Реальность. Простая. Пар изо рта (батареи на последнем издыхании, старый фонд). Храп из смежной комнаты, с тонким посвистыванием. Кто бы это мог быть?
Гудят провода. Или в голове? Замкнуло. Обесточило. Темень кромешная. Значит, гудели провода.
Восемь утра. Холодный чай. Кипятка бы. С чего начинается день... С родины. Ну и запах.
Завелась. С третьего захода. Минус двадцать. Вырулила. Втиснулась. Припарковалась у обледенелой кофейни. Скользко. Наледь. Не промахнулась. На высоченных каблуках скользнула в распахнувшиеся двери. Выкатилась толпа. Я вошла. Кипятка бы.
- Кофе. Пожалуйста, - потрескавшимися от мороза губами.
Хмурая, невыспавшаяся официантка. Плеснула. Жижа на блюдце. Пальцы на чашке. Тепло на сердце. В мыслях - тело. Мужское. Крепкое. Какое еще?.. Не вспомнить. Сон ведь. Промелькнул. Исчез. И только будильник перед носом. Хлоп его!..
Славная Родина. Утро в городе. Намело. Подрезали. Въехала в зад.
- При чем тут ГАИ? К черту его!
Пустой бумажник с пожелтевшей фотографией. С собой ношу. Всегда. Достала. Прослезилась. Убрала. Отъехала. У кого бы денег одолжить? На недельку-другую. Завтра привезут новый холодильник. Грузчикам заплати. Доставку оплати. Вторую половину за товар - вынь да положь. Не вовремя въехала в чужой зад.
* * *
Холодно одной. Одиноко. Кто-то храпит в соседней комнате. Кто же это все-таки?
Подхватили чьи-то руки. Сильные. Знакомые.
- Мне хорошо с тобой. Мне так хорошо с тобой... - шепчу. Уткнувшись носом в теплую щеку, в мочку уха и в ворот его рубашки.
Черт! Что за сны? Они не приносят ни покоя, ни тишины. Счастье... Близко. Его тело было так близко, совсем рядом, я помню запах кожи. Терпкий. Родной. Чей?..
Ночь. Утерла слезы. Высморкалась. Встала. Наткнулась на стул, кушетку, дверь. Теперь не уснуть до утра. Бессонница. Накинула пуховую кофту на плечи. Звезды в окно. Ярки. Далекие. Не дотянуться до них рукой. Дрожат ноги. Уселась под горячий душ. Нежная струйка по позвоночнику. Знобит.
- Мама. Мамочка, ты опять не спишь?
- Иди, милая. Ступай, детка. Ложись в кроватку. Я сейчас. Я приду.
- Я водички хочу.
- Принесу. Иди.
Теплый комочек. Притихла. Заснула.
- Ты что это кричишь по ночам?
Кто же храпит в соседней комнате?.. Какие старые тапочки! Голые ноги... Какие знакомые... А тапки-то прохудились. Истерлись. Износились. Стыдно. За себя. За него. Заменить бы их. На новые, бархатные. Или кожаные. Нет. Дорого. Тапочки - расходный материал.
Каждый сожженный миг - расходный материал. День, развеянный по ветру. В копилке храню несколько мгновений. Простых.
- Тебе нужны новые тапочки. Хочешь, я куплю.
- Сам куплю.
- Сам так сам. Ладно. Кашу есть будешь? Еще теплая. Манюша не доела.
* * *
- Твои руки такие сильные. Сколько тебе лет? Тридцать? Сорок? Больше?
- Триста пятьдесят.
- Шутишь?
- Нет.
- Слышишь? Труба поет.
- Это горн. Когда-нибудь, очень нескоро, я приду за тобой. Ты будешь ждать?
- Ждать?.. Ждать всегда тяжело. Тягостно. Невыносимо тоскливо!
- Дождись. Пожалуйста.
- Я не могу без тебя. Я не смогу без тебя! Ты не понимаешь! Не уходи! Прошу. Умоляю! Без твоих рук - плохо. Одиноко. Ты знаешь, что такое одиночество?
- Я буду петь для тебя. Для тебя одной. Я стану убаюкивать тебя. Тебе будет хорошо. Спокойно. Ты научишься засыпать спокойно.
- Я больше не увижу тебя?
- Ты дождешься. Я верю.
- Почему ты уходишь?
- Ты о многом не знаешь. Прости. Прости меня, родная.
Огромное! Огромное яркое солнце! Оно закрыло собой небо. Вспыхнуло. И исчезло. Без звука. Беззвучно. Точка в небе. Оранжевая. Яркая. Далекая звезда.
* * *
Перина. Подушки. Ладошки. Ладушки.
- Ладушки-ладушки. Где были? У бабушки.
- Бабуся, а ты меня любишь?
- Люблю.
- Больше всех? Больше, чем папу? Маму? Леля?
- Да. Больше всех. Ты - особенная.
- А ты? Особенная?
- Нет. Я - обычная. Обыкновенная. Просто твоя бабушка.
Гипюровые занавески. Льняные шторы. Русская печка. Теплая лежанка. Пряник в руке.
- А папа придет?
- Нет.
- А мама сегодня придет?
- Нет.
- А Лель?
- Нет.
- А можно я к тебе? В твою постельку.
- Моя постелька холодная. А лежаночка теплая. Спи, детка.
Заштопанная кофточка. Старый пуховый платок. Прямая спина. Гордый профиль. Редкие всхлипывания. Трясущиеся плечи. Снег за окном. Крупные кружащиеся снежинки. Падают. Ложатся на подоконник. Узор по стеклу. Веточка дерева. Шалит волшебник. Играет в сложную игру, маня далекими звездами. Не дотянуться до них рукой. Не потрогать. Не ощутить тепла. Задернуты шторы. Горит лампадка. Легла. Ворочается. Уснула. Всхлипывает во сне. Родная.
* * *
- Хотите, мы эту змею повесим на гвоздь?
Указал пальцем на стену. Молодой мужчина. Красивый. Красавчик. Психотерапевт. Синие глаза. Новые штиблеты. Темно-бардовый галстук. Он ему к лицу. И к пиджаку. Франт. О чем он? О моей потрясающей змее.
- Нет! Нет! Что вы? Я не готова. Мне с ней удобно. Комфортно. Спокойно. Пусть струится по позвоночнику. Моя воображаемая гадюка.
- Хорошо. Мы к ней еще вернемся. Позже. Расскажите о себе. Сколько вам было лет, когда погибли родители?
- Пять. Или шесть. Или четыре?
- Вы не помните?
- Я старалась забыть. Я все старалась забыть. И я забыла.
- А кто такая Леля?
- Она не девочка.
- Мальчик? Ваш друг?
- Мой ангел.
- Ангел?
- Да. Доктор, я не могу без него жить! Не могу! Без его рук задыхаюсь! Сделайте что-нибудь!
- Возьмите салфетки. Берите. Они мягкие. Проплачьтесь. Плачьте.
Стакан воды. Холодной. Со льдом. Обожгло горло. Рассосался спазм. Зачем я пришла? Он не поможет. Не сможет. Не сумеет. Молодой еще. Много ли он знает? Понимает...
- А мужу вашему сколько лет?
- Тридцать пять.
- Он моложе вас?
- Немного.
- На сколько лет?
- На тысячу.
- Хорошо. А девочке вашей сколько лет? Она большая? Маленькая? Взрослая? В школу ходит?
- Ей шесть лет.
- А Лелю сколько лет?
- Он - ангел. Я не знаю, сколько ему лет.
- Встаньте. Идите за мной.
Иду за ним. Тропинкой по гладкому паркетному полу. Шаг за шагом. Окно зашторено плотными шторами. В этой комнате не хватает света. Какой-то глупый полумрак.
- Все. Мы пришли. Вам восемьдесят лет. Вы мудрая взрослая женщина. А там, на стуле осталась сидеть другая женщина. Молодая. Красивая. Но не такая мудрая, как вы. Она все время плачет. О чем она плачет? Отчего она плачет? Что вы можете ей сказать? Быть может, она попусту льет слезы?
- Она любит! Очень любит...
- Вы прожили восемьдесят лет. Вы знаете, что все проходит. Забывается. Стирается из памяти. Остаются фрагменты. Маленькие кусочки жизни. Что перед вами сегодня? Здесь? Сейчас? Вам восемьдесят лет! У вас дети! Внуки! Дом!
- Его руки.
- Руки?
- Доктор, пожалуйста, не выпускайте меня из этой комнаты. Не отпускайте. Сегодня! На темную улицу. В мою жизнь. Я умру! Я знаю, что я умру!
- Когда вы умрете, вам будет холодно. Очень холодно! К вашим окоченелым ногам привяжут грязную бирку. Пьяные работники морга будут стряхивать пепел на ваше голое тело. Вы этого хотите? В этой комнате тепло. Уютно. Сейчас нам принесут чай. Горячий.
- Доктор, я умираю без него!
- Ничего подобного! Вы живете! Молодая! Красивая! Счастливая! Я научу вас быть счастливой.
- Без его рук? Я умираю, доктор! Я что-то сделаю сегодня!
- Что вы сделаете?
Я представляла это тысячу раз. Комната. Пустая. Здесь когда-то была склянка с розовыми капсулами. Он приходит за мной. Подхватывает. Я чувствую тепло его рук. Кожи. Он уносит меня с собой. В свою жизнь. Другую. Иную.
- Я могу положить вас в больницу. В нашу больницу.
- Пожалуйста. Я сама не справлюсь.
- Вы пробудете там день. Два. Сколько захотите. Раз так...
Он странно смотрел на меня. На секундочку мне показалось, что я ему нравлюсь. Показалось.
* * *
Топот. Крик. Крики. Кого-то привезли. Потащили. Поволокли. Волоком по полу. Сопротивляется. Подтащили. Сбросили. На топчан. Перевязали грязными лентами. Или рваной простыней. Ветхой. Старой. Он вырвется. Он - буйный. Кого-нибудь ударит... Нет. Притих. Затих. Пригорюнился. Взгляд потупил. А если он здесь случайно? Быть может, ему просто плохо? Плохо... Ему плохо! Стакан воды в лицо. Не пришел в себя. Умер? Сидя, умер? Отчего? Из-за чего!?
- Что вы сделали с ним?!
Схватилась за живот. Скорчилась. Вытошнило. В платок.
- Эй, ты, паспорт давай!
Странная униформа. Узкие брюки. Приталенный жакет. То ли бравый солдат, то ли медсестра.
- Ты что глухая, больная?
Протянула паспорт. Он всегда со мной. Прошла в комнату. За ней. Она села. Я стою.
- Выйди. Не стой над головой. Тебя позовут, когда нужно будет.
- Как вы со мной разговаривайте?!
- Еще одно слово - будешь, как тот. Свяжу!
- Он умер...
- Пьян он мертвецки. Выйди вон. Некогда мне.
Вышла. В коридор. Топчан пустой. Того, который не умер, не было. Куда его дели? Какое мне дело?.. К топчану подскакала босая женщина с растрепанными волосами. Ее взгляд остановился. На моих слезах.
- Плачешь? Не плачь! Глупая! Здесь все смеются.
Она захохотала. В ее истошном смехе слышались усталость и обреченность. Она не больная! Больные не так смеются. С ней что-то произошло. Что-то случилось.
- Почему ты здесь?
- Лечусь от любви. Помогает.
Она понеслась. Дальше. Грязными голыми пятками по унылому кафельному полу. В больничной рубахе выскочила на мороз. У нее получилось открыть входную дверь. Как?! Я пробовала - у меня не вышло. За ней выбежали мужики-санитары. "Стой!" - кричали они и хохотали. Они хохотали безумным, диким смехом. Они, видимо, сошли с ума...
- Раздевайся. И быстро! Снимай все. Вещи кидай в мешок. Ценности давай мне. Что на тебе ценного? Цепочка есть? Часы?
Комната без окон. Глухой закуток. Ржавый унитаз. Резиновый шланг. Где я? Грязный серый мешок под ногами. Потная тетка. Пропитый взгляд. Наглая усмешка.
- У вас тут холодно. Можно я пройду на отделение в своих вещах?
- Мужики! Эй, вы! Тут одна психическая не хочет раздеваться! Давайте сюда! Живо! Кончай перекур!
Они прикоснулись ко мне своими грязными руками. Потными ладонями. Задышали на меня перегаром. И ухмылками.
* * *
- Помогите! Помогите!
- Все хорошо! Все хорошо! Вы в теплой комнате.
Мерзавец! Без разрешения! Без моего позволения!
- Я так испугалась...
- Вам не нужно в больницу. Вы не знаете, о чем просите. От любви еще никто не умирал. Я помогу вам. Приходите завтра. Я запишу вас на двенадцать дня. Если ночью вам станет тяжело, позвоните мне. Мы поговорим. Не стесняйтесь.
Темная улица. Два далеких фонаря. Они манят желтым светом, обещая остановку. Трамвай. Обшарпанный. Тащится. Тащит. Меня. Вперед. В реальность. В жизнь. Доктор применил гипноз. Или еще что-то. Видать, кое-что умеет. И не так он и молод, как мне показалось вначале, когда я вошла в тусклую комнату. Сколько ему лет? Тридцать? Сорок? Больше? Теперь уже не понять. Запуталась.
* * *
- Слушай, может, это?..
- Что?
- Ну - это.
- Поговорим?
Он хмыкнул. Зло. Прикрылся. Банным полотенцем. Он только что из душа. Ушел к себе, хлопнув дверью. Зря. Маня спит.
Если бы он захотел знать! Узнать, где я была. Если бы обнял. Спросил. Согрел. Не хочет. Не нужно. Ему. Мне. Прошло.
Постучалась. Тихо поскреблась. Унизительно пролепетала, попросила в щель: "Дай денег, пожалуйста". Не отказал. Широко улыбнулся. Чинно отсчитал. Спасибо.
"Я буду петь для тебя".
Холодно. Ногам. Рукам. Животу. Одна. Как я буду жить без его рук? Кто-то осушил слезы. Голосом. Родным. Нежные звуки со всех сторон окутали тело. Согрели. Я уснула, купаясь в них.
Капризные клиенты. Тонкие кутикулы. Сгорбившись над столом, прищурившись, пилю. Режу. Крою матом. Норковую спину. Ушла, бросив десятку. Чашка кофе - полтинник. Психотерапевт - половина зарплаты. Психотерапевт! Не успею. Пробки! Опоздаю.
Он ждал меня на пороге. Зачем? Не упрекнул. Как будто я одна. Единственная его пациентка. Он со всеми так?
- Я волновался. До вас не дозвониться.
- Я за рулем не разговариваю.
- Правильно. Это правильно.
Он замерз. Видно. Ботиночки-то офисные. А морозы-то северные. Похоже, долго ждал. Солнце слепит. Щурится. А глаза не синие, а серые. Уставшие. Столкнулись. Взглядами. Замерла.
- Он пел.
- Как он пел?
- Хорошо. Мне сделалось спокойно. И я уснула.
- Что вам снилось?
- Ничего.
- А Лель? Он снится вам?
- Нет. Раньше снился.
- Давно?
- В детстве.
- Долго?
- Много лет подряд.
- Он говорил? Он что-то говорил вам? Разговаривал с вами?
- Говорил, что я - особенная. Объяснял, что я не виновата. Доктор, я никогда никому ничего не рассказывала. Только бабушка знала. Она догадалась.
- Мне нужно рассказать. Вы здесь для того, чтобы рассказать. Сколько вам было лет? Приблизительно.
- Около четырех.
* * *
- Ты спала с ним? Да? Отвечай!
- Если бы. Если бы он захотел...
- Ты спала с ним! По глазам вижу! Он трогал тебя?! Он прикасался грязными мужицкими ручищами к твоему животу! Тебе было хорошо? Отвечай!
- Мне было сладко! Сладко! Знаешь, как сладко! Знаешь, что такое - сладко?..
Кровь из носа. Закапала на светлый ковер. Темно-бардовые пятна. Маленькие кружочки. Потрогала их. Теплые. Попробовала на вкус. Горчат. Ее кровь горчит. Встрепенулась. Куда он ее поволок? Он запер за собой дверь. Кто-то воет. Протяжно. Собака? Бездомная? С улицы? Мама!..
- Мама! Мамочка! Что с тобой?! - Закричала. Заголосила.
- Уходи, - выкрикнула она. - Иди прочь! Не стой под двер...- захлебнулась.
Что-то упало на пол. Свалилось. Кто-то подпер дверь живой массой. Хрип. Храп.
- Говоришь, сладко! Говоришь, если бы он захотел! Я тебя приютил! Я тебя откормил. Неблагодарная!..
Гулко ударились резиновые боты. Грязь на улице. Слякоть. Затяжные майские проливные дожди. Отскочила обувь звонко. Эхо. Пустая комната. После ремонта. Старый дом. Свежий ремонт. Он промахнулся?
- Мамочка! Ты живая? - Я скреблась в закрытую дверь. Всхлипывая и дрожа.
Когда мы въехали в этот дом, я радовалась. У меня никогда не было своей комнаты. Своей кроватки. Своего зеркала. Я кружилась перед круглым зеркалом в новом ситцевом платье с короткими рукавами-фонариками. Я кружилась и видела, как он кружил ее, мою маму. Красивую! Такую красивую! И счастливую. В другой комнате. Смежной. Я подглядывала. Она улыбалась. Смеялась. Хохотала. Трогала воздушную белую фату. Прижимала ее к себе. Целовала нежные гипюровые цветочки. Она никогда не была замужем. Ей было двадцать восемь лет.
Последний дом по улице. Пятьдесят восьмой. Дальше - огромный ров, за ним - старое сельское кладбище. Я не боялась его. Там было хорошо. Спокойно. За ржавыми оградами росли цветы. Ромашки. Лютики. А поздней весной, когда сходил талый снег, в колеях между могилками распускались ландыши. Они удивительно пахли. Чем-то неземным. Их запах напоминал мне о чем-то. Далеком. Совсем другом.
- Расскажите мне о своем отчиме. Он был суровым?
- Нет. Он был душевным. Радушным. Милым. Открытым. Улыбался. Мне. Ей. Дарил подарки. Нам было хорошо в его доме.
Зачем он так далеко меня завел? Я пришла к нему по другому поводу! Дышать тяжело! Жить невозможно! Умираю. Каждый новый день. Секунду. Миг. На выдохе. Потом откуда-то берутся силы. На вдох. Его хватает ненадолго. Воздуха. Свежего. Не затхлого. И опять я задыхаюсь. Не могу без его рук! Родных...
* * *
Звонкие песни. Веселые частушки. Шутки-прибаутки. Потянулась и расплакалась гармонь. Зачем? Гости притихли. Свадьба. Сельский клуб.
Закончился перекур. Вернулись сытые и слегка развязные музыканты. Их только что уважили крепкой сливовой водочкой. Мама закружилась. Белое платье разлетелось. Вихрем. По залу. Краешком искусственного шелка коснувшись захмелевших гостей. Каблуки. Высоченные. Она запыхалась. Остановилась. Тепло рассмеялась. Отчим поправил на ней платье и растрепавшиеся волосы.
Она сказала ему: "Я выйду на минуточку. Жарко. На минуточку - в холл. Не ходи за мной. Я быстро. Я вернусь".
Он остался. Я юркнула за ней. Она выскочила на крыльцо. Потянулась душой. К высокому небу. Низкому солнцу. Северный ветер заиграл фатой. Она поежилась. Развернулась. И обмерла. Какой-то мужчина подхватил ее на руки. Его руки были крепкими. Сильными. Он приподнял ее. Прижал к себе.
- Я так просил тебя: дождись. А ты...
- Милый. Какой ты милый... Прости. Я думала, что тебя нет. Давно нет. Я писала. Я кричала. Никто не ответил. Никто не откликнулся. Твои руки такие родные. Теплые. Не отпускай меня. Никогда больше не отпускай меня.
- А он?
- Кто он? - удивилась она.
- Твой муж.
* * *
- Я устала. Старые воспоминания. Глупые. Давно это было. Зачем они вам?
- Мужчина, который приходил к вашей маме в день свадьбы, - кто он?
- Я не знаю. Я не успела спросить. Не успела. Но быть может, он тот, которого она ждала. Много лет ждала... из Афганистана.
- Понимаю. Он может быть вашим отцом?
- Она так радовалась своему замужеству. А он пришел и все испортил. Она хотела уйти с ним. Но он отпустил ее. Отпустил... И она... обмякла. И полетела вниз. Сорвалась в пропасть. В бездну... Я устала. Я пойду. Я больше не приду. Вы не о том. Не о нем. Мне плохо. Нестерпимо плохо.
- Я помогу вам.
- Вы не сможете.
- Завтра. Я вас жду. В котором часу вам будет удобно приехать?
- В восемь вечера. Если позволите.
- До свидания. Мне можно звонить по мобильному телефону в любое время. Дня или ночи.
- Спасибо.
* * *
Мы жили в общежитии. Я и мама. В маленькой душной комнате. Кроме нас жили еще две старухи. Тогда мне казалось, что они - старухи. Теперь понимаю, что женщины были старше меня сегодняшней на несколько лет. Дней. Минут...
Моя мама работала на стройке. Маленькая, хрупкая, она носила и подносила тяжелые ведра с краской. Они заканчивали отделку какого-то дома. Большого. Дорогого. По вечерам она тихо шептала мне на ушко: "Хорошо, что есть ты". Она не читала мне книжек и не рассказывала сказок. Свет гасили рано. Я засыпала под тяжелый храп двух чужих женщин, пропахших жареной картошкой, квашеной капустой и безысходной усталостью.
Утром меня запихивали в ватные штаны, кофту, куртку и быстро уносили в ближайший детский сад. Я помню себя в три года. Странно, но помню. Не все, конечно. Но теплый чай и сладкую кашу помню. А еще - как ворчала воспитательница: "Она опять тебя не причесала, не заплела". Я садилась на стульчик у ее ног. Она брала свою расческу. И, пыхтя, причесывала мои волосы, заплетая их в тоненькие косички. "Теперь все. Сейчас ты красавица", - она отпускала меня. А я не хотела уходить. У ее ног было безопасно. У ее больших ног.
- Я не могу больше ждать. Он не придет. Его нет!
Она кричала, стоя у распахнутого окна.
- Мама, мамочка, ты с кем разговариваешь? - мои руки гладили краешек ее синего платья. Если бы я могла обнять ее. Утешить. Успокоить. Она развернулась и тихо, размеренным голосом произнесла:
- Мы уезжаем. Тебе нужен дом. Хорошая еда. И воздух. Я совсем тебя извела. Ножки худенькие. Тельце рыхлое...
У меня был рахит.
В деревню мы тихо приползли поздней осенью. Уставшие. Измотанные. Бездомные. Прислонившись к закрытой будке, мы стояли и думали, остаться в этих топких местах или ехать дальше. Кассирша куда-то отлучилась, оставив записку: "Сейчас вернусь".
Мама была не приспособлена к этой жизни. Мечущаяся в поисках счастья молодая женщина. Теперь я понимаю. Тогда я верила ей. Я верила, что скоро лягу. Смогу прилечь. Уснуть. Ни скамеек, ни лавок. Только размытая дорога и одна ржавая будка. Где-то лаяли собаки.
"Я не могу взять тебя на руки. Я не могу", - она расплакалась. Тихо. Почти беззвучно. Он проходил мимо. Мой будущий отчим. Услышал. Остановился. Забрал к себе. В большой, но заброшенный дом. Он долго жил один. Много-много лет тому назад его жена умерла. В каком качестве мы находились в чужом доме? Я не понимала. Не знала. Мне не было еще и четырех лет. Они затеяли ремонт. Им хотелось всего! И ему, и ей. Им было хорошо вместе. Тепло. Потом он сделал ей предложение. Вернее, мне. Он спросил у меня: "Хочешь, я буду твоим папой? Настоящим папой!" - и я не смогла ему отказать. Я обняла его за шею. Поцеловала. Он уложил меня на лежанку. Пока в доме шел ремонт, мы жили в пристройке - сарае. Все в одной комнатушке. Там славно пахло хлебом. Его выпекали раз в неделю, по субботам.
У меня сохранилась фотография. На ней - моя мама, я и папа (в далекие, удивительно теплые дни маленькая девочка с огромным и нескрываемым удовольствием произносила, мягко проговаривала хорошее слово "папа"). Теперь - пожелтевшая фотография. Старый снимок, единственный, сохранившийся со времени, когда они были счастливы.
Он принес белого кота. Огромного. Плюшевого. Шею кота украшал розовый бант. Шелковый. Я осторожно трогала бантик и никак не могла поверить в то, что эта драгоценность - кот с бантом - моя! Я хохотала от счастья. Пришел фотограф. Мы чинно расселись на диване. Мама, папа и я с котом. Эта фотография всегда со мной.
- Покажите ее мне.
- Пожалуйста.
Раскрыла кошелек. Вынула снимок. Мой психотерапевт долго рассматривал его. Я думала, он будет что-то спрашивать о ней. Расспрашивать. О нем. Нет. Он произнес:
- Встаньте, пожалуйста. Идите за мной.
Посреди комнаты он остановился и произнес:
- Это сегодняшний день. Простой. За окном метель, мороз, ветер. Пронизывающий ветер. Но вы здесь. В теплой комнате. Вам хорошо? Вы счастливы?
Я ответила не задумываясь:
- Нет.
- Пусть так. - Он качнул головой и указал на дальний угол комнаты. - Там, в том светлом углу, вы - другая. Там вы - счастливая. Нужно сделать несколько шагов, чтобы встретиться и обняться с этой женщиной, удивительно счастливой женщиной, с вами самой. В тот день, где вы так счастливы, - что бы вы хотели взять с собой из сегодняшнего дня?
Я задумалась. Что у меня есть? Много чего! Есть Маня! Есть дом! Кот с розовым бантом! Я сохранила милую сердцу игрушку. Как сохранила, сама не пойму. Но есть кот! И есть розовый, чуть поистертый бант! Есть шаль. Бабушкина. И пожелтевшая фотография, с которой улыбается молодая мама. И еще... живут в сегодняшнем дне несколько мгновений. Счастливых. Простых, но очень душевных. Его руки держат меня крепко.
- А шаль можно взять с собой в счастливый день?
- Да.
- А кота? Игрушку.
- Да.
- А ребенка?
- Необходимо.
- А теплый дом? Мягкую кровать, горячий душ. Чайную чашечку в яблочко? Она любимая.
- Да.
- А его руки? Я не могу быть счастливой в том дне без его крепких рук.
- Мы играем в игру. В этой простой игре обойдемся без его рук. Пожалуйста. Попробуйте. Это всего лишь игра. Незатейливая. Не обязывающая вас к каким-либо сложным поступкам. Действиям. В счастливый день - что еще хочется прихватить с собой?