Слободкина Ольга
В.С. Найпол "Ч. Вордсворт"

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • © Copyright Слободкина Ольга (перевод: Ольга Слободкина) (olga_slobodkina@mail.ru)
  • Размещен: 22/09/2005, изменен: 21/06/2023. 15k. Статистика.
  • Рассказ: Перевод
  • Аннотация:
    Опубликовано в журнале "Сельская молодежь", Москва, 1983.


  •    ВИДИА НАЙПОЛ

    Ч. ВОРДСВОРТ

      
       Каждый день в одно и то же время возле гостеприимных домов на Мигель Стрит появлялись трое нищих. Около десяти часов проходил индус в дхоти* и белой куртке, и мы насыпали ему банку риса в заплечный мешок. В двенадцать приходила старуха, дымя глиняной трубкой, и получала один цент. В два мальчик приводил слепого, и тот уносил пенни.
       Изредка забредал какой-нибудь попрошайка. Один раз зашел человек и сказал, что хочет есть. Мы накормили его. Потом сказал, что хочет курить, и не уходил, пока ему не поднесли спичку. Больше он не показывался.
       Но самый странный посетитель появился однажды после обеда, часа в четыре. Я уже вернулся из школы и успел переодеться. Он спросил:
       - Сынок, можно зайти к вам во двор?
       Роста он был невысокого и одет аккуратно. На нем была шляпа, белая рубашка и черные брюки. Я спросил:
       - А что вы хотите?
       Он ответил:
       - Хочу посмотреть ваших пчел.
       У нас во дворе росли четыре карликовые пальмы гру-гру, а на них лепились тучи незваных пчел.
       Я взбежал по лестнице и крикнул:
       - Ма, там какой-то дядя. Говорит, что хочет посмотреть пчел.
       Мать вышла, глянула на него и спросила неприветливо:
       - Что вы хотите?
       - Хочу посмотреть ваших пчел.
       Он так правильно говорил по-английски, что это звучало даже неестественно, и я видел, как мама встревожилась. Она сказала мне:
       - Оставайся здесь и присмотри за ним, пока он будет глазеть на пчел.
       - Спасибо, мадам, - сказал он. - Вы сделали доброе дело.
       Он говорил очень медленно и очень правильно, будто каждое слово стоило денег.
       Мы с ним смотрели на пчел примерно час, сидя на корточках возле пальм. Он сказал:
       - Мне нравится смотреть на пчел. А тебе, сынок, нравится смотреть на пчел?
       - Мне некогда, - ответил я.
       Он грустно покачал головой и сказал:
       - А я люблю смотреть на них, просто смотреть. Могу часами смотреть на муравьев. Ты когда-нибудь наблюдал за муравьями? А скорпионы, а сороконожки, а саламандры - за ними ты наблюдал?
       Я помотал головой. Потом спросил:
       - Кто вы, мистер?
       Он поднялся и сказал:
       - Я поэт.
       Я спросил:
       -Хороший?
       - Величайший в мире.
       - А как вас зовут, мистер?
       - Ч. Вордсворт.
       - Ч. Значит Чарльз?
       - Черный. Черный Вордсворт. Белый Вордсворт*- мой брат. У нас с ним одна душа. Даже на такой маленький цветок, как ипомея, я могу смотреть и плакать.
       Я спросил:
       - А плакать зачем?
       - Зачем, сынок? Зачем? Узнаешь, когда вырастешь. Ты ведь тоже поэт, да-да. А раз ты поэт, значит, и плакать можешь обо всем.
       Мне не было смешно. Он спросил:
       - Ты любишь мать?
       - Когда не бьет.
       Он вынул из кармана листок с отпечатанным текстом и сказал:
       - На этом листке написано величайшее стихотворение о матерях, и я хочу продать его тебе за четыре цента. Почти даром.
       Я зашел в дом и спросил:
       - Ма, хочешь купить стих за четыре цента?
       - Скажи этому бездельнику, пусть убирается прочь с моего двора, слышишь? - ответила мать.
       Ч. Вордсворту я сказал:
       Мама говорит, у нее нет четырех центов.
       - Такова участь всех поэтов, - ответил Ч. Вордсворт и спрятал листок в карман. Казалось, он не сильно огорчился. Я сказал:
       - Странно вот так ходить и торговать поэзией. Так делают только сочинители калипсо.* А много у вас покупают?
       - Пока еще ничего не купили.
       - Так зачем же ходить?
       - Так я многое вижу и всегда надеюсь встретить поэтов.
       - А что, правда, что я тоже поэт?
       - Такой же великий, как я, - сказал он.
       И когда Ч. Вордсворт ушел, я молился, чтобы опять встретиться с ним.
      
      
      
       Неделю спустя, возвращаясь из школы, я встретил его на углу Мигель Стрит. Он сказал:
       - Я уже давно поджидаю тебя.
       Я спросил:
       - Вы что-нибудь продали из своих стихов?
       Он покачал головой и сказал:
       - У меня во дворе растет самое лучшее манговое дерево в Порт-оф-Спейне. А сейчас плоды спелые, и рыжие, и очень сладкие, и сочные. Я ждал тебя здесь, чтобы сказать об этом и пригласить отведать моих манго.
       Он жил на Альберто Стрит в убогом домишке, стоявшем посреди участка. Двор был весь в зелени. И там росло большое манговое дерево. И кокосовая пальма, и слива. Место казалось диким, как будто находилось далеко за городом. И оттуда не было видно больших бетонных домов.
       Он сказал правду. Плоды манго были сладкие и сочные. Я съел штук пять или шесть, и желтый сок манго тек по рукам к локтям и по подбородку и капал на рубашку.
       Когда я вернулся домой, мать спросила:
       - Где это ты пропадал? Вообразил, что стал взрослым, и теперь можно шляться по всей округе? А ну-ка, срежь мне прут.
       Она больно отстегала меня. Я выбежал из дома, поклявшись себе, что никогда не вернусь обратно, и отправился к Ч. Вордсворту. Я ужасно злился, из носа текла кровь. Ч. Вордсворт сказал:
       - Не плачь, пойдем лучше погуляем.
       Я перестал реветь, но еще всхлипывал. Мы пошли гулять. Мы шли по Сент-Клэр-Авеню к "Саванне"* и вышли к ипподрому. Ч. Вордсворт сказал:
       - Давай, ляжем на траву и будем смотреть в небо, и я хочу, чтобы ты задумался, как далеки от нас вон те звезды.
       Я сделал, как он велел, и тогда понял зачем. Мне казалось, я стал пустой, и в то же время я чувствовал себя таким огромным, таким великим. Я забыл про обиду, и слезы, и побои.
       Когда я сказал, что мне уже лучше, он стал показывать звезды и говорить их названия, и я особенно хорошо запомнил созвездие Ориона-Охотника, даже не знаю, почему. Я и сейчас могу найти его на небе, хотя остальное давно забылось.
       Неожиданно глаза ослепил свет фонарика, это был полицейский. Мы встали с травы. Полицейский спросил:
       - Что вы здесь делаете?
       Ч. Вордсворт ответил:
       - Я задаю себе этот вопрос вот уже сорок лет.
      
      
      Мы подружились, Ч.Вордсворт и я. Однажды он сказал:
       - Ты никому не должен рассказывать обо мне и о манговом дереве, и о кокосовой пальме, и о сливе. Ты должен держать это в тайне. Если ты расскажешь кому-нибудь, я все равно узнаю, потому что я поэт.
       Я сдержал слово.
       Мне нравилась его маленькая комнатка. Мебели в ней было не больше, чем у Джоржа в передней, но выглядела она чище и опрятнее. И в ней жило одиночество. Однажды я спросил:
       - Мистер Вордсворт, зачем вам столько кустов во дворе? От них ведь такая сырость.
       Он ответил:
       - Послушай, я расскажу тебе одну историю. Когда-то давным-давно юноша встретил девушку, и они полюбили друг друга. Они любили друг друга так сильно, что поженились. Оба были поэты. Он любил слова, а она траву, и цветы, и деревья. Счастливо зажили они в маленьком домике, и вот однажды девушка-поэт сказала юноше-поэту: "Скоро у нас в семье будет еще один поэт". Но маленький поэт не родился, потому что девушка умерла, и он умер вместе с ней, внутри нее. Юноша сильно опечалился и сказал, что не тронет и травинки в саду девушки. Так сад и остался, разросся и одичал.
       Я поднял глаза на Ч. Вордсворта. Казалось, он постарел, пока рассказывал мне эту чудесную историю. И я все понял.
       Мы совершали долгие прогулки вместе. Ходили в ботанический сад и сад камней. В послеполуденное время забирались на Чэнселлор Хилл, смотрели, как сумерки спускаются на Порт-оф-Спейн, и видели, как в городе и на кораблях зажигаются огни.
       Он делал все так, словно впервые в жизни. Он делал все так, словно совершал церковный обряд. Бывало, спросит меня:
       - А как насчет мороженого?
       И когда я кивал, он становился очень серьезным и говорил:
       - Так, а какое кафе мы почтим своим присутствием? - будто это было так важно. Потом задумывался ненадолго и наконец произносил:
       - Думаю, мне удастся договориться о покупке вон с тем заведением.
       Мир наполнился волшебством.
      
      
       Однажды, когда я был у него во дворе, он сказал:
       - У меня есть великая тайна, и я хочу открыть ее тебе.
       - Настоящая? - спросил я.
       - Да.
       Я посмотрел на него, и он посмотрел на меня. Он сказал:
       - Только это между нами, запомни. Я пишу поэму.
       - А ..., - я был разочарован. Он сказал:
       - Но это не обычная поэма. Это величайшая поэма в мире.
       Я присвистнул. Он сказал:
       - Я работаю над ней уже пять лет. Значит, закончу года через двадцать два, если буду писать в том же темпе.
       - Наверное, уже много написали?
       - Не очень. Я пишу только одну строку в месяц. Зато знаю точно, что это хорошая строка.
       - А какую хорошую строку вы написали в прошлом месяце?
       Он поднял глаза к небу и сказал:
       - Прошлое глубоко.
       - Красивая строка.
       - Я хочу выбрать самое главное из жизни за месяц, - сказал Ч. Вордсворт, - и выразить это одной поэтической строкой. Так, через двадцать два года я напишу поэму, которая будет близка всему человечеству.
       Я был изумлен.
      
      
       Наши прогулки продолжались. Однажды мы гуляли вдоль парапета в Доксайте, и я спросил:
       - Мистер Вордсворт, если я брошу булавку в воду, она потонет?
       - Наш мир неизведан, - ответил он. - Брось свою булавку, и мы увидим, что получится.
       Булавка утонула.
       - А как поэма в этом месяце? - спросил я, но больше он не прочел мне ни строчки, только сказал:
       - О, я уже чувствую ее приближение...
       Иногда мы сидели на парапете и смотрели, как лайнеры заходят в гавань.
       Но о величайшей в мире поэме я больше ничего не слыхал.
       Я понял, что он стареет.
      
      
      
       - Как вы живете, мистер Вордсворт? - cпросил я однажды.
       - Ты хочешь спросить, на что я живу?
       Когда я кивнул, он делано рассмеялся.
       - Пою калипсо в сезон калипсо.
       - И этих денег хватает вам на год?
       - Этого достаточно.
       - Но вы же не станете самым богатым в мире, когда напишете величайшую поэму?
       Он не ответил.
      
      
       Однажды я зашел в маленький домик проведать Ч. Вордсворта и застал его в маленькой постельке. Он выглядел таким старым и слабым, что мне захотелось плакать. Он сказал:
       - Поэма что-то не идет.
       Он не смотрел на меня. Он смотрел в окно на кокосовую пальму и говорил так, будто меня не было.
       - Когда мне было двадцать лет, - сказал он, - я чувствовал в себе силы.
       Потом я увидел, как он начал стареть, - прямо у меня на глазах - словно устал от жизни.
       - Но это было очень, очень давно, - сказал он.
       А потом - я почувствовал это очень остро - так, будто получил пощечину от матери. Я видел это ясно на его лице. Любой бы увидел. Смерть на сморщенном лице.
       Он перевел на меня взгляд, заметил мои слезы и сел на кровати.
       - Иди ко мне, - сказал он. Я подошел и сел к нему на колени. Он посмотрел мне в глаза и прошептал:
       - А ... ты тоже видишь ... Я всегда знал, что у тебя глаза поэта.
       Он не был даже грустным, и от этого я в голос заревел.
       Он прижал меня к своей впалой груди и сказал:
       - Хочешь, я расскажу тебе смешную историю? - и улыбнулся ободряюще.
       Но я не в силах был ему ответить.
       Он сказал:
       - Только обещай: когда я закончу свой рассказ, ты уйдешь и больше не будешь ко мне приходить. Обещаешь?
       Я кивнул. Он сказал:
       - Хорошо. Ну, слушай. Помнишь, я рассказывал тебе историю о юноше и девушке, поэтах? Так вот, я ее выдумал. И все насчет поэзии и величайшей в мире поэмы тоже выдумка. Правда, смешно?
       Его голос оборвался.
       Я вышел на улицу и побежал домой, плача обо всем, что видел, как поэт.
      
      
       Через год я снова очутился на Альберто-Стрит, но от домика поэта не осталось и следа. Он не исчез просто так. Его снесли, и на том месте выросло большое двухэтажное здание. Манговое дерево, сливу и кокосовую пальму срубили, и теперь везде был кирпич и бетон.
       Словно Ч. Вордсворт никогда и не жил на свете.
      
       __________________________________________________________
      
      
      
       *дхоти - индийская национальная одежда: материю оборачивают вокруг чресел и стягивают узлом у пояса
       *Уильям Вордсворт (1770-1850) - английский поэт-романтик, представитель "озерной школы"
       *калипсо - народная песенно-танцевальная импровизационная форма, популярная на Тринидаде, с использованием ударных и скребковых инструментов.
       *"Саванна" - название парка
      
      
      
      Перевела с английского и составила примечания Ольга Слободкина-von Brömssen
      
      WIKIPEDIA
      
      Видиадхар Сураджпрасад Найпол
      Писатель
      Видиадхар Сураджпрасад Найпол - англоязычный писатель индийского происхождения, лауреат Нобелевской премии по литературе. Выступал с открытой критикой ислама. В 1993 году получил первую премию Дэвида Коэна.
      17 августа 1932 г., Чагуанас, Тринидад и Тобаго - 11 августа 2018 г., Лондон, Великобритания
      Награды: Нобелевская премия по литературе, Букеровская премия, Иерусалимская премия
      Номинации: Международная Букеровская премия, Дублинская литературная премия, Нейштадтская литературная премия
      Образование: Оксфордский университет, Колледж Квин Ройал, Университетский колледж
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      

  • © Copyright Слободкина Ольга (olga_slobodkina@mail.ru)
  • Обновлено: 21/06/2023. 15k. Статистика.
  • Рассказ: Перевод

  • Связаться с программистом сайта.