Lib.ru/Современная литература:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Помощь]
Ольга Толмачева
Розовое платье
Маленькое, розовое...
Или нет - кремовое...
Кремовое? Скорее, цвета коралла... Или все же розовое - не пойму...
Как красиво...
Зачем оно мне?
Куда я - в нем? Лучше джинсы, на худой конец юбку...
И уж точно не розовое!
Столько шмоток...
Все верно...
Вздохнув, бреду по центру Дублина, по солнечной улице Графтон стрит.
Мой отель за углом.
Вдруг будут нужны сапоги, шуба?
Шуба? - На острове? Весной?
Этот вулкан - когда успокоится? На сколько застряну здесь?
Это розовое платье... Смешно!
Как удачно получилось, что я поселилась именно здесь, в двух шагах от Графтон стрит - улицы, где происходят главные события Дублина.
"Что в Дублине вообще может происходить? Большая деревня! - сказали друзья, отправляя меня в поездку. - За два дня соскучишься! Назад попросишься!"
Но тут в Исландии проснулся вулкан* - с названием, которое почти невозможно выговорить Эй-яфь-ятлай-окудль... Когда подлетала к столице Ирландии, он только ещё собирался выдохнуть в небо из раскалённого чрева тонны пепла. Двести лет ждал, когда мой самолет коснется земли...
Но сначала сияло солнце, я торопилась в отель, а навстречу, смеясь, шли оживленные люди. Не следя за светофорами - и зачем их вообще поставили? - они ринулись под колеса прижатых к обочине автомобилей, заполнили тротуары и запрудили проезжую часть.
Казалось, реки вышли из берегов, началось наводнение. Земля загудела, а в воздухе остро запахло рыбой.
На остановке стреляют глазками размалеванные девчонки в коротких юбках и туфлях на высоких шпильках.
- Ваня! Проститутки! - С круглыми от ужаса глазами толкаю локтем сына. - Видел?
Он смеется:
- Школьницы! Лет по пятнадцать!
Я ещё громче охаю и удивляюсь: - В пятнадцать лет - проститутки?
Ваня развеселился: - Пятница - народ развлекается...
- Куда все идут? - стараюсь перекричать пронзительные голоса девушек, похожие на вскрики чаек, шагающих рядом, в потоке. И засмеялась: в громком, гортанном девичьем многоголосье сын меня не услышал.
Девчонки хохотали, и солнце сверкало в их свободно скользящих по плечам волосах.
Оставалось влиться в бурлящий водоворот, подчиниться течению, плыть...
Я тоже птица! Лечу! Хохочу! Кричу!
У памятника задержались. Я протянула сыну фотоаппарат:
- На память.
Влезла, взобралась к основанию. Были бы силы - поднялась бы и выше. Свесилась бы, помахала рукой.
Это братское отношение к памятникам, с которыми можно обняться, обцеловаться, потискаться, я привезла из Дублина. С удивлением обнаружила, что каменное изваяние - не что-то монументально-застывшее, строго взирающее с высоты вечности на суету жизни, - к нему стоит прислониться спиной, плечом, потереться боком, рука так и тянется ощутить матовую шероховатость материи, тепло солнца, прогревшего неровный рельеф. Или прохладу камня - смотря что в данный момент происходит в небе: облака? Тучи? Солнце? Дождь?
Я вскинула руки, повернулась в профиль. К каменной глыбе прижалась, как к родной. Распахнула плащ, отпустила лететь волосы. Присев на ступеньку, закинула ногу на ногу, голову - на руку, локоть - на колено.
Ваня ловил кадры, щёлкал затвором, а меня окружали люди, вставали плотным кольцом. Я поднялась со ступенек - мы обнялись.
К Ване подбежал мужчина, настойчиво взял из рук фотоаппарат, отправил сына к скульптуре. Много снимал, смешил публику. В веселье включались прохожие, обступали меня и памятник, куча росла.
Я стояла в центре - московская птица, в белом плаще.
- Вань, что он говорит? - не понимая английского, спросила у сына, но тот, от души хохоча, не успевал комментировать и переводить.
И тогда я решила отключить сознание. Не думать. Пить воздух. Не пытаться понять. Глотать... Впитывать... Чувствовать кожей...
Слушать крик чаек.
Уже дома я обнаружила много снимков весёлого прохожего. Он улыбался, подмигивал, строил рожи. Меня не было ни на одном кадре. Видимо, шутник перевернул фотоаппарат и запечатлел только себя - думаю, не со зла. Он от души развлекал нас и оставил на память с десяток своих фотографий - от чистого сердца.
Маленькое, цвета коралла... Совсем простенькое, без рукавов. Наверное, колено мне едва прикроет...
Без пояса?
Строгое, но праздничное...
Или все же оно розовое?
Куда я в нем?
Графтон стрит - небольшая улица в центре Дублина. Быстрым шагом можно пройти за десять минут. Магазины, кафе, отели...
Вулкан изверг в небо клубы раскалённого дыма, и мне уже никуда не нужно спешить.
Долго сижу у большого окна в уютной кафешке с чашкой восхитительного капуччино. Солнце едва протиснулось сквозь плотные тучи, бледным пятном разлилось по дороге, застряло на крышах, скользнуло по стёклам домов. Блики живые: шевелятся, ёжатся, появляются и исчезают, на ветру тают.
Раннее утро.
Мне тепло, а темноволосая дамочка за окном кутается в ярко-малиновый шарф. Она в пальто, похожем на шубу, очках от солнца, а босые ноги в... пляжных шлёпанцах.
Крепкие девочки-чайки в тесных колготках, коротких юбчонках, натянутых на солидные попы, руками-крыльями шумно хлопают друг друга по спинкам, обнимаются-согреваются: замёрзли. У каждой на шее галстук - цветастый шарф. К ним подлетает ещё одна крупная серьёзная птица - замешкалась.
Девчонки без комплексов. Выставить на обозрение пухлые бедра, короткие ноги, затянуться, обозначив неровную линию негармоничных фигур, решится не каждый. Только очень - очень... свободная птица...
Пощебетав, чайки решаются выпить кофе, влетают в кафе, внося с улицы суету, свежесть утра и запах моря.
Мимо проходят люди без возраста. Непонятно, кому сколько лет?
Стёрты границы, размыты отличия...
Тёмные, светлые, рыжие, пёстрые головы...
Удивляюсь, как странно одеты люди.
Кажется, выйдя из дома, они торопливо натянули на себя все, что случайно попалось под руку: брюки, платье, кофту, кофточку, плащ, зонт, солнечные очки. И обязательно шарф - без него никуда. В течение дня многоярусная конструкция приходит в движение. Если тепло - кофты снимаются. Если дождик - раскрывается зонт. Налетит ветер - согреет шарф. Стремительная переменчивость погоды - от нестерпимого холода до жары в течение дня - заставляет носить с собой много полезного.
Выйдя в город в солнце, через час я уже мёрзла и торопилась в отель надеть джинсы, прихватить куртку. Потом бежала назад захватить зонт. Дождь прошёл - становилось жарко.
Но если все предусмотрительно надеть на себя и не забыть укрыться шарфом от ветра, можно получить удовольствие и от стука капель дождя о мостовую, и от ослепительного блеска солнца, и от пронзительно-холодного ветра на Графтон стрит.
В Дублине надо быть готовой к сюрпризам погоды.
Но это маленькое розовое платье... оно не даёт мне покоя...
Кажется, воздух прогрелся.
Выхожу из кафе, а на улице музыка. Поёт скрипка, звенит свирель. Тоненько играет флейта. А! Мои старые знакомые - уличные музыканты. Я живу на Графтон стрит уже неделю, мы почти подружились.
Коренастый юноша с любовью бога обнимает скрипку, извивается, изгибается вслед полёту мелодии. Шапка светлых волос скрывает лицо. Ему аплодируют, в раскрытом футляре звенят монеты.
Чудная музыка улицы - не пройти мимо...
В перерыв скрипач купит мороженое. Растянется прямо здесь же, на тротуаре, далеко вперед выставив ноги, и так же вдохновенно станет слизывать с вафельного рожка шоколадный сироп.
На Графтон стрит страсть повсюду. - Страсть в воздухе...
Через несколько шагов снова музыка... Паренёк лихо бьёт по гитаре, а его спутница, академично скрестив на груди руки, томно закрывая глаза, старательно добирается до верхней ноты.
Их тоже приветствуют - и я монетку подброшу.
Магазины - магазины. Обувь, цветы, шоколад...
А что же здесь? Держусь за перила, по крутой лестнице поднимаюсь на верхний этаж. Наверное, там кто-то живёт... Парадная, как в квартиру...
Ах, сигары! Здесь продают сигары. Коробочки, упаковки... Атласы, по стенам географические карты - места произрастания трав...
Дивный запах! Внимательно всматриваюсь в прилавок, медленно втягиваю аромат - будто что-то понимаю в сигарах! Сажусь в кресло - как дома!
Теперь придётся что-то купить... Зря что ли сюда взбиралась?
Ловкий юноша выдувает гигантский мыльный пузырь. Под визг детворы шары взлетают, сияя. Но вот по рядам проносится отчаянный возглас. Наивная публика! Неужели и вправду кто-то рассчитывал, что весёлый мячик из мыла будет долго парить, не исчезнет?
А уже растёт новый радужный шар, и снова надежда: но этот-то не обманет, не лопнет?
Радость... Повсюду радость... Разлита по Графтон стрит.
В конце улицы цветущий Стивен грин парк с озерами-чашами и узким мостком.
Здесь где-то живут лебеди... Но видишь одних прожорливых чаек.
Когда горластая стая взмывает в небо, в парке становится тихо. И тогда по блестящему озеру, поворачивая изящными шеями, к тебе медленно подплывают лебеди - королевских кровей птицы. Горделиво посматривают поверх голов. Любуются собой в отражении. Позволяют сфотографировать.
Но вновь прилетают чайки, трубят, бьют крыльями, устраивают переполох, на озере рябь, лебедей словно нет.
- Ай донт спик инглиш, - говорю любезному официанту. И вижу на его лице непритворное огорчение, словно это его вина, что я в школе язык не учила. Он, дублинский официант, за это в ответе. И продавцы в магазинах... И менеджеры на рецепшен... Они виноваты - пытались помочь.
- Гив ми зе бег виз а хендл, - учила меня мадам за прилавком.
- Виз...? - переспрашивала я.
- Виз а хендл, - терпеливо повторяла урок.
- Виз а хендл, - радовалась я. - Плиииз!
"Ай донт спик инглиш", - моя коронная фраза, заклинание. Пароль, исполнение желаний, пропуск в любые двери.
- Ай донт спик инглиш, - говорю я, и это уже не моя проблема, что я - ленивая! - не знаю английского.
Официант растерянно смотрит. Не знает, как со мной быть. Хватает с соседнего стола графин с водой:
- Water?
- О кей, вотер, - соглашаюсь я.
И тогда он приходит в восторг. Он понял, как чувство вины искупить. Раскрывается толстая книжка меню. Он артист, и сейчас на сцене. А у меня богатое воображение - не пойму - нарисую.
Он говорит сочно, вкусно... о том, какой замечательный в их заведении шеф-повар и что идея их ресторана - не портить продукт излишней сложностью блюда. У них не подадут к столу усталую рыбу, до неузнаваемости загримированную жирным соусом...
Официант фонтанирует - я фантазирую...
Почему бы не попробовать тыквенный суп-пюре или домашнюю пасту аль Астиче с лангустинами, но вместо простых помидоров следует непременно заказать помидоры Черри...
Его красноречие возбуждает аппетит. Но я... увы... очаровательно улыбаюсь: он виноват, что не понимаю английский.
И тогда торжественно раскрывается карта вин. "Кьянти", "Шато Паташ", "Шардонне", - улавливаю в потоке речи...
- О кей, "Шардонне", - выхватываю знакомое слово. - Ein Glas bitte. Vielen Dank, - почему-то говорю по-немецки. - Гив ми зе бег виз э хендл!
На все сто соответствовать облику иностранки!
ино терпкое, вязкое... На языке лёгкое жжение.
Мне так хорошо! И неважно, что вулкан с "романтичным" названием закрыл связь острова с остальным миром.
В зале пусто. Приглушенно звучит музыка.
Артист прохаживается между столами, подливает воду в стаканы одиноко жующим клиентам. Краем глаза поглядывает на меня. Репетирует мизансцену.
- Are you ready to order?* - обращается через минуту.
- Ай донт спик инглиш, - снова говорю я и наугад тычу в строчку меню.
Официант пожимает плечами, опять виновато вздыхает и ему ничего не остается сделать, как подставить к голове указательные рога-пальцы: "Муу-у?" - чтобы настроить взаимопонимание...
- Но "Муу-у", но, - пугаюсь я. - Fisch**, - делаю в воздухе движение ладонью.
- All right, fish***! - обрадовался артист.
Контакт установлен. От голода не умру.
Прислонившись спиной к памятнику, жду Ваню. Сын опаздывает.
Сколько сижу? Час? Больше?
Хочу лечь, распластаться прямо на лавке, как загорелый юноша-попрошайка на тротуаре, что с отрешённым видом философа "зрит на суету сию", лежит в спальном мешке, как Диоген в бочке. Дремлет... Ему хорошо... Никуда не спешит...
Солнце греет лицо, а холодный ветер треплет волосы. Задувает под воротник так, что не спасает и шарф. Чувствую, что продрогла.
Мало кофточек нацепила... Просчиталась...
Приветливо манит большой магазин, куда то и дело входят прохожие.
Пойти что ли кофту купить... Замёрзла...
Прикрываю глаза от солнца, вся превращаюсь в слух. Слышу шум улицы: скрежет колёс, звон монет, порыв ветра, смех чаек...
Удивляюсь, что так спокойна. Какая, собственно, разница, когда Ваня придёт и на сколько задержится - время не имеет значения. Вулкан сердится, и я никуда не спешу... Дышу...
Разглядываю толстушек в шортах...
Это платье... Не на работу же в нем...
Получается, в моей жизни совсем нет событий! Некуда надеть маленькое розовое платье цвета коралла. Зачем тогда покупать?
Не в машине же ездить...
В маленьком розовом платье... в машине... Так романтично...
Звуки, запахи, воздух... Люди, настроенные на любовь...
Тянут руки... Светятся... Потому, что встретилась по пути...
Голоса... Тени...
- Мам, ты почему улыбаешься?
- Я согрелась.
- Куда пойдем?
- Что за вопрос, Ваня! - На Графтон стрит.
- Что за кофта?
- Замёрзла, купила. Очень дёшево - три евро.
- В "Пенисе"? - Ваня возмущённо кивает на большой магазин. - И тебе не стыдно?
- Нет, мне тепло.
В вечерних сумерках Графтон стрит ещё нарядней. И хотя краски блекнут, а веселье и оживление перетекают в бары, длинные тени, расчертившие тротуар, блики от фонарей в стёклах витрин, тишина и лёгкие шаги случайных прохожих, как шорох крыльев вспуганных птиц, придают улице покой и торжественность.
Закрылись ворота в парк, угомонились чайки, гаснет свет в окнах центрального универмага - и на фоне тёмного неба отчётливо проявляется белоснежная пена кружев его изящных балконов, арок и бортиков.
И уже кажется, многоярусный корабль-дворец с высокой мачтой отдаёт швартовые, растворяясь в темноте, отплывает...
Улицу наполняет светлая грусть.
С заходом солнца в нос бьёт запах еды. С улиц города народ устремляется ужинать. Раскрывается занавес - в Дублине вечер.
Из распахнутых дверей доносится смех, музыка, звон посуды.
Лениво осматривая зал, посетители изучают меню, чокаются, потягивают напитки. Голоса звучат спокойно и сдержанно. И лишь юркие официанты хлопочут, спешат, наматывают километры по залу. Однообразно нарастающий гул голосов полосуют гортанные выкрики "чаек".
Постепенно беседа за столиками становится оживленней, смех - раскованней, зал медленно, но верно вскипает. Атмосфера сытого вечера делает всех одинаково счастливыми. Захмелев, публика беспробудно добреет и в бессвязном потоке речи становится трудно уловить содержание, а тем более смысл.
Посиделки до утра завершаются всеобщим братанием. Как доброе вино, повсюду разлита любовь к человечеству...
Я живу под самой крышей, но не сплю - музыка из бара до утра не смолкает.
Словно тает во рту леденец, бледнеет, светлеет небо. На короткое время город стихает.
Но вот уже у магазина напротив пыхтит машина. Хлопают двери, стучат о мостовую коробки, по тротуару громко катят тележки. Голоса дворников, словно крик петухов, приближают рассвет.
Я лежу без сна и который раз даю себе обещание разобраться утром с управляющим отеля и сердито потребовать переселить меня в другое крыло, где шум не так слышен, или погрозиться совсем съехать - и это безобразие, что публика до утра танцует и веселится, и грузчики - почему они так громко кричат... И неужели нельзя на окне сделать двойные рамы...
Этим я обязательно займусь после завтрака!
О! Я задам им трёпку!
Солнце лижет красную крышу дома.
Сонная, выглядываю из окна. Вижу, как знакомый Диоген вышел на пост, пристраивает на тротуар свою "бочку".
Прохладный ветер настырно врывается в комнату, пузырит занавеску, а по воздуху льётся любовный призыв.
Распустив крылья, раздувая горло, на крыше поёт влюблённый голубь. Его белобрысая подружка согласно урчит, приседает, любит -- изнемогает.
Любовь - всюду любовь... Даже на крыше!
Это стоит послушать!
- Вань, меня мучает философский вопрос... Не даёт покоя...
- Про вулкан? Что значит "посыпать голову пеплом"?
- Нет, Ванечка, более философский: куда можно пойти в маленьком розовом платье...
- Совсем некуда? А в театр? На концерт?
- Вань, оно розовое.
- И что?
- Ты помнишь, сколько мне лет?
С трепетом снимаю с вешалки платье цвета коралла. Вхожу в примерочную. Вдыхаю, как перед забегом...
Куда я в нем? - Расстегиваю чёрную молнию на спине.
Розовое, девчоночье... - Протискиваю голову в разрез.
Ванька будет смеяться... - Расправляю на груди складку.
- Просто обхохочется...
Ой, как узко... В обтяжку... Невозможно шагнуть. Боже мой! Ноги, руки... Шея... Чувствую, что раздета. Все на виду... И эта молния - на розовом - чёрная... Кто шил? Придумал ж!
В ближней кабинке слышу возню. Моя соседка девочка-птица пыхтит, пытается влезть в похожее платье.
- Can I help you? - спрашивает меня продавец, заглянув за ширму.
- Ай донт спик инглиш, - отвечаю шуткой на шутку и закрываюсь от взгляда руками, как шалью.
На лицо продавца ложится тень: тяжесть вины за моё невежество. Да! Пусть и ей будет стыдно!
Решительным жестом она выталкивает меня из тесной кабинки к зеркалу в центре зала. Подзывает к себе коллегу. С головы до ног продавцы пристально рассматривают меня. Что-то в моем облике их не устраивает. Я безнадежно прикрываюсь руками.
Толкнув за плечо, мне задают направление.
Я кручусь справа налево и слышу, как рядом в кабинке сердито пыхтит чайка - не может освободиться от прилипшего к телу платья.
Взгляд продавцов задерживается ниже спины. Долго, мучительно долго они изучают меня не с самой парадной стороны.
Не выдержав, встаю к ним лицом.
Продавцы вновь отправляют корпус крутиться, чтобы ещё раз внимательно рассмотреть что-то сзади.
- Ай донт спик инглиш, - возмущаюсь я грозно на всякий случай и накрываю попу ладонями - что у них на уме?
Продавцы щиплют бока, оттягивают ткань на юбке, спорят - не договорятся.
Затем торжественно вносится новое платье. Жестом, не терпящим возражения, мне указывается его надеть. И теперь я совсем теряю дар речи: ещё меньше? Короче? Уже?
Но продавцы довольны. Им нравится, как я выгляжу - только выпрямить спину, откинуть волосы. Они загладили свою вину в моем неумении говорить по-английски, их восхищённый взгляд преодолел языковой барьер.
Только... Маленькое, розовое... Куда я в нем?
Девчушка-толстушка выпрыгнула из кабинки в узеньких шортах... Довольно покрутилась у зеркала - очень себе понравилась.
- Мам, да купи уж ты своё платье! Хочешь, в ресторан сходим. Я тоже костюм надену...
- Вань, а я купила...
- Хорошо, супер! А повод найдётся...
Связаться с программистом сайта.
