Стефанович Эрнест Александрович
Гордился б нами Ювенал

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Стефанович Эрнест Александрович (er33@list.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 338k. Статистика.
  • Сборник рассказов: Детская
    • Оценка: 4.66*6  Ваша оценка:

       0x08 graphic
      
      
      
      
      
       0x08 graphic
      
      
      
      
       0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      

    ПРОЛОГИЧЕСКИЙ ПРОЛОГ

       Богиня молодости Ювента оберегает каждого, кто хочет быть юным в нашем постоянно меняющемся мире.
       В одном столичном граде, о котором достоверно известно, что это не Рига и не Таллинн, несколько лет назад была организована первая в Прибалтике русская гимназия. Назвали ее - "Ювента" - по имени древнеримской богини юности.
       Именно в ее честь подданные Империи веселились на своих Ювеналиях - юношеских праздниках с играми, театральными представлениями, творческими конкурсами. Блистал на них и классик сатиры Децим (упаси, Бог, не - Децел!) Юний Ювенал.
       Недавно меня, любителя ювенального творчества, но профессионального литератора, члена Союза писателей России и международного СП "Новый Современник", живущего в упомянутом древнем поселении, пригласили на Ювеналии в День открытых дверей гимназии "Ювента". Здесь и узнал, что у коллектива - помимо сотен призов на ученических олимпиадах - не очень, чтобы так, и не так, чтобы очень последнее в современном мире статус-кво:
      -- дипломы Фестиваля педагогических идей "Открытый урок" Российского издательского дома "Первое сентября";
      -- 97% абитуриентов, поступающих в высшие школы;
      -- проект "Интегрированное обучение языкам" углубленного знания: английского - с 5 класса, титульного - с I гимназического класса;
      -- гуманитарный профиль: современные языки, социальные науки и творчество;
      -- реальный профиль: точные естественные науки и экономика;
      -- предметы изучения по выбору: ноосферная философия, основы дизайна, образ делового человека, прикладная экономика, немецкий, французский, итальянский языки;
      -- внеклассное общение: хор, эстрадный ансамбль, студия танцев, художественная мастерская "Антика", литературное объединение, кружки юных техников, математиков, экскурсоводов и журналистов, спортивные секции, компьютерный клуб "Чайник";
      -- традиционные и свои собственные праздники;
      -- ассоциированное членство в лондонском обществе "The Shakespeare Birthplace Trust";
      -- часть единой воспитательной системы - открытый для всех Музей У. Шекспира;
      -- современный стадион с футбольным полем и баскетбольной площадкой;
      -- три компьютерных класса;
      -- информационный центр с виртуальной библиотекой и читальным залом;
      -- газета учащихся "Ювента";
      -- и многое иного, прячущегося за канцеляритной сладкой парочкой "др"...
       Кстати, подробности можно прочитать на сайте гимназии: juventagim.takas.lt
       Посетив несколько показательных уроков, выставок и представлений творческих проектов, я едва перевел дух в читальном зале. И был "атакован" директрисой и другими педагогами. Кстати, неважно - директрисой, директором (от лат. dirigere - направлять)...
      
       Когда направленно ускорен Весь труд - от слов до экзерсиса,
       Директор ты иль директриса -
       Не суффикс главное, а корень!..
      
       Гостеприимные хозяева предложили мне возглавить Жюри литературного конкурса "Ювента", который пришел к финишу. Так вот для чего "заманили"!
       Оказывается - собралось более двухсот произведений, оценить которые педагоги собственным разумением не брались. Точнее - впопыхах схватились все и чуть не перессорились: каждый тянул из "попыхов" ленту лауреатства в сторону своих.
       Как бы то ни было, компакт-диск, на котором записаны под девизами тексты всех конкурсных произведений по номинациям прозы, передо мной. Поэтические опыты взялся судить один из членов национального СП...
       И вот покончено с неопределенностью - наконец выбраны произведения-финалисты, - но тут по закону подлости, сформулированному еще Ювеналом, резко изменились возможности награждения победителей. Министерство образования проблем юного поколения предписало излагать в с е предметы в русских школах не на русском языке, как было раньше, а на государственном! И отказалось финансировать проект, невзирая на то, что объявление конкурса два года назад было согласовано...
       Мне трудно и больно говорить о постоянном сокращении числа русских школ и самого объема русскоязычного обучения, еще труднее - о снижение его уровня в стране. И, слава Богу, не надо. Ибо существование поощряемой государством тенденции - общеизвестно.
       На этом фоне помощь юным талантам русской гимназии становилась делом чести... если имя тебе - русский писатель!
       И я выбрал и сгруппировал около пятидесяти лучших произведений в небольшой сборник с тем, чтобы издать его. Миниатюры на школьные темы, юморески, пародии, комические сюжеты, остроумные фразы, окказионализмы, сарказмы, ирония и сатира, - все написано так, что многими птенцами "Ювенты" мог бы гордиться и великий Ювенал.
       Как было назвать книгу? Так и назвал - "Гордился б нами Ювенал"!
       Поиски спонсоров были почти в апогее неудач, когда стало известно об учреждении Российским Детским благотворительным фондом "Заветная мечта" одноименной Национальной литературной премии.
       Цель Премии - найти и представить культурному сообществу, педагогам, родителям, издателям, книготорговым организациям, широкому кругу читателей и, главное, читателям-детям наиболее яркие, увлекательные, этически и эстетически значимые художественные прозаические произведения, созданные для детей, - как нельзя точно совпала с моей!
       Решено было представить отредактированный сборник лучших произведений номинантов гимназического конкурса на Национальную детскую литературную премию, а до этого предложить его юным русскоязычным читателям всех стран света. Для чего? А для самогС захватывающего "всеми глазами" чтения и для оценки прочитанного. Да, да!
       Если Ты, Читатель, неравнодушен к судьбе соотечественников в "Ювенте", то помоги выбрать самое-самое, и у таких произведений появится реальный шанс получить Национальную литературную премию "Заветная мечта"!
       Тогда сбудется и моя заветная мечта - передать эту премию победителям конкурса "Ювенты", тем реально поощрив литературное творчество всех юных талантов, не желающих здесь и сейчас забывать великий русский альма-язык!
       Итак, перед Тобой, Читатель, книга "Гордился б нами Ювенал". В начале ее разделов:
       - "Вокруг внушаемых наук";
       - "Отцы и дети";
       - "Бывальцы давности глубокой";
       - "Классный юмор", -
       представлены перечни вошедших в сборник произведений номинантов гимназического конкурса. Фамилии и девизы авторов не "засвечиваются", тем более что зачастую перу ("клаве" компьютера!) одного принадлежат несколько произведений, а один "шедевр" написан несколькими. Как автор, я тоже не удержался, чтобы не вставить и свое лыко в строку...
       Тебе остается, вняв содержанию очерка "Оценки, в натуре" из раздела "Вокруг внушаемых наук", поставить собственные оценки. Обсуди все части целого, поспорь с друзьями, и результаты сообщи, пожалуйста, мне - по электронной почте: er33@list.ru
       Успеха, Читатель, и, надеюсь, многих минут приятного общения с книжкой!
       Мое имя и отчество - Эрнест Александрович
       0x08 graphic
    Веселое или доброе настроение при умственных занятиях служит лучшим условием их успеха. Плиний
      
       Уважаемый читатель! Здесь Ты сможешь поставить собственную оценку конкурсным произведениям:
       - Муха - Проще простого
       - Не туда
       - Педсоветы - Как делать уроки
       - Сложная работа
       - Они и есть
       - Оценки, в натуре!
       - Ушибки
       - Уроки сна
       - Гимнастика гимназистов - Становление
       - Приметы успеха
       - Неопределенность
       - Мистика и реальность
      
       Муха
       Нас научив ходить и говорить вначале,
       Зачем хотите, чтоб сидели и молчали?
      
       Вениамин Васильевич самозабвенно окунулся в двухтрубно вливающуюся в нарисованный бассейн жидкость, которая тут же выливалась через третью трубу... Что такое? Он внезапно оборачивается.
       Ученики, прыская от смеха, глядят на опоздавшего Половодова, который наказанно стоит у дверей. Тот взмахом руки сгоняет с одной щеки привязавшуюся к нему муху, подставляет ей другую щеку, и муха садится! Цирк мушиный, и только.
       - Половодов!
       Половодов мгновенно опускает руку и смиренно фиксирует взгляд мимо учителя на исписанную мелом доску. Вениамин Васильевич удовлетворенно возвращается в неутолимо опустошаемый бассейн.
       Спохватывается и краем глаза выглядывает. Половодов, выпятив губу, дует на муху. К радости класса муха перелетает на другую щеку.
       Вениамин Васильевич в сердцах бросает мел.
       - Половодов, сейчас выйдешь отсюда весь!
       Тот испуганно размахивается и бьет себя по щеке. Муха перелетает на другую! Под хохот всего класса.
       - Половодов, выйди из класса.
       Половодов выходит. Одномолчане успокаиваются. Но Вениамину Васильевичу уже ничего не хочется объяснять. Но надо, и он наскоро заканчивает.
       - Понятен принцип? Черенков, иди к доске. С задачником. Решай номер пятьсот семьдесят второй. Остальные тоже. В тетрадях.
       Вениамин Васильевич отходит к окну, неприязненно оглядывая вздыбившего многоцветный причесон Черенкова...
       Но что такое? Почему опять смеются? Вениамин Васильевич отмахивается от мухи и сейчас только соображает, что отмахивается-то уже давно!
       Тем временем муха устраивается у Вениамина Васильевича на лбу. Под прицелом двадцати дуплетов насмешливых глаз он медленно вытирает платком пальцы, потом лицо.
       Улетела? Нет, опять усаживается. Под левым глазом. Вениамин Васильевич взмахивает рукой: может быть, испугается? Да и на часы надо бы взглянуть - скоро ли звонок?
       - Еще десять минут! - ехидным полубасом сообщает Веревкин.
       Все верно - Вениамин Васильевич с мухой развлекает их не меньше, чем раньше Половодов. Снимает очки, но пока протирает стекла, муха тут как тут, на кончике носа.
       - Уже!
       - Что? - вздрагивает Вениамин Васильевич. Но не муха!
       - Решил! - радостно информирует Черенков. - Стирать?
       Вениамин Васильевич совсем было забыл о задаче. А они, оказывается, все успевают (хоть много и неуспевающих): и за мушиной охотой следить, и за временем, и о бассейне решать, и стирать в нем! Заглядывает в ответы.
       - Так! Вот это у нас должно получиться, а как, я что-то не вижу!
       - Ну, вот отсюда так-то, так-то, и вот так получим.
       - Не понял!
       - Ну, вот так, потом вот так через это, и еще вон там умножим!
       - А! Понял!
       Вениамин Васильевич улыбается, но нельзя расслабляться и упускать случая: выставив Черенкову оценку, "роняет" ручку на пол. Лезет под стол - уж тут-то он это насекомое прихлопнет! И натыкается на красного (от усердия или от сдерживаемого хи-хи?) Тункевича, протягивающего ему ручку.
       - Задание на дом! - вибрирующим голосом возвещает Вениамин Васильевич, отворачивается к доске, пишет на ней страницу и номера задач, а другой рукой отмахивается от мухи.
       Класс неудержимо хохочет.
       - Тише вы, по гимназии уроки идут! - говорит кто-то.
       Ну, все, Вениамин Васильевич сдается! Падает на свой стул и хохочет...
       Вениамин Васильевич выходит из кабинета. У окна переминается с ноги на ногу поникший Половодов. Учитель, улыбаясь, кладет руку ему на плечо.
       - А ты, брат, скучаешь? Больше не опаздывай! Вообще... - но порывисто сам себя перебивает, - держи хвост пистолетом!
       И уже отходя, додумывает: "Хорошие они ребята!"
      
       Проще простого
       Школа - это заведение, где детей учат нужному и ненужному вперемешку, всячески мешая им отличать одно от другого. В. Кротов
      
       Новенького Вениамин Васильевич заметил сразу, как вошел в кабинет. Почему-то весь класс весело оглянулся на него. И даже когда здоровались, многие продолжали почему-то улыбаться.
       - Все. Успокоились. Как твоя фамилия? - обратился Вениамин Васильевич строго ко всем и со сдерживаемым неудовольствием - к новенькому.
       - Она очень трудная.
       - А, может быть, ты преувеличиваешь? Ну-ка, все вспомнили "лошадиную" фамилию, которую забыл герой Антона Павловича Чехова, вспомнили, вспомнили...
       - После схлынувшего на миг оживления на Вениамина Васильевича обрушился вал голосов:
       - Овсов!
       - Вот - Овсов. Уж какой трудно-лошадиной представлялась, а оказалась проще простого.
       - Ну, так моя еще проще.
       - Но так не бывает - возмутился в Вениамине Васильевиче учитель матики, - чтобы очень трудная и в то же время - еще проще.
       - Бывает. Вот ведь есть же! - отпарировал новенький.
       - Хорошо, - потерял терпение Вениамин Васильевич, - выйди к доске, напиши, и мы разберемся: истина ли сложная иль простое ложное!
       - Можно, я на бумажке напишу, - под смех класса потупился новенький.
       - Хорошо, пиши, где тебе хочется, но сделай милость - побыстрее!
       Прочитав, что он написал, Вениамин Васильевич понял - такое писать, где хочется, просто хулиганство, а вслух произносить - не то, что трудно или просто, - просто невозможно!
       - Ты что это фамилию не поменяешь? В школе ведь, теперь в гимназии учишься!
       - А зачем? Мне еще лучше!
       - Что - лучше? Учиться?
       - Ка-анечна!
       - Как это? Почему?
       - Сами поймете...
       Вениамин Васильевич очень скоро понял.
       Надо сказать, что у него была привычка перед тем, как вызвать ученика для "развития монологической речи", вести ручкой по фамилиям в журнале. Ведет это он сверху вниз, и те, фамилии которых он миновал, вздыхают облегченно - "Все! Не меня!"
       А Вениамин Васильевич возьми да, дойдя до самого низу, ведет обратно вверх. Волна вздохов опять подкатывает к прежней высокой черте! Особо нервные не выдерживали, вскакивали:
       - Я больше не могу! Спрашивайте меня!
       А как новенького с такой фамилией вызвать? Пришлось даже от метода "нервной волны" отказаться. Не вызывал, и не вызывал. Аттестовать надо, и вызвать неудобно. Наконец, новенький как-то поднимает вдруг руку. Вениамин Васильевич сразу:
       - Пожалуйста! Отвечай, пожалуйста!
       И тот ответил, конечно, блестяще: специально, видно, хитрец, подготовился. Вот так и пятерку получил: и за этот урок, и в четверти, и потом за год, и по другим предметам - так же. Проще простого.
      
      
       Не туда
       Одни на ошибках учатся с детства.
       Другие готовят... наглядные средства!
      
       В учительской Маргарита Олеговна подошла к аппарату и, заглядывая в записную книжку, набрала номер. Долго никто не брал трубку. Но вот ломкий басок недовольно буркнул:
       - Слушаю...
       - Наконец-то! Ты почему убежал с последних уроков?
       - У меня голова заболела...
       - Хорошо, а утром почему на общую линейку опоздал?
       - Будильник испортился...
       - Ну, хорошо! А вчера почему на представление проекта "Король Артур и рыцари Круглого стола" не явился? Алексей Константинович жаловался...
       - Забыл...
       - Ну, Лукашев, кончилось мое терпение. Родители дома?
       В трубке наступила настороженная тишина.
       - Алло, Лукашев?!
       - Какой Лукашев, вы куда звоните?
       - Что? Не Лукашев? Из "Ювенты", гимназии...
       - Нет, я из Качаловской. Савицкий! - обрадовались в трубке. - А вы класуха, да? Вы не туда попали!
      
       Педсоветы
       Вы говорите: дети меня утомляют. Вы правы. Вы поясняете: надо опускаться до их понятий. Опускаться, наклоняться, сгибаться, сжиматься. Ошибаетесь. Ни от того мы устаем, а оттого, что надо подниматься до их чувств. Подниматься, становиться на цыпочки, тянуться. Чтобы не обидеть. Я. Корчак
      
       Сначала решили провести мероприятие, долженствующее приструнить бездельников и разгильдяев.
       - Сколько у тебя двоек? - спросил директор гимназии, председатель совета у шестиклассника Крутикова.
       - Всего? Десять...
       Вениамин Васильевич в светлом настроении шепотом прокомментировал:
       - Всего десять - не сто десять!
       Директор строго взглянул в сторону недисциплинированного учителя.
       - Разрешите вопрос? - заминая неловкость, перестроился Вениамин Васильевич. - Крутиков, тебя кошмары по ночам не мучают с такой успеваемостью?
       Директор одобрительно кивнул и тоже уставился на вопрошаемого:
       - Отвечай, Крутиков, отвечай!
       - Нет, не мучают.
       - А общее самочувствие как? В отчаянье не впадаешь? - вел свою неясную линию Вениамин Васильевич.
       - Не-а, не впадаю, - уже охотнее ответил Крутиков.
       - Вот, и это замечательно, - подхватил Вениамин Васильевич, - у человека десять двоек, а он спит спокойно. Не паникует, а бодро, с надеждой обращен в будущее!
       Директор решительно перехватил инициативу:
       - Хорошо, значит, ты двойки думаешь исправлять?
       - Думаю.
       - Вот, у человека мечта есть! - поддержал Вениамин Васильевич.
       Председатель педсовета повысил голос:
       - Исправлять до какого срока? До потери пульса? Твоего или моего?.. - и, не дождавшись ответа, приказал:
       - Крутиков, ты свободен, закрой дверь и выйди!
       Но ученик сначала открыл дверь, вышел, только потом закрыл! Директор, чуть не выйдя из себя, обернулся к Вениамину Васильевичу.
       - Какая мечта?! Я был на последнем экзамене, где этот лгун хватал то один билет, то другой, просматривая их. Пока я не вмешался...
       - И помешали мечте осуществиться! Ведь если он искал что-то, значит, что-то же и знал!
       Следующим вызвали хулиганистого Недоковкина из седьмого "А", где классным был сам Вениамин Васильевич, и претензии к воспитаннику пришлось излагать ему.
       - Посмотрим, коллеги, замечания учителей в журнале. Так. Вот: "Разговаривал на уроке литовского языка". Что в этом плохого? Молодой человек говорит на языке края, где он живет, на государственном языке говорит со своими единомышленниками...
       Или вот: "На уроке химии специально поместил такие вещества в пробирку, что устроил взрыв". Но, уважаемые, это же надо иметь большие способности и пламенную любовь к науке, чтобы додуматься, что с чем смешивать!..
       Еще одно замечание: "Веселился на уроке истории". О чем это свидетельствует? Понимал, значит, что не все в нашей истории так черно, есть и белые пятна...
       Даже физрук написал тут его родителям: "Вашему сыну надо подтянуться - он боится козла больше, чем меня..."
       Директор прервал Вениамина Васильевича негодующим жестом и нетерпеливо перевел взгляд на Недоковкина. Тот понял правильно. Кротко сказал: "До свидания", - и с достоинством вышел.
       - Учеба - это труд, - назидательно и грозно начал разгон председатель педагогического совета, - и каждый из нас должен сделать все, чтобы...
       - ...учиться было трудно! - не смог остановиться Вениамин Васильевич.
       Педагоги рассмеялись.
       Раздосадованный директор все же вспомнил вольтеровское: "Что сделалось смешным, не может быть опасным". И педсовет спокойно перешел к отчетам. Потом к "Разному".
       Между прочим, здесь выразили свое отношение к введению платного обучения (авось, Всевышний не допустит!). Председатель прочитал выдержку из письма:
       "Если бы решение вопроса, будут или нет моих дочерей насиловать формулами галогенирования ароматических углеводородов, зависело от того, что мне надо было заплатить 10 рублей, то я бы не заплатил и пятака. И тогда появилась бы надежда, что это зомбирование и насилие, не подпитываемое экономически, приостановилось".
       Что тут началось! Ах, что тут началось!! И так уже отменили выплаты за выслугу лет! Что, это льготы? Какие льготы?? Это просто система удерживания кадров, принятая во всем мире! Собираются обложить налогом землю, на которой стоит школа. А кто будет платить? Мы? Опять родители?? Битый час педагоги клеймили всех и вся. Только Вениамин Васильевич задумчиво писал что-то на листе бумаги. Наконец, прислушался.
       - Мы должны выработать одно мнение. В конце концов, нам же вести учеников!
       - Вы знаете куда? - ввернул свой вопрос и Вениамин Васильевич.
       - Мы все должны идти в одном направлении!
       - Одно направление, в котором идут все, это дорога на кладбище.
       - Мы должны объединяться!
       - С кем? Успокойтесь, уважаемые. Надо учитывать самое главное - мнение того, кто будет платить. Вот я и подумал, захотят ли родители платить хотя бы за, - он заглянул в бумажку, -
       - организационный момент;
       - проверку домашнего письменного задания у чужих детей;
       - ответ у доски не его ребенка;
       - объяснение учителя, из которого его ребенок понял не все;
       - частую невозможность его ребенку проконсультироваться;
       - дискомфорт, возникающий у его ребенка, не готового работать в темпе, предложенном учителем;
       - зависимость его ребенка, пропустившего урок, от учителя;
       - дополнительные занятия, для ликвидации пробелов в знаниях, возникших не по вине его ребенка?
       Нет и нет! Значит, думаем и кричим не о том. Думать надо о сломе существующей системы обучения, о новых подходах, о реформах...
       - А что, мы не думаем?
       - Думали, думаем, и будем думать? Вопрос - доколе?! Может быть, введем для начала порядок перевода из класса в класс не по возрасту, а по способностям? Программа-то - на средний уровень подготовки учеников. Но есть не успевающие за ней и более развитые, которые могли бы двигаться быстрее, но вынуждены топтаться на месте.
       А если учесть личные качества молодых? И способные ребята смогут раньше переходить в старшие классы, раньше получить аттестат и продолжить образование в высшей школе. А недалекие смогут подтянуться, дольше посещая прежний коллектив. А?
       И прислушались педагоги. И даже в протокол записали: "Обобщить... представить... поручить... в рабочем порядке..."
       Давно это было. Чуть ли не во времена совещания мышей, на котором решили навесить на шею коту колокольчик, упреждавший об опасности приближения. А кто его будет надевать, предложили решить в рабочем порядке! Что же, таков закон Грехэма: пустяковые вопросы решаются быстро, важные никогда не решаются. Поэтому воз и ныне там...

    * * *

       И здесь - тоже воз проблем. Вот уже новый педсовет собирается решать, поддержать ли митинг гимназистов. Они против преподавания всех предметов не на русском языке, как было раньше, а на государственном!
       Вениамин Васильевич лежал дома с гриппом и "Законами Паркинсона". Хорошо, что не с птичьим и не с болезнью имени гиппократного однофамильца творца остроумных законов! Однако не мог оставаться в стороне, поднялся, сел за компьютер и отправил на имя председателя педсовета свои размышлизмы:
       "Прошу коллег считать, что я "за" протест учащихся. Его надо логически сформулировать и представить в СМИ и в инстанции. Однако, я "против" нынешнего митингНового метода его проявления.
       Можно лишь сожалеть по поводу обычая толкаться на улицах и площадях перед телекамерами с целью осуждения или поддержания чего бы то ни было. Чаще всего это лишь поход из ниоткуда в никуда, существо которого хорошо отражает один из ехидных плакатов: "Платформа есть, а рельсы?" Поход, показывающий, что собравшиеся имеют определенные взгляды на какой-нибудь вопрос, и только.
       Поднятыми руками и скандированием лозунгов толпа отвергает связную речь и возвращается в каменный век к обезьяньему бормотанию. Обезьяна может проделать все это даже более успешно. А безразговорочный аргумент против жестикуляции вообще основан на предположении, что гримасы и размахивание руками - это умственная лень.
       Первый принцип учености, предложенный Сократом и разработанный Аристотелем - это признание человеком недостаточности его знаний. Наши подопечные учатся для того, чтобы узнавать.
       Их убеждения по мере обретения должны подкрепляться логически, фактами, которые они готовятся доказать. Утверждение не станет истиной лишь оттого, что они повторят его снова и снова. Оно не приблизится к истине, даже если поставить его на голосование.
       Основатель мира познания Сократ никогда ничего не утверждал категорически. Ссылаясь на свое неведение, он просто задавал вопросы. Наши воспитанники намерены в качестве основного доказательства использовать горло и плакаты: "Долой "Да здравствует", "Да здравствует "Долой" или того круче...
      
      
       Не хлебом единым,
       Который едим мы,
       Жив мир - нам твердили стократ.
       Самим не пора ли
       Отведать морали,
       Как принял цикуту Сократ?
      
       Мешал он всем умным -
       Великие думы
    Являлись не только ему.
       Мешал и кретинам,
       Сомненьем глубинным
       Тревожа рутинную тьму.
      
       Мешал тем, кто верил,
       Правдивостью меря
       Майевтики скрытый предел,
       И тем, кто не верил, -
       Что требовал веры
       В единство раздумий и дел.
      
       Врага всякой догмы -
       Как любим богов мы! -
       Столпом объявили его...
       А вы заявляли:
       "Одно только знаю -
       Не знаю, как он, ничего"
       Мы не донесли до них основное кредо разумного человека - хомо сапиенс: "Провозглашенное тысячу раз сотнями тысяч не является в б?льшей степени истиной, чем противоположное убеждение, высказанное шепотом и одним человеком".
       Вот и выходит, что демократия - глас народа - хороша, если у человека есть слух. А если он орет, не различая нот? Деградация?.. Мы не достигнем своей цели и прогресса ни в чем, пока не поймем этого. Пока не направимся сами и не поведем учеников своих по пути к демократии не митинговой, а настоящей...
       P. S.:
       Относительно же своего неучастия в совете могу утешаться, читая закон Оулда и Кана: эффективность совещания обратно пропорциональна числу участников и затраченному времени!"
      
       Как делать уроки
       - Приучен мой творить добро,
       Усидчивый и скромный...
       - А моему сломал ребро!
       - Так возраст п е р е л о м н ы й ! Диалог родителей
      
       Из приоткрытой двери аудитории, в которую направлялся Вениамин Васильевич, доносились голоса. Он замедлил шаги: "О чем это они?"
       - Столько на дом задают, на свои дела времени не остается.
       - Да, это точно. Но, смотря, что надо готовить. Я, например, очень люблю домашние сочинения. Особенно, на вольную тему! - звенел тонкий голосок.
       Ему простужено отвечал другой:
       - А с черчением как?
       - О, это для меня хуже каторги. Вот уже и одну, и две линии вроде без помарок проведу, а третью - бац, размазал!
       - А давай скооперируемся: я тебе чертежи, ты мне сочинения строчить.
       - А что? По рукам!
       - Эх, кто бы со мной вот махнулся? - развивался второй диалог. - Только домой прихожу - ни мне отдыха, ни мне досуга, телевизора, всемирной паутины. Сразу за математику сажают. Заколебали эти части по целому! У меня по части английского лучше выходит...
       - Правда? Так это мы с тобой споемся!
       - А я вам так скажу - перекрыл всех громкий хриплый баритон, - домашние задания эти гроша выеденного не стоят!
       Грохнул смех. Потом кто-то вскрикнул:
       - Атас! Классный идет!
       Пришлось идти. Вениамин Васильевич степенно проследовал к столу. Поздоровался:
       - Здравствуйте, уважаемые родители! - как всегда строго подчеркивая важность предстоящего мероприятия - классного родительского собрания...
      
      
       Сложная работа
       Думай на работе, индивид... -
       Делать дело или делать вид?
      
       Вениамин Васильевич неодобрительно смотрел, как пассажиры садились в вагон, потешно пытаясь протиснуться с сумками все одновременно. Через несколько минут садизм прекратился, и Вениамин Васильевич свободно впорхнул в тамбур.
       Небритый, в женской кофте проводник выдвинулся навстречу, безучастно глянул на билет и, махнув рукой то ли приглашающе, то ли обреченно, задумался.
       Вениамин Васильевич знал, что работники делятся на думающих и думающих о том, как бы не работать. Проводник был явно из второй категории. И Вениамин Васильевич отправился на поиски своего двадцать третьего места самостоятельно.
       Здесь его уже ожидал сюрприз. В виде пассажира, который сидел на его месте, но имел свой билет на него. Тучный двойник схватился за сердце:
       - Я так и знал! Я. Так. И. Знал!
       И Вениамин Васильевич знал, что какая бы неприятность ни случилась, всегда найдется тот, кто знал, что так оно и будет. А если дело уже запутано, то любые попытки распутать его окажутся еще более губительными. Поэтому, молча, лишь мысленно послав ультиматом, пошел сдаваться на милость проводника.
       - И откуда вы беретесь на мою голову? - громко подумал проводник.
       - Откуда и вы! - не выдержал Вениамин Васильевич, однако, тут же поправился. - Из кассы.
       - Ладно, - примирительно заговорил и проводник, - садитесь тут у меня. Схожу к начальнику поезда, может, есть места в других вагонах.
       Вениамин Васильевич присел у столика в служебном купе и развернул газету. Вскоре к нему заглянул какой-то пассажир в обвисшем тренировочном костюме с двойными лампасами.
       - А чай будет?
       - Не знаю, - честно ответил Вениамин Васильевич и, подумав, добавил. - Должен быть. Я бы тоже выпил.
       Пассажир с удивлением посмотрел на него, еще помялся в дверях и поинтересовался:
       - Может, чистый стакан одолжите?
       Вениамин Васильевич щелкнул замками дипломата, достал складной пластмассовый стаканчик и отдал. Пассажир, довольный, ушел. Но возникла пассажирка:
       - У нас дверь в купе не открывается. Они заперлись изнутри, теперь дергают, дергают, я снаружи - тоже. Заперелка сломалась!
       Вениамин Васильевич начал растолковывать то, что сам знал и не раз испробовал:
       - Надо при полностью задвинутой двери одним пальчиком, о-одним па-альчиком повернуть ручку. Значит, снять ее с защелки, и только потом отодвигать саму дверь.
       - А вы сидеть будете? Боитесь хоть этим одним пальчиком шевельнуть? Идите и снимите с вашей защелки. Или вас самого снимать пора?
       С Вениамина Васильевича было достаточно. Он мог, конечно, по-доброму помочь, но повелительного тона не переносил.
       - Ваша дверь, вы и открывайте. Как? Я вам сказал, как!
       - Безобразие, нет, вы посмотрите, что за хамство?! - закудахтала женщина, убегая обратно. - У меня пульс, а он сидит и советует, работничек!
       Следующим явился пьяненький очкарик:
       - А у нас в седьмом купе света нет. И провод болтается.
       - А у вас в седьмом купе лампочки от вашего перегара и перегорели, - парировал Вениамин Васильевич, - пора спать и провода экономить!
       Тут же возник еще один обитатель вагона, пожилой:
       - Вы не могли бы разбудить меня в полчетвертого?
       - Во сколько? - переспросил Вениамин Васильевич.
       - Или в двадцать минут, а то я просплю.
       - Я сам, наверно, уже спать буду.
       - Ну, порядки, ну порядки, - прочувствованно сказал пожилой пассажир, удаляясь.
       Наконец явился проводник, и Вениамин Васильевич отправился в другой вагон, где было свободное место.
       "Сложная работа", - думал Вениамин Васильевич, теребя грязные ручки в переходах и бухая дверями самому вослед. Поймал себя на иронии и попытался сформулировать посерьезнее: "Ничто не бывает таким простым, как кажется!"
      
      
       Они и есть
       Цирковое представление -
       Не во злоупотребление...
      
       Вениамин Васильевич отстоял длинную очередь на такси и, уже радуясь первенству, с тайным превосходством оглянулся на последних. Оказалось, там что-то назревало явно нехорошее.
       - Мужик, стоишь?
       - Вы что мне "тыкаете"? Мы здесь...
       - А-а, мы здесь, Николай Второй! Мы на трамвае брезгуем, нам здесь лимузины подавай?! Так, что ли? - оборвал последнего вновь подошедший.
       Многие стали архитектурные достопримечательности разглядывать, другие дорожным движением заинтересовались, у некоторых что-то с обувью случилось, пришлось срочно нагнуться.
       Не дождавшись ответа, атлетически сложенный нахал, наверно, обиделся и с криком:
       - Так ты стоишь? - звезданул последнего.
       Тот упал.
       - Лежишь? - опять закричал прибывший и, как только последний поднялся, снова его ударил.
       - За что? - закричал тот.
       Очередь опасливо смутилась. С одной стороны, конечно, спрашивает человек. С другой стороны, может быть, Ваньку валяет, у которого знает кошка, чье сало съела. Третьей стороне потому нечего ввязываться. Тем более что, может статься, побьет, побьет и перестанет.
       Один, правда, такой, поинтеллигентнее Вениамина Васильевича, поинтересовался:
       - Патруля поблизости не видели?
       - Не видели! - сходу ответил, не отрываясь от своего дела, хулиган. - Сбегайте, позовите. Только дубленку снимите - легче бежать будет!
       Не теряя времени на раздевание, многие из очереди бегом бросились за помощью, другие пешком по другим делам рассредоточились.
       А последний все качается:
       - Помогите! - говорит и вскакивает на ноги.
       - На помощь, граждане! - и снова в снег брякается.
       Оставшийся в очереди один Вениамин Васильевич, сняв очки, таки двинулся на помощь. Неожиданно хулиган широко улыбнулся. А его жертва отряхнулась. Они встали рядом и одновременно с легким поклоном спросили:
       - Извините, вы последний на такси?
       - Я, - растерялся Вениамин Васильевич и надел очки.
       - Тогда мы за вами. Теперь, может быть, успеем, - это бивший битому говорит. - Я тебя сильно?
       - А-а, вечно с тобой опаздываем, не первый раз разминку по пути приходится делать!
       Тут такси подскочило. Вениамин Васильевич открыл дверцу.
       - Пожалуйста, к цирку на Вернадского, - и обернулся:
       - Если вам по пути...
       - Вот повезло! Нам ведь тоже в цирк.
       Когда все уселись, и такси помчалось, Вениамин Васильевич удовлетворенно заговорил:
       - Успеем... Хочется, знаете, этих эксцентричных клоунов посмотреть. Виртуозы, говорят, большие артисты. Вы их еще не видели?
       Попутчики переглянулись.
       - Спасибо! Мы, как говорится, изсвините за поведение, они и есть...
      
       Оценки, в натуре!
       Наука - да, непогрешима...
       Учителей нет без ошибок!
      
       * * *
       - Скоро новая система оценки успеваемости появится...
       - Какая такая новая?
       - А вместо набивших оскомину цифр будут такие оценки:
        -- "Ну, ты, блин, даешь!",
       2. "Ты что, совсем лох?!",
       3. "Ладно, ништячек",
       4. "Ну, это, типа, нормально!"
       5. "А вот это - круто!"
      
       * * *
       В противовес вспомним -
       "Положение для определения успехов в науке" царского времени:
       Успехи воспитанников в науках проистекают или от простого страдательного понимания, или от прилежания, или от сильного развития умственных способностей; а, следовательно, и должны быть оцениваемы сколько можно приблизительно к тому образом.
       Этот всеобъемлющий и постоянный масштаб освобождает преподавателя от той односторонности, которая всегда бывает следствием сравнения учеников одного и того же курса между собою; он определяет правила для однообразного суждения в разные времена и в разных местах.
       Пять степеней, для сего принимаемых, разграничиваются следующим образом:
      
       1-я степень (успехи слабые)
       Ученик едва прикоснулся к науке, по действительному ли недостатку природных способностей, требуемых для успеха в оной, или потому, что совершенно не радел при наклонности к чему-либо иному.
      
       2 степень (успехи посредственные)
       Ученик знает некоторые отрывки из преподанной науки, но и те присвоил себе одною памятью. Он не проник в ее основание и в связь частей, составляющих полное целое.
       Посредственность сия, может быть, происходит от некоторой слабости природных способностей, особливо от слабости того самомышления, которого он не мог заменить трудом и постоянным упражнением. Отличные дарования при легкомыслии и празднолюбии влекут за собой те же последствия.
      
       3 степень (успехи удовлетворительные)
       Ученик знает науку в том виде, как она была ему преподана; он постигает даже отношения всех частей к целому в изложенном ему порядке, но он ограничивается книгой или словами учителя, приходит в замешательство от соприкосновенных вопросов, предлагаемых на тот конец, чтобы он сблизил между собою отдаленнейшие точки; даже выученное применяет он не иначе, как с трудом и напряжением.
       На сей степени останавливаются одаренные гораздо более памятью, нежели самомышлением, но они прилежанием своим доказывают любовь к науке.
       Эту степень можно назвать степенью удовлетворительных успехов потому, что ученик, достигший оной, действительно в состоянии бывает следовать за дальнейшими развитиями науки и применять ее в случае надобности.
       Притом и размышление, всегда позже памяти нас посещающее, пробуждается часто среди этой механической работы.
      
       4 степень (успехи хорошие)
       Ученик отчетливо знает преподанное учение; он умеет изъяснить все части из начала, постигает взаимную связь их и легко применяет усвоенные истины к обыкновенным случаям.
       Тут действующий разум ученика не уступает памяти, и он почитает невозможным выучить что-либо, не понимая. Один недостаток прилежания и упражнения препятствует таковому ученику подняться выше.
       С другой стороны, и то правда, что самомышление в каждом человеке имеет известную степень силы, за которую черту при всех напряжениях перейти невозможно.
      
       5 степень (успехи отличные)
       Ученик владеет наукой: весьма ясно и определенно отвечает на вопросы, легко сравнивает различные части, сближает самые отдаленные точки учения, с проницательностью, довольно изощренною упражнением, разбирает новые и сложные предлагаемые ему случаи, знает слабые стороны учения, места, где сомневаться должно, и что можно возразить против теории...
       Только необыкновенный ум, при помощи хорошей памяти, в соединении с пламенною любовью к наукам, а следовательно, и с неутомимым прилежанием, может подняться на такую высоту в области знания.
      
       Ушибки
      
      
       Мое ты бедное дитя,
       Скажи, где "вава" у тебя?.."
       Дитя с трудом находит знак
       Того, что выросло б в синяк,
       Когда б ушиблось посильней...
      
       Узнали вопли матерей:
       "Того нельзя! Того не сметь!"?
       Ох, и боятся, чтобы смерть
       Не отняла у них дитя...
       И не дают ему житья!
       Добрая нянечка в детсаду смеялась до слез: хотела помочь Вове Пестикову справиться с малой нуждой, а пуговички оказались сзади. Одевал штанишки после тихого часа он самостоятельно.
       - Оссыбся, больссэ не буду...
       В школе на уроке географии Пестиков ответил:
       - На Кавказе растут пять основных пород деревьев: дуб, граб, вяз, бук и дыр.
       Класс хохотал до провисания под парты.
       - Да! Так в книжке написано.
       - "Др" - значит, "другие"!
       - Ну-у, ошибся, больше не буду. Ясно, что "другие"!
       Когда Вову вызвали в колледже по электротехнике, чтобы рассказал о законе Ома, он опять что-то напутал.
       - Хорошо. Скажите прямо и четко: сопротивление участка цепи - частное от деления каких-то величин или произведение?
       - Произведение. Только чье - забыл.
       Хохот, грохот, даже в соседних аудиториях попросыпались.
       - Ой, ошибся. Больше не буду. Конечно, частное!
       После этого Пестиков перешел учиться на своих ошибках заочно. Но заочное образование - сродни заочному питанию! Ошибки стали приводить к ушибкам...
       Так, в цехе технического обслуживания Владимиру Пестикову поручили ремонт реверсора, аппарата, изменяющего направление движения электровоза. Провод, передающий команду "вперед", он присоединил к катушке реверсора "назад", а провод "назад" - к катушке "вперед".
       Открыли ворота. Машинист подал сигнал и перевел контроллер для выезда вперед из цеха, а электровоз ринулся назад. Туда, где между локомотивом и капитальной стеной стоял, ни о чем не раздумывая, Пестиков.
       - Ошиббся... бболь... ббу... - пробубнил он, выбираясь из под клубящихся пылью кирпичей, наверно, о том, что больше не будет.
      
       Уроки сна
       - Разбуди Алиева! -
       Приказал учитель.
       - Усыпили вы его?
       Сами и будите!
      
       Наукой и жизнью давно доказана польза сна. А вот какой сон наиболее приятен и выгоден - в этом вопросе единодушия пока нет. Я только учусь, но тоже свое мнение имею. Самый приятный сон тогда, когда спать нельзя, но очень хочется. На уроках, например. И замечу, самый рентабельный.
       Пока учителя свои часы педнагрузки на зарплату отчитывают, пока мы свои стулочасы на халяву отсиживаем, экономически выгодно и выспаться. Чтобы после урока со свежей головой продуктивно готовиться к последующему сну.
       Но практически это непросто. Однако, если проникнуться, то можно. Надо научиться спать с открытыми глазами. И при этом простейшие действия осуществлять.
       Рассказывает это о чем-то препод. Старается увязать новый материал с предыдущим:
       - Так же добывает себе пропитание уже известная нам птица средней полосы - дятел...
       Здесь надо, глядя умными глазами на независимой подвеске, кивнуть ему.
       - Правильно, путем выклевывания червячков из-под коры деревьев! - радостно заканчивает биолух, и считай - ты себе выкивнул минуту покоя.
       Но ни в коем случае не надо закрывать глаза. Потому что учитель теперь, как дитя малое, будет не раз к тебе за одобрением обращаться. Так что кивать с умным видом, дятел комнатный, надо будет весь урок.
       Не каждый может такое выдержать. Только железная воля не даст ни отключиться в период глубокого сна, ни всхрапнуть в поверхностной фазе, ни закричать при кошмаре. То есть жить по заповеди надо: "Засыпая на уроке, не храпи, дабы ближних не будить своих!"
       А поначалу бывало. Приснилось как-то, что вызвали меня отвечать. Я, как всегда, как раз этого не знаю, бормочу что-то и все. Но что меня из равновесия вывело - будто бы мне двойку в журнал вписали! У нас это и наяву-то редко случается... Я и раскричался:
       - Чего плохо, плохо! За что пару-то закатили?
       - Какую еще пару, а, Невриенко? - заинтересовалась физичка.
       Еле очухался, еле вывернулся:
       - Это я, Маргарита Олеговна, говорю: кончилась эпоха пара-то. Век электричества и то скоро закатится...
       Это теперь уж - натренировался. Так что до окончания учебного заведения думаю доспать без проблем.
      
       Гимнастика гимназистов
      
       Из уроков некоторых педагогов мы извлекаем лишь умение сидеть прямо. Владислав Катажиньский
      
       П е р е д р а з д е в а л к о й: энергичные движения локтями во все стороны.
       П р и о п о з д а н и и н а у р о к: медленное разведение обеих рук снизу в стороны, глубокий вдох и выдох.
       У к л а с с н о й д о с к и: пожимание плечами, обороты назад.
       В п р о ц е с с е о б ъ я с н е н и я у р о к а у ч и т е л е м: кивая головой, правый глаз - закрыть, открыть; продолжая кивать, левый глаз - закрыть, открыть; оба глаза - закрыть.
       В о в р е м я к о н т р о л ь н о й р а б о т ы: наклоны в стороны соседей, вытягивание шеи, быстрые движения глазами.
       П о с л е в о п р о с а: "К т о з а ш к о л ь н о е с а м о у п р а в л е н и е?": резкое поднятие одной руки с подскакиванием на месте.
       З а м и н у т у д о з в о н к а с у р о к а: прикладывание кисти руки с часами к уху.
       Н а п е р е м е н е: хождение на голове.
       Е с л и у ч и т е л ь з а д е р ж и в а е т с я: метание портфелей, ранцев, сумок и пр.
       Во в р е м я л е к ц и и: потягивание.
       Н а э к з а м е н е: легкие движения руками под столом.
       П р и в ы з о в е в у ч и т е л ь с к у ю: переступание с ноги на ногу, опускание головы ниже плеч.
      
       Становление
      
      
       Учитель - человек, который может делать трудные вещи легкими. Ральф Эмерсон
      
       Сергей Ганусевич, шестнадцатилетний корреспондент гимназической газеты "Ювента", отложил сборник анекдотов. Составитель там так излагал школьный, но уже бородатый казус:
       "Внучка-восьмиклассница, вынимая книги, уронила какой-то листочек. Дед Адам подобрал бумажку и с доброй усмешкой вопросил:
       - Машуня, неужели тебе уже записки пишут?
       - Деда, это мальчишки из десятого. Они всем нашим девочкам написали.
       - Всем? И что же?
       - Ну: "Приходите вечером за школу, будем целоваться".
       - Во - нахалы! Неужто пойдешь?
       - Вот еще! Да мы их, дед, поставили на место. Отписали: "Если только целоваться, то обратитесь к пятиклассницам"!.."
       Да, Сергей вспомнил себя, еще во втором классе. Колька Лындин на перемене догнал забившуюся в угол Ирку Микриевскую и поцеловал ее. Человек чести, Сергей схватил шустряка за ворот. И, ой, туго пришлось бы Кольке, если б Серый не почувствовал, что его самого кто-то сзади оттягивает за шиворот. Директор!
       - А чего он? - стал оправдываться борец за нравственность, не выпуская охальника. - Чего он девочек целует? Пусть извинится!
       И только приход матери Сергея Ольги Федоровны, учительницы химии, которую срочно вызвала из кабинета посланная директором практикантка, выручил этого Лындина.
       Только педагоги начали говорить нужные слова нарушителям спокойствия, глядь, бежит эта практикантка - надо было видеть ее лицо:
       - Там все взрывается!
       Ольга Федоровна тут же развернулась и бегом назад. Ученики невинно сидели и якобы готовились к уроку по изучению свойств щелочных металлов. На столе образцы лития, натрия, калия, стаканы, колбы, пробирки и реторты, другая наглядность. Что же произошло?
       Оказывается, один из учеников потихоньку, стоя у стола, перелил воду из стакана в миску, отрезал кусочек калия и, когда практикантка отвернулась, бросил в эту посудину. Началось шипение, калий стал бегать по воде, появился - ужас! - фиолетовый огонь. Это так впечатлило приставленную хранительницу дисциплины, что она забежала на другой этаж. Калий, понятно, сгорел, но тут уже показала свой взрывной характер Ольга Федоровна!
       Старшеклассники, у которых она преподавала, не раз в течение недели подлавливали Сергея утром, когда он шел в свой класс, а Ольга Федоровна еще привязывала своего "Жигуленка":
       - Серый! РодЗла как? Рвет и мечет? Ништо? Клевая настройка?
       Но никто не мог сказать, что Ольга Федоровна в зависимости от настроения снижала оценку в письменных "на два бала за три замазки" или "сама подрисует крючочки - и два!". Была строгой, но справедливой, и никто не лил ей клей на стул, не подкладывал мышей и петарды.
       А сверстников своих Сергей сам не раз приводил в химический кабинет. Можно было с гордостью показать не только пробирки, колбочки, реторты, но и как мама из воды может сделать шипучку или цветной напиток.
       Потому всегда бегал в школу с великой охотой, а когда еще и приезжал вместе с матерью, то его самооценка в собственных и значимость в пешеходных глазах возрастала еще больше.
       Чего не мог сказать о посещаемости музыкалки. Приходил на урок сольфеджио, внимательно осматривал аудиторию и со словами:
       - Опять нет мест? - покидал ее...
       Ему уже тогда нравились не ноты, - словА. Вспоминая свои музыкальные страдания, написал:
       Как на нотную вечерю,
       я к сольфеджии хожу -
       ДО РЕМИ ФАСОЛЬ примерю
       и ЛЯСИ ей покажу!..
       Попытался прочитать это матери, но она, сидя с ручкой над листами бумаги, только отмахивалась.
       - Мама, ты что-то много пишешь. Может быть, тоже сочиняешь? Рассказы? Роман для потомков? Или нет, наверно, сказки - для детей?
       - Планы уроков. Для проверяющих!..
      
      
       Для творчества надо выходить из себя и там, вне себя, забывать свои "лишние мысли" до того, что если и напишется о себе, то это будет уже Я сотворенное и значит, как МЫ. М. Пришвин
      
       "В начале бе Слово и Слово бе Бог..." Вот - Сло-ово бе-е Бо-ог! Ничем, кроме слова, не удалось достучаться до человеческого разума. Ни мечом, ни пулей, ни фугасом, ни ядерной бомбой. И книга - храм этого Бога!
       Почему бы не верить в Бога, не любить Божий храм? Но...
       Почему умные, глупые, смешные и занудные слова перетасованы в переплетах, как четыре масти?
       Почему страницы кишат ашипками и упичятками? Идиотскими "то есть" и "как бы"?
       Почему строки скользят ровно, не дрожат, не воют, не цветут, не спят, не летают, не хохочут, не пахнут, не жуют, не свистят, не пенятся, не смеркаются, не дохнут, никого не любят, ничего, кроме вранья, не умеют?
       Почему главные предложения скрывают свою бездарность за придаточными, вводными?
       Почему нежные слова, как голубые звездочки, не мерцают, а жестокие - не лязгают рваным железом?
       Почему меж слов нет знаков любви, ненависти, красоты, голода, безразличия, опьянения, доброты, других чувственных вместо горбатых "?" и возбужденных "!"?
       Почему меж строк угадывается такая абракадабра всмятку, которая не делает чести ни одному ничего не читающему негодяю?
       Почему?.."
       Нет, прочь "лишние мысли", он станет настоящим мастером слова. Сергей оделся и заглянул в кухню:
       - Ма, пора!
       - Ты что, это всерьез?
       - Да, конечно. Я должен по настоящему вжиться в образ.
       - С ума сойти, и не вернуться!
       Сергей пожал плечами.
       - Пойми, на что ты себя обрекаешь? Ведь ты привык к комфорту! Не выдержишь и одного дня этой собачьей жизни!
       - Настоящий писатель не думает о лишениях.
       - Ты упрям, как всамделишный бульдог! Можешь делать, что хочешь - с меня хватит! Можешь отправляться хоть в Африку и вживаться в образ зайца, и пусть тебя раздерут львы! Зато узнаешь, какие чувства терзают душу, когда тело терзают дикие звери! Можешь прыгать в океан и вживаться в образ дельфина! И пусть тебя сожрут акулы прежде, чем ты утонешь! Можешь... Можешь... - Ольга Федоровна уже не находила слов. - Ну, скажи мне, что ты пошутил?
       Сергей взял маму за плечи, вытер своим платком ее слезы и нежно поцеловал.
       - Ты должна меня понять. Я так давно мечтал о правдивом и образном отражении действительности. Моя повесть будет называться "Собачий вальс". А настоящий писатель никогда не станет писать о том, чего не знает, чего не испытал на собственной шкуре. Сколько писателей переработало матросами, чернорабочими, грузчиками, носильщиками! Сколько журналистов рисковало своей жизнью ради нескольких правдивых строчек! А я ведь ничем не рискую. И потом, я все-таки все время буду рядом.
       - А что отец, приедет, скажет?
       - Скажет: "Молоток! Настоящий писатель!" - Сергей тихо вздохнул и добавил:
       - Я так хочу стать писателем.
       Он решительно встал.
       - Ну, пора!
       Они вышли во двор.
       - И, ма, не вздумай баловать меня своими деликатесами. Делай все так, как я тебя просил, иначе мне придется все повторить сначала.
       С этими словами Сергей лег на землю. Ольга Федоровна надела ему ошейник и пристегнула цепь, второй конец которой прикрепила к собачьей будке.
       Потом она стояла и плакала, а он, положив голову на ее туфли, легонько терся ухом о щиколотки. Наконец, она убежала в дом, а он влез в будку, улегся на свежее сено и заснул. Шла первая ночь Года Собаки.
       Сергею снилась сладкая мозговая кость, Муму и Каштанка, Белый Бим Черное ухо, Джим, дающий на счастье лапу всем и далекая загадочная луна...
      
      
       Приметы успеха
       Выпускные.
       - Как вы думаете, молодой человек, - спрашивает препод, заметив дочь талантливого ученика - шпаргалку, - что такое экзамен?
       0x08 graphic
     - По-моему, это собеседование двух умных людей...
       - А если один из них окажется дураком?
       - Тогда второй окажется без аттестата зрелости!..
      
       "Избегать суеверий - суеверие!" - заявил сам родоначальник материализма и реформатор научного метода очищения разума от заблуждений Фрэнсис Бэкон. Знаменательно, что именно он обратился к обработке опыта посредством индукции, основа которой - эксперимент. Предлагаемые в Год Собаки приметы и обычаи проверены горьким опытом поколений и перед экзаменом, то есть тем знаменателем, который уравнивает всех, могут оказаться полезными всем абитуриентам без исключения!
      -- три дня перед экзаменом не пить, не мыться, ни стричься, не обрезать ногти (не дай Бог, вымоются и остригутся с трудом накопленные знания!).
      -- ловить "халяву" - вечером перед экзаменом в форточку или с балкона трижды пролаять: "Халява, приди!" Полезно также махать шпорами со словами: "Халява, ловись!" А можно их положить на пол и намести в шпаргалки пыли и мусора.
      -- ночью перед экзаменом нужно спать, обязательно положив под подушку учебники с надетым на них собачьим ошейником, чтобы во сне все знания из книжек попрыгали в голову; нарезать бумажки с номерами и положить под подушку; утром достать и судьба укажет, какой билет выучить!
      -- в день экзаменов: вставать с постели только с левой ноги; положить в правый туфель пятак старого выпуска; делать добрые дела: служить на задних лапках перед домашними, вылизывать и мыть посуду и подметать в квартире, переводить старушек через дорогу.
      -- обязательно отозваться: "Иди к черту!" - на пожелание: "Ни пуха, ни пера!"
      -- домашним предписывается вешать на шею отправляемого на экзамен всех собак, облаивая молча и в голос.
      -- по дороге на экзамен задабривать халяву, разбрасывая направо и налево дорогие хотдоги и конфеты (дешевые собачья халява не примет)! При этом считать все подряд: машины обморочного цвета, прикольных представителей не вашего пола, цифры на проездных билетах, розовых собачек... Если число встретившихся собак совпадет с порядковой цифрой класса, в котором учитесь, - к счастью!
      -- черную кошку с пустым ведром обойти за полкилометра!
      -- перед экзаменом нужно, избегая распальцовки, нежно всей ладонью потрогать вырезанный на стене гимназии барельеф богини Ювенты.
      -- отправляя очередную жертву в комнату с экзаменационной комиссией, товарищи должны куснуть ее в нос!
      -- входить к экзаменаторам следует с левой ноги, билет брать левой рукой, а пальцы правой держать за спиной перекрещенными.
       Без раскрученных примет
       Абитурам счастья нет!..
       Перечень далеко не полный. Тестирование примет и обычаев продолжается...
       Неопределенность
       Под затылком и за подлобием
       Разновидим мы разнодолие,
       Западая на - западоидов, -
       Антиподно на - анатолиев...
      
       Приехал как-то после окончания МГИМО мой троюродный брат, переводчик. Решил остановиться на несколько дней у нас подышать свежим воздухом.
       Я расспрашивал, как там, в индокитайских странах, но он еще туда только отправлялся, поэтому многого рассказать мне не мог. Зато внушал, что мне надо, как хорошему разведчику, вооружаться информацией, случись это в гимназии или на каникулах. Я купил книгу "Боевые восточные искусства". Мы сидели с братом на веранде и читали до самой темноты, хотя нас кусали комары и уже довольно сильно беспокоила вечерняя прохлада.
       Иногда нас охватывало воодушевление, мы переставали читать, и я кричал брату:
       - Слушай, Анатолий, а переведешь ли ты их?
       - Переведу!
       И тут я показывал ему приемы, он переводил все в шутку, и мы радостно тащились.
       Постепенно я многое узнал об Азии. Об удушающих приемах питонов, например, я бы мог рассказать, хоть разбуди меня ночью. А палка из бамбука и сумо через плечо стали для меня совсем, как родные сестры, так хорошо я их узнал.
       Мы часто размышляли над тем, как подойти к индокитайцам, чтобы лучше их перевести. Иногда, накурившись, мы устраивали на мосту репетиции. Я становился на середине и изображал индокитайца, а Толя меня переводил. Нужно признаться, что у него были способности к этому, и бывало, как я ни выкручивался, он все же меня переводил. Но я тоже давался не легко, и Анатолию приходилось-таки хорошо попотеть.
       Потом, где-то в середине лета, когда мы уже в этом натренировались, я пробовал переводить, а Анатолий изображал индокитайца. Вначале он упирался, но скоро сам вошел во вкус. Я же так напрактиковался, что мог перевести с полсотни индокитайцев в день, а при хорошей погоде и больше.
       К августу мы уже немного устали. Толе-то все трын-трава, он мог заниматься этим целыми днями, а мне ведь еще и по хозяйству родителям помогать... Сенокос, жатва, обмолот. Раз после ужина я ему намекнул, что индокитайцев лучше всего переводить в теплое время года... Анатолий не уезжал.
       Потом мы начали играть в шахматы, потому что вечера становились длиннее. Время от времени, когда он брал у меня королеву, я намекал ему, что если он какого-нибудь индокитайца не переведет до ноября, то потом уже будет трудней, потому что на Востоке ничего не любят начинать зимой. Но и ему все больше хотелось на каждый мой мат отвечать тройным матом.
       Позже, когда мы дулись в подкидного, я часто обнаруживал, глядя в свои карты, что какая-нибудь рамка смахивает на индокитайца, и говорил:
       - Чтобы индокитайцев хорошенько переводить, нужно этим делом заняться пораньше. Потом что-нибудь если помешает, то мало времени может остаться...
       Однако я ни словом не выходил из рамок. Даже о том, что само имя Анатолий - означает восточный человек. Ждешь - пойдет что-либо так, а оно выходит этак... Ждешь - пойдет что-либо этак, а оно выходит так... Если ничего не ждешь - то как-то все равно пойдет! Только как-то в ноябре уже - выскочило, и все. До сих пор не могу себе простить.
       Анатолий перед ужином спросил, сварились ли яйца, и, может быть, покрутить их. А я ему:
       - Куриные яйца - не индокитайцы!
       - Что ты этим хочешь... - остановился Толик.
       А я плюхнул огурец в миску и - ничего. Промолчал. Ну, Анатолий:
       - Если я мешаю, то могу удалиться!
       Смотрю, а он, в самом деле, встал и вышел. На наш мостик пошел. Обиделся. Ну, и я заупрямился. Поел не спеша, посуду вымыл. Уже сильно стемнело, а Толик все не возвращается. Я начал беспокоиться, вышел из дому, позвал:
       - Анатолий! Ну, что ты там торчишь один? Да у тебя еще вагон времени. И маленькая тележка! В конце концов, они сами переведутся.
       Но никто не ответил. Я перепугался, побежал к мостику. Бляамба! Никого. Только речка по камушкам. И до сих пор не знаю, поскользнулся ли Анатолий и упал или все же уехал в Индокитай. Восток есть Восток, который, - многие дискутируют, - дело тонкое.
       Хуже всего эта неопределенность...
      
       Мистика и реальность
      
       Так в человека надо верить,
       Так человека надо мерить:
       Отбросив мелкие просчеты,
       Брать не падения, а взлеты!
      
       Стасу Медведеву пришла в голову гениальная идея. Прямо в подсобке кружка юных техников он разобрал на части старенький вентилятор и новый стул и синтезировал из них совершенно оригинальную машину. Это было как раз то, о чем Стас мечтал с первого класса.
       Проверил - работает превосходно.
       Окрыленный, Станислав полетел к руководителю, провожаемый восхищенными и завистливыми взглядами менее талантливых старшеклассников.
       Руководитель кружка пришел в восторг:
       - А ну, дай попробую!
       Он прикрепил себе на спину аппарат, нажал кнопку и стал летать по кабинету.
       Конечно, кабинет не Бог весть какой - не очень разгонишься, но полетать было где.
       Налетавшись, он опустился на землю.
       - Вот это да! Мистика! Ты гений! Как же ты ее сделал?
       Медведев сказал.
       - Сделай и мне! Я вчера получил новый вентилятор, а этот все равно собирался списывать. Да и стул не очень жалко: все равно он скоро поломается. А может, лучше взять новый вентилятор и старое кресло?
       - Нет, из кресла не получится. Нужен старый вентилятор и новый стул.
       Сделали руководителю летательный аппарат. Проверили - работает превосходно. Полетели к завучу реального профиля.
       Завуч сразу же заинтересовался машиной. Он долго крутился вокруг и удивленно цокал языком.
       - И летает?
       - Ну, вы же сами видели!
       - А ну, покажи-ка еще!
       Ну, и показали - в этом кабинете было, где развернуться! Летали сначала на животе, потом боком, потом на спине, потом перешли на всякие пируэты. А под конец Стас так разошелся, что даже сделал мертвую петлю!
       - Интересно, на каком же принципе она работает? - сказал завуч задумчиво и погрузился в формулы.
       Он писал какие-то уравнения, что-то дифференцировал, потом интегрировал, даже пытался подбирать ряды Фурье. Часа через два он заключил:
       - А ведь она не может летать!
       Кружковцы растерялись:
       - Как... не может?
       Он показал свои уравнения. Да, по всем законам естествознания машина Медведева не должна была летать.
       - Но ведь она летает! - сказал Стас.
       Завуча удивила такая настойчивость.
       - Она не может летать, - сказал он строго. - Ведь это я научно доказал!
       Станислав неуверенно нажал кнопку - аппарат не работал... Возвращались пешком.
       - Ну, ладно, - сказал руководитель кружка, - вентиляторы были довольно старые, я их, так и быть, спишу. А вот стоимость стульев - с твоих родителей вычтем...
       Сейчас на этих машинах летают дома младшие братишки Стаса. Взрослые временами пытаются доказать им, что это противоречит законам физики. Но дети не понимают - они ведь еще не знают реальности. Пока не знают...
       0x08 graphic
      
      
      
      
       Греческое "схоле", от которого произошло почти во всех языках слово "школа", означало "проводить свободное время, быть праздным, медлить, мешкать, заниматься чем-то во время досуга". Выходит, школы возникли, чтобы лишь замкнуть друг на друге две категории населения - стариков и детей, которые не годились для трудов или охоты и только всем мешали.
      
      
       Уважаемый читатель! Здесь Ты сможешь поставить собственную оценку конкурсным произведениям: - Из века прошлого этюды
       - Не обижаться
       - Внимание - 01
       - Нелегкий выбор
       - Взгляд из кабины
       - Кто - кто, - не она
       - Такой талант
       - Откуда Она, Любовь? - Инородцы
       - Ох, уж эта юность
      
      
       Из века прошлого этюды
      
       Много дрязг плавает в шумных волнах молодости и уплывает с ними; а все-таки лучше этих волн нет ничего. И. Тургенев
      
       Женька много помнил из своего дошкольного прошлого, но все какими-то отрывками. В Омске они с мамой и отчимом жили в большой комнате у тети Нюры и дяди Кости Еренковых по улице Ново-Омской в Левобережье.
       Толик Еренков был младше Женьки на год, но чаще верховодил на правах хозяина он. Правда, Евгений тоже бывал первым: его первым бодала хозяйская телка Зорька, он первый падал с полатей, первым зарабатывал "березовую кашу".
       Хозяева с нескольких улиц нанимали пастуха, поочередно кормили его и выделяли подпаска, чтобы гонять стадо в березовые колки, которые начинались за окраиной и тянулись вдоль марьяновского большака на Челябу-яму.
       Когда вечером слышались щелчки кнута и прерывистое мычание, они с Толькой, несмотря на запрет, крались по двору и выглядывали в открытую калитку. Зорька появлялась из общей массы колыхающихся туш неожиданно. Сначала огольцов настигал ужас, потом - бурая буря. Иногда они успевали заметить мутные глаза и дрожащий нетерпением рогатый Зорькин ухват. И все неслось впереди пяток и орало, боялось споткнуться и взлетало на крыльцо. И спотыкалось. И кто-то из взрослых спасал в последнюю секунду.
       Однажды спасать было некому. Опытный Толик, убежав, обделался легким испугом. А Женьку Зорька таки поддела рогом и, как воробья, бросила в неостывшую стопку коровьих лепешек. Боли и полетного страха хватило лишь на сутки.
       Летали они и с полатей, когда подползали к краю посмотреть, как лепят пельмени, начиняют пироги с капустой и маком, с вареньем и таком или закручивают праздничные кренделя. Доски опрокидывались (почему-то их не догадывались прибить), и пацаны по одному, а то и вместе "вверх кармашками" падали на головы взрослым. Иногда их успевали подхватить на руки, иногда не успевали...
       Мимоездом с Иссык-Куля в Исилькуль появлялись хозяйские знакомые киргизы, распрягали лошадей, заполняли сеновал душистым степным сеном, двор - запахами конской мочи и пота, керосина, паленой щетины, кухню - мясом, грибами, земляникой. До сих пор помнится неповторимый вкус белых соленых груздей, бочки с которыми опускали в погреб.
       Играли в прятки, играли в жмурки. Шрам на левой руке между большим и указательным пальцами - это след ожога, когда Женька, водящий, с накинутым на голову полушубком наткнулся на раскаленную дверцу "контрамарки" (почему-то так называли угловую печь с обогревателем из крашеной черным жести).
       Когда по вечерам отчима (впрочем, он звал его папой) не было дома, Женька перебегал со своего дивана к матери на кровать, за пятки хватала пушистая сибирская котеночиха Мими...
      
       Льнула, терлась - хвост торчком:
       - Угостите ммолочком!
       Налакалась. - "Ой, уммрру!" -
      
       И в подпечную нору.
       Засмеялась мама: "Врешь,
       Раз мурлычешь, не умрешь!
      
       А потом они читали, повторяли вслух или просто смотрели картинки в книжках, которых было множество. Сказки Андерсена, братьев Гримм и русские народные, "Три поросенка", "Чук и Гек", "Акула, Гиена и Волк", "Мойдодыр", "Муха-цокотуха", "Доктор Айболит", "Дядя Степа", стихи Барто... Первые каракули и рисованные человечки...
      
       На кольях - бочка.
       На бочке - кочка.
       На кочке - мох.
       Нарисовал, как мог.
      
       В детсаде... Целый мир был в детсаде. Мячики и ви­шенки на шкафчиках и тарелках, грушевый компот, праздничные апельсины в обертках, Буратино из коричнево-цветного диафильма на сшитых простынях, грозные линкоры и танки, со­оруженные из ящиков, белые халаты, запахи лекарств и собственное мужество в дни уколов.
      
      
       Поранила кошка нечаянно лапы,
       Мяукает, шагу не может ступить.
       Скорее, скорее, ой, мамы и папы,
       Воздушные шарики надо купить!
       Столпился детсадский народ на пороге,
       Топочет, кричит и на кошку глядит.
       А кошка немного бежит по дороге,
       Немного на шариках в небе летит!
      
      
       Познавали мир. Рассуждали. О просмотренных книгах:
       - Все книжки делают на машинке - крутят, крутят, крутят. Как мясорубку.
       - А из чего делают?
       - Что не видишь? Из бумаги.
       - Из какой бумаги?
       - Которая от мяса!
       Декламировали: "Я аленький цветочек, я юный пионер, я Ленина сыночек, Союза ССР!" - и - "Камень на камень, кирпич на кирпич, умер наш Ленин, Владимир Ильич. Дедушка Ленин, мы подрастем, красное знамя тебе принесем!"
       А вечером на улице: "Обезьяна Чичичи продавала кирпичи..." - или: "Встал бы Ленин, лысый дедка, нас замучил Пятилетка!"
       Куда только не лазили. Только к колодцу без взрослых не пускали. А так хотелось заглянуть, как говорила тетя Нюра, в "потойбичный свит", пообщаться с эхом...
      
      
       Его спрошу я: "Где ты?"
       Ответит, что - нигде.
       Неправда. Есть приметы, -
       В мерцающей воде
       На донышке колодца
       Отзывчиво живет:
       Кричу я - отзовется,
       Умолкну - позовет!
      
      
       Памятным событием было первое фотографирование. Повязали галстуки, вместо привычных и любимых "испанок" на головы надели: Тольке - бескозырку без ленточек, Женьке - серую кепку, которую мама потом заставляла носить постоянно, отчего он до сих пор вполне устойчиво такие головные уборы ненавидит.
       Через пару лет переехали от Еренковых к Беликовым в две комнаты задней половины засыпного дома по соседству с тетей Олей - любимой Женькиной теткой Сахарчук. Ряд домиков назывался Вторым тупиком и был между Иртышом и станцией Куломзино. Здесь впервые увидел он железнодорожников в черных френчах с накладными карманами и петлицами, в которых краснели "гайки" или "птички".
       Здесь появился кричащий в коляске брат Боря, и Женька уже не ходил в детсад. В темные полоски теперешней жизни он катал вперед-назад коляску, а в светлые были Иртыш, кино, дяди Мишины яблоки, именины Люды, приезд после Хасана и Халкин-Гола дяди Сени...
      
       ***
       На Иртыше пахнет креозотом и сохнущим бельем. Низкий песчаный берег завален просяной шелухой - ря­дом шелестит крупорушка. Лоснящийся паровозишко подсовывает к ней белесые от муки вагоны и такую жару - а может, это только ка­жется? - испускает вокруг, что несет пацанов в прохладную желтую воду, покрытую бурыми конопушками. И уж плещутся, уж хлебают ее, ир­тышную, что животы колет, то ли от воды, то ли от "серы" - самоварной из сосновой смолы жвачки.
       Каждый час на пра­вый берег, даже летом парящий далекими градирнями, в город отхо­дят трескучие катера, их пять - они узнают каждый издалека - "Танкист", "Чкалов", "Ленинец", "Коммунар", "Пионер", а невда­леке, отгородившись запретной зоной, гремит поездами железный мост.
       Ходить на Иртыш разрешали только с двоюродной сестрой - тети Олиной Людой, но она была старше на девять лет и не хотела связы­ваться. Отговаривалась:
       - Тебе надо надеть другую рубашку. Эта уже грязная.
       Женька поспешно натягивал другую, хотя не мог терпеть ходить летом в двух рубашках одновременно. А Людка только смеялась:
       - Когда Паша в положении ходила, цыганка мальчика нагадала, а родился, клепа, ты!
       Было непонятно и обидно, отвечал "дразнилкой":
       - Людмила - мыло!
       Это было настолько "не в ряд, не в лад, поцелуй у кошки зад!", что обидчица даже не отвечала и уходила. И Женька срочно был вынужден вдогонку выдавать первые самостоятельно рифмованные обличения. Например:
       - Людмила, Людмила, Мими утопила! - после чего убегал на Иртыш с такими же огольцами, все время боялся, что его увидят, почти никогда не успевал вернуться до прихода с работы мамы и почти всегда попадался.
      
       Мать с речки уводила, Потом признал со вздохом,
       Пугала по пути: Что плавает с тех пор
       "Утонешь, вражья сила, Ни хорошо, ни плохо,
       Домой не приходи!" А точно - как топор!
      
       Недалеко на улице Почтовой был кинотеатр, и Женька оказался в числе артистов, которые перед детскими сеансами давали короткие представления (ревю!) событий в тереме-теремке, на Лимпопо или в Изум­рудном городе. За это мордастая контролерша на зависть остальной публике, лезшей по головам за билетами, бесплатно пропускала их на любой, разрешенный детям до шестнадцати лет сеанс.
       И он неограниченно скакал с Чапаевым и Кармелюком, человеком с ружьем ходил по Смольному, опоясывался пулеметными лентами на броненосце "Потемкин" и в Кронштадте, вместе с тринадцатью по­гибал от коварства басмачей и жажды, пел: "Мустафа до­рогу строил, Колька-свист по ней ходил...", "Красавица народная, как море полноводная...", "Три танкиста, три веселых друга...".
       Дети постарше разговаривали с мамой в библиотеке: "А есть "Тримушки Тера"? - "Нет, еще на руках!" - и он долго не понимал, о чем это они? Пока сам, научившись читать, не взял однажды потрепанный том "Трех мушкетеров"!
       Помнит, что долго сливались в нечто единое и "Вдоль по улице метелица метет", и Метелица из радиопостановки по Фадеевскому "Разгрому" (или из книги, или из кинофильма?).
       Когда дядя Миша приходил с дежурства и неохотно рассказывал, что охранял железную дорогу, Женька всегда недоумевал: что с нею, железной, может случиться? Почти на все детские просьбы он отвечал отказом: и во дворе не играй - собаку дразнишь, и в сигнальный рожок не дуй - не слюни, и ранетки и смородину попробовать нельзя - зеленые.
       В садике росли и настоящие яблоки - маленькие, горьковатые, но луч­шие были только на картинках, да говорили еще, что есть на базаре привозные из Алма-Аты.
       Чтобы не идти через двор, где рвался с цепи Черкес и недовольно сморкался дядька, Женька приспособился лазить за яблочками через окно из палисадника. Главное, как говорится, были бы "не смешны в саду даже шорохи..." Если бы он не разживался таким способом, то и распробовать бы не распробовал из того "гостинца", который иногда перепадал от дяди Миши.
       Шестнадцатилетие двоюродной сестры Люды поразило его обилием подарков, в основном, гравюр со светолунными пейзажами и парящими, когтящими добычу и с нею взлетающими орлами. По рюмкам была разлита облепиховая наливка, а гости собирались у во­рот, крутили патефон, чему-то смеялись во дворе. А рюмки все стояли...
       Он лизнул одну, потом вторую, еще и еще. И нализался. Это первое опьянение, возможно, и выработало в нем стойкое отвраще­ние к спиртному на всю жизнь, хотя в разное время удавалось с ним справляться, чтобы не ударить в грязь лицом в мужской компании.
       Дядя Сеня, брат мамы, лейтенант с крылышками в голубых петлицах, скрипел сапогами и портупеей поверх темно-синей диагоналевой гимнастерки, позванивал висящими на цепочках значками, поправлял кобуру и все рассказывал о штабелях каких-то трупов, которые бросали под колеса полуторок и которыми обменивались с японцами, о самурайских харакири и банзай. У Женьки мимоходом спро­сил:
       - Знаешь, как по-английски писюн?.. Ну, так же, как повар на корабле...
       - Как?
       - Не как, а кок!
       Евгений несколько раз ловил моменты, чтобы дотронуться до тугой кобуры и, наконец, замирая от дерзости, взмолился:
       - Дядя Сеня, можно мне... дайте пострелять из нагана!
       Тут все оживились, Семен Аверьянович достал настоящий и тяжеленный наган, который, оказывается, надо называть пистолетом, что-то из него вынул, вложил в Женькину руку и поставил в боевую стойку "Веллер станс".
       Ему удалось раза четыре "стрельнуть", нажимая спуск двумя пальцами, потом пистолет по­шел по рукам, все щелкали курком, он бегал от одного к другому, но больше ему оружие не досталось.
       Отчим заявил:
       - Видали бандита? Что из такого выйдет?
       А дядя Сеня примирительно рассмеялся:
       - Что-то да выйдет. Посадите на горшок, увидите!..
       Утром за завтраком дядя Сеня подозвал Женьку:
       - Хочешь - фокус покажу?
       И после Женькиного кивка головой показал:
      
       Я волшебник Шахер Махер.
       Не могу я без чудес.
       Оп-пускаю в воду сахар -
       Фокус-покус - он исчез!
      
       А взрослым задал хитроумную задачу, над которой те думали целый день.
       - Решили как-то в хорошем настроении Сталин, Ворошилов и Молотов зайти в обычный буфет. Заказали, буфетчица подала. "С вас двадцать пять рублей", - говорит. Сбросились по червонцу, отдали, закусывают. Буфетчица вернулась за стойку, отсчитала пять рублей сдачи, говорит: "Мальчик, видишь, там дяди сидят? Отнеси, пожалуйста, им сдачу". Мальчик взял деньги, видит, что дядям уже еще больше захорошело, сунул два рубля себе в карман, а три - отдал. Сталин, Ворошилов и Молотов взяли каждый себе по рублю сдачи...
       Вопрос! Дали - каждый по десять рублей, по рублю сдачи - получили. Значит, с каждого по девять рублей? Со всех - девять умножить на три - двадцать семь? Да? Да два мальчик стырил. Получается - двадцать девять. А сбрасывались? То-то, на тридцать! Спрашивается, куда рубль делся? Кто скажет, где рубль?
       Иногда по вечерам мама и отчим уходили в кино или в гости. Евгений прислушивался к посапыванию Бориски, из каждого угла бесшумно прыгали черно-белые фигуры, сначала он оглядывался на них, а потом окончательно цепенел, не в силах оценить, с какой стороны быстрее настигнет опасность. Просыпался братик, кричал, подпрыгивал, а он, скованный ужасом, боялся шелохнуться, - не то, чтобы войти в дру­гую, темную, комнату.
       Когда взрослые приходили, мама бросалась к ребенку, а отчим волтузил Женьку, чем попадя. Он был охот­ником, работал техником в аэропорту, и попадался не только ремень, но и патронташ, и резиновый самолетный амортизатор...
      
      
       Я папино имя
       Пишу на ладони.
       Ему запретили
       Бывать в нашем доме.
      
       ***
       Царапаю по столу
       Кухонной сталью
       Имя, что взрослому
       Отчеством станет...
      
       В нежелаемой полосе памяти была баня. Она, железнодорожная, красно­кирпичная, дымила недалеко от них, и шли туда - с огромным эмалиро­ванным тазом и ссохшимся веником - тетя Оля, Люда и мама, которая тащила Женьку.
       В бане, скользя на мыльном каменном полу, он добирался до свободной лавки и прилипал к ней, сгибаясь, ногами зажимая свое естество и боясь разоблачения. Но когда однажды толстенькая одногодка подошла с вопросом:
       - Тута не занято, девочка? - это было еще ужасней.
       После этого он в женскую баню больше не ходил - и под угрозой ремней, и под запреты Иртыша, кино и улицы, - ждал редких слу­чаев, когда отчим брал с собой в мужскую.
       Осенью сорокового они купили дом по улице Дунаевского в Не­мецком поселке. Так называли окраину Кировского района - когда-то ее застройку начинали немецкие переселенцы.
       Прежние хозяева, выкладывая из самана толстые стены дома, ру­ководствовались чисто практическими соображениями - зимой было тепло, а летом прохладно, но Женькина фантазия легко превращала про­стую хатку в древнюю крепость с роскошным парком (несколько кленов и кустов крыжовника в палисаднике) и подземным ходом (обширный подпол).
       Из кухни была дверь в сени, из них - в сарай, что на­поминало "анфиладу". Неостекленные "бойницы" сарая позво­ляли зи­мой и летом отражать из лука и гнутого из медной трубки пистолета-поджЗгала атаки многочисленных врагов, фигуры кото­рых он с при­ятелями рисовал на серой необструганной стене уборной. Были шерифы и "гринго", белые и самураи, рогатые фрицы.
       Восемь соток огорода кудрявились картофельной и свеколь­ной ботвой, ближе к дому возвышались навозные грядки с тыквами и огурцами, плыл резкий запах табака-самосада и помидор, а по­дальше, на межах вставали стенами паслен, подсолнухи и конопля. Сколько повылавливали здесь кузнечиков, повыливали тарантулов. В палисаднике властвовал развилистый клен, дававший самый вкусный сок на десерт после пшенной с тыквой каши или картошки с молоком из пузатых кринок.
       Среди этого великолепия пролетел еще год. Женька рос себе неискушенным во многих грехах, даже не курил, только война и школа сделали из него то, что сделали...
      
       ***
       "Внимание, внимание! Говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза..." Именно так: "Работают все, воюют все", - говорит Москва.
      
       Развеселые "аннушки" Губы плющили пальцами,
       Вдоль посадок летят, "Дай!.." - крича, дурачки,
       Свесив ноги, солдатушки С пылу-жару мы цапали
       Из вагонов глядят... И курили "бычки"...
      
       Пока до детского сознания доходила вся серьезность понятия "война", пришел школьный сентябрь.
       Альмаматерная школа N 23 была самой железнодорожной из неполных средних, самой неполной средней из железнодорожных. Из уличной хевры, кроме Женьки, в 1А класс попали Гошка Лыков, Леонард Блажчук и Гунька Видерхер. Все из семей со средними материальными и умственными достатками.
       Гунька запомнился трагикомедией. Чуть ли не на первом уроке ковырялся пальцем изнутри парты в маленьком отверстии, а когда учительница его окликнула, дернулся, было, но палец плотно застрял! Смех и слезы. Пришлось делать внеплановую перемену, парту вместе со страдальцем вынесли во двор и распилили. Вскоре Гунька уехал на Урал с родителями, как все местные немцы, мобилизованными в трудармию.
       Ардик был великоляпен. На уроках отвечал:
       - Откуда привозили лес в Древнюю Грецию? - Из Сибири!
       - С юга нашу страну омывают три моря - Черное, Каспийское и Айвазовское.
       - Беликов слетел с лестницы, встал и начал оправляться!
       Не говоря уже о Степане Разине, выбрасывающем "княжну Мэри за борт в набежавшую толпу", о Гоголе, у которого "гнал "Ревизор" на "Мертвых душах" в "Тарантасе Бульбы"! Леонард, не шутя, твердил не "хочешь" или "хотим", а "хочЗшь". И чуть ли не с него (Леонарда да Нынче!) пошел анекдот о четырех ошибках в слове из трех букв - "исчо"!
       С Гошкой дружили и проучились вместе все семь лет. На переменках играли в бабки, в чику-расшибалку и пристеночку, в "зоску" (кто больше подбросит вверх ногой плоский кусочек свинца пришитый к лоскутку козьей шкурки, много позже узнал, что в Корее это называют "чиги-чиги"), в лапту с мячом и в другую: лап ту, лап эту девчонку. На самом деле на переменах они гонялись за одной. Это была розоволицая Бэття. Первый, кто ее догонял, мог поцеловать вырывающуюся в одну щечку.
       По домам! И бегут, поднимая стайки синичек, которые летят по ветру пестрыми ленточками. Пробегая мимо пруда, Женька и она брызгаются друг в друга звонким хохотом...
       Долгие зимы были не только холодными, - голодными. Если летом кормил огород, который теперь вскапывали посередине улиц, а в начале зимы были запасы с него, то к весне были рады отдать в дальних деревнях самые дорогие вещи за мерзлую картошку. Сладкая, она позволяла экономить сахарин.
       Ценность каждого теперь определялась продуктовыми карточ­ками: дворяне, изможденцы, литераторы, литербеккеры. Это: кто получал рабочие карточки, кто иждивенческие, кто по литерам "А" или "Б". Кто их не имел или потерял - были удэ­пеккеры - умирали днем позже.
       В школе на большой перемене приносили деревянные подносы с разложенными порциями черного хлеба с сахаром. Кусочки становились все меньше, пока вовсе не стали с детскую ладошку с мокрым сладким пятном посередине.
       Осенью малышам доверяли уборку свеклы и капусты в подсобном хозяйстве танкового завода - много ли съедят дети? Съедали столько, что однажды после обеда со - сколько влезет - щами без хлеба, работать уже никто не мог. Девочки выстроились очередью в обе кабинки сборного японского домика задумчивости типа "Серитока тама", а пацаны решили с грустью сидеть в капустном хрусте!
      
      
       Настоящими праздниками в семье были дни, когда выписывали на крупорушке пару мешков баламутки - овсяной шелухи. Если ее залить водой, то через сутки на дне посудины собиралось клейкое и горькое тесто, из которого пекли блины на глицерине, слитом отчимом из амортизаторов самолетов.
       Летом надо было запастись и топливом. Лоханы в законе промышляли на "железке". Возвращавшиеся из Урала в Кузбасс маршруты останавливались у входного светофора перед Куломзино, и можно было выгребать угольную пыль в мешок из закоулков рам хопперов и полувагонов.
       В противоположную сторону они шли груженные, медленно выползали из станции на подъем, и Женька вскакивал на ходу, забирался наверх и, пока поезд набирал ход, сбрасывал несколько кусков антрацита. Или пока не появлялся откуда-то сопровождавший состав охранник, который за расхищение госимущества мог и подстрелить.
       Еще лета два или три Женька пас корову, чтобы не платить пастуху. Гонял на вольные травы километров за десять. Или ближе водил на веревке в канавах. Пасся сам в зарослях ирги, лазал в поисках костяники и редкой землянички. И читал, читал все подряд.
      
       "Тома Сойера" на вечер одноклассница дала.
       О своей он Бекки Тэтчер размечтался у стола...
      
       Но это было еще зимой. Книгу Марка Твена Женьке в третьем классе дала Рая Антипова, эвакуированная из Москвы. "В меня влюблялись все блондинки. И брюнетки. В нашем классе. А я шатенку полюбил. С третьей парты". Женька преследовал ее на переменах, по дороге в школу и обратно, пешком, на коньках и на лыжах:
      
      
       Мазал мазью на мороз,
       Натирал для таянья.
       Выходил на школьный кросс,
       Бегал на свидания.
       След во след - скользящий бег.
       Догонял упрямицу!
       Все проходит... Стает снег,
       А лыжня - останется!
      
      
       Наступила весна, деревья полетели за птицами. И Раиса уехала на родину. Другая беженка Верка Луценко передала от нее открытку с крокодилом - "Аккуратен, видно, он: чистит зубы с двух сторон", - и адресом на Большой Якиманке.
       Вечерами Женька с деревянным автоматом ППШ одолевал сугробы в своем огороде и орал в начинающуюся метель: "И врагу никогда не добиться, чтоб склонилась твоя голова, дорогая моя столица, золотая моя Москва!"
       Потом была переписка, которая длилась до окончания семилетки...
       "В письмах все не скажется и не все услышится. В письмах все - нам кажется, что не так напишется..." А в действительности ничего, кроме проблесковых маячков памяти, вроде лыжни, не остается...
       Куда уходит детство, чтобы вернуться лишь в такие этюды? Если бы Женька знал, куда, или как можно вернуться в детство, разве стал бы он что-то писать сегодня?
      
      
       Не обижаться...
       Умей смеяться над собой!
       Но - со стыдом не вразнобой,
       Не подавая виду,
       Что чувствуешь обиду!
      
       Сироту обижали с детства. Чужие взрослые и черствые люди. В доме ребенка, в интернате и в технической бурсе. Он еще только подумает, а уже приказывают замолчать.
       Обида часто душила и в юности, когда друзья, а еще чаще - подруги - оставляли его наедине с нею. Рос он, росла и Обида. Избавиться от нее было все труднее. В самом деле, не скажешь этой глухой и неотвязной:
       - Хочешь разборок - купи конструктор!
       В зрелые годы она уже так вымахала, что стала душить его прямо при всех: при продавщицах, нахамивших Сироте, при прохожих, в бок толкнувших, при начальниках низшего и среднего звена, налоговых инспекторах и рэкетирах, при старых шутниках и "новых русских", при любимых женах, что-то по привычке о себе вообразивших. Не говоря уже о тещах и других наставляющих на истинный путь представителях старшего поколения.
       Так и повелось. Куда Сирота, туда и Обида. Даже стопроцентное алиби стало неопровержимой уликой. Никто теперь не представляет, кто и когда, кого обидит. И сколько еще окружающих, как Сирота, окажутся на месте обиженных. Которым стыдно за тех, кому не стыдно...
      
      
       Внимание-01
      
       И зырили вокруг:
       На север и на юг,
       На запад, на восток, -
       Не курится ль дымок?
      
       "Внимание-01" - именно такое название у конкурса, на всякий пожарный случай объявленного нашей "Ювентой". Под этой рубрикой рассказывают истории школьных возгораний и советуют чистить от сажи печные трубы, не выжигать по весне прошлолетний сухостой, не смотреть в телевизор с закрытыми глазами, а уходя в школу, не оставлять включенных лампочек и утюгов в туалетах и на их частях.
       Лишь о виновниках рубрики, то есть пожарниках в рабочей обстановке, пишут и не всегда, и недостаточно. То ли не все наши корреспонденты знают, кто это такие и где в точности могут очаги образоваться, то ли мешает быстрота ликвидации.
       Даже на фотографиях это донельзя малопочтенно проявляется. То бедные пожарники, как бешенные, по смазанным мылом трубам вниз съезжают. То по раздвижным лестницам вверх выстреливаются. Брезентовая хламида немодно торчит, как седло на архаре. На голове слепой противогаз.
       Попробуй, пойми, кто это - доблестный борец с огневой стихией и с брандспойтом или сама эта стихия смертная с косой наперевес?
       То ли дело в старину, рассказывают бабушки. Пожарниками называли только фальшивых погорельщиков (погорельцев), попрошайничавших по городам без земских тугаментов о факте уничтожения огнем всей недвижимости, то бишь избы да овина Такого-то Таковича россиянца в Таком-то селе Такого-то уезда. А эти, лучшие помощники в быту городских кухарок, носили гордые имена п о ж а р н ы х!
       Пожарный - в мундире, сапоги зеркально начищены, усы закручены, каска ирокезом сияет, ремешком пристегнута, чтобы красная будка не лопнула. Лошади в классной упряжи, одной мастью лоснятся. И уж так просто, куда попало не выезжают, чтобы - сломя голову...
       Сначала дежурный с каланчи должен дым или натурально там зарево усмотреть. Потом дернуть веревку второму, который внизу около сигнального колокола околачивающим числится. Этот тоже не сразу молотком колотить начинает, а проверяет, не привиделось ли чего первому напрохмелах. Только потом сообщает остальной команде.
       И опять никто никуда не летит, как на пожар, а высылают нарочного, чтобы лично на месте проверил. Может ведь быть - или само уже погасло, или какая-нито дрянь, макулатура на пункте приема задымила, или просто красный петух закукарекал? А ежели вправду горит, чтобы узнал, во сколько ведер воды может вылиться погашение.
       А пока посланный уясняет, пожарные одеваются поосновательнее, бреются и освежаются, повязывают фирменные пояса с бляхами, кнопками, тренчиками, шпорами, штопорами и топориками и только потом, если есть из-за чего, будят брандмайора.
       Тот выясняет, какой категории пожар и в какой части города, дает команду трезвонить и указание, сколько для оповещения прохожих зевак поднять на каланче шаров. После чего вся дружина выезжает, с Богом, на борьбу с огнем.
       Нет, совсем не то, что сегодня - телефоны звонят, не только пожарники, но и добровольцы всегда готовы, красные машины, мыча и мяукая, маячат, мчатся, раз-два и кончена стихийная битва! Дожили. Ни тебе поглазеть, ни тебе посудачить.
       Во многом другом тоже от прежних пожарных не отстают. Даже часы пик не помеха. Рассказывают, никто не мог справиться с пробкой на перекрестке. Ни регулировщики, ни патрульные, ни инспекторы ГАИ. Только майор пожарнотехнической службы выручил. Без всяких проблесков сирен, блях и штопоров. Два раза уверенно хлопнул ладонью снизу. И пробка выскочила.
       То-то же: и нынешние ничего себе в быту пригодиться могут!
      
      
       Нелегкий выбор
      
       Были уступчивы в дружной семье:
       Папа - на деле, а мама - в уме?!
      
       Он сидел на приставном стуле. У приставного окна. Из которого интерактивно спросили:
       - Ну, что?
       - Ничего.
       - Как?
       - Никак.
       - А что же?
       Вот всегда так. Юмор пишем, что в уме? А дело в том, что из одного большого ничего можно сделать ничего больше, чем ничего.
       Игоресику надоело. Надоело, как маленькой собачке быть до старости щенком, как ласковому теленку - двух маток сосать, как сверчку - знать свой шесток или как рыбе - искать, где глубже, и гнить с головы, которой об лед все биться и биться!
       Виртуальные френды, монстры и звездолеты - замечательно хорошо. Но... В семье самодостаточных родил, у которых лишь с достатком было туговато, пора было подумать и о реальном.
       - Папа, я машинистом буду.
       - Да, сын, - громко с выражением сказал папа, - мечта окрыляет человека. Только бы не накрылась она тоской мещанства...
       Об этом Игоресик уже слышал и приготовился слушать еще.
       - Да, сын, - продолжил папа, поворачиваясь в сторону кухни, - ты будешь рассекать с поездами необъятные просторы Родины, встречая в пути рассветы и закаты дня, а не дурацкое непонимание тех, кому отдал лучшие годы...
       - И это непонимание, Игоресик, - донесся из кухни голос мамы, - не будет единственной наградой той дурочке, которая поверит клятвам посвятить ей всю жизнь, оставит столичную аспирантуру...
       - И эта дурочка, сын, - подхватил папа, - не будет вешать тебе всех собак на шею, если ты встретишь по дороге домой друга детства и зайдешь с ним в "Голубой Дунай"...
       - И домой ты, Игоресик, - сказала мама, - приплывешь по Дунаю самостоятельно и без следов губной помады даже на галстуке...
       - Неправда! - вскричал папа. - Это не помада, а красная флюоресцирующая эмаль для сигнальных полос на подвижном составе...
       - И ты, - продолжала из кухни мама, - составишь счастье умной и нежной спутницы и уж, конечно, сможешь купить ей к сезону новую шубку...
       - И жена твоя, сын, - поднялся еще на тон выше папин голос, - не будет швырять деньги направо и налево...
       - И ты, Игоресик, - звенящим голосом парировала из кухни мама, - не будешь называть деньгами несчастные деревянные, на которые...
       - И не будешь каждый день выпрашивать эти несчастные рубли у жены на обед...
       - И не будешь каждый день разрываться между работой, магазинами, кухней, уборкой...
       - И сможешь хоть в свой выходной отдохнуть от скандалов и вечных слез...
       - И, как порядочный человек, не будешь притворяться, вызывая к себе любовь сына, как вообще не надо было вызывать ни в ком любовь, чтобы потом не было слез...
       Выбирая себе родителей, не ошибись? Игорь терпел, терпел и, наконец, безмолвно отправился в туалет. Соображать - стоит ли ему вызывать столь противоречивые картины будущего при выборе?
       Тогда-то и написал свою первую правдивую сказку о Мальчике-с-Пальчике, который шел из школы, захотел в туалет, а его туда не пустили, потому что, сказали, задаром у нас ничего не делается, и он описался, а мама недавними словами ругала его и президентов ОАО "СероводоРодина", придумавших все это.
       Подумал еще и набросал план рассказа. Об умном дядьке, который, отчаявшись естественно переспорить жену, перечислил отрицательные черты ее характера на листочке бумаги, представил дочери, как недостатки "одного члена нашей семьи, мешающие счастью других", и услышал от нее:
       - Гениально, папа! Я от всей души желаю тебе успехов в самовоспитании!
      
      
      
       Взгляд из кабины
      
       Я из кабины бросил взгляд
       В кривой на поезд, как положено,
       А он в былое влип и рад,
       И сердце дрогнуло встревожено.
       Умчался старый добрый взгляд
    На тридцать лет тому назад,
       Где ничего не подытожено...
      
       Однажды, вернувшись из поездки, отец протянул Игорю газету "Гудок" и показал на страницу "Литературное купе":
       - Это рассказы моего машиниста-инструктора. Второй случай был в нашей бригаде...
       Проводы
       Шестнадцати им, пожалуй, еще не было. Мальчик вежливо слушал провожающих его родителей и, поминутно оглядываясь на двери вагона, все время ловил взглядом другое - фигурку девочки с розами в руках, которая высоко и одиноко белела на путепроводе.
       Загорелся зеленым светофор, опробовали тормоза поезда, проводники начали опускать площадки. А родители мальчика не уходили. Он простился с ними, глянул на путепровод. Подталкиваемый проводницей, исчез в глубине тамбура. Родители не уходили.
       Машинист тронул контроллер, мы с помощником оглянулись, - перрон взмахами рук еще пытался удержать нас, но поезд уверенно набирал ход. На вагон, в котором уезжал мальчик, частыми слезинками сыпались сверху розы...
       Через два перегона помощник протянул обрывок диаграммной ленты со скорописью:
      
       Ах, какие красивые проводы
       Незаметно устроила ты,
       Рассыпая в слезах с путепровода,
       На вагонную крышу цветы...
      
       Я там же нацарапал: Литературно, кажется, - с путепровода...
       Р. S. - писать пиши, но не во время хода!
      
       Предупредительно вскрикивая, деловито и невозмутимо врезАлся в добрый день наш поезд. Мы улыбались.
       В свете прожектора
       А вообще - писать или нет? Конечно, дорогие друзья, писать! Однако...
      
       Дорога ночь и день - сначала,
       Чтоб лишь потом - слова о том,
       Как тепловозы ты встречала,
       Родная станция - мой дом...
       Чтоб лист, перо, стихи - потом,
       А труд и Родина - сначала!..
      
       Как река, впадал вихрящийся в свете прожектора белый снег в черноту ночи, переливались по шпалам ручейки поземки, шикали деловито оледенелые "дворники", а в зеленоватом сумраке кабины ходили жаркие волны от калорифера, убаюкивал, успокаивал под перебой стыков приглушенный рокоток дизеля. Ох, и вело, уводило это спокойствие в сон-небытие!
       И намеренно громче возглашал помощник машиниста: "Скорость по перегону 80 километров в час". И повторял эти слова машинист, намеренно накручивал заводные пружинки часов, своих и на скоростемере, ненужно сверял минутки, приподнимался на сидении или придумывал что-нибудь еще, чтобы не отдаться ласковому сну-злодею.
       Резервный тепловоз, как трехглазое ревущее чудовище, плавно ворочался в тесных берегах, обозначенных заснеженным ельником. Вдруг за очередным поворотом светлый поток охватил беспокойную фигуру огромного лося. И немедленно длинный басовый посыл, - машинист надавил рычажок тифона, - заставил бородача, взбрыкивая и забросив на спину рога, устремиться по шпалам наутек.
       - Куда пошпирлял, куда, дурачище? В лес уходь, в лес! - не вытерпел, ероша волосы, молоденький помощник.
       Машинист степенно ответил:
       - Наверно, волки на линию выгнали. Хочет на свету от них оторваться, - и повернул ручку прямодействующего тормоза.
       Лось, почувствовав отставание стука и света, тоже замедлил свой бег, но, несмотря на свистки и перемигивание прожектора, с пути не сходил. Вот он выскочил на мостик, перекрывающий небольшой водоток... Эх, не удержался!
       Когда они подъехали ближе и после остановки опасливо приблизились к зверю, его передние ноги болтались под мостиком, а задние били и скользили по брусьям. Лось, упираясь грудью, силился встать, мотал рогами, разбрасывал с волосатых губ пену.
       - Что делать будем?
       - Не подпустит, черт!
       - А если на вожжах?
       - Каких таких?.. На шлангах? Давай!
       Люди стащили прорезиненные рукава противопожарной установки, захлестнули, далеко обходя, бьющегося зверя под грудь. Концы завели и закрепили в вырезах путеочистителя тепловоза.
       - Давай по-тихому!
       Локомотив попятился. И вот стоит уже, дрожа и благодарно поблескивая глазищами, зверь на ногах, вот переступил на обочину.
       - Ай, молодца! И ноги целы, так что ли, Лох-Леша?
       - Почимчикувалы! Бувай!
       Когда чуть отъехали, помощник машиниста прошел в заднюю кабину и включил прожектор. Лось, опустив рога, будто надвинув шапку, упрямо рысил вслед за теплым и светящимся чудовищем.
       В час Тигра
       Наверно, в час этот где-то в Бенгалии полосато скользит к человеческой колыбели тигр-людоед, а мне таким же опасным неслышным хищником представляется крадущийся в кабину локомотива предутренний сон.
       Это он утробно хрипит в инжекторах и тяжело ворочается в углеподатчике паровоза, монотонно рычит в цилиндрах дизеля и жарко дышит в калорифере тепловоза, повизгивая, мурлычет в тяговых двигателях и нетерпеливо дрожит в трансформаторных калачах электровоза.
       Это он догоняет нас, припадая на стыках, оскаливается встречными огнями и душит, и скребет горло сигаретным дымом.
       И роняет мальчишка, помощник машиниста, бесчувственную голову на подлокотник. И клонится на кулак левой руки отягченная заботами голова машиниста. Спит? Кажется, что часть существа своего отдал-таки он в жертву Тигру, на доли минуты, на считанные секунды - отдал.
       И хищник, воспрянув, бросается, забывает об осторожности. И громко рыкает вдруг дизель или стыки начинают постукивать чаще, или ослепительно пыхает новый огонек на пути, или пронзает писк автостопа - спокойно передергивает человек рукоятку контроллера, щелкает тумблером или нажимает кнопку - как не бывало хищного полосатого сна!
       Но вновь и вновь упрямо преследует Тигр людей в кабине локомотива, настороженно следит за ними, вкрадчиво качает, усыпляя.
       Не поддаются! Переговариваются друг с другом, повторяя одно и то же без видимого смысла (а смысл, он в преодолении Тигра!), подают звуковые сигналы, перемигиваются лобовыми сияниями прожекторов, оглядываются в окно назад на поезд, а то и вовсе встают с тяжелых кресел.
       Тигр боязливо отпрыгивает и вдруг замечает, что час его (с трех до пяти) кончился, и это уже шустро скачет, прижав уши, час Зайца...
      
       Ночь проснулась. Идет и не прячется Любуясь клевером, румянится заря,
       Легким шагом над сонной водой. И ласточки над красно-синим лугом Истончается в явь до прозрачности Играют радостно, им кажется - горят
       И теряет звезду за звездой. Для них два неба, слитые друг с другом!
      
      
      
       Кто - кто, - не она
       - Совесть мучает? Такое скажешь!
       Что она? Химера из химер!
       Я бессовестная? А докажешь?
       Разве есть уже с о в е с т е м е р?
      
       До цветов Любочке дотянуться не удалось. Хрустальная ваза разбилась. Вдребезги.
       - Что ты наделала? - прибежали из кухни родилы и бабушка.
       - Мурка вазу разбила... - заморгала мокрыми ресницами первоклассница...
       Узнать оценки в дневнике ученицы четвертого класса Любы Голиковой родителям не удалось. Страницы оказались наполовину вырваны.
       - Это Славка разодрал, - указала Люба на братика-ползунка...
       Семиклассница Голикова забыла запереться в туалете в компании с дымящейся сигаретой.
       - Кто тебя этому, дрянь, научил? - вскричала мама.
       Кивая на жену старшего брата, Люба с досадой заявила:
       - Она, кто - кто...
       В очередной раз убедительно успокоила родителей Любовь Голикова, появившись в итоге учёбного процесса с новорожденным на руках:
       - Аист принес...
      
      
      
       Такой талант
      
       Дело умно выбирай,
       По себе найти старайся.
       Есть талант - не зарывай,
       Нет его - не з а р ы в а й с я!
      
       Что поделать, если у простого ученика сельской школы Павла Забийстрилку внезапно и такой талант прорезался. Талант от Бога. Писательский. Очевидный любому дураку и механизатору самого широкого профиля. Начальство приезжало. Федуральное, маницапальное. Гдепутаты, думняки, и сключительно без депутан. На черных шестисотых. Сами тоже все в черном. И с корабля на баб! И обратно же - на лоно. Пили воздух - ведрами!
       Опосля похмелки всегда старались помочь крестьянам, тем же советом подсобить. Смотрят, бывало, на пашенку и говорят:
       - Плохо, плохо взборонили. Всего-то пуда два пшеницы по осени получите.
       Местные думалишенные активисты благодарно удивлялись:
       - До чего наука дошла! Да мы рази мечтали о таком - два пуда пшеницы с клина, на котором намедни брюкву посеяли!
       Лекции читали. Как правильно питаться ртом. Как ухаживать за посадками чипсов. О том, что курение чая не менее опасно для вашего здоровья. И другие.
       Да, стучались к Павлу в погреб, где он творил, кричали в отдушину. Мол, не зарывайся, на белый PR раскрутить предлагали... Что характерно, уже перед самым отъездом - пиарасты прямо голове администрации констатировали:
       - Большой талант у вашего Павла. Чтобы с таким талантом совладать, надо высшую школу привлекать, армию, спецназ.
       Легко сказать - школьники, бронепехота, спецназ... А в прошлый раз, когда буряки из снежного плена освобождали, или позапрошлый, когда с охватом урожая капусты до белых мух окапывались, или по весне, когда картошку с избитыми сливками в грязь похоронили...
       И-эх, начальнички, им как что не так, сразу - спецназ, спецназ... Послушать их, можно и до смерти не дожить! А ведь каждый имеет право. На лево...
       Павел вздохнул и вернулся к своим размышлениям. О прозе и поэзии. Вот ведь получается, - сравнивать их между собой вообще не с руки. Поэзия-то первична, "устами младенца...", а проза - то, что осталось от нее вследствие жизни. Не стихами ли говорило человечество в своем детстве, не рифмованная ли поэзия звучит в первых криках малышей? "А-а, а-а, а-а, а-а,/ А-а, а-а, а-а, а..." - не четырехстопный ли хорей - "Сквозь волнистые туманы/ Пробирается луна..."?
       А некоторые, и сам Павел в их числе, были вполне солидарны с вождем пролетариата прошлого столетия. Который уверенно говорил своему горькому другу: "Ну, что стихи легче прозы - я не верю! Не могу представить. С меня хоть кожу сдерите - двух строчек не напишу..."
       Сегодня Павел тоже писал, но из кувшина можно вылить лишь то, что в нем содержится, и он решил все-таки пополнить свои знания, зарыться в книги. О своих любимых корифеях русской прозы:
       "И. С. Тургенев был отличным пловцом и гребцом. Занятия гимнастикой были любимейшим видом отдыха Л. Н. Толстого. Отлично бегая на коньках, он в семьдесят лет неоднократно побеждал молодежь на домашних соревнованиях.
       "Коньком" Куприна были плаванье и борьба. Горький занимался греблей, плаванием, игрой в городки, ходил на лыжах и бегал на коньках. Гимнастикой увлекались Чехов, Гиляровский, Левитан. Они были инициаторами создания первого Московского гимнастического общества..."
       А еще, помнится, было общество "Зеленая лампа"...
       Позавчера он отправил в редакцию толстого литературного журнала свою прозу из школьной жизни с припиской о том, что разделяет сожаление заведующего отделом по поводу невозможности напечатать первый рассказ, написанный Павлом, и поэтому посылает второй. Конечно, Гиляровского Павел не читал, но - ничто, прорвемся: ведь и Иван Сергеевич его не читал!
       Вчера выменял у сторожа сельадминистрации зеленую настольную лампу. Так для себя, чтобы поржать.
       Сегодня надо выбрать для себя и это. Каким бы спортом увлекаться?
      
      
      
       Откуда Она, Любовь?
       Тебе, любимая, спасибо,
       Что удержала, упросила...
       Не исчерпалась наша близость,
       Осталась в нас, не разлилась,
       И чувство чистое родилось,
       И освятилась просто связь!..
      
       Достал меня Андрей. Было три недели до окончания гимназии, надо к экзаменам готовиться, а он так и ходит следом, ничем заниматься невозможно. А тут еще на выпускной бал надо где-то бабок перехватить. Родилы уже на официальную церемонию и наряды так поистратились, что неудобно даже просить о финансировании и междусобойной пирушки.
       Вчера в "КП" вычитали со Светкой объявление: "Требуется фотомодель. Час работы - 10 тысяч долларов". Ого! Побежали в студию. К вечеру меня, счастливую, выделили из толпы. Ура!
       Сегодня с утра началась работа. Фотографировали быстро, деловито, в любимых, потому и не очень трудных позах. Прошло целых три часа. Я никак не могла придумать, что буду делать с такими деньгами?!
       Наконец появился продюсер с калькулятором и объявил:
       - Расчет наличными, на месте!
       "Чего же лучше!" - чуть не закричала я.
       А потом все пошло не то, чтобы не туда, а просто кувырком через тумбу! На которой сидела...
       - Сколько раз щелкнул? - спросил хозяин у мастера.
       - Сто кадров.
       - Выдержку какую ставил?
       - Одну трехсотую секунды, - также четко по-военному ответил фотограф.
       - Так, - представляете, заявляет этот куркулятор, - десять тысяч поделить на три тысячи шестьсот, умножить на сто, разделить на триста - восемьдесят семь. Центов. Получите доллар. Сдачи не надо!
       После такого облома и примчалась я. На итоговое сочинение. Стою перед классом, света не вижу, оправдываюсь, что деньги завтра принесу. Светка ехидно улыбается. А он опять где-то сзади подлетает, Андрей-воробей на ветке красивей, улыбка на ширине плеч!
       Ну, развернулась я и со всего маху его рукой навытяжку по щеке. Больно! Мне руку больно, - он не знаю, как там! Потому что входит уже наш Александр Николаевич, выводит на доске темы сочинения. Сажусь, уже вся из себя вдруг спокойная, и вместо какого-то светлого луча в тридесятом царстве, почему-то пишу на вольную...
      
       "И ТАК БЫВАЕТ
       Луч солнца был нежен, ласков и настойчив.
       Маленькая Фасолина старалась оставаться холодной и замкнутой, но его мягкие прикосновения ласкали ее, ничуть не оскорбляя достоинства, его теплые слова и поцелуи проникали в самое сердце, и она вдруг с удивлением обнаружила, что с трудом расстается с ним по вечерам, а потом ждет, не дождется, когда он вновь появится утром, примет ее в свои ласковые объятия и осыплет всю своими нежными поцелуями.
       - О, как я люблю тебя! - шептал он ей. - Как бы мне хотелось, чтобы ты вся-вся была моей, раскрылась для меня!
       - Я люблю тебя! - отвечала Фасолина. - Я тебя очень, очень люблю! Но я не могу, я не должна этого делать!
       - Родная моя! - шептал он. - Фасолинка моя, любовь моя единственная! Я так счастлив и мне очень хорошо с тобой! Мне и т а к хорошо с тобой! Мне никогда не было так хорошо, я никогда не чувствовал ничего подобного и даже не знал, что может быть такое. Я никогда не предполагал, что может быть такая любовь, что может быть так хорошо. Мне постоянно хочется тебя. О, если бы ты могла быть моей! Потом мы пожалеем о своей сдержанности!
       - Любимый, родной, дорогой, хороший мой! - отвечала она. - Я знаю, что мы пожалеем, но все равно, мы не должны этого делать!
       Три месяца их нежной и чистой любви пролетели, как сон. А потом судьба разлучила их и разлучила навсегда.
       Фасолина оказалась в холодной земле. Луч солнца не мог пробиться к ней - он должен был жить в другом мире, он только мог пересылать ей свои теплые приветы. Они оба мучились из-за разлуки, но Фасолина, может быть, мучилась больше, а может быть, и не больше. Кто знает? Она думала о том, что теперь в ее жизни никогда не будет счастья, что зачем она была такой глупой, зачем она не отдалась своей любви, зачем она не сгорела в объятиях любимого?
       А потом пошел Дождь. Большой, жизнерадостный, радуясь тому, что существует и летит, мчался к земле, отражая в себе всю прелесть окружающего бытия. Он коснулся бархатной нежно-зеленой Почки и замер от переполнившего его чувства. "Я люблю тебя!" - сказал Дождь и нежно поцеловал Почку. Это была совсем еще молоденькая Почка, юная и наивная, и в "скворечье замоскворечья" впервые слышала дождевые проникновенные слова.
       Дождь задержался на Почке, он ласкал ее, но знал, что его путь лежит дальше, и они должны расстаться. Конечно, он мог остаться и прожить свою жизнь до конца с Почкой, но его тянуло к неизведанному. Расставание было горьким.
       - Хочу тебя! - шептал Дождь.
       - Возьми меня, я вся твоя! - трепетала Почка.
       Собрав всю свою волю, Дождь отказался принять этот величайший дар и... полетел дальше. А нежная Почка отдалась первому же следующему Дождю: "жди, когда придут Дожди, а уйдут, не жди"!
       Когда наш Дождь узнал об этом, ему стало горько и обидно. Он тогда еще не знал, что самый длинный (и самый нежный, самый счастливый) путь от любви и первой зародившейся страсти до удовлетворения этой страсти - это путь первой любви. А другие, если они будут, идут уже по проторенной дорожке, им легче и... может, слишком легко... так, что и любви не остается.
       - Так вот они какие! - воскликнул наш Дождь и упал на другую Почку с полной решимостью идти до конца.
       На другой Почке были следы Дождей, прошедших раньше, но она была зеленой и упругой, она знала любовь и томно отдавалась ласкам. Дождь познал прелесть удовлетворенной страсти и, горячо поцеловав Почку на прощанье, излился дальше. Так он лился с Почки на Почку, любя всех и не любя никого, уверенный, что другой любви нет и не может быть на свете.
       - Хочу тебя! - говорил он каждой новой Почке и, чаще всего, этого было достаточно. В тех же случаях, когда Почка при этих словах не отдавалась ему, он добавлял:
       - Люблю тебя, родная моя, хорошая! Как хорошо, что я тебя встретил! - и эти слова действовали всегда, так что наш Дождь уверовал в их магическую силу и заучил, как программу любви.
       А потом, оставив б?льшую часть своего "я" по разным Почкам, Дождь попал на землю и, просочившись сквозь трещину, очутился рядом с Фасолиной.
       - Хочу тебя! - привычно сказал Дождь и заключил Фасолину в свои объятия, из которых та с большим трудом вырвалась.
       - Люблю тебя!.. - сказал Дождь и снова потянулся к Фасолине.
       - Но я не люблю тебя! - удивилась Фасолина.
       Дождь задумался. Фасолина была толстой и круглой и тем отличалась от изящных и тонких податливых Почек, которых Дождь привык любить, и в этом смысле она казалась ему не интересной. Но, с другой стороны, у Фасолины была гладкая белая приятная кожица. И потом она держалась так недоступно, а Дождь не привык отступать. И Дождь перешел в длительную осаду.
       Он шептал Фасолине те слова - "родная", "хорошая" и пр., - которые, он знал по опыту, должны были подействовать. Изредка он касался Фасолины легким поцелуем, и эти прикосновения и слова согревали Фасолину, хотя она и знала, что сам Дождь холоден внутри.
       Фасолине было уже хорошо от того, что она не одинока, что есть с кем говорить, раскрыть свою душу, рассказать о своей любви, о которой раньше она никогда никому не смела говорить. Дождь же столько в жизни видел, столько знал! В его богатой впечатлениями душе обычный мир отражался красивой сказкой, с ним было интересно.
       Дождь все разглядывал Фасолину. Уже развернув в полную силу свою испытанную программу любви, все еще сомневался: а стоит ли Фасолина этих усилий? Может, она не так уж хороша? И что в ней особенного? Эти странные сомнения не давали ему покоя. Но, сомневаясь, он, на всякий случай, шептал привычные слова.
       Фасолина вдруг обнаружила, что вся она со всех сторон окружена, что Дождь обхватил ее и крепко сжимает в своих объятиях, и, главное, - ей это приятно, ей хорошо и покойно. И она отдалась новой любви со всей накопившейся страстью.
       Дождь, просачивался в глубь ее тела, и, наконец, Фасолина, разбухнув и размякнув от неги и ласки, раскрылась! Это был настоящий праздник любви. Индивидуальность Дождя исчезла в этой любви так же, как и индивидуальность Фасолины: теперь они представляли одно целое. Дождь забыл о том, что ему хотелось раньше, чтобы любовь с Фасолиной была только эпизодом в жизни, он забыл о себе так же, как и Фасолина о себе: они теперь говорили и чувствовали только - "мы".
       Дождю теперь ничего не нужно было, кроме Фасолины и их любви - единственного настоящего чуда жизни. Хотя если бы Дождь с самого начала знал, что так закончится, разве бы он пошел на это? Нет, конечно.
       Она поняла это и оценила, как редкое счастье, которое не всем дано, которое могло пройти мимо нее, и она могла бы даже не узнать о том, что т а к м о ж е т б ы т ь..."
      
       Сгоряча, рука болит, а написалось. Наболело?
       После урока Андрей опять со смехом тут как тут, а меня боль уже не коготками рвет, - слезы катятся. Куда я теперь поступлю? В универ? Или травмпункт? Понял это воробей, туда и потащил.
       Хирург осмотрел руку-то:
       - А он придет челюсть вправлять? - спрашивает.
       Узнал, что нет, что ему хоть бы хны, объяснил:
       - Сильное растяжение. Я вам парафин, десять сеансов выписал, походите обязательно, руку не травмировать, поберечь в теплом!
       Вот тебе и... Я сидела в процедурной, тепло парафина успокаивало не только боль. Подумалось: "Откуда она взялась, Любовь-Эрот-Эрос? Древние утверждали, что родилась. То ли от Ночи и Эфира, то ли от Ириды и Зефира, то ли от Афродиты с Ареем... Неправда. Не могло быть у них никакой любви до рождения Любви... Но откуда тогда она, Любовь?"
       Тянуло в сон. Я теряла ощущения реального, постепенно превращаясь в Фасолину! И почему-то вся тепло светилась. Как блеснула бы Светка - первый раз в жизни от меня так далеко отъехала крыша!
       И то ли из сна, то ли из недавних размышлений над сочинением, ясно и бесповоротно возникло неодолимое желание - узнать, откуда она взялась, Любовь, вместе со своим чистым Лучом солнышка. Сегодня, сейчас! Зачем мне разные умелые Дожди завтра?
       Когда зазвонит таймер, и войдет Андрей, я знаю, что скажу:
       - Солнышко, я хочу быть твоей...
      
      
       Инородцы
      
       Сомнений червь, увы, не скоро
       Источит яблоко раздора!..
      
       В нашем монолитном - площадка девятого этажа. На этой стороне - наши, а на той - ихние живут. Инородцы. Узкоязычные.
       Нынче утром малышонка ихнего в лифте поймали. Ничего по-нашему не сечет. Ни тебе - калбу, ни себе - дуону! Научили. Не все слова, правда, понимает, но уже ходит, декламирует:
      
       "Беги, Вильняле, в Вилию,
       А с Вилиею в Немунас,
       Скажи: "Отчизну милую,
       Как солнце, любят все у нас!"
      
       Другие наши заинтересовались:
       - Как тебя зовут?
       - Петя.
       - Молодец, давай повторяй, повторяй, Пятрас!
       Пять раз и повторил...
       И только, было, вздремнуть легли - ор, визг. Нашего уволокли инородцы балахманные.
       Туда-сюда, а уже его облапошили, всякой матуевине от "е" до "х" обучили!
       Наши им - через площадку:
       - Ах, вы бродяги! Распокупанты недоколыханные! Вы это что же, это, а?!
       - Что - что? - варнякают.
       - Да у вас, что - вся совесть последняя, японский бог, на сакуру вышла? Нашего, коренного, своему могучему учите?!
       - А вы, что - нашего? Эвон до сих пор пацан по-вашему стихами в туалете давится!
       - Ну, что вы за безмозглые? Дак ведь мы вашего иноязычника своему научили. А вы-то - совсем нашего! Ну, тупари валяные без кнута и вождей!
       А эти ихние, беспонятные-то - шары вылупили, блымают себе, лыбятся. Вот до чего народ бесстыжий: одно слово - инородцы. Уродятся же такие!
      
      
       Ох, уж эта юность!
       Молодость - чудесная вещь. Сущее преступление - отдавать ее детям, чтобы те тратили ее попусту. Дж.-Б. Шоу
      
      
       И действительно... Отдавать тем, у которых ни профессии, ни прав, ни денег, только сексуальная ориентация!
       "Наша молодежь любит роскошь, она дурно воспитана, она насмехается над начальством и нисколько не уважает стариков. Наши нынешние дети стали тиранами, они не встают, когда в комнату входит пожилой человек, перечат своим родителям. Попросту говоря, они очень плохие".
       "Я утратил всякие надежды относительно будущего нашей страны, если сегодняшняя молодежь завтра возьмет в свои руки бразды правления, ибо она невыносима, невыдержанна, просто ужасна",
       "Наш мир достиг критической стадии. Дети больше не слушаются своих родителей. Видимо, конец мира уже не очень далеко".
       "Эта молодежь растлена до глубины души. Молодые люди злокозненны и нерадивы. Никогда они не будут походить на молодежь былых времен. Младое поколение сегодняшнего дня не сумеет сохранить нашу культуру".
       Сколько умных и неравнодушных к судьбам общества людей могли бы подписаться под этими горькими словами. Между тем, под первой цитатой уже есть довольно авторитетная подпись - Сократа (470 - 339 годы до нашей эры).
       Вторая изречена Гесиодом (около 720 года до нашей эры).
       Третье высказывание принадлежит одному египетскому жрецу, жившему за 2000 лет до нашей эры.
       Четвертая цитата обнаружена на глиняном горшке, найденном среди развалин Вавилона. Возраст этого горшка - свыше 3000 лет...
       Ничто не вечно под луной. Если не считать нескольких вещей, среди которых вечно цитируемая проблема отцов и детей. Продукт прошлых веков, у которого, на удивление, не истек срок давности...
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       0x08 graphic
       Мы вопрошаем и допрашиваем прошедшее, чтобы оно объяснило нам наше настоящее и намекнуло о нашем будущем. В. Белинский
      
       Уважаемый читатель! Здесь Ты сможешь поставить собственную оценку конкурсным произведениям:
       - И будет вечно длиться путь
       - Притчастный веку клеветон
       - Давным-давно крылатые
       - Живописание живописца
       - Из сафьянных портфелей - Таранные вагоны
       - ТЭЦ - не паровоз
       - Аллегрины
       - Товарищизмы
       - Парарельсные миры
      
       И будет вечно длиться путь
       Ничего не бывает без начала, и все начинается с дороги. Восточная поговорка
      
       Под лежачий камень и вода не течет. Человечество не могло существовать, не передвигаясь. Даже сказочный Иванушка-дурачок верхом на печи по лесам-полям ездил. А чем самодвижущая печь не паровоз? Движется. Труба. Из трубы дым. Может быть, это Иванушка и изобрел первый паровоз?
       И все-таки нет Иванушке настоящего уважения и почета. Не поставлен ему памятник, не висят в учебных кабинетах школ и универов его портреты, не справляют его юбилеев. И причина не в том, что Иван-дурак личность сказочная, но и в том, что придумки его тоже сказочные и что, как в сказке сказывается, дела не делаются.
       По бездорожью передвигаться хотя бы для соседского общения было невозможно. И пешие и конные, на слонах и верблюдах, а по снегу - на собаках и оленях люди тяжелым трудом долгими веками торили дороги. И в конце концов убедились, что "Via - vita": дорога - это жизнь.
       Величайшее изобретение каменного века - колесо - свалилось человечеству на голову случайно, и поэтому стоило не одной жизни: в самом деле - камни потяжелее снега!
       Многим каменные диски с дыркой посередине попадали не только по бестолковке с перхотью от спиленных рогов, а и в руки. И многие тогда вставляли в дырку палки. Но не все из многих вращали эти камни на палках, тем более, катая по земле.
       Некоторые додумались взяться за обе стороны палки, совсем немногие - округлить края отверстия и поверхность катания диска. И только кто-то один прикрепил к оси две длинные палки - получилась первая в мире тачка!
       Конечно, первое колесо даже в принципе имело не менее трех недостатков. Во-первых, оно было мало управляемым - катилось, куда само хотело. Правда, если его метко пустить с пригорка, то неслось на головы тех, кто был у подножия!
       Во-вторых, опережало скорость мысли тех, кто его катал - за ним было не угнаться, а, прибежав, наконец, туда, где оно наворочало, можно было оказаться в битых. Вот откуда еще пошли выражения - "набитый дурак", "круглый дурак"! Вот еще откуда пришли в Россию две беды - дураки и дороги!
       И, в-третьих, колесо, давая возможность человеку передвигаться быстро и далеко, воленс-неволенс породило так называемую жажду странствий, охоту к перемене мест, которая уже граничила с бродяжничеством!
       Поэтому сначала первобытное большинство надолго задумалось, нужно ли ему это?
       Дескать, куда нам торопиться? Разве здесь не прекрасно, в нашей стороне?
       Вон вдалеке идет стадо мамонтов. А вон пасутся олени. Летают птицы. Каменный топор изобретен. Мы разжились шкурами. Научились добывать из камней огонь, высекая искры.
       Нам известно, что Солнце рождается утром, каждый раз новое, и умирает вечером - точно так же рождается весной цветок, чтобы осенью умереть зрелым плодом. Земля плоская и у нее есть край. Остановимся же, чтобы с этим колесом не свалиться с края в бездну неизвестности!
      
       Бездна, как разинутая пасть -
       Не упасть, не упасть, не упасть!
      
       Но ничто уже не могло удержать любопытных от желания самому удостовериться, есть ли край Земли? А когда и вовсе поняли, что Земля круглая, то не только стали молиться колесу, но для тяжелеющих тачек стали строить дороги: грунтовые, деревянные, каменные.
       Появились и колейные. В камнях продолбили две глубокие параллельные борозды для колес повозок. В рудниках ладили дороги из деревянных рельсов, по которым передвигали деревянные повозки. Оттуда вылезло на свет и пошло слово "трамвай" - бревенчатая дорога.
       В конце 30-х гг. XVII века деревянные дороги стали заменять металлическими. Это были чугунные плиты с желобами для чугунных тележечных колес. А в 1767 году Ричард Рейнольдс уложил на подъездных путях к шахтам и рудникам Колбрукдэйла стальные рельсы в сечении по форме буквы U.
       Для передвижения возов и тачанок сначала человек впрягался сам, потом захомутал лошадей. Конную тягу организовали и по первой в России рельсовой дороге, построенной в 1809 году на Змеиногорском руднике алтайским изобретателем П. К. Фроловым.
       Долго не могли предотвращать сходы колес с рельсов. Затем вполне удачно у первых стали применять реборды, у вторых - грибовидную форму. Тогда, не будь дураками, задумали поставить на рельсы и самодвижущиеся телеги - паровые.
      
       Покатилось по дорогам сто колес,
       Появились поезда и паровоз...
      
       В 1803 году английский горный инже­нер Ричард Тревитик построил первый в мире сухопутный пароход "Нью Касл". Он смело пустил свой дилижанс "сталь по стали" и гладкими колесами по гладким же рельсам, что считалось до него невозможным из-за недостаточного, будто бы, трения.
       Четырехосный паровоз (бочка на колесах) перевозил десять тонн груза или 70 пассажиров в повозке со скоростью около 10 км/час. Повозка по-английски waggon, отсюда пошло - вагон. Как и наша идиома времен всемирно известного почтальона Печкина из Простоквашино - "вагон и маленькая тележка": паровоз рядом со своим возом выглядел малышом. "А если кто на кого не колесо, а бочку катит, то это уже контейнерная перевозка!"
       Через год в Лондоне построили первое испытательное кольцо, где Тревитик показывал свой паровоз, окрещенный очевидцами "Лови меня, кто сможет", на котором было можно прокатиться уже с "бешеной" скоростью около 30 км/час!
       Так двести лет назад гигантская туша мировых событий сначала неуверенно повернулась к паровой тележке, потом грузно ввалилась в прицепку, и только стыки запели стаккато под колесами удивленной истории.
       Великий Джордж Стефенсон в 1825 году лично провел первый поезд по первой в мире железной дороге общественного пользования одним из паровозов своей постройки, которому присвоил имя - Loсomotion.
       Слово это происходит от двух латинских: loсos - место и motio - движение, - и переводится, как двигающий (тянущий) по определенному месту (рельсам). И слово, и понятие живы до сих пор. "Думаю, это неплохое определение, поскольку оно абсолютно точно и ровным счетом ничего не объясняет", - очень уместно пошутил Карел Чапек.
       Вот как описывала катание на паровом локомотиве одна английская актриса:
       0x08 graphic
    "...Небольшая веселая машинка состоит из печи и лавки, на которой помещается котел с водой... Дул резкий ветер, заставлявший меня закрывать глаза. Рядом со мною стоял бесстрашный Стефенсон. Я безумно влюблена в него и его машину".
       А вот рассказ одного из помощников изобретателя:
       "Сцена, имевшая место утром 27 сентября 1825 года, не поддается никакому описанию. Многие, принимавшие участие в этом историческом событии, всю ночь не смыкали глаз и были на ногах. Всеобщая бодрость и веселость, счастливые лица одних, изумление и испуг других разнообразили эту картину.
       В назначенный час процессия тронулась. Во главе поезда находился паровоз "Локомотив", управляемый создателем его; за паровозом следовали шесть вагонов с углем и мукой; вслед за ними - вагон, где помещались со своими экипажами директора и владельцы дороги; затем - двадцать угольных вагонов, приспособленных для пассажиров и переполненных ими, и, наконец, шесть вагонов, нагруженных углем. Впереди паровоза ехал верховой с флагом.
       По обеим сторонам дороги стояла огромная толпа народа, многие бежали за поездом; другие верхом на лошадях следовали за ним. Путь имел небольшой уклон к Дарлингтону, и в этом месте Стефенсон решил испытать мощность паровоза; дав сигнал и очистив путь, он увеличил скорость поезда до пятнадцати миль в час. Когда поезд прибыл в Дарлингтон, оказалось, что в вагонах было 450 пассажиров, а вес поезда составлял 90 тонн".
       Вот откуда, оказывается, пришли наши выражения: "Бежать впереди паровоза" - и - "Уважаемые пассажиры, выгружайтесь живо, если живы!"
       Россиянцы первую "железку" общественного пользования между Санкт-Петербургом и Царским Селом открыли 30 октября (11 ноября) 1837 года. В 1851 году было завершено строительство магистрали Санкт-Петербург - Москва. Общая протяженность железных путей в мире приблизилась к 100 тысячам километров.
       И рельсы на стыках, маятниково стуча, соединили пространство и время, прошлое и будущее, реальность и надежды. И до сего дня при пересечении железной дороги ее умопомрачительная длина никому не только не омрачает жизнь, но на многое воодушевляет.
       Появление паровоза расценивали как подлинное чудо. В "Попутной песне" у Николая Кукольника: "Дым столбом, кипит, клубится пароход..." У известного американского поэта Уолта Уитмена в поэме "Локомотив зимой" прямые пророчества:
      
       Ты - образ современности!
    Символ движенья и силы!
    Пульс континентов!
      
       А вот об этом же на аллегорической картине "Рождение железной дороги": изображена повозка, которую тянет по рельсам пухлощекий карапуз. На тележке - его родители: смуглый бородатый мачо (не путать с чмо!) страстно обнимает вырывающуюся у него из рук рыжеволосую молодицу.
       Мужчина символизирует огонь, женщина - воду, младенец - рожденный от борьбы и сближения стихий пар. Все вместе - это рождение паровоза, движущегося по рельсам прогресса, это развитие железнодорожного транспорта.
       0x08 graphic
    Чего родители ни прочат, -
       Свой путь, как веру иль мораль,
       Искать самим. Все дни. Все ночи.
       И выбирать - так магистраль!
       Из класса школьного - в рабочий,
       От книг - на рельсовую сталь,
       Где поезда поют-грохочут,
       Для всех распахивая даль!
       Из класса школьного - в рабочий,
       Где перед каждым - Магистраль!
       Картина написана в 80-х гг. позапрошлого столетия выдающимся польским художником Матейко (Matejko) Ян-Алоизий (24.06.1838 - 1.11.1893) и сегодня в числе одиннадцати картин цикла "Триумф прогресса" - мы с отцом видели! - находится в актовом зале Украинского национального университета "Львiвська полiтехнiка".
      
       Притчастный веку клеветон
       "Наш паровоз вперед лети..." -
       Нет никуда ему пути -
       Стоит в музее, как вещдок
       Того, что пар ушел в гудок!
       Построили в России первую железную дорогу. Паровозы, как до этого рельсы и протчие железные агромадности, заказали за гра­ницею. Пока же, при наличии отсутствия, груженные всякой дребезденью вагоны и маленькие тележки прокатывали по колесопроводу грустные лошадки.
       То-то Козьма Прутков истинно посмеивался: "И при железных дорогах лучше сохранять двуколку"!
       Но в один краткий Божий день месяца моктября все изменилось: другие, ломовые, лошади привезли на долгих платформах два черных, ровно вороненых, паровозика.
       - И-го-го! - заржали раскованные железнодорожные лошадки. - Наконец-то отдохнем от материльно-производственных отношениев. Шутка сказать, все копыта остекливши, и хватит головой трясти. А пущай-от сии чужездранности с наше в упряжке попароходют, нашу изводительность труда подымят!
       - Браво! - запилищали, бросая вверх чепчики, счастлифые и тугокорсетные дамы. - Наконец-то будем опаздывать в грандеву не на смердящих клячах, а на заморских паровых дилижанцах, блестящей мечте самоуродков Стефенсонов!
       - Ура! - закричал усатый панбарон Крейцкопф-Дымкевич, начинальник дровотуара между мыльнопильным и пеноваренным заводами. - Наконец-то я стану начальником железной дороги!
       И только паровозики не радовались, потому знали - ужо предстережет их не просто тяжелая, но весьма ответствующая работа. А пока их сполозили по ошкуренным бревнам прямо на ржавые рельсы, где под противным мел­ким дождем паровозикам стало холодно и одиноко.
       Тоже мокрый на своем недалеком пьедестале Аболон Полведерский, тот, из первых статуйных, а не рубленных Зарубом Цитадели, еще наибольше расстроил. Говорит:
       - Правду баяли, что в энтим городу с одной стороны море, с другой - горе, с третьей - мох, а с четвертой - ох!
       На что паровозики дружно со своей четвертой стороны охнули в ответ и порешили: пока дров не наломаете, а никакого взаимно душевного тепла не дождетесь.
       На другой день пришли четыре бородатых мужика. Предвозвышался над коими с аглицким бедантизмом голощекий спец в тужурном обличии и толстых щиглетах с железными набалдашниками, чтобы футы нигде ни на что не напороть.
       Работники сей момент наломали сключительно тверезовых дров, накачали воды в ходуны-самовары и развели огни. Потом машинисты отнеслись к легкуляторам, а помощники рассимфонили медные топки до трубного светения, чтобы из винтелей и ссальников аж зашипел и заклубился пар.
       На пар сбежались напарники, и закутанный в мерблюзью непромокаблю с новошитыми рыгалиями Крейкцопф-Дымкевич прокричал:
       - Ну, с Богом!
       И паровозики почимчиковали сцепляться с многосестными вагон-каретами. Голландные дамы (меж ими даже конягини Заголицыны, Бесстыжево-Рюмкины и протчие) и многоважные господа уже предъявили платформенным кондукторам гравурные латунки, по названию билеты, и от сделавшейся от неудобствиев меланхолии взахивали под валдахинами в ожидацыи лучшей участи.
       На дороге к той поре было: две немалые станцыи по концам ее и один весьма пустонаселенный разъезд - посередке, называемый Сарским селом, по имени бывшей владелицы земли лифляндской бараннессы Сары. И тут с двумя переводными встрелками управлялся местного блаогородного происхождения встрелочник Лыконевяжный.
       После уже, через время, начальствующие немцы прозвали его Флюгаркиным. Потому что первым поусердствовал прибить на свои встрелки металлические крылышки, от коих образовались зело удобные путейцам указатели - флюгарки.
       Да, вот еще - сей довольно соразмерно сдал экзамен на должность. Залюбопытствовали:
       - Расстояние между станцыями шесть верст пароходный бегунец одолеват за тридцать минут. Обсчитай, братец, с какой такой вскоростью мчится он по перегону?
       - Вопрос не из легких-с...
       - Пожалуй, ага... из другой субстанцыи, из ума разжижения. Однако конфузиться нечего, всего репликацыи здеся - решить задачку с однем неизвестным...
       - Дык-с, ваши благородия, спорить не смею и должен ответствовать, а токмо долбице умножения механической науки не обучен и со всеми известными не решу!
       Сейчас меж мундирами цвета упавшей в обморок лягушки пошла понтировка чужеумными фразностями: мол, куда темному мужику далее супружней уложели, коя одна и есть его долбица умножения себе уподобных.
       Тогда панбарон Крейцкопф-Дымкевич, сделав уединенцыю, словил осеннюю муху и с амбицыею вопросил:
       - А разгадай, глюпы мужик, жива или нет уже сия истота у меня в кулаке?
       - Ваше высокоблагородие, господин путейуправляющий, в сожалении, истинный на сей вопрос ответ никаких верояцыев иметь не достоин. Скажу - жива, вы раздавите муху. Скажу - нет, вы персты раскроете, она улетит... Все в ваших руках!
       - О, тонки ремюзе, умны шеловек. Поверстать ему тугамент встрелочного штата да по оному - все гумаги нащет картузного и протчего вещевого удовольствия!
       Перекрестился Лыконевяжный мужик: "Сто лет вам здравствовать и столько же на карачках ползать!" И вот ладит себе казенным выньструментом флюгарки, на рельсовом сугибе остряки всякие да полозья коломазью с олеонафтой для блезира мажет.
       Глядь - бежит с шуйцевой руки паровозик с каретами из Санкт-Петербурга и приветливо посапывает. Лыконевяжный-Флюгаркин построил ему встрелку на проход и тоже привет этак ручкой сделал. Паровозик ко всякому довольствию и пробежал себе.
       Лишь воробьи, попрыгавши, удивительно огорчились: шуму и вони - не то, что после лошадок - много и густо, аж в нос не пролазит, а корму - никакого! Да обещавший целовальнику рассчитаться жизнью проходимец вздохнул: "Лучше поздно, чем никогда!" - и, глядя вслед господским каретам, решительно сложил голову на теплые рельсы.
       Тут встрелочнику собственная без всякой мансипации баба узелок с харчишками доставила. Который до се тормозком обзывают. Затем что всякое дело сим тормозком тормозится. Тем паче, ежели с плакончиком. Не сумасгонки, а в честь гостюдарственного вмеруприятия - монопольки. Невзирая, что вообще-то лыконевяжный Флюгаркин - не пил мало, не пил много, но пил врезус-фактору средственно.
       А только протер зенки через время встрелочник - леворучь опять паровозик тот же, будто на ватке с дымом да паром, на него с каретами на хвосту летит!
       - Что за притча? - почесал свое остолопство встрелочник. - Когда се он спроворился возвернуться и вдругорядь - "я не я, дорога не моя!" - сюды причухать?
       Отворотился, было, одесную, весь из себя от неожиданса в сердцах, - и там черный паровозик желто-голубые вагон-кареты бело-сизым дымком, ровно гривой, омахивает!
       Обратился ошуюю - паровозик! Зырнул одесную - паровозик! Ни в жисть, какая осталась, Флюгаркину в дискурс не въехало бы, куда встрелки ладить, кабы не въехал по хареусу случившийся сзади локомотивмейстер и боксер, заморской нацыи спец давешний и тем часом аромашки да грибамбасы искать расхотевший.
       Встретили сей минут паровозик с правильной руки на боковые рельсы на скрещении постоять. А левый паровозик от невских прешпектов по ходам пропустили. Потому в его вагонах в пломбисментах уж, замуж, невтерпеж вовсе исплескались.
       Мастер мастить начальству дал для хэппиэнду встрелочнику леща по шеям, и уехал с отдохнувшим паровозиком к столичным крадоначальникам. А может - в кабынет самого всея Руси анпиратора Николая I Палкина самодержца.
       Помазанник часто высочайшим инкогникто любил знать, не чинят ли бесчинств чины небеспричинно. Азбуки у Морзе еще не было, и посылали не телеграммы, а у полно моченных, которые выезжали полномолчными, а на местах уже расходились по мордАм хлестаковыми.
       Наутро прискакали с флигельными адъютантами, денщичными и нахт-ундерами облегченные властью и наряженные графья: русские - Блинкендорф, Криклихель, Кисельвроде и румынский - Отодракула. Побежали по всем кривоулкам отряженные свистовые, дык в моргновение по сопатке и выволокли встрелочника:
       - НА тебе, пьянь худая, густаперчеву таблетку против оплексии в рот. Да рихоточную кисть да цынк-коробью со шкиперским белилом в клешни. Беги пока паровозики разгорячаются, чтобы их как-нито - сам изрещи, как - ометить, чтобы не смел, каналья, другой с однем путать!
       Ударился, запыхавшись, к паровозикам Флюгаркин встрелочник, а соседные оченевидцы из любопытной публики - те и досе не добежали, потому с непривычки, увеличивая беспорядок, ходули по дороге рассыпали и по кумветам ниц повалились.
       Прибыл виноватый к местности, где отстройкою зачат был паровозный сарай, приступил к одному паровозику да и вывел на боках: "Проворный". И на другом паровике вывел уже четыре буквицы прозвища собственного "Стремительный", когда с исподней канавы машинист вылез:
       - Что же ты, такой-сякой, кувшинное рыло, сволочь, быдто нимфозория, ползашь? - словил встрелочника за волосья и начал туда-сюда трепать так, что светошь полетела. - Сейчас кончай, не то... и то уже все господа на ораторию настрополились!
       Пришлось споро башкобитому Флюгаркину две буквы "ла" приставлять, чтобы по крайности "Стрела" образовалась. Наконец факт замечательный и вышел, что встрелочник виноват в первых собственных именах паровоза Проворного и - ну, фулюганный крестник! - паровозихи Стрелы.
       А когда вскорости с Балдийской буфты привезли третий паровозик, то окрестили его ассонансно - Львом - из-за дымной гривы позадь широкой, ровно голенище, трубы.
       У четвертого - дымоотбойные крылья относили на ходах весь дым высоко в поднебесие, и название ему романтически дали Орел. Пятый и шестой - были таких ограбаритов, что имена за сим исторически получились Слон и Богатырь. И так и далее...
       Все это было бы смешно, когда бы не было. Так грустно, увы, что не вельми преложная притча вышла. "Лживы будем - не помрем, - врали дохложители, - пройдут годы..." - и оказались правы - годы прошли. И многого не стало.
       Потому что, когда все считают себя правыми, жизнь идет криво. Немозвожно стало впредь и доныне поименно отличать паровозы от паровозих или, хужее того, от себе подобных, или еще как.
       Потому - в прогрессию ударились: стали клепать сухопутные пароходы и пароходки тыщами. И чем более их на колеса ставили да по рельсам во все поршня разгоняли, тем больше романтических изъянов обнаруживалось в главных узлах любых машин - в головах инженеров.
       Тем более забывали оне, что зваться этак стали от греческого слова "инхениос" (изобретательный, склонный к фантазиям, гений) и аглицкого "инджин" (чудесная, фантастически необычная), как замечтательно окрестили паровую машину.
       Чем более сии думозвоны съезжали в многоисчислие, тем вернее в своем коллективизге и доехали. До повреждения нравов дымогогией, когда курящие с рождения локомотивы века пара так без собственных имен и пали в трупномасштабных скопищах от невидимой ферроватой коррозии или сгорели в ацытеленне огненной от сварливого резака.
       А там - и до капитала, мраксизма и немократии, когда безыменные локомотивы века электричества также, отродясь, без собственных имен ездиют и краску экономят, и встрелочники и протчие плутейские чины никак-то их не кличут, а скучно по отличным буквицам да цифири глазифицыруют...
      
      
       Давным-давно крылатые
       Исстари известны крылатые слова. Которые еще и ходячие, стоячие, лежачие - в зависимости о того, в каком положении находятся читатели.
       Какие события им предшествовали в обозримом пространстве и времени? Откуда вошли-залетели они в нашу речь?
       Ответы о происхождении некоторых из них оказались на стыке анекдотиотизма известных событий истории Отечества российского и воображения недовольного неизвестностью автора этих кратких заметок.
      
       ***
       Во время коронации Анны Иоановны, государыня пришла из Успенского собора в Грановитую палату и уместилась на трон. Но когда вся свита, наконец, успокоилась вокруг, императрица неожиданно встала и с важностью сошла со ступеней.
       Что такое? В церемониале оного действа указано не было!
       Под изумленными взглядами царедворцев Анна прямо подошла к князю В. Л. Долгорукову, взяла его за длинный нос, уставила палец другой руки на портрет Ивана Грозного и повела сего члена Верховного тайного совета по кругу. После того, остановясь против портрета, грозно спросила:
       - Князь Василий Лукич, ты знаешь, чей это образ?
       - Знаю, матушка государыня!
       - Чей же он?
       - Царя Ивана Васильевича, матушка.
       - Ну, так знай и же то, что хотя баба, да такая же буду, как он! Вас, семеро дураков, сбиралось меня дурачить, так я тебя прежде ВОКРУГ ПАЛЬЦА ОБВЕЛА. Убирайся сейчас в свою деревню, и чтоб духом твоим не пахло!
      
       ***
       - Знаешь ли ты, Алексееич, - сказал однажды шут И. А. Балакирев государю при многих чиновниках, - какая разница между колесом и стряпчим?
       - Большая разница, - сказал, засмеявшись, Петр I, - но ежели ты знаешь какую-нибудь особенную, так скажи, и я ее буду знать.
       - А вот видишь, какая: одно криво, а другое кругло, однако это не диво, а диво, что они, как два братца родные, друг на друга похожи.
       - Ты заврался, Балакирев, - сказал государь, - никакого сходства между стряпчим и колесом быть не может!
       - Есть, дядюшка, да и самое большое.
       - Какое же это?
       - Такое, что и того и другого НЕ ПОДМАЖЕШЬ - НЕ ПОЕДЕШЬ!
      
       ***
       У Антонио Педрилло, придворного скрипача петровских времен, захворала жена. Лечивший ее дохтур спросил как-то:
       - Ну что, легче жене? Что она сегодня ела?
       - Редьку, - отвечал музыкантер.
       - Превосходно! Лишь бы не сладкое, которое ей решительно и противно нельзя. Ела с аппетитом?
       - Нет, с хреном, - изъяснил Педрилло.
       - Ну, - ХРЕН РЕДЬКИ НЕ СЛАЩЕ!
      
       ***
       На звон колокольчика Екатерины II никто из прислуги не явился. Она пошла из кабинета в уборную и дальше и, наконец, в одной из задних комнат увидела, как истопник усердно увязывает толстый узел. Оглянувшись на императрицу, злодей оробел и упал на колени.
       - Простите мя, Ваше Величество!
       - ПОВИННУЮ ГОЛОВУ И МЕЧ НЕ СЕЧЕТ, да что ж такое ты сделал?
       - ТО И ВИНА, ЧТО ПОПАЛСЯ. Вот матушка-государыня: набил торбы-то всяким добром из дворца. Тут и жаркое, и пирожное, сколько-то бутылок пивца и фунта три конфект для ребятишек. Отдежурил ночную, себе домой и навострился...
       - Да где ж ты выйдешь?
       - Дык вот здесь, по эфтой лестнице.
       - Тут встретит тебя обер-гофмаршал, и я боюсь, что детям твоим ничего не достанет. Возьми-ка свой узел, иди за мной.
       Через залы вывела она его на другую лестницу, отворила дверь:
       - Ну, ОДНА НОГА ЗДЕСЬ, ДРУГАЯ ТАМ!
      
       ***
       - Никогда я не могла хорошенько понять, какая разница между пушкою и единорогом, - говорит Екатерина II какому- то генералу.
       - Разница большая, - отвечает специалист, - сейчас доложу Вашему Величеству. Вот изволите видеть: пушка сам по себе, а единорог сам по себе.
       - А, теперь понимаю! КАЖДОМУ СВОЕ: КАК ЗОВУТ, ТАК И ОБЗЫВАЮТ!
      
       ***
       Английский посланник лорд Витворт подарил Екатерине Великой огромный телескоп, которым она очень восхищалась. Придворные, угождая государыне, друг перед другом спешили наводить инструмент на небо и уверяли, что довольно ясно различают горы на Луне.
       - Я не только горы вижу, но даже лес, - сказал генерал С. Л. Львов, когда очередь дошла до него.
       - Вы возбуждаете во мне любопытство, - произнесла Екатерина II, поднимаясь с кресел.
       - Торопитесь, государыня, - продолжал Львов, - уже начали рубить лес, вы не успеете подойти, а его не станет... - бросился вон от телескопа и полетел со ступенек.
       Екатерина рассмеялась и, возвращаясь на свое место, сказала:
       - И поделом тебе, забавник: ЛЕС РУБЯТ - ЩЕПКИ ЛЕТЯТ!
      
       ***
       В Государственном совете разбиралось дело о женитьбе князя Г. Г. Орлова на его двоюродной сестре Екатерине Николаевне Зиновьевой. Орлов, всегдашний недоброжелатель К. Г. Разумовского, к этому времени уже был в немилости, и члены Совета, долго перед ним преклонявшиеся, теперь решили разлучить его с женою и заключить обоих в монастырь.
       Один Разумовский отказался подписать приговор и объявил, что для решения дела недостает выписки из несуществующего "Постановления о кулачных боях". Все смеялись и просили разъяснения.
       - Там, - невозмутимо ответил К. Г. Разумовский, - наверное сказано, что ЛЕЖАЧЕГО НЕ БЬЮТ!
      
       ***
       Один иноземный генерал за обедом у А. В. Суворова без умолку восхвалял его так, что даже надоел и хозяину, и гостям. Подали жалкий, подгоревший пирог, от которого все отказались, только Александр Васильевич взял себе кусок.
       - Знаете ли, господа, - сказал он, - что ремесло льстеца не так-то легко. Лесть похожа на сей пирог: надо было его умеючи спечь, всем нужным начинить в меру, не пересаливая, ан мой Мишка-повар - никудышний льстец. Выходит - УХУ СЛАДКО, ГЛАЗАМ ПАДКО, А СЪЕШЬ - ГАДКО!
      
       ***
       Отец декабриста, Иван Борисович Пестель, сибирский генерал-губернатор, безвыездно жил в Санкт-Петербурге, управляя отсюда далеким краем. Это служило постоянным поводом для насмешек.
       Однажды Александр I, стоя у окна Зимнего дворца с Пестелем и московским генерал-губернатором, книжником, публицистом и автором комедий Ф. В. Ростопчиным, спросил:
       - Что это там, на церкви, на кресте черное?
       - Я не могу разглядеть, Ваше Величество, - ответил Ростопчин, - это надобно спросить у Ивана Борисовича, у него чудесные глаза: он видит отсюда, что делается в Сибири...
       - Да уж, - парировал Пестель, - не чета некоторым - СМОТРЯТ В КНИГУ, А ВИДЯТ ФИГУ!
      
       ***
       Генерал Е. И. Чаплиц говорил очень протяжно, плодовито, С ЧУВСТВОМ, ТОЛКОМ, РАССТАНОВКОЙ.
       Граф В. И. Апраксин, более известный под именем Васеньки Апраксина, приходит однажды к великому князю Константину Павловичу, при котором находился он на службе в Варшаве, и просится в отпуск на 28 дней.
       Между тем ожидали приезда императора Александра I. Великий князь, удивленный несвоевременною просьбою, спрашивает Васеньку, какая необходимость заставляет его отлучаться от Варшавы в такое время.
       - Генерал Чаплиц, - отвечает тот, - назвался ко мне завтра обедать, чтобы рассказать, как попался он в плен во время первой Польской революции. Посудите сами, Ваше Высочество, БЫЛЬ НЕ СКАЗКА, ИЗ НЕЕ СЛОВА НЕ ВЫКИНЕШЬ, раньше 28 дней никак не отделаюсь!
      
       ***
       Во времена царствования Александра I служили три родных брата Беллинсгаузены: первый - адмирал Фаддей Фаддеевич, второй - генерал Иван Иванович, третий - действительный статский советник Федор Федорович. А отца их звали Карлом! Как так?
       Случиться такое могло только в России. Фаддей воспитывался в морском корпусе.
       - Как тебя зовут? - спросили его при приеме.
       - Фаддей.
       - А по отцу?
       Плохо знавший русский язык Беллинсгаузен не понял вопроса, и, подумав, повторил опять:
       - Фаддей.
       - Пишите: Фаддей Фаддеевич!
       КАК СКАЗАНО, ТАК И СДЕЛАНО.
       И записали. То же самое произошло с Иваном, который стал Ивановичем, и с третьим братом - Федором свет-Федоровичем! Так их записали в корпусах, так выпустили в производство, так служили и умерли...
       Вот и понимай теперь, что ведь, правда, говорили и говорят - НЕ ВСЯКОЕ СЛОВО СТАВЯТ В СТРОКУ!
      
       ***
       Граф Федор Иванович Толстой, за пребывание на Алеутских островах прозванный Американцем, не всегда правильно, но сильно и метко говорил по-русски.
       Однажды за обедом, на котором Американец уже запевал с другими гостями на манер Фигаро из Россини: "Сыто, сыто, пьяно, пьяно!" - подали какую-то закуску. Толстой отказался. Хозяин стал угощать:
       - Возьми, Толстой, ты увидишь, как это хорошо. Тотчас отобьет весь хмель!
       - Но, Боже мой! - воскликнул Федор Иванович, перекрестясь. - За что же я два часа трудился? Нет, слуга покорный, хочу оставаться при своем: КТО ПЬЯН ДА УМЕН - ДВА УГОДЬЯ В НЕМ!
      
       ***
       Графоман, граф Дмитрий Иванович Хвостов был известен всей читающей России, произведения свои дарил не только знакомым, но даже станционным смотрителям. Но нет того плохого стихокропателя, у которого не встретилось бы несколько строк, достойных памяти.
       Иван Андреевич Крылов сидел на лавочке в Летнем саду после обильной трапезы. Вдруг взбунтовавшийся кишечник позвал его хотя бы в кусты, а бумаги нет. На счастье увидел он приближающегося по аллее графа Хвостова. Крылов к нему:
       - Здравствуйте, граф. Нет ли у вас чего новенького?
       - Есть, вот сейчас прислали из типографии вновь отпечатанное мое стихотворение, - и подал листок.
       - Не скупитесь, граф, и дайте мне еще два-три экземпляра.
       Обрадованный неожиданным интересом, Хвостов исполнил его просьбу, и Крылов с добычей поспешил в кусты. Сидя здесь, прочитал Иван Андреевич запомнившееся и потомкам: ПОТОМСТВА НЕ СТРАШИСЬ - ЕГО ТЫ НЕ УВИДИШЬ!
       А, управившись со своей нуждой, провозгласил: УМЕНЬЕ ВЕЗДЕ НАЙДЕТ ПРИМЕНЕНЬЕ!
      
       ***
       Чревоугодие Крылова было известно. Александр Михайлович Тургенев, пригласив его на званый обед, вместо полагающихся четырех блюд призвал - для изготовления пятого - повара из Английского собрания, известного под именем Федосеича.
       Иван Андреевич расправился было с обедом, а тут появляется горою сложенное блюдо, изукрашенное зеленью и чистейшим желе. Крылов сделал изумленное лицо, хотя точно ждал сюрприза, и, стараясь придать искренний тон, заявил:
       - Друг милый и давнишний Александр Михайлович, зачем предательство сие? Ведь узнаю Федосеича руку! Как было по дружбе не предупредить? А теперь что? Все места заняты!
       - Помилуйте, Иван Андреевич, - отвечал Тургенев, - известно, НАТОЩАК НИЧЕГО НЕ ИДЕТ! Должно найтись местечко.
       - Для Федосеича трудов всегда найдется, а если бы не нашлось, то и в проходе постоять можно, - отшучивался Крылов.
       ...Потом он божился, что сыт до отвала. Хозяин приглашал заходить еще.
       - Всенепременно и в скором времени, - обещал Иван Андреевич, - НЕ ПОМНИТ СВИНЬЯ ПОЛЕНА, А ПОМНИТ, ГДЕ ПОЕЛА!
       - Ну, по совести, - улыбался Тургенев, - неужели вы, Иван Андреевич, так натощак и спать ляжете?
       - По совести, натощак не лягу. Ужинать не буду, но тарелочку кислой капусты и кувшинчик квасу на сон грядущий приму. ПРИНЯЛА БЫ ДУША, А БРЮХО НЕ ПРОГНЕВАЕТСЯ!
       - А полезно ль?
       - ЧТО В РОТ ПОЛЕЗЛО, ТО И ПОЛЕЗНО!
      
       ***
       При возведении моста через Неву забивать сваи были вынуждены несколько тысяч человек, что, не говоря о расходах, крайне замедляло ход работ. Искусный строитель генерал-директор С. В. Кербедз поломал умную голову и выдумал машину, значительно облегчившую бы и ускорившую этот египетский труд. Описание машины он представил Главноуправляющему путей сообщения и ждал, по крайней мере, благодарности.
       И граф П. А. Клейнмихель не замедлил "утешить" изобретателя. Станислав Валерьянович получил официальный и строжайший выговор: почему он этой машины прежде не изобрел и тем ввел казну в огромные и напрасные расходы!
       Поперек текста выговора Кербедз горестно написал: НЕ ДЕЛАЙ ДОБРА ЛЮДЯМ - НИКТО РУГАТЬ НЕ БУДЕТ!
      
       ***
       Как-то раз в Английском клубе морской министр А. С. Меньшиков подошел к П. Я. Чаадаеву со словами:
       - Что это, Петр Яковлевич, старых знакомых не узнаете?
       - Ах, это вы?! - отвечал Чаадаев. - Действительно не узнал. Да и что это у вас черный воротник? Прежде, кажется, был красный?
       - Да разве вы не знаете, что я морской министр?
       - Вы? Да я думаю, вы никогда и шлюпкой не управляли.
       - Так что? НАМ, ГДЕ БЫ НИ РАБОТАТЬ, ЛИШЬ БЫ НЕ РАБОТАТЬ!
       - Разве что так, - заключил Чаадаев.
      
       Живописание живописца
       Он стал художником. Всю жизнь не мог скрывать
       Того, что очевидно:
       Хорошую картину жалко продавать,
       Плохую - очень стыдно...
      
       За семь месяцев до рождения Гюстава Курбе ушел из семьи отец, за семьдесят франков - сестра. Матери же приспичило разрешиться им в новогоднюю ночь, а с утра начиналась такая субятница, что никто не запомнил, произошло это событие до или после нуля. Поэтому день рождения младенца стали отмечать дважды в год.
       Первое, что увидел Гюстав, была довольно небесплатная акушерская помощь, естественно, кверху ногами. Происходил очередной рост инфляции, поэтому начал расти и плод любви, даже некоторое время - без отрыва от пуповины. Несмотря на то, что родился не с той ноги, его своевременно и ухватисто спеленали и бережно, словно снаряд, положили на хранение к друзьям по счастью.
       С родительницей, будущей коммунаркой, считавшей, что вся жизнь есть последний и решительный бой, он познакомился, когда она вдруг зажала ему нос, чтобы новоявленный гений распахнул рот и начал всемирно известный процесс питания. К его удивлению, при обмене веществ никто никого не обманул, а родителей вообще не выбирают. Может, и было в его матери что-то такое, не очень разумное, зато доброе и вечное, и щекотное.
       Казалось, что теперь коротай время соской, смотри да впитывай. Оказалось - не казалось. Не все так просто в жизни, а в жизни великих, - тем более. Фамилия его отца была Courbet. Гюставу она не нравилась, но беззащитного ребенка заставили взять ее себе.
       И тогда впервые у него появился страх. Перед жизнью, перед сильными мира сего родственниками, которые сначала швыряли камни в невиновного аиста, а потом потребовали, чтобы их называли членораздельно и соответственно иерархии. Приставали с непонятными "а-а-а!" и "пись-пись-пись!", водили пальцами по деснам и совали туда ложку, приговаривая "ам-ам!"
       Дальше - больше. Вплоть до того, что, наконец, в процессе обогащения себя всеми знаниями, которые выработало человечество, Гюстав Курбе испытал то же чувство одиночества, которое позже стало присуще основоположнику экспрессионизма Эдварду Мунку.
       Когда неистово орущего индивидуя поставили в безвыходные условия глухого угла комнаты смеха, на прилегающих стенах плача появились его первые картины не маслом, а более естественными возрасту консистенциями aquentum kaki. Картины "Крик" и "Голос", положившие начало циклу "Серьезно писать стыдно".
       Жаль, но последующие шаги живописца не позволили продолжить этот прекрасно начатый видеоаудиоряд портретного скотства. Что делать, если на роду написано с грубыми ошибками?
       И. Крамской говорил о Р. Веласкесе, что тот писал обнаженными нервами. Обнаженный Г. Курбе звонко, будто в пустой таз, изливал в произведения неповторимые потоки не только нервной, но и выделительной системы. Потому, наверно, высокоодиноко стоя в искусстве, выделялся настолько, что у него не было учеников. Пока не научился ходить.
       И тогда, за много лет до, может быть, сладкой славы, он ушел из жизни своих близких и недалеких людей в даль действительности. Почему? Просто живой писец рано понял, что сейчас, сегодня - это вовсе не жизнь, точнее не настоящая жизнь, а лишь строительство будущей жизни.
       Став зрелым по Ф. Ницше, то есть, вернув себе ту серьезность, которой обладал в детских играх, он написал "Дробильщиков камней", "Похороны в Орнане" и голый шедевр "Происхождение жизни" (Гюстав Курбе, 1866 год, музей Орсэ, Париж), но ушел.
       Куда, зачем? За окном пусто, серо, невыразительно, и ничего, кроме будущего, не видно. Более того, ничего, кроме японского галстука "шире хари" не видно сегодня на знаменитой стене стиля "Порокко" в мемориальной квартире живописца. Ничего - и на другой.
       Впрочем, ничего и не слышно. Ни самого Г. Курбе, и ничего о нем. Где ты, мастер? Вязко висит вокруг тупая тишина. В ней - нет, как нет нам ответа...
      
       Из сафьянных портфелей
       Козьмы Пруткова за нумерами и с печатною золоченою надписью "СБОРНИК НЕОКОНЧЕННОГО N..."
       У меня не знания, умения, -
       У меня есть собственное мнение!
      
       Есть еще множество весьма замечательных, но разрозненных листков (с фр. - feuille, feuilleton - фельетонов) покойного, дающих полную возможность судить о неимоверной разносторонности его дарования и о необъятных залежах шутильсырья в голове столь давно утраченного нами сатирика и мыслителя.
       Из этих-то листков я, скромный ученик Фаддея и Козьмы, извлекаю пока три лучших и возлагаю их на алтарь общества, как ароматический цветок, с надеждой, что не одной слезой благодарности и сожаления почтится память великого сына Пародии!
       Вот они, сии хаха-дозки, написальтомортале незабвенного автора.
      
       Из N 8: Не могу пройти молчанием...
       - Все люди на одно лицо! - нередко
       Слагает мнение такое Табуретка...
      
       (какое славное выражение! Надо чаще употреблять его; оно как бы доказывает обдуманность и даже что-то вроде великодушия). Не могу пройти молчанием, господа, свершилось!
       Обрело доказательство то, что я давно с присущей мне прозорливостью предвидел. А именно: установлена взаимная связь между большими жировыми отложениями на ягодицах и высоким умственным развитием их счастливых обладателей!
       Не я ли неустанно утверждал:
       - зад умом крепок;
       - зри в корень!
       - голова болит - заднице легче;
       - бди!
       - ум любит простор;
       - брякни кому умную приятность - он вильнет задом!
       Дык! Давно отметила народная мудрость - голова у ног ума не просит. Потому что, как сегодня стало известно, просит она ума выше, в совсем ином, даже очень любопытном, месте.
       Никто не обнимет необъятного, но свершилось: заокеанскому психолуху Милтону Стернсу удалось произвести нужные замеры. Оказалось, что у всех задастых интеллектуальный коэффициент "ай-кью" в среднем на 26 баллов выше, чем у художестких.
       К славной когорте филейнозадых принадлежали выдающиеся умы прошлого: Александр Македонский и Аристотель, царица Клеопатра и орлеанская девушка Жанна д,Арк, император Наполеон и Генри Форд.
       Ныне любой с легкостью продолжит сие научное перечисление из дружеского круга своих наблюдений, ибо, скрывая истину от друзей, кому ты таким деликатным местом откроешься?
       Со своей провидческой стороны, оставаясь спикером Пробирной Палатки, надеюсь в скором времени найти экскрементальное подтверждение еще одной не менее немыслимой думтяпки - всякая человеческая голова подобна желудку: одна переваривает входящую в оную пищу, а другая от нее засоряется...
      
       Из N 17: Опрометчивый Бонда, или: Приятно ли быть третьим?

    (естественно-разговорное представление)

       Д е й с т в у ю щ и е л и ц а: Хухрынеггер - шеф разведки;
       Джеймс Бонда - агент;
       Первый алкоголый;
       Второй такой же.
      
       Д е й с т в и е п е р в о е
       За океаном.
       Хухрынеггер:
       Отправляешься немедленно. Но учти: в этом проклятом Богом месте уже провалились двое наших. Будь осторожен, Джеймс.
       Бонда:
       О?кей, шеф!
      
       Д е й с т в и е в т о р о е
       Россия. Магазин "Напитки".
       Первый алкоголый:
       Ну, что?
       Второй:
       Сбросимся?
       Входит Бонда.
      
       Первый и второй вместе:
       А вот и третий!!
       Бонда поднимает руки, ищет зубами ампулу в углу воротничка...
      
       Из N 21: Не скрою...
       Клуб дыма, с кашляющей хваткой
       Вцепляясь в горло без когтей,
       Крадется в грудь и под лопатки
       Курящих взрослых и детей...
      
       (опять отличное выражение! Непременно буду его употреблять почаще). Не скрою, что добрая сигара подобна земному шару: она вертится для удовольствия человека, - сказано мною. А кто сказал, что удовольствие безгрешно, а пуще того - безвредно? Курение, конечно, дело личное, но когда девушка пахнет Козлом Петровичем... То-то, что курить - здоровью вредить!
       В глубине всякой груди есть своя серьезность. И табачный дым не смех, ест глаза у всех. И вдругорядь не могу пройти молчанием, что дым всего лишь одной сигареты индуцирует (какой славный глагол!) в каждой ДНК десять тысяч разрывов!
       Непонятно? Надеюсь - не потому, что понятия наши слабы, а потому, что вещи сии не входят в круг наших понятий. Однако мои пояснительные выражения объяснят и не такие темные мысли.
       Не скрою (опять отлично сказанное сказуемое!), что означенная ДНК суть молекула дезоксирибонуклеиновой кислоты, занимающая в беспредельном разнообразии жизни место выше, чем президентское или императорское.
       Потому раненые дымом частицы кислоты ускоряют физио- и логическое старение ндивидуя, сокращая путь необходимой жизни, который всегда было нам пройти полезнее, чем даже всю вселенную Млечного пути.
       Случается - у травы молодой молоко на губах не обсохло! А уж косари рядом.
       Из чего выходит, что, где чихнуть пришлось - запятая; где икнуть - двоеточие; а где табаку дыхнуть - точка: пропадешь ни за понюх табаку! А уже из этого опять выходит, что дымоглотам всенепременно наперекур судьбе нужно бросать курить. А остальным начинать бессрочную акцию под девизами: "Брось курящего друга!" - и - "Брось курящую подружку!"
       После вышеозначенного приступа и посоветую, и наставлю, как это, как бросать. Не бойфрендов и герлей, - курить!
       Боже тебя остереги бросать в пороховом погребе, на нефтебазе или на ковре. И даже на уличном асфальте или в школьном туалете не посоветую, чтобы культуру и гигиену не обидеть, а в лесу, у реки - и вовсе неэкологично. Остерегись и поспешности, которая только при ловле известных насекомых пристойна. Тем самым ни в коем случае!
       Ты в нетерпении, между тем, читатель, спрашиваешь меня, а где, в смысле, как? И я, вдохновленный грядущей твоею пользою, открываю - а вот этак!
       Сидя за столом с друзьями или без, медленно придвинь пепельницу. Вынь изо рта сигару, сигарету, барбудосу, папиросу, не побоюсь этого слова - цигарку, и опусти ее горящей стороной в центр посудины. Придави изрядно и крутани по часовой стрелке. Еще изрядно придави и крутани обратно против прежнего и хода той же стрелки.
       Обстоятельно сломай окурок, потом же - и фильтр. Снова раз придави и покрути в обе стороны света. Оставь табачный прах в покое и помахай над ним освобожденной от дьявольской привычки своей рукой.
       Все, дымокур: ты научился. Хиляй! Впредь только так и старайся бросать курить. Это очень легко: я сам несчетное число раз бросал! Каждый настаивает на своем, а я - на лимонных корочках: чем раньше бросишь, тем дольше будешь об этом жалеть!
       Прощай, читатель. Зри в корень. И вникни в написанное.
       Твой доброжелатель Козьма Прутков.
       ..............................
       Здесь, к сожалению, рукопись прерывается, и едва ли можно предполагать, что бы этот, в высшей степени замечательный, кладезь мудрых наставлений был исчерпан до конца...
      
      
       Таранные вагоны
      
       Всего безопаснее те поезда,
       Которые нас не везут никуда.
      
       Пожалуй, нигде, как на транспорте, так остро не ощущается связь времен, непрерывное течение веков. Прошлое переходит в будущее, которое вскоре тоже станет прошлым, сделав еще один виток по спирали времени.
       На дворе XXI век, а по домам - еще древние века, как семеро по лавкам. Если смешать темное прошлое со светлым будущим получится серенькое настоящее. Пески забытья засыпают прошедшие события, но есть люди, которые по крупицам воссоздают былое. Ведь, чтобы увидеть будущее, надо познать прошлое.
       Эти глубокие мысли - естественная прелюдия к интервью нашего корреспондента Провсестры Предбанной с рукойводителем местного военно-исторического клуба "Ермак" Нилом Енисеевичем Николаевым-Нидвораевым.
       - Нил Енисеич, каким образом Ваша деятельность пересеклась с железной дорогой?
       - "Железка" - древнейшая транспортная система. И уже этим интересна общественности. Но, оказалось, что и для военных историков она представляет немалый интерес.
       - Чем же?
       - До нас дошли свидетельства использования вагонов во многих войнах и вооруженных конфликтах. Начиная с древнейших времен до совсем недавних. По историческим меркам, конечно.
       - Даже не верится...
       - Но факты - вещь неумолимая. Смотрите, вот рисунок на древнегреческой амфоре. Явно изображен вагон, пробивающий стену. Конечно, скромность укрощает человека, но я постоянно утверждаю, что вагон использовался, как таран.
       Об этом же говорят рельсы, найденные недалеко от Колизея, которые, я убежден, специально закопали, чтобы скрыть следы, оставляемые вагонами.
       Или вот, смотрите сюда. Это отрывок из записки Суворова о взятии Измаила. "Измаил взяли с помощью Божьей и камней египетских". Камни египетские - это каменные вагоны древнеегипетского производства.
       Тактика во всех войнах, где применялись эти вагоны, была примерно одинакова: в вагон забираются десантники, на катках вагон разгоняют, и он по инерции таранит ворота крепости.
       А конструкцию каменного вагона разработал, по-видимому, легендарный поэт Филоксен, которого сослал на каторжные работы в каменоломни сиракузский тиран Дионисий. Так поэт поплатился за откровенность, с которой посмеялся над слабостью поэтической музы самого Дионисия.
       Через некоторое время тиран вновь призвал Филоксена и приказал снова выслушать свои стихи. Поэт долго слушал с напряженным вниманием, потом, не говоря ни слова, встал и пошел.
       - Куда же ты?
       - Назад, в каменоломни!
       Эта выходка рассмешила тирана, он смягчился и стал перелистывать свитки с творчеством поэта. Когда среди них обнаружился чертеж вагона, Дионисий настолько был поражен и обрадован, что тут же простил строптивого насмешника, столь преуспевшего в транспортной инженерии.
       По этому чертежу выпустили несколько изделий, пытались наладить серийное производство. Но ничего путного у тирана не вышло: рабочими были свободолюбивые славяне, которые попали в рабство, но и там не работали.
       Много позже отдельные удачно собранные "тарановагоны" серии ТВ использовались в гражданскую войну на территории России. Один из них, приписки депо Омск (Отменное Место Ссылки Каторжных), действовал в составе бронепоезда, сражавшегося против Колчака. К сожалению, в 1937 году он был развинчен на металлолом, который собирали на известную эскадрилью "От винта".
       Эти факты легли в основу исследовательской работы, проведенной нашим клубом. В упомянутом месте ссылки каторжных нам любезно предложили провести испытания. Нас интересовало, могут ли современные вагоны использоваться в качестве тарана?
       Результаты испытаний превзошли все ожидания! Оказалось, могут! Наши железнодорожники - достойные преемники традиций, что и говорить. И успех исследований ничуть их не испортил: они и раньше были искусны в этом. Так название одной из профессий "составитель поездов", оказалось, шло от первоначального "составбитель".
       Ближайшие планы клуба? Сейчас оборудуем один из вагонов артиллерийской установкой и хотим проехать по маршруту того самого легендарного ТВ.
      
       ТЭЦ - не паровоз
       Проснется англичанин иль француз,
       Почешется, что вспомнить? Сплошь конфуз:
       Сегодня все о'кей, о'кей вчера...
       Не то у нас: все худо так с утра,
       Что знать бы - хуже было ли когда?..
       Зато вот завтра!!! Т-ссс, опять туда? "В светлое будущее?"
      
       Зима сиротствовала, сиротствовала, а нынче так за много лет разгулялась, что тебе каждый день градусов сорок, и никаких не оборотных, а все ниже нуля. Но наши теплоэлектроцентрали - и первая, и даже все остальные - продолжают работать! Не то, что некоторые в других поселках такого же типа.
       У нас, можно сказать, основательно все хорошо, прекрасная маркиза. И температура в квартирах держится хорошо и всегда выше нуля. Так что спокойно себе можно сидеть в пальто, валенках и шапке, накрывшись всего одним одеялом.
       И почти никто, и никак от этого и думать не переживал. За исключением одного соседнего жителя. Это был удивительно домоседный человек, только недавно открывший тысяча первый способ вставать с кровати, долгоденный потребитель мятых штанов и слепой яичницы.
       После развала адреса не дома и не улицы он перешел, было, на трехразовое питание. Однако, пережив обеденную среду и ужин в пятницу, никак уже не мог терпеть до завтрашнего понедельника.
       При фаршмажорных обстоятельствах, когда в его угловой и температура упала до двух градусов, он срочно выругался и свинтил из дому ночевать на вокзал, который, оказалось, обогревался каким-то еще легендарным паровозом.
       А дежурил на локомотиве всамделишный машинист, хотя и пенсионер, но бывший даже классный лунинец и пятисотник. Привыкший гореть на работе, балахманный передовик так раскочегарил доверенный ему стояк, что даже чугунные перила от жары поскручивались.
       К утру набрав достаточную по эмпээсовской инструкции форсировку котла, одурманенный вискозинным духом выхлопного пара механик по привычке перевел реверс до упора, отвалил регулятор по-кривоносовски на большой клапан - и паровоз гордо влетел в зал ожидания!
       Опытный мастер вождения поездов, конечно же, спохватился и дал контрпар, так что никого не задавил, а только как раз ошпарил нашего хологолодного соседа.
       И то поделом, и правильно - лежал бы дома, как вещество под шубами и одеялами - ничего бы не случилось. ТЭЦ не паровоз - ее не раскочегаришь!
      
      
       Аллегрины
      
       Память - это безумная баба, которая собирает яркие тряпки, а хлеб выбрасывает. О. О?Малли
      
       Кристоф Виллибальд Глюк, известный реформатор оперы, почитай, каждый вечер превращавший ее в музыкальную трагедию, настолько упивался успехом и бордовым, что окружающие пребывали в постоянной ожидации - композитор вот-вот мог сочинить себе беду. Однажды в Париже вот-вот и случилось.
       Проходя анданте мимо табачной лавочки, Кристоф пошатнулся и разбил в окне стекло. Выскочивший обкурившийся лавочник из новых французских, покрутив одним пальцем у виска, грозно исполнил басовую ораторию с полоумным требованием полуфранка. Пошарив неверными пальцами в жилетном кармане, Глюк подал экю.
       Торгаш начал объяснять австрийскому проходимцу, что это целых два франка, махая перед ним уже двумя пальцами. Тогда Кристоф Виллибальд, до которого, наконец, дошло, что это не просто двоится в глазах, а в смысле - надо разменять, размахнулся и со словами:
       - Гут, сдачи не надо! - стал крушить оставшиеся стекла.
       Сбежавшиеся оченевидцы услыхали, что у действующих лиц никакого аккорда не выходит, а лишь терции, и заломили руки обоим. Лавочник, успевший прикарманить экю, сначала в отключке держал музыкальную кляузу и помалкивал.
       А Христофор Виллибалдыч, напротив, еще долго творчески первым голосом сфорцандо, будто Орфей Ифигении, кричал и дирижировал:
       - Ich bin Gluck! Их бин Глюк!
       Ну, тут и пострадавший предъявил ультиматом:
       - А пусть его, - говорит голосом противным, но громким, - уважаемые мадам и месье, канает он со своими глюками, Herr von Durmann! Вон!
       Так и вот, во-от когда еще, из поры восемнадцатого века заветно пошли и стали внимательно звучать в музыкальной среде эти выражения: "Их бьют глюки! Наклюкались лабухи!" - приправленные и другой, и прочей, умной и не очень чтобы, лабудой и терминами.
      
      
       К тому времени другой глюковский земляк Франц Йозеф Гайдн основал венскую классическую школу, в которой заложил не только классы, но и последнюю дирижерскую палочку. Пришлось вояжировать в Лондон.
       Здесь Гайдн настолько экспрессивно наметил новый тип драматургической конфликтности в одной из своих симфоний - то ли "Траурной", то ли "Прощальной", что однажды в натуре чуть не порешил несколько десятков зрителей, которые живыми остались только по воле Господа.
       А воля оказалась такова, что любопытные лондонцы покинули дорого закупленные места в центре филармонии, чтобы вблизи рассмотреть виртуозно повернувшегося задом великого композитора и дирижера.
       Инструментовка и состав оркестра были доведены Францем Йосифычем до такого классического количества, что огробная люстра subito ахнула с потолка: "Ахблямбзть!" И страшным фортиссимо со "шмальцем" тысячи осколков попыталась заглушить гениальную музыку.
       Не тут-то было! Зрители живехонькие вернулись по местам, на ощупь разыскивая свои и не свои вещички, а знаменитый Йожик в тумане окончательно хорошо исполнил довольно совершенную и блестящую симфонию.
       И только после финала глубоко взволновался уже не аккомпанированным, а натурально полусухим речитативом:
       - Все-таки музыка моя, господа, - сказал оркестрантам, - чего-нибудь да стоит, если спасла не меньше трех десятков людей, ее полюбивших!
      
      
       В западноевропейской музыкальной культуре испокон веков творческое столпотворение стояло. Потому один другого и подсиживали, и жизнь отравляли. Тут только один клинический случай с Моцартом и Сальери чего стоит. Но лучше, чем его осветил в свое время "наше все" Александр Сергеевич Пушкин, никому из нас не светит.
       Сальери не мог простить Моцарту того, что его музыку играл уличный скрипач - и значит, эта изысканная и светская музыка становилась достоянием народа. Сальери прогнал скрипача, а Моцарт, добрый и довольный, дал ему денег: "На, выпей за мое здоровье!" Et cetera... В строй, композиторы, на Моцарта-Сальери рассчитайсь!
      
       И каждому - рецепт: "Молчи!
       О гениальности - ни слова!
       И о злодействе не мычи
       С присвистом, как мычит корова,
       Суть пережевывая снова!.."
      
       Типа, когда ты диминуендо молчишь, тебя приятно слушать, кудрявый!
       Другие музыканты, талантливые, все, бывало, балагурили, переживали, что ни дерева не родили, ни дома не вырастили, ни сына не посадили.
       Третьи, в камзолах, плагиатничали. Правда, оправдываясь:
      
       - Я реставратор: жизнь вторую
       Чужим творениям дарую!
      
       Четвертые, слуховатые, и вовсе зубоскально над первыми, вторыми и третьими издевались
       Один начинающий сочинитель, нисколько не стесняясь, даже самому представителю новой венской оперетты, венгерскому композитору Ференцу Легару признался:
       - Лучше всего мне работается ночью. Музыка будто сама рождается в моей голове.
       Тому ничего не оставалось, как на века констатировать:
       - Тут нет ничего удивительного, - говорит, - ведь большинство краж совершается ночью!
       Даже почти другу и соотечественнику Кальману, который всюду кочевал со своей "Сильвой" и попутно ее через цыганский фольклор демократизировал, Ференц вынужден был хотя бы и в прихожей при расставании, но попенять:
       - Дорогой Имре, - говорит по возможности весело, - ты можешь брать из моих оперетт любые мелодии, но мое единственное пальто, сделай милость, оставь мне!
       Впрочем, так то, внешне, он был будто хороший. Даже уроки музыки своей квартирной австриячке давал. Но, возьми ты такого преподавателя за понюх табаку - а он внутри преповзятель и того не стоит! - признавался друзьям, во-первых, - что за бесплатные обеды. Во-вторых, на вопрос:
       - И что, она обнаруживает дарование? - опять же, заливаясь смехом, ведермутом, анамнедали, отвечал:
       - Безусловно! Особенно ей удаются пирожки!
      
      
       И это, согласитесь, ничуть не хуже усмешки, с которой много раньше отец четырех гениальных детей Иоганн Себастьян Бах из Тюрингии к разным своим ученикам относился.
       Они восхищаются его улетным обыгрыванием виртуозных прелюдий на органе, мол, у них прямо мурашки дыбом встают, а маэстро их прямо по живому - бах! - с хохотом прерывает:
       - В этом нет ничего удивительного: надо только своевременно нажимать соответствующие клавиши, а все остальное проделает орган!
       Как это созвучно утверждению хохмачей-смежников, что:
      
       Произведения писателя, пиита,
       Литература вся - лишь буквы алфавита!
      
       Наивный live performers Себастьяныч, если бы он знал бессовестные возможности компьютерной фанеры "плюс... ламинад" в озвучивании ритмов для головоногих с двадцатикратным повтором одного слова, эти - было у нас только две беды - пришли "белые розы, оставленные умирать на холодном окне" под клавишное "цугиканье", то поостерегся бы в свое примитивное аллегро отпадать! На фига гудеть с листа? Без фанеры нет хита!
      
      
       Один из самых остроумных людей всех времен, создатель драмы-дискуссии Джордж Бернард Шоу писал и критические статьи о музыке, в которых, тем не meno, тоже насмехался над собой и этим занятием. В чем убеждают такие иронизмы Шоу:
       - Ухо критика - гораздо более чувствительный орган, чем гортань певца.
       - Музыкальные критики - сторожевые псы музыки.
       - Я видел лишь одного скрипача, действительно похожего на скрипача, - Альберта Эйнштейна!
       Однажды он пришел в оперу, где пела знаменитая итальянская певица Аделина Патти. Многие знали, как она ответила одному банкиру, который представил певице свою дочь, сказав, что в девочке дремлет настоящий талант:
       - Тихо, ради Бога, не разбудите его!
       Опоздавшего к началу постановки Шоу попросили пройти в ложу и пианиссимо сесть на свое место. И тот, в свою очередь, не упустил случая многозначительно спросить:
       - А что, зрители уже спят?
       Как-то Шоу был приглашен в один богатый дом. Не успел он войти в гостиную, как дочь хозяина села за рояль и принялась играть какую-то салонную пьеску.
       - Вы, кажется, любите музыку? - спросил его хозяин дома.
       - Конечно, но пусть это не мешает вашей дочери музицировать!
       Его экономка вспоминала о последних днях жизни Шоу:
       "Одна из ирландских радиостанций прервала программу, чтобы спросить, какое произведение он хотел бы услышать. Они знали о его любви ко всякой музыке и, наверно, ожидали, что он выберет что-нибудь классическое, а он удивил всех и выбрал ирландскую мелодию "Помирает старая корова"...
      
      
       Понятно, что не все, конечно, отрывались по поводу и без него, не все веселились.
       Один из создателей французской лирической оперы Шарль, прямо скажем, с дерьмовой фамилией Гуно всю жизнь тянул доходную. В том смысле, что доходы хотя бы от самой популярной оперы "Фауст", не говоря уже о "Ромео и Джульетте", растягивали все, кому не лень, только автору мало чего обламывалось. Или ничего.
      
       Интеллигентская мораль -
       Всего кровать, стул и рояль!
      
       Приходилось выкручиваться. Хотя, может быть, и шутя. Спрашивают перед премьерой:
       - Сколько лет Фаусту?
       - Нормальный человеческий возраст, - говорит, - шестьдесят лет.
       А самому Гуно тогда было сорок. Спустя двадцать лет нелегкой жизни задают тот же досужий вопрос.
       - Нормальный человеческий возраст: примерно, восемьдесят лет, - отвечает.
       Однажды владелец музыкального издательства, жирующий за счет огромных тиражей клавиров "Фауста", пригласил Шарля покататься в санях по Булонскому лесу.
       Весь в заботах, почти всегда отдыххающий композитор притащился в древнем подбитом рыбьим мехом пальтеце. Издаватель, напротив, maestoso стоял у своей загородной виллы в новой и натурально элегантной шубе.
       - Поздравляю, - оставалось сказать Гуно с естьествено пахнущей усмешкой, - подарок от "Фауста", не так ли?
      
      
       Еще труднее приходилось рядовым музыкантам и певцам. Финансы пели романсы, но голь на выдумку хитра. Один такой бедолага Поль Теньер, остановившийся в парижской гостинице, заказал двум сапожникам по паре сапог и приказал им завтра принести заказы - одному в 9, другому в 10 часов.
      
       Без сапоже
       Жить не гоже:
       Можно ноже
       Обмороже!
      
      
       Когда пришел первый маэстро ортопедии, Теньер обулся и стал слушать сапожно-хроматическую гамму. По выслушивании, не отдавая денег, раскричался:
       - Сапоги твои в разной тональности звучат, каналья! Левый я приму, а правый неси, любезный, обратно. Да, да, настрой, отрепетируй, как надо, и ввечеру доставь!
       После того явился второй сапожник. У него после прослушивания хитрец одобрил правый сапог, а левый велел подстроить с тем, чтобы тоже принести вечером.
       - Деньги после того, - заверил он, - когда принесешь другой!
       Так у Теньера оказалась добрая пара даровых новых сапог, с которой он и поспешил слинять из гостиницы, конечно, задолго до темноты!
       Впрочем, его тоже не раз обманывали и даже грабили на улице.
       - Почему же ты, голова без дирижера, не берешь с собой пистолетов? - спросил его антрепренер.
       - Покорно вас благодарю, месье. Мало еще меня обдирали, как липку, так вы хотите, чтобы у меня и пистолеты отобрали?!
      
      
       На самом деле, музыканты во все времена, хоть не кричали: "Композиторы всех стран, соединяйтесь!" - но вкалывали, как пролетарии.
       Якоб Людвиг Феликс Мендельсон-Бартольди, прожив только тридцать восемь лет, столько натворил симфоний, концертов, ораторий, песен без слов, что основал первую немецкую консерваторию.
       И пока она не превратилась в "консерважорию", Мендельсон с полным правом мог преподать молодым основы труда на благо великих муз Талии, Мельпомены, Терпсихоры и Полигимнии.
       Один и швец, и жнец, и на дуде игрец, добившись уединенции у метра, принес ему свою симфонию. Бегло пролистав ноты, Мендельсон удивился:
       - Позвольте, но здесь же не хватает концовки.
       - Я же молодой, начинающий, а не заканчивающий! Но это ничего. Посудите сами, кто сегодня слушает симфонии до конца?!
       - Гм, занятно... - и маэстро задумался:
       "Написать такое, выходит, не трудно; трудность в том, что отвечать ее автору!"
       - Это ваша первая симфония, не так ли?
       - Да. Маленькая...
       - Разве что маленькая, тогда Бог простит. Но при написании следующих одиннадцати будьте осторожны...
       - Одиннадцати?
       - Я, только когда сочинил двенадцатую, осмелился написать партитуру "Первой симфонии"!
       ...Немудрено, что многие из европейских музыкантеров - от италийцев, на родине которых пел каждый, у кого был рот, до разных прочих венгров - вскоре намылились в пустонаселенную Россию. Где, оказалось, понимали - натощак и песня не поется, а не то что ариозо - и интерес к много играющим и поющим, но мало пьющим виностранцам был не меньшим, чем жалованье.
      
      
       Светлейший князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический далеко уже ускакал по дорогам времени от памятного дня коронования на царство великой княгини Екатерины Алексеевны. Она подъехала тогда к лейб-гвардейскому полку и под барабанный бой обнажила уже шпагу, но в великом смятении заметила, что на эфесе ее нет темляка.
       Ах, Гриша, Григорий, свет-Потемкин, в каких потемках обретался бы, когда бы не другого кого, а одного тебя, как небесные трубы вдохновили: и выскочил вперед молодецкий вахмистр, сорвал со своего палаша ленту с кистью и протянул императрице...
       Нынче он на весь свет солировал:
       - Я из ссор! Росс и я! Россия!
       И у ее правителей практически не было желаний, от которых бы они отказывались. Поэтому, когда Потемкину доложили, что какой-то граф Морелли из Флоренции превосходно услаждает самый изысканный слух, играя на скрипке, тот немедленно приказал его доставить.
       Один из кавалерийских адъютантов был срочно заслан в Твердиземное море, чтобы взять "языка", явился к графу Морелли и объявил ему приказ светлейшего. Блаогородный исполнитель виртуозно взбесился и послал и курьера, и его пославшего - и не так, чтобы к здешней, тосканской маме миа, а к всемирно piu популярной матери.
       Таким образом, кавалерный засланец, не исполнив приказа, мог не сносить головы. В отчаянии он побрел в местное содружество музыкантов Camerata fiorentina, где окучил такого же, как сам, авантюриста, но сносно скрипевшего смычком по струнам, и легко уболтал назваться графом Морелли и ехать на заработки.
       И что вы думаете? Никаких идентификационных карточек и регистраций тогда не было, и мнимый граф после нескольких удовольственных музыфикаций у Потемкина и во дворце был даже принят в службу, на которой - ну, отпад! - дослужился до настоящего полковника!
      
      
       Однако многие умные россиянцы понимали не только музыку, но и что запад западает на правило: "На тебе, Боже, что нам не гоже!"
       Граф Ф. В. Ростопчин неосмотрительно попал в один из парижских театров во время дебюта никудышного певца. Что называется, как каламбурили:
      
       Опершись об оперетку,
       Слушал в кресле оперетку.
      
       Публика шикала, а Ростопчин стал аплодировать.
       - Что это, граф, за реагаж такой удивительный? Зачем вы рукоплещете?
       - Боюсь, - отвечал Ростопчин, - что как сгонят его со сцены, он просто престо отправится к нам в Россию учителем!
      
      
       В каждой шутке доля шутки. А то две-три. Сегодня анекдоты, а ведь, в самом деле, было.
       Один такой приехал в Санкт-Петербург, вышивает по Невскому, всему удивляется. Видит, стоит фасом к литфассной тумбе человек с альтовым футляром подмышкой.
       - Маэстро, как пройти в консерваторию?
       - Да ладно тебе выигрываться, мочись здесь!
      
       И еще давал советы, Увиваясь позади:
       - Господин, не льсти себе ты,
       Ближе, ближе подходи!
       Зырь не в стороны, - под ноги!
       Стоя прячь, - не по дороге!..
      
       - А туалеты у вас где?.. Только в консерваториях?.. Кстати, камрад, мы можем пойти - вот же на афише - мажор, концерт Моцарта...
       - Ошибаешься, любезный, здесь ясно написано, что концерт не для нас, вездессущих, а для флейты с оркестром!
       Другие, освоившись, задирали нос. Так французская знаменитость Рашель потребовала, чтобы на ее спектаклях в ложи не пускали более четырех персон. Об этом узнал император Николай Павлович и, когда удостоил Рашель беседой, и она заахала, что не видит государя на своих представлениях, сказал ей:
       - У меня тоже ведь большая семья. Я рискую оказаться пятым в нашей ложе!..
       И князь Ю. П. Голицын, страстный театрал, тоже вынужден был осадить иноземного дилетанта, мямлившего, что, дескать, музыка русской оперы хороша, надо бы поставить... но только в ней медные инструменты...
       - Много вы понимаете в медных инструментах! Вы, вероятно, из медных-то инструментов только один самовар и знаете, да и тот, пожалуй, не сумеете поставить!
      
      
       Стать явлением музыкальной жизни российской столицы смог лишь один гастролер. Это был самый талантливый представитель семьи австрийских Штраусов - Иоганн-сын. В течение одиннадцати сезонов "король вальсов" дирижировал оркестром в Павловском вокзале Царскосельской железной дороги, сочиняя все новые веселые произведения.
       Однако остроумцами вне музыки не были ни его отец Иоганн, ни он, ни его два брата, композиторы средних способностей Эдуард и Йозеф...
      
       Противоположностью легкомысленному Иоганну Штраусу стал немецкий композитор классической музыки Рихард Штраус. Его отец, первый валторнист мюнхенского придворного оркестра, глубоко презирал бывшего тогда в моде Вагнера.
       Любопытно, что, тем не менее, сам Рихард считал великого тезку "вершиной, выше которой не подняться никому. Впрочем, - добавлял он с широкой баварской улыбкой, - эту гору я обошел".
       Музыка Рихарда Штрауса - карнавал симфонических находок, она "для гурманов" от искусства. В ней много изобразительных эффектов, шутливых, изворотливых мотивчиков, глобальных по глубине и просто пленительных лирических звучаний. Недаром мелодия, начинающая симфоническую поэму Штрауса "Так сказал Заратустра", открывает сегодня интеллект-игру российского телевидения "Что? Где? Когда?"
       Именно Рихарду Штраусу принадлежит гениальная шутка: "Кто хочет стать настоящим музыкантом, тот должен уметь сочинять музыку даже к меню!"
      
      
       С другой стороны, русский острослов, сочинитель веселых водевилей Петр Андреевич Каратыгин недооценивал музыку великого немца Рихарда Вагнера, реформатора оперы в области гармоничности языка, мелодики, использования оркестровых тембров, который сам о себе говорил:
       - Прослушав как-то вечером симфонию Бетховена, я испытал ночью приступ нервного возбуждения, от которого заболел, а, оправившись, сделался музыкантом!
       Каратыгин, послушав музыку Вагнера, говорил более выразительно:
       - В первый раз не поймешь, во второй - не пойдешь!
       - Первое действие в селе, второе - в городе; а остальные что-то уж и вовсе ни к селу, ни к городу!
       Почему-то, с его точки зрения, музыка Вагнера ни к селу, ни к городу подгуляла: с огромной эмоциональностью воспевала не только привычных эрарит-эрарит-жанов, но и чуждых неподготовленному слуху - пополанов, миннезингеров, мейстерзингеров, валькирий и прочих нибелунгов.
       Видимо, прав был Василий Ключевский, говоря: "У артистов от постоянного прикосновения к искусству притупляется эстетическое чувство, заменяясь эстетическим глазомером".
       С такими спорил великий американец Марк Твен: "Музыка Вагнера лучше, чем она кажется на слух" - и - "Одна немка в Мюнхене говорила мне, что Вагнера не полюбишь с первой же минуты, надо систематически учиться его любить".
       Но, вернемся к остряку П. А. Каратыгину. Жаль, что со временем стали выдыхаться стихотропные средства его едких замечатлений:
       О суфлере, обремененном семейством:
      
       Из маленькой дыры глядит великий муж.
       Хоть нет в самом души, а кормит восемь душ!
      
       Или о груде просмотренных новых пьес:
      
       Из ящика всю выбрав требуху,
       Я двадцать пьес прочел в стихах и прозе;
       Но мне не удалось, как в басне Петуху,
       Найти жемчужину в навозе...
      
      
       Очень противоречивые отношения с Рихардом Вагнером сложились у Иоханнеса Брамса: он не любил мэтра, но именно благодаря оркестровке его произведений сам достиг значительных успехов в симфонической музыке. Противоречив был Брамс и в быту. Пузатый добряк, тем не менее, он мог, зло стуча кулаком по столу, оборвать коллегу:
       - Да ты в музыке - ни бельмеса!
       С лучшим другом хирургом Теодором Беллеротом рассорился только за то, что тот вырезал и вставил в рамку посвящение из написанной для него Брамсом партитуры - опус 51 до-минор и до-мажор!
       - Каналья, отчего ты разрезал мой квартет?
       А накануне своего шестидесятилетия, выходя из кабака в Вене, окончательно попрощался с немногими оставшимся у него приятелями:
       - Друзья! Извините... если я кого-нибудь обидеть не успел!
      
      
       Между тем, из-за малограмотности исполнителей, не говоря о массе слушателей, российские сочинители за серьезные композиции даже не брались.
       Сочинитель русского гимна А. Ф. Львов, хлопоча за однообразие церковного пения, написал для образца четырехголосную литургию. После представления ее митрополиту Московскому Филарету, тот предложил пропеть литургию одному певчему, на что автор отвечал, что это невозможно.
       - Вот то-то и есть, - подвел черту митрополит. - У нас в сельских церквах только и певчих что один дьячок, да и тот нот не знает. Кто же будет петь вашу литургию?
      
      
       Композитор и ученый-химик, создатель русского классического симфонизма, квартета и фтористого бензоила Александр Порфирьевич Бородин был убежденным трезвенником и самого вида пьяных не переносил. Зная это, члены Балакиревского кружка порой приглашали Бородина в ресторацию, чтобы учинить необычную баталию. Входит Бородин в переполненную жаждущими залу, а проказники уже заказали шахматные доски с двумя рядами водочных стопок на каждой стороне. По сигналу оркестровой трубы они начинали вливать в себя стопку за стопкой. И так до тех пор, пока проигравшие не падали под столы. Бородин, как водится, при виде оного свинства впадал в полнейшую истерику. Под бурный восторг завсегдатаев, один из которых, князь Игорь, все это и назвал в дальнейших веках битвой при Бородине!
      
      
       Крупнейший симфонист, музыкальный драматург и лирик Петр Ильич Чайковский иронически относился к именитости предков, высмеивал герб и "шизофренляндскую" корону семьи. Но, с другой стороны, раздражался при подозрении не в русском, а в польском происхождении, или при каламбурах, обыгрывавших фамилию, как Чай-и-кофе-ский.
       В то же время, а вернее - позже, в дни юбилеев самого исполняемого в мире композитора, многочисленные мемуаразматики в своих брехуарах открывали не только тайны нетрадиционной ориентации и смерти Чайковского, но отмечали, что он был мастером стихотворных экспромтов и шуток.
       Однако сам Петр Ильич не придавал им значения - они рождались в дружеском кругу под хохот товарищей, тут же умирая для их автора.
      
       Извлечь бы из умственной бездны
       Такой афоризм, что - ура!
       Да лучшие мысли известны,
       А все остальные - мура!
      
       Рассказывая об одном из симфонических концертов, Петр Ильич шутил: "Добрая половина слушателей была в зале, а злая осталась дома!"
       Иллюстрирует юморетто Чайковского и концовка одной из его рецензий для московских газет - о постановке оперы А.Тома "Гамлет":
       "Пятый акт у нас в Москве признается излишним и, на основании неизвестных мне соображений, - вовсе выпускается. Таким образом, все хитросплетения шекспировской интриги, весь сложный ход драматического действия приводит к тому, что Офелия, улегшись спиной на воду и несомая быстрым течением реки, уплывает по неизвестному направлению... виноват! - в правую кулису, прямо к тому месту, где стоит господин Вальц, с любовью следящий за действием своей машины, очень мило изображающей течение реки!"
      
      
       Когда музыкальные оппоненты Петра Ильича сбились в "Могучую кучку", - оно понятно, что сходняком и пахана легче бить, - Сергею Танееву исполнилось только шесть лет. Но он уже разучивал гаммы и даже пытался сочинять, представляя свои опусы няне, сельской услуженщине, которая и внушала ему уверенность в недюжинности его упражнений.
       Его первые шаги во "взрослой" музыке относились ко времени, когда могучая кучка Балакиревского кружка - но не, упаси, Господи, сами композиторы! - уже приказала долго жить. С написанием двух кантат, симфонии, фортепьянного трио, квинтета и оперы "Ористея", пришла к С. И. Танееву слава. Которую он понимал так, что -
      
       Для общества в целом важна,
       Пусть к людям нисходит не часто:
       Живущим - смертельно опасна,
       А мертвым - совсем не нужна!
      
       Лучший, любимый ученик П. И. Чайковского, он стал учителем С. В. Рахманинова, А. Н. Скрябина, Н. К. Метнера, других музыкантов. Однако, отдаваясь музыкально-теоретическим трудам, сам не очень, чтобы так, и не так, чтобы очень любил публичные выступления.
       И снова старушка-няня стимулировала его к народной любви и славе:
       - Вы бы, Сергей Иванович, снова концерт дали, а то лавровый лист кончается!
       Оказалось, что лавровые венки, которые профессор и основатель Народной консерватории получал от своих поклонников, она, бемоль белая, сушила, а листья раздавала знакомым для ухи!
       Между прочим, упоминавшийся в связи с отношением к музыке Вагнера П. А. Каратыгин так острил о лавровом венке:
       - Он свежий хорош и сухой (с ухой) годится!
       Глубина музыкальной мысли, полифоническое остроумие отзывались и в общении с домашними. Однажды няня сказала Танееву о ком-то:
       - Вы знаете, он часто болеет...
       - Кто чаще болеет, тот чаще и выздоравливает, - отозвался Сергей Иванович.
       Утешил, как сказали бы сегодня, Вованович новоявленную петербуржуйку и когда услышал рассказ о знакомом пьянице:
       - Ничего. Это не лишний недостаток. Это скорее излишество!
       И напел экспромт на популярную до сих пор мелодию:
       А у пьянчуги рожа наглая,
       А у пьянчуги рожа наглая...
       И никого он, рожа пьяная,
       Никак не хочет уважать.
       А мы его по морде чайником,
       А мы его по морде чайником... Его по морде били чайником
       И научили уважать!
      
      
      
       Помотался по свету потомственный музыкант, сын знаменитого баса Мариинки Федора Игнатьевича Стравинского, всемирно известный композитор и дирижер Игорь Стравинский.
       Будучи проездом в Нью-Йорке, Игорь Федорович взял такси. Едет себе по весне автор "Весны священной", будто инкогникто, и вдруг читает на табличке в машине свою фамилию.
       - Вы не родственник композитора? - не выдавая себя, спрашивает у водителя.
       - Разве есть композитор с такой фамилией? - удивляется шофер. - Впервые слышу. Стравинский - фамилия владельца фирмы. Я же не имею ничего общего с музыкой. Моя фамилия - Пуччини!..
      
      
       Всего полвека отделяют нас от кончины популярнейшего композитора, народного артиста РСФСР Исаака Осиповича Дунаевского. Очень жаль, что здесь невозможно перечислить все произведения маэстро Светлая Мелодия Эпохи, великого интерпретатора звуковых образов дороги, спорта, труда.
       Песни... "Бегут, бегут пути-дороги"... Каждая - "строить и жить помогает!" Оперетты: "Золотая долина", "Вольный ветер", "Сын клоуна", "Белая акация".
       Музыка к кинофильмам: "Веселые ребята", "Вратарь", "Цирк", "Дети капитана Гранта", "Волга-Волга", "Светлый путь", "Весна", "Кубанские казаки" и др. В которых, что ни мелодия - то хит. Где, "кто весел - тот смеется, кто хочет - тот добьется, кто ищет - тот всегда найдет!"
       Хорошо, если бы каждый выбравший его профессию мог так много хорошего сказать своим творчеством, используя всего-навсего семь нот!
       Один из молодых уговорил Дунаевского выслушать несколько его произведений. Заманил к себе, долго музицировал. Маэстро сидел молча, как в ступоре. Наконец исполнитель решил вооружиться штопором. Но ни налейдоскоп игристого и мутилового, ни отменная закустика не заставили гостя хоть слово сказать:
      
       Ни форте, ни пиано -
       Об игре на фортепьяно.
       Уже провожая Исаака Осиповича, хозяин спросил:
       - Почему вы ничего не говорили о моем творчестве?
       - Но ведь и вы ничего не сказали своей музыкой!..
      
       Что без высказанных мнений
       Понималось: "Вы не гений!"
      
      
      
       Какие великие имена всегда представляли и представляют сегодня российскую музыкально-исполнительскую культуру!
       Вот фамилии нескольких выдающихся дирижеров: Александр Иванович Орлов, Николай Семенович Голованов, Александр Васильевич Гаук, Самуил Абрамович Самосуд, Евгений Федорович Светланов, Геннадий Николаевич Рождественский, Владимир Иванович Федосеев.
       Жаль, что не всегда их творческий путь был усыпан розами. Кроме проблем "железного занавеса", были и досадные внутренние мелочи. Например, необходимость терпеть в составе коллектива ненародных артистов-мастеров стукоразговорного жанра и других, легких на поминках со стола куски хватать.
       Где, не видно - тук да тук...
       - Ишь, работает под сук! -
       Покосился, склюнув, Грач. -
       Ясно, кто в лесу с т у к а ч?
       Когда пролез в ужиный репертком:
       - Как удалось? - спросили шепотком.
       Уж отвечал, шипя и заикаясь:
       - А пресмыкаясь... пресмыкаясь...
       От подобных шариковых после концерта дирижеры могли получать такие записки: "А вон тот рыжий с усами бьет в барабан только, когда вы на него смотрите!" Из-за подобных швондеров полностью мужской хор обзывали смешанным: в его составе были те, кто мог петь, и - кто не мог без помощи партбилета или органов государственной безобразности!
       Во время ответственного выступления оркестра один из таких так сфальшивил, что уязвленный в лучших чувствах дирижер после финала ушел к себе в кабинет, бормоча:
       - Надо же так обосрамиться! Ну, "неувольняемый мститель"! Только "жмуриков" носить!
       Чуть отошел и решил вызвать подгадившего на беседу по телефону. Но тот, предвидя разнос, предупредил коллег:
       - Будет звонить главный, скажете, - я в туалете.
       Так и доложили.
       - В туалете? Зачем? Он ведь все уже сделал на сцене!
      
       ...Интересны и другие дирижерские байки, бесхитростные и безобидные анекдоты...
       Во время репетиции:
       - Так, всем стоп. Третья скрипка сильно фальшивит...
       - Третьей скрипки сегодня вообще нет!
    - Хорошо, тогда передайте ей мои замечания...
       - Вы почему хлопаете в ладоши?
       - Виноват, - тарелки дома забыл!
       Играют дальше.
       - Дирижер только что так на тебя посмотрел, словно заметил, что ты фальшивую ноту взял!
    - Ерунда! Я на него так взглянул, словно я правильно сыграл!..
      
       - Внимание, будьте осторожны: во время концерта третий микрофон будет работать!..
       Диpижеp под гpом оваций пеpеполненного зала вcтал за диpижеpcкий пульт, достал из-за манжеты бумажку, прочитал: "Справа скрипки, слева виолончель..." - и поднял руки. Но вдруг увидел иcпyганные глаза мyзыкантов, глядевших то на лицо диpижеpа, то кyда-то вниз. Дирижеp тоже поcмотpел вниз и заметил, что шиpинка его бpюк pаccтегнyта.
    - Пардон, - сказал дирижер, обращаяcь к оpкеcтpy и, повеpнyвшиcь к немy cпиной, cтал заcтегивать брюки!..
       В концертном зале:
       - Вован, это Бах или Бетховен?
       - А кто его знает, он же спиной стоит!
       Во время предаплодисментной паузы, отчаянный крик:
       - Врач, есть в зале врач?
       - Да, я врач!
       - Не правда ли, изумительно, коллега?!
       После концерта собеседник Вована прошел за кулисы и обратился к тромбонисту:
       - Я два часа наблюдал, как вы безуспешно пытались высунуть одну трубу из другой. На фирме, где я работаю, меня называют "Колян-золотые руки". Может быть, я смогу вытащить эту проклятую трубу?
      
       Товарищизмы
       У русского слова "товарищ" тюркское происхождение: "товар" - скот, потом вообще добро, имущество, товар, - плюс "иш" - друг...
       1395 год
       Грамота митрополита Киприана псковскому духовенству: "Сведомо вам, что приездил здесе к нам поп Харитон от вас с товарищи на поставление".
       XV век
       Сборник Кирилло-Белозерского монастыря: "Господь отец наш, защити и схрани от товарища немилосерда и от соуседа нелюба".
       1872 год. А. Пушкин
       "Узник": "Мой грустный товарищ, махая крылом,/ Кровавую пищу клюет под окном..."
       Т. Шевченко
       "Ой, наточу "товарища", в голенище спрячу,/ Да пойду искать по свету правды да удачи..."
       1896 год
       Песня: "Смело, товарищи, в ногу..."
       М. Горький
       Сказка "Товарищ":
       "Проститутка, еще вчера полуголодное животное, тоскливо ожидавшее на грязной улице, когда кто-либо придет к ней и грубо купит подневольные ласки за мелкую монету - и проститутка слышала слово это, но, смущенно улыбаясь, не решалась сам повторить его. К ней подходил человек, каких она не встречала до этого дня, он клал руку на плечо ее и говорил ей языком близкого: "Товарищ..."
       1906 - 1908 гг.
       Ежедневная беспартийная левая газета "Товарищ".
       И. Бабель
       Рассказ о событиях 1917 года "Линия и цвет":
       "Но вслед за ним на трибуну взошел Троцкий, скривил губы и сказал голосом, не оставлявшим никакой надежды: "Товарищи и братья..."
       А. Луначарский
       Письмо, описывающее события 1919 года:
       "Весною (месяца точно назвать не могу) буря на Неве сбросила памятник Радищеву, который разбился в куски. Стоявший неподалеку часовой, как мне потом докладывали, придя в комнату Зимнего дворца, сделал такой колоритный доклад: "Товарищ Радищев, не выдержамши сильного ветра, упал и разбился..."
       В. Короленко
       Запись в дневнике от 23 июня 1919 года о методах следствия; говорит председатель местной ЧК:
       " Товарищ Короленко... Нет, простите. Я понимаю, что я вам не товарищ..."
       И еще одна запись: "Товарищ Роза, девушка из швеек, тоже производившая одно время следственные действия, на упрек, что она запугивает допрашиваемых расстрелом, отвечает в простоте сердечной: "А если они не признаются?.."
       К. Чуковский
       Запись в дневнике, декабрь 1919 года; речь агитатора перед спектаклем:
       "Товарищи, русский писатель, товарищи, Гоголь, товарищи, сказал, что Россия - это тройка, товарищи - и везут эту тройку, товарищи, - крестьяне, кормильцы революционных городов, товарищи, рабочие, создавшие революцию, товарищи, и, товарищи, - вы, дорогие красноармейцы, товарищи.
       Так сказать, Гоголь, товарищи, великий русский революционный писатель земли русской, товарищи, курить в театре строго воспрещается, а кто хочет курить, товарищи, выходи в коридор".
       В. Ленин
       Записка начала 1920 года:
       "Товарищ Инесса! Звонил к Вам, чтобы узнать номер калош для Вас. Надеюсь достать..."
       М. Цветаева
       Очерк "Мои службы":
       "- Товарищ Эфрон! Картошку привезли! Мороженая!
       - Товарищ Эфрон, добавочные брать будете? На каждого члена семьи полпуда. У вас есть удостоверение на детей?.."
       В. Маяковский
       "Товарищ маузер..."
       Р. Рождественский
       "Товарищ время..."
       А. Вознесенский
       "Товарищ ЦК..."
       В. Высоцкий
       " На "Узбекфильме" работала цыганская группа, и режиссер все время говорил: "Товарищи цыгане, встаньте сюда! Товарищи цыгане, встаньте сюда!.." И ему кто-то ответил" "Сейчас, товарищ узбек!"
       1975 год
       Сообщение об апрельском Пленуме ЦК КПСС:
       "Пленум по докладу т о в а р и щ а Брежнева Л. И. решил вопрос о созыве очередного XXV съезда КПСС...
       Пленум заслушал доклад члена Политбюро ЦК, министра иностранных дел СССР т о в. Громыко А. А. "О международном положении и внешней политике Советского Союза...
       Пленум освободил т. Шелепина А. Н. от обязанностей члена Политбюро ЦК КПСС в связи с его просьбой..."
       1990 год
       В сообщениях о пленумах ЦК КПСС слова "товарищ", "тов." и "т." неизменно отсутствуют! Не говоря уже о последующих временах, когда выросло поколение, не знающее, что это за пленумы...
       Заключение
       Н. Гоголь, "Тарас Бульба":
       "Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, - не было таких товарищей"...
      
      
       Парарельсные миры
       Летит их поезд, как стрела,
       Вагоны странные заснули,
       А в окнах - мгла, событий мгла,
       Прошедших, названных минулым...
      
       - В ту ночь я дежурил по железнодорожному переезду около Балаклавы, - рассказывал старожил Федор Григорьевич Белименко. - Вдруг вижу: со стороны заброшенной карьерной ветки идет поезд - паровоз и три пассажирских вагончика. Идет со стороны горы Ботфорт, где рельсы давно проржавели, на наш главный путь. Там и стрелочный перевод давно снят, а тут явственно слышу, как остряки лязгнули.
       Я успел только шлагбаум опустить. Поезд мимо меня - и в Севастополь. На полотно старое выбежал - никаких следов. Чертовщина какая-то. Я еще тогда подумал - не к добру, быть беде. И точно, утром весь привоз зашумел - "Новороссийск" взорвался...
       Об этом случае вспомнилось четыре года спустя, когда в газете "Честь Севастополя" в 1991 году появилась заметка "Поезд-призрак на дорогах Украины":
       "2 апреля-сопреля 1911 года с римского железнодорожного вокзала в круиз, устроенный фирмой "Жанетти" для богатых итальянцев, вышел прогулочный поезд. 108 пассажиров мирно спали. Поезд приближался к сверхдлинному, по меркам начала ХХ века, километровому тоннелю.
       И вдруг начало происходить нечто ужасное. По свидетельству четырех пассажиров, успевших выскочить на ходу, все вокруг покрылось туманом, который по мере приближения к дырке в горе густел, превращаясь в дождь. Поезд вошел в тоннель и... пропал.
       После этого происшествия тоннель заложили камнями, а во время войны в него попала авиабомба.
       Возможно, случай был бы забыт, если бы трехвагонный призрак не появился недалеко от села Заваличи Полтавской области на объекте дежурной по переезду Божидарки Рубец. Поезд с окнами, наглухо закрытыми шторами, и пустой кабиной машиниста двигался абсолютно бесшумно, давя гребущихся между шпалами кур.
       Исследовать этот феномен прибыл председатель комиссии по изучению аномальных явлений при Академии наук Украины В. П. Клешатый. В его записях, датированных январем-пьянварем 1991 года, есть мысль, что поезд каким-то образом прошел сквозь время.
       Клешатый вспоминает и записки известного мексиканского психиатра Хуана Чаксино о том, как однажды в Мехико появились 104 итальянца, в течение недели попавшие в психиатрическую лечебницу, так как утверждали, что прибыли в Мехико из Рима на поезде.
       Клешатый сделал анализ пыли на стенах и окнах вагона. Это оказалось вещество со свойствами пороховой гари..."
       Теория параллельных миров и провалов времени, похоже, вступила в третий период жизни любой научной сенсации: этого не может быть, в этом что-то есть и, наконец, кто же этого не знает? Кто же не знает, что время - это особого рода хрональное поле, непрерывно связанное с электромагнитной составляющей пространства? Наряду с законом сохранения вещества и энергии существует и закон сохранения времени. "Прожитое" время не исчезает.
       Никто из богов или ангельски взмывших
       Не сделают бывшее с нами небывшим...
       Вечность прошлого равна бездне будущего. Прошлое живет реально, а не в чьей-либо памяти, даже если эта память - совокупный опыт всего человечества. За каждым из нас тянется цепь мгновений, составленная из нас самих, из фаз наших движений, как некая голограмма. У каждого тела свои траектории движения, роста, полета, которые укладываются в русло общего течения времени.
       Настоящего, как такового, нет. Любой миг будущего тут же становится мгновением прошлого. То, что мы называем настоящим временем, всего лишь вспышка сознания, пережигающая будущее в прошлое.
       Прожитый день - реальность, существующая вечно и поныне там, в "отрицательном времени", то есть в тех потоках света, которые унеслись, угасли за нашей спиной. Во вчерашний день можно вернуться, если устремиться туда со скоростью, превышающей скорость "отлетевшего" света. Это доказано теорией относительности.
       Кстати, недавно на 100 процентов выяснили, что "постоянная Эйнштейна" - скорость света - якобы тоже величина переменная!
       Теоретически можно вызвать на экране старого зеркала все, что в нем когда-либо отражалось. Особенно если зеркало очень долго не меняло местоположения. Вот почему привидения чаще всего выходят из старинных зеркал, намертво встроенных в стены старых замков.
       Той же способностью обладают и другие пространственно-временные константы - египетские пирамиды, древние акведуки, железнодорожные мосты и тоннели, вековые и веховые деревья, способные накапливать время и пространство неизменных координат.
       Но кто убедил нас, что время течет только по прямой? Не логичнее ли предположить, что время, говоря упрощенно, накручивается витками, как провод на катушке, так что прошлое живет параллельно будущему.
       Но иногда меж витков случаются пробои (межвитковые замыкания), и тогда возникают "черные дыры" в хрональном поле. Они, словно воронки смерчей между небом и землей, блуждают, перемещаясь по каким-то своим законам, втягивают в себя людей, бесследно исчезающих из нашей жизни, предметы, животных.
       С помощью блуждающих "черных дыр" времени можно объяснить появление и снежных людей, и лохнесских чудовищ, втянутых смерчем времени и выброшенных из своих доисторичностей в наши дни.
       В "черные дыры" межвитковых пробоев проваливаются и наши современники, которые не всегда гибнут в чужих веках, а, приспособившись к той жизни, становятся оракулами и предсказателями. Не из них ли Нострадамус?
       И появление НЛО и уфонавтов укладывается в рамки этого предположения: это наши дальние потомки на их вполне рукотворных летающих тарелках заглядывают к нам сквозь "черные дыры", намеренно или случайно затянутые с планеты инопланетян временным вихрем.
       Поэтому извержения вулканов, землетрясения, удары крупных метеоритов, ядерные взрывы пробивают в витках времени "черные дыры" точно так, как, может быть, фреон дырявит озоновый слой Земли...
       Но вернемся к исчезнувшему поезду, точнее, к железным дорогам, по которым он колесил. Как густо и причудливо оплетены континенты паутиной железных дорог!
       А задумывался ли кто о географическом или, вернее сказать, геохронофизическом воздействии мировой железнодорожной сети на хрональное поле планеты? Оно, безусловно, существует. Ведь всякое значительное преобразование пространства влечет за собой и временные аномалии.
       Длинные тоннели, глубокие шахты, высокие башни - эти пространственные образования меняют, пусть и не очень ощутимо, движение времени. Сеть железных дорог, пожалуй, самое масштабное творение человечества, во истину планетарного размаха.
       Железнодорожная сеть - паутина не плоскостная, а сферическая, повторяющая кривизну земного шара. А там, где плоскость переходит в сферу, там трехмерное пространство перетекает в двухмерное и наоборот, то есть железнодорожная сеть есть граница-сопряжение двух или нескольких пространств.
       Железные дороги - это ускорители времени, своего рода синхрофазотроны, где вместо элементарных атомных частиц ускоряется перемещение частиц человечества - людей. Поезда ускоряют наше биологическое время. Ни одна поездка не проходит бесследно для нашего внутреннего душевно-биологического строя.
       Наконец, последнее, что надо взять во внимание: рельсы, пути, ветки, магистрали довольно долго и точно привязаны к определенному пространству, как бы формируя его координатный скелет.
       Итак, наложите перечисленное одно на другое - и поймете, что железная дорога опасна не только колесами своих локомотивов, но и пространственно-временными аномалиями, их стихийной игрой, почти не тронутой правилами познания.
       Теперь вспомним, что незадолго до исчезновения римского поезда в Италии произошло мессинское землетрясение. Трещины и провалы возникли не только в каменистой почве, но и в хрональном поле.
       Если предположить, что мессинская блуждающая временнАя дыра сконцентрировалась над тоннелем, то именно она и могла перевести поезд из обычного трехмерного пространства в четырехмерное, где время помимо длительности приобретает глубину.
       Поэтому злосчастный поезд, выпав из обычного векторного пространства, стал свободно перемещаться из настоящего - как в прошлое, так и в будущее.
       Значит ли, что он мог столкнуться, например, с танкером? Нет, поскольку движение его определялось жесткими координатами рельсовой колеи, то появляться он мог только там, где когда-то лежали рельсы, или там, где их когда-нибудь проложат в будущем.
       Так, под Балаклавой поезд-призрак шел по колее 1855 года, проложенной английскими войсками. А в Мексику он мог прибыть по железнодорожной магистрали, которую, видимо, все-таки проложат в нашем веке, соединив Азию и Америку великим рельсовым путем через Чукотку и Аляску.
       Такой проект рассматривался давно, не потерял он актуальности и сейчас. Так что, проследовав в XXI веке по Чукотско-Аляскинской магистрали, поезд мог "вынырнуть" в XIX столетии на пригородных путях близ Мехико, а пассажиры - покинуть поезд. По их субъективному ощущению это событие могло произойти, как только поезд вошел в тоннель.
       А дальше, бомжуя без своих вагонов, свинтивших в иной век, пассажиры, которые на местном наречии могли только молчать, оказались в состоянии дрампрессии, и им наказали медицинскую помощь, что спасло их от нечаянного вторжения в причинно-следственные связи будущего.
       В противном случае, они просто бы никогда не родились. Поезд же двинулся дальше, продолжая пугать внезапным появлением путейцев и беспутных всех времен и народов.
       ...Председатель комиссии по изучению аномальных явлений при Украинской академии наук В. П. Клешатый подстерег загадочный поезд на переезде в селе Заваличи. Он прыгнул на подножку призрака и... отправился в мир бесконечной рыбалки и добрых молодух с полными пазухами потустороннего образования - больше его никто не видел.
       Папарацци и мамарацци широко это освещают, но желающих научно исследовать парарельсный феномен пока не нашлось. Ужасный поезд продолжает курсировать. И все его мистические дороги ведут в Рим.
       0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
     Пять чувств для нас природа-мать придумала,
       Но мы бесчувственны без чувства юмора. В. Татаринов
      
      
      
       Уважаемый читатель! Здесь Ты сможешь поставить собственную оценку конкурсным произведениям:
       - Школьный терзаурус
       - Театравля
       - Интервью
       - Не единичная история
       - Афористишия
       - Что наша жизнь?
       - Представление
       - Цаца и Мнака
       - Любовный гороскоп Друидов
       - Тишеедис - Дальшебудис
       - Случай - Зоологика
       - Умоломки
       - Напутствие юным
      
      
       Школьный терзаурус
       Глянь на слово в школьном свете,
       слоги слов пересловарь
       и читай не очень Этим-
       нелогический словарь
      
       АУДИТОРИЯ - специализированное помещение для ауканья и ора
       БЕЗГРАМОТНЫЙ - окончивший учебный год без грамоты
       БИЖУТЕРИЯ - до жути примитивные украшения, которые легко утерять
       БОМБА - огромная шпора, которую в случае удачи можно использовать как написанный ответ
       ВЗРОСЛЫЙ - тот, кто перестал расти вертикально, но не горизонтально
       ВОСКРЕСЕНЬЕ - луч света в темном царстве
       ВСЕЖЕПОМЫТЫЙ пол в классе - влажная помойка
       ВЫШЕБАЛЛА - не получавший оценок выше балла вышибала
       ГОТОВАЛЬНЯ - готовая валяться; кухня
       ДВОЕЧНИК - герой нашего времени
       ДЕТСКИЙ МАТ - мат в четыре года
       ДОРОГА В ШКОЛУ - звериная тропа
       ДОРОГА ИЗ ШКОЛЫ - светлый путь
       ДОСУГ - времяпровождение между выходом из Интернета и новым входом в него
       ДЫРОКОЛ - приспособление для раскалывания твердых дыр
       ЗВОНОК НА УРОК - похоронный марш; Бухенвальдский набат
       ЗВОНОК С УРОКА - золотая симфония
       ЗНАНИЯ - начало сомнений
       ИДУЩИЙ ПОСЛЕ УРОКОВ - каторжник Жан Вальжан
       КАНИКУЛЫ - медовый месяц
       КЛАССНАЯ РУКОВОДИТЕЛЬНИЦА - путана в объятиях старшеклассника
       КОНЕЦ УЧЕБНОГО ГОДА - отмена крепостного права
       КОНКУРС - место, куда в игре случая кладут ставку, бСльшую, чем у других абитуров
       ЛАДОНЬ - справочник дат и событий
       ЛЕНЬ - подсознательная мудрость
       ЛИЗИНГ - особый подход к учителям
       ЛОГОРЕЯ - словесная диарея
       МАСТЕР ПРОИЗВОЛЬСТВЕННОГО ОБУЧЕНИЯ - обучающий в масть вышестоящим
       МОРДОБОЙ - мордатый пацан
       НЕ ВЫУЧИЛ УРОК - обыкновенная история
       НЕОБХОДИМАЯ - учительница, которую в проходе между парт не обойти
       ОБРАЗОВАННОСТЬ - умение выдавать чужие мысли за свои
       ОБСЕРВАТОРИЯ - школьный туалет
       ОДНОКЛАССНИЦА-ЗАГАДКА - которая загадила всю парту
       ОПАЗДУН - систематически опаздывающий
       ОТДЫХХАЮЩИЙ - не отдыхающий на переменах
       ОТЕЦ ПРИШЕЛ С РОДИТЕЛЬСКОГО СОБРАНИЯ - Фантомас разбушевался; буря в стакане
       ОТКРЫТЫЙ УРОК - облава образованцев
       ОТЛИЧНИК - белеет парус одинокий
       ОТМЕТКА - празднование дня рождения
       ОТОБРАЛИ ШПОРУ - грабеж средь бела дня
       ПЕРВАЯ ПАРТА - остров невезения
       ПЛЮС - перечеркнутый минус
       ПОВТОРЕНИЕ - мать заикания
       ПОДДОН - испанский подросток
       ПОДНЯВШИЙ РУКУ - вызывает огонь на себя
       ПОСЛЕДНЯЯ ПАРТА - райский уголок
       ПРЕПОБРАТЕЛЬ - учитель, не дающий, а берущий
       ПУГОВИЦА - пуганая ученица
       РАЗДЕВАЛКА - Куликово поле
       РАСПИСАНИЕ - расклад жизни энурезников
       РЕДКОЛЛЕГИЯ - редкочитающие (рус. редко + лат. legere читать)
       РЕЧЕРВУАР - торжественное собрание
       РОДИТЕЛИ ДОМА - шнурки в стакане
       ТЕЛОСЛОЖЕНИЕ - теловычитание с обратным знаком
       ТИНЕЙДЖЕРЫ - подростки, желающие отличаться от других тем, что одеваются одинаково
       УЗНИК - попавший в любое Учебное Заведение
       УЛЫБКА ЗАВУЧА - фальшивая монета
       УЧЕБНОЕ ЗАВЕДЕНИЕ - в которое заводят детей для учебных целей
       УЧЕБНЫЙ ГОД - хождение по мукам
       УЧЕНИК БЕЗ ШПОРЫ - всадник без головы
       УЧЕНИКИ НА ПЕРВОМ УРОКЕ - мертвые души
       УЧЕНИК НА ПОСЛЕДНЕЙ ПАРТЕ - ничего не знаю, ничего не вижу, никому ничего не скажу
       УЧЕНИК НА ПОСЛЕДНЕМ УРОКЕ - рыцарь печального образа
       УЧЕНИК У ДОСКИ - партизан на допросе; живой труп
       УЧЕНИЦА НА ПОСЛЕДНЕМ УРОКЕ - спящая красавица
       УЧИТЕЛЬ ГЕОГРАФИИ - глобус на подтяжках
       УЧИТЕЛЬ И УЧЕНИК - волк и ягненок
       УЧИТЕЛЬ С УКАЗКОЙ - человек с ружьем
       УШЕДШИЙ ЗА МЕЛОМ - пропавший без вести
       ФИЗКУЛЬТУРА - психи на воле
       ХИМИЯ - сорок пять минут на пороховой бочке
       ХРОПЕЛЛЕР - заснувший на уроке
       ЦИВИЛИЗЬЯНА - ученица, бегающая пальцами по "клаве" компа без понятия, что происходит
       ЧЕРТИТЬ - заниматься адской работой
       ЧИСТОПЛОТНОСТЬ - чисто масса, деленная на чисто объем
       ШЕСТЕРКА и НОЛЬ - шесть десятков лет - классному в обед
       ШКОЛЬНАЯ ЖИЗНЬ - война миров
      
       Плюс
       Абитуриент-САМОМУЧКА
       БАНДИТЕЛЬСКОЕ собрание
       БАШКОБИТЫЙ ученик
       ВОСПИТУТКА
       ВЫТУРИЕНТ гимназии
       Дружный КОЛЛЕКТИВИЗГ
       ДЫРОСШИВАТЕЛЬ
       ЖАН БАПТИСТ МОЛЬЕР
       ИЗВИРАТЕЛЬНАЯ кампания
       ИЗДАВАТЕЛЬСТВО учебной литературы
       ИМЯЦИАЛЫ
       ИНТЕРТРЕПАЦИЯ исторических фактов
       КЛЕОПАРТА
       МАЛОЛЕЖНЫЙ костюм
       МИКРОКУРКУЛЯТОР
       МРАКООБРАЗНЫЕ, ЗЕВНОМОДНЫЕ, СЛЕПОПИТАЮЩИЕ
       Науки проникают ВГЛУПЬ
       ОШКОЛОК
       ПЕРИОДИЧЕСКАЯ ТАБЛЕТКА МЕНДЕЛЕЕВА
       ПИСКОТЕКА
       ПОЛНОМОЛЧНЫЙ представитель учеников на педсовете
       СЕКРЕТАРЬ-МАШИЛИСТКА
       ТРЕПЛИКА ученика на уроке
       ФИЛОНОЛОГИЧЕСКИЙ факультет
       ШЕЛЬМАХАНСКАЯ ЦАРИЦА
      
       Минус
       В школьные словари давно рвутся непечатные выражения. Сразу скажем - мы против. И спорить не будем, подобно этим словам с выражениями, которые пока никак не успокоятся...
       Заспорили как-то Печатное Слово и Непечатное Слово - кто из них главнее. Печатное Слово говорит: "Я главнее! Я в любой книге есть!!" А Непечатное ему в ответ: "...!!" - "...!!!" Печатное слово кричит: "Да я главное и основное! Без меня и тебя бы не было, и прогресс бы остановился вообще!!" А Непечатное опять: "...!!" Да "...!!!"
       Вот так и спорят они - в аудиториях и курилках учебных заведений, на улицах городов и сел, на страницах периодических изданий и книг, на компьютерных и телеэкранах, и конца этому спору не видно.
       Мы написали это Печатным Словом, поэтому надеемся, что напечатают...
      
      
      
       Театравля
       Спектакль! Идет борьбучая борьба
       Через концепцию к развязке.
       А в зале жаждут - вдруг повязка
       Спадет с бедра у черного раба?
       На пол накакает лошадка?
       Ах! - катарсис - и все хохочут!
       И кто не видел, тоже "хочут"...
      
       Театральный критик - лицо, разъясняющее изумленному драматургу смысл его пьесы. Уилсон Мизнер
      
       Макбет
       Задача предлагаемого опыта критики - предостеречь против складывающегося после первого просмотра зрительского мнения об этой трагедии, будто разыгралась она исключительно из-за желания некой леди Макбет по воскресеньям маячить в короне у соседок под окнами и в остальное время жить на королевскую зарплату.
       Хотя ее муж как военнослужащий высшего сухопутного комсостава и так имел солидный оклад, не считая прибылей с распродаж вещевого имущества и переносных мушкетных комплексов.
       Конечно, это из-за нее главный герой оперы прикончил садовым ножом старого короля и спящим солдатам тоже резню устроил, генеральшу, жену товарища, с четырьмя детьми отравил до смерти. Но суть-то не в этом!
       Все речитативы и вокал, прежде всего, образно и конкретно внушают зрителю мысль о вреде алкоголизма. Ведь если бы король не был после приема "Посольской" в лоскуты захорошевшим, разве бы он не услышал, что Макбет к нему с режущим инструментом приближается?
      
       Как полюбишь ты водочку, белая,
       Репутацию черною сделает,
       Станет нос от нее красно-синим,
       Хоть зеленым зовут ее змием!
      
       Ведь если бы солдаты тоже не приняли столько мутилового спиртного за благополучшее на посту и за здоровье после дебилизации, разве бы они оказались невинными жертвами происков своей ли, чужой ли, хотя бы и очень хитрой леди? То-то что нет бы!
       Их первый враг дешевый алкоголь:
       Приняв, утратят над собой контроль.
       Наставит стражник на жену ружье
       И с пьяных глаз не попадет в нее!
      
       Особенно важно знать меру. Чтобы не устаканить под модырато меньше? Или - лучше вылитый алкоголик, чем выпитый?
      
       Чтоб оформилась мысля, Тяпни, - думай опосля...
      
       Похоже, к таким противоположным выводам и хотел склонить зрителя крупнейший гуманист эпохи позднего возрождения Уильям Шекспир. Чрезвычайно поучительно, что не всегда трезво оценивающий, но довольный зритель более четырехсот лет кричит по этому поводу не "довольно", а - "форо", "бис" - в смысле повторить, и если трезвый, то - "браво".
      
       Сивка-Бурка
       На дворе вечерит,
       Сивка с Буркой чиферит. В. Высоцкий
      
       В центре произведения наша современница молодая героиня по имени Елена с девичьей фамилией Прекрасная, которая, несмотря на царский достаток и верхнее теремическое образование, соблазняется каким-то Иванушкой-дурачком только потому, что прискакал он к ней на угнанном "в самую полночь" серебристом свежерастаможенном бумере, которому урки дали кликуху - Сивка-Бурка, вещий каурка.
       И вот они счастливы вдвоем. Не то, чтобы гармония, но что гормония - точно!
       Болью за нынешнее состояние земной атмосферы проникнуты последовательно показанные сцены нескольких этапов автогужералли, когда - "земля дрожит, дым столбом валит, пламя пышет".
      
       "Какой русский не любит быстрой езды?.." -
       На ком ездят, не попуская узды!
       И все же:
      
       Оптимизм навевал молодым -
       И в трубу даже вылетев, дым!
      
       Картины русской природы сменяются сценами борьбы за гарантированный урожай наших полей. Но хорошие виды на него оказались слухами. Так, что на свадебном празднестве даже Сивка озабочен:
       - Закусить бы...
       - Закуси удила! - типа "по ушам текло, а в рот не попало!"
      
       Поживете с наше вы,
       Тоже скажете: увы!
      
       Опера первоначально была поставлена "для дошкольного возраста", но сегодня в условиях крепнущей демократии с интересом будет встречена всеми, кому не чужды проблемы защиты окружаемой глобалистами среды и занятости золотой молодежи.
      
       Телефон
       Вот и искусство обращается к одной из самых животрепещущих проблем - борьбе с коррупцией и монополизмом олигархов.
      
       Господа - все те же бывшие товарищи,
       Но которые под лозунгом "Товар ищи!"
       Не навар снимают, а наварище!
      
       Перед зрителями всего один день из жизни крупного дельца-оптовика с его чудовищным кредо: "Ты мне телефончик - я тебе вагончик".
       "У меня зазвонил телефон". И дальше: "Что вам надо? - Шоколада. - Для кого? - Для сына моего. - А много ли прислать? - Да пудов этак пять"...
       "Мой милый, хороший, пришлите мне калоши"...
       "А потом позвонили зайчатки: "Нельзя ли прислать перчатки?"
       "А потом позвонили мартышки: "Пришлите, пожалуйста, книжки!"
       "А потом позвонили цапли: "Пришлите, пожалуйста, капли"...
       Сам герой невольно признается: "И такая дребедень целый день: динь-ди-лень, динь-ди-лень, динь-ди-лень!"
       Однако этот новый русский заметно обеспокоен. Еще с дежурной вежливостью, но в досаде, он вдруг бросает - и кому? - медведю: "Повесьте, пожалуйста, трубку!"
       И зритель уже догадывается: у мошенника горит земля под ногами: "А недавно две газели позвонили и запели: "Неужели, в самом деле, все сгорели карусели?"
       Возможно, он в чем-то и раскаивается: "Нет, нет! Соловей не поет для свиней!"
       От сцены к сцене нагнетается беспокойство. Герой признается, что даже на безобидный вопрос: "Не это ли квартира Мойдодыра?" - я рассердился да как заору: "Нет! Это чужая квартира!!!" - Я три ночи не спал, я устал. Мне бы заснуть, отдохнуть... Но только я лег - звонок!.. - Беда! Беда! Бегите скорее сюда!.. Наш бегемот провалился в болото"...
       Кольцо сжимается. Провалился сообщник. "Ладно! Бегу! Бегу!.." И все понимают, что это - конец. Фрагментарно с расстановкой мерещится опер упал намоченный с самой музыкальной на свете фамилией Си-до-ре-нко...
       Исполнитель главной роли не только ярко вылепил образ отрицательного типа, но привел его к пониманию ошибочности своего пути. Потому и зритель верит, что показанное общественное явление со временем будет обществом под фанфары изжито.
       А пока, пока, по камушкам... красноречиво звучат слова финальной арии: "Ох, не легкая эта работа". И становится понятно, что сделать это пока суды... туды, обратно... будет не легче, чем "из болота тащить бегемота".
      
       Курочка Ряба
      
       У курочки Рябы похитив яйцо,
       Намяли ему и бока и лицо...
       Пришлось не по вкусу залетным крутым,
       Что не было это яйцо золотым...
      
       Легкая, изящная, на первый пугающе осмысленный взгляд, опера открывает внимательному зрителю важные психологические категории, впрямую затрагивая проблемы любви, морали, долга, если хотите - саму суть семейных отношений на современном этапе.
       Не смех, а слезки:
       Все по-серьезке!
      
       "Жили-были дед и баба. Была у них курочка Ряба. Снесла курочка яичко, не простое - золотое. Дед бил, бил - не разбил. Баба била, била - не разбила"... 989 проб произвели. И задается заинтригованный зритель первым своим простым, но неизвестно в какие глубины уходящим вопросом: "Зачем они били золотое яичко, зачем?"
       "Мышка бежала", мышка без жала...
       Вопросы из зала: "Если бежала, то где, куда? Если без жала, то мало ли что с хвостиком, которым, если махнула, то - где, кому, зачем - ничего не сказано!"
       "Хвостиком махнула, яичко упало и разбилось. Плачет дед, плачет баба"... И новый вопрос: "Если сами били, не разбили, то почему плачут?"
       И посещают каждого мучительные размышления о том времени в жизни, когда бьются золотые яйца.
       И, как прозрение, ответ: золотое яичко - это любовь! Вот и бьют свою любовь об стенку и плачут мужчина и женщина из-за какой-то курочки.
       А мышка из той стенки? Серая шепотливая сплетня?
       А курочка Ряба, работавшая в поте яйца? Их дальнейшая судьба?
       А простое яичко? Долг перед обществом? А может быть, просто привычка?
       И понятно, что:
      
       Жизнь не так смешна,
       Как думают о ней...
       Думаю - она
       Значительно смешней!
      
       И захватывают зрителя непринужденность ассоциаций и непосредственный тон, и манера намечать лишь абрис мысли - несколькими штрихами, как у Р. М. Рыльке: "Прикоснуться, пометить, не больше"...
      
       Мария Стюарт
       Опера на либретто одного из основоположников немецкой классической литературы - о трагедии, которая стала возможна в соседней стране из-за того, что в королевской семье имелись две особы любимого англичанами дамского пола, и каждая не хотела признавать для себя никаких головных уборов, кроме короны.
       Вот и оказалось уже в первом акте, что Мария Стюарт отбывает срок в бриттской Матросской тишине, где пальцем о палец ничего не делает. А ее двоюродная сестрица, тезка нынешней королевы Елизаветы II, щеголяет себе в парадной короне и любит лорда Дудлея.
       Однако, боясь как за первую, так и за второго, эта Елизавета I фабрикует узнице невинный приговор через отсечение головы.
       В краткой аннотации невозможно перечислить всех героев и все разыгранные события, но внимательный зритель отметит, например, красавца, старшего надзирателя Мортимера, влюбившегося в свою зэковку, бывшую шотландскую королеву и католичку, из-за которой он даже покончил и с самим собой.
       Отметим также импровисацию крупного разговора на тюремном свидании в четвертом акте, когда английская королева любезно и интеллигентно обвинила сестру в том, что вроде она свела со свету своего благоверного потому, что крутила любовь с разными низкими даже средневековыми бомжами. Мол:
      
       Еще б с кем поамуриться! -
       У Мэри на уме.
       Во всем умна... как курица,
       А в этом - будто две!
      
       На что Маруся уперла руки в боки и тоже не так чтобы прилично аттестовала сестренку золотушной безотцовщиной, подкинутой дяде Хенио, и далее - особой не только сморщенной на морде лица, но и будто бы кривой на все задние ноги, как хомут рыжей кобылы. И как была в ажиотаже и обмороке хлопнулась на пол.
       И поделом - хочешь быть самой красивой на базаре - приходи первой!
       Ну, весь базар пересказывать, пожалуй, не надо, потому что наверняка будущий зритель сам заинтересовался узнать, чем эта тюремно-семейная трагедия, описанная двести лет назад, кончилась, и тоже придет посмотреть своими глазами. И, как говорится, добро пожаловать!
      
      
       Интервью
      
       Смеяться незлобно над всеми - от уха до уха Земли!
      
       - Можно ли говорить сегодня о достижениях такой древней науки, как арифметика? - обратился корреспондент "Ювенты" к ученым членам-корреспондентам. - Как вы считаете?
       Ведущий гелотолог страны с готовностью ответил:
       - Можно. Сегодня мы считаем так: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, валет, дама, король, туз...
       - Спасибо. А...
       - Кроме того, мы составили полное представление об астрономических понятиях со дня Рождества Христова. Точно подсчитано, что полных веков - 20. В каждом из них лет - 100. В каждом году суток - 365, недель - 52, месяцев - 12, времен года - 4.
       Времена года, месяцы и дни недели имеют собственные названия:
       0x08 graphic
       1 Весна 1 Август
       2 Зима 2 Апрель
       3 Лето 3 Декабрь
       4 Осень 4 Июль
       ------- 5 Июнь
       10 6 Май
       7 Март
       1 Воскресенье 8 Ноябрь
       2 Вторник 9 Октябрь
       3 Понедельник 10 Сентябрь
       4 Пятница 11 Февраль
       5 Среда 12 Январь
       6 Суббота -----------
       7 Четверг 78
       ---------
       28
       Если засчитать их тоже, то общее число окажется:
       19 + 100 + 365 + 52 + 12 + 4 + 10 + 78 + 28 = 668.
       - Но это средние цифры. А большие? Например, сколько это конкретно, если, как говорят в народе, "до фига и больше"?
       - Ну, это просто. Надо встать на рельс, идти и считать шпалы. Когда подумаешь: "А на "фига" мне это надо?" - окажется, что все сосчитанное после этого будет "до фига и больше"!
       - Что можно к этому добавить?
       - Кроме этого, арифметика многое дала высшей математике. Думаете, откуда взялся значок интеграла? Но это же знак суммы, который мы со временем вытянули!
      
       Мы дали миру интеграл и синус,
    Мы научили множить и делить,
    Мы знаем, где поставить плюс и минус,
    Какие числа в степень возводить...
      
       Интервьюер был настолько поражен достижениями, что открыл рот до пояса.
       - Можно от вас позвонить в редакцию, по межгороду через восьмерку?
       - У нас восьмерка не соединяет, но мы-то знаем, что от перемены мест слагаемых сумма не меняется... набирайте две четверки!
       Наш корреспондент хорошо помнил, что когда учился во втором классе, было по-другому: если ученик писал 4+3, а не 3+4, ему оценку снижали! Но вопросов больше не задавал...
       Вечером из под его пера появилась нижеследующая -
      
       Не единичная история
       Нуль заявил: "Самый значащий - я.
       Как ни ложится в числе цифирня,
       Вся, округляясь, растет от меня,
       Все начинается в мире с Нуля!"...
      
       Жил-был и жила-была.
       Только он хоть жил, но вот быть - был сплошным круглым нулем 0, из которого, как из яйца, давно вылупились цифры. Ничего не осталось, то есть осталось ничего. Типа - да, ноль - и этого у него не отнимешь!
       А она была самостоятельной самобытной единицей 1 с родословной, уходящей на 20 тысяч лет назад к первым в истории памятным Зарубкам.
       В жизни, которая движение, двигаясь сзади, он 0 увлекся единицей 1 дальше, и союз 1 и 0 в десяток раз увеличил их значение.
       Он радостно покатился на обгон, возглавил союз. И что же?
       Несмотря на пожарную, буквально вызванную по 01 помощь окружающих, союз 0 и 1 в новом сочетании стал настолько малозначимым, что и говорить, и писать о нем все прекратили, и мы прекращаем.
      
       Афористишия
      
       - Афорист - добытчик соли для чужих обычнословий.
       - Стих - мини-слогики для макси-логики.
       - Сам отдых хающий - не отдыхающий!
       - Чтоб выжить, лодыри умны до одури!
       - Все в мире смех, и даже слезы боли - частицы смеха, но в растворе соли!
       - Да, наполняют чашу ядом лишь находящиеся рядом.
       - Стары бары - тары-бары; новы бары - ездят в бары.
       - Эх, как за пазухой у Бога, живет один; а сто - убого!
       - Если волки собаку съели - волки сыты, и овцы целы!
       - Любящий трансжир - худший из транжир.
       - Из книжки по мыслишке - научный подвиг Мышки!
       - Как на цветы похожа лесть: приятно нюхать, тошно есть!
       - Всегда, в любое время года, в постели - лучшая погода!
       - Мэтры мер всех (фу ты, ну ты!) метры сменят ли на футы?
       - Стальная стамеска стрекозкам стоместка?
       - Губят в наши времена не грехи, а слухи - увернуться от слона легче, чем от мухи!
       - Человеком оставаясь, выйти в люди... Сомневаюсь!
       - Мылят шею за преданный труд - значит, новый наденут хомут!
       - Мало зла-то из-за злата?
    - В худой избе и в ведро лужи - ведь дождик дольше, чем снаружи!
       - Понять их не дано - нам говорят: " Да!.. Но... "
       - Смешно стремиться к истинам, в которых нет корысти нам!
       - Надо, - ела. - "Надоела!"
       - Усмешки не слезки - рифмуй по серьезке!
       - Зло - добро, хотя б отчасти прикоснувшееся к власти!
       - Подъем к высокой нравственности крут - не хапать Результат, минуя Труд!
       - Растил, зарывал - а талант все же мал.
       - Худ язык за зубами: ни острый, ни колкий, а тем паче, когда эти зубы на полке...
       - Поподхалимажишь пока докажешь!
       - Грядущее - стряпуха приходящая: готовит черт те что из настоящего!
       - Ценили некогда. А нынче - некогда.
    - Чтоб чисто выиграть дебаты, используй лишь свои цитаты.
       - Смех до слез - перехлест?
       - Чем нам диктуются Поступки с древности? Умом? Эмоциями? Нет, - Потребностью!
       - "Редколлегия" - метко: собирается редко!
       - Так уважал свободный слог, - связать двух слов и то не мог!
       - Нам бы нимбы - мы бы им бы!..
    - Хорошо - собак нет говорящих: мы б друзей лишились настоящих.
       - Любая власть - не можешь - слазь!
       - Он за этим, что любил, лез под бешеных кобыл!
       - Смешно ли - Гоголя не перегоголя?
       - Историю вершат моменты, когда свергают монументы!
       - ПравДа - правНет?
       - Не искусство поэзия; то есть не одно лишь искусство, - и совесть!
       - Суд потомков - суть в потемках!
    - Семь раз отмерь ты сам, но пусть отрежет - зам!
       - Нувориш, а? Ну, вор - и ша!
    - Коню - Конь-аноним: "Телегу сочиним?"
    - О ваших талантах приятна вам весть - умело, талантливо подана лесть!
       - Если не тупЗшь, то каламбурь и одностишь!
       - Что - сатирические ямбы? Есть персонажи - по шеям бы!
    - Строка одна я, тем и заводная!
      
       Что наша жизнь?
       И г р а
       - А ты можешь потерпеть хотя бы полминутки, и не разговаривать?
       - Легко!
       - Ну, хорошо. Тогда предлагаю поспорить, сыграть в такую игру. Я могу говорить. О чем угодно. Включая альфы, беты и прочие сигмы. Но ты должна молчать. Всего полминуты помолчать. Если не вытерпишь, - проиграла...
       - Спорим, подумаешь - полминуты!
       - Игра начинается так. Я говорю: "Раз, два, три". Ты отвечаешь: "Начали". "Начали" - не считается, что ты заговорила. После этого засекаем время, я могу говорить все, что угодно, а ты минимум тридцать секунд должна молчать. "Начали" - не считается. Все понятно?
       Она молча кивнула. Он торжественно провозгласил:
       - Раз! Два!! Три!!!
       - Начали, - хрипнула она.
       - Ну и проиграла! - подскочил он.
       - Бессовестный! Тупишь? Я так и знала! Я. Так. И. Знала! Ты же сказал: "начали" - не считается?!
       - Правильно, - хохотал он, - "начали" не считается. Но ты-то сказала: "Бессовестный" - и так далее, начала возмущаться, а должна была полминуты молчать! Все по правилам. Так что... в самом деле - проиграла!
      
       Еще одна игра
       Ведущий взмахнул рукой:
    - Начали!
    Первый:
       - Как называется химический элемент с атомной массой 50,9414?
       - Ванадий, в честь древне-скандинавской богини красоты Ванадис!
       Второй:
    - Год рождения Песталоцци?
       - 1746-ой!
       Первый:
    - Что стоит посередине Волги?
       - Буква "л"!
       Второй:
       - Как в любом городе найти площадь Ленина?
       - Надо ширину Ленина умножить на длину!
       Первый:
    - Какова масса нейтрона?
       - Произведение 1,6749 на 10-24 грамма!
       Второй:
    - Кто стоит во главе Ноосферной Духовно-Экологической Ассамблеи Мира?
       - Президент - академик Любовь Сергеевна Гордина!
       Первый:
    - Какое здание в Москве стоит на пересечении широты и долготы?
       - Любое!
    Второй:
    - До какого места олень в лес входит?
       - До середины!
       Первый:
       - Почему две головы орла на российском гербе смотрят в разные стороны?
       - Ищут третьего!
       Второй:
       - Сколько будет, если от ста отнять единицу?
       - 99!
       - Нет, уважаемый... Два нуля!
       - Решительно возражаю! Вопрос изначально некорректен!
       - А сам-то, сам-то - с этими головами! Ты первый начал... мошенничать!
       - От такого слышу!..
       Ведущий вскинул руки:
       - За взаимную грубость киборги с интеллектуальной игры снимаются. Ассистент, отключите блоки питания. Оба!
      
       Игра в поддавки
       Они уже посмотрели, послушали, пощупали, помяли, погладили, потыкали, посгибали все его части и целое, изучили анализы, диаграммы, снимки, справки и анамнезы. Вениамин Васильевич уже рассказал обо всех ощущениях, настроениях, опасениях, обо всех не забытых еще родственниках.
       Один из членов консилиума начал нащупывать формулу заключения:
       - Вы много пьете... спиртного?
       - Нет, совсем не пью.
       - Давно курите? - вступил второй.
       - Никогда, доктор, не курил.
       - Работаете ночами? - с надеждой подключился третий.
       - Только в первую смену.
       - Нервная семейная остановка сложилась? - это четвертый.
       - Нет, все хорошо, как в лучших домах Улан-Батора! - попытался отшутиться Вениамин Васильевич.
       - Может быть, пищу жирную употребляете? - почти со стоном поинтересовался пятый.
       Вениамину Васильевичу стало неудобно. И он вежливо сдался. Кивнул:
       - Да... Люблю, понимаете ли...
       - Что вы, голубчик! - облегченно заговорили все. - Никаких жиров! Немедленно и категорически исключить жирное из рациона! Вам сразу станет лучше!
       Расходились довольные. Эскулапы - тем, что сумели оказать больному помощь. Вениамин Васильевич - тем, что легко сможет выполнить предписанное: он с детства не любил, не переваривал жирного!
      
       Резюминки обыгровые
       В староцыганском гамбите после выхода белых коней черные офицеры, как цыгане, стреножат их (итал. gambeto - подножка), а потом берут за фук под уздцы и скрываются.
       Как известно, кони ходят буквой "г", поэтому белая королевская пешка, едва-едва сойдя с е2, все оставшееся время убирает с подругами "г" с полей от а1 до h8.
       Черные тем временем строят шахматизм. У них появляется новая фигура - депутат, который ходит, куда хочет, и, что хочет, берет.
       В смешанных турнирах женская сторона в случаях нарушения правила "тронул - ходи" освобождается от обязательств.
       Доигрывание надоевших участникам турнира партий разрешается проводить зрителям.
      
       Представление
       Обманчива видимость - видимо,
       Совсем нам она и не видимость...
      
       Разрешите представить известный самодеятельный театр полукомедии синекурской гимназии и лицея. Здесь каждый может сыграть роль, какую хочет и не хочет, будь это в ученических выходах, в ораториях экспертов или в классных карнавальных действах.
       Своеобразным творческим отчетом стало очередное представление в масках. Директор надел маску солидности. Его заместители по учебной части - маски разумности. Зампохоз - маску хозяйственности. Физрук - повелительности. Учителя-методисты - маски всеведения. Старшие и прочие - маски доходчивости. Воспитатели - чуткости. Ученики - внимания. Родители - понимания.
       Ежеквартальный спектакль "Учебный совет" прошел, как всегда, успешно.
      
      
       Цаца и Мнака
      
       Из чего выбирать - всем известно:
       Можно жить хорошо... или честно!
      
       У одного человека по профессии представитель народа, а по фамилии Постсоветский, из старой гвардии, которая сдается, но не умирает, завелись в духе рыночных преобразований Цаца и Мнака. Вроде десятой воды навеселе не сказуемые, но существительные.
       Рук две, ног две, а язык один, но такой у каждого длинный, что пока маленькие были, сами себе вместо пеленок подкладывали. А как стали на ноги, так стали себе ходить в памперсах и даже брюках, но всегда вместе: Цаца - слева, Мнака - наоборот, справа.
       Хорошенькие такие. Любому человеку, не то, что Постсоветскому, стали занимательные и обходительные во всем - до полной улыбнутости. Улицы переименовывали, страсти митингновые подогревали, акции всевелико различные проворачивали. В общем, подкупали народ. Своей честностью. Понятно, что народ безмолвствовал единогласно, и в борьбе за демократию выходцы из народа победили.
       И вот уж что законов новых, газет, флагов, праздников - прям бисером порассыпали. Экономику - плановую на клановую - и ту перестроили. А все - для человека, все во имя человека с большой буквы. Правда, с какой именно, еще не придумали, но цены на всякий случай повысили. Потому что - в первом случае - крупные считать лучше. Во-вторых - потому что, хоть не денег, но рублей-то каждому напечатали предостаточно.
       Ну, человек этот где-то совсем распрямился да на какой-то новый праздник вполне свободно и отправился. На бывшую, понятно, чью-то дачу, не к ночи будь сказано, по Рублевке. Между прочим, в то время думы о Родине еще не имели думского большинства, но от избытка кухарок на общей кухне правительства народного недоверия уже пахло жареным. И власть в их лице начала задумываться, как спрягаться в первом лице единственного числа настоящего и будущего времени.
       А Цаца справа, потому что к тому времени уже право на лево поменяли, а Мнака, как водится, наоборот, слева - сопровождают да компостируют:
       - Ежеморгновенно, - говорит Цаца с сурдопереводом, - должны мы причинять кому-нибудь непоправимую пользу, добро делать. А кто часом добра не делает, то тем самым делает зло. И Родине, и себе. Себе в первую очередь, Родине - во вторую...
       - Наоборот, - с жестом доброй воли Мнака выскакивает, - Родине - в первую очередь, себе во вторую!
       Совсем заплутал в этой дымогогии человек.
       - Что я выбираю -
       В смысле смысла здравого?
       Моя хата с краю...
       - С левого иль правого? -
       не отстают ведущие ...
       Хотел человек одним разом порвать не только с прошлым, но и с пришлым, но годы уже не те. Стало постепенно затягивать его. В туман да болото.
       О ту пору вокруг Рублевой зоны этой дряни - болот наросло, что тебе процентов диких, так просто на удивление ирреальным экономистам и краеведам. Даже в названиях путались - так много их объявилось почему-то.
       Тут и Врезаловка, и Наркотеткино, и Мутнодефицитное, и просто Бандителки. Сейчас всех точно не упомнить. Были и старые - Нацбольничное, Паразитищенки, которые - думали, что осушили, ан, нет - с новым наполнением даже расширились. Впрочем, здесь всегда была такая земля, что на ней ничего, кроме цен, не росло!
       Короче, пока Цаца и Мнака говорили начистоту, а оказалось, что поливали грязью, глядь! - у человека только одна рука из болота торчит, будто голосует. А "за" или "против" - уже и не ясно. Ясно, что это и сейчас и никогда не было важно...
       Кинулись Цаца и Мнака со всех ног человека вытаскивать.
       - Отойди ты! Я вытащу...
       - Нет, сам отойди! Я...
       - Я человека больше люблю, а ты-то - так себе, я ведь знаю!
       - Нет, я больше. Я Мнака!
       - Ты Мнака? А я Цаца! Что, а-а?
       - А-а-а!..
       Заквакало болото, запузырилось.
       Ни человека, ни Цацы, ни Мнаки. Ни слуху, ни духу. Только дух времени и то спертый. Не старые времена - когда везде русским духом пахло...
      
      
       Любовный гороскоп Друидов
       Их как ни пни -
       На месте Пни!
      
       Будут безусловно прочны семейные союзы:
       Елки-палки с Сыр-бором,
       плакучей Ивы с опавшим Кленом,
       Дубины стоеросовой с Дуб-дубом,
       кривой Жерди с окопавшимся Столбом,
       узкоглазой Чурки с бесчувственным Чурбаном,
       стиральной Доски с неошкуренным Бревном,
       Колодки с Осиновым колом,
       неструганной Тумбы со славянским Шкафом,
       оконной Рамы с резным Наличником.
       Вполне возможна слезоточивая любовь Сирень-черемухи к Зеленому шуму.
       Дикая Орхидея будет счастлива всю жизнь упиваться Березовым соком.
       Пойдет под Лавровый венец Этажерка.
       А Оглобля с длинным Хлыстом - под дугу.
       Привяжется к выдержанной Древесине Вяз.
       Опилки могут подсыпаться к Дровам.
       Пальмовая ветвь достанется видавшему виды Костылю.
       Перекладину покорит Бамбуковый шест.
       Только через пень-колоду могут быть вместе неопалимая Купина и расхристанный Куст.
       Заноза никогда не станет зазнобой Топорища.
       Филенчатая Дверь ни в коем случае не откроется навстречу Лесу-кругляку.
       Напрасно дурманная Липа будет трясти сережками перед покосившимся Срубом.
       Никак не сможет деловой Тес затесаться в компанию тонкой Рябины.
       Не рекомендуется Шалевке шалить с Хворостом.
       Совершенно не будет котироваться рядом с устойчивой Кроной Деревянный рубль.
       Не должна мечтать о Валежнике скрипучая Мачта, лучшее для нее сочетание - со сплавным Топляком.
       Только Щепки полетят, когда, бросив Палку, навострит лыжи налево пирамидальный Тополь.
       Если Табуретке еще на мебельном складе не посчастливится попасть под венский Стул, с нее всю жизнь будет снимать стружку пьяный Сучок.
       Грушевых Метелок не раз обманут мелкие Корешки.
       Никто никогда не полюбит Березовую кашу.
       Слива, слившая компромат на свихнувшуюся Вишню, пойдет на панель.
       А Рубленной избе придется поменять свой Пол.
      
      
       Тишеедис - Дальшебудис
       Когда мне было четырнадцать лет, мой отец был так глуп, что я с трудом переносил его, но когда мне исполнился двадцать один год, я был изумлен, насколько этот старый человек за истекшие семь лет поумнел. М. Твен
       * * *
       - Ты мне друг, Тишеедис?
       - Если спрашиваешь, может, друг.
       - Тогда не разговаривай с Иваном.
       - Почему?
       - Схватились мы с ним на той перемене. И с Русланом не разговаривай.
       - Почему и с ним?
       - Так он же друг Ивана! И с Юркой не разговаривай, они, сам знаешь, сидят рядом. И с Владом, - они из одного подъезда...
       - Нет, Тишеедис. Чем с половиной класса не разговаривать, лучше я с тобой одним перестану!
      
       * * *
       - Терпение и труд - все... перекур! Дальшебудис, дай в зубы, чтобы дым пошел!
       - С ума сошел, Тишеедис! Начинаешь курить, когда все бросают?
       - Так не могу же я бросить, не начав!
       - А с другой стороны, вполне возможно, что табак и не влияет на ум?
       - Конечно, Дальшебудис, не влияет. Потому что умные люди не курят!
       - Логично, логично. А вот можешь разъяснить, что такое логика?
       - Ну, вот, слушай. Идут, к примеру, двое в баню. Один грязный, другой чистый. Какой из них идет в баню?
       - Грязный.
       - Правильно. Грязный, поэтому идет в баню. Это и есть логика.
       - А что тогда диалектика?
       - Идут те же и туда же. Казалось бы, в баню идет грязный, а диалектически - потому он и грязный, что в баню не ходит. Значит, в баню идет чистый.
       - Нда-а... А философия? Что это?
       - Идут те же двое. Известно, что кто-то из них идет из бани. Кто?
       - А фиг их знает!
       - Это и есть философия! А в чем теория относительности заключается, знаешь?
       - Иди ты в баню!
       - Ага, не знаешь! Объясняю. В мире все относительно. Кажется - одно, на самом деле - другое. Вот послал ты меня. В баню?
       - Ну!
       - А на самом деле? Совсем в другое место, а?
      
       * * *
       - Тишеедис, знаешь, как переводится твоя фамилия?
       - Тише едешь, Дальшебудис.
       - А моя?
       - Дальше будешь.
       - Выходит, по логике, такая фамилия - Казнокрадис...
       - Э, нет, не переводится.
       - Жаль.
       - Еще бы! Конечно, жаль, что такие у нас не переводятся! Увы, Литве грозит недуг -
       синдром казну крадущих рук!
      
       * * *
       - Тишеедис, хочешь мои стихи почитать?
       - С удовольствием, Дальшебудис. Ну-ка, ну-ка. Что за кладбище? Ох-хо-хо, ох-о-о, хо-ох-ох, ох-хо-ох...
       - Что ты охаешь? Там же русским по белому... Ох, переверни на другую сторону. На этой мы с Вовкой в "крестики-нолики" играли!
      
       * * *
       - Как посмотришь, Дальшебудис, по ТВ - тот из власть предержащих - хапуга, тот - пьянчуга, тот - вообще из банных скандалов не вылазит. Сплошная дерьмократия, выходит.
       - Демократия, Тишеедис. От греческих слов "демос" - народ и "кратос" - власть: народовластие.
       - А если не народ, а ОМОНы да охломоны, тогда как?
       - Тогда, наверное, это охлократия - от греческого "охлос" - толпа, чернь...
       - О! Вернее - охлОМОНократия! Плохо только, что чем выше эта "кратия", тем непорядочнее власть. Почему?
       - Ты сам подумай: чтобы добраться до власти, нужна пробивная сила? Так у кого ее больше - у порядочного или подлизы? У подлизы или подлеца? У подлеца или подонка? Вот по мере повышения уровня власти и подбираются негодяи все более крутой концентрации. Некоторые называют это явление своизмом или нашизмом. А один немецкий ученый и научное название придумал - какократия. От греческого "какос" - плохой.
       - Так, а я что говорю? То по-ученому, а по-простому - наша дерьмократия и есть!
      
       * * *
       - Зачем ты компресс на голову положил, Тишеедис?
       - На всякий случай, Дальшебудис. Предки с родительского собрания должны вот-вот вернуться!
      
       * * *
       - Отгадай, Дальшебудис, шараду. Первый слог - птичка, второй - телефонное приветствие, оба вместе - как нам живется?
       - Да как, Тишеедис, - трудновато.
       - Не то слово. Ч и ж а л л о!
       - Да, до счастливого конца, как до свадьбы... мертвеца! А можешь шараду соорудить о том слове, как нам хочется жить?
       - Запросто! Первый слог - первое блюдо, второй - плод...
       - Ну?
       - Щ и с л и в а!
      
       * * *
       - Тишеедис, где можно подтянуть английский язык?
       - Дома, Дальшебудис. Сядь перед зеркалом, открой рот и подтягивай язык, сколько влезет. У англичан точно такой же!
       - А по серьезке? Чтобы изучить быстро и недорого...
       - Быстрее, чем у Илоны?
       - Ну!
       - Есть более радикальный метод...
       - Импортный?
       - Почему все думают, что у нас сплошной импорт? Дураки-то свои! И метод наш, экспериментально разработанный и мною лично проверенный. Только цена в евро...
       - Как за евроремонт?
       - Наподобие. И тоже из двух этапов состоит. Подготовительный, когда удаляются все остатки прежнего, родного языка, освобождая извилины для размещения английского. И отделочный, когда станешь похож на делового, заговорив по-новому.
       - Понятно. Сколько надо времени и евро?
       - Этапы практически мгновенны. И стоит совсем недорого - 100 евро, только с предоплатой...
       - На, бери стольник. Может быть, сейчас и начнем?
       - Лады! Берем том методического пособия. Отвернись... Бац! - тебя по башке!
       - Ммм...
       - Ну?! Не очень больно? Очень?
       - Мммммм!..
       - Вот только мычишь. Значит - уже? Забыл родной язык? Да?!.. Переходим ко второму этапу. Отвернись...
       - Ммммммммм!!.
       - Что? Непонятно - ведь одна буква дословно не переводится. Что ты, башкобитый, крутишь репой? Не хочешь переходить ко второму этапу? Нет?!
       - Мммммммммммм!!!
       - Ну, не хочешь, не надо. НА - свою сдачу пятьдесят евро!
       - Ммммммммммммммм???
       - Но, согласись, первый этап был удачным? Да? С тебя, по справедливости, значит, половинка цены. Вот с твоей предоплаты и возвращаю - бери обратно пятьдесят!
      
       * * *
       - Э-э, Дальшебудис, надо же! В твоем диктанте, оказывается, больше двадцати ошибок...
       - Ты, на свой посмотри, Тишеедис, когда твою писанину русалка проверит. А я, если хочешь знать, только одну ошибку допустил!
       - Какую?
       - Списывал у тебя, а надо было у Дмитрия!
      
       * * *
       - Дальшебудис, а ты понял, в чем соль закона сохранения веществ в природе?
       - Соль в том, что он не сахар, Тишеедис! Это же очень просто. Вот ты растешь, растешь, живешь, живешь. И умираешь. Тебя хоронят. На твоей могиле вырастает трава. Траву слизывает языком корова, переваривает и делает лепешку. Я иду мимо, вижу лепешку - и "силит-бэнк! - растворяет известковый налет на ваших глазах!"!
       И с моих глаз, будто какой-то налет уходит! Я поворачиваюсь и говорю: "Привет, Тишеедис! Сколько лет, сколько зим, а ты все такой же!"
      
       * * *
       - А что ты такой перекошенный, Дальшебудис? Сглазили? Я разглажу!
       - Представляешь, Дальшебудис, иду себе и иду, а с балкона вдруг сумка прямо на голову!
       - И что в ней было?
       - Ничего...
       - А в сумке?
      
       * * *
       - Слушай, Дальшебудис, со мной случай был...
       - Знаю, Тишеедис!
       - Это другой случай...
       - Тоже слышал. Все твои случаи, сочинения с самого рождения!
       - Но я тогда не только сочинять, честно, даже разговаривать не умел...
       - А - нечестно?
       - Да тоже, тоже!
       - Что же тебя родители плохо учили?
       - То-то, что некому было. Я же круглым сиротой родился!
       - И таким неспособным?
       - Говорили - даже талантливым!
       - Ну, это все нормальные люди рождаются гениями! А что из них вследствие жизни выходит, это отступление от нормы.
       - Нет, какой там - вследствие жизни? Меня еще при первом кормлении подменили.
       - А может быть, и правда - лучше бы тебя не было?
       - А лучше меня и нет!
      
       * * *
       - Тишеедис! Что это ты в сочинении написал: "Даже через каменные стены проникал гул псковского веча. Князь Довмонт, томясь в ожидании, смотрел при лучине телевизор, то и дело переключая телепрограммы..."?
       - А что, Дальшебудис? А-а, в то время была только одна программа ТВ?
      
       * * *
       - Дальшебудис, ты знаешь кого-нибудь из лиц "кавказской национальности"?
       - Конечно, Тишеедис. И ничуть не хуже, чем других лиц - "нечерноземной национальности"!
       - Смеешься? А я серьезно интересуюсь. Вот скажи, что наши образованцы говорят относительно двуязычия, вводимого у них?
       - Я знаю, что говорят погранцы. Мотались с сумами, манатами, драмами по всему недалекому зарубежью, высунув язык, а хотят - высунув два языка!
      
       * * *
       - Ты куда после восьмого, Тишеедис? Будешь оканчивать гимназию или пойдешь в технический колледж?
       - Пойду в первый гимназический класс, Дальшебудис. И мой отец, и моя мама тоже полную среднюю школу оканчивали.
       - Так-то так, но разве нам родители указ? Вот представь, что у твоих было не все в порядке со здравым смыслом?
       - Ну, тогда точно я бы пошел в колледж, ПТУ или другую бурсу!
      
       * * *
       - И зачем мы на это торжественное заседание пошли? Два часа слушаем эту муру на непонятном языке. Тишеедис, ты что-нибудь понимаешь?
       - Не-а...
       - Скучно же слушать и ничего не понимать...
       - А ты, Дальшебудис, думаешь, что если бы мы понимали, стало веселее?
      
       * * *
       - Не пойму, Дальшебудис, зачем это на нашем дворце спорта такую вогнутую крышу пристроили? Или вот еще - на здании театра оперы и балета вообще вместо крыши какие-то трубы, как от развалившихся печей, стоят...
       - Э-э, Тишеедис, - в целях военной маскировки.
       - Как это?
       - Ну, если с самолета или спутника посмотреть, то будут думать, что тут уже бомбили, и улетят!
      
       * * *
       - Я-то, Тишеедис, думал, почему так долго о границах с соседями не могут договориться? А, оказывается, дело в нефти: на прибрежном шельфе открыто такое богатое месторождение...
       - Если быть точным, Дальшебудис, то самое богатое месторождение нефти у нас открыто значительно раньше - в цистернах! Одно неудобство - слишком быстро от одной границы до другой передвигаются!
       - Но есть и другие споры. Спорят, какой город лучше - Рига, Таллинн или Москва...
       - А почему не Вильнюс?
       - Потому и спорят!
      
       * * *
       - Слушай меня, и обогащайся знаниями! Ведь если день прошел, а человек ничего не узнал, считай, что и не жил-то он в этот день...
       - Правильно, Тишеедис! Но если это так, то ты еще и не родился!
       - Да ты сам, Дальшебудис, стал плохо учиться. Знание - сила. Кроме того, еще никто ведь не умер от знаний.
       - Все правильно. Но лучше не рисковать!
       - Так: век живи - век учись...
       - А дураком помрешь! Вот как!
       - Нет. Я тебе без дураков скажу, что чем больше человек учится, тем больше знает.
       - А я по-дурацки так рассуждаю: чем больше этот человек знает, тем больше забывает. А чем больше забывает, тем меньше знает!
       - Твою мнимологику продолжая, - чем меньше человек знает, тем он меньше и забывает? А чем меньше забывает, тем больше знает?
       - Ну, вот, ты и сам все понял! В святых книгах пишут: "Во многом знании многая печали", - а зачем печалиться? Хоть два века живи, а зачем учиться?!
      
      
       Случай
       О, как любим погонять мы стадо...
       Если заворачивать не надо...
      
       Однажды с одной двуногой коровой почти несчастный случай произошел. Собственно говоря, у нее было полторы ноги, но об этом говорить не стоит. Потому что некоторые хотят дойти до чего-то, не трогаясь с места. До чего?
       Купила вечером двуногая корова натурального кофе и думает: "Ну, вот, принесу я своей телке этого в зернах, а что с ним делать?"
       А тут, как на беду, катит из фабрики звезд кукушка. Увидала она корову и кричит ей:
       - Аллё, - кричит, - ты, корова!
       А корова себе тоже невежливо и мыча, будто зубы "Моментом" почистила, думает: "Сама ты... звезда! А еще подруга!"
       А кукушка опять корове кричит:
       - Эх, ты, подруга, бычья подпруга... - и еще всякое.
       Тут корова от обиды и рассыпала прямо у совместного ОАО "Шарп и молот" этот бразильский арабико. А частолюбивая кукушка дальше к неизвестному еще знакомому покатила.
       - Зелень косить! - кричит.
       А корова поправила свой бюстгальтер от "Крестьян где двор" и постукала на своих двоих, или точнее, на своих полутора копытах путем к общим деревянным яслям на чужой молочной ферме.
       Но вдруг повернулась и засмотрелась. На непостижимое звездное количество вдоль уходящего от нее Млечного пути. И случайно натолкнулась. На собственную мысль: "Куда их, к рогам, столько? А таких, как я?" Хорошо, что не на другую...
       А, если при заду мать с я, то ведь - действительно!
      
       Зоологика
      
       Человек - животное довольно странное. Нет, навряд ли оно произошло от обезьяны. Старик Дарвин, пожалуй, что в этом вопросе слегка заврался. Очень уж у человека поступки - совершенно, как бы сказать, чисто человеческие. Никакого, знаете, сходства с животным миром. Вот если животные разговаривают на каком-нибудь своем наречии, то вряд ли они могли бы вести такую беседу, как я давеча слышал. М. Зощенко
      
       - Что за обезьяна там стоит?
       - Не ст?ит внимания, глупа, как гусыня!
       - А этот слон, который хлопает ушами рядом?
       - Так это муж. Действительно, неповоротлив, как медведь, но говорят, у него голубиный характер, никогда ни с кем не поступает по-свински.
       - Может быть, добавишь, что трудолюбив, как пчела, и перед нами идеальный супруг?
       - Он и вправду работящий, как муравей, только в кармане - блоха на аркане!
       - А тот петух, который топчется сзади, надутый, как павлин?
       - Видом орел, а умом - тетерев. Ухажер той выдры на журавлиных ногах.
       - Ноги, и, правда, как у цапли. Зато, посмотри, что за шейка - лебединая!
       - Все равно, злая, как оса.
       - Да? А я слыхал, что вроде стриженой овцы - курицы не обидит.
       - Хочешь сказать, вроде безрогой коровы? Насмешил!
       - Значит, божья коровка рядом с нею, ее дочка?
       - Да. И уже тоже хорошая змея!
       - А ее брат прямо светский лев.
       - Еще тот гусь, хитрее лисы. Своего не упустит, как коршун, вцепится!
       0x08 graphic
    - Да, любят люди толпиться. Давятся здесь, как сельди в бочке.
       - И только та рыжая кошка торчит, как жирафа.
       - И эта черная ворона шмыгает себе ящерицей.
       - Зато ее муж настоящий буйвол.
       - Видно, пашет на нее, как конь.
       - И откуда такие ослы берутся?
       - А эта стрекоза рядом, кто?
       - Эту телку я давно знаю. Опасная кобра!
       - А производит впечатление серой мышки.
       - Ты хотел сказать - летучей мыши? Настоящая собака!
       - Послушай, послушай тех зеленых попугайчиков. Шепчутся, неразлучные, как на пальме.
       - Он ей - моя ты белочка, она ему - мой зайчик.
       - Есть такие, которые говорят - рыбонька, птичка...
       - Особенно, как эта - птичка с носорожьей походкой!
       - А что скажешь об этом индюке с бараньей завивкой?
       - Молчу, как щука об лед. Но одна стерлядь аттестовала, как блудливого кота.
       - Как?
       - Ну, как мотылек, - с цветочка на цветок!
       - Вот лось моржовый, его фамилия не Ловеласенко?
       - Ну, что ты? Ловеласенко вон тот козел, вон - чешется, как муха на стекле.
       - Видел его вчера. Шел навьюченный, как верблюд.
       - Жена у него, должно быть, страшная акула?
       - На вид пингвиниха, а на людей смотрит волком.
       - Так еще древние говорили, что человек человеку волк.
       - Жди от волка толка... Нет... Да еще Максим Гордый, что ли, сказал: "Человек - это звучит горько!"
      
      
       Умоломки
       Чтивом вас грузить не стану,
       Если все по барабану...
      
       0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    Пятью спичками составлено изображение совка для мусора. Перемещая только три спички, надо изменить символическое расположение совка так, чтобы "мусор", находящийся внутри совка, оказался снаружи.
       0x08 graphic
    ?
       "мусор"
       0x08 graphic
    0x08 graphic
      
      
       0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    Пять монет (три достоинством один рубль и две десятикопеечные) расположены в ряд:
       0x08 graphic
    0x08 graphic
      
      
      
       Касаясь двумя пальцами к двум соприкасающимся различного достоинства монетам и перемещая их в любом направлении, нужно расположить монеты в следующем порядке:
      
      
      
       Какое минимальное количество перемещений необходимо сделать?
      
       В ванной комнате одна электрическая лампочка. Светозвуконепроницаемая дверь ванной закрыта, а на стене расположены три выключателя. Два из них фиктивные, один настоящий. Перед тем, как войти, выключателями можно манипулировать (конечно, не демонтируя их). После того, как вы вошли в ванную, возвращаться нельзя. Как определить настоящий выключатель?
      
       Составь из букв этого прямоугольника 44 слова - существительных нарицательных в единственном числе, перемещаясь от буквы к букве по горизонтальным и вертикальным линиям и не возвращаясь назад. Здесь есть и длинные слова: например, одно - из 9, другое - из 12 букв. Поломаешь тыкву?
       Л
       О
       В
       И
       Я
       А
       Т
       С
       Н
       О
       Б
       В
       О
       Е
       Г
       Р
       Е
       Р
       Ш
       А
       А
       Н
       Г
       И
       Н
      
      
       Напутствие юным
       Начинают мучить думы
       Об ошибках бытия:
       У родителей неумных
       Как родился гений - я?
      
       Идите вы, в баню! Идите, как ходили в народ лучшие представители интеллигенции позапрошлого века. Идите учиться, идите творить. Идите молчать, чтобы ни единой мысли - вслух. Внемлите плюрализму мнений, чтобы понять, что вы не гений!
       Надо влезать в проблемы, в душу народа? Тогда прочь подзуживающих: "Не пара он тебе, не парься с ним!"
       Скажите, где, как не в бане, научиться этому - среди скользкой телесности? Где, как не в бане, понять образ современника - среди обнаженной намыленности? Где, как не в бане, наплевав на юмораторий, подняться до высокой зыбкости подтекста - среди туманного паренья? Где, наконец, голая правда жизни, как не в бане?
       Здесь всеобщее равенство и причастность к общему делу, актуальный принцип - "я тебе, ты мне" и древняя мудрость о легкости отправления в бане легкой естественной надобности. Чтобы:
       - Писать - как пи?сать!" - "Так не сложно?" -
       - Когда терпеть аж невозможно!..
      
       Пишущие мальчики! Обращающие безликую прозу в прекрасную поэзию девочки! Не надоело ль гнуться и самокопаться, шуршать и задыхаться за ванной занавеской? Хотите стать настоящими инженерами человеческих душ и тел, властителями дум?
       Идите в баню!
      
      
       0x08 graphic
      
      
      
      
      
      

    ЭПИЛОГИЧЕСКИЙ ЭПИГРАФ

      
       Есть еще особый сорт писателей. Это так называемые юмористы. Они пишут для того, чтобы читатели плакали, или сами, когда пишут, плачут: писать им не хочется. Несчастный народ юмористы. Даже когда зубы болят, должны писать веселое.
       О. Вишня
      
       Перечитывая острословов прошлого, удивляюсь, что почти все мои шутки уже морочились и в их головах. Самое удивительное, что и об этом они тоже писали - мол, их нетленные шедеврализмы тоже задолго до них и не единожды в чьих-то светлых умах уже бродили.
       Но пострадал от этого лишь один - дедушка Крылов. Когда перед самым обедом совестливый сатирик узнал, что все русские басни, которые он в муках обдумывал всю жизнь, уже написаны французским промыслителем Лафонтеном, то незамедлительно спросил себе пирогов с грибами, объелся... и в одночасье помер.
       Сегодня почти ничего нельзя высмеять, чего бы уже ни обхохотали до нас. Только сочинитель, как Ницше, знающий, почему человек изобрел смех - он много страдал, - и по наивности похожий на меня, мог вместо пирогов с грибами напечь эти трюкодельки. Зачем?
       Ха, и ради "почти", и во имя незабвенно комичного в детстве и юности и, чтобы "гордился нами Ювенал"...
       СОДЕРЖАНИЕ
      
       Вокруг внушаемых наук
       - Муха
       - Проще простого
       - Не туда
       - Педсоветы
       - Как делать уроки
       - Сложная работа
       - Они и есть
       - Оценки, в натуре!
       - Ушибки
       - Уроки сна
       - Гимнастика гимназистов
       - Становление
       - Приметы успеха
       - Неопределенность
       - Мистика и реальность
       Отцы и дети
       - Из века прошлого этюды
       - Не обижаться
       - Внимание - 01
       - Нелегкий выбор
       - Взгляд из кабины
       - Кто - кто, - не она
       - Такой талант
       - Откуда Она, Любовь?
       - Инородцы
       - Ох, уж эта юность
       Бывальцы давности глубокой
       - И будет вечно длиться путь
       - Притчастный веку клеветон
       - Давным-давно крылатые
       - Живописание живописца
       - Из сафьянных портфелей
       - Таранные вагоны
       - ТЭЦ - не паровоз
       - Аллегрины
       - Товарищизмы
       - Парарельсные миры
       Классный юмор
       - Школьный терзаурус
       - Театравля
       - Интервью
       - Не единичная история
       - Афористишия
       - Что наша жизнь?
       - Представление
       - Цаца и Мнака
       - Любовный гороскоп Друидов
       - Тишеедис - Дальшебудис
       - Случай
       - Зоологика
       - Умоломки
       - Напутствие юным
      
       Статистика: 254793 знаков (с пробелами) Гордился б нами Ювенал
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       4
      
      
      
      
      
       95
      
      
      
      
      
       96
      
      
      
       Туда, где никто из нас не был,
       Туда, где на все есть ответ,
       Зовет необъятное небо --
       Всего восемнадцати лет!
      
      
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Стефанович Эрнест Александрович (er33@list.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 338k. Статистика.
  • Сборник рассказов: Детская
    • Оценка: 4.66*6  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.