в некомпетентности.
       Сегодня шёл материал, который передал их новый агент из Ленгли. Он был непроверенным, и по установленной процедуре всё то, что от него поступало, подвергалось сомнению и сравнивалось с донесениями других агентов. Чтобы не рисковать, на "ящик" для связи расконсервировали парня, который на много лет залёг на дно, и никто не знал, чем он дышит сейчас. Поэтому Борису Лавренёву поручили проанализировать, чего стоит новый агент, и как работает курьер. Даже из первых сообщений стало ясно, что америкос решил срубить бабла и валил без разбора всё, что попадало к нему на стол. Если бы с ними затеяли игру, то слили бы что-нибудь существенное, чтобы завоевать доверие, а не муть из мусорного ведра. Американцы работают по установленным схемам.
       Он раскладывал по файлам документы с пометкой "подлежит проверке", зная, что вряд ли кто-либо будет их проверять. Слишком несущественными они казались. Часть пришлось отправить по другим службам, как, например, о жене депутата Думы, которая переписывалась с каким-то кубинцем. Это - в ФСБ. Они должны заниматься жёнами.
       Упоминание о жене депутата напомнила ему, что он должен позвонить своей собственной, чтобы узнать, к какому времени надо подъехать, чтобы забрать её с работы. Это поважнее, чем жена какого-то пенька из Думы. А мысли между тем переключились на Карину. Что-то у них сломалось. Уже восемь лет, как женаты, дочка скоро пойдёт в школу, на первый взгляд всё нормально. Но у него появилось ощущение, что в их малюсенькой квартирке повисла атмосфера тоски. Именно тоски, когда единственное, чего хочется - это, чтобы тебя не трогали, чтобы не требовалось отвечать на чьи-то вопросы, чтобы просто было тихо вокруг. Очевидно, это стала чувствовать и девочка. Начались капризы, она уткнулась в свои электронные игрушки, где, молча, играла часами напролёт.
       - Приезжай к семи! - Буркнула Карина в трубку и отключилась.
       А ведь раньше было не так. Её голос просто звенел, когда она отвечала ему по телефону. И всегда спрашивала, обеспокоенно:
       - С тобой всё в порядке?
       Почему-то считала, что у него опасная работа. Но это постепенно прошло, и теперь в её голосе слышалась просто усталость.
       Борис думал, что необходима какая-то разрядка и летом повёз всю семью в Анапу. Выезжать за границу им не разрешалось. Но и из этого ничего не вышло. Отдых у моря превратился в цепь раздражающих происшествий и нестыковок, в которых они принялись обвинять друг друга. В конце концов, оба были счастливы, когда отпуск, наконец, закончился, и они сели в самолёт, чтобы лететь обратно. Анапа только усугубила ситуацию в их семейной жизни.
       Мысли о том, каким образом следует встряхнуть Карину и как заставить её по-другому смотреть на мир и на него самого, были прерваны телефонным звонком. Внутренний и, как всегда, в самый неподходящий момент.
       - Лавренёв! Зайди ко мне!
       Его непосредственный начальник. Пришёл на два года раньше него, но уже успел подняться на одну ступеньку выше, и стал руководителем их группы. А в отношении себя Борис понимал, что у него самого такой перспективы не было. Как-то не получалось попасть в струю. Плюс требовалось необъяснимое нечто, что позволяло начальству смотреть на тебя как на перспективный кадр. И он осознавал, что это качество у него отсутствовало. Сидел-то он на хорошей стране. К Америке всегда самое пристальное внимание. По работе претензий к нему не было. Даже успел получить ещё одну звёздочку на погоны. Начальство говорило: "Толковый офицер". Но только и всего. На этом его характеристика и заканчивалась.
       - Как у тебя с новичком? - Спросил шеф, когда Борис уселся у него в кабинете.
       Агент был новым, и ему даже не успели дать кличку.
       - Работаю. Выдаёт всякую мелочёвку. Пока ничего определённого.
       В большинстве случаев уходили годы на выявление этого самого "определённого".
       - Действуй побыстрее! Наши контрики полагают, что штатники затевают с нами какую-то игру. Надо быть настороже!
       В их Управлении внешней контрразведки что-то пронюхали, но, как всегда, темнили.
       - Они говорят, что полагается знать, с кем работаем. Поэтому давай, Боря! Составь на него справку! Надо просветить новичка насквозь.
       А вот это уже задание неприятное. Вместо того, чтобы распихивать материал по файлам и забывать о нём, теперь придётся копаться и проводить сравнительный анализ с уже имеющимися у них данными. Нудная и потенциально опасная работа. Ошибку потом долго будут вспоминать. На его памяти один так ошибся, что его турнули с оперативной работы и сейчас сидел в хозяйственном управлении. Шоферами теперь командовал.
       - Теперь о тебе. Когда собираешься отчаливать?
       Начальник откинулся в кресле, что предполагало неформальную, "дружескую" беседу. За тем и вызвал. Между собой сохранять секреты у них не получалось. Все и всё знали. Вот и его собеседник уже прослышал о том, что с Борисом имели беседу в кадрах. Говорили о его выезде в долгосрочную командировку в Америку для работы под видом атташе в посольстве в Вашингтоне.
       - Пока неизвестно, - буркнул он в ответ, чтобы сойти с темы.
       Это было правдой. Он для себя ещё не решил, пойдёт ли поездка на пользу ему и жене или во вред. Именно об этом Борис задумался, когда вернулся к себе. Он ещё ничего не сказал Карине об этом предложении. Вообще-то, он давно стоял в плане замены на это место, но не ожидал, что всё случится так скоро. Прошёл слушок, что у парня там нелады с женой, и в таких случаях ребят стараются убрать восвояси на родину, чтобы они не выкинули какую-нибудь глупость. Отсюда и вызов в кадры.
       И вот теперь предстояло решить, что делать дальше. Конечно, для карьеры требовалось посидеть в одной из российских организаций за границей под видом сотрудника дипмиссии, но выезжать он должен не один, а с семьёй. Карина работала в страховой фирме. Не бог весть, на какой должности, и зарплата не ахти какая, но она была при деле. Было с кем покурить и поболтать о том, кого повысили, а кого нет, кто с кем и против кого. В общем, обычные будни офисного планктона. И вдруг всё резко изменится. Там, в посольстве, таких развлечений не будет. Несколько женщин за копейки работают в консульстве, а остальные сидят по домам и обсуждают, что и где подешевле купить. Выходить в город без мужей не приветствуется, а они целый день на работе. С учётом обстановки, сложившейся в семье, было о чём задуматься. Как бы на почве бездеятельности и скуки у Карины не произошёл взрыв, и тогда уже будут срочно искать замену для него самого, и о карьере придётся забыть.
       А тут ещё справку требуется писать. Он пытался сосредоточиться на новичке из Ленгли, но никак не мог. Ситуация с женой не выходила из головы. А её придётся решать. В кадрах от него ожидали ответа. И срочно.
      
      
      
       Центральное разведывательное управление США.
       Отдел России и Европы.
      
       Рабочий день закончился. Джон Дашков дождался, пока закрылась дверь за Марком и вторым обитателем их кабинета, прежде чем надеть пиджак и выйти из комнаты. Он тоже давно был готов рвануть домой из своей конторы, по пути, как у них водится, заскочив в бар, куда по пятницам заезжали другие ребята в невысокой должности, как и он сам. Выпить бокал пива, при этом намеренно, чтобы слышали другие, заказав малоалкогольное. Игры со спиртным у них не приветствовались, и каждый присматривал за окружающими, чтобы в нужный момент шепнуть кому надо: "Так ведь он же..." Среди своих у них не было секретов. Знали всё и о каждом.
       А покрутиться среди них по пятницам полагалась по двум причинам. Если кто-то избегал, то это вызывало вопросы: "А чего это он?" И второе. Верхнее начальство у них менялось часто, и с каждым новым корректировалась внутренняя "политика". Поэтому, чтобы уловить тенденции, надо было уметь слушать, что говорили другие и делать соответствующие выводы. Вроде бы, так, болтовня за пивком. Но интонации! Они могли сказать о многом.
       Вот только сегодня пришлось слегка скорректировать планы. За час до этого раздался звонок, и голос, не терпящий возражений, произнёс:
       - Джон! Зайди ко мне в пять тридцать!
       Настроение у него тут же испортилось. Его начальник - Шон Макриди. Надо же! Опять в пятницу. Значит снова в субботу придётся срываться и ехать в тот проклятый парк, чтобы изображать там из себя придурка-шпиона и быть пешкой в чужих играх.
       Он влился в поток сотрудников, которые отработали положенные часы на ниве защиты родины, и теперь отправлялись домой, чтобы насладиться заслуженным отдыхом. Пятница, и у лифта образовалась очередь. Все спешили, чтобы дома засесть перед телевизором с бутылочкой пивка и чипсами и посмотреть свою любимую программу, предварительно поинтересовавшись у подрастающего поколения, как дела в школе, а у жены, как прошла неделя.
       Джон воспользовался лестницей, где шёл поток, спешащий вниз. Но, в отличие от них, он, сторонясь несущихся навстречу людей, поднялся на следующий этаж и прошёл по длинному коридору. Дойдя до нужной двери и оглянувшись, постучал и зашёл внутрь.
       - Привет, Джон! Присаживайся! - Пригласил его начальник, Шон Макриди.
       Второй уже были на месте. Они обменялись с ним быстрыми рукопожатиями. Молча и не глядя друг на друга. Отношения их организации с ФБР всегда были сложными, что отражалось и на сотрудниках. Среди своих рассказывали немало смешных историй о ребятах с Пенсильвания авеню, и во всех из них они выглядели не особо сообразительными. Скорее всего, и там были не очень высокого мнения о парнях из его организации. Но после 11 сентября они оказались под одним суперминистерством, и теперь всем приходилось делать вид, что они плодотворно сотрудничали в деле защиты отечества. По дурацкому стечению обстоятельств сложилось так, что Джон попал в переплёт между ними.
       На столе лежал пакет.
       - Так. Пришло время для новой закладки, - начал Макриди без предисловий.
       Тоже спешил домой. Пятница!
       - Отметочку они уже сделали.
       Кивок в сторону второго.
       С учётом личности связника, они по старинке чертили какие-то чёрточки на стене определённого дома, чтобы тот, проезжая мимо на машине, смог увидеть, что закладка на положенном месте.
       Тут подключился второй:
       - Теперь очередь за тобой. Завтра прямо из дома на точку! И учти! Русские могут проконтролировать тебя по дороге от дома до "ящика".
       В разговор опять вступил Макриди. Похлопал по пакету и сказал:
       - Тут находится многое из того, с чем ты знаком, потому что документы проходили через тебя, но есть и кое-что дополнительно, что может их заинтересовать. Ты этого не видел. Просмотри и запомни!
       Он протянул ему несколько листов бумаги. Опять они всё решили за него, а использовали его лишь в качестве курьера.
       Дождавшись, пока Джон проглядел бумаги, опять заявил о себе второй:
       - Всё запомнил? Ты должен знать, что передаёшь! На случай, если в дальнейшем тебя попытаются поймать, когда будут беседовать с тобой лично. Русские умеют вытрясти душу, если захотят! Есть вопросы?
       Вопросов не было, и он промолчал, хотя бы так выразив своё отношение к говорившему и к его лавочке.
       Джона выбрали для игры по дезинформации русских, так как он был одним из тех, кто ещё не работал под прикрытием в их посольстве в России.
       - Русские умеют составлять психологический портрет на тех, кто захочет на них работать, а кто нет. Тебя они не знают. Могут и клюнуть.
       Так ему объяснили в своё время, почему выбор пал именно на него. Не потому, что он был умным или изворотливым, а просто потому, что русские его не знали. Было обидно слушать такое, но он стерпел. Сделал ошибку в молодости и не рванул в Россию вместо этой вонючей конторы, и теперь приходилось за это расплачиваться. Хотя бы тем, что из него делали простого посыльного. Пойди и заложи! И он пойдёт. А куда он денется?
       Джон вопросительно взглянул на своего начальника, как бы мысленно говоря:
       "Ну, всё, что ли?"
       Тот утвердительно кивнул.
       - Давай! Хорошего окончания вечера!
       Джон стал подниматься с места и, как водится, пожелал того же Макриди, демонстративно обращаясь только к нему.
       Когда направлялся к двери, услышал от второго:
       - И не потеряй закладку в "Крокусе"!
       Это было названием бара, куда он заходил по пятницам, и так фебеэровец решил уколоть его, показав, что, мол, мы всё о тебе знаем. Реагировать на подобное не полагалось, и Джон молча закрыл за собой дверь. Вот только он успел заметить перед тем, как она захлопнулась, что оба всё ещё задумчиво глядели ему вслед. Хотелось бы ему услышать, что они стали говорить между собой. А о том, что они будут обмениваться мнениями именно о нём, у него не было сомнений.
       С поганым чувством шёл быстрым шагом по коридору, чтобы побыстрее выбраться из этого здания. Чувствовал, что в этот вечер он не ограничится малоалкогольным пивом.
      
      
      
      
      
       Сентрвилль, штат Виржиния, США.
      
       Как всегда перед сеансом Свен Андерсен затянулся сигареткой и взглянул вдоль улицы. Он стоял перед входом в свою мастерскую, что делал уже много лет по вечерам перед тем, как закрыть ворота. С тех времён, когда жизнь в их городишке кипела, и клиенты шли один за другим. Но несколько лет назад что-то обломалось в системе, и это ударило по людям. Они перестали что-то покупать или ремонтировать автомобили. На их улице стали появляться одна за другой вывески о продаже недвижимости с припиской "Принадлежит банку", и это добавляло уныния для оставшихся собственников, которые думали о том, кто будет следующим. Его спасала от подобной участи только Москва.
       В тот день утром он поехал, чтобы взять закладку из "ящика", так как на стене одного из домов, мимо которого он регулярно должен был проезжать согласно инструкции, появилась отметка, что там должен находиться очередной пакет. Как учили его в школе КГБ двадцать с лишним лет назад, Свен, не торопясь, побродил по парку, проходя сначала в отдалении, а затем постепенно приближаясь к "ящику". Не найдя ничего подозрительного, направился к условному месту, и, пошарив рукой под мостиком через пересохший ручей, нашёл там пакет, положил на его место тот, который принёс с собой, и после этого также неторопливо пошёл к своему грузовичку.
       И вот теперь предстояло воспользоваться той флешкой, которую он нашёл в пакете. Но оставалось немного времени, поэтому он по традиции проводил его перед воротами своей мастерской. Свен перевёл взгляд на дом наискосок на другой стороне улицы. Раньше хозяева держали там небольшой магазинчик стройматериалов, но вот уже год, как он закрылся, и они уехали куда-то в Техас. Здесь стройматериалы стали никому не нужны. Не те времена! Никто и ничего не строил и не ремонтировал. Его взгляд привлёк белый микроавтобус, который вот уже несколько дней стоял там на подъездной дорожке. Но не было признаков того, что магазин должен открыться.
       "Наверное, родственники поставили".
       А у него не выходила из головы история со старшей дочерью. Жена была в ночной смене, и он уже смирился, что по вечерам старшая являлась домой, когда ей вздумается. Около одиннадцати позвонили из ювенальной полиции и известили, что она сидит у них. Что-либо объяснять по телефону отказались, и он вскочил в свой грузовичок и помчался туда. Пришлось ждать почти три часа, накручивая мили от стены до стены по коридору, пока не появился ночной судья и не отпустил девчонку домой, назначив слушание дела через месяц. Её поймали в группе подростков, которые баловались марихуаной. Всю обратную дорогу он пытался вдолбить ей в голову, чем для неё это грозило - колледж, будущая работа, а в ответ слышал лишь унылое:
       - Да, папа, да.
       Но и оно вскоре прекратились. Взглянув вбок, Свен увидел, что она заснула. Тогда он понял, что как отец, он уже не представлял для неё никакого авторитета, и дочь была для него потеряна. С горечью констатировал, что и для младшей дочери тоже. Жена? Ну, с ней не сложилось ещё много лет назад. Бизнес практически умер, семья стала чужой. И тогда он в первый раз подумал:
       "А что меня здесь удерживает? В городе Сентрвилль, штат Виржиния".
       Но тут появилась новая проблема. Из закладки, которую переслали из Москвы, извлёк компьютер, который требовалось освоить для передачи данных, так как традиционный метод посчитали слишком опасным из-за возможности засечь место выхода в эфир. Теперь предстояло переучиваться. Конечно, он использовал компьютер в повседневной деятельности. Без него невозможно вести бизнес. Но не мог сказать, что он был компьютерным гиком. В социальных сетях не присутствовал, игралками не увлекался. Проблема состояла в том, что инструкцию прислали на русском языке, забыв, что он уже более двадцати лет им не пользовался. Одно дело - короткие сообщения из Москвы, в которых можно было кое-как разобраться, а вот с более сложными текстами были проблемы. Он уехал оттуда много лет назад, и многое позабылось. Как они там этого не понимали? Вот и занимался теперь тем, что по крупицам осваивал основы новейших технологий. Благо времени было предостаточно, пока сидел в мастерской, поджидая клиентов.
       Последний раз, затянувшись, взглянул на часы. Закрыл ворота и проверил все замки. Затем взялся за старенький приёмник и приступил к обычным операциям. Крышку снять, флешку вставить, нажать на кнопку, потом ещё раз, крышку на своё место и избавиться от флешки. Но скоро придётся эту процедуры забыть и войти в технологический век. Так решили в Москве.
       В это время над Северной Америкой пролетал российский спутник-шпион.
      
      
      
       Служба внешней разведки России.
       Отдел США.
      
       Справочку он составил по форме, которая требовалась для их Управления контрразведки. Никто из его подопечных не подпадал под определение двойника. Ну, конечно, имелись определённые сомнения в отношении новичка из Ленгли, но пока его информация совпадала с донесениями других агентов, и у Бориса Лавренёва не было оснований подозревать его в двойной игре. Но контрики настаивали, и его собственное начальство нервничало. Не хотелось быть крайними. Они заинтересовались парнем, которого расконсервировали для связи и который числился у них под кличкой Артур? Её присвоили ему ещё в те времена, когда Борис ходил в детский сад, и с тех пор тот обосновался в какой-то провинциальной дыре и занимался ремонтом автомашин. Нет сомнений. Идеальное прикрытие для нелегала. Сидит тихо, не мелькает, имеет собственный бизнес. Поэтому его и решили расконсервировать для связи с новичком из Ленгли. Но с другой стороны, чем он дышит после стольких лет жизни в Штатах? Поэтому и Артур, и его контакт попали под подозрение, и на Бориса взвалили миссию присмотреться к ним. Но объективных причин для сомнений пока не было, и пришлось дать заключение, что на данный момент у него не было подозрений. Но всё же это "пока" у него в докладе просматривалось. Он тоже не хотел быть крайним.
       И ещё приходилось задумываться о своём будущем. Прежде, чем сказать Карине о предложении, которое получил в кадрах, встретился и посидел за бутылочкой с её отцом. Тот всю жизнь проработал у них на эксплуатации и обеспечении. Сначала при КГБ, а потом и в СВР, когда СССР развалился. Дослужился до полковника. Судя по квартире и по даче, хорошо поработал на благо родины. Теперь он в отставке, но крутился в какой-то лавочке, и, судя по всему, неплохие бабки имел на этом. Именно благодаря ему, Борис после того, как женился на Карине, попал в их организацию, да ещё и в перспективный отдел США. Старый служака умел использовать в свою пользу положение на снабжении.
       - Знаешь? Будь осторожен! - Сказали тогда тесть, наливая по рюмочкам. - Одно дело в Африку, а другое дело в Штаты. Тут замри и не шелохнись! Знаешь, сколько желающих на такое место? Если найдут хоть какую зацепку, то быстро сковырнут. А у нас, сам знаешь, как это легко делается. Скольких уже на моей памяти поймали ни на чём. Просто мешали кому-то продвинуть своего и всё. И убирали их в лучшем виде.
       И вот теперь могли поймать и его. Это в том случае, если он ошибётся в оценке. Не вовремя подвернулся Артур со своим цеэрушником. Такое не простят. И куда он пойдёт, если "сковырнут"? Тесть во второй раз уже не поможет. Он теперь на обеспечении совсем в другом месте.
       К его удивлению Карина восприняла новость "на ура". А Борис просто видел по её реакции, как она уже воочию представляла себе, как шепнёт кому-то из своих во время перекура на работе о том, что уезжает в Америку. Он знал, что никакие его предостережения о том, чтобы не болтала, не помогут. И от разговора о сложности жизни для жён посольских работников за границей она отмахнулась. Какие сложности? Там, в Америке, разберутся. Просто не представляла себе тот затхлый мирок, в котором ей предстоит обитать, когда нет работы, нет родственников и друзей, нет общения с приятными тебе людьми, а только с теми, кто находится на твоём уровне в посольской иерархии. Много чего она не представляла себе.
       - Мы там будем ходить на приёмы. Да?
       Борис, как мог, пытался объяснить ей, что он едет на низшую должность атташе в посольстве. Какие приёмы? А о том, что на самом деле, прикрываясь диппаспортом, он будет исполнять совсем иные функции, рассказывать ей и вовсе не стоило.
       Вообще, его жизнь начинала основательно меняться. Теперь помимо основной работы он стал ездить для стажировки в МИД, чтобы не выглядеть совсем уж позорно в качестве атташе в Посольстве. В их собственной организации с ним проводили беседы на разных уровнях руководства люди, много лет отсидевшие в Америке под крышей сначала советских, а потом и российских организаций. Некоторые совсем тусклые, а другие - блестящие рассказчики, от которых Борис услышал много полезного для себя. Все желали ему успешной командировки, жали на прощание руку, а когда он выходил из кабинета, садились писать в кадры справку со своим мнением о новичке. Хотелось бы ему взглянуть, как они его характеризовали. После того, как в Америку сбежал полковник Потеев, да ещё и смог вывести с собой всю семью, начальство явно стал закручивать гайки, и кадры и собственная безопасность старались обложиться максимальным количеством бумажек, чтобы в случае чего снять с себя ответственность. И отыгрывались они на них, на лейтенантах и капитанах, а перебегали-то, в основном, полковники.
       В конце концов, Карина, кажется, начала осмысливать, как кардинально изменится её жизнь.
       - Я посмотрела в Интернете. В Вашингтоне нет ни одного стоящего художественного музея.
       А он подумал про себя:
       "Какие к чёрту музеи? Думать надо о том, как прожить там три года и не сойти с ума. Так, чтобы не возненавидеть друг друга от постоянного обитания нос к носу".
       - И работу я потеряю, - задумчиво протянула жена.
       А вот это было опасной территорией. Она почему-то считала свою службу в страховой компании ужасно ответственной.
       - Найдёшь другую, когда вернёмся.
       - Попробуй, найди! Ты знаешь, какие требования сейчас предъявляются? А тут потеря стажа на целых три года.
       У Бориса было своё мнение на этот счёт, но он предпочёл не высказывать его вслух. Решил действовать по-иному.
       - Ну, что? Тогда не поедем вовсе, чтобы ты не потеряла стаж?
       - Нет, нет, - спохватилась Карина. - Ты же сказал, что тебе это важно для работы.
       Но по всему чувствовалось, что эйфория первых дней прошла, и она стала оценивать их будущее более реалистично. Интересовалась школой для дочки, в какой квартире им предстоит жить. Борис понадеялся, что, может быть, смена обстановки пойдёт им обоим на пользу, но червь сомнения всё же сидел внутри, и он никак не мог от него избавиться.
      
      
      
      
       Центральное разведывательное управление США.
       Отдел России и Европы.
      
       Джон открыл дверь. Те же люди внутри. Все на своих местах. И начальник, и тот тип из ФБР.
       - Привет! Присаживайся!
       На столе уже лежал готовый пакет.
       - Почитай! И завтра на точку! Никуда по дороге не заезжай! Ну, ты сам знаешь.
       Это был тот, из ФБР. Была пятница, и все торопились домой.
       "Что-то зачастили эти ублюдки", - со злостью думал Джон, направляясь с пакетом к лифту.
       Мегги уже стала с подозрением относиться к его выездам на работу по субботам, хотя вслух пока ничего не говорила. Ну, не объяснять же ей, что он работал простым курьером у каких-то придурков из ФБР.
       - Ты чего? Бабу себе завёл на стороне?
       В последний раз уже не промолчала, как раньше. И было непонятно, серьёзно спрашивает или стебётся. Пришлось ответить:
       - Ага. По утрам в субботу. Самое время для баб.
       Его Мегги заводилась, лишь курнув джойнт, и тогда проделывала в постели всяческие глупости, но подобные сессии проходили чрезвычайно редко, а в промежутках их сексуальная жизнь находилась на нуле, так как у неё всегда находились причины, чтобы отвергнуть его домогательства.
       Правда, и у него были вопросы об её поездках для закупки товаров, на которые она с недавних пор стала смываться. Мегги работала мечендайзером в одном из магазинов розничной сети, и вот теперь ей поручали раз в неделю выезжать в один из пригородов Нью-Йорка для отбора продукции на складе поставщика. Оставалась там на один день, а на него ложились все заботы о детях и по дому. Пока Джон помалкивал об её путешествиях, но у него было ощущение, что что-то там было не так. И это давило на психику.
       Ну, а план на пятничный вечер не отличался оригинальностью. Ему просто требовалось окунуться в водоворот людей, шума, музыки, болтовни о футболе и промочить горло, и Джон плюнул на предупреждение фебеэрешника. "Крокус" - конечно, не самое лучшее место для этого. Туда по старой традиции заезжали свои, чтобы, как и он, покрутиться и послушать последние сплетни о том, что происходило или ожидалось в их лавочке, а потом разъехаться по пригородам Вашингтона, где проживало большинство из сотрудников их организации. Поэтому приходилось держать себя в рамках с градусами и с количеством выпитого.
       Как всегда по пятницам стоял гам, когда все говорили одновременно. На стенах на мониторах беззвучно показывали какой-то матч. Отойдя подальше от всех к стойке, Джон заказал себе австралийский Фёстер вместо низкоалкогольной мочи Мюллер, которую приходилось глотать, когда поблизости болтались сослуживцы. Ну, и добавил рюмочку водки, чтобы пивко пошло гладко. Глотнул Фёстер. Умеют же делать напитки на острове за экватором! И только после этого пошёл курсировать по помещению, чтобы найти знакомых.
       - Джон! Как ты? Присоединяйся!
       Несколько парней стояли вокруг столика. Некоторых он знал, других нет. И ещё пара девиц. Обсуждали какое-то последнее событие, а он даже не пытался включиться в беседу. Его мысли были далеко.
       - Привет! Как дела? - Вдруг спросила его по-русски и с сильным акцентом одна из девиц.
       А затем перешла на английский:
       - Ребята сказали, что ты из русского отдела.
       Он сфокусировал на ней свой взгляд. Нос длинноват, а так ничего из себя. Работала где-то в их лавочке. Своих он научился распознавать на расстоянии.
       - Рут Рушковски, - представилась она, и пришлось назвать себя.
       А та, между тем, стала громогласно рассказывать компании, как подрабатывала беби-ситером в русских семьях в Южном Бруклине, когда была студенткой в Нью-Йорке, и как неразумно те тратили деньги. Как однажды ей пришлось ночевать в гостиной, так как хозяева пошли на концерт какой-то Понамо... или Понаро... Ну, в общем, неважно. Вернулись в четыре утра оба пьяные и громко сокрушались о том, что заплатили 400 долларов в ресторане за концерт с ужином, но и этого не хватило и прошлось дозаказывать водку. И, вообще, как плохо там всё было. Потом уронили и разбили что-то, а с утра она не могла их разбудить, чтобы передать им детей, и чтобы они с ней расплатились. Последовали комментарии со всех сторон, а Джон промолчал, потому что тема была ему неинтересна. Он допил своё пиво и собирался тихо слинять.
       - В русском отделе часто приходится сталкиваться с такими?
       Компания переключилась на другую тему, и деваха уже обращалась непосредственно к нему. Пришлось признаться, что нет. Он больше общался с компьютером, чем с людьми. Хотелось ещё пивка, и Джон не возражал, чтобы поболтать немного. Когда разговорились, оказалось, что она числилась в Отделе корпоративных ресурсов. У них никто не мог понять, что это такое, и чем там занимались сотни сотрудников. Поговаривали, что это - отстойник для чьих-то дочек и отставных любовниц сенаторов, которые не годились для работы в частном секторе.
       Рут поглядывала на него поощряюще. Ясно, что на данный момент была не при деле и находилась в свободном плавании по местам скопления мужиков на предмет поиска для себя бой-френда или просто партнёра на ночку. Подумал, а что если... Ну, на пару часов. А о том, что женат, всегда успеет сказать. Но быстро остановил себя. Знал, что супружеская неверность в их организации рассматривалась как серьезное нарушение протокола безопасности и конфиденциальности. Сотрудник, замешанный в адюльтере, мог подвергнуться вербовке или компрометации со стороны иностранного государства, что могло нанести ущерб интересам национальной безопасности. Поэтому вот так открыто взять Рут Рушковски на сегодняшний вечерок исключалась. Тем более, что она работала в их конторе.
       Между тем, компания, как по команде, поднялась и стала расходиться. Их начальство было помешано на том, чтобы никого из сотрудников не обвинили в "сексуальных домогательствах", и им постоянно промывали мозги на эту тему. Сколько женщин-акул охотились за придурками в своих организациях, чтобы потом обвинить их в том, что те хотели их изнасиловать в своём кабинете или после подобных возлияний в баре! И целая генерация акул-адвокатов подстрекала женщин к действию, чтобы те потом поделились с ними процентом от сумм компенсаций, полученных за моральный ущерб от организаций, где работали их жертвы.
       - Увидимся, - произнесла Рут с интонацией, в которой можно было услышать и вопрос.
       - Да, конечно, - ответил Джон, и прозвучало так, что его можно было понять по-всякому.
       Когда ехал в машине домой, мысли опять переключились на завтрашний день, и на душе стало тоскливо. С утра в субботу обещали дождь. Представил себе, как ему придётся топать по сырости, чтобы сунуть под пешеходный мостик в парке пакет, который ему передали накануне, и забрать оттуда другой, в котором, очевидно, находились деньги. Но пакет, не распаковывая, придётся сдать фебеэрешникам в понедельник.
       "Интересно, а сколько тем, внутри?" - Обычно думал Джон.
       У них знали, что русские хорошо платили.
      
      
      
      
       Сентрвилль, штат Виржиния, США.
      
       "Только не делать резких движений!"
       Так его учили в своё время.
       Свен стоял и курил у ворот в свою мастерскую. Если за ним наблюдали из белого микроавтобуса, стоявшего напротив, то они должны расслабиться. Всё идёт, как обычно. Ничего особенного.
       В тот день утром он поехал забрать закладку из "ящика". Вокруг никого не было, и он направился к условному месту. И буквально в двадцати ярдах от "ящика" сработал "щекотун". Свен держал в кармане плоскую коробочку с детектором, который был настроен, чтобы улавливать частоты, на которых работали камеры видеонаблюдения, и начинать при этом вибрировать. Его передали с последним пакетом с деньгами и инструкцией.
       Он, не убыстряя шага, прошёл по дорожке мимо "ящика", который находился под пешеходным мостиком, и побрёл дальше. Проходя мимо дренажной канавы, полной воды после дождя, незаметно выкинул туда детектор. Трудно было бы объяснить, почему он носил его с собой, если бы его тогда взяли. При нём остался лишь чёрный пакет, в котором, скорее всего, были деньги для агента, который, как оказалось, работал на ФБР. Но деньги есть деньги. Да. Он носил с собой свои собственные наличные в запечатанном пакете. В этом есть что-либо противозаконное? Нет. Имеет право.
       Но никто его не взял. Казалось, что в округе не было ни души. Стояла дождливая погода.
       По дороге домой припомнил историю, которая произошла несколько дней назад и которая теперь имела объяснение.
       Какой-то мужчина пригнал в мастерскую свой Шевроле, чтобы Свен заменил ему водяную помпу. Он никогда его не видел, и посетитель явно был чужаком.
       Помпу пришлось заказывать у дилера, а хозяин машины сказал:
       - Ничего. Я посижу тут у вас и поработаю в сети, чтобы не терять время.
       И Свен оставил его в комнате для посетителей, которая примыкала к мастерской. Других машин на ремонте в тот день у него не было, и он занялся Шевроле. Когда стал оформлять документ на ремонт, в который должен вписать пробег, его опытный глаз заметил, что в кабине на передней панели справа от водителя раньше крепилось какое-то оборудование. И довольно большое по размеру и не похожее на обычный навигатор. Сейчас оно было снято.
       Пока дожидался новую помпу, стал, не торопясь, снимать дефектную. Свен хорошо знал машины этой марки. Головки крепёжных винтов оборудования в моторе на заводе окрашивали в красный цвет. На помпе они тоже были красными, но краска слишком свежая. Как будто их покрасили просто вчера, и они не было покрыты пылью, как другие.
       Тут его отвлекла какая-то дамочка, которая влетела через открытую дверь мастерской и сразу же затараторила:
       - Ой! У меня машина встала прямо рядом с вами. Вы не посмотрите? Я так спешу.
       Перед воротами действительно стоял Форд. Свен пытался объяснить, что для этого требуется поставить машину в мастерскую, но та не унималась:
       - Ну, пожалуйста! Я очень спешу. У меня важная встреча с клиентом. Вы только взгляните! Может быть, вам удастся её завести.
       Дамочка тоже явно была не из их городка, и Свен понял, что так просто он от неё не отделается. Слишком настырная. Время было, и он вышел из мастерской к Форду, хотя это было против правил. Открыл капот и стал проделывать стандартный набор операций для таких случаев, а дамочка время от времени крутила стартёром, но всё впустую. Ему показалось, что один из проводов был как бы лишним, не заводским. Когда он стал с ним разбираться, дамочка стояла рядом и наблюдала. Потом вдруг сказала, сев в кабину:
       - Попробую ещё раз.
       И чудо! Машина сразу же завелась.
       - Что я вам должна? - спросила дамочка выйдя из машины.
       - Я ещё ничего не успел для вас сделать.
       Она стала долго его благодарить, и всё никак не могла остановиться. Потом стала спрашивать, по какой дороге лучше выехать из города, хотя он видел у неё за стеклом навигатор. Даже забыла, что куда-то торопилась. Наконец, уехала, и Свен, повернувшись к дверям мастерской, успел увидеть, как в глубине закрывалась дверь, ведущая в комнату для посетителей.
       "Наверное, клиент недоволен, что так долго везут помпу", - подумал он тогда и стал опять звонить дилеру. Но мужчина сидел в комнате, уткнувшись в свой компьютер и не обратил на него ни малейшего внимания. А кроме него не было никого, кто бы мог зайти в мастерскую в его отсутствие.
       Тогда он не стал ломать себе голову над этим странностями, а вот теперь знал ответ.
       Свен загасил сигарету и закрыл дверь. Теперь предстояло проделать операцию, которая предусматривалась в подобном случае. Он выключил свет, в темноте взял приёмник и паяльную лампу и положил их в пакет. За все прошедшие годы он так изучил все закоулки мастерской, что мог ходить по ней с завязанными глазами. И если тот мужчина поставил внутри камеру, то они ничего не увидят. Во дворе за мастерской, среди мусора он развинтил приёмник и, как полагалось, послал сигнал тревоги, а затем повторил его. Потом при помощи паяльной лампы превратил электронику в горку расплавленного металла, а корпус приёмника выбросил на помойку. Вряд ли они установили камеру на заднем дворе среди мусорных баков.
       Чёрный пакет он ещё раньше разрезал на мелкие куски в туалете и спустил в унитаз, а деньги положил в сейф. Пусть докажут, что они не его.
       В это время над Северной Америкой пролетал российский спутник-шпион.
      
      
      
      
       Служба внешней разведки России.
       Отдел США
      
       Он взглянул на часы.
       "Да. Карине придётся самой добираться до работы на метро, да ещё и везти дочку в детский сад на маршрутке".
       Борис Лавренёв представил себе, как она сейчас чертыхалась и проклинала его работу. Дежурный выдернул его из дома посреди ночи. До работы в Ясенево он доехал в рекордное время. Улицы Москвы были почти пустынными.
       Оказалось, что поступил сигнал тревоги от одного из курьеров, что предполагало ряд действий с его стороны. Надо было идти в секретный отдел, написать шифротелеграмму их резиденту в посольстве в Вашингтоне и подписать её у старшего дежурного офицера. Затем ещё одну в Канаду. Парень будет уходить из Штатов через их каналы в этой стране. Затем к приходу руководства составить рапорт о случившемся. Когда он закончил, уже рассвело, и ехать домой, и забирать жену было уже поздно.
       "И что этот парень теперь будет делать? Рванёт или зароется? Если вернётся обратно, то у него будет шок. Он уехал отсюда больше двадцати лет назад. С тех пор здесь многое изменилось".
       Теперь предстояло решить, чем для него самого могла обернуться вся эта история. Он дал заключение, что контакт не вызывал сомнений. Это было действительно так. Сведения, которые передавал новичок, в большинстве своём совпадали с теми, которые уже имелось у них. И в данном случае ФБР отошло от привычной схемы сразу передать что-либо ценное, чтобы вызвать доверие к источнику. Поэтому его ничего не насторожило, и Борис дал положительный отзыв. Могут ли придраться к нему самому? Хотелось бы думать, что нет. Не произошло ничего страшного. Артур подал сигнал в самом начале работы с новичком. Теперь он исчезнет, и эту историю вскоре забудут. Но как Борис не убеждал себя в этом, червь сомнения точил его. А вдруг начальство подумает по-иному?
       С чувством облегчения пошёл на доклад к начальнику, когда тот приехал с утра. Всё же чрезвычайное происшествие. Весь доклад тот промолчал, а в конце сказал:
       - Жди на месте! Никуда не отлучайся!
       И никаких эмоций. Ни слов одобрения, ни осуждения. Явно требовалось доложить начальнику отдела и услышать реакцию от него. Шеф совсем недолго сидел на своей должности, чтобы иметь собственное мнение на этот счёт. У них такое не практиковалось.
       Ждать пришлось прилично. Борис знал, что подобные события у них происходили не каждый день, и рано или поздно его выдернут. Но пауза затягивалась, и он начал по-настоящему нервничать.
       - Да, сделала, всё сделала!
       Когда он позвонил Карине, в её голосе слышалось реальное раздражение из-за того, что ей пришлось самой заниматься ребёнком. Чуть, было, не сорвался, чтобы ответить в том же духе, что, мол, это - его работа и так далее, но вовремя прикусил язык. Всё же на службе, и не стоило бы говорить подобное по телефону. Раньше такого с ней не было. А что предстоит в Америке?
       Наконец, зазвонил внутренний телефон, и Борис с облегчением вздохнул. Хотя бы будет какая-то определённость. К его удивлению это оказалась секретарь зам. директора по операциям. Ему приходилось пару раз его видеть, когда собирались расширенные совещания, куда приглашался весь оперативный состав, но вот такой персональный вызов случился впервые.
       "Происходит что-то необычное", - думал он, приглаживая волосы перед зеркалом в туалете и поправляя пиджак прежде, чем подняться на этаж к начальству.
       "Хотя, если бы захотели врезать, то не вызывали бы так высоко", - пытался приободрить себя Борис уже в лифте.
       В кабинет его пропустили сразу.
       - Проходите! Садитесь! - Предложил генерал, когда он по форме доложил о прибытии.
       Перед ним за столом сидел его непосредственный шеф с каменным лицом и ещё начальник его отдела.
       - Борис Сергеевич! - Начал заместитель директора. - Нам пришлось подправить шифровку, которую вы отправили ночью.
       У него появилось нехорошее чувство. Неужели ошибка?
       - Поторопились.
       - Но я действовал по инструкции, - пытался оправдаться Борис.
       - Конечно, по инструкции, - поморщился генерал. - Но в будущем предварительно согласовывайте свои действия с руководством! Инструкция не может предусмотреть все моменты. Это как раз один из тех случаев.
       Обнадёживало, что у него есть будущее.
       - Мы тут посовещались и решили, что "коридор" для Артура остаётся наготове, а сам он ещё посидит и поработает.
       Это было совершенно непонятно. Как парень будет работать, если он "под колпаком", но Борис решил промолчать.
       - У нас, ведь, нет данных, как он определил, что за ним следят?
       - Нет, - подтвердил Борис. - Только сигнал тревоги.
       - В том-то и дело. А если ему показалось? С ним имеется неопределённость. Он, ведь, у нас рекордсмен. Мы актировали много "спящих", но чтобы после двадцати лет...
       Генерал помолчал и потом продолжил:
       - И его сразу же засекли, и теперь нам предстоит вытаскивать его оттуда, и перевозить сюда.
       Опять молчание, и Борис решил вставить:
       - Но, может быть, новичка нам подставило ФБР, и через него они вышли на Артура?
       И тут же нарвался на предостерегающий взгляд своего начальника, который до того безучастно глядел мимо.
       - Да. Один из вариантов, - подтвердил генерал. - Но вы можете на данный момент сказать, что это действительно так?
       И ответил сам себе:
       - Не можете. Поэтому мы посовещались и решили, что до тех пор, пока мы не будем точно знать, как обстоят дела на самом деле, он остаётся на месте. Будем ожидать их следующего хода. А "коридор" для него остаётся наготове. Общая ситуация ясна?
       Пришлось подтвердить, что да, хотя это было не совсем так.
       - Теперь о вашей задаче.
       Наступало самое интересное.
       - Вы будете продолжать оперативные мероприятия, как будто ничего не случилось. Произошла ошибка. И вам поручается выяснить, что стоит за всей этой историей на самом деле. Действуйте! Проявляйте инициативу! Докладывайте своему непосредственному руководителю! - Кивок в сторону его шефа.
       - Ну, и я должен быть в курсе происходящего.
       Это уже предназначалось начальнику его отдела.
       А что за ситуация на самом деле до Бориса начало доходить, когда они вдвоём со своим руководителем в полном молчании спускались на свой этаж. Начальник отдела остался наверху. В его представлении они просто опасались Артура. Своим руками привезти сюда потенциального агента ФБР? Да, ещё и пропустить его через "коридор"? Такое им не простят. Поэтому они его просто бросили, прикрываясь фразами о выяснении всех обстоятельств. И использовали для этого Бориса. Если Артур на самом деле работал на ФБР, то те будут продолжать играть с их конторой. Со временем, видя, что ничего не происходит, им надоест, и вся история потихоньку заглохнет сама по себе. А вот если он на них не работал, то Артуру мог грозить реальный срок. И большой. Но кто об этом здесь будет думать? Каждый подкладывал соломку под себя.
       - Пошли ко мне! Есть, о чём переговорить.
       Пришлось идти за своим начальником в его кабинет, чтобы разработать план, как будут избавляться от Артура. И его руками.
      
      
      
      
       Центральное разведывательное управление США.
       Отдел России и Европы.
      
       Первое, что бросилось в глаза, это - отсутствие пакета на столе. И ещё удивил его собственный начальник, Макриди, который сидел, откинувшись в кресле с руками, сцеплёнными за головой, и глядя куда-то в потолок. Совсем не так, как в прошлый раз. И Джон уловил сигнал. Если раньше он был один на один с фебеэрешником, и тот занимал нейтральную позицию, то теперь нет. Поэтому оставалось лишь поудобнее устроиться в кресле, стараясь придать лицу скептическое выражение.
       - Джон! Ситуация изменилась. Мы переходим на новый уровень.
       Феюеэрешник вглядывался ему в лицо, а Джон упорно отводил глаза.
       - Тебе с последней закладкой передали компьютер. Русские решили перейти на более цивилизованный способ передачи информации.
       Джона действительно удивил вес последнего пакета. В тот день он подумал: "Денег что ли много положили?"
       Он продолжал молчать, и старался не встречаться взглядом с фебеэрешником. Макриди не менял позы.
       - Теперь тебе не придётся таскаться по паркам. Будешь сидеть в комфортной обстановке, пить кофе и стучать по клавишам.
       Он не выразил эмоций, и фебеэрешник явно начинал заводиться.
       - Тебя не надо учить, как с ним обращаться?
       Джон лишь пожал плечами. Мол, чего задавать глупые вопросы.
       - Мы дадим тебе график, где и в какое время тебе следует находиться, чтобы передавать информацию.
       - Если моя жена не будет возражать, что я отлучаюсь по выходным, - в первый раз подал голос Джон.
       Макриди впервые оторвался от наблюдения чего-то на потолке и с интересом посмотрел на него. А фебеэрешник уже почти светился ненавистью.
       - Джон! Напомнить тебе, что ты давал клятву служить родине? Пришло время выполнять её.
       - Но моя жена не давала такой клятвы. Как быть с этим?
       Фебеэрешник взглянул за помощью к его шефу, Макриди. Тот медленно вернулся в окружающую его действительность и произнёс с расстановкой:
       - Джон! Я надеюсь, что ты ей объяснишь, что выполняешь важную миссию в интересах своей страны, и она поймёт.
       Прозвучало неубедительно. Он знал Макриди и все его интонации. Просто где-то там, наверху, два директора договорились между собой, и шефу, согласно полученным инструкциям, приходилось говорить правильные слова, что он и делал. Даже не говорить, а просто выдавливать их из себя.
       - Я попытаюсь ей объяснить, - Джон демонстративно обращался к Макриди.
       Теперь предстояло преподать урок фебеэрешнику:
       - Что ещё мне требуется сделать для вас?
       Сделал ударение на "для вас" и изобразил на лице внимание. И тот понял.
       - Джон! Мы вместе работаем на благо этой страны.
       Тут они впервые встретились взглядами, и он вдруг понял:
       "А, ведь, у него что-то не складывается, и идёт не так, как задумали. Поэтому он так и злится".
       - Давай преодолеем ведомственные барьеры! Мы должны выступать объединённым фронтом перед лицом наших врагов. Правда?
       Против подобного довода не находилось аргументов, поэтому приходилось с ходу соглашаться и с готовностью кивать головой. Вот только это была их игра, а его использовали лишь в качестве статиста. Аплодисменты в случае успеха достанутся не ему, а ФБР. И напрягался его собеседник не ради родины, а думая в первую очередь о своей карьере. И чего же Джон должен ради него стараться? На его собственной карьере это никак не отразится. В их конторе никто не будет принимать во внимание время и усилия, потраченные на соседнюю организацию. Своих-то он знал.
       - Тогда к делу! - Провозгласил фебеэрешник, посчитав, что вводная часть завершена, и извлек нетбук. - Работаешь в зоне действия WiFi! Держи дома, так как они могут в последний момент дать сигнал, куда следует ехать! В этом случае наш человек будет забрасывать тебе флешку с материалом.
       Джон подумал, что теперь ситуация только ухудшилась. Опять: "Пойди туда-то и сделай то-то!" Но на этот раз ещё какой-то тип будет являться к нему домой. Что ещё может придти им в голову в будущем? И что подумает его собственная жена?
       - Джон! От тебя будет зависеть успех операции. Не подведи!
       Как разительно изменился его тон с прошлого раза! Теперь он просто заискивал перед ним.
       "Здорово тебя припёрло, парень! Поставлен под угрозу карьерный рост?"
       Но лицо Джона ничего не выразило. И не посчитал нужным отвечать придурку. Молча, сгрёб со стола машину и вопросительно взглянул на своего начальника. Тот кивнул.
       - Весёлых выходных! - Пожелал Джон ему персонально, и начальник приветливо кивнул в ответ.
       Направляясь к двери, сказал через плечо:
       - И не надо предупреждать меня, чтобы не потерял!
       Это предназначалось сотруднику организации, с которой их объединили в рамках суперминистерства после 11 сентября.
       А вот теперь следовало смыть с себя грязь и отключиться. И когда он сел за руль, то автопилот в мозгах повёл его в единственное место, которое он знал, хотя и не очень уважал, но где полагалось появляться по пятницам таким, как он. Войдя внутрь, он не удивился, сразу же заприметив Рут Рушковски в компании каких-то мужчин, которых он не знал.
       "Значит, ещё не поймала себе мужика для долгосрочных отношений", - подумал с удовлетворением, отправив внутрь двойной залп водки прежде, чем заказать пивко.
       Сегодня ему требовалось, чтобы кто-то разделил с ним радость, как он уделал фебеэрешника за прошлые унижения, и он пристально взглянул на компанию за столом и послал мысленный сигнал. И она его восприняла. Не прошло и пары минут, как сзади раздалось:
       - Джон Дашков!
       Он медленно оторвался от стойки бара и изобразил на лице удивление.
       - О, Рут! Что ты тут делаешь?
       Она оторопела.
       - То же самое, что и ты.
       - Совсем не то же. Я праздную. Ты где живёшь?
       - В Тимберли-парк, - ответила она, глядя на него с усмешкой.
       Джон мысленно прикинул. Совсем недалеко и прямо рядом с кольцевой дорогой. Очень удобно, чтобы потом быстро домчаться до дома.
       - Бой-френд, гёл-френд?
       Она опасливо посмотрела по сторонам.
       - Рум-мейт, но у неё любовь, и она сегодня не появится.
       А в него словно дьявол вселился.
       - Да здравствует рум-мейт, у которой любовь! Мы едем в Тимберли-парк. За мной бутылка итальянского вина.
       Она опять почему-то огляделась по сторонам, а потом сказала:
       - Знаешь? Так нагло меня ещё никто не снимал.
       - Ну, теперь ты знаешь, как это надо делать.
       - Вопрос в том, знаешь ли ты, зачем это делаешь?
       Для себя он знал. Его слишком долго унижали. И собственное начальство, а сейчас ещё и ФБР. Ему просто требовалось опять ощутить себя мужиком, самцом. Ну, не с собственной же женой доказывать самому себе, кто он есть на самом деле? Такое полагалось доказывать на стороне.
       - Ты уже допила своё пиво?
       Она кивнула.
       - Тогда поехали! Твоя машина на стоянке?
       Получив положительный ответ, скомандовал:
       - Жди меня там! А мне надо отлить.
       Не хватало ещё, чтобы увидели, что он отчалил вместе с Рут Рушковски. Здесь все и всё замечали.
      
      
      
      
       Сентрвилль, штат Виржиния, США
      
       Их городок был тихим. Здесь мало, что происходило. Не то, что в больших городах, таких как, например, в ближайшем к ним Вашингтоне или Балтиморе. Кого там удивишь тем, что подросток накурился марихуаны? Но у них это было темой для осуждения, и нанятый им адвокат всячески пугал, что судья может по-всякому посмотреть на этот случай. От простого штрафа до тридцати дней тюрьмы. Девочка была подростком, и возраст, конечно, должны принять во внимание. Но у Свена было тяжело на душе. А что, если тюрьма? О дальнем размышлять не хотелось.
       Плюс собственная ситуация. Сидел и ожидал сигнала, чтобы сорваться, бросив всё. Кому охота сесть? Как его в своё время обучили в бывшем КГБ, придётся рвануть по "коридору". В то время использовали Канаду. Но это было много лет назад. А как поступали сейчас?
       Однако прошло уже несколько дней, а там молчали. Каждое утро Свен просыпался в пять утра и лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к звукам с улицы. Обычно ФБР приходило рано утром, чтобы взять кого-то. Потом брёл на кухню, чтобы приготовить себе что-нибудь поесть, всё ещё поглядывая в окно. Затем появлялась с работы жена, говорила вместо приветствия: "Господи, как я устала! Как мне всё надоело!" Выхватывала у него что-то пожевать, наливала себе бокал вина, без которого не могла уснуть, и направлялась в спальню со словами: "Чтобы никто не шумел, а то я за себя не отвечаю!"
       Свен и сам мог бы подписаться под тем, что всё смертельно надоело. Сонный город, чьи-то поломанные автомашины, дом, в котором прошло почти двадцать лет жизни, и который состарился вместе с ним. Он же инженер по электронным системам, а копается в грязных двигателях старых колымаг. Что он видел за все эти годы? После женитьбы ещё выезжали на озёра, чтобы там порыбачить, потом даже это прекратилось. Дети, работа, выплата кредитов. Даже ни разу не съездил в соседний Вашингтон, чтобы как простой турист побродить по городу, зайти в конгресс, в музеи.
       Жаль девчонок. Как-то не сложилось. Сначала всё пошло наперекосяк с женой, ну, и они, глядя на их отношения, стали отдаляться. А теперь у них своя жизнь, куда ему хода нет. Свен не жалел ничего из того, что придётся тут бросить, кроме них. Особенно сейчас, когда старшая попала в подобную передрягу. Если ему сегодня вдруг дадут сигнал, то как он её оставит? Жена поорала пару дней после того случая, а потом заявила: "Ну, вот теперь пусть с тобой разбирается твой папочка! Я тут тянула дом все эти годы, а сейчас настала его очередь". И после этого умыла руки и сказала, чтобы больше её не тревожили.
       - Па! Ну, чё там с адвокатом? - Всего лишь однажды поинтересовалась дочка.
       Свен стал объяснять, что требовалось собрать письма от тех, кто её хорошо знал, в которых они бы положительно её охарактеризовали. Юрист уверял, что судьи это любят. Хорошо, если бы это были её учителя.
       - Ты что? Они же недоумки, - был ответ.
       Свен понял, что с письмами может быть провал. Он, конечно, знал соседей по именам, но не настолько, чтобы просить их написать в суд. Жена была с ними в лучших отношениях, чем он, но пока палец о палец не ударила, чтобы помочь девчонке.
       И тут пришёл сигнал о связи. Свен, сгорбившись, сидел в кресле и смотрел на свои сцепленные руки. Как же так? Именно за несколько дней до суда. Но с другой стороны, лучше получить срок? Ему уже почти пятьдесят. Впаяют лет двадцать в федеральной тюрьме, а там нет амнистий или условно-досрочного. Отсидишь от звонка до звонка. Сколько ему будет, когда выйдет? Если, вообще, выйдет. Внуки будут в нынешнем возрасте его дочерей.
       Времени до сеанса давали мало, поэтому стал собираться, чтобы найти подходящее место. Было обеденное время, поэтому потенциальных клиентов не удивит, что его мастерская закрыта в это время. А вот для тех, кто его пасёт? Свен никогда не отлучался, чтобы перекусить. Но ничего не оставалось делать, и приходилось следовать инструкциям из Москвы.
       Не торопясь, поехал на своём грузовичке по маршруту до ближайшего ресторана из сети Вендис и встал в очередь под указателем Drive throu. По дороге поглядывал в зеркальце заднего вида, но не обнаружил ничего подозрительного. Хорошо маскировались?
       Комп, который ему передали, тут же поймал WiFi ресторана. Но чтобы его не засекли, Свен, как предусматривала инструкция, соединился с адресом прокси сервера, полученным из Москвы. Но связи пока не было. Сзади пристроился какой-то седан, но он его не приметил по время поездки.
       Свен благополучно сделал заказ и проехал в очередь для получения своего пакета через окошко выдачи. В этот момент он увидел на экране, что произошло соединение. Это было так неожиданно, что он даже вспотел.
       "У нас есть две минуты. Почему вы дали сигнал?"
       Прошло какое-то время прежде, чем он осознал прочитанное. Текст был на русском языке, а для него это было проблемой. Двадцать с лишним лет он ни слова не сказал по-русски. Поэтому набрал на клавиатуре по-английски:
       "Признаки внешнего наблюдения, плюс детектор сработал перед "ящиком".
       Секунды шли, но ответа не было. Там, видимо, совещались.
       Свен передвинулся на следующую позицию в очереди для получение своего пакета.
       "Камеры наши. Читайте инструкцию!"
       Свен стал читать, медленно двигаясь к заветному окошку.
       "Сеанс закончен. Ничего не оставляйте в памяти и немедленно покиньте это место!" - пришло из Москвы, и там отключились.
       Он поблагодарил девочку в окне раздачи заказов и тронулся, всё ещё под впечатлением того, что произошло. Свен напрямую общался с Москвой. Впервые за двадцать с лишним лет. Но чем дальше он отъезжал от Вендис, тем больше он был озадачен полученной инструкцией.
       "А как же те двое, которые посетили меня и разыграли спектакль с поломками?"
       Ну, не мог же он ошибиться! Они оба не вписывались в категорию его клиентов и явно были приезжими. И на вопрос, кто они были на самом деле, напрашивался только один ответ. А в подобных случаях полагалось исчезнуть. Так его учили. Почему же тогда ему приказывают продолжить работу? И говорят, что использование электроники его обезопасит. Какая, к чёрту, безопасность, если его пасёт ФБР? Уж, они-то найдут способ заглянуть ему через плечо, чтобы узнать, что он там мудрит со своей электроникой.
       Подъехав к дому и вспомнив о текущих проблемах, попытался успокоить себя, что, мол, может быть, из Москвы виднее, что происходит вокруг него. Они могут знать то, что неизвестно ему. И ещё у него появлялось время, чтобы заняться адвокатами и судами. Но так и смог убедить себя. Мысль о том, что происходило нечто, что не вписывалось в обычный порядок вещей, не покидала его.
       А дома его встретила жена, у которой был выходной, и швырнула на стол пару листков бумаги. И она явно была во взвинченном состоянии.
       - Ничего не можешь сам сделать. Всё свалил на меня.
       Это были письма для судьи.
       Дочь в это время стояла на кухне и безучастно жевала какую-то булку. Говорить ей о том, что у неё и так избыточный вес, было бесполезно. Здесь никто его не слышал. В этом доме, вообще, никто и никого не слышал. Это был дом глухих друг к другу.
       - Меня не ждите! - Прокричала жена, и за ней захлопнулась дверь.
       А он подумал, что её действительно здесь никто не ждёт. Ни он, ни её собственная дочь, которую, как казалось, ничего не волновало. Даже собственное будущее. На данный момент булка была важнее.
       Свен повернулся, вышел из дома и побрёл в сторону своей мастерской. Там был его мир, в котором он чувствовал себя комфортно, несмотря на камеры, которые, очевидно, понаставили в мастерской фебеэрешники.
       "Ну, вот так проходит ещё один день моей жизни в городе Сентрвилль, штат Виржиния, - думал он, когда брёл к месту своей работы. - Всем на меня наплевать. И здесь, и в Москве".
      
      
      
       Служба внешней разведки России.
       Отдел США
      
       Борис оторвался от экрана.
       - Всё. Время вышло.
       - Ну, и чудесно! - Была реакция его непосредственного начальника. - Не понадобились все твои вопросики.
       Акцент был явно сделан на "твои".
       "Скотина", - подумал о нём про себя Борис.
       Для сеанса связи он два дня готовил ответы на все возможные вопросы, которые мог бы задать Артур за те две минуты, которые отводились ему на связь с Центром. Даже о его родственниках. Тот уже десятилетия не был на прямом контакте с СВР, раньше с КГБ. Конечно, Борису хотелось доказать всем, на что он способен. Именно поэтому он схитрил и принёс начальнику свой документ за полчаса до сеанса связи, сказав, что это - простая "шпаргалка", и не оставив тому время для согласования и утверждения. Начальник всё ещё всего боялся. Он просто забрал написанное, чтобы иметь контроль над тем, что Борис будет передавать, и во время сеанса всё время заглядывал ему через плечо. Но вместо диалога Артур вдруг взял паузу и исчерпал отпущенное ему время, и в результате доказать то, на что он способен, Борису так и не удалось.
       "Ну, и чёрт с ним! - Подумал тогда со злостью. - Было бы, кому доказывать".
       А начальник, между тем, не унимался:
       - Значит так! Продолжим в том же духе!
       В его понимании начальник был косноязычен, и не отличался особыми способностями. Единственным объяснением, как он смог подняться одной ступенькой выше в должности, было наличие "руки" где-то в руководстве. Их организация не была исключением в государственной машине. Борис знал это из собственного опыта. Без тестя-хозяйственника он никогда бы не попал сюда после военного Иняза.
       - Будешь играться с ним и делать вид, что всё идёт путём!
       Борис продолжал смотреть в одну точку, которая находилась на стене за спиной начальника.
       - Каким путём? - Изобразил он тупого.
       - А таким, что мы всему верим, - начал выходить из себя его руководитель.
       - Ну, а если он просто передаёт то, что ему подсовывают в тёмную?
       Борис, таким образом, пытался подавить в себе чувство, которое вызывал его собеседник.
       - Передаёт, не передаёт. Тебе-то какая разница? Он что? Твой родственник?
       - Для меня не понятна одна вещь. Почему он сообщил о камерах над "ящиком"?
       - А просто, чтобы попасть сюда. Такая вот задумка. Ещё не понял?
       Начальник уже был по-настоящему раздражён, и Борис решил больше не испытывать судьбу. Кто-кто, а он мог нагадить перед командировкой в Америку, если бы пожелал.
       - На Лубянке имеется такое же мнение, - услышал он в конце разговора.
       А вот теперь всё становилось на свои места. Если бы Артур появился здесь, то с ним пришлось бы заниматься ребятам из ФСБ. Чем он дышит? Чем занимается? Работает на американцев или нет? А нет человека, и нет проблемы. Оставляя его там, они просто снимали с себя головную боль. И его непосредственный начальник просто выражал позицию, которую выработал их ещё больший начальник, пообщавшись с соседями - с ФСБ. Теперь все будут довольны и спать спокойно, кроме него, потому что имелась одна маленькая деталь. Это было зафиксировано документально? Естественно, что нет. Переговоры начальников между собой к делу не подошьёшь. А если завтра Артура возьмут в Америке? И именно перед каким-нибудь саммитом или встречей двух президентов? Кто виноват? Он ещё помнил чистки, которые последовали после того, как взяли группу, которую сдал полковник Потеев. Опыт показывал, что он сам будет первым кандидатом на вылет в случае осложнений. На нём отыграются по полной программе. Тем более, что от Артура пришёл сигнал о камере видеонаблюдения над "ящиком", а они его заставили соврать, что это была их аппаратура. Этот приказ тоже нигде не зафиксирован. Его начальник от всего открестится. Это, уж, точно. И тогда какая Америка? Кем он устроится, если турнут? Тут никакой тесть не поможет. Он уже давно в отставке. Придётся наниматься охранять какой-нибудь супермаркет. Стоять на выходе в здоровенных бутсах и в чёрной униформе.
       - Задача ясна? - Вернул его в это мир строгий голос начальника. - Тогда вперёд! Действуй!
       Разговор был завершён, и Борис поднялся.
       - Да, кстати! - Начальник сделал вид, что вспомнил. - Ты когда уезжаешь?
       Этот вопрос он задавал с завидной регулярностью.
       - Ещё не знаю, - ответил Борис, что было правдой.
       Кадры, как всегда, темнили.
       Направляясь к себе, просчитал, что интерес начальника, скорее всего, связан с тем, что он намеревался кого-то устроить на это место в случае его отъезда в командировку в Америку. А вот будет ли это ему по силам? Со злорадством подумал, что тут могут быть задействованы люди со звёздами на погонах и покруче, чем у его выскочки-начальника. Уж, он-то знал от своего тестя-полковника, как тому пришлось повертеться, чтобы пристроить самого Бориса в их организацию. Да, ещё и в отдел США. А это было несколько лет назад! Сейчас ставки уже другие.
       "Потянешь такое, начальничек долбанный?"
       Хотя кто его знает. Может быть, и потянет. В последние годы у них много чудного происходило с карьерными перемещениями некоторых сотрудников. Как и везде в госаппарате.
       Когда пришёл к себе, на дисплее высветился телефон Карины. Она звонила, пока он был занят. И тут были свои проблемы. Даже не с её работой, о которой она так беспокоилась. Проблема заключалась в ней самой. Борис считал, что он знал о жене всё, но, как оказалось, ошибался. "А как там будет с...?" И так десятки вопросов в день об их будущем проживании в Америке. Он раздражался, потому что приходилось по несколько раз объяснять очевидное или отвечать, что, мол, разберутся на месте. Но чем дальше, тем больше задавалось подобных вопросов, и тем более нервной становилась обстановка в семье. Дочка чувствовала напряжение, и начинала капризничать. Атмосфера стала просто взрывоопасной. Об этой непростой ситуации задумался Борис прежде, чем набрать номер жены.
       - Ты приедешь? - Был первый вопрос.
       Он всегда приезжал, чтобы забрать её с работы и дочку из продлёнки. С этим не было проблем. Или почти никогда не было. Зачем спрашивать? Но подавил раздражение и попытался сделать так, чтобы его голос звучал обыденно:
       - Конечно. Как всегда.
       Ответом было молчание. Она отсоединилась.
       "Да! Дела. Раньше такого не было".
       Борис в раздумье положил трубку на место.
       Она явно нервничала. Такая резкая перемена всего уклада жизни. А Карина этого не любила. Чувствовалось, что каждый раз она просто заставляла себя выйти из их хотя и маленькой, но такой уютной в её понимании квартирки, чтобы пойти в гости или ещё куда-то. А, уж, поездка на отдых к морю на две недели вызывала просто чувство страха. Единственный аргумент, который на неё подействовал в том случае - они едут ради дочки. Там она считала дни до возвращения домой. А тут надо переезжать в другую страну и на три года. Борис видел, что её начинало просто трясти от подобной перспективы. Все её разговоры о потере любимой работы были лишь прикрытием, чтобы не показать ему, как её ужасает подобная смена обстановки. И, уж, он помалкивал, с какими ограничениями ей придётся столкнуться там, в Штатах, когда её жизнь будет строго регламентирована. В их организации ходило много баек о жёнах сотрудников, командированных за границу, и о том, где потом оказывались мужья провинившихся. Хотя кое-кто довольно потирал руки. Вакансия появилась, чтобы пропихнуть своего.
       "Ну, и что мы будем делать? Плыть по течению и смотреть, куда оно нас вынесет?"
       На данный момент других вариантов не просматривалось, и требовалось приступить к текучке, чтобы вовремя выехать и забрать Карину. Она приходила в бешенство, если приходилось пользоваться общественным транспортом. Борис и так потерял полдня на общение со своим начальником и на разговор с Артуром, который оказался бессмысленным. Что с ним делать уже решили между собой наверху, и ему оставалось лишь делать вид, что всё в порядке. "Он что? Твой родственник?" Так выразился его начальник.
       "А ведь действительно. Кто он мне?"
      
      
      
       Центральное разведывательное управление США.
       Отдел России и Европы.
      
       Джону долго пришлось выжидать, пока Марк оторвётся, наконец, от своего монитора, чтобы передохнуть. А причиной был его начальник, который вдруг вызвал его в свой кабинет по какому-то незначительному поводу. Одно это настораживало. Они видели его, в основном, на брифингах раз в неделю, на которых он производил накачку, а в остальное время обменивались бесконечными меморандумами через электронную сеть. Подумал, что, скорее всего, опять возникли ребята из ФБР.
       - Слушай, Джон! - Перешёл Макриди к вопросу, ради которого, очевидно, он ему понадобился. - Ну, ты, в общем-то, правильно ведёшь себя с теми ребятами.
       Он выразительно кивнул на стенку, и Джон понял, что его предположения о причине вызова подтвердились.
       - У них свои проблемы, а у нас свои, - продолжил его руководитель. - Делай, что говорят, но инициативу не проявляй!
       Джон подумал, что ради этого не стоило вызывать его в кабинет, и не ошибся. Разговор продолжился.
       - А не пора ли тебе поработать "в поле"?
       Это было неожиданностью. Так у них называлось пребывание на их "станциях", расположенных по всему миру, в основном, под крышей посольств.
       - Москва? - Предположил он.
       - Ну, конечно. Где же ещё?
       Они оба замолкли на какое-то время.
       - Там у нас освобождается одна вакансия. Подумай! Пора тебе оторвать задницу от кресла и погулять по свету. В карьере это всегда учитывается. И платят там хорошо.
       Видя, что Джон не отвечал, продолжил:
       - Подумай! Но не тяни! Время начинает поджимать.
       И неожиданно сменил тему:
       - Кстати! У тех, - и он опять кивнул на стенку, - хорошее мнение о твоих способностях.
       Разговор был окончен, но оставил много вопросов. И вот теперь, чтобы получить ясность по одному из них, он стерёг Марка. Конечно, подобные разговоры лучше вести за пивком, однако Джон никогда не видел его в "Крокусе", поэтому приходилось довольствоваться общением на работе. Наконец, тот оторвался от работы, отъехал в кресле, вытянул ноги и застыл с руками, сцепленными за затылком.
       - Марк! Как ты можешь в двух словах охарактеризовать работу в Москве?
       Тот с трудом оторвался от созерцания чего-то в пространстве и медленно повернул к Джону своё удлинённое лицо. В глазах насмешка, на губах кривая ухмылка.
       - Что? Получил предложение, от которого нельзя отказаться?
       - Отказаться всегда можно.
       - Можно, - подтвердил он. - Но стоит ли? Начальство этого не любит.
       - И всё же. Как в Москве?
       Марк задумался.
       - Тебе бы понравилось быть букашкой, которую всё время рассматривают под лупой?
       Не дождавшись ответа, продолжил:
       - Русские наблюдают, чтобы зацепить на чём-то. Это - их работа. ФБР рассматривает на предмет, не зацепили ли они тебя. Тоже работают. Плюс собственная контрразведка и твой непосредственный начальник, чтобы потом с него не спросили, как это он проглядел, что тебя зацепили. И все при деле. Деньги за это получают. И всё за то, что присматривают за тобой.
       Марк продолжал насмешливо глядеть на него.
       - И налево не сходить и не выпьешь, с кем хочешь. Дипломаты на тебя смотрят свысока. Ты не из их круга, а пришлый. А свои до чёртиков надоели на работе, чтобы ещё пересекаться с ними потом. Ну, как? Нравится?
       Он сделал жест: "Вот так, мол".
       - В каком-нибудь долбанном Кишинёве и то лучше. Кому мы там нужны?
       И, уже придвигаясь обратно в столу, добавил со злорадством в голосе:
       - Готовься!
       Разговор был окончен.
       Джон делал скидку на то, что в Москве у его соседа не сложились отношения в семье, поэтому он обозлён и на город, и на весь остальной мир. Однако кое-что из того, что сказал Марк, он уже в той или иной форме слышал и раньше от тех, кто поработал в России. А, уж, упоминание о ФБР напомнило ему о втором вопросе, который засел в мозгу. Насторожила фраза, которой начальник завершил разговор. Почему она прозвучала? И совсем некстати. Про "тех" и об их высоком мнении по поводу его способностей. Возникал вопрос, а не означало ли это, что ни кто иной, как "те" могли инициировать его отправку в Москву. И причиной являлось лишь желание продолжить свои игры с русскими, используя его, как болванчика. Ведь до недавнего времени не было никаких разговоров о поездке. Что? Опять будет происходить то же самое, только за границей?
       Настроение было совсем скверным, и Джон едва дождался пятницы. Прошлая завершилась феерически. Рут оказалась большой искусницей. Не очень красивая, с несколько нескладной фигурой, но она заводила в постели так, что он потом сам удивлялся своей прыти. Даже не ожидал от себя таких способностей. Когда отдышался, в голове зашевелилась мысль о том, который час. Но никак не мог заставить себя подняться с постели. Как будто угадав, о чем он думает, Рут сама спросила:
       - Тебе уже пора?
       - Думаю, что да. Но совсем не хочется. - Сознался он.
       - Давай! Топай! Я не хочу разрушать твоё семейное гнёздышко.
       - А откуда ты знаешь, что я женат?
       - Это нетрудно. У вас, у всех испуг в глазах.
       Он сделал вид, что это его развеселило, но на самом-то деле порадовался, что она не стала создавать никаких проблем.
       По пути домой заскочил и купил банку пива, которую быстро высосал перед тем, как подъехать к дому, чтобы потом правдиво выглядело объяснение причин задержки. Мол, засиделся с друзьями. Там было жарко и шумно, поэтому снял пиджак и не услышал её звонка. Видел на дисплее, что жена набирала его один раз. В ту пятницу пронесло, и она не стала задавать неудобных вопросов. Потом лежал в темноте и улыбался, припоминая приключение.
       И вот теперь направился прямиком в "Крокус", потому что требовалось доказать самому себе, что он чего-то стоит. Когда уходил от неё, Рут сказала: "До пятницы". И вот теперь, наконец, наступила пятница, и эта девочка была ему очень нужна.
       И она появилась. Но значительно позднее, чем он предполагал. За эти полчаса Джон успел опрокинуть пару рюмок водки и допивал пиво, наливаясь злостью. Стоял в компании ещё двоих парней из секции восточной Европы и пытался поддерживать ленивый трёп на тему перспектив субботнего матча.
       Он сразу же увидел её на входе, но не стал торопить события и решил сосредоточиться на теме разговора. Выждав пять минут, отвалился от парней, чтобы заказать ещё пивка и осуществить свой замысел, ради которого пришёл. Но Рут проигнорировала мысленный сигнал, который Джон ей послал, уставившись на неё, когда стоял, облокотившись на стойку бара. А она была в компании ещё двух женщин и что-то оживлённо с ними обсуждала. Джон опять стал наливаться злобой. Решила с ним поиграть? Наконец, она оторвалась от беседы, обвела взглядом зал и, завидев его, подняла бокал в знак приветствия. Но на этом всё закончилось, и она вновь повернулась к собеседницам.
       "Играет. Точно играет".
       А, между тем, время шло. И быстро. Вернее, его оставалось всё меньше и меньше. Не хотелось бы потом лететь пулей домой, как это было в прошлый раз. Штрафы за превышение скорости зашкаливали. Поэтому Джон со своим пивом прошествовал к компании и воскликнул:
       - Привет, Рут!
       Потом обвёл взглядом двух других женщин. Рут не стала его представлять, и они всё поняли, отвернулись и продолжили беседу между собой.
       - Ты уже заканчиваешь со своим пивом?
       - Совсем нет. Я хотела бы ещё здесь покрутиться.
       - Ищешь свой шанс?
       - Он всегда имеется. Столько мужчин!
       - Один из них сейчас стоит перед тобой.
       - Ты не шанс. Ты - развлечение.
       - Ну, так развлекись сегодня! Разве тебе не понравилось в прошлый раз?
       - Почему же! Было неплохо. Только быстро. Я так не люблю.
       Ему стала надоедать игра в слова. Шло время.
       - Рут! Ты мне нужна сегодня. Давай свалим отсюда!
       - Ого! Так ты скоро и в любви начнёшь признаваться.
       Она уже откровенно над ним смеялась. Такого он сегодня не переживёт. Он что? И здесь будет лузером?
       - Давай завтра! - Одна мысль пришла ему в голову. - У меня будет одно дельце с утра, а потом мы где-нибудь пообедаем.
       Действительно перед уходом с работы его начальник, Макриди, передал ему флешку с информацией, которой предстояло скачать русскому агенту в субботу. Даже не передал, а, молча, швырнул, а фебеэрешник ещё и сказал вслед: "Будь на месте вовремя!", как будто Джон когда-нибудь опаздывал. Уходя, он даже не удосужился попрощаться с ними, настолько был взбешён. Теперь, вспомнив об этом, понадеялся, что вся процедура завтрашней передачи не займёт много времени.
       Ему показалось, что Рут была искренне удивлена.
       - Ну, это уже звучит серьёзно. Придётся согласиться.
       - Будь готова! Я тебе позвоню.
       Оставаться здесь дольше было выше его сил. Он, не отрываясь, допил своё пиво и бухнул пустым бокалом о стойку так, что стоящие рядом женщины испуганно вздрогнули. После этого не оставалось ничего другого, как повернуться и молча направиться к выходу, по дороге проклиная ФБР, собственное начальство, русских и, вообще, всё на свете.
      
      
      
       Сентрвилль, штат Виржиния, США
      
       Вот и наступил день суда. Выехали на машине жены, и всю дорогу просидели молча. Дочка безучастно уставилась в окно, как будто ей было очень интересно то, мимо чего они проезжали, и собственная судьба её не волновала. Она в последние дни перед судом так и не задала Свену ни единого вопроса о том, как двигались дела с адвокатом. Приходила из школы, запиралась у себя, переписывалась с кем-то, болтала по телефону и хихикала. Спускалась вниз, только чтобы быстро перехватить что-то из еды и опять исчезнуть наверху.
       "Надо же! И это моя жизнь. Моя нынешняя жизнь. Чем я её заслужил? - Постоянно думал Свен. - Но однажды всё может круто измениться. Запрут в клетку, и там будет ещё хуже".
       Зато вдруг разговорилась жена. Давненько он не слышал от неё столько слов в минуту. И все на одну тему. О том, как она устала, и как ей всё надоело. И эта жизнь, и бесконечная работа с противными пациентами и глупыми начальниками, и, конечно же, он сам.
       -Ты же ничего не можешь. Ни дома, ни на своей долбанной работе.
       Вообще-то, он мог, и вот уже почти двадцать лет как пахал, чтобы платить ипотеку за дом и зарабатывать на жизнь.
       - Я теперь больше получаю, чем ты.
       Действительно. С началом кризиса дела пошли резко вниз, но вливания из Москвы всё же помогали сводить концы с концами в бизнесе, хотя за это можно было крупно поплатиться.
       - И, вообще, ты мне больше не нужен. От тебя нет никакой пользы. Я всё делаю сама.
       А вот с этим Свен не мог не согласиться. Это чувство было взаимным. Он сам перестал чувствовать, что ему нужна эта женщина и этот дом. Не говоря, уж, об этом городе и о его работе. Дочки? С его стороны сохранилось чувство, что они - его кровь, его наследницы. Девочки останутся на земле после того, как он уйдёт из этого мира. А они сами? Что они чувствовали в отношении него самого? Скорее всего, ничего. Он стал для них частью обстановки в доме, из которого они мечтали убежать и как можно скорее. Весь вид обоих говорил ему об этом.
       "Ну, ты меня доведёшь", - думал каждый раз про себя Свен, отражая наскоки жены, а в большинстве случаев просто игнорируя нападки, что заводило её ещё больше. Ей требовался партнёр для разрядки, а он молчал. Поэтому всю дорогу до суда он тихо радовался тишине в машине. Ведь из неё не выйдешь, как он это делал в доме, чтобы избежать скандалов с женой.
       В суде он, кажется, волновался больше всех. Ожидая в зале заседаний своей очереди к судье по делам несовершеннолетних, он вдруг представил себе, как и он будет стоять перед судьёй в арестантской робе, и адвокат будет пытаться доказать недоказуемое, отрабатывая те гроши, которые он получал от государства, так как в Америке полагалось, чтобы у обвиняемого был защитник. Даже передёрнуло от подобной перспективы. Там, в зале заседаний суда, Свен окончательно решил, что предстоит сделать, чтобы лишить их удовольствия запереть его в клетку.
       - Нет, ребята. Хер вам, - вдруг вспомнил он русский, который, как ему казалось, уже забыл за столько лет пребывания в этой стране.
       Понадеялся, что произнёс достаточно тихо, чтобы не услышала жена, сидевшая рядом.
       Наконец, появился адвокат и плюхнулся рядом на скамейку, отполированную тысячами задниц, которые восседали здесь за десятилетия существования здания суда.
       - Я как раз вовремя, - шепнул он, доставая кипу бумаг из портфеля.
       Чтобы не обострять ситуацию, Свен не стал говорить, как он перенервничал из-за опоздания юриста. А, уж, количество бумаг вовсе вывело его из себя. Из-за одного джойнта, который курнула глупая девчонка, наплодили столько документов. Да ещё и сделали богаче ублюдка-адвоката, который даже не удосужился придти к назначенному времени.
       - Штат Виржиния против Софии Н. Андерсен, - наконец, возвестил служитель суда в форме.
       Так, в честь матери, он предложил назвать первую дочку, и жена согласилась, не спрашивая, почему. Самой девочке оно совсем не нравилось, и она велела называть себя как угодно, только не этим именем, что всегда раздражало Свена.
       Адвокат резво вскочил на ноги, и, кивнув дочке, чтобы следовала за ним, ринулся к судье, всем своим видом показывая, что он готов к процессу защиты интересов свой клиентки. Он так распрямил грудь, что, казалось, подрос на целую голову. Прокурор даже не удосужился повернуть голову к новой обвиняемой и начал монотонным голосом зачитывать текст обвинения. Когда закончил, вступил адвокат, напирая на ошибку, которую совершила очень положительная во всех отношениях девушка в самом начале пути, и за которую нельзя карать, чтобы не поломать её дальнейшую жизнь.
       "А ведь это - спектакль, который шуты разыгрывают перед аудиторией, чтобы оправдать своё существование. Да, ещё за мои деньги. Адвокату я заплатил, а на содержание суда с меня дерут налоги", - думал в это время Свен.
       Между тем, судья прочистил горло и начал читать лекцию провинившейся о том, что ей грозит. Адвокат, понурившись, глядел в пол. Дочка смотрела в пространство перед собой. Все исполняли свои роли в игре в правосудие. Хорошо ещё, что по совету адвоката она надела свитер с длинными рукавами, чтобы прикрыть татуировку, которую успела сделать на плече и на руках, и удалила пирсинг.
       "Хоть бы кивала головой, - думал Свен, глядя в спину дочери. - Ну, не стой же ты, как столб!"
       Наконец, лекция судьи завершилась, провинившаяся кивнула головой в знак согласия, что никогда больше не будет этого делать, и он отпустил её, тут же занявшись следующим делом. Время поджимало.
       Напряжение отпустило. Хотя адвокат и уверял, что по первому разу, как правило, не сажают, но, всё же, переволновался.
       Они вышли из зала суда, где адвокат скороговоркой проговорил поздравления, пожал всем руки и убежал по коридору.
       "Теперь меня ничего не связывает. Теперь я свободен". - Думал Свен, когда они шли к стоянке, где оставили машину.
       Дорога домой опять прошла в гробовом молчании. Дочь отрешённо глядела в окно, жевала резинку и, очевидно, тоже тихо радовалось тишине. Но как только вышли из машины возле дома, жену прорвало:
       - Ты что? Опять будешь молчать? Ничего не скажешь этой дуре? - Кивнув в сторону дочери, которая безучастно направлялась к дому, чтобы опять там запереться в своей комнате.
       Не дождавшись ответа, бросила:
       - Ну, молчи, молчи! Тебя ничего не волнует. Ни мои проблемы, ни проблемы с детьми. Давай! Убирайся в свою мастерскую! Только там ты счастлив. Со своими железками.
       И прежде, чем за ней закрылась дверь, Свен услышал её вопли, адресованные дочери.
       Проблемы этой женщины его давно не волновали. Проблемы детей? Чем он мог помочь? Только деньгами на адвоката. А их внутренний мир был для него закрыт. Как и для матери тоже. Вход для них был запрещён. И ни увещеваниями, ни воплями туда не пробьёшься. Вызывало лишь ответную неприязнь. Но это женщина не понимала одной очевидной истины. Не лезь! Бесполезно. В восемнадцать уйдут из дома, и всё наладится, всё придёт в норму. Только на расстоянии.
       А что касается его самого, то тут была проблема посерьёзнее. С железом он уже давно не чувствовал себя счастливым. Требовалось кардинально изменить жизнь. Перед ним реально маячила возможность загреметь лет на двадцать в федеральной тюрьме. А там от звонка до звонка. И, уж, тут ему будет уже не до жены и дочек. Взрослые. Сами разберутся.
       Обо всём этом он думал по пути в свою мастерскую. И ещё. ФБР нашпиговало его дом жучками или нет? Знает о его неладах с женой? А о том, что они стоят у него за спиной, у Свена не было никаких сомнений. Те двое, мужчина и женщина, которые пытались его разыграть, белый минивен, который исчез сразу же после визита тех двоих и, наконец, "щекотун", который сработал над "ящиком". Вполне достаточно, чтобы смыться, но из Москвы требовали продолжить работу. Его подозрения признали несерьёзными.
       В мастерской его ожидала тишина и пыль повсюду. Он бросил поддерживать чистоту, потому что понимал, что или ему самому, или под конвоем вскоре придётся покинуть это помещение. Но, чтобы не уехать в наручниках, приходилось играть свою роль перед камерами, которые они тут понаставили. Для вида повозился несколько минут с машиной, которая стояла на подъёмнике, но посчитал, что настало время обеда, и запер мастерскую. Это было частью игры. Ему предстояло их приучить, что теперь он обедал в ресторанах быстрого обслуживания, как и абсолютное большинство американцев. А нелады с женой, о которых, как Свен предполагал, было им известно, объяснят изменение в стиле его жизни. Рестораны теперь ему понадобятся, потому что там есть WiFi, и он сможет незаметно воспользоваться им прямо из кабины грузовичка в течение нескольких минут, пока будет стоять в очереди за заказом. С учётом того, что его пасут, других возможностей не просматривалось. Применение нового способа передачи информации предусматривалось в инструкции, полученной Свеном во время последнего сеанса связи с Москвой.
       И сейчас он стоял в очереди к окошку, засекая время, которое у него имелось для подобной операции. На следующий день, в обеденное время в субботу, предполагалось провести первый сеанс, и к нему необходимо быть готовым. От этого контакта многое зависело.
       - Добрый день! Что вы закажете на сегодня? - Раздалось из динамика, когда его грузовик поравнялся с окошком заказов.
      
      
      
       Служба внешней разведки России.
       Отдел США
      
       "Арес - бог войны", - читал Борис в Википедии. И дальше о том, что считалось, что Гера родила его без участия Зевса от прикосновения к волшебному цветку. Оказалось, что Арес был возлюбленным богини Афродиты, а позднее её мужем, которому она активно изменяла. И ещё о многих других эпизодах из жизни греческих богов, насыщенных множеством событий, включая войны между ними, о которых он даже не догадывался.
       "Ну, вы даёте, ребята! Оказывается, у вас там такой классный междусобойчик происходил. Прямо телесериал можно ставить серий на сто".
       Этот самый Арес возник с утра, когда Борис начал раскладывать по файлам тот "спам", как он его называл, который накануне поступил от Артура. Его источник, да и его самого уже списали, как ненадёжного и соответственно относились к материалам, которые через него поступали. Приходилось перелопачивать копии меморандумов, обзоров и служебных записок, которыми в изобилии обменивались между собой многочисленные американские разведывательные службы. Малоинтересно и не представляло никакой ценности. Последним шёл документ из станции ЦРУ в Москве с кратким изложением информации полученной от агента под кличкой Арес. Там были какие-то цифры, в которые он не собирался вникать, но бросилось в глаза фраза "эффективность в Северной Америке". Потом ещё что-то про Европу. Старый Свет его не интересовал, и Борис вернулся назад, чтобы определить, в какой файл загнать этот документ по его департаменту. Скорее всего, в "экономику" и потом отослать в другие отделы, чтобы там каждый у себя проделал ту же самую операцию с пометкой "ненадёжно".
       "И как эффективность в Северной Америке? Растёт или падает?"
       Оказалось, что падает уже в течение нескольких лет. Только не экономические показатели, а эффективность работы их собственной конторы. Показатели деятельности СВР.
       Борис смотрел на экран и не видел текста. Вся эта цифирь была ему знакома. Нет. Он, конечно, не мог читать её раньше. Он её просто слышал. И совсем недавно. В голове прокручивалась последняя накачка зам. директора, который их курировал. Точно! Все сотрудники, как и он сам, сидели и смотрели на выступавшего преданными глазами, потому что от генерала могла зависеть их дальнейшая судьба и карьера. А тот начал свою речь с зачитывания некого документа с цифрами, процентами и прочей мутью, до которой никому не было дела. Борис точно помнил, что начальник держал перед глазами какую-то бумагу. И там содержался вывод, что они стали работать менее эффективно по сравнению с отделами, занимающимися Европой и ещё с кем-то. Только после этого генерал стал говорить о том, зачем их собрали. Была у него бумага! Была!
       Теперь - что это был за документ? Борис просто мог предположить, что его составили супераналитики. У них в конторе имелись несколько, ну, настолько заслуженных ветеранов разведки, что их не отправляли на пенсию, а образовали группу, которая числилась консультантами при высшем руководстве. Чтобы оправдать своё существование, те выдавали время от времени аналитические записки, и их куратор, очевидно, зачитывал одну из них.
       Итак, документ, составленный для их высшего руководства, попал в ЦРУ от агента по кличке Арес. Что это могло означать? Вывод напрашивался только один. И причём в высшем руководстве.
       Борис уже стал подниматься с места, чтобы пойти и поделиться сделанным открытием со своим начальством, но потом заставил себя сесть обратно. А что тот сделает? Побежит выше, чтобы доложить, что "мы обнаружили" и так далее. В этом у него не было сомнений. Нет. Не "мы", а он, Борис Лавренёв. И эту заявку на авторство следовало соответствующим образом оформить, поэтому он вывел на экране бланк докладной.
       Теперь он сидел перед экраном, развлекая себя историями из пантеона греческих богов, и ожидал, что будет дальше. А там маячили два сценария. Первый - он на коне, так как разоблачил вражеского агента в собственных рядах. Ну, а второй - молодой, неопытный сотрудник поддался на провокацию американских спецслужб, которую "мы" вовремя предотвратили. Вот только ему казалось, что он поймал жар-птицу. Уж, очень всё сходилось. И после того, как ушла его докладная, оставалось только ждать звонка.
       И дождался.
       - Зайди ко мне!
       Шеф пребывал не в лучшем расположении духа. Первое - не он сам обнаружил серьёзную утечку информации, а его подчинённый, хотя по положению ему первому полагалось просматривать поступающие материалы. И второе - появилась проблема. А кому они нужны?
       - Нестыковка получается. Почему Артур опять сообщил о слежке?
       Законный вопрос, который Борис предвидел. Действительно парень опять встревожил их. Даже его неразвитый начальника усёк эту странность. Но с другой стороны, какое ему, Борису, до этого дело? Вы - начальники, вы и разбирайтесь. Поэтому он пожал плечами. Его собеседник явно остался недоволен. Предстоял доклад их высшему руководству, а у него было больше вопросов, чем ответов.
       - Ладно. Сиди на месте! Никуда не уходи!
       И он стал собирать бумаги, показывая, что разговор закончен. Его шеф шёл на доклад к кому-то наверху. Начальник их отдела отсутствовал по причине болезни. Пойдёт к его заместителю?
       Борис не только остался сидеть на своём рабочем месте, но и предварительно перед зеркалом в туалете проверил причёску и поправил галстук. И как оказалось не напрасно. Его вскоре выдернула не кто иной, как секретарь зам. директора по операциям.
       Войдя, как полагается, доложил их куратору о прибытии. А там уже сидел его непосредственный начальник, мрачно уставившись в стол перед собой, и ещё какой-то невзрачный мужик. Никого из руководства их отдела там не было, что было странно.
       - Проходите, Борис Сергеевич! - Голосом, не предвещающим ничего хорошего, пригласил его генерал.
       Представлять постороннего он не посчитал нужным. А этого и не требовалось. Явно, что из их внешней контрразведки. Приходилось сталкиваться с такими. Из тех, кто подозревал всех и во всём. Эдакий персонаж, у которого читалось в глазах: "Мы вас всех насквозь видим".
       - Арес, Арес, - начал задумчиво руководитель, собираясь с мыслями, пока Борис устраивался в кресле, предназначенном для него за длинным столом для совещаний.
       - Бог войны в греческой мифологии, - решил он показать свою осведомлённость.
       - Угу! Оказывается бог войны? - Заинтересованно сказал генерал, впервые сосредоточив на нём свой взгляд. - Я думал, что вы все спите с открытыми глазами, когда я выступаю перед вами, а оказалось, что некоторые даже меня слушают. Так?
       Борис понял, что его догадка в отношении документа оказалась верной. Это придало ему храбрости.
       - Иногда.
       Все присутствующие замерли, ожидая его реакции. Но генерал ограничился только новым взглядом на Бориса.
       - И что нам с этим богом делать?
       - Выяснить, кто стоит под этим именем.
       Борису показалось, что генерал усмехнулся.
       - Ну, что же! Правильно понимаете свою задачу. Сделайте так, чтобы мы тоже узнали его имя! Сможете?
       - Если мне помогут мои коллеги, - дал он уклончивый ответ.
       - Помогут, помогут, - заверил Бориса генерал, кивнув в сторону сидящего за столом мужчины. - Они проверят по своим источникам.
       И потом добавил наставительно:
       - Ни с кем этот вопрос не обсуждать! Только с непосредственным руководством.
       И он кивнул головой в сторону его шефа.
       Дождавшись, пока Борис его заверил, что понимает важность неразглашения информации, генерал отпустил контрразведчика со словами:
       - Ну, мы с вами обо всём договорились. Будем решать проблему вместе.
       И, помолчав, пока тот шёл к двери, перешёл к следующему вопросу:
       - Что теперь мы будем делать с Артуром?
       И сам себе ответил:
       - Будем убирать его оттуда? Да, конечно. Но не торопясь. В замедленном режиме. Понимаете?
       Они понимали. Формально согласно инструкции генерал не мог оставить его в стране после двух полученных от него донесений о слежке.
       - Он нам ещё понадобится, пока мы будем искать этого греческого бога. Американцы следят годами прежде, чем арестовать. И думаю, что наши коллеги, - он кивнул на то место, где ещё недавно сидел контрразведчик, - успеют предупредить нас о том, что над ним начинают сгущаться тучи. А если с нами играют, как вы предполагали раньше, то ему, вообще, просто нечего боятся.
       И, обращаясь непосредственно к Борису, дал указание:
       - Постарайтесь доходчиво объяснить ему ситуацию, но без конкретики! С ним, вообще, возникает много вопросов. Если американцы затеяли с нами игру, то почему они через него подбросили нам донесение от Ареса?
       Не услышав ответа, завершил совещание, теперь уже обращаясь к обоим подчинённым:
       - Так. Основную задачу вы понимаете. Это - кто такой Арес. План тех мероприятий, которые вас касаются, ко мне на стол! И приступайте! Не тяните!
       И добавил напоследок:
       - Докладывать напрямую лично мне! Никого лишнего. Вы это поняли?
       Всю обратную дорогу до их этажа начальник хмуро молчал. Конечно. Кому же понравится, что основное внимание начальства было направлено на его подчинённого, а не на него самого? Плюс ненужную проблему повесили.
      
      
      
      
       Центральное разведывательное управление США.
       Отдел России и Европы.
      
       Оператор из терминала заказов в drive throu Макдональдса попытался нагрузить его какими-то сладостями, но Джон рявкнул: "Только кофе!" и тот заткнулся. Зачем ему что-то ещё, если он едет пообедать в нормальном месте? С заданием он справился. Пока стоял в очереди, через лежавший на боковом сиденье ПК материал ушёл русскому агенту, который сейчас находился или где-то рядом на стоянке перед этим заведением, или, вообще, в другом городе. Кто знает? Да, и не интересовало его это. В данном случае он был солидарен с мнением начальника о том, что не стоит перенапрягать свои мозги чужими играми. Не он, а фебеэрешники получали за это свои деньги и отчитывались в том, как эффективно они работали. Что же касается самого Джона, то его волновали совсем другие проблемы. Образовался временной зазор, который следовало использовать с наибольшей пользой для себя. Первое - это обед с Рут. С ней всё же приходилось соблюдать хотя бы какие-то нормы приличия. Но этот этап должен занять как можно меньше времени. После обеда ему требовалось доказать и ей, и самому себе, и всему миру, что он чего-то стоит.
       - Рут! Ты выглядишь сногсшибательно.
       Вспомнились молодые годы, когда требовалось сказать что-то приятное девушке, чтобы и она после этого тоже сделала ему в ответ нечто приятное. А Рут лишь скептически взглянула на него. Знала она эти штучки.
       - Мы едем в один ресторанчик...
       Она замолкла и стала набирать название на навигаторе его машины. Его согласия Рут не требовалось, и это ему не понравилось. Опять то же самое: "Будешь делать то, что тебе сказали!" Или "сказала", как в данном конкретном случае. Подавив в себе злость, поехал по маршруту, который проложил умный прибор. Название ресторана ни о чём ему не говорило. Звучало для его уха то ли арабским, то ли персидским.
       Ехали молча, пока Рут это не надоело.
       - Ты что? С женой поругался?
       - С утра было много работы, - соврал Джон.
       - Угу, - пробормотала она, не поверив.
       Дальше молчать было нельзя, и он выдавил из себя:
       - А чего мы забыли так далеко? Есть рестораны и поближе.
       - Джон! Ты, мне кажется, малость задеревенел. Будешь спорить с женщиной, которую хочешь трахнуть, или мне выйти отсюда и пойти туда с кем-нибудь другим?
       Пришлось прикусить язык.
       "Да, что же это такое со мной? Все меня имеют".
       И тут чуть не налетел на впередиидущую машину, потому что она резко затормозила. Громко выругался, а Рут насмешливо посмотрела на него и уткнулась в свой смартфон, набирая на нём что-то. А Джону оставалось лишь молча рулить, прикидывая в уме, сколько по времени могут затянуться посиделки в ресторане и во сколько они ему обойдутся.
       Наконец, Рут покончила со своим смартфоном, получив послание от кого-то, и откинулась на сидении, всем своим видом показывая, что готова к разговору. Требовалось что-то говорить, а у Джона в голове была пустота.
       - Хорошо провела субботу? - Чтобы как-то разрядить атмосферу, спросил он.
       - Феерически.
       При этом Рут потянулась всем телом и состроила блаженное выражение на лице. Понимал, что дразнила, но всё равно на душе было гадко.
       "И она тоже".
       Сосредоточился на дороге, потому что казалось, что все намеренно лезли ему под колёса.
       - А ты? Смотрел футбол?
       Что он мог на это ответить? Жена весь день сутулилась у своего компьютера, выискивая какие-то тряпки для магазина, где она работала, а он старался занять свой день, убирая листья с лужайки, разбрызгивая жидкость против термитов и поправляя забор на заднем дворе. Обменялся парой слов с соседом. Дети занимались своими делами, и он даже не представлял себе, чем именно. Обычная суббота, каких уже было неисчислимое множество в его районе, застроенном стандартными одноэтажными домами, когда, исполняя свои рутинные обязанности, надо было дотянуть до вечера, чтобы усесться с пивком перед экраном и глядеть на то, что смотрела вся страна, чтобы завтра было о чём поделиться мнениями с коллегами по работе. Хотелось бы нарушить этот размеренный распорядок жизни, что-то сделать, свершить, но понимал, что вся эта рутина будет продолжаться из года в год, пока не вырастут дети и пока не будут выплачены все кредиты, а там подойдёт пенсионный возраст, и станет уже не до приключений.
       "Как там называют такое состояние высоколобые психологи? Кризис сорокалетних? А, ведь, мне ещё нет и сорока. Я тридцатилетний, а уже в кризисе, когда чувствую, что никому не нужен. Да, надо сказать, что и все вокруг мне тоже опротивели".
       Но требовалось как-то реагировать на вопрос, потому что Рут могла действительно обидеться и свалить. Интрижка пойдёт прахом, а Джон так надеялся, что он сможет хотя бы как-то встряхнуть свою жизнь.
       - Пытался, - честно признался он. - Но потом так всё надоело, что пошёл спать.
       Это было действительно так. Валялся в постели и глядел в потолок, представляя себе детали сегодняшней встречи. И вот она наступила, но что-то в ней не складывалось, и Джон никак не мог понять, почему. В кабине машины висело напряжение. Он это чувствовал. И всё дело было в Рут. Ему казалось, что она в этот день была совсем не такой, как раньше. Слишком отстранённой. И это отразилось на нём самом. Пропал задор, кураж, либидо. Как там ещё называют подобное состояние?
       Обменялись ещё парой ничего не значащих фраз и, наконец, добрались до ресторана. Джон взглянул на часы и понял, что стал выбиваться из графика, составленного им на сегодняшний день.
       - Нравится? - Задорно спросила его Рут, когда они вышли из машины.
       Ресторан оказался греческим, да ещё прилично выглядевшим. Очень ухоженным и уютным. Опять закралась мысль, а сколько это будет стоить. И ещё о том, что быстро отсюда не выберешься. В таких заведениях тебя заставляют долго ждать. Это тебе не "Макдональдс".
       - Разделим? - Как будто подслушав его мысли о деньгах, сказала Рут.
       Подумал, что будет справедливо, если пополам. Джон не зазывал её в это заведение. Она сама его выбрала. Ну, вот пусть теперь и платит за себя.
       Пафосный метрдотель на входе первым делом спросил:
       - У вас заказано?
       Джон только, было, обрадовался, что сейчас их отправят восвояси, но Рут сказала, что да, и дала своё имя. Очередной сюрприз. И, как водится в таких случаях, метр усадил их в баре, чтобы они дождались, пока приготовят их столик. Время шло, и он постепенно осознавал, что всё пошло прахом, и это, очевидно, отразилось на его лице.
       - Воспрянь духом! Всё будет хорошо. Вот увидишь!
       Рут опять задорно глядела на него, а он думал совсем по-иному. Время истекало, и все его мечты разбивались об этот проклятый ресторан, а взамен появлялись лишь лишние расходы.
       Наконец, метр широким жестом показал, что они могут пройти в зал, а там глаза зарябило от голубых скатертей, салфеток, флажков, каких-то украшений на стенах, говорящих о стиле заведения и, соответственно, о его цене. Настроение совсем упало.
       Они двинулись вслед за метром, по пути оглядывая посетителей, и вдруг взгляд Джона встретился с тем, кого он знал, и его прошиб холодный пот. Тот как раз поднимался из-за стола, чтобы уйти. Они так и стояли друг перед другом, ошеломлённые встречей.
       - Привет, Джон! - Наконец, решился произнести стоящий перед ним мужчина.
       У него было розовенькое лицо, и чувствовалось, что он уже успел принять хорошую дозу.
       - Привет, Шон! - Выдавил из себя Джон, желая сбежать с этого спектакля.
       Рут стояла рядом, с интересом наблюдая за происходящим. А его взгляд сфокусировался на миниатюрной брюнетке, стоящей рядом с Шоном Макриди, его шефом.
       - Хелло, - сказал он, слегка кивнув ей головой, как это полагалось по протоколу.
       Она кивнула в ответ, а Макриди, как ему показалась, пришёл в себя и вновь вошёл в своё обычное состояние слегка ироничного шефа.
       - Марта Горн, - назвал он брюнетку. - Она помогает мне скрашивать рутину жизни.
       И он рассмеялся свой собственной шутке, хотя Джону показалось, что самой Марте она не понравилась. Но теперь по протоколу полагалось сделать ещё одно представление.
       - Рут Рушковски.
       Кивнув на свою спутницу, Джон постарался сказать это как можно более отстранённо, и, уж, тем более не упоминая о радостях жизни, которые она ему доставляла. Всё же разговаривал со своим шефом, а не с кем-то с улицы.
       - Рут! - Шеф откровенно уставился на неё. - Рад вас встретить с Джоном. Как вы поживаете?
       - Прекрасно, - ничуть не смущаясь, ответила она.
       Возникла пауза, и послышалось покашливание метра, который давал сигнал, что взаимное представление слишком затянулось. И они стали прощаться, опять заверяя друг друга в том, как им было приятно познакомиться. Вот только не понравился Джону взгляд его шефа, которым он в это время смотрел на Рут. Слишком цепкий даже в его состоянии подпития.
       Метр, конечно же, был недоволен столь длительной задержкой и оставил их за столиком, холодно пожелав им приятно провести время. А Джон в это время лихорадочно соображал, чем ему грозила эта встреча. То, что он пришёл в ресторан не с женой, было абсолютно ясно для шефа. Но и Макриди тоже не супругу привёл с собой. А он, вообще, женат? И что будет дальше? Джон никогда не сталкивался с подобной ситуацией в прошлом, и это его нервировало.
       - Ты будешь что-нибудь заказывать? - Вернула его в реальность Рут.
       А он сидел, держа в руках меню огромного размера и ничего в нём не видя. Швырнул его на стол и сказал:
       - Что-то мне расхотелось.
       Действительно он почувствовал опустошение. Хватит на сегодняшний день. Наигрались.
       - Знаешь? - Подыграла ему Рут. - У меня тоже пропал аппетит. Поехали ко мне! Там найдётся что-нибудь в холодильнике.
      
      
      
      
       Сентрвилль, штат Виржиния, США.
      
       Ничего не происходило, и это нервировало. Сигнал из Москвы об уходе из Штатов так и не поступил, и он продолжал пребывать в своём доме, нервно вздрагивая на рассвете и поглядывая в окно. Более того, всё продолжалось, как было заведено. Свен оставлял под мостиком в парке чёрные пакеты, где, скорее всего, находились деньги для агента, и получал от него послания на свой лептоп, которые переправлял дальше. Это удивляло и настораживало. Ему хотелось бы надеяться, что в Москве понимали, что делали. То, чему его учили в высшей школе КГБ СССР, предполагало совсем другой сценарий действий.
       До суда над дочкой они с женой ещё как-то разговаривали, так как это было просто необходимо, но после него в доме воцарилась обычная атмосфера. Жена перестала обращать на Свена внимание и молчала, девчонки ходили в школу и кое-как учились, заказов на ремонт практически не было. Для вида он ставил на подъёмник свой собственный грузовичок, чтобы на мониторах тех, кто его пасёт, имелось изображение хотя бы какой-то деятельности. Но деньги из Москвы продолжали поступать, и он приносил часть из них в дом как заработок от работы в мастерской.
       Почему-то запомнилось, как однажды приехали какие-то латиносы на драндулете и на плохом английском объяснили, что им требовалось сделать. Парочка было весьма колоритной, и, прежде чем приступить к работе, Свен поинтересовался, откуда они прибыли.
       - Куба, - с гордостью произнёс мужчина.
       Видя, что он с интересом глядел на него, мужчина сказал:
       - Нам удалось сбежать.
       Поболтали ещё чуть-чуть. И после фразы: "Вы, американцы, даже не представляете себе, какой режим у нас в стране" Свен пошёл к их автомашине.
       Как американец, он, конечно же, не представлял, какой там режим, но у него на дальней полочке сознания сохранились детские воспоминания о том, как в бывшем СССР пели: "Куба - любовь моя", и им внушали, что кровожадные янки собирались поработить этот свободолюбивый остров. Что-то замкнуло, и у него в мозгу накрепко засело слово: "Куба". Сам не понимал, почему. Знал о теории путеводных знаков, но никогда сам с ними не сталкивался на практике. Может быть, это был один из них?
       Потом, дома, дождавшись, когда никого не было, на компьютере одной из дочек отгуглил "Куба" и стал лихорадочно просматривать появившийся материал. Со своего ПК опасался это делать, так как понимал, что любое движение на нём отслеживалось. Результат был удручающим. Плохо, очень плохо или просто ужасно. Так писали об этой стране в Америке. Единственным исключением был портал, где туристы делились впечатлениями о посещении острова. И, в основном, европейцы. А вот там получалось так, что, несмотря на все трудности, они чувствовали себя на Кубе прекрасно. Особенно их восхищали кубинские женщины. Некоторые даже писали о том, что мечтали остаться на острове навсегда после выхода на пенсию. И после описаний их приключений на Кубе Свен стал понимать, почему. Он бы и сам присоединился к ним, если бы представился такой шанс.
       "Чего меня вдруг понесло туда?" - Думал он, читая их воспоминания о пребывании на острове, а потом сам собой сформулировался ответ: "Нет дипломатических отношений и соответственно там нет американского посольства и нет ФБР".
       Не мог оторваться от чтения до тех пор, пока не увидел через окно, что девочки возвращались из школы. С сожалением отключил машину и понял, что назавтра пройдётся по этому сайту ещё раз. Воспоминания очевидцев лучше, чем комментарии любых, самых лучших репортёров.
       А пока требовалось решить, что делать с женой. Она смотрела на него просто с остервенением, когда они виделись с ней в те короткие промежутки времени утром и вечером, сталкиваясь в доме. В её глазах просто читалось: "Неудачник". Так она его называла несколько раз в то время, когда они ещё переругивались. Свен старался, как мог, избегать общения с ней, чтобы опять не спровоцировать её вопли. Знал, что после периода гробового молчания обычно наступал момент, когда её прорывало, и она давала волю чувствам, и тогда её слышали даже соседи в доме рядом. Но полностью избежать её присутствия не удавалось, поэтому приходилось исчезать из дома хотя бы в вечернее время.
       По мере того, как он собирался сведений о Кубе, в голове постепенно стала формироваться идея. Но для этого требовалась определённая подготовка. И начал он её с посещения городских баров. Надо сказать, что это выглядело, как вступление на вражескую территорию. За все годы жизни в Америке у него как-то не получалось заглянуть в этот сегмент жизни в этой стране. Просто не было необходимости.
       - Хей! Я тебя вижу здесь в первый раз. Как дела?
       Так приветствовал его бармен в первом из подобных заведений, что навело на определённые мысли. Эти ребята обладали прекрасной памятью на лица. Взял это на заметку.
       Там как-то не сложилось, и пришлось переехать в другое заведение. Раздражало, что в подобных местах полагалось заказывать пиво, а Свен его не терпел. Он предпочитал хлопнуть рюмку водки вместо того, чтобы целый вечер тянуть из кружки напиток горького вкуса. Но приходилось отрабатывать легенду для тех, кто его пас. Мол, проблемы в семье, и мужик пошёл в загул по питейным заведениям.
       Постепенно стал расширять географию поиска, пока не нашёл то, что ему показалось подходящим.
       - Я всегда пью "Бостон лагер", - сказал Свен бармену, подойдя за второй порцией.
       - Забито. Всегда будешь иметь "Бостон лагер". - Был ответ.
       - Меня зовут Свен. Я автомеханик. Если имеются какие-то проблемы с машиной, обращайся ко мне.
       И он протянул карточку мастерской. Так полагалось продвигать свой бизнес в Америке, и это не насторожит ребят, если за ним ещё присматривали, и они вдруг явятся сюда с вопросами после того, как он уйдёт.
       - Я - Брайен.
       Они с барменом обменялись рукопожатием через стойку бара. Теперь парень его запомнит на будущее. Так когда-то их учили действовать в школе КГБ. Сколько лет прошло, а навыки остались.
       - Слушай! А ты знаешь кого-нибудь, кто в округе покупает минитраки по нормальной цене? Я хотел бы продать свой.
       - Конечно.
       И бармен стал рыться в стопках карточек, которые обычно оставляли у него владельцы мелкого бизнеса.
       - Вот. Он - нормальный мужик и даст тебе наилучшую цену. И находится тут поблизости.
       - Спасибо, Брайен! Я ему обязательно скажу, от кого её получил, и он будет тебе обязан.
       И Свен помахал в воздухе полученной карточкой. Уж, теперь-то бармен его непременно запомнит. Они имеют свой процент с подобных рекомендаций.
       - Ладно. Где мой "Бостон лагер"?
       И он двинулся по периметру бара, останавливаясь, чтобы посмотреть на играющих в датс или на бильярде. По большому счёту, они его не интересовали. Свен в это время присматривался к посетителям. Пасут или нет?
       Бар был так себе. Основательно изношенный. Посетители - в основном, работяги, как и он. Никаких пришлых со стороны не просматривалось. Но кто знает? Вот парень с девушкой. Они или нет? Выглядели, как все. Потягивали пиво и просто смотрели на игравших. Подошёл поближе. Нет. Вряд ли. Парень был в укороченных штанах, и все ноги и руки были изрисованы татуировками. У девушки при ближайшем рассмотрении обнаружился пирсинг. ФБР вряд ли допустило бы таких, как они, для выполнения важного задания. Тут должны быть какие-нибудь серенькие и незаметные.
       Завершил движение в том месте, с которого просматривался вход в туалет. Стоял и попивал пиво, подолгу ставя кружку на стойку, не забывая оглядывать посетителей. Было тоскливо проводить время подобным образом, но что делать? Лучше, чем собачиться с женой в своём собственном доме. Плюс могло понадобиться в будущем. Идея ещё не выкристаллизовалась в полной мере, но первый шаг был сделан. Свен наблюдал за дверью, ведущей на задний двор, которая соседствовала с мужским туалетом. И это было первым этапом его плана.
       Для второго этапа тоже требовалась определённа подготовка. Пришлось залезть на чердак дома, и выгрести оттуда два здоровенных мешка хлама, который скопился за многие годы. Но в результате нашёл пару учебников испанского языка, который дочки проходили в школе. Покупать в магазине, а тем более учить через Интернет, опасался. Могли отследить, что вызвало бы ненужные подозрения.
       Навыки быстрого восприятия языка ещё не пропали, и уже через пару дней он спросил с улыбкой одну из дочерей по-испански, когда они обе были дома.
       - Как дела?
       В ответ нарвался лишь на удивлённое:
       - Ты чего это? А?
       Так и не осознал, поняла ли она его или нет, но ещё раз убедился в том, что они стали чужими друг для друга. Старшая через несколько месяцев уедет поступать в колледж, о чём она откровенно мечтала. Конечно, не о колледже, а о том, чтобы свалить отсюда. Ну, и младшей тоже вскоре это предстоит. Вот и закончился он для них как папаша, и вступят они в самостоятельную жизнь и будут уже отвечать сами за себя. Скорее всего, будут с отвращением вспоминать город Сентрвилль, штат Виржиния, где им пришлось провести столько лет жизни. Сонное место, где никогда и ничего не происходило. Ну, и их дом, где повисло тягостное молчание, и все чувствовали себя, как обитатели общежития, куда их забросила судьба.
       В таком случае и для него настала пора сорваться из этой дыры в звенящий и вибрирующий мир, о котором Свен в своём уже приличном возрасте имел лишь смутное представление. Свой долг отца и продолжателя рода он выполнил. Своей родине отслужил. Столько лет просидел в этой дыре. На этом хватит. Только бы успеть выскочить. И Москве останется только съесть это. Ну, не расстреляют же они его за самовольство?
      
      
      
       Служба внешней разведки России.
       Отдел США
      
       Руководству легко дать приказ, но как его исполнить? С подобной ситуацией Борис сталкивался впервые - искать агента ЦРУ в собственных рядах. И его непосредственный шеф, по-видимому, тоже, хотя и проработал он в их системе подольше, чем Борис.
       - Отложи всё и займись только планом мероприятий! Потом покажешь мне, подработаем и отдадим на утверждение наверх!
       И повторил, как начальство:
       - Не тяни!
       Можно было подумать, что Борис когда-нибудь затягивал данные ему поручения.
       "Совсем придурок", - подумал он в уме.
       Вот теперь сидел и глядел на чистый лист бумаги перед собой. Первой мыслью было: "Конечно, почётное задание, но почему мне?" Понимал, что в их конторе имелись работники и поопытнее него. Плюс внутренняя безопасность. Наиболее вероятной версией было - не хотят разглашения. Борис и его шеф и так уже знали, когда он написал докладную. Начальник отдела отсутствовал на работе. Его заместителя по каким-то причинам не пригласили. Скорее всего, опасались того, что вдруг пойдёт гулять слух, что крот сидит в их собственных рядах. Нет, уж. Поэтому решили, что пусть, уж, лучше они отдуваются. Ну, кто-то из их Управления контрразведки тоже. У них имелись свои каналы, чтобы попытаться определить, где сидел крот.
       Удивляло, что всё как-то не состыковывалось. Почему информация поступила через такой ненадёжный канал? Ведь им в течение долгого времени подбрасывали всякую муть и вдруг подобный подарок. Поэтому в результате раздумий на ум приходило только одно объяснение, почему вдруг поручение возложили на них - начальники наверху просто ждали, что будет дальше. Но по заведённому порядку им полагалось как-то реагировать. Вот они и "отреагировали", свалив всё на Бориса. Понимали, что ничего путного он не предложит. Опыта никакого. А в это время ФСБ будет перетрясать каждого, кто имел допуск к документу. Борис был уверен, что генерал их оповестил, чтобы не быть крайним. Может быть, они что-нибудь и нароют. Это их епархия. Плюс собственная контрразведка прочешет через свои каналы. В общем, все работали, и зам. начальника мог быть спокоен. Борис был нужен, только как один из винтиков в гигантской машине, поддерживающей некую химеру, называемую безопасностью. Ну, что даст американцам справка о процентах, из-за которой всё разгорелось? А зачем его конторе все те меморандумы, которыми обменивались многочисленные службы по другую сторону океана, и которые он в изобилии получал из разных источников? Ответ был только один: незачем. Просто игры взрослых дяденек, чтобы оправдать своё существование. Вот только на той стороне за эту деятельность по защите отечества получали гораздо больше, чем он. И это было обидно.
       В этом контексте попытался обдумать план мероприятий, который требовалось сдать руководству, и который бы их устраивал, но ничего не лезло в голову. А посоветоваться было не с кем. Его непосредственный начальник понимал в этом не более него. Никому другому не полагалось разглашать подобные сведения. Но ведь рано или поздно придётся держать ответ за полученное поручение. "Не тяни!" он уже слышал дважды. И вот так он сидел и глядел на чистый лист бумаги перед собой. С ручкой в руках у него лучше получалось, чем стучать по клавиатуре. Уж, потом он перенесёт написанное в цифровой формат.
       "Ну, и что предложить революционного?"
       Понимал, что потом это перечеркнёт многочисленное руководство, но с чего-то следовало начинать. И ничего не приходило в голову, кроме личной встречи с Джоном Дашковым, передавшим материал, который так насторожил руководство. И кто должен встречаться? Конечно, Артур. Стал просчитывать варианты.
       Первый - он работал на ФБР. Тогда они ни в коем случае не выдадут свой источник в Москве и станут играть в игры: "Скоро, завтра, послезавтра". Всё станет понятно, и все в его конторе будут счастливы.
       Второй - Артура использовали "в тёмную". Он лично встречается с Джоном Дашковым. Тот передаёт нечто. При передаче Артура забирают. И что дальше? А вот об этом пусть думают его начальники.
       И он стал набрасывать на бумаге текст. А в мозгу вертелось: "А ведь я тебя подставляю, парень". Но почему-то Борису казалось, что, скорее всего, второй вариант не состоится. Сами начальники побоятся. Отношения со Штатами сложные, а тут ещё шпионский скандал.
       Но документ был составлен и отослан непосредственному шефу. Борис своё дело сделал, а тот пусть разбирается с руководством сам. Его известят о принятом решении. Или не известят вовсе, потому что решение, вообще, не будет принято. Или этим делом займутся другие, и тогда ему не полагалось ничего знать. Или ещё проявится какой-либо факт, о чём они даже не догадывались. В их организации иногда случались необъяснимые вещи. В любом случае, следовало дистанцироваться от любой неопределённости. Так его учил мудрый тесть. Когда начнут разбираться, то будут искать стрелочника. А, уж, Борис очень подходил под эту категорию. Кто-то может захотеть пропихнуть своего на должность в Вашингтоне, куда он намеревался уехать. Тесть в своё время рассказывал всякие истории, как у них убирали неугодных кому-то людей. Он, хоть и подвизался на хозяйственных должностях, но крепко держал руку на пульсе в их лавочке, будучи полезным для разных начальников.
       Но отсидеться не получилось.
       - Ты чего тут понаписал? И это я должен подавать руководству?
       Начальник был раздражён. А Борис про себя подумал:
       "Ну, тогда сам напиши что-то другое! Если, конечно, сможешь".
       Но вслух ничего не сказал. Просто промолчал. В его ситуации не стоило ссориться с такими, как он.
       Так прошло несколько секунд. Каждый ожидал, что скажет другой. Наконец, начальник не выдержал.
       - Давай подумаем вместе!
       Борис пожал плечами, что должно было означать: "Давай".
       - Какая нам польза от подобной ситуации?
       Не дождавшись от Бориса ответа, разъяснил:
       - Никакой. Ловить у себя шпионов не наша задача. Пусть этим занимаются другие.
       Подумал и добавил:
       - Источник ненадёжный, поэтому будем предлагать его закрыть. Так и пиши - закрыть! И не тяни!
       Постоянное "не тяни" стало напрягать. Хотелось бы ответить придурку соответственно, но Борис сдержался. У них так не полагалось. На любую глупость следовало отвечать: "Есть". Конечно, он напишет. Вот только как быть с поручением руководства о первостепенном поиске Ареса?
       "Не забивай себе голову!" - в очередной раз дал себе команду Борис, возвращаясь к себе в кабинет.
       Разговор происходил в конце дня, и вскоре предстояло отчалить, чтобы забрать с работы жену. А тут: "Пиши!" Пришлось напрячься и отправить начальнику то, что получилось, в надежде, что тот подправит сам. Но к Карине он всё же опоздал. Она, конечно, надулась, и всю дорогу домой ехали в молчании. По пути, еле передвигаясь в бесконечных пробках, как всегда в последнее время, обдумывал, а как у них будет там, в Вашингтоне. В Штатах она не сможет поехать к маме, чтобы поплакаться, как здесь, в Москве, когда они ссорились. Там придётся сидеть, молча, по углам и дуться друг на друга. При этом ещё требовалось быть настороже, чтобы соседи по посольскому дому не услышали ничего лишнего. И дочка, которая всегда будет рядом и которая уже достаточно подросла, чтобы понимать, что отношения у родителей уже совсем не такие, какими были раньше. Ещё пару лет назад они вместе с Кариной сидели и играли с ней в её детские игры, обсуждали что-то, смеялись. А сейчас, если кто-то из них и занимается с дочкой, то только поодиночке. И смеха такого уже не было. Оставалось лишь надеяться, что в Америке станет получше, но с каждым днём в это верилось всё меньше и меньше.
       А, между тем, история с Аресом всё никак не завершалась. Борис, уж, подумывал, что зря он выловил злополучные цифры. Легче было бы их "не заметить", и документ лёг бы в архив, и никто бы о нём не вспомнил. Но джин был уже выпущен из бутылки.
       На следующий день начальник пребывал не в лучшем расположении духа.
       - Так. Запоминай!
       Он явно вернулся от руководства.
       - Посылай Артуру указание вызвать американца на встречу! По первой схеме в 12 дня в воскресенье в Макдональдсе. Там в это время будет полно народа с детьми. Предварительно пусть передаст Дашкову определитель. Ну, как положено по инструкции.
       А ведь это было именно то, что Борис предлагал с самого начала. Теперь стало понятно настроение начальника. Он же сам зарубил его предложение, и вот теперь такой поворот на 180 градусов после встречи с руководством. Не попал там в струю его начальник. Не попал.
       - Когда получишь от него подтверждение, подготовь указиловку для наших в посольстве, чтобы проконтролировали их встречу! Ну, сам знаешь. По стандартной схеме. Давай! Действуй!
       Вот только не сказал: "Не тяни!"
       Обсуждать подобное не полагалось, и Борис пошёл писать поручение. Опять пришло на ум, что таким образом они подставляли Артура в случае, если это были игры ФБР. И опять мыслишка о том, что никаких письменных указаний на этот счёт он не получал. А не отыграются ли на нём потом, когда что-то произойдёт? Конечно, поручение уйдёт в Америку не за его подписью. Шифрограммы полагалось подписывать начальству, а он сам там будет фигурировать лишь в качестве исполнителя. Но всё же. Эта командировка в Штаты всё время давила на мозги. Теперь всё, что происходило, он рассматривал через призму его поездки для работы в Вашингтоне. Если сорвётся, то вместо США ему ещё долго придётся терпеть своего убогого и косноязычного начальника. А успешно отработанные там три или четыре года давали хотя бы какой-то шанс на продвижение вверх. Без опыта работы за границей возможность подняться у них равнялась нулю.
       Он вздохнул и пошёл к металлической двери, за которой находилось святая святых - там писали шифровки за рубеж.
      
      
      
       Центральное разведывательное управление США.
       Отдел России и Европы.
      
       Как водится, Шон Макриди выждал пару дней прежде, чем завести этот разговор. Обычно он не заходил в кафетерий, где они перекусывали, но на этот раз вдруг явился с кофе, да ещё с чем-то на подносе. И сразу же плюхнулся за стол, где сидел Джон. Приглашений ему не требовалось. Он взглядом буквально выдавил со своего места ещё одного сидевшего за его столом парня из секции восточной Европы, который, надо сказать, уже изрядно надоел Джону со своими предсказаниями, кто завоюет суперкубок. Тот поднялся со своего места, даже не допив свой кофе, и со словами, обращёнными к Джону: "Ещё увидимся", покинул поле битвы. Шон проводил его долгим взглядом и приступил к допросу:
       - Ты давно знаешь тот ресторан?
       Было понятно, что он имел в виду. Но чтобы разговорить Джона, добавил, глядя куда-то в пространство:
       - Сам я там был в первый раз. Классное местечко. Мне понравилось.
       После этой уловки Джону ничего не оставалось, как признаться, что он в том ресторане тоже никогда до этого не был.
       - Угу! А как тебя туда занесло? Живёшь рядом?
       Где он жил, Макриди мог выяснить в течение одной минуты, произведя нехитрый набор на клавиатуре своего компьютера. Получив от Джона заверения, что нет, отхлебнул из своего стаканчика и поинтересовался:
       - Девочка предложила?
       Опять пришлось подтвердить, что так и было на самом деле, что вызвало новую серию вопросов:
       - Где она тебя зацепила? В "Крокусе"?
       Джон только, было, открыл рот, чтобы возмутиться некорректной постановкой вопроса, но Макриди его опередил:
       - Ладно! Прекрати, Джон! Уже все знают, что туда ходят наши девочки, у которых чешется между ног. Рут, ведь, у нас работает?
       Отрицать было бессмысленно. Шон уже успел выяснить, где и в каком качестве она работала. Хоть и на технической работе, но всё же в их лавочке.
       - Ты давно её знаешь?
       Отвечать на такой вопрос не хотелось бы, но Макриди был его непосредственным начальником, и не стоило портить с ним отношения. Тот обладал опытом в аппаратных играх и знал, как можно нагадить. Тем более такому, как Джон, который занимал не ахти какую должность. Поэтому он просто пожал плечами, что можно было воспринять вполне однозначно. И Макриди это понял.
       - Значит недавно. А мы с Мартой знакомы уже...
       Он прикинул в уме и улыбнулся.
       - ...много лет. И мне не хотелось бы её потерять. Понял?
       На самом деле Джон ничего не понял. Какое отношение он имел к тому, сколько времени Макриди трахался с Мартой?
       - Ну, если я только один раз увидел вас вместе, то это не означает, что ты можешь её потерять.
       - Да, причём здесь ты? Они же мне послали недвусмысленное предупреждение.
       Акцент был сделан на "они", и Джон был окончательно сбит с толку. Кто такие "они"?
       - А тебя лишь использовали в качестве болвана, - добавил шеф.
       Джон сидел и раздумывал, что сделать. Обидеться? Послать его куда-нибудь подальше? Встать и гордо уйти?
       - Неужели не понятно? - Продолжил шеф, продолжая глядеть куда-то мимо него. - Тебе подставили сладенькую пусси, ты повёлся, и она направила тебя туда, куда надо. То есть, ко мне.
       Во всей той истории с греческим рестораном было много странностей, и их поход туда никак не выходил у Джона из головы. Но всё закончилось просто фейервически дома у Рут, и это как-то сгладило неприятное ощущение от неожиданной встречи там со своим начальником.
       - Шон! Ты это серьёзно?
       - К сожалению, да. Но я тебя не осуждаю. Сам бы повёлся на такую.
       Он помолчал.
       - И что теперь делать? Послание получено. И именно ты мне его принёс в воскресенье.
       - О чём ты говоришь? Я ничего тебе не приносил. Что всё это означает?
       - Означает, что они от меня чего-то хотят и угрожают.
       - Кто они?
       Макриди сделал удивлённое лицо.
       - А ты что? Сам ещё не догадался? Друзья твоей Рут.
       Джон молчал, собираясь с мыслями.
       - Я был о тебе лучшего мнения, - опять поддел его шеф. - Израильтяне. Вот кто.
       - Шон! Ты что? Думаешь, что она...?
       - Нет. В этом случае она бы не светилась. Просто друг одного её друга попросил сделать для него небольшое одолжение. Так у них это практикуется. И надо сказать, что она блестяще исполнила задание. Правда?
       Помолчал и добавил:
       - И с твоей помощью сделала это так красиво, что никаких следов не осталось. Не придерёшься.
       Джон понял, что получил ещё один укол.
       - Теперь остаётся узнать, что им от меня надо.
       При этом Макриди упорно глядел задумчивым взглядом в пространство.
       - И что? Рут должна тебе передать, что им требуется?
       Шеф переключил взгляд на Джона и посмотрел на него, как на слабоумного.
       - Какая Рут? Она что? Подойдёт ко мне на улице и скажет: "Шон! Нам от тебя требуется то-то и то-то"?
       Видя, что Джон всё ещё его не понимал, разъяснил:
       - Ты мне передашь. Ты. Они будут использовать тебя.
       Такое трудно было осмыслить. Его самого будут использовать? Опять? И это нельзя пресечь?
       - Ну, можно, ведь, передать их тем же фебеэрешникам. Пусть они разбираются!
       - Джон! Что ты им передашь? О случайной встрече в ресторане двух козлов с любовницами? Ты представляешь, как они будут ржать над тобой?
       Макриди, конечно, был прав. И он не производит впечатления параноика. Действительно. А чего это Рут потащила его в такую даль, чтобы поесть, и именно в то время, когда там присутствовал Макриди со своей Мартой? Раньше он ещё допускал, что это был его величество случай, но теперь шеф почти убедил его, что тут был трезвый расчёт. Вот только зачем он в это дело влип?
       - Ну, я просто завяжу с этим контактом и всё. У меня к Рут нет никаких сентиментальных чувств в отличие от тебя с Мартой.
       - У тебя к ней есть инстинкт самца. Вот и используй её, пока она в тебе нуждается! И при минимальных затратах собственных средств. Правда? Тебе сколько лет? Знаешь, какие деньги в твоём возрасте требуется вложить в себя и в неё, чтобы баба легла с тобой в постель? О! Сообразил?
       Макриди был циничным по жизни, но тут он, казалось, превзошёл самого себя.
       - Поэтому давай! Действуй! Используй её, пока она использует тебя! Да, ещё и поиграйся с ней! Поупрямься! Сделай так, чтобы она устроила для тебя парочку фейерверков в постели! Это тебе не супружеское ложе. Правда?
       Но ему и не требовалось подтверждение. Макриди был одним из тех, кто умел слушать только самого себя. Поэтому он продолжил:
       - Только не перегружай себя "Виагрой"! Концы можешь отбросить.
       Макриди стал уже переходить все границы. Кто он ему? Мальчик, чтобы он его поучал? Джон только, было, открыл рот, чтобы сказать какую-то грубость, но не успел.
       - Теперь о наших коллегах.
       Сказав это, Макриди сделал кивок на свободный стул, которое никогда не занимал фебеэрешник.
       - Тебе же предстоит с ними сотрудничать. Не так ли?
       При этом он насмешливо поглядел на Джона.
       - Так вот! Сотрудничество не предполагает, чтобы они имели представление обо всём том, что у нас тут происходит. Сам знаешь, что туда берут не самых сообразительных ребят. И в наши дела их не впутывай! Не поймут. Понял?
       И продолжил свой инструктаж:
       - Поэтому передаёшь своему русскому парню тот материал, который тебе вручили, и забыл о них! А дальше пусть сами поработают своими мозгами и оторвут зады от кресел!
       Джон знал, что ЦРУ и ФБР не очень уважали друг друга даже сейчас, когда их свели в одно суперминистерство. Ему самому тоже было неприятно иметь с ними дело. Слишком заносчивые типы. Но в данном случае, как считал Макриди, они, ведь, имели дело с иностранной разведкой. Хотя, с другой стороны, как это доказать? Действительно засмеют.
       - Шон! А что если положить на всё и забыть об этой истории?
       - По-моему, до тебя так и не дошло, что это - форма шантажа. Они мне угрожают.
       - Каким образом?
       - А таким, что в штате Виржиния, где я имею честь проживать, супружеская измена является отягощающим обстоятельством при разводе и разделе имущества. Я не знаю, что на уме у этой братии. Если я не среагирую, то, скорее всего, они ещё раз найдут способ, как надавить на меня. Не через тебя, конечно. Ну, а потом кто знает? Могут сделать так, что я в своём возрасте окажусь на улице ни с чем, кроме как с долгами перед адвокатами и с инфарктом. Да, ещё и перед выходом на пенсию. Теперь понял?
       - А что тебе даст, если будешь знать, чего они от тебя хотят?
       - Предупреждён - значит вооружён. Слышал о таком? Им придётся раскрыться, и тогда я буду представлять себе, как с ними бороться. Использую или собственную службу безопасности, или ФБР. Хотя это будет трудно сделать. Ведь, эти ребята из Израиля числятся у нас в качестве близких друзей, и, скорее всего, никто не захочет портить с ними отношения из-за какого-то Шона Макриди. Ну, тогда придётся прибегнуть к другим способам борьбы.
       Помолчал и добавил:
       - А, может быть, вся эта история и выеденного яйца не стоит.
       Макриди посчитал, что тема исчерпала себя, и стал подниматься с места.
       - Ну, жду от тебя вестей.
       Его согласие опять не требовалось.
       - И счастливо поразвлечься!
      
      
      
       Сентрвилль, штат Виржиния, США.
      
       Так тянулись дни. Тревожный подъём на ноги на рассвете, успеть убежать на работу в гараж, чтобы не столкнуться с уставшей и раздражённой женой, которая возвращалась из своей больницы. Ну, а там поджидать редких клиентов, развлекая себя учебниками испанского языка, у которых на всякий случай оторвал обложки с названиями. Прошёл их легко и с удовольствием. Понравился красивый и мелодичный язык. Пожалел, что не выучил его по молодости. Для практики начал слушать в наушниках единственную в округе радиостанцию, вещавшую на испанском, и с удовлетворением стал отмечать, что удавалось понимать некоторое из того, что выстреливал на слушателей диск жокей. Повторял про себя наиболее понравившиеся фразы, чтобы их запомнить. Рискнул и заехал в магазинчик, который продавал подержанные книги. Купил там пару копеечных детективов в бумажных обложках и ещё один учебник для углублённого изучения испанского языка. Детективы выкинул на помойку за ненадобностью, а с учебника содрал обложку и стал носить его всегда при себе, как и компьютер, который передали из Москвы.
       Насторожил сосед из магазина рядом с мастерской, когда зашёл туда за какой-то мелочью.
       - Как дела идут? Что-то давно не заходил?
       Старик был не очень приятным типом и всегда лез с какими-то расспросами, поэтому Свен старался как можно меньше с ним встречаться.
       - Лотерею не покупаешь? Знаешь, какой джекпот на этой неделе?
       Хозяину было скучно. Других покупателей не было.
       - Знаю, - пришлось ответить Свену. - Не верю я в лотереи.
       - Ну, и я тоже, но один билетик всё же всегда беру.
       Потом стал рассказывать, кто отхватил последний крупный джекпот, а Свен всё дожидался, когда же он даст ему сдачу с двадцатки. Наконец, деньги были получены, и он уже стал поворачиваться, чтобы уйти.
       - Ну, а сам-то ты как? Всё в порядке? Не влез в проблемы? А то тут приходили какие-то и задавали всякие вопросы, в том числе и о тебе.
       Пришлось заверить, что с ним всё в порядке. Добавил для вида, что единственное, что беспокоит - это задолженность перед банком.
       - Нет. Те были не из банка. Ладно. Ты будь осторожен! Знаешь Мартина из аптеки на углу? Взяли его. Торговал какой-то дурью. Давай! До скорого!
       Ещё один тревожный звонок. Сколько их уже было, а в Москве всё молчали. А вот в Высшей школе КГБ в своё время в них вливали совсем иное. Их должны вытаскивать, используя все ресурсы. Так они тогда и делали. Им приводили множество примеров, как работала система. Но с тех пор прошло больше двадцати лет. Большой срок. Что-то изменилось за это время? Вполне возможно, что сейчас менталитет там уже иной. Он не представлял себе, что сейчас полагалось делать у них в подобных случаях
       Неопределённость давила на мозги, и он становился всё более раздражительным. Это стали замечать даже другие.
       - Привет, Свен! Бостон лагер? Ты чего такой озабоченный?
       Бармен узнал его со второго раза.
       - Да, устал за неделю. Только у тебя и расслабляюсь.
       - Ну, понятно. Для этого мы и существуем. Может, добавить чего?
       И бармен махнул рукой в сторону стойки, где находились более крепкие напитки.
       - Достаточно и этого.
       - Ну, как знаешь.
       Теперь можно было и оглядеться. Свен отошёл в сторону и через какое-то время, наконец, дождался, пока бармен направился в сторону двери, ведущей на склад. Парень толкнул дверь, и не раздалось никакого предупреждающего сигнала, что означало, что сигнализация отключена. А над дверью красовалась надпись: "Пожарный выход". По плану этого заведения, который Свен поднял через Интернет, значилось, что задняя дверь выходила улочку, куда подходили грузовики, разгружающие товар и собирающие мусор, и которая использовалась для стоянки личных автомашин людей, живущих по соседству.
       Следующее - осмотреться, кто его пасёт. Та парочка, которая, как кажется, была занята лишь сама собой? Они? Вряд ли. Уж, больно мужик сосредоточен на своей спутнице. Такое трудно изобразить.
       Может быть, те, которые сидят там, в углу? Не исключено. Не похожи на местных. Ну, что же. Пусть они считают, что так он проводит пятничные вечера. Должно помочь впоследствии.
       - Эй, приятель! Моя кружка требует добавки.
       - За мной не застоится.
       Теперь бармен запомнит его надолго, хотя вливать в себя ещё пива совсем не хотелось. С новой порцией включился в чей-то разговор поблизости, и те охотно откликнулись. Раздал им свои карточки, чтобы те, кто его пасли, понимали, почему он отправился так далеко от своей мастерской. Мол, хотел расшить географию своего бизнеса. Это - нормальная практика в Америке.
       Возвращаясь домой, поглядывал с зеркало заднего вида, но не заметил ничего подозрительного. Ну, что же. Пятница вечер. Наверное, они отдыхают и надеются на GPS, которое прицепили на его грузовичок.
       Дома обстановка явно сгущалась. Старшая повесила на стене календарь, на котором была отмечена дата отъезда, и ставила крестики на прошедших днях. К Свену обращалась, только когда требовались деньги в дополнение к тем, которые ей выделяла мать из семейного бюджета. Младшую он практически не видел. Она все вечера пропадала в каких-то компаниях. Его беспокоило, как бы и она не влипла в историю, как старшая недавно. Только не сейчас! Свен теперь знал, насколько это накладно из-за расходов на адвокатов. Это было бы совсем не вовремя. А средства теперь потребуются ему самому.
       - Не забудь положить деньги в коробку! - Единственное, что он услышал от жены за весь месяц в один из тех редких моментов, когда они столкнулись дома. Туда полагалось класть его долю на текущие расходы.
       Ну, а она сама старалась, как и Свен, улизнуть из дома в свои выходные дни, чтобы не видеться друг с другом. Понимала, что в нынешние тяжёлые времена шансы продать дом и разбежаться в разные стороны были минимальными. Поэтому, хоть и ненавидела, но терпела, потому что на доме висела ипотека, оформленная на них двоих.
       Опять пришлось в воскресенье подъехать в Макдональдс и выстоять там в очереди, чтобы получить на переданный ему нетбук очередную порцию информации от какого-то неизвестного. Конечно, его ПК был бы первоклассной уликой против него, если бы Свена взяли. Поэтому в мастерской заранее сделал приспособление, чтобы в случае опасности одним щелчком тумблера подключить его к машинному аккумулятору, минуя предохранитель. А там сила тока такова, что его нетбук должен просто расплавиться. Всё же на инженера учился в институте в Рыбинске. Какие ему могли предъявить улики кроме ПК? Никаких. После того, как слегка просветил себя в вопросах юриспруденции, используя книжки из магазина подержанной литературы, решил таким образом подготовиться к наступлению чрезвычайных обстоятельств, если они наступят. Из них узнал много интересного.
       Но на неделе пришло новое указание из Москвы. Создавалось впечатление, что там не врубались в то, что здесь происходило. Он что? Враг себе, чтобы выполнять подобное? Какие встречи? Какие определители? Да. Ему передали пару чёрненьких коробочек для определения незнакомого тебе человека, с которым предстояло встретиться. Они срабатывали и начинали вибрировать в кармане, когда приборы находились в сорока футах друг от друга. Но ему пришлось тут же их уничтожить, чтобы не поймали с уликами. Он, ведь, находился под колпаком. Неужели там этого не понимали? Нет. Личные контакты исключались. Если арестуют во время встречи, то тут уже не отвертишься. У них появятся доказательства и тогда, уж, получишь по полной программе.
       Теперь предстояло решить, что делать дальше. Коридор через Канаду явно отпадал. Ему было непонятно, о чём там думали в Москве, но продолжать опасные игры Свен не собирался. Хватит. В его почти пятьдесят получить двадцатку означало выйти оттуда только ногами вперёд на тюремное кладбище с металлической табличкой в изголовье. А он намеревался ещё пожить. И желательно хорошо пожить. Слишком долго он просидел в дыре под названием Сентрвилль, штат Виржиния. На Багамских островах, конечно, не получится. Слишком дорого. Да, и там засекут и вытащат. Но есть ещё и другие экзотические места, где не ступала нога ФБР.
       Теперь - как это осуществить? Приходилось быть осторожным и не пользоваться сетью. Там засекали любое движение мышью. Пристрастился к магазину подержанных книг. Там нашлось просто море информации, которая не отслеживалась. И всё за копейки. Слегка устаревшая, но всё же полезная. Строил планы, маршруты, рассчитывал время. Дошло до того, что лежал ночью без сна и всё обдумывал и обдумывал своё путешествие на юг.
       Заехал к дилеру, который находился возле бара, который посещал, чтобы прицениться, сколько сможет получить за свой грузовичок. Оказалось, что совсем гроши. Но сговорились об обмене на маленькую легковушку. Древнюю, но всё ещё бегала. А надолго она ему и не понадобится.
       В Москве не успокоились и прислали напоминание. Проигнорировал и его. Пусть думают, что хотят. Теперь, как и старшая дочь стал считать дни. Вот только не отмечал их крестиками на календаре.
      
      
      
      
       Служба внешней разведки России.
       Отдел США
      
       С утра приходилось таскаться на стажировку в МИД, хотя делать там было решительно нечего. Всё, что ему предоставили по экономическим отношениям между двумя странами, Борис уже перечитал. Он будет числиться в аппарате экономического советника посольства России, хотя никакой экономикой он там заниматься не будет. Удивляло, что все многочисленные посольские там делали. Судя по объёму материала, который ему предоставили, просто ничего. Справки явно переписывались одна с другой.
       - На месте разберёшься, - был стандартный ответ сотрудника, к которому его приставили. - Иди! Попей лучше кофейку!
       Шёл и пил, потому что требовалось провести в высотке на Смоленской площади определённое количество часов, и он их добросовестно отсиживал. Но в тот день не удалось.
       - Давай! Приезжай! И побыстрее!
       Язык у шефа не отличался богатством.
       Это было легче сказать, чем сделать. Москва стояла в пробках. Пришлось бросить машину в каком-то дворе и добираться на метро до здания их организации в Ясенево. Чертыхнулся, когда представил себе, что придётся повторить тот же маршрут вечером в час пик, чтобы забрать свою машину. Карине, без сомнения, предстоит добираться домой самой.
       По пути опять получил звонок.
       - Ты где?
       Начал объясняться, но начальник отключился, даже не дослушав. И, конечно, пребывал не в лучшем расположении духа, когда, в конце концов, Борис у него появился.
       - Что с Артуром?
       - Не знаю. На электронную связь с агентом вышел, но на указание о личном контакте с ним промолчал.
       - А почему проигнорировал? Тебя это не интересует?
       Борис действительно думал, что, может быть, это и к лучшему, что Артур молчал, и с этим Аресом как-нибудь разберутся без них. Но не прошло.
       - Могу ещё раз ему напомнить.
       - Давно надо было напомнить, а то теперь мне напоминает руководство.
       А ведь раньше шеф сам всячески внушал Борису, что поимка Ареса не их ума дело. Видимо, теперь получил по мозгам сверху и отыгрывался на нём.
       - Давай! Пиши срочно! Пока ты там болтался, я уже просмотрел то, что пришло от Артура сегодня ночью, и отправил записку наверх. Найдёшь копию у себя в ящике!
       Пришлось переварить "болтался". Оказалось, что в горе всяческой макулатуры, которая поступила от Джона Дашкова через Артура, он умудрился выудить изложение ещё одного важного документа, который передал Арес. На этот раз шеф был внимателен. Хотел реабилитировать себя за прошлый промах.
       А позже пришлось подняться к генералу. Там заставили ждать в приёмной, пока из кабинета не вышел в сопровождении другого мужчины тот контрразведчик, которого они видели в прошлый раз.
       - Сейчас зайдём ко мне! - Донеслось до них, когда тот обратился ко второму, который, скорее всего, был из ФСБ.
       И Борис, и его шеф догадались, что обсуждалось у генерала.
       В тот день, по-видимому, все пребывали в отвратительном настроении. Это по всему чувствовалось в кабинете генерала. Он выждал несколько секунд в тишине прежде, чем начать:
       - Почему Артур ещё не встретился с Дашковым?
       - Сегодня послали напоминание, - отрапортовал его шеф.
       - Я сам знаю, что послали. Но я спросил о другом.
       Его начальник решил свалить всё на Артура и стал говорить о недостаточном опыте работы у расконсервированного агента и об отсутствии у него профессионализма, которое было потеряно за годы простоя. Но выходило у него совсем неубедительно. Борис порадовался в душе, что не ему самому приходилось отдуваться. Наконец, он выдохся. По лицу генерала было видно, что тот остался недоволен.
       - Поймите одно! Ваша вчерашняя пустышка вдруг за одну ночь превратилась в источник ценной информации. Но подобное превращение вызывает у меня подозрение. Это могло произойти только потому, что кто-то захотел этого, так как это стало для него выгодно. Понятно? И вы не можете мне объяснить, как и почему подобное могло случиться. Думайте! Выясняйте! Кроме вас этим заняться некому. Мы не можем расширять круг посвящённых. И запомните! Это ваше приоритетная задача. От того, как вы решите эту проблему, будет зависеть ваше будущее. Вам нечего мне сказать?
       Это было неприятным заявлением. Что? И его командировка в Америку тоже? Ну, а что касалось "сказать", то ответом было молчание обоих.
       - Понятно, - вздохнул генерал. - Теперь конкретно. Когда Артур подтвердит дату встречи, придёте ко мне за инструкциями о том, что делать дальше!
       Очевидно, они всё уже решили на предыдущем совещании, куда их не пригласили, а им предстояло выступить лишь в роли исполнителей. Обидная перспектива. Хотя, с другой стороны, всё говорило о том, что чем дальше дистанцироваться от истории с Аресом, тем лучше. Но генерал сказал, что будут ещё и дополнительные инструкции. И что же на этот раз?
       Шеф всю обратную дорогу промолчал, и они разбрелись по своим кабинетам.
       Но на этом неприятности того дня не закончились. Когда Борис добрался до своего рабочего места, оказалось, что его вызывали в кадры. Ничего хорошего это не предвещало, и он не ошибся. Проблема заключалась в Карине. Даже не в ней самой. Тесть Бориса на самом деле был не отцом, а отчимом его жены. А настоящий отец был армянином, и где он находился, было неизвестно. На территории Российской Федерации его не обнаружили. А кадры очень хотели знать о его местонахождении. Борису уже пришлось давать письменное объяснение на этот счёт, но там не успокоились и поручили, чтобы он произвёл поиски. Карине даже пришлось разыскать и позвонить каким-то дальним родственникам в Армению и долго объяснять плохо говорящим по-русски людям, кто она такая. Родственники так и не смогли её вспомнить, так как она ни разу там не была. Армяне оказались подозрительными и ответили, что ничего не знают. И вот теперь это предстояло донести до кадровика. Тому, естественно, подобное объяснение не понравилось, и он пробурчал, что будет докладывать руководству. Разговор занял не более пяти минут, и всё, конечно же, можно было решить по телефону. Но на кадры у них сажали не самых сообразительных или просто провинившихся, и они там делали всё, чтобы выглядеть очень важными и скрытными.
       Потом была машина, которую требовалось пригнать обратно, потом Карина, которая взвилась до небес, когда Борис рассказал ей о разговоре в кадрах.
       - Пусть сами едут туда сами и разыскивают его! - Был вердикт. - Чего они прицепились? Я никогда в жизни его не видела, и он ни разу не поинтересовался мной. Может быть, он уже помер.
       А потом совсем удивительное:
       - Ну, если из-за этого твою командировку зарежут, то ничего страшного. И так проживём.
       Борис так устал за тот день, что не стал ей объяснять, что это для него был шанс, который следовало использовать. А "так", как она предлагала, они, конечно, проживут, но это будет означать, что ему до конца жизни придётся выслушивать указания убогих начальников и окрики: "Не тяни!" А те, кто у них сидел наверху, до того, как туда подняться, по два десятилетия проработали за рубежом в посольствах и в других учреждениях и только по этой причине выдвинулись. Только там можно показать себя и завести необходимые связи, чтобы попасть в обойму.
       Потом пришла мысль о том, что в посольстве, ведь, существует не только иерархия среди сотрудников, но и среди их жён. А тут ещё прибавлялось его специфическое положение, когда Борис будет находиться на нижней ступеньке в их собственной внутренней иерархии, возглавляемой резидентом в звании генерала. А как поведёт себя Карина в подобной ситуации? Обычно спокойная, но иногда армянская кровь начинала играть, и тогда можно было ждать взрыва. Но это - то, что на работе за границей совсем не приветствовалось. Особенно в их в организации, когда им было известно многое из того, что американцам знать совсем не полагалось. У парня, которого ему предстояло заменить, сложилась как раз такая семейная ситуация. Сначала начались нелады между ним и женой, а потом это выплеснулось наружу, и, как результат, теперь, скорее всего, после возвращения его куда-нибудь задвинут или, вообще, вынудят уйти. А ведь, наверняка, когда-то и тот парень тоже ехал с определёнными надеждами. И они разбились о семейную рутину. От этих тяжёлых размышлений у Бориса становилось на душе тоскливо. Он, как и Карина, стал с опаской думать о предстоящей большой перемене в своей жизни.
      
      
      
      
       Центральное разведывательное управление США.
       Отдел России и Европы.
      
       Первый сигнал прозвучал через неделю после разговора с Макриди.
       - Эх! Как хочется бросить этот проклятый город и свалить куда-нибудь на пляж под пальмами.
       Рут блаженно потянулась в постели. Джон слушал её в полудрёме после марафона, который она ему устроила, и думал о том, как хорошо было бы выпить холодненького пивка. Но она не держала в доме алкоголя, поэтому приходилось обходиться водичкой.
       - Ну, скоро праздник. Прибавь к нему пару дней и закатись на острова. Говорят, что сейчас хорошо в Доминикане.
       В то воскресенье Джон мог позволить себе не лететь сломя голову домой. Жена исчезла из дома, чтобы встретиться с "девочками", и предупредила, чтобы рано её не ждали. Дети разбежались по приятелям в соседних домах. Никто даже не поинтересовался, а что он сам будет делать. Ну, а раз так, то Джон отзвонил Рут, получил от неё "добро" и исчез из дома. И вот сейчас наслаждался покоем рядом с тёплым телом и перебрасывался с ней ничего не значащими фразами.
       - Наверное, хорошо в Доминикане, но мне туда не долететь. На мне до сих пор висит студенческий кредит, плюс ещё кое-что.
       Она обвела руками квартиру. Мебель действительно выглядела новой и не обшарпанной.
       - Сейчас не до Карибов. Надо зарабатывать деньги, чтобы отдать долги долбанным банкам. Что я и делаю. А ты где отдыхаешь?
       - Какой отдых с двумя детьми и с ипотекой?
       Действительно. Последняя поездка на отдых во Флориду состоялась, когда детей ещё не было даже в перспективе.
       - Ну, у тебя всегда имеется возможность подработать. Ты же на оперативной работе в отличие от меня.
       Вот тогда-то и прозвучал для него первый тревожный сигнал. Полусонное состояние Джона мгновенно улетучилось. Что она имела в виду? Джон внутренне напрягся, ожидая продолжения, но его не последовало.
       - И, вообще, как бы хотелось оттянуться.
       Последнее слово Рут произнесла по-русски. Это было специфическим словечком, которое американцы и русские понимали по-своему. Но она тут же переключила его внимание на другое.
       - Знаешь? Я, ведь, выросла в южном Бруклине в Нью-Йорке. Русский язык стала изучать, пока коротала время, подрабатывая в качестве няньки в богатых русских семьях в Бруклине. Они хорошо платили. А мой собственный папаша считал, что не было смысла тратиться на одежду и обувь для дочерей, и всё шло на единственного сына Марека, который должен был унаследовать его семейный бизнес. Папаша продавал подержанные машины таким же несчастным, как он сам. И ещё там, в больших и светлых комнатах, где жили русские, можно было наслаждаться тишиной и покоем после гвалта в нашей собственной тесной квартирке, где все не говорили, а кричали, чтобы их кто-то услышал. Привычка, унаследованная от многодетной семьи дедушки с бабушкой, которые бежали во время войны из Польши.
       Джон лениво слушал, старясь сообразить, зачем Рут всё это ему рассказывала.
       - Мне многое тогда было непонятно в русских семьях. Они просто какие-то другие. Например, откуда у них столько денег, и как глупо они их тратили. Я тебе уже рассказывала, как они являлись из ресторана, где потратили четыреста долларов за концерт какой-то бабы и на водку! Сумасшедшие деньги тогда для меня. Да, и сейчас тоже. А теперь я их понимаю. Они пользовались деньгами для своего удовольствия, пока они есть. Потом будет поздно.
       В это время в голове у Джона вертелись свои мысли. А что он делал в том возрасте? Играл в бейсбол и думал о том, что весь мир у него под ногами. И вот теперь засел в учреждении с громким названием и со скучной рутиной. Это только в голливудских фильмах агенты ЦРУ перепрыгивали с крыши на крышу, убегая от своих врагов, а реально все они - такие же бюрократы, как и миллионы других бюрократов на службе у государства.
       - Благодаря кредиту и деньгам, скопленным от работы на русских, удалось закончить колледж. Меня взяли на работу в контору, и я надеялась, что начнётся новая, интересная жизнь. Но не получилось. Для оперативной работы не подошла. Туда требовались здоровенные бабы. Не с моей комплекцией. Вот и сижу теперь и веду учёт, сколько туалетной бумаги вы использовали каждый день.
       Она помолчала, и Джон подумал, что монолог на этом завершился, но это было не так.
       - Только потом поняла, что меня взяли, потому что требовалось принимать в государственные учреждения определённый процент меньшинств, а женщины, как ты знаешь, в Америке относятся именно к этой категории. И на работе, как и в собственной семье, меня никто не считает достойной, чтобы обращать внимание. Контора - это мужская шовинистическая организация. Поэтому когда я, в конце концов, это поняла, то стала платить им тем же, презирая всех их в душе. И вот теперь у меня остались только друзья, которые меня уважают и относятся ко мне по-человечески.
       Джон мгновенно вспомнил, что Макриди говорил ему об отношениях между друзьями.
       - Но ты к ним не относишься, - продолжала она. - Ты просто трахальщик, и больше ничего.
       Рут повернулась и села на нём верхом, как наездница, и он заметил, что грудь-то у неё уже начала обвисать. Прикинул, что ей уже тридцатник с плюсом, и, как он понимал, семьи нет и никогда не было.
       - Такая вот история. И теперь приходится трахать женатых мужчин, чтобы поднять их эго в их же собственных глазах.
       Она провела руками по его груди.
       - Ну, у тебя-то жизнь поинтереснее. На этой неделе показывали по телевизору фильм, как Том Круз проникал в Кремль. Я сразу же о тебе подумала. Ты уже был в Кремле? Сколько агентов там завербовал?
       Отвечать на такое не хотелось.
       - Молчишь? Это - великая тайна? Ну, молчи, молчи! А по правде говоря, мне это и не интересно. Так. Взрослые мужики играют в детские игры. Но вам хотя бы деньги за это платят. И нормальные деньги. Не то, что нам.
       - Знала бы ты... - впервые подал он голос, вспомнив, сколько уходит на погашение разных кредитов.
       - Не хватает? Ну, всегда можно продать секреты и подзаработать.
       Джон опять насторожился.
       - За это знаешь, что бывает?
       - У умных такого не бывает. В этой лавочке половина продаёт всё тому, кто больше платит.
       - Тебе это доподлинно известно?
       Постарался выразить побольше скептицизма в голосе.
       - Люди рассказывали, как некоторые выходили на пенсию и потом жили на Каррибах в домах за миллион долларов. И на пинья-колладу ещё оставалось.
       Потянулась и добавила:
       - Эх! Сама бы что-нибудь продала. Деньги нужны. Но кому нужны сведения, сколько тонн бумаги здесь расходуется ежедневно?
       Джону показалось, что разговор на эту тему что-то, уж, больно затянулся. И, вообще, пора бы уже собираться домой. Но Рут продолжала сидеть на нём верхом.
       - А твой Макриди ничего, - сменила она тему. - Колоритный мужик, хотя и в возрасте. Я бы с ним не отказалась... Можешь ему об этом передать.
       - Непременно. Но у тебя есть конкурентка. Изящная бабочка. Правда?
       - Ну, сколько же можно с одной и той же? Пора, уж, и замену ей найти. Да, я и помоложе, чем она.
       Шевельнулась мысль о том, а откуда Рут знала, что у них долгая связь.
       - Передашь? - Спросила она игриво.
       - Прямо завтра.
       - Ну, тогда можешь идти домой. Пора в лоно семьи.
       Рут позволила ему подняться.
       - Я тебя не провожаю. Устала. Сам найдёшь свою одежду?
       Джон не стал ей ничего отвечать.
       Когда, уже одетый, подошёл к её постели, она лежала, отвернувшись от него.
       - Давай без сантиментов! Иди, уж!
       Джон был только рад этому обстоятельству.
       - Да. И передай Макриди ещё кое-что! - Услышал он вслед.
       Рут помолчала.
       - Арес. Запомнил?
       Джон постоял, ожидая продолжения, но ничего больше от неё не услышал. Она продолжала лежать, уткнувшись в стену.
       И вот теперь, зайдя в кабинет Макриди, он остановился у него перед столом. Тот вопросительно глядел на него снизу вверх из своего кресла, ожидая, зачем он явился. Джон выждал паузу и произнёс одно единственное слово, которое услышал от Рут. Шеф застыл, глядя куда-то мимо него.
       - Бог войны. Я посмотрел в Векипедии.
       - Сам знаю, чей он бог. Иди!
       При этом Джону показалось, что Макриди выглядел обеспокоенным.
      
      
      
      
       Сентрвилль, штат Виржиния, США.
      
       И вот, наконец, наступал этот день. Знал, что следующей ночью поспать не придётся, но сон никак не шёл. В конце концов, встал среди ночи и допил водку, которая уже давно стояла в холодильнике. Удалось отключиться только под утро, и проспал рассвет, когда Свен, как обычно, вскакивал, поджидая визита ФБР, чтобы успеть уничтожить присланный ему компьютер, единственную улику против него.
       Посмотрел на календарь. Пятница. Его последняя пятница в этой стране, если, конечно, не перехватят по дороге. А вот тогда ему маячило очень много пятниц взаперти. Поэтому первое, что Свен сделал, когда пришёл из дома в мастерскую, это уничтожил свой нетбук. В любом случае он уже ему не понадобится. Его работа в разведке закончилась. Хватит с него. Уволился по собственному желанию. Уж, больно она стала его напрягать. Да, и небезопасно. Не хотелось бы закончить свои дни за решеткой.
       Когда на заднем дворе мастерской отложил в сторону свою старенькую паяльную лампу и выкинул в мусорный бак останки умной машины, которая могла привести его в тюрьму, то почувствовал, что, как будто, свалил с себя тяжёлый груз. Из книжек знал, что теперь к нему будет очень сложно прицепиться. Конечно, его зафиксировали, когда Свен клал и забирал чёрные пакеты из тайников, но в американской юридической системе наличие видеозаписи не являлось достаточным основанием, чтобы осудить человека на столь длительный срок. "Это - не я" и всё тут. Запись имела значение лишь как дополнение к другим уликам, а теперь их не осталось. Скорее всего, они научились, как надо разбираться с компьютерами. А где он? Больше его не существует. Он не встречался и не разговаривал ни с кем, кто мог бы свидетельствовать против него. Проигнорировал все приказы из Москвы. Что вы мне сможете предъявить?
       А тут ещё пришло на ум, что больше не увидит своей обветшавшей мастерской со старым, поржавевшим оборудованием. И больше не встретится с совершенно чужой для него женщиной, с которой приходилось обитать под одной крышей. Девчонок жалко, но что делать. Пусть теперь они самостоятельно пробиваются в этой жизни. Он сделал для них всё, что мог.
       Стоя у ворот своей мастерской, взглянул на голубое небо над собой, на облака, чего не делал уже много лет. Господи! Как красиво! Как много он упустил в жизни, замкнувшись в своём тесном мирке в американской глубинке.
       Теперь оставалось только ожидать вечера. Маялся, пересматривая учебники испанского, слушая латиноамериканскую музыку по радио и всё время поглядывая на часы. Подъехал какой-то дедушка на колымаге и долго рассказывал, как у него барахлят тормоза.
       - Я ожидаю серьёзную работу, а клиент запаздывает. Приезжайте в понедельник!
       Дед уехал, очень недовольный. Конечно, не помешала бы лишняя сотка, которую Свен мог бы снять с него за такую работу, но он чувствовал, что в этот день у него будет всё валиться из рук. Ему удалось собрать кое-что из тех сумм, которые передавались из Москвы. Плюс у него оставались те деньги для их агента, которые он не стал закладывать в тайник, когда завибрировал щекотун, засёкший работающие камеры. В Москве о них и не вспомнили.
       Как назло появился ещё один клиент, и опять пришлось предложить ему приехать в понедельник. Ну, а потом наступило время обеда, и предстояло выполнить ещё один пункт плана.
       В магазине у его соседа взял пару бутылок воды и на кассе вместо приветствия получил от хозяина:
       - Тебя ещё не посадили?
       От неожиданности Свен напрягся, а старый осёл уже весело ржал своей шутке, вспомнив их прошлый разговор.
       - Ладно. Что там у тебя?
       И стал пробивать на кассе за воду.
       - Заходи почаще! А то я перестану рекомендовать тебя клиентам.
       А вот это было то, чего Свен ожидал.
       - Не увидишь меня пару дней. Уезжаю в Нью-Йорк. Там юбилей у родственника.
       - У! Нью-Йорк. "Большое яблоко". А я туда так никогда и не выбрался. Всё работал, работал. Думал: "Ну, ладно, через год". Потом ещё через год, а когда померла моя старуха, то уже стало поздно. Не могу бросить своё хозяйство.
       И он обвёл руками свой обветшавший магазин. Опасаясь, что того понесёт на разговоры, Свен направился к выходу.
       - Меня клиент дожидается.
       Теперь опять предстояло сидеть и думать, когда же, наконец, наступит вечер, а время, как будто, застыло. Прилёг на сиденье своего грузовичка и отключился на несколько минут. Потом посидел с учебником, вновь и вновь повторяя спряжение испанских неправильных глаголов. Их оказалось на удивление много. Просто сидел с закрытыми глазами и представлял себя на берегу тёплого синего моря. Прямо воочию видел волны, разбивающиеся о скалистый берег, и голубое-голубое небо над ним. Прикинул в уме, а когда он в последний раз был на море. Оказалось, что ещё в детстве, когда они всей семьёй "дикарями" поехали на Копейке в Крым. Помнил переполненный людьми пляж, не очень чистое море и вечную проблему поесть. Эх, многое он упустил в жизни.
       Наконец, решил, что пора. В последний раз оглядел свою мастерскую, которая кормила его многие годы, развернулся и вышел. Сожалений не было. Надо было начинать новую жизнь, а то он так и состарится тут, как его сосед, ничего не видя, кроме скучного, серого города. А мастерская останется стоять и потихоньку ветшать, потому что вряд ли найдётся желающий открыть свой бизнес в их депрессивном районе. Потом город наложит на неё свою лапу за неуплату налогов на недвижимость и всё. Жизнь из неё уйдёт навсегда.
       Даже не обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на свою улицу, когда поехал перекусить, чтобы не думать об этом по дороге. Ночь предстояла долгая. Просидел в закусочной почти час, ожидая своего времени. Поглядывал по сторонам, но никто не привлёк его внимания. Заходили, ели и уходили. На стоянке машины тоже не задерживались. Понимал, что это ещё не гарантия, что его не пасут, но всё же не мешало провериться.
       Подошло время, когда бар уже начали наполнять пятничные посетители, и Свен поднялся со своего места. Настало время для главного пункта его программы на сегодняшний день.
       В бар он вошёл как раз вовремя. Народ уже присутствовал, но ещё не наступил час пик.
       - Привет, Свен! Как ты поживаешь?
       Получив заверение, что отлично, бармен потянулся за кружкой.
       Свен бросил на соседний стул небольшую сумку с необходимыми в дороге вещами и занял удобную позицию, откуда хорошо просматривалась интересовавшая его дверь. Теперь оставалось только ждать. В который раз за этот день. И заодно присматривать за прибывающими посетителями. Кто из них?
       Время начинало поджимать, а бармен никак не покидал свою стойку. А Свену требовалось, чтобы он направился в кладовую, чтобы быть уверенным, что дверь туда не заперта. Осознав, что так может прождать ещё долго, принял решение обойтись без проверки. Ну, а если окажется закрытой, то придётся уходить отсюда другим способом. Выждав, когда бармен был занят оживлённым разговором с очередным посетителем, взял сумку под мышку, чтобы меньше бросалась в глаза, и не торопясь проследовал к туалету. Пройдя мимо, взялся за ручку соседней двери, над которой красовалась надпись "Пожарный выход", и она поддалась. Бармен в это время рассказывал своему собеседнику что-то очень смешное, повернувшись к Свену спиной. Закрыв за собой дверь, почувствовал, как часто стучало сердце, и как стало мокро под мышками. Внутри ударил в нос кислый запах прокисшего пива. По бокам комнатка была забита металлическими бочонками и коробками, но проход оставался свободным, и прямо напротив Свена находилась дверь к заветной свободе. Или так ему только казалось? Как и полагалось по правилам пожарной безопасности, поперёк двери находилась длинная металлическая ручка, на которую требовалось надавить.
       "Зазвенит или не зазвенит?" - Задал себе вопрос Свен.
       Не зазвенело, когда он рывком распахнул дверь. В некоторых заведениях такие пожарные двери подавали сигнал об открытии. Но в этом или решили сэкономить, или посчитали, что не за что опасаться.
       На улице полной грудью вдохнул свежий воздух, и, ссутулившись и накинув на голову капюшон, быстро зашагал прочь. Шёл и думал, как бы дилер не забыл об их договорённостях и в пятницу не ушёл домой раньше. Не доходя до него, вынул из сумки маленькую бутылочку и дважды прополоскал рот находившейся в ней водкой и выплюнул её.
       - Ну, ты как раз вовремя, - приветствовал его дилер. - А то мне надо закрываться и отчаливать домой.
       Обрадовало то, что тот торопился.
       - Слушай! Мы тут с друзьями засиделись. Потому и задержался. Ехать я сейчас не смогу. Сам понимаешь. Подъедет жена на моём грузовичке, я его тебе здесь оставлю и заберу "Субару". А она отвезёт меня домой. Идёт?
       Дилер скривился.
       - Свен! Так дела не делаются.
       - Ты ничем не рискуешь. Документы мы уже оформили. Страховка действует. Если что не так, то ты знаешь все мои данные, мой бизнес. Ключи я брошу через прорезь в двери.
       Его собеседник всё ещё раздумывал. Но, в конце концов, желание избавиться от застоявшейся у него "Субару" победило, и он с досадой согласился.
       Когда тот уехал, он засёк время и десять минут просидел в оставленной ему машине, опасаясь, что дилер может вернуться, позабыв что-то. Свен не хотел, чтобы он поднял тревогу раньше времени. По плану ему полагалось узнать о местоположении его грузовичка только в воскресенье вечером.
       Положенное время истекло. Свен завёл двигатель и выехал со стоянки. Маршрут на выезд из города пролегал мимо бара, где он в последний раз взглянул на оставленный там грузовичок, который столько лет ему верно прослужил. Машина тоже осталась в его прежней жизни, от которой он бежал, а перед ним лежала длинная дорога на запад. Это был путь к свободе.
      
      
      
      
       Служба внешней разведки России.
       Отдел США
      
       Хотелось бы какой-то определённости. Нет. Стажировка продолжалась по плану: МИД, свои собственные службы, сторонние. С него постепенно снимали все другие поручения. Всё, как предусматривалось планом, но где-то внутри грыз червь сомнения. Что-то происходило не так. И причиной была история с Аресом, которую именно он сам инициировал. А, ведь, думал, что это - его звёздный час. И вот теперь оказалось, что вся затея стала звёздным часом для совсем иных людей.
       - Зайди ко мне!
       Команда не предусматривала никаких возражений. И вот теперь Борис сидел перед своим начальником, к которому он даже не пытался изобразить на лице почтение. В данной ситуации этого и не требовалось. Тот, как всегда, глядел не на него, а уставился в стол перед собой.
       - Упустили мы Артура.
       Борис подумал, что тот оговорился. Он знал, что их человек в Штатах перестал им отвечать, но причём здесь "упустили".
       - Опять придётся оправдываться. Мол, недоглядели.
       Подобное было совершенно непонятно, но Борис решил не задавать вопросов. Как-нибудь прояснится.
       - Пришла шифровка из посольства. Их человек съездил в этот... Как его? Сентрвилль, что ли? Его лавочка закрыта. Сосед сказал, что он уехал в Нью-Йорк. Мобильный отключён. Свет в доме горит. Машина жены на месте. Его - отсутствует.
       Тут до Бориса, наконец, начала доходить суть проблемы.
       - ФБР взяло?
       - Скорее всего, да. И перед самым саммитом.
       А вот теперь всё стало на свои места. Фебеэрешники решили отличиться, и сейчас, если поднимется вой в СМИ, кому-то в их конторе не поздоровится. И так отношения с Америкой не самые лучшие, а тут президенту придётся оправдываться, что русские шпионы наводнили США и делали там всё, что хотели. А, ведь, они получали сигналы от Артура. Почему же тогда медлили? Кто виноват? Тут все станут валить друг на друга. И, вполне вероятно, его могут избрать крайним. Разговоры в кабинетах к делу не подошьёшь.
       Начальник молчал, очевидно, думая о том же.
       - Ладно. Пошли наверх!
       И стал подниматься из-за стола.
       Всю дорогу шли молча. Когда сидели и ожидали вызова, тоже не проронили ни слова.
       - Есть мысли о том, что происходит? - спросил генерал уставшим голосом.
       Мыслей у его начальника, естественно, не было, а Борис решил не встревать в разговор с начальством. Лучше молча отсидеться.
       - Как вы собираетесь искать пропавшего?
       Видя, что они не понимают, разъяснил:
       - Наши коллеги выяснили, что ФБР на этой неделе никого не арестовало по обвинению в шпионаже.
       Это было приятным сюрпризом от их внешней контрразведки. Худший из возможных вариантов отпадал.
       - Тогда, куда же он подевался?
       - Может быть, поехал в Нью-Йорке и вскоре вернётся?
       Это впервые подал голос его начальник.
       - Сомневаюсь. Ещё они выяснили, что его жена подала в полицию заявление о пропаже мужа.
       Череда сюрпризов продолжалась. У них бывали случаи, когда ФБР держало кого-то взаперти прежде, чем возвестить о своём достижении, но это случалось давно, во времена холодной войны, и, уж, семья об этом ставилась в известность.
       - Работал на ФБР, и они его спрятали? - Опять подал голос начальник.
       - А семья? Она на месте. Вообще, зачем его прятать? И, уж, тем более, передавать нам через него копию материала, полученного ими от Ареса.
       Сказано было таким тоном, что его начальник воздержался от дальнейших предположений.
       - Подумайте, куда он мог подеваться! Теперь о главном! Нам нужен Арес. ФСБ будет ещё год возиться со всеми подозреваемыми, а нам нужен результат уже сегодня. Тем более, что Арес хитёр. Он передаёт не копии документов, а их изложение. На этом его не поймаешь. Поэтому поисками займёмся мы. Это будет нашей основной задачей.
       Генерал просмотрел какие-то свои записи.
       - Начнём с Дашкова. Если он и не знает, кто такой Арес, то может сказать нам, кому в ЦРУ известно, кто скрывается под этим псевдонимом. Нам требуется знать имя того, кто с ним работает. Подберите и поставьте к нему на связь вместо Артура кого-нибудь из нелегалов потолковее. Из молодых, но уже себя зарекомендовавшего. Ему придётся встретиться с Дашковым, чтобы поставить перед ним задачу и оговорить размер вознаграждения. Поэтому нужен такой... Ну, сами знаете. Чтобы умел разговорить и заинтересовать человека.
       Прочистил горло и добавил:
       - И это должен быть человек, который не успел пустить корни и мог бы в любой момент срочно уйти. С Дашковым, ведь, тоже не всё понятно. Если Артуру не померещилось, то и его должны были поймать на камеры фебеэровцы, когда он вынимал закладки. Значит, и он у них под колпаком. Или как знать? Может быть, он вместе с Артуром с самого начала танцевал под их дудку? Но, ведь, два документа об Аресе пришли именно от него. Поэтому нужен контакт с Дашковым, а дальше посмотрим.
       Посчитав, что он и так много сказал, решил завершить инструктаж:
       - Осторожность, прежде всего. Докладывать мне регулярно! Ни с кем посторонним не обсуждать! Задача понятна? Вопросы имеются?
       Вопросов у них не было. Вернее, был один у Бориса, но вслух его задавать в такой напряжённой обстановке не полагалось. Неправильно поймут. И касался он его лично. Не поступило указаний о передаче работы над этими вопросами какому-либо другому сотруднику. У него же имелся план стажировки перед командировкой, и его следовало выполнять. А Борис чувствовал, что его будут постоянно дёргать с этой историей с Аресом. Какой, уж, тут план? И, ведь, руководство всячески старалось избежать разглашения. Означало ли это, что придётся заниматься этой кашей ему самому? А тут ещё повис исчезнувший Артур!
       - Давай ко мне! - Было единственным, что выдавил из себя его начальник, когда они спустились на свой этаж от руководства.
       - Мысли имеются?
       Это прозвучало, когда он устроился у себя за столом. Бориса просто подмывало высказаться об отсутствии мыслей в голове у самого начальника, но приходилось сдерживать себя. Это могло плохо окончиться. Поэтому он начал с того, что его больше всего волновало:
       - У меня, ведь, имеется план стажировки. Мне его надо выполнять. Время поджимает.
       - Ничего тебя не поджимает. Слышал, что сказал генерал? Никого лишнего не впутывать в это дело.
       - Сорвать срок выезда на замену?
       - Какая замена? Кого менять? Ты что? Ещё не слышал? Он уже здесь. Вернули его. У них там уже до мордобоя стало доходить.
       В голосе начальника прозвучала нескрываемое злорадство.
       А вот это было новостью для него. По-видимому, атмосфера в семье накалилась до такой степени, что парня решили срочно убрать оттуда, чтобы он не выкинул чего-нибудь.
       - Но к себе я его не возьму, - продолжал рассуждать начальник. - Пусть ищет для себя работу в другом месте.
       Было непонятно, почему он переключился на тему трудоустройства вернувшегося сотрудника. Ну, и ясно, что никто не будет спрашивать его согласия. Что скажут, то он и сделает.
       - Ну, вернули или не вернули... Мне надо проконсультироваться в кадрах.
       - Консультируйся, с кем хочешь! Но ты у меня работаешь над заданием, которое получили от генерала. Понятно?
       Предельно ясно. Его начальник, наконец-то, дорвался до ситуации, когда появилась возможность диктовать, и он мог делать гадости. А у Бориса не было другого выбора, как проглотить обиду. Он сам присутствовал на докладе генералу, и нечего было возразить.
       - Ну, если у тебя мыслей нету, то слушай меня! Пойди к тем из наших, кто сидит на кадрах нелегалов, подбери и принеси мне три кандидатуры! Я выберу, кого. Утвердим у генерала и начнём инструктаж. Давай! И чтобы сегодня у меня на столе лежал материал!
       Хотелось послать его подальше, но Борису пришлось подавил в себе это желание.
       - Поиски Артура?
       - Ты чего? Ещё не понял? Не нужен он тут никому. Исчез и исчез. Захочет денег - сам найдётся. А пропал, то что из того? С ним одни проблемы. Не забудь сообщить в финотдел, чтобы прекратили выплаты!
       И, уж, совсем копируя генерала:
       - Вопросы есть? Тогда выполняй! И не тяни!
      
      
      
       Центральное разведывательное управление США.
       Отдел России и Европы.
      
       Вызов поступил неожиданно. В последнее время Макриди ограничивался лишь посланиями по внутренней сети, содержащими ехидные комментарии. Все уже привыкли к этому и не обращали никакого внимания. Бытовало мнение, что он проработал в их конторе так долго, что они все ему просто опротивели. Вызывал лишь в случае крайней необходимости с указанием вопроса, который его интересовал. А тут просто: "Зайди в 3 часа дня". И нехорошее чувство, с которым Джон к нему шёл, не подвело. Макриди был не один.
       - Заходи, Джон! Присаживайся!
       Так, как будто он был хозяином кабинета, распоряжался фебеэровец. Да, и он на этот раз был не один. Рядом восседал ещё один тип.
       - Это - специальный агент ...
       Он пробормотал какое-то имя, которое Джон тут же забыл. Присутствие двоих настораживало, и он бросил взгляд на Макриди. Тот сидел совершенно безучастно и, как всегда, наблюдал что-то поверх их голов.
       - Джон! Идёт официальное расследование, и мы ожидает от тебя полного сотрудничества.
       Это насторожило ещё больше. Какое расследование? Что такого он сделал? А Макриди в тот момент продолжал изучать нечто, находившееся на стене позади их всех.
       - Расскажи подробно, как проходила передача материала на последней сессии!
       Джон в очередной раз взглянул за поддержкой на своего шефа, но тот продолжал держаться отстранённо. Ему нечего было скрывать, и он стал рассказывать, куда он подъехал на машине и что там делал.
       - Куда ты заезжал до Макдональдса?
       Тут было всё чисто, и ему ничего не грозило. Джон действительно приехал туда из дома. Но в мозгу пронеслась мысль о том, а не спросят ли о том, куда он поехал после. Как тогда? Сказать, что прямиком к Рут?
       - Когда ты сидел внутри, кто-то крутился поблизости? Что-то тебя насторожило?
       Джон подумал, что, может быть, пронесёт и уверил, что ничего его не обеспокоило.
       - Ты имел представление, кому ты передаёшь материал? Кто-то вызывал у тебя подозрение?
       По-правде, в тот момент он думал лишь о том, чтобы сессия поскорее закончилась, и как бы смыться оттуда. До дома Рут надо было ехать полчаса.
       - Ты рассказывал кому-нибудь о том, что тебе предстояло сделать? Жене? Близким?
       Джон мысленно представил себя, как он докладывал жене о том, чем ему надо было заниматься возле Макдональдса. Абсурд.
       Потом ещё несколько вопросов, на которые отвечал только "нет". И с путешествием к Рут его пронесло. До этого не дошло.
       - Джон! Это - официальное расследование. Тебе есть, что сообщить по поводу твоих контактов с агентом иностранной державы?
       Это было уже чересчур. Какие контакты? Кто настоял на передаче данных агенту иностранной державы? Разве не они сами?
       - Я с ним вообще не встречался. Вы меня в чём-то обвиняете? Мне пригласить адвоката?
       - А чего ты так возбудился? Это - часть процесса дознания.
       Он не представлял себе, какого дознания. Что, вообще, происходило? Опять бросил взгляд на Макриди и нарвался на: "Остынь!" Джон уже проработал с ним достаточно, чтобы понимать шефа без слов.
       - Ладно! Достаточно на сегодня. - Вдруг включился в разговор второй, который до того сидел молча. - Просто учти, что на тебя распространяется акт о неразглашении секретной информации. Если появится то, о чём нам необходимо знать, ты обязан сообщить об этом в Бюро. Вот моя карточка.
       Они стали подниматься, громко отодвигая стулья. Карточка осталась лежать на столе. Джон посмотрел на Макриди. Тот взглядом удержал его на своём месте.
       Когда за посетителями закрылась дверь, прошло ещё какое-то время прежде, чем Макриди начал:
       - Они его упустили. Кто играл в это воскресенье?
       - Наши против Далласких ковбоев.
       - Ну, так вот. Пока они орали и пили пиво, русский парень слинял. Теперь он сидит в Москве, пьёт водку и, сам понимаешь, какого он о них мнения.
       Кивок в сторону опустевших кресел. Шеф был ироничен, и чувствовалось, что он пребывал в хорошем расположении духа.
       - Теперь они ищут крайнего. Будь спокоен. Это - их проблемы. Ты же не сделал ничего противозаконного, так?
       Оставалось ответить только "нет" и безразлично пожать плечами. А в действительности Джон чувствовал облегчение от того, что ему удалось проскочить. Не понадобилось врать, что он делал после сессии с русским связным. Ну, не признаваться же им, что он заезжал на часок к Рут.
       Но на этот раз у него имелось нечто, что предназначалось только для ушей Шона Макриди. Когда Джон в последний раз валялся обессилевший в постели у Рут, та вдруг начала:
       - Ну, что? Как твой шеф? Всё ещё со своей бабушкой? Ей же уйма лет.
       - Я не стоял за дверью его спальни.
       - И не надо стоять. Стоит ему только кивнуть, и найдётся кто-то помоложе.
       Джон понимал, что недаром она затеяла этот разговор.
       - Ты предлагаешь ему себя?
       - Упаси боже! Я уже стара для подобных экспериментов. Подберём сексбомбу, от которой у него глаза на лоб полезут.
       Поразило "подберём". За ней стояла организация, и они его использовали. Неприятное открытие.
       - Не думаю, что его заинтересует твоё предложение.
       - А тебе и надо думать! Ты повторяй то, что тебе говорят!
       Джон обозлился. За кого она его принимала?
       - Я не сводник. Иди и предлагай ему блядей сама.
       - Ему не блядей предлагают, а деньги. Вот и донеси это до него! Он же на пенсию собирается. Самое время подумать о фондах, чтобы жить комфортно.
       Прозвучало жёстко, но Джон решил стерпеть. Его ещё многое интересовало.
       - И почему я должен это делать?
       - А вот почему.
       И она приложила его руку у себя между ног.
       - Понял?
       Он, конечно, понял, но было обидно, что его опять использовали лишь в качестве курьера.
       - А если я откажусь? Ну, найду другую пусси?
       - Такую не найдёшь. А если и найдёшь, то тебе это обойдётся в копеечку. Сам этого не понимаешь, что ли?
       Джон, конечно, понимал. Рут была предельно приземлённой бабой и допускала его до себя только потому, что ей это поручили. В этом не было никаких сомнений. Но оторваться от неё было трудновато. Его собственная жена держала его на голодном пайке. Он даже не мог припомнить, когда в последнее время она поддавалась на его уговоры.
       - Вот и скажи Шону, что Рут передаёт ему привет! Он - мужик сообразительный. Поймёт.
       Это было уже приказом. Джон только, было, собрался возмутиться, но она успела первой:
       - И без комментариев! Иди и передай! Чего, уж проще?
       А потом просто пригвоздила:
       - Собирайся! Тебе уже пора домой. Да, и скоро придёт моя руммейтка, а у нас с ней договорённость о том, что когда мы обе дома, то здесь не должно быть мужиков без штанов.
       И демонстративно повернулась к стене. Она не заморачивала себя вставать, чтобы его проводить. А ему действительно надо было уже поторапливаться домой.
       Вот теперь, сидя перед ним, предстояло донести до Макриди полученное послание.
       - Ещё что-нибудь? - Он, как будто, угадал его намерение.
       - Да, - выдавил из себя Джон. - Тебе передавали привет. Сам знаешь от кого.
       - Ну, передал. Теперь иди!
       - А ты не считаешь, что пора бы подключить ФБР?
       - Джон! - Макриди говорил усталым голосом. - В отношении чего? Того, что твоя подружка передала мне привет?
       - Ну, ты же сам знаешь, что это - не простое приветствие, а намёк.
       - На что же тогда?
       - Арес.
       - А ты что? Знаешь, кто это такой? Только не говори мне про греческих богов! Инструкции забыл? Почитай ещё раз! Что касается меня, то если я даже знаю что-то о нём, то не могу признаться, что мне известна эта кличка. Поэтому я не понимаю, о чём ты говоришь. Понятно?
       Подумал и добавил:
       - Нет. Ты, конечно, можешь пойти и заявить. Вон лежит карточка с телефоном. Но я ничего не знаю. А что будет дальше? Ты же сам знаешь, кто там работает.
       И Макриди опять кивнул на недавно опустевшие стулья.
       - Они же тебя отправят на обследование к психиатру. И будут правы.
       Макриди всем своим видом показал, как он от него устал.
       - И, вообще. Я сам решу, когда и кого требуется подключать. А сейчас иди!
       И Джон пошёл. Что ещё оставалось делать? Полученное поручение он выполнил. Как он понимал, теперь его курьерские функции в отношении русского связного отпадали. Тот сбежал. Ну, что же. Это и к лучшему. Поработает курьером для Рут. Тут он хотя бы получал достойное вознаграждение. Да, и жена уже привыкла к его отлучкам по субботам для выполнения важной работы. Жизнь продолжалась. А они там пусть пугают друг друга разоблачениями. Какое ему до них дело?
      
      
      
       Гавана, Куба
       Район Ведадо
      
       Он стоял на набережной и вдыхал запах моря. В Крыму оно так не пахло, как здесь. Уже не помнил, сколько прошло времени, пока он глядел на набегавшие волны. С самого утра испытывал странное ощущение свободы, которого никогда у него не было за последние двадцать с лишним лет. Совершенно чёткое понимание того, что впереди начиналась новая жизнь.
       До мексиканской границы Свен добрался почти без происшествий, если не считать того, что на второй день гонки по американским скоростным дорогам уже устал настолько, что в один момент, видимо, задремал за рулём. Спасло его то, что на обочине было выложено ребристое покрытие, и машина на нём так затряслась, что он тут же встряхнулся. После этого просто заставлял себя регулярно останавливаться, чтобы вздремнуть на заднем сидении машины, хотя страх всё время подгонял его вперёд.
       Перед самой границей дал пятёрку на заправочной станции и с телефона сотрудника отправил СМС дилеру с указанием места, где он оставил свой грузовичок. Не стоило допускать, чтобы он бросился разыскивать Свена через его жену. Прикинул тогда, а что она сама делала, когда он второй день не появлялся дома. Пошла в полицию? Но там принимали заявление о пропаже человека только через 72 часа. Просто проигнорировала? И такое возможно. А девчонки могли просто не заметить, что он перестал приходить домой.
       На самой границе наступило волнение. ФБР бросилось его искать? Сообщили или нет? Но прошло на удивление гладко. На американской стороне проверки не было, а пока стоял к мексиканскому пограничному контролю, заметил, как мужчина из впередистоящей машины подавал пограничнику водительские права. Поэтому спрятал приготовленный паспорт и сделал то же самое. Пограничник, конечно, покосился на вирджинский номер на машине и даже заметил:
       - Издалека приехали.
       Пришлось соврать:
       - Да. Решил отдохнуть на побережье.
       - Ну, счастливого пути!
       Он еле взглянул на его водительские права. Только потом Свен почувствовал, как вспотели ладони. Но это уже случилось на мексиканской стороне границы. Хотелось выйти из машины и станцевать что-нибудь весёлое. Но расслабляться было ещё рано. Его могли достать и оттуда тоже. С другой стороны, места там были небезопасные. В районах Нового Ларедо действовали наркокартели. Поэтому, чтобы передохнуть, заехал в центр города, где должно быть безопаснее. После Америки поражало количество народа на улицах, яркая одежда и шум. С трудом нашёл местечко, чтобы припарковаться. Тут же подскочили мальчишки и стали предлагать что-то через окно. Наискосок увидел лавку, торговавшую электроникой, и вспомнил ещё об одном пункте плана.
       - Заходите, сеньор, заходите! Что вас интересует? - приветствовали его внутри.
       А интересовал его компьютер взамен уничтоженного. Огляделся по сторонам. Лавка была забита продукцией электронной промышленности, но всё лежало как-то странно. Вперемешку.
       - У нас имеются самые последние модели. Хотите "Эппл"?
       Но Свену требовалось чего-нибудь попроще, и он ткнул пальцем в первое, что попалось на глаза. Хозяин всплеснул руками.
       - Прекрасная модель и стоит пятьсот долларов, но вам я отдам её за четыреста.
       При этом он стал поглаживать по крышке ПК, скорее всего, чтобы стереть с неё пыль.
       Свен присмотрелся, и ему показалось, что на блестящей крышке лептопа была царапина.
       - Он новый?
       - Мы продаём только новую продукцию.
       И хозяин закатил глаза, показывая, как он возмущён вопросом.
       - Коробка от него имеется?
       Хозяин пожал плечами и притащил коробку. Она была от другой модели. Стало понятно, что он торговал ворованным. Свен нашёл что-то, как ему показалось, приличное, и предложил:
       - Пятьдесят долларов.
       Хозяин стал возмущаться и размахивать руками, обсуждая с неведомо откуда появившимся вторым, что такое просто невозможно. Свен собрался, было, уходить, но хозяин схватил его за руку.
       - Триста.
       Закончилось эта история тем, что Свен стал хозяином вполне приличного нетбука с WiFi и расстался с 80 долларами. Коробки к нему не оказалось. При этом ему показалось, что хозяин остался доволен их сделкой. На улице его опять окружили торговцы, а какой-то парень стал ожесточённо протирать стекло. Понял, что там его не оставят в покое и с облегчением поехал в сторону выезда из города. Надо было поторапливаться. Впереди лежала длинная дорога до Мехико.
       Эти последние семьсот миль дались ему с трудом. Дорога была прекрасной, но сказывалась усталость, и приходилось часто останавливаться, чтобы передохнуть. Но ночью хотя бы не было настырных торговцев, которые постоянно лезли в окно с каком-то барахлом. На въезде в Мехико попал в утренний час пик и потерял массу времени. До района аэропорта добрался, когда рейс на Гавану уже ушёл. Так в первый раз произошёл сбой в его плане. А у него каждый день был на счету. Знал, что ФБР активно работало Мексике.
       В мотеле просто рухнул и мгновенно уснул. Впервые за столько времени и в кровати. Потом, наконец, без опаски залез в Интернет, чтобы обнаружить много интересного о Кубе. И самое полезное оказалось в русских сайтах, где путешественники обменивались своими впечатлениями. С трудом, но всё же как-то понимал русский текст. Столько лет прошло! В результате вздохнул, когда пришёл к выводу, что придётся совершить ещё одну поездку на машине. Встреча с миром социализма требовала определённой подготовки. Поэтому в ближайшем супермаркете закупил рубашки, носки, бельё, зубную пасту и много других мелочей, без которых не может существовать современный человек. На Кубе они отсутствовали. Плюс пришлось приобрести сумку, чтобы всё туда сложить. Он исчез из Сентрвилля в чём был и без багажа.
       До конца дня оставалось ещё немного времени, поэтому решил попробовать решить вопрос с машиной. Если бы успел к рейсу, то планировал просто бросить её на стоянке в аэропорту. Но ситуация изменилась. Объяснил портье в мотеле, где остановился, что ему требовалось, и тот всё организовал. Через полчаса появился краснокожий квадратный человек из местных индейцев, сунул ему в руки кучу местных денег и забрал ключи от машины. Никаких документов ему не потребовалось.
       Ночью не мог заснуть. Следующий день был решающим. Всё, что он проделал до тех пор, было лишь подготовкой. Рылся в Сети, пытаясь отвлечься. Принял пару бутылочек из мини-бара в номере, но волнение не отпускало.
       Очнулся в семь утра от звука телефонного будильника. Всё же удалось поспать немного. В аэропорт приехал заранее, расположился в кресле и опять стал ждать. Время тянулось медленно. Наконец, объявили посадку на Гавану. Только после этого подошёл к кассе и спросил, есть ли билет. Проблем с этим не оказалось, и, чтобы расплатиться, как раз хватило тех бумажек, которые получил от продажи машины. В течение всей поездки расплачивался только наличными. Кредитные карты в его ситуации исключались.
       На регистрации всё прошло гладко. Девушку только удивило отсутствие громоздкого багажа. Большинство пассажиров летели туда к родственникам и нагружали себя по максимуму, чтобы помочь им выжить при социализме.
       А Свена больше всего волновал паспортный контроль. Ладошки опять стали влажными. Но и там он проскочил. Понимал, что могут вытащить и из зала посадки, поэтому постоянно прохаживался по большому залу. Сидеть спокойно он не мог. Наконец, открыли дверь, и он стал в очередь на посадку в самолёт, поглядывая, нет ли чего-нибудь подозрительного впереди. Если обнаружит что-то настораживающее, то уже знал, что делать. Выйдет из очереди и пойдёт на выход из аэропорта. Рассчитал маршрут, когда ходил, ожидая посадки в самолёт. Так просто сдаваться им он был не намерен. Но там молодой парень и девушка проверяли посадочные талоны, и они никак не походили на агентов спецслужб.
       В самолёте сидел в своём кресле, уставившись перед собой, и наливался злобой. Ну, когда же они все закончат укладывать свои сумки и закроется входная дверь? Наконец, когда все расселись, рядом с ним оказалось пустое место. Но расслабиться не удалось. На него вдруг плюхнулся какой-то здоровенный мужик и, пристёгиваясь, спросил:
       - Американец?
       Ответа ему и не требовалось, и он тут же продолжил:
       - Посижу здесь, а то рядом со мной кубинцы с маленьким ребёнком, которые ни слова не понимают по-английски. В первый раз на Кубу?
       Пришлось признать, что да, думая про себя, случайно он появился или это - какая-нибудь ловушка. Мужик был в возрасте и уже с утра поддатый, но всё же следовало держаться настороже. Он сам совсем недавно имитировал перед дилером, что выпил, предварительно прополоскав рот водкой.
       - Брайен, - представился мужик, протянув ему ладошку.
       Свен тоже назвал себя. Если мужик - подставной, то он и так знал, как его зовут.
       - А не боитесь OFAC?
       - У меня жена - кубинка. Еду к её родственникам, - соврал Свен.
       Он уже знал, что это - американский государственный орган, следящий за соблюдением закона, запрещающего американцам посещать Кубу за некоторыми исключениями.
       - А я по церковным делам. Везу кучу тетрадей, карандашей, фломастеров для школ. У них там нет ничего.
       Самолёт стал, наконец, отъезжать от аэровокзала, и у Свена отлегло от души. Поэтому когда Брайен предложил по рюмочке из того, что он протащил на борт самолёта, то он не отказался. Выяснилось, что тот всю жизнь проработал механиком сначала в военно-морском флоте, а потом на каком-то предприятии.
       - Двадцать пять лет плавал на седьмом флоте. Двадцать пять лет на кораблях. Представляешь? Но вышел в отставку с благодарностью от президента за безупречную службу. Да. Вот так.
       А Свен подумал, что тоже почти такой же срок прослужил родине, но благодарности от неё он вряд ли дождётся.
       - Ты сам-то чем занимаешься?
       - У меня собственная автомастерская под Вашингтоном.
       Опять подумал, что если знает, то зачем скрывать.
       - О! Ещё один механик. За это надо выпить.
       Самолёт начал взлёт.
       "Ну, кажется, пронесло".
       За время полёта Свену пришлось услышать ещё много рассказов бывалого человека. Тот уже не раз посещал Кубу, и как он понял, на остров его тянуло совсем не желание помочь бедным детям.
       - Ты где собираешься остановиться? У родственников? Что? В гостинице? Ты что! Это же сараи. И гостей не проведёшь. Все сексуально здоровые мужчины останавливаются в частных домах. Стоит 30 долларов за ночь. Семечки по сравнения со Штатами. Правда?
       Отхлебнув, продолжил:
       - Я-то сам остановлюсь у одной моей подруги. А тебе могу посоветовать дом тётушки Амелии. И место хорошее, и она сама - прекрасный человек. У неё нет проблем с посетителями. В Гаване стандартная цена за услуги - 30 долларов. Любая девушка. А в провинции - двадцатка. Если запрашивают больше, не соглашайся. У них на острове средняя зарплата - 20 долларов. В месяц.
       И он поднял вверх палец.
       - Вот только к ней стали приезжать русские, поэтому бывает шумно. Они полностью отвязанные. Мы, когда приходили из рейса, конечно, давали выход парам в порту. Но у меня такое ощущение, что все они до поездки на Кубу просидели лет по десять в тюрьме. Не успокаиваются, пока не перетрахают пол Гаваны и пьют при этом, как жеребцы. Жуткие люди.
       Подумав, что его напугал, поэтому решил успокоить:
       - Сейчас не сезон. Может быть, их не будет, и у неё найдётся для тебя комната.
       И он был прав. Так Свен оказался в пансионе тётушки Амелии и не пожалел об этом. Но прежде, в аэропорту, он получил настоящий шок. Когда они с Брайеном, наконец, прошли все формальности и вышли из здания под яркое кубинское солнышко, то он просто застыл перед первой же автомашиной, которая попалась ему на глаза. Даже остановился возле неё, разглядывая.
       - Эта жестянка русского производства. Они называют её penny car.
       Перед ним действительно стояла советская Копейка с кубинскими номерами. Такая же, как у его отца. Даже цвет совпадал.
       - Ладно. Пошли! Ты здесь увидишь ещё много чудес.
       И они вдвоём направились к такси. Бывший моряк решил сэкономить и поделить пополам со Свеном расходы на поездку до Гаваны. Но по пути он ещё раз обернулся, чтобы взглянуть на машину своего отца.
      
      
      
       Служба внешней разведки России.
       Отдел США
      
       Не только жена, но и тесть тоже стал интересоваться, когда же они отчаливают в Америку. Скорее всего, Карина доложила, что Борис ходил, уж, больно озабоченный и на все вопросы отвечал только лишь: "Скоро".
       - Ты же сам знаешь, как у нас. Темнят.
       - Да, уж, известно. Есть какие-то проблемы?
       Они стояли на веранде дачи тестя, пока внутри готовился стол. Приехали с Кариной и с дочкой навестить родственников. Тесть подозревал что-то, и пришлось соврать, что всё в порядке, хотя это было совсем не так. Ну, не рассказывать же ему обо всех хитросплетениях этой истории. От кадровика он ничего не смог добиться, а собственному шефу Борис требовался, чтобы он разбирался с Аресом, с Артуром и с недотёпой-связным, которого решили приставить к Джону Дашкову, когда предыдущий сбежал. К заму по оперативной работе через голову собственного шефа он обращаться не имел возможности. Пойти к начальнику отдела тоже не мог. Согласно полученному ими приказу скрывали от него всю историю с Аресом. Очевидно, он числился у генерала в качестве одного из подозреваемых. Поэтому приходилось совмещать стажировку перед командировкой с работой над проблемой, которую на него повесили.
       Принёс своему шефу три кандидатуры для контакта с Дашковым, а тот забрал материал с собой и направился наверх для утверждения. Пошёл туда один, таким образом, у Бориса не было возможности самому спросить у руководства о планах в отношении него самого. Вернулся и швырнул ему дело одного из них.
       - Давай эту!
       Видя вопросительный взгляд, разъяснил:
       - Баба это. Генерал откуда-то о ней знает и сказал, что она такая, что Дашков должен повестись. Он же молодой мужик.
       Борис взглянул на досье. Там не было ни фотографии, ни имени, а только кличка - Смарагд. Так у него появился новый персонаж для работы. И он оказался сложным. Когда он по-дружески обратился к коллеге, который работал с ней последним, чтобы узнать его мнение, чего можно ожидать от Смарагда, тот ухмыльнулся и ответил коротко: "Проблем". Борис так и не понял, чем руководствовался генерал, когда утверждал эту кандидатуру.
       И они начались, когда Смарагд сообщила, что Дашков не выходил на связь. Сверху на него давили, и Борис поручил попытаться повторно. Опять потянулись дни, но ничего не происходило, и это нервировало. План стажировки он завершил.
       - Ну, вот и чудненько. Теперь займёшься Аресом по полной!
       Так отреагировал на эту новость его непосредственный начальник. А дома наседала Карина:
       - Мне надо знать. Руководство уже подобрало кандидатуру на моё место и требует дать им дату, когда я ухожу с работы.
       - Ну, и уходи с завтрашнего дня! Будешь потихоньку собираться.
       - Да, ты что?
       И дальше пошла тирада о том, как для неё важно её место, и что она будет делать, если уйдёт, а потом они никуда не уедут. Видимо, его тесть напугал Карину рассказами о том, как в их организации командировки за рубеж срывались в последний момент, потому что вакансия кому-то понадобилось для своего.
       - Нет. Мне нужна точная дата.
       Борис знал свою жену. Если она упёрлась, то сдвинуть её с места было очень сложно. А тут Смарагд, который всё никак не мог связаться с Дашковым.
       - Когда буду знать, тогда и скажу. А со своим начальством разбирайся сама!
       Дальше пошло слово за слово, крики, плач дочки, и спал он в эту ночь на кухонном диване. И естественно, что на работу пришёл злой, а там ещё одно происшествие. Прочитал сообщение из Америки и поплёлся к своему шефу.
       - Ну, что теперь? Её убирают?
       - Нет. Руководство решило оставить.
       Это было совсем странно. Смарагд нарушила инструкцию и просто позвонил Дашкову по телефону. Девочка не понимала, что творит. И никакие её заверения, что звонок прошёл с чужого номера, не должны рассматриваться. Откуда был сделан звонок, выясняется за несколько минут, а потом и кто звонил.
       - Будем ставить кого-то другого на связь с Дашковым или замрём?
       Борис понадеялся на второе, в результате чего он станет им не нужен, но такого не случилось.
       - Никого не будем ставить. Пусть она и встречается! Там так решили.
       И его начальник показал пальцем на потолок.
       - Напишем докладную, чтобы дали добро письменно?
       Предложив такое, Борис думал о том, кто будет отвечать в случае, если девочка провалится.
       - Никаких докладных. Выполняй то, что поручили!
       Так он опять попал в ситуацию крайнего, и это нервировало. И ещё в очередной раз откладывался его собственный отъезд. А это уже нервировало жену. Сначала она побаивалась покидать их маленькую, но уютную квартирку, и переезжать в другую страну, в другое окружение. Но смирившись с этой мыслью, уже не могла думать ни о чём ином, кроме как "когда". К тому же у Бориса всё никак не получалось найти того парня, которого он должен был сменить, чтобы переговорить с ним о том, как и что там, в посольском доме в Вашингтоне, в бытовом плане. Это было важно для Карины, так как они впервые выезжали в долгосрочную зарубежную командировку, и никакого опыта у них не было. Он-то будет весь день занят на работе, а ей придётся отсиживаться дома. Но по номеру, который он получил из кадров, никто не отвечал. Борис не знал, что там у него произошло с женой, но ему хотелось быть готовым, чтобы не столкнуться с неожиданностями на месте. А тот не проявлялся.
       Ничего не оставалось делать, как инструктировать Смарагда. Начальство поручило. Переслал ей фото Дашкова, которое удалось сделать кому-то из их сотрудников, работавших в посольстве, во время одного из сеансов связи. Не очень качественное, но можно было иметь представление о том, с кем встречаешься. После этого оставалось только ждать того, что там произойдёт. И ещё отражать наскоки дома. А они становились всё изощрённее. Позвонил тесть и стал задавать ненужные вопросы. Видимо, дочка проинструктировала. Пришлось давать стандартные ответы, что, мол, всё идёт как надо, и не стоит беспокоиться.
       - Ну, смотри! У нас там бывало много странностей. Думаю, что и сейчас их не меньше. Знаешь? Я уже ушёл и многие из тех, кто был мне обязан, тоже, но, если надо, то попробую что-то узнать.
       А вот это могло только усугубить проблему. У них если ушёл, то ушёл. Пришлось включить жёсткие интонации:
       - Не стоит. Разберусь сам.
       - Ну, смотри! Я хотел помочь. Сам так сам.
       Так Борис остался сам по себе. Никаких других средств, чтобы обезопасить себя от неожиданных действий других, у него не было. Тесть впихнул его в их организацию и через пять лет сам ушёл. Теперь не осталось никого, кто мог бы его прикрыть. А вот у его шефа такие возможности явно имелись. Недаром он стал его начальником при всей своей косноязычности и отсутствии ума. Вот так у них пробивались. Теперь можно было ожидать всяких бяк и от шефа, и от кого-то иного. И требовалось быть к ним готовым. Но даже в своих худших предположениях он не ожидал того, что его поджидало:
       - Так. Туда срочно требуется человек, поэтому мы оформляем того, кто там был и знаком с обстановкой.
       Имелся в виду Вашингтон. А его вопрос заключался в том, что Борис напомнил руководству о своём статусе на очередном докладе, куда его взял начальник.
       - А вам предстоит поработать здесь. Задание слишком важное, чтобы перепоручать его кому-то другому. И это - ваш шанс. Надеюсь, что вы это сами понимаете.
       Зам. по операциям впервые посмотрел на него, как бы изучая. А Борис в это время вдруг увидел удовлетворённую усмешку на лице его шефа, которая тут же исчезла. Он понял, что его переиграли. И кто.
       - Да, конечно, - подтвердил он, потому что ничего иного не оставалось сказать в данной ситуации.
       - А вы поедете на освобождающееся место в Канаде.
       Было ясно, что за его спиной всё переиграли. И его шеф принимал в этом непосредственное участие. Вот почему он перестал спрашивать Бориса о сроках его отъезда. Воспользовавшись ситуацией, задвинули его на периферию, потому что так было кому-то надо, чтобы пропихнуть своего кандидата. Канадская конная полиция, в функции которой вменялась контрразведка, посчитала, что у них в стране нечего разведывать, и там этими вопросами занимались три с половиной человека. Соответственно, в их организации эта страна считалась отстойником для тех, кому в этой жизни ничего не требовалось. И Борис попал в эту категорию. Но что он мог возразить? Решение было вынесено, и приходилось принимать его, как должное. А ещё он представил себе, что начнётся дома. Плюс объяснения с тестем.
       - Итак, работаем!
       На этом совещание с руководством было завершено, и они с шефом стали подниматься со своих мест.
      
      
      
       Центральное разведывательное управление США.
       Отдел России и Европы.
      
       В Крокусе Рут появилась сразу же вслед за ним. Да ещё и в сопровождении двух других девиц. Джон отделился от парней, которые работали с ним на одном этаже, чтобы посмотреть за спортивным матчем на экране на одной из стен поблизости от компании Рут, которая была занята обсуждением чего-то смешного между собой. Она, несомненно, его заприметила, но не подавала вида.
       "Ладно. Подожду. У меня ещё есть в запасе пять-десять минут".
       Подошёл к бару и заказал стопку водки. Поблизости не просматривалось никого, кто мог бы его знать. А к компании Рут тем временем добавилась пара мужиков явно не из их конторы. Обсуждение продолжилось с ними. Выждал ещё пару минут и решил, что настало его время. Не торопясь прошёл мимо и бросил:
       - Привет, Рут!
       Та кивнула в ответ и продолжала с интересом слушать одного из присоединившихся к ним мужчин, который что-то рассказывал. Пришлось пройти мимо. Приглашения присоединиться он не получил. Наливаясь злостью, прошествовал вглубь и набрал её номер на телефоне. Видел, как она вынула его из сумки, взглянула на дисплей и затем стала вертеть головой в поисках его. Нашла, встретилась с ним взглядом и швырнула аппарат обратно в сумку, не ответив. После этого стала всем своим видом показывать, как ей была интересна тема разговора. Это уже было вызовом. А времени оставалось всё меньше. Отправил ей СМС:
       "Давай свалим отсюда!"
       Реакция была той же самой. Взгляд на дисплей и обратно в сумку.
       "Кажется, тебя бортанули, - мысленно обратился сам к себе. - Что? Выполнила просьбу своих долбанных друзей, и я уже стал тебе не нужен?"
       И вот теперь стоял в Крокусе и соображал, а не попытаться ли забить встречу с Рут на следующий день после Макдональдса. Дать себе последний шанс. В этот день он явно пролетел. Взялся за телефон и стал набирать текст.
       - Не трудись!
       Рут стояла перед ним.
       - Хорошо проводишь время?
       Джон попытался придать своему голосу ироничность.
       - Наслаждаюсь окончанием ещё одной гнусной недели в конторе. А чем ты озабочен?
       - Да, хотелось бы выяснить на каком мы свете.
       - Что? Не складывается с женой? Тут пол зала озабочены той же самой проблемой.
       - Давай поговорим не о других, а о нас с тобой!
       - Ну, что же. Ты знаешь, сколько мне лет?
       Джон не знал, но догадывался.
       - Как ты считаешь? Я всю жизнь должна трахать женатых мужиков вроде тебя? В моём возрасте уже ищут другое.
       - И ты ищешь свой шанс здесь?
       - Не только в этом свинарнике. Мы с девочками направимся отсюда в другое место, где будет повеселее. Сегодня наша пятница.
       - Давай завтра организуем нашу субботу! Там ты мне расскажешь обо всех своих проблемах.
       - Зачем? Конечно, ты - нормальный мужик, но на этом заканчиваются твои достоинства. А мне нужен мой собственный. На все сто процентов. И чтобы после меня не бежал домой к жене, по дороге лихорадочно натягивая на себя штаны, а спал со мной в постели до утра. Ситуация понятна?
       Она была предельно ясной для него. Ему дали отлуп.
       - Ну, ладно. Счастливо тебе!
       - Да, уж, я постараюсь.
       И Рут повернулась и пошла прочь от него. Джон понимал, что обратного пути уже не было. Разве что, её друзья о чём-то попросят, как это было в тот раз.
       Он допил пиво и поплёлся к выходу. Субботние надежды пролетели для него так же, как и пятничные. Оставалась только предстоящая встреча в Макдональдсе, куда ему надлежало явиться. Так за него решило ФБР, потому что ситуация с загадочным Аресом имела продолжение. И совсем неожиданное. На неделе вечером на его мобильный телефон поступил звонок. Номер не высветился, и Джон решил, что это был один из тех придурков, которого наняли, чтобы он впаривал немыслимые страховки или что-то ещё в этом роде. Проигнорировал, но тот не унимался. И как раз в то время, когда он вышел из дома, чтобы постоять на их крохотном дворике и в спокойной обстановке выпить бутылочку пивка. Погода стояла великолепная.
       "Сейчас я тебе вмажу", - подумал, нажимая на зелёненькую клавишу, услышав звонок.
       - Джон!
       Голос был приятным женским, и он забыл, что собирался жёстко ответить какому-то типу из конторы, занимающейся телемаркетом.
       - Кто говорит?
       - Это - Стефани, с которой ты встречался в Макдональдсе. Помнишь?
       Дальше последовал точный адрес заведения, куда он ездил по заданию ФБР, чтобы передать информацию русскому связнику.
       - Как ты поживаешь?
       - Отлично, - ответил он почему-то севшим голосом.
       А сам в это время пытался сообразить, что происходит. Ему звонила какая-то женщина, говорившая с акцентом, и ссылалась на контакт с русским, который прервался, и на их встречу, которой не было в природе. Он ни с кем там не встречался.
       - Я подумала, что мы могли бы увидеться ещё раз в субботу на том же месте и в то же самое время. Мне хотелось бы задать тебе один вопрос. Не возражаешь?
       Раздражал её странный акцент, нелепость ситуации, непонятная игра с ним. Но требовалось как-то реагировать.
       - Ну, я мог бы, но хотелось бы знать тему разговора.
       Это могло хотя бы как-то прояснить картину.
       - О! Тема будет крайне привлекательная для тебя.
       И она призывно хохотнула. Голосок был очень приятным.
       - Мы же с тобой - одинокие сердца. Не правда ли? Не забыл, что именно через это агентство мы с тобой познакомились? Наша беседа будет продолжением той самой встречи. Ничего более.
       Приходилось проглотить и эти фантазии и соображать, что делать дальше. Потом пришла мысль о том, что после этого можно будет сгонять к Рут.
       - Ну, в общем-то, почему бы и нет? Вот только как я тебя узнаю?
       Вдруг дошло, что прозвучало глупо, но её это не смутило.
       - Я тебя ещё не забыла.
       После этого разговора оставалось лишь тупо смотреть вдаль и думать о том, что его начинают доставать со всех сторон. Даже какая-то неведомо откуда появившаяся баба. Хотелось заорать, сломать что-нибудь, но закончилось всё тем, что прошёл к холодильнику, чтобы взять ещё одну бутылочку. Никакого шума! Жена ничего не должна знать о том, что происходило.
       Когда Джон явился к Макриди на следующий день после странного телефонного звонка, тот, как всегда, вопросительно поглядел на него снизу вверх из своего кресла. Во взгляде читалось: "Ну, и чего явился? Что на этот раз?" Уже все знали, что он отсиживал своё время, считая дни, когда покинет этот кабинет и их здание, чтобы уехать куда-нибудь подальше от Вашингтона и от их лавочки. Наверное, уже подобрал себе спокойный уголок, где много солнца и можно спокойно проводить время, попивая пинья-коладу у себя на веранде. Пенсии, которую накопил за столько лет работы на государство, будет достаточно, чтобы позволить себе такую жизнь. Оттого и воспринимал он их всех, как назойливых мух, которые отравляли ему жизнь в последние месяцы перед уходом.
       "Неужели и я буду таким же уставшим от жизни, когда придёт время отчалить отсюда?"
       Хотя нет. Подняться до должности Макриди вряд ли получится. Тот начинал ещё во времена "холодной войны", и ему повезло, что он застал время, которое в России называли "перестройкой", и тогда он мог делать там всё, что хотел. На этом и поднялся до кресла начальника.
       - Что? Твоя пусси послала тебя ко мне с очередным посланием?
       В последнее время цинизм Шона Макриди стал переходить все границы, но у Джона не было другого выхода, как обратиться к нему. Надо же было доложить о состоявшемся разговоре. Реакция Макриди была предсказуемой. Он довольно ухмыльнулся:
       - Ну, продолжай свои игры с ФБР! Чего ты от меня хочешь?
       Та карточка, которую фебеэрешник вручил Джону во время их последней встречи, конечно же, перекочевала в мусорную корзину, и теперь предстояло полагаться на Шона Макриди, чтобы представлять себе, что делать дальше.
       - Ну, ладно. Я им сам позвоню! Будь всегда на связи!
       Так он опять попал под прессинг ФБР.
      
      
      
       Гавана, Куба
       Район Ведадо
      
       Он проснулся с ощущением полнейшего счастья. Мария уже убежала на работу, а за стеной доносились звуки на кухне, где трудилась тётушка Амелия, а в воздухе стоял вкуснейший запах яичницы и чего-то ещё, что невозможно описать словами.
       Это был второй день его пребывания на Кубе. От своего случайного попутчика в самолёте он знал, что хозяйка пансиона может готовить за небольшие деньги. Вот и сейчас они жарила для кого-то "хуевос пасадос" - яичницу, которая была стандартным завтраком везде на Кубе. А ещё она снабжала путешественников дополнительным сервисом: автомашинами для поездок, сигарами, полезными советами, а главное - девушками для проведения досуга. Вот и ему в первый же день предложила свою "родственницу" Марию, которую охарактеризовала, как очень честную и порядочную девушку. И она пришла к ужину, который Свен оплатил, и который оказался весьма обильным с учётом его стоимости в американских деньгах. За столом собралась сама тётушка и её муж, колоритный тип, говоривший безостановочно на языке, который был недоступен Свену, хотя он понимал, что это был испанский. Тётушка Амелия с трудом, но говорившая по-английски, пыталась передать смысл того, о чём повествовал её муж. А Мария сидела, в основном, молча, потому что ни слова не знала по-английски, и Свену иногда приходилось использовать свои начальные знания испанского, чтобы как-то расшевелить её.
       В конце концов, всё пиво было выпито, и ужин завершился. Хозяин предложил сигару, но Свен отказался. Когда они остались одни за столом, спросил Марию, мобилизовав свои знания языка:
       - Останешься сегодня у меня?
       - Конечно.
       И она впервые улыбнулась. Свен уже заметил, как трудно определить возраст кубинок. Прикинул, что ей лет двадцать пять-тридцать. Сбитая, смугловатая, не очень красивая. Сказала, что работала учительницей в начальных классах. А тётушка Амелия, оставшись с ним наедине, завершила переговоры об условиях:
       - Дашь ей двести кук, и она будет приходить к тебе каждый день после работы.
       Куками называли эрзац доллары, которые ходили на Кубе наравне с местной валютой. Свен сказал тётушке, что остановится у неё на неделю.
       - Сто сегодня и остальные потом. И не беспокойся! Она честная девушка. - Вновь заверила его тётушка Амелия.
       Так он оказался с компаньоном на ближайшую неделю и не пожалел об этом. Тихая и спокойная за столом, она проявила свой темперамент ночью. Такой, после чего весь его предыдущий сексуальный опыт показался ему детскими забавами. И вот теперь Свен нежился в постели, вспоминая события ночи.
       Потом весь день бродил по старой Гаване, опять вышел на Малекон. Город был потрёпанным. Здания не ремонтировались с момента революции. Но поражал колорит и сами обитатели. Там не было напряжённых и недовольных жизнью лиц. Все выглядели вполне упитанными и современно одетыми, хотя по пути не встретил ни одного магазина, продающего одежду. И продукты тоже. Как они выживали? Наверное, так же, как и они в восьмидесятые в Рыбинске. В магазинах не было ничего, кроме горчицы. Джинсы "Леви", привезённые командировочным из Индии, считались верхом шика. Но, насколько он помнил, не голодали. Как-то выкручивались. Скорее всего, и здесь, в одном из последних оплотов социализма, люди делали то же самое. Только в отличие от них с улыбкой на лицах.
       Раздражали пристающие с вопросами:
       - Ты откуда приехал?
       Это были парни, называемые здесь "друзьями", а на самом деле сводники. Но тётушка научила его паре фраз, как от них отбиться, и они действительно тут же исчезали.
       Вообще-то, Свен собирался посетить российское консульство, но так и не дошёл до него, заворожённый колоритом города. Подумал: "Завтра". Это было любимым словом на Кубе.
       Возвращаясь в пансион тётушки Амелии, увидел на улице рядом с соседним домом "Ниву" с открытым капотом. Заглянул внутрь. Там увидел тот самый примитивный двигатель, от которого наступила ностальгия. Вообще-то, насмотрелся на улицах на антиквариат, оставшийся в Гаване ещё с пятидесятых годов прошлого века. Даже не представлял себе, как эти машины ещё ползали. Но то был американский автопром, а тут свой родной. И мотор у него отчаянно грохотал и всё время глох. Рядом стоял темнокожий мужчина и громогласно возмущался тем, как плохо ведёт себя его машина.
       - Зажигание не выставлено, - сказал Свен по-русски фразу, которая врезалась ему в память с детства.
       Тот, конечно, ничего не понял.
       - Отвёртка есть? - На этот раз спросил он по-английски и показал жестом, что имелось в виду. Мужчина закивал в ответ и притащил требуемый инструмент, которому было уже лет сто.
       "Ну, что? Не потерял ещё квалификацию?" - Задал себе вопрос.
       Регулировка зажигания в отсутствии всяческих приборов требовала терпения. А тут ещё хозяин следил за каждым его движением, открыв рот. Наконец, минут через двадцать двигатель стал работать более ровно. Но для такой колымаги и это уже было достижением. Хозяин вот только не танцевал от радости.
       - Подожди здесь!
       И он побежал в дом. А Свен заглянул внутрь машины. Сиденья протёрлись до дыр. На месте водителя была постелена какая-то дерюга, потому что, скорее всего, от дерматина вообще ничего не осталось. Ручки стеклоподъёмников отсутствовали. Сколько прошёл этот образец советского автопрома по кубинским дорогам просто невозможно было представить себе.
       Наконец, появился хозяин машины и вручил ему пять сигар. Потом стал рассказывать, какой это дорогой подарок от него "алеману", который так хорошо разбирался в моторах. Свен уже знал, что так, "немцами", называли на Кубе всех светлокожих иностранцев. Он прервал монолог мужчины, потому что уже опаздывал на обед к тётушке Амелии.
       Там он вручил ей сигары, она всплеснула руками и уверила, что знает, куда их пристроить. Когда Свен сказал, что они дорогие, то она со смехом уверила его, что хозяину машины они доставались бесплатно. Его сын работал на фабрике, производящей сигары. А ему вспомнилась собственная юность при социализме. Тогда тоже там, где работали, оттуда и тащили, а потом происходил натуральный обмен украденного на украденное.
       - Завтрашний завтрак для тебя бесплатный, - обрадовала его хозяйка, пряча полученные от него сигары.
       Так он заработал свои первые пять долларов на острове. Именно столько хозяйка брала с него за завтрак.
       Потом пришла Мария, и тётушка Амелия тут же стала ей рассказывать, как её постоялец отремонтировал машину непутёвому соседу, и уже немного зная хозяйку, Свен подумал, что назавтра вся улица будет знать об этом событии.
       Вечером они вдвоём с Марией вышли, чтобы посмотреть на ночную Гавану. Оказалось, что это безопасно. Полиция пока хорошо контролировала обстановку. Да, и скрылись в темноте облупившиеся стены, улицы были полны радующихся жизни людей, и казалось, что в тот день был какой-то праздник. Зашли в кафе, где оказалось, что один шарик мороженного стоит для кубинца один местный песо, а для иностранца - один кук, что в двадцать пять раз дороже. Мария проявила смекалку и заказала обе порции за песо. Опять припомнилось то время в СССР, когда существовали специальные магазины "Берёзка", где продавали западные товары на некие "чеки", а на чёрном рынке они уже стоили в несколько раз дороже.
       А потом ночь, ленивое пробуждение в одиночестве утром и мысль:
       "Надо сегодня, наконец, сходить в российское посольство".
       С утра заставил себя туда добраться и попал к окошку, за которым сидела женщина и вопросительно глядела на него. Свен протянул ей свой американский паспорт и заявил, что ему требовалось поговорить с консулом. Она на плохом английском заговорила, было, о том, что виза в Россию выдаётся по месту проживания. Пришлось повторить своё требование, но уже другим тоном.
       - Ждите!
       И она захлопнула окошко.
       Минут через пятнадцать появился парнишка в белой рубашке с короткими рукавами и кивком головы пригласил его в отдельную комнату.
       - Я - работник консульства. Чего вы хотите?
       Парень был ещё совсем молодым, белокожим, с короткой стрижкой на голове и говорил на приемлемом английском. Судя по возрасту, по-видимому, он в первый раз приехал на работу за границу. И он сказал ему ту фразу на русском языке, которую многократно повторял в голове, чтобы после стольких лет жизни за границей произнести её правильно:
       - Меня зовут - Олейников, Вадим Павлович.
      
      
      
       Служба внешней разведки России.
       Отдел США
      
       На работе ему опять вернули все его обязанности, и со своим шефом Борис старался пересекаться как можно реже. Видел его только на оперативках, и с того вызова к генералу не обменялся с ним ни словом. Кадровик повторил слова зама по операциям, Борис равнодушно ответил: "Я знаю", и на этом их беседа завершилась. Решил для себя отсидеть на этом месте полгода и тихо уехать. Даже в спокойной Канаде можно попытаться как-то проявить себя. А здесь в такой обстановке, да ещё и с таким начальником подобное исключалось.
       Дома пришлось пережить бурю. С Кариной произошла метаморфоза. Если раньше она переживала, что им придётся уезжать, то теперь её бесило, что они не уехали. Никакие аргументы о том, что поездка только откладывалась на шесть месяцев, не действовали. Теперь оказалось, что и работа у неё плохая, и она всегда мечтала оттуда уйти, и теперь попала там в дурацкое положение. Хотя Борис подозревал, что истинной причиной было то, что о ней будут злорадно шушукаться по углам в её конторе. И ещё бесконечно повторяла: "Я тебе говорила", хотя и не было понятно, о чём. Атмосфера в квартире стояла накалённая, и воцарилось молчание.
       Борис и сам в душе переживал, хотя старался этого не показывать. Знал, что на его работе за спиной тоже шушукались, как у них было принято. И, скорее всего, придумывали разное, почему произошла замена. Не мог же он объяснить им истинную причину. Затем не было понятно, какова ситуация с Канадой. В кадрах о командировке не сказали ни слова. А они с Кариной уже много раз обсуждали вопрос с квартирой. Думали подсобрать денег за границей, продать свою, может быть, тесть что-то добавит и купить побольше и в хорошем районе. Дочка подрастала, и их нынешняя стала для них малова. Теперь всё зависло, и оставалось только ждать.
       А ещё пришлось объясняться с тестем о том, что и почему. На его аргумент, что, мол, должен завершить важную работу, тот ответил:
       - Знаешь? Говорят, что товарищ Сталин любил говорить, что незаменимых людей нет. А, ведь, это - правда. Сколько раз у меня так было. Думаешь, что вот сидит такой, и как же без него. Всё же развалится. А потом приходил новый, садился на его место и через месяц уже забыли о прежнем. Также и с важными поручениями.
       К сожалению, тут он был прав. Никакие поиски Ареса от Бориса не зависели. Просто шеф использовал этот момент, чтобы убедить генерала в необходимости оставить его, а вместо него в Штаты поехал тихий и незаметный мужик, не имевших других достоинств, кроме как папашу в качестве какой-то шишки в Госдуме.
       Ну, а тесть всё задавал вопросы, а Борис старался, как мог, уклоняться от ответов. Пришлось сказать про Канаду. Но, в целом, родственник явно остался недоволен их беседой. И настроение тестя передалось и его дочери. Она его уважала, и приходилось с этим считаться, чтобы не усугублять обстановку ещё более.
       Вызов наверх застал Бориса врасплох. Тема не была обозначена, что ухудшало настроение. Сколько они ещё будут ловить этого Ареса? Других причин для вызова он не видел. Его шеф тоже шёл насупившись. Очевидно, также не представлял себе, зачем выдернули. В таких случаях, в их конторе можно было ожидать чего угодно.
       Когда расселись, генерал объявил:
       - Нашёлся Артур.
       Борис мысленно перевёл дух. Он ожидал худшего. Ну, нашёлся и нашёлся. Что из того? Не его это дело. Теперь с ним должны разбираться другие, а не он.
       - Почему не спрашиваете, где?
       Они оба продолжали молчать. Генерал вздохнул.
       - На Кубе он очутился.
       Оба сидели и ожидали продолжения.
       - И тут возникает много вопросов. Первый их них - каким образом. Второй - почему Куба. И главный. Ему кто-то помогал? Теперь понимаете, зачем я вас вызвал?
       Вообще-то, было не совсем понятно. В таких случаях с возвратившимися работали "реабилитаторы", и к оперативным службам эти вопросы не имели никакого отношения.
       - И ещё. В данном случае необходимо выяснить, почему информацию о существовании Ареса нам подбросили именно через Артура. Есть ли тут связь или нет.
       Оба, и Борис, и его начальник продолжали угрюмо молчать. Понимали, что это задание, но оно не вписывалось в их обычные служебные обязанности.
       - Кроме того, у наших коллег тоже имеются вопросы к Артуру. Слишком необычная ситуация.
       Ну, это было понятно. Контрразведка ФСБ, конечно, тут же заподозрила его в двойной игре.
       - Ещё одна занятная деталь. Артур уже несколько дней сидит на Кубе и создаётся впечатление, что он не рвётся обратно в Москву. А заставить его мы не можем.
       Генерал усмехнулся.
       - И подобная ситуация нервирует наших коллег. Да, и нам надо побыстрее с ним разобраться.
       Он просмотрел свои записи и продолжил:
       - Мы тут посоветовались. Коллеги хотят направить на Кубу своего человека, чтобы он на месте начал работу с Артуром. Но он - наш человек, и у нас к нему тоже имеются вопросы. Поэтому было принято решение, что сотрудник от нашей организации тоже поучаствует в этой миссии.
       Теперь стало ясно, что их вызвали только для того, чтобы проинформировать, а не для доклада. Всё уже было решено без них.
       - И я думаю, что вам, Борис Сергеевич, предстоит эта миссия. Вы его вели и знаете о нём больше других.
       Это было полной неожиданностью.
       - Вам надлежит составить психологический портрет нынешнего Артура. И, кстати, нас будет интересовать ваше мнение о его психическом состоянии. Сами понимаете, что с ним произошло много странностей. Никаких деловых вопросов. Просто пообщаться по-человечески. Думаю, что у него и к вам будет много вопросов. Он здесь не был более двадцати лет.
       Генерал задумался.
       - И ещё один немаловажный вопрос. Ещё раз повторяю, что он - наш сотрудник, и мы обязаны проявлять уважение и заботу о нём. Я это говорю к тому, что у наших коллег свои задачи, и у них всякие люди работают. Поэтому ваша задача - не позволять оказывать на него слишком сильное давление. Чтобы они его попросту не напугали. А то сегодня он удрал на Кубу, а завтра решит податься обратно в Вашингтон, что сразу же решит все проблемы наших коллег, но не наши. Нам он нужен здесь.
       Теперь стала понятна его миссия - не какие-то психологические портреты, а присматривать за эфэсбешником, чтобы тот не наломал дров.
       "Да. Докатился ты, Борис Сергеевич. Присматривающим будешь служить", - думал в это время он.
       А генерал тем временем внимательно глядел на него.
       - Справитесь, Борис Сергеевич?
       - Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы выполнить поставленную задачу.
       - Ну, вот и прекрасно! Вылетаете завтра. Я уже дал распоряжение оформить все документы и заграничный паспорт. О результатах доложите лично мне!
       Стало ясно, что совещание завершено.
       - Разрешить идти? - Гаркнул его шеф.
       Это были единственные слова, которые он произнёс за всё время встречи с начальством.
      
      
      
       Центральное разведывательное управление США.
       Отдел России и Европы.
      
       Макриди был недоволен. Ещё бы. Они его выдернули на работу в субботу. Проклятые фебеэрешники! Но так как они ещё не появились, то всё его раздражение вылилось на Дашкова, который пришёл после встречи, назначенной ему русскими.
       - Кстати. Как там поживает твоя пусси?
       - Шон! Это не твоё дело.
       Джон был не менее него раздражён тем днём. Приходилось играть в дурацкие игры других и тратить на это своё время.
       - Моё, сынок, моё. Она, ведь, с тобой связалась из-за меня, правда?
       Не получив ответа, продолжил:
       - Ну, если бесплатная пусси закрылась для тебя, то не переживай! Так и должно было случиться. Ты своё отработал. Она переключилась на кого-то ещё, и сейчас какой-то другой парень считает, что ему дико повезло.
       Иногда хотелось просто прибить Макриди.
       - Ну, а как твоя новая красавица? В порядке?
       В действительности там было не просто "в порядке", а даже более того. Когда Джон её увидел, то у него даже закралась мыслишка: "А, может быть...?" Ну, конечно, в интересах служения своей родине. А как бы ФБР отнеслось к подобной идее?
       Он опоздал на встречу на семь минут из-за аварии на дороге. Потом ещё несколько минут стоял в очереди, чтобы взять фирменный кофе "Макдональдса". Прошёлся по залу как бы в поисках свободного столика, а на самом деле оглядывая посетителей. Было интересно: "Кто из них?" Хотя, если позвонила женщина, то это ещё не гарантия, что она сама и явится.
       На самом-то деле место для него уже было выбрано заранее. Увидев его, двое парней за угловым столиком засобирались и стали уходить. Выполняя инструкцию, он тут же плюхнулся на освободившееся место одного из них, которое для него предназначалось согласно сценарию.
       Теперь оставалось только ждать, растягивая свой кофе. И оказалось, что совсем недолго. Завибрировал его телефон. Поначалу Джон подумал, как не вовремя он кому-то понадобился, но взглянув на дисплей, понял, что ошибся. Номер не высвечивался.
       - Джон! Не мог бы ты выйти на веранду? Погода ещё тёплая. Ты не замёрзнешь.
       Это был её голос. Значит, пришла сама. Когда вставал со своего места, чуть не ухмыльнулся в открытую, представив себе рожи парней из ФБР в тот момент. Как она их сделала! Они и место подобрали, и аппаратуру настроили, а тут такой сюрприз.
       Он сразу же приметил копну каштановых волос за столиком в углу. Она сидела спиной ко всем. Медленно шёл, приближаясь к ней, в любой момент ожидая сигнала от кого-то из посетителей, но никто не обращал на него никакого внимания. Наконец, остановился рядом и услышал:
       - Привет, Джон! Рада снова тебя видеть.
       - Взаимно, - пробормотал он, присаживаясь напротив неё.
       Да. Такого он не ожидал. А как она улыбалась ему! А какие у неё ямочки на щеках!
       - Как ты поживаешь?
       - Прекрасно.
       Она сразу же перешла к делу.
       - Джон! У нас с тобой установились прекрасные отношения, не так ли?
       Она говорила с британским акцентом и слишком медленно для американцев.
       - Так давай же их продолжим.
       Джон пожал плечами. Ну, мол, хорошо, хотя он не понимал, что имелось в виду. Насколько он знал, русский связник, с которым у него "установились прекрасные отношения", сбежал.
       - Хочешь заработать большие деньги и сразу?
       Всё-таки чувствовалось, что это был не её родной язык. Так не строят фраз ни в Америке, ни в Англии. А что касается денег, то они всё равно пойдут в недра ФБР, как и прошлые.
       - Конечно, хочу, - заверил он её.
       - Тогда сделай одно дело и получишь приз.
       Именно тогда в первый раз он подумал о форме приза, который мог бы получить и ухмыльнулся в душе. Пусть бы деньги оставило себе ФБР, а он бы забрал себе хотя бы приз.
       - Что-то конкретное?
       И Джон откровенно уставился на неё. Её фигура и улыбочка на устах действовали на него вызывающе.
       - Не то, что ты думаешь.
       Она всё поняла и таким образом охладила его пыл:
       - Десять тысяч долларов.
       - Мне надо убить кого-то?
       - Главное - чтобы ты сам не убился.
       Явно пошла игра слов. Но что в действительности она от него хотела? Именно за этим его и послало сюда ФБР.
       - Хорошо. Поберегусь. Но за что такая щедрость?
       - Всего за одно слово.
       А он подумал о том, зачем ему нужно одно это слово, за которое ему лично не светило ничего.
       - И какое это слово?
       - Просто фамилия того, кто называет себя Аресом.
       У Джона даже спина вспотела.
       - Плюс доказательства того, что это - тот самый человек.
       Опять Арес. Они что? С ума все сошли с этим Аресом, что ли?
       - Ну, что? Берёшься?
       - А если я не знаю, кто это?
       - Тогда назови нам имя того, кто знает!
       Это было неожиданным предложением. Вот только что с ним делать?
       - Я попытаюсь узнать.
       - Хорошо. Попытайся! И ты получишь десять тысяч сполна.
       Она продолжала улыбаться, а Джон лихорадочно пытался сообразить, что делать дальше.
       - Окей! Договорились! И как мне передать это одно слово?
       - Мы с тобой свяжемся. И побыстрее, пожалуйста! Мы не любим долго ждать, и можем потратить десятку в другом месте.
       С этими словами она стала подниматься с места.
       - Хорошего дня, Джон! Как всегда, было приятно побеседовать с тобой.
       И она направилась к выходу, унося с собой стаканчик с кофе, который стоял перед ней. Стандартная предосторожность, чтобы не оставлять своих отпечатков пальцев. А он глядел на удаляющуюся фигуру. На высоких каблуках, с осиной талией и в облегающих джинсах. Да. Класс!
       И вот теперь приходилось поведать Макриди, зачем она с ним встречалась.
       - Ах, Арес!
       И Джону показалось, что его шеф даже остался доволен услышанным.
       А в это самое время в кабинет вломились два фебеэрешника и, быстро поприветствовав Макриди, сразу же оба навалились на Джона:
       - Слушай! Ты так смотрел на её задницу! Я скажу технику, чтобы он прислал на твой адрес снимок твоей рожи в тот момент, когда она уходила.
       - Что понравилась? Вот только не тебе одному. Придётся провести лотерею, чтобы узнать, кому из претендентов предстоит защищать родину на этом фронте.
       Тут они угадали его мысли.
       - Так что? Записываешься в кандидаты!
       Из него делали дурака, и надо было прекратить этот балаган.
       - Так, мужики! Я тороплюсь. К делу! Чего вам от меня надо?
      
      
      
       Гавана, Куба
       Район Ведадо
      
       Следующий заказ не заставил себя ждать. И его принесла Мария. У неё оказался родственник, у которого не заводилась машина.
       - А он работает таксистом, и другой работы у него нет.
       Олейников уже знал городских таксистов. Вымогатели на несусветных колымагах, которые постоянно напрашивались подвезти. Мысленно представил себе корыто родственника Марии, но она, уж, очень его упрашивала, и пришлось согласиться.
       Машина оказалась вполне ничего. Сделана в Китае, слегка поношенная и просто неухоженная. Имелся в виду мотор. Фильтры забиты, проблемы с карбюратором. Пришлось промыть, и предупредить, что с таким уходом хозяин очень скоро угробит её. Не знал, понял ли тот его испанский, но получил от него за работу ворох местных песо, что вызвало недовольство Марии.
       - Он же берёт с иностранцев в куках. Другие у нас такси не пользуются. А тебе всучил песо.
       И, хлопнув себя по бокам, возмущённо добавила чего-то ещё, чего Олейников не понял.
       - Этого нам с тобой и на завтрак не хватит.
       Он дополнительно платил тётушке Амелии за завтрак для Марии, чтобы она не уходила с утра на работу голодной.
       - Ну, сходим и пообедаем на них в городе. Сегодня воскресенье.
       - Ха! Там тоже принимают только куки.
       Местные песо взяли только в автобусе, на котором они возвращались. Там они проскочили. Причём билет стоил меньше, чем один песо. Олейникову это опять напомнило детство, когда он платил пятачок за проезд в своём родном Рыбинске. Вообще же, чтобы замаскировать себя и не платить везде в куках, по инструкции Марии приходилось ходить в надвинутой до бровей бейсболке и в больших тёмных очках. Все переговоры вместо него вела она.
       Что касается полученных денег, то он просто отдал их Марии. Мол, купи что-нибудь для себя? Она в ответ лишь ухмыльнулась:
       - За песо?
       А, между тем, и Мария, и хозяйка пансиона стали задавать вопрос о том, когда он собирался уезжать. Приближалась к концу неделя, за которую он им обоим заплатил. Если бы он сам знал, когда!
       Разговор в консульстве закончился ничем. Когда парнишка услышал то, что он сказал, то у него в глазах мелькнул настоящий испуг. Он стушевался, сказал по-русски: "Подождите" и исчез из комнаты.
       Ждать пришлось минут двадцать в комнате без окон и с на всю мощь работающим кондиционером. Холод - это роскошь на Кубе, но здесь его было с избытком. Второй консульский работник появился тогда, когда он уже решил, что с него хватит, и пора выбираться оттуда. Иначе он заледенеет.
       - Вице консул Российской Федерации, - представился он, забыв упомянуть свою фамилию. - А вы...?
       Пришлось вновь назвать себя по-русски. Только на этот раз Олейников добавил четырёхзначный номер, который его заставили запомнить почти четверть века назад именно для подобных случаев. Он просто не знал, действовало ли подобное правило сейчас. С тех пор поменялось многое. И страна другая, и КГБ больше не существовало.
       - Когда вы прибыли?
       Пришлось показать иммиграционную карточку. Кубинцы предусмотрительно не ставили американцам штампы в паспорта, чтобы не было возможности отследить их поездки на остров, где им запрещалось бывать.
       - Это было три дня назад?
       Подтвердил и это. Понимал задаваемые вопросы по-русски, но говорить не решался. Слишком много времени прошло с тех пор, как он в последний раз использовал родной язык. Да, и в такой ситуации этого просто не требовалось. Отвечал лишь да или нет.
       - Где остановились?
       Выдал ему название пансиона с адресом. Вице консул всё аккуратно записывал за ним.
       - Там есть телефон?
       Опять записал номер.
       - И что же вы хотите?
       Он отложил свои записи. Это была результирующая часть опроса.
       - Мне необходимо поговорить с резидентом СВР.
       Это - была вторая фраза, которую Олейников репетировал прежде, чем явиться туда. Особенно сложной для него была новая аббревиатура организации. КГБ звучало куда как привычнее.
       - Вам позвонят.
       Означало, что встреча завершилась. Олейников, наконец, получил от него свой паспорт. И вставая, вице консул спросил:
       - Сколько времени вы намерены здесь пробыть?
       Пришлось напрячься, чтобы произнести по-русски:
       - У меня оплачено до вторника.
       Их встреча происходила в пятницу.
       - А потом?
       - В меня нет проблем. Я оплачу дальше.
       И вот теперь приближался вторник, и требовалось решить, что же делать. Вице консул ничего не сказал, когда с ним свяжутся. Сколько ему придётся ожидать ответа из Москвы? И вообще, понадобится ли он им или нет? В пансионе стоял WiFi, но связь с Интернетом была проблемой. Он регулярно отключался. Но Олейникову в те редкие промежутки, когда Сеть работала, удалось получить некоторую информацию о России, и она его пугала. Это была совершенно другая страна. Новость, что какая-то российская компания прибрела другую за сотни миллионов долларов, вызывала у него нехорошие чувства. На рынок вышла новая модель Мерседеса, и его цена повергала его в шок. А снимки Москвы, которые он разыскал! Это был уже совсем не тот город, который он помнил. Вписывался ли он в ту новую страну за тысячи миль отсюда?
       Да. Там он родился и вырос. Там его семья. Вернее - должна быть. Но когда поднял данные о продолжительности жизни в России, то засомневался, а остался ли у него кто-нибудь в той стране. А что он сам будет там делать? Профессия? Никакой. Опыт? Никакого. Поэтому, когда в понедельник Мария спросила его, что он будет дальше, Олейников не смог ей ничего ответить.
       - Знаешь? Переезжай ко мне! Зачем тебе платить тридцать кук в день? Плюс пять за завтрак? Он не стоит больше одного.
       Имело смысл задуматься. Деньги когда-нибудь закончатся. И что потом?
       И он поехал. Просто посмотреть, как живут кубинцы. Облупившийся дом. Квартира на втором этаже с роскошной мраморной лестницей, но с отбитыми ступенями. Комнаты с высокими потолками, с массивной, но изношенной мебелью. Крики и громкая музыка за стеной. Выглянул в окно. Улица с множеством людей, которые сидели и курили сигары, стояли и оживленно переговаривались между собой, размахивая руками. Улица, которая жила своей жизнью. И как он здесь обоснуется?
       Вместе с Марией в квартире ещё обитала её весьма дружелюбная мать и девочка лет семи-восьми, которая с испугом глядела на него.
       - А где отец? - Спросил он Марию, когда они остались на минутку одни.
       Она лишь махнула рукой куда-то в сторону.
       - Ну, что же. Давай попробуем!
       Олейников не представлял себе, сколько ещё придётся ждать реакции посольства. Дни, недели? И отреагируют ли они вообще? Такая мысль тоже закрадывалась в голову.
       - А как ты объяснишь моё появление здесь?
       - Сейчас многое можно из того, чего раньше было нельзя. Мой родственник работает в Мининте и отвечает за этот квартал. Я с ним переговорю.
       Уже знал, что зловещий Мининт означал местный КГБ. Ну, а у кубинцев полгорода числилось в родственниках. И какой-нибудь двоюродный племянник в этой организации всегда у них ценился. Что они могут сделать, если американец поживёт здесь несколько дней? В последнее время ушла в прошлое риторика прошлых лет против США, и Куба не желала и дальше портить отношения с северным соседом. Может быть, и не захотят связываться.
       "Ну, если прицепятся, так пойду обратно к тётушке Амелии".
       Смущало то, что мать Марии за стеной может оказаться тем же самым, что и тётушка Амелия в пансионе. Но она заверила его, что та с девочкой будет тихо обитать в другой комнате, и никуда не будет соваться. По-правде, Олейников стал уставать от навязчивости хозяйки пансиона, желающей чём-то ему помочь. Понимал, что она со всего имела свою копейку, а Мария разъяснила, что ещё и выслуживалась перед Мининтом. Кто бы ей разрешил держать гостиницу для иностранцев, если бы она не была "барабанщицей"? Так здесь называли стукачей.
       Так он оказался на другой квартире. Тётушка Амелия, конечно, поджала губки, когда узнала, куда он перебирался. Такой клиент уходил. Но он устроил проводы с ужином, на который они с Марией привёзли с рыбного рынка гору хвостов лобстеров, за которые Олейников заплатил всего десять долларов. За пивом тётушка простила и его, и Марию, много рассказывала о том, как во времена своей молодости она стояла на площади во время шестичасовых речей Фиделя и кричала вместе со всеми: "Viva Cuba libre!" Посетовала, что братья Кастро состарились, и ушёл в прошлое боевой дух кубинцев, но зато стало легче жить. Рауль оказался не таким строгим, как Фидель.
       В общем, расстались они вполне мирно. Олейников посчитал, что тётушка может ему ещё понадобится. Кроме того, он оставил в российском консульстве телефон её пансиона. И не ошибся в своих предположениях. Через пару дней Мария сообщила ему, что ей позвонила хозяйка и просила передать, что сеньора Андерсена ожидали в посольстве. Для неё и для всех он всё ещё оставался Свеном.
      
      
      
       Гавана, Куба
       Посольство РФ
      
       Понимал, что разговор предстоит нелёгкий. И не из-за Артура. Его компаньон по командировке мог представлять собой проблему. Встретился с ним только перед регистрацией на посадку. Всё происходило в дикой спешке, поэтому пришлось даже отказаться от обычного в подобных случаях совещания с участием руководства перед командировкой для согласования целей и планов. Теперь приходилось примериваться друг к другу на ходу. И компаньон не понравился ему с первой минуты. Сразу же попытался перейти на высокомерное "Боря", но получив от него в ответ "Витя", сдал назад и перешёл на "Борис". Ситуация усугублялась тем, что эфэсбешник был лет на двадцать старше него и явно повыше в звании, поэтому он решил, что обращение к тому на "Виктор Васильевич" будет к месту в ответ на "Борис".
       Во время полёта тот пару раз предложил ему глотнуть того, что взял с собой в полёт, но, получив отказ, выхлебал всё сам и благополучно проспал большую часть пути. А Борису пришлось нелегко. Тринадцать с лишним часов, зажатым в кресле, когда невозможно вытянуть ноги и размяться. А ещё летели русские туристы, которые почему-то были беспокойны и всё время двигались, громко разговаривали и передавали другу выпивку. Сосед-то спал, а ему подобная суета действовала на нервы.
       Ещё раздражало отсутствие опыта в подобных ситуациях. Шеф после совещания у генерала возмущённо сопел, так как начальство приняло решение об его подчинённом, не посоветовавшись с ним. Кому же такое понравится? Но больше не было ни единого человека, с кому Борис мог бы обратиться за консультацией. Да, и просто не было времени. День прошёл в лихорадочной беготне. Он просто не представлял себе, сколько бумаг требуется оформить в его организации для одной поездки за границу. Плюс паспорт. Его привезли только после восьми вечера. А потом дома:
       - Это опасно?
       Карина была просто вне себя, когда Борис явился поздно ночью и стал доставать с антресолей летние вещи. Пришлось разъяснить, что он летит в посольство, а там не может быть опасно. Но это не принесло успокоение. Ночью, прижавшись к нему, она всё время повторяла:
       - Ты только будь там осторожен!
       Все предыдущие обиды были забыты.
       "А, может быть, это и к лучшему?" - Думал он тогда, глядя в потолок.
       Но теперь уже было не до таких мыслей. Прилетев, несмотря на усталость, в тот же день представился резиденту СВР, который уже был знаком с ситуацией, так как получил инструкции из Москвы. Даже с первого взгляда стало понятно, что тот отсиживал своё в тихом месте перед отставкой, и от него услышал лишь:
       - Действуйте в соответствии с полученным заданием! Если потребуется какая-либо помощь, обращайтесь.
       В переводе на человеческий это означало: "Да, пошли вы все с вашим американцем! Делайте с ним всё, что хотите!
       И вот теперь Борис сидел в одиночестве в посольской гостинице и думал о том, что делать дальше. Он успел узнать от своего компаньона по поездке, что у того имелись в посольстве старинные корешки, и Виктор Васильевич исчез из вида сразу же после прибытия.
       Встреча с Артуром намечалась на следующий день, и Борис решил побродить по городу. Дежурный по гостинице с неудовольствием выпустил его наружу, и он очутился в незнакомой обстановке и в незнакомой стране. Без языка и с одной картой, распечатанной из Интернета.
       Посольство располагалось в тихом районе, но по мере удаления от него жизнь оживлялась. Постоянно сигналили машины, предлагая подвезти. А потом потянулись кварталы, где жизнь била ключом. Ему постоянно пытались всучить сигары, какую-то дребедень. Наконец, он дошёл до забегаловки, куда зашёл, чтобы заказать пивка. Ждать пришлось долго, принесли тёплое, содрали один кук, и торговцы всех мастей продолжали досаждать, протягивая свои товары. Официанток это не трогало. Закончилось тем, что вышел, плюхнулся в первую подвернувшуюся машину, чтобы вернуться в посольство. Десять минут поездки обошлось ему в пять кук.
       И вот теперь, за пять минут до запланированной встречи с Артуром, приходилось согласовывать с эфэсбешником план того, что предстояло им вдвоём сделать. После прилёта Олейников с ним так и не увиделся.
       - Я начну. А потом вы будете решать ваши вопросы. Договорились? Только не давите на него!
       - Валяй! Зачем мне на него давить?
       Оказалось, что Артур уже поджидал их. Подумал, что по ходу дела разберётся, и скомандовал себе: "Вперёд!"
       Мужик показался ему истинным американцем. Ну, никак не похожим на русского. По-видимому, среда обитания каким-то образом накладывала отпечаток на индивидуальность. Хотя это явно был Вадим Олейников, фотография которого у него имелись. Конечно, изменился, постарел, виски стали совсем седыми, появились характерные морщины, но это был явно он. Тут не было никаких сомнений. Вот только сидел он какой-то напряжённый. Как будто ему хотелось убежать отсюда подальше.
       Теперь предстояло выяснить некоторые важные вещи.
       - Здравствуйте! Меня зовут Борис, и я - ваш куратор.
       - Мне приятно, Борис, - с трудом произнёс его собеседник по-русски. - Как ты поживаешь?
       Пришлось заверить, что хорошо. И тут в голову пришла одна мысль.
       - Если вам легче, давайте говорить по-английски!
       Борис всё же окончил военный иняз.
       - ОК. Так будет лучше.
       Недовольно завозился сосед Бориса, но ему было всё равно. Он по дороге не успел выяснить у него, как у того с английским. Если неважно, то это его проблемы.
       - С возвращением! Есть какие-то вопросы ко мне?
       - Да, конечно. Как моя семья?
       К этому вопросу Борис был готов.
       - Ваш отец умер два года назад. Мать - ещё раньше.
       Олейников ещё больше сгорбился. Было видно, что он переживал. Такое трудно разыграть.
       - Сестра?
       - Она проживает...
       И Борис поискал в своих записях и назвал адрес в Санкт Петербурге. Хорошо, что он в своё время успел покопаться в подноготной Артура и выяснить, что осталось от его семьи. Конечно, "реабилитаторы" после возвращения должны с ним поработать, но теперь на какое-то время приходилось быть одним из них.
       - Ну, ладно. Хорошо. А в каком звании я сейчас?
       - Майор.
       - Не высоко за двадцать с лишним лет.
       Борис знал, что тот просидел "законсервированным" много лет. Откуда же взяться званиям? Но приходилось молчать и ожидать других вопросов.
       - А сколько у меня имеется денег?
       Это был трудный вопрос.
       - Я не знаю. Мне не смогли ответить на этот вопрос. Только вы имеете право знать. Конечно, в свое время была сильная инфляция, но производилась индексация. Но точной суммы я не знаю.
       Дальше Борис стал излагать то, что услышал в финчасти, но Олейников прервал его:
       - Окей. Хватит об этом! Что ещё вы хотите знать?
       А вот тут была нейтральная зона. Генерал сказал, что надо ограничиться лишь установлением личного контакта.
       - Ничего. Я здесь нахожусь, чтобы ответить на ваши вопросы и проводить вас в Москву. Обо всём мы поговорим там.
       - В Москве? - Протянул Олейников.
       По каким-то причинам, он всё ещё чувствовал себя напряжённым.
       - А что, обычно, делают в Москве такие, как я?
       Вдруг в разговор включился сосед Бориса:
       - Ну, тут-то у вас будет обширное поле деятельности. С вашим английским - редакции, издательства. Много мест, где можно устроиться.
       Всё это прозвучало с излишним энтузиазмом и по-русски, а Олейников ещё больше сгорбился.
       - Но я забыл, как читать и писать. Мне придётся учиться. - Ответил он также по-русски.
       - Научитесь! Вспомните! У нас имеются определённые связи. Без работы не останетесь.
       Для Бориса стало ясно, что их собеседник не верил в это. А Виктор Васильевич, между тем, продолжал:
       - Давайте поговорим о том, как вам удалось сорваться из Америки.
       - Сел в машину и уехал.
       Было видно, что даже такая простая фраза по-русски давалась ему с трудом.
       - Так просто? Но до Кубы на машине не доедешь.
       - Я прилетел на самолёте.
       Стало очевидно, что разговор упёрся в стенку.
       - Хорошо. Слушай! Давай продолжим этот разговор сегодня вечером! Ну, посидим по-мужски. Там и поговорим.
       Борис уже знал, что у Виктора Васильевича имелся некий фонд для проведения подобных "операций".
       Олейников взглянул на Бориса. В глазах был вопрос. И Лавренёв, как ему показалось, послал ему мысленный сигнал, и тот понял:
       - Нет. Меня ждут вечером.
       Тут напрягся Виктор Васильевич.
       - А вы прилетели не один?
       Их собеседник успокоил его, и он переключился на семью Атрура:
       - Они остались там. Они не знают ничего. Я просто исчез.
       Каждая фраза давалась Олейникову с трудом. Он явно предварительно составлял их в уме и только потом говорил. Видя это, Борис предложил, чтобы он отвечал по-английски. Виктор Васильевич его явно понимал. А тот засыпал Олейникова вопросами, каким маршрутом тот выбирался, а затем вновь переключился на семью:
       - А как они? Беспокоятся? Вы будете с ними связываться?
       - Я думаю, что с ними уже связалось ФБР.
       Виктор Васильевич напрягся вторично. Ему не положено было знать всех деталей истории Артура. Борис не посвящал его. Тот не был работником их ведомства.
       - Я думаю, что об этом лучше поговорить в Москве, - вклинился Борис в беседу.
       - Да. Хорошо. Конечно.
       Чувствовалось, что Олейников вздохнул с облегчением.
       Теперь предстояло решить основной вопрос:
       - Мы вылетаем в Москву послезавтра. Билет для вас готов.
       В комнате повисло молчание.
       - Знаете? Я бы хотел побыть здесь больше времени. По местным правилам у меня есть право находиться на острове 30 дней. Ну, буду здесь как бы в отпуске.
       Это прозвучало совершенно неожиданно. Генерал чётко дал понять перед отъездом, что с Артуром им предстояло поработать. Его целью был Арес. И вот теперь такое заявление.
       - У нас так не принято. В целях вашей безопасности вам необходимо побыстрее выбраться отсюда.
       - Я думаю, что здесь для меня безопасно. ФБР не решится сунуться сюда. Кроме того, они не знают, где я нахожусь на острове.
       Было видно, что Олейников упёрся, и Борис вспомнил, как генерал предупредил его, что тот находился в таком состоянии, что может захотеть вернуть обратно в Штаты. Там осталась его семья.
       - Ну, вы сможете вернуться на Кубу позже, когда мы завершим наши дела в Москве, - прибегнул он к последнему аргументу.
       - Никуда я оттуда уже не вернусь, - отрезал Олейников.
       Было видно, что решение принято, и с места его не сдвинешь.
       - Тогда поживите в посольстве! Тут неплохая гостиница, и не надо тратить деньги.
       Так Борис выиграл бы время, чтобы связаться с Москвой и получить оттуда инструкции, как действовать дальше. Решение о том, чтобы задержать Олейникова силой на территории посольства и потом попытаться вывезти в Россию, должно приниматься в Москве. А станут ли там связываться? По паспорту он - Свен Андерсен, американский гражданин. А если это выплывет? Да, ещё и перед каким-нибудь саммитом.
       - У меня есть, где жить, - отрезал Олейников. - Вы можете перевести сюда какую-то сумму из моих денег? Скажем, три тысячи долларов?
       Борису пришлось признать, что он не представлял себе, возможно ли такое или нет.
       - Я должен запросить Москву.
       - Тогда запросите!
       Было видно, что Олейникова отпустило напряжение первых минут, и он стал чувствовать себя более уверено. Как будто, он принял для себя какое-то решение. Даже распрямился на стуле. Борис же, в свою очередь, понимал, что возникли непредсказуемые обстоятельства, и его опыта не хватало, чтобы решить, как требовалось действовать в подобной обстановке. И это нервировало. Если что-то произойдёт, то спросят с него.
       - Хорошо. Я узнаю и позвоню.
       Борису требовался перерыв, чтобы осмыслить ситуацию и проконсультироваться с Москвой.
       - Только звоните по другому номеру!
       Олейников полез в карман.
       - Вы переехали в другую гостиницу?
       Это оживился Виктор Васильевич, который до этого молчал. Да, и Бориса заинтересовало подобное заявление. Олейников сменил место проживания. Почему?
       - Да. Там лучше.
       И он протянул бумажку с номером.
       Когда Олейников стал подниматься с места, Виктор Васильевич сделал последнюю попытку:
       - Так давай сходим куда-нибудь вечерком! Не по-людски это как-то. Посидим, расслабимся.
       Но Олейников опять наотрез отказался. После того, как он ушёл, Виктор Васильевич подвёл итог:
       - Ох! Не нравится мне этот мужик.
      
      
      
       Центральное разведывательное управление США.
       Отдел России и Европы.
      
       Макриди приказал ждать, а ему хотелось выкинуть всё из головы, и не вспоминать больше ни о нём самом, ни об этих ослах их ФБР, ни об их играх. Чего он должен ждать? Опять того момента, когда его выдернут из дома и дадут указание, что и как делать?
       А тот субботний разговор оставил тягостное впечатление. Сначала фебеэрешники, а когда они отвалили, то добавил ещё и Макриди.
       - Не нужен им Арес, - в сердцах ответил тогда шеф. - Им требуется то, о чём он сообщает, а не он сам. Они собирают сведения обо всех и обо всём. Своего Ареса в Москве у них нет.
       Это он о том, с какой стати израильтяне вдруг так заинтересовались их агентом. Ну, русские - понятно, а этом-то чего надо.
       - Теперь о наших делах. Ты продолжишь игры с этой... Как там она назвалась? Стефани?
       - Но она требует от меня фамилию.
       - А ты будешь требовать от неё деньги. Много денег.
       Макриди повысил голос, в упор глядя на Джона, а он знал, что это означало. Но, тем не менее, спросил:
       - Это зачем?
       - Затем, чтобы потянуть время. Она будет запрашивать Москву, получать ответ, торговаться с тобой, опять связываться со своим начальством и так далее.
       Если так, то тут светило многими загубленными субботами и воскресеньями. Раньше хотя бы был стимул - Рут, а тут мотаться по Макдональдсам и тратить своё время и свой бензин. Очевидно, ФБР считало, что он и так достаточно получал, чтобы служить родине за свой собственный счёт.
       - Но она не производит серьёзного впечатления. Баба-то она красивая, но её даже не научили нормальному английскому. Просто какой-то любительский спектакль.
       - Пообщается с такими, как ты, и научится.
       - И я понимаю, что ребята с Пенсильвания авеню держат её на крючке давно. Какой смысл русским подсылать её ко мне?
       - Чтобы передать послание.
       Джон в тот момент подумал, что опять его использовали как курьера.
       - Она и ещё куча таких же малолеток используются русскими, чтобы отвлечь силы и средства ФБР на, как ты выразился, любителей. Есть у них такая тактика. Помнишь, как взяли группу с этой девицей... Как её? Анной Чапмен. Сколько их там было? Десять или двенадцать. И что с ними сделали? Выслали. Им и предъявить-то было нечего. А как тогда ФБР отчиталось о проведённой блистательной операции! Фанфары! И все остались довольны. Русские получили десяток своих, мы одного провалившегося нашего, а ФБР стало ходить в героях.
       Они-то знали то, чего не было известно публике. Русские взяли в Москве одного из их конторы, но держали это в секрете, так как их прошлый президент как раз в то время собирался в поездку в США. Два президента пребывали в хорошем расположении духа и договорились между собой. Всех отпустили восвояси, включая нескольких таких же "любителей", сидевших у русских, плюс парня из их конторы, и забыли обо всём до следующего раза. Их человек вернулся в офис героем, и его отправили с глаз долой работать куда-то далеко за границу. На самом-то деле это было провалом.
       - Всё это - игры взрослых дяденек. Ты что? Сам ещё этого не понял?
       У Джона уже было такое ощущение, что вместо щекочущей нервы жизни он попал в бюрократическое болото, но он ожидал, что всё может как-то измениться. Ну, например, если бы он попал на работу в Москву, но Марк в своё время охладил его пыл, а тут ещё Макриди со своей лекцией вводил его в депрессию.
       - Зачем надо тянуть время? К чему эти игры с деньгами?
       - А затем, что таким образом и мы будем оттягивать их силы и средства от Ареса, чтобы тот мог продолжать работать. Торгуйся с ними до хрипоты! Тем более, что у тебя будет такой приятный партнёр.
       - Да, уж. Вот только очень рисковый. Лет двадцать может получить.
       - Чем она рискует? Что ей могут предъявить? Познакомилась с тобой по Интернету. И будь уверен, что предъявят копии переписки с тобой. И о чём вы разговаривали? Об Аресе? Это кто? Ах, бог войны в греческой мифологии? Так она же увлекается античной Грецией. Разве ты забыл, что она говорила тебе об этом во время прошлой встречи? И в письмах к тебе она об этом писала на адрес, который они под тебя открыли в какой-нибудь социальной сети. Эти ребята медленно обучаются, но если, уж, выучились, то хитроумней их могут быть только китайцы.
       Макриди ухмылялся во весь рот.
       - А эти..., - было понятно, кого он имел в виду, - будут толпой гоняться за твоей девицей, а в это время серьёзные люди русских будут делать здесь свои дела, и никто им в этом не будет мешать. Я их несколько раз предупреждал о такой тактике русских, а теперь плюнул. Пусть делают, что хотят. Им так удобнее.
       Шеф уже перешёл на более серьёзный тон.
       - Теперь о тебе. Твоя задача - создать у них впечатление, что тебе известно, кто такой Арес, и ты хочешь на этом заработать. И хорошо заработать. Понял?
       - Но я не понимаю...
       - Потом поймёшь. А версия для этих...
       Кивок в сторону кресел, где недавно располагались фебешрешники.
       - Нет такого персонажа. Ареса не существует. Мы его просто выдумали.
       Джон ещё помнил, как раньше во время разговора один из фебеэрешников сунулся к Макриди с вопросом, что это за Арес, которым так заинтересовались русские, на что получил от него в ответ стандартное:
       - Даже если бы я знал, кто это, то отрицал бы, что мне известно такое имя.
       Тот скривился, пожал плечами, но больше не совался.
       - Ладно. Хватит! Испортили ты мне весь выходной.
       Так закончил Макриди тот субботний разговор, как будто Джон был в этом повинен. Ему приказали, и он поехал. Кстати, сам шеф дал указание.
       И вот теперь он занимался своей рутиной. Раскладывал по файлам то, что накопали другие по всему свету. Многое бралось просто из СМИ или из Сети. Но особняком стояло АНБ. Оттуда прислали перехваченную переписку русской бабы с родственником Кастро, который обитал в далёком Чили. В своё время Джон послал туда запрос, и они поставили оба адреса на контроль в своих компьютерах, и теперь валили ему всё то, что два придурка писали друг другу с разных концов света. Залил, даже не просматривая, в файлы Шарова и Шаровой, которые, скорее всего, никогда и никому не понадобятся. Потом попытался сделать то же самое с родственником Кастро, но электронные мозги дали ответ, что подобный материал там уже имелся. Это означало, что в своё время кто-то из их кубинского отдела уже сделал то же самое, что и Джон, запросив АНБ, и оттуда стали автоматически валить перехват и тем, и другим. Кто там будет разбираться? Поневоле вспомнилось об играх взрослых дяденек, о которых говорил Макриди. Во всех четырнадцати разведывательных ведомствах собирали бесконечные файлы на всех и вся, дублируя друг друга. И все были при деле, все получали зарплату, и все боролись с врагами Америки.
       Но больше всего занимали дела домашние. Там была полная непонятка. Его сексуальная жизнь была на нуле. Жена просто перестала воспринимать его, как мужа. И ему стало казаться, что причиной были её поездки в окрестности Нью-Йорка по делам магазина, на который она работала. Раз в две недели она смывалась туда, и даже по тому, как она туда собиралась, можно было заподозрить неладное. Требовалось что-то предпринять, и он позвонил в "Пинкертон". У них имелись детективы в любой дыре в Америке, чтобы отследить неверного супруга. Там заломили двести пятьдесят долларов в час, и Джон повесил трубку. Но проблема не давала ему заснуть по ночам, пока жена тихо посапывала рядом.
       И вот в один прекрасный день проявился звонок с неотслеживаемого номера.
       "Опять началось".
       Он не ответил, но вышел во дворик покурить. И он раздался вновь.
       - Джон! Как я рада тебя слышать.
       Он промолчал.
       - Я буду там же, где и прошлый раз.
       Голосок был тот же самый. Призывный и побуждающий к действиям.
       - Приезжай в то же самое время! И не опаздывай! Мне тебя так не хватает.
       Означало ещё один испорченный выходной.
       - Конечно, дорогая. Увидимся.
       А про себя подумал: "Сука".
      
      
      
       Гавана, Куба
       Район Ведадо
      
       Пока возвращался домой из посольства, окончательно утвердился во мнении, что поступил правильно. Во-первых, надо позволить себе каникулы. Просто отключиться от всего. Деньги пока позволяли. Во-вторых, понимал, что там он вызывал подозрения, и будет сидеть в Москве без какой-либо возможности вырваться оттуда. И третье. Его просто пугал тот город и та страна. Слишком долго он просидел в американском захолустье, где главной достопримечательностью было здание суда, построенное сто пятьдесят лет назад.
       А дома мать Марии приготовила нехитрый, но калорийный обед. Дождался её и был действительно рад видеть, как она заходила в их комнату, скидывала с себя всё то, что одевала для школы, и облачалась в просторную домашнюю одежду, чтобы чмокнуть его в щёку, сказать: "Как я проголодалась". Где ещё он найдёт такое? В Москве?
       Даже их улица начинала его узнавать. Там не было секретов. Какие-то люди, сидящее на ступеньках своих домов, приветствовали его. Олейников в ответ махал рукой и говорил: "Ола!" В воздухе царила атмосфера дружелюбия.
       Дочь Марии уже перестала его бояться и даже пыталась что-то ему рассказывать и показывать свои игрушки. И никак не могла понять, почему этот взрослый дядя так плохо её понимал. Детский язык отличается от взрослого.
       По вечерам они иногда выходили, чтобы побродить по улицам и посидеть в одном из ресторанчиков. По утрам, очень рано, ещё до работы Мария ездила с ним на рыбный рынок, чтобы купить морепродукты с приходящих судов. Олейников увлёкся рыбной кухней, чего никогда не имел в жизни. Рыбинск, хоть и стоял на реке, но рыбы в то время у них в продаже не было. Они с отцом на рыбалке вытаскивали только окуньков да плотвичку. Так. Ухи сварить. А тут просто глаза разбегались. Чего только не вытаскивали рыбаки из глубин океана.
       В общем, вёл незатейливую жизнь туриста. И вдруг предложение или даже приказ: "Возвращайся домой!" Даже билет ему приготовили. Поначалу колебался, но когда к разговору в посольстве подключился второй, постарше, то решил для себя: "Нет. Подождут". Тот, который помоложе, Борис, был нормальным. Хорошо говорил по-английски, обычным тоном, а второй уж больно напоминал ему тех, которые беседовали с ним перед отправкой в Швецию. Вроде бы дружелюбные до слащавости, но всё время чувствовалось, что хотели на чём-то поймать. Не верили они ему. У них была такая профессия - не верить людям.
       Поэтому почувствовал просто облегчение, когда вышел из посольства. Там, во время беседы, вдруг мелькнула мысль, а не скрутят ли они его и не засунут в мешок с диппочтой, чтобы отправить в Москву самолётом Аэрофлота. Когда учился в школе КГБ, слышал, что в прошлом случались и такие истории. Поэтому порадовался яркому кубинскому солнышку, когда очутился снаружи.
       Звонок раздался на следующий день с утра. Пришла мать Марии и сказала, что кто-то спрашивал его по-английски. Это оказался тот, который помоложе. Борис. Сказал, что на следующий день улетает и пригласил пройтись по Малекону.
       - Вдвоём. Вы и я. У меня к вам имеется пара вопросов.
       Поначалу подумал, а нет ли тут подвоха, но решил, что вряд ли. Второго не будет, поэтому не должно быть напряжения. У самого Олейникова тоже остались вопросы, на которые хотелось бы получить ответы.
       - И Свен! Я думаю, что мы сможем решить вопрос с деньгами.
       Борис явно использовал этот аргумент, чтобы убедить Олейникова придти на встречу.
       - Мы будем сидеть по-мужски?
       Его собеседник рассмеялся.
       - Обойдёмся без этого.
       И они встретились. Не торопясь шли вдоль моря и перебрасывались фразами на английском. Так для него было легче.
       Начали с Гаваны. Борис был шокирован видом города, автомашинами, но даже он отметил атмосферу праздника, который там никогда не кончался. Пришлось поведать, как на самом деле живут кубинцы на двадцать долларов в месяц на этом празднике.
       - Теперь я знаю это изнутри.
       - Но вы же живёте в гостинице для иностранцев. Там всё по-другому.
       - Нет. Это - частная квартира.
       - А иностранцам разрешается снимать?
       - Я не арендую. Просто живу.
       Не хотелось бы продолжать эту тему дальше, но Борис и не спрашивал. Он был достаточно умным, чтобы понять ситуацию и соответственно доложить своему начальству. Теперь они там должны понимать, почему он не стремился уехать прямо сейчас.
       - А семья в Штатах? У вас же две девочки.
       - Вы всё обо мне знаете.
       - Кто же, если не я? Ваш куратор должен всё знать.
       Олейников и сам понимал, кем был его собеседник, и зачем он здесь.
       - Так как же семья? - настаивал Борис.
       - Будет продолжать жить, как жила раньше. Девочки пойдут в колледж, жена будет ходить на работу. Кредит за дом почти полностью выплачен. Не о чем беспокоиться.
       - Ну, а у вас не возникает чувство вины? Ностальгии? Всё же дети.
       По-видимому, это был один из основных вопросов, почему Борис пришёл. Его начальство интересовало, не сорвётся ли он обратно в Америку.
       - Нет. Я отдаю себе отчёт в том, что произошло, и что наши дороги разошлись. А сентиментальные чувства излечиваются временем.
       Больше к этому вопросу они не возвращались.
       На прибрежные камни накатила большая волна, и брызги донесло ветром и до них. А рыбаков, которые стояли с удочками на набережной, окатило с головы до ног, и они счастливо радовались холодному душу в тёплый день. Хотя и стояла поздняя осень, но солнышко припекало.
       - А почему вы не вытащили меня оттуда, когда я подавал сигналы тревоги?
       Настало время и ему начать задавать вопросы.
       - Посчитали, что страхи были преувеличены.
       Припомнился сигнал, который подал "щекотун", миниавтобус на подъездной дорожке у дома напротив, предупреждение хозяина соседней лавки. И это всё "преувеличение"?
       - Да, кстати, - вдруг вспомнил Борис. - Когда вы находились там, никогда не приходилось слышать такое имя - Арес?
       Это имя он, конечно, не слышал. Да, и от кого?
       - Поэтому было решено оставить вас на месте для связи с одним из наших информаторов, - вернулся к теме Борис. - Если бы вам действительно угрожала опасность, то мы бы вытащили вас оттуда незамедлительно. Скажите! А когда вам на ум пришла идея уйти самому? Почему через Кубу?
       Ну, не раскрывать же ему, что спонтанно, когда он увидел у себя в мастерской двух кубинцев, бежавших с острова. И вместо того, чтобы расспрашивать самому, пришлось рассказывать, как он долго готовился, изучал возможные маршруты, обманул ФБР и помчался на запад к мексиканской границе.
       Они уже дошли уже почти до конца набережной и решили повернуть обратно. Теперь, уж, Олейников решил, что хватит с него допросов и начал сам:
       - А всё таки. Когда возвращаются такие, как я, то чем они дальше занимаются?
       - У вас выслуга такая, что можете уйти в отставку. Естественно, вам обязаны предоставить квартиру. А что касается трудоустройства, то всё зависит от самого человека.
       - Ваш напарник что-то говорил об издательствах, но это же не мой профиль.
       - Он не мой напарник. Его прислало другое ведомство. У вас же есть высшее образование.
       - Да. Я - инженер. Но опыт работы - ноль. Я уже начисто забыл всё то, чему меня учили. А в Штатах работал автомехаником. Идти работать по этой специальности?
       - Не думаю, что вас бы удовлетворила такая работа. И зарплата тоже.
       - Открыть своё собственное дело? Ремонтную мастерскую. У вас дают банковский кредит?
       Было заметно, что Борис чувствовал себя не в своей тарелке.
       - Боюсь, что вы не знаете местной специфики. Это будет очень сложно сделать.
       И так он отвечал на все вопросы. Наконец, его собеседник потерял терпение:
       - Я не очень разбираюсь в этих вопросах. Дело в том, что там этой темой занимаются другие, и именно они вам будут помогать. Простите!
       Этот ответ ещё раз доказал Олейникову, что он принял правильное решение. Раз там существуют такие сложности для него, то придётся ещё побыть в этой стране.
       - Теперь о деньгах, - перешёл Борис на другую тему. - Вы получите три тысячи долларов здесь из кассы посольства. Вам позвонят.
       И перед тем, как распрощаться, Борис задал свой последний вопрос:
       - Так когда же вы намерены возвратиться на родину?
       Если бы Олейников сам это знал.
      
      
      
       Гавана, Куба
       Посольство РФ
      
       На этот раз он больше понравился Борису. Если в первый раз, в посольстве, Вадим Павлович производил впечатление напряжённого и угрюмого человека, то когда они гуляли по Малекону, он расслабился, и удалось вытянуть из него почти всё, что ему поручили.
       После разговора в посольстве пришлось подготовить текст и идти к резиденту, чтобы отправить телеграмму в Москву. Всё же Борис ему формально подчинялся, находясь на Кубе, плюс по положению он сам не имел доступа к средствам связи в резидентуре посольства. Тот прочитал текст и, к сожалению, стал задавать вопросы:
       - Что он тут делает?
       - Ушёл из США и вот теперь сидит здесь.
       - А почему мы об этом не знали?
       - Для нас это было сюрпризом.
       Резидента всё ещё одолевали сомнения.
       - Борис Сергеевич! Вы уедете, а нам-то что с ним делать? Он, вообще-то, собирается домой?
       Теперь стало понятно, что его волновало. Он досиживал свой срок прежде, чем уйти на покой, и не хотел лишних проблем для себя.
       - Пока он решил задержаться в Гаване.
       Резидент пожал плечами.
       - Здесь? Что он тут забыл? В любом случае выясните до отъезда, где он сидит и что собирается делать дальше! И оставьте все данные человеку, которому я поручу заниматься этим вопросом. Рано или поздно у него появятся проблемы с пребыванием, и он прибежит к нам.
       Потом пошли вопросы о Москве, о последних новостях в их конторе, воспоминания о том, с кем он раньше работал, и кто и какую должность занимал сейчас. А время шло. Для Бориса было важно, чтобы его доклад ушёл поскорее, и там его прочитали, приняли решение и успели направить ему инструкции до отъезда. У него оставался только день.
       Наконец, беседа подошла к завершению.
       - А этот, который с тобой приехал... Знаешь? Он там бухает со своими день и ночь. Забери ты его от нас быстрее!
       Борис лишь ухмыльнулся в ответ.
       Из-за разницы во времени ответ из Москвы пришёл ночью, и с утра пришлось звонить Вадиму Павловичу. Так он его называл из-за разницы в возрасте и в звании.
       А Москву, естественно, интересовало в первую очередь, когда их агент Артур собирался вернуться. Ситуация складывалась нестандартная. Да, ещё и их местный резидент интересовался тем же самым. Плюс у него имелась инструкция генерала перед вылетом на Кубу - попытаться установить дружеский контакт с Вадимом Павловичем. Поэтому на этот раз Борис решил обойтись без эфэсбешника. Тот только мешал.
       Пока бродили по набережной, понял, что Вадима Павловича тут удерживает женщина. Только и всего. Возникал вопрос, где он так быстро её нашёл. Или уже раньше знал? Или ему её подставили? Вопросы оставались, но Борис понимал, что тот больше ничего ему не расскажет, и решил, что пусть с ним возятся другие, когда Артур попадёт в Москву.
       На всякий случай внезапно упомянул об Аресе. Реакция - ноль.
       Но на главный вопрос ответа так и не получил. Создавалось впечатление, что Олейников и сам не знал, когда собирался возвращаться в Москву. А три тысячи долларов - большие деньги на Кубе. На них он сможет долго просуществовать. Но в посольстве Борис выяснил, что у Вадима Павловича появится проблема в будущем. Он имел право находиться на острове только 30 дней с возможностью продления пребывание один раз ещё на такой же период времени. И что будет потом? Может быть, это заставит его уехать в Москву? В этом случае там долго придётся его ожидать. Но это была уже не его забота. А ему предстояло на следующий день вылетать обратно, написать отчёт, доложить начальству и забыть о Кубе и об этой истории. Начнётся обычная рутина.
       Резидент во время доклада смотрел в пространство, и было понятно, что этот вопрос его мало интересовал.
       - Значит, не знает Артур, когда он поедет обратно, - констатировал он. - Ну, насильно мы его вывезти не можем. Наши отношения с Кастро уже не те, что были в прошлом. Пусть сидит! Ему самому вскоре надоест.
       А потом сделал подарок:
       - Тот парень, которому я поручил держать на контроле этот вопрос, провезёт и покажет вам Гавану. Когда вы ещё сюда попадёте?
       За такое можно было только поблагодарить. Действительно. Он занимался совсем другим регионом и никогда не думал, что судьба забросит его на экзотический остров. Правда "парню" было глубоко за сорок, и званием повыше его. Но, видимо, для резидента в его собственном возрасте все уже казались "парнями".
       С их сотрудником они действительно прокатились по городу, а когда стемнело, сели в ресторане. Сначала пришлось долго ждать официантку, и она не торопилась принести им заказанное пиво и орешки.
       - Не удивляйся, если пиво окажется тёплым, а орешков вовсе не будет! - Просветил его сотрудник посольства. - Это заведение государственное, и тут не привыкли спешить. Как у нас когда-то. Ты был ещё молодым тогда и не помнишь. А я застал период развитого социализма, когда у нас было то же самое, что у них сейчас.
       К счастью, пиво оказалось холодным, но ожидать его и вправду пришлось долго.
       - Сейчас что-то начало меняться в лучшую сторону. Но медленно. Стали разрешать держать частные лавочки. Кастро явно боится, чтобы тут не случилось того, что было у нас в девяностых. Я сам тогда подрабатывал извозом по вечерам. Представляешь? Моей зарплаты офицера КГБ не хватало даже на хлеб и молоко. А у меня тогда родился сын.
       Зашёл разговор, конечно, и о Вадиме Павловиче. Пришлось охарактеризовать его:
       - Мужик он слегка отмороженный, но думаю, что тут, под ярким солнышком, быстро оттает. Судя по всему, нашёл себе какую-то бабу и застрял тут.
       - Ну, с бабами здесь всё в порядке.
       А потом неожиданно заявил:
       - А знаешь? Я бы и сам когда-нибудь здесь поселился. Испанский я знаю. У кубинцев есть то, чего нет у нас. Оптимизм. Несмотря ни на что. Это у них в крови. А мы всё время ожидаем каких-то неприятностей. Вот они и случаются.
       Было странно услышать такое от человека пожившего и повидавшего много стран. К тому же внешне сурового и, ну, никак не похожего на кубинцев.
       - Я ведь рыбак. Эх, какая здесь рыбалка!
       Потом заехали к нему домой на ужин. Выпили кубинского рома, и он опять рассказывал о Кубе. И было видно, что он её хорошо знал и любил. А Борис про себя думал, что тот говорил с таким энтузиазмом, что не исключено, что он в действительности когда-нибудь поселится на острове. Может быть, и Вадим Павлович думал так же, как и он? Как ещё можно объяснить его поступок?
       Ушел в гостиницу поздно, нагруженный свёртком с передачей для сына хозяина, который остался в Москве, и кубинским ромом для начальника его коллеги.
       Улетал на следующий день с чувством, что побывал на другой планете. С яркими красками, атмосферой постоянного праздника и с жизнерадостными обитателями. И с тоской вспомнил, что в Москве придётся натянуть на себя тёплый свитер и куртку. Его напарник по поездке тут же отключился, едва коснувшись своего кресла, и Борису предстояло провести тринадцать часов, зажатым между окном и спящим человеком. Он посмотрел на зелёный пейзаж с пальмами под крылом поднимающегося самолёта и тихо сказал сам себе:
       - Прощай, Куба!
      
      
      
       Центральное разведывательное управление США.
       Отдел России и Европы.
      
       Когда они остались одни, Макриди решил его обрадовать:
       - Нашёлся твой Артур.
       - Это кто?
       - Такой кличкой русские наградили своего автомеханика, который стоял на связи с тобой.
       Джон никогда его не видел и даже не знал, кем тот работал. Его задачей было спрятать пакет, забрать другой или скинуть инфу через Сеть, а потом ехать домой или к Рут.
       - ФБР отследили, что он перелетел из Мехико в Гавану. Но обнаружили они это только через три дня после того, как тот успешно приземлился на Кубе.
       Странно, но Джон даже почувствовал удовлетворение от прокола ФБР.
       - Ну, сейчас уже сидит в Москве и пьёт там водку вместо виски.
       - Ошибаешься. Арес сообщил, что Артур застрял на Кубе, и вокруг него идёт какая-то возня.
       Шеф потянулся в своём кресле.
       - Ладно. Давай с нашими вопросами. Она что? Действительно сексбомба? Чего они так слюни пускают?
       Только что ушедшие фебеэрешники действительно опять прошлись по своей любимой теме о том, что, мол, у них уже образовалась очередь из желающих сходить и посидеть со Стефани, и как повезло Джону, когда он обошёл их всех. Ему было неприятно слушать их болтовню, но так полагалось. После одиннадцатого сентября от них требовали наладить кооперацию между службами на всех уровнях, и товарищеские отношения были частью этой игры.
       - Ладно. Надо как-нибудь сходить вместо тебя и посмотреть самому.
       Так Макриди решил пошутить, а Джон желчно подумал:
       "Ага! Только тебя, старого алкаша, ей ещё не доставало".
       То, что Макриди был любителем этого дела, не знали только новички. Но на работе он держался, и его не трогали.
       Ну, а на их прошедшей в тот день встрече Стефани или как её там на самом деле звали, была в своём амплуа - завести мужика. Смотрела на него просто влюблёнными глазами. Как будто знала, что он застоялся в стойле семейной жизни.
       - Джон! Со следующего воскресенья начинай зарабатывать деньги! Всё будет идти так, как раньше. Приезжай со своим ПК и делай то же самое! А деньги будут ждать тебя в том же месте, что и всегда. Там же будет список ресторанов, даты и время, когда тебе полагается там быть. Богатым скоро станешь. Поздравляю!
       Ага! Богатым! Всё его богатство забирало себе ФБР, чтобы кормить тех придурков, которые с ним работали, да ещё и над ним насмехались.
       - Только Джон! Те, кто платят тебе деньги, обижаются. Не надо валить им мусор! Давай золотые зёрнышки! В этом случае они и гонорар тебе могут повысить.
       А он в это время смотрел на неё и думал, сколько же ей требовалось времени, чтобы накрутить вот такие кудряшки на голове, как будто она только что вышла из парикмахерской. Да, ещё и накраситься так, как будто направлялась оттуда на званый вечер. Она резко отличалась от остальных женщин, сидящих в Макдональдсе. Такие туда не ходили. Она что? Намеренно это делала или просто не соображала?
       - Джон! У тебя есть для меня что-нибудь интересное?
       Он понимал, что она имела в виду, и бухнул сходу:
       - Один миллион.
       Так его проинструктировал Макриди.
       - Рублей или юаней?
       - Зелёных долларов.
       - И за что же ты хочешь получить такие деньги?
       - За одно имя и доказательства.
       - Ты с нулями ничего не напутал?
       - Всё точно. Передай своим, что ни центом меньше!
       - Передам. Крутой ты! Ну, если ты их получишь, то я выйду за тебя замуж.
       - В этом случае я буду очень разборчив.
       - Я смогу победить в любом конкурсе. Они для меня не конкурентки.
       И она мотнула головой в сторону зала, что было правдой.
       - Пока, Джон! Как всегда, приятно было тебя увидеть.
       На этом они и расстались, быстро и по существу, и последнее слово опять осталось за ней. На этот раз Джон уже не стал глядеть ей вслед, чтобы не доставлять удовольствие уродам из ФБР. Пусть сами на неё глазеют.
       - Ну, так стоит мне сходить вместо тебя или нет?
       Так продолжал его доставать Макриди.
       - Возьми миллион и сходи! В этом случае она тебе не откажет.
       - А действительно.
       Макриди задумчиво глядел в пространство.
       - Взять миллион и пойти.
       Джону стал надоедать этот спектакль.
       - Так они и заплатят тебе миллион за одно имя.
       - А почему бы и нет? Мы же заплатили целых семь русскому полковнику за одно имя. А у них нефть, газ. Они богатые.
       Он имел в виду тот случай, когда пришлось принести мешок денег сбежавшему в Америку русскому шпиону за то, чтобы тот передал ФБР кусок пластикового пакета с отпечатками пальцев и запись своего телефонного разговора с другим алкоголиком - Элдриджем Эймсем, одним из начальников ЦРУ, который больше десяти лет сдавал русским одного за другим всех американских шпионов в Советском Союзе, а там их осуждали и расстреливали.
       - А зачем тебе их миллион? Он всё равно уйдёт на счёт ФБР.
       - Зачем? Это - часть большой игры, в которой тебе предстоит участвовать. Только тебе ещё рано знать все детали.
       Опять ему предлагали поиграть в чужие игры.
       - Шон! Мне это надоело. Сначала таскался по каким-то помойкам, а теперь по Макдональдсам. Сколько можно? Ради чего?
       - Нет, сынок. Теперь тебе уже не отвертеться. Ты в игре.
       А потом, как бы спохватившись:
       - Э, постой! Ты что? Не хочешь защищать свою родину?
       - Какая защита? Сам же сам мне говорил про забавы взрослых дяденек.
       - Да, говорил. Но только через их забавы ты и сможешь выдвинуться. Что? До конца жизни собираешься рассовывать мусор по файлам?
       Тут он был прав. Сколько лет уже сидел на нижней ступеньке лестницы, и не было никаких перспектив подняться выше. Требовался какой-то прорыв.
       - Давай, сынок! Поиграй в их игры! Это - твой единственный шанс.
       Раздражал "сынок" и нравоучительный тон Макриди. Раздражало всё.
       Когда, наконец, шёл к своей машине по длинным коридорам, думал о том, а чего это шеф так вцепился в это дело. Ему же скоро уходить. Ну, так сидел бы тихо и попивал свой Джеймсон, и его не тревожил. "Лучший виски - это ирландский. И пить его надо безо льда". Эту фразу Макриди у них знали все и повторяли на все лады между собой. К месту и не к месту. А тут какие-то разговоры о "большой игре".
       "Хотя кто знает? Может быть, это действительно шанс?"
       Понимал, что в любом случае придётся делать то, что ему говорят. Иначе не поймут, и его шансы будут равняться нулю. Вспомнил о миллионе, который уже был бы у него в кармане, а не у ФБР, если бы он не засел в их конторе, а рванул бы в Москву вместо долбанного колледжа. Вон. Многие из молодых миллиардеров побросали колледжи и разбогатели. А у него было такое преимущество - русский язык.
       "Ну, ладно! Пусть они там играют, а у меня другие проблемы".
       Это правда. И главная - его жена. Мало того, что она почти перестала общаться с ним, но и его отлучки по выходным уже явно её не волновали. Создавалось впечатление, что она просто перестала его замечать. Плохой признак. Джон попробовал пригласить её в ресторан, но и из этого ничего не вышло. Сослалась на то, что не очень хорошо себя чувствует, и, вообще, нечего деньги тратить. И так их постоянно не хватало. Подобная неопределённость в отношениях нервировала и отравляла жизнь. В конце концов, он решился и заехал к Пинкертонам, чтобы оформить контракт. Теперь они проследят за тем, чем его жена занималась во время своих поездок "по делам магазина" в городишке в Нью-Джерси, что в окрестностях Нью-Йорка. Но это будет только через неделю.
       "Что за жизнь такая!" - Думал он, садясь в машину.
      
      
      
       Гавана, Куба
       Район Ведадо
      
       Очередной заработок опять принесла Мария. Пришёл её родственник из грозного Мининта, выпил пивка, посудачили о том, о сём. Выглядел нормальным мужиком, без фанаберии. Потом оказалось, что у его племянника были проблемы с автомашиной. На следующий день Олейников пришёл, чтобы разобраться, что случилось.
       - Вот только об оплате буду разговаривать я! - поставила условие Мария, и он согласился.
       Оказалось, что сцепление можно было выбросить на помойку. Ничего невозможно было с ним сделать. Отслужило своё. Но соседи знали, что кто-то продавал сцепление в сборе для этой модели, но за настоящие доллары. Как он его завёз на Кубу, было загадкой. Мария сделала необходимые вычисления, и оказалось, что вложения оправдывали себя. Олейников приобрёл сцепление за доллары, и с учётом работы они получили столько местных песо, что вся семья смогла существовать в течение целого месяца.
       Это вселило оптимизм. Если пересчитать, то зарплата учительницы в школе была на уровне двадцати долларов в месяц, но семья Марии получала от государства талоны на рис, растительное масло и другие товары первой необходимости. На деньги, которые удавалось получать Олейникову, она покупала за песо дополнительные продукты на свободном рынке. Конечно, приходилось покупать кое-что из одежды и обуви за куки, но, в общем, всё складывалось так, что они жили вполне сносно по местным меркам. И совсем недорого по сравнению с Америкой, если пересчитывать в доллары.
       Ещё одна работёнка подвернулась на рыбном рынке, куда они с Марией приехали рано утром, чтобы купить морепродукты у рыбаков. Тут цены были совсем копеечными, и всё шло за местные песо. Олейников стоял в сторонке, пока она выбирала, чтобы, увидев иностранца, рыбаки не стали задирать цены и требовать в оплату куках. На одном из баркасов у мотора стояли два кубинца и что-то горячо обсуждали. Завести его они не могли. Он подошёл, отстранил их и взглянул на мотор. Он был совсем древним, но ещё в приличном состоянии.
       - Инструменты есть? - спросил Олейников.
       Естественно их не оказалось. В это время подошла Мария, и бурная дискуссия возобновилась, но уже втроём. Закончилось она тем, что инструменты всё же разыскали, ему пришлось провозиться больше часа, но, в конце концов, мотор затарахтел. Денег у рыбаков не оказалось, но они нагрузили их таким количеством рыбы, что её едва смогли довезти домой.
       - Зачем нам столько рыбы?
       Старенький гремящий холодильник на кухне на смог бы всё вместить.
       Мария улыбнулась.
       - А соседи на что?
       И действительно. Её мать занялась соседями и вскоре вернулась с горстью песо и с продуктами, которые получила в результате натурального обмена. Это было обычным явлением. Так жил весь остров.
       Пережили ураган. Вернее, подобие урагана, как говорили кубинцы, хотя на улице стало просто темно, хлестал дождь, и ветер завывал по-звериному. Это был последний ураган в сезоне, который прошёлся по Каррибам, но лишь слегка задел Кубу. Рассказывали, что когда настоящий ураган проходил через остров, то в воздухе летали пальмы, выдернутые из земли вместе с корнями, и приходилось по три дня ждать, пока подключат свет.
       Позвонили из посольства и пригласили зайти, чтобы "решить финансовые вопросы". Деньги, которые он привёз с собой, ещё оставались, но лишние не помешали бы. Там Олейникова встретил довольно приятный сотрудник, одетый, как и все, в белую рубашку с короткими рукавами. Представился Станиславом, вручил конверт и заставил расписаться в какой-то ведомости. Начал задавать вопросы, они разговорились, и выяснилось, что он неплохо знал Кубу и местные нравы. Оказался заядлым рыбаком.
       - Посольство организовывало пару раз выход в море, но какая рыбалка в коллективе? Это дело индивидуальное. Рыба не любит шума. А там, в основном, пиво пили, а не удили. Вот выйду на пенсию, приеду на Кубу и буду ходить здесь на марлина, как Хемингуей.
       Олейников вспомнил, как отец брал его на речку в Рыбинске. Рассказал ему о рыбном рынке в Гаване.
       - А в Америке не удалось порыбачить?
       Постарался обойти эту тему. Ну, не рассказывать же ему, что приходилось вкалывать, чтобы заработать на жизнь для себя и для семьи, пока о нём опять не вспомнила родная организация, и оттуда не пошли деньги. Но к тому времени уже и не было желания. А рыбалка в родном Рыбинске забылась, как будто это происходило в другой жизни.
       В общем, вместо нескольких минут проговорили почти полчаса на смеси русского, английского и испанского. А в конце Олейников сказал:
       - Ну, может быть, вы и меня с собой возьмёте в море, когда пойдёте на марлина?
       - Кто знает. Всякое в жизни случается.
       В этом он был прав. Ещё год назад Олейников и предположить не мог, что окажется на острове Куба и будет вести жизнь пенсионера.
       В общем, расстались они вполне по-дружески.
       - Когда домой собираетесь? - Был последний вопрос на прощанье.
       - Тогда, когда растрачу всё это.
       Олейников кивнул головой на конверт.
       - Долго придётся вас ждать. На Кубе это - большие деньги. Ну, не теряйтесь! Звоните!
       Но вышел он оттуда опять с чувством облегчения. Даже не смог бы объяснить отчего. Вроде бы всё прошло гладко, с ним хорошо обошлись. А дома у Марии оглядел когда-то добротную, но уже изрядно изношенную мебель. Выглянул в окно, чтобы увидеть на улице группу мужчин, что-то оживлённо обсуждающих. Увидев его, они дружески помахали ему руками, хотя он не знал ни одного из них. На ступеньках облупившегося дома напротив сидела древняя морщинистая старуха и курила здоровенную сигару. Скорее всего, краденную с завода. Проехал дребезжащий грузовик, собранный лет шестьдесят назад в Америке. Светило яркое солнце, всё небо было в кучевых облаках, какие увидишь лишь в жарких странах. Скоро из школы вернётся Мария, они сядут обедать и будут есть нескончаемую рыбу, заработанную им в порту. Он уже вполне освоился с языком и сможет поддержать разговор, а не молчать за столом, как в первые дни.
       Подумал тогда:
       "Как бы так сделать, чтобы деньги подольше не кончались?"
      
      
      
       Служба внешней разведки России.
       Отдел США
      
       Чтобы попасть на доклад к генералу, пришлось ожидать три дня. А когда прилетел из Гаваны, с неохотой натянул на себя тёплую куртку и окунулся в депрессивную московскую погоду, которую усугубляли постоянные пробки на дорогах. Его компаньон по поездке едва пожал ему руку в аэропорту и исчез с глаз. Очевидно, остался недоволен тем, как Борис повёл себя. Потом утомительная поездка через весь город. В общем, когда он доехал до дома, был вымотан и раздражён. Прежде, чем войти в подъезд, взглянул на небо, припомнил облака в Гаване и вздохнул, открывая дверь в подъезд.
       Но встреча превзошла все его ожидания. Стол был накрыт, Карина сияла от счастья, дочка встретила его радостными воплями.
       "Ведь надо иногда выбираться из дома, чтобы почувствовать, как он тебе дорог", - подумал Борис тогда.
       А когда Карина лежала, прижавшись к нему в постели, спросила, как когда-то до рождения дочки:
       - Это было не опасно?
       На работе пришлось, конечно, доложить шефу, который пробурчал лишь:
       - И что? Надо было ради этого лететь в такую даль?
       Тут, уж, Борис не выдержал:
       А вот это лучше обсуждать с генералом.
       Шеф в ответ только засопел и отправил его восвояси.
       За прошедшие три дня Куба уже забылась, и навалились текущие заботы. Рутина на работе, отвезти и забрать Карину с дочкой, забежать в магазин, чтобы купить что-то недостающее. Появился тесть, чтобы узнать, что и как. Его явно стимулировала к этому жена. Но ничего нового он так и не услышал. Да, и Борису нечего было ему сообщить.
       И вот теперь, ожидая своей очереди на приём к начальству, приходилось сидеть, замерев, и глядеть в пространство перед собой. Его шеф был занят тем же самым, вот только вид у него был обиженный, как будто ожидал крупных неприятностей. Но их для него не произошло.
       - Я прочитал ваш отчёт, - генерал обращался непосредственно к Борису. - И он в корне отличается от того, что написал тот, кого командировали наши соседи. Но я этому не удивлён. У них другая задача. Сидит человек на острове, и хорошо. Забот для них меньше. А у нас позиция совсем иная - он наш человек. Он работал для нас, и мы за него в ответе.
       Подумал и добавил:
       - До тех пор, конечно, пока не доказано обратное.
       И опять к нему:
       Вы можете сказать, что установили с ним необходимый контакт?
       - И да, и нет. Он очень насторожен. Определённый контакт был достигнут, когда мы встретились вне посольства и без свидетелей.
       - Мудрое решение.
       - Артур тогда рассказал мне то, что я написал в отчёте, но явно не всё. Мне показалось, что он сам не знает о своих дальнейших планах. Но пока он остаётся на острове.
       - Это и странно. Если бы он работал на ту сторону, то не задерживался, а ехал бы прямиком туда, куда его зовут.
       Просмотрел свои записи.
       - Теперь о семье в Америке. Вы уверены в том, что написали в отчёте?
       - Это прозвучало вполне искренне. На них он поставил крест. Кроме того, Артур считает, что его немедленно арестуют, если он вернётся в Штаты.
       - Похоже на то. И нас есть информация, что там засуетились в отношении него.
       Перешёл к следующему вопросу:
       - Так. Теперь родственники здесь?
       - Осталась только сестра. Он о ней не спросил ни слова.
       - А ведь, похоже, что ему и вправду незачем сюда возвращаться.
       - Кроме денег.
       - Да. Деньги будут побудительным мотивом. Давайте выплатим ему эти три тысячи, которые он просит. Подготовьте соответствующую бумагу в наши финансы! Не надо его раздражать! Он на нейтральной территории. Как бы ни выкинул чего. А дальше посмотрим.
       Генерал сменил тему:
       - Теперь об Аресе. Реакция Артура?
       - Немедленная и отрицательная.
       - Ну, этого и следовало ожидать. Вот если бы он сказал, что ему известно, кто скрывается под этим псевдонимом, то я бы насторожился. Означало бы, что с нами играют.
       Опять взгляд в свои записи.
       - Наши соседи не могут вычислить Ареса. Он действует хитро. Передаёт не сам документ, а его изложение и с задержкой по времени. Никаких контактов. Только с применением электронных средств. Поэтому искать его придётся нам тоже, а не только нашей внешней контрразведке. Почему? Потому что Дашков заявил, что он знает, кто такой Арес. А это уже ваш клиент.
       Неожиданное заявление. Оно многое меняло.
       Однако генерал охладил их оптимизм:
       - Правда, при этом он выдвинул неприемлемое требование.
       Теперь наступило время для главного вопроса, ради которого он их фактически вытащил:
       - Давайте разберёмся, кто такой Дашков! Ваше мнение, Борис Сергеевич. В отличие от нас вы с ним знакомы, хотя и заочно.
       Кровь прилила Борису в голову. Такого он не ожидал. Рядом засопел его шеф. Требовалось как-то реагировать и быстро. Он постарался придать своему голосу уверенность:
       - То, что от него поступало ранее, имело мало ценности и попадало в папки, которые вряд ли когда-нибудь понадобятся. Хотя перепроверка по другим источникам показывала, что сведения верные. Поэтому создавалось впечатление, что Дашков просто решил поправить своё материальное положение, сбрасывая нам мусор.
       Борис говорил медленно, тщательно подбирая слова. Раньше приходилось лишь молча выслушивать указания начальства, а вот теперь впервые появилась возможность открыть рот, и то, как он себя покажет, может помочь хотя бы что-то сдвинуть в его карьере.
       - Или другая версия - его специально подставили. Сообщения Артура о возможной слежке за ним только усилили подозрения об этом. Однако появление копий информации, которую им передавал Арес, не укладывается ни в одну из версий. Очевидно, существует ещё какой-то фактор, который мы не подозреваем.
       Так, на осторожной ноте, он решил завершить краткое выступление со своим мнением, на что получил в ответ:
       - Ну, вот и хорошо, что тут наши точки зрения совпали.
       Так генерал решил пошутить, но потом перешёл на серьёзный лад:
       - Этот Дашков может блефовать. Попытаться просто сорвать с нас деньги. Раньше он утверждал, что не знает, а сейчас вдруг прозрел. Поэтому ориентируйте нашего человека, который с ним контактирует, на то, что он должен представить доказательства своей осведомлённости. Без этого не будет никаких переговоров о сумме.
       Данное поручение явно предназначалось Борису. Его шеф до того времени не проронил ни слова. И вдруг до него дошло. Генерал его просто игнорировал. И делал это публично и не в первый раз. Почему? Борис не знал обо всех хитросплетениях внутренних взаимоотношений в их организации. Может быть, генерала просто вынудили поставить шефа на это место те, кому он не мог отказать. Такое случалось. И часто. Но вот теперь он на нём отыгрывался. Всё это пронеслось в голове у Бориса в те мгновения, пока генерал обдумывал свою следующую фразу. Как и то, что он попал между молотом и наковальней. Шеф ему этого не простит, хотя его собственной вины в происходящем не было.
       - Тем более, что деньги он запросил изрядные - миллион.
       Видимо, они оба с шефом подумали про себя одно и тоже: "Ого", но вслух ничего не прозвучало.
       - Итак, выбейте из Дашкова доказательства. Это первое. И не забывайте об Артуре! Мы должны быть в курсе того, что с ним происходит. Задание понятно?
       Тут, уж, шефу пришлось впервые открыть рот, чтобы подтвердить, что да.
       Всю обратную дорогу опять промолчали. Только уходя в свой кабинет, он бросил через плечо в коридоре:
       - Предварительно покажи мне то, что нацарапаешь!
       Шеф не отличался особыми талантами, поэтому просмотр написанного подчинёнными заключался, в основном, в том, что он исправлял пунктуацию и проскочившие грамматические ошибки. Бесполезная работа из-за того, что знаки препинания всё равно в дальнейшем отбрасывались при шифровании телеграмм. Но он был шефом, поэтому Борису полагалось выполнять полученные инструкции.
       "Покажу. Нет проблем".
      
      
      
       Центральное разведывательное управление США.
       Отдел России и Европы.
      
       Даже Стефании заметила его состояние.
       Джон! Ты что? Влюбился и не спал всю ночь?
       А он про себя подумал:
       "Ну, вот. Даже эта сука издевается надо мной".
       Но вслух такое произнести не полагалось. Он был на задании.
       А за час до этого его встретил Макриди со своими идиотскими шуточками:
       - Ты чего такой встрепанный? Разволновался перед свиданием, что ли?
       Пришлось притащиться к нему в кабинет, потому что произошло неожиданное. Стефании вдруг позвонила ему перед окончанием работы и начала ворковать в своей обычной манере:
       - Джон! Я так соскучилась по тебе, что умру, если не увижусь с тобой прямо сейчас. Только не отказывайся! Спаси женщину от смерти, иначе ты сгоришь в аду.
       Дальше последовал адрес забегаловки Вендис по пути домой. Ситуация была необычной, так как раньше она всегда звонила вечером перед выходными. Так он оказался в кабинете Макриди, потому что именно он осуществлял все контакты с ФБР. Джону приходилось лишь выслушивать указания и исполнять их.
       - Ну, сходи и поглазей на свою красавицу! Заодно узнаешь, чего она хочет.
       - Известно, что. Как быть с миллионом?
       - Никак. Упирайся. Но идёт она не за этим. Что бы ты сделал на их месте, а?
       Не услышав от Джона ответа, вздохнул:
       - Конечно, доказательств того, что у тебя имеется товар для обмена на деньги. Теперь понятно?
       - А я их имею?
       - Получишь к следующему сеансу. Когда он по расписанию? В это воскресенье? Ну, теперь иди! А то опоздаешь на свидание к любимой женщине.
       И оглядев его, добавил:
       - И будь мужчиной! А то сейчас ты выглядишь, как размякшая баба.
       Но Джону было не до шуточек.
       - А ФБР?
       - Я им сейчас позвоню. Иди же скорее!
       И он пошёл и вот теперь сидел перед самодовольной дурой, и та ещё пыталась сделать из него такого же дурака, как она сама.
       - Давай к делу! Мне некогда.
       - Ну, что же ты не даёшь мне полюбоваться на тебя, милый? А вправду. Что с тобой случилось? С женой поссорился?
       Мелькнула мысль:
       "А, может быть, они знают? Проследили? Знают обо всём?"
       Но тут же отбросил её. Разве он тот объект, у которого следует интересоваться его личной жизнью? Хотя червь сомнения остался. Догадалась, стерва, или знает?
       Пришлось скривиться и молча сидеть, уставившись на неё с видом: "Ну, закончишь ты когда-нибудь?"
       Она тяжело вздохнула.
       - Эх, Джон! Не хочешь, чтобы тебе помогла красивая женщина. Тогда к делу! Что ты там озвучивал в прошлый раз?
       - Миллион. И ни центом меньше.
       Она с пониманием помотала головой.
       - Ну, понятно. Все начинают с миллиона. А у тебя есть то, что стоит таких денег? Как я могу быть в этом уверена?
       - Будешь. Пусть твои хозяева посмотрят тот материал, который я буду им передавать в следующий раз.
       - Я заинтригована. Не дождусь следующего сеанса.
       - Вот-вот. Будешь.
       Так Джон выполнял инструкции Макриди.
       - Не забудь принести на следующую встречу миллион. Иначе я обижусь.
       - И мы с тобой убежим с ним на острова Зелёного мыса, правда?
       Она явно провоцировала его, а он в это время думал, что с миллионом он действительно убежал бы на какой-нибудь остров, но только один. Без всех этих долбанных баб.
       - Ладно. Мне пора идти.
       И на этот раз Джон поднялся первым, но последнее слово всё же осталось за ней:
       - Джон! Ты действительно не хочешь сказать, что случилось? Мы могли бы тебе помочь.
       Но он лишь молча пошёл к выходу. Чем они могли помочь в его ситуации?
       И вот теперь опять приходилось сидеть перед Макриди и отчитываться. Телефону они не доверяли.
       - Давай! Иди домой!
       - А что будет в воскресенье?
       - Пойдёшь на точку и передашь им то, что получишь от меня. Вот и всё.
       - Пойдёшь, передашь! Что это за игры?
       - Я тебе объяснил всё в прошлый раз. Ты что забыл? А чего ты сегодня такой возбуждённый? Красавица разволновала?
       Поняв, что ему лучше остаться одному, иначе может наговорить такого, чего не следует, Джон, молча, пошёл к двери.
       На выезде со стоянки какой-то придурок тащился перед ним, как на похоронах. Пришлось сигналить, пока тот не убрался в сторону. А, проезжая мимо, ещё и сказать ему пару ласковых. На скоростной все тоже норовили подрезать ему дорогу, поэтому, чтобы успокоиться, завернул в Крокус. Иначе или он убьёт кого-то, или сам убьётся. Там бармен совсем добил его:
       - С тобой всё в порядке?
       Спросил не просто автоматически, а действительно с участием. Пришлось кивнуть и показать пальцем на водку. "Давай, мол!"
       По случаю буднего дня в Крокусе было малолюдно, своих не было. Поэтому некого было опасаться, и он принял ещё одну прежде, чем залить всё пивком. Слегка отпустило, и мозг заволокло лёгким туманом. Сидел в углу, пялился в пространство и пытался решить, что делать дальше. Нет. Не с сегодняшним вечером, а со всей своей жизнью.
       С утра принесли пакет от Пинкертонов с докладом от их детектива из Нью-Джерси. Джон ушёл в кафетерий и долго сидел там и глядел на жёлтый конверт, не решаясь его открыть. Там могло находиться то, что способно круто изменить его жизнь. И он не ошибся. Последними пунктами в описании одного дня его жены, находившейся в командировке, были ужин в ресторане в компании мужчины, вхождение их обоих в её номер в одиннадцать двадцать вечера и выход мужчины из номера в семь сорок три утра следующего дня. Джон не стал рассматривать его снимок, приложенный к докладу. Какая разница, кто он?
       Очнулся, когда прошло уже полчаса. Кофе стоял перед ним остывшим. Потащился на своё рабочее место и попытался сосредоточиться, но это плохо получалось. Когда кто-то спросил, пойдёт ли он на обед, только досадливо отмахнулся. Какой обед?
       Потом был Макриди, Стефани, опять Макриди. И всё в один день.
       И вот теперь последняя остановка на пути домой - Крокус. А вот тут, уж, придётся решить, что делать дальше. Откладывать больше нельзя. Придти и выложить ей доклад детектива? Что жена сделает в ответ? Оправдываться не будет. Это он точно знал. Скорее всего, взовьётся, и закончится всё грандиозным скандалом. А дальше? Подать на развод? Конечно, у него есть улики. И что? Вспомнил о том, что ему говорил Макриди о своей ситуации. Хорошо. Развелись. Остаться на улице вместе со всеми уликами? Ладно бы ещё алименты на детей. Это ещё можно пережить. Но ипотека на дом висела на них обоих. И остальные кредиты тоже. Платить за аренду жилья, алименты и половину суммы долгов? Прикинул, сколько это могло быть. Нет. Не с его зарплатой.
       Кивнул бармену на бокал. Мол, повторить пивка. Но тот вдруг огорошил:
       - Нет, приятель. Я тебе больше не налью. Что-то не нравишься ты мне сегодня.
       - Я тебе не приятель.
       Повернулся и направился к двери.
       "И этот ублюдок тоже".
       Хотя и понимал причину. Бармен не пожалел его, а просто испугался за себя. Если бы Джон, возвращаясь из бара, попал бы в аварию, то мог бы обвинить заведение в том, что там его напоили и подать в суд на возмещение убытков. Сколько раз уже так бывало. Но всё равно было противно на душе. Больше ноги его не будет в Крокусе.
       Ехал медленно и осторожно. Само собой разумеется, что не хотел привлекать внимание полиции, но ещё и чтобы дать себе время на раздумья.
       Когда вошёл в дом, жена не оторвалась от своего ноутбука, разглядывая там картинки.
       - Еда в холодильнике - буркнула она, не поворачивая головы.
       Вспомнил, что с утра ничего не ел, и пошёл на кухню. В тот вечер они так и не сказали друг другу ни единого слова.
      
      
      
       Гавана, Куба
       Район Ведадо
      
       Карлос возник словно ниоткуда. Своеобразный персонаж. Толстый, как кубинская сигара, с роскошными усами и родившийся в Майами, что он неизменно подчёркивал. Кто-то ему, американцу, посоветовал другого американца, живущего на Кубе. А желал он лишь одного - восстановить Кадиллак пятьдесят шестого года рождения, который он нашёл у одного из своих многочисленных родственников, оставшихся на Кубе. Внешне машина действительно была в прекрасном состоянии, сохранился весь хром пятидесятых годов прошлого столетия, но двигатель требовал капитального внимания. От него просто мало что осталось.
       - Сколько? - Был его первый вопрос к Олейникову.
       Карлос со своей неизменной сигарой во рту дышал ему в спину, пока он пытался определить объём работ. Интернет постоянно вырубался в iPod'е Карлоса, на что следовал поток ругани на английским и на испанском языках в отношении Кастро. Но без связи было невозможно выяснить, какие агрегаты требовалось заказать, чтобы восстановить антиквариат пятидесятых годов. Они до хрипоты спорили с Карлосом о соответствии компонентов, которые удалось найти в сети. Оказалось, что у него была мастерская в Майами, и он с гордостью поведал, что там работали целых шесть автомехаников.
       - У меня контракты со всеми основными страховыми компаниями, - похвастался он.
       Но никакие контракты не действовали в данном конкретном случае. Это была штучная работа.
       - Слушай! Как ты сюда попал? - Всё время спрашивал он его.
       Карлосу было легче разговаривать на английском, чем на испанском.
       - Что ты здесь делаешь?
       Дальше опять шли эпитеты в адрес братьев Кастро, но Олейников дипломатично помалкивал. Да. Кубинцы недовольно ворчали по поводу политики их руководителей, но надо отдать им должное. Конечно, жили все скромно, но в Гаване не было таких трущоб, которые Олейников повидал в Мексике на выезде из приграничного Нового Ларедо и на въезде в Мехико. И медицинское обслуживание было бесплатным и лучшим в Латинской Америке. Мать Марии рассказала ему подробности про тот случай, когда ей понадобилась срочная хирургическая операция. Но кубинцев не выпускали с острова, поэтому жизнь вне его казалась многим просто раем, что было совсем не так.
       Наконец, список был составлен. Карлос пыхтел, подсчитывая расходы на калькуляторе. В очередной раз выругался, увидев результат. Прибавил таможенную пошлину, которая взималась на посылки, получаемые из-за рубежа, и выразился ещё раз. Теперь пришёл его черёд.
       - Моя ставка была - семьдесят пять долларов в час, - заявил Олейников.
       На самом-то деле в Америке он брал и шестьдесят, и даже пятьдесят в зависимости от объёма работ. Карлос взвился, начал размахивать руками и кричать, что это Куба, а не Штаты. Но Олейников уже понял, что он намеревался отремонтировать Кадиллак не для своего родственника, а как собственные инвестиции в антиквариат, который он надеялся вывезти с Кубы после падения режима и продать какому-нибудь коллекционеру в Штатах. Поэтому Олейников был твёрд в своих требованиях, и, в конце концов, они сошлись на двух тысячах долларов за работу, что были гигантскими деньгами на Кубе, если ты живёшь, как кубинец. Теперь оставалось только получить требуемые агрегаты из Америки, и Олейников будет обеспечен работой на целый месяц и средствами на жизнь для всей семьи в течение долгого времени.
       Неожиданно позвонил Станислав из посольства и впервые представился ему просто как Стас. Напомнив об их разговоре о рыбном рынке, сказал, что никогда там не был и, как-то так вышло, что они договорились встретиться там на следующий день.
       Стас запоздал. Туда требовалось приезжать до шести утра.
       - Пакеты привёз? - Первым делом спросил его Олейников на правах профессионала.
       Везде на Кубе полагалось ходить со своими пластиковыми пакетами. Они были в дефиците.
       Тут как раз подошла Мария, загруженная морепродуктами, которыми их семья будет питаться всю неделю.
       - Сделай то же самое для моего друга! - Попросил её Олейников.
       Она, кубинка, могла купить рыбу за местные песо в десять раз дешевле, чем он. Видел, как Стас внимательно оглядел Марию, когда вручал ей пакеты и деньги.
       - Она что-нибудь знает? - Спросил его Стас после того, как она отошла.
       - Ничего. Я - Свен Андерсен.
       Олейникову показалось, что он удовлетворился его ответом.
       - Как с отъездом домой?
       Это, очевидно, был тот вопрос, ради которого Стас появился в такую рань. Но что мог ответить на это Олейников? То, что у него там не было "дома" и никого, кто бы его ждал? Он был поздним ребёнком, а сестра намного старше его. Как только она окончила школу, то уехала поступать в институт в Ленинграде, вышла там замуж и больше никогда на его памяти не возвращалась в Рыбинск. Мать ездила к ней на свадьбу, а они с отцом остались дома. Она была для него неродной дочерью, и отношения у них не складывались. Поэтому Олейников просто не представлял себе, как она выглядела после стольких лет разлуки, и обрадуется ли сестра, если его увидит.
       А здесь как-то так получилось, что домом для него стала квартира Марии в Гаване. Его все знали и прекрасно к нему относились, и ему не хотелось никуда оттуда уезжать.
       - Знаешь, что срок пребывания в стране - 30 дней? - Спросил его Стас, видя, что он не отвечает.
       Об этом он знал и уже подал заявление на продление срока ещё на такой же период времени.
       Тут его заметили рыбаки, которым он помог неделю назад, и шумно приветствовали Олейникова. Подошли те, кто просто наблюдал, как он копался в двигателе, и так они оказались в центре внимания с пивком в руках, окружённые разговорчивыми обитателями рынка. Поэтому вопрос о возвращении в Москву повис в воздухе. Он всем представлял Стаса, тот жал чьи-то протянутые мозолистые руки, что-то говорил каждому из них, ему отвечали. В общем, в их кругу он не чувствовал себя дипломатом, а нормальным раскрепощённым мужиком. Совсем иным чем те, которых прислали из Москвы. Нет. Тот, молодой, Борис, во время их встречи на набережной показался Олейникову нормальным парнем, вот только чересчур напряжённым, как будто постоянно ожидавшим какой-то пакости.
       - А ты здесь - популярная личность, - заметил Стас в промежутке между приветствием очередного подошедшего к ним рыбака.
       - Заслужил, - похвастался Олейников, хотя и не сказал, чем.
       Тут подошла Мария с уловом такого размера, которого Стас явно не ожидал.
       - И это всё за десять кук?
       Он был шокирован. Явно не представлял себе кубинских реалий, хотя и прожил в стране три года. Рядовые кубинцы жили совсем по иному, чем иностранцы. Это были два параллельных мира, как когда-то во времена Советского Союза. И в их мире всё стоило совсем иные деньги, чем во внешнем, который существовал для приезжих.
       Стас вызвался их подвезти, по дороге они перебрасывались ничего не значащими фразами. В закрытом пространстве машины пропала атмосфера доверия, которая сложилась на рынке. Каждый замкнулся в себе. Подъехав к их дому, Стас критически оглядел его и сказал:
       - Эх! Покрасить бы всю Гавану! Чудесным был бы городом.
       В этом он был прав. Вся их улица казалась обветшавшей.
       Поинтересовался, на каком этаже они жили, куда выходили окна, не шумно ли. Тоже, наверное, входило в задание, ради которого приехал. Олейников ничего не скрывал. К чему?
       Когда он уехал, Мария выглядела настороженной.
       - Разве в Гаване есть американское посольство? - Спросила она его подозрительно.
       Её смутили дипломатические номера на машине.
       Пришлось объяснить, что Стас - русский дипломат и сочинить историю о том, что случайно познакомился с ним, когда гулял в городе в первые дни после приезда.
       Она явно успокоилась.
       - Так он - русский, не американец.
       В её голосе прозвучало чувство облегчения. Видимо, годы яростной антиамериканской риторики не прошли даром, и даже у неё в голове американцы ассоциировались с какими-то чудовищами, хотя наедине с ним она весьма критически высказывалась о порядках, установленными в стране братьями Кастро. Только потом она призналась, что ей показалось, что Стас приезжал лишь за тем, чтобы приказать её Свену вернуться обратно в США. Тут она почти угадала. Вот только не в Америку. Опять задумался над тем, что когда-нибудь всё же придётся уехать. Больше шестидесяти дней находиться на острове он не мог. Да, и понимал, что начальники в Москве не оставят его в покое. Как выйти из подобной ситуации?
      
      
      
       Служба внешней разведки России.
       Отдел США
      
       Вызов наверх поступил неожиданно. С утра позвонила секретарь зам. директора по операциям и потребовала, чтобы Борис явился к нему в одиннадцать пятнадцать. Это заставило задуматься. Обычно вызовы поступали к начальнику отдела с указанием вопроса для доклада, а он уже выдёргивал с собой оперативников. И что полагалось делать в таких случаях? Идти к шефу? А с чем? Вопроса, которому вызвали, он не знал. Может быть, это в отношении Канады? Нет. В этом случае звонили из кадров. Напортачил что-нибудь? Вряд ли. Ничего подобного не просматривалось. Опять Арес?
       К шефу так и не пошёл. Просто не хотелось лишний раз с ним сталкиваться. Решил, что если того тоже выдернули, то они встретятся возле кабинета начальства. Но его там не было. Вместе с ним в приёмной сидел какой-то бесцветный человек, ожидая вызова, и так же, как и Борис, глядел в пространство перед собой. К его удивлению в кабинет их вызвали вдвоём. А внутри сидел его шеф, как всегда глядя в стол перед собой, и тот человек из их внешней контрразведки, который присутствовал раньше, но фамилию которого Борис не мог припомнить.
       Когда они с вновь прибывшим расселись по разные стороны столом, хозяин кабинета начал:
       - Сейчас здесь собрались только те, кому по долгу службы положено знать, что в наших рядах скрывается предатель, которого мы должны обезвредить.
       Голос руководителя стал приобретать металлические интонации:
       - И ничего, что обсуждается за этим столом, не предназначено для распространения кому-либо ещё. Это всем ясно?
       Получив заверения, что да, продолжил:
       - Директор возложил на меня функции координатора в мероприятиях по поимке иностранного шпиона, чтобы в результате предать его в руки правосудия. И будьте уверены! Я выполню возложенную на меня задачу, во что бы то ни стало.
       А Борис в это время думал о своей собственной судьбе. У них "кротов" ловили годами. А как же Канада? Он же обещал Карине. Она так её ожидала.
       А зам в это время всё более распалялся:
       - И от того, как каждый из вас сработает на своём месте, будет зависеть его дальнейшая карьера.
       Это было серьёзной заявкой. Но что непосредственно могло зависеть от Бориса?
       - Вашей задачей будет проверить тексты сообщений Ареса вплоть до каждой запятой, и передвижение всех лиц, которые могли иметь доступ к документам.
       Это предназначалось контрразведчикам, которые сидели на противоположной стороне стола. Теперь настала их очередь:
       - Вы займётесь тем, что даёт канал, который предлагает нам Дашков. Здесь имеется много вопросов, на которые необходимо знать ответы.
       Действительно. В последней партии документом, которая поступила оттуда, имелся один, доступ к которому мог иметь только ограниченный круг их собственных сотрудников. Ещё раз означало, что крот сидел у них на самом верху. Но проблема была в самом Дашкове. Не внушал он никакого доверия. Профиль, который на него составили, ну, никак не подходил для заслуживающего доверия источника.
       - Олег Васильевич! - Обратился он к главному контрразведчику. - Мы с вами обсудили все ваши задачи.
       Означало, что аудиенция для них была закончена. Оба на противоположной стороне стола засобирались, как полагается, попросили разрешения удалиться и направились к двери. Они всё обсудили в узком составе, пока Борис и ещё один их сотрудник маялись перед дверями. Теперь настал их черёд.
       - Борис Сергеевич! Вам предстоит вплотную заняться Артуром.
       Это было совсем неожиданным указанием. Он ожидал чего угодно, только не этого. Причём здесь сбежавший связник? С такими работают совсем иные службы.
       - С ним много неясного. Во-первых, чего он застрял на Кубе?
       Из их резидентуры в Гаване пришла информация, что тот проживал по определённому адресу в квартире некой Марии Розетты Коельо, школьной учительницы начальных классов, и не собирался возвращаться в Москву. Более того, занимался ремонтным работами в морском порту и поддерживал дружеские отношения с местным населением. В очередной раз он выпадал из привычной схемы. Какой ремонт? Какая Куба?
       - Во-вторых, он каким-то образом имеет отношение к Аресу. Как и почему? Тут, вообще, не прослеживается никакой связи.
       Видимо, зам имел какую-то информацию из источников, которые были недоступны Борису. У них каждому отмеривалась лишь та часть данных, которая была необходима на его конкретном месте. И не более того. На этом строилась вся система. Теперь оставалось только молчать и ожидать дальнейшего.
       - Поэтому я дал указание, чтобы всё было подготовлено для вашего повторного выезда на Кубу. Наш резидент там не в курсе всех деталей. Да, мы и не можем ему их раскрыть. И как бы они там не напугали Артура. Теперь он нам вдвойне нужен.
       Проскользнула мысль: "Неужели всё так серьёзно?"
       - Поэтому будьте готовы к вылету в любой момент!
       И решил пошутить:
       - Соберите летние рубашки! Там в это время ещё тепло.
       А потом перешёл на более серьёзный тон:
       - И сколько вам там придётся пробыть, мы сегодня сказать не можем. Как и с определением вашей задачи тоже. Всё может измениться в ту или другую сторону. Какие ещё вопросы могут нам подкинуть эти два персонажа, Артур и Дашков? Ситуация нестандартная, и чего-то мы не знаем.
       Это было как раз то, что сказал Борис во время предыдущего доклада.
       - А я этого не люблю, - подытожил генерал.
       Передохнул и поставил следующую задачу:
       - По сумме для Дашкова вопрос решается. Но на это требуется время. А без этого мы не можем двигаться вперёд. Поэтому пока торгуйтесь с ним! Только осторожно! Его тоже нельзя напугать. Может так случиться, что он действительно что-то знает.
       И завершил:
       - Вопросы имеются?
       Его шеф только лишь набрал в лёгкие воздуха, чтобы ответить нет, но Борис опередил его:
       - Только один. Какова связь между Дашковым, который находится в США, и Артуром, который сидит на Кубе.
       Генерал внимательно посмотрел на Бориса, как будто, решая, стоит или нет, а потом выдавил из себя:
       - Как оказалось, самая прямая.
       И добавил после паузы:
       - Дашков потребовал встречи с Артуром.
      
      
      
      
       Центральное разведывательное управление США.
       Отдел России и Европы.
      
       Он сидел напротив Макриди и думал:
       "Сказать или нет? Лучше не стоит. А ведь этот старый пень из всего комедию сделает".
       А занимался Джон тем, что докладывал об очередной встрече с красавицей Стефании. Фебеэрешники настолько устали от них, что даже перестали являться лично к Макриди, а требовали прислать им письменный отчёт. Но докладывать, собственно, было нечего.
       - Опять просила снизить требования по сумме.
       - Стой на своём! Русские долго решают вопросы. Дадим им ещё время!
       Джон не понимал их игр, и у него голова была забита иным.
       - По Артуру ничего не сказала?
       - Поинтересовалась, почему он.
       - Что ты ответил?
       - Ничего. Как договорились - только он и никто другой.
       - Тоже твёрдо стой на этом требовании!
       Тут было совершенно непонятно, чего это Макриди так вцепился в сбежавшего русского связного. Он же смылся от ФБР. Вот пусть они сами и разбираются со своим ляпом. Причём здесь ЦРУ?
       - И вообще. Повышай свои очки у них, чтобы тебя ценили! Тебе же предстоит работать с ними в Москве.
       А вот тут великий Макриди заблуждался. Не будет работы. Не будет никакой Москвы.
       Днём ранее Джон всё же решился и, когда дети уже заснули, подошёл к жене и, молча, положил поверх клавиатуры её компьютера доклад Пинкертонов. Она даже не стала его просматривать. И тем более высказываться. Покопалась в ящике с бумагами и извлекла несколько листочков и протянула ему. Потом, так же молча, продолжила рассматривать картинки на экране.
       Это был такой же отчёт о работе частного детектива, только местного.
       - Ты ничего не понимаешь. Я выполнял задание.
       Она лишь понятливо кивнула головой, не отрываясь от своего занятия.
       - Я могу тебе это доказать.
       Лишь потом подумал о том, как. Кого просить? Макриди? Фебеэрешников?
       - Я только лишь встречался с одной бабой в Макдональдсе.
       - А в субботу заскакивал в жилой комплекс Тимберли-парк, чтобы съесть там гамбургер, так?
       Сволочной детектив засёк его поездки к Рут. Тут открутиться было сложнее.
       "Может быть, Макриди всё же поможет?"
       Но этого не понадобилось.
       - Слушай!
       И жена, наконец, повернулась к нему.
       - Адвокаты очень дорогие. Я покопалась и нашла, что существует форма как бы дружеского расставания, когда супруги договорились между собой сами и разводятся по упрощённой схеме. Я надеюсь, что ты ничего не будешь от меня требовать?
       Видя, что Джон молчит, продолжила:
       - Дом придётся продать. Денег там не светит. Дай бог хватило бы, чтобы расплатиться с банком. С тебя только алименты на детей. Надеюсь, что ты потянешь.
       Он был ошеломлён тем, что она всё уже просчитала.
       - А где ты собираешься жить?
       - Я собираюсь заняться своей собственной карьерой. А для этого мне придётся переехать отсюда в другой город. Здесь у меня нет перспектив.
       - С тем мужиком?
       - Какая тебе разница? И в Москву тебе придётся поехать без меня. Я никогда не собиралась туда тащиться. Зачем? Угробить свою карьеру, и всё жизнь от тебя зависеть?
       Джон как-то упомянул, что планируется командировка в Россию на несколько лет, чтобы работать там под прикрытием в американском посольстве. И вот теперь она накрывалась по семейным обстоятельствам. Москва считалась у них городом с высокой степенью риска, где одинокий мужчина мог стать объектом шантажа и вербовки.
       А, уж, о её карьере не хотелось и говорить. Чего она могла достигнуть? Перейти работать в магазин больший по размеру? А у него открывалась хотя бы какая-то перспектива, если бы поехал в Москву.
       Вообще-то, когда он затевал разговор с ней, то надеялся, что они как-нибудь урегулируют этот вопрос, изменят свою жизнь, переживут трудности ради детей. Но теперь отчётливо понимал, что всё зашло слишком далеко, и обратного пути уже не было. Но всё же решил, что пока Макриди незачем знать об отмене Москвы. Пусть думает, что хочет.
       - Джон! Ты давно отдыхал? - между тем, не унимался Макриди.
       Видя, что он его не понимал, попытался разъяснить:
       - Ну, ездил позагорать на пляже, поплавать в море.
       И при этом смотрел на него, как на слабоумного. А Джон в это время соображал, что ещё пришло в голову этому старому шуту.
       - Шон! Какое это имеет...?
       - Раз я спрашиваю, то означает, что имеет. Понимаю, что давно не отдыхал.
       По правде говоря, Джон уже с трудом припоминал, когда это было. Во Флориде много лет назад. С тех пор никуда не ездил.
       - Тебе надо встряхнуться. А то не нравишься ты мне в последнее время. Какой-то встрёпанный, нервный.
       Он со злостью подумал, что нашёлся ещё один озабоченный его состоянием. Раньше был бармен, а теперь шеф. Но того можно было послать, а с этим приходилось быть осторожным.
       - Начинай говорить нашим в конторе, что устал, и тебе следует отдохнуть!
       Приходилось, молча, ждать, что ещё может придти ему в голову.
       - Ну, когда вместе с ними обедаешь или когда пьёшь вечером пивко в компании своих в Крокусе.
       - Зачем мне это надо?
       - Ты что? Не хочешь провести недельку под пальмами?
       А Джон подумал, что это было бы идеальным выходом из напряжённой ситуации, которая сложилась после их разговора с женой. Нет. Скандала не произошло. Просто в воздухе повисло напряжение, из-за которого хотелось куда-то сбежать из дома. Ну, а если под пальмы, то это многое бы изменило.
       - Ну, вот видишь! Наконец-то, дошло.
       Даже Макриди заметил, как изменилось у него настроение.
       - А куда? Что мне там предстоит делать?
       Джон понимал, что поехать ему предстоит не за свой счёт. А раз так, то его заставят отработать затраченные на него средства.
       - Ничего особенного. Встретишься с одним человеком и сделаешь то, что тебе скажут. А дальше - на пляж или в бассейн. Тебя это устраивает?
       - Шон! Ну, мне полагается знать план и цель операции.
       - Рано ещё. Просто понимай, что это часть более широкой операции, в которой тебе предстоит участвовать.
       Джон опять вспомнил о Москве. Но зачем отказывать себе в удовольствии смотаться куда-то в тёплые края в разгар их разборок с женой? После как-нибудь разберётся.
       Но тут пришла в голову неожиданная мысль:
       - Это что? На Кубу?
       Вспомнил о непонятном интересе Макриди к русскому связному. Если так, то это может стать опасным путешествием. Там будет не до пальм. Да, и испанского он не знал.
       - Мы тебе подберём более экзотический остров. Без коммунистических экспериментов. Ты останешься доволен.
       Если так, то он был не против. Остров так остров.
       - Это связано с Артуром?
       - Может быть.
       - Но это же проблемы ФБР.
       - Совсем нет. Забудь о них! Артур - наш человек.
      
      
      
       Гавана, Куба
       Район Ведадо
      
       Карлос действительно стал присылать необходимые детали и компоненты, и Олейников смог приступить к восстановлению Кадиллака. Работать приходилось в совершенно неприспособленном для этих целей гараже родственника заказчика. Хорошо, что к этому времени уже похолодало, и внутри можно было дышать. Теперь у него было дело, и не приходилось ломать себе голову над тем, чем занять себя до прихода Марии из школы. Она опять взяла на себя все вопросы расчётов за работу. Ей, кубинке, было легче выбивать деньги из родственника Карлоса, чем ему.
       Позвонил Стас из посольства. Теперь не стал прикрываться рыбным рынком, а просто предложил посидеть в городе и переговорить с пивком в руках. Они устроились на веранде заведения, которое он знал, и опять пошли вопросы о его жизни в Гаване. Олейников прервал его:
       - Стас! Что тебе поручили узнать у меня?
       - Совсем немногое. Как ты поживаешь здесь.
       Олейников не думал, что так всё просто.
       - Опять хотят знать, когда я собираюсь в Москву?
       - Совсем нет. Наоборот хотят, чтобы ты остался. Просто интересуются твоим статусом, и сколько ты сможешь здесь пробыть. Не собираешься ли куда-нибудь уехать.
       - Я оформил продление пребывания ещё на 30 дней.
       - Ну, вот и прекрасно! Означает, что нашим консулам не придётся бегать и вызволять тебя из неприятностей. Они этого не любят.
       Олейникову показалось, что Стас даже вздохнул с облегчением. Что-то поменялось с момента их предыдущей встречи. По каким-то причинам о возвращении в Москву речи уже не шло.
       - Знаешь? Может быть, на днях сюда ещё раз прилетит Борис. Помнишь такого? Тот, который был здесь?
       Его-то он хорошо помнил. Такой напряжённый. Но Олейников ещё не забыл и второго.
       - А тот, который постарше?
       - Думаю, что его не будет.
       Это снимало напряжение. Уж, больно неприятным типом тот был.
       - И какова причина подобного внимания ко мне?
       - Ничего особенного. Обычная рутина. У них появились какие-то вопросы к тебе. Задаст их и выслушает ответы. Деталей я не знаю.
       Что-то было странным в повторном прилёте их сотрудника. Чего лететь в такую даль? В прошлый раз Олейников ответил на все вопросы и не понимал, что ещё могло их интересовать. Плюс с возвращением в Москву всё как-то вдруг уладилось. Пытался убедить себя, что это - "рутина", как выразился Стас, но какое-то внутреннее чутьё подсказывало ему, что вокруг него что-то происходило, и неспроста сюда должен явиться Борис.
       - Знаешь? Мне поручили сделать твоё фото.
       Стас полез в сумку за камерой.
       - Ну, понимаешь? Для документов. Если ты не явился туда, то полагается сфотографировать тебя здесь.
       Видя, что Олейников ещё сомневался, постарался его убедить:
       - Ну, ты же знаешь наших. У них есть определённые процедуры. И мне поручили их выполнить, если ты остаёшься здесь.
       А Олейников в это время прикидывал, зачем и почему. Но посчитал, что ничем это ему не грозило.
       - Но я же не одет соответствующим образом. В майке.
       - Ничего страшного. Тебе на Фотошопе поставят любую рубашку. Пригладь волосы!
       Так у его начальников в Москве оказались снимки его физиономии. Стас сделал не менее десяти из них строго в анфас, постоянно повторяя: "Не мигай! Подними выше голову!"
       Уговаривал себя, что, мол, так и надо, но заноза в душе засела. Зачем? В его ситуации всё воспринималось с подозрением.
       Даже Мария, когда вернулась домой, заметила, что он был не в своей тарелке.
       - Где ты был сегодня?
       Выяснив, что встречался со Стасом, забеспокоилась:
       - Мне он не понравился. Ему от тебя что-то надо.
       Так, чисто по-женски, она определила расстановку сил. Стас просто выполнял указания из Москвы, а тем, кто за ним стоял, явно что-то требовалось от него, но Олейников не мог определить, что именно.
       - И вообще, он не выглядит, как дипломат. Кто он такой?
       Это было действительно так. Какой он к чёрту дипломат? Судя по возрасту, наверное, дослужился до майора, а, может быть, уже и до подполковника в их лавочке, числясь на каких-то рангах в дипломатической службе за рубежом.
       А, между тем, Мария не на шутку воспалилась, и приходилось гасить её эмоции:
       - Он же русский. Что он может мне сделать?
       Но и это её не убедило.
       - Не знаю. Чего же тогда он к тебе прицепился?
       Когда она заснула, Олейников долго лежал, уставившись в потолок и слушая звуки с улицы. Сон не шёл.
       Началось всё с желания убежать из пансиона тётушки Амелии, потому что там он чувствовал себя под присмотром. Да, и как оказалось, тридцать долларов в день плюс пять за завтрак было ужасно дорого по местным меркам. Подвернулась Мария, и Олейников переехал туда, чтобы просто попробовать жить без соглядатаев. Но это не закончилось простым времяпровождением с подругой, чтобы потом свалить восвояси. Ему совсем не хотелось никуда валить. Зачем? Здесь Мария, к которой он привязался. Сдержанная на людях, можно даже сказать замкнутая. Но совершенно раскрепощённая ночью в постели. У Олейникова никогда не было подобного опыта в прошлом.
       И ещё маленькая Софи. По странному стечению обстоятельств её звали почти так же, как и его старшую дочь в Америке, только той не нравилось её имя. Подвижная, как ртуть. В отличие от своих североамериканских сверстников, которые не отрывались от экранов своих компов, она весь день носилась вместе с другими детьми по улицам и прилетала лишь вечером, уставшая, но счастливая, чтобы доложить маме, а потом и ему обо всех перипетиях дня. Он сразу же отверг обращение "Дядюшка Свен", принятое на Кубе в подобной ситуации, и девочка называла его просто Свеном. Вначале проблемой был детский испанский язык, но со временем он научился с этим справляться, и они стали прекрасно понимать друг друга.
       С матерью Марии не возникало проблем. Она прекрасно к нему относилась. Тащила на себе весь дом, а это на Кубе было делом нелёгким. При этом оставалась оптимисткой и способной разрулить любые ситуации на их улице, где все её прекрасно знали.
       И он сам заработал определённую репутацию в своём квартале. Благодаря матери Марии вся улица узнала, что их "алеман" такой прекрасный механик, что даже богатый кубинец специально приезжал из Америки, чтобы он сделал для него машину. Все его дружески приветствовали, когда он проходил мимо.
       Теперь согласно его наихудшим предположениям он всего этого должен лишиться только из-за того, что какой-то шеф из Москвы решил, что их человека следует вытащить отсюда. А если он застрянет здесь? Что они смогут с ним сделать? Лишить его денег, скопившихся его счету за столько лет? Вряд ли. Не те деньги, чтобы имеет головную боль, если он соберёт пресс-конференцию. Они это должны понимать. Тогда чего же они от него хотели?
       Ещё раньше, когда учился в школе КГБ, знал, что таким, как он сам, которым удалось улизнуть из страны, чтобы избежать ареста, закрывали выезд за рубеж на всю жизнь. Таковы были правила игры в СССР. А что теперь? Какие правила существовали в стране, которая с той поры сменила своё название? Тоже закроют? И что он там будет делать? Работать в каком-нибудь веб-агенстве в качестве переводчика? Нет. Это ему не подходило. Не мог сказать, что работа автомехаником была пределом его мечтаний, но автомашины были привычнее для него, чем взаимоотношения с такими же, как он, в издательствах, где он просто не представлял себе, как и что ему предстояло делать.
       Мария рядом с ним завертелась и задала вопрос в полусне:
       - Ты чего не спишь?
       Что он мог ответить? Сказать, что думал о ней и об её семье?
       - Спи! Всё хорошо.
       И она поверила, затихла и опять заснула. А ему предстояла бессонная ночь. Никак не мог успокоиться после встречи со Стасом. Не просто так он к нему приезжал. Что-то им от него надо. Вот только что?
      
      
      
       Гавана, Куба
       Посольство РФ
      
       Свой первый рабочий день, как и в прошлый раз, он начал с представления резиденту СВР в посольстве. Первым вопросом того был:
       - Ты знаешь, кто к нам приезжает?
       Конечно, Борис знал, но промолчал.
       - Ну, ты сам понимаешь, что у меня все будут заняты, и тебе придётся разбираться со своим человеком самому.
       Это было ему только на руку из-за предупреждения начальства о совершенной секретности этого дела.
       На этом представление начальству завершилось. Резидент выделил ему собственный кабинет, благо их было достаточно. Во времена великой дружбы советского и кубинского народов СССР построил в гаванском районе Мирамар большое и помпезное здание посольства. Ну, а в период упадка оно опустело, в том числе и на этаже, который занимала резидентура СВР, и найти пустовавший кабинет не был проблемой.
       И вот теперь Борис набрал на внутреннем телефоне первый номер.
       - Станислав Ильич! Лавренёв вас приветствует. Вот. Опять приехал. Могу я сейчас зайти к вам на пару минут?
       Ему надо было начать работу с их человека из внешней контрразведки, потому что он дважды встречался с Артуром в его отсутствие. Естественно, что тот его предупредил, что у него будет лишь пять минут на него, так как требуется явиться к начальству.
       Первым вопросом к Борису опять был:
       - Ну, и удачное же ты выбрал время! Уже знаешь, кто к нам прилетает сегодня?
       - Да. Мне уже сказали.
       Если бы его старший товарищ только знал, кто ему об этом сообщил!
       - И чего это он вдруг решил навестить нас?
       Контрразведчик пытливо смотрел на Бориса, но он лишь, молча, пожал плечами. Мол, не в том он звании, когда начальство сообщало ему о своих планах.
       - Ладно. Давай быстренько переговорим о твоём Артуре, и я побегу к шефу. Сам понимаешь, что у нас творится.
       Борис не представлял себе, потому что ещё не имел опыта работы в посольствах, но с уверенностью ответил, что, конечно, понимал.
       - Станислав Ильич!
       Его собеседник был старше его по возрасту и по званию, поэтому приходилось называть его по имени и отчеству.
       - По вашему мнению, какое сейчас настроение у Артура?
       - Знаешь? Мне показалось, что он доволен жизнью. Что там у него стряслось в Америке, что он так расцвёл на Кубе?
       Борис пропусти вопрос мимо ушей. Каждому дозирована своя часть информации.
       - А почему вы так думаете?
       Тот стал передавать подробности своих разговоров и наблюдений за поведением Артура. И тут Борис подвёл его к основному вопросу, который его интересовал:
       - А что это за женщина, с которой он живёт? Она может оказывать на него определённое влияние?
       - Знаешь? Ничего не могу сказать. Видел её один раз, и она ни слова мне не сказала. Такая средняя. Ничего особенного. У нас она никогда не проходила. С нашими никогда не контактировала. А с кубинскими товарищами у нас теперь отношения прохладные, и от них мы вряд ли сможем что-либо получить на неё.
       А вот этого как раз и не требовалось. Могли напугать и её, и его.
       - Хорошо. Тогда последнее, что я хочу вас попросить - позвоните и пригласите Артура завтра в посольство часов на одиннадцать, хорошо?
       Его собеседник взглянул на часы.
       - Ладно. Только ты сам будешь им заниматься. Сам понимаешь. Завтра мы все будем на ушах стоять.
       И он стал набирать номер на телефоне. Когда завершил разговор, сказал:
       - Ну, ты всё сам слышал. Теперь извини! Счастливо поработать с ним!
       Так Борис остался в выделенном ему кабинете со своими мыслями. Больше заняться было нечем. У него было указание ничего не предпринимать до того, пока не появится начальство
       Об этом он узнал, когда его в Москве вновь вызвали к заму по операциям.
       - Присаживайтесь, Борис Сергеевич! - Предложил генерал, когда Борис доложил о прибытии.
       К его удивлению они были одни в кабинете.
       - Так. Решение принято.
       Борис тогда подумал:
       "Неужели миллион!"
       Это плохо укладывалось в голове.
       - Теперь пришла пора действовать. Вы завтра же отправляетесь в Гавану! Напишите командировочное задание такое же, как и в прошлый раз! Разобраться с Артуром. Больше ничего. На всякий случай оформите поездку дней на десять. А там, как пойдёт.
       Вот тогда и прозвучал приказ подготовиться, но ничего там самостоятельно не предпринимать. А потом совсем неожиданное:
       - Будете ожидать меня. Я прилечу на следующий день. И тогда будем действовать по обстановке.
       Усмехнулся.
       - Конечно, там будут задавать вопросы обо мне. Но вы ничего не знаете.
       Естественно. Что он мог знать на своей должности.
       - За территорию посольства не выходить! У них там есть магазинчик для своих. Купите там что-нибудь поесть или из дома возьмите!
       Неожиданно, но понятно. Ему доверяли. Однако не полностью.
       - Пригласите Артура в посольство на следующий день после моего приезда! До этого мы с вами встретимся и обсудим то, в чём вы должны его убедить!
       Тоже ясно. Незачем ему знать детали до начала активной работы с Артуром.
       - Ну, и ещё раз хочу вас предупредить - никому и ничего не говорить о характере вашей поездки, кроме своего непосредственного начальника. А о том, что я выезжаю на Кубу, даже и ему не следует знать. Это простое совпадение по времени. Вопросы имеются?
       Вопросов, конечно, имелось много, но было понятно, что ответов на этом этапе он не получит.
       Его шеф нахмурился, когда увидел командировочное задание для повторной поездки, пожал плечами, и, молча, завизировал.
       Дома Карина всплеснула руками, захлопотала, что почему, мол, раньше не предупредил, и стала вынимать летние рубашки. А в постели, как всегда, тихо спросила:
       - Это не опасно?
       Странно, но предыдущая поездка добавила ему уважение в её глазах. Прекратились обиды и разговоры об её работе. Всё встало на свои места, как было когда-то.
       Забеспокоилась Карина на следующий день, когда перед поездкой в аэропорт спросила, какого числа его ждать обратно.
       - Почему ты не знаешь?
       И Борис увидел у неё в глазах настоящий испуг. Но потом она взяла себя в руки.
       - Только будь осторожен! Обещаешь?
       И вот теперь приходилось остаток дня валятся на кровати в номере и пытаться читать и смотреть на ноутбуке то, что успел скачать до поездки. Интернета в гостинице посольства не было. Всем сотрудникам его организации, которые работали под крышей посольства, было не до Бориса. Крутились вокруг приехавшего начальства. А его мысли всё время возвращались к завтрашнему дню. Просто не представлял себе, что он для него готовит.
      
      
      
       Центральное разведывательное управление США.
       Отдел России и Европы.
      
       Опять приходилось сидеть и выслушивать то, что вещал старый пень по имени Макриди.
       - Джон! Ты какую музыку любишь? Рэп? Тяжёлый рок?
       Он промолчал с выражением на лице, что, мол, когда же ты, наконец, прекратишь паясничать.
       - Советую тебе обратить внимание на регги.
       Макриди стал выбивать на столе ритм, подпрыгивая в такт в кресле. Выглядело это комично. Джон чуть не расхохотался.
       - Знаешь Боба Марли? "На Ямайке нет проблем".
       С грустью констатировал:
       - Эх, не знает его молодое поколение. Конечно. Столько лет прошло.
       Затих, наконец, и перестал барабанить по крышке стола.
       - Мне кажется, что у тебя проблемы в жизни.
       Так и было на самом деле. Хотя бы вчера, когда пришла риелторша и показала с цифрами в руках, что на нынешнем унылом рынке недвижимости продажная цена их дома может быть такой, что с учётом комиссии и других расходов, они ещё останутся должны ипотечному банку.
       - А что делать? Придётся пойти на это. Портить свою кредитную историю я не намерена, - заявила ему жена, когда они остались одни. - Поэтому скинемся пополам и отдадим разницу банку.
       Джон не собирался делать никаких оплат. У него на это просто не было сбережений. Началась затяжная дискуссия, которая переросла в поток взаимных оскорблений. Дети стали реветь.
       И вот теперь ещё одна ходячая проблема сидела перед ним за своим рабочим столом и раздражала его своими дурацкими разговорами.
       - А раз так, то тебе следовало бы отдохнуть на острове под музыку регги. Расслабиться. Как ты на это смотришь?
       Джон подумал, что и вправду хорошо бы отключиться от проблем.
       - Возьми горящий тур на недельку в Мантего Бей. Такой, где всё включено. Бар на уровне бассейна. Местные темнокожие девушки скрасят твоё одиночество по вечерам. На Ямайке с этим нет проблем. Там вообще нет проблем. Там они просто забываются.
       Макриди блаженно потянулся в своём кресле.
       - А тут гнусная погода, рутина на работе, противный начальник. Правда?
       Джон продолжал молчать, ожидая продолжения. За что вдруг такой подарок?
       - Ну, там придётся съездить в одно местечка и потом назад. Опять на пляж или в бассейн.
       Настало время и ему высказаться.
       - Пересечься с Артуром?
       - Узнаешь на месте.
       - Знаешь, Шон, я думаю, что для меня настало время понимать, что затевается. Ты же знаешь принцип - человек должен быть мотивирован, чтобы он наилучшим образом выполнил задание.
       - А возможность проявить себя и выдвинуться? Разве это не мотив?
       - Каким образом? Продолжать участвовать в играх ФБР? Я что? Собираюсь перейти на работу в эту организацию.
       - А вот тут ты ошибаешься. Это - уже наши игры и наша операция.
       Весёлое настроение пропало. Макриди стал серьёзен.
       - Эти ребята нам были нужны только в начале. Забыл уже, чему тебя учили в Харвей-Пойнт? Мы не можем вести разведывательную деятельность на территории Соединённых Штатов. Только они. И ФБР за этим ревностно следит.
       Вообще-то, Джон обучался лишь в Кэмп-Пири, а Харвей-Пойнт ему только предстоял в будущем. Но в данном случае это не имело значения.
       А Макриди, между тем, продолжил свою лекцию:
       - Они своё отыграли. Упустили парня и теперь стали бегать за русской красоткой. Прекрасно. Это нам только на руку. Теперь в игру включаются серьёзные профессионалы - мы с тобой. И действие будет происходить вне территории Америки. И никто не будет мешаться у нас под ногами.
       Джон подумал, что у Макриди опыта, конечно, значительно больше, чем у него. Он лет сорок просидел на разных должностях, как в самом Управлении, так и на их различных станциях за рубежом. И ему самому, пожалуй, пора уже оторваться от кресла в Ленгли и попробовать себя "в поле", как это у них называлось. Как ещё можно выдвинуться? Если это - их операция, а не фебеэрешная, да ещё и масштабная, как утверждал Макриди, то Ямайка могла бы стать неплохим началом. А Москва? Потом предстоит подумать об этом.
       И, как будто подслушав его мысли, Макриди добавил:
       - Ну, и она не закончится только Ямайкой. И ты сам станешь в ней активным участником. Это будет большой игрой. На годы вперёд.
       Слово "большой" он растянул. Но всё же какие-то сомнения оставались. Джон никак не мог понять конечной цели.
       - Шон! Если Артур - наш человек, то...
       Макриди сморщился.
       - Слушай, Джон! Да, наш. И очень перспективен. Но ты забудь об этом на время! И, уж, не сболтни чего-нибудь фебеэрешникам! Они-то этого знать не должны.
       Опять непонятно. Они знали, что русские не доверяли всем тем, кто возвращался с нелегальной работы за рубежом, и не подпускали их ни к каким секретным данным. И чем же тогда будет так ценен Артур?
       - Но, вообще, тебе ещё рано знать о конечной цели операции. Всё покажет Ямайка. Ну, и ты сам, конечно. Если сорвётся, то забудь обо всём! Будешь ещё долго протирать штаны в своём кресле прежде, чем тебе поручат что-либо серьёзное. А если пройдёт успешно, то станешь героем.
       Насчёт геройства у Джона оставались сомнения.
       - Это связано с миллионом, о котором мы толковали с русской красавицей?
       - Да, не в нём дело.
       Макриди скривился, но Джон ожидал продолжения, глядя на него.
       - Нам требуется всучить русским один материальчик, и они должны в него поверить. Понятно? И сделаешь это ты.
       Разговор подходил к завершению.
       - Давай, Джон! Напишешь мне заявление об отпуске! Срочно вылови в сети горящий тур! Твой бюджет на неделю - две тысячи долларов. Карту на оплату получишь лично от меня! Никаких бумаг не оформляй! Всё сделаешь после приезда!
       Макриди задумался, не забыл ли чего.
       - Своей красавице скажешь даты и место, где ты будешь находиться в Монтего Бей.
       На вечер у Джона была запланирована очередная встреча со Стефании.
       - Это подстегнёт русских к принятию решения.
       И когда Джон начал подниматься со стула, предупредил ещё раз:
       - Ни с кем этот вопрос не обсуждать! Только со мной.
       Уже у самой двери услышал от Макриди:
       - Эй, Джон! На Ямайке нет проблем, в том числе и с этим.
       Он обернулся и увидел за столом того же Макриди, но уже, как всегда, ехидного. Он показывал, как будто затягивался сигареткой.
       - Ты там будь поосторожнее с этим!
       - Спасибо за совет, добрый дедушка! - Со злостью бросил в ответ Джон, закрывая дверь.
       Возвращаясь к себе, в очередной раз задумался о том, с чего вдруг Макриди так вцепился в это дело? Ну, досидел бы себе тихо и не дёргался до пенсии. Все так делали. Чего ему надо? Хотя, с другой стороны, он поставил его на перспективную, по его мнению, операцию. Да, и поездка на остров Ямайка даст Джону передышку от семейной драмы. Сейчас межсезонье. За пару тысяч там можно организовать для себя неплохое времяпровождение. А операция? По большому счёту, какое ему дело до их игр? Пусть развлекаются! А он, по крайней мере, недельку передохнёт от их помойки.
      
      
      
       Гавана, Куба
       Район Ведадо
      
       Не стал ей ничего говорить до тех пор, пока они не остались одни в постели.
       - Знаешь? Мне придётся уехать на один день, чтобы не попасть в тюрьму за просроченное время пребывания. Помнишь, я тебе рассказывал про тридцать плюс тридцать дней?
       Конечно, Мария помнила, но всё равно заподозрила неладное.
       - Я бы договорилась с родственником из Мининта. Зачем куда-то лететь?
       - Он не сможет мне помочь в этом. А тут подвернулась прекрасная возможность. Утром туда, а вечером обратно. И у меня снова будут шестьдесят дней, чтобы оставаться на Кубе.
       - Ты полетишь в Америку?
       - Нет. На Ямайку.
       Для неё, никогда не выезжавшей за пределы острова, это прозвучало как полёт на Марс.
       - Всего час туда и час обратно.
       - Это твой друг-дипломат сказал тебе так сделать?
       - Он - хороший парень, и просто посоветовал мне этот способ.
       Тут Олейников слукавил. Не Стас, а Борис, который прилетел из Москвы, направил его по этому маршруту.
       Началось всё с визита в посольство. Ему так не хотелось туда являться! Но Олейников понимал, что в его ситуации не стоило вступать в конфликт с руководством своей организации. На Кубе он находился в подвешенном состоянии. Из Америки сбежал, а к своим не добежал. Сколько ещё он сможет находиться на острове?
       Оказалось, что Борис его уже поджидал. Как и в прошлый раз, он показался Олейникову напряжённым. Наверное, по молодости. Он всё же был намного моложе его, и начинающим свой жизненный путь Борей из Москвы.
       Начали они с протокольных вопросов - как он поживал, чем занимался. Олейников в общих чертах обрисовал ситуацию, не вдаваясь в подробности. Он понимал, что не за этим его пригласили в посольство. И не ошибся.
       - Вадим Павлович! - Наконец, перешёл его собеседник к теме беседы. - Вы прослужили в нашей организации много лет, и руководство приносит вам благодарность за проделанную работу.
       Это было странно слышать, потому что его сначала забросили и потом просто забыли на десятилетия, и фактически он в какой-то степени работал только в последнее время. Но Олейников промолчал.
       Дальше пошли более приземлённые вопросы:
       - Я правильно вас понимаю, что вы хотели бы задержаться на Кубе на какое-то время?
       Это было так. Олейникову вовсе не хотелось уезжать куда-то в неизвестность. Тем более, что здесь, в отличие от Америки, у него появилась возможность следить через Интернет за жизнью в России, и она его поразила. Это была совершенно чужая для него страна, совсем не похожая на ту, которую он покинул. Он просто не представлял себе, как он сможет адаптироваться к жизни в тех условиях
       - Ну, что же. Мы могли бы вам помочь в решении юридических вопросов, связанных с пребыванием на Кубе. Перевод ваших денежных средств сюда также можно организовать.
       Это было просто подарком. Но чем он должен за это заплатить?
       - Но вы понимаете, что до настоящего времени состоите на службе в нашей организации?
       Олейников осознал, что сейчас Борис начнёт выкладывать то, зачем он летел в такую даль.
       - И у нас есть к вам одно поручение, которое вы должны выполнить.
       Он уже не производил впечатления напряжённого юнца. Перед ним сидел его куратор, Борис, который, находясь в Москве, мог распоряжаться его судьбой.
       - Кстати, это поможет вам в вашей ситуации. У вас появится дополнительный срок в шестьдесят дней, чтобы урегулировать проблемы с пребыванием в этой стране.
       - Каким образом?
       Это был самый важный вопрос, который не давал покоя Олейникову.
       - Вам предстоит вылететь отсюда и тут же вернуться обратно. Таким образом, вы сможете ещё шестьдесят дней находиться на Кубе.
       - И куда я должен лететь? В Москву?
       - Нет, ближе. В Кингстон на Ямайке.
       - И что мне там делать?
       - Ничего особенного. Встретиться с одним человеком, передать ему кое-что и забрать небольшой пакетик.
       Это предложение было полной неожиданностью. Почему? Зачем? И чем это ему грозит?
       - Вы понимаете, в какой я ситуации? Меня же заберёт ФБР с этой Ямайки. Они же за мной охотятся.
       - Мы этого не допустим. Вы зарегистрируетесь на рейс Аэрофлота в Москву как Свен Андерсен. На вашем месте в самолёте действительно будет сидеть некто с корешком билета на ваше имя. Об этом мы позаботимся. А вы в это время вылетите на Ямайку, как русский турист Вадим Олейников.
       Для наглядности Борис продемонстрировал ему российский паспорт с его фамилией и фотографией в нём. Теперь стало понятно, зачем во время их встречи Стас делал его фото. Они готовились к этому заранее.
       Дальше Борис начал говорить ему о том, что в аэропорту Кингстона его будет ожидать российский консул на случай каких-то неприятностей. А Олейников в это время соображал, как бы отвертеться от этой затеи. Она казалась ему небезопасной.
       - В паспорте есть виза на въезд на Ямайку?
       - Ямайка - безвизовая страна для российских граждан.
       Не прошло. Это они предусмотрели.
       - Но почему я? Ну, поезжайте вы сами и передавайте пакеты! Или пусть Стас это сделает.
       Видя, что Борис не понимал, попытался разъяснить:
       - Станислав...
       Однако отчество человека, который к нему приезжал, он забыл. Но Борис понял, кого он имел в виду.
       - По некоторым причинам ни он, ни я не сможем этого сделать.
       - Поэтому вы подставляете меня?
       - Это не так. Вас выбрали не мы. Я не могу рассказать вам обо всех деталях, но кроме вас некому провести эту операцию.
       Тут Олейников, уж, ничего не мог понять.
       - Вы хотите сказать, что из всех сотен или тысяч сотрудников, которые у вас сейчас работают, не нашлось никого?
       - Да. Это так.
       Приходилось на ходу лихорадочно соображать, что делать с таким неожиданным предложением. Даже не с предложением, а с условием. Ему явно навязывали сделку. Они оставят его в покое на Кубе в случае, если он выполнит их поручение. И что оставалось делать?
       - Я уверяю вас, что тут нет никакой опасности. В течение всего времени пребывания на Ямайке рядом с вами будут наши сотрудники.
       - И что они смогут сделать, если меня схватит местная полиция? Станут освобождать меня силой?
       - Почему вас должны арестовывать? Вы же - турист Олейников. Вылетели из Москвы три дня назад.
       Для наглядности Борис показал ему штампик в паспорте, который продолжал вертеть в руках.
       - Прилетели на Ямайку проведать друга. Мы подберём дату, когда есть два рейса. И друг у вас там найдётся и встретит вас в аэропорту. Утром прилетели, а вечером обратно на Кубу, чтобы продолжить свой отдых.
       - Вы же знаете из материалов Сноудена, что Америка следит за всем миром с помощью электронных средств. Они же вычислят меня в одно мгновенье.
       - Вадим Павлович! Не обижайтесь, пожалуйста, но вы не та фигура, чтобы из-за вас Америка начала процесс экстрадиции из такой страны, как Ямайка. Даже, если они вас обнаружат, то просто ничего не успеют сделать за тот короткий промежуток времени, пока вы будете там находиться.
       Требовалось найти какие-то аргументы, но они не приходили в голову. Хотя, с другой стороны, через какое-то время всё равно придётся улетать, чтобы не загреметь в тюрьму. Время бежит быстро. И куда? В Москву? Есть вероятность того, что там он может застрять надолго. А, может быть, и на всю жизнь.
       - Вы меня не убедили. Мной будут заниматься какие-то люди на Ямайке, которых я не знаю. Нет. Так не пойдёт.
       Вспомнив слова Бориса о том, что некому выполнить это задание, развил свою мысль:
       - Поехали вместе со мной, и вы мне на месте покажете, кто мой друг, кто консул, а кто - непонятно, кто!
       Его собеседник явно растерялся. Следовало его дожать:
       - Да. Я туда поеду только на этих условиях.
       Подумал, что, если его решили подставить, то их сотрудник пойдёт вместе с ним. Борис для него станет, как бы гарантией неприкосновенности. По-видимому, что-то пошло не по плану, потому что на глазах его собеседник стал обратно превращаться из его куратора в неуверенного в себе Борю.
       - Посидите здесь пару минут!
       И Борис пошёл к двери. Российский паспорт Олейникова он забрал с собой.
       Пара минут растянулась в пятнадцать, во время которых он обдумывал ситуацию, в которую попал. Его хотят использовать в роли курьера для каких-то своих целей. Кто и зачем непонятно. Собственно, как и раньше, когда приходилось закладывать и забирать пластиковые пакеты, получать и передавать сообщения на стоянках перед Макдональдсами. В общем, заниматься "чёрной" работой в интересах группы людей, играющих в свои игры на международном рынке секретов. Но он уже в том возрасте, когда настала пора заканчивать подобную деятельность. Они, эти люди, сидящие в удобных кабинетах, уже украли у него большую часть жизни, заставив провести её в скучном городке, в чуждой ему обстановке и в неродной ему стране. Большую часть его собственной жизни! Хватит. Теперь по каким-то причинам они стали от него зависеть, и он добьётся, чтобы его, наконец, оставили в покое.
       Борис вернулся совсем в ином настроении. Казалось, что он сам был несколько растерян.
       - Ну, что же. Давайте так и сделаем! Полетим вместе.
       Так у него появился спутник для поездки. Хотя, если правильно сформулировать, то скорее сопровождающий.
       - И вылетаем мы в четверг. Машина за вами заедет утром в шесть часов.
       И вот теперь приходилось успокаивать Марию, которая не на шутку забеспокоилась.
       - А ты вернёшься обратно?
       Он прижал её к себе.
       - Куда же я убегу от тебя?
       - Правда?
      
      
      
      
       Посольство РФ
       Гавана, Куба
      
       Разговор дался ему с трудом. У него не было подобного жизненного опыта. А тут ещё за каждым его словом, за каждым жестом из соседней комнаты наблюдал генерал. Ощущал себя, как актёр на сцене.
       А началось всё в девять утра, когда Бориса вызвали к заму по операциям. Там пришлось выслушать инструктаж, чего следовало добиться от Олейникова.
       - Так. Теперь расскажите мне, что вы сделаете, если он вначале откажется?
       Пришлось, запинаясь и путаясь, излагать те аргументы, которые приходили ему на ум. Генерал поправлял и что-то корректировал. Рассматривали все сценарии от лучшего до худшего.
       - Знаете, как говорят в Америке в подобных случаях? I do not take "no" as an answer.
       Борис знал.
       - Так и я. Вы должны его уговорить. Другие варианты меня не устраивают.
       Потом пошли технические детали. Проверили микрофон и скрытую камеру. Потом работу пейджера. Подобрали подходящий день для полёта.
       - Я буду находиться в соседней комнате. Если почувствуете сигнал, это означает, что мне необходимо вам что-то сказать. Немедленно прервитесь и выйдите!
       Наконец, когда время подошло к одиннадцати, генерал сказал последние слова:
       - Борис Сергеевич! Сейчас на карту поставлено многое. И всё зависит от вас. Олейников нам нужен в четверг на Ямайке. А дальше пусть живёт, где хочет, и делает всё, что хочет. Нас это уже не волнует. Добейтесь того, чтобы он был в Кингстоне в этот день! Я надеюсь, что вы понимаете, что это шанс лично для вас тоже. Постарайтесь показать себя с наилучшей стороны!
       И вот с таким настроением, "показать себя с наилучшей стороны", он остался один в комнате, когда дежурный посольства сообщил, что Олейников явился. Но оно как-то улетучилось, как только открылась дверь, и появился тот, в ком так был заинтересован генерал. Этого человека по непонятным никому причинам выбрал Дашков, и не был согласен ни на какую другую замену, которую они ему предлагали.
       По началу Олейников выглядел напряжённым, и не получалось "разговорить" его и установить с ним контакт, как инструктировал Бориса генерал. На все вопросы о жизни в Гаване отвечал односложно, не желая втягиваться в обсуждение подробностей. Поэтому приходилось начинать с "пряника" без предварительной подготовки. Тут Олейников несколько расслабился, потому что почувствовал, что получал то, чего добивался - и свободу делать, что хотел, и деньги.
       Но дальше начались осложнения. Он всё больше и больше ожесточался, когда началось обсуждение поездки на Ямайку. Не помогали никакие доводы, и даже российский паспорт на его фамилию, который Борис ему продемонстрировал. А когда Олейников заявил о том, что Борис должен его сопровождать, то он понял, что разговор зашёл в тупик.
       В это время он почувствовал вибрацию пейджера в кармане, и пришлось покинуть помещение.
       - Соглашайтесь! - Был вердикт генерала.
       Борис оторопел. Он ожидал чего угодно, только не этого.
       - Это снимает многие проблемы. Он вам всё же в какой-то мере доверяет и будет под присмотром. А то, как бы он чего не выкинул, когда попадёт в Кингстон. Мы этого человека практически совсем не знаем.
       Далее он проинструктировал Бориса о деталях, и он вернулся в комнату. Но преодолеть отчуждение, возникшее между ними, так и не удалось, хотя они согласились на требования Олейникова. Тот ушёл явно в подавленном состоянии.
       "Трудная поездочка мне предстоит", - подумал Борис, выходя из комнаты.
       А там генерал его совсем удивил:
       - Ну, хорошо. На первом этапе вы справились. Даже не пришлось мне самому подключаться к разговорам.
       Оказывается, что он рассматривал даже такой вариант.
       - Теперь послушайте то, что вы должны сделать, чтобы подготовиться к операции.
       Дальше пошёл инструктаж, и Борис понял, что предстоит многое сделать, и с подобным ему тоже ещё никогда не приходилось сталкиваться. Это было настоящей оперативной работой, а не сидение в кабинете, набитом электроникой.
       На прощание генерал сказал:
       - Вам в помощь дадут местного сотрудника. Никаких деталей того, что предстоит на Ямайке, с ним не обсуждать! Ему это знать не полагается. Вечером в среду зайдёте ко мне и доложите!
       И напоследок последняя инструкция:
       - Никуда с территории посольства не выходить! Магазин тут хороший? Справляетесь?
       Получив заверения, что да, генерал оставил его одного со своими мыслями и с листком бумаги, на котором Борис стал лихорадочно записывать то, что услышал, чтобы чего-то не упустить из-за своей неопытности в подобных делах.
       К нему "в помощь" приставили Станислава Ильича, который был не только старше его по возрасту, но и по званию, поэтому приходилось соблюдать определённую дистанцию в отношениях. Тот, конечно, удивился, но лишних вопросов не задавал. Тоже, наверное, был соответствующим образом проинструктирован своим непосредственным руководством. Так вместе с ним они прошлись по списку и выполнили все намеченные пункты. Теперь оставалось только ожидать вечера среды.
       Время тянулось медленно. Раздражало, что не представлял себе, в какое место предстояло лететь. Доступ к Сети ему не полагался. Мобильный сдал дежурному ещё по приезде. В его представлении остров Ямайка представлялся раем для любителей курнуть, и это было всё, что он припоминал. Маялся в выделенном ему кабинете, где сидел днём на случай, если вдруг вызовет генерал. План мероприятий и командировочное задание были написаны и дважды переписаны. Потом валялся на кровати в гостиничном номере, и мысли были заняты только предстоящим четвергом. И большинство из них тревожные: "А что, если...?" Те сотрудники их организации, которые должны помогать ему в Кингстоне, формально числились посольскими работниками разных уровней и имели в кармане дипломатические паспорта, которые они предъявят в случае непредвиденных обстоятельств, и поедут восвояси. А он вылетел на Кубу с обычным российским заграничным паспортом, и дипломатическим статусом тут не прикроется. И что тогда?
       Наконец, подошла к концу бесконечная среда. Пришлось ожидать полчаса, пока генерал не освободился, и не покидало чувство тревоги. Бегло просмотрев написанные Борисом бумаги, отложил их в сторону. Они его явно не интересовали.
       - Наши люди в Кингстоне проинструктированы, и от них получено соответствующее подтверждение.
       Так начался его последний инструктаж перед поездкой.
       - Артура встретит в аэропорту его "друг", которого он приехал навестить. У него имеются фото Артура. Будьте к этому готовы! Он - не наш человек, а простой дипломат. Его задачей является лишь изобразить "дружбу" и больше ничего. Имейте это в виду!
       Просмотрел свои записи.
       - Вас будет встречать вице консул посольства. А вот он - наш человек, но вы с ним должны находиться на расстоянии от Артура, не приближаясь. Ещё один будет всегда подстраховывать вас в машине поблизости.
       Подобные предосторожности подсказали Борису о том, что его опасения были не безосновательными. Они чего-то опасались.
       - Место для проведения операции они уже подобрали и сообщат вам на месте. Вашей первостепенной задачей является контролировать действия Олейникова. От него многое будет зависеть. Во время вашей последней встречи в посольстве он не произвёл на меня впечатления дёрганного и неадекватного человека. Скорее наоборот. Слишком спокоен. Не так ли?
       Пришлось подтвердить, что Борис согласен с мнением руководства.
       - Это и опасно, - продолжил генерал. - Он непредсказуем. Мы не знаем, что у него на уме. И вы всегда должны находиться рядом, чтобы скорректировать его действия. Но если увидите, что он неуправляем, немедленно отходите в сторону! Вы не знаете, что он такой. Познакомились в самолёте. Только и всего. Этой версии и придерживайтесь!
       Далее пошли совсем специфические указания, из которых Борис понял, что его функции не ограничивались лишь контролем Олейникова. Скорее наоборот. И это настораживало. Опять возникли мысли о том, чем это могло ему грозить.
       - Теперь последнее. У меня были сомнения, стоит ли задействовать именно вас. Настораживало отсутствие опыта. Но ситуация сложилась так, что именно вы должны завершить операцию. И никто другой. Тогда вперёд!
       И добавил:
       - Но учтите! Если здесь я всегда рядом, и со мной можно посоветоваться, то там вы наедине с собой. Конечно, наши местные кадры придаются вам в помощь, но они не должны ничего знать о цели операции. Вы это осознаёте?
       Конечно, он осознавал. И ещё то, что, в конце концов, мог оказаться за решёткой в такой специфической стране, как Ямайка.
       А дальше пошло обычное:
       - Проявите свои способности! Докажите и мне, и всем, чего вы стоите! От этого будет зависеть ваша дальнейшая карьера.
       А у Бориса в мыслях вертелось:
       "Это в том случае, если она состоится".
       И последнее:
       - Не подведите себя и нас!
       А дальше случилось совсем неожиданное. Генерал встал и протянул ему руку для рукопожатия.
       - Счастливого пути и успехов!
      
      
      
       Монтего Бей, Ямайка
       Гостиница "Риу"
      
       В свой первый день он оторвался по полной программе - ром, чернокожая девушка, и мальчишки на пляже продали ему такой травки, от которой показалось, что он стал просто летать над землёй.
       А Джону требовалась разрядка. Последние дни были худшими в его жизни. Доставал Макриди со своими бесконечными насмешками. Частенько хотелось просто дать ему по черепу, покрытому реденькими рыжими волосиками. Только иногда, как в день перед поездкой, шеф вдруг становился серьёзным.
       - Давай, Джон! Все инструкции получишь от меня по телефону. Не забывай всегда иметь его при себе! И никаких разговоров! Ни с кем! Ты меня понял?
       На этот раз Макриди был даже чересчур серьёзен.
       - Русские тоже с тобой свяжутся. Ты всё сообщил своей красавице? Порадовал девушку?
       Да. Джон всё передал Стефании, которая сразу же начала своим игривым тоном:
       - Ой, Джонни-бой! Как я мечтаю поехать с тобой вместе в какое-нибудь очаровательное местечко. Ты меня возьмёшь с собой, когда разбогатеешь?
       А он по привычке подумал: "Стерва". Она же исчезнет навсегда, как только операция завершится. Её начальники бросят эту бестию охмурять ещё какого-нибудь хмыря. И там она уже будет называть себя совсем другим именем.
       Дома новость об его отъезде жена восприняла, как вызов:
       - Опять с очередной бабой?
       Никакие аргументы о командировке не подействовали. Начался крик. Дети опять стали реветь.
       - Так. Немедленно подпиши соглашение!
       Это был документ на двадцати страницах, регулирующий всё на свете. Не только раздел имущества при разводе, но даже сколько раз в месяц Джон имел право видеться с детьми, и кому и в какой час он должен был их сдавать после свидания. Хотя какие свидания, если она намеревалась свалить с ними в Аризону? Он уже два дня пытался заполнить соответствующие пропуски в бумаге. Было муторно обсуждать каждый пункт со своей всё ещё женой, которая цеплялась к любой мелочи. Он просто почувствовал, как будто снял с плеч тяжёлую ношу, когда, наконец, выскочил из дома с сумкой, чтобы мчаться в аэропорт.
       И вот теперь: "На Ямайке нет проблем". И их действительно не было. Да ещё по расценкам, несравнимым с Америкой.
       На следующий день проявился Макриди с невысвечивающегося номера с вопросом:
       - Познаёшь все прелести ямайской жизни?
       Звонил-то он просто, чтобы быть в курсе намерений русских. А они действительно тоже проявились и застали его в самый неподходящий момент. Джон услышал звонок своего телефона, когда он, поставив на бордюрчик очередной стаканчик рома с кока-колой, беседовал с американской парой, сидя по горло в воде в бассейне. Пришлось прерваться и брести к своему шезлонгу. А телефон всё надрывался.
       - Джон Дашков?
       - Да. Это - я.
       - Гостиница "Пегас" в Кингстоне в полдень в четверг.
       Мужчина, сказавший это по-английски с акцентом, отключился. В душе Джон надеялся, что что-то сорвётся. Например, русские пожалеют миллион, и он отдохнёт, не ввязываясь в их дела. Но не получилось. Теперь ему предстояло послать СМС на местный номер, который дал ему Макриди, на что тут же получил ответ:
       - Не опаздывай! Материал получишь от консьержа.
       Мысленно чертыхнулся и полез обратно в бассейн. А там его недопитый стакан уже успел утащить расторопный официант, поэтому пришлось заказывать новый. Всё включено.
       К четвергу размеренная жизнь стала даже надоедать. Поел - на пляж, пришёл, поел и в бассейн. Вечером оттянулся сначала джойнтом, а потом чёрненькой и в постель. Поэтому даже с воодушевлением погрузился в мягкое автобусное кресло с утра в четверг. Всё же его первое участие в операции. Да ещё в "перспективной", как назвал её Макриди. До этого Джон лишь отсиживался в Ленгли. Смущала неожиданная рутинность. А где группа поддержки? Где обсуждение с ней всех деталей и возможных вариантов? Всё же будет задействован миллион. Как следует поступить с ним? Но Макриди во время их последней встречи заверил, что там всё будет под контролем, и приходилось ему верить на слово.
       Но во время всего пути не покидали тревожные мысли. Как там пойдёт? Если операция провалится, то действительно другой такой шанс вряд ли скоро представится. В этом случае как на всё это посмотрит новый шеф, который вскоре придёт на смену Макриди? А тут ещё стали поговаривать, что грядёт сокращение бюджетных средств для их Управления. Приведёт ли это к сокращению штатов? Потом мысли переключились на ситуацию дома. А ведь скоро предстоит возвращаться обратно. Что там его ждёт?
       Пригороды города Кингстона представляли собой грандиозную помойку. Масса чёрных, которые или сидели группами вдоль дороги, или бесцельно бродили вдоль грязных улиц. Информация, вытащенная из Интернета, говорила о том, что город был опасным, и так, несомненно, было на самом деле. Это не добавило ему оптимизма.
       Но гостиница, куда он добрался, располагалась в центральной части города, и Джон с облегчением нырнул внутрь, где был кондиционированный воздух, и не висела в воздухе городская пыль. Первое, что полагалось сделать - это найти бар, чтобы встряхнуться. Время до двенадцати у него ещё имелось. Пара Маргарит помогли ему расслабиться, и Джон поднялся, было, чтобы уйти, но вовремя вспомнил, что тут-то не "всё включено", и пришлось доставать портмоне.
       У консьержа действительно оказался для него запечатанный пакет, и, как он и ожидал, внутри находилась флешка. Что на ней он не знал. Макриди не распространялся на эту тему. И Джон задумался, а что делать дальше. Ничего не оставалось, как плюхнуться в одно из кресел в холле гостиницы и ждать. От него нечего не зависело. Из инструкций шефа выходило, что его функции состояли лишь в простом действии - отдать и забрать.
       "Ну, тогда пусть они сами и крутятся вокруг меня".
       Взял в руки местную газету, валявшуюся на столике, и стал её просматривать, чтобы убить время. Кто-то что-то торжественно открывал, другой с кем-то встречался, где-то обрушился дом. Создавалось впечатление, что для местных остальной мир просто не существовал. Наверное, у них в головах так и было на самом деле.
       Наступил полдень. В вестибюле гостиницы было полно народа. Одни уезжали, другие оформлялись. Он в очередной раз посмотрел на часы.
       - Джон Дашков? - Спросил его голос сбоку.
      
      
      
       Кингстон, Ямайка
       Гостиница "Пегас"
      
       Войдя в вестибюль, по-настоящему разволновался. До этого приходилось вынимать или закладывать пакеты, получать на компьютер шифрованные сообщения. То есть, работать с кем-то незримым, бестелесным, но теперь предстояло совсем иное. Впервые Олейникову придётся встретиться со своим подопечным живьём. И это вселяло чувство опасности, которое как-то сглаживалось, когда приходилось работать с пакетами или с компьютером. Ведь здесь его могли поджидать реальные агенты ФБР и местная полиция.
       Как было намечено, первым вошёл в гостиницу российский вице консул и расположился в кресле в холле. Через несколько минут вошёл он сам с чемоданчиком, который ему вручили в машине. Он был увесистым. И только вслед за ним - Борис. Все расположились в креслах, делая вид, что не знают друг друга. Ещё один посольский остался в машине перед входом.
       Так предстояло провести некоторое время, чтобы расслабиться и осмотреться. Олейников взглянул по сторонам. Обычная гостиничная суета. Люди приходили, уходили, ничего особенного. Взялся за местную газету, чтобы отвлечься.
       А день начался у него рано. Мария всё время спрашивала, не нужно ли чего в дорогу. Она не могла понять, как он собирался лететь за границу налегке. Но он не решился ей сказать, что если задержится, то ничего из его вещей ему в тюрьме уже не понадобится.
       - Ты, правда, вернёшься? - Спросила она, когда Олейников увидел через окно, что за ним пришла машина.
       - Конечно. Куда же я денусь? - С излишним оптимизмом ответил он.
       - Я буду тебя ждать.
       А потом поправились:
       - Мы все будем тебя ждать.
       Он понимал, что это было действительно так. Маленькая Софи каждый день докладывала ему, как она провела день, сидя у него на коленях, и воспринимала его, как своего. Мать Марии тоже прекрасно к нему относилась и не создавала проблем. Поэтому, только уезжая, Олейников почувствовал, как он привязался к этому дому и к его обитателям.
       В машине его поджидал Борис, а за рулём располагался Стас, который с энтузиазмом приветствовал его. Поначалу они ещё обменялись ничего не значащими фразами, но потом замолкли, каждый думая о своём.
       Стас быстро вёл машину по просыпающимся утренним улицам Гаваны, а потом они вырвалась на автостраду, и вскоре уже были в аэропорту. Стас побежал в кассу, чтобы купить билеты на уходящий рейс в Кингстон.
       - Видите? Мы это делаем для того, чтобы вас не засекли раньше времени.
       Так Борис впервые упомянул об опасности, связанной с поездкой на Ямайку.
       Потом прощание со Стасом. Он крепко пожал руку и пытливо посмотрел ему в глаза.
       - Встречаю вас вечером. Не опаздывайте!
       И они с Борисом побрели на посадку.
       В самолёте вначале они тоже молчали, но когда набрали высоту, Борис начал рассказывать, где и что Олейников должен сделать. Почему всё это затевалось, оставалось непонятным. Да, и ему было безразлично. Лишь бы побыстрее закончились их шпионские игры, и он смог бы вернуться к своим близким. Да, и работа с Кадиллаком осталась незавершённой. А она, по правде говоря, была вызовом его профессиональным способностям. Возни с ним оказалось больше, чем он предполагал. Раздражало отсутствие на острове самого элементарного и необходимого. Проблемой на Кубе было всё.
       Когда прилетели, в аэропорту Кингстона к нему с воплем "Вадик" кинулся здоровенный детина в неизменной белой рубашке с короткими рукавами. Он стал так его обнимать и колотить по спине ручищей, что Олейников побоялся, что отшибёт ему все внутренности. Этот посольский явно переигрывал свою роль в пьесе. Борис в это время, как договорились, стоял в стороне, как будто он не имел никакого отношения к происходящему. Его встретил другой в такой же белой рубашке.
       Потом они вдвоём ехали в город на машине "друга", который иногда бросал на него любопытные взгляды. На одной из улиц он притормозил и кивнул назад. Олейников бросил краткое "спасибо" и быстро перешёл в остановившуюся позади машину, в которой сидел Борис с одним из сотрудников местной резидентуры их организации. "Друг" газанул с места на своей машине и исчез из вида, очевидно, тихо радуясь, что завершил свою роль в их шпионском спектакле. Он был обычным дипломатом, не имеющим ничего общего с их организацией. Просто его "попросили" так, что он не смог отказаться.
       Потом проехали по грязным и пыльным улицам до гостиницы, где их уже поджидало новое действующее лицо - ещё один их сотрудник, числившийся в качестве дипломата в посольстве.
       "Боже мой! Сколько людей на двух островах подняли на ноги. А если ещё прибавить к ним тех из американской контрразведки, кто должен следить, чем они занимались. И всё ради чего?"
       И вот теперь он сидел в кресле и делал вид, что просматривал газету, ничего в ней не видя. Невдалеке расположился Борис, и Олейникову показалось, что он нервничал. Руки у него были неспокойными. Наконец, он сделал жест в направлении одного из сидящих в холле. Несомненно, что это был он - тот мужчина, фотографию которого Борис показал ему в самолёте. Она была не очень хорошего качества, но ошибиться было невозможно. Молодой и с массивной фигурой, но уже начинающий жиреть. Дальше откладывать было нельзя, и Олейников стал медленно вставать с кресла. Когда поднимал с пола чемоданчик, то опять в голову пришла мысль, а что там такое. Достаточно тяжёлый. Если внутри находились деньги, то сколько же их там могло быть?
       Остановился рядом и спросил:
       - Джон Дашков?
       Тот утвердительно кивнул головой, с интересом глядя на него снизу вверх. Олейников молча сел рядом, поставив у ног чемоданчик.
       Какое-то время они помолчали.
       - Могу я взглянуть? - Махнул рукой Дашков в направлении чемоданчика.
       Олейников подумал, что и ему самому не мешало бы узнать, что он переносил с места на место. Не говоря ни слова, он расстегнул замки в верхней части чемоданчика и приоткрыл его. К своему ужасу увидел пачки стодолларовых купюр, которыми он был заполнен почти до самого верха. Но к его удивлению на Дашкова, как показалось, они не произвели особого впечатления.
       - Здесь - то, что вам требуется.
       И Дашков положил на стол конверт, из которого выпал флешка. А у Олейникова было чувство, что следовало бы побыстрее уносить отсюда ноги пока не поздно. Сидеть на Ямайке с такими деньгами! Но приходилось выполнять полученные инструкции. Он медленно, чтобы не было видно, как у него тряслись руки, вынул из сумки переданный ему местным посольским работником небольшой ноутбук. Потом стал вставлять в него флешку. Получилось только с третьего раза. Потянулось время, пока компьютер устанавливался. Они сидели, молча, не глядя друг на друга. Олейников раскрыл флешку и кликнул на первый из имевшихся там файлов. Потребовалось дать программу, которую следовало использовать для его раскрытия. Это было для него загадкой, и он застыл. Дашков пришёл на помощь и показал пальцем на нужную программу. Наконец, на экране пошла видеозапись какого-то разговора. Мужчины за столом обсуждали по-английски способ, как и куда следовало переводить деньги.
       Тут случилось неожиданное. Со своего места вдруг встал Борис, подошёл к ним и стал позади кресла Олейникова, вглядываясь в экран. Дашков с удивлением уставился на него.
       - Давай следующий! - Приказал Борис Олейникову.
       Он послушался и кликнул на следующий файл. Там были только документы. Открыли первый из них, но Борис тут же сказал, чтобы он закончил с этим и открыл третий файл. Было видно, что он нервничал и спешил. Там опять пошла видеозапись разговора, и уже через пару секунд Олейников получил новый приказ:
       - Закончили! Уходим отсюда!
       Борис собственноручно вынул флешку из ноутбука, сунул её в карман и направился к выходу из гостиницы. Посольский работник поспешил за ним. Олейников сначала так растерялся, что застыл без движения в кресле, но потом опомнился, и, оставив портфель и подхватив под мышку ноутбук, устремился за ними. Ему показалось, что сейчас они его бросят одного на Ямайке. Но машина поджидала его у входа, он втиснулся на заднее сиденье рядом с Борисом, и она тут же рванула с места.
       Внутри царило напряжённое молчание. Никто из четверых не сказал друг другу ни слова вплоть до самого аэропорта. Олейников по пути вспомнил, что всё также молча происходило в холле гостиницы. И ещё про чемоданчик, набитый деньгами. Интересно, сколько их там было? И за что полагалось такое богатство тому американцу?
       В аэропорту повторилась та же процедура. Один из посольских купил за наличные билеты до Гаваны, и они с Борисом направились на регистрацию и посадку. Перед входом они без лишних слов обменялись рукопожатиями с посольскими и пошли на контроль.
       Напряжение отпустило лишь в зале ожидания. До отлёта оставалось ещё два часа, и они, не сговариваясь, взяли пиво в баре. Только тут Олейников спросил:
       - Получил, что требовалось?
       Борис лишь, молча, кивнул головой, отхлёбывая из бокала.
       - А почему я?
       Этот вопрос не давал покоя Олейникову.
       - Не могу тебе сказать.
       Борис, как и он, перешёл на "ты". Подумал и добавил:
       - Я и сам этого не знаю. Никто не знает.
       Теперь настало время задать главный вопрос, который интересовал Олейникова:
       - Теперь вам от меня уже ничего больше не потребуется, так?
       - Да. Твоя служба закончена.
       - Это окончательное решение?
       - Да. И на самом высоком уровне.
       Это его вполне устраивало. Ради этого следовало постараться. Теперь домой. Там его ждут. Пора забирать свою жизнь обратно из чужих рук. И вспомнил, что ещё надо купить сувениры из Ямайки для своей семьи.
      
      
      
      
       Служба внешней разведки России.
       Отдел США
      
       Свой первый день на работе он начал с написания отчёта. Даже не написания, а копирования своего предыдущего. Выезжал на Кубу разбираться с Олейниковым. Только и всего. Так приказал ему генерал перед отъездом с Кубы:
       - Никто не должен знать о вашей поездке в Кингстон! Я повторяю - никто. Даже ваша жена.
       Пока он оформлял отчёт, Борису позвонили из кадров и приказали срочно зайти. Сработало ещё одно указание генерала:
       - Сразу же по приезде оформляетесь в Канаду! Все документы на вас готовы. Просто изменяется страна. Запрос на визу на вас уже направлен. На подготовку даю неделю! Стажировку пройдёте на месте! Задание понятно?
       Конечно, было предельно ясно, что его просто выпроваживали из Москвы. Он видел нечто такое, о чём на данном этапе должен знать лишь очень ограниченный круг людей. Это случилось в гостинице в Кингстоне. Лицо одного из трёх мужчин, разговаривавших на записи, просматриваемой на компьютере Олейниковым, он знал. И это повергло его в шок. А в открывшемся документе даже значилась его фамилия.
       Тогда, в Гаване, приехав из аэропорта в посольство России, он сразу же попал к генералу.
       - Я уже знаю, что всё прошло гладко. Давайте материал!
       Он был краток и пребывал в мрачном расположении духа. Увидев флешку, приказал:
       - Так. Подключите сами!
       Борису пришлось повозился со стоявшим в кабинете стареньким компьютером, а в это время его начальник сидел без движения, глядя в пространство перед собой. По всему было видно, что он был недоволен задержкой. Наконец, Борис включил запись разговора и отошёл в сторону. Генерал просмотрел лишь несколько секунд и резко скомандовал:
       - Выключите это!
       Ударение было сделано на "это". Потом пробормотал ещё что-то. Борис лишь по губам догадался, что это было: "Я так и знал".
       После этого прозвучала та фраза о том, чтобы скрыть от всех поездку Бориса в Кингстон, но под этим подразумевалось, конечно, то, что он успел увидеть на экране компьютера в гостинице.
       - Вылетаете в Москву завтра! И ни шагу за пределы посольства!
       Это были последние слова, которые он услышал от зама по операциям. Но на прощание он протянул ему руку для рукопожатия. По традиции, существовавшей в их организации, это было значимой формой поощрения для сотрудника в его звании. Теперь начальство будет помнить о нем, как о "это тот, который..."
       Потом, при посадке в самолёт, Борис, проходя через бизнес класс на своё место в салон туристического, увидел сидевшего там генерала, но тот демонстративно смотрел в иллюминатор, и он обошёлся без приветствий. Так у них полагалось вести себя с начальством на людях.
       И вот теперь, когда шёл по коридору мимо кабинета своего непосредственного шефа по пути в кадры, подумал, было, зайти, но потом решил, что не стоит. Зачем? Нарываться на очередную грубость? Докладывать ему о Ямайке Борис не имел полномочий, а о решении руководства о его командировке в Канаду ему сообщат и без него. Конечно же, шеф узнал об отъезде генерала на Кубу. И, скорее всего, у него в мозгах это совместилось с поездкой туда же Бориса. После этого, естественно, он заподозрил во всём этом какие-то злонамеренные козни против него самого. Поэтому пусть теперь остаётся со своими страхами, а ему надо спешить в кадры. В своей нынешней ситуации, когда через неделю его уже тут не будет, Борис мог позволить себе пройти мимо его кабинета, что он и сделал.
       Кадровик с интересом взглянул на него и стал перечислять то, что Борис должен срочно сделать, и он понял, что ему предстоит напряжённая неделя. Плюс ещё проблемы с Кариной. Днём ранее он решил сообщить ей эту новость, но оставил её напоследок. А за столом, накрытым к его приезду, они просто болтали о том, о сём. Карина подшучивала:
       - Я тут кое-что накопала в Интернете о Кубе! Наши мужички, оказывается, теперь используют её для сексуального туризма.
       По-видимому, это было действительно так. Самолёт на Москву был заполнен преимущественно мужчинами среднего возраста, которые ещё не отошли от кубинского рома и вели себя довольно шумно.
       - Как там кубинки? Хорошенькие?
       И Карина поощрительно сощурилась. Вот только Борис не мог ей сказать, что на этот раз он видел Гавану лишь из окна автомашины по дороге в аэропорт. Всё остальное время он провёл или сидя в своём кабинете, или валяясь в постели в посольской гостинице из-за запрета выходить из посольства. Но подыграл ей:
       - У! Ты бы их видела! Класс. Особенно мулаточки.
       За чаем, который завершал ужин, она вдруг спросила:
       - Ты какой-то не такой приехал. Я, ведь, чувствую. Что? Это было опасно?
       Да. На этот раз было опасно. Особенно тогда, когда он, в соответствии с указанием генерала, подошёл и стал просматривать из-за спины Артура материал, который передавал им Дашков. Если бы его взяли в тот момент, то уже не удалось бы отделаться объяснениями, что он, мол, познакомился с Олейниковым в самолёте и не знал, кто он был на самом деле. Заглядывая через плечо Артура в стоящий на столе ноутбук, он становился соучастником. Причём без дипломатического прикрытия, какое имели другие сотрудники их организации, участвовавшие в той операции.
       - Нет. Ничего особенного. Просто обычная проверка фактов. Больше ничего.
       И, чтобы отвлечь её от этой темы, сказал:
       - Мы едем в Канаду.
       Она всплеснула руками.
       - Когда?
       Но, узнав ответ на этот вопрос, Карина замерла. Потом начался поток вопросов, предположений, сомнений. Работа, квартира, дочка, родители. Казалось, что везде были проблемы, и Борису до поздней ночи пришлось успокаивать жену, убеждая её, что всё можно решить, если не паниковать. Наконец, пришлось использовать последний аргумент:
       - Ты же знаешь, как это для меня важно. Надо успеть за неделю.
       Тут ей пришлось согласиться. Его тесть, к мнению которого она прислушивалась, в своё время тоже поработал с ней на эту тему. Он хоть и прослужил всю жизнь на хозяйственных должностях, но многое знал и многое понимал в специфике их организации. Поэтому она решила для себя, что "так надо". Вот только вид у неё при этом был кислым.
       Ну, а для Бориса этот первый день после приезда оказался и последним в их отделе, когда позже с ним по внутреннему телефону соединился шеф:
       - Передашь свой участок Щеглову!
       Приветствий и прощаний тут не предполагалось, что Бориса только порадовало.
       Теперь можно было спокойно заниматься подготовкой к отъезду. Как-то засиделся он в здании их организации в Ясенево. Стал обрастать мхом. А у них так не полагалось. Показать себя и выдвинуться можно лишь на заграничной работе. Например, зам по операциям начинал у них с низших должностей, проработал в четырёх или в пяти странах прежде, чем занял свою должность. Даже его убогий шеф пересидел где-то на задворках Америки и оттуда вернулся на это место. Вот и для Бориса открывалась перспектива. Канада не числилась у них в списке приоритетных стран, но это тебе не Африка. А там посмотрим. Это был его шанс, которым он собирался воспользоваться.
      
      
      
      
       Центральное разведывательное управление США.
       Отдел России и Европы.
      
       Ещё раз направил запрос на личную встречу. Такое правило завёл у них Макриди. На первый шеф так и не ответил, что было странно, а Джону хотелось бы, наконец, внести ясность в свои мозги, так как там сидела заноза с того памятного четверга в Кингстоне. Старый чёрт Макриди испортил ему окончание отпуска. Не отпускало даже после того, как затягивался сладеньким дымком. Так и летел с Ямайки в поганом настроении.
       Как и предполагал, жена встретила его ледяным молчанием. Спальные принадлежности нашёл на диване в гостиной.
       - Ты теперь спишь там. Я не хочу подхватить какую-нибудь заразу.
       Это были единственные слова, которые Джон услышал от неё за весь вечер. Какая зараза? Да, он не прикасался к ней уже много месяцев. Но побрёл в гостиную с твердым намерением начать поиски жилья на следующий день. Теперь он вкусил воздух свободы и не хотел от него отказываться. Накладно, конечно, но что делать? Придётся ужаться в других расходах. В их доме оставаться дольше было нельзя. Это могло плохо закончиться.
       С таким настроением и пришёл на работу. А там схватился за голову, когда открыл свой ящик. За неделю скопилось насколько сотен сообщений с документами разного рода, которые передавали АНБ, разведки родов войск, разведка Госдепартамента и так далее. Они все стояли на страже безопасности родины, что означало - больше рассылов. Всем и обо всём. Но первое, что необходимо было сделать - это переговорить с Макриди, чтобы успокоиться, но он не проявлялся. Вообще-то, шеф постоянно сидел на компьютере, и ответ от него обычно приходил через десять-пятнадцать минут. А что на этот раз?
       Наконец, Джону надоело ждать, и он снял трубку внутреннего телефона. Но Макриди не ответил и на звонок тоже.
       - Ты чего такой встрепанный?
       Это Марк отъехал на стуле от своей рабочей станции. Глядел на него весело.
       - На Ямайке появились проблемы?
       Фразу "На Ямайке нет проблем" знали все. И что она означала тоже. Джон так и не сказал им, что ездил туда один, иначе задолбали бы своими насмешками. Пусть думают, что с женой.
       - Проблема с Макриди. Куда он подевался?
       - Тебе что? Ещё не сказали? Не будет Макриди. Слёг с инфарктом. По этой причине и отходная по поводу его ухода на пенсию, скорее всего, отменяется. Иди к Нельсону! Он вместо него.
       - А когда это случилось? - Спросил Джон изменившимся голосом.
       - Да, ещё в прошлые выходные.
       Потребовалось время, чтобы обдумать услышанное. У них люди иногда исчезали на несколько дней, и никто не задавал ненужных вопросов. Это было спецификой их работы. Но чтобы придумывать сказки? Да, ещё об инфаркте? Такого он не припоминал. В душу закралась чудовищная мысль, и он уже не мог сидеть на месте.
       - Ты чего такой бледный? - Задал ему вопрос Марк.
       - Отравился, - бросил ему Джон, направляясь к выходу.
       - Дымком? - Услышал он вслед ехидное.
       Но Джон уже был в коридоре. Ноги понесли его к кабинету Нельсона. Он его мало знал. Тот всегда находился в тени Макриди. Занимался персоналом, хозяйством, всем тем, что не интересовало шефа. За это он и держал его у себя в замах.
       В отличие от Макриди дверь в кабинет Нельсона всегда была нараспашку. Означало, что заходи, кто хочет и когда хочет.
       - Привет, Джон! Отдохнул? Приступаешь?
       - Да. Всё нормально. Вот услышал, что ребята говорят о Макриди.
       - Предупреждал я старика, что развод не приведёт ни к чему хорошему, - вздохнул Нельсон. - Но он не послушал, затеял процесс, и вот результат.
       А у Джона в голове промелькнула мысль о том, что, если Макриди стал разводиться, это означало, что он соскочил с крючка израильтян. Теперь становилось понятно, почему его бортанула Рут Рушковски. Он ей стал просто не нужен. Но не это его волновало в тот момент.
       - Что-нибудь серьёзное? А где он находится?
       - А ты что? Хочешь его навестить?
       Нельсон с подозрением глядел на него.
       - Боюсь, что у тебя ничего не получится. Он в тяжёлом состоянии в какой-то больнице в Виргинии. А чего ты так распереживался?
       Надо было что-то отвечать.
       - Мы с ним говорили о моей командировке для работы в нашей станции в Москве. Ну, вот я и хотел...
       Это было единственное, что пришло Джону в голову.
       - Странно. Я составляю план замены наших сотрудников, но тебя там нет.
       Это было ещё одним подтверждением его наихудших предположений.
       - Хорошо. Может быть, это и к лучшему.
       И Джон направился к двери, провожаемый недоумённым взглядом Нельсона.
       Требовалось привести мысли в порядок. В кафетерии налил себе кофе и сел в углу.
       Из разговора с Нельсоном стало понятно, что тот ничего не знал о миссии Джона на Ямайке, иначе обязательно бы спросил. Ясно, что Макриди ему об этом не говорил. Второе. Слишком искренне Нельсон говорил о состоянии шефа. Не играл он с Джоном. Означало, что даже он считал, что Макриди находился в больнице. Но как мог шеф уже неделю лежать с тяжёлым инфарктом, если три дня назад Джон его видел в добром здравии? Такое бывает? Нет. Такого не бывает. Тогда что?
       Как он не пытался отогнать мысль о самом худшем, но она упорно сидела у него в голове. И ещё о последствиях, которые ему грозили.
       Но как Макриди умудрился обмануть Нельсона и всю их команду? Тут на слово не верили. На ум пришла одна мысль. Джон стал лихорадочно припоминать, как звали подругу шефа. Ту, с которой он был в ресторане, когда они там столкнулись. Имя - Марта. Это точно. А фамилия? То ли Борн, то ли Торн. Только один человек мог бы ему помочь. Вынул телефон и стал рыться в памяти. Вот она. Значилась как РР. Набрал номер. С первого раза Рут Рушковски не ответила. Со второго тоже. А она была ему отчаянно нужна. Требовалось получить от неё подтверждение своей мысли. Послал ей СМС:
       "Возьми трубку! Срочное дело".
       На этот раз она ответила.
       - Как звали ту женщину, которая была в ресторане с Макриди? - Спросил он без предисловий.
       - Ты что? Захотел трахнуть подружку шефа? Она же тебе в бабушки годится.
       Пришлось пропустить это мимо ушей.
       - Марта..., - и он застыл, ожидая продолжения.
       - Горн.
       Точно. Это было её имя - Марта Горн. Джон отсоединился. На тот момент больше ему от Рут ничего не требовалось.
       На своём Ай-фоне вошёл в базу данных Департамента автомобильного транспорта, хотя им это запрещалось делать в личных целях. Но посчитал, что в данном случае Джон действовал в интересах своей родины. Прошелся по автомобильным правам, выданным всем по имени Марта Горн в округе Колумбия. Ни одна из фотографий не подходила. Проделал то же самое с данными, хранившимися в штате Виргиния. Листал права одно за другим, пока не наткнулся на требуемое фото. У него была хорошая память на лица. Несомненно, это была она - Марта М. Горн. Строгая профессиональная женщина, которая была в ресторане вместе с Макриди.
       Дальнейшее было делом техники. В жёлтых страницах телефонного справочника быстро отыскал её. Марта М. Горн - кардиолог. Тут Джона прошиб холодный пот. Врач-кардиолог. Застыл на какое-то время, тупо глядя на стакан с кофе. Попробовал его, но он уже остыл.
       Но всё же захотелось окончательного подтверждения. Набрал номер её телефона. Услышал автоответчик кардиологического центра. "Ну, быстрее же!" - думал он, пока голос давал положенную в таких случаях информацию. Наконец, дошло до перечисления фамилий врачей, и Марта Горн оказалась под номером три. Нажал на клавишу, чтобы услышать ещё один автоматизированный голос, который попросил переключиться на ноль. Джон уже догадывался, что ему придётся там услышать, и не ошибся:
       - Могу я поговорить с доктором Горн?
       - К сожалению, она у нас больше не работает. Её практика перешла к доктору...
       Джон не стал слушать дольше. Он получил окончательное подтверждение. Вот кто "сделал" Макриди инфаркт. Вернее, соответствующие бумажки, чтобы все здесь считали, что шеф находился в тяжёлом состоянии в больнице в то время, как он сам разгуливал по Ямайке. И, скорее всего, в сопровождении своей подружки.
       Там, в Кингстоне, когда Джон остался один с портфелем после того, как русские в спешке сбежали из гостиницы, у него возникла мысль о том, а что делать дальше. Шеф его никак об этом не проинструктировал. Сидел в кресле в недоумении. И с чемоданчиком у ног, набитым деньгами. В тот момент просто кожей почувствовал на себе чей-то взгляд. Покрутил головой и к своему ужасу увидел Шона Макриди собственной персоной. Джон ожидал кого угодно, только не его. Шеф стоял, засунув руки в карманы, и в упор глядел на него. Потом повернулся и пошёл в сторону лифтов. Джон понял, что это было указанием о том, что полагалось делать дальше.
       Расположился невдалеке от Макриди, который безучастно стоял с сумкой через плечо. Ожидая лифта, они оба глядели перед собой в закрытые двери. Когда одна из них, наконец, открылась, вошли внутрь вместе с поселявшимися в гостиницу людьми. Макриди нажал кнопку последнего этажа. Опять смотрели в пространство, пока дверь открывалась и выпускала очередного постояльца. Только там Джон вдруг осознал, что держал в руках заветный миллион. Вот только не свой. Не тот, который он бы заработал в Москве, если бы сорвался туда вместо колледжа десять лет назад, а чужой. Но всё же миллион.
       А, между тем, они остались одни в кабине лифта, и продолжали свою игру в "мы не знаем друг друга". Когда дверь открылась на последнем этаже, Макриди вышел наружу.
       "Он что? Здесь поселился?" - Подумал Джон, следуя за ним.
       Макриди быстрым шагом пошёл по коридору, а он тащился за ним следом. Неожиданно шеф толкнул дверь пожарной лестницы и скрылся на ней. Джону не оставалось ничего другого, как последовать ним.
       - Давай!
       Макриди стоял на площадке с протянутой рукой. Джон растерялся. В его представлении всё должно было происходить совсем иначе. А где агенты, которые должны засвидетельствовать, что в портфеле находился тот самый миллион, и потом переправить его, куда следует? Вместо этого пыльная пожарная лестница на последнем этаже гостиницы в небезопасном городе.
       - Ну, ты что? - Видя его нерешимость, поинтересовался Макриди. - Считаешь, что они тебе недоплатили? Хорошо. Давай прямо здесь начнём пересчитывать пачки. Ты к этому готов?
       Не слыша возражений Джона, продолжил:
       - Русские честные. Если договорились, то они платят. Всё до последнего цента. Давай! А то меня заждались ребята из консульства, которые сейчас внизу. Они не должны тебя видеть.
       И Макриди опять протянул руку. Ничего не оставалось делать, как передать ему чемоданчик. Так, на пожарной лестнице в гостинице города, который не славился своей безопасностью, Джон отдал ему один миллион долларов США.
       - А теперь возвращайся к себе! Отдыхай дальше! - Скомандовал Макриди, кивнув на дверь в коридор.
       А сам пошёл по лестнице вниз с чемоданчиком в руке и с сумкой через плечо.
       И вот теперь Джон вспоминал этот эпизод, обхватив голову руками. Рядом прошёл кто-то из отдела, кто его знал, и с недоумением посмотрел на него.
       Надо было что-то предпринять. Первое, что пришло в голову - ФБР. Схватил в руки телефон, но осознал, что связь с теми парнями, которые с ним работали, осуществлялась через Макриди. Стал вспоминать их имена, но из этого ничего не вышло. Хорошо. Позвонит дежурному офицеру, и тот поможет их найти. И что он им скажет?
       "Я продал русским нашего агента за миллион долларов".
       Что они ответят на это?
       "Какого агента?"
       "Я не знаю".
       "А где миллион?"
       "Я не знаю".
       "Где это произошло?"
       "На Ямайке".
       И что они после этого подумают? Первое, что придёт им в голову - обдолбался так, что до сих пор не мог придти в себя. Вот и чудятся ему шпионы с миллионами.
       Хорошо. Предположим, что он их убедит послать своих людей на Ямайку, чтобы проверить. В гостинице, несомненно, имелись камеры видеонаблюдения. Пусть поднимут запись того четверга и увидят, как Макриди вошёл без чемоданчика, а вышел... Господи! А сумка? Джон точно помнил, что у него была сумка через плечо. Означало, что вошёл с сумкой и вышел с ней же. А он сам? Забрал чемоданчик, а вышел без него. На пожарной лестнице камеры не были установлены. Он был в этом уверен. Иначе Макриди не стал бы забирать там у него чемодан.
       "Что делать? Что делать? Что делать?"
       Пошёл за новым стаканчиком кофе. Всё происходило, как в тумане.
       Плюхнулся на своё место и попытался сосредоточиться. Так. Макриди использовал Джона, а ещё русского агента по кличке Артур. Почему его? Он наверняка понимал, что тот не завербован ФБР, раз удрал от них на Кубу. Плюс у него было его фото, которое он показал Джону. Требование прислать Артура было сто процентной гарантией того, что не придёт кто-то, подставленный ФБР. А то, что "Артур - наш человек" было фантазией, придуманной для Джона.
       Теперь русские. Если они получили данные, кто такой Арес, то, естественно, обложат его со всех сторон, и тот вряд ли узнает и донесёт ЦРУ о сделке в миллион долларов. Тоже стопроцентная гарантия.
       Решил просчитать другой вариант. Джон пойдёт и раскроет всё или ФБР, или своим. Начнётся расследование. Станут искать Макриди. В больнице его не окажется. А где он? Скорее всего, на одном из островов на Карибах. Он столько лет проработал в ЦРУ, что, несомненно, обзавёлся паспортом на другое имя. И сидел сейчас где-то тихо, пил свой любимый Джеймсон, и видел он их всех очень далеко. За сорок лет работы у него накопился пенсионный фонд не меньше, чем на полмиллиона, у его подруги тоже. Плюс миллион сверху, который ему вручил Джон. Совсем не хило. Теперь он знал, что на островах с такими деньгами можно обосноваться совсем неплохо. Хорошо. Предположим, что его найдут. И что ему предъявят? На каком-то острове он оказался в одной гостинице с Джоном. И что? А где деньги? Кто-то их, вообще, видел? Кроме Джона и Артура никто. А русский далеко. Его не достать.
       Очевидно, что любое расследование приведёт к тому, что он, как минимум, вылетит с работы, даже если удастся доказать, что он не знал о задумке Макриди. Что тогда делать дальше? Куда пойти? А тут ещё развод, и надо искать себе жилище. Но кто, вообще, здесь знал об этой истории? Никто. Вывод?
       Джон встал с места и прошёл в туалет. Там перед зеркалом пригладил волосы и постарался придать лицу нормальное, а не испуганное выражение. А действительно, чего ему бояться? Не было никакой "перспективной операции". Она существовала лишь в воображении Шона Макриди, который сейчас лежал с тяжёлым инфарктом в больнице. А Джон хорошо отдохнул на острове Ямайка. Столько лет никуда не выезжал в отпуск. Загорал там на песочке, плавал в бассейне. Правда, отравился чем-то в самолёте, когда возвращался домой, но всё уже прошло. И вот теперь готов приступить к работе.
       Когда вернулся к себе, Марк спросил:
       - Пойдёшь обедать?
       Джон лишь теперь осознал, сколько времени ему пришлось приходить в себя после того, что он выяснил. Отрицательно помотал головой. Ему бы сейчас кусок в горло не полез.
       - Ну, да. Забыл, что ты отравился.
       Опять в голосе Марка прозвучала насмешка, но Джон не стал вступать с ним в дискуссию.
       Ввёл пароль и увидел, что за то время, пока он отсутствовал, пришли ещё шесть сообщений из шести различных организаций. Ну, что же. Все были при деле. Вот и для него пришло время опять встать в ряды защитников своей родины. Он вывел на экран первое из посланий. АНБ в очередной раз пересылало перехваченную переписку Шаровой. Припомнил, что это - та русская дамочка, которая переписывалась с какой-то кубинской шишкой, обосновавшейся в Чили. Опять мысленно выругался, что совершил ошибку, запросив о ней АНБ, те ввели её имя в машину, и теперь робот в автоматическом режиме пересылал ему всю Интернет переписку между сетевыми любовниками. И будет продолжать это делать вплоть до конца её жизни. Отправить что-то в мусорную корзину Джон не имел права, поэтому заложил информацию, как и все прочие, в файл дамочки. Читать всю ту муть, которую она писала, он не собирался. И никто, и никогда не прочтёт. Ну, может быть, лишь при наступлении каких-то чрезвычайных обстоятельств, например, если её муж, депутат Госдумы, вдруг станет президентом.
       "Так. С ней покончили. Кто там следующий на очереди?"
       Вдруг в голову пришла мысль:
       "А ведь русские ничего не знают о Макриди и считают, что именно Джон продал им "крота" у них в организации. Если в их понимании он такой ценный кадр, то станут ли они платить ему, чтобы поддерживать контакт с таким перспективным агентом?"
      
      
      
      

  • Комментарии: 1, последний от 16/11/2015.
  • © Copyright Сигов Анатолий Петрович (anatolisigov@yahoo.com)
  • Обновлено: 12/12/2015. 447k. Статистика.
  • Роман: Проза
  •  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.