Аннотация: Опубликован в журнале "Знамя" номер 9 за 2007 г.
Счастливый снимок
- ...Соглашусь, имя много значит, но никак нельзя списать со счетов, что число имен человеческих все же имеет предел, в то время как облик каждого уникален. В связи с чем, расскажу с вашего позволения историю...
Речью и манерами гость напоминал профессионального попутчика, если таковое амплуа было бы узаконено. Высокий, худощавый, не модно, но располагающе одетый мужчина лет сорока пяти, с гуттаперчевыми музыкальными пальцами, которые он экспрессивно выбрасывал в воздух для пущей убедительности своих баек. Свалился он как снег на голову, но здесь к тому привыкли, к сережиной жене нередко просились на короткий постой люди, по объявляемому статусу находившиеся где-то между ближним и дальним. Сережа давно понял, что на обыденный взгляд они не родственники, но для простоты взаимодействий так себя называют. К тому же они южные люди, а значит, все находятся в кровной связи.
С упоминания об их именах, о монументальности кавказских Гамлетов и Джульетт, разговор, как дирижабль, наполнился горячей энергией. В сережиной Милане "поучаствовали" несколько наций, Сергей ласково называл ее "плавильным котелком". Отсюда и многослойная родня. Они наезжали семьями, плачущими или счастливыми, или стайками одновременно застенчивых и решительных молодых женщин. Шуршали юбками, отрывисто курлыкали на балконе, как пестрые экзотические птицы. Милана обязательно держала каждую за руки и целовала в лоб на прощание. Куда они исчезали - неведомо, как объясняла Мила - "пристраивались"... Однажды она привела четверых детей, старшая девочка красоты невероятной с черными кудрями и бледной кожей, которая ходила по квартире босая. Казалось, что ее маленькие мягкие ступни, если сжать их в руке, окажутся податливыми, как теплая глина. "Ты так на нее смотришь, что от этого могут появиться дети", - одернула Сергея жена. Он даже не понял: дескать, да она ж ребенок, просто наблюдать за ней интересно! "У Мадонны три сына", - с упреком ответила Милана. Мало того, что подросток оказался многодетной матерью, так еще имя чего стоит!
Гость Вячеслав был другим. Он, конечно, тоже сородич, но не с юга, а с запада. Выходит, бездна вариантов для уловок судьбы. Этот философ на час много ел и шумел, свое кредо определил неожиданно: "Я поляк, но много знаю". Только поляков для полноты картины и не хватало, думал Сережа. Тут зацепились за имена и нацколорит. Супруга сделала бы необходимый комментарий к происходящему, но она с детьми уехала к матери, посулив на сладкое "пришельца проездом". "Надоели тебе свояки с шуринами?" - едко удивился Сережа. Мила ответила невесомой нейтральной улыбкой: "Но что теперь, не ехать?" Действительно, на наш век родни хватит! Еще приедут, лягут в маленькой комнате на полу с будильником под мышкой, с клокочущим наречием, с тысячей и одной ночью, - и все расскажут. Мила и ее сговорчивый муж, отстававший по возрасту на пять лет, считались счастливой парой - как ни странно... Вячеслав с шумом всосал обжигающий чайный глоток, чуть дрожащей рукой поставил кружку и продолжал:
--
Было это давно, лет пятнадцать назад, наверное. Некогда снимал я у вас в столице квартиру, и ко мне приехала погостить сводная сестрица. Невезучая девушка. Все у нее не складывалось с кавалерами, все она искала лучшей участи. Я тогда был парень свободный, ко мне народ ходил всякий, и надумал я ее познакомить с приличным парнем. Возраст у нее был - как раз для замужества подходящий, немногим больше двадцати пяти. Звали ее допустим Анна, не суть важно для истории. Так вот, Анна, на молоке обжегшись, дула и на воду. Прежние неудачи не отпускали ее. Все за меня пряталась, знакомиться намеренно ей было стыдно... А девица ничего себе, интересная. Мы родня по отцу, в детстве были едва знакомы. И тут попросили меня, так сказать, посодействовать. И что я придумал! - Вячеслав гордо икнул и, ничуть не смутившись, погладил себя по животу. - Решил знакомить с ней заочно. По фотографии. Теперь это целая индустрия! А тогда меня просто азарт забрал - получится, не получится... Повел ее в фотоателье, чтобы снимок был профессиональный, не абы как. Но вышло нехорошо. Сидит пава, а куража в ней нет! Я к другому сунулся фотографу - тоже не пошло. Даже у друзей фотоаппарат просил, хотел сам ее запечатлеть, - ей-то наврал, что на работу ее устраиваю особую, куда требуется портфолио. Я врал, она верила, не дотошная была. Приехала из далеких краев, смотрелась тут инопланетянкой. И был я уже готов свою затею бросить, но раз попалась мне на глаза хозяйская вещица - семейный альбом. Стал я его смотреть с тоски, и вижу: вот женщина, которая любого зацепит! И такая счастливая на всех кадрах, все смеется или улыбается, а тип, фактура - как у Анны приблизительно. Волос волнистый, темный, а глаза синие...
--
И вы вынули ее фотку и стали показывать вместо своей сестры, - нетерпеливо закончил Сергей.
--
Постой, изюм тут не в приеме, а в следствии, - встревожился щепетильный сводник. - Это была шальная выдумка, я и не надеялся на удачу. Тем более что смешливая эта, которую мы не знали, одета была по прошлой моде. Но фотокарточка как новенькая, как будто нетронутая. Думал, пошучу - и забуду. Вот встретились мы с одним... Мужик дельный, и тоже не бойкий, не ходок, в общем. Мы с ним не то чтобы дружили - приятельствовали. Я и ввернул в разговор, дескать, сестра у меня тут скучает и некому ее в театр сводить. То есть без грубого намека, но мотив ясен. И фотографию ему показываю. Что-то плету, что она якобы играет в провинциальном театре и тут к роли готовится... а он и не думал к одежде придираться, он на нее смотрит. Я вижу, что наживку заглотил - аж шевельнуться не может. Меня грешным делом пробрало: обнаружит обман и будет мне очень неловко перед достойным человеком.
Сереже вдруг захотелось жестко остановить поляка. И одновременно он не желал его обидеть: ведь прервать вдохновенного обманщика - что птицу сбить камнем. Пусть себе брешет... только вот отчего становится так муторно и сонно, и любопытство, как шаткий осколок зуба, хочется выкорчевать беспощадно или заспать эту вязкую боль. Но от финала не уберечься - слишком волнующе знакомо развивается тема. Откуда? Сергею никогда не приходилось встречаться с девушками по переписке, чреватой казусами. Но если подлог сделан филигранно, так почему бы не запутаться блаженно в этих сетях! Известна ему была и магия незнакомого лица, и гадание по спутанному клубку невидимых линий судьбы, и лепка из гумуса воображения всяких догадок для остроты образа. В сущности, для фабульного каркаса, что обрастает плотным войлоком фантазии, вполне достаточно одного верного снимка, где удачно сочетаются место, время и фотогеничный субъект...
--
... я поволновался изрядно, но дерзость моя была вознаграждена! - Вячеслав, почуяв смурные токи сережиных настроений, увеличил громкость и скорость повествования. - Все прошло удачно. Анна приглянулась, да так, что в итоге получилась свадьба. Потом и дети пошли... точнее сын. Но как раз вскоре после родов начали происходить страшные вещи. Анна принялась попадать в смертельные переплеты. То пойдет на даче в холодный день зачем-то купаться в местной луже и едва не тонет, да еще мастит заработает. То приспичит ей на девятом этаже перелезать с балкона на балкон якобы за наволочкой, которая к соседям улетела... Бред, разумеется! То из дома уйдет ночью, оставив младенца, и ищи-свищи ее. Муж в недоумении. Отвел Анну к доктору. Тот диагностировал ахинею, какую-то послеродовую депрессию. Но я-то вижу, что нет у нее депрессии! Она буквально расцвела, как замуж вышла. Магия в ней появилась, как у той девчонки с хозяйского альбома. И вот с этой харизматичной улыбкой на лице ее вдруг нешуточно каратит. После выходок своих она обычно безмятежная становится, и на неделю-другую у нее идиллия, штиль. Муж поначалу от наваждения уворачивался рационально. Пытался к родне обратиться за советом, да только с них никакого толку. Люди от медицины далекие, твердят, что Аннушка была здорова, а уж что с ней стало - не наши, мол, грехи. Меж тем дела все хуже. Сестра таблеток наглоталась. Ее с большим трудом запихнули в клинику... но не буду вас томить, перейду к главному, - рассказчик уронил пепел послеобеденной легкой сигареты на брюки и посмотрел на Сергея с шаловливым превосходством. - Представьте мои чувства, когда я вызвал хозяйку моей норы на откровение, ткнув пальцем в снимки "солнечной" особы. Выяснилось, что она - хозяйкина кузина и умерла во цвете лет, после счастливого замужества и рождения сына! Беседа, как водится, обросла воспоминаниями про хохотушку и заводилу, и лучшую девушку института, и великой души человека - все про синеглазую красавицу. И еще запомнилась, что ее супруг потом поскакал вверх по карьерной лестнице и женился поочередно на двух еврейках. То бишь, сами понимаете, застряла масса лишней информации, но с другой стороны...
--
Да если б нет, неужели я завел бы этот разговор?! - шумно смутился Вячеслав, чем Сережу умудрился расстрогать. "И чего я бычусь - человек меня развлекать пытается всего лишь!" - обуздал он свое упрямство и поспешил с запоздалой учтивостью заверить, что уловил соль новеллы: счастливая неудачница Анна сканировала чужой фатум, - ведь так?
--
Почти! - изрек гордый собой повествователь. - Если бы я вовремя не спохватился и не выдернул ее из этого переплета. Просто перевез к себе, потеснился, коли уж сам заварил кашу. А потом отправил на год на родину. Сказал: надо, и точка! Она сперва податливая была, как зомби, обалдевшая после больниц. Но потом обрела способность к сопротивлению, плакала от разлуки с супругом. Однако сводить счеты с жизнью у нее охота пропала. Клин клином! Муж все перенес стоически. И врагами мы не стали, было дело, вечерами встречались, кумекали. Выходило, что я вроде как семью разрушил. Вначале склеил, а потом сломал. А человек быстро привыкает к хорошему, как известно. Другому мужику такого эпизода хватило бы, чтоб надолго по части женитьбы приуныть. Но наш оказался умнее. Или легковесней. Он видел, что на Анне благотворно сказывается разлука. И он смирился. Тем более человек занятой был - не до сантиментов. Возможно, семейное бремя с него сняли вовремя. Да и устал он от хлопот с сумасшествием. Вначале - со счастьем, потом с сумасшествием. Слаб человек, - Вячеслав помолчал, будто сетуя про себя на досадную слабость соплеменников.
--
Так, и к лучшему, что он расслабился, - миролюбиво заметил Сережа.
--
А знаете, что с ним сталось? - запальчиво проигнорировав реплику, оживился поляк.- Не поверите! Он тоже женился на двух еврейках. Так же, как тот бедолага. Вот ведь промысел какой вышел... небожественный! Всю мистику парень взял на себя. Только он скопировал благополучие по мужской части.
--
Две еврейки - это еще не нефтяная скважина...
--
Да уж поверьте, у него тьфу-тьфу полный порядок не только с женами! И если он четко пойдет по чужому лекалу, так и удачней жизнь не придумаешь. Помню, что хозяйка моя мне рассказала...
Далее шла долгая цитата, уводящая в сторону, мерцающая былинной бутафорией Лас-Вегаса и прочими мантиями и скипетрами сладкой жизни. И Сережа непременно увяз бы в мартышкиных этих блестках, если бы смутное чувство долга не заставило бы его поинтересоваться:
--
А что же сестра ваша? Как у нее сложилось?
--
Прекрасно. Вышла замуж во второй раз.
--
Не за Ротшильда часом? - неизобретательно пошутил Сергей.
--
Нет. За вас... Я только имя ее изменил слегка, чтобы вы не сразу догадались.
Вячеслав, словно слепой щенок, нетвердо принюхивался к произведенному эффекту. Сережа явно разочаровывал его, не давая насладиться триумфом. Клубок эмоций увяз в оторопелых каких-то второстепенных мыслишках. Так вот они, Мила, бессознательные истоки твоей "странноприимности"! В благодарность сводному братцу, который теперь быстро юркнул к безопасной этнической теме и уже частит что-то про своих предков по материнской линии, которые взяли манеру жениться на сицилийках... Впрочем, зачем скоропалительно упрощать цепочку причин и следствий! Стоит остановиться на том, что благие намерения иногда приводят к благу, не укладываясь на известной дороге. Искать тому причины прежде, чем возносить за то хвалу небесам, чревато искушением для темных сил.
--
Я вот только думаю, что о промысле вы зря так, - пробормотал Сергей. Но неугомонный поляк уже забыл, о чем речь.