Слободкина Ольга
Волшебная шкатулка

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • © Copyright Слободкина Ольга (olga_slobodkina@mail.ru)
  • Размещен: 13/11/2022, изменен: 05/02/2023. 35k. Статистика.
  • Сборник стихов: Поэзия

  •    ВОЛШЕБНАЯ ШКАТУЛКА
      
      Ольга Слободкина-von Bromssen
      
      
       Книга стихов
      
      
      
       Недавно я нашла конверт со стихами, написанными мной до начала 1990-х и в самом начале 1990-х, и была приятно удивлена. В то время я не публиковала свои стихи (несколько анекдотичных попыток отбили у меня всякое стремление), да и те, кому я давала почитать, неизменно обрушивались на меня с дилетантской критикой (не говоря о том, что никогда не возвращали подборки, напечатанные на машинке). Очень быстро я устала от этой раздачи, а вскоре меня и вообще перестало интересовать, кто что думает о моей поэзии. Благодаря этому я выжила как человек и автор.
       Работа продолжалась - стихи шли просто лавиной, и я едва успевала их записывать: В потоке отточу я мастерство/А без потока мастерство мертво.
       В итоге первая книга стихов "Есть путь земли и Путь Крыльев" (рукописная, с письмом от Иосифа Бродского из Нью-Йорка и с моими аутентичными фотографиями, проект ЮНЕСКО, 200 экз.) вышла лишь в 1999 г.
      
      http://lit.lib.ru/img/s/slobodkina_o/waydoc-2/index.shtml
      
      it.lib.ru/editors/s/slobodkina_o/waydoc-2.shtml
      
       Вторую рукописную книгу с благодарственным письмом от Президента Франции Жака Ширака (я посылала ему "Есть путь земли и Путь Крыльев") я составила в 2002г., но так и не опубликовала.
      
      it.lib.ru/editors/s/slobodkina_o/andiftheriveroftimedoc.shtml
      
       С тех пор прошло более 30 лет... Примерно шесть тысяч стихов, не считая пятидесяти поэм-путешествий (одну случайно оставила в самолете курсом из Шарм эль Шейха), прозы, художественных переводов стихов и прозы, публицистики на двух языках... Сотни тысяч фотографий... Я ли это... Моя ли это жизнь... Вопросы риторические.
      Я смогла донести свои произведения до читателя только благодаря интернет-библиотеке Максима Мошкова - он предоставил мне раздел в 2006 году, и я стала загружать свои произведения, зная, что их не искалечат и меня не обдерут и не обманут, - мой опыт сотрудничества с издательствами, газетами и журналами горек.
       Мне было приятно вернуться к ранним стихам. Я их не отвергла, милых и наивных, только немного посетовала, что не публиковала тогда, - из чувства самосохранения, что в общем правильно, - зачем давать издательствам наживаться на твоих произведениях. Приятно было и то, что тот период закончился и больше к нему ничего не прибавить - цельная вещь.
       Мне показалось, я заглянула в волшебную шкатулку, и мне открылся необыкновенный мир, утерянный временем.
       Да, время обладает способностью превращать все в ничто - и это касается не только наших чувств и нас самих, которые, по словам Рильке, еще более преходящи, чем вещи материального мира, но и произведений искусства.
      
       "Мы - преходящее.
       Правда, для Вечности -
       это лишь
       Времени ход.
      
       И все спешащее
       скоро уйдет...,
       а Неизбывное
       тайну несет".
      
      
       http://lit.lib.ru/s/slobodkina_o/sonet22partonedoc.shtml
      
      
      
      
       "И потому, что
       все то, что здесь исчезает,
       вроде, нуждается в нас,
       даже заботится странно
       о нас, кто исчезает
       гораздо быстрее".
      
      
      
       http://lit.lib.ru/editors/s/slobodkina_o/ninthelegydoc.shtml
      
       Что же остается? Новые поколения людей... А искусство и поэзия будут жить, "доколь в подлунном мире жив будет хоть один пиит"...
      
      
      
      13 ноября 2022
      
      P.S. Я располагала стихи в этой книге не в хронологическом порядке, а по внутреннему звучанию, которое не объяснить...
      
      
      
      Ольга Слободкина-von Bromssen
      
      
      
      * * *
      
      
      Спасение от неврозов,
      Спасение от невзгод.
      Астральные стрекозы
      Вершат свой чудный ход.
      
      
      Мои стихи в трамвае,
      Мои стихи в метро,
      Где кашляют, зевают,
      Вздыхают тяжело.
      
      
      Усталость вяжет лица
      И пеленает мозг,
      Но дивную Жар-Птицу
      Хватаю я за хвост.
      
      
      Невидимый для глаза,
      Неслышимый на слух,
      Витает над проказой
      Нетленный Вечный Дух.
      
      
      И выше раздражения,
      И тягот, и невзгод.
      Астральный стрекозы
      Вершат свой чудный ход.
      
      
      осень 1987 г.
      
      
      * * *
      
      
      Утром застыли испуганно лужи,
      Холод глотнув.
      Съежились улицы,
      Чувствуя стужи
      Каменный клюв.
      
      
      Тонко, с издевкою
      Ветер стегает
      Щеки мои.
      Лжет, будто видел,
       и слышал,
       и знает
      Все мои дни.
      
      
      В сторону шарахаюсь,
      Прямо иду ли -
      Время за мной.
      Дышит в затылок
      И больно целует
      Новой зимой.
      
      
      осень 1987 г.
      
      
      * * *
      
      Домашнее кино
      
      
      
      А волны бежали, бежали на берег
      И белою пеной назад уползали,
      И по песку, оголенному морем,
      Бегала девушка, в волнах играя.
      
      
      Старая пленка то блики давала,
      А то срывалась с колесиков нужных
      И перфорацией рваной въезжала
      На середину ночного экрана.
      
      
      И замолкал проектор трескучий,
      Свет зажигался, пленка скреплялась,
      И снова кидалась девушка в пену,
      Платья подол высоко поднимая.
      
      
      А та, что смотрела, как черные косы
      Прыгают в ситце знакомого платья,
      Того, что она с чердака доставала
      И на себя пыталась приладить,
      
      
      Вдруг поняла, что совсем не от ветра
      Платье у девушки странно вздувалось
      На животе... Ведь в ту самую осень
      Та, что смотрела, на свет появилась
      
      
      Где же далекое Гагрское лето,
      Черные косы на ситцевом платье...
      Мама, я старше тебя! Плачет осень,
      Желтые, красные слезы роняя...
      
      
      осень 1983 г.
      
      
      * * *
      
      Было тихо и морозно
      И не двигалися тени.
      Может быть, они уснули
      У меня на потолке?
      
      Но, клянусь Кентавром грозным,
      Монотонно, незатейливо,
      Словно южной ночью звездной,
      Словно мухи в колпаке,
      
      Стрекотали - да, зимою,
      Стрекотали - в феврале,
      Этой скованной порою,
      Когда стужа на дворе,
      
      Стрекотали - в ночь - цикады...
      Сон? Да нет, я не спала.
      Лошадь Мэб промчалась рядом,
      Закусивши удила...
      
      И внезапно в нос ударил
      Свежий, буйный запах моря,
      Растворяя в себе яды,
      Что накапливает горе,
      
      Занавеска всколыхнулась
      И надулась, словно парус:
      "Отпусти меня на волю,
      Видишь, маюсь"!
      
      И, сорвавшись, улетела
      В небо синее... Как яхта,
      Гладь ночную прорезая...
      
      Тени тихо шелестели,
      Море в окнах колыхалось,
      Мэб застыла в изумлении...
      Только мягкий свет Луны
      
      По моей скользил скрижали,
      Где еще вчера скрипели
      Где так истово ворчали
      Буквы давней старины...
      
      Стает ночь, и утро в двери
      Незаметно проскользнет.
      Кто же днем в мой сон поверит?
      Кто поймет!
      
      
      зима 1983г.
      
      
      * * *
      
      Я не разбираю чемоданов
      Южного тепла.
      Я в Москве, и это очень странно -
      Крым сгорел до тла.
      
      Я недавно обнималась с ветром -
      Что мне до других!
      И играли горы бурым фетром
      Мягки шкур своих.
      
      А теперь, к зиме на покаяние,
      С тяжкой головой
      Я бреду - "еще свежо предание" -
      Крымскою вдовой.
      
      
      осень 1987 г.
      
      
      * * *
      
      Театральный фестиваль
      
      "Страхи третьего Рейха".
      Спектакль идет на латышском.
      Старую пьесу Брехта
      В Риге играют, но видишь ли,
      
      Я их почти не слышу,
      Что они там произносят.
      Я - Карлсон, который на крыше.
      Я - Навуходоносор.
      
      Насморк, температура
      (Смеются мои англичане).
      Нарочно простыла, вот дура! -
      На радостях, не от печали.
      
      Латвия третьего Рейха,
      А завтра - опять столица.
      Рижане крутят по Брехту
      Велосипедные спицы.
      
      
      6 декабря 1988 г.
      
      
      * * *
      
      Я с тобой в ночи гуляла
      Вдоль по Северной реке.
      Я тебе стихи писала
      На английском языке.
      
      Днем сверканием слепящим
      Нас встречали купола.
      Я не помню тебя спящим,
      И сама я не спала.
      
      Все фонтаны в Петергофе
      Пели, брызгами звеня.
      Запах утреннего кофе -
      Для тебя и для меня.
      
      
      начало 1980-х
      
      
      * * *
      
       Белый лист
      
      
      
       Сегодня
       я прибирала свой Дом,
       долго перебирала
       старые рукописи,
       черновики,
       этюды...
       И отовсюду доставала
       белые листки
       и складывала их
       в груды.
      
       О, как мне приятно смотреть на тебя,
       Белый Лист!
       Ты белее снега, белее лилий.
       Ты еще не запачкан
       мусором слов и мыслей.
       Ты, словно Ангел, чист.
      
       Белый Лист - это стертая память о прежних жизнях.
       Это - вершина горы, нос ее в сахарной пудре.
       Это - ледник, слепящий на Солнце глаза.
       Это - глаза, когда их закрываешь,
       оттого что глядел на свет
       яркой прозрачной лампы.
      
       Белый Лист - это Свет.
       Свет Познания,
       Свет Радости,
       Свет Откровения.
      
       Это - вызов душе.
      
       Но только ужасно жаль
       Белый Лист моего забвения,
       который я пачкаю
       шариком
       белой ручки...
      
      
      
      
      
      24 ноября 1988
      
      
      
       * * *
      
      
      
      
      
       Высокий дом
      
      
      
      
       Я просыпаюсь утром
       в Высоком Прохладном Доме -
       лицо мое лижет Солнце -
       и долго смотрю на небо
       сквозь стекла прозрачных окон,
       слегка прикрывая веки
       пальцами сонной руки.
      
       Тогда ко мне тихо спускается
       Утренний Ангел Покоя...
      
       Сначала Он входит в ноги...
       Звонок телефона
       иль мусор
       мыслей...,
       и Он исчезнет.
      
       Так страшно Его спугнуть.
      
       Но нет, ничто не мешает,
       и Он проникает дальше -
       в чресла, руки и сердце,
       мягким теплом крадется
       из позвонка в позвонок,
      
       ласкает живот и плечи,
       неслышно струится в шее
       и наконец наполняет
       всю мою голову...
      
       ЗДРАВСТВУЙ!
      
      
      
      
      
      11 ноября 1988
      
      
      
      
       * * *
      
      
       Chinese Characters
      
      
       Fire and Wheat means Autumn.
       Autumn on the Heart - Sorrow.
       Everything may be forgotten
       When The Middle Kingdom reaches its Morrow.
      
       But still...Love is
       Claws on the Roof
       and under the Roof - Heart,
       Heart on the long, long Evening...
      
      
      
      
      
      Spring 1987
      
      
      
      
       * * *
      
      
      
      Китайские Иероглифы
      
      
      
       Огонь и Хлеб`а значит Осень.
       Осень на Сердце - Печаль.
       Но может и это забыться.
       Государства Срединного лица
       Смотрят вперед и вдаль.
      
      
       И все же Любовь остается,
       Как прежде, Когтями на Крыше,
       Под крышей на Вечере Длинном,
       Как прежде, сияет Сердце.
      
      
      
      
      5 апреля 1990
      
      
      
      * * *
      
      Птицы вьют гнезда
       даже в центре Москвы - на Тверском,
       и вороны сидят так застыло на ветках,
       словно наросты.
      
      И ветер качает ветки с воронами,
       а снег все идет и идет...
      
      Он садится на землю, деревья и лавки,
       бывшие летние лавочки, в смысле что love.
      
      Очки протирают мужчины и женщины,
       их запотевшие стекла.
      
      Мне же садится он на лицо,
       на ресницы,
       на волосы
      и, не вздохнув, умирает
       от моего же тепла.
      
      А ведь прошло десять лет
       с тех самых пор, как однажды...
      
      
      
      7 декабря 1988
      
      
      * * *
      
      Не любовью я люблю, не любовью -
      Невесомой глубиной,
      Высотой.
      
      Не любовью я люблю, не любовью -
      Первым снегом и травой
      И речной водой.
      
      Не любовью я люблю, не любовью -
      А апрельской синевой,
      Тишиной.
      
      весна 1988 г.
      
      
      
      * * *
      
      
      В белой люстре молчит тишина.
      Стену обнял мохнатый ковер.
      Одиночество - это струна
      Ожидания. Не гость и не вор -
      
      Время капает звоном минут,
      Как испорченный кухонный кран:
      "Никогда, никогда не придут.
      Никогда, никогда они к Вам".
      
      Брейгель ярко блестит под стеклом
      Белым снегом, хребтами собак.
      И срывается скальный излом
      В закартонья зарамочный мрак.
      
      Зависает осколками звезд
      Чернота на бессонном окне.
      Заступаю на Всенощный Пост.
      Тишина замирает во мне.
      
      
      
      20 ноября 1988
      
      
      * * *
      
      
      Картина, окно, люстра,
      Красный мохнатый ковер.
      В комнате очень пусто,
      Только что выметен сор.
      
      
      Взглядом крещю пространство -
      Картина, окно, люстра,
      Красное постоянство
      Ковра...
      
      
      21 ноября 1988
      
      
      * * *
      
      В Цейском ущелье
      
      
      
      Видели хищную птицу зимой?
      Когда скалы стоят, как седые старцы,
      И косматые волки голодной тропой
      По замерзшим ложбинам скитаются.
      
      
      Все бел`о. Все застыло. Лишь хищный полет
      Зорко кружится в хмари опухших небес,
      В горном горле незримое кружево вьет
      И в глазах его кружится каменный лес.
      
      Так неслышно скольжение коршуна,
      Что сливается с мессой молчания скал,
      Ласки крыльев и воздуха пьет тишина,
      В страшной тайне готовя смертельный обвал.
      
      Обезумевших рек - сверху вниз головой -
      Не доносится камни стирающий рев.
      И не дай-то вам Бог заболеть немотой
      Безымянного демона этих краев.
      
      Все бел`о. Все застыло. Лишь Время идет.
      Только медленно. Скована Времени прыть.
      Его двигает разве что птичий полет,
      Не давая о Смерти забыть.
      
      
      
      Зима 1989 г.
      
      
      * * *
      
      
      Я люблю рассветы.
      Утром, просыпаясь,
      Слышу хруст крахмальной простыни.
      Листья тополя, на ветке качаясь,
      Отгоняют сны.
      
      Кружево занавески шуршит мне: "Вставай"!
      Фиолетовая тень ночи, умирая, шепчет: "Прощай! Не забывай"!
      
      Спелые соки в меня вливаются.
      День пришел. Жизнь продолжается.
      Новый день зачат, и ты вместе с ним
      Вновь в моей душе возрождаешься.
      
      Солнцем умоюсь,
       воздухом напьюсь,
       ветром причешусь
      и проживу еще один день,
       равный целой жизни...
      
      
      весна 1980 г.
      
      
      * * *
      
      Мне надоело быть мудрой,
       взрослой и терпеливой,
       всепонимающей,
       нежной,
       щедрой
       и нелюбимой.
      
      Я снова хочу быть капризной,
       эгоистичной девчонкой,
       балованной,
       своевольной,
       дерзкой
       и жутко счастливой.
      
      И иногда прижиматься
       горестной, слабой щекою
       к милой, спокойной маме
      и знать - она все развеет.
      
      Играть на коленях у Бога
       огромного теплого дома
       и видеть, как в детской кроватке
       растет мой маленький братик.
      
      О, как мне смертельно тошно
       строить барьер из железа
       и находить опору
       лишь в собственной внутренней силе.
      
      Смеяться, чтоб только не плакать,
      И жить, чтобы просто выжить,
      И на вечерней службе
      Молиться в солдатской церкви.
      
      
      7-8 ноября 1988 г.
      
      
      * * *
      Море волнуется - раз!
      Море волнуется - два!
      Море волнуется - три!
      Морская фигура на месте замри!
      
      (Детская игра)
      
      
      
      
      Зимнего солнца луч
      Бросил окна переплет
      Н`а стену, и паркет
      Свежей зажегся пылью.
      
      Как мне сладка тишина
      Дома, где я провела
      Юности страстные дни
      И молчаливой детство.
      
      Пальцам моим знаком
      Старый шершавый портфель,
      Глянец тетрадей в нем,
      Запах бумаги, краски.
      
      И фортепиано хмель -
      Клавиши, струны, звук.
      Сколько бы жизней не жить -
      Память его узнает.
      
      Мамин бессмертный портрет
      Там же стоит, на столе.
      Сколько бы жизней не жить -
      Взгляду душа подскажет.
      
      Время, на месте замри!
      Пусть все останется так
      В мире коротких встреч
      И безутешных плачей.
      
      
      январь 1990 г.
      
      
      * * *
      
      Призрачно освещенный,
       стоит особняк старинный.
      Огромные вязы и липы
       тянутся к серому небу
      вороньими страшными гнездами...
      
      
       Все, как прежде, -
      опавшие листья
       пахнут все так же терпко
      и так же душа замирает
       при мыслях о новой любви...
      
      
      
      Я еще молода -
       мне нет двадцати шести,
      и я еще жду,
       но как-то подспудно.
      Слишком таинственно прошлое,
       слишком оно глубок`о.
      
      
      
       Я не хочу умирать
      и не могу представить,
       что какая-то Осень
       будет уже без меня,
      а мечты так и не сбудутся...
      
      
      Быть может, и я старею -
       все реже летаю во сне,
      во реже нисходят ко мне Откровения,
       а боль и обиды
      я ощущаю просто телесно -
       так душа исстрадалась,
      не может впитывать боль...
      
      
      
       Вот если бы снова почувствовать,
      как в четырнадцать лет,
       когда я была влюблена
       в русоволосого мальчика...
      
      
      
      
       И снова бродить по лесу,
       мечтая о дальних странах,
      и от дождя скрываться
       под высоченным платаном,
      и видеть мир таким новым...
      
      
      
      Или, как в двадцать один,
       когда я любила художника,
      и отражаться, как в Вечном,
       в струях несметных фонтанов,
      и растворяться в звездах
       космической легкой ночи,
      и видеть мир таким юным...
      
      
      
      А теперь я стала женою...
       Любимою, правда...
      Но мечтать мне как-то неловко,
       словно красть незаметно...
      
      
      
      И все же...
       бывают минуты...,
      когда призрачно освещенный,
       стоит особняк старинный,
      а огромные вязы и липы
       тянутся к серому небу
      вороньими страшными гнездами...
      
      
      Осень 1984 года
      
      
      * * *
      
      
      Любовь и ненависть - листок шершаво-нежный
      Единой мать-и-мачехи, едва
      Забрезжит во мне кротости надежда,
      Я снова слышу резкие слова.
      
      Пригреет Солнце - мягко, молчаливо
      Листок склонится к бережной Земле.
      Подует Ветер - зябко, сиротливо
      Изнанку вывернет навстречу мгле.
      
      Так Некто захотел... Ему блаженство
      В перетекание сущностей играть.
      А нам - лишь замирать пред Совершенством
      Несовместимостей, как мачеха-и-мать.
      
      
      18 марта 1990
      
      
      * * *
      
      
      Я хладнокровию учусь у Времени,
      А у собаки - искренности встреч.
      Меня коснулась мудрость на мгновение
      И отстранилась... Мне ль ее сберечь.
      
      
      И снова одиночество блаженное -
      Без слов, без снов... Ложится новый снег.
      И странная душа несовершенная
      Вершит свой век.
      
      
      25 января 1990
      
      
      * * *
      
      Сегодня отпевали патриарха
      В Успенском и Елоховском соборе,
      Церковно-православного монарха
      В тяжелом небожественном уборе.
      
      
      А я забыла - о своем молилась,
      Глядела в небо на пути обратном.
      И с Пименом так и не простилась.
      Прости, святейший, не пойми превратно.
      
      
      Мне стало грустно - почести такие,
      А после кто-то новый будет править.
      А вот нашлась ли хоть одна душа в России,
      Которой с горем трудно было сладить!
      
      
      6 апреля 1990 г.
      
      
      * * *
      
      
      В Индийском океане
      
      
       А на рассвете - игрища акул.
       Сверкание плавников смертельно-острых.
       Равнонебесных страхов - мерный гул.
       Словно мираж, встает Сокотры остров.
      
       И, отрываясь от моей земли,
       Вернее от полос дощатых под ногою,
       Я вижу побережье Сомали,
       Где даже удивление другое.
      
      
      24 марта 1992
      
      
      * * *
      
      Дощатый потолок сгустился над бровями.
      В дверной проем глядится небо узко.
      На тонкой рейке - кукольная люстра,
      Сплетенная волшебными шмелями.
      
      
      То ли гончар - на круге совершенном.
      Иль кто-то - нитями - овальный шар.
      Висит на рейке в духе неизменном
      Шмелиный дар.
      
      
      3 июля 1991
      
      
      * * *
      
      
      Я листаю московские улицы -
      Кочуевской, Качаловой, Скатертный...
      Не обрыдло все время сутулиться,
      Безалаберный город мой матерный?
      
      Ты, засыпанный ватой стеклянною,
      Ты, истертый бездушными шинами,
      Вспоминаешь ли молодость пряную
      С лошадьми, офицерами, винами?
      
      Ну, что съежился? Все уже прожито?
      Мокрый снег залепляет ресницы.
      Что ж ты, миленький, бросил вожжи-то!
      Вставил кукиш себе же в петлицу.
      
      
      23 ноября 1988
      
      
      * * *
      
      Мы говорили о чем-то мелком
      И рассуждали о пустяках,
      А в это время над нами небо
      Плыло все в звездах и облаках.
      
      И, равнодушное к нашим душам, -
      Хочешь, Вечность в себя прими,
      Ну, а не хочешь, так вечно слушай
      Про суетный и мирской наш мир -
      
      Небо над нашими головами
      В непостижимой жесткости звезд
      Плыло годами, плыло веками...
      Мы же несли свой крест.
      
      осень 1988
      
      
      * * *
      
      Черные тени от черных деревьев
      Четко ложились на желтый дом,
      А мимо в трамвае ехал гений,
      И желто-красный трамвай без стеснений
      Гремел этой ночью так же, как днем.
      
      А дальше и вовсе писать невозможно,
      Весь гений проехал мимо всего!
      "Ах, ты безбожник! Ах, ты острожник"!!! -
      Так я кляла и корила его.
      
      окт. 1988
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       to be continued

  • © Copyright Слободкина Ольга (olga_slobodkina@mail.ru)
  • Обновлено: 05/02/2023. 35k. Статистика.
  • Сборник стихов: Поэзия

  • Связаться с программистом сайта.