Это было давно. Очень давно. Ещё в прошлом веке. В глухой белорусской деревне, на самой окраине стояла бедная хатка. Такая бедная, что даже фашисты во время войны поленились её сжечь. И даже местные полицаи не заходили в неё, зная, что там нечем поживиться. А жила в этой бедной хатке очень бедная бабка Текля. Ходила она по лесам, болотам, собирала разные травы, коренья весной и летом, осенью - грибы, ягоды, лесные орехи. Сушила всё это богатство и прятала в разные укромные, известные только ей места. И была бабка Текля очень добрая. Такая добрая, что никому не могла отказать в помощи, если человеку было плохо. Для голодного у неё всегда находилась картофелина или горсточка лесных орехов. Больному помогала травами. Обиженному - добрым словом.
Однажды, во время войны, когда она бродила по лесу в поисках грибов и ягод, услышала далёкие взрывы и стрельбу. Потом всё стихло. Потихоньку, заглядывая под каждый кустик, собирая поздние лесные дары, бабка Текля двигалась по лесу в сторону, где был бой. Раньше ей иногда удавалось находить на местах боёв то кусок хлеба, то какую-нибудь тряпку - в хозяйстве всё пригодится. Единственное, что никогда не позволяла себе бабка Текля - снимать что бы то ни было с убитых. Если видела, что это делали другие, она с презрением говорила:
- Апальён! Настоящий Апальён!
Никто толком не знал, что означало это слово, но никто не сомневался, что этим словом она называла очень плохого человека. Может быть, так в памяти народной сохранилось имя Наполеона, который дважды прошёл по земле белорусской - сначала на Москву, как завоеватель, потом обратно, как побитый пёс. Но оба раза это имя было связано с грабежами. Грабил Наполеон всех. И богатых, и бедных, и живых и мёртвых. Поэтому в памяти белорусов он остался не героем или императором, а бандитом и мародёром. А теперь вот, на нашу землю пришёл Гитлер - такой же Апальён!
Наклонившись, чтобы срезать красивый подосиновик, Бабка Текля увидела, что из-под куста на неё настороженно смотрит молодой парнишка, почти ребёнок, в мундире немецкого солдата. Тонкая, тощая шея торчала из большого не по росту воротника. Лицо искажено гримасой боли, правая нога ниже колена в крови. Старательно выговаривая слова, он медленно произнёс:
- Я француз... нихт немец... Я Леон... я нихт Фриц... я хотеть плен...
Бабка Текля молча раздвинула кусты, подошла к раненому. Взяла из его руки нож, который Леон судорожно сжимал всё время, но сразу отдал бабке. Разрезала штанину, осторожно сняла сапог. Рана была небольшой, но крови натекло много. Не церемонясь, бабка сняла со спины Леона солдатский ранец, нашла там бинт, фляжку с водой, промыла рану. Достала из своей торбы пучок травы, размяла его руками до появления зелёного сока и покрыла этой кашицей рану. Потом плотно, аккуратно наложила повязку.
- Молчи. Жди меня здесь.
Леон закивал головой:
- Спасибо! Мерси, мадам! Жди тебя много...
Бабка Текля знала, что партизанский лагерь находится за полосой непролазных болот в урочище Бурелом. Но ей были известны все самые секретные тропинки, и к партизанам она пришла довольно быстро. Первым её заметил на подходах к лагерю командир отделения разведки Костя из деревни Остров. Выслушав бабку Теклю, Костя ушёл в заросли ельника и через некоторое время вернулся с двумя молодыми партизанами. У каждого в руках был немецкий автомат-шмайсер.
- Пойдём, бабуля, за твоим французом.
Так в партизанском отряде появился француз Леон. Через месяц рана его затянулась, он довольно хорошо научился говорить на белорусском языке. Сначала партизаны настороженно относились к нему, но потом командир отряда понял, что у него есть хороший переводчик - Леон хорошо знал немецкий язык. Заметили, что он довольно смелый и толковый парень, а фашистов ненавидит также, как и все партизаны. Из его рассказов узнали, что фашисты взяли его в армию насильно, как и многих других французов, под страхом расправы с их родственниками. Постепенно начали брать Леона в разведку - его знания немецкого языка очень пригодились партизанам. Так однажды, благодаря тому, что Леон сумел прочитать информацию в случайно захваченных немецких документах о том, что в немецкий гарнизон должен приехать очень большой начальник, партизаны устроили засаду в нужном месте. Перебив охрану, взяли в плен немецкого генерала. Сообщили по радио в штаб партизанского движения и пленного быстро переправили в Москву.
При каждом удобном случае Леон забегал к бабке Текле.
После войны Леон Эйер уехал домой, во Францию. Но со своим командиром, Костей регулярно переписывался.
В 1965 году приезжал к нему в гости в белорусскую деревню Остров. Целый месяц, пока Леон жил в нашей деревне, почти все газеты Белоруссии помещали репортажи об этом событии, рассказы старых партизан о их боевой молодости.
Сейчас уже мало кто в нашей деревне вспоминает Леона, бабку Теклю. Только самые старые иногда рассказывают интересные эпизоды своей юности, военного лихолетья.... Иногда вспоминают еврейский праздник Макковея, когда летом 1942 года фашисты увели 16 молодых парней из нашей деревни, отвели их к "еврейской яме" в деревне Деречин и расстреляли только потому, что они могли уйти в партизаны.
Никто не говорит, и даже газеты ничего не писали о том, что у "еврейской ямы" в Деречине фашистами были расстреляны больше четырёх тысяч евреев только за то, что они евреи.
Президент Лукашенко поручил каждому району Белоруссии издать книгу "ПАМЯТЬ", в которой поименно перечислены все, кто погибли от рук фашистов во время войны. Даже новорожденные дети перечислены.