Один Преданный Делу Партии Поэт, держа нос по ветру, выбросил партбилет и заклеймил позором "подлых" сотоварищей по партии.
Но... остался без куска хлеба.
Тогда Преданный Поэт, предав старого Хозяина, пошел служить новому, такому же, как и он, бывшему, но вовремя сменившему ориентацию.
И перекрашиваться не надо - пой те же песни, только без красного флага впереди.
А потом Преданный Поэт решил послужить новому Хозяину в деле воспитания плеяды молодых Преданных Поэтов.
Дали ему маленькое кресло, дали денег - служи!
Преданный Поэт на деньги, отпущенные на всех, напечатал свою большую книгу.
- Продадим меня, Большого и Талантливого, а на выручку десять молодых напечатаем! - объяснил всем свой геройский бескорыстный поступок.
Выпустили книгу.
Толстую, яркую, как красный флаг.
Никто не хотел ее покупать.
Даже в нагрузку.
И осталась плеяда молодых Поэтов у разбитого корыта. 1996 г.
Катя ДОБРОЛЮБОВА
Мы с Катей жили рядом, только перейти проспект Карла Маркса.
Летом 95 собираюсь с дочкой на дачу, загружаю в багажник 'Волги' вещи. Идут две неразлуч-ные подруги, Катя Добролюбова и Наташа Соболева. Веселые такие, воздушные, одеты по по-годе, в легких платьишках.
- Что за праздник?
- Да не праздник, Коля Крылов умер.
- Ну вы даете! Месяц, как похоронили, а вы все поминаете?
- Сегодня сороковины, - Катя всегда использовала истинные значением слова. - Выпьешь с на-ми?
- Ты же знаешь, я не пью.
- Знаю. Ну, тогда дай денег на бутылку, нам не хватило.
Я ей деньгу, а она мне сует в карман свернутый раз в восемь листок.
- На вот, на досуге почитаешь.
- Почитай, Валер, почитай, - лопочет Наташа.
- Новое стихотворение?
- Почти, - говорит посмурневшим голосом Катя и, резко повернувшись, уходит: - высокая, ху-денькая, беззащитная. Маленькая Наташа бежит за ней вдогонку.
Катя пережила Колю на 10 лет, и так же сгорела от водки.
'Два старых поэта и еще более старых товарища сидели за столом и пили водку. Один поэт пи-сал душой и сердцем, и работал на заводе. Другой писал так, как надо партии, членом которой он был, и стране, членом СП которой он был, и потому имел право не работать и пить водку. За счет рабочего поэта.
Водка была несвежая, или выпито было много, но рабочий поэт умер. Прямо за столом. Разлить - разлил, а поднять за здоровье уже не успел.
Членистый поэт, увидев такое дело, поступил по-партийному честно. Он проверил карманы усопшего, - на том свете деньги не нужны, - допил водку и тихонько, чтобы не потревожить сон товарища, ушел.
Пропивать чужие деньги в другой компании.
Рабочего поэта нашли через несколько дней. По запаху.
Хоть я и живу в коммуналке, бедно и непритязательно, но я закрыла свои двери для этого чле-нистого поэта, и в фамилии его одну букву поменяла. Там, где было весомое 'В', поселилось достойное 'Д'.
Июнь, 1995 г. Добролюбова.'