Строганов Александр Евгеньевич
Болезнь Праслова

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Строганов Александр Евгеньевич (jazz200261@mail.ru)
  • Обновлено: 17/02/2016. 137k. Статистика.
  • Пьеса; сценарий: Драматургия
  • Пьесы
  • Иллюстрации/приложения: 1 штук.
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Что случается, когда музыка уходит из нашей жизни? Что заполняет образовавшуюся пустоту? История блестящего пианиста, потерявшего возможность иг-рать, но не растратившего свой дар. Пьеса - размышление, одновре-менно являющая собой современный драматургический материал и подробный психологический этюд, наполнена музыкой С. В. Рахма-нинова.
    •   
      Чего хочет он на освященном месте,
       Этот... вот этот...
       И.В.Гете 'Фауст'
      
      
       
      
      ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
      
      ПРАСЛОВ АРТУР АЛЕКСАНДРОВИЧ, пианист
      ПРАСЛОВА ЕЛИЗАВЕТА ТЕОФИЛОВНА, его мать
      ПРАСЛОВА НАТАЛЬЯ АНДРЕЕВНА, его жена
      БЕЛОВИДОВ ГЕОРГИЙ ПАВЛОВИЧ, его сводный брат
      БЕЛОВИДОВ АЛЕША, его племянник
      ГРОХОТОВ СЕРГЕЙ ЮРЬЕВИЧ, врач
      ГРИММ ФЕДОР ИВАНОВИЧ, настройщик
      ЖАННА, горничная
      ПАВЛЮК ЭЛЛА ЛЕОНИДОВНА, врач психиатр
      ГОЛИКОВ ВИТАЛИЙ МИХАЙЛОВИЧ, душевнобольной
      УМАРОЦКИЙ МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ, душевнобольной
      ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ
      ВТОРОЙ ПАЦИЕНТ
      ТРЕТИЙ ПАЦИЕНТ
      ЧЕТВЕРТЫЙ ПАЦИЕНТ
      ПЯТЫЙ ПАЦИЕНТ
      ШЕСТОЙ ПАЦИЕНТ
      Пациенты психиатрической больницы, санитары, врачи, ангелы, стрекозы.
      
      
      ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
      
      КАРТИНА ПЕРВАЯ
      
      Вечер. Гостиная, освещенная дюжиной свечей. Властность исходит от ухоженных ее предметов. Люди, входящие в эту залу должны, вероятно, испытывать торжественность и желание спрятать куда-нибудь руки. В ее воздухе улыбаются львы. Это, скорее, и не гостиная богатого человека. Это - гостиная сама по себе, гостиная, не нуждающаяся ни в ком, гостиная, существовавшая задолго и уходящая в века. Окна, обращенные внутрь. Огромные окна, созерцающие гостиную во всем ее великолепии. Гостиная сама у себя в гостях. Потому гостиная. Потому такая торжественность. Темные и зеленые тона. Серебро. Книги. Внушительные. Непременно внушительные книги. Мебель. Внушительная. Несколько не соответствует общему настроению буфет. Маленький, неказистый, вместе с тем какой-то трогательный и уютный, он смотрится бедным, но любимым родственником. В остальном, мебель внушительная. Определенно, люди здесь могут быть только помехой...Серебро. Книги. Рояль.
      Рояль. Вот, что есть главное в гостиной. Ах, какой рояль! Кажется, что он напряжен в своем стремлении стать аккордом, стать музыкой, вознестись над этой гостиной, увидеть ее сверху крохотной, не боле спичечного коробка и смеяться, смеяться, выказывая свои великолепные ослепительные зубы.
      Смеются. Там, за стеной, далеко, смеются. Открывается шампанское. Молчат. Кто-то говорит глухим голосом. Опять смеются, шумят, шумят. Слов не разобрать. Нам и не надобно их разбирать. Мы заворожены. Мы здесь, где холодно, но возможны чудеса и музыка.
      Выделяется низкий женский голос.
      
      ГОЛОС Артур, не делай этого, прошу тебя, не нужно... Артур... Стыдно, Артур, перед людьми стыдно... Прошу тебя, не делай этого... Люди не понимают... Никто не понимает... Что ты делаешь? Я не пойду с тобой! Оставь меня! Я никуда не пойду! Пусти! Что ты делаешь, Артур? Вернись!
      
      Звон разбитого стекла. Крик. Уже где-то рядом. Когда открывается массивная дверь, мы убеждаемся в этом. Крик вместе с полоской света прорывается к нам, нарушая гармонию, но это длится недолго. Вот уже дверь закрыта. Пауза. Плач. По-видимому, плачет та самая женщина. Неожиданно высоко. Шум за стеной затихает.
      Вспыхивает яркий электрический свет.
      Перед нами Артур Александрович Праслов. Среднего роста благообразный седовласый человек около шестидесяти. Смокинг, бабочка. Что еще? Пожалуй, трудно что-либо добавить. Таких людей не схватываешь сразу. Нет в нем чего-либо примечательного, особенного.
       Все, что он делает в дальнейшем, наверное продумано, имеет важное значение, несет в себе глубокий смысл. Нам же смысл происходящего уловить трудно. Было бы много легче, когда Артур Александрович был бы пьян. Однако, судя по движениям он трезв. Его движения неспешны и уверенны.
      Праслов подходит к роялю, гладит его, открывает крышку.
      Праслов снимает смокинг.
      Праслов снимает бабочку.
      Праслов снимает брюки.
      Праслов превращается в ребенка. Если бы не седина, точно можно было бы подумать, что перед нами ребенок.
      Праслов забирается на рояль.
      Праслов пытается укрыться крышкой рояля.
      Это сложно и это довольно комичное зрелище. Когда бы не его слезы. Артур Александрович, сворачиваясь калачиком беззвучно плачет.
      Гаснет большой свет.
      Тихо. Совсем тихо. Как будто и не было никакого шума за стеной.
      Одна за другой гаснут свечи.
      Темно. Как будто и не было никакой гостиной.
      
      КАРТИНА ВТОРАЯ
      
      И все же гостиная существует. При дневном освещении, когда предметы близоруки, без рояля, гостиная стала еще просторнее. Уже нет той царственности, но все же, все же... Люди здесь могут быть только помехой.
      Однако же... В вызывающе коротком наряде горничной Жанны, в ее фривольных движениях ни намека на степенность, почтительность, чего очевидно требует обстановка. Жанна как будто протирает пыль. Ухаживать за такой гостиной должна была бы полная женщина преклонных лет, лучше всего немая. Жанна - молода, говорлива, даже сама с собой разговаривает. Вслух. Скверная привычка. Вот и сейчас бормочет что-то, слов не разобрать. Бормочет, хихикает. Чудовищная привычка. И фантазирует, все время фантазирует. Фантазии пустые, детские.
      Так что протирание пыли - не для Жанны. Потому Жанна не протирает пыль, а как будто протирает пыль.
      Люди могут быть здесь только помехой.
      За Жанной не без удовольствия и не без вожделения наблюдает Грохотов, немолодой и легкомысленный человек. Почему-то врач. Кто позволил ему быть им? Врач должен быть другим. У этого нет ни очков, ни лысины. И седина неровная. Неблагородная седина. Сердце кровью обливается видеть, как Грохотов развалился в кресле в долгополом пальто и потрепанных ботинках.
      
      ЖАННА Блеск. Я бы назвала это блеском. Матовый блеск. Как вы думаете, Грохотов, это - матовый блеск? Можно это назвать матовым блеском?
      ГРОХОТОВ Отчего бы и не так?
      ЖАННА Но есть другой блеск. Как будто язычки голубоватого пламени промелькивают откуда-то изнутри. Я не знаю, как назвать такой блеск. Острый? Острый блеск? Не звучит. Как назвать такой блеск, Грохотов?
      ГРОХОТОВ Просто блеск.
      ЖАННА Нет. Когда мы говорим 'матовый блеск', сразу же делается понятным, потому что используется дополнительное слово 'матовый'. И здесь должно быть дополнительное слово. Я подобрала 'острый', но оно не подходит. Подберите другое слово.
      Пауза.
      ГРОХОТОВ Стрекоза.
      ЖАННА Что 'стрекоза'?
      ГРОХОТОВ Слово.
      ЖАННА При чем здесь стрекоза?
      ГРОХОТОВ Вы - стрекоза.
      ЖАННА Вы все шутите, Грохотов, а мне - не до шуток. Я всерьез хочу подобрать эпитет.
      ГРОХОТОВ Зачем вам это?
      ЖАННА Нужно.
      ГРОХОТОВ И все же?
      ЖАННА Так легче жить.
      ГРОХОТОВ Легче жить?
      ЖАННА Да. Вы думаете это веселенькое занятие целыми днями протирать пыль в зловещей, чудовищной гостиной? Я стараюсь отвлекаться. Вот, придумываю разные слова, складываю их в словосочетания. Это увлекательно. Это развивает речь. Потом я использую это в стихах.
      ГРОХОТОВ Вы пишите стихи?
      ЖАННА Конечно. У меня сейчас такой возраст. Нужно писать стихи, чтобы не пропасть.
      ГРОХОТОВ Что, простите?
      ЖАННА Чтобы не пропасть. Разве вы не знаете как просто пропасть девушке в моем возрасте и с моей внешностью?
      
      Грохотов смеется.
      
      ЖАННА Вы надо мной смеетесь?
      ГРОХОТОВ Нет, я просто смеюсь.
      ЖАННА Займитесь делом.
      ГРОХОТОВ Придумать слово?
      ЖАННА У вас ничего не выйдет.
      ГРОХОТОВ Почему вы так думаете?
      ЖАННА Вы назвали меня стрекозой, а во мне от стрекозы ничего нет.
      ГРОХОТОВ Как же так, а крылышки?
      ЖАННА Какие крылышки?
      ГРОХОТОВ Вы разве не знаете, что у вас есть крылышки?
      ЖАННА Вы имеете в виду мой фартучек?
      ГРОХОТОВ Нет, у вас на спине на самом деле есть крылышки. Прозрачные такие, прямо как у стрекозы.
      ЖАННА (Пытается заглянуть за спину.) Там нет крыльев.
      ГРОХОТОВ А вы, перед тем как повернуться, не думаете о том, как вы повернетесь?
      ЖАННА Как я повернусь?
      ГРОХОТОВ Ну да, как вы поведете плечиком, как вы оттопырите мизинчик и тому подобное?
      ЖАННА Какие глупости вы говорите.
      ГРОХОТОВ У вас это получается само по себе?
      ЖАННА А что?
      ГРОХОТОВ Нет, ничего. Просто мне интересно знать, нравится ли вам, когда на вас смотрят мужчины?
      Пауза.
      ЖАННА (Несколько смутившись.) Вот что, Грохотов, вернитесь в прихожую и снимите, наконец это свое зловещее чудовищное пальто, мне все время кажется, что оно мокрое. Мне становится зябко, когда я смотрю на вас. И вообще, это некультурно, сидеть в гостиной в пальто.
      ГРОХОТОВ И не подумаю.
      ЖАННА Почему, Грохотов?
      ГРОХОТОВ Я очень ленив.
      ЖАННА Вы хотите, чтобы я отнесла вас в прихожую?
      ГРОХОТОВ Да.
      ЖАННА У вас ничего не выйдет.
      ГРОХОТОВ И потом, я так промерз. Скорее бы уж снег. Когда снег ложится, кажется, что делается теплее. Это потому, что появляется определенность. А определенность - это покой. Знаете, как покойно в Сибири? Вам не приходилось там бывать? Там покойно, и люди все покойные. Они, от того, что покойные, все мудрыми кажутся. Я много лет в Сибири проработал. Думаю, что туда и ссылали не с тем, чтобы помучить, а чтобы успокоить.
      ЖАННА Что же вы там не остались?
      ГРОХОТОВ Ну что вы, я человек городской, испорченный. Я для тех мест опасен. От меня любой климат перемениться может. А что, к примеру, хорошего будет, если там начнутся дожди в декабре? И потом, ссылка - это хорошо, но не по мне. Ссылка - для людей творческих, а я, повторяю, ленив... Тем не менее, снег теперь был бы хорош, а то тревожно как-то. Последние дни я все время чувствую тревогу. Как будто потерял что-то, а что, не могу вспомнить. (Пауза.) Ну, да Бог с ним. Так вы не ответили мне на вопрос.
      ЖАННА Я не знаю, какой такой вопрос.
      ГРОХОТОВ Про мужчин.
      ЖАННА Что вы меня спросили?
      ГРОХОТОВ Вам нравится, когда на вас смотрят мужчины?
      Пауза.
      ЖАННА Вернитесь в прихожую и снимите свое чудовищное зловещее пальто.
      ГРОХОТОВ Что вам далось мое пальто? Оно сухое. Вы можете подойти и потрогать.
      ЖАННА Гостиная не любит, когда к ней относятся неуважительно.
      ГРОХОТОВ Что?
      ЖАННА Гостиная не любит, когда к ней относятся неуважительно.
      ГРОХОТОВ Откуда вы знаете?
      ЖАННА Знаю.
      ГРОХОТОВ Вы что, беседуете с ней?
      ЖАННА Знаю и все. За подобные вольности гостиная мстит. Вы будете наказаны.
      ГРОХОТОВ Вы городите чушь, милая Жанна.
      ЖАННА Вовсе нет. Вы знаете, как погибла матушка Артура Александровича?
      ГРОХОТОВ Она погибла?
      ЖАННА Да, а вы разве не заметили, что она вот уже которую неделю не появляется на людях?
      ГРОХОТОВ Болеет наверное, или уехала к родственникам.
      ЖАННА Ничего подобного. Она погибла.
      ГРОХОТОВ Я бы знал.
      ЖАННА Это тщательно скрывают ото всех... даже от себя.
      
      Грохотов смеется.
      
      ЖАННА Не смейтесь. Вы перестанете смеяться, когда узнаете, насколько чудовищной была ее смерть. Как вы думаете, от чего она умерла?
      ГРОХОТОВ (Смеется.) Я знаю, что вы ссоритесь, даже знаю, что она пару раз таскала вас за волосы. Терпите, терпите, она здесь самая главная. Если ей и суждено умереть, дай ей Бог здоровья, умрет она, я думаю, от невыносимой старости... ну, и, немного от вредности.
      ЖАННА Вовсе нет. Это тщательно скрывается, но я узнала. Она умерла по другому.
      ГРОХОТОВ И как же она умерла?
      ЖАННА (Шепотом.) Ее придавил буфет.
      ГРОХОТОВ (Смеется.) Придавил буфет?
      ЖАННА Именно. Вот этот самый буфет.
      ГРОХОТОВ Мой самый любимый предмет в этом доме.
      ЖАННА Ее нашли придавленной буфетом к стене. Расстояние между буфетом и стеной достаточное, чтобы там могли свободно поместиться три, даже четыре матушки. Да и сам буфет? Ну что это? Я понимаю, книжный шкаф, вон какой! Вопрос. Как случилось, что Елизавета Теофиловна оказалась придавленной буфетом к стене? Она же не могла сама двинуть буфет на себя? В ее то годы?
      ГРОХОТОВ (Смеется.) За что же ее так? Неужели и она любила прикладываться к графинчику?
      ЖАННА Она протирала мебель грязной тряпкой. И плевала на полировку перед тем как протирать ее. А нужно было пользоваться полиролью... И ругалась здесь. Всегда ругалась. Нецензурно... ну, и таскала меня за волосы. А я же ухаживаю за гостиной.
      ГРОХОТОВ (Смеется.) Дождетесь вы от нее. Приедет, задаст вам на орехи, будете знать. (Пауза.) Вы фантазерка. Вы любите фантазировать?
      ЖАННА (Надув губки.) Я люблю фантазировать, но это - чистая правда, так что, пожалуйста, пройдите в прихожую и снимите свое пальто.
      Пауза.
      ГРОХОТОВ Грустные фантазии.
      ЖАННА Не фантазии. Эта гостиная когда-нибудь поглотит меня.
      ГРОХОТОВ Поглотит? Как это?
      ЖАННА Очень просто. Внешне это будет выглядеть, как будто я исчезла. Был человек, и нет его.
      ГРОХОТОВ Вас то за что, прелестное дитя?
      ЖАННА За вольнодумство.
      ГРОХОТОВ Боже мой, откуда вы знаете это слово?
      ЖАННА Я читаю. Иногда.
      ГРОХОТОВ (Смеется.) Значит вольнодумство? Вы - вольтерианка?
      ЖАННА (Пожимает плечами.) Не знаю, наверное.
      ГРОХОТОВ Хотелось бы мне забраться в вашу чудную головку, там наверное такое творится?
      ЖАННА Не нужно забираться в мою чудную головку. Я ничего не скрываю. Могу и сама вам все рассказать.
      ГРОХОТОВ А стыдливость? Девичья стыдливость?
      ЖАННА У меня нет фантазий, за которые мне было бы стыдно.
      ГРОХОТОВ А здесь вы лукавите.
      ЖАННА С чего это?
      ГРОХОТОВ Вы уже большая девочка. За вами, наверное, ухаживают ваши сверстники с весной в глазах?
      ЖАННА Я не знаю.
      ГРОХОТОВ Не знаете?
      ЖАННА Они не интересуют меня. Мне нравятся мужчины постарше.
      ГРОХОТОВ Правда?
      ЖАННА Вас это не касается.
      ГРОХОТОВ Почему?
      ЖАННА Вы всегда говорите глупости, и от вас всегда не знаешь чего ждать. Вы колкий какой-то. Вы говорите, вроде бы обыкновенные вещи, а кажется, что смеетесь, хотя сами не смеетесь. Нисколечко не смеетесь.
      ГРОХОТОВ (Смеется.) Правда?
      ЖАННА Да.
      ГРОХОТОВ Но это нравится женщинам.
      ЖАННА Есть и другое. Главное.
      ГРОХОТОВ И что же? Поделитесь со мной, сделайте одолжение.
      ЖАННА Зачем вам?
      ГРОХОТОВ Буду знать наперед. Может быть, полюблю, а мне не станут отвечать взаимностью. Может же случиться такое?
      ЖАННА Не может.
      ГРОХОТОВ Что же я такой старый?
      ЖАННА Не в этом дело. Вы еще совсем не старый.
      ГРОХОТОВ Спасибо. Тогда что?
      ЖАННА У вас жена.
      ГРОХОТОВ Нет.
      Пауза.
      ЖАННА У вас жена, я знаю.
      ГРОХОТОВ Да нет же.
      Пауза.
      ЖАННА А что с ней?
      ГРОХОТОВ Ее тоже придавило буфетом.
      ЖАННА Не нужно говорить такие вещи. Всё достаточно серьезно.
      ГРОХОТОВ Ладно, ладно, не буду. Согласен. Я выгнал ее.
      ЖАННА То есть как это 'выгнал'?
      ГРОХОТОВ Сказал 'позвольте вам выйти вон'.
      Пауза.
      ЖАННА И она ушла?
      ГРОХОТОВ И она ушла.
      ЖАННА На улице была стужа, слякоть. Она шла под проливным дождем и плакала, бедная маленькая Ли.
      ГРОХОТОВ Откуда вы знаете как я ее называл?
      ЖАННА Вы как-то приходили с ней к Артуру Александровичу.
      ГРОХОТОВ А вы наблюдательная.
      Пауза.
      ЖАННА Вы потому теперь бываете у нас каждый день?
      ГРОХОТОВ Ну, допустим, не каждый день.
      ЖАННА Потому?
      ГРОХОТОВ Не знаю. Нет. У вас хорошо.
      ЖАННА У нас хорошо?!
      ГРОХОТОВ У вас музыка.
      ЖАННА (Вздыхает.) Артур Александрович теперь не играет.
      ГРОХОТОВ Он не играет, а музыка осталась. И даже хорошо, что он не играет. Мне больше никуда не хочется. Работать я уже не люблю, дома, наедине с собой неинтересно. Я себе не интересен. Друзей, особенно, не нажил. Так что выбор у меня не богат. Вы меня не гоните. Потом, у вас всегда можно чего-нибудь вкусненького перекусить, выпить рюмочку - другую, опять же музыка. А вы не слышите музыку?
      ЖАННА (Со слезами на глазах.) Маленькая Ли, бедная маленькая Ли. Она шла под дождем...
      ГРОХОТОВ За ней приехала машина. Машина, действительно похожая на буфет. Машина ее любовника. Блестящая. Остро.
      ЖАННА Правда? (Запрыгивает на колени к Грохотову.) У Ли был любовник? Как интересно! Расскажите!
      ГРОХОТОВ А вы непосредственная.
      ЖАННА Расскажите! Я люблю истории с любовниками.
      ГРОХОТОВ (Пытается обнять.) Правда?
      ЖАННА (Соскакивает с колен Грохотова.) Не нужно так. Я заскочила к вам на колени не как женщина.
      ГРОХОТОВ А как кто вы заскочили мне на колени?
      ЖАННА Как ребеночек. Как наивный ребенок, который любит разные интересные истории. Вы меня не так воспринимаете. Мне иногда кажется...
      ГРОХОТОВ Что же вам кажется иногда?
      ЖАННА Я не хочу говорить этого, боюсь вас обидеть.
      ГРОХОТОВ Ничего, я не обидчивый. Так что же вам кажется иногда?
      ЖАННА Давайте поговорим о другом. О совсем-совсем другом.
      ГРОХОТОВ Зачем о другом?
      ЖАННА От вас исходит ужас.
      ГРОХОТОВ Ужас?
      ЖАННА Ужас. Мне кажется, что вы заигрываете со мной.
      ГРОХОТОВ Разве это плохо?
      ЖАННА Ужасно. Я вам только что говорила о гостиной.
      ГРОХОТОВ Черт с ней, с этой гостиной. Садитесь, я не буду вас трогать.
      ЖАННА Будете. Про волка и козлят читали?
      ГРОХОТОВ Я обещаю.
      ЖАННА Вы нарушите обещание. Факт. Мужчине трудно удержаться, когда у него на коленях сидит такая девушка, да еще с крылышками за спиной, такая стрекоза... или ангел. Я похожа на ангела?
      
      КАРТИНА ТРЕТЬЯ
      
      Мужское отделение психиатрической больницы. Просторное помещение. Похоже на холл. Стены выкрашены краской телесного цвета. На огромных окнах такие же телесные, чуть темнее шторы. Чуть темнее, иначе мы не смогли бы различить их. Телесные полотенца. Плоть.
      По холлу прогуливаются пациенты. В движениях каждого заключена геометрия. Кто-то вычерчивает треугольник. Кто-то движется по прямой, туда и обратно. Есть и неподвижные больные. Их фигуры напоминают манекены. Говорят немного и только шепотом. К такому движению скоро привыкаешь, и пациенты как бы сливаются с интерьером. Однако стоит кому-нибудь из них изменить рисунок своего движения, или скажем, сменить позу, как это тотчас становится событием. В углах помещения сахарными головами сонные санитары.
      В центре установлены плетеные кресла. Четыре кресла. В одном из них женщина лет тридцати - тридцати пяти. Очень и очень красива. Эталонная красота. Красота, отпугивающая большинство мужчин видимой недоступностью, недостижимостью, сходством с предметом. Красота, отторгающая дурное. Судя по тому, что на женщине белый халат, женщина - врач. Элла Леонидовна Павлюк.
      Трое пациентов одеты в коричневые пижамы разных оттенков, от беж до темно-коричневого, почти черного.
      В светлой пижаме - Михаил Михайлович Умароцкий, тучный пожилой человек с мясистым носом и по-собачьи грустными карими глазам.
      В той, что темнее - маленький, белесый, точно светящийся изнутри Виталий Михайлович Голиков в очках с толстыми линзами и с брезгливо оттопыренной нижней губой.
      И, наконец, почти что в черном, Праслов. Бесконечно уставший человек. Будто спит с открытыми глазами.
      
      ПАВЛЮК Кто из вас это сказал? Кто сказал, что стены дышат? Голиков? Умароцкий? А может быть, это сказали вы, Праслов?
      УМАРОЦКИЙ Праслов не говорит с нами.
      ПАВЛЮК Но, может быть, он говорит сам с собой?
      УМАРОЦКИЙ Если он и говорит сам с собой, мы не услышим.
      ПАВЛЮК Выходит, что мы не можем услышать то, о чем думают другие?
      ГОЛИКОВ Вот как вы повернули? За вами такое водится. При чем здесь 'не можем услышать?' Человек может все. Но... Тут-то и возникает это препротивное, заковыристое 'но'. Одно дело - то, что мы говорим сами себе, другое дело - то, о чем мы думаем тем временем. Это, согласитесь, разные вещи.
      ПАВЛЮК Вот как?
      УМАРОЦКИЙ Человек сложно устроен, Элла Леонидовна.
      ПАВЛЮК Благодарю вас, Михаил Михайлович.
      УМАРОЦКИЙ Вы не обижайтесь на меня, я просто постарше вас.
      ПАВЛЮК Почему вы решили, что я на вас обиделась?
      УМАРОЦКИЙ Я не услышал, но почувствовал вашу обиду. В аккурат к нашему разговору. Я не обладаю талантом Виталия Михайловича, но все-все чувствую. И вообще, вам не кажется, что теперь, когда мы сидим так вот дружненько рядом, мы являем собой одно целое? Ну, уж если и не одно целое, то ниточкой одной, верно, связаны. Мы - в клубке. Вот вы, Элла Леонидовна пойдете сегодня домой, а ниточка за вами потянется. Я спать лягу, дерну за ниточку, вы и вспомните обо мне, и Виталий Михайлович вспомнит, и на бок повернется.
      ПАВЛЮК А Праслов? (Пауза.) А Праслов - нет. Как вы думаете, он болен?
      ГОЛИКОВ Он печалится. Кризис.
      ПАВЛЮК И что это за кризис?
      ГОЛИКОВ Он разучился отделять звуки музыки от звуков людей. Такая каша несъедобная. Просто яд.
      УМАРОЦКИЙ Это, Элла Леонидовна, все равно, что перестать отличать людей и животных, людей и ангелов, людей и стрекоз... Время такое наступило. Нужно просто переждать. Конечно, процедура болезненная...
      ГОЛИКОВ Стараться не задумываться обо всем таком.
      УМАРОЦКИЙ Да, это самое главное. Процедура, конечно, болезненная...
      ГОЛИКОВ А Праслов, что, Праслов? Дело пустяковое - выпил лишнего или растерялся, вот - результат. Люди шумели, всякое такое. Музыка играет, люди шумят - очередная сельская свадьба.
      УМАРОЦКИЙ С поножовщиной.
      ГОЛИКОВ Это уж как повелось. Типичная сельская свадьба. Хорошо, когда это продолжается день, ну, два. А если такое - всю жизнь. Ему же тишина нужна. Я вам скажу так, Элла Леонидовна, ему в Сибирь нужно, он по Сибири тоскует.
      УМАРОЦКИЙ Теперь поздно в Сибирь.
      ГОЛИКОВ (Вздыхает.) Да.
      УМАРОЦКИЙ Теперь и там свадьба. (Шепотом.) Только вы ему об этом, Элла Леонидовна, не рассказываете. Если он такое узнает - с ума сойдет. (Громко.) Да, в воронку нынче легко попасть.
      ПАВЛЮК Так кто же все-таки сказал, что стены дышат?
      ГОЛИКОВ Раз уж мы вышли на откровенный разговор, что дорогого стоит, скажу. Новое солнце жжет их извне.
      ПАВЛЮК Выходит это вы сказали о стенах?
      ГОЛИКОВ Кто угодно мог бы это сказать... Кто угодно, только не я.
      ПАВЛЮК Значит вы так не считаете?
      ГОЛИКОВ Я так не считаю. Мало того, я считаю иначе.
      ПАВЛЮК И что же вы думаете об этом?
      ГОЛИКОВ (Улыбается.) Я думаю, солнце здесь, с нами, и жжет стены изнутри.
      УМАРОЦКИЙ Одно другого не исключает.
      ГОЛИКОВ Не исключает. И если мы оба правы, дело - швах. Тени просто напросто сгорят. И здесь, и на той стороне.
      УМАРОЦКИЙ Тени уже сгорели. Разве ты не видишь?
      ГОЛИКОВ Думал скрыть. Откровенно говоря, не хочется паники. Но, еще раз убеждаюсь в том, что от звуков не скрыться. Можно скрыться от преследователей, собак, тех же стрекоз, можно скрыться новостей и юмористических программ, но от звуков - увы!
      ПАВЛЮК О каких звуках идет речь?
      УМАРОЦКИЙ (Элле Леонидовне.) Только не требуйте, чтобы он открыл вам свой код. Элла Леонидовна, солнышко, умоляю!
      ПАВЛЮК Свой код?
      УМАРОЦКИЙ Да, он вас закодировал. Между нами только пытается. Он кодирует всех женщин.
      ГОЛИКОВ Женщин, Умароцкий, только женщин. Эллу я не кодировал.
      ПАВЛЮК Эллу Леонидовну.
      ГОЛИКОВ Эллу Леонидовну, прошу прощения, я не кодировал.
      ПАВЛЮК А, собственно, почему, Голиков? По-вашему я не женщина?
      ГОЛИКОВ Вот только что сами и сказали, Элла Леонидовна.
      ПАВЛЮК Я ничего такого не говорила.
      ГОЛИКОВ Но думали. Думали, 'а что, неплохое сравнение с солнышком. Все лучше, чем с ангелом. А что, разве и на самом деле я не солнышко? Меня и в детстве часто называли солнышком. Разве теперь во мне ничего не осталось от меня маленькой?' А взгрустнуть о том, что 'наверное, ничего не осталось' вы не успели. Я вмешался. Я - торопыга, знаете ли.
      
      Павлюк улыбается.
      Умароцкий смеется и хлопает в ладоши.
      
      ГОЛИКОВ Люди часто прибегают к подобным сравнениям, когда видят перед собой детей, особенно девочек, и хорошеньких женщин. Самые примитивные особи называют их ангелами. Несусветная глупость. Ангелов никто не видел - сравнивать не с чем. Зато никакой ответственности. Когда, чуть позже, свершится преступление, а оно непременно свершается в подобных случаях, привлечь будет не за что. Совершил те или иные деяния с ангелом. И что? Разве ангела пригласишь в судебное заседание? Солнце - другое дело. Шторки раздвинул - и вот оно, тут как тут. И в тюрьме, если не повезет, в окошко заглянет. Совестливому человеку - хуже гильотины... Нарицательное 'солнышко' - из арсенала людей одухотворенных... или посвященных. Конечно, в виде исключения, в единичных случаях, можно упомянуть и ангела. Подчеркиваю, в единичных случаях. Но, надобно уметь выделять одну деталь. А какую, пожалуй, я сокрою, иначе это и не разговор, а монолог. Если вам интересно, если вам действительно интересно говорить с нами, попытайтесь угадать, какую именно деталь я подразумеваю. Что скажете?
      ПАВЛЮК Не знаю.
      ГОЛИКОВ Вы сейчас не думаете над моим вопросом.
      ПАВЛЮК Не знаю.
      ГОЛИКОВ Очень жаль.
      Пауза.
      ПАВЛЮК Может быть, крылья?
      ГОЛИКОВ Крылышки? А можно увидеть крылышки ангела, как думаете?
      ПАВЛЮК Сдаюсь.
      ГОЛИКОВ Так скоро?
      УМАРОЦКИЙ Вообще, ангелов нередко видят. Взять наших товарищей...
      ГОЛИКОВ Вранье.
      УМАРОЦКИЙ Не вранье...
      ГОЛИКОВ (Элле Леонидовне.) А разве можете вы сдаться, Элла Леонидовна? Разве не отняли у вас такое право? Разве вам не доверили право и почетную обязанность спасать наши искалеченные души? Вас вооружили властью огня...
      ПАВЛЮК По-моему вы хотите обидеть меня, Голиков?
      
      Голиков вскакивает с кресла, становится на колени, берет в руки край халата Эллы Леонидовны и пытается его поцеловать. Павлюк отнимает халат.
      
      ГОЛИКОВ Простите, простите меня! Простите нас!
      УМАРОЦКИЙ Простите нас, простите!
      
      Праслов поднимается со своего кресла и медленно уходит. Все присутствующие провожают его взглядами. Павлюк не пытается его остановить.
      
      ПАВЛЮК Вот видите, что вы наделали?! Прекратите сейчас же!
      Пауза.
      ГОЛИКОВ (Садится на место.) Вы не собираетесь его вернуть? (Пауза.) Ушел? Ушел. (Пауза.) Да, это плохо. Это нам совсем ни к чему. (Пауза.) Не станете возвращать? (Пауза.) Ну и пусть. Может быть, к лучшему. Откровенно говоря, осточертели эти его гаммы и этюды. Уже голова трещит.
      УМАРОЦКИЙ Все равно слышно.
      ГОЛИКОВ Но значительно тише, согласись. (Элле Леонидовне.) Однако вернемся к нашим ангелам и стрекозам... Тени не стало. Это объективно. Сгорели. На солнце. Я уже докладывал. Вы взошли - и все сразу переменилось! Вы - не ангел, не стрекоза, и не солнышко, уж простите за откровенность, вы - сноп света. Не солнышко - солнце. Согласитесь, солнце ярче и сильнее ангела. Ангел - для какой-нибудь горничной или прачки. Вам иное уготовано. Итак, вы взошли - тень, разумеется исчезла. Сгорела. Я не думаю о вас плохо, солнце - это благо, не зло - благо. Так всегда было. Так считалось и так было. Солнце, весна, война, все такое... Вот вы вошли. Черты лица едва просматриваются. Торжество. Орган. Пышно. Не как рояль прасловский, трень-брень. Не любим мы его, откровенно говоря, уж вы нас простите, Элла Леонидовна. Играл бы тихонечко для себя, зачем на весь мир?! (Пауза. ) Может быть, я и не прав. (пауза.) ну, да ладно. Итак. Протуберанцы... Протуберанцы, но и улыбка. Улыбка-то не исчезла. Приобрела как бы новое качество. Всеобъемлющая, всемогущественная, теплая, теплая, жаркая улыбка... А тени нет. Тени не стало. И что нам эта тень, если вдуматься?.. Лукавлю, конечно. (Пауза.) Да вы и сами можете убедиться в этом. Спросите у кого-нибудь из своих коллег. От вас, да и от иных объектов тень больше не исходит. (Пауза.) Ничего удивительного. Та же тема, настали такие времена. Капитализм. (Пауза.) Людям, Элла Леонидовна, не рояль - орган нужен. Бах возвращается. Долой, как говорится, фиалки. Пора пушки расчехлять. Хватит мордобоев по углам. Война идет. Ждали ее. С нетерпением. Устали без войны. И от Праслова устали. между нами.
      ПАВЛЮК Надо бы чаю попить, что ли?
      ГОЛИКОВ И все же, Элла Леонидовна, может быть, все-таки, попытаться его вернуть?
      ПАВЛЮК (Намеревается идти.) Чай, чай, чай. Хочу крепкого чая.
      Пауза.
      УМАРОЦКИЙ А вы Праслова нам вернете, Элла Леонидовна?
      ГОЛИКОВ Черт с ним, пусть возвращается. Раз уж вы его пристроили к нам на поруки, вместе с его этим Рубинштейном.
      УМАРОЦКИЙ Он же пациент, как мы? Мы же ваши пациенты? Притом хорошие. Не забираемся, простите, к нам на колени?
      ПАВЛЮК Какие глупости у вас в голове?!
      УМАРОЦКИЙ Лично у меня в голове этого нет, и у Виталия нет. Ничего не могу сказать про Праслова, он не с нами, но, судя по всему, у него тоже нет этого в голове. Хотя он сумасшедший. От него можно ждать чего угодно. Может быть, он мечтает овладеть вами на рояле. Уж вы меня простите, за столь дерзкое предположение, но мы взрослые люди, и всякое случается...
      ГОЛИКОВ Как говорится, чему быть - тому не миновать.
      УМАРОЦКИЙ Вот именно. Здесь все - свои. Хотя мне, как простому человеку, ближе народная музыка.
      ГОЛИКОВ Это наши корни. Вырви корень - и где мы все окажемся?
      УМАРОЦКИЙ Ровно там, где и оказались.
      Пауза.
      ПАВЛЮК Мне кажется, Праслов сердится на меня.
      УМАРОЦКИЙ Сердится?
      ПАВЛЮК Да, сердится.
      УМАРОЦКИЙ Возможно... И я догадываюсь, почему.
      ПАВЛЮК Почему?
      УМАРОЦКИЙ Вы прервали его рассказ о Сибири.
      ПАВЛЮК Разве он рассказывал о Сибири?
      УМАРОЦКИЙ И да, и нет... Он, другой ли, не важно. Так или иначе, рассказ о Сибири звучал. Никто не любит, когда перебивают.
      ПАВЛЮК Голиков, рассказ о Сибири звучал?
      ГОЛИКОВ Признаться, да. Да, если признаться. Точнее всего будет ответ 'да'. Вынужден в этом признаться.
      ПАВЛЮК В таком случае я верну его и попрошу продолжить.
      УМАРОЦКИЙ Не стоит. (Шепотом.) Артур Александрович сейчас не с нами.
      ГОЛИКОВ (Прислушивается, улыбается.) Уже с нами. Да, очень обижен, но совсем по другому поводу.
      ПАВЛЮК На кого же он обижен?
      ГОЛИКОВ Не говорит. Совсем ничего не говорит. Не слышу ни единого слова. Я слышу другое. И это - не слова.
      ПАВЛЮК А что это?
      ГОЛИКОВ (Хватается за голову, кричит.) Мне хочется тишины! Пауза!
      
      Пауза. Движения больных прекращаются.
      
      ПАВЛЮК Михаил Михайлович, а вы можете вспомнить, на чем остановился Виталий Михайлович?
      УМАРОЦКИЙ Конечно. Его рассказы так поэтичны. Безумно, безумно поэтичны, я стараюсь запоминать их. Я пред сном повторяю их. И утром в столовой вспоминаю, проговариваю про себя, как молитву.
      
      Движение возобновляется.
      
      ГОЛИКОВ Молитвы много поэтичнее...
      УМАРОЦКИЙ И молитвы и рассказы, и молитвы, и рассказы, непременно, непременно...
      ГОЛИКОВ (Элле Леонидовне.) Умароцкий хочет польстить мне. Отчего-то боится меня и хочет польстить. Почему он боится меня? Разве я делаю что-нибудь плохое? Разве меня нужно бояться? Бояться не меня нужно.
      ПАВЛЮК Кого же, по-вашему нужно бояться?
      ГОЛИКОВ Праслова. Точнее не самого Праслова, а того, что исходит от него, того, что теперь вокруг всех нас, того, что еще недавно было там, далеко.
      УМАРОЦКИЙ (Напряженно.) Безумно, безумно поэтично.
      ПАВЛЮК Так на чем остановился Праслов?
      ГОЛИКОВ Не требуйте от него этого, он не сможет вспомнить и заболеет.
      УМАРОЦКИЙ (В отчаянии.) Безумно, безумно поэтично!
      ГОЛИКОВ Я попытаюсь вспомнить.
      УМАРОЦКИЙ Это проклятое волнение! Я же не зря говорил про нить!
      ПАВЛЮК Ну хорошо, не нужно больше думать об этом, Михаил Михайлович.
      УМАРОЦКИЙ Да как же так?!
      
      Голиков садится в кресло Праслова. Раскачивается, таинственно улыбаясь.
      
      ПАВЛЮК Что происходит, Голиков?
      
      Голиков возвращается на свое место. Улыбка не сходит с его лица. Умароцкий, не сводя глаз с Голикова, тоже начинает улыбаться.
      
      ГОЛИКОВ Я остановился на том, что там, в январе, где-нибудь незадолго до Крещения, когда музыка, наконец, успокоилась, окончательно разуверившись в людях, и легла сугробами дожидаться нового своего лета, можно выйти во двор и потрогать мороз руками. (Улыбается.) Можно отщипнуть кусочек и попробовать. (Улыбается.) На вкус он - как вата, только хрустит. (Улыбается.) Хрустит, щиплет язык и ударяет в нос. (Смеется.)
      ПАВЛЮК Почему вы смеетесь?
      ГОЛИКОВ (Торжественно.) Нас есть, с чем поздравить!
      ПАВЛЮК Что-нибудь произошло?
      ГОЛИКОВ Иногда, Элле Леонидовна, нас становится четверо. Четвертым может оказаться кто угодно. Нам не дано знать. Четыре - опасное число. Самое опасное из чисел. А знаете кто этот четвертый? (Пауза.) Тень. Кажется, тень вернулась, Элла Леонидовна! Теперь можно и ангелов запускать.
      
      Голиков и Умароцкий бросаются друг другу в объятия.
      
      ПАВЛЮК Чаю, чаю, чаю. (Уходит.)
      
      КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
      
      В холле темно. Горит только дежурный свет. Больных, кроме Праслова и Голикова уже нет. Вероятно, тихий час.
      Праслов стоит около занавешенного окна. Смотрит в окно, будто штор и нет вовсе. По холлу возбужденно ходит Голиков с полотенцем на голове и огромной кружкой в руках.
      
      ГОЛИКОВ (Говорит шепотом, но кажется, что очень громко.) ...некуда деться. Нам всем некуда деться. И этой девочке, Элле, которой кажется, что она все еще солнышко, ей тоже некуда деться. Вы скажете, что она врач? Что каждый вечер она приходит домой, садится мужу на колени, или играет на рояле, или что-нибудь еще в этом роде? Ан, нет. Всё не так. Домой приходит только привкус Эллы, и у мужа на коленях сидит только привкус Эллы, а сама Элла здесь, с нами, и мы с ней. Умароцкий прав, тысячу раз прав насчет клубка и ниточки. Только простую ниточку, даже очень крепкую можно порвать, а эту не порвешь. Никогда, ни за что. Вы следите за моей мыслью?.. И замужем там только привкус Эллы, а на деле замужем она здесь. Вы, Праслов - ее муж. Хотите вы того или нет. А она, стало быть, ваша жена. (Пауза.) И я ее муж. И Умароцкий ее муж. И Гаспаров, и Молодцов, и Кузя этот, и Маслов. И Рубинштейн ваш, и Рахманинов. Все, все. Все. А она - наша жена. Она принадлежит нам. Мы принадлежим ей, но и она принадлежит нам. Все читали эти мысли и никто, одновременно. Никто одновременно. (Пауза.) Да поймите же вы, Праслов, нам некуда деться. А раз уж всем нам некуда деться, придется принять условия игры. И вам, Праслов, придется принять условия игры. Рано или поздно. Лучше - если пораньше, потому что, как не крути, здесь находятся больные люди. Тяжело больные люди. Кто-то из них может не выдержать. Вы можете себе представить, если они начнут сходить с ума? Идите к нам. Приходите поскорее. Хотите, Элла подарит вам цветы? Ну, признайтесь, разве вам она не нравится? (Пауза.) Знаете, Праслов, я преклоняюсь перед вашей музыкой. Вы исполняете Рахманинова так, как не исполнит никто из тех, кто садится за рояль и опускает руки на клавиатуру. Вы исполняете Рахманинова так, как никто и никогда не исполнял, даже сам Рахманинов... но в этом-то все и дело. Ваша музыка разрушительна. Она разрушительна уже потому, что она ничем не отличается от желаний. Человек начинает путаться, человек не может разобрать, где желания, а где музыка, где музыка, а где желания. Человек тревожится, потом ему делается страшно, потом он просто сходит с ума. Ваша музыка без вас смертоносна. Идите к нам, Праслов, пока хоть кто-то еще жив! Вам нечего делать там, в гостиной. Я понимаю, что вам горько это слышать, но это так. Так пожалейте же нас, не их, нас. Они - пустые. С ними вы погибнете. А мы, с вашей музыкой, будь она проклята, без вас погибнем. Мы не знаем, как с ней обращаться, как ее укрощать. Идите к нам. Или прекратите играть! Теперь же прекратите играть! (Пауза.) А им вы не нужны. Для них ваша музыка была интереснее, чем вы сами. Да и не музыка им была интересна, они ее не умеют слышать, а слова, слова, слова, которые она несет на себе как река. Слова, слова, слова, предметы, предметы, какие-нибудь предметы, все равно какие предметы, например рояль или буфет, и деньги... и деньги, и деньги, и деньги... (Пауза.) А ваша музыка им была не нужна. Вот видите, что получается, ваша музыка никому не нужна, им - потому что они не умеют ее слышать, а нам, потому что мы слишком хорошо ее слышим, а от этого можно просто умереть, как вы - без нее. (Пауза.) И вы сами им не нужны. Они не вас ждут, они ждут настройщика. Им настройщик дороже вас. Бросьте их, на что они вам?! Они не знают, что вы их любили. Им не будет горько. Им будет никак! Проснитесь, Праслов! (Во весь голос.) Проснитесь же!
      
      Голиков выплескивает содержимое кружки в Праслова.
      В комнату вбегает взъерошенная Павлюк. У нее в руках букет цветов. Из-за спины врача выглядывает заспанный Умароцкий.
      
      ПАВЛЮК Что происходит?
      ГОЛИКОВ (Праслову.) Вот, убедились?
      
      КАРТИНА ПЯТАЯ
      
      Гостиная. Жанна как будто протирает пыль. Грохотов в кресле наблюдает за Жанной.
      Входит маленький тучный человек в видавшем виды костюме с огромным букетом. Костюм великоват, и толстячок, не смотря на серьезный вид, выглядит смешным. А может быть он смешон не из-за костюма, а как раз ввиду этой самой серьезности. Одним словом, появляется такой вот смешной серьезный человек лет сорока пяти по имени Гримм. Федор Иванович Гримм. Музыкальных дел мастер. Так он называет себя. На самом деле Федор Иванович - настройщик. Хотя, если вдуматься, почему настройщик не может именовать себя музыкальных дел мастером?
      
      ГРИММ (Обращаясь к Жанне.) Ты очень похожа на ангела, голубушка. Да, очень. Я всегда задавал себе вопрос, что в тебе дьявольского, вроде бы все как у всех, ан, нет. Вот это самое сходство с ангелом. Как я раньше не рассмотрел.
      ГРОХОТОВ Вы суровы.
      ГРИММ Гримм.
      ГРОХОТОВ Простите?
      ГРИММ Федор Иванович Гримм. Музыкальных дел мастер.
      ЖАННА Настройщик.
      ГРИММ Музыкальных дел мастер. Я совсем не суров. Будьте осторожны с этой девочкой. Эта девочка съест вас и меня в придачу.
      ГРОХОТОВ Да вы шутите?
      ГРИММ Я никогда не шучу. Я лишен чувства юмора, о чем сожалею, но, уж, каков есть. Я очень прямой человек. Некоторые (Многозначительно смотрит на Жанну.) считают меня занудой. Но я не зануда, я прямой человек. Постарайтесь не обращать на меня внимания, если в чем-нибудь покажусь излишне резким.
      ГРОХОТОВ Грохотов. Сергей Юрьевич Грохотов. Врач.
      ГРИММ Это очень хорошо.
      ГРОХОТОВ Это плохо.
      ГРИММ Что же в этом плохого?
      ГРОХОТОВ Вы станете рассказывать мне про свои болячки.
      ГРИММ Я совершенно здоров. Об этом знают все, с кем я знаком. И, если уж мне придется обратиться к врачу, я предпочту кого-нибудь посерьезнее вас.
      ГРОХОТОВ Мы с вами знакомы?
      ГРИММ Теперь, да.
      ГРОХОТОВ Вы слышали обо мне что-то плохое?
      ГРИММ Нет.
      ГРОХОТОВ Тогда почему же?..
      ГРИММ Я вижу, что вы заигрываете с этой девочкой.
      ГРОХОТОВ Вам привиделось.
      ГРИММ Я предупреждал, что очень прямой человек. (Усаживается в кресло.)
      Пауза.
      ЖАННА (Грохотову.) Федор Иванович - мой ухажер.
      ГРИММ Ничего подобного. Не слушайте ее.
      ЖАННА Федор Иванович - мой ухажер. Эти цветы он принес мне.
      ГРИММ Ничего подобного.
      ЖАННА Вы отказываетесь от того, что принесли мне цветы?
      ГРИММ Отказываюсь, потому что эти цветы предназначались не тебе.
      ЖАННА А кому предназначались эти цветы? Вы полюбили другую, Федор Иванович?
      ГРИММ Зачем ты так?
      ЖАННА А как вы со мной?
      ГРИММ Объяснись, сделай одолжение!
      ЖАННА Вы сами отлично знаете.
      ГРИММ Да что же такого я сделал, скажите на милость?
      ГРОХОТОВ Действительно, как-то неучтиво, вы входите в гостиную с цветами, перед вами ангел...
      ГРИММ А вы не вмешивайтесь. Не имейте такой привычки, вмешиваться! А ты - не ангел. Ты - не ангел!
      ЖАННА Разве я не ангел?
      ГРИММ Нет, ты - человек.
      ГРОХОТОВ А вы наверное знаете?
      ГРИММ Знаю. Вот вы опять вмешиваетесь.
      ГРОХОТОВ А как вы можете знать наверное, вы видели ангелов?
      ГРИММ Я не видел ангелов, но она - не ангел.
      ГРОХОТОВ А мне так кажется, что истинный ангел.
      ГРИММ (Жанне.) Он тебе льстит. Он добивается своей цели.
      ГРОХОТОВ У нее за спиной крылышки. Присмотритесь.
      ГРИММ Нет у нее за спиной крылышек, а если и есть, то не те крылышки.
      ГРОХОТОВ Да как же вы можете знать, те или не те?
      ГРИММ Ангелы невидимы.
      ГРОХОТОВ Тогда о чем речь?
      ЖАННА Не связывайтесь с ним. Продолжайте, вы так интересно рассказывали. Я никогда бы не подумала, что мороз можно попробовать на вкус. (Гриму.) Сергей Юрьевич рассказывает про Сибирь. Так интересно.
      ГРИММ Это невозможно.
      ЖАННА Что?
      ГРИММ Мороз нельзя попробовать на вкус. (Пауза.) Позвольте, а где же рояль?
      ЖАННА Артур Александрович распорядился увезти за город.
      ГРИММ Что?
      ЖАННА Артур Александрович распорядился увезти за город. Он больше не может переносить присутствие рояля в доме.
      Пауза.
      ГРИММ Как, за город?!
      ЖАННА Очень просто, на дачу.
      ГРИММ Не верю. Не верю тебе. Ты хочешь убить меня... Это твое право, не любить меня, но убивать-то зачем?
      
      Гримм роняет цветы. Жанна тут же подбирает их и несет в вазу.
      
      ЖАННА Ах, как пахнут!
      ГРИММ Где Праслов?
      ЖАННА Давно не видела.
      ГРИММ То есть как? Где Праслов?!
      ГРОХОТОВ Господи, да что же вы так кричите? Голова и так раскалывается.
      ГРИММ Я плевать хотел на вашу голову.
      ГРОХОТОВ Ужасно.
      ГРИММ Подайте мне Праслова !
      ГРОХОТОВ (Жанне.) А мне рюмашечку водки, сделайте одолжение, ангел мой.
      ЖАННА Давно бы уж сказали. (Подходит к буфету. Наливает водки. Подает Грохотову.) Обещайте мне тут же раздеться.
      ГРОХОТОВ Обещаю.
      
      Грохотов выпивает водки и выходит в прихожую.
      
      ГРИММ Он что, еще спит?
      ЖАННА Не знаю. Наверное.
      ГРИММ Пойду разбужу его.
      ЖАННА Не советую.
      ГРИММ Я плевать хотел на твои советы!
      ЖАННА Не будите спящего зверя.
      ГРИММ Действительно, зверство. Уничтожить рояль! Да, зверство! И спит при этом.
      ЖАННА Может быть, и не спит.
      ГРИММ Что же он делает?
      ЖАННА Сидит себе и смотрит в одну точку.
      ГРИММ Почему не идет к нам?
      ЖАННА Ему с нами неинтересно. Он нас не любит. Он никого не любит. Ему в ссылку хочется.
      ГРИММ Куда?
      ЖАННА В ссылку.
      ГРИММ Как понимать эти слова?
      ЖАННА А так и понимать. Хочет в Сибирь. Как всякий творческий человек. Место каждого творческого человека - в ссылке. Там покой и мудрость.
      ГРИММ Его место - в сумасшедшем доме, голубка. Вот-вот, голубка, не ангел, а голубка, так будет точнее.
      ГРОХОТОВ (Из прихожей.) А хорошо стало. Нет ничего полезнее для русского человека. Такое тепло, такой уют для измученного сердца. (Входит в гостиную.) А вы, любезнейший не желаете водки? Нервы успокаивает.
      ГРИММ Я не пью водки.
      ГРОХОТОВ Жаль. Потому и злитесь. Ваша желчь мечется, никак не найдет себе применения.
      ГРИММ (Отмахивается рукой как от назойливой мухи.) Да как же он мог?! Он что же и в самом деле думает, что он сам сделался пианистом? Этот рояль сделал его пианистом. Когда бы этот рояль не захотел, ничего бы не было. Ничего!
      ГРОХОТОВ Был бы другой рояль.
      ГРИММ Нет, уверяю вас, нет, и еще раз нет. Только этот рояль произвел на свет Артура. Но как он мог?!
      ГРОХОТОВ Его поступок вполне объясним.
      ГРИММ Это - подлость, это - хуже подлости! Он - страшный человек. Теперь его следует бояться.
      ГРОХОТОВ (Смеется.) Бояться Праслова?
      ГРИММ Да, именно, бояться Праслова. Нет ничего страшнее пианиста, у которого отняли возможность играть.
      ГРОХОТОВ Напротив, теперь ему требуется внимание, сочувствие.
      ГРИММ Не знаю, не знаю, сможете ли вы найти в себе силы сочувствовать человеку, который генерирует разрушительную энергию.
      ГРОХОТОВ Разрушительную энергию?
      ГРИММ Конечно. Он теперь погубит все, что находится рядом. Раньше здесь была музыка, а теперь - только его отчаяние. Смею вас уверить, если бы сейчас он находился здесь, цветы тут же завяли бы. (Пауза.) Я знаю, почему он разделался с роялем. Это - зависть.
      ГРОХОТОВ Ничего подобного. Это - невроз. Уверяю вас, милый Гримм, он любит свой рояль не меньше вашего. Но, теперь, когда, в силу болезни, он более не способен играть, напоминание о том чего уж не будет никогда, ранит его, и серьезно ранит, так что он принял единственно правильное решение. Кто-то из них должен был отправиться на дачу. Либо рояль, либо Праслов сам. Учитывая тот факт, что теперь холодно...
      ГРИММ Что же, на даче никого нет? Позвольте, там никто не топит?
      ЖАННА За дачей присматривают соседи.
      ГРИММ Что за люди? Как можно с ними связаться?
      ЖАННА Туда можно только поехать. Электричка. Или грузовик. Легковая машина не пройдет.
      ГРОХОТОВ А что? Вы поезжайте, Федор Иванович.
      ГРИММ И поеду.
      ГРОХОТОВ Конечно. Что же так мучиться?
      ГРИММ Отдавайте мои цветы назад.
      ГРОХОТОВ Вы что же, цветы роялю приносили?
      ГРИММ Да, представьте себе. Можете смеяться. Вам этого не понять.
      ГРОХОТОВ Боже мой, да вы обыкновенный сумасшедший? Это скучно.
      ЖАННА Нет, с ним бывает весело.
      ГРИММ Да, я принес цветы роялю. Для вас это, быть может, неодушевленный предмет, вещь, а когда вы не умеете играть, вещь неодушевленная. Для меня же старинный мой приятель. Мой друг. И мой пациент. У вас, доктор, есть любимые пациенты?
      ГРОХОТОВ Не знаю, не думал об этом. Нет, пожалуй. Интересные - да, есть пациенты, которыми я горжусь, но назвать их любимыми? Нет. Я, Федор Иванович, женщин люблю. Себя, прежде, а потом - женщин. Раньше было наоборот. Жизнь внесла некоторые коррективы. Выпейте водки.
      ГРИММ Отвратительно.
      ГРОХОТОВ Ангел, налейте мастеру водки.
      
      Жанна повторяет свой экскурс к буфету. Протягивает водку Гримму.
      
      ГРИММ Совсем не умею пить.
      ГРОХОТОВ Это пройдет.
      ГРИММ Наверное, теперь нужно что-нибудь сказать?
      ГРОХОТОВ Не обязательно.
      
      Гримм, морщась, выпивает.
      
      ГРОХОТОВ А теперь закусить. Принесите что-нибудь, Жанночка.
      ГРИММ Не нужно. Я не закусываю.
      ГРОХОТОВ О-о. Может быть еще?
      ГРИММ Пожалуй. (Улыбается.) Что-то не раскушал.
      ГРОХОТОВ (Изумленно.) Жанна, вторую мастеру.
      
      Жанна приносит графин, наливает. Гримм опрокидывает и вторую рюмку.
      
      ГРОХОТОВ Бог любит троицу?
      ГРИММ Довольно. Дьявол вы, а не человек. У меня горе. Я нес цветы... своему другу.
      ГРОХОТОВ Роялю?
      ГРИММ Да, роялю.
      ГРОХОТОВ Так, так, интересно, продолжайте.
      ГРИММ А его уничтожили.
      ГРОХОТОВ А зачем, позвольте полюбопытствовать, вы несли цветы? У него какой-нибудь праздник? День рождения?
      ГРИММ Юбилей.
      ГРОХОТОВ А вы ничего не путаете?
      ГРИММ Нет. Я всегда точен.
      ГРОХОТОВ А, может быть, все же, юбилей-то не у рояля, а у Артура Александровича? Я, к примеру, располагаю именно такой информацией. Только у Праслова он прошел. Третьего дня.
      ГРИММ Да. А вы были там?
      ГРОХОТОВ Нет, меня, к сожалению, не было в городе.
      ГРИММ Врете, были вы в городе, вам некуда деться. Просто вас никто не пригласил. Таких, как вы не приглашают.
      ГРОХОТОВ Ничего подобного, таких, как я приглашают первыми.
      ГРИММ На следующий день, когда сердце прихватывает.
      ГРОХОТОВ А зачем вам это?
      ГРИММ Так просто. Проверяю свою проницательность.
      ГРОХОТОВ Вас, как я понимаю, тоже не было?
      ГРИММ Я не хожу на подобные мероприятия. И вообще, я сюда прихожу не к Праслову.
      ГРОХОТОВ Жанна говорила.
      ГРИММ Жанна. При чем здесь Жанна? У меня здесь друг. У друга - юбилей, понятно вам?
      ГРОХОТОВ (Жанне.) Вторая была лишней. (Гримму громко.) Юбилей был у Праслова, Федор Иванович.
      ГРИММ У Праслова. Но и у рояля тоже. И в первую очередь у рояля.
      ГРОХОТОВ Ну, эту вашу бредовую идею вы уже излагали.
      ГРИММ Да, я бредовый, пусть, но я плевать хотел...
      ГРОХОТОВ Повторяетесь.
      ГРИММ Жанна, подай мне цветы и сама одевайся.
      ЖАННА Я?
      ГРИММ Да, ты едешь со мной.
      ЖАННА С какой стати?
      ГРИММ Подай мне цветы.
      
      Жанна вынимает цветы из вазы и подает их Гримму.
      
      ГРИММ (С цветами в руках становится на колени перед Жанной.) Прошу быть моей женой. (Пауза.) Что же ты молчишь? Я прошу тебя быть моей женой и ехать со мной немедленно. Немедленно... Как декабрист... Как декабрист... (Без чувств падает на пол.)
      ГРОХОТОВ Творческий человек. Тоже о ссылке мечтает. Однако в ссылке пока только рояль. Русская классика. (Смеется.)
      
      
      КАРТИНА ШЕСТАЯ
      
      В гостиной те же и Наталья Андреевна Праслова, статная шатенка лет сорока. При ней Жанна старательно протирает пыль. Гримм спит в кресле. Наталья Андревна несколько взволнована.
      
      ПРАСЛОВА (Мы уже слышали этот низкий голос в самом начале действия.) Зачем вы дали ему водки?
      ГРОХОТОВ Он требовал. Здравствуй, Натали. Я и представления не имел, что он может быть таким. Просто как лев, Наташа, просто как лев. Зашел тихий, спокойный, а увидел, что в доме нет рояля, просто зверем стал. Подай ему водки и все.
      ПРАСЛОВА Ему совсем нельзя пить. Он это знает. И ты, Жанна, знаешь это. Я тебя просила.
      ЖАННА Это все - Сергей Юрьевич.
      ПРАСЛОВА Ты можешь обмануть меня своим старанием, девушка, но ты не обманешь гостиную. Никогда!
      ЖАННА (Со слезами на глазах.) Я не обманываю, я никого не обманываю.
      ПРАСЛОВА Не нужно истерик. Я тебе - не мама. И пыль протирать нужно не в тот час, когда в гостиной люди. Ну, подожди, скоро вернется демон.
      ГРОХОТОВ А разве Елизавета Теофиловна не в отъезде?
      ПРАСЛОВА В отъезде, в отъезде! У нас каникулы-с! Гуляем-с!
      ГРОХОТОВ (Смеется.) У нее или у вас?
      ПРАСЛОВА (Смеется.) У нас, у нас.
      ГРОХОТОВ (Подчеркнуто громко.) Наталья Андреевна, дорогая моя, что- то я никак не могу взять в толк, что у вас здесь с этой гостиной.
      ПРАСЛОВА А что с гостиной?
      ГРОХОТОВ (Громко.) Говорят, аномалия какая-то.
      ПРАСЛОВА А кто говорит?
      ГРОХОТОВ (Громко.) Да я уж и не припомню.
      ПРАСЛОВА (Принимает игру. Громко.) Что-то за гранью. Елизавета Теофиловна чуть не погибла. Жанна, заткни уши.
      
      Жанна исполняет приказ.
      
      ПРАСЛОВА С гостиной - старуха придумала. Глупость, конечно, но девочка побаивается. Кажется, верит. Она до чрезвычайности глупа, но своенравна. Пусть хоть чего-нибудь опасается.
      ГРОХОТОВ Эта девочка далеко не глупа, поверь моему опыту.
      ПРАСЛОВА Но она, на самом деле чего-то боится здесь.
      ГРОХОТОВ Так уж и боится?
      ПРАСЛОВА Хотелось бы.
      ГРОХОТОВ Ой, Натали! Она же дитя неразумное. Ангел.
      ПРАСЛОВА Падший. Уже с зубками. И еще кое с чем.
      ГРОХОТОВ Перестань.
      ПРАСЛОВА Ты знаешь что у нее на уме?
      ГРОХОТОВ Нет.
      ПРАСЛОВА И я не знаю. Но ситуацию контролирую. Пока что. (Смеется.)
      ГРОХОТОВ Бедная Натали.
      ПРАСЛОВА Да, бедная.
      ГРОХОТОВ Бедная ревнивая Натали.
      ПРАСЛОВА Не то, чтобы ревнивая...
      ГРОХОТОВ О чем ты? Это же Артур!
      ПРАСЛОВА И на Артура бывает проруха.
      ГРОХОТОВ Немного не в рифму.
      ПРАСЛОВА Не важно.
      ГРОХОТОВ Не смеши.
      ПРАСЛОВА Кто вас, мужиков, знает?
      ГРОХОТОВ Ну и что? Если вдруг такое и случится? Это - к лучшему, Натали, поверь мне.
      ПРАСЛОВА Не нужно нам этого.
      ГРОХОТОВ Ну, знаешь, это уже жадность.
      ПРАСЛОВА Да, я узурпатор, как все женщины... Просто не хочется грязи.
      ГРОХОТОВ Неужели ты можешь хоть на минуту допустить, что Артур?..
      ПРАСЛОВА А что если мужчина в нем не умер, а только спит?
      ГРОХОТОВ Так это было бы замечательно...
      ПРАСЛОВА Это было бы смертельно... Нет, только не это! Упаси Бог! (Пауза.) Впрочем, этого не может быть. Старуха задавила в нем мужчину еще в колыбельке. Он - все еще мальчик. Сопливый мальчик на высоком стульчике за пианино. (Пауза.) Конечно, если бы не ее старания, может быть, все было бы иначе...
      ГРОХОТОВ Да, но в таком случае он не стал бы великим музыкантом.
      ПРАСЛОВА Ну, не стал бы он великим музыкантом...
      ГРОХОТОВ Не гневи Бога! Если бы не его музыка, ты бы не имела всей этой роскоши. А можно и по-другому сказать. Если бы не его мужская несостоятельность...
      Пауза.
      ПРАСЛОВА Да, ты прав, за все нужно платить. И все же я - несчастная женщина! Сережа, я же все еще фиалка! Жертва эгоизма бесчувственного человека...
      ГРОХОТОВ Он тоже платит. Ведь у него кроме музыки...
      ПРАСЛОВА Музыки?! Вот теперь у него ничего нет! Бог отнял вместе с рассудком. И знаешь за что? За то, что он разрушил меня, ангела.
      ГРОХОТОВ Просто какой-то слет ангелов.
      ПРАСЛОВА Сережа, он сжег меня как Жанну Д'Арк!
      ЖАННА (Отнимает руки от ушей.) Звали?
      ПРАСЛОВА Нет.
      ЖАННА (Снова затыкает уши. Вздыхает.) Сами не знают, чего хотят.
      ГРОХОТОВ (Прасловой.) А ты его ненавидишь.
      ПРАСЛОВА Ненавижу!.. Не знаю. Не уверена. Может быть, я его как раз люблю. Такой вот необычной любовью. Кстати, он способен только на необычную любовь. (Пауза.) Анекдот. (Смеется.) На юбилее он, вдруг, ни с того ни с сего, стал проявлять ко мне 'чуйства'. Что-то в нем этакое проснулось. Вдруг. Ему, представь себе, захотелось меня. В этой комнате, на рояле, на своей святыне. (Смеется.) Ты можешь себе такое представить? Он даже ударил меня.
      ГРОХОТОВ Ты придумала.
      ПРАСЛОВА Нисколько. Он начал раздевать меня прямо при гостях. Тащил за руку.
      ГРОХОТОВ Так это же страсть, Натали! Ай, да Артур! Поздравляю! А ты говоришь!
      ПРАСЛОВА Да нет, это был первый приступ. Может быть, и не первый. Он ничего не помнит. (Пауза.) Вообще это отвратительно, Сережа! Он в душе - садист. Мамочка воспитала его садистом. Конечно, гаммы сутки на пролет с ремнем вместо заборов и футбола. Как же ему полюбить людей? Он их и не знает, людей-то.
      ГРОХОТОВ Напрасно. Он влюблен в музыку. Это, видишь ли, дар. Деформация. Врожденная. Художественный паралич. Так что, мамочка здесь не главная фигура. Хозяин повыше рангом будет.
      ЖАННА (Не отнимая рук.) Можно уже слушать?
      ПРАСЛОВА Рано.
      ЖАННА (Не отнимая рук.) Какие секреты?
      Праслова смеется.
      ГРОХОТОВ Может быть ей одеваться поскромнее?
      ПРАСЛОВА Нет уж, пусть лучше голая ходит. Так она вся на виду. (Пауза.) У нее действительно красивые ножки. (Жанне громко.) Можешь слушать. Хотя, ты и так все слышала.
      ЖАННА Нет, не слышала, ни словечка.
      ПРАСЛОВА Еще и лживая.
      ЖАННА Я ничего не слышала, честное слово.
      ПРАСЛОВА (Безразлично.) Ну и хорошо.
      
      Гримм шевелится в кресле.
      
      ПРАСЛОВА Зачем ты дал ему водки? Ты же доктор.
      ГРОХОТОВ Откуда мне было знать?
      ПРАСЛОВА Ну, да Бог с ним. Мне-то и дела нет. Вот для Артура Александровича это зрелище явилось бы ударом.
      ГРОХОТОВ А где, собственно, Артур... Александрович?
      ПРАСЛОВА Спит.
      
      Грохотов подходит к креслу с Гриммом, некоторое время наблюдает за спящим.
      
      ГРОХОТОВ Может быть его спрятать от греха? Где-нибудь в дальней комнате или в чулане?
      ПРАСЛОВА Да пусть себе.
      ГРОХОТОВ А если Артур проснется?
      ПРАСЛОВА Он теперь в таком состоянии, что...
      ГРОХОТОВ Слушай, с Артуром нужно же что-то делать. Давай я договорюсь со специалистом.
      ПРАСЛОВА Ты понимаешь, что начнется?
      ГРОХОТОВ Я найду такого, что будет молчать.
      ПРАСЛОВА Повременим. Может быть, все само собой...
      ГРОХОТОВ Так не бывает. Поверь, если бы я что-то в этом понимал...
      ПРАСЛОВА Все обойдется. Старуха вернется, травок заварит, пошепчет...
      ГРОХОТОВ (Кивает на Гримма.) Чудной. Цветы принес. Говорит - роялю.
      ПРАСЛОВА Роялю?
      ГРОХОТОВ Ну да, у рояля, говорит, юбилей.
      ПРАСЛОВА У рояля юбилей?
      ГРОХОТОВ Ну да. (Усаживается в кресло.)
      ПРАСЛОВА Эх, Сережа! Если бы так. Было бы так - полбеды. Он эти цветы не роялю нес. Хочешь кофе?
      ГРОХОТОВ Не откажусь.
      ПРАСЛОВА Жанна, сделай нам кофе.
      
      Жанна уходит.
      Праслова направляется к Грохотову и усаживается к нему на колени. Точно так же, как некоторое время назад усаживалась Жанна. Только в движениях Жанны был порыв, ребячество, Праслова же делает это царственно и со значением.
      Грохотов крайне смущен.
      
      ПРАСЛОВА Знаешь, кому он принес эти цветы?
      ГРОХОТОВ Жанне?
      ПРАСЛОВА Чушь. (Пауза.) Мне захотелось присесть тебе на колени. Ты не возражаешь?
      ГРОХОТОВ В общем-то нет, но вот как-то... неожиданно...
      ПРАСЛОВА Женский каприз.
      ГРОХОТОВ Да, но...
      ПРАСЛОВА Тебе неприятно?
      ГРОХОТОВ Гримм может проснуться. Жанна вернется.
      ПРАСЛОВА А разве мы делаем что-нибудь предосудительное?
      ГРОХОТОВ Не нужно. (Пауза.) Может войти Артур.
      ПРАСЛОВА Он не войдет.
      ГРОХОТОВ Почему ты так уверена?
      ПРАСЛОВА Не войдет и все. Я знаю.
      Пауза.
      ГРОХОТОВ Артур как себя чувствует?
      
      Праслова целует Грохотова.
      
      ГРОХОТОВ (С трудом освободившись от поцелуя.) Вот теперь мы делаем нечто предосудительное.
      ПРАСЛОВА Разве?
      Пауза.
      ГРОХОТОВ Артур как себя чувствует?
      
      Праслова целует Грохотова.
      
      ГРОХОТОВ Почему ты не отвечаешь на мой вопрос?
      ПРАСЛОВА А что ты так разволновался? Если он войдет, что с того?
      ГРОХОТОВ Я понимаю, тебе хочется поиграть, но, знаешь, мне, в отличие от тебя, не хотелось бы сцен.
      ПРАСЛОВА (Смеется.) Сцен? И кто это будет устраивать сцену? Уж не Праслов ли?
      ГРОХОТОВ Не знаю, не хочу думать, все равно кто, не хочу.
      ПРАСЛОВА А эта девочка?
      ГРОХОТОВ Что, девочка, какая девочка?..
      ПРАСЛОВА Ну, эта горничная Жанна, уже присаживалась к тебе на колени?
      ГРОХОТОВ Нет.
      ПРАСЛОВА Неправда, она ко всем садится на колени. Я бы давно ее рассчитала, но она какая-то дальняя родственница Артура Александровича.
      
      Гримм шевелится в кресле.
      
      ПРАСЛОВА (Поднимается, подходит к окну.) Я ей завидую, Сережа, как я ей иногда завидую. Я никогда не могла себе позволить... Не поверишь, сейчас я первый раз села мужчине на колени. (Пауза.) И знаешь, что случилось?
      ГРОХОТОВ Что?
      
      Грохотов подходит к буфету, наливает себе водки, выпивает.
      
      ПРАСЛОВА Я не испытала стыда, я не испытала волнения, я не испытала ровным счетом ничего.
      ГРОХОТОВ Это я виноват.
      ПРАСЛОВА В чем?
      ГРОХОТОВ Не подыграл тебе. Испугался немного.
      ПРАСЛОВА Я не играла... Посмотри, там, за окном тоже никого нет. Здесь никого и там никого. Пустота... А ты говоришь, 'игра'... Если бы ты знал, как я ненавижу эту пустоту... И внутри пустота. Как было бы чудно, если бы хоть что-нибудь заполнило ее. Любовь она не приняла. Музыку она отторгала. Я ненавидела звуки всем сердцем. Можешь себе представить, при этом, что такое прожить столько лет с музыкантом? Я была счастлива, когда ты сказал, что Праслов, вероятно, больше не сможет играть. Ну вот. Теперь тишина. Но тишину, как выяснилось, пустота тоже отторгает. Теперь кажется, может быть лучше бы он уж играл? Не знаю. В детстве больше всего мне нравилось быть одной. А теперь боюсь одиночества. (Смеется.) Вот и терплю вас всех. Гнать бы вас в шею, нахлебников. Однако же терплю. И даже скучаю без вас. (Пауза.) Представляешь, какая пустота? (Пауза.) Уйду я от него. Это - ясно. Но вот, незадача, боюсь оставаться одна. Один на один с этой самой пустотой. Кто-нибудь должен быть рядом. Спать одна боюсь.
      ГРОХОТОВ Может быть тебе съездить куда-нибудь на время, отвлечься? Все устаканится...
      ПРАСЛОВА Перестань. Праслова не люблю. Да он и сам забыл меня. Он и не помнил меня. Я и в первые-то годы семейной жизни была для него не женой, не женщиной, а так, привкусом. Шопен, Скрябин - это вкус, а я - привкус. Этот привкус преследует его всю жизнь. Сама же я осталась в трамвае. Разрумяненная девочка, возвращающаяся домой с катка, с коньками через плечо. Похоже, что так оно и есть. Так и катаюсь до сих пор в трамвае по кольцу. (Пауза.) Завести любовника что ли? Как думаешь, Сережа?
      ГРОХОТОВ Недурная мысль. Кто же избранник?
      ПРАСЛОВА (Улыбаясь указывает на Грима.) Да вот, хотя бы Гримм.
      ГРОХОТОВ Очень хорошо. Хотя нет, не подходит. Музыкальных дел мастер, шило на мыло.
      ПРАСЛОВА Но он же не играет?
      ГРОХОТОВ Настраивает. Это - еще хуже. Вспомни эти звуки.
      ПРАСЛОВА (Смеется.) Ужас!
      Гримм открывает глаза.
      ГРИММ Я проснулся. (Пауза.) Неужели я проснулся? Наталья Андреевна, голубчик, это вы? Вы мне не снитесь? Я действительно проснулся?
      ПРАСЛОВА Прекратите балаган.
      ГРИММ Балаган? Какой же балаган, мне показалось, что я умер. Да и лучше было бы, если бы я умер. Голова. Что с моей головой?
      ПРАСЛОВА Зачем вы пили водку?
      ГРИММ Водку?
      ПРАСЛОВА Водку, водку.
      ГРИММ Ах, вот оно в чем дело?
      ГРОХОТОВ А вы не помните?
      ГРИММ Решительно ничего не помню. Я только помню, что шел к вам. Помню, как поднимался по лестнице. Я нес для вас цветы, Наталья Андреевна, голубушка. Такие как вы любите. Да вот же мой букет. Уже в вазе. Я подарил вам цветы?
      ГРОХОТОВ Вы хотели подарить цветы роялю.
      ГРИММ Роялю? Ах, да. Рояль. Вы убили инструмент. Артур убил его. Теперь я вспомнил. Теперь я вспомнил, почему выпил водки. Вспомнил. Печально. Очень печально. Но этого стоило ожидать. В Артуре это было всегда. Печально. Теперь и Артур умрет.
      ПРАСЛОВА Типун вам на язык!
      ГРИММ А вот увидите.
      ПРАСЛОВА Прекратите сейчас же! Какой вы, однако, злой человек.
      ГРИММ Я добрый. Я самый добрый. Добрее всех вас... Простите, простите меня, я еще не проснулся, вероятно.
      Пауза.
      ПРАСЛОВА Скажите, Гримм, а сколько теперь может стоить наш рояль?
      ГРИММ Что?! Простите, я не расслышал.
      ПРАСЛОВА Сколько может стоить рояль Праслова?
      ГРИММ Ему нет цены.
      ПРАСЛОВА Перестаньте, цену имею даже я.
      ГРИММ Да что же вы такое говорите?
      ПРАСЛОВА Не желаете приобрести?
      ГРИММ Что?
      ПРАСЛОВА А все, что угодно. Хотите - рояль, а хотите - меня.
      ГРИММ Ах, вот оно в чем дело, вы расстроены.
      ПРАСЛОВА Вы можете меня настроить?
      ГРИММ Вы шутите. Вы же знаете, голубчик, что я не понимаю шуток.
      ПРАСЛОВА (Со вздохом.) Ничего я не шучу. К сожалению.
      ГРИММ Тогда, если вас не затруднит, разъясните мне ход ваших мыслей.
      ГРОХОТОВ Вы убивались по инструменту. Наталья Андреевна - человек добрый, отзывчивый, решила предложить вам забрать этот инструмент себе, посредством совершения покупки.
      ГРИММ Она хочет продать мне рояль?
      ГРОХОТОВ Именно. Хочет узнать, сколько бы вы дали за него.
      ГРИММ Ему нет цены. Это же всем роялям рояль. Рояль Праслова! Космос!
      ГРОХОТОВ На это Наталья Андреевна резонно замечает, что цену имеет все, даже, простите, она.
      ГРИММ Но Наталья Андреевна - жена Праслова, насколько я знаю.
      ГРОХОТОВ Что же вы хотите, чтобы цену назначил Праслов?
      ГРИММ Цену чему?
      ГРОХОТОВ А что вам интереснее?
      ГРИММ Я не переношу шуток. Я не понимаю их. Я боюсь их.
      ГРОХОТОВ Да все вы отлично понимаете, только прикидываетесь этаким простачком.
      ГРИММ Наталья Андреевна, голубушка, что он говорит? что вы все говорите?! Я запутался. Вы что же, разводитесь с Артуром?
      ПРАСЛОВА А какое это имеет значение?
      ГРИММ Да как же, какое, не могу же я обсуждать подобные темы, когда у вас есть муж.
      ПРАСЛОВА А когда мужа не было бы, вы стали бы торговаться?
      Пауза.
      ГРИММ Вы окончательно запутали меня. Я не знаю, что мне нужно говорить. Что мне нужно говорить?
      ПРАСЛОВА Комплименты. Женщинам, обыкновенно, вначале говорят комплименты.
      ГРИММ Да разве вы никогда не слышали от меня?
      ГРОХОТОВ Так покупаете вы рояль или нет?
      ГРИММ Рояль?
      ГРОХОТОВ Ну да, хотя бы рояль.
      ГРИММ Рояль, ах, да, рояль... Видите ли, я живу в достаточно стесненных условиях. Со мной проживают...
      ГРОХОТОВ Вот вы и проявили себя.
      ГРИММ Да нет же, вы не выслушали меня до конца.
      ГРОХОТОВ На такие предложения отвечают незамедлительно, выражая полную безоговорочную готовность, или же, напротив, отказываясь, но сразу, одним махом.
      ГРИММ Это не так просто.
      ГРОХОТОВ Чего же проще?
      ГРИММ А что вы говорили о себе, Наталья Андреевна?
      ГРОХОТОВ Наталью Андреевну интересует, кому вы несли цветы?
      ГРИММ Я обратился не к вам, а к Наталье Андреевне.
      ГРОХОТОВ Она тайно любит вас.
      ГРИММ Замолчите!
      ПРАСЛОВА Ничего. Простите меня, я, действительно пошутила. Я совсем забыла, что шутки вам неприятны.
      ГРИММ Отчего же, не все шутки. Когда вы шутите...
      ПРАСЛОВА Забудем.
      ГРИММ Вы же знаете, как я к вам отношусь. Я, конечно небогатый человек, всего лишь музыкальных дел мастер, но имею некоторые сбережения...
      ПРАСЛОВА Забудем.
      ГРИММ Вы можете рассчитывать...
      ГРОХОТОВ Всё уже.
      ГРИММ Признаться, Наталья Андреевна, эти цветы действительно предназначались вам. Единственное, что мне не хотелось, чтобы кто-нибудь еще присутствовал...
      
      Жанна вносит поднос с кофе.
      
      ГРИММ (Несколько испуганно.) Жанночка, здравствуй, голубушка.
      ЖАННА Мы уже здоровались с вами.
      ГРИММ Разве? Ах, да, простите... Я, пожалуй, пойду. Зайду в следующий раз.
      ПРАСЛОВА Вам пока нельзя никуда ходить. Посмотрите на себя, вы весь бледный.
      ГРИММ Бледный?
      ПРАСЛОВА Как смерть.
      ГРИММ А где же посмотреться? У вас нет зеркала?
      ПРАСЛОВА Подойдите к шкафу.
      
      Гримм подходит к шкафу, смотрится некоторое время, потом поворачивается к присутствующим. В его глазах ужас.
      
      ПРАСЛОВА Что такое?
      ГРИММ Там Артур.
      ПРАСЛОВА Кто там?
      ГРИММ Артур. Артур Александрович.
      ПРАСЛОВА Ах, да, Артур. Он здесь везде. Он разлит в воздухе как фимиам.
      ГРОХОТОВ Нет, Наталья Андреевна, в воздухе этого дома разлита любовь. Страстная, жертвенная любовь разлита в этом доме, как запах запретного плода.
      ПРАСЛОВА Ты, Сереженька, был бы поэт, когда бы не врожденный цинизм.
      ЖАННА Прелесть.
      ПРАСЛОВА (Жанне.) Ты еще здесь? Марш на кухню.
      ЖАННА Можно, я останусь? Сергей Юрьевич читает стихи, а я не могу жить без стихов.
      ГРОХОТОВ (Жанне.) Благодарю вас, прелестное дитя. (Прасловой.) Наталья Андреевна, позвольте девушке остаться. Она знает толк в настоящем искусстве. Так пусть же наслаждается. Она будет тиха и, за одно, под присмотром.
      ПРАСЛОВА Последний аргумент убедителен.
      ГРИММ Он смотрел на меня через стекло.
      ГРОХОТОВ Попробуйте еще раз, Федор Иванович.
      ГРИММ Нет уж, смотритесь сами, с меня хватит.
      
      Грохотов подходит к шкафу. Смотрится.
      
      ГРОХОТОВ Действительно.
      ГРИММ И вы увидели?
      ГРОХОТОВ Конечно. Великолепная фотография. Но Топорова он почему-то отрезал. Они что, в ссоре?
      ПРАСЛОВА Он теперь со всем миром в ссоре.
      ГРОХОТОВ Топоров не был на юбилее?
      ПРАСЛОВА Топоров теперь в Англии.
      ГРИММ Не морочьте мне голову. Это был живой Праслов. Он шевелил губами. Мне страшно. (Пауза.) Много я выпил водки?
      ЖАННА Только две рюмки. Две маленьких рюмочки.
      ГРИММ Что это, доктор, белая горячка?
      ГРОХОТОВ Вы же не доверяете мне.
      ГРИММ Как можно сейчас... в такую минуту?
      ГРОХОТОВ Не думаю. Но вам не следует больше пить.
      ГРИММ Да я же не пью. Наталья Андреевна знает. Столько лет... мы знакомы столько лет.
      ГРОХОТОВ И к людям надо бы помягче относиться. Как к музыкальным инструментам. Точно так же. Понимаете?
      ГРИММ Да, вы правы.
      ГРОХОТОВ Вот вы напророчили Артуру Александровичу скорую смерть, а он возьми, да и выгляни на вас из шкафа. Осуждающе смотрел?
      ГРИММ Не нужно больше об этом, прошу вас!
      ГРОХОТОВ Посидите в кресле, отдохните. Кофе вам теперь не нужен, а вот если бы стрекоза согласилась сделать слабенького чая с медом и лимончиком, то было бы в самый раз.
      ГРИММ Поможет?
      ГРОХОТОВ Непременно.
      ГРИММ Сотвори такую любезность, Жанна, голубушка.
      ЖАННА А что, похожа я на ангела, Федор Иванович?
      ГРИММ Ангел, сущий ангел.
      ЖАННА То-то. (Выходит из гостиной.)
      
      КАРТИНА СЕДЬМАЯ
      
      В больничном холле обедают. Накрыты столики, каждый на четыре человека. Некоторые столики сдвинуты и за ними сидят восемь, а то и двенадцать человек. Специфические звуки столовой: покашливание, сопение, тусклое постукивание ложечек о стенки стаканов, дрожь тарелок. Уже пьют чай. Больные похожи друг на друга как братья, как воробьи. Есть в них что-то от воробьев.
      Умароцкий ходит по столикам с большой банкой и накладывает порции меда.
      Оживление. Можно разобрать отдельные голоса, фрагменты диалога.
      
      УМАРОЦКИЙ Мед. Мед. Медок. Мед можно и без лимончика. Настоящий мед. Мед. Мед. Мед так нам необходим теперь. Мед, чтобы излечиться, чтобы совсем излечиться. Мед. Мед. Полезный мед. Сладкий мед. Мед. Мед.
      1й ПАЦИЕНТ ...и оттого, что он, крошка, не слышал всего этого, не знал всего этого, он остался с ними один на один.
      2й ПАЦИЕНТ Совсем один?
      1й ПАЦИЕНТ Один-одинешинек.
      2й ПАЦИЕНТ Но он, по крайней мере любил их всех.
      1й ПАЦИЕНТ А можно ли любить всех, ответь? Можно ли любить сразу всех? Можно любить кого-нибудь одного, ну двух, ну трех человек, и то, это - перебор, это уже перебор. А любить всех - увольте. Такого и не было никогда.
      2й ПАЦИЕНТ Но может быть позже будет?
      1й ПАЦИЕНТ И не будет никогда... Погоди-ка, да ты вовсе и не слушаешь меня? Чем ты занят? Погоди, чем ты занят?
      2й ПАЦИЕНТ Я слушаю тебя.
      1й ПАЦИЕНТ А тогда скажи, о чем мы только что говорили?
      2й ПАЦИЕНТ О том, чего нет. И никогда не будет.
      1й ПАЦИЕНТ Но о чем все-таки? О чем все-таки?
      2й ПАЦИЕНТ О любви.
      1й ПАЦИЕНТ Это что же получается, любви не было никогда и не будет?
      2й ПАЦИЕНТ Ты сам только что говорил.
      1й ПАЦИЕНТ Я говорил это?
      2й ПАЦИЕНТ Но мне так показалось. Ты говорил так, что мне показалось. Может быть, ты говорил и не о том, но мне показалось, что о том. То, как ты говорил, приводит меня именно к этой мысли.
      1й ПАЦИЕНТ Я говорил тебе о том, что, в конечном счете, он остался совсем один. Это закономерно. Это случается однажды со всеми, кто преисполнен благодати.
      2й ПАЦИЕНТ А благодать - это любовь?
      1й ПАЦИЕНТ Любовь.
      2й ПАЦИЕНТ Что же тогда, по-твоему, наказание?
      3й ПАЦИЕНТ И что теперь в Англии?
      4й ПАЦИЕНТ Полная неразбериха.
      3й ПАЦИЕНТ Но там никогда не было неразберихи, там все определенно.
      4й ПАЦИЕНТ А теперь неразбериха. Полная неразбериха.
      5й ПАЦИЕНТ Нераз-бериха, не-разбериха , неразбе-риха.
      3й ПАЦИЕНТ Этот анализ не уместен.
      5й ПАЦИЕНТ Не-разбериха.
      4й ПАЦИЕНТ Уместен, неуместен, теперь мне кажется все уместно в этой неразберихе.
      3й ПАЦИЕНТ В Англии никогда не было неразберихи.
      4й ПАЦИЕНТ А туман? Куда ты прикажешь деть туман? С туманом-то что делать?
      5й ПАЦИЕНТ Туман, уман, ман.
      3й ПАЦИЕНТ Здесь анализ неуместен.
      4й ПАЦИЕНТ А как ты представляешь себе без анализа? Что без него та же Англия? Что, прикажешь делать с ней без анализа?
      3й ПАЦИЕНТ А ничего.
      4й ПАЦИЕНТ То есть, если я правильно тебя понял, ты предлагаешь оставить все на своих местах? И что же, в таком случае, Англия?
      3й ПАЦИЕНТ Она останется Англией.
      4й ПАЦИЕНТ И все?
      5й ПАЦИЕНТ И все? И все? И все?
      2й ПАЦИЕНТ Уж лучше ему было так и остаться девочкой.
      1й ПАЦИЕНТ Да он не был никогда девочкой. Он был мальчиком.
      2й ПАЦИЕНТ Все рождаются девочками, а только потом некоторые превращаются в мальчиков, как стрекозы в куколок.
      1й ПАЦИЕНТ Наоборот, как куколки в стрекоз.
      2й ПАЦИЕНТ Нет, нет, именно так, как я сказал, стрекозы в куколок. Вспомни хорошенько.
      1й ПАЦИЕНТ И что, так бы и пропел стрекозой
      2й ПАЦИЕНТ Он так и пел, точнее, играл, он так и думал, что он стрекоза, всю жизнь. От этого все неудачи, и все болезни, и вся жестокость. Я вообще удивляюсь, что он выжил. Это чудо, что он выжил в этих условиях.
      1й ПАЦИЕНТ Да, это чудо, это действительно чудо.
      
      УМАРОЦКИЙ Мед, дивный мед, мед, мед, чтобы излечиться, чтобы никогда больше не болеть, мед, мед, дивный мед.
      6й ПАЦИЕНТ У меня, лапуся, боли усилились, лапуся.
      7й ПАЦИЕНТ Где боли?
      6й ПАЦИЕНТ В висках, лапуся, неистерпимые боли, лапуся.
      7й ПАЦИЕНТ В висках?
      6й ПАЦИЕНТ В висках, лапуся. В висках.
      7й ПАЦИЕНТ А когда появились?
      6й ПАЦИЕНТ В среду, лапуся, в среду, когда новенький к нам пришел.
      7й ПАЦИЕНТ Музыкант?
      6й ПАЦИЕНТ Музыкант, лапуся, именно что.
      7й ПАЦИЕНТ Странное дело. У меня то же самое.
      6й ПАЦИЕНТ У многих, лапуся, у многих.
      7й ПАЦИЕНТ А ты не Голикова наслушался?
      6й ПАЦИЕНТ Нет, лапуся, я никого не слушаю, лапуся, я только боль свою слушаю, лапуся.
      7й ПАЦИЕНТ А что за боль?
      6й ПАЦИЕНТ Как-будто музыка в висках, лапуся.
      7й ПАЦИЕНТ А что за музыка?
      6й ПАЦИЕНТ На пианино играют, лапуся, на пианино. У меня, лапуся, дочка на пианино играла, вот так же точно и играют, лапуся.
      7й ПАЦИЕНТ Хорошо играла?
      6й ПАЦИЕНТ Плохо, лапуся, она только начинала, одним пальцем, и у меня, лапуся, одним пальцем, день и ночь, день и ночь.
      7й ПАЦИЕНТ У всех по-разному играет.
      6й ПАЦИЕНТ А у тебя, лапуся, играют?
      7й ПАЦИЕНТ Бог миловал. Мне сейчас этого никак нельзя. У меня работа.
      6й ПАЦИЕНТ Что делать?
      7й ПАЦИЕНТ Врачу жаловался?
      6й ПАЦИЕНТ Жаловался, лапуся.
      7й ПАЦИЕНТ И что врач?
      6й ПАЦИЕНТ Ничего, лапуся, говорит, что это у меня от глупости.
      7й ПАЦИЕНТ Значит, от глупости.
      6й ПАЦИЕНТ Ты тоже так думаешь, лапуся?
      7й ПАЦИЕНТ А сам-то ты как думаешь?
      6й ПАЦИЕНТ Думаю, лапуся, так же.
      7й ПАЦИЕНТ А, может быть, ты музыкантом становишься?
      6й ПАЦИЕНТ А музыканты, лапуся, глупые?
      7й ПАЦИЕНТ Конечно. Разве умный человек стал бы музыкантом?
      6й ПАЦИЕНТ Значит, становлюсь, лапуся, становлюсь музыкантом, лапуся. А боль то пройдет, лапуся?
      7й ПАЦИЕНТ Выучишься играть и пройдет. Я так думаю, но лучше тебе с Голиковым поговорить.
      УМАРОЦКИЙ Мед, сладкий мед, чистый мед, мед, мед.
      5й ПАЦИЕНТ Мед, мед, мед, медный мед. Медицинский мед. Медный мед, медицинский мед.
      4й ПАЦИЕНТ ...если одна женщина вышла замуж за буфет?
      3й ПАЦИЕНТ Как это может быть такое?
      4й ПАЦИЕНТ Очень просто, полюбила буфет и вышла за него замуж. Официально зарегистрировались. Как положено.
      3й ПАЦИЕНТ Кто же зарегистрировал их?
      4й ПАЦИЕНТ Ну, знаешь ли, я при сем не присутствовал.
      3й ПАЦИЕНТ И это ты считаешь неразберихой?
      4й ПАЦИЕНТ А ты часто встречал такое?
      3й ПАЦИЕНТ Не встречал, но допускаю, что такое может быть.
      4й ПАЦИЕНТ И что, ты думаешь, у них смогут родиться дети?
      3й ПАЦИЕНТ Она уже не может родить. Совсем старушонка.
      4й ПАЦИЕНТ Старушонка?
      4й ПАЦИЕНТ Божий одуванчик.
      3й ПАЦИЕНТ Зачем же она замуж выходила?
      4й ПАЦИЕНТ Говорят, любовь, я же думаю - неразбериха.
      3й ПАЦИЕНТ Мне кажется, ни то, и не другое. Мне кажется, что кто-то хотел у нее этот буфет оттяпать.
      4й ПАЦИЕНТ Оттяпать буфет?
      3й ПАЦИЕНТ Сколько угодно.
      4й ПАЦИЕНТ Ну уж нет, это совсем неправдоподобно. Тогда уж любовь.
      3й ПАЦИЕНТ Любовь в Англии?
      4й ПАЦИЕНТ Любовь.
      3й ПАЦИЕНТ В Англии?
      4й ПАЦИЕНТ Я же говорю, неразбериха.
      Пауза.
      4й ПАЦИЕНТ И все же, будь она помоложе, могли бы у них быть дети? Никак не могу выбросить этот вопрос из головы.
      3й ПАЦИЕНТ Это - серьезный вопрос.
      4й ПАЦИЕНТ То-то и оно, что серьезный.
      3й ПАЦИЕНТ В Англии?
      4й ПАЦИЕНТ Где же еще? Мы про Англию говорим то.
      3й ПАЦИЕНТ В Англии, думаю, могут.
      4й ПАЦИЕНТ И что же, интересно знать, родится?
      3й ПАЦИЕНТ Может быть, порядок?
      4й ПАЦИЕНТ При такой-то неразберихе?
      
       Пациент, именуемый 'шестым пациентом' хватается за голову руками, страшно кричит и падает на пол. Все бросаются из-за своих столиков к нему и окружают плотным кольцом. Шум, суматоха. Безучастным остается только Праслов. Санитар на всю громкость включает радиоприемник. Звучит Второй концерт для фортепиано с оркестром Рахманинова.
      
       
      ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
      
      КАРТИНА ВОСЬМАЯ
      
      В центре гостиной накрыт стол. Во главе стола восседает сухонькая старушонка в черном - Елизавета Теофиловна Праслова, мать Артура Александровича. Подле нее рыжеволосый взъерошенный гигант, Георгий Павлович Беловидов, сводный брат Праслова. На нем тесный клетчатый пиджак и сапоги. С его появлением все присутствующие как будто уменьшились в размерах. Напротив Беловидова - Алеша, племянник Артура Александровича, белокурый худощавый юноша лет двадцати в застегнутой наглухо белой рубашке.
      
      МАТЬ А где Топоров?
      ПРАСЛОВА В Англии.
      МАТЬ Так он скоро совсем забудет русский язык.
      ГРОХОТОВ Язык ему не очень-то и надобен. Наказывая гордецов в Вавилоне, Господь позабыл про музыкантов.
      Пауза.
      МАТЬ А вы не дали ему телеграмму?
      ПРАСЛОВА Нет.
      МАТЬ Почему?
      ПРАСЛОВА Они в ссоре.
      МАТЬ На какой почве?
      ПРАСЛОВА На музыкальной, разумеется. Ваш сын, извините, другой почвы под ногами не имеет.
      МАТЬ Это плохо?
      ПРАСЛОВА Да нет, отчего же.
      МАТЬ Ты испытываешь в чем-нибудь недостаток?
      ПРАСЛОВА Только в любви. Такая малость.
      МАТЬ Вот как?
      ПРАСЛОВА Представьте себе. И это очевидно.
      МАТЬ Он всю любовь отдал клавишам?
      ПРАСЛОВА Он просто не способен любить.
      МАТЬ Человек, не способный любить не может быть одним из лучших пианистов мира. Тут ты что-то не разобралась, дорогуша.
      ПРАСЛОВА Я - не дорогуша.
      МАТЬ Что-о-о ? !
      Пауза.
      ПРАСЛОВА Он всю любовь отдал музыке.
      МАТЬ С музыкой в этом доме покончено. (Пауза.) Теперь, как я понимаю, покончено и с моим сыном.
      ПРАСЛОВА Елизавета Теофиловна, с вашим сыном ничего не случилось, Артур просто спит.
      МАТЬ Вот как?
      ПРАСЛОВА Да.
      МАТЬ И сколько он уже спит?
      ПРАСЛОВА Около недели.
      МАТЬ Крепко спит? (Пауза.) Вот об этом я и говорю. С сыном покончено. Кто следующий?
      ПРАСЛОВА Зачем вы так?
      МАТЬ Не трудно догадаться.
      ПРАСЛОВА Мы так ждали вас.
      МАТЬ Для того и ждали.
      ПРАСЛОВА Нет, мы ждали...
      МАТЬ Кто это, вы?
      ПРАСЛОВА Артур и я.
      МАТЬ И кто еще?
      ПРАСЛОВА Жанна все время вспоминала вас.
      МАТЬ Жанна?
      ПРАСЛОВА Жанна.
      МАТЬ А почему ее нет за столом? Я приготовила для нее сюрприз.
      ПРАСЛОВА Она на кухне.
      Пауза.
      МАТЬ Георгий, сынок, встань, пожалуйста.
      
      Гигант с грохотом поднимается.
      
      МАТЬ (Встает со своего места.) Давай поменяемся местами.
      БЕЛОВИДОВ Ну, что вы, мама, зачем?
      МАТЬ Так нужно, Георгий.
      БЕЛОВИДОВ (Смотрит на Праслову.) Неудобно.
      МАТЬ Очень удобно.
      БЕЛОВИДОВ Но...
      ПРАСЛОВА Не спорьте, Георгий Павлович. Если мама хочет...
      МАТЬ А ты, Наталья, разве не хочешь, чтобы в доме был хозяин? Прошу любить и жаловать. У него все будет на своих местах. Он настоящий сибиряк. Простоват, иногда может показаться грубым, но Георгий - мой сын, тут уж никуда не денешься. Меня вы терпите, вытерпите и его. Я не вижу другого выхода. Я не хочу, чтобы дом превратился в Содом и Гоммору. А признаки этого - налицо. Люби'те его. Будете с ним как за каменной стеной.
      
      Беловидов меняется местом с Елизаветой Теофиловной.
      
      ПРАСЛОВА Как прикажите любить?
      МАТЬ (Указывает на Беловидова.) А приказывать теперь вот он будет.
      ПРАСЛОВА Абсурд.
      МАТЬ А это вы как хотите, так и называйте.
      БЕЛОВИДОВ Нет уж, мама, вы - хозяйка, за вами будет слово.
      ПРАСЛОВА Вы что же, всерьез?
      МАТЬ А разве в доме покойного есть место для шуток?
      ПРАСЛОВА Но, вообще-то Артур Александрович жив, только он спит.
      МАТЬ Крепко спит?
      ПРАСЛОВА Крепко.
      МАТЬ Давно спит? Неделю, две?
      ПРАСЛОВА Неделю.
      МАТЬ Значит, умер. Сергей Юрьевич, вы можете выписать свидетельство о смерти?
      ГРОХОТОВ Я думаю, что Артур жив.
      МАТЬ Почему вы так думаете? Вы что, поднимались к нему в комнату?
      ГРОХОТОВ Нет.
      МАТЬ А почему вы не сделали этого?
      ГРОХОТОВ Я даже и не знаю, как ответить на этот ваш вопрос.
      ПРАСЛОВА Я никого не пускаю туда.
      МАТЬ Почему?
      Пауза.
      ПРАСЛОВА Но зачем вы, вы же все знаете?!
      МАТЬ Что я знаю?
      ПРАСЛОВА Где Артур Александрович.
      МАТЬ Вот как? И вы Сережа, знаете?
      ГРОХОТОВ (Виновато смотрит на Праслову.) Признаться, да.
      
      Праслова нервно встает из-за стола и подходит к окну. Закуривает.
      
      МАТЬ (Обращается к Гримму.) И вы, юноша, все знаете?
      ГРИММ Вы ко мне обращаетесь?
      МАТЬ Разумеется.
      ГРИММ Но я...
      МАТЬ Что, вы хотите сказать, что вы - не юноша ?
      ГРИММ Но...
      МАТЬ Для меня вы - навсегда юноша.
      ГРИММ Я - не против. Мне приятно, что кто-то еще может назвать меня юношей. Если быть откровенным, внутри себя я так и остался юношей.
      МАТЬ Это вы принесли цветы?
      ГРИММ Да.
      МАТЬ А как вы знали, что я приеду? Я не давала телеграммы.
      ГРИММ Но...
      МАТЬ (Обращается к Прасловой.) Кто это?
      ПРАСЛОВА Это Федор Иванович Гримм. Музыкальных дел мастер.
      ГРИММ Да, именно так...
      МАТЬ А что вы здесь делаете, когда рояля уже нет?
      ГРИММ Мы с Артуром...
      МАТЬ Артура тоже нет. Он что, Наташа, твой любовник?
      ГРИММ Зачем вы так? Да мы с Артуром...
      МАТЬ Что 'вы с Артуром', что 'вы с Артуром'? Опомнись. Кто - Артур и кто - ты?
      ПРАСЛОВА Я все понимаю, но Федор Иванович - наш гость. Артур очень любит его.
      МАТЬ Кого?
      ПРАСЛОВА Федора Ивановича.
      МАТЬ Любит? Значит, все-таки любит?
      ПРАСЛОВА Как можно...
      МАТЬ А как можно было продать рояль?
      ГРИММ Я говорил, я говорил...
      Пауза.
      ПРАСЛОВА Рояль не продан.
      МАТЬ Может быть, ты и буфет хочешь продать?
      ПРАСЛОВА Зачем же?
      МАТЬ Буфет не дам. Вы меня в этом буфете хоронить будете.
      ПРАСЛОВА Зачем вы...
      МАТЬ Перестань! Вы знаете, Федор Иванович Гримм, где теперь Праслов?
      ГРИММ Мне сказали, что он спит. Для себя я заключил, что он просто не хочет никого видеть. Насколько я его знаю...
      МАТЬ А насколько вы его знаете?
      ГРИММ Я...
      МАТЬ Он что, правда не в курсе, или прикидывается?
      ГРОХОТОВ Прикидывается.
      ГРИММ Да как вы смеете!..
      МАТЬ Вот что, юноша. Вы - действительно настройщик?
      ГРИММ Да.
      МАТЬ Хороший настройщик?
      ГРИММ Артур Александрович любит говорить...
      МАТЬ Забудьте. Нет больше Артура Александровича. Сейчас вы имеете дело со мной. Так вот, если вы хороший настройщик, значит, понимаете в мебели. Я хочу попросить вас об одной услуге для меня. Можете вы оказать мне услугу?
      ГРИММ Конечно, с радостью.
      МАТЬ Будьте так добры, разберите мне этот буфет.
      ГРИММ Да, но...
      МАТЬ Уберите все с полочек, снимите сами полочки, мне нужно, чтобы там ничего не было.
      ГРИММ Но дело в том, что...
      МАТЬ Что, вам трудно сделать это для меня?
      ГРИММ Отчего же, я сделаю.
      МАТЬ Вот и хорошо. Понравиться мне - в ваших интересах. Я умею быть благодарной.
      ГРОХОТОВ Простите, а зачем вам хочется разобрать буфет? Это самая любимая мною вещь в этом доме.
      МАТЬ Я буду в нем жить.
      
      Грохотов смеется.
      
      МАТЬ Ничего смешного. Федор Иванович, что же вы сидите?
      ГРИММ Прямо сейчас?
      МАТЬ Конечно. Вы слышали, что требуется от вас? Нужно сделать так, чтобы я могла постелить себе в нем.
      ГРИММ Боюсь, что это невозможно.
      ГРОХОТОВ (Закатываясь.) Вы же мастер.
      
      Гримм, пожимая плечами, направляется к буфету.
      
      МАТЬ (Грохотову.) А ты все пьешь?
      ГРОХОТОВ (Со вздохом.) Пью, Елизавета Теофиловна, грешен.
      МАТЬ Молодец. (Показывает на Праслову.) Эту выскочку еще не трахнул?
      ГРОХОТОВ (Смеется.) Вы говорите страшные вещи, Елизавета Теофиловна.
      ПРАСЛОВА Зачем же вы?
      МАТЬ Молчать! Милый Федор Иванович! Вашего друга эта выскочка упрятала в сумасшедший дом! (Пауза.) Почему изумление не читается в ваших глазах, музыкальных дел мастер?
      ГРИММ Я не знаю, я наверное устал. Мне понадобятся инструменты.
      МАТЬ Жанна! Где, черт возьми, эта девка?!
      ПРАСЛОВА (Плачет.) Неправда! Неправда, он сам позвонил в 'Скорую помощь'! Вы же ничего не знаете, вы ничего не знаете. Вы не знаете, что он вытворял! Что он хотел сделать со мной, с собой. Он мог погибнуть.
      Пауза.
      МАТЬ (Невозмутимо.) Он погиб. (Громко.) Жанна!
      ПРАСЛОВА Ничего подобного. Он идет на поправку.
      МАТЬ Он погиб. Я, мать, объявляю вам это. И прошу отныне говорить о нем только в прошедшем времени. (Пауза.) Я сказала так, значит, так будет!
      ПРАСЛОВА Ну, знаете, это уже слишком.
      МАТЬ В доме, где умирает музыка, рождается порядок. И железная дисциплина. По слогам ДИС-ЦИП-ЛИ-НА.
      ПРАСЛОВА Он скоро вернется.
      МАТЬ Он не вернется, и ты это отлично знаешь.
      
      Входит Жанна. Она бледна.
      
      МАТЬ Жанна, девочка моя, ты скучала по мне?
      ЖАННА Я была там... там, в комнате у Артура Александровича.
      ПРАСЛОВА Я запретила тебе заходить к нему!
      ЖАННА Там нет никого.
      МАТЬ Жанна, девочка, ты хорошо сыграла эту сцену.
      ПРАСЛОВА Она ничего не знает.
      МАТЬ Хороша горничная, которая не знает, что делается у нее в доме.
      ЖАННА Но мне было запрещено.
      МАТЬ Зачем же ты сейчас пошла туда?
      ЖАННА Мне показалось... мне показалось...
      МАТЬ Успокойся, что тебе показалось?
      ЖАННА Мне показалось, что кто-то позвал меня?
      МАТЬ Ты спала? Ты, как обычно прикорнула, моя прелесть? У тебя был девичий сладкий сон?
      ЖАННА Да, я уснула, и мне показалось...
      МАТЬ Я звала тебя.
      ЖАННА Здравствуйте.
      МАТЬ Почему ты не подойдешь, и не поцелуешь меня?
      ЖАННА (Направляется к Елизавете Теофиловне.) Извините.
      МАТЬ Я тебе гостинчик привезла.
      ЖАННА (Целует старуху.) Спасибо.
      МАТЬ Ах, как хорошо пахнет от тебя! Свежестью пахнет. Ну, что же ты не спросишь, какой гостинчик я тебе привезла?
      ЖАННА А какой гостинчик вы мне привезли?
      МАТЬ Ну, так не спрашивают. Так можно подумать, что тебе совсем и не интересно, какой гостинчик я тебе привезла. Скажи еще раз, так, чтобы я почувствовала твой интерес.
      ЖАННА (С гримасой заинтересованности на лице.) Какой гостинчик вы мне привезли?
      МАТЬ Еще раз.
      ЖАННА Какой гостинчик вы мне привезли?
      МАТЬ Еще раз.
      ЖАННА Не буду.
      МАТЬ Что-о-о ? ! (Хватает Жанну за волосы.)
      ЖАННА (Плачет.) Какой?
      МАТЬ (Отпускает ее.) А ты угадай.
      ЖАННА (Плачет в голос.) Не нужно, прошу вас, не нужно...
      МАТЬ Вот, опять мы с тобой ругаемся. Вместе - тесно, врозь скучно. Не плачь, не надо плакать, а то я и сама расплачусь. Иди, я тебя приласкаю.
      ЖАННА Не нужно, пожалуйста.
      МАТЬ Ну, не хочешь, как хочешь. Иди, умойся, и принеси инструмент Федору Ивановичу. Тот ящичек с железками.
      
      Жанна уходит.
      
      МАТЬ Ну что, Георгий, как она тебе понравилась?
      БЕЛОВИДОВ Я не знаю.
      МАТЬ Что значит, ты не знаешь?
      БЕЛОВИДОВ Мне здесь все нравится. Брат хорошо жил.
      МАТЬ Брат жил отвратительно. Я бы сказала, что теперь он отмучился. Но я тебя не об этом спрашиваю. Я тебя о девочке спрашиваю, понравилась ли она тебе?
      БЕЛОВИДОВ Хрупкая.
      МАТЬ Это - не ответ.
      БЕЛОВИДОВ Приятная на вид. Как есться будет?
      ГРОХОТОВ Что, простите?
      БЕЛОВИДОВ У нас говорят, на вид - приятно, а скушать нельзя.
      ГРОХОТОВ Про женщин говорят?
      БЕЛОВИДОВ И про женщин, и про все прочее. Женщина должна быть аппетитной, чтобы ее съесть хотелось. Все должно быть аппетитным, сочным. Мы бледное все не любим. Бледное - это к болезни.
      ГРОХОТОВ Что-то я загостился. Спасибо за угощение.
      МАТЬ Сидеть! (Пауза.) Но она еще совсем юная.
      БЕЛОВИДОВ Молода, не спорю.
      МАТЬ Алеша тоже пока бледненький.
      БЕЛОВИДОВ Алеша?
      МАТЬ Алеша.
      БЕЛОВИДОВ Да, Алеша тоже бледненький. Это - наше несчастье. Потому мы и хотим его музыке обучать. Он к серьезному не приспособлен. Пусть музыке обучается.
      ГРИММ Позвольте, да как же это, музыка, видите ли, несерьезное? Да есть ли у мальчика данные? Как же можно так вот, запросто?
      
      Все оборачиваются в сторону Гримма. Неловкая пауза. От большого книжного шкафа отделяется и падает, разбиваясь, стекло.
      
      МАТЬ Что вы себе позволяете?
      ГРИММ Видите ли, оно само. Я не прикасался, я был аккуратен.
      МАТЬ При чем здесь это?
      Пауза.
      БЕЛОВИДОВ (Все еще в некоем оглушении от слов Грима.) А где Артур?
      МАТЬ Артур умер.
      БЕЛОВИДОВ Давно?
      МАТЬ Нет, только что.
      БЕЛОВИДОВ Жаль брата.
      МАТЬ Отмучился.
      БЕЛОВИДОВ Поминки были?
      МАТЬ Да, мы немного опоздали.
      БЕЛОВИДОВ Теперь девять дней?
      МАТЬ И девять дней уже прошли.
      БЕЛОВИДОВ Сорок?
      МАТЬ И сорок прошли.
      Пауза.
      БЕЛОВИДОВ Тогда это не только что.
      МАТЬ Только что. Просто они поминки вперед делали.
      БЕЛОВИДОВ А так можно?
      МАТЬ У них все можно.
      Пауза.
      БЕЛОВИДОВ Кто же теперь обучит Алешу музыке?
      МАТЬ Найдем педагога. Это не проблема.
      БЕЛОВИДОВ Говорят, Артур очень хорошим музыкантом был.
      МАТЬ (Морщится.) Не лучше других.
      БЕЛОВИДОВ Плохо.
      МАТЬ Нет, не плохо. Хорошо. Все будет хорошо.
      БЕЛОВИДОВ Потому, мама вы и посадили меня во главе стола?
      МАТЬ Да.
      БЕЛОВИДОВ Тогда теперь понятно.
      Пауза.
      БЕЛОВИДОВ (Гримму в ярости.) У Алеши нет данных?! А кто вам это сказал?! Я вас спрашиваю, небольшой человек!
      ГРИММ Да нет же, я не имел ввиду вашего Алешу, я просто говорил о том, что принято...
      
      Входит Жанна с инструментами.
      
      БЕЛОВИДОВ У него способностей поболе, чем у кого не возьми. Поболе, чем хоть у Артура возьми. Я помню, каким Артурка был, и каков теперь Алеша. Вы посмотрите на него, он же ни на что не похож. Что это - человек, как мы его понимаем? Нет. Тогда что это такое, я вас спрашиваю? (Пауза.) Что это? Отвечайте тотчас!
      ГРИММ (Слабея голосом.) Мальчик.
      БЕЛОВИДОВ Мальчик? Это похоже на мальчика?! Встань, Алеша.
      АЛЕША Отец, не надо.
      БЕЛОВИДОВ Встань, я тебе говорю!
      АЛЕША Пожалуйста, не надо.
      
      Беловидов взглядом поднимает сына.
      
      БЕЛОВИДОВ Вот вам. Это - мальчик? Нет. Это - не мальчик. Я видел мальчиков, сам был мальчиком. Это - не то. Это знаете что такое? Это - диковинное. (Значительно осматривает присутствующих.) А теперь, спой уже, Алеша!
      АЛЕША Я не стану.
      БЕЛОВИДОВ Пой, негодяй! Я велю тебе!
      ПРАСЛОВА Зачем вы? Разве вы не видите, что он не хочет?
      БЕЛОВИДОВ Мы не знаем этих слов! И не нужно учить нас этим словам! Мы делаем то, что положено, то, что необходимо.
      ПРАСЛОВА Но ему это в тягость.
      БЕЛОВИДОВ А то, что положено - всегда в тягость. Тягость - это для нас наслаждение. Без тягости не бывает наслаждения. Без муки, без страдания ничего не бывает, не может быть. У меня через тягость жена погибла, счастливейшая из женщин, мать его. Она теперь - в раю. Алеша это знает. Где у тебя мамка, Алеша?
      АЛЕША (Со слезами на глазах.) Я не могу.
      БЕЛОВИДОВ Можешь, ты все можешь, когда отец велит. У тебя теперь новая жизнь открывается. Встречай ее песней! Пой ту, что я слезами умываюсь.
      
      Алеше плохо. Он не может петь, но он не может не петь. Эта мучительная борьба в нем, причиняющая ему, по всей видимости, даже физическую боль, заканчивается тем, что он зажмуривает глаза и отчаянным высоким голосом, совсем не умея передать мелодию, поет.
      
      АЛЕША - Не шей ты мне, матушка,
       Красный сарафан,
       Не входи, родимушка,
       Попусту в изъян!
      
       Рано мою косыньку
       На две расплетать!
       Покажи мне русую
       В ленту убирать!
      
       Пущай непокрытая
       Шелковой фатой,
       Очи молодецкие
       Веселит собой!
      
       То ли житье девичье,
       Чтоб его менять,
       Торопиться замужем
       Охать да вздыхать.
      
       Золотая волюшка
       Мне милей всего-
       Не хочу я с волюшкой
       В свете ничего!
      
       - Дитя мое, дитятко,
       Дочка милая!
       Головка победная,
       Неразумная!
      
       Не век тебе пташечкой
       Звонко распевать,
       Легкокрылой бабочкой
       По цветам порхать.
      
       Заблекнут на щеченьках
       Маковы цветы,
       Прискучат забавушки-
       Стоскуешься ты!
      
       А мы и при старости
       Себя веселим:
       Младость вспоминаючи,
       На детей глядим.
      
       И я молодешенька
       Была такова,
       И мне те же в девушках
       Пелися слова!
      Пауза.
      ГРОХОТОВ Вот и музыка вернулась.
      ПРАСЛОВА Прекрати, Сережа!
      Пауза.
      БЕЛОВИДОВ Молодец, Алеша! Что вы на это скажете, музыкальных дел мастер?
      МАТЬ Он ничего не скажет. Ему нечего сказать, он занят.
      ГРИММ Я бы хотел...
      МАТЬ Разве?
      ГРИММ Простите меня, простите великодушно, это прискорбно, это все так прискорбно.
      БЕЛОВИДОВ Изъясняйтесь понятно! Нет хуже, когда говорят вокруг да около. Это знаете, как называется? Не знаете? Это называется 'вола вертеть'. Нас по этой части не проведешь. Мы многое видели, и слышали многое. Потому крепко на ногах стоим и называем вещи своими именами. И вы потрудитесь говорить прямо.
      ГРИММ Мне нечего сказать.
      БЕЛОВИДОВ Вот и все. Доказано. У меня не было слез, ибо они застыли. Они застыли от несоответствий. Еще раньше, до пения. Зваться музыкальных дел мастером, и быть столь ничтожным, чтобы не желать рассмотреть. Я знаю, почему это. Это - потому, что вы боитесь всего большого, настоящего, большого, большого, как... как все настоящее! Вы предметы любите больше, чем людей. Запомните, люди не прощают этого.
      
      Жанна подходит к Алеше и целует его в щеку.
      
      АЛЕША (Шепотом.) Я ненавижу музыку.
      ЖАННА А ты прости, прости их, они не виноваты ни в чем.
      АЛЕША (В ужасе.) Да как же? Да знаешь ты, что теперь будет? Они же хотят... (Не договорив выбегает из комнаты.)
      БЕЛОВИДОВ (Вслед.) Куда?!
      ЖАННА Зачем вы так с ним?
      МАТЬ Догони его, девочка, верни.
      БЕЛОВИДОВ Нужно вернуть. Опасно. Он, видите ли, у нас вешается иногда.
      
      Жанна убегает.
      
      КАРТИНА ДЕВЯТАЯ
      
      Палата Праслова. Праслов лежит на кровати, его руки и ноги фиксированы, на горле повязка. Кажется, что он улыбается. Это только кажется. Павлюк в изголовье, спиной к полупрозрачной стене, за которой пациенты. Она не замечает их. Она взволнована и у нее слегка растрепаны волосы. Пациенты внимательно следят за происходящим. Сами же, чтобы остаться незамеченными , переговариваются жестами.
      
      ПАВЛЮК Зачем вы сделали это, милый Артур Александрович? Вы думали о том, что будет с нами, после всего этого? Нет? Нет, конечно же, не о чем таком вы не думали. Кто мы для вас? Разве вам хотелось быть с нами, дружить с нами? Этого некому не хочется. (Пауза.) Я виновата во всем. Мне нужно было говорить с вами иначе. Вы ведь, наверное, и не представляли себе, что я знаю вас. Не как пациента, а совсем иначе. Вы меня не вспомните, если даже и постараетесь, но я-то помню вас с детства. (Пауза.) Мы были вашими соседями по даче. Я была той девчонкой с вечно ободранными коленками, которая, прячась в дичке у обрыва, подслушивала, как вы поете один, чтобы никто не видел. Вы стеснялись своего голоса, а я слушала вас с наслаждением. Потому и не прогоняли меня. Не может быть, чтобы вы не замечали моего присутствия. Я представляла себе, что вы поете для меня. Казалось, что я видела настоящих Мефистофеля, и герцога, и паяца. Когда вы пели, вы становились ими. Потом я не могла уснуть ночью. А помните, как вы пели 'Красный сарафан'? Мне было очень весело и хорошо. Так весело и хорошо, как только может быть в детстве летом на даче. Сами того не зная, вы были лучшим моим другом. Наверное, единственным другом, потому что теперь, когда я вспоминаю то время, я вспоминаю не сверстников своих, я позабыла их имена, и даже то, как они выглядят, а только вас. (Пауза.) Потом приехала ваша жена. Вы перестали бывать на обрыве. Я больше не слышала вашего пения, но продолжала подсматривать за вами. С ее появлением вы стали другим. Вы не стали хуже, вы никогда не станете хуже для меня, но вы стали другим. Очень похожим на того, что вы теперь. Сейчас вы даже живее. Сейчас вы, как будто светитесь, а тогда - нет. Тогда вы ходили черным. Да, вы почернели. Вы просто загорели. А тогда я подумала, что вам плохо, и вы, наверное, теперь умрете. (Пауза.) Я ненавидела ее. Особенно за то, что вы ее любили. Я представляла себе, что теперь вы поете в комнате. Ей. Не мне - а ей. Я с ужасом представляла себе, как вы каждую ночь раскладываете на постели лепестки фиалки, для того, чтобы она ложилась на них. Однажды я увидела вас за этим занятием на лужайке. И тогда мне представлялось, что вы занимаетесь этим каждый вечер. Она была недостойна вас, а вы ее любили. Я ненавидела ее и свой возраст. 'Если бы я была постарше! Ведь я красивее ее во много раз. Просто, ангел' - говорила я себе. (Пауза.) Потом мы продали дачу. Я стала большой, вышла замуж, развелась, снова вышла замуж, снова развелась. Теперь моя семья здесь. Наверное, вам что-нибудь такое говорили. Там, за стенами больницы у меня никого нет. Это - правда. (Пауза.) Я совсем забыла вас. И вот как мы встретились. (Грустно улыбается.) Интересная сказка, правда? У вас, наверное, дар, влюблять в себя людей? (Пауза.) Вы, наверное, ненавидите меня. Я говорю с вами на сеансах, как с маленьким. Но, вы не можете не знать, что когда любят, очень часто говорят как с маленькими. (Пауза.) И не думайте, что я не сказала бы вам всего этого, если бы не случилось то, что случилось. Не думайте так. (Пауза.) Хотя, кто знает. (Пауза.) Хотите, я заберу вас отсюда к себе? Я буду ухаживать за вами. И вам совсем не обязательно будет мне петь из Мефистофеля? Я буду массировать ваши руки. (Пауза.) Простите меня. (Пауза.) Я знаю, что вы слышите меня. Пожалуйста, не нужно больше этого делать. Ангел будет плакать. Я ведь похожа на ангела?
      ПРАСЛОВ (Шепотом. Почти не открывая рта.) На стрекозу.
      ПАВЛЮК Вы сказали?! Вы что-то сказали?
      Пауза.
      ПАВЛЮК Мне показалось, что вы ответили мне. Вы ответили мне, я знаю. Для того, чтобы я услышала, совсем не обязательно говорить.
      
      КАРТИНА ДЕСЯТАЯ
      
      Гостиную не узнать. Стола нет. Мебель почти полностью разобрана. Книги, посуда, одежда находятся на полу в живописнейшем беспорядке.
      Посреди комнаты в кресле как на троне восседает Елизавета Теофиловна.
      Гримм продолжает свою разрушительную работу.
      Беловидов переносит вещи, с любопытством их рассматривая.
      Праслова курит у окна.
      Грохотов сидит на ковре и в одиночестве пьет водку.
      Отсутствуют Алеша и Жанна.
      
      МАТЬ Что там, за окном? Ребятишек не видно?
      ПРАСЛОВА Нет.
      МАТЬ Что там?
      ПРАСЛОВА Ветер.
      МАТЬ Сильный ветер?
      ПРАСЛОВА Умеренный.
      МАТЬ Где же они?
      БЕЛОВИДОВ Может быть, поискать в комнатах?
      МАТЬ Нет. Останемся здесь. Дом огромный. Можно разойтись.
      БЕЛОВИДОВ Может искать кто-нибудь один. Остальные останутся в гостиной.
      МАТЬ Это исключено. Мы - одна семья. Мы теперь неразлучны. Куда один, туда и все.
      БЕЛОВИДОВ Пусть сходит Гримм. Он - не член нашей семьи.
      МАТЬ Гримм еще не закончил свою работу.
      ГРОХОТОВ Я мог бы сходить. Я - не член вашей семьи.
      МАТЬ Домашний врач - тоже член семьи. К тому же вы пьяны.
      ГРОХОТОВ Что же, я теперь навсегда останусь здесь?
      МАТЬ Разумеется. До тех пор, пока не похороните последнего из нас.
      ГРОХОТОВ Но мне кажется, что я умру раньше всех. У меня - печень.
      МАТЬ Разумеется, как у всякого желчного человека.
      ГРОХОТОВ Впрочем, я не ропщу. У вас хорошо. Тепло. А теперь и весело.
      БЕЛОВИДОВ Какое уж тут веселье, когда дети пропали?!
      ГРОХОТОВ Вы соскучились по пению? Попросите Гримма спеть. У него должен быть отменный слух.
      ГРИММ Мне некогда.
      ГРОХОТОВ Вы увлечены работой?
      ГРИММ Представьте себе. Я нахожу в этом удовольствие. В разрушении, представьте себе, есть своя прелесть. При этом разрушение одновременно является и созиданием. На наших глазах рушится старая гостиная, чему я даже рад теперь, когда она стала пошлой без рояля, и возникает новая. Похоже на детскую. Или на мастерскую художника, где беспорядок и первозданная радость. С каждым движением меня покидает страх. (Показывает снимок.) Вот она - фотография. Действительно фотография Артура Александровича. У него здесь почему-то косит левый глаз. У него что, действительно косит левый глаз? Я что-то раньше не замечал. Интересно, на кого я сейчас больше похож, на муравья, или на крота?
      ГРОХОТОВ На гиену.
      ГРИММ Совсем даже и не похож. Вы видели когда-нибудь гиен? Ничего общего со мной они не имеют. У гиен красные глаза.
      ГРОХОТОВ И у вас красные. Вы просто не видите себя со стороны.
      ГРИММ Ничего подобного.
      ГРОХОТОВ Посмотритесь в зеркало.
      ГРИММ Охотно. (Направляется к шкафу с зеркалами на полках, но тут же останавливается.) Еще не могу. Еще не прошло окончательно. Но то, что у меня не красные глаза, это - точно. И не нужно меня разыгрывать. Вы знаете, что я не люблю этого.
      ГРОХОТОВ Удивительное сходство. Вот я сейчас присмотрелся, точно. Я, действительно, сначала пошутил. А вот теперь пригляделся внимательно, удивительное сходство. Не находите, Наталья Андреевна?
      ПРАСЛОВА Оставь.
      ГРИММ Сейчас же прекратите меня разыгрывать.
      ГРОХОТОВ Ну уж если вы настаиваете, что у вас ничего общего с вышеуказанным животным не имеется, докажите обратное, спойте. Если вы не гиена, у вас будет нормальное пение, но уж если я окажусь прав, извините, прозвучит совсем иное.
      МАТЬ Только воя нам здесь не хватало.
      ГРИММ Да откуда же взяться вою?
      ГРОХОТОВ Ну спойте, не ленитесь. Разве не видите вы, что вашему компаньону худо без песен. С песней и работа спорится.
      БЕЛОВИДОВ Прекратите ерничать. Дело не в песне. Я и сам могу спеть, если уж мне очень захочется.
      МАТЬ Георгий. Не нужно. Мы решили, музыки в нашем доме больше не будет. А вы, Федор Иванович, сможете взять любые вещи, какие только пожелаете. На память об Артуре.
      ГРИММ Охотно возьму. Многое здесь напоминает мне Артура.
      ГРОХОТОВ Здесь все напоминает Артура.
      БЕЛОВИДОВ А как же Алеша? Мы не будем его учить?
      МАТЬ Мальчик не хочет.
      БЕЛОВИДОВ Ну и что? Артур тоже не хотел.
      МАТЬ Артур любил музыку.
      БЕЛОВИДОВ И Алеша полюбит.
      ГРОХОТОВ Он повесится.
      БЕЛОВИДОВ Не каркайте!
      ПРАСЛОВА Я не знаю, повесится ли Алеша, но что касается меня, мне нестерпимо хочется броситься в окно. Разом покончить со всей этой невыносимой тоской.
      ГРОХОТОВ Можно ли теперь тосковать, Натали? Взгляни, какая революция происходит, какие реформы?! Все меняется. За тебя еще всерьез не принимались. Подожди. Тебе мужа подберут.
      ПРАСЛОВА А мне все равно. Представляешь? Вот какая у меня тоска. Мне так все надоело. Вот только не хочется боли. Я не выношу физической боли.
      ГРОХОТОВ Все уладится.
      ПРАСЛОВА Нет. Теперь уже ничего не уладится. Сережа, достань мне яда?
      ГРОХОТОВ Да как же так? Я же тебя люблю. Неужели ты думаешь, что у меня рука поднимется на тебя? И потом, я все-таки врач.
      ПРАСЛОВА А разве избавление от страданий не входит в функции врача?
      ГРОХОТОВ Нет, Наталья Андреевна. В том мире, за окном, в мире, которого еще не коснулись созидательные перемены, так не принято.
      МАТЬ Очень плохо, что не принято.
      ГРОХОТОВ Откуда такая жестокость, Елизавета Теофиловна?
      МАТЬ Если я заболею раком, мне хотелось бы, чтобы меня усыпили. Как собачку. Кстати, у Георгия Павловича великолепные лайки. Георгий, ты привезешь своих лаек?
      БЕЛОВИДОВ Им нужен простор.
      МАТЬ Разве здесь мало простора?
      БЕЛОВИДОВ Вообще квартира большая.
      МАТЬ Наташа будет нянчить щенят. И вся грусть пройдет. Наташа, будешь ты нянчить щенят? Они - прехорошенькие. Ты их полюбишь. Надо же тебе хоть кого-нибудь в жизни понянчить, уж если своих деток родить ты не сподобилась?
      ПРАСЛОВА Мне - все равно.
      МАТЬ Вот и прекрасно. Ты - исключительная женщина, Наташа. Моему сыну очень повезло.
      ПРАСЛОВА Довольно об этом. (Пауза.) Господи, достаточно сделать только один шаг, и все - позади. Но как на это решиться?
      Пауза.
      ГРИММ (Прекращает работу. Подходит к Прасловой, становится на колени.) Умоляю, умоляю, не делайте этого.
      МАТЬ Что это с вами, юноша?
      ПРАСЛОВА Спасибо, спасибо, Федор Иванович. Встаньте.
      ГРИММ Не встану, пока вы не пообещаете мне, что не сделаете этого.
      ПРАСЛОВА Обещаю.
      ГРИММ (Возвращается к шкафам.) Если вам по ходу действия необходимо, чтобы кто-нибудь бросился в окно, дайте знать, я сделаю это.
      ГРОХОТОВ Уважаю, мастер. Хотите водки?
      ГРИММ Отстаньте от меня.
      ПРАСЛОВА Налей мне, Сережа.
      ГРИММ Умоляю вас, Наталья Андреевна, не нужно. Разве вы не помните, что было со мной?
      ПРАСЛОВА Да отстаньте вы, мастер!
      ГРИММ Чем же я заслужил такое отношение?! Да я же здесь, исключительно из-за вас! Да мне здесь ничего и не надобно более. Я терплю все это, все это... только ради вас! Но теперь...
      ПРАСЛОВА (Выпивает.) Ну простите, простите меня, милый, хороший Федор Иванович. Я не хотела вас обидеть.
      ГРИММ Обидно, что...
      ПРАСЛОВА Ну все, все...
      ГРИММ Я эти цветы...
      МАТЬ (Прасловой.) Ты почему отошла от окна?
      ПРАСЛОВА Я замерзла.
      МАТЬ Вернись сейчас же, пропустишь детей.
      ГРОХОТОВ Да черт с ними, они уже взрослые.
      БЕЛОВИДОВ (Угрожающе движется по направлению к Грохотову.) Как вы сказали?! Как вы сказали?!
      МАТЬ Георгий, оставь его.
      БЕЛОВИДОВ Но, мама!
      МАТЬ Оставь, он пьян.
      
      Праслова возвращается к окну.
      
      БЕЛОВИДОВ Взрослые! Как можно додуматься до такого! Если мальчик вешается после всякой незначительной размолвки с отцом, можно ли назвать его взрослым?
      ГРОХОТОВ Но случается, что вешаются и взрослые люди.
      БЕЛОВИДОВ Взрослые люди не вешаются. Сами взрослые люди не вешаются. Их вешают, да, но сами они никогда не делают этого. Я приведу вам только один пример. Это не история в назидание, а пример из личной жизни. У нас жил один крепко пьющий человек, как позже выяснилось, в прошлом учитель. Не знаю уж чему и кого он там учил, только в один прекрасный момент он все это бросил, а бросил потому, как он объяснил, что понял, будто сам ничего не понимает и учить не имеет никаких прав. 'Люблю, - говорит - жизнь во всех ее проявлениях и не хочу искажать ее своей трактовкой'. Дикая мысль, особенно для учителя, но уж он взрослый, и сам выбрал свое прозябание. Его бы надо оставить без внимания, пусть бы доживал свое тихо с водкой, если ему так нравится. Однако нашелся дружок, по прежним годам, который одиножды явился к нему и стал у него ночевать. Одну ночь, да другую, да третью. И стал тот дружок проповедовать, дескать, ты вернись, таких учителей как ты больше нет, мы без тебя не можем. Без тебя все хужее и хужее нам. Чуть ли не Россея гибнет! Ненормальный дружок. Можно подумать, что Россея в ком-то нуждается, и без него сама, огромная и богатая, прожить не может. Учитель как раз это понимал, и ложному дружку своему резонно говорит,- 'Я уже ничего не исправлю. Ситуация сильнее меня. Не могу более идти поперек. Оставь меня с моей пьянкой и тишиной'. А тот - свое,-'Ты лучше всех, таких как ты больше нету'. Вскружил голову этому несчастному. А на третье-то утро, проснулся, нет учителя. В сенки - а тот висит. И что же? Значит это, что он сам повесился? А я говорил вам, что жизнь он любил необыкновенно. Как думаете?
      ГРОХОТОВ В этом смысле?
      БЕЛОВИДОВ И так приведите мне любой пример, и я докажу вам, что смерть была насильственной.
      ГРОХОТОВ Ну, если считать, что человек, доведенный до самоубийства словом убит...
      БЕЛОВИДОВ А как же еще считать? Это вы не знаете цену словам, потому что вы все время говорите, говорите, говорите, говорите, а мы знаем цену словам. Вы растерянны. Вот именно что, вы растерянны. И я знаю, от чего это произошло. Вы, выросшие на всевозможных удобствах и диковинных предметах, на ваннах и определенных температурах, сызмальства теряете вкус к учению и поучению. 'Свобода', говорите вы, а сами то и не знаете, что такое ремень. А как, позвольте полюбопытствовать, узнать, что такое свобода, когда ремень неведом? Вот и вся свобода - пшик. А сидели ли вы в карцере голодом, да что уж там карцер, просто в углу, с любовью повторяя имя отца своего, только за тем, чтобы он почувствовал ваши токи, и отпустил бы вас на эту самую свободу? Вы рождаетесь - и вот вам уже булку с маслом в рот толкают, да при этом рассказывают, что есть такое-то масло, а есть этакое, какового вы еще и не пробовали, но непременно попробуете, и про девиц рассказывают, что они есть такие и этакие, тьфу! А вы им, что закономерно, в ответ, не хочу я более этого масла, и не хочу я более знать ничего про девиц, а хочу свободы отправиться к этим девицам и делать, что пожелаю. А вы нам, отцы, не указ. Да хорошо еще, что при этом не бьете отцов-то, а случается, что и бьете. И поделом. Прости меня, Боже правый. И плачут те отцы, и рукой вослед машут. А вы, ничему не научившись, в полной растерянности, не зная, куда приложиться, только говорите, говорите, говорите, и конца и краю вашим разговорам нет. А слова, доложу я вам, разные бывают. Но вам невдомек. Вам некогда задуматься об этом. Мы же печально киваем головами.
      ГРОХОТОВ И говорите, говорите...
      БЕЛОВИДОВ Мы говорим иначе.
      ГРОХОТОВ Ничуть не бывало, вы говорите точно так же как и мы, а то и поболе будет. Да вам еще и назидать при этом надобно. Откуда это?
      БЕЛОВИДОВ Пусть так, но мы никогда не доведем человека до самоубийства. А вы можете. Мало того, ваша жизнь настолько скучна и неинтересна, что вам доставляет это удовольствие.
      ГРОХОТОВ Не хотите ли вы сказать, что это я или Федор Иванович, или Наталья Андреевна заставляли мальчика петь?
      БЕЛОВИДОВ (С недоумением смотрит на Грохотова, Гримма, Праслову.) Что?
      ГРОХОТОВ Вы же сами только что заставляли петь Алешу.
      БЕЛОВИДОВ Заставлял, заставляю и буду заставлять, пока я отец, пока воспитание, да знаете ли вы что такое сила воспита... Что вы хотите этим сказать?! Вы хотите сказать, что это я толкаю мальчика к пропасти?! Вы это хотели сказать? Вы намекаете на то, что я?..
      МАТЬ Георгий.
      БЕЛОВИДОВ Но, мама!
      МАТЬ Оставь, он пьян.
      Пауза.
      ГРОХОТОВ И, пожалуйста, давайте сменим тему.
      ПРАСЛОВА Да, пожалуйста, нельзя же все время о смерти. Поговорите о чем-нибудь другом.
      БЕЛОВИДОВ Но детей же до сих пор нет!
      ПРАСЛОВА И что?
      МАТЬ Вот отцу в голову и лезут дурные мысли.
      ГРИММ Кстати, откуда в голову лезут дурные мысли? Мне это очень интересно. Вот я сейчас почти разобрал всю мебель. Это стоило мне больших усилий. Искал Праслова. И представить себе не можете, как я боялся. Теперь я фактически убедился, что внутри никого нет. А мысли остались. Откуда это? Ведь хмель уже давно выветрился.
      ГРОХОТОВ Они находятся в вашей голове всегда, но при определенных обстоятельствах они, как бы выходят на поверхность. И у вас появляется необходимость их озвучить. Когда вы их озвучили, дали им, как говорится, самостоятельную жизнь, их уже трудно спрятать назад.
      ГРИММ Вы сказали - в моей голове, а в вашей голове их нет?
      ГРОХОТОВ В моей голове вообще нет мыслей.
      БЕЛОВИДОВ Этот человечек хочет сказать вам, что вы, Гримм - дурак, а он - умница. И разве после этого вам не хочется в петлю?
      ПРАСЛОВА Я же просила! Меня уже тошнит.
      МАТЬ Что там, за окном?
      ПРАСЛОВА Ничего.
      
      Падает и разбивается еще одно стекло.
      
      МАТЬ Этак вы мне все перебьете.
      ПРАСЛОВА Смеркается. (Пауза.) Сумерки пахнут медом. (Пауза.) В Англии наверное всегда такая погода. Почему я не согласилась ехать с Топоровым?
      МАТЬ Топоров предлагал тебе ехать с ним?
      ПРАСЛОВА Да.
      МАТЬ Негодяй.
      ПРАСЛОВА Почему? Он прекрасно все видел.
      МАТЬ Что он видел?
      ПРАСЛОВА Как мы живем с Прасловым. И то, что я Артуру совершенно безразлична.
      МАТЬ При чем здесь твоя жизнь с Артуром?
      ПРАСЛОВА А что вы имеете в виду?
      МАТЬ Он мне обещал показать Англию. Он всегда говорил мне, что я - истинная англичанка, и что мне будет очень хорошо там.
      
      Праслова не удерживается и смеется. Следом за ней закатывается и Грохотов.
      
      МАТЬ Над собой смеетесь.
      ГРОХОТОВ Вы - потрясающая женщина, Елизавета Теофиловна.
      МАТЬ Я устала вам это доказывать. Сережа, налей водки всем.
      ГРОХОТОВ (Оживляется.) Вот это дело. (Поднимается с ковра и принимается разливать водку.) Как будто солнце выглянуло.
      МАТЬ Нет, это уже вечер, солнце не может выглянуть. Наталья, уходи от окна, теперь уже нечего там высматривать.
      ГРОХОТОВ У всех налито. По какому случаю пьем?
      МАТЬ Ребятишек помянем.
      Пауза.
      БЕЛОВИДОВ Да как же так?
      МАТЬ Все. Теперь их уже нет в живых.
      БЕЛОВИДОВ Да как же нет?
      МАТЬ Очень просто. Високосный год. Проклятый високосный год.
      БЕЛОВИДОВ А что могло случиться? Да как же так?
      МАТЬ Так и случается, Георгий. Всегда неожиданно. А ты думал это легко, терять детей?
      БЕЛОВИДОВ Я не стану пить.
      МАТЬ Это твое личное дело. А мы - помянем.
      БЕЛОВИДОВ Но они же вот-вот вернутся.
      МАТЬ А это - их личное дело. Для меня они умерли.
      
      Мать выпивает водку. Больше никто из присутствующих не решается этого сделать.
      
      БЕЛОВИДОВ Как вы можете, мама?!
      МАТЬ Что?
      БЕЛОВИДОВ Как вы можете?
      МАТЬ А что же ты думал, что я водки никогда не пила?
      БЕЛОВИДОВ Мама, все ли с вами в порядке? Хорошо ли вы себя чувствуете?
      МАТЬ Лучше, чем когда-либо. Ах, пошла по жилам. Интересно, в Англии пьют водку?
      ГРОХОТОВ Пьют. Ее везде пьют.
      
      Неожиданно на Елизавету Теофиловну накатывают слезы. Праслова подходит к ней, садится на корточки и гладит руки.
      
      МАТЬ Девочка моя. Я знаю, что ты хорошая. Знаю, что ты несчастная.
      ПРАСЛОВА Не надо мама.
      МАТЬ Я знаю, как трудно тебе жилось. А теперь будет еще тяжелее.
      БЕЛОВИДОВ (Тоже подходит к матери и пытается ее обнять.) Не расстраивайтесь так, мама.
      МАТЬ Мне жаль вас всех, как вы не понимаете.
      БЕЛОВИДОВ Ну, будет, мама.
      МАТЬ Наташа, прости меня за все, прости.
      ПРАСЛОВА Да за что же, мама?
      МАТЬ Да за то, что удержала тебя.
      ПРАСЛОВА От чего?
      МАТЬ Согрешила я, старая дура.
      ПРАСЛОВА Да о чем вы?
      МАТЬ Пойди, сигани в окошко.
      
      Праслова отшатывается от матери.
      
      МАТЬ Сигани. Тебе легче станет. Мерзнуть не будешь. По Англии скучать.
      
      Грохотов смеется.
      
      БЕЛОВИДОВ Да заткнитесь вы, наконец, мама не в себе.
      МАТЬ Мама не в себе? Мама - в себе, это вы с ума посходили. (Прасловой.) Ну, что ты стоишь как вкопанная? Может быть тебе помощь нужна? Георгий, пойди, помоги Наталье Андреевне. Она решила свести счеты с жизнью, да никак решиться не может.
      БЕЛОВИДОВ Так это же форменное убийство?!
      МАТЬ Нет, это - самоубийство. Ее никто за язык не тянул.
      БЕЛОВИДОВ Я не смогу.
      ГРИММ (Подбегает к Прасловой и загораживает ее своим телом от врага.) Вы что это задумали?
      
      Слышен стук в окно.
      
      МАТЬ Что это?
      ПРАСЛОВА Как будто в окно постучали.
      МАТЬ Кто же это мог постучать в окно. Мы так высоко живем. Разве пожарные, так у нас ничего не горит.
      ГРОХОТОВ Еще как горит, полыхает.
      ПРАСЛОВА Я слышала стук. Федор Иванович, вы слышали?
      ГРИММ (Бледный от страха.) Явственно слышал. Как будто тоненький пальчик или коготок птичий. Да что же это такое?!
      БЕЛОВИДОВ Это ребятишки, Жанна и Алеша. Они возвращаются.
      МАТЬ Нет, Георгий, это ангелы. Пора тебе в путь собираться. Нагостился. Пора. Погибнешь ты здесь с нами вместе.
      БЕЛОВИДОВ (Хватается руками за голову.) Не-е-ет !
      
      Пауза.
      
      МАТЬ (Гримму.) Ну что, юноша, готов для меня футлярчик?
      ГРИММ Готов.
      МАТЬ (Поднимается с кресла и подходит к буфету.) Надо бы примерить. А ну-ка, Сергей Юрьевич, помоги мне.
      ГРОХОТОВ Вы что, на полном серьезе?
      МАТЬ А как же? Зачем бы иначе я утруждала музыкальных дел мастера?
      БЕЛОВИДОВ Не надо, мама, не делайте этого!
      МАТЬ Помолчи. Ты действительно, много говоришь, Георгий. (Пауза.) Мне тоже пора, сынок.
      
      При помощи Грохотова Елизавета Теофиловна забирается в буфет.
      
      МАТЬ А ну-ка, юноша, закройте дверки.
      
      Гримм закрывает дверки буфета. Теперь через стекло виднеется только верхняя половина лица Елизаветы Теофиловны.
      
      БЕЛОВИДОВ (Плачет.) Мама! Что ты там делаешь? Вернись, мама!
      ГРОХОТОВ Да что же вы так кричите, разве вы не видите, что ей там очень и очень хорошо. Оставьте ее в покое. Идемте, выпьем водки.
      
      Беловидов подходит к Грохотову и протягивает свой стакан.
      
      КАРТИНА ОДИННАДЦАТАЯ
      
      Гостиная. Те же действующие лица.
      Елизавета Теофиловна остается в буфете.
      В кресле, там, где она раньше сидела, в верхней одежде спит Беловидов.
      На полу, вокруг бутылки Праслова, Грохотов и Гримм.
      Сверху, как будто в гостиной нет крыши, крупными хлопьями падает снег. От снега кажется, что гостиная светится.
      
      ПРАСЛОВА От того, что он, крошка, не слышал всего этого, не знал всего этого, он остался с ними один на один.
      ГРИММ Совсем один?
      ГРОХОТОВ Один-одинешенек.
      ГРИММ Но он, по крайней мере любил их всех.
      ПРАСЛОВА А можно любить всех, ответь? Можно любить сразу всех? Можно любить кого-нибудь одного, ну двух, ну трех человек, и то - перебор, уже перебор. А любить всех - увольте. Такого не было никогда.
      
      Гримм прислушивается к чему-то. Как будто музыка. Да, это пение. Смешанный хор. Хор приближается.
      
      ГРИММ Но, может быть...
      ПРАСЛОВА И не будет никогда... Погоди-ка, да ты вовсе не слушаешь меня?
      ГРИММ Тише... Что это? Музыка?
      
      Просыпается Беловидов. Недоуменно трет глаза.
      Вот уже хор совсем рядом. Можно разобрать слова. Тропарь 'Днесь спасения' из 'Всенощного бдения' Рахманинова.
      Двери единственного сохранившегося большого шкафа отворяются. Оттуда, вместе с ярким солнцем, в окружении ангелов и стрекоз в грустных своих одеждах выходят врачи, санитары, пациенты, мужчины и женщины. Поют. Среди них Павлюк и Праслов. Праслов единственный молчит.
      
      ХОР Днесь спасение миру бысть,
       Поем воскресшему из гроба и
      
      В гостиную вбегают возбужденные и счастливые Жанна и Алеша. Пораженные необыкновенной музыкой и светом, они замирают в дверях.
      
      ХОР Начальнику жизни нашея;
       Разрушив бо смертию смерть,
       Победу даде нам и велию
       Милость.
      
      Свет меркнет.
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Строганов Александр Евгеньевич (jazz200261@mail.ru)
  • Обновлено: 17/02/2016. 137k. Статистика.
  • Пьеса; сценарий: Драматургия
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.