Lib.ru/Современная литература:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Помощь]
ИЛЬЯ ТЮРИН
НА "СТАНСЫ ГОРОДУ" ИОСИФА БРОДСКОГО
... Все умолкнет вокруг.
Только черный буксир закричит
посредине реки,
исступленно борясь с темнотою,
и летящая ночь
эту бедную жизнь обручит
с красотою твоей
и с посмертной моей правотою.
(Иосиф Бродский, "Стансы городу", 2 июня 1962)
Я просто не могу, не имею права спокойно и беспощадно (по пунктам) растерзать эти строки: они писались не для того. Они - перенесенный на бумагу крик, которого никто никогда не слышал, только видел - на этой самой бумаге. Крик неизреченный, но достойный того, чтобы его часть проникла в любого читающего эти стихи, а тем более пишущего о них - пусть бумага не разделит, а объединит нас.
Поэзия изгнания со времен Овидия всегда и неизбежно противоречива. Несовместимы ночь (излюбленное время изгоняющих) - всеобщий покой и кричащие строки-осколки. Ночь, пропущенная, как сквозь мясорубку, через все пять потрясенных чувств изгнанника, несовместима с той молчащей темнотой, которую мы наблюдаем ежедневно в окнах. Все это непонятно и неестественно для нас, созерцателей, да собственно говоря, не для нас и сказано, ни для кого вообще. Перед нами - попытка найти выход для чувства абсолютного одиночества, только подчеркивающая огромность этого чувства. И в любом случае, эти стихи - только для одного человека во всей Вселенной были и останутся близкими: его одиночество в ту ночь передалось и им тоже.
"В ту ночь" - это "внешний" признак, на самом деле пронизывающий все стихотворение насквозь, и из каждой строки зычно напоминающий о себе. Да, Иосиф Бродский был выброшен из России, чтобы никогда не вернуться, чтобы гнать от себя всю жизнь даже и мысль о возвращении. Это - и тема, и проблема, и сюжет, и даже композиция. Это - везде и во всем. Темы как "фрагмента действительности" практически нет, действительность сплющена, подавлена авторским ее восприятием, и только в конце, собрав последние силы, она проявляется в образе буксира, кричащего, как и все той ночью. Если воспринимать сюжет как цепь событий, то именно цепи здесь мы и не находим: ничего не происходит, а только готовится произойти - нечто огромное, великое и единое...
Подходя к системе персонажей, я не могу молчать и о "хронотопе": пространство у Бродского стало вторым и последним персонажем "стансов", не менее важным, чем трагическое "я". Кстати, именно так поэт и решает проблему своего изгнаннического одиночества, для него оно - долгожданный выход... Когда все живые уже отреклись, остается последнее - Петербург, Ленинград, как угодно, - и оно оживает. Оно поднимается: колоссальное, даже священное - способное "осенять" и "отпевать", единственное, готовое остаться с изгоем навечно...
1996
1
Связаться с программистом сайта.
